Никто кроме нас, или так появляются легенды

Он с удивлением покосился на нее.

— Я знаю, что сделала все от меня зависящее. Я могу уйти спокойно. Остальные доведут мое дело до конца.

Излишним было интересоваться, что она имела в виду под "уйти". Но она права. Иккинг с силой напряг руки и разорвал веревку, которую перетирал о седло всю дорогу. Затем наклонился и вытащил из сапога нож, разрезал веревки Астрид. Разведчики, конечно, проверили их на наличие оружия, но не догадались, что у одного из пойманных может оказаться железная нога, в которой он прячет маленький, но очень полезный ножичек.

Он швырнул веревки прочь от себя, и они улетели вниз, в редеющую толпу. Затем подошел и обнял Астрид, сильно, как только смог.

— Ты ведь моя? — спросил он, наплевав на всех этих зевак прямо под ними, хотя они в любом случае не могли ничего слышать.

— Твоя. Конечно, твоя, — беззвучно шепнула она, закрыв глаза.

По ее щеке скатилась слеза, оставив на шеке мокрую дорожку, сразу застывшую на холодном ветру. Они стояли на самом краю, опасно близко к этой манящей пустоте.

— Я тебя люблю.

— И я тебя, — ответила она.

Это был старейшина. Он пришел на закате. Один из викингов вошел следом и установил скамеечку возле стены. Старейшина махнул ему, чтобы вышел.

Иккинг его узнал — он скрестив руки стоял у входа в Башню, когда их затаскивали внутрь. "Не пялься на старейшину!" — прикрикнул на него воевода. Иккинг привстал было с пола, когда дверь открылась, но, увидев старейшину, сел обратно. Ему он не хотел выражать ни малейшего знака уважения. Астрид же вообще не шелохнулась. Только сощурила полыхнувшие ненавистью глаза. Этот человек убил ее приемную мать. И она не будет спокойно жить, пока не отомстит.

Между тем старейшина понимающе усмехнулся.

— Не здороваюсь, — сказал он, присаживаясь на свою скамеечку. — Потому что не хочу, чтобы вы здравствовали.

Иккинг пожал плечами.

— Вы доставили много хлопот, молодые люди. Мы же с вами знаем, что вы не с наших островов. Правда ведь?.. Не надо отвечать, — театрально отмахнулся он, хотя никто и не собирался этого делать. — Мне очень интересно, как вы сюда попали?.. Молчите? Ну что ж, пока вы имеете на это полное право. Когда вас приведут на допрос, вы сами мне все расскажете. Мы даже суровых воинов ломали, не то что каких-то сопливых подростков.

— Судя по тому, что вы нас поймали только сейчас, не такие уж мы и сопливые, — бесстрастно сказала Астрид. — Да, и слюна у нас не течет.

Старейшина торопливо вытер рот рукавом.

— Впрочем, то, как вы здесь оказались, не так важно. Меня больше интересует вопрос "зачем"? У меня есть кое-какие догадки... Если бы не этот тупоголовый воевода, я бы вас уже прикончил. Но, к сожалению, вождь слишком прислушивается к этому перестраховшику. Я-то знаю, что вы с военным лагерем совершенно не связаны.

— Чего ты пришел, раз все знаешь? — вяло поинтересовался Иккинг. — Умолять тебя о пощаде мы не будем, ты и сам это знаешь. Чего тебе надо?

— Мне известно, что вы там были не одни. С вами была эта девчонка, Хьердис. Она уже начинала говорить что-то невразумительное об Охотниках за душами. Пока ей никто не верит, но это ненадолго. Девчонка всегда доставляла много хлопот... Кроме вас там больше свидетелей не было. Так что если вы нечаянно разобьетесь во сне, то сделаете мне большое одолжение.

— Еще что-нибудь? — с вежливой насмешкой осведомилась Астрид.

— Да. У вас тут друзья в Ваагельне, я знаю. Их уже схватили. Если хотите, чтобы им сохранили жизни и... этот, как его... рассудок, вам лучше не упоминать об Охотниках, если вы с ними и встречались. Ма-а-аленькая такая просьба. Ультиматум. Я думаю, мы поняли друг друга, — вкрадчиво спросил он.

