Беглецы. Исход

Секунду колеблюсь, потом решительно произношу:

— Показывай.

Он на мгновение сияет улыбкой, потом ныряет в глубь двора:

— За мной, дяденька.

Следую за ним. Мы проскакиваем проходные дворы, кружим между сараев, и я начинаю подозревать недоброе. Потому что давно миновали так называемые 'чистые кварталы' и начинаем углубляться в места, где обитают люмпены. Но парень светится такой искренней улыбкой, что хочется ему верить... Большой доходный дом на четыре этажа. Он манит меня за собой в один из подъездов.

— Сюда, дяденька.

Моё недоброе предчувствие усиливается до звона. Незаметно от него сую левую руку в карман. Поднимаемся на площадку последнего этажа, он стучит в обитую мешковиной дверь и делает шаг назад:

— Сейчас, дяденька.

А в следующее мгновение мне в спину бьёт длинное шило... Увы, парень. Ты ошибся. На мне под армяком бронежилет... Да ещё титановые накладки. Шило ломается, а я выпускаю пять пуль по периметру двери, затем разворачиваюсь, поганец ещё не понял, что произошло и с недоумением рассматривает обломок лезвия, торчащего из деревянной ручки.

— Ай-ай. Нехорошо обманывать взрослых.

Я улыбаюсь. Парнишка бледнеет, делает было шаг назад, но поздно. В следующее мгновение он вылетает в окно площадки, вынося раму головой. Дикий, быстро затухающий крик. Сочный шлепок. Можно не смотреть. Ещё хлопок выстрела, выносящий засов. Маленький цилиндрик светодиодного фонарика— карандаша вспыхивает, освещая внутренности блат-хаты. Значит, ловили добреньких дядей и тётей и убивали? И, как я вижу, успешно. Больно профессионально удар был у пацана поставлен... На полу в лужах крови лежат двое странных мужчин. Чем странных? Да тем, что они абсолютно лысые, без малейших следов растительности на голове и на лице. Словно евнухи. Повинуясь какому наитию, тыкаю глушителем пистолета в промежность... А ведь точно, скопцы! Кастраты, по нашему... Много разной одежды со следами крови. Мужской, женской детской... Отдельно находится большая шкатулка с драгоценностями и даже парой медных монеток... Хорошо попировали евнухи... Это я удачно зашёл. Но меня не оставляет ощущение, что здесь ещё кто-то есть. И — из их компании. Потому что смотрят на меня с такой лютой злобой... Снова останавливаюсь посередине почти пустой комнаты и внимательно обвожу взглядом стены. Потом вдруг резко выключаю фонарик, и успеваю уловить короткий и очень слабый отблеск то ли фонаря, то ли свечи. Буквально на миг. Этого хватает. Тайная комната. Попадались... Подхожу к стене. Сделано на совесть. Ни щели, ни грязи. Ничего. Тук-тук. Тук-тук. Тук-бум. Бум. Бум. Тук-тук. Вот она, дверь. Нащупываю рукой рукоятку пистолета. И внезапно слышу тяжёлое дыхание за тонкими фанерными листами. Чпок. Чпок. Чпок. Чпок. Меняю обойму. И тут пол вздрагивает, что-то. Или кто-то тяжёлый валится на пол за стеной. Булькание. Хрип. Лихорадочное свистящее дыхание, переходящее клокотание. Тишина. Бах. Лист фанеры с наклееными обоями вываливается внутрь тайника — на полу лежит ещё один евнух. Только совсем голый и здоровенный. Не меньше меня. Только куда более жирный. Килограмм под сто пятьдесят, если не больше. Остекленевшие глаза, вылезшие из орбит. Два аккуратных отверстия. Одно в горле. Второе, в подъярёмной впадине. Это я удачно попал... Всё? Кажется, да. Пора домой. То есть, в особняк. Всё. что я хотел увидеть — увидел. Немного навёл порядок на улице. Эта компания больше никого не убьёт. Неторопливо спускаюсь по лестнице, держа руку в кармане на рукояти пистолета. Где мой особняк, я примерно, знаю. Ориентировки я не терял, так что пройду спокойно. Если, конечно, опять приключения не найдут меня по пути...

Глава 14.

