— Что за шум?
Черт. Черт, черт, черт. В конце переулка показался охранник с собакой. Твою ж мать, я раскашлялась и нашумела, конечно, он явился посмотреть в чем дело. Нет. Нет, нет, нет.
— Ты!
Черт, он меня заметил.
— Эй! — крикнул он, а я попятилась. — Стой на месте!
Я побежала.
Глава 2.06
Мои ноги подскальзывались на грязной земле. Сердце стучало как барабан. В ушах звенело от сердитого лая. С топотом я бросилась за угол, смутно осознавая в глубине души, что даже если я удаляюсь от охранника, я все равно бегу не в ту сторону. Однако, это знание все равно ничего не могло изменить. Он отделял меня от того участка забора, где я пролезла.
За складами не было ничего, кроме старых тупиков, заброшенных зданий и переполненных мусорных контейнеров. Мне нужно было как-то выбраться отсюда. На улице были прохожие. Мне нужны были свидетели, помощь. Мне нельзя попасть в западню в этих вонючих переулках с грязью и ржавыми железяками повсюду и... и я попыталась ускориться. Нет. Я не позволю себя поймать. Я не позволю засунуть меня обратно в шкафчик... или нечто вроде шкафчика.
Я даже не могла очистить свой разум, чтобы покинуть Другое Место. Моя голова раскалывалась от всего, что в ней происходило — я просто не могла ни о чем думать. Мое горло саднило, и каждый вдох холодного воздуха обжигал легкие. Окружающая вонь все только усугубляла. Каждый глоток зловония вызывал тошноту, и крутило живот, пока я бежала.
Я повернула направо, пытаясь убежать подальше от здания и его охранника. Стены в Другом Месте были покрыты каракулями —
АПАТИЯ АПАТИЯ АПАТИЯ НИКТО НЕ УСЛЫШИТ всхлипы АПАТИЯ АПАТИЯ
— и я ощущала, что и без того холодный воздух рядом с ними становится еще холоднее. Я почти ничего не видела из-за паники и сумрака, и лишь боль в бедре указала, что на пути находится мусорный бак. Он с грохотом перевернулся, и я тоже чуть не упала, налетев на него, но успела схватиться за сливную трубу, едва заметив боль в чувствительных ладонях.
Лай приближался, и я достигла конца переулка, повернув налево. Неверное направление; тупик. Один конец был перекрыт ржавой строительной техникой и пластиковыми панелями. Я обернулась, другой оканчивался дверью.
Которая была заперта.
— Впустите меня, — закричала я, слезы катились по моему лицу. — Открывайте, черт возьми!
Никакой реакции.
Задыхаясь, я в отчаянии огляделась. Лай звучал достаточно близко, чтобы я не могла вернуться. Надо где-то спрятаться. Может... может, в реальном мире тут настолько плохо, что собака не сумеет меня почуять? Не знаю. Я ничего не могла придумать и даже не знала, как выглядит это место. Здесь была только ржавчина, голый бетон и кирпич. Я нырнула в нишу, которая на самом деле являлась старым дверным проемом, заложенным кирпичом. Я вжалась в нее так сильно, как только могла, надеясь, что собака не почует мой запах и не услышит дыхание.
Я пыталась что-то придумать, но ничего не выходило, я не могла сосредоточиться, не могла ни о чем думать и, Боже, что же мне делать? Я была тощей девочкой-подростком в плохой форме и с больными руками; он был охранником с пистолетом и собакой — и в данной ситуации я куда больше боялась собаки, чем пистолета. Я забилась поглубже, стараясь держаться подальше от света, но я делала это неосознанно. Я не думала об этом. Просто реагировала. Все, что я знала, собака зарычала, вероятно, почуяв мой запах, и она приближалась. Паника, вонь от здания в Другом Месте и мое желание, чтобы она ушла, объединились и вырвались из моего рта, приняв очертания собаки из проволоки и запекшейся крови.
