Свидетелей происшествия, кроме самого Джима, никаких не было и решив что расследование особо никому и не нужно, так как миссис Хокинс, стареющая заплаканная вдова покойного и владелица "Адмирала Бенбоу" — наотрез отказывалась письменно его требовать, а посему доктор Ливси написал справку для полисменов: что смерть наступила от ушиба головы, предположительно случившегося по причине неосторожного хождения покойным по прибрежным скалам, ставшими скользкими от недавних дождей.

Далее доктор ещё с час посидел в таверне "Адмирал Бенбоу", выпил несколько кружек тёмного пива с жареной ветчиной и порцию виски, и спросив у Джима куда он пропадал и не подался ли в школяры, на учение в столичный Лондон — уехав и покинув за лучшей долей местную глушь, ближе к полночи простился со всеми и поехал в особняк местного сквайра, Трелони, при котором числился за откровенного прихлебателя, получая от благодетеля небольшие подарки: за что сообщал сквайру интересные сведения обо всех болящих округи, их семьях или просто развлекал его забавными происшествиями, случившимися лично с ним в его практике врачевателя.

Мать Джима, в разговорах с сыном называла доктора Ливси не иначе как "шут сквайра Трелони" и сколько помнил подросток, ныне покойный отец всегда с нею соглашался в этом вопросе.

Сам младший Хокинс, тайно, что бы не огорчать матушку — выпив почти полный стакан бренди привычно отправился спать. День выдался тяжёлым и ему хотелось как следует отдохнуть.

Подростку удалось удачно решить одну из так внезапно возникших проблем, с отцом, и теперь Джим собирался, после нескольких дней отдыха, приступить к двум прочим, не менее важным проектам: организации, из числа местных мальчишек, новой банды береговых пиратов, благо опыт участия в "адмиральской команде" и рейдах против морских разбойников в колониях многому его научил и потихоньку начать пытаться расшифровывать карту капитана Флинта, с сокрытой на тропическом острове долей от последней добычи команды "Моржа", столь удачно отправленного в утиль стараниями подростка.

Отца Джим ударил внезапно, когда они достаточно далеко отошли от ближайшей группы людей, что как и они бесцельно бродили по берегу и уже не боялся что их ссору увидит кто чужой: просто громко скомандовал стоящему к нему спиной мужчине, обернуться и когда старший Хокинс, словно что почувствовав, с белым как полотно лицом медленно обернулся на голос своего чада — подросток нанёс жесточайший удар в голову отца осколком скалы, найденным ранее на берегу. Камень идеально лежал в руке убийцы и имел узкое "полотно" — как у топора викингов.

Потом, упавшего на колени и тихо воющего пожилого человека, подросток ещё около минуты забивал до смерти этим камнем и лишь удостоверившись что тот мёртв — аккуратно скинул тело точно головой вниз, на камни под скальным уступом, на котором они ранее вместе находились.

Пришлось вернуться на площадку и прибрать окровавленную землю и траву, из за чего место стало выглядеть несколько странным.

Но как выяснилось позже всё это был напрасный труд: прибежавшие на призывы Джима ближайшие оказавшиеся на берегу люди — стали охать и горевать вместе с убивавшимся на их глазах "несчастным дитятей" и затоптали всё что только могли.

Потом парень, лет восемнадцати, сбегал в ближайшее поселение за однолошадной повозкой и погрузив на повозку тело старшего Хокинса — его отвезли в "Адмирал Бенбоу".

Все добровольные помощники полностью поверили в версию Джима о том, что отец подскользнулся на мокром камне и свалился вниз головой, после чего утоп в воде и лишь доктор Ливси при осмотре констатировал, что воды во рту убитого или желудке, как бывает при утоплении, практически не обнаружено.

Однако по причине того что подозревать сына в убийстве отца вроде бы не было никаких причин и отказе матери Джима требовать полного расследования, решено было принять за верную ту версию, что рассказал всем "свидетель", сын погибшего.

