Отельер из иного мира

Серия 1. Новый мир, новая работа

Срезать дорогу через парк было не лучшей идеей.

Шайка пьяной (а может, и не только) гопоты решила пожрать на халяву и выскочила из-за деревьев, как партизаны. От неожиданности не сразу сообразил, что вообще происходит, и машинально дал по тормозам, чтобы не наехать на людей. Это уже потом, рассмотрев опухшие перекошенные рожи понял, что людское в них осталось чисто номинально. Со мной не вели разговоры, не пытались отжать добро без драки, а напали сразу — глухая ночь, численный перевес и алкоголь равно чувство полной безнаказанности. Но сорвать курьерский рюкзак не так-то просто, видимо, поэтому гады и решили, что я сопротивляюсь. И не дав сказать ни слова, свалили на асфальт и отходили так, что в глазах засверкало. Я лежал и не шевелился, надеясь, что ублюдки получат свое и свалят, но самое ужасное только начиналось.

Видя мое разбитое лицо и залитую кровью фирменную куртку, вожак, похоже, подумал, что я умер. На смену звериной ярости пришел животный страх, и дуболомы не придумали ничего лучше, как избавиться от тела. И способ долго искать не пришлось — через парк протекала речушка: узкая, но довольно глубокая, к тому же ее в марте прочистили земснарядом. Перекинувшись парой фраз, гопники подхватили меня и швырнули через перила. И я бы выплыл, несмотря на тяжесть намокшей одежды, но следом сбросили и велосипед — раз уж заметать следы, то по полной программе.

Я барахтался изо всех сил, и макушка то и дело выныривала на поверхность. Это меня и сгубило — толща воды ослабила бы удар, а так не самый легкий шоссейник рухнул прямо на голову, почти выбив оттуда остатки сознания. Руки обмякли, ноги сковало судорогой, и тяжесть металла прессом потащила на дно. А как хорошо все начиналось. Я закончил второй курс на отлично, устроился на неплохую для своего города работу и собирался в конце августа махнуть на море. Но у судьбы свои планы на каждого из нас. И Захар Попов — будущий менеджер по гостиничному делу — нашел свою смерть в неполные девятнадцать лет в затхлой грязной воде.

Легкие горели огнем, сопротивляться не было никаких сил. Я рефлекторно вдохнул полной грудью, ожидая вспышки боли внутри, однако вместо этого ощутил прилив бодрости. Тело вновь стало слушаться, невесть откуда взявшегося воздуха вполне хватало на подъем, а чернильная мгла вверху вспыхнула ярким солнечным днем. Дна под стопами больше не ощущалось, и я со всей мочи рванул к спасительному свету, а когда вынырнул — не поверил своим глазам.

Предо мной простирался широкий песчаный пляж, а к нему вплотную подступала самая настоящая крепость с высокими каменными стенами. Соленая вода щипала, низкое солнце и блики на волнах слепили, и подробностей разглядеть не удалось. Но увиденного вполне хватило, чтобы голова пошла кругом, а сердце рвануло из груди. Понимая, что могу отключиться в любой миг, перевернулся на спину и лег в дрейф, немного подгребая стопами к берегу. И вскоре крики чаек и тихий плеск заглушил пронзительный девичий крик:

— Помогите!!! Мастер Вильям тонет!!

Со стороны земли послышались приглушенные голоса, топот ног и бряцанье сбруи. Секунд через десять неподалеку громко плюхнуло, и еще через столько же чьи-то крепкие руки подхватили меня и потащили к берегу, как на буксире.

— Спокойно, мастер, — раздался бодрый бас с нотками хрипотцы. — Я рядом.

Спина коснулась мокрого песка, и надо мной склонилось лицо с крупным носом и тяжелым подбородком, облепленным черными с проседью волосами. Рассеченные старым шрамом губы украшали пышные усы, под косматыми бровями горели азартом карие глаза. От мужчины разило спиртным, но для его сложения даже ведро виски — как рюмка.

— Что тут произошло? — вслед за цокотом каблучков раздался сердитый возглас.

Я приподнял голову и увидел высокую девушку лет двадцати пяти со строгим, но весьма симпатичным лицом. Незнакомка носила белую блузку с высоким воротом, черную юбку в пол, того же цвета жакет и очки в роговой оправе. Сходства со строгой учительницей (а может даже директрисой) добавляла смоляная коса, свернутая в бублик на затылке.

— Мастер Вильям неудачно искупался, — здоровяк осклабился и хлопнул меня по щеке так, что в ушах зазвенело. — Но все обошлось. А ты еще ругаешься, почему я не ношу доспех в рабочее время. Вот затем и не ношу. Носил бы — оба б утонули.

— Нэй! — девушка обернулась и крикнула кому-то.

— Да, госпожа Ривер? — пискнул тот же голосок, что первым известил этот мир о моем прибытии.

— Предупреди Луис — живо! А вы поднимите мастера и бегом в лекарню!

Надо мной склонилось еще несколько человек. Молодые парни — мои одногодки — но сплошь посеченные шрамами. Эти воины уже носили латные кирасы и блестящие шлемы с козырьками и ребристыми гребнями. Сняв красные плащи, бойцы связали из них некое подобие гамака и понесли меня прочь от берега.

Я не спорил и не сопротивлялся, хотя мог идти и сам. Все потому, что не только прочитал уйму книг про попаданцев, но и самолично написал парочку. Люблю, знаете ли, этот жанр: классическое фэнтези скучное и чересчур пафосное, а вот когда наш современник исследует чужой мир, то это просто кладезь всевозможных шуток и забавных ситуаций. Да и следить за злоключениями нашего Васи всяко приятнее, чем за иноземным Вильямом.

А первое правило успешного попаданца — изучай обстановку, пока есть возможность. Особенно, если оказался в чужом теле и придется отыгрывать бывшего хозяина, чтобы не замели. Черт знает, какие тут порядки и нравы. В лучшем случае подумают, что мастер сошел с ума, и отправят в дурку. А дурки в любую эпоху и близко не курорт. А в худшем посчитают колдуном или одержимым бесом и сожгут от греха подальше — родная история и такие примеры знает. Поэтому решил не включать истеричку и не таращиться на все подряд как идиот, а прикинуться больным, поменьше говорить и побольше слушать. Ведь судя по всему, я тут не рядовой холоп, а уважаемый дон, коль все так обо мне пекутся. Значит, на допрос не поволокут, местной инквизиции без повода не сдадут, обвинять в сношениях с темными силами почем зря не станут, вот и нечего лезть на рожон. Сперва разведаю обстановку, узнаю, где вообще оказался и какие тут расклады, а уж потом подумаю, как вернуться домой.

Повернув голову набок, сквозь прищур внимательно разглядывал все вокруг. Первое, на что обратил внимание — стены. Почти все разрушены до половины, а в некоторых местах — и до основания. Тут и там видны круглые выщерблины диаметром с футбольный мяч — не иначе следы от ядер. Попадались и отметины поменьше — скорее всего, пулевые. Огнестрел здесь известен, но плюс-минус на уровне позднего Средневековья. Облачение воинов напоминало таковое у гусар — панцирь, шлем, узкие белые брюки, кавалерийские сапоги и плащи. Справа на бедрах приторочили кобуры с громоздкими колесцовыми пистолетами, в кармашках на поясе торчали пенальчики с мерами пороха, а слева покачивались тяжелые рапиры. Что ж, всяко лучше темных веков — есть куда больше простора для прогрессорства. Я тот еще технарь, но нарезной ствол и унитарный патрон объяснить смогу, а это уже заоблачное преимущество над дульнозарядными мушкетами и пистолями.

Но это все — дела далекие, вернемся к крепости. Выглядела она, как после длительной осады со штурмами и бомбардировками, но случилось это довольно давно. Хотя бы потому, что большую часть крепостного двора занимал зеленый лабиринт в рост человека. Если бы такой рос до войны, бомбы и ядра не оставили бы от него и следа. Значит, это новый, посаженный уже после перемирия, и заключили его с учетом теплого климата и высоты растений — не меньше года назад. Уже лучше — война весела и забавна лишь в компьютерных играх, а на своей шкуре такое испытать никому не пожелаю.

Лабиринт делила на две части мощеная брусчаткой дорога, выводящая к небольшому, скромному, но все же дворцу. На площадке перед ним журчал фонтан весьма необычного вида — из блестящей глади выглядывал мраморный кальмар, устремляя щупальца к небу, а с их кончиков бежали ручейки. Любопытный выбор украшения — не бог или герой, не царь (или кто тут правит?), не обнаженная дева, не благородное животное, а кальмар. Уверен, в этом есть некий скрытый смысл.

Дворец же представлял собой белокаменное двухэтажное здание с плоской обнесенной зубцами крышей. Главный корпус округлый, как бочонок, слева и справа под небольшими углами пристыковались крылья — каждое с отдельным входом. На крыльцах уже выстроилась немногочисленная прислуга — низкорослый бородатый старик (гном?), тощий мужчина со вздернутым носом и полотенцем на предплечье, златокудрая девушка, облаченная в строгое черное платье... кто-то еще таился в тени колонн, разглядеть его не удалось.

Меня пронесли мимо молчащего, как на похоронах, строя и окунули в пыльную прохладу недостроенного корпуса. Из памяти тут же вынырнули воспоминания о детском лагере в Анапе, где мне посчастливилось однажды отдыхать. Ощущения очень похожие, не хватало только несмолкающих голосов и вездесущего звона посуды. Маляры и резчики при виде нас отвлекались от работы и качали головами с таким видом, будто начальник опять выкинул постыдный фортель. И жжение на языке, треск в затылке и дикая жажда выдавали этот самый фортель с головой. Похоже, мастер Вильям пошел отдыхать на пляж, перебрал и полез купаться в жару. И хоть я не ощущал новое тело больным и разбитым, подобные нагрузки чреваты в любом возрасте. Я тонул в речке на Земле, он тонул в море... где-то. Если бы я придумывал новый сюжет для книги, то написал бы так: страх, ненависть и боль стали мостиком, связавших два бесконечно далеких мира. И теперь я в чужом теле на курорте, а мое тело достают баграми со дна... Красота, блин. Конечно, как и любой автор подобного жанра, я мечтал попасть и сам, но совершенно другим образом. Например, пройти через портал прямиком в гарем с соблазнительными эльфиечками...

— Кладите сюда, — раздался низкий усталый голос. — Что, мастер Вильям, опять взялись за старое?

Надо мной склонилась женщина лет тридцати — прекрасная, как богиня. Узкое лицо, прямой нос, большие, хоть и малость печальные изумрудные глаза в ореоле каре светлых прямых волос. Не портил облик даже толстый шрам ото лба до скулы, оставленный, судя по ровным краям, тяжелым клинком. На верхней губе чернела небольшая — с бисеринку — родинка, но самое удивительное — это торчащие из волос длинные острые уши. Предо мной стояла самая настоящая эльфийка, и я невольно улыбнулся.

— Не вижу ничего смешного, — она грубо раздвинула мне веки и поводила пальцами над зрачками. После взяла с полки старинный стетоскоп и коснулась раструбом груди.

Лекарь вопреки ожиданиям носила мужскую одежду — просторную сорочку, расстегнутую до крупной, но высокой груди, кожаные штаны и сапоги. На стене висели и халат, и фартук, но резать меня никто не собирался, вот и надевать лишнее не пришлось. И слава всем богам, потому что в лотках на столе поблескивал такой набор инструментов, что палачи передрались бы за него насмерть.

— Аритмия, хрипы, повышенное давление, — врач подошла к полке со склянками и смешала несколько порошков. — Вы уже давно не мальчик, мастер. И пить в такую жару, а потом лезть купаться — это верная смерть. Да еще и не сказали никому. Хорошо, Нэй прибиралась в беседках, а то вас бы вообще не нашли.

— Больше не буду, — сказал, потому что тут уж отмалчиваться глупо. Черт, до чего же хорош этот тембр — глубокий, бархатистый, проникновенный — с таким прямая дорога в дикторы.

— Хотелось бы верить, — она вздохнула и протянула раствор. — Да только сколько раз вас находили пьяным вдрызг? Но тогда вам хотя бы хватало ума не лезть в воду. Прочем, однажды вас выловили из фонтана, так что...

Я приподнялся на локте и выпил горькую жижу с омерзительным привкусом, после которой по венам словно пропустили ток, а в темя вонзили сосульку. Разум прояснился, зрение стало четким, а барабаны в ушах поутихли.

— Лучше?

— Да, спасибо, — крякнул и мотнул головой, как после стопки чистого спирта.

— Жалобы еще есть?

— Эм... — быстренько прикинул что к чему и решил, что лучшего случая может и не представиться. — Есть. Память... хуже стала.

— Память? — эльфийка изогнула тонкую бровь. — Странно. Головой нигде не бились?

— Не помню... Но череп побаливает.

— Хм... — она села рядом и обхватила мою многострадальную дыню, и в такой позе ее собственные дыни оказались в двух пальцах от лица. И признаться честно, я редко бывал столь близко к столь шикарным женщинам. Эльфийка пахла травами и солью, и мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не засопеть, как загнанный пес. — Так больно?

— Не очень, — покряхтел для пущей достоверности.

— А так? — пальцы взъерошили пряди и слегка нажали на виски.

— Так больнее...

— Скорее всего, тепловой удар, — врач к моему неудовольствию пересела за уставленный стопками бумаг стол. — Но от него память не особо страдает. Вот если бы вы захлебнулись, тогда мозгу пришлось бы несладко... А какие именно симптомы? Легкая забывчивость, временные провалы?

— Кажется, я забыл все... Даже свое имя.

Женщина медленно обернулась и уставилась таким взглядом, будто я только что оскорбил ее род до седьмого колена. Конечно, прикинуться дурачком — очень опасная игра, но в ином случае мое поведение и знание (вернее, незнание) мира вызовут слишком много вопросов. А так и причина есть, и следствие. То, как мою полуживую тушку таскали по крепости, видели, наверное, все. А кто каким-то чудом пропустил сие зрелище, уже узнали из разлетевшихся по округе слухов. Начальник — алкоголик, напекло темя, стало плохо, чуть не утонул, вот и повредился умом. А если бы здоровый вел себя как идиот, мое приключение в новом мире завершилось бы, едва начавшись, причем не самым гуманным образом.

— Это очень неудачная шутка, — холодно произнесла лекарь. — Неудачная и неуместная. Вам через три луны сдавать крепость, а вы... Боги, — она шумно выдохнула и потерла лоб. — Надеюсь, вы помните, что с вами сделают в случае провала? Забыли? Лучше не вспоминайте.

— Да не переживайте вы так, — попытался улыбнуться, но вышло кисло и вымученно. — Повторение — мать учения. Вот расскажут мне все — память и вернется. Даже терапия такая есть, вам ли не знать.

Эльфийка замолчала, а у меня все съежилось и похолодело внутри — более шаткое и неуверенное положение еще поискать надо. Сейчас я в буквальном смысле зависел от решения этой остроухой красотки. Пойдет мне навстречу — и все закончится относительно хорошо. Вздумает упрямиться, пичкать всякой дрянью или отправит на лечение в столицу — и я окажусь в такой заднице, откуда уже не выберусь. Ведь здесь, вдали от цивилизации и посторонних глаз еще можно как-то извернуться, а на большой земле первый же дознаватель или инквизитор вмиг раскусит, кто я и откуда. И вряд ли с горящими глазами помчит помогать залетному попаданцу.

— Надо посовещаться, — она встала и стянула шнуровку на груди. — Ждите здесь, я скоро.

Прошедшие пять минут растянулись на час. Пользуясь случаем, подошел к большому круглому зеркалу на кронштейне, что играло роль дополнительной лампы, отражая бьющий из стрельчатого окна свет. И то, что увидел, весьма впечатлило. Из отражения смотрел высокий подтянутый мужчина лет тридцати с благородными чертами, чем-то похожий на Виталия Соломина в том же возрасте. И хотя врач намекала на злоупотребление, характерных следов не заметил — ни мешков под голубыми пронзительными глазами, ни опухлостей, ни лопнувших капилляров на орлином носу. Если я (а точнее тот, чье тело занял) и начал пить, то совсем недавно.

Интересно, что вынудило заливать за воротник человека на столь высокой и наверняка хлебной должности. Ведь если ничего не перепутал, восстанавливать здравницу мастера послал сам император. Значит, он не чинуша среднего звена, а уважаемый аристократ — быть может, даже министр. Сильно сомневаюсь, что люди подобного толка бросаются во все тяжкие, будто съехавшие от родителей подростки. С моим-то статусом можно развлечься куда более занятными способами, чем надираться до беспамятства. Странно все это. Но интересно. Загадками и тайнами запахло, а уж я поднапрячь мозги никогда не прочь — даром что ли отличник?

Услышав цокот в коридоре, вернулся на кровать и прикрыл колени простыней — как-никак плавал в одних панталонах, и если врачу не привыкать к сраму, то прочим его видеть необязательно. Дверь открылась, первой в лазарет вошла хозяйка, пропустив строгую "учительницу" в очках и даму с пепельно-серой кожей и белыми волосами, одетую в столь фривольное платье, что в таком только на пляже загорать. Из вьющихся локонов тоже торчали острые уши, крупную грудь едва прикрывал лиф из фиолетового шелка в форме лепестков. Вдоль поджарого животика с золотой серьгой в пупке шла узкая полоска, расширяясь на талии в виде набедренной повязки, кое-как прикрывающей лобок и упругий зад. На запястьях и лодыжках в изобилии звенели браслеты с амулетами и драгоценными камнями, а на тончайшем пояске покачивалась серебряная дага без гарды.

Одного лишь взгляда хватило, чтобы в груди кольнуло, а дыхание сперло. Первая мысль — это элитная девушка для утех, местный аналог гейши или конкубины, крайне искусной во всех видах досуга, включая сексуальный. Но все эти побрякушки и странное оружие наводили на иные мысли, к тому же, вряд ли врач позовет на важный совет куртизанку. Готов поспорить, что это — чародейка, ведь если в этом мире есть магия, то защита от нее лишней не будет.

— Привет, — темная (и томная) эльфийка бесцеремонно уселась рядом, закинула ногу на ногу и подперла острый подбородок кулаком. — Говорят, ты чуть не утонул. Бедняжка... далось тебе это море. Поплавать можно и в ванной.

"Со мной" — читалось в стальных глазах, и от этого взгляда сделалось не по себе. Меня обуяла смесь страха и желания, и иначе как чарами это чувство не объяснить.

— Ривер! — "учительница" хлопнула по лежащей на коленях папке. — Сейчас не до твоих шуточек!

— Как прикажешь, ваше величество, — ведьма фыркнула и отвернулась.

Так, уже что-то. Чаще всего в гостиницах подобного рода преобладают женские коллективы. Хостес, портье, горничные, официантки, повара... Да что тут говорить, если в колледже на потоке процентов восемьдесят девчонок. Само собой разумеется, что без интриг и любовных треугольников не обойтись. Курортный роман — он не вчера придуман, а тут еще более пикантная ситуация. Тут у нас не уставшие от семьи и быта менеджеры и бухгалтера, охочие до интрижек и свежей страсти. А очень влиятельные и наверняка не взятые с улицы люди, а я (вернее, мастер Вильям) весьма желанный жених. Быть может, все дело в ревности, муках выбора и подковерной борьбе за статусного и богатого мужа? Если так, то дело гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд — ведь я парень вполне обычный: не мажор, не звезда, не чемпион по боксу, и от избытка женского внимания никогда не страдал. Но практика подсказывает, что и от переизбытка пострадать можно ничуть не меньше.

— После сегодняшнего... — лекарь запнулась, подбирая правильное слово, — происшествия мастер Вильям жалуется на провалы в памяти. Закончить ремонт надо за три луны, иначе достанется всем. Предложения?

— Насколько все серьезно? — спросила брюнетка в очках.

— Сложно сказать. Я по мозгам не очень. Больше по костям и требухе.

— Может, выпишем доктора из столицы?

— Опасно, — врач постучала ноготками по столу. — Пойдут слухи, и вслед за доктором приедут ревизоры. Это место крайне важно для Кассия. Это не просто летняя резиденция, это символ могущества Цеметры. Если уж простая здравница сдержала натиск орочьего флота, то что говорить о настоящих крепостях и цитаделях? Говорят, в этот сезон Кассий приедет не один, а пригласит послов всех народов Союза. Даже думать не хочу, что с нами сделают, если мы оплошаем.

— Ребят... — поднял руки, привлекая внимание. — То есть, девчат. В смысле, уважаемые дамы. Уверен, причин для паники нет. Вы все прекрасно знаете и без меня. И стройка не зачахнет, и дворец не развалится, если я отдохну недельку-другую. Буду внимательно наблюдать за вашей работой, узнавать все самое важное, и вскоре память вернется. Много ли от меня требуется? Ставить печати и подписи?

— Отчитываться перед заказчиком, — "учительница" загнула палец. — Встречаться с поставщиками. Следить за всеми этапами работ. Восстанавливать оборонительную линию. Налаживать морское сообщение. Решать вопросы с местными жителями и соседями.

— Понял, понял... Одна неделя — и все пойдет как по маслу. Если нет — заказывайте докторов, других управляющих, да что хотите делайте. А пока предлагаю не нагнетать и работать в прежнем русле.

— То есть пить, воровать и домогаться до прислуги? — девушка смерила меня уничтожающим взглядом.

— Э...

— Инга, не напоминай, — проворчала врач. — А-то как вспомнит...

— Странно ты разговаривать стал, мастер Вильям, — Ривер провела пальцем по моему плечу.

— Это из-за болезни, — я вздрогнул и выпрямился, точно шпагу проглотивши.

— М... — с намеком мурлыкнула колдунья, но уточнять ничего не стала.

— Ладно, хватит болтать, — брюнетка встала и сунула папку под мышку. — Здравница сама себя не построит. Если через неделю не будет улучшений, что-нибудь придумаем. Все это останется между нами. Если мастер где-то оплошает — сошлемся на несчастный случай. И никаких подробностей.

Ривер лишь пожала плечами — похоже, судьба курортной крепости заботила ее в какую угодно очередь, но только не в первую.

— Луис? — девушка вопросительно уставилась на эльфийку.

— Хорошо, — врач встала и кивнула. — Я согласна, но с одним условием — мастер Вильям будет приходить на осмотр каждый вечер.

— Мастер Вильям? — теперь три пары глаз уставились уже на меня.

— Да. Договорились.

* * *

— Меня зовут Инга, — сказала "учительница", когда мы вышли из лекарни.

— Помню, — я закутался в простыню на манер римской тоги, чтобы никого не смущать — мало ли, какие тут царят нравы.

— Прекрасно, — с холодной издевкой прозвучало в ответ. — Прогресс налицо — быть может, все и обойдется. Я ваша помощница и секретарь. В мои обязанности входят делопроизводство, почта, подготовка встреч и прочие бумажные дела.

Мы покинули крыло и приблизились к центральному зданию — рабочие у входа, в большинстве кряжистые и бородатые, занимались установкой мраморной колоннады. С одной стороны, красивый декор, с другой — готовая основа для баррикады, чтобы не дать врагу пробиться к воротам. Присмотревшись, заметил сквозные отверстия на потолке, через которые очень удобно и стрелять, и лить раскаленное масло. С виду дворец, а по сути замок.

— Императорские покои, — Инга указала на мраморную "бочку" и пошла дальше. — А это — крыло для прислуги.

Кажется, это здание возвели и отделали в первую очередь — никакого мусора, лесов и непрерывного строительного шума. У входа матово блестел большой письменный стол, за ним тянулся длинный коридор с двумя рядами комнат. Оценив мягкость красного ковра, поднялся на второй этаж — здесь дверей уже было поменьше, а в конце виднелись массивные створки.

За ними скрывался просторный кабинет с узкими окнами-бойницами и парой шкафов от пола до потолка позади заваленного гроссбухами и прочими векселями рабочего места. Здесь же стояла накрытая сетчатым балдахином кровать, а подле нее чернел зев камина с поленницей поодаль. Убранство поражало роскошью, подтверждая самые смелые предположения. Да с таким количеством золота, мрамора и красного дерева хоть сейчас в Кремль.

— Это вам поможет, — Инга взяла с полки тяжелый томик в кожаном переплете и положила на стол. — Если что-нибудь понадобится — вот звонок, — она сжала в пальцах золотистый шнурок, выходящий сбоку стола. — Вашу горничную зовут Амелин. Шеф-повара — Франческо Фаулье...

— Секунду, — плюхнулся в глубокое, похожее на трон кресло и окунул перо в янтарную чернильницу. — Запишу.

— Заведующий хозяйством — Барко, — как заводная тараторила секретарша. — Начальник стражи — майор Генри Норманн. Это он, между прочим, вас спас.

— Поставил галочку, — буркнул под нос, пытаясь попутно понять, почему и как пишу незнакомой вязью, будто на родном языке. При подселении души такое иногда случается. Что-то остается — например, мышечная память или базовые навыки, вроде речи, а что-то полностью замещается чужеродным сознанием. В теории, само собой. Вряд ли кто-то проверял это на практике... хотя, если уж попал я — заурядный и ничем не примечательный парень, то откуда нам знать, что книги о попаданцах — это вымысел, а не автобиографии.

— Но заметила вас первой Нэй — разносчица при кухне. С остальными вы уже знакомы.

— Не совсем, — по привычке сунул кончик пера в рот и чуть скривился от щекотки. — Вы — помощница. Луис — лекарь. А Ривер — кто она?

— Чародейка, — и без того строгая и хмурая девушка стала еще мрачнее. — Но все зовут ее не иначе, как ведьмой.

— Серьезная охрана. И солдаты, и маг.

— Не просто солдаты, а имперские гвардейцы, — Инга поправила мизинцем очки и мечтательно взглянула на потолок. — Лучшие из лучших. И на то есть причины.

— Правда? Какие?

— Прошу меня простить, — она встала и поклонилась — учтиво, но не слишком низко. — Много дел. Книга перед вами — журнал. Вроде судового, только гостиничный. Там есть все необходимое. Советую и вам завести дневник. Говорят, помогает при расстройствах памяти.

— Благодарю, — привстал, провожая гостью, и лишь оставшись наедине, развалился в кресле и с превеликим удовольствием почесал яйца.

Что же, ситуация сложная, опасная, но далеко не критичная. Три луны хватит с лихвой, чтобы навести тут порядок — главное, не пить, не бегать за юбками и не ввязываться в сомнительные авантюры. Читать умею, язык понимаю, рассудок в порядке — а большего пока и не надо. Освою полезные книги, разберусь в раскладе сил, выясню, что почем и сдам этот чертов курорт в срок. А когда вернусь в столицу с деньгами и почетом, мне откроются все двери — в том числе и в башни ученых и колдунов (или где они тут живут). И кто-нибудь наверняка расскажет да подскажет, как попасть в родной мир. Ведь вполне могло случиться так, что мастер Вильям теперь занял мое тело и спасся так же, как спасся я, хотя и был на волоске от смерти. Я проведу ритуал, вновь свяжу наши души и верну все вспять. Быть может, даже успею на море в августе.

Желудок уныло заурчал. Когда я ел в последний раз? Работа работой, а без обеда гор не свернешь. Пошарив по шкафам, выбрал серые брюки, свободную светлую рубашку и легкие сандалии — для здешней жары самое то. Принарядившись, дернул за шнурок, и меньше минуты спустя услышал в коридоре частые шажки. Постучавшись, в кабинет вошла высокая девушка в строгом черном платье в пол, кружевном переднике и накрахмаленном чепчике на собранных в тугую косу золотистых волосах. Амелин сложила руки на животе и поклонилась чуть ли не в пояс, при том смущенно тупя взор и не смея на меня смотреть. Она показалась затравленной и забитой рабыней, хотя с виду здравница ничуть не походила на концлагерь. Впрочем, то, что в этом омуте полно чертей я понял, еще не столкнувшись ни с одним из них.

— Звали, мастер Вильям?

— Принеси поесть, пожалуйста.

До чего же красивая девчонка. Ей бы в театре играть, а не прислуживать всяким алкоголикам. Интересно, почему она здесь? Если брать за основу канон, эльфы — гордые, надменные и свободолюбивые создания. И гнуть спину перед человеком... нонсенс. Но прямо в лоб лучше не спрашивать, не хватало еще оскорбить чьи-либо чувства.

— Чего изволите? — ее голос был смирен, певуч и печален.

