— У-у-у...
Значит, решили примерно наказать, дабы другим неповадно было. Да уж, скрупулезно выуженные трофеи в совокупности обеспечат меня кредами на сумму с восемью, если не девятью знаками, что целый порядок выше мною изначально планировавшегося. Плюс возврат четырех планетарных станций и еще десятка с лишним обжитых по типу колонии-города гигантских астероидов, нынче разграбленных и сгруженных у док-станции, на которую ушла вторая душа (вместо Веталя, оставшегося неодушевленным суперискиным). Оставшиеся три даже не перепрограммированы, только обесточены. Б.., как не вовремя! И я догадываюсь, кто спонсировал сие прямоугольное построение. Хм, тут и планар постарался, судя по несостоявшейся гиперновой — кое-кто внял моим словам, а потом скооперировался с незадачливым чернооким бугаем, решившим отплатить мне той же монетой.
Свыше тысячи самостоятельных боевых единиц! Нехилая армада на одного меня. А уж какая сконцентрирована мощь в суперлинкоре! Блоха, раздавливающая лапкой слона... Даже не блоха, амеба! Не, Аштараку, что рассекал кометы во время скольжения совершенно их не замечая, ничего не грозит, что самое обидное, остальных изведут под корень. Безрадостная перспектива. Торговля не прокатит, переговоры неуместны.
— Сол Одриенкартакодисол, ответь демиургу, — воззвал я к звезде.
— Зачем тревожишь меня, изверг? — Перевод не совсем точен, да и не может отражать всей глубинной сути языка, что достался мне в наследство вместе с украденным Пантеоном Глораса.
— Губитель планет и два гасителя звезд, Санрайз, — называя по-своему. Красивая кличка. Народы и те улавливают часть имени звезды либо его вольный перевод, а вот я... унизительно поддел, стараясь довести до понимания — лебезить и цацкаться не собираюсь. Сопроводил образами и ТТХ. — Узы Венца мне на..й не сдались, — грубо продолжив. — Однако устное и ничем не скрепленное партнерство считаю уместным и при нынешних обстоятельствах насущным, Санрайз, — на сей раз окрас комплимента при вполне дружественном тоне всего предложения.
— Сидус Солеан кай Луара стер Веридес сол Одриен, — как бы катая на языке. Светило с удивительной точностью присовокупило к имени владение-планету. Честно, не ожидал — стер Веридес, цивильное название вместо "планета Зеленючка", в документах не упоминалось, однако сие мое по праву. Одриенкартакодисол мог/могло/могла подтвердить, даровав мне... да, даровав, даже посмертно.
— Твоя сила — мои умения, — проявляя мягкую твердость. Поясняя — не уговаривая. — Муэр седьмой степени необходим и достаточен, мы еще успеваем преобразовать мою сферу.
— Пожертвуешь оковами? — Скептически спрашивая о Трианглануме.
— Да, и предложу миллионы семян, спор, яиц и прочих зародышей. Мои феи готовы свить Улья. — расписываясь в собственном бессилье справиться с дикой магией нареченной Веридес (слияние на стадии порождения нового). — Райз подойдет тебе как глава божественного рояса. С Муэром нужда в столь мощном защитном флоте отпадает.
— Предлагаешь мне стать твоим домом?
— Да, Санрайз, — с надеждой улыбаясь. — Но не более, — добавив суровости. Хотел уменьшительно-ласкательно Одри, но передумал, отстаивая свое именование. Раз Одриенкартакодисол принимает и узаконивает мой псевдоним, то будет правильно и обратное. Я не хотел менять Санрайз на Одри или Одриен и, кажется, нашел понимание:
— Согласен, Солеан кай Луара стер Веридес сол Санрайз. — Не стоит мужской род воспринимать как характеристику — звездная личность беспола в понимании людей, видящих триединство. И верно, "сидус" следует упустить, иначе могут принять за имя, тем самым почтя меня за отпрыска, хе-хе.
Кстати, в королевстве Альбельвель есть только два владетельных герцога — стер Бель и стер Вель. Еще восемнадцать объединяют десятки владетельных графов, остальные цео многочисленных компаний. Пригодная для проживания планета сразу поставила меня вровень с герцогами.
