Элемент Вордарога

Я взлетел и протаранил собой вещевой шкаф на другой стороне покоев.

— Прости, отвлек, продолжай, милая, — пробормотал я и стек по дверце шкафа на пол.

Вторым аспектом непревзойденной маскировки Больдара оказался некий Осколок Синего Сердца, находящийся в шее у старейшины Гловина. Вышло все так: Как только Больдар был мертв, засевший в шее старейшины странный синий штырь, именно так его описала мне Айлен, выпал из тела Гловина, и гелл, будто очнувшись от долгого сна, начал в конце концов прозревать, вспомнились частые провалы памяти за неопределенный промежуток времени, резкая боль в спине и в затылке, необдуманные решения, нападения на дракошу и на меня в моих покоях, в частности. Впоследствии Гловин решил все рассказать Уриэлю и обратить его внимание на корень проблем.

Больдар ухитрился каким-то образом подсадить образчик силы Вордарога в тело Гловина, но, как Айлен сказал Уриэль, Гловин оказался крепким орешком и постоянно противился воле Осколка, сказывалось расстояние этого сюрприза от своего прародителя — Синего Сердца, чем дальше Осколок и Яйцо друг от друга, тем слабее меж ними связь и тем дольше контролируемый субъект может сопротивляться его силе, поэтому Больду пришлось изрядно попотеть, внушая Гловину свои мыслишки. В общем, что-то из того, что знал Уриэль, он все же смог рассказать. Не было известно, как долго старейшиной манипулировали, поэтому глупо было винить его за то, что произошло.

— Подводя итоги, можно сказать, что он обвел всех нас вокруг пальца, хотя, если задуматься, некие признаки в его поведении все же были, но ведь он странный субъект, поди пойми его такого. — сообщил я Айлен, продолжая расхаживать взад, вперед. — А если вспомнить налитые кровью глаза и странно изменившуюся мимику Гловина, когда мы боролись с ним за браслет у меня в покоях, то да, теперь я узнаю в его чертах лицо Больдара.

Стук в дверь заглушил новые слова Айлинель, тем не мене следующая ее фраза прозвучала удивительно четко:

— Скоро Уриэль придет, можешь приляжешь чуток? Я еще сказок расскажу...

— Не могу, Ай, и не знаю, как на это отреагирует мой организм.

— Ладно, — покладисто согласилась Айлинель. — Он некоторое время был занят с гостями из граней, но сейчас, думаю, ему уже сообщили где ты, и отец движется к нам. А пока, дружок, лови заключительный сюжет.

Последней или самой первой выходкой больданутого было убийство того типа, что как все думали пытался подстрелить Айлинель. И на эти тени происходящего пролил свет последний поступок болезного Синевой Больдара. По прибытию в Улиссан Уриэлю поведали о том, что Больдар по пути домой расправился с пытавшимся убить его дочь больным Синим адептом. К этому пониманию, его подтолкнул, естественно, друг князя Гловин, который знал, что тот самый убитый был тайным агентом Уриэля, посланным защитить Айлен. Князь не знал всей картины целиком и поэтому поверил ни раз спасавшему ему жизнь другу и оставил все на самотек, а после смерти настоящего виновника всех перипетий и рассказа Гловина о Осколке, Уриэль все понял и поведал об этом своей дочери — Айлинель. Больдар — Синий, агент Уриэля — нет, из сего факта исходило, что на самом деле агент целился не в Айлинель, а в Больдара, а смотрящий с другого ракурса запаниковавший я лишь помог настоящему Синему по лучше замаскировать притаившуюся в нем сущность.

В какой-то момент пролившего свет на происходящее рассказа, разгоряченное сознание привело меня еще к одному выводу:

— Ух, так это, значит, Больдар тогда опрокинул мне на голову подъемник в библиотеке! — вылетело у меня из уст. — Он был первым, кого я тогда увидел у выхода, и одним из первых, кто отрапортовал Гловину о случившемся, он всему виной.

— Скорее всего, ты прав, Рон, ведь все указывает на него, — согласилась Айлинель. — А Гловин, похоже, чист.

