Живите люди!

Но тот не обращая внимания на слова, тыкался в ладонь, требуя, что бы погладили. Пришлось гладить. Разомлевший было щенок, учуял запахи исходящие от низенького столика. Осторожно сполз с коленей Саввы и принюхиваясь подошел ближе. За ним с интересом наблюдали. Никита тихо сказал.

— Я же говорил, что он проглот, смотри как подкрадывается, сейчас все сьест.

Щенок подойдя, встал на задние лапки, передними оперся о столик и уставился на нарезанный окорок. Тот стоял не близко к краю и щенок не мог его достать. Погипнотизировав взглядом, видимо надеялся, что тот сам приблизится. Никита вздохнул;

— Не двигается, вот она жизненая несправедливость. Ладно, на кусочек.

Проглот посмотрел на Савву, спрашивая разрешения. Савва кивнул. Тот взял в зубы кусок, но есть не стал, а стал осторожно пытаться спуститься по ступенькам. Прохор помог ему и тот кинулся в сторону конюшни. Прохор удивленно сказал.

— Да он никак побежал Полкана угощать. Пойдем за ним.

Кирилла подхватил блюдо с окороком.

— Если так, все им скормлю. Пошли.

Все встали и стороной следовали за Проглотом. Тот подбежал к домику Полкана и видимо как то позвал его. Полкан вышел из домика и щенок положил перед ним кусок ветчины. Тот посмотрел и видимо стал отказываться. Щенок настаивал. Никита восхищенно прошептал.

— Ну ты смотри, ведь все понятно о чем говорят, пойдем сами покормим.

— Погоди, пусть сначала его угощением угостится.

Видимо щенок настоял на своем, Полкан сьел принесенное. А тут мужики принесли еще целое блюдо окорока, поставили и молча ушли. А что тут скажешь, чужую дружбу надо уважать. Так молча и вернулись на крыльцо, переглядываясь и крутя головами, удивляясь.

— Вот тебе, Никита, наука — не подумав пошутил. Какой он Проглот?

— Погоди Кирилла, мне это напоминает одно дело. Я сейчас, погодите.

Никита встал и ушел в дом. Прохор спохватился.

— Савва Игнатьич, я же пошил ошейник Проглоту. Как то неловко его так называть.

Протянул Савве красивый мягкий ошейник маленького размера.

— Спасибо, а имя. Имя как имя, ему действительно надо много есть — наголодался.

Вернулся Никита с картонной папкой в руках. Присел на ступеньку.

— Вот ребята, слушайте. Вот там, в той стороне, горы разветляются и образуют долину до моря. Длина долины две тысячи километров, ширина в самом широком месте — полторы тысячи. И идет она до моря.Горы вокруг непристуные, дороги и тропы через горы знают только местные жители и свободно туда попасть можно только со стороны моря. Побережье тщательно охраняется, торговля происходит только через центральный порт. Живет там небольшая народность, называют себя ураги. Страну называют Урагия. Так, ну тут земледелие, ремесла, не любят чужих, при защите своих земель способны на все. Кстати, англы один раз сунулись к ним, так ураги уничтожили их экспедиционный корпус с кораблями, Но не в этом суть. Ураги очень серьезно занимаются разведением собак. И у них этим занимаются очень серьезные ученые. Отбор происходит не на основе там силы, бойцовых качеств, ну как сказать— по уму что ли. Есть собаки, которые по уму могут быть в развитие как пяти, шести летний ребенок. Предельно преданные к тому, кого признают хозяином. К старшим собакам относятся с уважением, но на первом месте хозяин. Это даже не хозяин, а старший друг, которого надо защищать, опекать и который не предаст. Так. И еще, такие собаки живут дольше обычных собак, если обычная собака живет 10-12 лет, то эти 23— 25, зафиксирован случай в 27 лет. После смерти хозяина не заходят в дом, где, жили с хозяивами. Ураги их никогда не продают, только подарят в случае, если признают человека другом семьи, как в нашем случае с Полканом. Если украсть щенка и ураги об этом узнают, следует смерть и не всегда скорая. Ураги считают, что украсть щенка— как украсть ребенка.Еще отличие— на спине у корня хвоста прощупывается бугорок, это после прохождения тестов, под кожу заводят шарик. В знак того, что ну очень умный что ли. К нам как Полкан-то попал. Однажды мы охотились на одну большую банду. Банда-то большая, а жить все хотят. Ну вот они от нас бегут, а мы за ними. В живых никого нельзя оставлять, да и когда с ними возиться. Банда целые хутора вырезала. Короче прижали мы их к горам, а они наткнулись на караван урагов. И стали требовать, чтобы те провели банду через горы. Как дети, ей богу, да ураг умрет, а свои тропы никому не покажет. Короче, подошли мы в начале их разговора, ну и перехлопали всю банду. Потом ураги спросили, почему всех. Игнат и рассказал. Потом старший ураг подарил Игнату щенка, ну тоже рассказал, я рядом стоял, слышал. А когда с родителями Саввы случилось, Полкан перестал заходить в дом. Он же Наталью, мать Саввы, тоже за хозяйку признавал. Ладно, давайте выпьем в помин родителей Саввы.

