— А поскольку известные технологические решения закончились, то новые находились не быстрее, чем в развитых капиталистических странах, — закончил мою мысль писатель.

— Более того, в такой ключевой области, как микроэлектроника, даже медленнее, так как номенклатура решила, что это направление не слишком важно, и приняла решение копировать западные разработки, что привело к нарастающему отставанию сначала в нём, а затем и в зависимых направлениях. Что, в конечном счёте, привело к серьёзному отставанию в производительности труда, главному аргументу в соревновании двух социальных систем.

— Что произошло дальше, доля социалистической экономики в мировой стала постепенно снижаться? Или, увидев такое развитие событий, элита Советского Союза одумалась, и позволила научным и техническим трудовым коллективам, а также отдельным гражданам самим выдвигать, и на конкурсной основе после максимально широкого обсуждения решать каким научно-техническим проблемам нужно уделить приоритетное внимание?

— Случится гораздо худшее, — я решил в качестве рабочего принять вариант будущего с Российской Федерацией потому, что если в моей реальности появится сверхчеловек, то он и без меня всё наладит, — Советский Союз распадётся на много частей, и в них произойдёт реставрация капитализма, причём в основном в довольно уродливых формах.

— Очень плохо, катастрофически плохо, но с учётом рассказанного вами, Глеб, не слишком неожиданно. Какой будет судьба остальных социалистических стран?

— В большинстве также реставрация капитализма. Одно из немногих исключений — Китайская Народная Республика. Она в некотором приближении со своей спецификой повторит путь СССР времён индустриализации, то есть форсировано переймёт известные на тот момент технологии и к 2020 году будет одной из двух наиболее мощных экономик мира. И перед КНР встанет та же проблема, что и перед СССР сейчас — как создавать новые технологии, то есть задача скорее социальной инженерии, нежели технической.

— Хм, Китай, никогда бы не подумал. И как, справится он с этой проблемой к 2050-му году?

— Насколько я понял, нет, там вступят в действие совсем другие факторы.

— Ладно, вернёмся к текущей ситуации. У вас, Глеб, а пожалуй, правильнее сказать, у нас с вами, сейчас дилемма — убедить руководство страны развивать микроэлектронику и невольно показать, что нынешняя партхозэлита вполне адекватна, хотя на самом деле это не так, и тем самым незаслуженно поднять её авторитет в глазах народа, что затруднит смену системы управления обществом, или дать событиям развиваться своим чередом и вмешаться, когда номенклатура себя дискредитирует. Отдельная проблема, которая пока выглядит неразрешимой, как вмешаться, чтобы перевести общество из неоптимального состояния 1) в состояние 2).

— Я обдумывал идею довести пророчество книги до всего населения СССР, но не понимаю, к чему это приведёт.

— А как донести информацию до всего населения идея у вас, Глеб, есть?

— Рассматривал разные варианты, например, публикацию фантастического романа о событиях на планете-близнеце Земли, которая по всем параметрам совпадает с Землёй, и вращается на той же орбите с той же скоростью, но в диаметрально противоположной точке. Понятно, что идея существования такой планеты не выдерживает критики с точки зрения небесной механики, но для фантастики, наверное, сойдёт.

— Тут другая проблема, не представляю, как завуалировать содержание романа, чтобы его, с одной стороны, пропустила цензура, с другой, события и персонажи должны быть однозначно опознаваемы. Не говоря уже о такой мелочи, как судьба его автора, ведь он должен быть достаточно известным, чтобы его книгу опубликовали хотя бы в журнальном варианте.

— Есть ещё "сарафанное радио", но его эффективность я вообще не могу оценить.

— Старт "сарафанному радио" должен, видимо, дать напечатанный или рукописный текст пророчества в максимально возможном количестве экземпляров, распространённый среди случайных людей в разных населённых пунктах. Когда пророчества начнут сбываться одно за одним, интерес к ним резко возрастёт, причём в первую очередь у "компетентных" органов. Что начнёт происходить в стране точно предсказать невозможно, но сомневаюсь, что то, на что мы хотели бы рассчитывать. Здесь интересен другой вопрос, не произошло ли уже то, о чём мы сейчас говорим? Ведь вы, Глеб, получили свою книгу больше года назад, но ведь кто-то её написал и напечатал, а проделать это в тайне далеко не тривиальная задача. И мы не знаем, сколько экземпляров напечатано и распространено.

— Думаю, что я знаю сколько — один.

— Пока не спрашиваю об источнике вашей уверенности. Допустим, что это так, тогда можно предположить, что более развитые чем мы инопланетяне, или другая подобная сила, в машину времени, которая нарушает причинно-следственную связь, я, извините меня, не верю, поставили эксперимент, может ли один, обладающий сверхзнанием человек радикально повлиять на человечество, "заражая" этим сверхзнанием других. Отдалённая некорректная аналогия — для заражения и гибели человеческого организма от чумы достаточно попадания в него одной чумной бактерии.

