Венец Венеры

Признаем сразу — у соседей, в Пиренеях было жестче — испанские конкистадоры бились в кровь, они рубились с арабами. Бывало, что брали паузу, чтобы отдохнуть от войн, восстановить порядок, но уж если начинали рубиться за земли — шло месилово конкретное. Испанские вояки только потому и заработали славу великих воинов, что они на самом деле были настоящие вояки, не подобные клоунам итальяшкам-кондотьеро. Итальянцев извинял один факт — они на войне убивали итальянцев — это требовало деликатного подхода, это были гражданские войны. Для атлантов что-то в этом было понятное, симпатичное, когда итальянцы хитрили и берегли итальянцев, устраивая маневры, красовались умением подставить под удар банды иноземных наемников, но — в плане и сути развития милитаризма — абсолютно бредово велись войны в Италии. Достал меч — убей. Тогда меч в ножнах — для всех и всегда будет угрозой. Итальянцы просто потеряли лицо, как вояки оказались всем смешны, что они выиграли? Время покажет, это была иная планета, иная история. Но гражданская война — не та война, на которой можно развивать искусство побеждать — Лешка это понимал, и снисходительно приглядывался к звонким фактам побед кондотьеро на полях итальянских кампаний.

В начале года в Венецию приехал Карманьола — самый знаменитый кондотьеро Италии этого времени. Его судьба была потрясающа. Сын свинопаса, поднялся до генерала! На службе у миланского герцога Висконти он одержал ряд блистательных побед, женился на кузине герцога, был назначен губером Генуи и понял — его засовывают в политику, в бюрократию — его хотят кончить. А врагов у него было полно! Сфорца — подрастал отличный молодой талант. И Карманьола рванул в Милан, разбираться с герцогом Висконти: "Что за дела!" — его начали мариновать, не допускать до персоны толстяка, и тогда он отступил, спрятался и... дождался убийц, посланных Миланцем. Прикончив этих неудачников, он рванул в Венецию — где раскрыл все планы Висконти по захвату республики. А Филипп был ученый, великолепный теоретик, у него планы на все случаи жизни были — наверняка, даже план как стать Папой Римским таился где-нибудь в папочке из кожи особо вредного преступника. Карманьолу внимательно выслушали, признали его донос ценным, и его приняли. Тысяча золотых дукатиков в месяц — зарплата достойная главнокомандующего сухопутными силами. У Висконти он имел сорок тысяч в год, титул графа Кастельнуово, освобождение от всех налогов и дворец в подарок, и шанс хлебнуть яда в любой момент — Карманьола выбрал спокойную старость. Ему было уже сорок три года — жить хочется, а хорошо жить еще больше хотелось сыну свинопаса.

Никто не доверял этому наемному-сам-себе-на-уме таланту мутить воду и лить кровь, дож и совет Сиятельной знали цену всем предателям, не было Карманьоле веры ни на грош — да его прямо рассматривали как агента Филиппка Висконти, но война могла стать выгодной в экономическом плане операцией. В любом случае — порушить экономику Ломбардии — это так приятно погадить конкуренту! Венеция ввязалась в сухопутную войну! Карманьола стал посланником во Флоренцию — Венеция обнажила меч. Она могла себе сейчас позволить сухопутную войнушку.

С султаном Мехметом у Венеции был мир и торг — и все были довольны. Мехмет копил силы для удара по Константинополю. А Венеция... они понимали, что воевать с турками — не надо, турки далеко за морем и везти туда армию — несерьезно. Невыгодная война. Ради чего? Несерьезно. Торговать надо с турками — пряности это вечное.

Лешка давно уже высказал парням свое понимание тонкостей милитаризма в Италии. И сейчас пожинал плоды просвещения! Ник, который неплохо справлялся с должностью штабиста и планированием именно активных боевых акций, улыбнулся добро и невинно:

— И война с Миланом — не первостепенное дело, босс. Пусть Карманьола мутит. Я его видел: маленький, толстенький, кривоногий, с мечом отлично обращается, с коротким, кошкодером — противник опасный, — продолжал анализ Николас. — Он человек видный, нос у него как у пьянчужки.

— Он не совсем здоров, правильно сделал, что приехал в Венецию, — кивнул молодой доктор. — Вот только его интриги ему жизнь укоротят быстрей, чем его пьянство и обжорство. А по делу, я солидарен с тобой, миланская заварушка — ерунда. Пусть грызутся, как раз там — нечего вмешиваться. Ты легат пойми, у нас задание какое первейшее и главное?

