Александр. Продолжение похода 5

Это открытие сильно взбудоражило моряков и, позабыв про усталость, они дружно налегли на весла. Скоро их глазам действительно предстала сильно просевшая от времени каменная пристань, явно не творение рук местных жителей. Об этом говорили бронзовые кольца, предназначенные для швартовки больших грузовых судов. Над ними безжалостно поработало время, но сквозь обильную патину еще можно было разглядеть выбитый знак скарабея. Перед Эврилохом действительно был легендарный Офир некогда поставлявший на север золото.

Местные жители с интересом и вместе с тем с опаской смотрели, как белокожие люди привычно привязывали свои дивные лодки к бронзовым кольцам и высаживались на землю. Всего их было девяносто два человека, все как один имевшие оружие и маленькие щиты. Несмотря на миролюбивость африканцев, Неарх настоял на том, что бы Эврилох взял с собой полный комплект оружия, посчитав, что береженного бог бережет.

Новое подтверждение открытия разведчиками Офира было обнаружение останков речных складов, полностью сгнивших о времени и дороги вымощенной каменными плитами ведущих прямо к горам. Плиты основательно заросли травой, но камень хорошо проглядывал сквозь травянистый покров. Сами местные жители регулярно пользовались заброшенной дорогой, протоптав широкую просеку на зеленом газоне.

Эврилох недолго раздумывал; оставив, возле лодок двадцать пять человек он уверенным шагом повел свой отряд к горам, где по предположению Неарха должны были быть золотые рудники. Таинственные горы казалось, находились на близком расстоянии от берега Лимпопо, но это было лишь обманом зрения. Час за часом проходили моряки по заброшенной дороге, но цель их не становилась ближе.

Только к вечеру они, наконец, сдвинулись с места и придвинулись к разведчикам. Обливающиеся потом люди с огромной радостью бросились в тень небольшой кучки пальм дарящих блаженную тень и прохладу измученным изнурительным походом людей. Другим райским подарком для них был родник у корней одной из пальм, припасть губами к воде которого устремился весь отряд Эврилоха. С большим трудом командиру удалось навести порядок и не дать затоптать творение природы.

Когда же жажда была утолена, и солнечный зной уже не так донимал людей, в их душах проснулось любопытство, и они принялись рассматривать местность. Перед ними были открытые разработки золотоносной руды коренные породы, которой в этом месте выходили наружу. Первооткрыватели Офира первоначально основательно дробили добытую горную породу с помощью ручных приспособлений, а затем отвозили ее на берег моря, где грузили на корабли.

Затем египтяне видимо решили расширить свои производственные мощности, и стали сооружать плавильные печи. Их остатки Эврилох сразу выделил среди огромного плаца обильно усыпанного битой скальной щебенкой и прочими отвалами горных пород.

Египтяне успели соорудить две печи, но дальше не успели развернуться. Об этом свидетельствовало не только страшное запустение среди приисковых построек, но и человеческие останки, лежащие не погребенные среди этих руин.

Хотя Неарх говорил, что находившихся на приисках египтян скосил страшный мор, но на некоторых черепах людей Эврилох заметил явные следы проломы от оружия. Как бы подтверждением этого открытия стало появление на плацу большой группы чернокожих воинов с длинными копьями и большими деревянными щитами. На голове у каждого из зулусов, как выяснил позже Неарх, так они себя называли, находился богатый убор из перьев птиц и плетеный из трав нагрудник. Гортанно переговариваясь между собой, они стали осторожно обходить чужестранцев подобно тому, как трусливые шакалы обходят стороной одинокого льва.

Зулусы были явно недружелюбно настроены к пришельцам но, несмотря на свое численное превосходство над гостями, они держали себя очень настороженно, поскольку впервые видели людей с белым цветом кожи. Так продолжалось несколько минут, но когда Эврилох решил приблизиться к неграм, то те испуганно отскочили прочь явно, выставив вперед острые копья. Потерпев неудачу, Эврилох решил на время отодвинуть в сторону дипломатию и заняться разведкой выработки.

Вместе с несколькими матросами он подошел к открытым выработкам и, взяв, лежащий поблизости небольшой молот, стал отбивать образцы золотоносной породы. Подобное действие вызвало гнев со стороны зулусов и в моряков незамедлительно полетело длинное копье, которое упало рядом с ногой Эврилоха, окатив моряка градом мелкого щебня.

Отскочив в сторону, македонец яростно погрозил кулаком в сторону негров, которые радостно закричали, потрясая над головой своим оружием. Еще не утихли крика, как последовал взмах мощной руки воина зулуса и новый подарок устремился в сторону моряка. Теперь бросок был точен, острое жало наконечника летело точно в голову Эврилоха и тот, был вынужден прикрыться щитом. Глухо звякнуло железная пластинка щита от столкновения с копьем зулуса, которая с честью выдержала экзамен, но сила удара была такова, что Эврилох был сбит с ног и упал на землю, подняв при этом клуб пыли.