Выпили, помолчали. Потом посмотрели на Савву.

— Я думал, это у него от какой нибудь травмы, сами знаете в каких условиях мы его встретили. Или ударился, или ударили.

— Я думаю произошло так. Какие-то выродки поторговали с урагами, щенок приглянулся и они его украли. А позже узнали, что за это будет, оставили в селе. Подошла няня, присела рядом.

— Ну и чего притихли, мужики, плесните и мне что ли.

— Надя, а Проглот-то из тех мест, что и Полкан. Она с нами тогда тоже была.

— Ну и чего уставились на меня? Мало ли чего было по молодости, вы мужики по молодости по вдовушкам бегаете, а мы девушки на нелюдей по молодости охотимся.

Все засмеялись, отпустило — разговорились. Няня окликнула Никиту.

— Никита, я что хочу сказать, давай свадьбу сделаем не в это воскресенье, а в следующее. Я хочу, чтобы Лукерья у меня подружкой была, а сам видишь роды. А к следующему воскресенью уже нормально будет.

— Да я сам хотел это предложить, только не знал как сказать, у меня дружком-то Кирилла, некрасиво получится, муж один на свадьбе. Надо только Елизару сказать.

— Да я уже сказала, знаю же, что жених у меня умный.

— Ага, умный, а место крестного у него молодой вырвал. Хоть бы одного оставил.

— Не-не, Никита, и не проси, самому мало, была бы тройня и то не отдал бы

— Слушай, а как Глафира с Прохором-то?

— Так тоже перенесли, с нами в один день хотят сочетаться.

Никита покрутил головой.

— Ну вы женщины, все уже решили, нас только в известность ставите, видал Савва?

— Так наверное и должно быть в семье, только я молодой еще, не разобрался.

Посмеялись. Потом Кирилла сказал.

— Смотрите, идут наши голуби.

К крыльцу шли Полкан с Проглотом. Полкан нес в зубах блюдо из под окорока, Проглот тоже помогал, но больше мешал. Когда его ноги заплетались в торопливости, Полкан останавливася и ждал когда его догонит щенок. Няня закатилась от смеха.

— Так вы что, их кормили окороком на серебрянном блюде?

Никита стал рассказывать, как это произошло. Няня одобрительно кивала

— Да, похоже, что так. Ну так очень даже хорошо и плевать с высокой горки как он здесь оказался. А если кто осмелится предьявлять за него -голову одну без тела гулять отпустим. Проглотик наш и все. Вон он как давеча кость обработал, прямо как отполировал.

Подошли Полкан с Проглотом. Полкан положил блюдо на землю и носом подтолкнул вперед щенка, мол вот привел в целости. Савва показал щенку ошейник.

— Проглот, смотри какой ошейник тебе сшил Прохор, подойди ко мне.

Щенок подошел и посмотрел на ошейник, потом на ошейник на Полкане, мощный, с шипами и снова на свой. Мягонький, красивый.

— Ты погоди, ты же еще молодой носить как у Полкана. Надо подрасти, шею натренировать, а потом мы тебе такой справим, как у Полкана. Иди надену.

Проглот подошел, поднял голову, чтобы Савве было удобней. Савва застегнул ему на шеи ошейник, поправил шерсть и повернулся к Полкану.

— Красиво? Сразу видно, что большой и страшный пес, да?

Полкан одобрительно что-то проворчал и прилег. Проглот повертелся, видимо пытаясь посмотреть на себе ошейник, устал и лег возле Полкана.

Няня тихонько сказала.

— А похоже ребята, что Проглотик переплюнет Полкана. Ну и ладно, пошла я, скоро твои проснутся Кирилла, кормить будем, ни-ни Кирилла, даже не проси. Сказано, завтра большое свидание будет, завтра и будет. А если повезет тебе и кто-то из них покакает, позволим пеленку подержать и понюхать, чем родная кровь пахнет. Ну все я ушла.Да, Савва, крестины через неделю, как и положено, так что позаботься подарками крестникам, в уезд съезди что ли. Тебе заодно надо сообщить лично в дворянское о своем прибытии.

