Отельер из иного мира

— Вот, — врач отдельно протянула мензурку с прозрачной жидкостью. — Выпей, чтоб уж наверняка.

Обменявшись кивками, покинул лечебницу и поспешил за подругой, превратившейся в тонкий силуэт вдали. У кордегардии меня окликнул Генри, но не стал настаивать на сопровождении, а лишь предупредил:

— Осторожнее там. И далеко не уходите. И чтобы дозорные вас видели.

— Да, мам, — пробурчал под нос, запыхавшись от быстрого шага и тяжести ноши, хотя на первый взгляд та весила всего ничего.

Отойдя шагов на сто от стены, Ривер без тени стеснения сорвала платье и швырнула в прибой. Клонящееся к закату солнце подкрасило серую кожу похожей на загар бронзой, а с учетом форм и пропорций казалось, что в пенных шапках вышагивала ожившая статуя бегуньи. И без того загнанное как скаковая лошадь сердце припустило еще быстрее, а я как ни старался, так не смог оторвать взгляда от медленного танца соблазнительных изгибов. И если ради единственной прогулки с такой женщиной придется побороть морское чудовище... что ж, да хоть два. Но чем дольше смотрел, тем тяжелее становился груз — и в руке, и на душе.

— Так рад меня видеть? — игриво спросила, когда почти догнал ее. — Или тебя сейчас приступ свалит?

— И то, и другое, — остановился и опустил корзину под ноги. В этом месте песчаная коса истончилась, а порыжевший от полуденного зноя буйноцвет подступал вплотную к пляжу, спасая от приносимого из крепости запаха. Если не оглядываться, то и не догадаешься, что неподалеку развернулась настоящая бойня. — Думаю, здесь и остановимся.

— Да, неплохой выбор. Бросай все и айда купаться, не то до смерти будем смердеть, как немытая... Хотя постой, — ведьма вскинула палец, вспомнив что-то важное, — давай сначала выпьем, а то во рту привкус, словно полдня таранку лизала.

Янтарный аромат хлынул в кубки. Успел сделать лишь глоток, а спутница осушила залпом все, прополоскала рот и, проглотив, скривилась.

— Зараза... Раньше привкус был дерьмо, теперь — послевкусие. Все, пошли. Кто последний — тот креветка.

Естественно, я проиграл — куда мне гоняться с эльфийкой. Ривер окунулась с головой, вышла на мелководье и опустилась на колени так, чтобы теплая пена ласкала ягодицы и низ спины. Зачерпнув в ладони мокрого песка, растерла по груди с таким наслаждением, словно это был самый дорогой гель для душа в истории. Темно-желтые потоки с золотистыми вкраплениями потекли по животу, распадаясь на несколько ручейков в ложбинках пресса. Ведьма широко расставила ноги, правой рукой размазывая смесь по бедрам, а левой массируя шею. И мало того, что делала это столь изысканно и сексуально, что встал бы даже у мертвеца, так еще и постанывала и жмурилась с таким наслаждением, что штаны в прямом смысле затрещали — пуговичный гульфик попросту не справлялся с внезапным напором.

— Ты в одежде собрался мыться? — проворчала, не размыкая век. — Раздевайся быстрее и потри мне спину.

Она развернулась лицом к горизонту и убрала влажные волосы с плеч. Я бережно огладил лопатки, чтобы ненароком не повредить нежную кожу, и заскользил вдоль хребта и боков, круговыми движениями спускаясь к пояснице. Для удобства чародейка подалась вперед, выгибаясь сонной кошкой, потом наклонилась еще ниже, а затем ловко вильнула тазом и с шумным выдохом насадилась на всю длину. Не успел и рта открыть, а зад уже ходил ходуном, и с каждым движением раскаленные до предела нервы пронзали тело волнами небывалого кайфа. Так и стоял, таращась на волны с измазанными грязью пальцами, а Ривер прекрасно справлялась сама, и даже окрепший к ночи прибой не мог заглушить сладострастных стонов. Только представьте — лето, море, пляж, впереди — громадное рыжее солнце, а внизу извивается и беснуется самая красивая девушка на планете. Все это омрачало только одно — осознание того, что вскоре предстоит сделать с этой милашкой.

