Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Хаф тренировал меня размеренно и неспешно, наращивая нагрузку постепенно, по мере того, как укреплялся мой организм. До изнеможения не доводил, вовремя останавливаясь, хотя к концу дня я чувствовала себя словно выжатый лимон, но, случись что, бой вести могла. И каждый день заканчивался в капсуле. Днем или поздним вечером.
— Я так понимаю, очнусь я только к вечеру?
Яут кивнул, размеренно шагая по коридору. Мой вес ему никаких неудобств не доставлял, шел воин легко и бесшумно, удерживая меня одной рукой, а во второй нес готовый к бою шесс.
— А вечером спать? — полюбопытствовала я, совершенно не желая так бездарно заканчивать эти сутки.
Хаф притормозил у знакомых дверей, тронул сенсор.
— Не хочешь?
В низком рычащем голосе вновь проскользнула ирония. Двери распахнулись, и меня внесли в каюту.
— Нет.
Крышка капсулы послушно поднялась, а меня поставили на пол. Я разделась, залезла в капсулу, привычно отмахнувшись от сунутого под нос планшета с программой работы. Яута-те хмыкнул, вбил в компьютер последние команды. А затем негромко сообщил:
— Пойдем на охоту.
И крышка капсулы опустилась, а я — провалилась в ласковую тьму.
* * *
Капсула закончила диагностику и вывела информацию на экран. Яут прочитал данные, прикрыл глаза, подавляя приступ беспомощного беспокойства. Организм девушки вмешательство в собственный геном принимал... странно. Некоторые изменения приживались правильно, некоторые — не принимались вовсе, а некоторые вызывали лавинообразную цепочку мутаций, ни остановить которую, ни замедлить не удавалось. Когти проскрежетали по металлу. Хаф сжал кулаки, чувствуя, что еще немного, и когти прорвут кожу. Не должен организм умана так себя вести! Подобные изменения проводились не раз, и прежде осечек не было!
Капсула пискнула, привлекая внимание. На экране быстро менялась информация, показывая, как протекают изменения в организме пациента, как одна мутация сменяется другой, совершенно самостоятельно, без контроля со стороны. Капсула лишь корректировала ее ход, но ни остановить, ни изменить не могла. И на этот раз изменения коснулись нервной системы и мозга. А яут, при всей своей силе, знаниях и мастерстве, мог лишь беспомощно наблюдать и надеяться на чудо.
Капсула отметила окончание изменений в организме пациента, о чем сообщила коротким, едва слышным щелчком. Яут поднял голову, пристально всматриваясь в экран, на котором медленно заполнялся индикатор ожидания, показывающий ход диагностики. Диагностика завершилась, капсула обработала информацию и вывела ее на экран.
Яут облегченно вздохнул, даже не пытаясь сдержать эмоции. Никаких негативных последствий. Требуемые изменения внесены, словно и не было трех волн неконтролируемых мутаций.
Крышка капсулы поднялась и отошла назад. Ннан"чин"де осторожно вынул спящую те-уман и понес в каюту. Спать она будет долго. А он успеет успокоиться и подумать.
* * *
Проснулась я, как всегда, неожиданно, мгновенно перейдя из глубокого сна в совершенно бодрое состояние. Но глаза открывать было лениво. Рядом ощущалось присутствие яута: я слышала тихое размеренное дыхание и биение его сердца. Я лежала на койке, а он сам — сидел на полу, прислонившись спиной к кровати, чуть запрокинув голову. Спал? Прислушалась. Нет, не спал. Просто сидел без движения.
Странно. Раньше я за собой подобной чувствительности не замечала. Что-то он опять намудрил, пока я в капсуле отлеживалась. Ну и ладно. Дергаться уже в любом случае поздно.
Не открывая глаз, я пыталась снова ощутить его присутствие. Бока касалась пара валаров, чуть щекоча кожу. Теплые, мягкие, упругие. Удалось зацепиться за это прикосновение. Постепенно я начала ощущать яута целиком, словно мысленно ощупывая его фигуру. Каждый миллиметр тела, четко чувствуя разницу между живым телом и мертвой одеждой. На нем были уже привычные плотные штаны, высокие ботинки да оружейный пояс, на котором висел длинный нож из кислотоупорного металла, банка с синей пакостью, сложенный арост. На правом бедре — боевой кнут в чехле.
