Коловрат. Отмщение

Сколько их упало в ров во время давки на перемете, сколько погибло от копий и стрел русских дружинников, разящих их в спины, сколько сгорело или скончалось от ран, никто не считал. Запах горелого мяса ещё долго стоял в том месте, где находился перемет. Его вместе с тараном, совершившие вылазку защитники Козельска сбросили в ров.

Туда же по приказу Бурундая были сброшены обгоревшие тела погибших воинов, а также тела тех раненых и обожженных, кто был добит своими из чувства жалости и сострадания.

— Я сделал это ради того, чтобы оставшаяся доблесть в сердцах наших воинов не стала ещё меньше — объяснил свои действия темник и оба хана признали его мудрость. Также по просьбе Бурундая верховный хан не стал наказывать воинов за бегство, как это предписывала Яса. Неудачный штурм порядком сократил число пустых желудков, и лишнее ослабление войска было ни к чему.

— Что ты намерен делать дальше?

— Выполнять ваш приказ и взять город урусов — коротко сказал Бурундай, и этот ответ очень понравился Байдару. Для подготовки нового штурма темнику потребовал от хана неделю времени и чингизид, посчитал за лучшее, не лезть к нему со своими советами.

Бурундай с блеском проявил свое мастерство по взятию крепостей на посту верховного темника. По его приказу, воины создан новый перемет, равно как и новый таран, но только на этот раз ручной, на ремнях. Его вполне хватило, чтобы обрушить ту деревянную стену, что козляне успели возвести на месте рухнувших ворот и ворваться в крепость.

В завязавшейся схватке дружинникам удалось отбить приступ врага и обратить его воинов в бегство. Ободренные одержанной победой, русские бросились преследовать бегущего противника, и угодили в ловко устроенную Бурундаем ловушку.

Окруженные врагами, козляне пытались пробиться к воротам, но численное превосходство было на стороне противника и монголы одержали победу в этой неравной схватке. Зажатые со всех сторон, все дружинники погибли, будучи либо задавленными или изрубленными на куски врагами. Столь велика была ярость монголов от понесенных ими потерь в этом бою.

Трава уже показалась из земли, когда Бурундай в третий раз отдал приказ воинам идти на штурм Козельска. Напрасно жители города молились в храме о спасении. Михаил Черниговский не пришел к ним на помощь, несмотря на то, что перед самой осадой, князь Василий успел послать к нему гонца с тревожной вестью.

Лишенный своих защитников город пал, приняв на себя всю злобу кочевников. Всё его население было вырезано от мала до велика, а сам Козельск был полностью предан огню.

Никто не бросился преследовать покинувших пепелище монголов, чтобы воздать им по их делам. Не нашлось в Черниговском княжестве своего Коловрата, но и те потери, что понесли монголы при штурме Козельска, были для них велики.

Подобно нашкодившему коту или насмерть перепуганной собаке, поджав хвост и уши, поползли они в степи. За каждым пригорком чудились им дружины черниговского князя. За каждой сломанной веткой мнилась им засада урусов, а взлетевшие в небо птицы принимались за предупреждение о подкрадывающемся к ним враге.

Ударь по ним всей своей силой Михаил Всеволодович и снискал бы он славу великую и память добрую от своих потомков. Так слабыми и усталыми были воины монголов, так сильно были потрепаны их тысячи, что шли под шестихвостным бунчуком.

Когда вышли они в степи и встретили их орды Мунке и Бучека, то дивились монголы удаче выпавшей воинам Бури, Байдара и примкнувшего к ним темника Бурундая.

— Хвала великому богу Сульде и великому Тенгри, что уберег вас от стрел и мечей урусов — говорили ханы и, глотая соленые слезы, радостно соглашались с ними чингизиды, завершившие свой поход. Благодаря милости бога они дошли до степей, не уронив при этом своего лица.

Глава XI. Каждому своё.

Совсем иная судьба была приготовлена Субудаю. Ошибочно посчитав нападение отряда Коловрата и вылазку дружины Александра за приход дружин Ярослава Всеволодовича, богатур вступил на роковой для себя путь, на котором его ждала одна неприятность за другой.

Сколько раз потом, оставшись наедине с самим собой, старый полководец корил себя за то, что в пылу сражения он отвел войска от Новгорода. Что когда судьба положила на чашу весов жизнь верховного хана и жизнь старшего сына, он пошел по легкому пути и спас от плена раненого Урянктая.

Ворвавшись в Новгород, он по большому счету не успел ничего сделать. Горящая балка от надвратной башни обрушилась вниз в тот момент, когда сотник находился рядом с ней.

Вся сила удара пришлась на двух охранников, что Субудай приставил перед боем к своему сыну. Горящий кусок дерева, сначала буквально сплющил их своей тяжестью, а потом поджег. Самого сотника задел лишь самый край балки, но и этого оказалось довольно, чтобы Урянктай свалился с лошади.