— Так... Жареное мясо — на выбор шефа. Овощной салат. Побольше фруктов. И чего-нибудь холодного запить.

— Что-нибудь еще?

Тебя, моя сладкая. И не жарко в таком платье ходить? Сняла бы, освежилась...

Я тряхнул головой, отгоняя странные, явно чужие мысли. Нет, мне, конечно, всего девятнадцать, а новая тушка всего лет на десять старше, и гормоны еще никуда не делись, но как-то прежде не замечал, что смотрю на девушек, как на безвольные дырки. Видимо, подарочки из подсознания — мозги-то все-таки чужие, кто знает, что там осталось после хозяина. Разум разумом, душа душой, а биохимию и нейронные связи никто не отменял. И выпить захотелось, причем не привычного пива, а чего покрепче... Так, держи себя в руках.

— Все.

— Хорошо, — эльфийка вновь отвесила поклон и удалилась.

А я пододвинул книгу с золотым тиснением в виде кальмара и открыл первую страницу. В ресторанах еду готовят долго, и чтобы отвлечься от голода, приступил к изучению исторических справок. И на первой же странице меня ждало такое заглавие:

Журнал здравницы "Праведный кальмар" — летней резиденции и любимого места отдыха его императорского величества Кассия Третьего.

"Праведный кальмар"... кто бы мог подумать. После того, как Толкин ввел в моду названия типа "Гарцующего пони" почти все авторы фэнтези так или иначе пытались его перещеголять, придумывая то "Косые переулки", то "Ржавых драконов", но "Праведный кальмар" — это что-то с чем-то. К счастью, столь своеобразный словесный конструкт объяснялся на следующем же листе.

Если оставить восторженные эпитеты и рьяные восхваления, то когда императору (тогда еще принцу) Кассию стукнуло пятнадцать, отец подарил ему востроносый быстроходный шлюп красы и грации великих. И будущий владетель Цеметры тут же отправился кататься на нем с прислугой и товарищами, но вдруг как по волшебству налетел шторм и унес кораблик в дальние дали. Долго скитался принц вдали от дома и наверняка бы погиб, но не сдался, а дал отпор злому року. Умело направляя шлюп на волны, Кассий справился с бурей и оказался на самой южной оконечности своих земель, у берегов позабытого богами полуострова.

Казалось бы, берег близко, а с ним и спасение, но неприятности только начинались. На горизонте мелькнул черный парус — шлюп заметили пираты и бросились наперерез, будто знали, какая добыча их ждет. А у кораблика принца не было пушек, а у него самого и свиты — оружия. И закончилось бы все неминуемым пленом или смертью, если бы из пучины не поднялся огромный кальмар, потревоженный криками с поверхности. И оказалось чудище меж двух кораблей, и долго думало, на кого же напасть первым. Но тут с небес спустился вестник божий и указал чудищу подводному правильный путь. И напал кальмар на пиратов, и поломал их корабль, а шлюп принца благополучно добрался до укромной бухты.

Но шторм так сильно потрепал паруса, что об обратной дороге не могло идти и речи. Кассий послал в столицу гонцов, а сам вместе со слугами и друзьями разобрал кораблик и построил из досок и мачт укрытие, ибо места тут дикие, неизведанные и малозаселенные. Но за несколько недель ни один зверь или лиходей не потревожил выживших, зато рыба и прочие дары вод сами так и прыгали в сети да садки, и горе-мореходы отъелись, отдохнули от мирских забот и в целом отлично провели время. И когда Кассий взошел на престол, то вернулся и построил на месте крохотного форта укрепленную здравницу, где отдыхал каждое лето и нарушил обычай лишь во время войны. И в честь внемлющего богам животного получила крепость свое название.

Меж тем ведомая черным шаманом орочья орда подошла к границам Цеметры, и Кассию пришлось заключить Союз с малыми народцами — эльфами и гномами. Вместе им удалось отбить вторжение, но оставшиеся без присмотра южные рубежи превратились в настоящую пиратскую вольницу. Разбойники обнаглели настолько, что сбились во флот о тридесять кораблей и пошли рейдом вдоль побережья. Но путь им преградила небольшая, но прекрасно снаряженная крепостица. Три дня и три ночи длился бой, и много славных мужей полегло, и много поганых лоханей потонуло, но отступили пираты и по сей день козней никому не чинили. Здравница же сильно пострадала от пушечного обстрела, и Кассий немедля отправил для ремонта Вильяма Стрейна — фортификационных дел мастера.

— Мастер-фортификатор... — я откинулся на спинку и закрыл лицо ладонями. — Черт, это вам не простой отельер. Ну да ладно, что-нибудь придумаю. Перенаём — практика известная. Найду какого-нибудь рукастого гнома, отсыплю часть гонорара — он стены и построит. Вопрос в другом — почему с виду плевая работа до сих пор не сдвинулась с места.

Я углубился в дневник, но на первых страницах нашел лишь счета-фактуры, выписки из гроссбухов, накладные, декларации и прочий бумажный мусор. Кто кому чего должен, какие материалы и почем закуплены, когда и кем будут поставлены... Рутина — пусть Инга этим занимается. Она, судя по ее поведению, только с документами и дружит. А вот последние записи вызвали сперва крайний интерес, а затем такое волнение, что волосы на затылке зашевелились.

343-й день стройки. Рабочий провалился в казематы. Отправленный на поиски отряд гвардейцев все обыскал, но никого не нашел.

345 д.с. Рабочие сообщили о странном свечении на западной стене, будто кто-то бродил с фонарем по боевому ходу. Часовые, дежурившие в ту ночь, ничего не видели.

350 д.с. Трое рабочих рано утром отправились порыбачить. В полдень лодку прибило к берегу. Садки полны рыбы. Рабочих не нашли.

370 д.с. Пропали караванщики, везущие мрамор. Дорога пролегает через лес, и Генри подозревает разбойников. Но груз нетронут, все цело. Генри думает, напавшие не знали, что в телегах камни, ведь их накрыли парусиной. Возможно, однако лиходеи наверняка забрали бы лошадей, а скотину никто не тронул.

380 д.с. Служку послали в погреб за соленьями. Вскоре нашли мертвой в дальнем углу, за бочками. После осмотра Луис сказала, что следов насилия нет.

И так далее, и тому подобное. Чертовщина... Неудивительно, что пришлось нанять чародейку. Надо будет поболтать с ней на эту тему — узнать экспертное мнение. Либо тут реально завелись бесы, либо кто-то очень умело маскирует диверсии. Чем народ темнее, тем суевернее, и если о здравнице пойдет дурная молва, здесь просто никто не захочет работать. Можно, конечно, выписать из ближайшей части солдат или найти рабов, но на все это уйдет время и деньги, да и заказчик наверняка поинтересуется, что за ужас творится на любимой даче.

Между этими тревожащими заметками шли и обычные записи — вообще журнал вели каждый день, и последняя дата означала четырехсотый день стройки. Если у этой планеты схожие параметры с Землей, то получается чуть больше года, и происшествия начались на самом ответственном этапе, когда деваться уже некуда — все, финишная прямая, а впереди дедлайн, и если его запороть, то dead станет вполне себе настоящим. Неудивительно, что Вильям начал спиваться, чувствуя, что дальше будет только хуже...

Вдруг стало холодно, причем мороз шел изнутри, покрывая инеем сердце, сдавливая легкие и впиваясь в кожу мириадами острых иголочек. Никогда не верил во всяких призраков и НЛО, увлекался научпопом, разоблачениями лжеученых и считал себя человеком рациональным и здравомыслящим. Но мистике нет места на Земле, а здесь, похоже, это обыденное дело, иначе как объяснить мое появление? А что если наш обмен душами — тоже проявление неведомой, паранормальной, но однозначно враждебной силы? И поняв, что пакость не удалась, диверсанты возьмутся за меня с утроенной силой.

Чтобы не примерзнуть к креслу, достал из шкафа чистый блокнот, чувствуя себя Джеком Торренсом в проклятом отеле. По всем правилам детектива, убийца должен находиться прямо на месте преступления. Вряд ли несчастные случаи можно подстраивать, сидя за сто верст, хотя черт знает, на что способна магия... Но волшбество ли это — или ловкость рук и коварство ума? Пока неясно, но и развешивать ярлыки и назначать подозреваемых в первый же день никто не собирался. Просто написал знакомые имена на отдельных листах с тремя дополнениями: приметы, мотив, улики. Для начала предстоит побольше узнать о прислуге и охране, кто как живет, о чем мечтает и каких скелетов запрятал по шкафам. И неплохо бы найти подробную карту здравницы, а то, судя по записям, тут и казематы какие-то есть, и подземелья, и мало ли что еще.

В дверь осторожно постучали.

— Кто? — ладонь сама собой легла на рукоять перочинного ножика, хотя такой мелочью и крысу с трудом одолеешь. Но иного оружия на глаза не попалось, и это надлежит исправить в ближайшее время. Хоть фехтовать и не умею, но с полуторником на поясе всяко спокойнее, чем без него, а с пистолетом так и вовсе шик.

— Амелин. Обед готов.

— А... — я расслабился и с облегчением выдохнул, но руку с ножа не убрал. — Входи.

Горничная поставила на свободное место овальный поднос с блюдами и бутылкой охлажденного вина. Интересно, сильно ли местные растения отличаются от земных. Скорее всего сильно, ведь дома и человека остался всего один вид. А как ни крути, как ни выворачивай, а по канону и эльфы, и гномы, а иногда даже орки — это отдельные ветви рода людского. Потому что основополагающий фактор видовой принадлежности — возможность скрещивания и успешного рождения потомства. Лисица никогда не понесет от кошки, зато зебра от лошади или собака от волка — запросто. И раз уж эволюция привела к столь великому разнообразию разумных существ, то глупо надеяться встретить тут картошку или горошек.

На тарелке с отбивной лежали небольшие — с грецкий орех — печеные картофелины и щедрая горка гороха. А в вазочке для фруктов блестели капельками сиропа бананы, виноград и апельсины. Ну, или нечто, очень на них похожее. Да какая разница — тело местное, метаболизм тоже, и раз Вильям ел все это, то и я не отравлюсь.

Или отравлюсь...

Я замер с занесенной над снедью двузубой вилкой и судорожно сглотнул. Нет, местная пища меня точно не убьет, но с одним лишь исключением — если в нее нарочно не подсыпали отравы. Возможно ли такое? Глупый вопрос — история отравлений тянется с первой поганки вплоть до наших дней.

— Слушай, ты сейчас не сильно занята?

— Нет, мастер. Что-то не так?

— Здесь слишком много, — отодвинул поднос на край стола. — Поможешь?

Не то чтобы хотел сгубить беднягу, но если она в сговоре с поваром (или же действует в одиночку), то попытается отказаться от такого предложения всеми правдами и неправдами. Если же ей станет плохо, то вся вина лежит на шефе... как его там, Франческо? Вроде бы это женское имя, ну да ладно — Луис вообще мужское. Все шиворот-навыворот в этой сказочной империи, но легкой дороги никто и не обещал.

— Но у вас только один прибор... — Амелин опустила голову и часто задышала, а на острых скулах проступил бледный румянец. Попалась?

— Ничего страшного, — разрезал отбивную на дюжину кусочков. — Тебе вилку, мне — нож.

Лезвие узкое и тонкое, почти как у стилета, и я без труда сделал канопе из мяса и картошки. Девушка же стыдливо села на краешек кресла для гостей и медленно положила порцию в рот. И по жадному взгляду и блеску на порозовевших губах стало понятно, что только страх и правила этикета не дают горничной накинуться на угощение и смести все за один присест.

— Не стесняйся, — барским жестом обвел поднос острием. — Чем вас вообще кормят?

— Кашей и хлебом с оливковым маслом.

— И все? — игристое вино зажурчало по бокалам.

— По праздникам подают вареную птицу и бульон. Раньше мы ходили в лес за медом, орехами и грибами. Ловили рыбу и креветок. Но сейчас стараемся не покидать стены без острой нужды. Особенно ночью.

— Люди пропадают?

Эльфийка кивнула.

— Да. Хотя прежде эти места были тихи и спокойны, как море в штиль.

— И что же изменилось? — пузырьки приятно покалывали язык, но налегать не стал, понимая, что у людей и эльфов может быть разный обмен веществ. Как и устойчивость к одним и тем же ядам.

— Даже не знаю, стоит ли говорить...

— Будь любезна, раз начала.

— Не сочтите за грубость, но люди говорят, будто здравница проклята.

— Неужели? — нахмурился, хотя после выпитого улыбка так и лезла до ушей. — И кем же?

— У императора много врагов, — горничная перешла на шепот, точно сам Кассий мог ее услышать. — Но большинство думает, что во всем виноват дух орочьего шамана. По слухам, когда огненный меч пронзил черное сердце, старый колдун поклялся, что очень скоро убийца лишится самого дорогого. А уж вы-то знаете, как повелитель любит это место.

— Интересная версия, — машинально нарисовал смайлик с пятаком и рогами и написал над ним "шаман?". — А если отбросить все легенды, слухи, домыслы и спуститься с небес на землю — кто из местных может мне пакостить? Кто спит и видит, чтобы мастеру Вильяму сняли голову на дворцовой площади?

Амелин замялась перед ответом, и тут сгустившуюся тишину прорезал нарастающий цокот подбитых сапожек. Луис рывком распахнула дверь и с порога приказала горничной убираться (в переносном смысле). Как только эльфийка ушла, лекарь переставила поднос на подоконник и уперлась кулаками в освободившееся место, ничуть не волнуясь, что в такой позе и с настолько расстегнутой рубашкой собеседник увидит куда больше, чем положено. И я заметил, что прекрасную во всех отношениях грудь украшали два шрама: левую — небольшой, округлый, чуть больше монеты, а правую — длинный и тонкий, словно продолжение отметины на лице. Врач что, тоже воевала с орками? Причем в первых рядах?

— Знаете, я очень долго ломала голову насчет вашей амнезии. Мне триста сорок лет, двести из которых я практикующий целитель. И никогда прежде не встречала людей, потерявших память из-за перегрева или перепоя. Потому что для такого недуга нужна совсем иная причина.

Она сунула руку за пазуху и бросила на стол дохлую крысу.

— Я же ел... — проворчал, с ужасом глядя на скрюченный трупик, выглядящий так, словно его попытались выжать, как мокрое белье.

— Теперь будете есть только то, что дам я. Полчаса назад эта крыса еще бегала в погребе. Но потом я угостила ее вином из бутылки, которую вы оставили на пляже.

Серия 2. Эхо былого

— Знаете, — Луис шагала перед столом, скрестив руки на груди и коснувшись большим пальцем подбородка, — раньше я не верила в местные слухи. Считала, что у страха глаза велики, а все несчастные случаи легко объяснить халатностью и разгильдяйством. Но теперь все в корне изменилось. Не знаю, как сошлись звезды, но вам невероятно повезло отделаться лишь амнезией. Я провела испытания не только на крысе и с вероятностью девяносто семь процентов в вино подсыпали смесь беладонны и мандрагоры, а этот яд за час свалит кита.

— Кстати, о крысе, — покосился на вздувшийся уродливый трупик, источающий приторный запашок. Не гниения, а чего-то химического, мерзкого, противоестественного.

— Поэтому, — эльфийка пропустила слова мимо острых ушей, — с этого самого дня вам следует позаботиться о собственной безопасности. Без охраны не выходить даже в туалет — это раз. Ничего не есть и не пить без моего ведома, даже если это фрукт на дереве или вода в роднике — это два. Ривер будет дежурить подле вас круглосуточно — это три.

— Круглосуточно? — нахмурился.

— Именно. Предатель, кем бы он ни был, боится действовать в открытую. Иначе просто застрелил бы вас на прогулке или пронзил мечом. Даже момент отправления выбран не случайно. Утонуть в океане — значит, пропасть с концом. Тело не успеет опуститься на дно, как его сожрут акулы или другие падальщики. Если же хищников поблизости не окажется, за дело возьмутся крабы. Так или иначе, мертвеца уже не найдут и ничего не докажут. Выпил, перегрелся — вот сердце и встало.

— Разумный ход. Несчастный случай — это и близко не убийство. Поохают, поахают и пришлют нового отельера. Но вот вопрос — враг хочет ослабить крепость или избавиться лично от меня?

— Станет яснее, когда вернется память... — Луис замерла, обдумывая следующие слова, и все же отважилась: — Могу быть с вами откровенной?

Конечно, детка. Чем откровеннее — тем лучше.

Снова тряхнул головой, прежде чем ответил:

— Да, разумеется.

— Если вы и впрямь все забыли, то сказанное покажется оскорблением, однако я ни в коем случае не хочу...

— Говори, — поднял ладонь, успокаивая разволновавшегося лекаря. — Обещаю, последствий не будет.

Говорят, попаданчество — литературный мусор и фаст-фуд для ума, но где бы еще я набрался бы таких выражений? Последствий не будет... за такие разговорчики в колледже в лучшем случае покрутили бы пальцем у виска, а здесь вычурный, пафосный и псевдоблагородный словарный запас помогал лучше отыгрывать роль чванливого министра.

— По слухам, вы... вели себя не самым подобающим образом. Особенно с прислугой. Подробностей, увы, не знаю. Возможно, кто-то решил отомстить. Но это лишь одна из множества версий.

О чем-то таком думал и я — далеко не факт, что убить меня решили влиятельные недруги, иностранные шпионы или тайная ложа. Не исключено, что мастер Вильям кому-то так нагадил в душу, что тем самым подписал себе смертный приговор. Но пока не узнаю все детали, это лишь гадание на заварке.

— Как бы то ни было, советую не сидеть взаперти круглые сутки. Это вредно и для здоровья, и для стройки. Если рабочие не будут видеть управляющего, сплетни польются, как из ведра. К тому же, на виду у всех предатель не отважится напасть. Так что смотрите по сторонам, не ходите без охраны, но старайтесь соблюдать привычный распорядок.

Хотел поблагодарить за дельные советы, но тут в дверь постучали. Если это продолжится с такой же частотой, я начну вздрагивать от любого стука, как от выстрела над ухом. Бесит...

— Солнце, ты закончила? — томно проворковала темная эльфийка. — Пора делиться.

— Ей можно доверять? — кивнул на створки.

— Думаю, да, — Луис поморщилась. — Ее прислал сам император.

Когда врач проходила мимо, чародейка звонко шлепнула ее по заднице и с ехидством усмехнулась в ответ на грозный взор. Помимо пресловутого платья Ривер водрузила на макушку столь широкую шляпку, что сомбреро рядом с ней — как оладик на фоне блина. Поддерживая грудь левым предплечьем, девушка держала в правой крохотную — с наперсток — трубку на длинном и тонком, как соломина, мундштуке. Дым из темных, почти черных губ пах смолой и жженой хвоей, и больше напоминал благовония, чем табак. Соблазнительно покачивая бедрами, ведьма обошла кабинет по дуге, окурив все, до чего дотянулась, после чего села напротив.

— Злых чар нет, — подмигнула она. — Но если захочешь, проведу для верности пару ритуалов.

— Только чур без пентаграмм из куриной крови и вот этого вот всего. И часа не прошло, а крыса уже завонялась... Черт! — ударил кулаком по столу так, что трупик подпрыгнул. — Просил же забрать эту дрянь.

— Чего сразу дрянь? — Ривер наигранно надулась и провела ладонью над тельцем. Крыса тут же дернулась, засучила лапками и перевернулась на живот.

— Епт! — отпрянул, чуть не завалив кресло. — Изгони отсюда эту ересь!

— Епт? — с подозрением повторила девушка, поглаживая крысу указательным пальцем от ушей и до хвоста. — Это на корском? Или орочьем?

— Это на... — сглотнул, чувствуя, что подошел к опасной черте. Вернее, меня туда затолкали силой. — Неважно. Лучше скажи — власти знают, что ты некромантией балуешься?

— Некромантией? — она приподняла брови. — Просто безобидный трюк.

Перевел взгляд на грызуна — тот лежал в той же позе и выглядел таким же скрюченным, как и раньше. Магия иллюзий? Дурман? Гипноз? Кто знает, на что способна эта дамочка... За Луис судить не возьмусь, но лично я бы ей не доверял, даже если Кассий лично привел бы ее за ручку.

— Не такой уж и безобидный. До приступа довести можно, — опустился на сиденье, держа руку на груди. — Больше чтобы таких фокусов не видел. По крайней мере, без моей просьбы.

— Как пожелаешь, котик. Но если что, я умею многое.

— Например, — несмотря на явную попытку меня охмурить, ощутил не возбуждение, а подсознательный страх, который пульсировал, как сирена: опасность, опасность, опасность. Но почему-то снова и снова поддерживал разговор вместо того, чтобы отправить эту стерву куда подальше.

— Например, я чую ложь.

Ведьма ничтоже сумняшеся пересела мне на колени, а когда я возмущенно открыл рот, выдула туда струйку терпкого дыма. Голова закружилась, мышцы обмякли и тело перестало слушаться, точно я заснул, хотя находился при том в сознании. Произошедшее напугало так, что не сразу догадался позвать на помощь. Впрочем, как вскоре выяснилось, говорить я мог лишь шепотом.

— Что ты творишь... — прошипел, таращась в насмешливые и одновременно злые глаза цвета свежего пепла.

— Ты соврал о том, что потерял память, — колдунья наклонилось так низко, что пряное дыхание обдуло щеку. — И лучше бы тебе сказать все, как есть, потому что способов добыть правду я знаю куда больше, чем поз в постели. А за триста сорок лет я перепробовала многое. Очень многое.

Несмотря на паралич, меня легонько тряхнуло. Кассий прислал не просто мага для защиты от темных чар. Он прислал и ревизора, и дознавателя, и инквизитора в одном флаконе. Флаконе, при взгляде на который в последнюю очередь подумаешь о той беде, что в нем притаилась. И прямо сейчас мной займутся по полной программе. И будут колоть без всякой жалости, пока не выдам все, как на духу. А высоким болевым порогом никогда не хвастал и пыткам, хвала богам, не подвергался, поэтому черт знает, надолго ли хватит выдержки. Но если раскроюсь, или убьют на месте, или (вероятнее всего) повезут в столицу для более глубокого "изучения".

— Повторяю вопрос, красавчик — кто ты такой?

Так, без паники. Ривер — этакий живой детектор лжи. А любой, даже самый продвинутый аппарат можно обмануть, если самому верить в то, что говоришь. И никакого повышенного пульса, учащенного дыхания и обильного потоотделения. Убеди себя в собственной правоте — и убедишь в ней кого угодно. Но на деле все не так просто, как на словах. Для пущей убедительности нужно полностью вжиться в образ, прежде чем начинать игру. И как бы повел себя уважаемый министр фортификации, когда с ним сотворили бы подобное безобразие? Уж точно не стал бы блеять и заискивать, а показал бы присущую истинным дворянам смелость и настойчивость.

— Что ты себе позволяешь, ведьма? — медленно процедил, глядя ей строго в глаза. При том ничем не выдал беспокойства и растерянности, потому что был по-настоящему возмущен такой наглостью. Хотя, признаться честно, полулежащая на мне красотка вызывала не только возмущение. — Одно письмо Кассию — и тебя вздернут на дыбе.

— Кассий далеко, — она вновь пустила дым, и в глотку словно затолкали пластилиновый ком. Я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, чувствуя, как в легкие вливается расплавленный свинец. — А я близко. Так что давай не усложнять друг другу жизнь.

А жизни той оставалось всего ничего. Я оказался прав — после неудавшегося отравления враг перешел к прямым действиям. Смерть от чар разгадает и подтвердит лишь другой колдун, а их, похоже, не так уж много. Пока пошлют за ним, пока приедет, пока разберутся с новым отельером — сезон точно будет сорван. И самое паршивое — все варианты вели к гибели: относительно быстрой и отсроченной.

— Кто ты? — шепнула ведьма на ухо, и я шумно втянул воздух.

— Вильям Стрейн, мастер-фортификатор! — выпалил как на исповеди, не чуя ни капельки фальши в голосе, потому что сказал правду — но не о себе, а о теле, которое занял. И это должно сработать! Это не может не сработать! Я убедил себя, значит, поверят и другие...

— Ложь, — холод коснулся виска, и голову пронзила такая боль, словно в макушку вколотили сверло с палец толщиной.

Но пытка только началась — сверло пришло в движение, медленно вкручиваясь сначала в череп. Челюсти сперва заныли, а затем заболели так, словно все зубы превратились в зубы мудрости — причем с кариесом и пульпитом. Если в первые секунды еще различал, что именно болит, то затем голову точно сунули в тиски и начали медленно сдавливать. Хрустела и трескалась стиснутая эмаль, рот наполнялся кровью, а глаза защипало от слез, несмотря на сжатые до радужных пятен веки.

— Нечто подобное испытывает человек, когда ему стреляют в голову, — прошипела мучительница. — Только я замедлила пролет пули в тысячу раз. И могу продолжать эту боль часами. Так что искренне советую в третий раз сказать правду: кто ты?

И я ответил как есть:

— Друг.

Она хмыкнула и отстранилась, и в тот же миг боль утихла, а телу вернулась подвижность.

— Прошу прощения за свои действия, мастер Стрейн, — без иронии произнесла колдунья и низко поклонилась, прижав шляпу к груди. — Суровое время требует суровых решений. Я обязана удостовериться, что ты — не предатель. Но если хочешь меня наказать, я приму любую участь.

— Хочу — не то слово, — сплюнул и повел затекшими плечами, чувствуя покалывание в конечностях.

Обида жгла душу немилосердно, так и подмывая кликнуть стражу и запереть мегеру в подвале — желательно, навсегда. Без еды, воды и одежды, наедине с холодом, сыростью и ее любимыми крысами. По три раза в день бить плетьми и водить через строй со шпицрутенами, пока все дерьмо из башки не выветрится... Сука. Но разумом понимал, что Ривер действительно можно доверять, и она полностью на моей стороне. Вернее, на стороне императора, но в нашем случае это одно и то же. Будь она заговорщицей — убила бы сразу, а не устраивала допросы с пристрастием. Возможно, ведьма — мой единственный союзник, и лишаться его из-за мимолетной жажды мести — глупый и недальновидный поступок. Но как же мечтал ответить ей хоть чем-нибудь, чтоб знала, каково это — мучить людей.

— Будет тебе наказание. Прямо сейчас.

— Тогда я готова, — эльфийка опустилась на колени, склонила голову и смиренно закрыла глаза.

Подался вперед, кряхтя и постанывая, как старый дед, и дал ей щелбан — причем не сдерживаясь, от души. Она вздрогнула, отшатнулась, и я впервые увидел на змеином лице неподдельное удивление. И не успел насладиться хоть и шатким, но все же триумфом, как в кабинет вошла Инга.

— Мастер, что у вас за шу... — секретарь осеклась, заметив выглядывающую из-под стола светло-серую макушку. Вопреки ожиданиям, Инга не покраснела, не опустила очи долу, а скрежетнула зубами и процедила: — Прошу прощения.

После чего вышла, не громко, но подчеркнуто захлопнув створку. Удивительно — меньше чем за десять минут предо мной извинились целых две девушки, да такие, какие в прежней жизни вряд ли бы на меня взглянули.

— Зануда, — Ривер поморщилась и села на стол, чуть не придавив задницей дневник. Закинув ногу на ногу, откинулась назад, уперлась ладонью в зеленое сукно и сладко затянулась.

— Да, она чересчур строгая.

— Я не про Ингу, — эльфийка усмехнулась и протянула босую ногу так, что пальцы замерли в сантиметре от моей промежности. — А про тебя. Тоже мне наказание. Мог бы выпороть ремнем. Или хотя бы отшлепать.

— Странно, — не позволил себе смутиться, помня, что играю не с котенком, а с тигрицей. — Думал, ты хочешь только причинять боль.

— А чего хочешь ты? — ведьма взглянула свысока и облизнула край губ — тот, где держала трубку.

— Я хочу есть. Но Луис запретила питаться чем попало.

— Боится яда? — к Ривер вернулась привычное томное ехидство. — Правильно делает. Но со мной тебе нечего бояться. Пошли в беседку на пляже — там поймают и зажарят рыбу прямо при нас. Ну а если и это сочтешь недостаточным, я немножко поколдую.

