Игры Предвечных

— Это он убедил вас разделить мир?

Лия вздрогнула — совсем как бы на ее месте простая смертная женщина.

— Он... подвел к этому. Так, что мы были уверены — это наше решение, как единственно верный выход из случившейся ссоры. Не знаю, как мы могли быть так слепы, — Лия качнула головой. Лицо ее Светлого брата словно прочертило судорогой. — И мы решились. На это страшное... То, что оторвало нас друг от друга. То, что принесло столько горя вам, смертным. То, что могло омрачить лик самого Творца...

Альвах промолчал, играя желваками. Откровения Предвечных подавляли его. Он не знал, что тут можно было сказать.

— Наш гость... хаос. Он якобы не имел отношения к нашему разрыву. После того, как все произошло и мир оказался разделен, он притворился подавленным и огорченным. Ведь он лгал, что был послан Творцом помочь нам справиться с тем, во что мы ввергли себя. И он снова принялся убеждать. Словно желал помирить нас. Он убедил... убедил отринуть, как он сказал, все лишнее, что могло помешать нам понять и заново принять друг друга. И просто поговорить. Без всего лишнего, что могло нам помешать. Как это принято у столь любимых нами людей. Ведь к тому времени мы даже не разговаривали друг с другом.

Смертный гость все понял. Тем не менее, Лия продолжила.

— В каждом из миров — свои законы. Наш стоит на единении двух начал. Нельзя отделить мужчину от женщины и ждать, чтобы из этого вышло что-то путное. Лишь вместе мы сильны. И только пока мы не отделимы друг от друга, мы способны защитить мир целиком и противостоять любой силе извне... кроме той, что исходит от Творца. До сих пор не могу представить, как мы могли об этом забыть.

— Забыли. Разделили мир. В ярости. Я. Погасил. Солнце...

— Это случилось из-за того, что я покрыла свою половину мира облаками, чтобы не допустить его мужскую магию в свое естество. И... из-за того, что насылала проклятия на тех смертных, которые остались на половине Лея. Влияние проклятого хаоса словно ввергло нас в безумие. И, как я уже поведала тебе, когда я и мой брат были на грани войны — он выступил посредником в нашей ссоре. Побудил нас встретиться друг с другом здесь, в центре мира, где сила... смертные зовут ее магией... Силы двух начал нивелируют друг друга. Здесь мы оба наиболее уязвимы. Но тогда нам казалось, что это-то и хорошо...Что это защитит нас друг от друга.

— Он. Посоветовал. Каждому из нас. Оградить. Себя. Оградить — защитой собственного естества. Через которую. Не пройти. Противоположному. Якобы. На. Всякий. Случай. Если. Во. Время. Разговора. Будет. Новая. Ссора.

— И мы поверили даже этому! — забывшись, Лия на несколько мгновений спрятала лицо в ладонях. Однако, тут же отняла их, вновь явив спокойное и совершенное достоинство Предвечной. — Нам это тогда показалось разумным. Мы приняли наипростейшую форму — форму смертных. Ту, что ты видишь теперь. Я окутала себя защитой женского начала — ко мне сюда может войти только женщина. Так же поступил Лей — ни я, ни любая другая не может пробраться сквозь его свет. Он пропустит только мужское естество. Мы защитились... друг от друга. Очень хорошо. Но едва только мы спустились сюда...

— Ловушка захлопнулась.

— Верно, — на глазах у изумленного Альваха, Светлый Лей, с лица которого за все время разговора не сходило нечеловеческое напряжение, внезапно расслабил черты. Припав на одно колено, Отец всех мужей с силой протер ладонями глаза, после чего заговорил спокойно, без прежней отрывистости. — Он использовал всю силу притяжения этого мира, чтобы поймать нас. Мы сами отдали ему власть над этими силами — как тритейскому судье. И едва я и моя сестра приблизились друг к другу, вокруг нас вспыхнули эти клетки. Мы оказались в двойном заточении — в силе притяжения земли, и в... коконах, которые соткали сами для защиты друг от друга.

Альвах открыл рот и, помедлив, закрыл его.

