Волчица и летающий голиаф

Капитан отбежал к мотоциклу тоже, взял второй шлем. Тут Эйлуд, наконец, заметил:

— А ты чистенько побрился, даже голову налысо... Решил не слушать Хоро?

— Шутки в сторону, — капитан повесил винтовку и быстро утягивал ремни под стрельбу “с локтя”, — агентурная часть закончена, а на силовой части, уж простите, правила мои.

Сели на мотоцикл и рванули огромным кругом, по разведанной тропе — капитан, если честно, кое-где жмурился от страха. Эйлуд гнал почти не тормозя, поворачивал впритирочку — весь расчет и был на то, что пешие из лагеря — даже прыгуны с Аурой — не доберутся до лежки раньше, чем Эйлуд капитана оттуда вытащит. Песок и камни ложились под колесо, тонкие ветки хлестали по шлему. Толстые ветки Эйлуд подпилил во время подготовки операции, тогда же убрал камни, бревна, засыпал наиболее крупные ямки. Теперь шины держали тропинку, как приклеенные. Круг в десять километров пролетели за десять минут — фавны еще только наладили переправу через ту самую расселину, еще только перебегали лысый взлобок, потея от страха в ожидании выстрелов.

Остановились на промежуточной точке, сверили часы. Мотор урчал тихо-тихо, и кричать капитану не понадобилось:

— У меня есть знакомые спортсмены. По мотокроссу, по зимним трассам. Но ты даже среди них будешь в первой десятке, не ниже. Я никогда не видел настолько аккуратного мотоциклиста!

Эйлуд хмыкнул, не отводя взгляд от своего сектора наблюдения:

— Капитан, у драгуна падение является штатным режимом эксплуатации. Мы летаем через руль, мы выводим коня на орбиту, пережав газ под конец подъёма — что уж там слететь с колеи в кусты! Бревно всегда окажется гнилым и не выдержит вес. А камень провернется именно тогда, когда на него уже впорхнул центнер металла, и столько же моей тушки в защите. Сколько раз я подставлял щиколотку под раскалённый выпуск, чтобы сберечь машину! Ведь чинить ее зампотех заставит меня же!

Эйлуд перевел дух и продолжил уже спокойней:

— Если драгун служит больше года и ещё жив — он в любой ситуации думает об удобстве хирурга, который будет сшивать его по кускам, и рулит соответственно. Для меня падение не абстракция: “когда-то и с кем-то, только не сейчас не со мной”, как у придурков на спортачах. Сколько раз я сам кувыркался под колесо товарищу, сколько раз выносило их мне под колеса!

— Сигнал, — капитан потащил шлем на голову. — Пора.

Эйлуд размял плечи, помахав руками, уселся, полуобернулся и закончил:

— А на дороге Южную Стражу просто никто не видел, со дня формирования части. По дороге-то любой дурак проедет! Вот и остается аккуратный мотоциклист мифическим зверем, по ведомству честных министров и белой горячки... Держись!

Крутанул газ и через пять минут уже подкатывал к условленной точке с оборотной стороны лагеря.

Хоро и Мия ожидали, как на перроне, оседлав стальные чемоданы с Прахом. Связанный охранник — фавн с развесистыми лосиными рогами — проводил всю компанию полным ненависти взглядом, принявшись еще злее жевать кляп.

— Не переживай, — Мия потрепала юношу по пухлой щеке, — Торчвику я обязательно передам, что ты за ним придешь. Пусть ужасается заранее. И еще... Вы живете не на внутренней поверхности шара. Так могли сказать ваши великие предки. А вы живете на внутренней поверхности задницы. И никакие горы Праха, никакие горы оружия и денег вам не помогут, а только еще больше раскормят истинных владельцев планеты. Ну этих, черных... Ты понял? Так что не обижайся, придется тебе поскучать без меня.

Капитан с Эйлудом закинули связанного на ветку дерева — чтобы не достал беовольф или борбатоск.

— На пятнадцать минут, — ответила Хоро вопросительному взгляду. — Вполне успеваем.

— А волной не зашибет?