Его падение вызвало новую бурю восторгов стражи прииска видимо посчитавших, что Эврилох если не убит, то серьезно ранен. Не дожидаясь, чей либо команда, лучник Эпей моментально вскинул свой тугой критский лук и выпустил свою стрелу в сторону обидчика. Зулусы не подозревали, что оружие чужаков может бить столь далеко и поэтому, не пытались закрыться от стрелы.

Пляшущий на месте от радости воин зулу неожиданно поперхнулся своим гортанным криком; стрела Эпея попала точно в шею обидчику Эврилоха, щедро окрасив алой кровью его плетеный нагрудник. Раненый зулус моментально выдернул из своей раны стрелу вражеского лучника и громко вскрикнул, поскольку зазубренные края наконечника обильно разорвали его плоть. Вслед за стрелою из тела воина вылетел мощный фонтан крови, который немедленно стал бить пульсирующими толчками. Несчастный зулус попытался зажать смертельную рану руками, но все было напрасно, кровь неудержимо покидало его тело, обрекая воина на скорую смерть.

Тонко и пронзительно взвыли на разные голоса черные стражи золота и, сорвавшись с места, устремились к чужакам, гневно потрясая своими копьями . Быстро приближались чернокожие мстители к морякам наварха, но те уже были готовы к бою. Бывшие среди людей Эврилоха лучники успели дать два залпа по набегавшему врагу, прежде чем зулу смогли пустить в дело свои длинные копья. Некоторые из их разгоряченные бегом стали метать их прямо на бегу, точным взглядом выхватывая из общей толпы своих личных противников. Другие стали бить моряков копьями наверняка, прикрывшись большими деревянными щитами.

И тут многие из мореходов вспомнили добрым словом своего наварха заставившего их взять боевые доспехи. Многим из них они спасли жизнь в этот день, с достоинством выдержав проверку прочности под зулусскими копьями. Среди моряков особенно выделялся кормчий Исократ вооруженный огромной боевой секирой, с двумя лезвиями. Схватив двумя руками ручку секиры, он буквально сносил ею головы вражеских солдат одну за другой.

Стражи прииска всегда привыкшие побеждать слабого противника, были не готовы к столь длительному и упорному сопротивлению чужестранцев с такой необычной белой кожей, от которой, по мнению негров, веяло явным колдовством. Именно она, вместе с необычным вооружением и смелостью чужаков сильно давило на уверенность зулусов в своих силах, заставляя их биться не так активно как это было в начале схватки.

Конечно, под ударами их копий пало несколько чужестранцев оказавшихся не столь проворными как другие их товарищи, но ровный строй фаланги и лучники, метко бьющие по зулусам из-за их спин, оказались непреодолимой преградой перед воинами вождя зулусов Нчаги. Короткие мечи моряков и их крепкие копья, наносили ощутимый урон в рядах нападавших, неуклонно редевших с каждой минутой боя.

Уверенность в своей победе крепло в рядах македонцев все больше и больше. Разбившись на два отряда, моряки сами перешли в наступление и вскоре зулусы предпочли покинуть поле боя под угрозой скорого истребления. Забросив свои щиты за спины, они резво бросились от моряков Эврилоха, спасая свои жизни.

Солнце уже спускалось к краю горизонта, когда моряки подсчитали свои потери. Убитыми было всего три человека, но раненных было четырнадцать человек и четверо тяжело. Эврилох понимал, что бежавшие зулусы завтра приведут все свои силы, против которых морякам не выстоять. Поэтому мореход видел только один выход, взять как можно больше золотоносной породы и этой же ночью возвратиться к реке, не дожидаясь возвращения врага. С подобным решением согласились все моряки, уже успевших оценить в бою силу грозных зулусов.

Два больших мешка мелкодробленого золота, необходимого морякам для подтверждения своего открытия Офира они набрали еще до наступления темноты. Все остальное, охваченные алчностью македонцы, яростно рубили и складывали в свои походные котомки уже при свете факелов сделанных из копий зулусов. Эврилох дал им некоторое время пополнить свою коллекцию трофеев, но затем приказал уходить, посчитав, что промедление может быть опасным для жизни.

Вскоре моряки двинулись в обратный путь, прекрасно ориентируясь в темноте благодаря свету Луны, щедро льющийся на плиты каменной дороги. Моряки забрали с собой всех и погибших и раненных, что сильно снижало их скорость, но Эврилох верил, что они успеют дойти к цели до появления врага.

Солнце еще только разогревала небесный свод своим ярким светом, когда мореходы покинули пристань египтян. Переход прошел удачно, если не считать двое раненых от непрерывно тряски на носилках скончались, а третий впал в забытье. Подняв мирно дремавших стражей лодок, Эврилох отдал приказ немедленно отплывать, буквально затылком ощущая смертельную опасность со стороны зулусов.

Бежавшие с прииска чернокожие стражники подняли на ноги всю округу и разгневанный на чужаков вождь Нчага, с помощью барабанов спешно собирал своей войско. Всего собралось около двух тысяч человек и горя жаждой мщения, зулусский правитель выступил из своего крааля, не дожидаясь подхода всех своих воинов.

Нчага, благодаря золотым приискам сильно возвышался над остальными племенами зулу, обменивая золотоносную руду на различные товары по очень выгодному для себя курсу. Появление чужаков и избиение ими его стражи, было расценено, как оскорбление его величия и требовало его немедленного смытия кровью чужестранцев.

