Курама

Стоп, что? Бессмертен? Я ведь переместил свою душу из печати в новое тело при этом полностью слившись с самой сущностью биджу! Перед глазами всё поплыло, а я словно оказался на поляне в окружении странных существ перед вещавшим нам человеком. У биджу нет души, они есть сама чакра вследствие чего бессмертны и подвержены фуиндзюцу? По непонятной причине словам этого человека хотелось верить. Чувства внутри так и просили верить каждому слову, ведь Отец и Создатель никогда не врал и был мудрейшим человеком в мире.

Бессмертие... Где-то внутри, даже не чувствуя, а на уровне инстинкта я уверен в этом и не могу описать эти чувства, что живут внутри. Почему-то я знаю, что если случится непредвиденное, если внезапно мой путь оборвется я встану снова. Я встану снова.

Проведя в этом месте чуть больше недели, я решил отправляться. Слишком подобревший прошлым вечером староста заставил проснуться мою притихшую паранойю и начать собирать вещички. Уверен, что он узнал о приближающихся солдатах или даже нанял шиноби по мою душу и ждет прибытия. Смену одежды в котомку, небольшой запасец еды уже дожидается там же и на рассвете я был уже в нескольких километрах от деревенских домов, шагая по дороге. Карт у деревенских не водилось, но мне достаточно подробно рассказали как о местности вокруг, так и о нескольких городах, куда иногда отправлялись деревенские для торговли. Как раз названия этих городов и позволили мне понять, что сейчас я нахожусь на южном побережье Страны Лапши, которая располагалась на полуострове восточнее Страны Огня и являлась фактически её вассалом. Удобное расположение вдали от большинства фронтов со всеми Великими Странами, кроме Страны Воды, которая уже десятилетие вела постоянные междоусобные войны в своих границах, привело к некоторой стабильности, а также постепенному росту населения и торговли. Как раз к одному из таких торговых городов и лежал мой путь.

Всего через несколько часов пути я встретил мчащийся по дороге конный отряд самураев. Я ушёл вовремя.

Глава 11

Шаг за шагом, метр за метром пыльной дороги остаются позади. Пот пропитал уже всю одежду, а солнце всё также одуряюще продолжало стоять в зените. Может быть стоило подумать головой и не выходить в самый солнцепек из-под крон деревьев? Нет, мысль была хороша — пройти как можно дальше и оторваться от возможной погони, всего-то идти дальше и дальше по дороге, вот только скоро лес кончился, в конце концов перейдя в огромные поля. Такие огромные, что я иду по пересекающей их дороге уже несколько часов, причем с хорошей скоростью, а на горизонте всё ещё ни деревца, ни рощицы, только уходят в стороны от пустой дороги повороты к возможным деревням! Повезло хоть, что чуть позже встретилась по пути повозка. Сначала скрип несмазанных колес и хруст высохшего дерева плохо сколоченных досок раздался позади, а потом сбоку просто остановился борт телеги, на которую я и запрыгнул с ленивого разрешения-кивка её хозяина. Если так подумать и вспомнить карту, что я видел пару месяцев назад ещё пребывая в заключении, то Страна Лапши находится почти на самом экваторе. Мда, выйти в полдень в чистое без единой тени поле, когда над землей даже марево стоит от высокой температуры было гениальным решением.

— Куда путь держите? — лениво спросил крестьянин, надвигая на глаза широкополую соломенную шляпу.

— Куда и всё, — мне бы такую шляпу, да приходится ходить с подобием куфии, которую я кое-как накрутил из прихваченного обреза хлопковой ткани. Единовременное решение проблемы с солнцем и моим внешним видом. Повезло, что решил взять с собой, пусть и с целью продать кому. Белокожий светловолосый парень с почти европейским лицом и разрезом глаз разительно выделяется среди местных крестьян, а так хотя бы моё лицо не разобрать. — В город, — длинные спутанные пряди светлых волос, которые доставали почти до колен, я срезал опасной бритвой ещё в деревне, оставив лишь короткий сантиметровой длины ежик. А позже, я так думаю, придется сбрить вообще всё, так как обычные люди все как один были только брюнетами.