Старейшина поднялся.

— Это все?

— Да, все. До встречи на суде. Уверен, вам понравится. Эй, стража! Открывайте, я ухожу!

Он обернулся.

— Не хотите что-нибудь спросить? Нет? Ну ладно.

— Я хочу кое-что сказать, — отозвалась Астрид.

— Да, я слушаю.

— Когда-нибудь, когда ты будешь наслаждаться жизнью, не будешь ожидать ничего плохого, я нанесу тебе ответный удар. Судьба обрушит на тебя ненависть, зло и страх. Знай тогда, что это сделала я.

Старейшина расхохотался.

— Ты умрешь раньше, — ответил он и вышел в услушливо раскрытую охранником дверь.

Оставшись вдвоем, Астрид выхватила нож из сапога Иккинга и метнула его в закрывшуюся дверь.

— Я его убью. Клянусь, ему не долго жить.

Глава девятнадцатая

Хьердис пнула дверь и сердито подошла к зарешеченному окну. Отец предусмотрел даже то, что высота в десять метров для нее не помеха — она прекрасно научилась убегать из этой комнаты. Однако сейчас ее умение оказалось бессильно. Отец велел установить железные прутья в раму, и их Хьердис без специальных средств преодолеть не могла.

Она мрачно опустилась на кровать. Собственно, она находилась в своей комнате в доме отца. Комната была обставлена со всеми удобствами, но без излишеств. Хьердис, однако, немного времени проводила в ней, чаще разъезжая по островам в плаще с глубоким капюшоном. Инкогнито, так сказать. Отец был резко против таких ее авантюр, но через какое-то время понял, что дочь не так-то просто удержать. А если он попробует ее запереть здесь... она все равно найдет способ убежать, вот только потом уже никогда не вернется. Поэтому он закрыл глаза на ее похождения, хоть и подозревал, что четверть противоправных действий на островах совершала его дочь.

Впрочем, Хьердис не связывалась с кем бы то ни было и ни на кого "не горбатилась", по ее же словам. Она всегда работала в одиночку, ни от кого не зависела и делала только то, чего сама хотела и что считала справедливым. Часто она появлялась там, где ее помощь была нужна. Простые люди всегда могли рассчитывать на ее защиту: от произвола более богатых земляков, от рук и мозгов мошенников, ну и тому подобного. Но еще чаще она появлялась там, где ей быть совершенно не полагось.

Старейшина не просто так желал ей смерти. Она знала не так уж и много. Но, видно, и того, что она знала, было достаточно, чтобы никогда не пить и не есть из чужих рук. Она всегда носила при себе оружие — свой лук, первый трофей. Его она отобрала у лучшего лучника отцовской дружины, намекнув, что может не вытерпеть и рассказать отцу, почему на последнем корабле с Перепутья не провели осмотр нижней палубы. Чертыхаясь и бурча себе под нос, тот швырнул в нее свой — шикарный, из лучшего дерева, с лучшей тетивой, с меткой мастера из южных стран — лук.

На самом деле, молодой и симпатичный лучший лучник нашел себе невесту во время Торгов на Перепутье, а разрешение на женитьбу старейшина отказался давать, сославшись на то, что "девчонка из непроверенного места". Разумеется, у старейшины было плохое настроение — уже пятый год, правда, но не бросать же девушку!.. Ну а Хьердис почему-то всегда была в курсе всех сомнительных дел на островах.

Впрочем, если Хьердис и шантажировала, то делала это редко — нельзя же часто применять такую сильную дубину, иначе она перестанет быть действенной.

Регулярно на стол воеводе попадали анонимные сообщения о различных инцидентах — совершенных или еще готовящихся. Он знал, что известная Хьердис информация весьма ценная. Уже прошел тот период, когда он посмеивался над ее "достоверными данными". После третьего совершенного преступления, на подготовку которого указывала Хьердис, он резко поменял свою политику в отношении дочери.

Их встречи за закрытыми дверями больше напоминали встречу стража порядка и криминального авторитета, а не отца и дочери. Впрочем, они оба к этому привыкли.