Мое внимание зацепилось за какую-то неправильность. Что-то было не так. Я еще раз внимательно изучила тело сидящего на полу яута, пока не нашла то, что меня смущало: выступ на плече, а под ним — вздувшиеся рубцы и глубокие рваные порезы.
Я резко села, открыв глаза. Хаф приподнял голову, медленно встал, опираясь рукой о край кровати.
— Ты ранен?
— Ночью напали. — спокойно ответил он, присаживаясь на край кровати.
Даже не удивился, что я заметила.
— Покажи.
Он качнул головой.
— Хаф, покажи. Я знаю, что раны глубокие.
Он чуть приподнял бровь и дернул верхними клыками.
— Я это... вижу, что ли. Только не глазами, а как-то иначе.
Яут послушно повернулся боком, давая мне доступ к своей руке. Из-под эластичных бинтов тускло светился свежий твей.
Аптечка поднялась в воздух и поплыла ко мне. На этот раз даже смотреть на нее не потребовалось, бокс чувствовался полностью, удерживать его было легко. Словно двигать невидимой рукой.
Когда я сняла бинт и увидела рану, захотелось придушить Хафа и еще раз убить тварь, которая это сделала. Глубокая, практически до кости, рваная резанная рана, словно хвостом по руке полоснули. И совершенно необработанная!
— Ннан"чин"де, ты бы хоть антисептиком присыпал.
Яут пожал плечами.
— Заживет.
— Кто ж спорит. Но так — быстрее.
Очередное равнодушное пожатие широких плеч. Я вздохнула. Ну как можно так к себе относиться? Делов же на пару минут!
Я распаковала банку с мазью и антисептический спрей. Хаф даже не шелохнулся, когда струя синеватого аэрозоля попала на рану. Я аккуратно убрала кровь и сукровицу, свела края раны и прошлась машинкой, оставляя извилистый вздувшийся шов. Убрала станок, осторожно нанесла мазь и снова замотала чистым эластичным бинтом. Хаф молча и терпеливо ждал, пока я закончу, ни единым жестом не показав своего недовольства. Да и было ли оно? Всмотрелась в невозмутимое лицо. Нет, не было. Принял как должное.
Аптечка тем же путем вернулась на место, а я внимательно осмотрела неподвижно сидящего воина, отмечая про себя свежие ссадины и царапины на пятнистой желтоватой коже , темнеющей ближе к запястьям и локтю, переходящую практически в коричневый цвет на кисти с черными пятнышками на кончиках когтистых пальцев. Отметила сбитые костяшки, слегка окрашенные зеленоватыми кровоподтеками. Он тварей что, кулаком приласкал? В принципе, мог. На спине обнаружился свежий синячище и пара царапин, перечеркнувшие зелеными линиями уже зажившие шрамы, особо хорошо заметные на светло-коричневой коже, постепенно светлеющей к пояснице и темнеющей до шоколадного цвета на плечах. Старые шрамы белесыми линиями изукрасили спину сложной паутиной. Некоторые уже почти рассосались, некоторые — вздувались уродливыми буграми.
Хаф терпеливо выдержал мой достаточно беспардонный осмотр, только в глазах мелькало легкое веселье. Его это забавляло.
— Смешно?
— Немного. — согласился он.
Надо же, соизволил ответить вслух. Я потерла нос, хмуро рассматривая здоровенную гематому на груди.
— Это как ты так?
— Словил удар хвостом на излете.
Я тяжко вздохнула, потерла отлежанный позвоночник. Глянула на сидящего рядом воина. Хаф наблюдал за моими метаниями с непоколебимым спокойствием, вот только в глазах — бездна ехидства.
— Можно?
Я указала на его колени. Яута-те кивнул, сел на койку дальше и чуть откинулся назад. Я с комфортом разлеглась, устроив голову у него на коленях. Тепло, мягко, хорошо. И Хаф не возмущается. Привык уже, что ли?