— У них там все грамотно, высокая обваловка, мы на сто метров ниже и в стороне. Сюда разве что звук дойдет. Они вообще хорошие ребята, только вот управляют ими, как обычно, сучьи дети.

Фавн задергался, громко замычал.

— Не скучай! — улыбнулась ему Мия, и они, вместе с Хоро, подали на плечи присевшему капитану понягу с обоими плоскими ящиками, помогли разгладить лямки. Затем все трое неторопливо двинулись узкой тропинкой вниз. Эйлуд проводил их взглядом и посмотрел на фавна. Тот плакал от злости, усердно перетирая челюстями кляп.

— Ничего личного, — Эйлуд осмотрел мотоцикл: все ли цело после дикой скачки по горам?

— Хр-р-р! — довольно сказал мотоцикл.

— А если срезать через мостик?

— Фью-и-и-ить... — разочарованно просвистело магнето, набирая свои три тысячи оборотов.

— Ты прав, нечего ломать отработанный план.

— Хр-р-р!

— Ну что, Южная Стража, покажем класс? — Эйлуд уселся покрепче и плавно двинул ручку.

— Хор! — мотоцикл подскочил и засмеялся. — Хор! Хор! Хор-хор-хор!

Тут фавн почувствовал, как содрогнулась под ним ветка, а под веткой все дерево, а под ним земля.

Склад Праха! Вот что значили “пятнадцать минут”!

Когда фавн повернул голову, мотоциклист уже пропал в накативший темноте. Высоко над головой ревел форменный вулкан — часть ящиков раскидало взрывом, и теперь они детонировали кто во что горазд, где попало.

* * *

— Попало в угловую муфту, — пилот сокрушенно цокал языком. — Он точно знал, куда стрелять. Панель управления разбита — не беда, основные функции можно переключить на мой же свиток, у меня последняя модель с хорошим портом. Но муфту заменить можно только на заводе... Девятка сгорела, понятно. Сорок шестой вообще проломило сверху, ящиком Праха — к счастью, Прах инертный, не сдетонировал. Просто сломал шпангоут силового набора, и теперь сорок шестой может разорвать на две половины, если турбины дать враздрай...

— Госпожа Синдер! Госпожа!

Сержант волок за уши двух фавнов — парня с рыбьми жабрами на шее и девушку с кроличьими ушками.

— Вот. Лопухи. Докладывайте!

— Мы были в секрете на запасном пути отхода, — зачастил парень. — Мы услышали мотоцикл после взрыва, и сразу поняли, кто это. И мы убрали мостик.

— Там расщелина, ровно семнадцать футов, — пояснил сержант. — Но вы же, глисты, не взяли оружие наизготовку. Вы думали, он остановится, и будет прыгать с воплями: “Где же моя досочка через пропасть, а-я-яй!” Вы уже свитки приготовили, снимать кино! РеволюционЭры, мать ваша мышь!

Синдер кивнула:

— Перескочил?

— Не только. Госпожа, — отбросив и забыв мигом сбежавшую пару, сержант поправил собственный слоновий хобот, и нарисовал на земле схему:

— Семнадцать футов трещина, здесь подъем — въезд на мостик. Хотя бы мостик они убрали, ума хватило... Зачем нам столько детей?

Синдер не ответила. Сержант посопел в хобот и нарисовал за расщелиной букву “Г”:

— Дорога делает крутой поворот. Он ведь не просто перескочил трещину — он перескочил ее с минимальным запасом. Успел погасить скорость и повернул направо, за скалу, прежде, чем эти лопухи опамятовались!

— Зато ролик сняли хороший, я надеюсь?

Сержант зафыркал:

— Темно уже было, а со вспышкой отдельные кадры только можно делать, видеоряд не выйдет. Лицо не разобрать. Опять же, шлем. Но... — тут он посерьезнел, — прыжок и поворот именно такой, как они сказали. Госпожа... Это профессионал. Не могу представить, где нужно такое умение — в цирке, в полиции, на трюковых съемках. Но этот парень умело рассчитал прыжок, причем у него на это было полсекунды. Выехал, увидел, что нет моста, газанул — в меру газанул, чтобы хватило перелететь, но чтобы потом не влепиться в стену. Это самое сложное...

