Весёленькая помолвка

— Я никогда в своей жизни не употребляла алкоголь. Но сегодня это даже нужно. Позвольте мне поднять этот бокал за таких чудесных людей, как Ник и Игорь! За их встречу! За их дружбу! За то, что на земле вопреки всему продолжают рождаться и жить такие прекрасные люди! — Закончила она и подняла свой гранчак.

Мы молча поднялись. Звякнуло стекло. Я украдкой поглядывал на девушку, мне было любопытно, как она станет пить? Сэнни ещё раз подняла стакан, глянула на свет и стала пить маленькими глотками, словно коньяк.

— Вот это по-нашему! — Восторженно заговорил Игорь, откусывая здоровенный кусок своего бутерброда. — А то "не жена! Не пью!"

— Игорь. — Начал, было я, но Сэнни перебила меня.

— Пока. Пока, Игорь Викторович. Не всё сразу. — Ответила она, улыбаясь.

Я опупел. Другого слова просто не нашлось.

— Вы посмотрите на эту физиономию! — Засмеялась девушка, указывая на меня.

Вероятно, я выглядел именно так, как обозначил своё состояние.

— Нельзя же так на мужика сразу наваливаться. — Засмеялся Игорь. — Несколько часов назад у него были чуток иные планы на жизнь. А тут такие перемены. Я бы на его месте сума сошёл от свалившегося счастья.

— А в чём, собственно говоря, состоит это счастье? — Охладила его пыл Юля.

Хозяин кабинета оборвал восторженные излияния и замолчал, как будто налетел на стену. Нависла тягучая, неприятная тишина.

— Счастье — это временное состояние души, при котором все функции организма человека, как физические, так и духовные, приходят в единый резонанс с окружающим миром. — Заговорила Сэнни. — Поэтому-то оно и мимолётно. Человек не может жить в постоянной эйфории счастливого идиота. Эмоциональный уровень, то есть ощущение счастья, общий энергетический подъём, должен совершенствоваться, иначе говоря, развиваться. И чем выше степень развития, чем выше уровень самосознания, тем чувствительнее и продолжительнее период счастья. А человеку больше ничего и не надо. Он всю жизнь стремиться только к одному — достичь этой самой наивысшей точки эмоционального состояния организма, называемого вами счастьем.

— Вы хотите сказать, что наше понимание счастья недостойно вашего внимания?! — Недобро прищурившись, спросила Юля.

— Нет. — Просто ответила Сэнни. — Каждому соответствует свой уровень, своя ступенька, своя степень.

— Ага. Значит, вы с высшей ступеньки, а мы букашки ползающие. — Зло спросила неугомонная врач.

— Она права. — Встал я на сторону девушки. — Для одного счастье купить машину и кататься в ней. Завтра эта марка устареет, и он потеряет своё счастье. Оно потускнеет. И тогда он вновь начнёт стремиться заполучить своё счастье обратно. Для другого — это дом, хозяйство. Для третьего — жениться или выйти замуж да нарожать детей, находя в этом процессе то самое счастье. Кто-то видит его в деньгах. От степени самосознания зависит всё. В том числе и жизнь на нашей матушке-земле.

Игорь поднялся, подошёл к окну, открыл форточку, извлёк из кармана пачку сигарет, зажигалку в виде "КамАЗа" и закурил.

— Князь?! — Изумился я. — Ты же вроде не курил? И не собирался браться за эту дрянь?

— Ты знаешь, сам не понимаю, как втянулся. А теперь не могу бросить. — Оправдывался Игорь.

— Слабохарактерный. — Заклеймила Юля.

— А мне кажется. — Возразил я. — Вы, юля, весьма этому поспособствовали.

— Что? — Вскинулась та.

— Успокойся. — Осадил её Игорь. — Как будто он соврал. Знаешь же сама, что прав.

— Нет. — Надула губы женщина. — Не прав.

— Ладно. Вы тут выясняйте отношения, а нам пора уходить. Пока не начало светать. — Заявил я.

— До рассвета ещё часа 3. Так что ничего страшного. — Попробовал задержать меня хозяин.

— Нет, Игорёк, надо идти. Нам ещё до границы надо добраться незаметно. — Возразил я.