* * *

Вечерело, а после заката у воды будет прохладно. Пока искал в гардеробе подходящий по фасону пиджак, нашел крепкую трость с рукоятью в виде обвившего деревяшку кальмара. Увесистая штука, причем из чистой стали — с учетом заостренного и прилаженного под прямым углом тела моллюска, это не просто красивый аксессуар, а самый настоящий клевец. Таким по черепу дать — и треснет, как кокос, а орудовать дубиной много ума не надо. К тому же, трости — это крайне удобно и чертовски стильно, жаль, что на Земле они не в моде.

На выходе из кабинета Ривер взяла меня под руку, и я не придал этому жесту особого смысла — дворяне раньше только так и ходили. Зато сидящая за стойкой Инга наверняка придала — нет, я не почувствовал спиной жгучий взгляд, но тихий и размеренный скрип пера вдруг стал таким, словно секретарь решила прорезать гроссбух насквозь.

Стук молотков и скрежет пил затих — рабочие собирались вдоль стен у костров, отдыхая после тяжелого дня. Переборы лютней, пение, задорные крики и смех придавали здравнице еще больше сходства с полноценным курортом, на который я так рвался попасть. Быть может, именно мое желание и привело сюда? Кто знает, но веселье и спокойствие — лишь мнимость, а в тенях притаилась неведомая угроза, и даже близость волшебницы не избавляла от мурашек. И как она только не мерзнет в своем платье? Спрашивать не стал и предлагать свой пиджак тоже — остатки обиды все еще копошились на задворках подсознания. Ривер — не подруга, а надзиратель, и относиться к ней должно соответственно, коли шея дорога.

Миновав площадку перед дворцом, мы углубились в лабиринт, и вот здесь страх нахлынул с новой силой. Ни фонарей, ни факелов вдоль дороги не поставили — то ли руки не дошли, то ли не посчитали нужным, и в окружении живых изгородей тьма сгустилась до почти полной непроглядности. Я шел по звездам на багряном небе, и уже не стучал тростью, а держал за середину, точно палицу.

— Котик, ты такой напряженный, — ведьма огладила бицепс. — Мышцы — что камень. Не бойся, я рядом.

— Нужно больше света, — сказал в большей мере сам себе.

— Свет будет мешать тем, для кого этот лабиринт построили, — с намеком ответила спутница.

Собрался уже возразить, как вдруг кусты затрещали и на брусчатку с громким "ха-а-а-а!" шагнул широченный силуэт и протянул к нам медвежьи лапищи. И тогда я на собственной шкуре (а точнее, психике) испытал, что такое вьетнамский флэшбек. Темнота, парк, запах алкоголя, внезапный прыжок прямо под ноги — все в точности повторило недавние события, когда на меня напала и почти убила шайка городских гоблинов. По нервам скользнул ток, тело сжалось, но не от страха, а для удара. Схватив трость двумя руками, кинулся на ублюдка, но тот с легкостью перехватил оружие и отвел в сторону.

— Мастер Вильям! — громыхнул знакомый бас. — Авось не признали?

— Лорд Генри... — я с облегчением выдохнул и отступил, вставь вровень с осклабившейся чародейкой. — Чего ж вы так кидаетесь.

— Прошу простить! — номер три за вечер. — Виноват. У нас нынче строгий приказ — от вас ни на шаг. Так что ежели захотите помахать чем-то поострее палки — с радостью составлю компанию.

— Премного благодарен, — меня все еще легонько знобило. — Тренировки не помешают. А мы как раз идем в беседку.

— Тогда я с вами, — Норманн дружески (или панибратски?) похлопал промеж лопаток и спрятал большие пальцы за широким кушаком, из-за которого крест-накрест торчали ножны абордажной сабли и кобура длинноствольного пистолета. — Понимаю, что вам с леди охота побыть наедине, но приказ есть приказ.

— Надеюсь, хоть в спальне караул не выставите? — спросила колдунья, и здоровяк запрокинул курчавую голову и загоготал, как пушечная канонада.

— Ну что вы, как можно. В спальне — нет, а у дверей — обязательно.

Беседка стояла на сваях недалеко от пляжа. Деревянные колонны, дощатый пол, никаких стен, тесаная крыша с отверстием посередине, а под ним окруженный плетеными креслами очаг. Рядом протянулся сваленный из камней волнолом, подле него чернел недостроенный причал — совсем небольшой, для рыбацких лодок и прогулочных яхт. По руинам орудийной батареи бродили гвардейцы с факелами, а самые отважные из работяг развели костры у воды и ловили всякую мелочь бреднями.

Уже ступив на скрипучие доски, заметил, что беседка не пуста. Откинувшись на кресле и широко раскрыв рот, там спала девушка лет восемнадцати. Невысокая, щуплая с медно-рыжими, почти красными волосами. Спереди они обрамляли конопатое лицо двумя длинными острыми локонами, а на затылке собирались в тугой, обтянутый белой лентой хвост. Коричневая юбочка до колен, простецкий корсаж с передником под маленькой грудью и просторная блузка с открытыми плечами выдавали в хозяйке служку — возможно, разносчицу. Видать, бедняга так умаялась за день, что даже шаги ее не разбудили. И только когда Генри грохнул кулаком по окружавшему очаг столу, девчонка встрепенулась и открыла глаза — зеленый и голубой.

— Ой-ой, — пискнула она и принялась протирать тряпкой стол. — Гости пришли, а тут не прибрано. Виновата-виновата! Простите, пожалуйста!

— Эх, Нэй-Нэй, — по-отечески проворчал рыцарь. — Все никак за ум не возьмешься. Пора бы мастеру тебя проучить.

— Сегодня прощаю, — ответил с улыбкой (а про себя добавил — всех) и пододвинул свободное кресло к очагу.

— Спасибо огромное! Как ваше здоровьишко? Поправляетесь? Я как увидела вас в воде — думала, помру со страху, — затараторила мелкая.

— Вот сорока, — хохотнул Генри. — Принеси-ка мне мяса и пива, да разведи костер поскорей. Вроде купальная пора скоро, а ночи зябкие — жуть!

Как только разносчица ушла, Ривер поманила одного из ловцов, и тот при нас почистил пару крупных — в две ладони — рыбин и дюжину креветок. Тут вернулась Нэй, неся под мышкой охапку дров, а в свободной руке сразу четыре железных кружки с откидными крышками. Поставив пиво перед нами, выстроила поленца шалашиком, но как ни чиркала кресалом, так и не сумела разжечь костер. Ведьма посоветовала попробовать еще раз, и на пятой попытке едва заметно повела пальцами, и пламя вспыхнуло чуть ли не до крыши.

— О, другое дело! — Генри расправил усы и поднял кружку. — Ну, за победу!

Я с опаской покосился на колдунью, та медленно кивнула — мол, можно, под мою ответственность. Напиток был густым, сытным и пах свежим хлебом — такого у нас в магазине не купишь. Когда дрова чуть прогорели, Нэй уложила их кочергой в один слой и накрыла чугунной решеткой, где минуту спустя зашипели дары моря.

— Что-нибудь еще, дамы и господа? — девчонка чуть наклонилась и свела руки за спиной.

— Где мое мясо?! Ты что, опять забыла?

— Ой-ой... — на загорелом, почти смуглом лице проступил румянец. — Уже бегу!

— Везет ей, — рыцарь взял голыми руками полусырую рыбу и с хрустом перекусил хребет. — Ветер в башке всегда попутный.

И захохотал, скаля крупные и на удивление белые зубы.

— Вы сегодня прямо пират, — Ривер подалась вперед и провела пальцем по ободку кружки. — Так и не скажешь, что воевали на суше.

— Воевал, — Норманн с горечью махнул рукой. — Какая там война. Я сломал спину на турнире, а когда оправился, орков уже погнали со всех рубежей. Тьфу!

— И все же, вы отличились в боях.

— В бою! В одном — зато каком, ха! Мы с Кассием первыми пошли на штурм гуляй-города зеленокожих. Я спас императора пару раз, за что и получил титул и почетный отдых в этой славной дыре. Но вот увидите — мы уедем отсюда вместе. И встанем плечом к плечу не в одной славной драке, ибо велика Цеметра, а врагов у нее еще больше! Ну, вздрогнем!

После плотного ужина и пива меня разморил сон, но чисто из уважения вытерпел еще час, слушая ратные байки майора. Нэй то и дело носилась от кухни к беседке, то подбрасывая дров, то обновляя напиток. Когда же полная луна расчертила волны серебряной стрелой, я встал и вежливо откланялся. Собрав недоеденные угощения на решетке гриля, пододвинул к ним почти полную кружку и поймал разносчицу за острый локоток. Девушка вздрогнула, выронила поднос, и полкило меди приземлились мне прямо на пальцы. Хорошо еще, что плашмя, а не ребром, и обошлось без переломов.

— Боги, Нэй! — буркнул Генри. — Ты что, решила убить мастера?!

— Простите! — рыжая подняла блюдо и отшатнулась к столу, прикрывшись блестящим овалом, как щитом.

В разноцветных глазах застыл такой ужас, что всколыхнувшийся гнев вмиг испарился. Поднос отразил пламя костра, и я во всех подробностях разглядел слегка чумазую мордашку. На левых скуле и виске виднелись косые шрамики в ноготь длиной — слишком широкие и неровные, чтобы остаться после лезвия. Направление и размер отметин сразу навели на нужные мысли. Покосившись на свою правую руку, заметил бледный след на загорелом мизинце. Раньше там было кольцо или перстень, но то ли Вильям снял его перед недавним заплывом, то ли потерял, пока барахтался в океане. Так или иначе, пощечины и затрещины с таким украшением запросто могли повредить нежную девичью кожу, а значит, мастер не скупился служке на науку. А служка, в свою очередь, устав от унижений и побоев могла подсыпать яд в вино, к которому имеет прямой и бесконтрольный доступ. Но откуда простой официантке знать сложную формулу двухкомпонентной отравы, которую даже опытный лекарь разгадала не с первого раза. Очевидно, мелкая с кем-то в сговоре, но с кем? Завтра же стоит познакомиться с шеф-поваром.

— Вильям? — Ривер приобняла за плечо и с тревогой заглянула в лицо. — Все в порядке?

— А... да, — улыбнулся и взял трость, собираясь уйти, но Нэй отпрянула так, что чуть не перевернула стул. — Не бойся. Это тебе, — кивнул на остатки трапезы. — Угощайся — заслужила.

После чего сунул дубинку подмышку, подставил ведьме руку и зашагал к дворцу.

* * *

Обратный путь понравился куда больше — вдоль дороги ходили гвардейцы с факелами, и я уже не ожидал нападения из-за каждого угла. За столом секретаря горела толстенная — в руку — свеча, но сама Инга уже ушла спать. Мы взяли тройные подсвечники с полки у двери и зажгли каждый свой, но, несмотря на обилие света, коридор показался настоящей черной дырой, ведущей в никуда, а пляска теней от лестничной балюстрады напрягала до мурашек.

— Так что насчет ритуала? — Ривер привалилась спиной к створкам.

— А это долго? — дико хотелось спать, а пляски с бубном и заунывные песнопения будут только мешать. К тому же, чародейка остановилась в соседней комнате, а гвардейцы вот-вот займут посты — как-нибудь справимся.

— Ну-у-у... — острый ноготок скользнул по пуговицам рубашки. — Смотря какое заклинание выберешь. Некоторые можно колдовать хоть до утра.

— Тогда давай потом, — с трудом сдержал зевок. — На ногах еле стою.

— Что ж, ладно, — с тонкой ноткой разочарования прозвучало в ответ. — Если передумаешь — зови... друг.

Она хмыкнула, провела ладонью по отросшей щетине и скрылась за дверью. Я же заперся, поставил подсвечник на стол и открыл дневник.

Генри Норманн, командир стражи

Приметы: Огромный, громкий, усатый. Дрался с императором в решающем бою. Спас Кассия, получил рыцарский титул и почетный отдых. Любит воевать, мечтает повторить. Много пьет, мало пьянеет. Добродушный, но воинственный. Не склонен к жестокости. Хорошо относится к Нэй (и неудивительно, она же ему пиво подает).

Мотив: ???

Улики: —

Нэй, разносчица

Приметы: Гетерохромия. Шрамы на виске и скуле (возможно) от ударов рукой. Огненно-рыжая, загорелая, много веснушек. Неуклюжая, веселая, симпатичная. Девушка-огонек.

Мотив: Побои и унижения. Уточнить.

Улики: Косвенные.

Вот и первый подозреваемый, но белых пятен еще слишком много. И разгадывать их на пьяную сонную голову — лишь навредить расследованию. Поэтому разделся, задул свечу и лег на мягчайшую перину, словно созданную с учетом размеров и веса тела. Набитый пухом шелк облегал уставшие члены, будто пена, и я засопел, едва коснувшись подушки. Но все же не забыл положить рядышком трость — так, на всякий случай.

Как же в здравнице тихо, даже волны — и те успокоились. Ни ревущих под окном машин, ни пьяных воплей, ни топочущих соседей сверху, ни иных прелестей жизни в панельке на окраине. Только легкий бриз шелестел в кустах, да пели вдали сверчки. Необычно, непривычно, но как же здорово — отдых, которого так давно не хватало. Завтра надо обязательно искупаться, с охраной не страшно. Представил ведьму в купальнике и заснул с улыбкой, чтобы вскоре проснуться от странных щелчков снаружи.

Назойливый монотонный звук вгрызался в мозг как ледокол, ломая и разгоняя крепкий сон. Я открыл глаза, пытаясь понять, кто и где щелкает. Луна была столь ярка, что без труда разглядел все в комнате, но посторонних не заметил. Покрепче сжав импровизированное оружие, подошел к окну — прямо на крыльцах сидела троица работяг и развлекалась игрой, чем-то напоминающей нарды. Нашли, блин, место и время.

— Эй! — постучал кальмаром в ставню. — Спать не мешайте!

Мужики закивали косматыми головами и оставили камешки в покое, но с крылец не ушли. Ну и черт с ними, так даже спокойнее. И когда уже отвернулся, сердце тревожно екнуло — что-то подозрительное уловил не то боковым зрением, не то подсознанием. Почему они не разожгли костер? Разве удобно играть в зубыком лунном свете? Почему остались в рубахах и парусиновых штанах, несмотря на ночную прохладу? И куда подевались гвардейцы с факелами? И что за туман окутал живой лабиринт? А может, просто показалось?

Снова протиснулся в узкую бойницу, но мужики уже ушли, оставив за собой широкие темные пятна. Это вода с них натекла? Или кровь? Опять бесовщина началась, надо срочно будить Ривер. Обернулся, готовясь побыстрее покинуть кабинет, и чуть не обомлел, увидев пред собой высокую фигуру в длинном белом платье и с распущенными волосами. Черные как смоль локоны падали на плечи и лицо, придавая незнакомке сходства с Ханако — девочкой из колодца. Призрак держала на вытянутой руке пятигранный стеклянный фонарь, вот только огарок внутри источал тусклое бледное сияние, словно болотная гнилушка.

— Убирайся! — направил на нечисть навершие трости, надеясь, что железо столь же опасно для потусторонних тварей, как и в "Сверхъестественном". — Сгинь!

Фигура не шелохнулась, и я уже начал судорожно вспоминать хоть какую-нибудь молитву, как вдруг услышал знакомый голос.

— Мастер Вильям, что случилось?

— Инга? — прищурился и лишь тогда узнал секретаря. — Как вы сюда попали? Почему вы нарядились, как привидение?

— У меня ключи от всех дверей, — она развела руки и осмотрела себя. — А что мне еще надеть перед сном? Или прикажете спать в униформе, очках и с прической?

— А... ну да, — черт, это вовсе не призрачный балахон, а полупрозрачная ночная рубашка. А с распущенными волосами "учительница" очень даже ничего. — Но почему тогда свеча так странно горит?

— И правда... — Инга поднесла фонарь к лицу. — Необычно...

— Извините за бестактность, но могу я вас потрогать?

— Что, простите? — испуг и волнение сменились привычной надменной строгостью, подделать которую не смог бы и самый искусный дух. Но зрение — весьма обманчивое чувство, поэтому требовалась дополнительная проверка.

— Хочу убедиться на все сто, что вы не призрак. Призраки же бестелесны, правильно? А если вы из плоти и крови, значит, угрозы точно нет.

— Логично, — без особого удовольствия признала помощница и протянула палец. — Трогайте.

Потыкал ее тростью, будто сапер-новичок — старую мину: провел по предплечью, коленке и животу — все осязаемо, упруго и вполне материально.

— Убедились? — процедила девушка. — Или вам еще что-нибудь показать?

— Этого хватит, — приблизился и коснулся стекла фонаря — холодное, как лед, хотя за такое время должно было потеплеть. — Не знаю, что тут творится, но надо срочно найти Ривер.

— Я думала о том же, — она опустила руку и запахнула накидку, спрятав волнительно трепещущее декольте с родинкой у ложбинки. — Но вы кричали, били в ставню, вот и поспешила сразу к вам...

— А стражу не видели? Генри же обещал выставить часовых у двери.

— Нет, — девушка судорожно сглотнула и заозиралась по сторонам. — Может, забыл?

— Сомневаюсь... — проворчал, постепенно догадываясь, куда нас занесло. — Держитесь рядом и не бегите, чтобы ни случилось. Нам нельзя разделяться.

Она кивнула, и вне напускного бессердечия мне открылась обычная живая девушка — весьма миловидная без очков и бублика на затылке — которая боялась всего непонятного так же, как и любой другой человек. Но зачем тогда строить из себя стерву и недотрогу? Показная жесткость — будто иголки у ежа, и у такого поведения наверняка есть причины. Но это все потом, сначала надо понять, как выбраться из западни.

— Ривер! — без стука и спроса толкнул дверь — на экивоки нет времени, ситуация критическая.

Но в спальне никого не оказалось. Нет, мы не застали разруху, запустение и клочья паутины по углам — комната выглядела вполне жилой: вещи в шкафах, всякие склянки на туалетном столике, фиолетовое платье на спинке стула. Но хозяйка куда-то бесследно исчезла.

— Может, в уборную вышла? — сдавленно прошептала спутница.

— Вряд ли, — перепуганная красотка позади стала лучшим лекарством от страха, и на смену ужасу пришло желание поскорее разгадать эту тайну.

— И что нам делать?

Для начала — одеться. Несмотря на эротичный лунный свет, томную тишину и кружевную ночнушку, обстановка была далека от интимной. Поэтому накинул сорочку, абы как застегнул брюки и сказал:

— Надо найти кого-нибудь еще, а то вся усадьба точно вымерла.

— Генри нам поможет. Вперед, в кордегардию!

Призыв прозвучал, как сигнал к атаке, и секретарь галопом понеслась к лестнице, забыв обо всех предостережениях. Мне осталось лишь бежать следом и держать палку наготове, но бородачи испарились с крыльца, а больше никого на глаза не попалось. Вообще.

Мы обогнули дворец и устремились на север — к воротам. И если участок до пляжа более-менее облагородили, то противоположная сторона представляла собой одну большую стройку. Приходилось петлять около штабелей досок, огибать пилорамы, перепрыгивать колотые блоки и ведра с раствором. Ветер колыхал просторные шатры из парусины, где жили рабочие, но никто не вышел отлить, не всхрапнул, не подбросил дров в затухший костер. Все исчезли, кроме нас. Как? Почему? Неясно.

По грязной грунтовой дороге добрались до высоких ворот, подпертых бревнами, точно при осаде. Слева к стене прижалась двухэтажная каменная казарма, справа — склад стройматериалов и небольшая кузница.

— Генри! — взвизгнула Инга, сложив ладони рупором. — Мастер Барко!

Схватил ее за плечо и повернул к себе — возможно, излишне резко, но истерику стоило подавить в зародыше, и без нее проблем хватало.

— Успокойся, — прошипел в лицо, посчитав, что время для выканья и расшаркиваний прошло. Чай, не бал и не деловая встреча.

— Где все? — в округлившихся глазах блеснул страх. — Где они?

— Там же, где и всегда, — строго, но спокойно произнес в ответ. — Правильный вопрос: где мы?

— Что... что вы такое городите?

— Инга, мне и самому это край как не нравится. Но ради всех, блин, богов — не мешай и не лезь на рожон.

— Вы... — секретарь явно хотела устроить отповедь по всем правилам, но вдруг ее внимание привлекло нечто за моей спиной. — Смотрите — факел!

Обернулся — и правда, около узкого пролома в двухстах шагах от нас мерцал огонек — круглый, ровный и призрачный, как и огарок в фонаре. Свечения едва хватало, чтобы вырвать из мрака вытянувшийся по струнке силуэт гвардейца. И не успел я слова молвить, как девушка помчала к нему, размахивая руками и зовя на помощь. Похоже, она на радостях готовилась броситься парню на шею, но по счастью догнал ее раньше, схватил за талию и остановил.

— Да что вы такое делаете?! Пустите! — Инга попыталась освободиться, извиваясь, точно змея в тисках. — Стража! Стража!

Воин шагнул к нам — бледный, тощий, с запавшими глазами и здоровенной — кулак пролезет — дырой в груди. Судя по размеру, стреляли не иначе как из фальконета, и с таким ранением бедолага не прожил бы и минуты, и уж точно не стоял бы на часах у бреши в стене. Но это ничуть не помешало ему захромать прямо к нам, хрипя и протягивая скрюченные пальцы.

Инга завизжала на всю округу и обмякла. Попытался взять ее на руки, но наступил на подол и рухнул рядом, потратив на возню и без того скупую фору. Мертвец (зомби, призрак, неважно) неумолимо надвигался, а бросить девушку на растерзание я не мог — не по-мужски это. К тому же, враг не пытался вытащить висящий на ремне палаш, и фехтовальный поединок мне не грозил. Чуть присев, со всей силы рубанул тростью в незащищенную шею, и острое тельце кальмара вонзилось в плоть по самые бриллиантовые глазки. Раздался звук, точно в раскаленное масло щедро плеснули воды. Гвардеец взвыл, схватился за свежую рану и попятился, а я в тот же миг закинул Ингу на плечо и потрусил в сторону дворца.

Запер двери на засов, усадил помощницу за ее рабочий стол и легонько похлопал по щекам. Ресницы затрепетали, Инга резко и глубоко вдохнула и открыла глаза.

— Что это было? Такая дыра в груди, но он шел... Как?

— Черная магия, — хмыкнул, не найдя более вменяемую причину.

— Ну да... — она достала из выдвижного ящика хрустальный шкалик с чем-то крепким и янтарным и плеснула на полногтя в граненый стакан. — Вас, похоже, тоже околдовали.

— С чего вдруг? — и эта что ли догадалась? Ривер хотя бы ведьма и имперский дознаватель, а тут простая секретарша. Будто на лбу все написано.

— Стрейн, которого я знала, повел бы себя совсем иначе.

— И как же?

— Похоже, до утра нам не дожить, — Инга опрокинула стакан и поморщилась. — Так что скажу, как думаю: вы бы забились под кровать, только пятки бы торчали. И уж точно не бросились бы на ожившего мертвеца с одной лишь тростью.

— А что, мне часто приходилось драться с нежитью?

Вопрос, казалось, застал спутницу врасплох. Она взглянула с неприкрытым любопытством и пожала плечиками.

— Нет. Наверное...

— Ну вот. Суровые времена требуют суровых решений.

Инга вяло улыбнулась.

— И давай, не кисни. Доживем мы до утра, никуда не денемся.

— Занятно вы порой выражаетесь. От солдатни понабрались?

— В том числе, — не стал рушить придуманную за меня легенду.

С берега донеслись приглушенные крики и звон стали — похоже, у причала началось небольшое сражение, вот только кого с кем?

— Помощь пришла! — девушка вскочила и сцепила пальцы у груди.

Я не разделял ее энтузиазма, но проверить стоило. Но после первого же шага к двери спутница окликнула меня и прошептала:

— Надо вооружиться.

В каморке под лестницей оказался целый склад, где изящные шпаги соседствовали с зазубренными топорами, а покрытые гравировкой мушкеты — с примитивными луками. Нет, это был не арсенал, а самый настоящий музей — частная коллекция мастера Вильяма, где каждый экземпляр снабжался подробным описанием. Вот это — алебарда степного воеводы, это — кинжал дикарей с далеких островов, а это — пистолет, из которого застрелился пиратский адмирал вместо того, чтобы сдаться в плен окружившей его имперской флотилии. И пока у меня разбегались глаза от развешанного по стенам разнообразия, Инга успела зарядить нам по пистолету и надеть портупею с укороченной и облегченной шпагой.

Я же выбрал рапиру — достаточно длинную, чтобы держать всяких упырей на расстоянии, и увесистую, чтобы в случае нужды раскроить башку. Перекинув ремень через грудь, взял фонарь и первым окунулся в соленую прохладу ночи. Без происшествий добравшись до берега, мы стали свидетелями странной и пугающей схватки: гвардейцы в кирасах и шлемах дрались с оборванцами в потертом грязном тряпье. И те и другие выглядели так, словно их только что отрыли из братской могилы — изрубленные, окровавленные, посеченные картечью. Кто без руки, кто с простреленной насквозь головой, у кого гроздьями свисали кишки из распоротых животов.

Но никто, казалось, не чувствовал боли, а то и вовсе не замечал увечий. Сталь высекала искры, мушкеты глухо лаяли, но не было в этой схватке ни победителей, ни проигравших. Не было — и быть не могло. Но вот лязг и рев пронзил тонкий колокольный звон, и как я не вглядывался, так и не смог понять, откуда именно доносится звук. Стеклянная трель лилась сразу отовсюду, со всех сторон и направлений, и все до единого услышали ее и обернули изуродованные лица к океану. А там, строго посреди лунной дорожки приближался белый — точно из мрамора — корабль с косыми парусами. И как ни вглядывался, так и не заметил ни на палубе, ни на мачтах ни одного матроса. И нет, это не корабль-призрак. Это — корабль для призраков.

— Наконец-то прибыл... — прошептала девушка в простеньком платьице и как завороженная пошла к воде, не обратив на нас никакого внимания.

— Дождались... — крякнул коренастый мужичок с плеткой за поясом, ведя за собой бригаду крепких парней.

— Боги! — Инга повисла у меня на руке. — Что это?

Мертвые брели отовсюду. В основном солдаты от стен — не меньше сотни, они выступали прямо из темноты и шли к берегу, где сияющий неоном прибой омывал струпья и шрамы. Попадались и рабочие — с проломленными головами, раздавленными ребрами и следами тяжелых инфекций. Мелькали тут и там женщины — пожилые, изможденные непосильным трудом, и совсем молоденькие, с кровью на запястьях и въевшимися в шею бороздами. Перед нами нестройными потоками протекала вся история "Праведного кальмара" — от краеугольного камня и до сих дней. И очень скоро мы станем ее частью, если не найдем способ обратить все вспять.

— Вильям! — секретарь дернула за манжету. — Сделай что-нибудь!

Корабль медленно надвигался под раздутыми парусами, хотя я не чуял ни дуновения ветерка. С рассветом (а может и раньше) все неупокоенные души навсегда оставят этот берег. Погибшие под завалами. Пропавшие без вести. Загнувшиеся от невыносимых условий. Покончившие с собой из-за издевок и домогательств. И мне край не хотелось составить им компанию.

— Уходим. Быстро.

На нас корабль не действовал (пока), но остальные призраки не могли отринуть слепящего и столь притягательного сияния. Этот свет манил, как замерзших путников — костер, но мы или находились у самой границы миров, или переступили ее совсем недавно и не успели всей душой возжелать покоя в посмертии. Пока шли, стараясь не смотреть в распахнутые немигающие глаза бредущих навстречу мертвецов, судорожно сводил все ниточки воедино.

Событие, с которого началась вся эта чехарда, произошло ночью, вскоре после того, как я заснул. В противном случае оно не задело бы пришедшую на шум Ингу — девушка просто нашла бы бездыханное тело, а не отправилась в приключение вместе со мной. Но я запер дверь на замок, а дубликат есть только у секретаря. И если отмести версию, что злоумышленник похитил ключи или воспользовался отмычкой, останется последний вариант. Скорее всего, злодей устроил пакость, когда я ушел ужинать в беседку. И у этой дряни есть некое подобие таймера, чтобы навредить мне в момент наивысшей уязвимости, когда все разойдутся по комнатам и крепко заснут. Либо же заговорщик сам включил устройство в нужное время, но что за штука это может быть?