Я заткнула рот, прижав предплечье к губам, сдерживая тошноту. Я ощутила свои чувства на вкус, и это было просто неправильно. Мои губы внезапно закровоточили, и я сплюнула кровь.
И штука, которую я сделала, не была закована в цепи. Кроваво-проволочная собака залаяла, только это был не лай, а грохот, и мне был знаком этот звук, так гремела дверца школьного шкафчика, когда ее кто-то пинал, и... и... и я не могла смотреть.
Собака грохочуще залаяла снова, а затем другая собака взвыла. Мужчина начал кричать, а собака перешла на рычание, и я услышала, вскрик мужчины, а потом звук падения пустого мусорного бака. Бешеный лай собаки отдалялся, но человек, кричащий и ругающийся, не уходил. Я пыталась что-то придумать, но это походило на попытку соображать после бессонной ночи, все было туманно и размыто и...
Усталость.
Плакса — воплощение моей усталости. Он все еще дома, прибит к стене. Мне не нужно было его создавать, он уже создан. Стоило лишь представить, что гвозди выскальзывают из стены, и вот он, стенает на грани восприятия. Не знаю, как ему удалось добраться сюда так быстро, да и меня сейчас это не интересовало.
— Иди, — пробормотала я. — Проникни в него, — я сжала руки в кулаки, позволив боли пронзить мое сознание. Я ощущала, как от стенаний подкрадывается усталость и... нет! — Сделай это, — зарычала я. — Или я снова пришпилю тебя к стене!
Младенец с лошадиной головой и темно-синей кожей неохотно отполз, гвозди в его теле царапали землю. Я слышала шипение и надеялась, что это сработает. Шаги раздавались все ближе и ближе. Я слышала, как человек выругался, наступив в лужу, и как приближалось его дыхание.
— Я уже сыт по горло этой херней, — слышала я его бормотание. — Гребаная тупая псина. Ко мне, тварь тупая! — слава богу, я услышала, как он зевнул. — Блять. Ловить ее теперь. Мне за это не платят. Лупе, ко мне!
К счастью, я услышала, как он развернулся на пятках и потопал прочь, и в каждом шаге ощущалось его плохое настроение. Я зажала рот, стараясь не захныкать, пока он не удалился за пределы слышимости. И тогда, медленно, с болью во всем теле, я поднялась на ноги. Я облизала потрескавшиеся губы. Они болели и отдавали железным привкусом. После сидения на земле на заднице осталось мокрое и грязное пятно. Я покинула Другое Место и просто стояла, пока до меня не дошло, что тот человек может вернуться.
Меня тошнило.
Не знаю, как мне удалось удерживать содержимое моего желудка, пока я не протиснулась через брешь в заборе и не дошла до безопасного места. Но потом я выблевала половину своего обеда в грязном переулке.
Возвращаясь назад, я была будто в тумане. Меня все еще трясло, и разум метался по кругу. Наверное, на меня пялились. Я не была уверена. Лишь когда на глаза попалась витрина магазина, я смогла оценить насколько потрепанной выгляжу.
Надо привести себя в порядок. Я нашла небольшой магазинчик и вошла внутрь.
— Упала, — сказала я парню за прилавком, заметив, что он на меня пялится. — Там так скользко, правда?
Я купила бутылку воды и выпила где-то половину, пытаясь избавиться от блевотного привкуса, а потом отчистила большую часть грязи с помощью остального. Это означало, что я промокла, но на мне хотя бы не было уличной грязи.
Борьба или бегство? Очень, очень плохо для моей силы. В моем глупом теле не отложилось, что я способна представлять ужасных чудовищ. и вместо этого оно решило паниковать. И когда я запаниковала, все пошло наперекосяк. Я должна держать себя в руках. Всегда.
Я... Я не создана быть кейпом. Когда вырасту, я могла бы стать детективом-парачеловеком и пойти работать на ФБР, но не спасать людей на передовой.
