| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Те переглядываются с горящими глазами и:
— Что мы должны делать, Серафим?
— Как только заявимся в Губисполком РКСМ, сразу же берите "быка за рога"...
И, "бла, бла, бла..." — полный предполётный инструктаж.
Вы, соколики, должны у меня высоко взлететь... Очень высоко!
Ну, а я останусь "в тени" — никому не известным, безымянным "ангелом под прикрытием".
"Были сборы недолги...".
Разгром хулиганских группировок предполагался через неделю — в следующие выходные.
Сперва в Нижний Новгород выехал "передовой отряд": кроме меня — Ефим Анисимов, Брат-Кондрат и Санька да Ванька.
Хотела было увязаться с нами и Катя Олейникова — однако Ефим проявил все качества истинного домашнего сатрапа и, в достаточно жёсткой форме — указал ей место в этом социуме: "киндер, кирхе, кюхе"...
Мол, знай своё место, баба!
Так, как будто подтверждая его слова — так по-бабьи разревелась на проводах, как солдатка — на войну мужика провожая.
Остальные наши парни-комсомольцы и Кузька-Домовёнок, должны были попозже приехать и привезти "снарягу".
Ульяновские "атаманы" и их "есаулы" (всего 21 боец), с превеликой радостью согласились съездить подраться и проучить городских — но они заявятся в самый последний момент, чтоб не спугнуть противника. Примерно столько же или даже немного больше, даст провинция — уездная столица Ардатов, с комсомольской ячейкой которого уже удалось установить связь, другие волости нашего уезда и вся Нижегородская губерния в целом. Ну и, думаю — ещё порядка полусотни бойцов, даст сам Нижний Новгород.
Если не подавляющее численное, то равная численность по живой силе обеспечена!
Теперь, надо разработать грамотную тактику...
* * *
Приехав, получаю первые разведданные от Михаила Гешефтмана.
В любом крупном мегаполисе есть так называемая "красная", или "фронтовая" зона. Она примыкает к крупным транспортным узлам, но всегда расположена недалеко от центра. Здесь кончается район государственных учреждений, банков и офисов, дорогих магазинов, фешенебельных гостинец и ресторанов. Порядочные горожане предпочитают держаться от нее как можно дальше — здесь сомнительные кабаки, дешевые ночлежки, воровские малины, притоны наркоманов... В этих кварталах селится, существует и даже умудряется размножаться — случайный, наплывной, рисковый народ. Такой была нью-йоркская Гринвич-Виллидж, берлинский Кройцберг, одесская Молдаванка, московская Марьина Роща и питерские Лиговка и Выборгская сторона.
В Нижнем Новгороде тех лет, такой "красной" — прифронтовой зоной являлась часть так называемого "Макарьевского" района. Во времена Империи близость Нижегородской (Макарьевской) ярмарки превратила этот район города в свой "придаток" — населённой по большей части тогдашней "лимитой": сельчанами приехавшими в город на заработки и откровенными люмпенами. Отсюда банды хулиганов совершали набеги на Верхний и Нижний посады и район Базара.
По сведениям разведки — в районе, где избили Васю Пупкина и изнасиловали Глафиру — действовали-злодействовали две хулиганские группы. Одну из них возглавляли Григорий Михеев по кличке "Колчак", другую Иван Заравняев — откликающийся на прозвище "Большой". У каждой молодёжной группировки свои "ареолы" обитания — куда чужаку лучше не соваться, но "Рабочий клуб" одного из заводов — это как бы их нейтральная территория. Задираются меж собой из-за "прекрасного пола", конечно и, часто бывают "рыцарские поединки" — за углом и один на один...
Как без этого?!
Но приходят сюда без "железяк"... Это в основном, чтоб не распугать "дам": в клубе как обычно — "танцы, шманцы, зажиманцы".
Кроме того, здесь вовсю идёт своеобразная торговля: хулиганы сбывали или обменивались краденным, покупали курево, спиртное, кокаин...