— Видно дело серьезное, — даже не обернувшись продолжил возница, — раз в такую жару вышли.

— Не рассчитал, — про жару он меня, конечно, подколол.

— Это да, жар у нас тут другой, не то, что в вашей пустыни, — похоже, что он принял меня из-за головного убора за какого-то бедуина. — Помню, был у нас проездом один торговец из ваших, так как он страдал, как страдал. Говорил, что у вас в пустыне жар сухой, а у нас влажный, вот и худо ему. А вот потом с ним такая история приключилась... — продолжил он свой монолог. Чувство легкого удивления моим внешним видом, слабый интерес и банальное желание поболтать...

Что? Крестьянин продолжал свой рассказ уже перейдя на обсуждение дальнего родственника и даже не давая мне времени вставить в разговор хоть слово. Что это сейчас было за чувство? Я словно был в трансе, одновременно с этим улавливая интерес собеседника.

— Воды? — протянул он бурдюк, видимо заметив, что со мной что-то не так. Беспокойство, он не хочет проблем, если я потеряю сознание в его телеге.

— Спасибо, — вода сейчас мне совсем не помешает. Эмпатия, ощущение сильных эмоций, были вполне естественны для меня-Лиса, хотя и почти не использовались в прошлом. Вообще даже забавно сейчас думать одновременно о себе-человеке и себе-Лисе, совмещая это вместе по мере того, как я применяю к себе совершенно различные черты абсолютно различных личностей. А сейчас лучше поблагодарить мою удачу за то, что эта способность открылась только сейчас, а не в прошлом, например во время боя. В этой безлюдной местности, когда вокруг нет сильных эмоций мне будет намного проще привыкнуть к новым силам. И, кстати, теперь я понимаю, почему этот мужчина остановился подобрать меня. Ой болтливый мне мужик попался, ой болтливый, а ведь и не заткнуть его, если не хочешь пешком топать дальше. А вот спокойно лежа на повозке, можно снова обратиться к своей чакре, изучая процессы внутри себя.

— Если есть желание, то можете остановиться вместе со мной у моего друга, — когда к вечеру мы свернули с основной дороги, обернулся возница. — Придется заплатить, но он сделает скидку.

— А сколько примерно выйдет? — денег в доме старосты я собрал совсем ничего. Это, кстати, ещё один вопрос, который мне необходимо решить в ближайшем будущем. Двадцать тысяч — это смешные деньги по меркам Конохи, цены которой я примерно знаю.

— Думаю, что сто рё за ночь, — пожал он плечами. — Это с ужином и завтраком, конечно, — похоже, что он неправильно истолковал моё молчание. Сто рё, меньше, чём порция рамена в Конохе.

— Спасибо за приглашение. И спасибо, что подвезли.

Добротный, но видавший лучшие времена домик, в котором нас встретил тот самый друг моего попутчика. Его семья, жена и двое детей, мальчик и девочка, кидали удивленные взгляды, но так ничего и не сказали.

Стоило мне только снять мою импровизированную куфию во время ужина, как домашняя обстановка фактически исчезла. Сначала чувство беспокойства от женщины, которая, сидя прямо передо мной, начала чересчур внимательно рассматривать мои ладони, а потом исходящая от неё вспышка страха, едва я открыл лицо.

Поздний ужин прошел в гробовом молчании. В самом начале, женщина, почти не притронувшись к своей тарелке, постоянно кланяясь, быстро вывела детей на улицу вернувшись лишь к завершению трапезы уже без них. Наверняка она оставила их у соседей подальше от такого непонятного типа, как я. Эх, пойду я лучше на свежий воздух, сидеть в гробовом молчании рядом с потупившими взгляд людьми удручает.