Не окажись рядом с ним верных урянхайцев, закрывших сотника от вражеских стрел и оттащивших бесчувственное тело в безопасное место, он бы наверняка погиб. С большим трудом сняв с его головы поврежденный шлем и попытались привести в чувство. К огромной радости воинов Урянктай открыл глаза, но его сильно рвало, и он не мог стоять на ногах. Не желая, чтобы враги видели его слабость, сотник попытался сесть на коня и в этот момент от Субудая поступил приказ о ротации войска и отзыве Урянктая.

Получив приказ, сотник был вынужден подчиниться, и передал командование своему помощнику Кучлуку. Поддерживаемый с двух сторон, сотник был вывезен из Новгорода на лошади перед тем, как вступила в бой дружина Александра и отсекла тех, кто находился внутри крепости.

Так был спасен, Урянктай, но вот спасти Батыя и остальных ханов Субудай не успел. Богатур возлагал большие надежды на войско Бури и Байдара, объединившись с которыми он собирался разбить так неожиданно появившегося брата князя Юрия, но судьба преподнесла ему страшный удар. Оказалось, что чингизиды выбрали нового верховного хана и тот, не захотел спасать Бату с братьями.

— Ты все верно понял!? — в гневе воскликнул Субудай, в сердце которого отчаянно билась надежда, что гонец что-то перепутал, но чуда не случилось. Упав на колени перед богатуром, вестник повторил все слово в слово и в доказательство их подал Субудаю снятую с груди пайцзу.

Вместо обычной костяной пластины гонца, пайцза вестника была золотой. На ней красовалась голова льва и полумесяц луны со звездой. Такие пластины могли иметь только чингизиды и никто другой. Подделать её было очень трудно, но богатур и не думал проверять её подлинность. Он сразу вспомнил, как перед походом на Новгород Батый послал к Байдару и Бури гонца с пайцзой с кречетом. Теперь чингизиды зеркально повторили жест своего неудачливого родственника.

Также Субудай не собирался никоим образом оспаривать их действия по поводу выбора нового верховного хана. Такая традиция давно существовала в войске монголов. Тем более, что сложная обстановка требовала этого. Однако богатур считал плен Батыя и его братьев — явлением временным и не ожидал от чингизидов такой прагматичной жестокости в отношении попавших в плен ханов.

Молча поклонившись пайцзе, Субудай собирался приказать подать коня. Поскакать к ханам и силой своего авторитета верховного темника попытаться убедить их изменить принятое решение. Попытаться спасти принцев крови, а заодно и свою честь и жизнь. Великий хан Угедей жестко спросит за четырех принцев крови несмотря за былые заслуги, но тут судьба нанесла ему новый коварный удар.

— Верховный хан Байдар приказал передать, что назначил нового верховного темника. Теперь войском и всем походом командует темник Бурундай — известил его, косо поглядывающий гонец, так до конца и не поверивший, что могучий старец, чей взгляд вызывал мощный страх, теперь почти никто.

— Бурундай!?

— Да, господин, темник Бурундай.

— Хорошо — чуть ли не по слогам произнес Субудай, подавив страстное желание спросить за какие заслуги опальный темник получил его пост. Богатур не постеснялся, задать бы его в лицо Бури и Байдару, однако спрашивать какого-то вестника, значило потерять лицо, а этого Субудай позволить себе никак не мог.

— Что ещё тебе велел передать мне хан Байдар? — глядя поверх головы дрожащего от страха гонца, спросил богатур.

— Верховный хан Байдар приказал тебе прикрывать отход его войск от нападения войска князя Ярослава, о котором ты ему доложил. Тебе следует стоять до того как пройдет главное войско, а потом идти позади его тумена — добил богатура гонец.

— Это все? — крепко сжав руки от охватившего его гнева, спросил теперь уже бывший первый полководец монголов.

— Да, господин — почтительно склонил голову перед стариком, хотя мог и не делать этого.

— Передай верховному хану, что его приказ будет выполнен. Иди! — приказал Субудай и когда гонец оставил его одного, с глухим стоном откинулся на спинку стула.

Разные люди по-разному реагируют на тяжелые удары судьбы. Одни пропустив удар, из всех сил хорохориться пытаясь показать всем, что ничего страшного не произошло. Другие сникают и в мгновения ока превращаются из уверенного в себе человека в раздавленную амебу. Богатур Субудай не относился ни к одним, ни к другим. Получив от судьбы столь страшный удар, он не сломался и не запаниковал, как ожидали от него его недруги. С холодным лицом он объявил подчиненным ему командирам волю нового верховного хана и приказал готовиться к отходу на юг.

Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он отменял ранее принятое и утвержденное решение. Все кто знали старого полководца, хорошо понимали, как это ему было трудно сделать, так как богатур как раз славился своей непреклонностью. Один раз, приняв решение, он упорно шел до конца и всегда добивался нужного.

Никто из монголов не посмел спросить Субудая о причинах такого шага. Для них было достаточно слова богатура выполнявшего волю верховного хана. Вопрос задали монгольские союзники "новобранцы" Тулей бек и Гази-Барадж, чем очень порадовали старика. Гневно вскинув на них свой свирепый взгляд, Субудай пообещал сломать спину каждому, кто откажется выполнять волю хана Байдара.

