И что ещё хуже в Кремль, особенно на торжественные мероприятия, теперь придётся ездить в этом подарке, дабы народ не подумал, что молодой Барбашин возгордился без меры да такими вещами брезгует. Вот уж, правда, лучше б государь деньжат отсыпал или землицы какой прирезал. Всё лучше бы было. А сии зримые знаки государева благоволия Андрею и даром были не нужны. Подкинуть, что ли идею с орденами? И цацка дорогая и носить удобнее.
А потом заскочил Иван, а потом приехал из Княжгородка Игнат, а потом...
В общем, дел было столько, что Андрей чуть не взвыл.
* * *
*
В Вавельском замке царила предпраздничная суета. Люди готовились весело отметить день памяти святого апостола Андрея Первозванного. Да и правда, когда ещё выдастся так отдохнуть, ведь Анджейки — последний повод собраться и повеселиться перед скорым началом адвента — строгим предрождественским постом.
А вот Сигизмунду было вовсе не до празднеств. И виной тому были его коронованные родственники. Альбрехт, приходившийся ему родным племянником, вновь потребовал возвращение Королевской Пруссии и Вармии, а также выплату компенсации за "пятидесятилетнюю польскую оккупацию" этих земель в размене 30 000 гульденов в год. Понятно, что снести такое гордые паны не могли и вопрос об очередной войне между Орденом и Польшей был, можно сказать, делом решённым. Вот только это разом усугубляло и без того безрадостные дела на востоке. Там внучатый племянник Ягеллонов, московский князь Василий, продолжал неослабевающее давление на Великое княжество Литовское. После громких и довольно неожиданных успехов под Полоцком и Витебском, московит задумал вернуть земли, утерянные им после оршанского поражения. Шпеги-шпионы, буквально наводнившие пограничье, как один доносили о больших сборах московских ратей. Но поначалу к этому относились с лёгкостью, так как княжество как никогда было готово к бою. Новыми налогами, утверждёнными на Брестском сейме, удалось восстановить боеспособность армии. Паны-рады планировали обрушиться всею силой на Полоцк и Витебск, для чего в Вильно собирали всю осадную артиллерию. А против московских полков готовились нанятые у Польши гусарские хоругви. Но тут в дело вмешался крымский фактор.
В июле татарская армия во главе с Богатыр-Салтаном, выйдя из Крыма и пройдя Волынь, ударила на львовское, бельское и любленское воеводства, которые были подвергнуты жесточайшему разграблению, а отдельные татарские отряды дошли чуть ли не до самой Вислы. Понимая, что гоняться за кочевниками можно до морковного заговенья, союзная армия королевства польского и посполитое рушение с Волыни решили встретить татар на обратном пути под Сокалем. Но, увы, вместо славной победы на подобии Лопушного, вышла Орша наоборот. Союзная армия была разбита, и теперь он, Сигизмунд, вынужден был потратить немалые средства, нужные для войны, на выплату семьям погибших (а это без малого 2 102 флоринов деньгами и 1 944 флоринов сукном). Кроме того он ещё и оказался в катастрофической ситуации: помимо продолжающейся войны с московским князем на носу была война с тевтонским магистром и его союзниками — должно быть, узнав о гибели польской армии, Альбрехт возрадовался всеми фибрами своей католической души.
Но беды на этом не кончились. Видимо решив, что одними посулами ему Василия на астраханский поход не склонить, Гирей решил выполнить своё обещание помочь отнять у Ягеллонов Киев и Черкассы. И крымская армия повернула на Киев.
То, что в этом пограничном городе не всё хорошо, Сигизмунд знал не понаслышке. Киевский пушкарь Ян обратился к нему с просьбой освободить его от службы, так как городские власти задолжали ему за последние пять лет. Вот чем они думали? Неужели не понимали, что могут лишиться артиллериста? А то и того хуже, эти деньги могут заплатить те, кто придёт захватывать город.