Ушла. Посидели немножко, Савва обратился Кирилле.

— Кирилла, а можешь рассказать, как познакомился с отцом?

Кирилла переглянулся с Никитой, тот кивнул.

— Нет если здесь какая-то тайна, то не надо. В последнее время тайны одна за другой вылазят.

— Да нет никакой тайны, просто к слову не приходилось. Плесни понемногу, Прохор. В молодости я служил в драгунах, физические кондиции позволяли и лошадей я с детства люблю. Хорошо служил, не хвастаюсь. Ко времени произошедшего имел крест и был десятником. Звания тогда по старинке были, но уже в обиход входили погоны, но до нас еще не дошли. И жили тогда, так сказать, родами. И вот если какой из рода пролез на боле— мене место, то тащили за собой из своего рода. И вот такого из рода к нам назначили сотником, хотя ну никак не подходил драгунам. Вот представь, ростом едва до плеча доставал самого низкого драгуна, сабля, что положено по форме — по земле волочилась и конную рубку совсем не знал. Короче, послужили мы с ним месяцев пять, поганый человечишко. Ребята уже меж собой стали поговаривать, что до первого похода, а там потеряется. А стояли мы в Столице. Так вот привели к нам в сотню жеребца, ну чтобы покрыть резервных кобылок. Хороший жеребец, красавец. И вот этот недоносок сунулся к нему в стойло. Это к стоялому-то жеребцу! Что там у него с жеребцом получилось, не знаю, а только вытащили жеребца на растяжках прихлебатели сотниковы, были такие, и привязали к коновязи. Я как раз из наряда шел, только сдал и шел в казарму. Смотрю, а этот охаживает жеребца плетью, тот аж визжит. Я подбежал и через коновязь то и кричу этому, ты что мол делаешь. Смотрю, а этот гавнюк пьяный и махнул на меня плетью, а плеть волкобой, с железом на конце. Ну я перехватил плеть и дернул на себя, ну чтобы вырвать. А у него петля то на руке была, ну он со всего маху-то и врезался лицом в коновязь и пал на землю. Прихлебатели то видят такое дело и побежали к дежурному по полку, мол десятник — сотника убил. А тут и ребята стали собираться. Короче, прибежал наряд с ними дежурный, стали разбираться. А глядим, сотник уже стоит, за коновязь держится, покачиваеся. Дежурный к нему, мол что и как. А у того челюсть на бок свернута и кровь изо рта идет. Дежурный приказал этого отвести к лекарям, а нас разогнал в казарму и приказал ветеринару как-то успокоить жеребца. А как успокоишь после плети?Ну я и пошел спать. А утром за завтраком подходят двое из трибунала. Такой-то? Да. Велено тебя доставить в трибунал. Ну ребята загудели, а эти говорят, что мол ничего серьезного, просто бумаги подписать. Пошли. Зашли в требунал и сидит там рожа, тоже из рода сотникова. Говорит, подписывай и выметайся. Он видимо думал, я неграмотный, а я взял бумаги, читаю. И написано, что я пьяный шел с наряда, сотник сделал мне замечание и я стал сотника бить, при этом сломал сотнику нижнию челюсть и выбил четыре передних зуба. Я говорю, ты чего понаписал? А тот орать, да я, да я тебя. И кулаками перед носом размахивает, а в ход пускать боится. Короче, увезли меня в городскую крепость, закрыли. Через день суд, ну какой суд— спросили, признаешь свою вину, нет— вот тебе два месяца карцера -одиночки. Ну отсидел я, а посадили, видимо в самую паршивую камеру, застудил спину, не разогнуться, больно, ну и мысли всякие. Вывели меня для освобождения в кардегардию, это у них так проходная называлась. И читают мне, что списан я из армии за деяния свои. А посадили то меня в форме и крест на мне. Подходит один из тюремщиков и давай на мне пуговицы срезать, если не в армии, то форменные пуговицы не имеешь права носить. Ну ладно. И протягивают мне лист, распишись, а там опись вещей с меня снятых при посадке. Читаю, ножика карманного нет, ну еще так, по мелочи, а самое главное — денег нет. А там было сто двадцать рублей. Мне же при посадке как сказали, выкладывай что в карманах, я и выложил. А они этой бумажкой трясут, кричат, вот твоя подпись. А подпись-то и совсем не моя. Ладно, думаю и говорю, подавитесь деньгами, дайте хоть веревочку штаны подвязать. А те — подпишись и дадим, нет так иди, народ смеши, герой с крестом. И тут слышу голос — погоди-ка драгун, поворачиваюсь — стоит капитан молодой с совой на шее и глаза бешеные. Я прямо говоря струхнул, про сову-то разное говорили. Ну думаю, сейчас привяжется. А капитан ласково так говорит шутнику: — Ты считаешь, что император награждает крестом за шутки над людьми? И как-то ловко так торцанул его, тот и свалился. А капитан говорит: — Ну-ка драгун, вот на обороте поставь подпись. Поставил. Тот поглядел и говорит старшему тюремщику: — Тебя пять минут, чтобы вернуть деньги, не будет — сядешь в его камеру и не выйдешь и снимай ремень.