Блин, а я тогда подозревал беднягу старейшину чуть ли не во всех смертных грехах и решил, что это его проделки, — следом за репликой Айлен пронеслось у меня в голове, — хм, а стрела, пущенная мне в плечо в лесу у входа в лазейку, тоже его рук дело? Не факт, не факт, в конце концов недоброжелателей было несколько, а Больд просто отличился пуще остальных, чем дальше, тем веселее...

Пока я пребывал в бессознательном состоянии, потрясенная произошедшим Айлинель все три дня оберегала меня, отказываясь покинуть комнату даже на десять минут. Навещавший ее отец и сестренка Лив поведали ей всю эту историю и наказали хранить ее в тайне от всех, кроме Точки, а кому надо они уже все сообщили. Конечно, их присутствие успокоило девушку и привело в чувства, так как даже сам Фелис, пришедший вслед за отцом предсказал ей благоприятный исход. Дардриил и Найрэл тоже находили время проведать меня и приободрить Айлинель. Все в некотором роде приостановилось, после того, как меня насмерть пронзили мечом, но сейчас процесс идет своим чередом и город пребывает в подготовке к совету. Да, приходили и все остальные: Найт, Верви, Эйдан, Лайлэн, Нари и даже Карад с Юнсол, которых Маскировщик близко ко мне так и не подпустил. Обо всех позаботились, выдали покои, умыли, накормили и спать уложили.

— Тук-тук-тук! — вновь протарабанила дверь, за которой послышался приказ ее отпереть.

— Это мой отец, нужно отпереть дверь, — по округе разлились слова Айлинель.

— Можешь открыть, от них все равно никуда не деться, — разрешил наматывающий воздушные круги по комнате я, слыша буквально каждый исходивший из-за двери нетерпеливый вдох и зычное шарканье ног.

Айлен, не теряя ни секунды, подплыла к двери и повернула ключ, дверь распахнулась, впустив внутрь себя князя и всех остальных нестерпимо ждавших моей аудиенции личностей.

— Где этот феномен?! — прозвучал голос протиснувшего в дверь Маскировщика.

В головокружении проступили какие-то лица, но наверстывающий упущенное организм в силу своей подвижности не дал их разглядеть.

— Да вот же он! — указал кто-то из них на меня.

— Божички, какой тут кавардак, — опрокинула слова Верви.

Кто тут у нас? Серый сгусток на кругу — "а" — видимо, Уриэль, черный на кругу — "б" — Лив или Гловин, не разобрать, а может они оба и сразу. Еще поворот, светлая вспышка Вервины и меланхольные тона Найтизира.

Они что-то говорят, слышатся какие-то фразы, но далеко ни каждую удается понять, чувства настолько навострились, что малейшие колебания воздуха вызывают ошеломляющий своей громкостью звук в ушах, а я между прочем лечу. "За ноги, за руки, да хоть за что ни будь" — каким-то чудом пробивается мало понятная фраза одного из собравшихся вокруг. Чувствую притяжения окна, неумолимо хочется завернуть туда и унестись прочь. Они хотят остановить меня, не стоит этого допускать, не в коем случае не стоит. Нужно улепетывать от сюда, пока рыбака не унес охлаждающий кошу шквал, который способен поглотить его и не дать увидеть новый прилив. Боже, я брежу? Что-то опускается мне на голову при очередном обороте моей оси, ловчая сеть обволакивает ловящего свободу на живца рыбака, не могу остановиться, рвусь в окно, они все что-то кричат, кажется, Уриэль запрещает бить меня по голове. Почему? Сбегу ведь. Еще одна сеть, не способен лететь, падаю, странным образом приземляюсь на кровать, слезы обжигают глаза, в комнату вбегает еще один неблагонадежный сгусток, фиолетовое пугало с чем-то в руках.

— Пшик! — в лицо бьет сиреневый дурман.