— Я вас на своей машине подвезу. Ни одна собака не посмеет остановить. — Предложил Игорь.

— Спасибо, друг. Ты всегда был добр ко мне. — Улыбнулся я нашей детской шутке.

— Помнишь. — Констатировал он. — Ну, что? В дурачка? Одну партейку!

— В следующий раз. Сегодня уже некогда. — В тон ответил я.

— Может, подремлешь чуток?! — продолжал подыскивать причину для задержки Игорь. — Идти по городу после бессонной ночи, да ещё после двух бутылок водки — это авантюризм чистейшей воды.

— А ты откуда знаешь, как это ходить по городу?

— Слухами земля полнится. — Отговорился Игорь.

— Нет, Игорь, это жизнь. Думаешь, мне хочется идти? Нет. Я хочу спать, хочу спокойной, размеренной жизни, но там люди и я не могу оставить их.

— Бог с тобой. Чем могу помочь? — Спросил он.

— Вот это уже другой разговор. — Удовлетворённо произнёс я. — Ну, к границе ты нас подбросишь, это мы уже договорились. А вот другой аспект. Знаешь, участок, где толчок был? Недалеко от школьного аэродрома?

— Да.

— Так вот, есть предположение, что именно там имеется возможность выйти из города без особых проблем. Утверждать это я пока что не берусь. Вот пройду, тогда и скажу. А пока лишь предположение. Так вот. Можешь ли ты оказаться на этом участке через несколько дней? Время и день я уточню по телефону. Надеюсь, ты дашь мне свой прямой мобильный?

— Пиши. — Просто сказал Игорь и продиктовал.

— Договорились. Значит, я тебе звоню, как только подойду с группой поближе к границе.

— Можно тебя попросить кое о чём? — Неуверенно спросил Игорь.

— Игорь, если это в моих силах, всегда, пожалуйста. Зачем такие формальности?

— Дело в том, что это не совсем формальность. Это хуже. Мне нужно хоть что-то стоящее из брошенного города. Кость, понимаешь? — Он с мольбой взглянул мне в глаза.

— Без проблем. — Немного подумав, ответил я. — Правда, не знаю, что может понадобиться твоим толстолобам, но попробую. Ты прав. Им нужна кость. Только перекармливать не стоит.

— Тогда у меня больше нет никаких вопросов. — Облегчённо вздохнул генерал-майор.

Глава 5 — Бегство

За руль сел сам Игорь. Он решил, что так будет лучше. Зачем впутывать в наши дела посторонних? Даже если это его персональный водитель. Чем меньше народа замешано, тем проще для всех. С непреложными истинами не спорят. На том и порешили.

Генерал-майор знал своё дело. Вёл он аккуратно, по-хозяйски, зря машину не гробил. В салоне было тепло и мягко. Такая поездка усыпляла. Что я, собственно говоря, и сделал. Растолкали меня когда подъехали к шлагбауму. Выбираться на холод совсем не хотелось. Но пример бесстрашной девушки, выскочившей первой, принуждал не отставать. Ругаясь про себя на чём свет стоит, выкарабкался наружу и хлопнул дверцей. Игорь недовольно глянул на меня.

— Машина-то причём? — Укоризненно покачал головой он.

— Извини.

— Ладно. На первый раз извиню. Давай прощаться.

— Нет. Так дело не пойдёт. Не буду я прощаться. Я просто скажу до свидания, дорогой друг. Ты что, хоронить меня собрался? — Запротестовал я.

— Да нет. — Стушевался Игорь. — Я не так выразился.

— Вы правильно выразились. — Вмешалась Сэнни. — Это у него настроение плохое. Вот он и придирается к словам.

— — Догадываюсь. — Согласился Игорь. — У меня к тебе есть одна маленькая просьба.

— Какая? — Не очень дружелюбно, спросил я.

— Поверь, честное слово, мне очень неудобно попрошайничать, но всё же... — Замялся он.

— Игорь, не тяни ты. — Возмутился я, дрожа, как осина на ветру. — Холодно же!..

— Подари мне свой нож. — Залпом выпалил он.