...Вот и мой особняк. Странное дело, в прихожей меня встречает напряжённый, словно струна, Грон, и, принимая армяк, шепчет мне в ухо:

— Ваша светлость, у вас гости.

— Гости?

Сказать, что я удивлён — мало. Интересно, кто? И почему мой мажордом осмелился нарушить приказ никого не пускать в особняк? Наплевав на конспирацию, я прямо в камуфляже и бронежилете вхожу в гостиную и... С дивана, стоящего возле пылающего камина поднимаются двое. Молодая, очень красивая дама лет тридцати, стройная, словно тростинка. С ней — девочка лет десяти на вид, в скромном, но добротном тёплом платьице. Обе мне совершено незнакомы. Я бесцеремонно разглядываю их, потом прохожу мимо и присев на корточки, протягиваю к огню руки. Представляю, как выгляжу со стороны — нелепая на их взгляд пятнистая одежда серого цвета, сверху жилетка непривычного фасона, доверху набитая чем-то непонятным. На шее — кожаный шнурок, где при помощи блестящего приспособления висит ружьё неизвестной конструкции с толстым стволом. По мышками — две кобуры, из которых торчат ручки пистолей, и чёрный, словно ночь, нож в ножнах. Не оборачиваясь, я негромко произношу:

— Слушаю вас, дамы.

Мгновение тишины, которую нарушает мягкий голос:

— Я — баронесса Аора ун Ангриц. А это — моя дочь, Юница.

— Гражданин комиссар милиции, случайно, не ваш родственник?

— Муж.,.

И спустя чуть-чуть времени, добавляет:

— Был.

Опять пауза.

— Его убили во Дворце. Мятежники.

Машу рукой, всё ещё не поворачиваясь:

— Или законная власть. Кто удержался наверху — тот и прав, госпожа баронесса. Но почему вы уверены, что ваш супруг мёртв?

Опять негромкий голос:

— Я слышала. В трубку аппарата связи. Он велел нам бежать к вам, а потом...

Словно ей тяжело говорить:

— Стрельба. Потом его стон. Довольные крики убийц. Дальше связь прервалась...

...Она не лжёт. Я видел чрезвычайного комиссара. Точнее, то, что от него осталось. Тела членов Совета Республики висели на деревьях парка... Стоп! Я выпрямляюсь и оборачиваюсь:

— Постойте, баронесса! Вы сказали, что ваш муж, простите, покойный муж, велел вам найти именно меня?

Она удивляется моему вопросу:

— Но ведь это же вы эрц Нуварры Михх Брум?

— Да, баронесса.

— Значит, я попала туда. куда было надо. Мой... Покойный супруг велел идти именно к вам.

Пожимаю плечами и со скучающим видом задаю вопрос:

— Интересно, зачем? Я не имел никаких дел с покойным, и ничем ему не обязан. Зачем он послал вас ко мне?

Женщина испугана не на шутку:

— Я... Я не знаю... Позавчера, перед тем, как всё началось...

Она судорожно глотает слюну, а девочка просто молчит, глядя в огонь неподвижными глазами.

— ...Мой... Покойный супруг... Не знаю, что произошло — мы никогда не были особо близки... Вдруг явился со службы очень взволнованным, собрал все ценности, что были в доме... Велел мне зашить их в одежду... И если что-то с ним случится, то бежать к вам, эрцу Нуварры Михху Бруму... А вчера, когда всё началось, позвонил по слуховой связи и приказал, как только на улицах чуть утихнет, идти, не откалывая к вам в особняк...

— И вы...

Она опускает голову, и я вижу, что женщина с трудом удерживает спокойствие.

— Мы едва успели выскочить через задние ворота дома. Почти сразу же дом окружили рабочие гвардейцы и... Мы направились к вам. По пути несколько раз пришлось прятаться от мародёров. Но нам повезло... Мы смогли добраться, и Горн впустил нас в дом...

— Вы знаете моего мажордома?

Дама опускает голову, увенчанную короной светлых волос.

— Раньше он был слугой у моего отца. Пока я не вышла замуж...