— Ты хочешь знать, отчего супруг мой Лей заговорил теперь без усилий, а не так, как раньше? — видя его недоумение, пояснила Темная Лия. — Когда-то моему слову небо заволокло тучами. Теперь Лею приходится тратить вдвое больше сил, чтобы свет его солнца хоть немного проникал сквозь заслон. Это требует большего сосредоточения. Но теперь солнце ушло за горизонт, и брат...

Лей невесело улыбнулся сквозь золотистые завитки волос его бороды.

— Мне не нужно надрываться, освещая мою половину мира.

Это вызвало наибольшее изумление Альваха из всего услышанного ранее.

— Светлый... освещает обе половины? Солнце из мира женщин не ушло?

Темная Лия едва заметно качнула головой.

— Без солнца не было бы жизни.

— Когда мы были пойманы и обездвижены, хаос явился перед нами, — Лей поднялся на ноги, вновь взглянув Альваху в глаза. — Смеялся нам в лицо. Нашей глупости. Нашему беспечию. Называл наш мир своим. Должно быть, наши разделение и заточение заставили его поверить в то, что мы беспомощны. Он совершил эту единственную ошибку, и...

— Лей воспользовался ею!

Впервые в голосе Темной печаль уступила место гордости. Сейчас Мать всех жен как никогда более походила на смертную женщину, которая по праву гордилась своим мужчиной. Но Альвах не нашел в себе сил даже на внутреннюю усмешку.

— Я показал этому лже-посланнику, что свет был вверен мне самим Творцом. И на короткий миг зажег здесь малую часть настоящего солнца. Чудом ему удалось удрать. После я укрепил защиту мира. На это ушли последние силы. Ведь отсюда, и без помощи Лии я лишен и тысячной доли того, что дано Предвечному. И все же, мой заслон еще стоит. Из-за него хаос не может вернуться в этот мир, хотя его более мелкие прислужники иногда... находят лазейки. Я выжигаю тех, кого вижу в моей части земель, но у Лии я бессилен — того, что могу, хватает только, чтобы не дать ее части мира погрузиться во тьму.

Его Предвечная супруга приложила ко лбу тыльную сторону ладони.

— Сейчас все хуже, чем на заре нашего заточения. Он вернулся... и снова желает попасть в наш мир. В прошлый раз мы сами впустили эту мерзость. Теперь его останавливает защита Лея. Но он все настойчивее изыскивает способы проникнуть к нам. Мы стараемся препятствовать ему, но отсюда... можем очень мало.

— Ему нужны смертные, — угрюмо подсказал роман. То, что он услышал здесь, впервые за много лет поразило его разум тягостнее превращения в женщину. — Семь лет назад он тоже пытался... через свою ведьму...

Светлый и Темная переглянулись.

— Мы знаем твою историю, Марк Альвах, — Лей шагнул вперед, сливая свое сияние с грязноватым свечением клетки. — Твой отказ служить делу хаоса и казнь главной жрицы отсрочили его приход. Но не остановили. У ведьмы, что извратила твою плоть, был ученик. Смертный ученик, рожденный от людей в этом мире. Это очень плохо. Ученик этот теперь одержим и продолжает служить делу хаоса. По велению своего господина он отправился на острова, где проживал отверженный народ, и убедил их поклоняться хаосу, как Предвечному. Моления и жертвы многих людей укрепили силу этой мерзости в нашем мире.

Альвах мрачно кивнул. Последнее не было для него новостью. Он знал, о каком отверженном народе ему говорили.

— Король Хэвейд был прав, когда подметил, что наши гости манны не заходят в твои храмы, Светлый, — негромко проговорил он. — Нечестивцы поклоняются хаосу. Их кудесник — тот жрец, о котором ты говоришь. Он наслал каменную чуму.

Предвечный Лей ответил утвердительным кивком.