Итак, знаменательное событие случилось в 33:87:4 23.2.7591.473.
Я не принял бой, укрывшись за щитом, укрепленным дружными залпами трех армад, вынужденно убравшимися — только россыпь сигнальных буев осталась в напоминание. Назидание потокам обломилось, хе-хе! Даже планару с ходу или с разбегу, хех, не вскрыть. Подловить, ввалиться на чужих плечах — это да.
Восьмую степень, что закрывала Арасмуэр, я сотворить не смогу — не мой ярус, мал да худ. Итак вынужден буду висеть в прострации где-то до начала девяносто второго — жуткий перенапряг свалил и демиурга, и звезду. Слег и Серж с феями, объединенными в общий круг в пределах Аштарака — крутой откат накрыл каждую душу, находящуюся внутри одномоментно воздвигнутой защитной сферы. Весь живой флот перешел в божественный статус — тридцать три бога, двести десять младших божеств и один верховный, единственный, не вписанный в структуру звездного Муэра. Док-станция вместе со всем остальным превратилась в живое ядро планеты, начавшей возрождаться на четвертой орбите.
Райз... теперь он опекающий Веридес мажордом, проходящий переквалификацию в ядре звезды, таки получившей своего венценосного, владеющего всем остальным в системе. Думаю, тихим сапом он со своей командой несостоявшихся звездолетов изведет астероидные поля на пятой и седьмой орбитах (восьмая ушла на Муэр — Одриенкартакодисол вполне понимал, насколько уменьшилась его зона влияния по сравнению с трижды позапрошлой эпохой, я бы адекватно воспринял его бурчание, но не по рангу, да и не в тех мы отношениях, чтобы он себе такое позволял). Райз... они все вспомнят, из кого и как были сотворены.
По истечении срока мне пришлось по добру по здорову убраться из своего "дома". Что ж, ожидаемо. Доказательства переданы — сеть из менее чем сотни гиперпередатчиков успешно заработала, доложившись заинтересованным, и так пребывающих в курсе. За мной закреплено имя и виза на телепортацию из любой точки данной вселенной. Я не успел привязаться, но грусть овладела мной, интуитивно знавшим о подобной перспективе — я улитка, повсюду носящая свою раковину-домик, Аштарак, с собой. В который раз я сбежал от огромной ответственности, готовой лечь ярмом на мою шею, психологически не готовую к сему грузу. Пиратские деньги, векселя и закладные с прочими трофеями мне позволили распродать через Виталика — я стерпел подачку, не настолько гордый, да и цель достигнута — имя и жизнь спасены, опыт получен, чего еще надобно?
Как говорил один классик, грусть достаточна сама по себе, но чтобы получить от нее настоящее удовольствие, нужно поделиться ею с другими. Феи закружили меня в танце, водя по сумеречным аллеям и тенистым полянкам, новым для меня, выращенным из семян, собранных на вельских складах со всей ойкумены — обильный источник забрезжил в каждом Кагифэ, после звездного благословления иначе и быть не могло. Феи помогли забыться и отпустить миллиарды жертв вируса, запущенного в гиперсеть при содействии до сих пор не выявленного шпиона, Виталика, философски отнесшегося к своей необычной реинкарнации. Феи увлекли созданием стелларитов, напоенных векторной силой шариков, взявших и преумноживших лучшее от адамантов и асталов.