— Сбор информации, поиск уязвимых мест, диверсия, — спокойно заметил Лешка.

— В чем ты влип? Все умно, учёно, благородно, — Стефан подмигнул командиру. — Сдается мне, ты нас дуришь! Дурь у тебя в башке от потери крови! Иди Ник, займись делом, а я этого пациента на борт отнесу. Вали в свой отвал, командир, пора в люлю, как говорит легат Ринатус, про вас, всяких младенцев неосознанных.

— Скоты богомерзкие! Стоять — бояться! — вновь завопил легат, возмущенный такой дискриминацией и дискредитацией его должности и важности командования.

— Я никуда и не иду, — заверил его Николас. — Ты Стеф, тоже аккуратней на поворотах, ты док — это одно. Но ты не командир, следи за распоряжениями.

— Ему шок надо, чтобы уснул, расслабился, он болен, — меланхолично, с видом скучающего от этого цирка, заметил Стефан.

— Я не просто болен, я в непонятках, а вы не помогаете. Вы очень резкие парни. Надо деликатней, — заметил Лешка.

— Так куда деликатней? Тихо ушли, и все дела. И все довольны! Парни чуток башкой напрягутся без этих заморочек с ядом тарантула — но там психологическая зависимость только, — заметил Стефан. — И без нас проживут, и без тарантеллы, хотя танцевать могут и так — себе в удовольствие. Я правда не вижу никаких минусов в нашем внезапном исчезновении с горизонта венецианцев. От проекта Ла Скала они уже не откажутся. А это дыра в бюджете. Они в прошлом году подняли стандартно. Ежегодный доход с торговли составил десять миллионов дукатов. Затраты — семь миллионов и пятьдесят тысяч дукатов. Каждый год монетный двор Венеции стабильно чеканит миллион дукатов золотом и двести тысяч серебром. Два миллиона в тайничок про запас. С новой стройкой они влипнут по самые сундуки либрадоро. На несколько лет влипнут. А мы еще пожалуем, нам не трудно чего нового им подкинуть.

— Ты красавчик, легат, финансовая диверсия отличная — пусть разгребают, бери рюкзак — пошли домой, — весело улыбаясь своей простоте, подмигнул шефу Николашка.

— Ладно, командуй здесь. И вообще. Там с пристанью бережней. Пока Апфия суда не выбрала для транспортировки трофеев — не пожгите их лоханки. Пошли потихоньку, Стеф, до борта проводишь.

— Ты не спрашиваешь, я делаю доклад, мое дело маленькое. Все наши целы, ран нет, травм нет, — чисто сработали по собору, — доложил Николас легату.

— Хорошо сработали, объявляю благодарность, — улыбнулся Лешка.

"Служим атлантам!" — рявкнули эти два охламона и все занялись своими делами. Ник продолжил шуршать по вверенному участку, распоряжаясь легионерами. А Стефан помог Легату дойти до каюты, и вернулся перевязывать раны и мозги пудрить этим нахалкам с ярковыраженным жаром между ног.

Вечером и Апфия посыпала солью сахар, завив прямо и конкретно:

— Алекс, не дури! Давай со мной на Сардинию. Ты пойми мой интерес, — они присела к нему ближе, и ему сделалось чуть неуютно: она его возбуждала очень, девочка она была горячая, крепкая, сильная и очень опытна в постели. — Ты мне не очень нужен, и без тебя хорька обойдусь. Но вот твои мальчики — хороши! Они сытые, Алекс, они моим девочкам не парят между ног. А остальные легионеры — они чище, они заводные, они горячие, они обычные и нормальные мальчики. А ты и твои балбесы — ты все понимаешь, вы хуже моряков, но такая работа — вы с девками не церемонитесь, и это хорошо. Но вы сытые и все контролите. И свои нужды при необходимости не с моими девочками справите.

— Ты просто зверь, — всхлипнул от смеха Алешка. — Ты просто зверь, Апфия, ты меня убиваешь. Я не нужен. Мои мальчики пригодятся, потому что они — сытые трахальщики.