Подросток сейчас искренне радовался, что за всё время что он вернулся на родину — никто не потребовал у него документов, оставшихся на "Саффолке" и переданных его отцом матросам вербовщикам, иначе он вряд ли бы смог внятно объяснить почему является, согласно имеющимся бумагам — голландцем из Гааги.

В течении следующей недели Джим с матушкой принимали дела покойного, в том числе и его долг, в размере девятисот фунтов, перед неким мистером Питкином из лондонского Сити — утверждающим всем к месту и без оного: что он известный герой, многожды бывший в опасностях и пересекавший линии вражеских войск, что бы оказаться в глубоком тылу и там помогать, с помощью лома и лопаты, сооружать дороги и чинить мосты, для успешного наступления английских войск.

Далее Джим, уже самостоятельно, провёл первые закупки джина, виски, рома в Лондоне и вернулся на повозке с данным грузом в таверну "Адмирал Бенбоу", помочь содержать заведение матери.

Маленький мальчик, "служка за всё", был явно на своём месте и Джим попросил матушку не увольнять его, прекрасно понимая что он сам постарается как можно скорее разобраться с захваченной им картою острова с сокровищами и отплыть в тамошние воды, для нахождения схронов и тайников пиратов.

Решив немного подзаработать денег для будущей экспедиции на известом ему ранее ремесле берегового пиратства, младший Хокинс собрал примерно десяток сорвиголов мальчишек, в возрасте от девяти до тринадцати лет и рассказав им сказочные истории о невиданных прибылях, что получали ранее бойцы "адмиральской команды", попытался было развернуться на новом поприще.

Ничего однако не получилось: старые подельники его отца, частью выпущенные по амнистии, частью сбежавшие и вернувшиеся тайно на родные берега — уже прочно оседлали "береговое дело" и не собирались пускать сюда чужаков.

Ставить "маяки иуды" или что подобное — они уже не решались, помня к чему это привело в прошлый раз, но зато сговаривались с лоцманами, особенно из числа иностранцев или помогали контрабандистам, в войнах тех между собой — регулярно.

Сложившаяся группировка из пятнадцати человек, одиннадцати мужчин и четырёх женщин, в том числе пары из тех что были ранее в "адмиральской команде" — легко и не напрягаясь избивала мальцов Джима, правда не рискуя связываться с ним самим и вскоре почти что все из "команды юнг капитана Хокинса" — переметнулись к победителям.

Новые "старые" пираты побережья Англии, сейчас подставляли на катастрофы у скал небольшие иноземные или прогулочные яхты и корабли, избивали пассажиров и команды судов жертв, но более не резали их, как ранее всегда поступали "бородачи", а лишь сильно прибив и запугав — отпускали восвояси.

Нередко лишь после выкупа со стороны их родственников, если дело касалось богатых людей.

Розыски новой прибрежной банды проводились, но какие то не очень пристальные и пока не было трупов во множестве, как в прошлый раз, при "адмиральской команде", или не захватывали в заложники слишком уж известных людей, власти ограничивались опросами и обещаниями мизерных наград, и сами не веря в успех подобной тактики.

С контрабандистами "береговые" наладили сотрудничество: они сговорились с самой мощной группировкой, что продавала европейские товары на острове, скупала виски в Шотландии и переправляла его в огромных бочках во Фландрию или французскую лесную Бретань, захватывала "белых рабов" в Ирландии, особенно девушек, для обеспеченных колониальных плантаторов и новые береговые пираты помогали этой группировке на своём участке берега, чем могли.

А могла, подобная банда сухопутных пиратов, многое: обеспечивать вдоль побережья ночные маяки быстроходным шлюпам с контрабандой незаконных торговцев — в обход засад таможенников и береговой охраны, сообщать о таможенных чиновниках или страже, которые появлялись на побережье с проверками и наконец, убив в ночной поножовщине кого из конкурентов, из вражеской шайки контрабандистов — просто засолить их разделанные туши в бочках или отдать старухе "Буу", на кормление её ракам в озерце или голодным свиньям в хлеву старухи.

Молодой Джим Хокинс так и не решился на прямое противостояние бывшим подельникам отца, особенно когда узнал об их "союзнических" отношениях с влиятельными контрабандистами, с которыми ранее они враждовали и быстро смекнул что нарывается на новые неприятности для себя, не менее тех, что могли ему устроить пираты с "Моржа", если каким чудом узнают где он сейчас обитается.

Пришлось Джиму отложить попытки верховодить местными подростками и вновь, не по своей воле, вернуться полностью к расшифровке карты: со множеством ранее предпринимаемых попыток и каждый раз с нулевым результатом.

Карта, которую Джим в очередной двудесятый раз разложил на столе своей комнаты, у окна, пока матушка и мальчик служка на первом этаже обслуживали редких завсегдатаев "Адмирала Бенбоу", вызывала у него множество вопросов.

Сам остров был изображён довольно качественно, указаны гавани и примерная глубина в них, для стоянки судна. Показаны источники воды и некое странное укрепление сруб, на вершине одного из холмов. Но...

Но не было даже намёка знаком или как ещё, кроме странного текста на боковых полях карты, где именно мог располагаться спрятанный тайник с монетами и драгоценностями "последнего раздела добычи" пиратской команды капитана Флинта.

Сам же остров, даже на карте, казался Джиму настолько огромным, что отправляться туда не имея и приблизительного представления с чего начинать — ему виделось изначально гиблым делом.

Там можно было проплутать всю жизнь и так и не найти даже монетки, из всех тех сокровищ что схоронил хитрый выпивоха Флинт, на данном клочке суши.

— Сильвер был прав... Нужно понять что и где, иначе это всё глупости! — мрачно констатировал подросток, уже в надцатый раз пытаясь осилить текст на полях карты и хотя бы приблизительно понять, с чего ему следует начинать свой поиск сокровищ на острове, с какого его края или приметы на нём, к которой обычно привязывают подобные тайники: будь то высокое дерево, странная скала или что подобное.

Глава десятая: "Сколько верёвочке не виться..."

Через два с половиной месяца, с того времени как Джим вернулся в "Адмирал Бенбоу", туда же заглянула и странная пара: двое мужчин, крепкие на вид и немного "тёртые жизнью" — из которых один, бывший почти вдвое шире плечах, поддерживал своего товарища, у которого грязная тряпичная повязка была на глазах, закрывая их обое.

Зайдя в "Адмирал Бенбоу", тот из прибывших, что вёл незрячего товарища — усадил слепого калеку на табурет и громко произнёс, видимо специально для него: "Здесь!"

— Рому!

— Может лучше сначала о деле поговорим, а уж потом... Хотя нет, ты прав — рому! Хозяйка — рому!!!

Хокинс вздрогнул услышав крики в общем зале таверны. Подросток, сидя на втором этаже трактира, в своей комнатушке, уже несколько недель к ряду пытался понять указания бывшего хозяина пиратской карты, начертанные на её полях и вглядывался в обозначения и значки, изображённые на ней.

Требование рому, довольно редкое в землях где популярнее бренди и виски — лишь пиво, его сильно взволновало.

Чуть задержав дыхание, подросток на цыпочках, стараясь не шуметь — направился к двери и остророжно её приоткрыв стал наблюдать за странной парой, требовавшей у его матери, внизу, в общей зале, налить им срочно рома.

Однако прибывшие ему так никого из знакомцев с Кариб и не напомнили: сам Джим скорее опасался своего розыска за побег с "Саффолка", но данной пары на судне точно не было и он, уже шире приоткрыв дверь, спокойно вышел на небольшую террасу, с которой начиналась лестница ведшая вниз, в общий зал.

— Хозяйка! — обратился громовым голосом, зрячий здоровяк новоприбывший к матери Джима. — Мы разыскиваем нашего доброго друга, юнгу, с королевского военного корабля "Саффолк" — Джима Хокинса. Не вы ли являетесь его родительницей и не могли бы вы назвать нам то место, где мы вскоре пересечёмся с этим... этим... С ним! — говоривший с невероятной силой опустил кулак на стол, так, что грохнуло словно от выстрела пушки. Все находившиеся в заведении завсегдатаи вздрогнули.

Джим замер от ужаса на верхних ступенях лестницы, с которой было уже собирался спуститься вниз, так как стал подозревать что ищейки были отправлены адмиралтейством по его душу в погоню и смогли легко добраться, до столь очевидного, укрытия.

Он прежде даже не подозревал, что за сбежавшим у берегов Африки юнгой, а может похищенным, или убитым диким зверьём что в тех землях случалось часто — снарядят полноценные поиски детективами и вместо того что бы в ближайшем порту схватить ещё десяток бездомных мальчишек, на пополнение кубрика "пороховых обезьян" — начнут вести полноценный розыск пропавшего подростка!

Пока Джим резко остановился, как вкопанный, сделав всего четыре шага по лестнице — второй прибывший недавно мужчина, сидевший с повязкой на глазах и до этого тихо хлебавший ром из оловянной кружки, внезапно крикливым, словно бы старческим, голосом, так не подходившим его моложавому лицу и жилистой высокой фигуре, чуть не закричал в ухо товарищу, спрашивающему у матери подростка о Джиме: "Я слышу испуганные шаги! Билли — он здесь, не упусти его! Чёрный Пёс прав — он здесь, клянусь потрохами всех выпотрошенных нами падре испанцев, он рядом!"

Расспрашивающий хозяйку заведения здоровяк вскочил на ноги и в мгновение достал свой длинный кортик, из-за скрытых в одеждах кожаных ножен.

Женщина с визгом отшатнулась и бросилась к стойке с напитками. Туда же пробежал через весь зал и мальчишка прислуга.

Четверо посетителей удивлённо уставились на новое зрелище, прежде никогда не виданное ими в "Адмирале Бенбоу".

— Хватит! — прокаркал своим характерным голосом Пью, ибо именно по голосу Джим и узнал одного из разбойников ватаги капитана Флинта, отчего подросток и замер, как соляной столб, на верхних ступенях лестницы и сейчас лишь с нескрываемым, всё возрастающим, ужасом, взирал на своих неожиданных преследователей. — Хватит! Ах Билли... Билл! — так ты всех распугаешь... А нам ведь этого не надо, не так ли? Тащи паренька к нам за стол и пускай его добрая матушка даст нам жаренного мяса и хлеба, а также рому, много рому! А мы будет вспоминать и говорить... Вспоминать "Моржа" и говорить о том, что нам остался должен, юнга с королевского корабля "Саффолк", в Кингстоне, на Ямайке.

Хокинс было собрался бежать, но его остановил резкий окрик, быстрым шагом приближающегося к нему громилы Билли Бонса: "Куда?! Пожалей мать — мы её саму на жаркое пустим, если убежишь!"

Билли Бонс за шиворот стащил, бледного как смерть, Джима вниз и силой усадил за стол, с противоположной стороны его, спиной к деревянной стене заведения, прямо напротив него самого и Пью.

Складывалось впечатление, что сейчас подросток, прислонившийся спиной к брёвнам стены и отрезанный от возможных путей бегства: как спасительной внешней двери, так и коридора к чёрному входу — был приготовлен мужчинами к скорому пристрастному допросу.

Джим всё ещё неверящим взором смотрел на ухмылявшихся пиратов, убитого им собственноручно капитана Флинта и никак не мог взять в толк: как же они так быстро поняли что это именно он устроил на "Морже" заварушку, похитил карту капитана Флинта и сбежал со службы на свою малую родину, в "Адмирал Бенбоу". Это казалось чем то совершенно фантастическим и неправдоподобным.