Я потерла глаза. Больно это осознавать. Я хотела стать героиней. Я хотела выйти на улицы и бороться с преступностью. Лично, я имею в виду; я хотела быть сильной. Я хотела быть в состоянии остановить тех, кто нападал на людей. Но мои способности — они помогут мне с расследованием, помогут что-то найти, но если мне придется действовать 'на лету', все покатится к черту. Я никогда не стану той, кто, увидев, что на кого-то напали, сможет вмешаться и встать на защиту. Не больше, чем я могла и раньше, по крайней мере. И взгляните на меня. Я даже саму себя не смогла защитить от хулиганов, не говоря уж о ком-то другом.
Я хотела стать супергероем. Но не стала. Я всего лишь человек со способностями.
Ой, начала я смутно осознавать, когда в магазинчике загорелся свет. Когда закончился сбой электричества? Нахмурившись, я поняла, что потеряла счет времени.
Я проскользнула через парадный вход в офис профсоюза и попыталась добраться до дамского туалета, чтобы привести себя в порядок как следует и...
— Тейлор! — с удивлением на лице окликнул папа, стоявший у торговых автоматов. — Что случилось?
Не повезло.
— Я просто пошла на пробежку... ну, прогулку в основном, пока были перебои электричества, — сказала я, оправдываясь. — Я не могла читать, пока мигало освещение. Я не покидала квартал! — Я глубоко вздохнула и посмотрела на грязные коленки на джинсах. — И... да, была причина перестать бегать. Знаешь, там до сих пор довольно скользко, — я облизала губы. — Думаю, мне надо купить бальзам для губ. Они потрескались на холоде.
Папа сжал переносицу.
— Тейлор, — сказал он, — ты должна была... ты... — он вздохнул. — Ты не уходила слишком далеко? — спросил он.
— Нет, — соврала я. — Просто искала местечко с нормальным освещением, где можно спрятаться от ветра, — я потерла руки. — Там холодно.
— Мы... потом поговорим. Просто... побудь здесь, — попросил меня папа. — Пожалуйста.
Даа, он еще не закончил. В итоге я еще час или около того ждала в офисе, читая книгу. Она не особенно затягивала. Я просто пялилась на страницы и слова, чей смысл до меня не доходил. Я могла думать лишь о том, какой напуганной и беспомощной я себя ощущаю, и насколько ужасна подпольная фабрика. Я сходила в уборную и привела себя в порядок.
Наконец, папа закончил и попрощался со всеми.
— Сегодня вечером я съезжу в больницу, — сказал папа, когда мы садились в машину. — но тебя оставлю дома, ладно? Если ты не против.
Я не хотела торчать в больнице.
— Да. конечно, — сказала я. — С твоим другом все будет в порядке?
Он сжал губы в тонкую линию. Не похоже, что все в порядке.
— Надеюсь, — произнес он осторожно.
— Как вы познакомились? — спросила я. Хотелось поговорить о чем-то нормальном, отгородиться вещами как можно более далекими от Другого Места и того чудовищного здания, чтобы немного передохнуть от всего, что мне довелось увидеть. Ну, от этого и более обыденного 'о, боже, за мной гнался мужик с собакой'.
— О, мы уже сто лет знакомы, — сказал папа. — Еще со времен КПАЭ. Я, он и еще несколько человек.
— Суперзлодейская группировка? — спросила я, моргнув. Чего-то такого я не ожидала.
— КПАЭ*? Суперзлодейская группировка? Тейлор, это была Кампания Против Атомной Эскалации.
*В оригинале CANE — Campaign Against Nuclear Escalation. Как ни крути, а на русском эффектной аббревиатуры не получается, к сожалению.
— Кто-то из КПАЭ убил Рейгана, — возразила я. — Для меня это выглядит довольно суперзлодейски.
