Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай

— Ты говоришь загадками.

— Да разве для тебе это загадка? — расхохотался Типас, придерживая подрагивающий при этом свой немаленький живот. — Ты — можешь делать огоньки, ты можешь видеть, как я, ты можешь исцелять и, мне кажется, еще много чего возможно для тебя! Как это называется?

Джай знал несколько способов, как убедить Типаса в том, что он обычный Целитель, но перебирая варианты, он вдруг плюнул на все эти способы и спросил:

— Чем я себя выдал?..

— Ничем! — обрадованно воскликнул собеседник. — Это я настолько проницателен! И очень любопытен! Любопытство — моя слабость, а порой и моя сила. Я купил твой огонек. А ты ведь догадываешься, откуда я знаю, что огонек именно твой?

Джай кивнул — след Дара заметен Видящему.

— Я узнал обман Далиса, когда он прикидывался Мастером Меча, заметил твою иллюзию, а потом я видел тебя, когда ты вышел из повозки перед гостиным двором "Доблесть". Ты тогда не думал, что за тобою наблюдают, и не маскировался. Не волнуйся только, что я кому-нибудь расскажу о тебе. Да мне и не поверят...

— И много ты увидел?

— То, что никогда не забуду! Восхитительную картину!..

— На что это похоже? — Джай всегда мечтал задать этот вопрос. Сам он не видел своего Дара, на это невозможно взглянуть в зеркало. Видящие встречались ему и раньше, но до сих пор он удачно обманывал их. Не считая того случая, произошедшего с ним в юности, когда Джай еще не знал о себе ничего. Видящая Айса смотрела на него так, будто он — воплощение всех ужасов, созданных Штамейсмаром... Айса была не в своем уме, но ее округлившиеся глаза и перекошенное страхом лицо научило тогда Джая скрывать свой Дар...

— На радужный камень Советника! — Гавэр ответил быстро, не задумываясь, значит, еще раньше нашел подходящую ассоциацию.

Джай видел однажды один из радужных камней, происхождение которых оставалось загадкой даже для него. Любоваться переливами и сполохами всех цветов радуги в этом то ли произведении искусства, то личуде природы можно было бесконечно. И если его, Джая, Дар так выглядит для Гавэра, но не удивительного, что тот горит желанием еще раз взглянуть. Только чего тогда испугалась Айса?

Был еще шанс не поддаться на провокацию Гавэра, перевести все в шутку, придумать что-то и доказать, что перед ним обычный Целитель... Но, похоже, Джай нашел еще одного друга, которому позволено будет знать больше других. Джай отпустил Дар.

Гавэр уставился на его солнечное сплетение, вытаращив глаза, глуповато улыбаясь, и застыл. Джай же изучал Гавэра, он осознано отказался от фиолетовой мглы Пророка, что хотела рассказать ему что-то о Типасе, он узнает все, что нужно при помощи глаз и чувств обычного человека, не отягощенного столькими проявлениями Силы.

Джай встречал раньше таких людей, как Гавэр. Прост по-юношески, хотя ему уже перевалило за сотню. Он навсегда останется мальчишкой, любопытным до безобразия. Он всегда будут совать свой нос, куда не следует и искать приключений на свою голову. Непоседливый, веселый, харизматичный, располагающий к себе и, наверняка, добрый. Крупные полные люди, подобные ему, реже оказываются хитроумными интриганами, чем поджарые и низкорослые. У него пытливый взгляд, в котором светиться недюжий ум. Он разгадал секрет Джая на раз-два, а такое редко кому удавалось. Хотя... на этот раз сам Джай очень быстро сдался, раскрывая тайны, удивительно быстро.

Наконец Гавэр выдохнул, встрепенулся, помотал головой, словно большой пес, отряхивающийся после купания в реке.

— Так как же это называется?! — воскликнул он. — Какой Дар в тебе основной? Целителя? Лазурные потоки доминируют...

— Это потому, что я чаще других их использую в последнее время.

— А боевой Дар?

Джай кивнул.

— И Оружие?! Меч или лук?

— И то и другое.

— На равных?.. — Гавэр искренне удивлялся.

— Да.

— Только не говори, что и Разрушением ты можешь пользоваться...

— Могу.

— Как!? КАК?! Огонь и остальные стихии... А строительство?..

— Я возводил дома, замки, башни...

— Музыка?..

Джай снова кивнул.

— И те картины ты можешь рисовать... те, в которые, кажется, шагни — и войдешь внутрь?.. Я видел шедевры Художников Силы...

— Если бы Художник Силы работал вместе с Мастером Перемещений, то его картины, в самом деле, могли бы перемещать.

— Не может быть? И ты способен нарисовать такую картину?

— Да.

— А какой же Дар в тебе основной? Огонь?.. Огонь превосходит все остальное. Он должен быть главным.

— Нет, не огонь...

— Тогда какой?

— Какой я пожелаю.

— Не может быть? И какие Пути еще подвластны тебе?

— Все... какие есть на свете... — Джай сказал это с грустью.

— Ты Мастер Путей! Это же несовместимо... Исцеление и Дар Смерти, и Строительство и Разрушение!..

— Созидающий свет и разрушающий меч, вложил в мои руки Мастер Судеб, — усмехнулся Джай.

— Легче спросить чего ты не можешь?.. А, в самом деле, чего ты не можешь?

— Летать... — Джай улыбнулся, затем продолжил печально, задумчиво и искренне: — Всегда мечтал парить в небе, как птица, но не мог. Могу падать, при падении перемещаясь у самой земли, чтобы не разбиться... но это не то... парить не могу... родился без крыльев...

— Да у тебе такие крылья, что любая птица позавидует! Таких возможностей, как у тебя, ни у кого нет, и не будет никогда! — Гавэр вновь расхохотался, его могучая грудь вздымалась как кузнечные меха, из глаз выступили слезы, и сквозь смех он сказал, — Вот стоишь ты — за спиной крылья, в одной руке меч разрушения, а в другой свет созидания, и ноешь: "Летать я не умею!".

Джай представил себе эту картину и тоже рассмеялся.

Они смеялись долго, весело, беззаботно... Солнце скрылось за деревьями, на поляну опустился сумрак. На Джая накатило озорное настроение, он создал светильник и повелел тому зависнуть над их головами, освещая и их, и лошадей, и поваленное дерево на котором они сидели, и остатки ужина, и улыбку Гавэра — широкую, на все лицо. Тот проследил глазами за светильником, высоко задирая голову, затем вновь уставился на Джая.

— А зовут тебе как? Ты же не Астри! Точно не Астри Масэнэсс!..

Джай помолчал, изучая лорда. Когда он назовет свое имя, Гавэр по-настоящему станет еще одним его другом. Другом, за которого он готов будет отдать жизнь. Другом, который будет нести на себе бремя его тайны.

— Для друзей я — Джай.

— Джай!.. А это имя тебе подходит. — Что оно означает? Это междуморское?

— Да... Означает? Ветер... Кажется, так... Особый ветер, который приходит в Междуморье с весной, он так часто и так резко меняет направление, что кажется будто дует отовсюду и сразу, он приносит и тепло с юга, и холод с гор, и запах моря... обоих морей... и цветов, что растут в долине, когда он прилетает в Междуморье, там начинается время гроз...

— Повторюсь — имя подходящее!.. Хотя я не слышал никогда такого названия... А в Междуморье я бывал... Тебе родители дали такое имя?

Джай кивнул.

— И как давно это было?

— Очень давно...

— Так давно, что междуморцы позабыли название ветра, приносящего весну?

Джай усмехнулся.

— Ты решил выпытать у меня все мои тайны?

— О!.. — снова раскатисто расхохотался Гавэр. — На это не хватило бы и ста лет! Не так ли?

— Может и так...

— Так сколько тебе?

— Триста тридцать...

— Сколько?..

— Ты слышал...

— Ты хорошо сохранился, смарг тебя сожри! Ты не стареешь? Даже мягкая старость Одаренных обходит тебя стороной?