Ставлю последние штаны, что в деле снова замешана магия. Эх, зря не согласился на защитный ритуал, ну да чего теперь сокрушаться — раньше думать надо было... Будь я на месте чародея, то заколдовал бы какую-нибудь неприметную вещицу, превратив в артефакт с нужным набором свойств. С другой стороны, чем сложнее чары, тем дольше их накладывать. Возможно, артефакт создали заранее — в безопасной обстановке и без риска нарваться на свидетелей — и только принесли в кабинет, пока я прохлаждался на пляже. Логично, но как найти эту заразу в чужой комнате?

— Ничего необычного не замечаешь? — обвел тростью интерьер. — Новые книги, посуда, побрякушки?

Инга повертела головой.

— Вроде нет. Но так сразу и не скажешь. А что происходит? Вы что-нибудь поняли?

Понял-то понял, но тебе не скажу, а то опять в обморок грохнешься. Чем же может быть наша грядущая погибель? Нет, если выкарабкаемся — точно возьму несколько уроков у эльфийки. Вот железно. Пусть покажет, как насылают порчу, чертят символы, и какого размера могут быть волшебные прибамбасы. Если враг зашептал булавку или дохлого муравья, то их до скончания времен не найти. А с учетом того, как быстро светлеет небосвод, так долго нас ждать не будут.

Думай, думай, думай... Где эту хрень наверняка не станут искать? В гардеробе? За шкафом? Под половицами? Слишком заметно, слишком долго, слишком шумно... Вряд ли предатель хочет познакомиться с имперскими дознавателями, значит, действовал как можно быстрее — зашел и вышел, одна нога тут, другая — там... Черт...

— Мастер? — прохрипела Инга, прежде чем в бессилье опуститься в кресло.

Проследив за остекленевшим взглядом, заметил проступившие очертания собственной тушки на кровати. Солнце стирало границы миров, и если не вселиться обратно в тело, меня ждет круиз-вояж в один конец. Похоже, до утра нам не дожить. Вы бы забились под кровать, только пятки бы торчали. Что ж, попытка — не пытка. Лег на спину и, оттолкнувшись, скользнул по вощеному паркету под ложе. И почти сразу увидел нарисованный мелом круг, разделенный на пять секторов — и каждый заполняли разные символы, от эльфийской вязи до иероглифов и клинописи. Знак двоился, как изображение в трехмерных фильмах, выдавая свою дуальную природу и принадлежность к обоим мирам. Вот ты и попался, скотина. Облизнул большой палец и с превеликим удовольствием провел через весь знак, после чего мгновенно потерял сознание.

Серия 3. Море волнуется раз

— Доброе утро! — Инга без стука вошла, положила на стол кипу бумаг и рывком распахнула ставни. — Сегодня у вас всего одно, зато очень важное дело. Мастер Барко ожидал пушки еще вчера вечером, но груз до сих пор не прибыл.

Сколько я спал за эту безумную ночь — час? Два? Откинув одеяло, свесил ноги и уронил лицо в ладони — утренний зной нарастал неумолимо, и бьющее в окна солнце слепило, словно лазер.

— И почему вы в одежде? — секретарь поднесла к носу пустую чайную кружку. — Снова пили?

— Ты издеваешься? — простонал, собирая волю в кулак, а мысли — в кучу. Впрочем, ощущение в самом деле как с дичайшего похмелья.

— Нет, — она вздернула подбородок. — Еще нет.

— Мы же вчера ночью...

— Мы? Не знаю, что вам там привиделось в пьяном угаре, но я всю ночь спала, как убитая. И даже дурные сны не разбудили.

Дурные сны... что ж, так даже лучше. Не стоит вообще ничего не объяснять, чем пытаться разжевать такую жесть. Чье-то заклинание вышибло наши души из тел, и мы лишь чудом (и моей прозорливостью) спаслись от неминуемой смерти. Нет, о таком в самом деле полезно забыть, особенно даме со столь сложным характером.

— Доброе утро! — следующей в кабинет шагнула Луис с подносом в руках. — Как самочувствие?

Хотел пожаловаться, но увидев изможденное посеревшее лицо с кругами под глазами, передумал — кому-то, видимо, тоже не спалось. Несмотря на духоту, лекарь накинула на плечи бурый гусарский жакет с золотыми галунами на груди и белой полосой на месте шевронов. Не удивлюсь, если женщина куталась в него вместо одеяла, корпя над склянками и реагентами до полуночи.

— А по мастеру будто не видно, — проворчала помощница.

— Нет, это никуда не годится, — эльфийка бесцеремонно запрокинула мне голову и раздвинула веки. — Скажите "а".

— Ыэавэ...

— Следите за пальцами. Еще один такой фокус — пропишу промывание желудка и укрепляющую клизму. А теперь завтракайте — все проверено и полезно, — на последнее слово сделали особое ударение, точно Инга не знала, что меня пытаются отравить. Эх, если бы только это...

— У вас что, вечеринка? — Ривер громко зевнула и с хрустом потянулась у порога, явившись в полупрозрачной сорочке нараспашку и тонких, словно сотканных из паутины белых трусиках. После чего развалилась на гостевом стуле и взяла с подноса бокал сока. — О, вы уже и закуски принесли. Большое спасибо.

— Это для мастера, — прошипела Луис таким тоном, как если бы злейший враг вырывал еду у раненого солдата. Неужели она сама все приготовила? Черт, да раньше обо мне так заботилась только мама.

— Голодом его заморить решила? — ведьма взяла небольшую пиалу, где колыхалась похожая на овсянку масса. — Тут и ребенку не хватит.

— Я здесь врач, — эльфийка выхватила блюдо и вернула на место. — Мне виднее.

— Посмотри, что ты наделала? — Ривер указала на декольте, посреди которого блестела россыпь густых белых капель. — А если бы я платье надела?

— Если бы — да кабы. Приятного аппетита. Жду вечером на осмотр, — женщина строевым шагом покинула кабинет с гордо поднятой головой. Неужели обиделась?

Колдунья же спокойно смахнула капли пальцем, сунула в рот и блаженно зажмурилась.

— М-м-м, на кокосовом молоке.

Тут уже Инга не выдержала, кашлянула в кулак и пулей вылетела вон, не забыв показательно хлопнуть створкой. Как только шаги стихли, Ривер повернулась ко мне и подмигнула:

— У тебя такой вид, будто призрака увидел. Ну, рассказывай.

— Глянь под кроватью, — пересел за стол, чтобы не мешать.

Темная опустилась на четвереньки и скользнула бюстом по дощечкам пола, выпятив попу так, что у меня набатом застучало в висках.

— Видишь? — спросил, отвернувшись к окну.

— Вижу, что горничной надо всыпать плетей. Одна пыль да паутина. Ты знаешь, какого размера тут пауки? С мою задницу.

— Да ну. Таких больших не бывает.

Какое-то время ведьма молчала, и я забеспокоился, как бы меня не прокляли за дерзость, но затем из-под кровати раздался звук, похожий на сдавленный чих, сменившийся коротким гортанным хохотом.

— Неплохо-неплохо, котик. Но я все еще ничего не нашла. Если же тебе нравится на меня глазеть — просто попроси, а не заставляй барахтаться в грязи.

— Перевернись. Символ сверху.

Послышались ворчание, шелест и стук.

— О-ля-ля... — Ривер присвистнула. — Кандирские руны, заранские строгги, давлианская вязь, забытый язык маршанаров и утерянный лингвар секлоров. Это не какой-то там маг-самоучка. Это очень древние знания и высочайшее мастерство. Знаешь, — она встала и оттряхнула волосы, — иди по своим делам, а я все-таки проведу пару ритуалов. И больше о таких фокусах можешь не беспокоиться.

— Тогда так и поступим, — взял верхнюю папку из принесенных бумаг и, держа у пояса, зашагал к выходу. — Большое спасибо.

— Не так быстро, дружок-пирожок, — колдунья заступила дорогу и положила руки мне на плечи, как перед медленным танцем. — Мои услуги стоят недешево.

— Услуги? — нахмурился от такой наглости. — Тебя император послал — он и заплатит.

— Император — жадина, — ехидна воровато огляделась и высунула кончик языка. — Только тс-с-с. И я не наемница, а госслужащая — нам вообще гроши перепадают.

— Скажи Инге — пусть даст, сколько нужно.

— А кто сказал, что речь о золоте? — сальная улыбка стала еще шире.

— И что же тебе нужно?

— Ну-у-у... — девушка подняла глаза к потолку, обдумывая ответ. — Для начала — небольшой благодарственный поцелуй.

— Да? — осклабился, чувствуя закипающую смесь азарта и злости. — На моей малой родине говорят: утром деньги — вечером стулья. В переводе: сначала работа — потом оплата. И то если заказчик будет доволен.

— Зануда.

— Привыкай, — легонько щелкнул ее по носу и высвободился из объятий.

Если девушка соблазняет парня — это норма. Если красивая девушка соблазняет обычного парня — это странно. Если красивая девушка соблазняет властного и богатого смотрителя стратегически-важного объекта — это подозрительно и наводит на определенные мысли. Возможно, Ривер прикинулась доброй подружкой лишь для того, чтобы втереться в доверие, собрать побольше компромата и с гарантией упечь меня в застенки. А может, я просто не жил жизнью влиятельного богатея, не привык к доступным и роскошным леди и выдумываю всякое... Но как говорится, если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят.

— Можно? — постучавшись, заглянул в лазарет — совсем как пациент без очереди, которому только спросить.

Луис сидела за столом и заполняла медкарту — совсем как врач в районной поликлинике. На койке рядом сутулился раздетый до пояса бородач, угрюмо ковыряя мозоли на ладонях. При моем появлении рабочий тут же вскочил и склонил голову.

— Здравжелаю, мастер Стрейн.

— Сиди, сиди, — вопросительно взглянул на лекаря, та подняла палец — обожди минутку.

— Не беспокойся, Митко, — перо оставило на листе размашистую подпись — столь же красивую, как и эльфийка. — Запор — это не смертельно. В местном климате понос куда как страшнее. Попьешь эти травки — и все пройдет.

— Благодарствую, сударыня, — мужик спрятал склянку в карман и натянул замызганную парусиновую рубаху. — Храни вас боги.

— Взаимно. Ну, — косо взглянула на меня, — чего изволите?

— Да вот решил перекусить, — прошептал, сев рядом и облокотившись на стол. — Но сам идти к шефу побаиваюсь. Пойдешь со мной? Так, для подстраховки.

— А чем вас мой завтрак не устроил? — с холодом и едва уловимым раздражением прозвучало в ответ.

— Во-первых, его отжа... забрала Ривер. Во-вторых, хочу познакомиться с этим вашим Франческо. Надо ли говорить, как легко и просто он мог отравить вино?

— Хм... — она покачала зажатое меж пальцев перо. — Ладно.

Врач оставила китель на стуле, сунула левую руку в карман и направилась к выходу. В ее движениях, поступи, осанке без труда проглядывалась военная выправка, а боевые шрамы лишь подтверждали догадку.

— Тоже дрались с орками? — спросил, поравнявшись со спутницей.

— Нет. Я военврач. Мое оружие — не меч, а скальпель. И почти всю войну провела в тыловых госпиталях.

— Это тоже важный труд.

Луис замолчала, явно не желая продолжать эту тему. Настаивать не стал — зачем ворошить былое и вспоминать всякие ужасы, когда на улице столь шикарная погода, что даже скрежет пил и стук долота слышатся райскими трелями. Налетевший бриз согнал душное марево, косматые облака прикрыли от палящих лучей, и я чувствовал небывало воодушевление, несмотря на все передряги и таящуюся кругом опасность. Конечно, куда лучше роль простого отдыхающего — лежишь на шезлонге, попиваешь коктейли, любуешься морем и красотками в купальниках. Но сражения с нечистью и поиск убийц придают полусонному безделью столь необходимых азарта и драйва. Все не так уж плохо — по крайней мере, пока выхожу из всех ловушек победителем.

Ресторан (а точнее — кухня и дюжина круглых столиков) находился во временной пристройке позади гостевого крыла. После ремонта его, скорее всего, перенесут внутрь, облагородят и подготовят для трапез послов, министров и прочих уважаемых подданных. Пока же здесь ели и гвардейцы, и строители, и заезжие караванщики, но редко — как правило, после получки. Поутру внутри вообще никого не было за исключением храпящего в углу воина — не то приставленного для охраны, не то просто перебравшего с вечера.

О нашем визите возвестил колокольчик над дверью (невольно вздрогнул, вспомнив ночного звонаря), и тут же из кухни донесся надменный голосок — настолько манерный, что рядом с ним Руби Род — эталон мужественной брутальности.

— Кого там черти принесли в такую рань? Нэй! Нэй!! Ты что, заснула? — послышались шлепки полотенцем и недовольное бормотание. — Вот же бестолковая девка. И почто хозяин тебя только держит?

Цокая туфлями с набойками, в общий зал вырулил невысокий тощий джентльмен в облегающей рубахе, ярко-красной жилетке и клетчатых штанах. Первым делом отметил прическу — такую редко встретишь и в самом гламурном клубе. Справа черные как смоль волосы постригли коротко, а длинные — до ушей — слева завили в некий гибрид курчавой челки и широченного казацкого чуба, полностью закрывающего глаз. Тонкие усики, крупный нос и крупные передние зубы придавали шефу сходства с крысой — тощей, жеманной и писклявой.

— Божечки! — повар вмиг сменил гнев на милость. — Мастер Стрейн! Леди Лирион! — Фаулье поклонился и чмокнул женщине руку. — Какими судьбами? Вот уж не ждал вас в столь ранний час! Прошу сюда, за самый лучший столик для самых почетных гостей! Нэй!! — тон вновь стал скрежещущим и мерзким. — Неси наше лучшее ви...

— Не стоит, — с улыбкой поднял руку, хотя сам словно глыбу льда проглотил. — Просто дайте меню.

— Сию секунду! — он поклонился еще ниже, тряхнув кудрявым чубом. — Ради вас хоть сам надену фартук! Не представляете, как приятно обслуживать благородных господ, а не всякое отрепье!

Франческо с ненавистью взглянул на храпящего солдата и удалился, виляя задом.

— Говорят, столица портит людей, — Луис хмыкнула, глядя вслед. — Похоже, не врут.

— Он явно не в восторге.

— Еще бы... В Цетусе Фаулье звезда, личный повар императора и владелец самого дорого заведения. А тут приходится стряпать для холопов, терпеть жару, насекомых, пыль и шум. Отгадай загадку — что быстрее всех на свете?

— Ветер? — решил не вдаваться в волновую теорию и выбрал вариант проще и понятней.

— Нет, — женщина коварно улыбнулась. — Франческо, возвращающийся в столицу.

Усмехнулся — причем не только из вежливости и стремления понравиться эльфийке. Но про себя подумал — а может ли ненависть к новой работе стать мотивом? Ведь если убить отельера, здравница не откроется в срок, сезон сорвется, и Кассий отзовет шефа ко двору. Хм... жидко, натянуто, но записать в дневник стоит, ведь настоящий детектив отрабатывает все, даже самые глупые и несостоятельные версии.

— Всем доброго утречка! — Нэй подбежала к нам мелкими шажками, чуть не поскользнувшись на гладких плитах. — Готовы сделать заказ?

— Да, — Луис даже не стала открывать кожаный блокнот с тисненым кальмаром. — Кокосовое молоко, вареную икру и устрицы.

— Ох... — рыжуля погрустнела. — Прошу нас простить, но запасы иссякли. Люди отказываются отплывать далеко от берега, а вблизи вся рыба будто исчезла.

— Тогда только кокосы.

— Сию минуту! — к разносчице вернулся былой задор, словно та обрадовалось, что удалось избежать наказания.

— Плохо... — острые ноготки пустились в пляс на столешнице.

— Что именно?

— Рыба уходит перед штормом. Сильных бурь здесь не бывает, но после всего произошедшего я ничему не удивлюсь.

— Дворец — что замок, и далеко от воды. Справимся.

— Иногда шторм — это не только вода и ветер, — загадочное произнесла спутница, но тут пришла Нэй и опустила на стол поднос с двумя серебряными чашами, похожими на те, из которых едят яйца всмятку.

Только вместо яиц в них лежали кокосы: крупные — с грейпфрут — гладкие и бледно-бежевые. Рядом лежало похожее на штопор сверло с пробковым винтом, толстый нож с лепестковым лезвием и тростниковые трубочки.

— Приятной трапезы! — девчонка расплылась в улыбке и хотела уже уйти, но я осторожно поймал ее за подол. — Что-нибудь еще?

— Нет.

— Ох... Я опять напортачила? Перепутала заказ? Взяла не те приборы? Мастер, простите, я не...

— Тише... — небольшая серебряная монетка с портретом в короне перекочевала из заднего кармана на поднос. — Это тебе. На чай.

— Мне? — она уставилась на подарок так, словно никогда прежде не видела денег. — Спа... сибо. Если что-нибудь нужно...

— Мы позовем.

Луис проверила кокосы: потрясла, обнюхала, взвесила на ладони, прощупала от и до, и только потом просверлила дырочки.

— Потеряли память, но нашли совесть? — спросила, смотря прямо в глаза.

— Вроде того, — ответил, не отводя взгляда. — Я ведь... бил ее?

— Хуже.

На душе заскребли кошки, а живот скрутило. Конечно, никто не спросит с меня за грехи прежнего владельца тела, но все равно стало погано, будто я был соучастником всех его злодеяний. И даже догадываясь о том, что именно сделал Стрейн, все равно уточнил:

— Насколько хуже?

— Совсем ничего не помните?

— Нет.

— Вы вообще не считали Нэй человеком. Веснушки, рыжие волосы и разноцветные глаза казались вам немыслимым уродством, недостойным рода людского. Вы нашли ее в забытой богами деревушке по дороге сюда и купили у умирающей от голода матери за булку хлеба. Нэй показалась вам забавной игрушкой, вроде карликов, что возят с собой циркачи. Вы нарочито заставили ее заниматься тем, к чему она совершенно не привыкла. И заходились в коликах от смеха, когда она спотыкалась и роняла посуду. А потом избивали, как собаку, потехи ради. Можете и меня избить прямо здесь, но скажу прямо — надеюсь, память к вам не вернется. Никогда.

— Блядь... — это был не пересказ печальной судьбы девушки. Это было оглашение эпизода уголовного дела — совсем как на суде.

— Вы в порядке? — без особой заботы спросила Луис — скорее с чисто врачебным безразличием. — Соли дать понюхать?

Я отмахнулся и уставился в окно — есть расхотелось. Может, нет никакого заговора? И никто не хочет вредить здравнице и пакостить императору? Может, мастер Вильям такая мразь, что его каждый второй прикончить хочет? Дерьмо...

— Вот вы где? — в ресторан вошла Инга с новой папкой у груди. — Все прохлаждаетесь? Барко с ума уже сходит из-за пушек.

— Ладно, — вытер и без того чистые руки и бросил салфетку на стол. — Пушки — значит пушки. Без пушек нынче никуда.

Идти к складу днем куда приятнее, несмотря на снующих всюду рабочих и летящие в лицо опилки, стружку и каменную крошку. Если раньше шум и гам малость подбешивали, то в сравнении с призрачной тишиной я осознал всю прелесть этой музыки жизни. Вдоль пробоев в стене возвели строительные леса, закрепили краны и лестницы. Там в основном трудились гномы — сильные кряжистые бородачи тянули канаты, поднимая блоками камни и ведра с раствором, и укладывали в бреши. Люди же большей частью занимались подсобными работами — тесали, пилили, носили. И за всем эти следил лысый старик в закопченных круглых очках и с посеревшей от пыли бородой до пояса. Прораб и завхоз по совместительству вышагивал перед кузницей, сведя руки за спиной, с досады пинал попадавшийся под ноги мусор и ругался под нос.

— Нет, это невыносимо! — бурчал он сам с собой. — Какой смысл ставить батарею без орудий?

— Мастер Барко? — прервал его страдальческие излияния.

— Мастер Вильям! — гном просиял и низко поклонился. — Надеюсь, хоть вы поможете! Сегодня должен прийти караван, а его и на горизонте еще не видно! А дело уж к полудню движется. И как прикажете работать в таких условиях? Я, можно сказать, за идею стараюсь, ради всеобщего блага, а мне раз за разом суют палки в колеса!

— На караван могли напасть? — озвучил мысль, давно жужжащую в мозгу. — Как на предыдущий.

— Что вы, что вы, — старик затряс бородой, выбив пыльное облачко. — То простые булыжники, а тут — артиллерия! Еще и жалование должны прихватить — инкассация, то бишь. Да такой конвой целое войско будет охранять! Какие там разбойники, какая нечисть? Или заплутали где-то, или распутье, или бюрократия эта треклятая... Вы бы послали ребят проверить, а, мастер Вильям? С грамотой какой и наказом отправляться в путь немедленно!

— Грамоту — это можно, — взглянул на Ингу, и та с неохотой кивнула. — А пока грамоту готовят, расскажите-ка о стройке. Как успехи, чего с избытком, чего не хватает.

Мы сели на лавочку поодаль от входа на склад. Прораб предложил фляжку, я вежливо отказался.

— Духа не хватает, ваше благородие. Приуныли работяги, пашут хуже рабов. Смотрите сами: ни песен, ни шуток, ни молодецких окриков — сплошь уныние да безнадега. Будто беду чуют или силу черную — какая уж тут работа. Хоть плетьми бей.

Люди и впрямь выглядели, как на похоронах, хотя к тяжелому изнуряющему труду им явно не привыкать. Осунувшиеся лица говорили о плохом аппетите, впавшие потемневшие глаза — о недосыпе, а побледневшая кожа и проступившие вены — о сильном измождении. И дело явно не в отсутствии лекарств или недостатке провианта — и того, и другого хватит на втрое большую толпу, а тут всего человек двести. Скорее всего, виноват и впрямь страх. В море не поплаваешь — вдруг чудище нападет. Из крепости далеко не уйдешь — особенно после того, как бесследно исчезли караванщики.

— Раньше к нам девчата приходили из окрестных деревень, — Барко пригладил бороду и улыбнулся. — Пирожками угощали, вином... и не только. Работяги сейчас, на смене выглядят растрепанными и грязными, а на выходных их вовсе не узнать. Получают очень неплохо, не каждому солдату столько платят. В общем, женихи видные и при деньгах. Такого в хозяйство любая возьмет. А после того, как чертовщина пошла, так и кончились наши козочки — не резон им по лесам да полям безлюдным шастать. Золото и мужик — хорошо, а жизнь всяко дороже. Оттого, видать, и загрустили все.

Бордель, что ли построить? Ну да — временный прирост морали, а потом эпидемия сифилиса или триппера, которые тут вряд ли еще научились лечить. А чтобы насобирать достаточное количество селянок, придется отправить половину гарнизона. Да и не факт, что мужики приуныли без женской ласки — может, на них порчу навели, вот и чахнут... А вообще, как будущий отельер (а здесь — уже нынешний) я должен грамотно планировать распорядок дня. Главное, чтобы поощрения не возымели обратный эффект, приведя к повальному пьянству и безделью. Так что прежде чем обещать светлое будущее и внедрять реформы, посоветуюсь со знающими людьми. К тому же, дававшие легкую тень облака постепенно сбивались в темнеющую тучу, ветер с моря становился все холоднее, а горизонт пестрел росчерками молний. В такую погоду пару гонцов еще отправить можно, но водить туда-сюда целые толпы — нет, это как-нибудь в другой раз.

* * *

И все же с поисками обоза пришлось повременить: за считанные минуты небо посинело, закапал холодный дождь, а ветер поднялся такой, что гномам пришлось в спешке спускаться с лесов — сдувало даже приземистых коротышей. Гул моря и плеск разбиваемых о камни волн слышались столь отчетливо, словно я стоял на берегу. Рабочие бросились укреплять шатры — обкладывать булыжниками, вбивать новые колья, но если непогода усилится (а она усилится), это поможет не больше, чем соломенный домик от волка. Поэтому приказал Барко не лелеять надежду на лучшее, а поскорее прятать людей во дворце или кордегардии. И поспешил в кабинет, мечтая растопить камин и посидеть у огня, укрывшись одеялом, хотя еще часом ранее такие мысли и в голову бы не пришли. Но море — стихия переменчивая: вот ты таешь от жары, а вот едва стоишь на ногах, пронзаемый четырьмя ветрами.

За время отсутствия кабинет преобразился самым радикальным образом. В него словно запустили толпу малолетних художников с красками и разрешили не сдерживать воображение. Пол, стены и даже потолок покрывали неведомые письмена, завитушки, символы и чертежи, волшебница же заканчивала расписывать подоконник, стоя предо мной в характерной позе.

— Нравится? — спросила, не оборачиваясь.

— Да. Каляки-маляки — тоже.

— Ничего ты не понимаешь в магическом искусстве. Я вложила в защиту все силы, — эльфийка зевнула, будто только проснулась, и сонно покачала головой. — Теперь тебя ни одна порча не тронет. По крайней мере, в этой комнате. А теперь... мне надо отдохнуть...

И без спроса улеглась на мою кровать лицом вниз, чуть прикрыв задницу простыней.

— У тебя своя комната есть, — напомнил на всякий случай, а то вдруг забыла от натуги.

— Далеко, — Ривер поерзала, как кошка в мягкой корзинке. — Не дойду.

— Могу донести.

— А можешь не быть такой злюкой? Я так старалась, а ты гонишь прочь, как помойную крысу.

— Ладно, оставайся.

И чего это я, в самом деле? И так собирался устроиться в кресле, но сперва — огонь. Попытался справиться с кресалом самостоятельно, но ничего не вышло — пришлось звать Амелин. Пока горничная складывала поленца и высекала искры на трут, внимательно разглядывал рисунки. Похожи ли они на ловушку под кроватью? Сложно сказать. С одной стороны, похожи — почти такие же изгибы, линии, завитки. С другой, я видел тот круг совсем недолго, а память далека от фотографической. И если почерки на родном языке еще смогу хоть как-то сличить, потому что прекрасно знаю и алфавит, и прописи, то пытаться разгадать таинственные волшебные руны... Нет, не по уму задачка. И вообще, нужно ли быть колдуном, чтобы накладывать такое заклинания, или достаточно запомнить порядок начертания, а то и вовсе перерисовать под копирку? И все же сомнение мало-помалу капало на сердце, и при взгляде на посапывающую ведьму не шибко-то хотелось кидаться к ней в объятия. Если вкратце: я слишком мало знаю и слишком много доверяю. Однажды это выйдет боком, даже если предатель вообще левый тип, которого никто в глаза не видел.

— Что-нибудь еще, мастер? — эльфийка встала напротив.

— Да, — раздалось из-под балдахина. — Закрой ставни.

После этих слов Амелин резко изменилась в лице. От нежной улыбки не осталось и следа, желваки напухли, а губы сжались в тонкую линию. Горничная всеми силами старалась сохранить самообладание, но заходившая ходуном грудь и трепещущие ноздри выдали волнение с головой. Это что, приступ ревности? А какая ей, собственно, разница, кто спит в моей постели? Вильям вроде бы не женат, хотя справок на этот счет не наводил.

— Все в порядке?

— Да, мастер, — она выполнила просьбу и вытянулась по струнке. — Что-нибудь еще?

— Передай Луис, что я хочу пообедать.

— Подать на двоих? — ледяным тоном отчеканила горничная.

— Да.

— Сию минуту.

И ушла, громко цокая каблучками.

— И не вздумай стирать мои символы, — прорычала Ривер вслед. — Или я нарисую их тебе кнутом на жопе.

— Что это, блин, было? — спросил у волшебницы, но та уже спала. Либо притворялась, что спит. Так или иначе, решил воспользоваться свободной минуткой и дополнить дневник.

А дополнять по сути и нечем. В паззле на тысячу деталей открыт дай бог десяток, и тот разбросан по разным углам. Оправдание есть и весомое: я здесь всего лишь второй день (хотя пережил на целый год), но все равно придется поторапливаться. В конце концов, я не следователь, ведущий рядовое дело — от поимки заговорщика напрямую зависит моя жизнь. И чем дольше тяну и хожу вокруг да около, тем сильнее сжимается круг, за которым — смерть.

Стук капель по крыше тем временем стал громче, и даже закрытые ставни так и норовили слететь с петель и улететь вместе с воющим ветром. Внизу захлопали двери, сквозь шум пробились гулкие голоса — люди прятались от непогоды во дворце. Сложно представить, что испытывали моряки, попадая в такое ненастье в первый раз, да еще и вдали от земли, посреди бескрайних вод.