Я посмотрел на него долгим взглядом. Потом расстегнул чехол, извлёк нож, снял с предохранителя и обнажил лезвие. Оно ярко блеснуло в окружающей темноте. "Какой острый"— Подумал я, отменил блокировку и вернул лезвие на прежнее место, затем подал Игорю. Туда же последовали и снятые ножны.

— Только помни, Игорь, я не дарю тебе его, а передаю. Это разные понятия. Мне его подарили, поэтому передаривать не могу. Имей в виду, он не из города, точнее, не его порождение. Там вообще нет того, о чём ты начитался у Стругацких: ни "чёрных брызг", ни "зуды", Ни "пустышек"... Ничего подобного там и близко нет.

— Спасибо. — Вдохновенно поблагодарил он. — Я не отдам его им. Просто покажу, но не отдам ни за какие коврижки.

Я пожал плечами. "Он не поверил мне. Ну, так то его проблема". — Подумал я, но в слух ничего не сказал.

Мы обнялись.

— Будь здоров, дядя Ник! — Увесисто хлопнул он меня по плечу.

— Бывай, генерал-майор! — Ответил я ему тем же, и шагнул в темноту.

— Счастливо, Сэнни! — Поднял он руку в прощальном жесте. — Береги мне моего дядьку, пожалуйста.

— Пока, князь Икмор! — Улыбнулась девушка и, коснувшись двумя пальчиками кисти его поднятой руки, последовала за мной.

Сделав несколько шагов к городу, я извлёк заранее приготовленные очки и напялил на нос. Выглядело это достаточно смешно. Позади, в десяти шагах, окружённый чёрной ночью, в столбе света от зажжённых фар машины, одиноко стоял мой маленький друг детства, и я, бредущий в брошенный город, в тёмных очках с девушкой под руку. Нарочно не придумаешь. Хорошо, что он этого не видел, не-то от обид проходу не было бы.

Мы подошли к самой черте. Сейчас, ночью, она была практически неразличима. Но всё же более светлые тона пробивались. Задержавшись на мгновение, я обернулся и махнул рукой, потом взял девушку под руку и шагнул за границу.

Здесь было совсем по-другому. Лёгкий, тёплый ветерок приятно овевал, первые солнечные лучи освещали горизонт. Я отпустил Сэнни, осмотрелся и двинулся прямо по центру бетонного шоссе. По обоим сторонам тянулись поля. Некоторое время мы шли молча. Потом Сэнни вдруг сказала.

— Зря. — Помолчала и добавила. — Зря ты ему нож отдал.

— А зачем он мне? — Рассеяно спросил я, пытаясь разглядеть обочину. — В городских магазинах я найду и покруче.

— Неужели не заметил? — Слегка удивилась девушка.

— Чего?

— Вспомни трамвай.

— И что? — Не понял я.

— Вспомни, когда мы увидели пропасть, ты схватился за нож и тут же смог отцепиться от поручня.

— Ну. — Продолжал не понимать я.

— А потом ты коснулся меня, не отпуская ножа.

— Да я чуть не свалился, поэтому рефлекторно схватился за тебя. Ты уж извини. Так получилось.

— Разве я об этом? — Терпеливо продолжала объяснять девушка. — Я про то, что ты держался за нож, когда сам отцепился, это же передалось и мне.

— А-а! Вон ты о чём. И причём же здесь нож?

— А при том, что там в кабинете у твоего друга ты, когда мне совсем плохо было, так же держался за нож. Только не говори, что это мне пригрезилось в бреду.

— По-моему ты придаёшь слишком большое значение этим фактам. Я бы даже сказал не фактам, а мелочам. — Ответил я, искоса подглядывая за ней.

— Ты так считаешь? — Она откровенно меня разглядывала.

— А как я по-твоему должен считать?

— Неужели тебе это не кажется странным?

— Здесь, в этом обречённом городе, всё странно. Так что удивляться нечему. Мобильники с вечными аккумуляторами, звонящими даже вне зоны, бешенные трамваи, к которым прилипают руки, а в момент опасности отлипают сами собой.

— Я тебя не понимаю.

— А что тут понимать? Ты — порождение города. Для тебя — это дом родной. Ты и без меня могла освободиться от трамвайных объятий.