В полной мере стеллариты раскрывают себя в межмирье, где рождаются и умирают. После той памятной тренировки, когда карательные армады застали меня врасплох, я могу повторить стрелы Чиэшмиалтэля, обратившись к сан-роясу — они не вправе отказать в передаче силы, им и не выгодно это, а могу воспользоваться стелларитом, разом высвободив накопленную мощь или вытягивать силу малыми порциями, суммарно превосходящими мгновенный выплеск. Страж границ в свое время потратился на изготовление артефактов со стелларитом в наконечнике и его крошкой на древке и оперенье, а так же на лук. На первом этапе того боя он как раз брал силу камней малыми порциями, сплетая с силой источников энергии, а финальный удар не что иное, как мгновенное высвобождение. В межмирье существуют свои правила построения структур, законы и аксиомы их жизни — эльф страж как раз переиначил идею, оставив смысл — неиссякаемый колчан в его исполнении содержит стрелы, вкладывающие в руку лучника свой дубль. Меч из адамантия рубит материальную составляющую богов, адамант способен пленять или причинять вред их эфирной или астральной составляющей — все это только в рамках тварных планов бытия, стелларит оных ограничений не имеет. Страж своей артефактной стрелой убьет бога-вторженца, меня серьезно ранит — все же уничтожить мое бесконечное орб-тело конечным предметом невозможно, пленить — да, ведь я замкнут во внутрь, а не простираюсь по всему пространству во всех направлениях.
Месяцы прострации зря не пропали — оканга, аюуо и виодус теперь сделаны из гиперстелларита, вобравшего в себя все плюшки гиперасэнада и стелларита. Я мог потратить время и ресурсы как-то иначе, но решал в последний момент и под впечатлением от достигнутого на тренировке. Весь гарнитур претерпел изменения и теперь, к примеру, тот же меч или трюк со струнами, впившимися в интерголо короля Мисата, свершится иначе, без морфических изменений колец и не соотносимо большей эффективностью.
Феи тоже грустили. Эурт и Иосли, Эилр и Оэлни, Уонэ и Иасто, Эолн и Аулнэ, Иурэ и Аиснэ, Эирн и Эисли вместе со своими родителями, Иэру и Аэнли, свили Улья в совсем иной обстановке. Взлелеянные мечты осыпались пыльцой печали. Любовно выращенные гнезда, парящие на высоте сотни-другой метров укрыли Улья, из каждого в свое время вылетят менее десятка фей, а из одного фэйри. Сразу несколько видов растений переплелись в гнездах, будущих домах волшебных созданий — чего только не сыскалось среди представителей галактической флоры, стараниями фей приспособленной к практически любым условиям, чего не удалось достичь альбельвельским ученым, не смогших запустить в полет эти шикарные воздушные лозы на родных планетах. Феи грустили, расставаясь с зачатыми, но не рожденными детьми, которые будут помнить родителей и почитать воспитателей.
Я не мог не повиниться, не мог не подарить Танец Танцев... горести утраты рассосались... показались мелкими и несущественными... и грех смеяться... Мы кружились, колеблясь на волнах жизни, плескаясь в ее озерце, нашем обжитом озерце. Жизнь продолжается, она бесконечно изменчива и смерть лишь межэтапный переход, а расставание — тьфу, не стоит упоминания, они, свершившие головокружительный карьерный рост, хе-хе, еще хлебнут свое, сполна, и проклятьями осыплют свои бессмертные плеши, жизнью повязанные с... Старшая пара, Эирн и Эисли, первой ухватила мой посыл и улетела на Веридес нести добровольную вахту под гнетом негативного отношения... Одни улетели сеять заботу, холить и лелеять, не дать потомству ощутить себя брошенными на произвол судьбы... другие устроили гвалт — пришлось тихо смыться, сами домыслят о сменном характере... Живший во мне человек, тот, кем я родился, мог бы назвать мои поступки с вырыванием душ и склеиванием их в единое мерзостью, но я не человек, хоть и стараюсь... впрочем, это не важно.
Прорезавшаяся искусственная личность Веталя честно не хотела меня огорчать сводками новостей — чтобы не натворить бед, я ушел в медитацию. Открытые посредством Виталика банковские счета заморозили, благо не раскрыли моего секретного агента — оному пришлось сдать малое, дабы спасти большее, себя то бишь. Неспешно летящий Аштарак завис посреди пустынного космоса — текущий маршрут до цивилизации удален, а новый не задан, не определен, потерялся...
Как оказалось, стелларит солидарен со мной — универсальную энергию без вектора и полярности трудно удержать, а еще труднее создать подобный поток действительно чистой силы, ничем не обусловленной, тем более знаком созидания или разрушения, чем я грешил. Даже не стал тратить время на создание хотя бы грана сей квинтэссенции, стремящейся реализоваться. Оба предельных случая, все и ничего, суть одно, примерно как с белым цветом, разлагающимся на множество составляющих.