От размышлений отвлек далекий выстрел. Я встрепенулся и завертел головой — что это, гром? Или кто-то в самом деле стрелял? Просидев с минуту как учуявший добычу сыч, расплылся в кресле и протянул ноги к огню — очевидно, ложная тревога. Наверное, хрустнуло сломанное деревце или упал камень со стены — в такой какофонии черт что разберешь. Но стоило закрыть в полудреме глаза, как звук повторился. Своих ушей явно не хватало для точного определения, поэтому обратился к Ривер — уж эльфийский слух наверняка не подведет.

— Слышала? — легонько потряс ее за плечо. — Что это?

— Гвардейская фузея, — ведьма сонно причмокнула и перевернулась на спину. — Калибр — один и два. Длина ствола — четыре локтя. Устаревшая тяжелая модель с повышенным содержанием углерода в стали. Мера пороха — половина от нормы, солдат явно торопился и часть рассыпал. Первая пуля ушла в молоко, вторая достигла цели. Что-нибудь еще, котик?

— Нет. Большое спасибо, — а про себя подумал, что важную для колдуньи информацию надо передавать исключительно в письменно виде.

Накинув теплый сюртук, спустился на первый этаж, наполненный гулом голосов. Рабочие боязливо жались по углам, а Генри приложил ухо к щели меж входных створок.

— Нет, это точно выстрел! Думаю, со стороны батареи.

— Там осталось несколько ребят, — кивнул дозорный — мужчина с тонкими усиками и грозным взглядом. — Наверное, они спрятались от шторма в пороховом погребе.

— А тот связан с казематами, — добавил напарник — мой ровесник со шрамом ото лба до подбородка.

— А в казематах водится нечисть, — донеслось из толпы, и мужики загудели пуще прежнего.

— Вот и познакомимся, — Норманн хищно оскалился и похлопал по ножнам с абордажной саблей.

— Стойте! — Инга встала рядом с дверью. — Вы не можете уйти! Вас всего трое — а кто защитит мастера Стрейна!

— Да тут целая толпа! — майор обвел ручищей рабочих, но те попятились и опустили головы — драться с чудовищами никто не хотел.

— У них нет оружия! — возмутилась секретарь.

— Зато здесь крепкие стены! А мои люди сейчас черт знает где и дерутся черт знает с чем! И я пойду им на выручку — хоть под трибунал отдайте!

— Генри!

Но здоровяк не слушал — отстранил хрупкую девушку плечом и сорвал засов. И хорошо, что Инга оказалась в стороне — порыв ветра распахнул створки с такой силой, что переломал бы ей все кости. Внутрь тут же хлынул дождь — в прямом смысле как из ведра, но могучая фигура не шелохнулась, лишь тряхнула курчавыми волосами. В общем, мне очень повезло, что наблюдал за спором с лестницы. Командир стражи махнул подчиненным рукой и шагнул навстречу ненастью, пригибаясь и закрывая лицо ладонью. Несмотря на буйство стихии, помощницу так разозлила выходка майора, что она бросилась за ним, и ругань с угрозами утонули в оглушающем грохоте.

И что мне оставалось делать? Сидеть и ждать? Ладно Норманн — он как-нибудь справится, а как же Инга? Ее или сдует, или унесет волнами в море. Возможно, это был необдуманный и поспешный поступок, но я бросился за ней, словно опаздывающий пассажир к уже тронувшемуся поезду.

— Инга! Инга!!

Меня не услышали бы, даже имей я голос Шаляпина. Сквозь жуткий шелест капель пробивался только гром, да и то весьма приглушенный, будто за сотни километров отсюда. Хорошо, что частые молнии помогали выбирать верную дорогу — я шел по прямой от вспышки до вспышки, пока не добрался до лабиринта. От влаги живая изгородь не спасала (да и зачем, если промок до нитки, еще не ступив за порог), зато ветер уже не валил с ног и не гонял по мокрой брусчатке, как мяч. Но ни вояку, ни секретаршу так и не заметил, точно сквозь землю провалились. До разрушенной батареи оставалось шагов двести, и я решил не уподобляться Василию Ивановичу, переплывающему Дон. Поищу среди развалин, а если не найду — так и быть, вернусь во дворец.

Но скоро провалиться под землю пришлось уже мне — причем не иносказательно, а по-настоящему. Деревянный люк (скорее всего, для вентиляции, крайне важной в любом погребе) треснул под ногой, расшатанный замок не выдержал, и я свечкой ухнул вниз. Повезло, что высота была чуть больше моего роста, да и удачно приземлился на ноги, а не плашмя или на задницу. Но не успел порадоваться чудесному спасению, как по глазам ударил свет фонаря, а в лицо и грудь уткнулись холодные ружейные дула.

— Попалась, гадина! — крикнул кто-то.

— Марк, уймись, — одна из фузей перестала маячить перед носом. — Видишь же — человек.

— Да не абы кто, — третий воин — самый старший — протянул руку. — Какими судьбами, мастер Стрейн?

— Я ищу Ингу и Генри, — встал и отряхнулся, хотя смысла в том не больше, чем в попытке оттереть жирное пятно пальцем. — Не видели? Они шли к батарее.

— Никак нет, — стражники переглянулись и закачали шлемами. — Но вам лучше уйти отсюда, и поскорее. Из моря выползла какая-то дрянь и напала на нас. Годрика вырубила с первого удара, но нам удалось загнать ее в подземелье. Теперь вот ищем, чтобы добить.

— А то эти казематы связаны с дворцом. Не хватало еще, чтобы она туда залезла.

Меня передернуло. Там же уйма беззащитного народа, включая Луис и мертвецки уставшую Ривер. Три бойца — конечно, хорошо, но четыре — лучше.

— Дайте, — указал на двуствольный пистолет в кобуре.

— Уверены? — старший удивленно вскинул брови. — Мы не знаем, с чем столкнулись. Но оно быстрое, прыткое и очень сильное. Лучше бы вам...

— Дайте. На рожон лезть не буду, но спины прикрою.

— Ну, как знаете, — пара килограммов дерева и стали легла на ладонь. Из такого и стрелять не обязательно — можно так приложить окованной рукояткой, что и пуля не пригодится.

Взвел курок, вдохнул поглубже и отправился за соратниками. Фонарь был один на всех, ветер проникал даже под землю, и неверные тени так и метались по влажным, поросшим мхом стенам. Комната, куда я провалился, достаточно просторная и по краям сохранились козлы для бочек. А вот дальше начинались настоящие катакомбы из переплетения узких коридоров. Судя по запаху, где-то здесь пролегала канализация, здесь же находились и камеры с проржавевшими прутьями (интересно, для кого?), и пресловутый тайный ход и еще бог знает сколько перекрестков, боковых туннелей и ведущих вниз ответвлений. Мы шли по самому верхнему ярусу, а сколько еще прорыли глубже, ведомо лишь тем, кто построил все это десятилетия назад. А может быть, и раньше. Ведь песок покрывал только узкую и довольно короткую косу на побережье, а крепость стояла на скалах, откуда и добывали камни для блоков и где могли быть и гроты, и заброшенные шахты, и ведущие во тьму веков пещеры.

— Заброшенные лазы перекрыты, — сказал командир, будто прочитав мои мысли. — Тварь где-то рядом. Ей не сбежать.

— Постойте, — боковым зрением заметил кляксу на стене, выделяющуюся среди старого мха. — Посветите сюда.

Фонарь озарил размазанную по блоку густую темно-зеленую жижу. Поборов легкое отвращение, коснулся ее кончиком пальца и поднес к носу, тут же уловив сильный запах металла.

— Кровь.

— Зеленая? — удивился молодой гвардеец.

— А чего ты хотел? Тварь тоже зеленая, — проворчал товарищ постарше.

— Может, это орк?

— Не, мелковат.

— Разговорчики! — старший хлопнул болтуна по шлему. — Мастер Стрейн нашел след — пошевеливайтесь, пока нас тут не затопило!

Дождь и впрямь просачивался в щели и пробои, и хлюпало уже у самых щиколоток. Нам повезло, что отметину оставили на относительно сухом участке — почти везде по кладке стекала вода, смывая кровь без остатка.

— Так а куда идти? — воин поводил фонарем перед собой, вырвав из мрака перекресток трех туннелей.

— Прямо! — командир указал направление саблей.

— Нет, — еще раз осмотрел блоки и пришел к однозначному выводу. — Здесь тварь резко повернула налево, вот задела стену.

— Вам бы в охотники, мастер, — похвалил гвардеец, но меня заботили иные мысли.

Слизь блестела на уровне бедра, а выше — у плеча — зияла проплешина во мху, наверняка оставленная рукой. Значит, существо шло на двух ногах, поскользнулось и привалилось к стене, чтобы не упасть. А затем оттолкнулось ладонью и побрело дальше.

— А как выглядело ваше чудище? — спросил, вглядываясь в гудящую темноту.

— Да поди разбери, ваше благородие. Буря — не видно ни зги. А оно как вынырнуло, как выпрыгнуло, как дало стрекача. Вроде высокое, зеленое, какой-то гадостью облепленное. То ли чешуей, то ли еще чем — толком не рассмотрел, дюже споро оно двигалось.

— Ясно. Я пойду первым, а вы не палите почем зря. Хочу взять его живьем.

Спутники согласились — живая диковина всяко интереснее трупа. Я двинулся по следам — уже не крови, но рук (лап?). Раненый беглец слабел с каждым шагом и уже не мог идти ровно, постоянно опираясь на камни. Тут-то мох стал лучшим детектором, позволяя определять направление движения с точностью до шага. Поначалу испытал некое подобие азарта, несмотря на гнетущую атмосферу подземелья. Но вся бравада вмиг испарилась, когда за углом послышалось громкое шипение — вроде кошачьего, но какое-то "мокрое", булькающее.

— Стойте, — главный взял за плечо. — Дальше мы.

Не представляете, как хотелось пропустить бывалых рубак вперед, но в таком случае от добычи остались бы рожки да ножки. Эти парни привыкли не к разговорам, а к перестрелкам и штыковым атакам, это въелось в подкорку на уровне инстинкта — бей первым или убьют тебя. Я сильно рисковал, настаивая на своем, ведь если догадка неверна, если в расчеты вкралась хоть одна ошибка, меня прикончат на месте, причем не самым быстрым и безболезненным способом. И все же понадеялся на чутье, помноженное на собранные факты.

— Нет. Прикрывайте.

— Но...

— Это приказ.

Сжав добела рукоять, побрел к боковому ответвлению. Там шлепки и плеск воды слышались гораздо громче и чаще — или тварь в бессилье барахталась на месте, или заползла в тупик и пыталась протиснуться сквозь решетку, суча конечностями по полу. Одно известно точно — слух у нее не хуже эльфийского, и даже в царящем наверху грохоте не сумел спрятать шаги. Из мглы зашипело второй раз — куда громче, но заметно короче предыдущего. Существо умирало от ран, и я ускорился, несмотря на страх.

И вот тут наитие подвело. Тварь сберегла достаточно прыти, чтобы сигануть из мрака, сбить с ног и навалиться всем телом. Мне зашипели прямо в лицо, скаля небольшие, слипшиеся в пластины зубы. Что-то твердое и плоское надавило на грудь, а пальцы с перепонками и коготками вцепились в плечи. Несмотря на молниеносный прыжок и гул в голове от удара об камни, я успел уткнуть ствол в шею создания. И единственное нажатие на спусковой крючок оборвало бы ее жизнь и мои страдания. И все же сумел совладать с испугом, сдержать рефлекс и бросить пистолет в воду. Тут на выручку подоспели соратники и обрушили на бестию град прикладов. Существо зашипело, заверещало и забилось в угол, прикрыв разбитую голову руками. Все трое без лишних слов нацелили на нее фузеи, точно расстрельная команда на полигоне.

— Нет! — заорал что было мочи. — Отставить! Опустите оружие!

— Но мастер...

— Выполнять! — вопль эхом прокатился по коридору.

Гвардейцы пожали плечами и расступились. Взяв фонарь, зашел в тупик, где свернулась калачиком израненная девушка с бледно-зеленой кожей и похожими на тину волосами. Она была обнажена, за исключением некоего подобия закрытого купальника, склеенного из плотной пожелтевшей материи. А к спине словно прирос небольшой овальный щит из шершавых роговых пластин. На бедре и в боку виднелись пулевые отверстия, из которых обильно сочилась кровь. Я не врач, но счет пошел на минуты — еще немного, и она погибнет.

— Что это такое? — главный подался вперед, не решаясь опустить ружье.

Девушка вновь зашипела, но тут же зашлась в кашле. Я снял сюртук и попросил разрезать на две части, после чего приблизился к бедолаге.

— Спокойно, спокойно... Я не обижу. Я друг.

Бестия сделала вид, что обмякла и сдалась на милость победителям, но стоило протянуть руку, как в нее с рычанием впились зубами.

— Мастер! — воин хотел еще раз огреть обидчицу по голове, но я остановил ее взмахом свободной ладони.

Девушка сдавливала челюсти изо всех сил, но тех, во-первых, почти не осталось, а во-вторых плоские и широкие зубы явно не предназначались для разрывания плоти в клочья. Поморщившись, опустился на колени и кое-как приложил лоскуты к ранам.

— Не сопротивляйся, — попросил как можно мягче. — У нас мало времени.

Она посмотрела на меня крупными янтарными глазами и отключилась по-настоящему.

* * *

С таинственной гостьей провернули тот же фокус, что и со мной после знаменитого заплыва: связали плащи в гамак и притащили в лазарет. Там были Инга и Генри — они обсуждали с Луис план поисков: как оказалось, потерялись вовсе не эти двое, а я. Когда же наша бравая бригада ввалилась в комнату, Инга с визгом спряталась за спиной майора, тот, в свою очередь, выхватил саблю, а врач в ужасе отпрянула к стене.

— Вы что натворили? — простонала она. — Где вы ее нашли?

— Долгая история, — помог соратникам поудобнее уложить пострадавшую на койке. — Перевяжи ее, она потеряла много крови.

— Это безумие! — крикнула секретарь. — Выкиньте эту тварь в море!

— Луис, — пристально посмотрел на лекаря. — Пожалуйста.

— Да вы хоть знаете, кого притащили?! — не унималась помощница.

— Нет. Расскажи, — это прозвучало с издевкой, но я искренне хотел узнать, что за существо забралось в подземелье, ведь на первый взгляд оно напоминало помесь человека и черепашки-ниндзя.

— Это грейса — подводная дикарка. Если русалки произошли от рыбы, то эти — от черепахи.

— Они опасны?

— Еще как! Их ведьмы насылают бури и топят корабли! Уверена, этот шторм — их лап дело!

— Значит, мы должны узнать, почему на нас напали. Луис — займись ей. Это твой долг.

— Не вам напоминать мне о долге! — прорычала эльфийка и взяла с полки бинт.

Шесть промокших до нитки человек молча наблюдали, как ловко женщина орудует пинцетом, скальпелем и зажимом. Наконец второй свинцовый шарик упал в медный поднос, рану на бедре зашили, а в боку промыли целебным отваром и тщательно перебинтовали. Чтобы восполнить кровопотерю, девушке приподняли голову и влили в рот целый флакон алого отвара. Это помогло — и не успела Луис отойти от кровати, как послышался тихий болезненный голосок:

— Inshe minkhva sorha dhei.

— Что она сказала?

— Что это — их берег.

Мы разом обернулись и увидели у порога Ривер. Колдунья надела любимое фиолетовое платье, дополнив облик накинутой на плечи рубашкой. Моей.

— А подробнее?

— А что тут уточнять? — темная сунула в рот мундштук и щелчком пальца подкурила трубку. — Раз в сто лет грейсы откладывают яйца в песок. Но теперь на пляже стоит крепость.

— Не на всем же. За стенами полно места. Пусть откладывают там.

— Да вы с ума сошли?! — возопила Инга. — Яйца вылупятся лишь через три луны! И то, если погода поможет. И все это время эти чудища будут ошиваться поблизости! Если император их увидит, перебьет всех — и нас заодно!

— А что с ними не так? Чем они хуже эльфов или гномов?

Собравшиеся уставились меня, как на идиота, обвинившего его величество в ужасном грехе вроде скотоложества.

— Выйдите, — Луис кивнула на опешивших гвардейцев, и те беспрекословно подчинились. Остался только сердито сопящий Генри, с неодобрением поглядывающий в мою сторону.

— Мастер Стрейн, — лекарь села за стол, налила полный бокал вина, но не выпила, а приложила ко лбу. — С учетом вашей амнезии придется кое-что напомнить. Наш повелитель, да хранят его солнце и боги, ненавидит нелюдей. Просто на дух не переносит. До дрожи, до ярости, до нервного исступления. И чем меньше нелюдь похож на человека, тем сильнее ненависть. Эльфов и гномов терпят лишь по двум причинам. Мы очень похожи на человека и охраняем западную и северную границы. Грубо говоря, мы — живой щит, зажатый между молотом и наковальней. Если откажемся сражаться с орками, люди вырежут нас под корень. Вот и вся политика.

— Но грейсы... — еще раз осмотрел девушку — стройная, фигуристая, симпатичная, — почти как мы.

— Да. Но есть нюанс — зеленая кожа роднит их с орками, а уж этих существ Кассий готов рвать голыми руками, едва заметит. Сношения с ними — разновидность государственной измены. Нас всех колесуют и повесят только за то, что вылечили эту беднягу.

— И что вы предлагаете? — обвел товарищей (или уже сообщников?) хмурым взором. — Сражаться с морем? Даже если шторм не смоет нас ко всем чертям, работать в таких условиях невозможно. Мы или провалим сроки, или волны и ветер тут камня на камне не оставят!

Грейса сказала еще несколько коротких предложений. Ривер любезно перевела:

— Я — разведчица. Морская ведьма послала узнать, кто и зачем занял берег.

— Это твоя царица?

— Шаманка, — пояснила колдунья. — У них не царства, а племена. И ведьмы главные. Эх, не в том месте я родилась, ох, не в том.

— Вонючие дикари, — Инга поморщилась и вздернула подбородок. — Морские орки. Придется сжечь простыни, чтобы избавиться от этого смрада.

Гостья пахла йодом, солью и свежими водорослями — вполне здоровый и приятный аромат.

— И что теперь делать? — Луис осушила бокал до дна и зажмурилась, как от приступа мигрени.

— Зададим им жару! — Генри махнул пудовым кулаком. — Может, раньше они и буянили, но теперь у нас пушки и мушкеты! Ни один дикарь не устоит против науки!

— Пушек еще нет, — вздохнула помощница. — Но можно запросить корабли из соседних портов. За два-три дня успеют.

— Ну же, мастер! — наседал вояка. — Устроим этим чертям знатную трепку! Пусть валят со своими яйцами на другой материк!

— Я хочу поговорить с шаманкой.

Сначала воцарилась тишина, нарушаемая лишь воем бури. Затем Норманн шумно выдохнул, а Инга опустилась на стул и закрыла лицо ладонью.

— Вы точно сошли с ума.

— Говорить? На кой? Говорят с равными, а не с этой плесенью!

— Tikh danh.

— Она согласна, — сказала Ривер. — Нужно трижды дунуть в раковину на берегу.

— Какую еще раковину? — фыркнул майор. — Тут этих раковин — как щебня в карьере.

— Большую, с шипами и красными полосками внутри. Насколько мне известно, такие водятся очень глубоко. Незадачка вышла...

— Я видела похожую в главном здании, — врач вышла и вскоре принесла нужную вещь, вдобавок ко всему украшенную по краям золотом.

— Боги... — фыркнула Инга. — Хотела же спрятать получше...

— Ривер, идешь со мной. Луис — присматривай за девушкой.

— Хм... Заложник — это хорошо, — проворчал Генри.

— Она не заложница, а гость. И относитесь к ней подобающе, пока нас не будет.

— То есть? Мы тоже идем. Я не оставлю вас без охраны рядом с этими дикарями!

— Генри...

— И слушать не хочу! Дюжина парней переговорам не повредят. Наоборот — пусть эти черти видят, с кем придется драться!

В иной ситуации согласился бы без спора — шаманка точно явится не без охраны, и кто знает, как все пойдет при численном перевесе одной из сторон. Но майор был настроен категорически против грейс и мог наломать дров, поэтому пришлось разъяснить кое-какие моменты.

— Генри, я требую не вступать в бой без прямой угрозы нашим жизням.

— Да никто и не собирался, — не знаю, насколько хорош здоровяк в драке, но вот во вранье полный профан.

— Дайте слово офицера.

Норманн помрачнел и навис надо мной, как гора. Будь я чином пониже — точно получил бы по зубам, но нарываться на высокого начальника мужчина не отважился.

— Даю слово — первыми не нападем.

— Спасибо.

После коротких сборов делегаты выдвинулись в путь. Я шел первым с раковиной в руках, справа угрюмо брел майор, слева дефилировала колдунья, не обращая на ненастье никого внимания — казалось, буря огибала ее, как волны — скалу. А вот выстроившимся по трое солдатам пришлось несладко, хотя шторм заметно сбавил обороты по сравнению с тем, что бушевало часом раньше.

Встал у берега, насколько позволял свинцовый прибой, и дунул три раза, но раковина не издала ни единого звука. Хотел уже повторить, как вдруг словно по волшебству тучи разошлись, сбившись в тугое кольцо над крепостью, ветер стих, а по глазам ударило долгожданное солнце. Мы на мгновение ослепли, а когда зрение вернулось, увидели напротив полукольцо зеленокожих девушек в панцирях-купальниках. Все подтянутые и широкоплечие, как прирожденные пловчихи, у всех копья, каменные топоры и пращи из сплетенных водорослей.

Грейсы появились столь внезапно, что перепуганные воины тут же нацелили на них мушкеты, но, слава богу, никто не выстрелил. Дикарки в ответ пригнулись, зашипели и перехватили примитивное оружие для боя.

— Отставить! — сказал негромко, но отчетливо. И Генри добавил:

— Ружья на пле-чо!

Девушки замолчали, продолжая недобро зыркать на нас. Вперед вышла женщина средних лет — осанистая и величественная, в юбке из старых рыбацких сетей и с венцом из мелких ракушек и капелек янтаря на темных волосах с изумрудным отливом. Властное лицо украшали полосы под глазами, а на левой скуле устроилась крохотная — с монетку — морская звезда. Сразу видно — вождь.

Я не имел ни малейшего представления о правилах дипломатии, поэтому сделал то же, что и шаманка — шагнул навстречу. Женщина смерила меня оценивающим взглядом (судя по прищуру и поджатым губам, оценили меня недорого), чуть задержалась на раковине и произнесла на знакомом мне языке.

— Меня зовут Галлифида, — голос был шелестящим, с легким шипением на глухих согласных. — А кто ты?

— Вильям Стрейн, — поклонился на всякий случай. — Хозяин этого места.

— Ты лжешь, Вильям Стрейн, — она осклабилась. — У этого места иной хозяин.

— Прошу извинить за неточность, — Норманн фыркнул за спиной. — Хозяин этого места — император Цеметры. А я служу ему, присматривая за крепостью.

— Ваша крепость стоит на песке, где мой народ тысячелетиями откладывал яйца. Это не ваша земля. Уходите.

— Не ваша?! — гаркнул майор. — А чья? Твоя, что ли? Это — земля империи! И два десятка галеонов легко это докажут!

— Генри!

— Кто говорит? — казалось, гнев вояки лишь забавлял шаманку.

— Наш воевода. Не обращайте внимания, последнее слово за мной.

Верзила зарычал, но ничего не ответил.

— Надеюсь, твоим последним словом будет "мы скоро уйдем". Иначе сегодняшний шторм покажется дыханием младенца.

— Разве нет других мест для кладки?

— Нет. На этом побережье мало песка и много камней. А там, где есть песок, рождают другие племена.

— Не смей нам угрожать, варвар! — бросила Инга. — Если мы и уйдем, то вернемся с армией и флотом! Вам не выстоять против Цеметры!

— Ты видишь лишь волны, человек, — с усмешкой ответила Галлифида. — Но не видишь дна. Я послала сестру на разведку. Где она?

— В лечебнице, — ответил, как есть — шаманка чуяла вранье за версту.

— Она пленник?

— Она — гость. Произошло... недоразумение. Как только оправится, то уйдет, куда захочет.

Морская ведьма кивнула.

— Каково твое слово, Вильям Стрейн? Мы спешим.

Да какое тут может быть слово? Что тут решишь — в таких, блин, условиях? Тут только оттягивать неизбежное в надежде на внезапное озарение.

— Это очень сложный вопрос. Мне нужно время, чтобы его обдумать.

— Сколько?

— Один день.

— Хорошо, — Галлифида развернулась и шагнула в море. — Завтра в тот же час я приду за твоим словом.

Волны скрыли ее по талию, и тут меня как оса ужалила.

— Постой! — рванул следом, подняв руку. — Можно спросить кое-что? Это личное, но...

— Спрашивай, — женщина замерла, неотрывно глядя на клонящееся к горизонту солнце.

— Кассий... Ты ведь знаешь это имя? Это ты его спасла, натравив кальмара на пиратов? Это ведь твоя раковина, верно?

— Какой смышленый человечек, — не видел ее лица, но по тону чувствовал, что грейса с грустью улыбается. — Да, я спасла твоего вождя. И подарила эту раковину при нашей единственной встрече. И тридцать лет ждала, когда же он наконец позовет. Но увидела не его — тебя. Знаешь, Вильям Стрейн... никогда прежде я так не ошибалась в людях.

— До завтра, — сказал, проглотив ком в горле.

Шаманка не ответила и вместе с подругами ушла под воду — только видели. Я же, преисполнившись чувств и свежих идей, поспешил во дворец.

— Ну, и что будем делать? — проворчал Генри. — Надеюсь, готовиться к войне?

— Нет, — азартная улыбка растянулась от уха до уха. — Но я знаю, как решить эту задачу.

Серия 4. Грязь

Сразу после переговоров пообщался с подстреленной грейсой и узнал все необходимое для осуществления задумки. Племя Галлифиды в среднем откладывало около пятидесяти яиц, похожих на мячи для регби с закругленным "дном" и примерно такого же размера. Вызвав Ингу в кабинет, обложился листами бумаги, линейками, циркулями и принялся вспоминать основы школьной термодинамики.

В сути своей конструкция проста до безобразия, но требовала немало ресурсов из-за сдвоенной оболочки. Часть камней хотел сэкономить, пристроив здание к крепостной стене, но кроме всего прочего нужна сложная двускатная крыша со стеклами и зеркалами, которые придется собирать по всему дворцу.

— Не знаю, что вы задумали, — проворчала секретарь под скрип пера, — но я категорически против любого союза с морскими ведьмами. Вы ставите под угрозу не только себя, но и всех нас.

— Не волнуйся, — расчеты так увлекли, что я невольно высунул кончик языка. — Мы угодим и тем, и этим. Так, стандартный блок локоть в высоту и два в длину. Толщина не критична, чай не готический шпиль строим. Высота... Тут немножко срежем — не страшно, можно и пригнуться. Яйца расположим на полках, но под углом — и чем тупее, тем лучше, а недостаток освещения компенсируем зеркалами. Сориентировать все надо с востока на запад, чтобы лучи проникали внутрь весь день. Щели лучше забить не соломой, а стеблями тростника — полые и плотные трубки дольше удержат тепло. Это умножим на это, добавим вот это... итого... Слушай, а что там осталось на складе?

— Секунду, — девушка открыла толстенный гроссбух. — Две тысячи блоков, восемь тысяч кирпичей, триста кубов древесины и семьсот пудов сухого раствора.

— Хм... — постучал пальцем по чертежам, после чего подул на них и свернул в трубку. — Хватит с избытком.

— А как же реставрация? — она всплеснула руками, чуть не опрокинув чернильницу. — У нас сроки горят!

— Закажем еще. Проблема с грейсами куда важнее.

— С грейсами нет никаких проблем, — возмущенно бросила помощница и поправила очки. — Вы сами создали целый ворох на ровном месте.

— Не переживай, — подмигнул и улыбнулся, — от этой сделки выиграют все.

Но когда пришли к Барко, выяснилось, что в наличии нет и половины заявленных объемов.