— Что за?.. — ведьма замедлилась, язык опух, точно спьяну, а мышцы, до того сжимавшие член как в тисках, ощутимо ослабли. Эльфийка встряхнулась, легла на живот и брызнула водой на побелевшее лицо, двигаясь с грацией подстреленного пехотинца. — Что-то мне... нехорошо.

— Перебрала, наверное, — развернул ее головой на берег, чтобы не захлебнулась. — Отдохни немного — и продолжим.

— Вильям, — дрожащие пальцы вцепились в предплечье, а подернутые пеленой глаза неотрывно уставились на проступившие звезды. — Позови Луис... Это... не вино... Виль...

Она тяжело вдохнула, нахмурилась и отключилась — снотворное действовало куда дольше, чем предполагалось, но я не очень-то расстроился по этому поводу. Но зелья зельями, а подстраховка не помешает — вытащил присыпанный сонным порошком мешок и натянул на лицо. На самом дне корзины лежали цепи и кандалы, весящие, казалось, проклятый пуд, но без них вся задумка не имела смысла. Трижды махнув над головой, подал знак Генри, и пока здоровяк спешил на помощь, сковал заговорщицу по рукам и ногам.

— Отлично, мастер! — со злорадной ухмылкой похвалил майор. — Провернули все в лучшем виде! Ну, да помогут нам боги.

— Уверены, что стоит продолжать? — с горечью взглянул на грязную едва колышущуюся грудь.

— Фу-ты ну-ты! — обомлевшую девушку закинули на плечо, как старый ковер. — А как иначе? Она же убийца! Так что никаких сомнений: или мы — или нас.

Ривер отнесли в недостроенный инкубатор, переоборудованный в комнату для допросов — рабочие заняты до утра, а шум прибоя надежно укроет от чужих ушей. В помещении без крыши и дверей уже ждала Луис — рядом с тяжелым кожаным креслом стояли два столика: на одном поблескивали хирургические инструменты, на другом — склянки с разномастными зельями и настойками. Там же находились и несколько собранных улик, но как оказалось, язык не только древний, но еще и зашифрованный и без ключа никогда не узнать, о чем переписывались заговорщики. Для добычи кода я и придумал весь этот план, хотя совсем не горел желанием его осуществлять. Но волшебница не испытывала жалости, когда готовила убийство, значит и у меня нет ни моральных, ни этических ограничений. И все равно пробивала мелкая холодная дрожь, а живот крутило тошнотой.

— Чародеям крайне важна концентрация, — врач разжала потемневшие губы и влила в рот полчашки белой жидкости. — Не смогут сосредоточиться — не смогут и колдовать. Придется держать ее в легком дурмане, так что особо не наседайте.

— Ладно, — встал напротив и скрестил руки на груди. — Будите.

Норманн еще раз проверил путы, зачерпнул ведро воды и выплеснул на предательницу. Эльфийка отфыркалась, разлепила веки и окинула нас удивленным взглядом.

— Это что еще за новости? Я, конечно, люблю ремни и связывание, но вас не многовато?

— Заткнись, тварь! — здоровяк отвесил ей такую пощечину, что лишь чудом не опрокинул кресло.

С уголка рта сорвалась струйка крови, а Ривер зажмурилась от звона в ушах.

— Генри! — отстранил чересчур ретивого вояку, подошел к бывшей подруге и сунул свиток под окровавленный нос. — Что это?

Я ожидал вранья, угроз, обвинений в недопонимании и попыток переложить вину на чужие плечи. Но вместо этого колдунья запрокинула голову и хрипло расхохоталась.

— Так-так-та-а-а-к... Кажется, я попалась.

— Вот именно. Рамку нашел тоже. И насладился болтовней твоего подельника. Этих доказательств хватит, чтобы сгноить тебя в столичных подземельях. Поэтому не усложняй себе жизнь, а нам работу, — не без удовольствия вернул ее же фразочку во время нашей первой пристрастной беседы. — И объясни, как расшифровать эти письма.