По счастью Яна удалось удержать, и меткая стрельба немногочисленных киевских пушек помогла отстоять город. Простояв месяц под городом, татарская лава рассыпалась предавать окрестности огню и мечу.
Однако не только крымский хан терзал отечество. Московский князь тоже не стоял в стороне. Весной его войска атаковали порубежье, после чего, соединившись воедино, форсировали Днепр в районе Могилева и дошли до Минска, а оттуда и до окраин Вильно, сорвав при этом сбор войск к северу от Припяти, и даже умудрившись захватить личный обоз Радзивила, на что тот гневно жаловался ему. С таким трудом собранное войско уклонилось от решающего сражения, что, впрочем, не сильно расстроило московитов, вполне удовлетворившихся добычей и пленными. Из захваченного Полоцка выступила отдельная рать, разорившая окрестности Вильно, а потом, с подходом главных войск, ушедшая в рейд на Ковно. Город не взяли, но окрестности, давно не видевшие чужих войск и оттого достаточно богатые, были разорены в корень.
Однако походы вглубь территории были лишь серией быстрых разорительных набегов кавалерии, которые приводили к значительному экономическому ущербу и подавляли его волю к сопротивлению. Основная же сила выступила позже, когда стало ясно, куда направил свой основной удар крымский хан, и обложила Оршу и Могилёв. Мстиславль был просто обойдён и оставлен в крепкой осаде, причём князь Михаил Иванович Мстиславский повторно искушать судьбу не стал и, прихватив казну, успел сбежать в Вильно, надеясь отсидеться за столичными стенами.
Первой под московский гнев попала Орша. Город был подвергнут жесточайшему расстрелу из всех орудий. Стреляли и каменными ядрами, и чугунными и даже зажигательными, отчего в нём вспыхнуло множество пожаров. Две недели гремела канонада. Но, как оказалось, не на неё надеялись коварные московиты. Всё это время они копали тоннель под стены, куда заложили бочки с порохом и перед началом штурма просто взорвали их. Подумать только, по всей Европе к подземным минам прибегали лишь тогда, когда все иные способы взятия крепости не давали положительного результата, а московиты сделали упор именно на них. И ведь удачно у них вышло. Наместник оршанский князь Фёдор Заславский лично возглавил оборону пролома, но сдержать натиск нападавших ему не удалось. Орша стала очередным городом, потерянным в этой войне. Очередным, но не последним. Похоже, Василий твёрдо решил сделать Днепр границей с литовским княжеством.
Оставив в Орше крепкий гарнизон, московский князь повёл государев полк с артиллерией под Могилёв, уже взятый в осаду двухтысячным корпусом поместной рати. Городок хоть и был не из больших, но выгодное транспортное и удобное военно-стратегическое расположение делало его заманчивой целью. К тому же, после падения Смоленска в Могилёв переехали многие смоленские купцы, привезя с собой свои капиталы и свои дела и связи. Город рос, развивались его торговые связи с окружающими районами. Могилевские скупщики появляются в Орше, Копыси, Шклове, Кричеве, Мстиславле, Пропойске, Речице, Гомеле, Толочино, Смолянах, Лукомле. Здесь они скупали товары местного производства и сбывали привезенные товары, среди которых были и изделия могилевских ремесленников. Война заставила горожан заняться укреплением оборонительных сооружений, но до центрального замка руки у них так и не дошли, да и артиллерии в крепости почти не было.