— Даже их нежная смерть... Но умирают все. Я умру не от старости и не завтра. А моя смерть не будет ни нежной, ни легкой...

— Ты знаешь такие вещи о себе? И живешь с этим?

— Я много чего отказываюсь знать, чтобы можно было с этим жить...

Гавэр разворошил в его душе очень многое, заставил вспомнить о своем детстве, о юности, пролетевшей так незаметно, и о многих... многих прожитых уже жизнях... жизнях без младенчества, взросления, без старости и смерти... его смерти, но начало и конец в них все же были. Нынешняя его жизнь началась тогда, когда он пришел сюда, на запад, умирать.

До этого была борьба и скитания с запада на восток, с севера на юг и в обратном направлении, он терял любимых людей, но снова находил друзей, вновь решался полюбить, падал, поднимался и снова шел. Иной раз ненавидел себя, иной раз ненависть к другим терзала его. Но все проходит и завершается. Только от себя не уйдешь...

Джай помнил те времена, когда междуморцы жили в укрепленном городе, отгороженном высокой стеной, на которой день и ночь дежурили Одаренные Лучники и Разрушители, защищавшие жителей от грайлов. А из города опасались поодиночке выходить даже днем. Он был тогда маленьким мальчиком и пока вырос, раз десять чудом избежал смерти от когтей, зубов, рогов, жал и прочих смертоносных частей тела чудовищ, созданных когда-то Штамейсмаром. Потом в нем развернулся Дар, и опасаться его стали сами чудовища.

Очень давно это было...

— Стемнело... — Джай поднял голову, осмотрелся вокруг.

Мирая волнуется.

— Леди Ингир точно в исцелении не нуждается? — спросил он.

— Да она после твоего прошлого исцеления, словно вторую молодость обрела. Никогда бы не подумал, что столько энергии в этой старушенции! — Гавэр говорил о ней вовсе не с насмешкой или издевкой, а нежно, как о любимой бабушке. — Она так хорошо себя чувствует, что решила навестить наших внуков в Тольской долине. Уехала сегодня утром, так что не волнуйся, она не заявится сейчас к вам домой и не разоблачит тебя.

— Тогда мне пора возвращаться. И ты понимаешь, что я хочу остаться Астри Масэнэссом — обычным Целителем для всех... даже для моей жены?..

— Можешь положиться на мое молчание, Джай. Тайны хранить я умею! Как никто другой умею!

Гавэр весело хлопнул его по спине, допил остатки вина, доел остатки телятины, сыр и хлеб вытряхнул с льняной тряпицы на землю — угощение зверям и птицам. Затем заскочил на лошадь с завидной легкостью, особенно учитывая его размеры и, не дожидаясь Джая, скрылся за поворотом тропы.

Джай не спеша потушил светильник, разметал искорками во мгле, и, размышляя над произошедшим сегодня, поехал за Гавэром.

Легкость, которую он чувствовал весь вечер, ушла, рассеялась, как и его светильник, а мысли были все мрачнее и мрачнее. Он придет домой, обнимет Мираю и снова станет лгать ей о том, где был, что делал, кто он такой. Он даже свое настоящее имя ей не назвал ... Справедливо ли это? При том, что совершенно чужому человеку, которого знает едва с месяц, он рассказал почти все... Он принял Гавэра, как друга, а Мираю — любимую, дорогую ему Мираю, не удостоил ни одним словом истины... Сейчас она назовет его Астри... чужим именем, а ему так хочется услышать — Джай из ее уст... Так хочется рассказать об изменчивом междуморском ветре, приносящем весну и грозы. Что-то пробудил в нем Гавэр... Жажду жить полноценно, дышать полной грудью, быть самим собой... Но Джай знал, что будучи самим собой, Мираю счастливой он не сделает. Быть Мастером Путей — это опасность на каждом шагу, ответственность, и острое болезненное осознание, что ты не можешь всего, далеко не все тебе не подвластно, несмотря на всю Силу и все Дары, и что каким бы Путем ты не пошел, смерть все равно заберет того, кого решила забрать... и только Мастер Судеб способен ей запретить, а ты не Мастер Судеб. Люди же будут смотреть на тебя глазами полными надежды, особенно самые близкие, в них будет светиться уверенность, что ты все знаешь, все умеешь, из любой ситуации найдешь выход и непременно спасешь... всех, кто тебе дорог... Так он потерял Айю, Асну, Эйра, Оура, Алданну, Каштаса... имен много, слишком много... Их глаза до сих пор глядят на него, но уже не с надеждой — с упреком... Он не смог их спасти...