И что мне с ними делать? Впрочем, человек, знающий мою тайну, мёртв. И, думаю, не успел её разболтать. Или не захотел, надеясь оставить себе и своей семье путь к бегству. Но покойный просчитался. Не учёл того, что я ему ничем не обязан, а разглашение местоположения Новой Руси ничего не даст ни одному их существующих здесь государств...

— Что же, баронесса... Соболезную вашему горю...

Мне показалось, или в её глаза мелькнуло что-то? Этакое?..

— Но, как я уже сказал, я ничем не обязан вашему мужу. Поэтому вы зря пришли. Но, естественно, я не стану выгонять вас на улицу прямо сейчас. Можете переночевать, разделить ужин, а утром, после завтрака, будьте любезны покинуть мой дом.

Она растерянно озирается:

— Но... Как же так... Почему...

— Откуда мне знать?

Снова пожимаю плечами, затем разворачиваюсь и вижу выглядывающего из коридора Горна. Ну, с ним я ещё разберусь... Маню его рукой. Тот стремглав, насколько ему позволяют годы, подбегает ко мне. Я показываю рукой на дам, так и застывших у камина:

— Приготовь им гостевую комнату, ванну, найди что-нибудь на ночь. Да, ещё ужин. И — завтрак. После него они покинут нас. Всего хорошего, дамы.

Кивок. Поднимаюсь по лестнице, чувствуя на спине три взгляда. Причём два из них умоляющих... В кабинете скидываю разгрузку, жилет, меняю камуфляж на спортивный костюм. Затем достаю принадлежности для чистки оружия, раскладываю их на столе и принимаюсь за чистку. Надо привести в порядок пистолеты, снайперку, дозарядить магазины. Больше я не из чего не стрелял. 'Калашников' и 'крупняк' уже выдраены сразу после возвращения из рейса...

— Ваша светлость, ужин подан. Просим к столу.

— Иду.

Быстро облачаюсь в местный наряд, моё занятие уже давно закончено и убрано, а руки отмыты от смазки. Так что это не занимает много времени. Спускаюсь вниз, прохожу в столовую. Поскольку у меня гости, пусть и незваные, то Грон решил накрыть стол там. А вот я это помещение никогда не любил. Но ладно. Раз мажордом когда-то был слугой у семьи ун Ангриц, ради старой памяти прощу самоуправство. Появляются Сола и Золка. Моя повариха расстаралась, пахнет изумительно. И, как я вижу, то ли Грон сагитировал, то ли женщина решила показать гостям, что их принимает иностранец, но сегодня у нас на ужин настоящий борщ, картофельное пюре с беф-строганом, салат из свежих овощей, которые мне подкинули пилоты вертолёта, и — кофе, судя по доносящемуся запаху. Дамы уже сидят за столом, почтительно дожидаясь хозяина. Кстати, выглядит баронесса куда лучше, чем два часа назад — сразу видно, что приняла ванну, а слуги, мои, кстати, привели её платье в порядок...

Девочка по-прежнему молчит, иногда бросая на меня взгляды исподлобья.

— Прошу, дамы.

Начинаем, естественно, с салата. Майонез у Солы всегда выше всяких похвал, поэтому даже Юница немного оттаивает за едой. Наконец, тарелочки заменены, и мы приступаем к первому блюду. Баронесса ест аккуратно, но быстро. И самое главное — молча. То ли размышляет, как ей поступить. То ли — куда податься утром... Меня это волнует меньше всего. Приступаем ко второму блюду, но тут Грон вносит бутылку вина. Как положено, красного. Я удивлённо вскидываю бровь, но он с невозмутимым видом наливает пару глотков вначале мне, затем обходит стол и подойдя к сидящей напротив меня баронессе, ей. Проделываю все положенные при дегустации процедуры: цвет, аромат, наконец, вкус. Благосклонно киваю. А почему бы и нет? Бокал вина поможет мне чуть-чуть расслабиться. Всё-таки давненько меня уже не убивали... Оно, кстати, вкусное. Мне нравится. Правда, название не помню. Вина у меня закупал мажордом. А поскольку гостей у меня не бывало, кроме Петра, то и запасы мои не убывали. Зато глаза баронессы округляются:

— О, Боги! Это же Ниженское десятилетней выдержки! Просто не верю...