— Много напало?
— Тридцать четыре особи. — спокойно ответил он, а у меня волосы по всей шкуре дыбом встали.
— Так много!
Тихий хмык дал мне понять, что это — не много.
— Ладно, я поняла. А много — это сколько?
— Сотни. Тысячи.
— Разве можно убить столько... в одиночку?
Тихий смешок.
— Можно. Если все сразу не нападут.
— А если сразу?
Спокойный безмятежный взгляд, легкая усмешка, четко просматривающаяся в слегка разведенных клыках.
— Автоматической пушкой.
— Надо же, у вас и такие есть. — проворчала я. — А я уж грешным делом подумала, что кроме индивидуального оружия ничего более мощного вы из принципа не делаете.
Тихий рычащий смешок.
— Это — оружие для охоты и учебы. Для войны — совсем иное. Оружие, броня, корабли. Использовать в индивидуальной охоте автоматическое или скорострельное оружие не имеет смысла. Это... — яут запнулся, подбирая слова.
— Уничтожает суть охоты?
Хаф кивнул.
— Охоты — одна из частей нашей культуры. Помогает воспитывать молодняк, закаляет дух и характер. Отсеивает... слабых и неудачливых.
— Вы верите в удачу?
— Многие — нет. — в голосе яута ясно проскользнула наитайнейшая, но насмешка. — Они не верят в стечение обстоятельств. Считают, сила и мастерство могут решить все.
— А ты? — тихо спросила я, всматриваясь в золотые глаза.
Хаф ответил не сразу. Некоторое время он молчал, глядя в никуда, бездумно перебирая мои волосы, рассыпавшиеся у него по коленям. Я лежала, лениво изучая пятнистую кожу, обтягивающую мощные мускулы, и затейливый узор на перевязи, перечеркнувшей грудь, терпеливо ожидая его ответа.
Такое времяпровождение мне нравилось и полностью устраивало. Не надо никуда спешить, что-то делать, мотать нервы на кулак и тихо звереть от тупости окружающих и беспросветности будущего. Никакой вконец опостылевшей работы, соседей, вызывающих глухое раздражение одним фактом своего существования, никаких навязчивых знакомых и коллег, про которых забываешь, стоит только им остаться за порогом дома. Нет шума, толпы, суеты. Нет постоянной, бесконечной лжи, обмана, попыток надуть, облапошить, поиметь как морально, так и финансово или, что хуже, физически. Вокруг — тишина и безмятежность огромного корабля. Рядом — один-единственный разумный, которого я искренне уважаю, и которым восхищаюсь. И пусть корабль практически мертв, едва ли способный вновь подняться в космос, пусть вокруг носятся злобные и смертельно опасные твари, пусть я живу с оружием в руке. Пусть этот разумный — инопланетный убийца. Но я... живу, а не просто существую по давным-давно заданной программе.
Сильные пальцы медленно перекатывали пряди волос. Я молчала, Хаф о чем-то задумался. А я его не тормошила. Вопрос был задан, и я точно знала, что науда его не забудет.
Так и сидели. Он — привалившись спиной к стене и я, лежа у него на коленях.
Хаф заговорил неожиданно, вырвав меня из медитативного состояния:
— Когда-то я думал, как другие. Удача — миф. Неудачи — оправдания слабаков. — низкий глубокий голос окрасился странной хрипотцой и рокотом. — Пока жизнь не расставила все по местам.
Он чуть опустил голову, перехватывая мой слегка расфокусированный взгляд и добавил:
— Недавние события — тому подтверждение. Я жив благодаря стечению обстоятельств и удаче. — тяжелая голова склонилась набок. — От меня не зависело ничего. Случайность. Удача. Твое решение. Никакое мое мастерство и сила не смогли бы сдвинуть блок двигателей с моей спины.
— И правда. Стечение кучи обстоятельств. — я согласно кивнула. — Тебе невероятно повезло. И мне тоже.
— Тебе? — в голосе промелькнуло удивление.
— Несомненно. Или ты думаешь, у меня были бы шансы выжить в одиночку, в лесу, да еще и с этими тварями?