Да, я решил оставить Грианкорд и посетить Ноалуннас, для чего принялся выращивать стеллариты. Из многочисленных заготовок в качестве фокусирующей призмы я, естественно, в угоду скорости выбрал огонь, свет и ветер. Дань Зефиру, источнику и первому Престолу. Я целиком занимал тронный пьедестал двух планет, вернее планеты и ее обжитого спутника, мне не составило труда при помощи сил новорожденного Пантеона Санрайз создать эталонные заготовки всех четырех первостихий и трех первоначал в отдельности и во множестве сочетаний, поляризуя Порядком или Хаосом, между которыми бьется жизнь, пребывающая в вечном движении, ибо абсолютная статика тождественна небытию.
Глава 12. Знакомство
Кешниафа
Женщина маялась бездельем вот уже которые сутки, сидя в вонючем зале самой захудалой забегаловки в богом забытом городишке, невесть где выхаркавшем утлые глинобитные домишки. Хорошо фехтующую чародейку несмотря на зачарованную мифроловую кольчугу под облегающей блузой и сопротивляемость высоким температурам донимала удушающая жара и безденежье — на обочину жизни ее в который раз выбросил блуждающий портал, куда ее нечаянно впихнули в самый разгар битвы! Кешниафа свыклась с потерей дорогущих ингредиентов и даже любимых украшений, насквозь пропитанных чарами, а вот породистый скакун, на которого зарился... Скрипнув зубами, квартерон погасила огонь в прикрытых веками глазах и как можно миролюбивее хлопнула длинными черными ресницами в сторону барной стойки — прошлая вспышка отняла последний золотой.
Кешниафа Тешпаунит Наиульсуаэль Кварцевая прекрасно знала о своем родовом проклятье — праправнучка эльфийского лорда Хрустального по линии полуэльфа-бастарда в свое время изучала методики, вытащившие из глубин детской памяти обрывки фраз и образов, достаточных для подтверждения подозрений. У вымирающего эльфийского народа неведомого мира существовал обряд, по которому роженица с четвертью людской крови проводила весь срок беременности от чистокровного эльфа в волшебном лесу — каждый ее день был расписан от и до, чтобы дитя получилось полноправным эльфом, чьи дети будут считаться чистокровными. Ее мать-полуэльфийка имела смелость переспать с человеком, а потом обманом пройти священный обряд — лес усилил проклятье, и теперь Кешниафа раз от раза натыкается на блуждающие порталы в самые неподходящие моменты, удаляясь все дальше и дальше от родины.
Первый раз это случилось на седьмом году жизни — голодная малышка провалилась на поле битвы, уже перегоревшей. И дракон, поджарый красный ящер, и четверо смельчаков, из которых опознаваем оказался только человек в черной мантии, как-то на расстоянии сумевший вырвать сердце, но не сумевший притянуть его себе (так и валялось, еще трепыхаясь) — все были мертвы. Малява это осознала со всей ясностью. Уже тогда она проявляла дерзкий характер, потому ее часто наказывали, держа впроголодь — одной четверти эльфийской крови недостаточно для любви, но вполне хватает для родового проклятья, отторгающего дитя, отвращающего от мест, пропитанных эльфийской магией и концентрированной магией жизни вообще. Маленькая Кеш жутко испугалась, а когда где-то за спиной приземлился крупный стервятник, издавший кошмарный клекот, девчушка, не помня себя от страха, бросилась вперед, поскользнулась на крови и угодила в дракона — удерживающие его магические путы дышали на ладан и от касания развеялись, туша придавила ее, выплеснув кровь и раскуроченной груди, еще теплую, живую. Кеш очнулась в темноте и тесноте, не чувствуя боли, от которой до того едва не задохнулась и потеряла сознание. Чудовищный голод сковал разум и малютка, не помня и не понимая, вгрызлась в первое, что попалось — остывающее сердце. Так ее и нашли, ревущую в три ручья и зовущую маму.