Однако к чести всех могилевцев, город продержался значительно дольше Орши. За недостатком артиллерии, деятельный воевода Ян Щит-Немирович герба "Ястржембец" обосновал всю оборону на необычайной активности своих действий. Непрестанные вылазки небольшими партиями в полсотни человек, главным образом, ночью, были отлично организованы, производились в полном секрете и оказали обороне неоценимые услуги. Одновременно с этим горожане неустанно вели работу по заделке брешей и тушению пожаров. Однако сильнейший огонь московской артиллерии наносил большие разрушения в крепостной ограде и постепенно могилёвцы перестали поспевать с ремонтом. Видя это, московиты стали вести осадные работы ещё более энергично. Артиллерийский огонь поддерживался день и ночь; главным образом он был теперь направлен на воротную башню, которая не выдержала подобного издевательства и спустя неделю была обрушена вместе с частью стены. Брешь получилась до 300 шагов шириной, куда немедленно ринулись осаждающие. Схватка была недолгой, но кровавой. Воевода Немирович не пережил боя и крепость сдавал уже его преемник. Врагу в качестве трофеев досталась вся артиллерия: 3 серпантины, 2 небольших полевых орудия и десяток гаковниц, пятнадцать бочек пороха, формы для отливки ядер, олово, шлемы, панцири и иное снаряжение.
Ах, если бы к его стенам поспела армия, московит бы ушёл не солоно хлебавши, однако литвины предпочитали прятаться за стенами, а не пытать счастья в поле, потому что сил у них на подобное уже не было. Заодно была решена и участь Мстиславля. Несмотря на свои крепкие стены, он предпочёл открыть ворота перед возвращающейся победоносной армией. Хотя больших дивидендов ему это не принесло. Обжёгшийся на Смоленске великий московский князь больше никаких прав сдавшимся городам не давал.
А под конец, выскочивший из своего Путивля Шемячич, изгоном взял Любеч, вернувшийся в Литву по договору 1508 года.
И это был крах! Сил вести войну с разбушевавшимся соседом у княжества просто не осталось. Нужно было срочно подписывать мир, дабы в спокойной обстановке накопить силы и средства для новой войны. Ещё не родилась вестфальская система, но как политик, Сигизмунд нутром ощущал родившуюся с нею концепцию баланса сил. И так же понимал, что следующий раунд он поневоле начнёт с менее выгодных позиций. Но...
Но без польской поддержки княжеству не устоять. А в Польше отвергнувшая очередную попытку инкорпорации Литва была ныне никому не нужна. Великопольские вельможи как один выступали за то, чтобы все силы бросить на принуждение Ордена к капитуляции, дабы опереться, наконец, о Балтийское море. Даже верный Дантышек писал из Вены, что пора присоединить прусские земли к Короне. А зная о более чем тесных связях Кенигсберга и Москвы, мир с Василием становился более чем насущной проблемой.
Однако и московский князь, ныне почувствовавший свою силу, начал требовать невозможного: возвращение всех пленников-вязней, включая и тех, кого он, Сигизмунд, подарил европейским государям и папе римскому. Да ещё смел угрожать, что за ту нужду, что испытывают его люди в литовском плену, он забьёт всех литвинов, включая и Гаштольда, в колодки. И это известие вызвало среди магнатов глухой ропот, направленный и на московита, и на него, Сигизмунда. Ведь гордые паны-рада прекрасно понимали, кому ныне больше шансов в плен попасть, им или московским боярам. А своя судьба завсегда важнее.
Вот и сидел король в тяжких раздумьях, гадая как ему лучше поступить.
Глава 7
Небо за окном только начало сереть, когда Варвара осторожно, дабы не разбудить мужа, поднялась с кровати. Мягкая перина, застеленная простынёй из тонкого льна, давно уже была привычна, и ныне даже странным казалось, что когда-то спокойно спалось на спальных лавках или ларях, безо всяких кружевных простыней и подушек, на "подголовках" со скошенною крышкой, служивших одновременно местом хранения драгоценностей или приданного. Как не раз повторял муж: "к хорошему привыкаешь быстро". И ведь верно. Давно ли новый дом казался полным странных вещей, а ныне без них уже и как-то не привычно было в быту.
Однако, как Варя ни старалась, но муж всё одно проснулся, немного полюбовался на неё, одетую лишь в ночную рубашку, а потом просто повалил обратно на постель.