Выйдя на улицу, я вернулся к своей тренировке. Всё-таки моя эмпатия работает в основном на яркие и чаще всего на негативные эмоции вроде страха или ярости. Придется привыкнуть к этому и научиться отбрасывать лишнее.

Изменения физические продолжались, пусть и не так стремительно, как раньше. Например рубаха, которая ещё несколько дней была мне несколько великовата, уже стала ровно по размеру. Если так продолжится, то ещё через неделю она станет жать в плечах. А вот что там изменилось с очагом чакры за сегодня?

Каждый день я продолжал следить за меняющимся очагом чакры и её системой каналов. Мертвые каналы старой системы выходили многочисленными потоками к поверхности тела, тогда как в новой системе подобные выходы успели восстановиться только в кистях. Слишком слабые, они были неспособны выдержать потоки чакры, если я направлял её через них вовне, как тогда в бою с селянами, и частично сгорали. Те, что оставались с каждым днем становились немного крепче, а на месте уничтоженных вырастали новые. Рано или поздно эта система восстановится во всем теле и главное для меня сейчас не допускать излишнего напряжения.

Послушный воле сгусток чакры вырвался из очага, направляясь в правую ладонь. Медленно, ведь я специально хочу прочувствовать весь его путь, к плечу, переход на новый канал и движение по руки к кончикам пальцев. Слишком сильно, слишком большая концентрация, я ощущаю, как он обжигает меня изнутри руки. Сбросить половину обратно и в периферию, продолжая путь оставшейся частью в конце концов неторопливо выпуская её из ладони в окружающее пространство. Я не вижу эту чакру глазами, видимо концентрация слишком мала для того, чтобы её алый цвет стал виден, но продолжаю чувствовать. Влево и вправо, закручивая потоки воздуха, создавая легкий ветерок вокруг себя. Я помнил из новых ощущений себя-Лиса, что я могу воздействовать чакрой на физические предметы, а сейчас только убедился в этом. А ведь в моём нынешнем ограниченном положении, если удастся выпустить определенный объем единовременно, то и нанести серьезный урон им возможно.

— Господин, — хрустя гравием дорожки, ко мне подошел хозяин дома, — комната готова, — согнувшись в глубоком поклоне, продолжил он.

— Спасибо за заботу, — хорошо, что я уже почти привык даже к подобным крайностям этикета людей в этом мире. Даже сам начал привыкать при встрече хотя бы делать легкий кивок, а не стоять истуканом. — Оплата...

— Прошу вас, не надо, — согнулся он ещё ниже. — Прошу.

В итоге, проведя ночь в доме, тогда как его хозяева ночевали на соломе в хлеву рядом, на утро я отправился дальше. К вещам добавился бурдюк воды и широкополая плетёная шляпа, которые я приобрел в этом поселении. Наученный горьким опытом, переждал полуденные часы лежа в тени деревьев небольшой рощицы, которая мне удобно встретилась по пути. Жара, сонное состояние, но тренировки важнее, когда от них в будущем будет зависеть моя жизнь. Ничего нового, продолжение прошлых упражнений, гоняя чакру, иногда выпуская её во вне, анализируя состояние каналов в руках, после каждого действия. Мне необходимо знать тот предел, которым я могу свободно пользоваться без явного вреда. Жар отступил, можно продолжать путь.

* * *

Как все опытные шиноби она проснулась мгновенно. Никто и не заметил бы этого, ведь реакции тела не изменились, но вот разум... разум уже был готов к действию.

Звуки спящего дома, щебет птиц за окном и едва слышимый шелест камешков под ногами у слуги в саду — она слушала и слышала всё. Запахи, звуки, вибрации — привычка, которая появилась у неё еще в первый месяц мировой войны и осталась на всю жизнь.