— Других идей, кроме фантастического романа или сарафанного радио у вас, Иван Антонович, нет? — говорить о том, что кроме инопланетян в этой истории могут участвовать и параллельные реальности, я, конечно, не стал, не хватало ещё разрушить возникающее хрупкое взаимопонимание.

— Прежде чем их выдвигать, желательно собрать побольше информации о некоторых кругах нашего общества, сам я знаю не так много, как хотелось бы, но знаком кое с кем, кто, предположительно, этой информацией владеет. Если вы не возражаете, то могу с ними об этом поговорить, а, возможно, и вас познакомить, не давая, естественно, даже намёка на вашу тайну.

Называть конкретные фамилии Ефремов, разумеется, не стал, но и так результат этой встречи был для меня весьма обнадёживающим. Улыбнуло, конечно, шуточное сравнение меня со смертельно опасным микробом, запущенным в "беззащитный" организм человечества.

В общагу возвращался уже в сумерках, разговор с Иваном Антоновичем изрядно затянулся. Размышляя о применимости прямого народовластия в настоящее время, я сдвинулся правее, пропуская пару крепких ребят, идущих посередине неширокого тротуара. Ну вот зачем так идти, создавая неудобства другим прохожим, которых, правда, кроме меня не наблюдалось? На резкое движение проходящего ближе ко мне парня отреагировал с некоторым запозданием, машинально отдёргивая голову назад и вправо, слишком я тут расслабился после Чу. Ослабленный удар пришёлся в левую скулу, это значит, что какой-то опыт уличной драки у напавшего на меня есть, бил он не в плоскость моего лица, а за него.

Рефлекторно отмахнувшись левой, и даже что-то задев, я отступил на шаг. Дальнейшие действия агрессора оказались для меня неожиданными, вместо того, чтобы ринуться вперёд и закрепить "успех", он схватился обеими руками за широкий солдатский ремень с тяжёлой бляхой в попытке его расстегнуть и получить своеобразное холодное оружие. При этом второй лишь поднял сжатые в кулаки руки, ни на шаг ко мне не приблизившись. Они что, ждут от меня восклицаний типа "за что", "что я вам такого сделал"? Если так, то это невероятная наивность по отношению к человеку мужского пола, прожившему почти всю жизнь в Чу. Ловить в таких случаях ворон меня давно отучили чеченские подростки, обожавшие нападать без всяких предпосылок.

Я рванулся к расстёгивающему ремень парню и обозначил прямой левой в лицо, этот деятель откачнулся и поднял вверх обе руки, прикрываясь. Удар правой в солнечное сплетение сложил его пополам. Бил я не слишком сильно, ещё два года назад дядя Ваня говорил, что у меня очень быстрый и сильный прямой правой, в будущем нокаутирующий. Думаю, что это будущее уже наступило, и удар в полную силу голым кулаком без боксёрской перчатки по дезориентированному противнику чреват тяжёлыми последствиями для нас обоих. Второй придурок, вместо того, чтобы прикрывать первого, пока тот вооружается ремнём с бляхой, так и стоял столбом. В бой он, похоже, не рвётся, ну, хотя бы не убежал, когда понял, что я ему не по зубам.

Отбросив ремень ногой подальше, я задал простой вопрос: Какого чёрта вы полезли со мной в драку?

— Это всё Вовчик, он не любит, когда кто-то идёт ему навстречу с наглым видом.

— Это я шёл с наглым видом? Да я на вас вообще внимания не обращал, пока твой Вовчик меня не ударил.

— В том-то и дело, что не обращал, Вовчику это не понравилось.

— Кажется, понял, ему хотелось, чтобы каждый попавшийся навстречу одинокий прохожий при виде вас трясся от страха.

— Ну, не трясся, но проявлял уважение.

— Вот я и проявил, надеюсь, что ему понравилось. Слышишь, он, кажется, это подтверждает, — я обратил внимание собеседника на характерные звуки, издаваемые его напарником. — Хорошо, что ты в драку не полез, будет кому Вовчику помочь.

Оставив блюющего Вовчика и оставшегося безымянным его друга, я пошёл дальше. Всплеск адреналина уже прошёл, да и не был он особенно сильным, слишком скоротечным был конфликт. Это в Чу драки с малолетними чеченцами и ингушами могли принимать сравнительно затяжной характер. Они любили нападать на одиночек группой в 4-6 человек, причём самый старший из этой группы был моложе жертвы нападения. При последующем разбирательстве, если оно вообще было, их родители говорили — это же дети, а он у вас вообще старше их всех, на этом всё и заканчивалось. Собственно, из-за этого я и занялся любительским боксом, а вскоре и выработал рецепт действий в подобных обстоятельствах — не обращая внимания на слабые удары, в кратчайший срок вывести из строя самого сильного, иногда двух самых сильных из нападавшей группы. На этом обычно всё и заканчивалось, а года полтора назад, когда прошёл слух, что я являюсь любимым учеником дяди Вани, меня и вовсе оставили в покое.

И вот опять. Наверное, таким образом эта реальность защищает себя от изменения, стараясь отторгнуть чужеродную "бактерию", пошутил я про себя. Стоило мне попытаться "заразить" Ефремова, как последовала реакция. Так можно додуматься до того, что и экзаменатор по физике действовал с той же целью, стараясь меня завалить. Как там называется такое психическое состояние, паранойя?