— Молитвы целого народа дали... хаосу большую власть здесь, — повторил он, и смертный гость почти физически ощутил волну нечеловеческой муки, что исходила от Отца всех мужей. Ошибки, которые были совершены Предвечными когда-то, причинили много горя людям в вверенном им мире. Но наихудшие терзания испытывал сам Светлый Лей, что вынужден был из века в век наблюдать последствия своих деяний и не иметь возможности их исправить. — И он наделил своего слугу силой, которая помогла ему устроить то, что ты называешь каменой чумой. Ты так же можешь догадываться, что в скором времени жрец хаоса бросит своих воинов на оставшихся беззащитными женщин. Земли Веллии первыми лежат на их пути. Но одной только Веллии им будет мало. Они не остановятся, пока не захватят весь мир.

— Лей полагает, и я с ним согласна, что по велению жреца эти дикие люди будут насаждать новую веру насилием, — Темная Лия совсем по-человечески обняла себя за плечи. — Их жестокость и бесчинства... кровавые жертвы, которые они уже приносили на своих островах, увеличат силу хаоса, а с ним — и его жреца. Настанет день, когда их сила будет настолько велика, что зашита Лея падет и... великое зло хлынет в наш мир...

Альвах, которые долгое время слушал с опущенной головой, поднял глаза, поочередно взглянув сперва на Мать, потом на Отца всех людей.

— Это можно остановить?

Светлый и Темная вновь посмотрели друг на друга.

— Если вернуть миру его суть и объединить нас. Но это недостижимо.

Лия грустно улыбнулась.

— Лей хочет сказать — мы сможем преодолеть силу притяжения земли, что удерживает клетки, только если вновь сольемся в единое целое. Но из-за нашей давней неосторожности... и недоверия каждого удерживает защита естества. Только женщина способна коснуться меня в моем заточении, и только мужчина способен взять за руку моего супруга. Множество веков стоим мы здесь, на расстоянии вытянутой руки — так близко, и так далеко...

Альвах вскочил.

— Все верно, — Лия вновь подняла руку, словно желая коснуться прутьев своей клетки, и вновь удержала ладонь от прикосновения к грязноватому мерцанию. — Мы ждали помощи от тебя. Через твои молитвы, обращенные к Лею, и девочку Бьенку, рожденную с моим даром, мы узнали о делах хаоса и его попытке проникнуть в мир через твое дитя. Еще до того, как ты разрушил его замыслы, мы увидели в тебе... ключ к нашему освобождению. Никто до тебя не мог испытать судьбу мужа и жены за одну человеческую жизнь...

— Так это... не случайность?? — забывшись, с кем говорит, смертный смог удержался от того, чтобы возвысить голос, лишь в последний миг. — Мое единение с Седриком... было освящено умышленно? Но разве... Я полагал... — едва ли не в первый раз в жизни Альвах с трудом подыскивал слова. — Можно исказить тело, но разве можно то же сделать с естеством? Тем, что было дано от рождения?

— Возможно ли это, нам не ведомо. Некоторые законы мироздания открыты только Творцу, — Лей смотрел прямо на Альваха, и гнев и обида последнего утихли так же быстро, как и поднялись. — Но мы должны были попытаться. Если бы время, что ты провел в женском облике, хотя бы немного изменило тебя, ты бы освободил нас из заточения, и тогда... Никакие прислужники хаоса не могли бы творить их темные дела в нашем мире!

Роман помолчал. Ему требовалось время, чтобы обдумать все, что довелось услышать теперь. Но времени у него не было.

— Может быть, я все-таки смогу вам помочь, — отведя, наконец, взгляд от Предвечного, негромко предложил он. — Что для этого нужно?

Предвечные переглянулись в третий раз.

— Нам нужно коснуться друг друга, — Лия все же положила обе ладони на прутья, и на миг ее прекрасное лицо поморщилось, как от боли. — Мы не можем выйти из клеток. Но даже если бы дотянулись...

Она не договорила. Идущее отовсюду сияние сферы померкло. Спустя несколько мгновений перед взором Альваха куда более четко вспыхнули грязноватые решетки обоих клеток и — свечения вокруг самих Предвечных. Льющийся со стороны Лея свет ослеплял чистой белизной. Лия же была окутана темным облаком. Однако каким-то необъяснимым образом смертный чувствовал, что ее тьма была не чернее света ее брата.