Правда

985 год со дня основания Города Семи Огней. Центральная Тария. Город Тиниси.

Теплые солнечные дни пришли в Тиниси. Все вокруг зеленело и цвело, птицы распевали на разные голоса свои радостные птичьи песни. Люди одели яркие одежды, стянув с себя серые зимние плащи. Почти каждое утро с запада приплывали кудрявые низкие облака, орошая землю теплым дождем, а уже к полудню солнце высушивало лужи и припекало. Для пшеницы это хорошо, Далису почти не приходилось тратить Силу, чтобы ускорить ее рост, совсем немного воздействия — и поле Типаса уже колышется зеленым морем, еще через месяц оно пожелтеет, и можно будет снимать урожай, а затем и вновь засевать.

Но Типас смотрел на свои поля как-то безразлично, его мало интересовали и будущие урожаи, и барыши от их продажи. Зато он живо интересовался ими тремя: Джаем, Далисом и Мираей. Похоже, с Джаем он нашел общий язык, более того, Джай теперь относится к нему, как к другу. А вот Далиса Гавэр все чаще и чаще припирает к стенке неудобными вопросами или советами. Мирая по-прежнему пребывает в счастливом неведении. И Далис злится за Джая за откровенность с Гавэром и ложь собственной жене.

"Ты должен ей рассказать!", "Она имеет право на свободный выбор", "Будет ли она любить Джая по-прежнему, когда узнает правду?" — все эти слова Гавэра, жестокие, но справедливые тяготили Далиса.

Не раз, оставаясь наедине с Мираей, он уже набирал в легкие воздуха, чтобы начать... чтобы рассказать, но тут же передумывал. Нет. Если он и расскажет, то в присутствии Джая. Правда правдой, а нож в спину друга он не вонзит.

Особенно тяготил последний разговор с Гавэром.

— Вот что я тебе скажу, Далис, — в своей обычной манере неожиданно заявил аристократ, — Джай зажился на свете. Столь длинная жизнь — противоестественна. Создатель выделил Одаренным триста лет — и так слишком много. А ему удалось избежать старости со всеми сопровождающими ее неприятными ощущениями. Он утверждает, а я ему верю, что даже оттоки его не беспокоят. А его зрение? Я видел десятки Одаренных, которые уже в двести пятьдесят видели слабо. Уж не говорю о беременности Мираи! Мне вот — сто шестьдесят три, и детей у меня уже не будет, а он готовится стать отцом в триста тридцать. Говорю же — противоестественно все это! Люди должны жить, стариться и умирать... все люди — и Одаренные и неодаренные. Джаю же невыносим его долгий век, вот он и страдает, придумывает новые имена, примеряет на себя чужие лица. Хочет прожить жизнь обычного Целителя, а нужно бы умереть, как Мастер Путей. И он это знает.

Типас был прав. Тень прежнего Джая — Астри Масэнэсс — не он сам. Смыт волнами опыта и пережитой боли веселый нрав, жажда риска. Озорные огоньки в глазах потухли, предприимчивый и изворотливый ум заботиться лишь о том, чтобы не повторить прежних ошибок. Лишь неудачи он помнит и думает, что сможет спрятаться от них, скрывая то, что он Мастер Путей.

Гавэр был прав... Если бы Джай умер тогда, когда они пришли на запад, он бы подвел итог долгой и плодотворной жизни, но вместо этого начал новую... скучную, постылую, тягостную и бессмысленную жизнь... Далис уже потерял своего друга... уже похоронил того Джая, а его тень не отпуская от себя... Противоестественно...