— А если нет — то что? — она облизнула кровь с губ. — Пытать будешь? Ну давай, попробуй расколоть имперского дознавателя.

— Я ведь верил тебе, — навис над ней и уставился в глаза — ехидные, насмешливые и холодные, как у змеи, выражающие что угодно, но только не раскаяние.

— Потому что ты дурачок-простачок, — пропела в ответ. — Покажи сиськи, покрути жопой — и песик исполнит любой трюк. Самый легкий объект для соблазнения. Еще никого не затаскивала в постель так быстро и просто.

— Мастер, можно я ей...

— Нет, — вскинул ладонь. — Ривер, все кончено. Скажи код.

— А ты заставь, — темно-вишневый язычок свернулся трубочкой.

— Что ж, хотел по-хорошему. Луис.

Лекарь кивнула и левой рукой сжала щеки пленницы. Отточенным движением просунула деревянную лопаточку меж ослабших челюстей и рычагом раздвинула зубы. После чего влила в рот ядовито-зеленую настойку, от одного лишь запаха которой кружилась голова и кололо в висках. Волшебница закашлялась, как после стопки спирта, и тяжело задышала, обливаясь потом и таращась перед собой невидящим взором.

— Это смесь белладонны и дурмана, — женщина вытерла руки и выбросила тряпку в ведро. — Обычно используется для усыпления, но при добавлении экстракта мандрагоры вызывает обратный эффект. Чувствуешь, как бьется сердечко?

Серая кожа побледнела до цвета бумажного пепла. Холодные густые капли стекали с подбородка, вены на груди проступили, как у напрягшего бицепс качка, а дыхание превратилось в серии резких отрывистых хрипов. Ривер не могла усидеть на месте и нервно ерзала, распахнув рот и слепо озираясь по сторонам.

— Неподвижность лишь усилит чувство подступающей гибели, — равнодушно — как на лекции — произнесла врач, взяв бурую колбу. — Подступающая агония нагоняет дикий, животный страх, и тебя так и подмывает броситься прочь со всех ног. И бежать до упада, лишь бы не остаться наедине со смертью. А теперь представь что будет, если я дам тебе парализующий яд?

— Да-а-а... — несмотря на жуткую гримасу, волшебница улыбнулась. — Забористая штука... Знала б раньше, пила бы вместо виски.

— Терпи-терпи, — хмыкнул Генри. — Всего не вытерпишь. Скоро мастер закончит играться в доброго доктора, и ты у меня все расскажешь. Даже то, чего не было.

— Ривер, хватит ерничать! Вас раскрыли, Инга уже пишет подробный отчет. Инквизиция прибудет к вечеру, и поверь, Марты среди них не будет.

Я врал, никто кроме нас троих не знал о случившемся. И меньше всего хотелось предавать это дело огласке, ведь тогда здравницу наводнят все, кому не лень — от военных до тайной канцелярии, а тут и грейсы, и разгром, и работы непочатый край. Но ложь и провокации не менее действенны на допросе, чем прямое давление.

— Мелкий озорной щеночек... — девушка откинулась на спинку. — Ты укусил за хвост злую матерую суку. Отступать поздно, так что продолжай. А я посмотрю, как далеко ты готов зайти.

— А что еще остается?! — рявкнул, всплеснув руками. — Ты трижды пыталась меня убить, а теперь и крепость чуть не разнесла!

— Продолжай, сладкий, — томно вымолвила она. — Хочу попробовать все твои игрушки.

— Что за мужик на портрете?! О чем вы договаривались?!

— Р-р-р... Такой грозный. Прямо котенок, которого схватили за хвостик. Но слова меня не впечатляют. Так что заткнись и действуй.

Луис вопросительно посмотрела, я шумно втянул воздух и кивнул.

— Зелье от судорог, — сквозь разжатые зубы хлынула густая бурая струйка. — С обратным эффектом.