Горн гордо улыбается, ещё больше выпрямившись. Мол, вот кому служим! Допиваем вино, затем пьём кофе. Ха, а баронессе то этот напиток совершенно незнаком. Она любопытна, как все женщины, но я пью молча, да и моё появление в до зубов вооружённом виде как-то не располагает к общению. Так что ей приходится тоже молчать... А её дочь просто сидит и молчит. Очень странно. Я вообще ни разу не слышал голос девочки. Может, она немая? Потом спрошу у Горна. Ставлю чашку на стол, поднимаюсь, короткий поклон-кивок:

— Спокойной ночи, дамы. И приятных сновидений.

Они обе синхронно поднимаются со своих мест, отвечают тоже таким же, как у меня, коротким кивком, и я покидаю столовую. Мой путь лежит к камину, где я в обязательном порядке выкуриваю сигару перед сном. Так что я устраиваюсь у огня, весело играющего в топке, достаю щипцами уголёк, делаю несколько глубоких затяжек, чтобы весь кончик вспыхнул. Затем откидываюсь на спинку, укладываю ноги на специальную скамеечку и выпускаю облачко ароматного дыма. За моей спиной слышны лёгкие шаги. Это мои гостьи идут в отведённую им комнату. Мне видны их силуэты в отполированном камне каминной полки. Аора смотрит на меня, думая, что я этого не вижу. Зато ощущаю. Странная у неё аура. Очень странная... А девочка... То ли она есть. То ли нет. Молчит, если встречается со мной взглядом, то отводит глаза в сторону... Окурок летит в уже почти погасший камин. Пора на доклад в Метрополию... Поднимаюсь в кабинет, запираю за собой двери...

— Вызывает Брум. Вызывает Брум. Ответьте, город.

Треск. Короткое шипение. Затем голос оператора.

— Город на связи. Слушаю вас, Брум...

...Короткий, но обстоятельный рассказ о произошедшем за сутки в столице. О перемене власти, перешедшей в руки рабочих советов. А впереди ещё фронтовики... Ой, что-то будет... Закончив доклад, запрашиваю инструкции, но пока их нет. Новости из города хорошие — опять родились дети, запустили ещё одну из фабрик, освоили производство чего-то очень нужного и важного... Ну и ладно. Жалко, конечно, что всё происходит без меня, думаю, мои руки бы колонии очень пригодились, чай, не под бревно заточены... Убираю рацию, открываю двери, потом нажимаю кнопку звонка. Спустя пару минут цокают каблучки Солы. Она просовывается в дверь:

— Ваша светлость, кофе?

— Как всегда...

Улыбаюсь я в ответ. Потом спрашиваю:

— Гостьи улеглись?

— Юница уже спит. Баронесса приводит себя в порядок...

Понятно. Вечерний туалет... Снова достаю свой органайзер... Сегодня я посетил два адреса из записанных в нём. Первый не существовал, потому что на месте здания было громадное пепелище. Обитатель второго — уехал неизвестно куда.... Облом... Щёлкает дверь.

— Поставь на стол, Сола, и можешь идти спать.

Шаги приближаются, стоп! Это не повариха! Я отрываюсь от своей записной книжки — передо мной Аора ун Ангриц с моим кофе в руках. Не отрываясь, женщина смотрит на меня, затем ставит поднос с туркой и чашками на стол. Я откидываюсь в кресле, не отводя от неё глаз, молчу. Наконец она не выдерживает и отводит их в сторону. Зато звучит её голос:

— Умоляю вас, эрц спасите нас! Я... Я готова заплатить вам любую цену за это! Любые деньги! Всё, что угодно! Даже...

Женщина осекается, опускает глаза к роскошному ковру, покрывающему пол.

— Баронесса...

Мой голос непривычно мягок, и она вскидывает лицо, на котором загорается сумасшедшая надежда, ко мне.

— Понимаете... Приди вы на два-три дня раньше, не было бы никаких разговоров. Я бы просто увёз вас, и всё. И у вас началась бы совсем другая жизнь. Но, увы... Я только вернулся, и когда теперь будет следующая отправку в Нуварру, даже не знаю. С удовольствием бы помог, но только не сейчас. Будущее даже для меня покрыто мраком.

Она словно тухнет, бессильно опустив руки.

— Значит, совсем никакой надежды?