— Иди ко мне, — вздохнув, я привлек девушку к себе и обнял. Правая рука отозвалась болезненной пульсацией, и мне не удалось не скривиться. Девушка отстранилась и указала мне на кровать.
— Тебе нужно, наконец, поспать. Прости, что досаждаю тебе. Понимаю, как ты устал, просто я боюсь...
— Знаю, — кивнул я и, подумав, честно добавил, — я тоже.
— Если хочешь, я останусь. Позову Ольцига, если тебе станет хуже...
— Не надо, — покачал головой я, надеясь, что отказ не обидит колдунью. Он не обидел, — если что-то начнется, не хочу, чтобы ты увидела это. И чтобы кто-то еще видел. Постараюсь справиться сам. Надежда на темную кровь еще есть. Пока никаких изменений нет. Если удача благоволит мне, а встреченный храм Ильмы, вроде, говорит именно об этом, то я проснусь утром, и мы отправимся в путь.
Филисити кивнула.
— An hoto Otra de Perrian Numjette sara heker, — со слабой улыбкой произнесла она после недолгой паузы. Я обомлел. Если честно, я ни от кого из друзей не ожидал подобных слов.
— Ты только что сказала "и пусть Родитель Темной Крови хранит тебя"? Мне не послышалось?
Девушка смущенно опустила голову.
— Если бы это помогло спасти тебя, я обратилась бы к кому угодно, — она вздохнула и открыла дверь, — доброй ночи, Райдер. И не забывай. Ты дал мне слово.
— Я помню.
Филисити еще несколько секунд смотрела на меня, а затем скрылась за дверью. Я вздохнул и опустился на кровать. Рука продолжала пульсировать болью, но это не прогнало сон. Наверное, впервые я уснул так быстро, не снимая сапог и с оружием наперевес.
* * *
Меня разбудил крик.
Клянусь, я никогда в жизни не слышал столь безумного вопля.
Тело дернулось вверх, я оперся на кровать двумя руками, тут же скривившись от резкой боли в раненом предплечье и ухватившись за него. Раны пульсировали еще сильнее, чем когда я ложился спать.
В комнате было тихо, горел масляный фонарь, который я не потушил. Несколько секунд стояла звенящая тишина, слышалось только мое испуганное дыхание. Что это был за крик? Он мне приснился, или это я его издал? Но ведь болят только раны на руке, царапина на щеке ведет себя спокойно, да и никаких других изменений я не чувствую...
Крик раздался снова, и от него у меня по спине побежал холодок. Одно было ясно: его издавал не я. Кто же тогда?
В груди будто что-то оборвалось, глаза округлились в ужасе, я вскочил с кровати.
Дверь моей комнаты с шумом распахнулась, внутрь влетели Ольциг и Филисити. Оба смотрели на меня испуганно.
— Райдер?
— Началось? — наперебой закричали они.
Я посмотрел на них взглядом затравленного зверя.
Как же можно было не понять? Не заметить...
— Райдер, что... — девушка сделала шаг ко мне, я покачал головой:
— Это не я...
Словно вторя моим словам, крик раздался снова и уже не прекратился. Ольциг в ужасе расширил глаза. Филисити застыла, не веря в происходящее.
— Роанар... — одновременно выдохнули мы, бросившись к выходу из комнаты.
На бегу dassa, стараясь перекричать арбалетчика, проговорил:
— Не понимаю! Два дня назад мы были на спуске, он сказал, что поранился о камни, — слова вылетали у Ольцига сплошной скороговоркой. Я не винил dassa за наивность: сейчас и мне не хотелось признавать очевидное, но кто-то должен был это сделать.
— Он солгал, — скорбно произнес я, распахивая дверь в дальнюю комнату по коридору и влетая в нее первым.
Арбалетчик стоял на коленях по пояс голый посреди комнаты. Безумный взгляд метался по помещению. Лицо болезненно осунулось и словно бы постарело на несколько лет, кожа приобрела бледно-серый оттенок, на правом боку на месте раны, которую исцелил Ольциг на Тритоновом перевале, чернело большое пятно, и оно росло...