Синдер выдохнула в сжатые зубы:

— У нас имеется профессиональный стрелок, способный на громадной дистанции попадать каждой пулей, в темпе чуть ли не пулемета. Теперь выясняется, что у нас еще имеется профессиональный мотогонщик. И, наконец, две профессиональные агентессы, повязавшие малолетнего дурня, пустившего слюну на первую же юбку в пределах вытянутой руки... Таурус дурак. Не удивлюсь, если его уже нет в живых. Он увидел единственного стрелка — но против нас не житель глухой деревни, против нас команда. Кто? Все Охотники знают или что-то слышали друг о друге. И про такую винтовку хоть кто-то хоть что-то должен был слышать. Начните опрос! Мой шатер восстановлен? Мне нужна срочная связь.

* * *

Связь Фолл установила быстро; абонентка столь же быстро вникла в суть:

— Прах ты потеряла, Тауруса ты потеряла, летающие машины не сберегла. Что еще ты просишь у меня, чтобы столь же бездарно потерять?

— Гнаться за ними в ночи бесполезно, и с потерей транспортов не на чем. Скажи мне, где они будут завтра поутру.

— Ты не справилась... Тебя сменить?

Синдер улыбнулась — это стоило ей нескольких лет жизни, не меньше:

— Назови мне место, и я справлюсь. А если не назовешь, я начну думать, что не справляешься ты!

Абонентка вяло хлопнула в ладоши:

— Смело, смело. Что мне до того мусора, что ты по скудоумию своему именуешь мыслями... Что ж, гляди!

На экране связного свитка развернулась карта.

— Похищенный Прах они спрятали вот здесь. Мои милашки видят все, от меня не существует секретов. Ты перчатка на моей руке; начнешь натирать — выстираю и заштопаю...

Абонентка улыбнулась — и эта улыбка тоже стоила Синдер нескольких лет:

— Или выброшу.

* * *

— Выброшу, ладно, — Эйлуд почесал затылок. — Пока что потерпите, запах — это горелые колодки. Как после того поворота доехал, сам не понимаю... Но мы победили?

Хоро пожала плечами:

— Место уединенное, никто из людей знать его не может. За пределами Ремнанта от Праха толку нет. Пусть ящик лежит в этой пещере. Подумаем, как сюда ученых привести, каких именно. Может, они нам задание сочинят, а мы сами приборы поставим, цифры с них перепишем... А второй делим, как договорились.

— Тревога! — Мия ссыпалась по камням, ввинтилась под скальный козырек. — Там, у подножия склона, Синдер. Ну та баба, что командовала в лагере.

— Одна? Или с командой? — капитан быстрым движением стянул чехол винтовки, сунул руку в подсумок... Вытащил гнутую металлическую пластину, повертел. Заглянул в подсумок. Вздохнул, поставил винтовку на сошки, улегся за ней, открыл прицел и долго разглядывал вышедших из кустарника.

Хоро подняла отложенную капитаном гнутую пластинку:

— Что это?

Капитан с непонятным выражением лица разъяснил:

— Это называется обойма. Сюда вставляются патроны. Потом она ставится так вот, сверху... — капитан прислонил ее к винтовке сверху. — Пальцем нажать, и все патроны в патроннике. А если к обойме приделать пружинку, то это уже будет магазин. Отличие по способу заталкивания, ни форма, ни материал не важны. Если вручную, обойма. Если пружинкой, то магазин. А главное, Хоро, знаешь что?

Волчица поглядела на жидкую цепочку вдоль подножия склона:

— Как она смогла нас найти? Почему не привела крутых бойцов? Где хоть один пулемет?

Эйлуд пожал плечами, заскрипев драгунской кожанкой:

— Пулеметов было пять. Я лично видел, как три кусками разлетелись. Думаю, два остались на обороне лагеря. Транспортники выбиты все, тоже сомнений нет. Знали бы, где у них рация — а то, похоже, леталку они вызвали на помощь.