Хьердис всегда была далека от сантиментов. В ней никогда не было дежурной женственности. Юбки и платья она не носила, предпочитая брюки и высокие кожаные сапоги. Готовить и убирать она ненавидела. С гораздо большим удовольствием Хьердис брала лук и приносила к обеду дичь, предоставляя другим девушкам готовить ее и многословно восхищаться тем, какой шикарный мех у этого оленя или какие красивые перышки у северной совы. Она закатывала глаза и быстро убиралась куда-нибудь подальше. Однако она умела это все приготовить — частенько ей приходилось ночевать в лесу и обеспечивать себя едой.

С Гьярдаром она познакомилась на Перепутье. Ей еще не исполнилось и тринадцати, когда она сумела убедить капитана корабля взять ее на борт — своими фирменными методами, конечно. Капитан вдруг понял, что от девчонки на борту будет меньше проблем, чем от девчонки, шепнувшей пару слов своему отцу.

Там она попыталась следить за высоким подозрительного вида викингом. Она же не знала, что это Гьярдар. В-общем, через час после начала слежки она попалась. Оказалось, что ее наблюдательность какой бы высокой ни была, ни в какое сравнение не идет с наблюдательностью Гьярдара. По выбившемуся из-за ворота медальону, покрою плаща и манере держать лук он сразу догадался, что перед ним отпрыск одного из самых влиятельных родов Западных островов. И чтобы не быть сданной на руки отцу, Хьердис пришлось согласиться на кое-какие условия... Чего-чего, а побега на Перепутье отец бы точно не простил.

Так что теперь она работает с Гьярдаром. До поры до времени! Пока он не нанесет вред ее землям, она будет ему помогать. И дело даже не в том, что он может рассказать о ее выходке отцу. Это ее давно не пугает. Она дала слово.

Она смутно ощущала, что в конечном итоге и она, и Гьярдар "с компанией" преследуют одну и ту же цель. Но если Хьердис занималась конкретно своим народом, Гьярдар преследовал цели более глобальные. Западным же островам просто повезло стать полигоном военных действий.

Хьердис еще раз подергала решетку и, убедившись в ее прочности, уныло улеглась на кровать.

Гьярдар хмуро смотрел на огонь в очаге таверны. Забияка сидела рядом и полировала лезвие копья. Сморкала и Нордмад по приказу Гьярдара слиняли в неизвестном направлении, ничего ей не сказав. А у самого Гьярдара Забияка не имела ни малейшего желания что-либо спрашивать.

Она знала, вернее, догадывалась, что взятие в плен Астрид он посчитал личным оскорблением, и поэтому теперь претворяет в жизнь планы по ее освобождению. Забияка критично осмотрела лезвие и, не удовлетворенная результатом, снова принялась за работу.

Где-то через час парни вернулись. Они с порога кивнули Гьярдару и сразу скрылись на улице.

— Жди нас возле Южных ворот. Выдвигайся через два часа, — сквозь зубы сказал Гьярдар, не глядя на нее.

Затем плотнее запахнулся в плащ и не оглядываясь вышел в темноту.

Забияка едва зубами не скрипнула. Вполне понятно, что они "пошли на дело". А ей — высокая миссия! — просто встретиться со всеми там-то и тогда-то, чтобы драпануть. Почему, если она девчонка, ее можно оставить в таверне? Чтобы не путалась под ногами? Как несправедливо!.. Однако, наученная тренировками и Плеваки, и Гьярдара, приказа ослушаться не могла. Раз уж она доверила Гьярдару быть главенствующим над собой, придется ему подчиниться.

Иккинг отдернул руку. "О, боги!" — подумал он, судорожно отползая от края.

Ветер завывал в ушах.

— Астрид! Астрид! — он принялся тормошить ее, параллельно оттаскивая вглубь камеры.

Та непонимающе приоткрыла глаза, почувствовала чей-то захват и резко пнула наугад ногой. Иккинг опрокинулся на спину, проехал немного по обледенелым камням и теперь балансировал над пустотой. Астрид тряхнула головой и с ужасом осознала.