— Подробностей и непосредственных виновников выяснить не удалось, — сказал Миша, — но это дело рук одной из этих шобл — других здесь просто не бывает. Я бы больше подумал на Колчака — за тем чаще водится такой грех.
После краткого пересказа моим разведчиком нескольких довольно жутких историй, моё мнение о неком "Колчаке" сложилось — как о каком-то сексуальном маньяке. К тому же — злоупотребляющим "коксом".
Проанализировав разведанные, я принял решение:
— Короче: мочим хулиганов в "Рабочем клубе" — мочим их всех подряд. После этого — мочих их где поймаем: в сортире каком поймаем — мочим и в сортире!
Ребяткам очень понравилось про "сортир" и то и, дело слышалось:
— В сортире их мочить будет!
* * *
Приехав с Ефимом Анисимовым и Кондратом Конофальским в понедельник в Нижний Новгород и, тут же в Губком РСКМ — "брать быка за рога":
— Что за дела тут у вас в городе творятся, товарищи? Почему на улице можно избить комсомольца, силой увести у него девушку — изнасиловать её толпой и, не понести за это никакого наказания?
В ответ — ни "бе", ни "ме", ни "кукареку".
— Чем занимается сознательная молодёжь — кроме как собраниями, митингами, да субботниками в пользу детских домов? Вы увлеклись пустопорожней говорильней, товарищи! А меж тем знаете, сколько детей сиротят каждый год хулиганы?
"Наезд" на комсомольскую номенклатуру продолжается:
— Наши отцы не боялись на царскую каторгу и на виселицу идти, а мы с вами выходит — боимся навести порядок в собственном городе?! Да, грош нам цена!
"Наезд" становится всё плотнее и плотнее:
— Окопались здесь, да? Пригрелись! Вас то не бьют по голове кастетами и не тащут ваших девок в кусты... Вам похуй, да?!
Переходим на идеологию:
— Комсомол — это боевой отряд Коммунистической партии, а не пассивные гомо... Хм, гкхм... А не попутчики да статисты — равнодушными глазами смотрящие на то, что творится вокруг!
Наконец, члены Волисполкома "скисли" и морально готовы — чтоб об них ноги вытирали. Однако, в политической борьбе "лежащих" принято добивать:
— А за каким чёртом, извиняюсь, мы вам членские взносы платим? Чтоб вы сопли зелёные, здесь перед нами жевали?!
Нет, это вовсе не я так "ребром" ставил вопрос! Это всё мои ребятишки — согласно моим "инструкциям"... Здесь же и сам виновник этого "грандиознейшего шухера" — Вася Пупкин с перебинтованной как у египетского городового головой, намертво вцепившийся в руку Елизаветы. Растерявшийся, в смятении... Но, говорящий на бесчисленных собраниях правильные и нужные слова:
— Товарищи! На моём и моей девушки месте, мог бы очутиться каждый из вас!
Вынырнувшие из-за него Ванька да Санька, хором спрогнозировали дальнейшее развитие событий при таком раскладе:
— Дождётесь! Прямо в кабинетах вас хулиганы изнасилуют!
Тех, аж передёрнуло.
Я тоже здесь присутствовал конечно же, эдакий — бритый наголо, всегда улыбчивый паренёк в поношенной кожаной куртке с незапоминающимся лицом. Иногда выступал с речью — но чаще, к кому-нибудь подходил и что-нибудь шептал ему на самое ушко... Ну, или ко мне подходили и спрашивали совета... Не всегда свои, кстати.
Ни с кем не сорясь, не произнося вслух особенно громких слов, потихоньку-помаленьку — я стал эдаким "мировым судьёй", примиряющим стороны.
* * *
А страсти меж тем, кипели воистину нешуточные!
Уже во вторник были опубликованы мои статьи (почти все) в газетах, а со среды — валом пошли "ответные" письма читателей. Тогда же, стали прибывать отряды комсомольцев из уездов и волостей, с теми же требованиями: покончить с хулиганством — как с пережитком проклятого прошлого. С ними я и Ефим Анисимов, тут же нашли общий язык — среди провинциальных руководителей тоже имелись весьма амбициозные личности, которые открыто кричали побледневшим лидерам Губкома РСКМ:
— Сами не справляетесь, освободите место для тех кто сможет!