— Возьми меня за руку, — голос Лея утратил человечность и теперь вновь громыхал, подобно грому. — А потом попробуй коснуться Лии.

Несмотря на все прошлые настроения внезапно Альваха охватила редко свойственная ему робость. Преодолевая ее, он приблизился к ожидавшим его Предвечным вплотную. Расстояние между клетками на самом деле было немногим больше длины вытянутой человеческой руки.

Роман сделал еще шаг и оказался в пространстве между клеток. Помедлив, с трудом протиснул руку сквозь прутья решетки, что оказались слишком узкими даже для размеров смертного. И с внутренним трепетом коснулся благостного свечения Светлого Лея.

Та часть его руки, что погрузилась в свет, начала испытывать легкие покалывания. Словно малые мошки облепили кожу и впились, причиняя не боль, но неудобство. Альвах ощутил некую неправильность, но подумать о ней, а тем более, рассказать не успел. Пронизанные светом, сильные пальцы Светлого Лея стиснули его ладонь.

На миг роман потерял зрение и слух. Перед его глазами словно взорвались тысячи солнц. Казалось, будто испепеляющий, жидкий огонь в мгновение пробежал по жилам, осветил, выжигая каждую частицу его замершего существа... И тут же утих. Смертный моргнул, возвращая зрение. И, едва владея собой, сжал пальцы Предвечного в ответ.

— Получилось, — стараясь не морщиться от укусов невидимых мошек, которые вернулись после вспышки, проговорил Альвах. Сокрытие дрожи в голосе дорого ему стоило, но смертный уже укрепился. Лей кивнул в ответ — молча и спокойно.

— Защита пропустила мужа, — только счел нужным молвить он. — Надежда на то, что тебя пропустит защита естества Лии, ничтожно мала.

Темная Лия приникла к решетке. Несмотря на то, что рука Предвечной казалась хрупкой, она была гораздо больше руки простой смертной женщины. Грязноватое свечение прутьев пропускало только тонкие женские пальцы.

— Коснись меня, герой, — слышавшему ее взволнованный шепот Альваху внезапно пришло на ум, что еще ни одна женщина не желала так страстно и искренне ощутить на себе его руки. — Хватит и одного только прикосновения...

Ни один мужчина не мог бы противиться такому призыву. Не мешкая и не разрывая пожатия с Отцом всех мужей, Альвах протянул другую руку к клетке Предвечной.

Ему отчетливо увиделось, что тьма, мерцавшая вокруг Темной Лии, стала еще гуще. Альваха вновь посетило ощущение неправильности, как когда он коснулся сияния Лея. Но если в первый раз это было едва заметным, теперь роман готов был поклясться, что чувствовал явную угрозу.

— Действуй, — пожатие Лея сделалось крепче. Голос Предвечного рокотал ровно, но волнения его сущности было не скрыть. — Если твоя помощь невозможна, мы должны узнать об этом сейчас.

Альвах задержал дыхание. И — коснулся темного свечения, что на толщину ладони отгораживало от подрагивавших пальцев Темной Лии.

Его вновь пронзило вспышкой — но теперь это была вспышка чудовищной, невыносимой боли. Ополоумевшему Альваху показалось, что его раскладывает на мириады мелких частиц, и достаточно малейшего движения воздуха рядом, чтобы их разнесло в разные стороны. Пальцы Лея сильнее стиснули ладонь. Предвечный что-то сказал ему, но Альвах не услышал. Он был вне себя от поразившей разум дикой муки, что имела под собой ту же природу, что и болезненные уколы защиты Лея, но отличалась по величине, словно лужа от бушующего океана. Роман не был в силах пошевелиться, ни даже опустить руку, которую продолжал удерживать у тускло мерцавшей темноты. Темная Лия изо всех сил тянулась к нему из-за своей решетки, а вместе с ней тянулась и тьма. Предвечная тоже о чем-то пыталась сказать ему, но не владевший собой, умиравший, разлагавшийся на малые частицы Альвах сквозь пелену на глазах видел только шевеление ее губ.