— Понимаете, — гном снял пыльный картуз и прижал к груди. — Бумага это одно, а стройка — совсем другое. Вот надо расколоть блок надвое, а долото вкривь пойдет — и блок тю-тю, испорчен. Или крыша протечет и размочит раствор. Или ошибка в смете. Или привезут не то. Бывает гладко на бумаге, да забудут про овраги.

— Я все прекрасно понимаю, — кулаки сжались сами собой, а зубы скрежетнули — если план пойдет по звезде, мы потеряем не только головы, но еще и здравницу. — Но у вас куда-то исчезла долбаная половина! Понимаете? Не четверть и даже не треть. Половина! — потряс перед морщинистым лицом пятерней.

— Ну что ж теперь прикажете, родить все это? — коротыш перешел в наступление. — Давайте ваши наброски — закажу, сколько надо.

— И когда это доставят?! — незаметно для себя перешел на крик, так что идущие со смены работяги окружили склад и ехидно ухмылялись, посасывая трубочки. — Через неделю?!

— Может, и раньше.

— Ага! Если караван опять не потеряется! Вот что, мастер — найдите материалы, где хотите. Хоть под землю лезьте, хоть стены разбирайте — плевать! Но чтобы фундамент заложили завтра утром! А что касается ваших ошибок и недостач, то, боюсь, придется провести аудит! И выяснить, куда на самом деле исчезает казенное имущество!

— Так — значит, так, — обиженно буркнул гном и демонстративно отвернулся.

Куда не сунься — кругом коррупция, подумал про себя, возвращаясь в кабинет. Солнце почти село, работать совершенно не хотелось, поэтому налил полный стакан виски (или чего-то очень похожего) и уставился в огонь. Засранцы чертовы. Мало того, что убить хотят, так еще и пакостят на каждом шагу. Но ничего, я им дам разброд и шатания, я им устрою китайскую модель...

— Котик, расслабься, — ладони нежно легли на плечи, помялись немного, будто кошачьи лапки, и соскользнули на грудь, а в макушку уткнулся острый подбородок. — А то на тебе сюртук треснет.

— Я спокоен, — проворчал, хотя у самого сердце забилось как в припадке из-за неожиданного и совершенно бесшумного появления колдуньи. Так и до инфаркта довести можно, блин.

— Вредный маленький врунишка, — дыхание обожгло ухо, а ловкие пальчики в мгновения ока расстегнули пяток пуговиц.

— Что ты делаешь? — я напрягся и вцепился в подлокотник, как ребенок на первом сеансе у стоматолога.

— Помогаю расслабиться, — томно проворковала в ответ. — Небольшой массаж перед сном не повредит. Снимай рубашку и ложись на живот.

— Давай потом, а? Не до того сейчас, — нет, я был бы рад и массажу, и неминуемому продолжению, но ведьма больше пугала своими фокусами, чем пробуждала желание. Сейчас она мнет мне плечи, а завтра вонзит стилет в горло, и я даже пикнуть не успею.

— Хозяин-барин, — фыркнула чародейка и удалилась, нарочито громко цокая каблуками.

Я же допил виски и с кружащейся головой залез под одеяло, чтобы миг спустя рухнуть в крепкий сон без сновидений. На смену штормовой прохладе пришла тропическая духота, и поутру меня разбудили не крики чаек, не визг пил, не покрики гвардейцев, а пропотевшая насквозь одежда — и без того грязная после вчерашних приключений. Появляться в таком виде перед дамами — себя не уважать, и первым делом дернул колокольчик.

— Хочу искупаться, — сообщил пришедшей на вызов Амелин. — Есть у вас тут баня какая, или на пляж идти?

— Есть кое-что получше, — холодно сказала эльфийка. — Прошу за мной.

На лестнице к нам присоединились двое мушкетеров — тех самых, с которыми гоняли грейсу под катакомбам. Со знакомыми ребятами стало как-то поспокойнее, а то поведение горничной малость настораживало — она словно превратилась в ожившую куклу после того, как застала Ривер в моей постели. Мысли так и роились — одна другой тяжелее, и на выходе из здания чуть не налетел на Луис.

— Извините...

Но лекарь не отошла, а наоборот — заступила дорогу, подбоченилась и бегло оглядела с головы до ног.

— Доброе утро, мастер. Почему пропустили вчерашний осмотр?

— А ведь правда, — попытался улыбнуться, но получилось сдавленно и угрюмо. — Замотался, заработался...

— По вам заметно. Кожа серая, в испарине.

— Это все грязь и жара. Вот помоюсь — и снова стану бронзовым и блестящим.

— О, так вы на источники? Отлично — тогда я с вами. Так даже проще вас осмотреть.

— Ну... — слегка смутился, представив, как это будет выглядеть, но врачам не привыкать к наготе пациентов. — Как хотите.

— Хочу-хочу, — женщина не то сердилась, не то искренне беспокоилась. — Заодно угощу вас укрепляющим коктейлем, а то такие приключения и быка подкосят.

Слева от пляжа у самой стены стоял обнесенный частоколом закуток, изначально принятый то ли за рыбный склад, то ли за некое оборонительное сооружение. За грубо сколоченной калиткой исходили паром две глубокие каменные чаши — в одной бурлила горячая минеральная вода, а в другой булькала черная, как деготь грязь. Между ними примостился связанный из тростника шезлонг под навесом пальмовых листьев и столик, в углу виднелись большие корзины.

— Ничего себе, — присвистнул, глядя на такое великолепие.

— Природные источники, — пояснила спутница. — Скоро их расширят, углубят и сделают терму. Грязные вещи бросьте сюда, — она приподняла плетеную крышку.

Ладно, чего стесняться — все свои, привыкшие. Раздевшись догола, подошел к краю ямы и окунул ногу — навскидку градусов сорок, отличный заменитель ванной, а обилие полезных подземных элементов убьет любую заразу не хуже, чем современная дезинфекция. Немудрено, что поездки на воды популярны до сих пор. Уселся по-турецки, облокотился на край и зажмурился, глядя на утреннее солнце. Надо бы очки сделать, хотя бы как у Барко... Тонкая струйка из щели на дне приятно щекотала зад и спину — не джакузи, конечно, напор слабоват, но тоже весьма неплохо.

От накатившего блаженства чуть снова не заснул, убаюканный плеском волн, но тут калитка отворилась, и надо мной нависла Луис в весьма необычном наряде не только для этого места, но и для этого времени. Обрезанные выше колен кожаные штаны плотно облегали мускулистые бедра, на загорелом теле свободно болталась шелковая безрукавка, похожая на земную майку. После первого же взгляда я обрадовался тому, что вода довольно мутная. Эльфийка же ничуть не стесняясь опустила на столик поднос со склянками, чашками и воронками и принялась переливать и смешивать настои, как заправский алхимик. Я же спокойно наслаждался едва прикрытыми изгибами, ничуть не боясь быть замеченным — врач стояла ко мне боком и всецело ушла в работу.

— Готово, — она взболтнула колбу перед лицом. — В основе — апельсиновый сок. Две унции крепленого фруктового вина для бодрости. Пять капель мятного пустырника — для крепости духа. Ложка равнинного сбора для сердца. Отвар корня сельдерея для разжижения крови. Стружка женьшеня — для потенции.

— У меня проблемы с потенцией? — нахмурился, чувствуя, что это — наглый поклеп.

— Пока — нет. Но вы уже не подросток, а на такой работе перегорают в два счета. Когда вы в последний раз занимались любовью?

— Э-э-э... — вопрос поставил в тупик, особенно из-за абсолютно будничного тона, словно спросили, давно ли я пил чай или во сколько позавтракал. — Не помню. Но вчера и позавчера ничего не было.

— Хорошо. Встаньте.

— Прямо сейчас? — пригубил коктейль (вкус необычный, но в целом приятный) и отставил бокал.

— А вы что, стесняетесь? Я вижу вас голым с тех самых пор, как вынула из лона вашей матушки.

— Вы... — чуть не поперхнулся лекарством, но быстро сложил два и два: с учетом эльфийского долголетия нет ничего странного в том, что лекарь обслуживает семью Стрейнов минимум тридцать лет. — Сейчас.

Поднялся, стыдливо прикрыв причинное место ладонями, чувствуя себя школьником на первой медкомиссии. Но Луис не смотрела ниже пояса, больше интересуясь ртом, горлом и грудью.

— Морской воздух и в самом деле вторит чудеса. Пересядьте на лежак.

— Зачем?

— Проверю мышцы и суставы.

От такого массажа отказываться не стал, ибо привык доверять врачам, а не колдуньям. К тому же, из всей местной братии Луис казалась самой адекватной. И как только сильные пальцы с небольшими мозолями от инструментов и пера взялись за спину, ощутил себя как на приеме у лучшего мануального терапевта планеты. Но когда руки без предупреждения заломили и наступили коленом промеж лопаток, глаза чуть не полезли из орбит. Однако женщина держала крепче, чем в полицейском захвате, и я не мог не только пошевелиться, но и толком заговорить.

— Кх-х-х...

— Не волнуйтесь, это обычное упражнение. Вы мало двигаетесь и много сидите за столом, да еще и скрючившись в три погибели. Так и горб недолго заработать.

Совет полезный, но этот прием явно взяли из учебника для палачей — за неимением дыбы он стал бы отличной заменой. Луис вывернула плечевые суставы чуть ли не в половину прямого угла, подержала так с минуту, пока на веках не проступили слезы, и лишь затем отпустила. Свобода длилась всего миг, и вот эльфийка уже уселась на поясницу и принялась лупить по бокам ребрами ладоней.

— Как ощущения? — спросила, слегка запыхавшись от быстрого темпа.

— Как будто маш... повозка сбила.

— Вам нужно больше двигаться. Займитесь фехтованием или бегом. А как разберемся с грейсами — плаванием и греблей.

— Да, греблю я люблю. Кстати, о грейсах — как там дела у нашей гостьи?

— Заживает, как ящерица. Через пару дней выпишу.

— А вы тоже думаете, что я сам лезу в петлю?

— Из-за переговоров?

— Да.

— Думаю, это самое правильное решение из всех, что вы когда-либо принимали. Вот уж не думала, что амнезия может быть настолько полезной.

— А что бы сделал здоровый Стрейн? Ну, если бы не потерял память?

— Подогнал пушки и выставил гвардейцев вдоль берега. Подвесил раненую дикарку на крюк и выдирал ногти до тех пор, пока сестры не пришли на выручку. И перебил бы всех до единой, отрезал головы и послал в столицу.

— Вы преувеличиваете, — простонал, морщась уже не от боли, а от разыгравшегося воображения.

— Ну почему же? На войне только так и поступали. И больше всего любили посылать небольшие отряды конницы в тыл, чтобы зверски убивать орочьих стариков и детей. Тактика устрашения и снижения морали — вот как вы объясняли это подчиненным. А теперь... словно другим человеком стали.

Мда, что тут еще скажешь... Хорошо, что Луис не стала и дальше ворошить былое, а переключилась на новую процедуру. По ее наказу лег по шею в булькающую грязь, слабо пахнущую сероводородом — сиречь, тухлыми яйцами. Но жижа так приятно обтекала и грела натруженное тело, что запах быстро перестал беспокоить. К тому же, меня отвлекло куда более интересное представление — без тени стыда эльфийка сбросила майку, обнажив взору крупную острую грудь, достойную резца древнегреческого скульптора. Следом на пол упали и "шорты", под которыми, само собой, не было никакого белья. Повертев спортивной попой, лекарь окунулась в бурлящую воду и провела ладонями по влажным волосам.

Я так загляделся, что не сразу заметил щекочущую капельку грязи на щеке. Черт знает, как она там оказалась, но попытка избавиться от нее ни к чему не привела. Жижа по консистенции напоминала смолу и не просто липла к коже, но и каким-то образом ползала по ней, поднимаясь все выше и выше. Я изо всех сил тер подбородок и шею, но слизь плотно окутывала голову. Когда же попытался встать, то понял, что застрял, будто в зыбучих песках, и чем сильнее дергался, тем быстрее погружался на дно.

— Луис! — процедил, отплевываясь от лезущей в рот гадости. — Так и должно быть?

— Боги! — женщина вскочила и голышом выбежала за частокол, чтобы миг спустя вернуться с гвардейским шлемом.

Набрав полную каску воды, плеснула мне в лицо, но это не помогло — грязь стремительно наступала.

— Черт! — только и успел сказать, прежде чем залило рот.

На тушку плевать — тут неглубоко, а вот за голову испугался не на штуку, и начал изо всех сил сдирать гадость, но тем самым лишь размазывал по еще чистым местам.

— Вильям, руку! — эльфийка нависла надо мной, широко расставив ноги, и попыталась вытащить из ванны, но проклятая жижа сделалась склизкой, как масло. — Эй, там! Помогите!

Стражники подключились к спасательной операции, и меня вытягивали, как сказочную репку. Втроем все же удалось вызволить из ямы, но это мало что изменило — ноздри залепило, и я дергался на камнях, как обезглавленная змея. Бойцы пытались отскрести грязь кинжалами, но та за доли секунды возвращалась на место, и если бы не решение лекаря, я бы помер в том гребаном закутке — причем окончательно и бесповоротно. Но женщина догадалась просунуть меж зубов воронку — на металл жижа не покушалась, и ширины трубки вполне хватало для дыхания. К тому моменту черная дрянь уже покрывала целиком, полностью лишив зрения и частично — слуха.

— Что это такое? — встревоженно прогудел стрелок.

— Пока не знаю. Прежде ничего подобного не случалось. Возможно, дело в магии. Немедленно позовите Ривер.

— Есть! — парни лязгнули сбруей и помчали в сторону дворца.

— Вильям, как вы? — Луис опустилась на колени и коснулась ладони.

— Вовхо... — трубка торчала неглубоко и если не затыкать ее языком, можно более-менее внятно разговаривать.

— Лежите, не шевелитесь. И ни в коем случае не волнуйтесь, иначе сердце встанет.

Легко сказать, особенно когда страдаешь легкой клаустрофобией. Если кто не в курсе — скафандры и доспехи действуют на нас точно так же, как гробы. С той лишь разницей, что при открытом забрале куда легче, чем с заколоченной крышкой. Мотор тарахтел, как под закисью азота, хотелось встать и рвануть куда-нибудь со всех ног, лишь бы не ощущать на себе эту заразу. Если бы не близость врача, точно бы сошел с ума или умер от испуга, а так кое-как терпел. Пока не понял, что вторя кожа начала потихоньку сжиматься, ссыхаясь под палящими лучами.

— Уис... Уис эня дуыт... Уис!

Женщина пощупала пальцем грудь, постучала и выругалась на родном языке. Корка по звуку напоминала обожженную керамику, и если все продолжился в том же духе, либо превращусь в живую статую, либо задохнусь в процессе. К счастью, и теперь смекалка не покинула светлую ушастую голову — лекарь снова зачерпнула шлемом воды и выплеснула на меня. Грязь размякла и растянулась, превратившись из цемента в резину, и не дождавшись стражников, Луис затащила меня в горячий источник. Увы, вопреки всем надеждам и чаяниям, грязь не отмылась, но дышать стало полегче. Правда, температура внутри "костюма" росла подозрительно быстро, и уже через пару минут чувствовал себя, как на нижней полке в щедро разогретой парной.

— Уис, ине арко!

— Что?

— Арко! Утри!

Она опять провела ладонью по шее и плечам и опять ругнулась — теперь куда витиеватее. Пришлось перетаскивать на лежак и поливать из каски, но это лишь ненадолго отсрочило неминуемое — я постепенно варился в собственном соку.

— Что у вас тут за беда? — недовольно проворчала ведьма у калитки, а затем с удивлением протянула: — Ничего себе.

— Святые покровители! — громыхнул приведший подкрепление Генри. — Я всякого в жизни повидал, но такого...

— Принесите бочку с самой холодной водой, какую сумеете отыскать, — распорядилась лекарь.

— Ха! В погребе есть пиво — довольно холодное, я проверял. Тащите, живо!

— Есть!

— Ривер, проверь грязь на магию. Может, туда какой артефакт бросили? Или тайный знак на стенке начертили?

— Предлагаешь мне самой туда лезть? — окрысилась колдунья.

— Для других зараза безопасна, — в доказательство эльфийка подняла испачканные руки. — Лезь, у нас мало времени.

— Ладно, ладно! — платье с нежным шелестом слетело на пол.

— Я, пожалуй, подожду снаружи, — Норманн усмехнулся. — Если что — зовите.

Да уж, остался наедине с обнаженными сногсшибательными красотками, но не могу ни глаз открыть, ни толком шевельнуться. А Ривер меж тем залезла в яму и встала на четвереньки, ощупывая стенки и болтая в жиже звенящими амулетами.

— Ну что?

— Не подгоняй... Не каждый день ползаешь на карачках в зловонном дегте. И вообще, если эта зараза липнет только к мастеру, то знаки и артефакты надо искать на нем.

— Я ничего такого не заметила.

— Значит, плохо смотрела. Вас, лекарей, учат находить всякие болячки. Опухоли, язвы, бородавки. А если колдун захочет что-то спрятать — засунет туда, куда не каждый врач полезет.

— Засунем мастера в бочку — и сразу в лазарет. Если твои штучки молчат, значит, дело по моей части.

— Уж надеюсь, — Ривер выбралась на волю и отряхнулась. — Странно, грязь как грязь. Подвинься, мне надо помыться.

Чародейка с томным стоном погрузилась в купель, а я лежал, будто целиком закатанный в гипс, и проклинал все на свете, особенно гопников, из-за которых и угораздило здесь оказаться. Несмотря на старания Луис, самочувствие стремительно ухудшалось. Поливания не хватало — то тут, то там конечности стягивало жгутами, а от жара кружилась голова. Но вот примчал отряд с бочкой на строительных носилках. Генри кинжалом поддел крышку, отпил прямо так, без посуды, и удовлетворенно крякнул.

— Холодненькое. То, что надо!

С десяток рук подхватили меня и окунули в пенный напиток. Стало чуть легче, но очень скоро нагреется и пиво, а льда (и уж тем более морозильника) в здравнице точно нет. Если Луис не решит вопрос за час-два, сотрудников ждет скорое знакомство с новым отельером.

Полкилометра мучительной тряски, и вот я лежу на операционном столе, пытаясь призвать на помощь свои прогрессивные знания. Но как ни мучил память, так и не сумел вспомнить хоть какое-нибудь земное вещество со схожими свойствами. Возможно, пригодился бы микроскоп, но вряд ли получится объяснить его устройство и способы применения, валясь в полубессознательном состоянии с воронкой во рту.

Судя по звукам, раненая грейса плескалась в соседней бочке. Уж не она ли наколдовала эту дрянь, чтобы избавиться от захвативших берег людишек? Может, и она, но после временного перемирия с Галлифидой уж точно бы предупредила об опасности. Луис тем временем пыталась взять образец — Ривер ассистировала. Соскобы ни к чему не привели — гадость просто не липла к металлу. Пришлось ухватить соплю пинцетом, растянуть и подрезать скальпелем, после чего жирную "пиявку" бросили в лоток и разделили на две части.

— Я проверю реакцию на очищающие настои, — сказала лекарь. — А ты попробуй магию.

Я ничего не видел, но приноровился неплохо ориентироваться на слух. Вот с хлопком вынули пробку из склянки, и тонкая струйка зажурчала по вязкой массе. Миг спустя мокрое шлепанье сменилось отчетливым звоном, точно отвар лили на стекло или пластик, а врач ругнулась под нос.

— Зараза. Сжимается и каменеет. От яда то же самое.

— И от огня со льдом. Тварь словно защищается.

— Да что ты, falkhar, такое?

Тоже озадачился этим вопросом, и картина начала потихоньку складываться. У сложных организмов отрезанные куски редко сохраняют общие свойства. Исключения — всякие черви и моллюски, но в нашем случае слизь ведет себя несколько иначе. Скорее, как огромная и прожорливая колония простейших — бактерий или грибов, где каждая микроскопическая частичка сохраняет полный набор характеристик. Но если это так, то что именно жрет грибок? А точнее, где его питательная среда? Оптимальные параметры температуры и влажности плюс-минус понятны — холод и сырость любят все грибы, а вот свет терпеть не могут, прекрасно развиваясь под землей. Если найти ответ, можно попробовать метод от обратного — не травить грязь, а переманить в другое, более подходящее место. Давай, биология, должна же ты пригодиться хотя бы раз!

Почему жижа накинулась именно на меня? Первая мысль — что-то подсыпали в горячую воду, некий реактив или катализатор. Но Луис тоже принимала ванну, а к ней сказочный Веном не проявил никакого интереса. Неужели из-за разницы между ногами, то есть — в поле. Вполне справедливый вопрос, да только гвардейцы тоже касались мерзости — и в закутке, и вытаскивая меня из бочки. Все, кроме Генри — тот только командовал и близко не подходил. В чем же сходство между мной и старым воякой?

Мы оба любим выпить. И лично я вечером неплохо накатил местного виски.

— Ыэгар!! — заорал изо всех сил и чуть не опрокинул кровать.

К счастью, женщина догадалась сменить воронку на более удобную и широкую трубку.

— Перегар! Проверьте перегар!

— Он что, бредит? — с удивлением бросила колдунья. — Предсмертные видения?

— О, нет, — с заметной гордостью парировала эльфийка. — Наш мастер — гений. Майор, вы пили вчера?

— Ну... кхе-кхе... — мохнатый палец будто щеткой пригладил усы. — Скажем так — выпивал.

— Дохните на образец, — сказал уже я, подрагивая от страха и нетерпения. — Быстрее.

— Фу-ты ну-ты, — недовольно буркнул здоровяк, но все же подчинился.

И стоило ему склониться над лотком, как свежая пиявка распухла, словно зефир в микроволновке, и разрослась до размеров кухонной губки. И мало того — попыталась прыгнуть командиру прямо в рот, но тот успел отшатнуться, а Луис с достойной лесного народа скоростью накрыла тварь колпаком. И даже лежа в трех шагах от стола, слышал, как звенит стекло от бьющегося в стенки черного суфле.

— Отлично! — сказал с восторгом и воодушевлением, несмотря на боль и ломоту во всем теле — колония уже подсохла и давила, как тиски. — Надо заманить гадость в ловушку, а приманку мы уже нашли.

— Боги... — врач шумно выдохнула и потерла лицо. — И где нам взять столько перегара? Придется напоить всех солдат вдрызг и запереть в тесной каморке на сутки.

Биология свою роль сыграла, пора уступить место иной науке. Сидит Вова на заборе, мочит яйца в солидоле...

— Этиловый спирт окисляется в печени до уксусного альдегида, — никогда не любил химию, но, похоже, в экстремальных ситуациях мозг способен на подлинные чудеса. — А тот, в свою очередь, превращается в уксусную кислоту. С учетом массы тела и выдыхаемого объема, хватит бутылки винного уксуса.

— Принести, — тут же приказала Луис, не оставив никаких сомнений в боевом прошлом. — И захватите бочку попрочнее.

Пока гвардейцы готовились к поимке чудища, пытался сообразить, как именно мерзость оказалась в яме в то самое время, как я собрался сходить на источники. Если это и в самом деле грибы, то они сохранят живучесть, даже высушенными и измельченными в порошок — дрожжи в пример. Кто-то раздобыл сублимат, подсыпал в грязь и вылил сверху чашку укуса — смертельная ловушка готова. Но в яме крайне паршивые условия для грибов, они сдохли бы за считанные минуты. Значит, их добавили либо незадолго до моего прихода, либо пока нежился в соседней ванной.

Так, стоп.

А почему я вообще пошел на источники?

Лазарет наполнил едкий неприятный запах. Кто хоть раз чистил краны от налета, ни с чем его не спутает. Он буквально ощущался на языке, но скоро непрошеные гости освободили и нос, и глаза. Почуяв вкусняшку, дрянь сбилась в тугой колыхающийся шар, из которого во все стороны выстреливали тонкие черные щупальца. На этих ложноножках взлетела по стянутым обручами доскам и плюхнулась на дно, где начала бесконтрольно и очень быстро расти. "Опара" заполнила бы комнату до потолка, точно знаменитая Мишкина каша — не помогла бы ни крышка, ни накинувшиеся на емкость бойцы. Но Ривер не зевала — растолкала парней, обхватила корпус ладонями и зажмурилась, а из бочки, как из ракетного двигателя, вырвался ревущий столб огня. Чем бы ни была слизь и откуда бы ни взялась, теперь ей уже ничто не поможет — пористый пепел кружил вокруг, медленно оседая на пол. Но представление только начиналось.

— Это Амелин, — я вскочил и зачесался, будто вместо хлопьев сверху падали блохи. Похоже, нервный зуд пройдет нескоро, а о горячих источниках придется забыть навсегда. — Она настояла, чтобы я пошел к ямам. Видать, заранее все подготовила.

— Но зачем? — удивилась Луис.

— Вот поймаем — и спросим, — кивнул майору и зашагал к двери — хотелось поскорее покинуть лазарет и подольше не возвращаться. По крайней мере, пока его не вычистят до блеска и не протрут спиртом.

Стражники перекрыли все выходы, а мы с Норманном поднялись в кабинет. Я наспех натянул штаны, рубаху и сел за стол. Майор положил передо мной пистолет, с пониманием кивнул и спрятался в углу между стеной и балдахином. Договорились так: если убийца явится на вызов, попытаюсь вывести ее на откровенный разговор, а соратник станет свидетелем. Главное, чтобы не засопел и не лязгнул саблей раньше срока.

Дрожащие влажные пальцы легли на шнур, где-то внизу тренькнули колокольчики. Я не надеялся на столь простой исход — заговорщица наверняка пустилась в бега сразу после нападения слизи. Тогда еще никто ничего не знал, и стражники без вопросов пропустили бы горничную за ворота. За те несколько часов она могла бы добраться до леса, а в родной стихии эльфийка исчезнет без следа. И все же вскоре послышался цокот каблучков, и Амелин как ни в чем не бывало поклонилась и прошептала:

— Рада, что вы здоровы, мастер Стрейн.

Вот же наглость! Или решила косить под дурочку? Мол, я не я и грибница не моя. Что ж, такое поведение знакомо любому, кто посмотрел хотя бы один эпизод любого детективного сериала. А я в детстве прочитал всего Шерлока Холмса, так что невинные глазки и показная покорность следствие не запутают.

— Ничего не хочешь рассказать? — палец сам собой коснулся спускового крючка — ствол лежал за кипой бумаг, нацеленный на дверь, и я мог выстрелить без лишних телодвижений.

— Я убрала в комнате, не повредив ни одного символа, — спокойно произнесла девушка. — Перестелила кровать и погладила свежую одежду. Что-нибудь еще?

— Да. Что за гадость ты подсыпала в грязь?

Горничная подняла голову, и на фарфоровом кукольном лице не проступило ни намека на эмоции.

— Не понимаю, о чем вы.

— Точно? Ведь именно ты повела меня в купальни. Ты показала это место. Ты же и хотела меня прикончить, — наседал, повышая голос с каждым словом, чтобы разбить кокон напускного безразличия, вывести из равновесия и обнажить подлинные чувства, за которыми тут же проявится мотив. — Из-за чего? Из-за ревности?

— Да! — глаза заблестели, а пальцы нервно вцепились в поясок фартука. — Я хотела сделать вам больно! Так же, как вы сделали больно мне. Я мечтала отомстить! Разбить ваше сердце. Разрушить жизнь. Забрать у вас все, как вы забрали мою честь, мою любовь и моего ребенка! Вы заставили вытравить плод, пообещав взять в жены сразу после того, как закончите стройку, — она кричала, все еще стоя, как вкопанная, и с дрожащего подбородка срывались крупные капли. — Но я для вас — лишь кукла для утех! Безродная шлюха и нелюдь! Я ненавижу вас! Ненавижу! Ненавижу!!!

— Все, хватит! — из угла вышел Генри с пистолетом наизготовку и положил мохнатую лапищу на хрупкое поникшее плечико. — Я услышал достаточно. Амелин Лирион, ты арестована за покушение на убийство.

Лирион?.. Точно слышал эту фамилию раньше... Господи!

— Но я никогда!.. — эльфийка рванулась так, что верзила едва удержался на ногах, — не хотела вашей смерти!! Слышите?! Никогда!

На шум примчались гвардейцы с мушкетами и рапирами наголо. Горничная свесила голову на грудь и тихо всхлипывала, пока парни вязали руки за спиной.