Голова кружится, как у вечно пьяного портового грузчика, из меня, как будто вылетают белые шальные искорки, которые уносятся прочь через окно. Я слежу за ними, протягиваю руки, пытаясь их поймать, понимаю, что эта взвесь исходит из меня самого и под действием каких-то сил покидает меня. Вместе с искорками уходит и разрывающая мое тело необузданная сила. Я не хочу ее терять, но прежнего запала уже не ощущаю. Под действием чего-то, что находится у меня под рукой еще слегка успокаиваюсь и в мареве происходящего слышу чьи-то слова:

— Это должно помочь выветрить дурь из него, — прозвучал едва знакомый, слегка искаженный, тем не менее разбирающийся во всем наркотическом аляповатый голос.

— Проследи за этим, алхимик! А результаты мы увидим сами. — кто-то говорит голосом князя.

В глазах еще стоит туман, и от любой пересекающей комнату на миг заслоняющей свет тени исходит боль.

— Смотри, Натти, он еще нам понадобиться, так что не угробь малого, — раздается расплывающийся по комнате голос Ливиэль.

— Я горжусь им! — достается мне искренняя похвала Маскировщика, что совсем не вязалось у меня в голове.

— От чего же? — накатывается эхо от слов Вервины. — Это всего лишь отличный экземпляр шизанутого влияния геллов на умирающий организм.

Дальше я этот бред не слушал, потому что был всецело поглощен своим. Мне не нужны были ее слова, я и так все сполна ощущал, возможно, даже сильнее, чем прежде. Она взяла мои ладони в свои, исходившие от меня блики принялись обволакивать ее запястья, затем локти, плечи, а потом и всю целиком. Связь с исходившей из моего нутра силой как будто начала затухать, меркнуть в проскальзывающих меж нами мириадах чувств.

— Я здесь, милый, все будет в порядке, успокойся, — утешающе прошептала глядящая мне прямо в глаза Айлинель.

Пока я видел только ее и уносящиеся к форточке бледненькие огоньки, но мне этого совсем хватало, я был счастлив лицезреть ту, кому завещал свое сердце, и никто не мог сейчас отнять у меня этих чувств.

Вскоре заполонившие все вокруг трепещущие огоньки стали темнеть, освободив для меня остальной обзор и странным образом прояснив глаза. В ушах уже не стоит гул сотен ветров, слова слышатся ясно и четко, ураган поглотивших меня внушительных сил затих в распахнутых ставнях окна. Я по-прежнему был крайне энергичен, все ощущалось сполна, хоть телегу на себе тащи, но по крайней мере теперь я мог контролировать давящий на меня порыв и не дать ему унести меня бездна знает куда.

Айлинель отстранилась, наконец заметив всю деликатность ситуации и проступившее на моем лице пакостное смущение. Вазир вас за ногу! Что уставились? Я встал с постели, последовав примеру Айлинель, чтоб не создавать еще больших конфузий, и гнусно посмотрел на Натти:

— Ну что, док, управились твои потертые в прах червячки?

Он слегка изумился:

— От куда ты?... — а затем произнес, криво улыбнувшись. — Все-таки не угробил, как прискорбно.

Я размял руки и вдохнул свежий воздух, захотелось чуток полетать, но путь мне загородил держащий сеть Найтизир и малышка Вервина.

— Все в порядке, Ронет? — настойчиво посмотрел на меня Уриэль.

— Да, — почесал я в затылке, — могло быть и хуже, но не взорвался ведь, — тут я повернулся к Маскировщику и попытался насыпать ему под ноги чуток раскаяния, — прости, Найт, я не мог тебя впустить, крылья мешали.

Маскировщик переглянулся со мной, но, видимо под действием каких-то чар, промолчал.

— Он здоров! — резюмировала Лив, сделав один неопределенный шаг и чуть не наступив на ногу Натти, которого неудержимой силой тянуло по ближе к моей Айлинель.

— Видимо, да, — задумчиво нахмурился князь, обратив внимание на самого скромного из присутствующих здесь, — Что скажешь, Гловин, не многовато для одного вечера?

— Прости, друг, но это не может ждать, я чувствую его рок, что-то идет по моему следу, что-то очень могущественное, — запинающимся голосом вымолвил Гловин, — все решит Точка.

— Что происходит? — оживился я.

Айлен чиркнула по моей ноге носком сапога:

— Сейчас?! — спросила она.

— Если Гловину не помочь, с ним может произойти нечто ужасное, — с грустью посмотрев на младшую дочь, произнес князь.