Казалось, Роанар не узнавал нас. Он продолжал безумно кричать, раздирая правый бок до крови, будто мог выскрести из себя яд декса.
Филисити в ужасе ахнула и закрыла рот рукой. Мы застыли в оцепенении на несколько мгновений, не зная, что делать.
Бок арбалетчика начал кровоточить, и попытки разодрать рану привели только к тому, что пятно начало расти быстрее. Крик стал громче и безумнее, хотя, казалось, это попросту невозможно. Роанар вдруг схватил из колчана арбалетный болт и попытался направить его себе в шею. Вспороть горло. Убить себя, только бы не испытывать больше эту агонию!
Я, наконец, вышел из оцепенения и решительно шагнул в комнату, выставив вперед правую руку. Боль пронзила предплечье, но я не обратил на нее внимания.
— Рон, нет! — вырвалось у меня. Черный дым сорвался с пальцев и превратил арбалетный болт в пепел за секунду до того, как острие пронзило бы шею друга. Роанар зашелся в отчаянном крике, продолжив раздирать кожу на правом боку. Тело неуклюже распласталось на полу и начало извиваться, словно в каком-то припадке, изо рта брызгами вылетала слюна.
Я бросился к другу, присел на колени рядом с ним и обеими руками постарался удержать его тело ровно, чтобы открыть целителю доступ к черному пятну.
— Ольциг, помоги ему! — отчаянно воскликнул я.
Послышались новые шаги: по коридору к нам приближались Рика и Анна. Филисити встретила их у двери.
— Началось? — услышал я испуганный голос леди Арнар. Филисити молча освободила им проход, и Рика ахнула, покачав головой, — боже, Руан... но когда?..
— На Тритоновом перевале, — с нескрываемым отчаянием произнесла Филисити, — он не сказал нам.
Dassa занес руки над правым боком арбалетчика. Я пытался удержать Рона, каждый раз стискивая зубы от боли: раненое предплечье реагировало на каждое движение.
Золотое свечение целительской магии почему-то мерцало. На лбу Ольцига выступил пот. Роанар продолжал извиваться.
— Dassa, в чем дело? — напряженно произнес я.
— Мне не хватает сил, — отчаянно произнес он и обернулся, — Филисити! Помоги мне. Помнишь, как я тебя учил? Самое время применить это на практике.
Девушка подоспела и села рядом с Ольцигом.
— У меня ведь плохо получалось, — испуганно шепнула она, не в силах смотреть в горящие безумием глаза арбалетчика.
— Сосредоточься, иди за светом, повторяй за мной. У тебя получится, я поведу тебя.
Девушка непонимающе посмотрела на Ольцига, и тот хмуро отчеканил:
— Я проводник, помнишь? Я умею вести не только мертвых. Доверься мне.
Одна его рука легла на плечо колдунье, вторая осталась над боком Роанара. Арбалетчик дернулся, и я поморщился от сильной боли в руке.
— Не хочу вас торопить, но давайте быстрее! — процедил я, понимая, что мне вот-вот не будет хватать сил держать Рона.
Филисити прикрыла глаза и занесла руки над боком друга. Золотое сияние с ее рук и руки Ольцига сплелось в причудливый узор и засияло так, что мне начало слепить глаза. Дыхание Роанара стало резким и прерывистым, он попытался перевести дух. Затравленный, испуганный, полный отчаяния взгляд метнулся ко мне.
— Райдер... — произнес арбалетчик.
— Все будет хорошо, мы поможем тебе, — мягко произнес я, искренне веря в собственные слова. На лице барона появилась слабая улыбка, взгляд остановился на моей левой щеке.
— Два ранения от декса, и у тебя до сих пор никаких симптомов...
— Не разговаривай, береги силы, — покачал головой я, но арбалетчик меня не слушал.
Филисити отвлеклась на его слова, сияние целительской магии стало чуть тускнеть.
— ... значит, ты не умрешь. Я ведь говорил, — хмыкнул Рон, — ты всегда побеждаешь.
Сияние замерцало, и черное пятно начало разрастаться с новой силой. Тело Роанара вновь выгнулось, он ухватил меня за правую руку так, что едва не поломал кости. На этот раз я не заметил боли: не имел права ее замечать, видя, что испытывает мой друг.