Несравнимо более масштабное вмешательство сверхчеловека в запомненной книге никакого сопротивления реальности не вызывало. А так ли это? В первых двух частях сопротивление было пассивным, реальность просто не желала меняться, несмотря на его усилия. В третьей начались проблемы, потенциальные в его реальности, действительные в параллельной. Для решения проблем в пятой и шестой частях, вообще потребовались настолько серьёзные усиления, что человеком его можно было назвать только с большой натяжкой.

Видимо, так и проявляется паранойя, выискиванием скрытых смыслов в заурядных, логически легко объяснимых цепочках событий.

— Что это у тебя со щекой? — встретил меня в общежитии вопросом Маршал Чуйков.

— Да, так, ерунда. Встретилась пара дебилов.

— Понятно. Когда в следующий раз пойдёшь к девочке, зови нас, особенно, если у неё есть подруги, заодно и познакомимся.

Глава 20.

— Причём здесь девочка?

— Как причём, а пощёчина откуда? Нельзя быть слишком настойчивым. Это, наверное, в вашей деревне, чем парень наглее, тем большим успехом у девушек пользуется, а здесь столица, требуется тонкий подход, — продолжил свою линию Чуйков.

— Да нет, Маршал, думаю, что ты ошибаешься, — возразил ему Механошин, осмотрев внимательнее моё лицо, — слишком рука у девушки тяжёлая, она или толканием ядра занимается, или скалкой пощёчину дала.

Пришлось описать беспричинное нападение и последовавшую короткую баталию.

— Не уверен, что я отреагировал бы также, — покачал головой здоровяк Панцерновский, — скорее всего, попытался бы разобраться, почему на меня напали. И вели они себя непонятно — вместо того, чтобы дружно напасть, раз уж началась драка, один застыл на месте, а второй полез снимать ремень.

— А на мой взгляд, всё понятно, — высказал своё мнение отслуживший три года в армии Вадим, — ввязываться в серьёзную драку они не собирались. Дали кому-то "наглому" по морде, а если он сразу не убежал, то угрожая ремнём с бляхой, заставить убежать позже.

— А смысл?

— Самоутверждение, или, может, поддавшие были.

— Ну, и получили в результате.

— Это если Глеб всё правильно рассказал, а ничего не приукрасил.

— Нет, не приукрасил, — пришлось рассказать о чуйских нравах, множестве ссыльных нескольких национальностей в моём родном посёлке, и моих занятиях боксом.

Ребята повспоминали свои конфликтные случаи, и просто разные любопытные истории из своей достуденческой жизни, которые мы не успели обсудить в "колхозе". Спрашивать меня, куда я ходил, никто не стал, все в комнате знали, что я люблю гулять по городу, и за недолгое время пребывания здесь успел неплохо его изучить.

На следующий день последней парой была физкультура, которая из-за хорошей погоды в первый раз для нашей группы проходила на стадионе "Энергия". Кроме нас там было, как минимум, пару учебных групп и ещё какие-то люди в спортивной форме. После приблизительно двадцатиминутной разминки физрук построил группу и спросил, кто имеет разряды по лёгкой атлетике. Откликнулись двое, Ваня Лазуткин с третьим разрядом по бегу на 100 метров, и Таня Петрова, симпатичная, довольно высокая девушка с хвостом светлых волос, с таким же разрядом по прыжкам в длину. Уточнив, когда они их получили, Геннадий Иванович сообщил нам, что мы будем бежать стометровку на время, и попросил не расходиться.

Подозвал ещё кого-то из преподавателей и занялся организацией процесса. Наконец, недолгое ожидание и, заодно, отдых после разминки закончились и он назначил первую тройку, в которую, кроме Лазуткина, вошли я и один из моих "сокомнатников" Механошин. С Лазуткиным всё логично, почему в пару к нему был выбран я, тоже, а вот как физрук определил спортивность Вадима, непонятно. Судя по не слишком скрываемому довольному виду, единственным из нас троих, кто радовался предстоящему испытанию, был Ваня Лазуткин. Наверное, заранее предвкушал посрамление своего воображаемого соперника в моём лице на известной ему почве, в смысле, дорожке.

Низкий старт по команде, о стартовом пистолете я только слышал, понятно, что в такой тривиальной ситуации никто его использовать не будет, и забег на 100 метров начался. В первые же секунды я понял, что без проблем могу догнать чуть вырвавшегося поначалу вперёд третьеразрядника, но сразу показывать всё, что могу, не стал. В итоге я пришёл первым с небольшим преимуществом. Механошин, как мне позже сказали, пришёл, естественно, последним, отстав на несколько шагов.

Когда мы отдышались, к нам подошёл преподаватель с секундомером и обратился ко мне: Ты пробежал за 12,6. Можешь назвать своё лучшее время?

— 12,7. Правда, это было полгода назад, да и учитель сказал, что время неточное.

— Где ты бежал?

— На стадионе "Локомотив".