— Но почему такое странное сопровождение? Где сильные бойцы с Аурой? Смотри, — капитан передал бинокль и подсказал:

— Крайний слева тот лосеныш-идеалист, Мия, твой поклонник. С ним рядом девка с кроличьими ушками, еще пацан какой-то... Мужик постарше, ну и носяра! Зря это, не скоро я теперь полюблю слонов... А следующий, судя по крылышкам на воротнике, пилот. Он куда полезнее за рулем транспортника, в строю что ему делать? И еще какие-то пассажиры чуть ли не с дрекольем... Вот зачем они там?

— На это я легко могу ответить, — Хоро провела языком по внезапно пересохшим губам. — Синдер привела сюда всех свидетелей. Чтобы устранить их твоими руками.

Капитан отрицательно повертел головой:

— Не выйдет.

— Слушай, не время проявлять принципиальность. Они-то нас точно не помилуют.

Капитан мрачно ухмыльнулся:

— Так вот, Хоро. Главное то, что в обойме пять патронов. Исторически так сложилось. Даже для тяжелых винтовок. Обойма была последняя, больше нет и на базе.

— А гостей у нас восемь, — Эйлуд вернул бинокль. — И на багровую фурию одного патрона точно не хватит.

Хоро долго не думала:

— Мия, Эйлуд — хватаете наш ящик и ходу в горелое село, там прикопайте где-нибудь в нужнике. Или еще где, чтобы вряд ли кто полез рыться, понятно?

— У меня же тормоза сгорели!

— Сколько раз я с тобой каталась — не припомню, чтобы ты ими пользовался... Вынесем добычу с Ремнанта — и все придется повторять!

Команда переглянулась, тяжело вздыхая.

— Похоже, они сейчас начнут подниматься, — капитан уже лежал за винтовкой и глядел в прицел. Хоро быстро договорила:

— Домой тем порталом, что возле шахты. Сюда не лезьте, засвечено. Второй сундук я сейчас кину в портал — капитан, прикрывай.

Капитан разглядывал неровную цепочку фавнов на краю леса перед подъемом. По центру заметный слоновий нос, а рядом развесистые рога — похоже, тот пылкий вьюнош, что сторожил склад и после мамой клялся покарать какого-то там Торчвика. Пусть карает, еще и реноме Торчвика беречь у капитана приказа не было. Хватит с него великого американского народа... Снова лезет в голову всякое, мысли плывут легко, как облака над лесным озером... Вот милая девочка с кроличьими ушками — новогодний утренник, хоть стой, хоть падай. И были бы патроны — как в них стрелять?

Капитан аккуратно подвел прицел к ветке над головами стоящих. Выстрел! Ветка хрупнула и покосилась. Выстрел! Ветка рухнула. Фавны с нестройным шумом отскочили во тьму опушки; один лосеныш прыгнул вперед — и третий драгоценный патрон капитан вбил в полуметре от его расшлепанных ботинок. Только тогда фавн с ворчанием убрался под защиту леса.

Синдер окуталась Аурой и рванула вверх по тропинке. Капитан обернулся: Прах уже растащили, куда уговорено; придется Эйлудову стальному коню еще поскрипеть.

Поднялся, закрыл прицел на винтовке, выполз из пещеры и двинулся к порталу.

— Постой! — закричала Синдер, — милый, не уходи! Ах, неужели ты так и оставишь меня одну, в страшном темном лесу?

Капитан хмыкнул, разворачиваясь и поднимая ствол. В страшном темном лесу женщина одета была, как на танцы, и волосы отпустила длинные, черные, чуть ли не до пояса — на Ремнанте признак отличного бойца. Дескать, что мне волосы! Я Охотник с открытой Аурой, поле боя на два хода вперед вижу, и все мои перемещения продуманы и рассчитаны. А если ты за мной уследить не успеваешь, то и не лезь в схватку мастеров не своего уровня.

Рост незнакомки несколько не дотягивал до роста самого капитана, двигалась она легко, и выглядела вполне симпатичной. Кожа светлая, короткое багряное платье фигуру лишь подчеркивает, и не пешка совсем — точно фигура. Вот чего им всем не хватает? Молодые, красивые на подбор — жить бы да радоваться; нет же — убивать, умирать, ладно бы во имя чего!

Синдер подошла еще ближе, и капитан увидел ее глаза.