— Не люблю это слово, дурак! "Трахтибидоханы" — намного смешней и забавней ты однажды сказал, — рассмеялась довольная капитан, она сообразила, что он попался на приманку. И заиметь такого ухаря в деле с Сардинией — это бонус. Сардинию взять — это не Эксетер разрушить, не скромный Задар бомбануть — это был солидный крепкий остров, и там придется немало побороться. И она прямо сказала Лешке то, что он и сам знал. — Арагон свое так просто не отдаст — тем более, у себя под боком! Атлантам там далеко до дома, а Пиренеи — в сутках ходу! Хотя это мне от Кальяри до Барселоны сутки, а им там и все пять можно галерами веслами махать. Смешно, но мне пять с половиной суток от Сардинии до Атлантиды идти. Алекс у нас логистика практически одинакова, но разные силы. Мы слабей, мой рыцарь.

— Тьфу на тебя, бесстыдница, какой я тебе рыцарь! Я...

Лешка вдруг раздумал шутки шутить. Тема была важная — Апфия была настроена убийственно серьезно. Сегодня её девочки обошлись ранами и порезами — стрел они словили немало. Задарцы решились подурковать, этакие мерзавцы. Им сначала громко заявили, что их никто не трогает, и скоро амазонки уходят, а они пусть остаются. "Еще одна стрела в амазонок — запылает ваш Задар", — спокойно заявили этим буйным мастерам спрятаться и пострелять из лука. А буйные шалуны не поняли и пальнули опять. Тогда — не размышляя, а следуя старому римскому закону "Угрожал — наказуй, наказал — пригрози" — в Задар полетели болты аркбаллисты с зажигательной смесью. А это было непросто — потушить смесь химика Аматова, там песком или землей надо засыпать, но ведь это же не сразу в голову приходит, сначала срабатывает кукушка примитивная: "Огонь, пожар — залей водой!" А горючка Аматова от воды не затухала — там он накрутил химию крепкую. И Задар заполыхал быстро и обильно — жара стояла уже второй месяц, и дерева в городе было достаточно. Всё. Больше не было никакой стрельбы. Никакого шума. С криками и воплями потушили пожары, и затих Задар. Даже колокола стихли трезвонить свой надоевший набат — без толку, все поняли — надо затаиться и ждать, когда эти звери и матери зверей уплывут.

Тем более, началось волнение! Коммандеры и Лешины парни не зевали, а только рады были избавиться от должности переносчиков трофеев — лентяи и тунеядцы! Самые хитрые жуки распустили языки — они на славянском могут разговаривать! Они могут нужные слова говорить! Можно подумать, задарчане латинского не знали! Важные и самые буйные были из университета — латинский знали назубок. Но и на славянском было полезно прокапать мутной политинформации на тему: "Жители Задара, не венецианцы, исконные жители этих гор, города — мы уйдем с заходом солнца! Амазонкам много не надо — Атлантида требует дань! С заходом солнца амазонки уходят — вы остаетесь! Добро пожаловать на развалины, там много барахла останется! Будьте осторожны — венецианцы не все нами убиты — за вами следят глаза врагов. Мы вам не враги — мы вам противники! Вы нам противны, мы вам противны! Мы враги Венеции! Желаете? Поцелуйте венецианца в зад. Не желаете лизать венецианцам зад — с темнотой можете немного прибрать в старом городе. Никаких проблем! Этот город захватил Корпус амазонок госпожи Апфии графини Лезбоза, но ей не понравился город — уходим, зря только время потратили. Забирайте город себе! Нам он не нужен! Забирайте себе добро, которое мы вам оставили! Это наше добро. Уже не венецианское! Нам не жалко!" — и подобного бреда лилось в уши задарчан много и громко, и те слушали и соображали. И поняли — надо мешки собирать — ночью много дел предстоит, таскать не перетаскать, прятать не перепрятать. Наверное, так оно и вышло потом, амазонок это не волновало.

Планы боевой подруги ничуть не мутили Лешку, наоборот, он ей прямо заявил свое конкретное "Пфе":

— Ты девочка, мне в уши не лей пустое. Сардинию она воевать собралась. Ага! Арагон она волновать собралась, ага! А что совет решил. Или это дело без меня перехрюкали парни? Что скажешь, Апфия, — и он пристально посмотрел на неё, и она смутилась. Это был известный ей Алексус, апостол, человек страшный, потому что непонятный и сильный, чья власть неведомым образом питалась, но была явной, не скрыть такую власть от обычного человека.