— Нет! Нет! Остановите! Пожалуйста! Только не снова! — завопил арбалетчик.
Рика Арнар отвела глаза, Анна в ужасе смотрела на корчащегося в муках Роанара, прикрыв рот ладонью. Похоже, зачастую сестра лишала ее этого зрелища и находилась рядом с умирающими одна.
— Филисити! — строго окликнул dassa, — соберись, нужно повторить. Погружайся глубже, не отвлекайся!
— Мы можем только задержать распространение яда, но не излечить от него, — отчаянно крикнула девушка.
— Пожалуйста! Остановите это! — извиваясь, кричал арбалетчик. Филисити стиснула зубы и повторила попытку, на этот раз полностью доверив себя воле alirassa. Сияние целительской магии вновь заставило пятно замереть. Роанар судорожно стал ловить ртом воздух. Взгляд его вновь остановился на мне.
— Мне конец... — спокойно произнес он, и у меня буквально защемило сердце.
— Нет, — я сжал губы и несогласно покачал головой, — нет, не конец. Я что-нибудь придумаю. Я не дам тебе умереть, слышишь?
— Меня нельзя спасти, — покачал головой арбалетчик. Тело его била крупная дрожь, — если это начнется снова, я не выдержу. Прошу тебя... Райдер, прошу, останови это.
— Я пока не знаю, как. Нужно подумать... — скороговоркой отозвался я, гадая, как долго Ольциг и Филисити смогут сдерживать яд декса.
— Ты знаешь, — строго произнес барон, обжегши меня глазами.
На пару секунд комната погрузилась в молчание. Только теперь я понял, о чем друг меня просит, и возмущенно воскликнул:
— Нет! Роанар, не проси меня об этом. Только не так!..
— Ты не имеешь права мне отказывать! — яростно прокричал он, сильнее схватив меня за больное предплечье. Руку обожгло болью, и я поморщился, но арбалетчик нарочно не отпускал, — думаешь, это больно?! Ты понятия не имеешь, что такое боль! Ты не Знаешь! Не смей отказывать мне, Райдер Лигг! Ты должен убить меня! Ты должен был сделать это еще в Альгране, и мне не пришлось бы этого испытать! Это невозможно вынести! Невозможно!
— Рон...
Проклятье, я понятия не имел, как должен поступить. В памяти всплыли слова Рики Арнар: "безумец! Меньше, чем через сутки вы будете умолять меня убить вас". Мне казалось, это невозможно, и вот он контраргумент... мой наглядный пример, будь я проклят!
— Ты обязан, — тихо произнес Роанар.
Я не мог. Должен быть другой выход. Его просто не может не быть.
Рика Арнар сделала шаг вперед.
— Райдер, — окликнула она. В ее глазах я заметил понимание, сочувствие, разделенную боль. Она множество раз бывала в подобной ситуации. Так умирали люди, которые были ей очень дороги. Рика, как никто другой, знает, что я чувствую. Я посмотрел на нее, словно ждал совета, рецепта, который помог бы выйти из этой ситуации, но женщина лишь качнула головой, — вы должны это сделать. Другого выхода нет. Поверьте, я искала.
В ее словах не приходилось сомневаться, хотя мое сознание упорно отказывалось это признавать.
— Сделай это, Лигг, — снова полушепотом попросил Роанар, — пожалуйста, не заставляй меня унижаться и умолять тебя.
Мое сердце болезненно сжалось. Что-то сдавило горло, глаза защипало.
— Позвольте мне, — Рика сделала еще несколько шагов к нам, но я остановил ее жестом.
— Нет.
— Райдер, ты хочешь, чтобы я умолял? — отчаянно прошептал Роанар, — тогда я умоляю тебя, избавь меня от этого, или позволь ей!
Взгляд друга обратился к Рике. По щекам женщины текли слезы.
— Леди Арнар, — тихо произнес арбалетчик, — простите меня. Вы удивительная женщина, прекрасная. Мне жаль, что я так повел себя с вами. Скажите, что прощаете меня. Пожалуйста. Мне это нужно...