С минуту ничего не происходило, и Ривер немного расслабилась, как вдруг мышцы рук и ног напряглись до предела и задергались с такой силой, точно под кожу засунули клубки змей. Наверняка каждый из вас видел рекламу электролипучек из магазина на диване — шлепнул на пузо и типа качаешь пресс. А теперь представьте, что напряжение увеличили в сотни раз и направили ток не на весь мускул, а на отдельные части. И все это сжималось, разжималось и корежилось в столь безумном и неестественном темпе, что от первого же взгляда к горлу подкатила тошнота.

И как Ривер не сдерживалась, все же издала протяжный стон. Сложно представить, что она чувствовала, но если взять за основу судорожную боль в стопе и усилить раз в десять, получатся крайне мучительные ощущения. Пальцы до хруста вцепились в подлокотники, девушка наклонилась, насколько позволяли ремни, и свесила голову. Волосы облепили влажное лицо, и я уже собирался велеть дать противоядие, но тут из-под свисших седых косм донесся сдавленный смех.

— Славный массаж. Чувствуя себя заново родившейся. Надо обязательно повторить.

— Слышь, падаль! — Норманн вцепился в загривок и до хруста в шее запрокинул голову.

— Генри! — несмотря на солидную разницу в габаритах, оттолкнул здоровяка к стене. — Не лезь без приказа, понял?

— О вас же забочусь, — проворчал командир, но подчинился и отошел к дверному проему.

— Да ладно вам ссориться, — ведьма оскалилась. — Видно же, что порознь не идет — так налегайте сообща. Или те милые блестящие штучки так и останутся в подносах?

— Если что, — Луис взяла клещи на длинной рукоятке и пощелкала перед лицом, — я три года изучала зубоврачебное дело.

— А-а-а... — пленница распахнула рот. — Огляди, ырок игде ет?

— Мы так ничего не добьемся, — утер вспотевший лоб и отошел в сторону.

— Да мы и не пытались! Что ведьме эти примочки? Вот пятки подпалим, пару суставов вывернем — тогда и решим.

Наши взгляды встретились. Ривер смотрела со злостью и азартом, как перед вскрытием карт в финальном раунде, где стол сплошь завален крупными фишками. Ее по-настоящему интересовало, чем все обернется, и отважусь ли я пойти до конца. Это читалось в пляшущих огоньках на стальной радужке, в кривой ухмылке, изогнутой вопросом брови и часто вздымающейся груди. Ведьма бросала негласный вызов, и это причиняло куда больше гнетущих чувств, чем вопли и мольбы о пощаде.

— Даю последний шанс. Скажи шифр.

— Скажу, — пленница подмигнула. — Но лишь после того, как попробую все.

Показал Луис три пальца и шагнул назад. Врач плеснула на язык "обезболивающее", и заговорщица не успела сглотнуть, как согнулась в три погибели и кашлянула кровью. Вещество, как объяснили до пытки, состояло из нескольких компонентов: кислоты, яда, дурмана, болиголова и лечебной основы, не дающей подозреваемому умереть от единовременного воздействия такого набора. Первое вещество напоминало залитый в глотку свинец и невыносимо жгло пищевод и желудок. Второе вызывало ломоту в костях, жар, озноб и тремор. Четвертое блокировало рвотный рефлекс и раздражало нервы таким образом, что поступающие от них сигналы многократно усиливались, причиняя невыносимые страдания без критического вреда организму. Суть пятого понятна из названия, с той лишь разницей, что сильнейшая мигрень вызывала боль, сравнимую только с терминальной стадией рака мозга.

Ривер трясла головой и вздрагивала от рвотных позывов, тело била мелкая дрожь, а подскочившую температуру можно сравнить с поднесенной к раскаленной сковороде ладонью. Казалось, эльфийка за полчаса сбросила десять кило — ребра проступили, скулы заострились, живот втянулся едва ли не до спины, а мышцы на ногах и плечах изошли тонкими полосами, словно сожгли весь подкожный жир.

— Она на пределе, — с отголоском жалости произнесла Луис, хотя у врача было куда больше поводов ненавидеть убийцу, ведь из-за нее пострадала дочь. — Больше никаких зелий.

— Наконец-то, — Норманн хрустнул пальцами и подошел к лотку с инструментами. — Начну, пожалуй, с ногтей. А-то вон какие отрастила.