— ДОЛОЙ!!! — скандировала толпа, — СЛАБАКИ, ТРЯПКИ, ТРУСЫ — ТАКИМ НЕ МЕСТО В КОМСОМОЛЕ!!!
Не... Члены Нижегородского Губкома — тоже были ребята боевые! С одним из них, Ларионовым Николаем Николаевичем — участником Гражданской войны на Севере, красным партизаном и узником "демократического" концлагеря на острове Мудьюг, я даже успел подружиться.
Ну, или почти успел.
Но эти, ныне дорвавшись до "кресел" — уже несколько успокоившиеся на занятых тёплых местах и, "сытые"... Вернее — пресыщенные властью. Они, не ожидали такого развития событий и растерялись от столь неожиданного и бурного напора.
А наши из провинции — амбициозные и "голодные" до властных должностей, а с ними — до всех положенных по должности "почестей"!
В результате, им удалось (под моим чутким руководством, разумеется) урвать себе "место под Солнцем" — Ефим Анисимов, Кондрат Конофальский и ещё один парень из Ардатова вошли в состав Бюро Губкома РСКМ.
Те, в основном пришлые — принесённые в Нижний Новгород мутными потоками великой русской Смуты. Я, хоть не имею достоверной информации по каждому на своём компе, но почему-то уверен — они у нас надолго не задержатся...
Наши — местные: им здесь жить, учиться, работать и растить детей.
На многих заводах прошли митинги, по городу прошла демонстрация молодёжи, к которой присоединились и многие сторонние горожане. Участники её пели напечатанный в газетах "Антихулиганский гимн молодёжи":
"...А нам от северных морей, вдаль до южных рубежей
От Курильских островов, до Балтийских берегов
Чтоб на земле сей был бы мир, но если красный командир
Позовет в последний бой, Вася Пупкин — мы с тобой!".
Демонстранты несли транспаранты и скандировали написанное на них:
— ХУЛИГАНСТВУ — НЕТ!!! ВАСЯ ПУПКИН — МЫ С ТОБОЙ!!!
Во главе демонстрантов все наши и, я среди них тоже — надрываю голосовые связки.
Вдруг, слышу сзади-сверху вместе с надвинувшейся на меня исполинской тенью:
— Слова "Гимна" — твои, Серафим?
Никак, Голованов? ...Точно!
— Да, куда мне до народных поэтов! В газете напечатали — не читал, что ли?
Усмехается добродушной улыбкой великана:
— Опять скромничаешь?
Поздоровались за руку на ходу и представляю своим:
— Ребята, это — Александр Голованов! Александр, это — наши ульяновские ребята: Ефим, Кондрат, Елизавета...
Замечаю: Голованов, задержал ладонь Лизы в своей руке — несколько дольше положенного... Однако, всего лишь — "продолжения" не последовало.
— А это — Санька да Ванька... Или — Ванька да Санька, их и мать родная не различит. Хахаха!
— ХАХАХА!!!
После знакомства с Головановым, мнения ребят — после оценивающе-уважительных взглядов на его фигуру, было единодушным:
— Ну, теперь хулиганам точно — карачун!
Александр, пристроился рядом и зашагал, отобрав у кого-то из наших рейку транспаранта:
— Ты я, вижу — работу уже не ищешь...
— Был бы человек — работа на его шею отыщется! Как сам то?
Кратко рассказали друг другу некоторые — самые важные события, произошедшие в наших жизнях после расставания.
— Мама моя про тебя часто спрашивает... Куда, мол наш "скромный поэт" исчез?
— Передавай огромнейший привет уважаемой Вере Ивановне и скажи: как только появится возможность — тотчас предстану пред её очи!
Однако, хотя с Александром Головановым в разгар операции "Хулиганов нет" общаться приходилось довольно частенько — "предстать" перед его мамой, в тот раз была не судьба...