— О нет! Прости! — крикнула она, схватила Иккинга за руку, и они вместе убрались от края подальше. — Прости, я на автомате...

— Я понял, — усмехнулся Иккинг и потер место удара.

Повезло еще, что она в солнечное сплетение попала, а не куда-нибудь.

— Нельзя было спать! Нельзя... Прости, я отключилась. Так все нелепо!.. Надо отсюда выбираться, — сказала Астрид и лбом ткнулась в плечо Иккингу.

— Угум, — он обнял ее одной рукой, а другой покрепче ухватился за металлические крепления на двери. — Конечно. Какие варианты?

— Эх, Беззубика бы сюда, — покачала головой Астрид. — Просто так по камням вниз не спустишься — они гладкие, зацепиться не за что, плюс ветер постоянно норовит сбросить...

— Ты что, пробовала?! — с ужасом спросил Иккинг. — Пока я спал?

Астрид промолчала.

— Молчание — знак согласия? — требовательно вопросил Иккинг.

— Или игнорирования, — машинально парировала Астрид.

Иккинг подумал, что раз она "шутит", то положение не безнадежное. Когда совсем все плохо, она отмалчивается, а лицо ее становится таким решительным, взгляд — острым и каким-то.... нет, не отчаянным и даже не тусклым... Как в тот раз, когда напали на Гром Судьбы. Он надолго запомнил выражение ее лица, когда она уже потеряла надежду. И Иккинг дорого бы дал, чтобы больше никогда...

Астрид вмешалась в ход его мыслей.

— Или Скифт. Он, конечно, унести нас — не унесет, но можно зацепиться за него — подстрахует на спуске... Жаль, веревки нет... — еще минут пятнадцать она продолжала генерировать идеи, но Иккинг прекрасно понимал, что они маловыполнимы, и делает она это только для — его ли, своего ли — успокоения.

Ветер завывал, швыряя горсти колючего снега прямо в лицо. Астрид еще ниже натянула капюшон на лицо. Сквозь снежные вихри — казалось — в их темницу забирается что-то или кто-то, темный силуэт нарисовался возле обрывающегося пола и исчез. Затем появился снова и снова исчез. Полыхнул сиреневым огоньком, скрежетнул когтем по камню. Растопырил крылья...

— Скифт! — радостно закричала Астрид, но ветер снес ее слова.

Она вскочила на ноги и, боясь, что это все ей всего лишь привиделось, быстро подошла к краю. Дракон припал к полу, но тут же, узнав, подскочил и с радостным урчанием принялся скакать вокруг Астрид. Та рассмеялась — уж очень не сочеталась такая детская веселость с габаритами Скифта.

— Ты никак в предсказательницы записалась, — сказал Иккинг, подойдя и став рядом.

Вернее, прокричав на ухо. Скифт без восторга посмотрел на него, полыхнул огоньком и почему-то еще облизнулся. Астрид фыркнула.

— Ну да, гены-то у нас с Хельгой кое-в-чем, видимо, одинаковые.

Внезапно что-то черное возникло из снежной пелены и обрушилось на них. Астрид не успела отпрянуть и опрокинулась на спину. Можно сказать, что ей еще повезло. Она-то упала на Иккинга... Черный вихрь фыркнул, взмахнул крыльями, удерживая равновесие.

— Беззубик! — хором выдохнули Иккинг и Астрид и вскочили на ноги.

Астрид обняла дракона за шею и громко чмокнула в то, что при наличии воображения можно назвать щекой.

— Рада вас видеть, парни! — сказала она.

Иккинг молча улыбался. Нет, как они могли только усомниться в том, что драконы придут на помощь! Его взгляд упал на лапы Беззубика. Дракон царапал когтями пол, пытаясь выковырять попавшие под когти осколки камней. Видимо, он взбирался в темницу именно тем путем, который они с Астрид отмели как невозможный, в буквальном смысле вгрызаясь в кладку.

Скифтер вклинился между Астрид и Беззубиком и ревниво оттер ее в сторону. (Почему ее, а не дракона? Ну, во-первых, сравните массы. А во-вторых, он не дурак наезжать на Ночную Фурию, когда та только что совершила пеший подъем по отвесной стене.)