Отдал мне ремень, засупонься говорит, и стал листать мое дело трибунальное. Не через пять, минут через десять принес этот деньги. Капитан пролистнул дело и говорит, вот суки, ничего и вас придавим. А потом говорит, есть куда идти драгун?, я пожал плечами, а куда идти — нет никого. Капитан говорит пойдешь со мной, хоть спину полечишь. Тюремщик вякнул было про дело, тот рявкнул, так и вышли и дело моё капитан с собой взял. Иду и думаю, что за господин такой резкий, а потом прикинул, что хуже уже куда больше может быть, да и пошел с капитаном. Короче, приехали мы в ваш, Савва дом в Столице. Капитан еще в коляске снял сову с шеи, чтобы народ не пугать, а то подумают, что тебя арестовал, подмигнул. В дому он приказал накормить меня и баню стопить, да переоденьте его во что-нибудь приличное, а то как бомжара ходит. И не кормите сразу, он из крепости. Вот гад, думаю — сейчас все шарахаться от меня будут. Нет ничего, покормили, а тут и баня поспела. После бани свели в кабинет к капитану, а там с ним еще моложе капитана парень, да ты знаешь его, доктор, Степан Иванович, капитан и говорит ему, посмотри доктор, что у него со спиной. Я думаю, какой нахер доктор, ему еще сопли подтирать надо. А тот подошел, сказал раздеться по пояс и давай мне спину мять, да фигней какой-то постукивать, потом говорит, пару уколов, массаж, да тепло, через неделю можешь потихоньку гонять. Я думаю, что ты плетешь пацан, все кончился драгун. Велели одеться и меня проводили в комнату, еще дали поесть и спать. Вечером этот пацан— доктор пришел, в руках стеклянная трубочка, а внутри вода. Велел мне лечь на живот и заголить полужопку.И не бояться, сейчас укол будет, воткнул в полужопку иглу и говорит, все поправляй свои штаны и спи. Я почему так подробно рассказываю, чтобы понятно было каким я был. Утром проснулся, поднялся, а спина не болит, когда пришел доктор, я так и сказал, а тот смеется — а как же антибиотики великая вещь. И вот я заметил и доктор и капитан выглядят, ну пацаны— пацанами, а говорят как ученые мужи и глаза как у стариков. Не в смысле выцвешие, а как очень повидавшие. Вечером еще укол да баня, а массаж— это когда тебе спину мнут да теребят изо всех сил. На пятый день капитан в кабинет позвал, там с ним сидел вот он. Показал подбородком на Никиту, тогда совсем сопляк был. И говорит капитан, мы набираем людей в особую часть войска, если есть желание — ты нам подходишь. Только должен предупредить, если согласишься, то обратной дороги не будет. Или с нами или под землю.И предупреждаю — смерть у нас найти очень легко и драться придется не только с внешними врагами и кровушки придется пролить много. Думай. А что тут думать, я же видел как со слугами разговаривают, как слуги хорошо к ним относятся, сам думал — вот бы у таких людей служить. Да и до крепости не цветы выращивал, крест-то так просто не дают. Ну и сказал об этом капитану. Тот кивнул и говорит, вон Никита сидит, поедешь с ним, он все объяснит. До свидания, и постарайся не подвести. Вон Никита спросил, есть ли вещи какие, а откуда.Крест да деньги в кармане. Ну в коляске выехали из Столицы, а этот зубы скалит, что говорит, приятно ехать, когда старшие по званию вожжи держат? Так не знаю твоего звания я и дороги не знаю куда ехать, а сам думаю лучше овечкой прикинуться.