* * *
Вечером у меня на квартире собрались все наши. Наскоро накрыли "поляну", разрешил даже немного спиртного — чтоб отпраздновать начало карьеры Анисимова-младшего и Брата-Кондрата.
После поздравлений, я даю "установку":
— Ефим! Запомни две вещи: советский бюрократ — постоянно должен быть бодр, трезв, мускулист, с крепко сжатыми "булками" и всегда готов к хорошенькой драке... Иначе, "подвинут".
Тот, по-юношески горячечно открещивается от такой — сомнительной по его мнению, "чести":
— Я никогда не буду бюрократом, Серафим! Я...
— Не перебивай старших и никогда не говори "никогда"! Запомни второе: кругом тебя — чужие, враги — какой бы елей они тебе в уши не лили. Запомни как "отче наш" и заруби это себе на носу: доверять нельзя никому — чем выше лезешь, тем больше у тебя врагов...
Показываю на Брата-Кондрата, Мишку, Лизу, Саньку да Ваньку... И на Васю Пупкина:
— ...Кроме своих ребят! Поэтому, не забывай про них, не забывай про команду — без которой ты быстро свернёшь себе шею. Ты — как лидер альпинистов: лезешь вверх — они тебя страхуют от падения в пропасть. Пока у тебя есть своя команда — ты всегда можешь однажды сорвавшись, начать всё заново. Нет команды: малейшая твоя оплошность и ты — ТРУП!!! Политический, а может быть и, самый натуральный — вонючий, разлагающийся и пожираемый белыми червями... Забрался на очередную отметку — подтягиваешь команду по одному к себе. И так до самой "вершины".
Ефим, немного не догоняет:
— "Вершина"...?! Это что?
— Это как горизонт: ты подходишь к нему — а он отодвигается. Ибо, конечная цель — ничто, само движение — вот смысл всего сущего в этой жизни. Пока мы куда-нибудь движемся — мы живы, мы из себя что-то представляем. Как только остановились почив на лаврах — мы обречены на смерть, тлен и забвение... Всё ясно?
Это не первый мой с ним разговор на эту тему — я медленно, но постоянно долбил в одну и тоже точку — как вода точащая камень. Но впервые я высказался так откровенно.
— Да! — твёрдо ответил Ефим Анисимов не отводя взгляда, — мне всё ясно, Серафим.
Обвожу глазами всех, стараясь по очереди заглянуть каждому в глаза:
— Ещё вот, что... Все мы в нашей команде — живые, грешные и обуянные земными страстями люди и, между нами могут быть непростые отношения: симпатии, антипатии, дружба, ссоры... Любовь и ненависть даже. Одного только не должно быть — предательства в пользу чужих! Вы, как команда пиратского корабля: пока горизонт чист — команда может сколь угодно выяснять меж собой отношения. Но когда с марса кричат, что впереди видно купеческое судно — которое можно ограбить, всё отбрасывается в сторону — ради общей цели, ради общего блага всей команды корабля!
По глазам вижу — последний образ всем понравился. Значит, продолжим его эксплуатировать:
— Капитан корабля тоже человек и не застрахован от вольных или невольных ошибок. К нему можно как угодно относиться: думать и языком по "камбузам" мести — не запретишь... Но когда на море бушует шторм, когда борта корабля пробиты, а трюмы полны воды и он тонет — не время искать виновных или "козла отпущения". Вся команда должна всё забыть ради главной цели — спасти корабль, груз и себя... Без капитана на мостике такое сделать невозможно!
Без всякого сомнения, мои слова — произвели на ребят впечатление, запали им в душу и, очень надолго запомнятся — быть может даже навсегда. Надеюсь, что они впитали мою мораль на уровне подкорки. Оглядываю внимательно всех ещё раз:
— Ребята, вы все всё поняли?
В ответку горящие неугасимым пламенем глаза:
— Мы всё поняли, Серафим.
* * *
Губернское руководство РКП(б) тоже в запарке: к нам приезжал, беседовал с нами, выступал на импровизированном митинге и даже прошёлся по улице на демонстрации и погорланил — сам Жданов...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