— Неправда! — Вскрикнула Сэнни. — Ты, ты спас меня, вытащив из этой дурацкой квартиры. Ты помог мне отцепиться от трамвая, ты и только ты вернул меня к жизни там, в штабе князя Икмора!

— Не преувеличивай. — Спокойно ответил я. — Минуту назад ты сама призналась, что во всех этих случаях главную роль сыграл мой необыкновенный нож. А я вроде проводника при нём. Чистейшая случайность, или стечение обстоятельств, смотря как тебе больше нравится.

— Ты и впрямь так считаешь?! — От удивления она даже остановилась.

— У тебя есть другие объяснения происшедшему? — Невозмутимо пожал я плечами.

— Ник! Я не понимаю тебя.

— Да чего тут понимать. — Не выдержал я. — Если следовать строго твоей логике, то всё именно так и выходит. В чём я не прав?

— Ты действительно считаешь меня порождением города? — Упавшим голосом спросила Сэнни.

— А кем я по-твоему должен считать тебя?

— Человеком, конечно. — С обидой в голосе ответила она.

— А разве я давал повод думать иначе?

— Ну ты же только что сам сказал, что я порождение города!

— Да. — Тяжело вздохнул я. — А разве порождение города не может быть человеком?

— Наверное нет! Судя по твоим словам...

— По моим судить не стоит. — Перебил я её. — У нас очень сильно развито чувство национальной неприязни.

— Как это?!

— Да очень просто. Одна национальность терпеть не может другую, а та в свою очередь третью и так далее, и тому подобное.

— Разве так может быть?

— Может. Как видишь, может.

— Страшно.

— Ещё бы. Но это всё неважно. Не главное это. — Я помедлил и начал говорить. Говорить про то, как не стал вырывать место в уходящем автобусе. Как остался здесь и решил утречком последовать за всеми. Как позвонила Дина и резко изменила моё решение. Про ночное путешествие по городу. О знакомстве с паутиной. О мужике, растаявшем на лестничной площадке. Про прибившихся к нам бывших наркоманов. Про Паву и очки. О добреньких фантомах, накормивших нас свежими помидорами. О чрезмерно умном псе, по кличке Грант. Про огненное чудовище, заживо спалившее нескольких человек. О ковре-людоеде. О младенцах из родильного дома. О подъёмном кране, жаждавшим подцепить нас на свои крючки. О странном свете, увиденном нами. О девушке, лежащей на полу вниз лицом и без сознания. Говорил я долго, очень долго, размахивая руками, то и дело переходя на повышенный тон. В конце-концов выдохся и смолк. Сэнни молча слушала, ни разу не перебила, не задала ни единого вопроса. Просто шла рядом и слушала.

— И после этого ты будешь утверждать, что не порождение города? — Горько усмехнулся я.

— Буду. — Упрямо ответила девушка.

— Это твоё право. — Отвернувшись, произнёс я. — В твоём появлении и последующем поведении слишком много необъяснимого. Так что каждому своё.

— Зря. — Покачала она своей прекрасной головкой. — Ты не прав. Очень не прав, но я, к сожалению, не могу с этим ничего поделать.

— Ну так и оставим эту тему. Пусть каждый останется при своём мнении.

— Я так не хочу. Понимаешь, Ник? Я не могу так! — Её голос дрожал, назревали слёзы.

— И да, и нет. Ладно, оставим эту тему.

— Нет. Не оставим. Так нельзя, понимаешь, нельзя!

— Понимаю. Но что я могу поделать.?

— Нет. Ты не понимаешь. — Вдруг сникла Сэнни.

— Да я что, против? Если бы понимал, может всем нам легче было. А то каждый понапридумывал себе тайн и прячется за ними, призывая окружающих к пониманию.

— Зря ты так. — Укоризненно произнесла она.

— Может и зря, но это "зря" от непонимания, а не от озлобленности.

— Да. Я понимаю тебя. Извини, пожалуйста, извини, если сможешь.

— Да уж, куда я денусь.

Некоторое время шли молча. Впереди ожидал мост через железнодорожные рельсы, а за ним можно было пройти либо прямо, как я и намеревался сделать с группой, либо свернуть влево, что предполагалось именно сейчас.