— Да.
— Да-да, я поняла, выжить можно. Вот только — надолго ли?
Яут фыркнул.
Я прикрыла глаза, откровенно наслаждаясь тем, что меня гладят, ничуть этого не скрывая. Зачем? Хаф и так прекрасно видел мое состояние и отношение к происходящему, читая, как открытую книгу, легонько поглаживал кончиками пальцев голову, перебирая спутанные пряди волос, а я непрерывно сканировала каюту, пытаясь ощутить коридор за дверями.
Не получалось. Внутри помещения я могла сказать, где находится каждая пылинка, а вот что творится в коридоре — тайна, покрытая мраком. Яута-те за мной наблюдал со сдержанным интересом, но не вмешивался, позволяя развлекаться, как мне того хочется. Только легонько прикоснулся к груди, чуть ниже диафрагмы, там, где появляется холод, и сказал:
— Не увлекайся.
— Я помню. Сколько я проспала?
— Сутки.
И чего меня это не удивляет?
— Сейчас еще светло?
Он кивнул.
— Что дальше?
— Строительство улья завершено.
Я не поняла, как эта информация приближает меня к пониманию планов на вечер. Но "светскую беседу" продолжила.
— Деревня еще стоит?
Опять кивнул. Значит, еще не сожрали. Это хорошо. С одной стороны, селян жалко, а с другой, такое резкое пополнение популяции каинд амедха будет... неприятно.
— Странно. Я думала, они первым делом туда наведаются.
Яут пожал плечами и пояснил:
— Напали на нас.
Неужели подумали, что мы защищаем деревню и решили сперва от нас избавиться? Они же, вроде как, неразумны? Или я что-то упускаю.
— Такое ощущение, что они знали, что ты один остался.
— Знали. — Хаф хмыкнул. — За нами наблюдают. Разведчик сидит на дереве, но приблизиться не дает.
— Сбегает?
Яут кивнул.
— А пристрелить?
— Новый прибежал.
— Может, тир устроить, раз они новые набегают?
Тихий урчащий смешок.
— Успеешь пострелять. Сегодня пойдем в улей.
— Ты считаешь, я уже готова? — с сомнением спросила я.
— Нет.
— Умеешь обнадежить! — я фыркнула.
— Ты умеешь достаточно, чтобы выжить. — возразил Хаф. — Небольшой опыт уже есть.
— Считаешь, что опыт столкновений с чижами — это важнее тренировок?
Он кивнул, а в глазах — вопрос. Вздохнув, пояснила:
— Каинд амедха — слишком долго, и этим тварям название совершенно не подходит. Они — чужие. Чижики. Большие, черные, слюнявые чижи.
Яут хмыкнул.
— Даешь прозвища. Не боишься.
— Хаф, я вполне здраво оцениваю всю опасность этих тварей. И прекрасно понимаю, что они — стремительные, смертоносные и очень сильные противники. К тому же — сообразительные. Но они — мясо на ножках.
— Все еще хочешь попробовать их на вкус?
— Хочу. — я пожала плечами.
Яут поднял руку и указал на стол, где я увидела большую коробку. Я притянула к себе пищевой контейнер, села, поймала руками и открыла. Внутри лежал белесый кусок мяса. Неужели? Да быть того не может!
Я подняла глаза, растерянно глядя в веселые золотые глаза напарника.
— Это...
— Да. — яут усмехнулся. — Можешь попробовать, если так хочется.
Я достала нож, отрезала кусочек и осторожно откусила. А вдруг сырое?
Ничего подобного! Мясо было хорошо пропечено. Прожевала. Проглотила.
— Это точно каинд амедха?
— Туша лежит у корабля.
Откусила еще кусок. Мясо упругое и немного жестковато, но зато на вкус — что-то среднее между курицей и грибами.
Съев кусок, я облизала пальцы и вернула контейнер на стол. Посмотрела на откровенно веселящегося яута.
— Мясо сложно чистить?
Хаф качнул головой.
— После смерти кислота быстро разлагается. Каналы прочные и упругие, их легко вытащить из готового мяса.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |