| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
‒ Василий, съезди в редакцию "Красной звезды". ‒ Поднял покрасневшие глаза на часы, подумал и уточнил: ‒ Завтра. Передашь главному редактору, пусть в ближайшем номере вставят этого персонажа в любом месте на третьей странице. Когда номер выйдет ‒ принесёшь, покажешь.
Капитан выскользнул из кабинета, тихо притворив за собой дверь, а Юрий Владимирович подошёл к окну и привычно уставился на находящийся на одном уровне с ним затылок Дзержинского. "Эх, ‒ мелькнула озорная мысль, ‒ повернуть бы Феликса к зданию лицом, пусть бы понадзирал за своим детищем".
Андропов выбил пальцами по подоконнику какую-то сложную дробь и хмыкнул:
‒ А может, ещё и поверну, какие наши годы...
Среда 6 апреля 1977 года, день
Москва, площадь Дзержинского
‒ Юрий Владимирович, разрешите доложить?
‒ Что, Василь?
‒ Съездил на Хорошевское шоссе, в "Красную звезду", отдал главреду...
‒ Ну хорошо, иди.
‒ Юрий Владимирович, там интересная ситуация...
‒ Что? ‒ Чуть нахмурив брови, Андропов подался вперёд.
‒ Как я случайно выяснил в разговоре, вчера к ним с аналогичной просьбой обратились из Московского уголовного розыска. Тоже третья страница, только другие звание и фамилия. ‒ Порученец развернул бумагу и прочёл: ‒ Прапорщик В. Эльфян.
‒ Из МУРа? ‒ Андропов поражённо откинулся на спинку кресла. ‒ Кто именно, выяснил?
‒ Да, начальник МУРа Олег Александрович Еркин.
Андропов записал в блокнот, потом кивнул:
‒ Хорошо, иди.
Оставшись в кабинете один, Андропов почесал лоб, тяжело вздохнул и пробормотал:
‒ Ни черта не понимаю... МУР-то тут с какого боку?
Он оперся мясистым носом в сложенные лодочкой ладони и задумался, массируя переносицу указательными пальцами. Надо как-то доставать письмо из МУРа, но проклятые слепые зоны... Контору со всех сторон обложили запретами: в партийные органы, от райкомов и выше, не вздумай лезть; в партийную прессу и профсоюзы ‒ нельзя; МВД ‒ вообще государство в государстве, имеет собственную контрразведку, полностью независимую от КГБ. Формальных оснований для запроса по письму нет, надо искать обходные каналы.
Звонить Щёлокову с просьбой ох как не хочется... Задействовать втёмную Алидина? На миг Андропов заколебался. Начальник Управления КГБ по Москве ‒ старый приятель Леонида Ильича по Днепропетровску. В чём-то правы шутники, говорящие, что российская история делится на три периода ‒ допетровскую, петровскую и днепропетровскую.
"А оно так и лучше даже, я ничего не скрываю, ‒ повеселев, сообразил Андропов. Схватил трубку и замер, ошеломлённый внезапно всплывшим воспоминанием. ‒ Это же Алидин убеждал меня недавно в предательстве Калугина... Опа, как интересно-то складывается все... ‒ Юрий Владимирович заторможенно вернул трубку на рычаг и откинулся на спинку кресла. ‒ Совпадение? Хм... А может, играют не контрразведку, а лично меня?.. Чёрт!" ‒ Он мрачно уставился на портрет Пушкина напротив.
Ещё немного поколебавшись, решился и резко накрутил диск:
‒ Виктор Иванович? Добрый день, Андропов... Виктор Иванович, у вас как отношения с Еркиным?.. Это отлично, что отличные. Мы тут незначительно пересеклись интересами с МУРом по одной нашей теме, хочется оперативно, без лишней писанины, проверить гипотезу... Не в службу, а в дружбу... Да... Олег Александрович вчера обратился с одной необычной просьбой в редакцию "Красной звезды", нам бы хотелось увидеть то, что его к этому подтолкнуло. Возможно, это письмо... Да, это все... Спасибо, Виктор Иванович, жду.
Осторожно вернул трубку на место и замер, задумчиво глядя на аппарат с гербом. Потом, тяжело выбравшись из-за стола, пересел к окну, в кресло у журнального столика, откинул с подноса ослепительно-белую салфетку и высыпал из мензурки на ладонь горку разнокалиберных таблеток. Чуть поморщившись, проглотил залпом, запил парой глотков белого вина и принялся заедать малюсенькими, с палец, слоёными пирожками с капустой. Любимая закуска проскальзывала в глотку, не доставляя никакого удовольствия: Юрий Владимирович только что впервые всерьёз позволил себе представить, что Калугин действительно может оказаться предателем, и от этого допущения на него навалилась дурнота.
"Контрразведка Первого главного... С-с-скотина... Не дай бог... Я ж его протащил сразу через два уровня... Самым молодым генералом в истории КГБ сделал... Предупреждению Алидина не поверил... ‒ Андропов торопливо долил из графинчика вина "Либфраумильх" и бездумно влил в себя ещё два глотка. ‒ Ладно, надо ещё проверить. По Агроному всё верно, по этому Митрохину тоже сошлось. Ещё один из списка, Филатов, уже был в нашей оперативной разработке. ‒ Зажмурившись, он вызвал в памяти заученный наизусть текст и принял решение. ‒ Проверю Полякова. Если и тут подтвердится, то..." ‒ Он торопливо прервал течение мысли. Нет, что делать ‒ понятно, но некоторые мысли Андропов предпочитал не думать даже про себя. Так, на всякий случай.
Среда 6 апреля 1977 года, вечер
Ленинград, Измайловский проспект
За окном ‒ низкое серое небо, из которого то и дело что-то сочится. Во дворе сплошные лужи на дорожках, грязные останки сугробов на газонах и между ними ‒ протоптанные в мягкой грязи тропинки. Глаза б не видели, да ещё и мышцы после вчерашней пробежки потягивает.
Хорошо, что у меня есть Дело, иначе в отсутствие Интернета я бы сейчас уже лез на стену. А так, прикусив от усердия нижнюю губу, рисую очередной вариант виньетки с актуальным лозунгом. Мускулистое "побеждает" сжимает в смертельных кольцах колючие руны, складывающиеся в "зло", а над этой схваткой головой анаконды возвышается "бабло". Кружки от рядом расположенных "б" пристально глядят на меня, и, кажется, раздвоенный язычок из ножек "л" чуть шевелится, вынюхивая следующую жертву.
Каллиграфы говорят, что написанная Буква ‒ это сосуд, содержимое которого тем чище, тем глубже затрагиваются тончайшие струны души человека. Наверное, я чего-то уже достиг в искусстве начертания символов, поскольку рисунок одновременно и притягивает, и пугает.
Теперь мой путь ‒ ковать бабло?
Опять изучаю выписки из истории основных трендов на биржах США в восьмидесятых. Свинина, соя, пшеница, апельсиновый сок, золото. Покупка или продажа фьючерсов на эти активы, бывает, даёт более ста процентов прибыли буквально за несколько месяцев.
Больше всего бесит необходимость умножать в столбик. Запасаюсь терпением и сосредоточиваюсь на счёте. Предположим, на начало 1980 года у меня будет 10 тысяч долларов для торговли. Тогда на конец 1986-го будет... будет... Похоже, где-то навалял.
Перепроверяю ещё раз. Хм... Сходится. Полтора миллиарда долларов.
Стучу себя по лбу и вычитаю налог по ставке тридцать процентов. Результат уменьшился до пятисот миллионов. Итого рост капитала ‒ в пятьдесят тысяч раз за семь лет. Чуть меньше, чем пятьсот процентов в год.
Да, косить не перекосить...
Сажусь и, с трудом сосредоточившись, перепроверяю всё ещё раз.
Итак, к концу 1990 года, к началу приватизации в России, можно выкачать с мировых бирж порядка четверти триллиона долларов. За первые три года приватизации страна получила всего семь с половиной миллиардов долларов. И тут я, во всем белом и с несколькими десятками, а то и сотнями. Хм... Может, действительно так и надо?
Скептически покосившись на столбики цифр, пытаюсь прикинуть, на каком разряде меня начнут убивать. Получилось где-то в районе десяти миллиардов году так в 1987-1988-м, даже если буду использовать несколько счетов у разных брокеров.
А что, вариант... К этому времени приличную службу безопасности отстрою вокруг себя. А если стать публичной фигурой, филантропией заняться и на этом целенаправленно попиариться, создать легенду... Завалить меня будет сложнее, не каждый желающий отдать приказ сделает это и не каждый возьмётся за исполнение.
Упал на ковёр, глядя остановившимся взглядом в потолок. Очень хочется пойти по этому пути. Так сильно хочется, что аж страшно, ‒ что там от меня останется хотя бы к середине пути, а сколько растворится в бабле? Это же ужасно сильный растворитель душ...
Принял душ и начал ворочаться в кровати, крутя в уме одну и ту же мысль: "Ладно, если рвать когти, то когда?"
Получается, или в начале этого сентября, или через год, следующим летом. Лучше, конечно, раньше, чем позже, больше запас времени будет до начала развала страны. А вот раньше сентября не получится ‒ и физически не буду готов, и материально, и ещё пара дел из обязательной программы на конец августа у меня запланирована.
Второй вопрос ‒ как и где?
Южную границу отбросил сразу, пусть Остап Бендер бегает к румынским боярам, я не буду. Китай, Иран, Турция ‒ это всё направления повышенной опасности, там плотность до шести пограничников на километр границы. Плюс наиболее инженерно-обустроенные рубежи ‒ "кристаллы" навешены, сейсмокосы разбросаны.
Пробираться на запад через страны Варшавского договора? Долго и в силу этого очень рискованно. Хотя... На крайний вариант и об этом можно подумать, через советско-чехословацкую границу вроде контрабандисты в эти годы ходили. Но ведь надо не просто пройти границу, а пройти незаметно, иначе по звонку окажутся подняты службы с другой стороны, а, не будучи местным, уйти от них почти невозможно.
Самое очевидное ‒ идти на прорыв в северо-западном направлении. А тут вариантов очень мало. В Финляндию пешком через границу в Карелии ‒ это раз. В Финляндию через залив по льду на буере ‒ два. В Швецию, до Готланда, на угнанном самолёте сельхозавиации ‒ три. Можно ещё на моторке через Балтику из Эстонии, там от нашего берега до территориальных вод Финляндии сорок километров, за ночь проскакивается, но нужна машина, чтобы "Грифа" с мотором довезти до воды, так что этот вариант, пока я ребёнок, отпадает.
При этом надо учесть, что Финляндия по договору выдаёт советских граждан назад, а несовершеннолетнего искателя приключений может выдать и Швеция. Значит, самолёт и Швеция отпадают, без шума не получится. Надо просачиваться в Финляндию, а там, даже если и возьмут случайно, прикинусь аутичным финским подростком, сбежавшим из дома. А что, финский знать буду, одежду и обувь финскую "на галере" достану. Если уйду тихо да от границы успею отбежать, то, даже если полиция возьмёт, особо страшного ничего не случится. Деньги-золото сброшу в крайнем случае, потом соберу начальные активы с нычек где-нибудь в Лондоне. Ну а если нашим попадусь по глупости в погранзоне, прикинусь инфантильным искателем приключений, начитавшимся "Вокруг света".
Припомнил анекдотичный побег профессора медико-хирургической академии Максимова с женой и сестрой из Петрограда в феврале 1922 года. Доехали на последнем поезде до Сестрорецка, выкатили из клуба буер, сели и неторопливо заскользили в ночь по льду Финского залива в сторону Выборга. Потом эмигрировал в Штаты и стал автором теории унитарного кроветворения. Хорошо ему было тогда бежать... Сейчас такое не пройдёт, у Выборга ледоколы каждые сутки вскрывают фарватер, нет сплошного льда до Финляндии. Только в сильный мороз если пробовать, когда вода успеет за несколько часов обратно в прочный лёд схватиться.
Пешком... Пешком тоже рискованно. После прорыва границы тремя обормотами летом семьдесят четвёртого, в котором было больше удачи, чем знаний и умений, погранцов на этом направлении серьёзно перетряхнули, уплотнили секреты и патрули, добавили спецтехники.
Стал припоминать схемы подключения "кристаллов" и незаметно провалился в сон.
Среда 6 апреля 1977 года, 21:55
Москва, площадь Дзержинского
Устало ссутулившись, Андропов сидел в кресле у окна и в пятый раз перечитывал доставленное из МУРа письмо.
‒ В огороде бузина, а в Киеве дядька, ‒ недовольно пробормотал он и нажал звонок. ‒ Соедините меня с начальником МУРа Еркиным Олегом Александровичем, ‒ сказал возникшему на пороге секретарю. Посмотрел на часы и добавил: ‒ Наверное, он уже дома.
‒ Добрый вечер, Олег Александрович, это Андропов, ‒ повёл он телефонную партию. ‒ Извините, что на квартиру... Всё равно извините... Спасибо за интересное письмо. Удалось уже что-нибудь проверить? ‒ Прижав трубку к уху плечом, приготовился записывать. ‒ Вот как... Это тот, которым москвичек два года пугали?.. Два с половиной? Понятно... А как с доказательной базой? Не оговор?
Из-под золотого пера быстро полетели аккуратные строчки: "опознан выжившими жертвами", "даёт признательные показания", "обнаружены ювелирные украшения убитых".
‒ И что, прямо как в письме написано, в пакете с мукой?.. Поразительно... Ага-ага... То есть я правильно понимаю ‒ вы абсолютно убеждены, что этот Евсеев и есть разыскиваемый преступник?.. Сами допрашивали... Понятно. А по другим эпизодам из письма?.. Ну это ещё несколько недель, пока эти бригады доедут и дела поднимут... Ах вот как... Интересно...
На бумагу добавилось "Ленинград, март 77, проникновение в квартиру под видом работника милиции, изнасилование".
‒ Олег Александрович, ‒ в голосе Андропова появились вкрадчивые нотки, ‒ а мыслей по автору письма никаких нет?.. Я это понимаю... И это тоже... В абсолютно неофициальном порядке... Вы же понимаете, что нас это не может не заинтересовать... Экстрасенс? Вы это серьёзно?.. Ну, знаете ли, я ещё ни одного не видел, а уж как мы их искали. И до сих пор ищем... Да аферистка эта Роза Кулешова, ей в цирке выступать... Да, проверяли... И этого тоже. Фокусник талантливый... Ну это да, всё когда-нибудь случается в первый раз... Но всё же... Олег Александрович, ‒ Андропов встал, и голос его налился повелительной силой, ‒ мы вас очень убедительно просим тщательнейшим образом проверить все самые невероятно звучащие версии. Может, сообщник был... Да я понимаю, что не может быть один сообщник у четырёх преступников в разных концах страны, но всё же... Мы же материалисты. Сначала надо проверить все самые маловероятные гипотезы и только потом вводить новую сущность. Да... Я вас прошу держать меня в курсе расследований и по проверке фактологии, изложенной в письме, и по проверке гипотез... Вы же исключительный профессионал, я знаю, у меня таких и нет почти... Хорошо, Олег Александрович, спасибо... Спасибо... Сразу звоните прямо мне... Ещё раз извините за поздний звонок, спокойной ночи.
Завершив разговор, Андропов ещё некоторое время постоял, упершись обеими руками в столешницу, потом поднял голову, посмотрел на портрет Пушкина напротив, потом на висящего рядом с ним Феликса и злобно выплюнул:
‒ Кал-лугин... Мразь...
Пятница 8 апреля 1977 года, 16:45
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