Быстроногие зулусы, прекрасно знавшие местность немного опоздали в своей погоне за македонцами. Выйдя рано утром они сначала пришли к копиям и не застав там врага, устремились к реке срезая хороший крюк по прямой. Всего, благодаря своей расторопности, Эврилох сумел выиграть для себя фору в три— четыре часа, к которым прибавилось время, потраченное людьми Нчаги на поиски лодок.

Вождь конфисковал все плавсредства, на которых уместилось свыше двухсот зулусов, тогда как остальные отправились налегке, оставив на пристани свои большие деревянные щиты. Привыкшие к быстрому бегу с ранних лет, воины Нчаги не сильно отставали от своего речного авангарда, который усилено, греб вниз по Лимпопо. Теперь все решало качество лодок, мастерство гребцов и немного везения, которое должно было склонить чашу весов в ту или иную сторону.

Моряки Эврилоха с полной отдачей гребли весь световой день, прекрасно понимая, какая угроза, дышит им в спину. Никто из них не убаюкивал себя мыслью, что дикари отстанут от них, выйдя на берег реки. Лодки шнырявшее вверх и вниз по реке полностью отвергали этот вариант. Как не боялись моряки зулусов, но к вечеру Эврилох был вынужден сделать остановку и дать смертельно уставшим людям привал. Слабым утешением для беглецов было то, что зулусы находились в таком же, как и они, положении и тоже остановились для ночлега.

Эврилох причалил к северному берегу реки, справедливо полагая, что Нчага не смог переправить всех своих воинов на противоположную сторону Лимпопо. Ночь для Эврилоха прошла полной тревоги, поскольку он наверно был единственным человеком кто еще смог бодрствовать, с огромным трудом открывая глаза сквозь дрему сна.

С рассветом, едва стало хорошо видна речная гладь, гонка возобновилась. Отдохнувшие за ночь моряки снова заработали веслами, стремясь, во что бы то ни стало спасти свои жизни от копий зулусов. Так продолжалось еще два дня и с каждым разом, когда божественная Эос озаряла небосклон пурпурной зарей, преследователи становились все ближе и ближе к беглецам, неотвратимо сокращая расстояние между собой.

Развязка наступила утром четвертого дня, когда к великой радости моряков за очередным речным поворотом они увидели знакомые силуэты своих триер. Громкими криками радости приветствовали моряки своих товарищей, в которых видели своих спасителей. С новыми, неизвестно откуда взявшимися силами, ударили веслами истомленные непрерывной гонкой мореходы, направляясь к родным судам.

Меньше часа времени было в распоряжении Неарха перед появлением лодок преследователей. Наварх уже снялся с якоря и успел развернуть свои корабли носом в сторону моря, когда воды Лимпопо вынесли армаду зулусов. Вид огромных кораблей на минуту смутил воинственных аборигенов но, вспомнив своего грозного правителя, негры бросились в погоню за плывущими триерами.

Для македонцев огромное множество лодок туземцев представляло серьезную угрозу, поскольку их корабли не могли развить свою обычную скорость и поэтому могли быть взятыми зулусами на абордаж. Как только черное воинство только появилось на виду, Неарх приказал переместить все имеющиеся на кораблях метательные орудия на корму кораблей.

Первыми выстрелили скорпионы и малые катапульты, выбросив в сторону зулусов стрелы и копья. Наварх внимательно смотрел за тем, какой уроном противнику нанесли его летающие гостинцы. Но потери от залпа только обозлили туземцев, сбросив в воду раненых и убитых, они продолжили преследование белых дьяволов.

Критянин выждал еще немного времени и повторно махнул рукой. Две баллисты послушно выстрелили огненные снаряды, которые легли точно посредине многочисленной флотилии Нчаги, которая продолжала двигаться плотным строем по Лимпопо.

Вначале негры ничего не поняли, но затем крик ужаса объял речные просторы. Неизвестно откуда взявшийся огонь стал жадно пожирать легкие лодки зулусов, несмотря на воду, по которой адское пламя разливалось от одного суденышка до другого. Механики Неарха торопливо дали повторный залп, затем еще и вот уже хорошее озерцо огня пылало среди светлых вод африканской реки.

До смерти напуганные зулусы сразу позабыли про гнев Нчаги и стремительно устремились к спасительным берегам, надеясь, что на земле огонь недостанет до них. Видя это, Неарх приказал механикам обстрелять прибрежные заросли, где спешили укрыться вражеские лодки, надеясь, что речной тростник великолепно горит. Новый выстрел из корабельной баллисты полностью подтвердил предположение наварха.

За считанные минуты вся прибрежная полоса была объята огнем, который неудержимо распространялся по всему протяжению реки. При подобном положении дел, несчастным зулусам было уже не до погони, на кону стояла их собственная жизнь. Те немногочисленные счастливцы, что сумели выскочить из ужасной стены дыма и огня, выскакивали прямо перед своим грозным повелителем Нчагой, который вместе со своим воинством срезав речной поворот, вышел к берегу Лимпопо.