Первый глубокий вдох, ускорение ритма сердца, изменение давления. Второй вдох и привычное ускорение токов чакры, разгоняя немного задеревеневший за ночь мышцы. Едва заметной тенью вошла служанка, поднося одежду. Она могла бы помочь ей одеться, но это было запрещено — Мито Узумаки всегда одевалась сама. Она должна оставаться сильной, а отклонение от традиции даст знак врагам, что она ослабла.

Руки легли на живот, привычно активируя печать. Проверка, которую она обязана проводить каждый день на протяжении всей своей жизни. Её проклятье и дар, ноша, которую она несёт долгие годы.

Затем встречи с людьми большинство из которых, будь её воля, уже лежали бы на два метра ниже уровня земли. Но теперь не всё зависит от её воли и потому она продолжит эти бесконечные встречи, которые так необходимы для клана.

Давным-давно, она точно посмеялась бы, если бы кто-то сказал, что она будет стараться изо всех сил на благо чужого клана. Она была молода и красива, были годы. Но и время было неумолимо: изменилась она сама, отказавшись стать лишь марионеткой в руках своего клана и выбрав сторону мужа, изменился и мир, обратив в пыль и пепел её родину. Оказалось, что она сделала правильный выбор.

Были годы, когда одного её взгляда было достаточно для необходимого результата. Были времена, когда она, сидя за спиной мужа на переговорах смотрела на гостей и видела их страх. Страх того, что будет позже, когда она шепнет на ухо любимому лжет гость или нет.

Можно боятся могущественных техник, можно бояться гендзюцу. Самые сильные боялись мощи, что таится в хвостатых зверях, но настоящие политики боялись другого. Человек, который способен прочесть в их душах, не смотря ни на какие способы защиты, настоящую правду.

Это было сложно, но она училась. Сначала просто чувство ненависти, потом её оттенки. Она училась читать лица людей, мимика, рефлекторные движения и многое другое. Тёмные закоулки души вместе с наукой позволили ей стать шитом своему мужу, помогая на переговорах. Коноха была сильна, ведь договоры были нерушимы.

Старая Узумаки устало смежила веки — сегодня последний день, когда она видит свою внучку... прежней. Цунаде опытна и сильна, она выполнила множество заданий, но завтра, ещё до рассвета, она отправится на фронт. Когда она вернётся — а она обязана вернуться! — останется ли она прежней?

Вернуться с фронта может абсолютно чужой человек и какой же мелочью будет привычка проверять своё окружение по утрам даже в родном доме.

Молодые уходят на войну, тогда как она должна оставаться здесь. Мито Узумаки обязана сберечь клан, Мито Узумаки должна оставаться сильной... всегда.

* * *

— Уф, хорошо, — расстегнул ремень на поясе после опустошенной кружки пива мужчина. — Проклятая жара.

Жара в этот день действительно стояла адская. Настолько сильная, что я решил потратить свою небольшой запас наличности и переночевать на настоящей кровати, а не в тюке сена, как делал обычно. Придорожный трактир милостиво предложил мне последнюю свободную кровать в общей комнате, позволяя скрасить свободное время за кружкой холодненького в зале.

— Холодное пиво самое то после такого дня, — поддержал я его. Пусть это пиво и сложно было назвать настоящим пивом, но оно было холодным и здорово освежало. — Хотя до пива ему...

— Посоветуете к нему что-то местное? — обратился ко мне мой невольный собеседник.

— Понятия не имею, что они тут едят.

— Я думал, вы из местных, — протянул он. — Нишимия Таро, торговец, — представился он и подозвал трактирного служку для нового заказа.

— Простой путешественник, — пожал я плечами. Представляться своим именем у меня нет никакого желания. Просто знать его — это уже большая честь, внезапно поймал я себя на мысли. — К родственникам направляюсь.

— А в какой город сейчас держите свой путь? — уже в завершении вечера и изрядно поднабравшись, пристал ко мне торговец.