— Мы говорили о возможном будущем ударе. Конечно, без тебя такое не решали. Ждали окончания твоей работы по Венеции и приезда на Атлантиду, — она неробко, но с явной просьбой, застенчиво ткнула его кулачком в плечо. — Пошли домой, Алекс. По дороге заморочимся. Я тебе свои планы раскрою. Детали, маршруты. Есть сборы по Арагону. У тебя есть мысли. Дней девять будем идти, если море будет благосклонно. Но Господь помогает верным — девять суток, милый — и мы дома! Даже гнать не буду, ровно пойду.

— Ох, ты ж, дочь Эллады хитрой, — выдохнул Лешка.

Все было так заманчиво. Уйти с горизонта на полмесяца — вполне нормальный вариант. Люди сейчас живут неспешно, тормозят безбожно, его и не хватятся, если он не заявится в течение месяца. По дому на Повельи можно оставить распоряжаться... и Леша не знал, кого назначить на этот гнилой пост. Погрозил подруге:

— Почти принято. Позови моих, Стефана и Николаса. Надо зарешать по дому в Венеции. Лену ведь там не оставишь за главную.

— Лену можно с собой, на Сардинию, можно ей при тебе работать, как решишь. Сейчас, сообразим.

И они соображали. И оказалось, что есть вариант, который всех устраивал: конопатый и рыжий Петрос, был отличным минером, а это значило одно — на хорошем счету у мастера Луиса-арагонца, главмасона, главного архитектора всей Атлантиды — известное дело, чтобы хорошо ломать, надо знать, как что построено. И Петрос нашел много интересных решений в Венеции — сейчас торчал от проекта терраццио, каких-то особых и специальных венецианских полов. Его послушать, так без этих суперских полов у венецианцев завтра потолки обрушаться и стены завалятся! Там оказались такие тонкости и вкусности масонские, что просто мозги кипели у парнишки, он на стройке все уши прогрел, выслушивая немногословные замечания и ответы венецианских каменщиков. Стать резидентом в Венеции он был рад, и сразу признался, что работы там года на четыре — там очень много работы, очень много дукатов надо, и печать, и грамоту, и все дела по доверенности. На это Зубриков отмахнулся, и послал его к Андре, лучшему другу Никитоса, вот была парочка не разлей вода: один пакостил, а другой его вечно выручал. Андре обожал всё этакое законотворческое, юридическое, крючкотвор, бюрократ и зануда! Но он был секретарем отличным — память у него была отличная, и с документацией он был божок, не бог весть что, знал своё место паренек. И мордочка у него была небанальная, есть такой тип женщин "Ледяная королева", так вот он был "Ледяной принц", морда кирпичом, спокойная, как у статуи, но красивый очень — у Лешки парни все были странные, все красавчики и все с каким-нибудь изъяном, который портил всё очарование. Зубриков и сам был лопоухий.

А за Сардинию парни сверкнули глазами. И бешенством от обоих ближайших подручных повеяло. Они сегодня вкусили крови — им очень это нравилось. Девочки рядом просто кипели. Амазонок ждал тяжелый переход — они остывали медленно. На ночь глядя все было приготовлено к отходу. Уже с пару часов гремели взрывы — после себя в старом городе амазонки оставили только камни на камне — но все лежало в руинах. Только собор не обрушили минеры — Апфия только коротко бросила взгляд на Алекса и вынесла свой приговор — рушить все церкви и пару этих монастырей! Равнять с землей не стали — это уже лишние выкрутасы и выпендреж. Все легионеры с минерами перешли на одно из трофейных судов. Легат-капитан Апфия, дула на воду, подальше от амазонок убирала мальчиков, с ней не забалуешь. Корпус распределили ровно на пять крепких судов, которые высмотрела капитан придирчивым и требовательным глазом. Остальные суда заполыхали — жуть! Горели товары, горели суда — народ на набережной хныкал от такого расточительства и явного безумия. Пять судов оказалось мало, чтобы вывезти набранное, но парни легата Алекса скромно выдвинули пару кандидатур на должности временных капитанов. Лешка кивнул, а какие проблемы? Он и двенадцать капитанов мог ей предложить. У него все могли рулить корабликом, он сам спокойно мог по компасу не волнуясь, пройти маршрут от Задара до Сицилии, а там и до Гибралтара можно, а дальше вообще знакомая дорога. В Атлантике, на треугольнике Атлантида-Мадейра — Атлантис-Сан-Мигель — Танжер — ориентировались все атланты. Вот здесь они ходили много, и навигацию этого участка все знали назубок, и на ушко, и на носок — всеми чувствами понимали жизнь океана, и могли вести корабли по необходимости.