— В казематы! — гаркнул майор. — Потом обыщите ее комнату, переверните все вверх дном, но найдите улики! И подготовьте камеру для допросов.

— Это лишнее, — поднял ладонь, в суматохе обдумывая события этого безумного утра. — Без моего ведома чтобы и пальцем ее не тронули, ясно!

— Но мы... уже, — бойцы отступили от пленницы, как от прокаженной, и нерешительно переглянулись.

— Я образно! — огрызнулся, жалея, что нельзя заменить дуболомов на других солдат. — Чтобы никаких пыток и прочего насилия, усекли?

— Так точно!

— Головой за нее отвечаете! И не надо тащить в подземелье. Просто заприте в комнате, тут половина этажа свободна.

— Будет исполнено!

Когда конвоиры ушли, вошла лекарь, выглядящая так, словно всю ночь бежала кросс. Глаза потускнели, губы выцвели, а кожа приобрела нездоровый землистый оттенок. Врач в бессилье опустилась на гостевой стул и уронила лицо в ладони.

— Так вот зачем ты просил отвар пустогона. А говорил, от крыс.

— Луис, я...

— Неважно, — она встала и, пошатываясь, побрела к порогу. — Спасибо, что не стал ее мучить.

И без того поганое настроение ухнуло в пропасть. Я хотел поймать заговорщика, а в итоге взял кого-попало, а попутно вытряхнул из шкафа еще свежий и оттого крайне вонючий скелет. И если не приобрел нового врага, то наверняка потерял самого вменяемого союзника. Теперь все стало на свои места: между мной (точнее, Вильямом, а я не желаю делить ни толики ответственности с этим ублюдком) и Амелин была связь — столь же прочная, как связь пикапера с очередной девчонкой из клуба. Не знаю, что он там наплел, но в итоге эльфийка влюбилась, а я... то есть, Стрейн, то есть... Черт!

В затылок словно вогнали ледяной гвоздь. Я обхватил голову и зажмурился до рези, а из глубин чужого мозга всплыл обломок чужой памяти. Отельер сидел на том же самом месте, за окном бушевал ливень, а свечи разгоняли сгустившийся мрак. Горничная на цыпочках протирала пыль с книжных полок, а Вильям неотрывно таращился на округлившуюся попку.

— Deska valkh?

— Ваш эльфийский ужасен, — Амелин хихикнула — тогда улыбка еще не стерлась с задорной живой мордашки. — Вы говорите, как пьяный боцман, а надо — как влюбленный по уши поэт. Не "дэ", а "де-е-е". De-e-eska, — мелодично протянула она. — А когда много согласных подряд, надо не проговаривать каждую, а шелестеть, как листья на ветру.

— Шелестеть? — Стрейн усмехнулся.

— Вот именно!

— Кажется, нужно больше практики. А у твоей мамы совсем нет времени.

— Не только на вас, — милашка погрустнела. — Сначала дралась с орками, теперь — с болезнями.

— Слушай, хватит гонять пыль из угла в угол. Лучше дай мне пару уроков. Этим летом император привезет послов, и я не хочу говорить с ними, как пьяный боцман.

Амелин вновь улыбнулась.

— Ла-а-дно.

— Я поставлю кресло поближе, а ты принеси вино и бокалы.

— Вино? — золотистые бровки спорхнули на лоб.

— Сама сказала — как по уши влюбленный поэт. А такие без вина и шага не ступают.

— Что-то вы задумали, мастер, — игриво произнесла в ответ.

— Только вечер в приятной компании, — он подмигнул.

Пока Вильям выкручивал пробку и разливал напиток, горничная достала из шкафа нужную книгу и открыла на середине. Пожелтевшую от старости бересту сплошь покрывала замысловатая вязь, сплетаясь в похожий на молодые корни узор.

— Подарили на приеме во дворце. Так и не узнал, что это. Сборник стихов?

— Это сказание о человеке со звезд, — с придыханием сказала девушка. — Величайшее достояние моего народа. Подлинная рукопись хранится в королевских покоях и стережется пуще любого короля. Говорят, его написали первые эльфы сотню тысяч лет назад.

— Интересно, — Вильям подался вперед, и их виски почти соприкоснулись. — И кто же он? Бог?

— Да. Один из тех, чьи лики украшают ночной небосклон. Однажды жена его брата ушла к другому, и звездный бог отправился в странствие, чтобы найти истинную любовь.

— И как, справился?

Когда Амелин обернулась к отельеру, на острых скулах алели стыдливые пятнышки.

— У названия этой книги есть более правильный перевод — "Вечный скиталец".

— Вот как? — ладонь как бы невзначай легла на спину. — Выходит, истинной любви нет?

— Есть, — ее ресницы затрепетали, словно крылья бабочки, а теплое дыхание коснулось щеки. — Но искать придется долго. Очень.

— Ну, этому парню легко — он же бог, а значит, бессмертный. И может носиться по мирам, сколько пожелает.

Горничная хохотнула, прикрыв рот ладошкой, и в глазах заплясали озорные искорки.

— Но вот вопрос, — пальцы задвигались, скользя от лопаток все ниже и ниже. — А как он понимает, истинная ли это любовь, или фальшивая. С первого взгляда ведь не раскусишь. А то брат вон женился, а его потом предали. Выходит, ваш скиталец только и занят тем, что бегает от юбки к юбке и проверяет, так сказать, чувства.

— Мастер, вы пошляк! — Амелин хихикнула и хлопнула по плечу. — Нельзя такое говорить — это кощунство!

— И каково наказание? — теперь их лица разделяли полногтя.

— Позор и презрение, — она едва сдерживалась, ворочая языком, точно пьяная. — На веки вечные.

— Но ты же меня не выдашь?

— Нет, мастер... Вас — никогда.

Воспоминание оказалось столь реальным, что я ощутил фисташковый привкус на языке. Вильям рывком пересадил эльфийку на край стола, опрокинув вино на древнюю рукопись, и алые капли наполняли строки, пока губы слились в глубоком, мокром поцелуе. Несколько мгновений сопящей страсти, и хозяин с первого раза разодрал платье от ворота до пупка, обнажив красивую — вся в мать — бледную грудь. Амелин пискнула от неожиданности и попыталась прикрыть прелести лоскутами, но Стрейн навалился сверху, прижал кисти к столу и впился в набухший нежно-розовый сосок.

— Мастер! — в ужасе взмолилась девушка. — Я еще ни с кем не... ах...

— Не дергайся, — отельер елозил сальной мордой промеж грудей. — Дострою эту халупу — и вернусь в столицу с целым обозом золота. Навещу друзей в высоких кабинетах, — слюнявый след протянулся до золотистой поросли на лобке. — Куплю вам с Луис по титулу. И возьму в жены не простую служанку, а пожалованную дворянку.

— П-правда?

— Конечно, — он перевернул ее на живот и сбросил юбку на пол, обнажив крепкие ягодицы — когда каждый день носишь тяжести и поднимаешься по лестницам и стремянкам, отрастет такой орех, о котором благородные бездельницы не смели и мечтать. Похоже, именно поэтому Вильяма так тянуло на горничную, что он буквально задыхался от возбуждения. — Я люблю тебя, Амелин. И хочу всегда быть рядом. Так что расслабься и чуть раздвинь ножки.

— Мастер! — я вздрогнул и завертел головой. — Мастер Стрейн!

Напротив стояла Инга с папкой бумаг, которая уже будто приросла к телу.

— Вы что, спали?

— Нет, — придвинулся ближе к столу, чтобы секретарь не увидела ничего лишнего. — Вам что-то нужно? Накладные, декларации, счета фактуры? Печати, визы, подписи?

— Явилась морская ведьма. Требует вашего ответа.

* * *

Взял с собой только майора, строго-настрого запретив вмешиваться в разговор. Галлифида же и вовсе пришла одна и стояла по колени в прибое, не решаясь ступить на сушу. В глазах шаманки царила такая грусть и тоска, будто она смотрела на руины родного дома. Впрочем, в понимании грейсы крепость на берегу выглядела еще хуже — по сути, мы разрушили роддом, где ее сородичи вылуплялись на протяжении веков.

— Каково твое слово? — вместо приветствия сказала женщина. — Мир или война?

— Компромисс, — ответил, поклонившись для проформы.

— Что это? Говори проще.

— Это выбор, который принесет пользу обеим сторонам.

— Вы уйдете отсюда навсегда. Это единственный выбор, который мне нужен.

— Не будьте столь суровы, — кисло улыбнулся и развел руки, еще не до конца осознавая, что пытаюсь договориться с лесным пожаром. — Сперва посмотрите на то, что я предлагаю.

— Я вижу, что вы строите новую крепость, — острый коготок указал на снующих у воды мастеровых. Гномы постарались на славу, сложив фундамент и уже приступив к стенам, пока люди разбирали старые кладки и подносили припасы, откуда только могли. — Это глупо и смешно. Вам не устоять против моря.

— Это не крепость, а инкубатор. Утепленный склад, где зародыши созреют немного быстрее. Ваши дети успеют вылупиться до приезда императора, и воевать ни с кем не придется.

— Ты что, хочешь отобрать наши яйца? — Галлифида подалась вперед, и волны вокруг нее вытянулись, как плети. — Заманить в эту коробку и украсть?

— Да нет же! Яйца останутся под вашим присмотром. Приплывайте и живите на берегу. А в инкубаторе их никто не съест и не раздавит, так гораздо безопаснее, чем просто зарывать в песок! Это как роды на дому и роддом с опытными лекарями. Шанс выживания значительно выше.

— Откуда ты знаешь, что яйцам угрожает опасность?

Смотрел передачу про черепах по "Дискавери", блин.

— Всем новорожденным угрожает опасность. Особенно, если их закапывают и уплывают, а дальше как бог на душу пошлет.

— Боги выбирают сильнейших, — ведьма гордо вскинула подбородок. — А слабых забирает песок. Таков закон.

— Послушай... — вздохнул и коснулся виска, подыскивая правильные слова, от которых зависело слишком многое. — Не пытайся доказать, что ты суровая, жестокая и бесчувственная — этакая подводная спартанка. История с Кассием разобьет все это в два счета. Вы, грейсы, умеете любить, и нет на свете более сильного чувства, чем любовь матери к ребенку. Можешь и дальше втирать про богов, выборы, судьбу и готовиться к войне. А можешь пойти на компромисс и не только сохранить жизни, но и приумножить.

Галлифида замолчала, неотрывно глядя в глаза, и чем дольше смотрела, тем ниже опадали водяные хлысты, покуда полностью не сравнялись с пенными шапками.

— Я не поняла и половины того, что ты сказал, человек. Но поняла, что ты говорил от чистого сердца — искренне и честно. Я обсужу твое предложение с сестрами и вернусь завтра в то же время. И принесу последнее слово.

— Спасибо, — утер холодный пот со лба и тряхнул головой. — О большем и просить не смею.

Шаманка растворилась в прибое, а я — выжатый, как лимон, несмотря на благой исход — побрел восвояси, чувствуя, как сгущается туча над суматошной головой. Стрейн и раньше был той еще мразью, а всплывшие факты и необдуманные решения отдалили от меня тех, с кем отношения протекали в относительно позитивном русле. Барко обиделся из-за упреков в расточительстве. Инга — из-за попытки наладить связь с грейсами. Луис — из-за дочери. Амелин и так досталось хуже некуда, а тут еще арест и обвинения. У Нэй, наверное, вообще никогда не вымолю прощения, а Ривер явно не в восторге от того, куда все катится под моим чутким и грамотным руководством. И только Генри дружеских похлопал по плечу и улыбнулся.

— Не переживайте, мастер. Главное — жизнь и здоровье, а остальное приложится.

Приложилось, что называется, на все двести. Окно кабинета ослепительно вспыхнуло, словно внутри взорвалась световая граната, и электрический треск сменился звоном лопнувшего стекла. Вслед за осколками наружу полетели опаленные листы и растрепанные книги — одним словом, я сильно недооценил мощность бомбы. Только теракта еще не хватало...

— Я пойду первым, — Норманн заслонил меня, на ходу вытащив пистолет.

При мне же оружия не было — не рискнул взять на переговоры, чтобы никто не усомнился в мирных намерениях. Как оказалось, зря. Когда вошли, алые плащи уже мелькали на ступенях — гвардейцы перекрыли коридор, направив мушкеты на распахнутые настежь створки. Мусор устилал ковер, но в темноте горела каким-то чудом уцелевшая свечка, однако пламя тонуло в окружающей тьме, не давая ничего рассмотреть. Генри жестом поманил бойцов за собой и уверенно направился во мрак. Я с превеликим удовольствием подождал бы снаружи, но стрелки так сосредоточились на цели, что не догадались меня пропустить, вот и пришлось тоже идти за командиром.

В кабинете царил страшный разгром, книги и документы валялись повсюду вперемешку с одеждой из опрокинутого шкафа и постельным бельем. Но как ни вглядывался, так и не заметил нигде следов огня или иных повреждений — вещи просто сдуло сильнейшим потоком ветра. Но откуда ему взяться в закрытом помещении? Снова магия?

— Прошу прощения за беспорядок, — прозвучал низкий женский голос с прокуренной хрипотцой. — Неотложное дело потребовало неотложных мер.

Щелкнули пальцы, и все подсвечники полыхнули ярким сиянием. В моем кресле, закинув ногу на ногу и царственно возложив руки на подлокотники, сидела незнакомка в черных брюках с красными лампасами, кожаных сапогах до середины бедер и тугом корсете. Длинный багровый шарф свисал с плеч, прикрывая декольте вместе с длинными курчавыми волосами цвета топленого молока, а широкополая шляпа бросала непроглядную тень на лицо.

— Ты еще кто? — майор бесстрашно навел на незваную гостью ствол. — Представься, да поскорее, пока не получила новую дырку.

— Меня зовут Марта Мадрейв, — на стол упал свиток в золотом футляре с большой сургучовой печатью, и бравый вояка тут же опустил оружие, судорожно сглотнул и свесил голову. — Я — старший следователь Цеметрианской Инквизиции. В орден поступило донесение, что в любимой здравнице его императорского величества пустила корни ересь. А именно — порочные сношения с морскими ведьмами.

Она приподняла шляпу обтянутыми перчаткой пальцем и взглянула на меня единственным глазом — темным, как свежий асфальт. Второй — в ореоле бурого ожога — закрывала лошадиная шора на стеганом ремешке. Полные губы расплылись в хищной улыбке — кошка всерьез считала, что мышонок загнан в угол и никуда уже не денется.

— Есть что сказать в оправдание, мастер Стрейн?

Серия 5. Arma verita

— Сперва уточните, о каких именно сношениях идет речь, — встал прямо, руки по швам, стараясь ни мимикой, ни голосом не выдать растущего волнения. — А то понятие, знаете ли, двоякое.

Женщина улыбнулась и подперла голову кулаком, неотрывно сверля душу взглядом.

— Вы правы, — после недолгих раздумий сказала она. — В самом деле двоякое. Но тут, — пальцы похлопали по свитку, — в подробности не вдавались. Так и написали — порочные сношения.

Помня об умении Ривер чуять ложь, выбрал самый правдоподобный ответ.

— Смею вас заверить, госпожа инквизитор, что ничего порочного в наших сношениях нет. Как оказалось, давным-давно грейсы откладывали яйца на этом пляже, и теперь явились снова.

— И что вы с ними сделали?

— Ничего. Они уплыли до того, как гвардейцы добрались до берега.

Палец оглаживал профиль Кассия, пока хозяйка пыталась прожечь меня, точно рентгеном. Казалось, гостья вообще не моргает, а отраженное на радужке пламя вовсе не от стоящей напротив свечи.

— Не забывайте, мастер — эти существа крайне опасны. И дело не в бурях и ручных кальмарах — это все байки пьяных матросов и рыбаков. Грейсы ненавидят нас и считают, что мы отбираем их земли и портим воду. Пользуясь внешним сходством с женщинами, эти нелюди втираются в доверие ко всем глупым и дремучим. И те неосознанно — или же вполне сознательно — отрекаются от истинной веры и впадают в первобытную языческую ересь. На задворках империи встречаются целые села и даже города, жители которых не просто выменивают у грейс жемчуг и золото за всякие безделушки, но даже... — глаз зловеще сверкнул, а лицо исказила гримаса отвращения, — женятся на них. Если вы понимаете, о чем я.

Кивнул, не желая вдаваться в подробности, хотя вопрос о том, как "пожениться" с хозяйкой рогового купальника, наводил на интересные размышления.

— Наказание за измену — смерть, — кулак упал на стол. — Мы, инквизиторы, не делим горожан на правых, виноватых и случайных. Любые связи с малыми народцами, не одобренными императором и Орденом, ведут к моральному разложению, деградации и цеметрофобии. Еще вчера это был преданный родине рабочий или солдат, готовый трудиться на благо соотечественников. А сегодня — это убийца и предатель, ненавидящий собственных детей за слишком бледную кожу или скругленные уши. Такой выдаст тайну вражеским шпионам. Такой откроет ворота вражеской армии. Такой представляет серьезнейшую угрозу для безопасности и благополучия Цеметры. Поэтому никакой пощады еретикам и предателям. В огне сгорят все до единого, а в небесных чертогах разберутся, кого в вечную бездну, а кого — в благое посмертие.

— Я все это прекрасно понимаю. Но если дикарка или иное чудище выплывет на пляж или заберется на причал — это не значит, что вся наша здравница сношается с кем попало.

— Справедливо. Но я никого ни в чем пока не обвиняю. Львиная доля донесений — всего лишь домыслы. У медника позеленели ладони — еретик! У русоволосых родителей родилась рыжая дочка — ведьма! Корова сдохла — недруги наслали порчу. А кое-кто просто хочет занять чужую землю или избавиться от надоедливых соседей, вот и строчит поклепы. Инквизиция страшна не потому, что рубит и жжет по первому слову. Мы страшны, — Мадрейв подняла голову и осклабилась, — ибо непредвзяты, неподкупны и неотвратимы. Мы легко отличим подлинную ересь от лживой кляузы. И придем хоть на край света. И покараем отступника, будь он хоть чиновник, хоть бургомистр, да хоть сам император. Если вы чисты душой и праведны сердцем, бояться нечего. А теперь с вашего позволения я немного прогуляюсь. Присоединитесь?

Несмотря на вежливый вопрос, тон не предполагал отказа. Пока шли к выходу, прокручивал в голове версию за версией в попытке понять, кто и зачем настрочил донос. Первая мысль — таинственный заговорщик нашел иной путь. И вместо отравы и проклятий решил раздавить меня карательной машиной, благо и повод внезапно подвернулся. Но интриги и козни заметно выбивались из почерка, ведь убийца прежде действовал исподтишка, но исключительно своими руками, не прибегая к помощи третьих сил. К тому же, прибытие еще одного следователя могло подпортить жизнь и ему. Конечно, я не собирался просить Марту о помощи — ее надо спровадить как можно скорее, ведь завтра в полдень придет Галлифида, и мне будет куда сложнее доказать свою невиновность. Но кто знает, на что способны две придворные колдуньи, если объединят усилия?

— Какие люди, — фыркнула эльфийка с крыльца, — и без охраны.

— О, Ривер! — инквизитор приосанилась. — И ты здесь? Какими судьбами?

— Да так, — темная скрестила руки на груди. — Шабашу понемножку. Сама как? Гляжу, годы тебя не щадят.

Мадрейв усмехнулась, как от шутки старой подруги, но я буквально кожей почувствовал сгустившееся напряжение.

— А ты все цветешь и пахнешь. От фаворитки до бродячей ведьмы — неплохой карьерный рост. Или ты здесь не ворожбой зарабатываешь, а тем же, чем и прежде?

Еще пара фраз — и они схлестнулись бы в смертельном поединке. Грех такое говорить, но гибель ревизора пришлась бы очень кстати, но у стычки будут минимум два неприятных исхода. Если Ривер проиграет, я потеряю магическую защиту и какого-никакого сторонника. Если же победит, ее арестуют и казнят, а следователи из Ордена перероют тут все вверх дном, и следом на костер взойду уже я. Как ни крути, а драку допускать нельзя. Поэтому шагнул вперед, встав между противницами, и сказал:

— Ривер, после телепортации в кабинете исчезли знаки. Обнови, пожалуйста.

— И в этот раз старайся лучше, — Марта прошла мимо и нарочито задела девушку плечом. — Твои писульки не спали бы и от сельского знахаря.

Да уж, о совместной работе можно забыть, но в моем случае это даже плюс, ведь чем больше у белобрысой стервы палок в колесах, тем быстрее свалит не солоно хлебавши. И все же, кто меня заложил? Разгадка билась в черепе, как муха в банке, но поймать ее так и не получалось. А тут всю дедукцию как прибоем смыло, когда Марта уверенным шагом направилась к лазарету. Я-то ожидал, что она пойдет к морю — изучить следы на песке, опросить работяг, исследовать остаточные эманации, или как там инквизиторы ведут дела. А в это время Генри или Ривер все расскажут Луис, и совместными усилиями спрячут раненую грейсу. Ведь если Мадрейв найдет ее в лекарне со швами и перевязками, отмазаться уже не получится при всем старании. Зараза...

— Вы, наверное, проголодались с дороги? Не хотите перекусить? У нас лучший столичный шеф-повар. Франческо Фаулье — может, слышали?

Мадрейв с прищуром покосилась и сжала губы.

— Я сюда не чаевничать пришла, мастер Стрейн. И для меня нет лучшего наслаждения, чем радость от поимки отступника.

И что тут добавишь? Пришлось заткнуться, чтобы не вызвать лишних подозрений. Ведь если вмешиваюсь и отвлекаю — значит, есть что скрывать. А скрывать и так было что — и если загаженный пеплом лазарет еще можно объяснить, то девушку в бочке...

— Здравствуйте, — Марта толкнула дверь и огляделась — помещение сияло стерильной чистотой.

Не осталось ни одной черной крошки, все бумаги и склянки вернули на положенные места, однако Луис выглядела так, словно не наводила порядок, а трое суток безвылазно рубила уголь в шахте. Женщина полулежала на стуле, безвольно опустив руки и таращась на голую стену. Рядом стояла ополовиненная бутылка "виски", еще две поблескивали в мусорном ведре под столом.

— Вы что, — инквизитор принюхалась, — пьете на рабочем месте?

— У меня выходной, — безучастно буркнула Луис, и в голосе не было ни намека на алкоголь — только глубокая снедающая тоска.

— Это, конечно, не моя юрисдикция, мастер, но сотрудники у вас совсем распустились. Мало того, что половина — нелюди, так еще и впадают в пьянство и уныние. А духовное разложение — первый шаг на пути к ереси.

— Я обязательно исповедуюсь, — врач хмыкнула и повела плечами, как от морозного ветра. На нас по-прежнему не смотрела.

— Всецело поддерживаю ваше рвение, — гостья постучала по единственной бочке в углу — судя по звуку, наполненной под самую крышку. — Что здесь?

Внутри все сжалось, стремительно обрастая колючей коркой. Утром тут были три емкости — в одной принесли меня, в другой сожгли проклятую слизь. И если эти за ненадобностью убрали, то оставить могли только бочку с грейсой. И как только Марта ее вскроет, то учинит допрос с пристрастием прямо на месте — благо и койка есть с кожаными ремнями, и подходящий набор инструментов.

— Пиво, — спокойно ответила эльфийка и пригубила из бокала.

— И зачем оно в лекарне? — не унималась дотошная грымза.

— Для бодрости духа и крепости тела, — без промедлений прозвучал ответ. — У нас запрещено пить просто так и где попало — только по предписанию врача.

— Как любопытно. А врач, гляжу, предписывать только и рад, — перчатка легла на крышку, словно из-под нее кто-то мог выпрыгнуть и убежать. — Откройте.

К шее прикоснулась та самая ежовая рукавица, только с крохотными сосульками вместо игл. Дыхание сперло, прошиб холодный пот, а пальцы пришлось сжать в кулаки, чтобы скрыть дрожь. Один взгляд — и Мадрейв все поняла бы без лишних слов, но на мое счастье инквизитора больше заботили бочка и лекарь.

— Откройте сами, — Луис не проявляла пред женщиной ни капли страха — то ли такая смелая, то ли ей просто все равно. — Не заперто.

Скрежет дерева вызвал такую же "щекотку" в зубах, как и укус ворсистой шерстяной рукавицы. Стоило немалых усилий не скривиться, а когда Марта заглянула внутрь — устоять на негнущихся ногах. Женщина склонилась чуть ли не над самой гладью, повела носом и выпрямилась, оттряхивая ладони.

— Действительно, пиво, — ее тон и выражение лица были такими, точно в бочку неделю сливали ночные горшки. — Благодарю за содействие. Дальше справлюсь сама. А к вам настоятельная просьба — заприте ворота и никого не впускайте и не выпускайте до завершения расследования.

— Хорошо, — проговорил с напускной отрешенностью, ведь внезапная радость еще подозрительнее, чем страх. — Немедленно передам майору Норманну.

Мадрейв ушла, Луис всем своим видом давала понять, что не желает общаться, поэтому вернулся в кабинет. Так как Амелин сидела под арестом, портальный разгром прибирали Инга и Нэй, пока Ривер обновляла каляки на освобожденных от бумажной оккупации досках.

— Как все прошло? — спросила секретарь.

— Ничего еще не прошло, — плюхнулся в кресло, достал шкалик и хлебнул из горла. — Все только начинается.

Испуг и дрожь отступили, но разум заволокло хмельным туманом. Чтобы немного развеяться, собрал из-под стола растрепавшиеся гроссбухи и попытался разложить по номерам. Но вместо номеров видел калейдоскоп знакомых лиц с вопросиками над макушками. Если меня сдал не убийца, то кто? И зачем?

В одной из книг хранились письма, и стоило неосторожно взяться за корешок, как шуршащий пожелтевший поток вмиг засыпал весь стол. Блин. Пока собирал все в стопку, краем глаза поглядывал на адреса — тайная канцелярия, министерство путей и сообщений, академия целительства и белой магии, оружейный дом мастера Паудро и все в таком духе. Девяносто девять посланий из ста начинались со слов "Премного уважаемый мастер Стрейн" и только одно озаглавили иначе — отчего сразу выделил его из общей кипы. И если бы не внезапный кавардак, я бы вряд ли когда-либо его увидел.

Милая Инга!

С нетерпением жду нашей встречи! Вторжение разлучило нас на долгие два года, и за это время ты наверняка превратилась в статную молодую женщину. Очень по тебе скучаю, но ответить согласием, увы, не могу. Да, ты - лучшая студентка, и любой профессор поручился бы за тебя головой, даже если бы не знал, что ты моя племянница. Да, ты очень умная, смелая и ответственная, но для такой должности у тебя слишком мало опыта. Поверь старому вояке — махать саблей на плацу и драться лицом к лицу с безумным орком — две большие разницы. Потому-то и направил тебя к Вильяму — чтобы набиралась знаний не за партой, а в бою. Еще несколько лет практики — и из тебя получится такая управляющая, что хоть на трон сажай. Не держи зла. Целую, обнимаю.

Кассий.

Печать и подпись — точно такие же, как на свитке инквизитора, а значит, вряд ли это подделка. Разом высосал почти треть бутылки и спрятал листок среди других писем. Если бы Инга увидела мои вытаращенные зенки, то сразу бы обо всем догадалась, а время столь ценного козыря еще не пришло. Дерьмо, говорил же — в императорской здравнице случайных людей нет! Здесь даже горничная — дочь знаменитого полевого медика и героя войны, а уж в помощницы явно поставили кого повыше. Но чтобы родственницу самого повелителя... Черт, мог ведь догадаться...

И что теперь получается? Инга метила (и наверняка метит до сих пор) на мое место — раз. Всецело следует заветам и законам Цеметры — два. Восприняла в штыки любые отношения с грейсами, считая их чудовищами и дикарями — три. Сплетаем все ниточки и получаем мотив: чтобы избавиться от ненавистного наставника и доказать, что справится не хуже (уж с нелюдями точно якшаться не станет), очкастая кобра и настучала в Орден. Уж не знаю, когда успела, но порталы тут в ходу, а может, есть и более простые и быстрые способы обмена информацией.