Сказано это было с такой силой и яростью, что вожди кипчаков и булгар дружно бросились выполнять полученный приказ.

Для всех монголов, Субудай был и оставался достойным пример верности служения Чингисхану, его детям и внукам. И мало кто догадывался, что за всеми его действиями скрывался страх за себя и жизни своих детей. Лишившись сына Кокэчу, богатур был готов сделать все, чтобы защитить жизнь своего первенца от скорых на расправу верховных и великих ханов.

Получив приказ от хана Байдара, он немедленно привел в боевую готовность тысячи теперь уже не главного войска монголов и выслал в сторону Новгорода разведчиков.

Там тем временем шли жаркие споры между князем Александром и воеводой Еремея с одной стороны и Коловратом с другой. И причина спора заключалась в дальнейших действиях победителей. Александр и Еремей получив такую сказочную синицу в руки как Батый, не хотели думать о журавле в небе по имени Субудай.

Оба военачальника в один голос говорили: — Отбросили агарян от Новгорода, захватили их вождей и, слава Богу! Чего искать лучшее против хорошего!? Посидим, залижем раны, подождем прихода князя Ярослава, а там и ударим общими силами по врагу.

Логика в их рассуждениях была железной, но отважный рязанец был в корне не согласен с их прагматичной позицией. Победитель Батыя призывал к продолжению активных действий против монголов. Ссылаясь на свое знание противника, он убеждал Александра, что темник Субудай сильный и опасный враг. Что после неудачи под стенами Новгорода он не отступит, поджав хвост, и сделает все, чтобы отыграться. Что он наверняка попытается соединиться с ушедшими на Псков и Торопец войсками и вернется снова, чтобы поквитаться со своими обидчиками.

— Имея такого врага как Субудай нельзя сидеть, сложив руки. Нужно самим идти на него и разбить пока он не соединился с остальными ханами. Только когда он будет разбит, можно будет говорить, что угроза захвата Новгорода полностью снята.

— Нам только сейчас и идти на Субудая. Половина города выгорела, а половина дружины и ополчения побита. Сил мало, чтобы затевать новый поход против агарян — оправдывался князь перед Коловратом. — Со дня на день должен подойти отец, тогда и пойдем на твоего одноглазого темника.

— Потери моей дружины тебе известны не хуже чем мне, а то и лучше. Отбить нападение агарян мы ещё сможем, а вот самим напасть на них — это не по нашим силам, — вторил князю воевода. — Если так неймется идти в поход, бери свою ватагу и дружинников Вжецка и иди. Неволить не будем, но только зря людей погубишь и сам пропадешь.

Слова воеводы били в самую точку. Коловрату очень хотелось оставить своих рассудительных союзников и самому двинуться на врага. Не пострадай так сильно Новгород от огня и уличных боев, рязанец бы напрямую обратился за помощью к народу и легко бы увел с собой ополчение города. В теперешней обстановке, когда почти у каждого второго новгородца была своя беда, быстро собрать людей на общее дело было очень трудно. Тем более таких рачительных и прижимистых людей как новгородцы.

По этой причине Коловрат временно прекратил обсуждение о совместном походе против Субудая, решив направить все силы на агитацию простых новгородцев.

Александр Ярославович, не сойдясь с Коловратом в вопросе о новом походе, полностью поддержал его относительно отправки к Субудаю вестника из числа пленных монголов. Зная, с каким трепетом, относятся монголы к потомкам Чингисхана, Коловрат предложил этот ход, надеясь временно нейтрализовать противника и тем самым выиграть время до прихода дружин князя Ярослава.

Как не уговаривал Александра воевода Еремей ограничиться отправкой к монголам простых пленных, князь был полностью на стороне Коловрата.

— Сотник или десятник не сможет убедить темника так хорошо, как это сможет сделать хан. Да и чего мелочиться? У нас их вон сколько, целых четыре. Корми их, содержи — пошутил Александр. Тангут был отправлен в сопровождении десятка вооруженных воинов и тут произошел случай, сыгравший роковую судьбу в судьбе всего монгольского войска.

Отправленный Александром к Субудаю, чингизид Тангут решил не ехать к нему. Посчитав, что у богатура осталось слишком мало войска для спасения верховного хана, он двинулся к Бури и Байдару. К чему все это привело хорошо известно. Батый внезапно лишился своего высокого титула, а Субудай получил приказ прикрывать отход главных сил орды.

Богатур попытался полностью исполнить волю нового верховного хана. Вверенные ему монголы, кипчаки и булгары были готовы отразить внезапное нападение Александра и Коловрата, но беда подкралась к старому полководцу с другой стороны.

Получив сообщение о бедственном положении осажденного Новгорода, князь Ярослав двигался для спасения сына так быстро, насколько ему позволяли обозы. Узнав подробности битвы на Сити, когда войско его брата было разгромлено из-за плохо поставленного охранения, Ярослав сделал все, чтобы избежать этой ошибки. Спереди, с боков и сзади от главной дружины шли отряды охранения, которые постоянно сообщали великому князю все новости.