— Я знаю, это может звучать удивительно, малышка, — сказал он, — но ты не можешь назвать протестное движение 'суперзлодейской группировкой', только потому что человек, связанный с ним, пошел и убил президента. Все гораздо сложнее. Я участвовал в протестах, потому что все выглядело так, будто Рейган собирался перевести Холодную Войну в горячую фазу и... ты знаешь, выпендривался всеми этими 'супер-людьми', совершенно новыми технарскими бомбами, новейшим ядерным оружием и противоракетно-оборонными штуками, будто из Звездных Войн... и все в таком духе. И, конечно же, он урезал все остальное, выбрасывая деньги на все эти бомбы, способные уничтожить мир. Потому что иначе у Советов могут появиться намерения.
Мы остановились на светофоре.
— Но я виню во всем Рейгана. Разговоры о 'злых империях' и 'суперзлодеях', разделение всего на черное и белое, хороших и плохих, полицейских и грабителей. Заигрывание с подобными вещами создавало проблемы. В общем, худшее, что я делал это пара актов вандализма и... ладно, мы немного поцапались с полицией, но они первые начали! Мы просто протестовали, а они пустили в ход слезоточивый газ и водяные пушки.
Светофор переключился.
— Хотя, наверное, я должен поблагодарить их, потому что из этих беспорядков вышло что-то хорошее.
— Да? — спросила я скептически.
Папа мне улыбнулся, со странной смесью беспечности и смущения.
— Как, по-твоему, мы с твоей мамой познакомились? — спросил он. — В церковном хоре вместе пели? Вряд ли!
— Пап! — воскликнула я. Не хотелось звучать настолько возмущенно, но... э-э, да. Мой голос звучал слегка шокированно. Черт, да я была слегка шокирована.
— О, это были восьмидесятые. Тогда все было по-другому, — сказал он. — И у твоей мамы была чертовски набита рука.
— Она служила в полиции? — поинтересовалась я со скепсисом. — Что, ваши взгляды романтично пересеклись, пока она лупила тебя дубинкой?
Отец выглядел смущенным.
— Чего? Нет! Все было не так! Она кидала в них бутылки с зажигательной смесью, — он вздохнул. — Она всегда была более радикальной, чем я, — добавил папа. — У нее были такие красивые глаза в армейском противогазе. И та экипировка, которую она и ее друзья носили, выглядела в самом деле эффектно.
— Папа! — выдавила я, поежившись.
— Если ты собираешься обвинить кого-то в суперзлодействе, то обвиняй не меня, а ее. У меня не было костюма. Только какая-то мокрая тряпка, повязанная на лице, в попытке справиться со слезоточивым газом. Она же пришла подготовленной.
Я пристально уставилась на него.
— Ладно, сейчас ты просто выдумываешь, — сказала я.
Он усмехнулся.
— Слушай, если хочешь представлять, будто мы всегда были родителями, это твое дело. Лишь бы тебе спалось крепче, — сказал папа, а затем его лицо вытянулось, и он поморщился. — Ой. Прости.
— Все в порядке, — сказала я.
Он вздохнул.
— Но ты должна понять, как изменился мир, Тейлор. Мы были молоды, и мысль, что Холодная Война может стать горячей, повергала нас в ужас. Это могло стать концом света еще до того, как показались Губители. Я помню, как однажды мне позвонил отец и сказал убираться из города, потому что они первыми попадут под удар. Это было после того, что случилось в Никарагуа, в 84-м. Он и твоя бабушка собрали вещи и переехали в деревню. Имей в виду, он был слегка... эксцентричным к тому времени, но я почти присоединился к нему.
— А что случилось в Никарагуа? — спросила я с недоумением.
— Честно? Никто толком не знает, — сказал он, качнув головой. — Всмысле, местный никарагуанский кейп поймал людей, которые минировали их гавани, потом этих людей показали по телевидению, утверждая, что они агенты ЦРУ, а затем правительство, наше правительство, заявило, что они похитили нескольких туристов во время прогулки на яхте, и все это ложные обвинения с целью поставить нас в неловкое положение. Затем они отправили людей — кейпов и спецназ — спасать этих якобы туристов. Затем выяснилось, что Советы прислали своих кейпов на помощь Никарагуа в качестве 'советников'. И все это привело к массовому сражению между кейпами, местные журналисты все засняли и... да.