— Остынь, грешно ведь, — попыталась она устыдить супруга, но как всегда безуспешно.
— Не согрешим — не покаемся, не покаемся — не спасёмся, — привычно отмахнулся тот. — В воскресенье в церковь сходим, отмолим.
В общем, утренняя проверка служанок была отложена на некоторое время, что, впрочем, на налаженный распорядок вряд ли сказалось, поскольку те свою работу знали прекрасно, хотя строгий хозяйский пригляд никогда лишним не будет.
Когда же Варя всё же убежала исполнять свои обязанности хозяйки дома, Андрей ещё некоторое время повалялся, вспоминая былое неистовство, а потом одним лёгким движением поднялся с кровати. Сделав наскоро разминку, он скрылся в душевой, куда уже была подана горячая вода, и, приняв контрастный душ, принялся растираться полотняным рушником с искусно вышитыми красными цветами.
Поскольку день был не воскресный, утреннюю молитву творили в домашней молельне, под которую в доме выделили целую горницу. Потом был легкий, но вкусный и питательный завтрак, после чего Андрей поднялся к себе, дабы переодеться к поездке. Сегодня все братья с семьями собиралась в отцовском доме. Без всякого повода, ведь, почитай, всё лето не виделись. Кто на службе пропадал, а кто просто в вотчинах отсиживался, в столицу глаз не казывая. А потому одевался Андрей по-простому, в удобно укороченную до нужных размеров и слегка приталенную одёжку.
Зато жена отнеслась к этому процессу куда как обстоятельней. Видимо во все времена женщина остаётся женщиной. А может свою роль играло и то, что женское одеяние имело не только функциональное, но и знаковое значение, выдавая принадлежность хозяйки к определённому социальному слою и её семейный статус. Слава богу, хоть смог отговорить жену от обычая выщипывать брови (ага, Мону Лизу помните?) и белить лицо свинцовыми белилами. А ведь каких трудов это стоило!
К назначенному времени конюх подал к крыльцу запряжённую колымагу, утеплённую изнутри и с кучей подушек на сиденьях. Для супруги. Потому как сам князь, в сопровождении шестерых дружинников, поехал верхом.
Сегодняшний день выдался морозным и ярким. Солнце, отражаясь от сугробов, посеребрённых выпавшим ночью снегом, слепило глаза, а пар, вырывавшийся из носа и рта, оседал белыми кристалликами на бородах, усах и воротниках шуб и армяков многочисленных прохожих. Город жил своей жизнью, рос, торговал, веселился. Глядя с высоты коня на снующих туда-сюда горожан, Андрей в очередной раз ощутил тревогу. Трудно это — знать о беде и не быть способным её предотвратить. На дворе стоял 1520 год, и, казалось, ничто не предвещало несчастья. А между тем где-то далеко на юге уже сплетался в высверках кривых сабель и зрел в тихих спорах ураган, что должен был обрушиться на Русь в виде пресловутого Крымского смерча. Причём Андрей ныне не мог даже положиться на своё послезнание, поскольку ситуация на границах отличалась разительно. Лишь одно он знал точно: крымский хан придёт, потому как по другому он не мог. И вовсе не из-за жадных до добычи мурз и беков, а из-за своего статуса.
Ведь что такое Крымское ханство? Осколок единой некогда Золотой Орды, после распада которой на кучку татарских юртов оказавшийся самым амбициозным среди них. Крымские Гиреи решили, что они более всех других достойны поднять упавший венец. И не обращая внимания на реальные возможности Крыма, которые были довольно таки хилыми, ханы взяли курс на имперостроительство, решив начать с ногаев и Астрахани, а потом дотянуться и до Казани. А когда под их скипетром окажутся ресурсы почти всей канувшей в Лету Орды, то можно будет уже по-иному поговорить с другими игроками на геополитической карте региона.