Роанар посмотрел на Филисити. Девушка пребывала словно между двумя мирами, как и Ольциг, который вел ее с помощью магии проводника. Они, кажется, не слышали наших разговоров.
Рика печально улыбнулась. Это была не одна из тех женщин, разум которых затапливает ревность и обида. Она слишком часто видела умирающих и знала, когда о любых своих чувствах нужно забыть. Сейчас казалось, что Рика никого не винила в том, что сердце понравившегося ей мужчины было уже отдано другой.
— Я прощаю вас, Руан.
— Спасибо вам, — выдохнул мой друг и снова посмотрел на меня, — ты сделаешь это? Считай это долгом Альграна. Нельзя обмануть Смерть.
Кажется, у меня задрожали руки. Я обманывал Смерть. И должен был сделать это снова. В душе загорелась надежда, что если все же убить Роанара, действие яда остановится, и я сумею вернуть его к жизни, как тогда, в Альгране.
— Хорошо, Рон, — мой голос стал похож на хриплый полушепот.
В блестящих от слез глазах арбалетчика мелькнула благодарность.
— Попроси их прекратить, — вздохнул Роанар, взглядом указав на Ольцига и Филисити, — я должен сказать ей напоследок.
На лице друга появилась кривая усмешка. Я больше не мог выдавить из себя ни слова, поэтому лишь кивнул и тронул Филисити за плечо. Девушка очнулась и удивленно посмотрела на меня.
— В чем дело? — спросила она. Ольциг продолжал держать свечение, начавшее стремительно слабеть.
— Филисити, я полюбил тебя с первого дня, как увидел. И любил до самого дня своей смерти...
— Смерти? — выдохнула девушка, недоуменно глядя на меня. Сейчас я не мог выдержать ее взгляд. Роанар продолжал:
— Время, которое я провел рядом с тобой, было лучшим в моей жизни. Я благодарю Бога за то, что узнал тебя. Прости за все и будь счастлива. Будьте счастливы оба...
Последние слова были обращены ко мне.
Ольциг открыл глаза, сияние замерцало. Лицо Роанара исказилось гримасой боли, вскоре с губ сорвался крик.
Я вытащил кинжал и взял его левой рукой, готовясь нанести смертельный удар. Уже через секунду крик невозможно было выносить.
— Что ты делаешь? — воскликнула Филисити, всхлипнув. Вопрос не требовал ответа: она прекрасно знала, что я делаю.
Рика взяла ее за плечи и оттащила от арбалетчика.
— Он должен это сделать. Мне очень жаль.
— Господи, нет... — она попыталась вырваться, но Рика держала крепко.
Я сжал рукоять кинжала и вонзил острие в грудь своего друга. Роанар шумно втянул воздух и замер, тело прекратило извиваться, став твердым, как изваяние. Ольциг ахнул, глядя на меня, как на самого жестокого палача, отшатнувшись от умирающего. Рон обхватил руками рукоять кинжала, из груди вырвался кряхтящий булькающий звук. Черное пятно на его боку перестало расти. Казалось, боль от смертельной раны стала для него облегчением по сравнению с той агонией, что вызывал яд.
— Спасибо... спасибо... — судорожно произнес он. На губах выступила кровь. Я взял друга за руку, качая головой, — так лучше...
— Прости меня, — шепнул я, и даже шепот вышел дрожащим, — я тебя подвел.
— Ты мой друг, — отстраненно произнес арбалетчик, смотря в потолок комнаты, — был им всегда... это я тебя подвел...
На несколько коротких мгновений он замолчал, но жизнь еще теплилась в нем.
— Руан? — окликнул я. Глаза его не обратились ко мне, но друг отозвался.
— Не хороните. Сожгите, — призрачным отрывистым полушепотом сказал он, — нужен только огонь и пепел...
— Я все сделаю, — сдавленно пообещал я, — и восстановлю твое доброе имя перед королем, даю тебе слово.
Роанар раскрыл рот, чтобы что-то сказать, и обмяк в моих руках. Взгляд застыл, рука, сжимавшая мою, расслабилась и упала на грудь, которая перестала вздыматься.