— Как всегда! — бросила Айлен, крыльями подняв пыль позади себя.

Эксплуатация по всем фронтам, но я, как водится, не мог не выручить соратника в беде, даже если это могло стоить мне многого.

— Что от меня требуется? — серьезно взглянул я на Гловина.

— Вот! — раскрыл ладонь Гловин.

Замерцал синий осколок, лазурные блики исказили длань гелла, уходящие куда-то по своим делам белые искры развернулись и потянулись ко мне, по рукам побежали видимые только мной зеленые молнии проснувшегося меча, который тут же высвободился и направился прямиком к вытянутой руке старейшины. Желание уничтожить этот предмет превратилось в страсть, а затем и в цель всей моей жизни. Никто не успел издать ни единого звука, когда занесенный над рукой Гловина меч погрузился во внутрь таинственного осколка и унес мое сознание в даль...

Я увидел синий словно созданный из туманного огня коридор, вросшие в его структуру индиговые щупальца и чье-то зловещее присутствие по среди всего. Сквозь туманную оболочку с трудом проглядывались все собравшиеся в моих апартаментах ошарашенные фигуры, осколок на руке Гловина стал вновь погружаться в плоть, чтобы поработить его. Прямая дорога от Синего Сердца была проложена и шла она прямиком во дворец Улиссана и, если это не остановить, мы потеряем не только старейшину, но и весь город целиком. Осколок в конце концов отыскал путь к своему хозяину и сейчас всеми силами стремился привести его мощь сюда. Ведь это совсем не обычная вещ, а быть может, даже равноценный Лейглавирну артефакт врага, который, почувствовав антагониста, ударил в спину всего так долго создаваемого союза. Так что разгорающийся на моих глазах портал вполне себе мог привести сюда всю армию Синевы и расправиться с нами раз и навсегда, и никто этого даже не предполагал.

— Иди же, сразись со мной, Посланник чуткости его, попробуй остановить неизбежное, — шепот самой бездны заскрежетал у меня в голове.

Но также нельзя... Почему со мной всегда происходит всякая хрень!!! На клинке воссияло зеленое серебро, путь из паутины коридоров превратился в ровную, продольную тропу.

— Не стой, ступай по стопам вечности, — ненавистный голос заскребся у меня в голове.

Выбора нет, если не получиться — все потеряет свой сакральный смысл и сгинет в потоках неописуемой мощи врага.

— Иду, иду, ставь на огонь чайник, качай сериал, смотреть будем, — молол я чепуху, пытаясь хоть как-то успокоить возникший во мне мандраж.

Вордарог проложил собственный путь сквозь все разделяющие нас грани, чтобы сокрушись оставшихся врагов, но и мы кое-что можем, и это кое-что было последней моей надеждой.

Делаю один шаг, за мгновение преодолеваю громадное расстояние и чувствую близость синего демона, чей взгляд не отпускает меня ни на секунду. Еще шаг, словно виток по необъятной спирали и много, много граней позади.

— Ты близко, я ощущаю тебя и уже трепещу пред твоей силой —

Делаю последний скорее всего самый долгий шаг в своей жизни и переношусь прямиком к нему... Пропасть, немыслимой глубины пропасть и беспросветной синевы туман. Зацикливаю всю чуткость на острие клинка и нахожу таящегося в лазури врага. Чешуя скорлупы его яйца сыпется на глазах, трещины пульсируют в такт могучему дыханию, а пронизывающий душу инфернальный взгляд, казалось, терзает всю бренность моего бытия и испепеляет жизнь в прах.

Очень трудно не поддаться всему и сконцентрировать волю в кулак, Руки дрожат, тело обливается потом, все нервы накалены до предела, однако полученная от сотен геллов энергия помогает мне и сейчас, направляя все Лепестки Чуткости прямо в лицо возникшего передо мной синего дьявола. Тщетно, клинок пронзает туман, но цель так и не достает, место преподносит шутку расстояний, и главный злодей оказывается вне зоны моих потуг. Стараюсь зацепить мечом хоть крупицу используемых против меня сил, чтобы противопоставить их Вордарогу.