Какой-нибудь магический телеграф или чародейский интернет — настучал в один кристалл, а другой в тот же миг расшифровал, будь хоть за тысячу верст. Впрочем, сейчас детали не важны. Главное — развернуть игру в свою пользу. Засранка прекрасно понимала, что если донос подтвердится, мне не сносить головы. Фактически, это попытка убийства, и раз рука не дрогнула и совесть не заела, значит, ничего не стоило и вино отравить, и дрожжи-душители в грязь подсыпать. А с учетом связей и богатства, достать любую волшебную приблуду столь же просто, как купить новую сумочку в бутике.

Попалась, сволочь. Теперь нужны улики — причем не железные, а титановые. Марта ее на костер не отравит — пусть хоть всю здравницу вырежет и съест, но забрать в столицу на серьезный разговор с дядей, думаю, сможет. И пока император будет наставлять и воспитывать отбившуюся от рук племяшку, я в тишине и спокойствии закончу стройку. Шик! Так и поступим.

— Я на обед! — встал и, пошатываясь, подошел к двери. — Кто со мной?

Инга смерила меня презрительным взором и отвернулась, задрав носик.

— Ривер?

— Я занята, — ведьма смахнула пот тыльной стороной ладони, оставив на щеке темную полосу.

— Потом доделаешь, — без церемоний взял ее под руку и увлек за собой. — А то опять свалишься без задних ног.

— А тебя еще и передние есть?

— Не бузи, — прошептал одними губами, но острое ухо все уловило. — Нужна помощь.

Мы пришли в беседку — плеск волн и крики чаек отлично прятали разговор от посторонних. Вдали Марта выстроила рабочих перед будущим инкубатором и о чем-то расспрашивала. Мужики свесили головы и мяли картузы в опущенных руках, но этих ребят я ничуть не опасался. Никто из них, даже Барко, не знал истинное предназначение постройки, а если кто и видел переговоры с грейсами, то вряд ли догадался об их сути. А то, что ведьмы ошиваются у берега и так никто не скрывал.

— Это Инга, — сказал, пригубив коктейль из апельсинового сока, кокосового молока и рома.

— Что — Инга? — Ривер не сразу поняла, о чем речь, с ненавистью сверля взглядом инквизитора.

— Всё — Инга.

Эльфийка посмотрела искоса и с недоверием — мол, совсем бедняга допился. Я же рассказал о найденном письме и построенных на его основе догадках.

— Как-то жиденько, — подытожила спутница.

— Знаю. Нужны доказательства. В комнате могли остаться следы — как физические, так и магические. Инга чувствует себя здесь королевой и обыска уж точно не боится. Иначе бы спрятала письмо получше, а то и вовсе сожгла — но нет, сунула в общую папку. Флаконы от яда, грибной порошок, мел — сгодится все. А если повезет, найдем какое-нибудь запрещенное заклинание или нечистый артефакт — вот Мадрейв обрадуется.

— Лучше бы она сдохла, — чародейка фыркнула и откинулась на спинку.

— Всецело поддерживаю, — стыдно такое говорить, но когда в любой миг могут отправить в застенки, а потом сжечь живьем, как-то не до этики и морали. — И давно у вас терки?

— Какие еще терки?

— Ну... — взял на заметку следить за языком, несмотря на стресс и подпитие, — разногласия.

— А... — Ривер поежилась и скрестила руки на груди. — С академии. Мы считались лучшими ученицами среди всех групп. И собирались в инквизиторы, но за год до выпуска вышел указ о священности крови. И нелюдям навсегда закрыли дорогу в Орден. Теперь эта мымра решает судьбы целых городов, а я отгоняю порчу от всяких отельеров.

— Во-первых, не всяких, — поднял указательный палец. — А от важных министров и ставленников самого императора. Во-вторых, ты нравишься мне куда больше, несмотря на старые замашки.

— Пфф... — она отвернулась от налетевшего с моря ветра. — Я же серожопый ослоухий недочеловек.

— Не мели чепуху.

— Мелю, что есть. Со мной считаются лишь потому, что сородичи отличились на войне. А если бы струсили — или, упаси боги — перешли на сторону врага...

Ривер закусила губу, избавив меня от подробностей — и так понятно, что бы сделали с детьми леса.

— В это сложно поверить, — подался вперед и облокотился на стол, — но я не делю люде... разумных существ по цвету кожи, вере, полу, богатству или положению в обществе. И сужу только по делам их — есть хорошие, как ты или Луис. Есть плохие — как Инга или Марта.

— Я — хорошая? — девушка запрокинула голову и захохотала. — Плохо меня знаешь.

— Раньше и я был не сахар.

— Да? — хмурый взгляд вперился так, что голова закружилась, а ватные ноги приросли к полу. — А кто ты теперь?

— Опять начинаешь? — встряхнулся, отгоняя наваждение.

— Нет, правда. Ты задумал копать под племянницу Кассия. Я должна быть уверена на все двести, прежде чем вписываться в такую авантюру. Вдруг тебя орки подослали? Провели обряд и поменяли души местами. Магия древняя, сложная и опасная, но вполне осуществимая. Так кто ты, друг?

— Я — странник со звезд, — с теплой улыбкой произнес в ответ.

— Ну да, ну да... — Ривер допила коктейль и натянула шляпу поглубже — солнце ей определенно не нравилось. — А я трахалась с императором.

— И как?

— Ты дурак? Кассий ненавидит нелюдей и скорее хрен себе отрежет, чем возлежит с эльфийкой. Да еще и темной, отродьем из отродий. Ты соврал, я соврала. Сарказм на сарказм.

Нестерпимо захотелось выдать все, как на духу. И про Землю, и про попаданцев, и про вот это вот все. А еще больше — обнять ее покрепче и не отпускать подольше. Но если обычная девушка в открытое сердце может плюнуть, то Ривер — ударить кинжалом. Нежность нежностью, но голову выключать не стоит — особенно сейчас, когда кругом враги, а доверия достойны единицы.

— Слушай, — накрыл сжатый добела кулак ладонью. — Если Инга в самом деле задумала меня убить, она крайне опасна для всех нас. Я — далеко. Она — у самого трона. Если орки — или иные заговорщики — и проведут обряд, то выберут целью вовсе не меня. Возможно, речь идет о банальной мести. Возможно, о чем-то большем. Но лучше рискнуть и потом объясняться перед инквизицией, чем пройти мимо и обречь империю на гибель. Ведь корона может достаться тому, кто на подвиги и заслуги уже не посмотрит.

Чародейка замолчала, уставившись на горизонт. Тело словно окаменело, но нервно шевелящиеся пальцы на ногах выдавали сильнейшее эмоциональное напряжение. Ривер не просто обдумывала предложение, а снова пронизывала меня невидимыми щупальцами, погружая то в душу, то в мозг в надежде выяснить истинность намерений. Я мелкими глотками допил коктейль, никуда не спеша и наслаждаясь чудесной погодой, и лишь тогда услышал ответ.

— Ладно. Согласна. Но то, что мы затеваем — и есть заговор. Если нас заметут, а девчонка ни при чем — мой допрос покажется щекоткой.

— Значит, — потер занывшую челюсть, — будем действовать умно, коварно и тихо — как и подобает настоящим интриганам.

— Ага. Именно поэтому сидим вместе у всех на виду.

Настал мой черед фыркать:

— Кому какое дело до влюбленной парочки?

— Это какой еще? — настороженно протянула Ривер.

— Нас с тобой.

— И когда это мы стали парой?

— Если спросят — скажи, вчера.

Переложив шляпу на стол, сжал потемневшие щечки в ладонях и прильнул к дрогнувшим губам. Ведьма не возмутилась, не попыталась настучать по черепу или шандарахнуть молнией, лишь до скрежета стиснула зубы. Осада длилась пару мгновений, а затем острый теплый язычок скользнул навстречу и вступил в неравную борьбу с интервентом. Кровь вскипела так, что я был готов взять колдунью прямо на столе, но Ривер ткнулась лбом в подбородок и прошептала:

— Для прикрытия этого хватит. Надеюсь, планируешь ты так же здорово, как и целуешься.

Никогда не считал себя знатоком поцелуев, а о тайных операциях только в исторических книгах читал. Но мы же не фюрера подорвать задумали, а просто покопаться в грязных вещичках. Нужно раздобыть ключ или отмычку, отвлечь Ингу хотя бы на часок — и дело в шляпе. Вот только как распределить роли? И тут меня осенило.

— Я отвлеку ее, а ты займись комнатой.

— Уверен? Может, наоборот?

— Нет. Я не почую магию. А за остальное не волнуйся. Проведай Луис, узнай, как дела у нашей грейсы, и начинай.

Эльфийка кивнула. В задуманное это не входило, но все же чмокнул ее на прощание, насладившись привкусом фруктов и рома, и вернулся в кабинет. От беспорядка не осталось и следа, а Инга с важным видом сидела в моем кресле и перекладывала папки — не иначе обустраивала рабочее место под себя.

— Хочу допросить Амелин, — заявил с порога. — Запишешь для протокола?

— Конечно, — без намека на энтузиазм ответила секретарь и взяла с полки стопку бумаг и набор письменных принадлежностей.

Арестованную нашли сразу — лишь у двух комнат во дворце дежурили гвардейцы. Возникла небольшая, но очень полезная проволочка — бойцы не могли пустить нас без разрешения начальства. Пока послали за Генри, пока нашли, пока привели прошло минут двадцать, а то и больше. Уладив формальности, вошли и застали горничную в углу — она стояла на коленях, низко опустив голову и обняв себя за плечи. Не самая удобная поза, особенно, когда есть и кровать, и стул, и я тут же наехал на охранников. Но как оказалось, это не издевательство, просто девушка так молилась, и даже шум в коридоре не вывел ее из глубокого транса.

— Вы обыскали ее комнату?

— Почти закончили, — Генри подбоченился, с отцовской грустью поглядывая на пленницу. — Пока ничего не нашли.

Инга устроилась за столом, брезгливо поглядывая на соседку, я же перенес стул на середину комнаты и сел в позе пахана — подавшись вперед и уперев кулак в бедро. С чего вообще начинаются допросы? Моя основная задача — тянуть время, так что сперва попросил Ингу обозначить дату, вкратце описать фабулу дела и перечислить всех действующих лиц, включая охранников — сгодятся, как свидетели.

В комнате стояла такая тишина, что скрип пера казался скрежетом гвоздя по металлу. Как только помощница отложила титульный лист и взяла чистый, сказал, нарочито растягивая слоги на эстонский манер:

— Ну что, Амелин. Не хочешь облегчить душу?

Девушка молчала, но судя по чуть заметному трепетанию кончиков ушей, беззвучно шевелила губами.

— Я прекрасно понимаю мотив. И полностью заслуживаю ненависть. Но твои методы несут угрозу не только мне, но и окружающим. Хорошо, что грязь нападает лишь на тех, кто выпил — а если бы сжирала вообще всех подряд? На источниках была твоя мама, Амелин. И Ривер. И Генри. О них ты подумала?

Пальцы сильнее вжались в дрогнувшие плечики.

— Порошок, который засыпала в ванну, крайне опасен в неумелых руках. И в здравнице ты никак не смогла бы его достать. Кто твой поставщик? И что еще он может притащить сюда? Или уже притащил, зная, что предыдущие попытки провалились.

Горничная по-прежнему молчала, но дыхание заметно участилось.

— Пойми, я не хочу тебе зла. Но если не сознаешься, тобой займутся настоящие дознаватели. И так мягко уже общаться не будут. И Луис тоже попадет под раздачу. Кассий и так терпит эльфов через силу. Но представь, что начнется, когда все это всплывет. Никто не скажет — обманутая девушка поквиталась с любовником. Все скажут: поганый нелюдь зверски убил имперского чиновника.

По большому счету, я нес полную околесицу, чтобы потянуть время и в то же время не выдать себя излишней добротой. Я лишь компилировал уже известные факты о местных нравах и озвучивал, чем все может обернуться в сложившихся условиях. И молчание арестантки меня полностью устраивало, позволяя болтать сам с собой хоть до вечера. Но тут эльфийка заговорила:

— Я купила порошок у знахарки две луны назад. Тогда крестьяне еще приходили в здравницу поторговать. И приносили не только пирожки с простоквашей.

Сперва вообще не понял, что только что услышал, и приготовился к новой дозе демагогии. А когда наконец дошло, чуть со стула не свалился.

— Вот так да... — крякнул Норманн — очевидно, не меня одного поразило внезапное признание.

Горничная обернулась и уставилась на нас покрасневшими глазами — похоже, плакала всю ночь и лишь поутру нашла утешение в молитвах.

— Я готова во всем признаться.

— Ты... — от былого напора не осталось и следа — внезапный успех малость выбил из колеи, — уверена?

— Да, — девушка опустила голову, и волосы упали на мокрое лицо. — Простите...

— Сейчас подготовлю бланк, — Инга взяла новый лист, и тут снаружи донеслись знакомые голоса.

— Это не твое дело! — крикнула ведьма.

— А чье еще? — огрызнулась инквизитор. — Ты проворонила все, что только можно!

— Это я-то проворонила? Да я руки в кровь стерла, рисуя эти чертовы символы! А ты заявилась на все готовенькое и самую умную из себя строишь?

Мы с Генри вышли на улицу. Женщины стояли на ступенях и ожесточенно спорили, тыча друг в друга пальцами.

— И толку от твоих писулек?! А если бы в кабинет телепортировалась не я, а убийца? И это — лучшая выпускница? Да первогодки чертят защиту лучше! Не позорь академию!

— А вот про академию вообще не зарекайся! Ты ходишь и светишь регалиями лишь потому, что человек! А нелюдям приходится разгребать самое вонючее дерьмо!

— Да ты уж разгребла!

— А ты как думала? Настоящее расследование — это тебе не города по щелчку сжигать!

— Да как ты смеешь?!

— А что ты мне сделаешь? Тоже на костер отправишь?!

— Ах ты сука серозадая!

После этих слов у имперской здравницы начался сущий кошмар. Ривер в сердцах плюнула в Марту, а та без раздумий саданула кулаком в лицо. Эльфийка отшатнулась, зарычала и тут же кинулась на соперницу. Понимая, что драка колдуний пахнет масштабными разрушениями, кинулись на выручку. Майор взял Мадрейв под руки, я обхватил темную за талию, и двум здоровым мужикам пришлось с полминуты кряхтеть и корчиться, чтобы растащить их в стороны. К тому моменту обеих украсили кровоподтеки из разбитых губ, носов и расцарапанных щек, но представление только начиналось.

— Arma verita! — заорала Ривер, и я невольно пригнулся, думая, что это заклинание.

Сучащая ногами по плитам Марта ответила теми же словами, однако ничего не произошло. Не грянул гром, не разверзлись небеса, а волшебницы, наоборот, успокоились и зашагали кто куда, будто ни в чем не бывало. Инквизитор чеканила шаг к морю, а ведьма скрылась в крыле для прислуги. Догнал ее у самой двери — девушка пыталась попасть ключом в замочную скважину, ругаясь вполголоса и роняя на ковер бурые капли.

— Тупая сволочь, — вблизи бормотание стало более отчетливым. — Я ее кончу. Убью на хрен.

— Ты в порядке? — встал рядом и осторожно коснулся руки, но подруга дернула плечом. — Проводить в лазарет?

— Отвали, — Ривер в кои-то веки справилась с замком, но я не рискнул оставлять ее одну в таком состоянии. Мало того, что разорванное платье почернело от крови, так еще ведьма тряслась от дикой ярости и могла наломать таких дров, что все недавние злоключения показались бы досадной мелочью.

— Сядь, — несмотря на исходящую угрозу, бережно усадил ее на кровать, подтянул поближе столик для умывания и смочил полотенце в кувшине. — Господи... тебя словно тигр драл.

— Этому тигру конец, — прошипела она. — Тут и похороним.

— Уймись, — навис над ней и промокнул разводы на лице и шее. Касаться груди не рискнул даже через тряпку, хотя декольте чуть ли не целиком покрывали сгустившиеся кляксы. Но и этого хватило, чтобы вода в тазике окрасилась в насыщенный розовый цвет. — Нашла что-нибудь у Инги?

— Кожаный фаллос размером с колбасу.

— А если серьезно?

— А если серьезно, то чуть поменьше... Нет там никаких улик. Да и чхать я хотела, кто вызвал эту тварь. Главное, кто ее уничтожит. И этим кем-то буду я.

— Ага. А потом тебя казнят. Или другие инквизиторы сожгут тут все ради мести.

— Не переживай, котик. Арма Верита вас не касается. Если все по обоюдному согласию и при свидетелях, никого не накажут.

— Что еще за Арма Верита? — уточнил, хотя начинал смутно догадываться, и от предположения колени набились ватой, а кишки — снегом.

— Дуэль дипломированных магов. Для человека Марта сильна, но против темной эльфийки и разбитого горшка не стоит. Завтра в полдень сотру эту падаль в порошок.

— Завтра в полдень прибудут грейсы.

— Ну и отлично, — Ривер хищно улыбнулась, предвкушая легкую победу. — Чем больше зрителей — тем лучше.

— Не знаю, как у вас с колдовством, но в кулачном поединке я бы на тебя не поставил.

Она фыркнула и оскалила зубы — к счастью, целые, но спорить не стала.

— Вытри грудь, — с легким смущением протянул полотенце.

— Да клала я на эти царапки... — изуродованный лиф упал под ноги. — Хочешь — вытри сам.

— Ну и вытру, — проговорил с трудом — в горле пересохло от единственного взгляда за обнаженные серые прелести с темными, как перезрелая черешня, сосками. — А потом схожу за лекарствами. Не хватало еще занести заразу и свалиться прямо перед боем.

— Ай! — Ривер как сердитая кошка хлопнула по руке после первого же прикосновения. — Полотенце — что наждак!

Пощупал: и правда — ткань и так грубовата, а застрявшие в ворсе частички свернувшейся крови превратились в самый настоящий абразив.

— Извини, — голова слегка кружилась, в висках стучало, а по затылку бегали холодные мурашки. — Возьму новое.

— Нет.

Девушка схватила за пояс и потянула так, что не удержал равновесия и опустился на колени на уровне крупных — в два кулака — округлостей. Ведьму эту ничуть не смутило — наоборот, для удобства раздвинула ноги на всю доступную ширину. Пока что между ними свисал фиолетовый подол, но нутро подсказывало, что это ненадолго.

— Ну, чего застыл? — проворчала чародейка. — Ссадин брезгуешь? Или того, что я — нелюдь?

— Заткнись.

Снял рубашку — мягкий шелк станет отличной заменой заскорузлой тряпке. Смочил, накрыл грудь и осторожными массирующими движениями вытер кровь. И то ли от холодной воды, то ли от моих неумелых прикосновений отвердевшая плоть вонзилась в ладони. Ривер выгнула спинку и уперла кулаки в перину, а все для того, чтобы скрестить ножки на моей пояснице.

— Так... и что дальше?

Выпачканная одежда улетела в таз, а я как завороженный уставился на результат. Как уже говорил, великим соблазнителем меня не назвать, но ничего более красивого в жизни не видел. Эта грудь идеальна и формой, и размером, а необычный цвет придавал экзотической пикантности. Устав ждать, ведьма взяла за волосы и с тихим стоном ткнула в нее лицом.

* * *

В первый раз все закончилось быстро, но мы повторили и остались довольны. Ривер посапывала под боком, закинув ножку на колени, а рукой обхватив живот, словно боялась меня отпускать. Я же лежал на спине и таращился в потолок, поглаживая большим пальцем промеж лопаток. Ну почему вся эта чехарда началась именно сейчас? Почему бы покушениям и расследованиям не подождать до конца сезона, чтобы я мог спокойно наслаждаться стройным телом и неукротимым, как пожар, норовом, а не ломать голову над очередной загадкой. Хотя, если бы не заговор, ведьму не послали бы в здравницу — как говорится, что ни случается, все к лучшему. С другой стороны, тут полным-полно не менее сочных девчонок, да и какой смысл печалиться — надо разбираться, с чем есть, а уж потом оттянуться так, чтобы на всю жизнь запомнить.

— Будешь моим секундантом? — горячее дыхание обожгло шею.

— А уладить без драки никак? — во время скачки у кровати отломилась спинка, и я понадеялся, что вся ярость ушла в благое русло. Наивный земной мальчик.

— Шутишь? Для чародея честь важней всего. Особенно, когда какая-то бездарность прилюдно усомнилась в его таланте.

— Ну так и выясните кто круче без мордобоя. Найдите в море скалу побольше: кто разрушит — тот и крут.

— Ни черта ты не понимаешь, — ведьма отвернулась и ткнула меня попой в бок. — Хотя чего еще ждать от обычного человека. К тому же, сам хотел избавиться от инквизитора. А это — самый верный способ.

Нахмурился, обдумывая услышанное.

— Погоди. Ты же не...

— Нарочно? — в голосе скользнули игривые нотки. — Разумеется, нет. Как можно так думать?

— Ривер, блин! — потер вспотевший лоб ладонью. — А если погибнешь?

— А если она узнает про грейс? — девушка приподнялась на локте и уставилась строго в глаза. Здорово — только сошлись и уже ссоримся. — Тогда погибнут все!

Я вздохнул и зажмурился, не желая спорить. Если эльфийка в самом деле столь сильна, как о себе говорит, то все пройдет гладко. Мадрейв или погибнет, или получит так, что надолго перестанет совать нос не в свои дела. Зараза, все с ног на голову перевернула! Чтоб она сквозь землю провалилась и заодно прихватила доносчика. Но если инквизитора вызвала не Инга, то кто? Кому еще я наступил на мозоль аккурат перед прибытием Марты?

Ах ты мелкий ублюдок...

— Куда собрался? — девушка разлеглась на животе, призывно приподняв таз. — Я хочу еще.

— Потом, — натянув штаны, босым и полуголым пошлепал на выход. — Кажется, знаю, кто нагадил нам в кашу.

Полчаса спустя дюжина гвардейцев приблизилась к складу во всеоружии и с таким видом, будто в здании засела шайка разбойников. Поначалу хотел устроить тайную облаву, но посчитал, что решительные и прямые действия испугают засранца и тот сам развяжет нам руки необдуманным поступком, а то и вовсе прямой агрессией. К тому же, работяги должны все видеть и знать, что будет с теми, кто выступит против меня, неся за спиной целый баул грешков.

Бойцы выстроились цепью перед окованной дубовой дверью — надежной защитой от воришек, вот только самый главный вор давно орудовал внутри. Генри вошел первым, ради такого случая облачившийся в кирасу и плащ. Внутри послышалась возня, сдавленные крики и бряцанье сбруи — подчиненные кинулись на выручку командиру. И вскоре выволокли гнома за облепленную паутиной бороду — Барко выглядел грязнее обычного, не иначе забился в дальний угол, но я разозлился так, что достал бы гада из-под земли. Ведь именно из-за него Ривер могла завтра погибнуть.

— Не имеете права! — верещал карлик, катаясь у ног солдат и стуча кулачками по земле. — Я буду жаловаться в гильдию каменщиков! И в посольство! Это навет на весь подгорный народ!

Не знаю, откуда только силы взялись, но я схватил его за воротник, приподнял и тряхнул так, что грязь посыпалась. Вслед за ней упала горсть золотых монет, а сам коротыш позвякивал так, словно надел тяжелую кольчугу.

— Так-так-так... — Норманн вытащил из-за голенища кинжал. — А что это у нас такое?

Барко вмиг заткнулся и обмяк, как нашкодивший котенок. Опустившись на колено, майор похлопал по стеганой куртке и быстро нашел зашитое в подкладку золото. Но это — сущая мелочь, больше похожая на заначку. Настоящий взяточник и казнокрад заработал бы куда больше.

— Ну что, козел, — тряхнул кулаком перед покрасневшим носом. — Сам покажешь, где прячешь ворованное? Или ведьму позвать?

— Я ничего не ворую, — тихо пробормотал прораб. — Только откладываю чуток на старость. Много ли мне надо, маленькому человечку?

— Не бреши давай! — Генри отвесил ему звонкую оплеуху. — И делай, что велено.

Нас провели в небольшую пристройку в углу склада — как оказалось, Барко жил не в здравнице, а прямо здесь, среди штабелей бревен и блоков. Устроился уютно и на первый взгляд небогато — этакая хоббичья нора с минимумом необходимых удобств. Печурка с котелком, откидной столик из цельной доски и топчан с ворохом вонючего хлама. На жилище любителя распила и отката совсем не тянет, но старый пес не проработал бы тут так долго, если бы плохо прятал золото.

— Вот, смотрите, — он достал из-под кровати небольшую плоскую шкатулочку, где на засаленной подкладке лежали полновесные монеты в три ряда. — Здесь жалование примерно за четыре месяца. Сущие гроши! Лишь бы наговаривать на бедного гнома.

При этом бедный гном отошел в уголок и нервно перетаптывался на одном месте. В памяти сразу же всплыла рассказ бабушки, как после революции у кулаков искали спрятанное золото. И вот одна мадам — тоже вся из себя бедная и несчастная — точно так же топталась у печки, пока ребята в кожанках переворачивали все вверх дном. И так бы ушли ни с чем, если бы командиру не показалось странным поведение хозяйки. Отвел ее в сторонку и ударил в натоптанный пятачок штыком — полы тогда почти везде были земляные. И острие с тихим звоном врезалось во что-то твердое: копнули — а там чугунок с целковыми. Может, женщина просто сглупила от страха. А может, нечистых на руку подсознательно тянет к спрятанным вещам — мол, собой закрою, и не заметят. Как правило, наоборот, замечают, да и пол в каморке тоже ничем не застелили — а на кой вообще класть паркет на складе?

— Ну-ка, отойди.

Чтобы не размахивать мушкетом (колесцовый замок — это вам не затвор), взял у солдата саблю и ковырнул землю. И открыл не котелок и даже не ведро, а крышку гроба с тремя навесными замками. Парням пришлось повозиться, чтобы выломать почерневшие от грязи доски, и внутри под сукном лежали монеты до самого верха. Кому-то придется очень долго их пересчитывать, но одно понятно сразу — честным трудом такую гору не заработаешь.

— А вот этого — в казематы. Пусть побудет напоследок в родной стихии.

Барко молчал, свесив голову и пустив слезу, да только на жалость мог не рассчитывать.

— Что, падла, — навис над ним и многозначительно положил испачканный клинок на плечо. — Думал, инквизитора на нас натравишь — и пронесет?

— Простите, мастер, — арестант хотел бухнуться на колени, но гвардейцы придержали за плечи. — У меня семнадцать внуков. Сыновья кто на войне погиб, кто калекою вернулся — вас от орков защищали. А бабы что сделают? Вертятся, как могут, но работу дают только самую черную и дешевую. Уголь рубить, колодцы копать, канализацию чистить... Да, я воровал, но не ради себя. Не для дворцов, карет и праздной жизни. А чтобы родня не сдохла с голоду. Впрочем, какая вам разница, — он сокрушенно покачал головой. — Мы — гномы и эльфы — для людей лишь мусор, пушечное мясо. Делайте, что хотите.

— Прибереги свои байки для суда, — проворчал без особого азарта — привкус возмездия изрядно подпортила слезливая исповедь. — Увести!

За конвоем наблюдали рабочие, и многие посматривали на бывшего начальника с жалостью, а на меня — с неприкрытой злобой. Хорошо, что взял больше бойцов, а то Генри еще спрашивал, зачем целый взвод на одного старика. Никто, конечно, не попытался напасть и отбить казнокрада, но по глазам видел — явно хотели вмешаться. Возможно, Барко был грамотным руководителем, этаким шефом от бога, отрадой и защитой коллектива. Или же его до сих пор не сдали по иной причине — делился. Ну, типа зарплат в конверте — жалование одно, а сверху еще приятный бонус за то, чтобы не задавали лишних вопросов. Как бы то ни было, нового расследования не избежать — на этот раз экономического. Опять подсчеты, пересчеты, сверки-проверки, опросы-допросы и установление всех подельников, ведь за дачу взятки тоже предусмотрена ответственность. А солнышко такое нежное, а море такое теплое, а девушка такая страстная... Дерьмо.

— Вильям! — Луис подняла руку и двинулась прямо к нам — так увлекся проводами арестанта, что лишь теперь заметил эльфийку. — Можно на пару слов?

— Да, конечно, — шагнул навстречу, видя, что врач обливается потом и тяжело дышит. — Что-то случилось? Выглядишь не очень.

— Просто устала.

Объяснять почему, думаю, не стоит. До боли жаль лекаря — никому такого не пожелаешь. Она встала напротив — похудевшая, побледневшая и будто постаревшая лет на десять, как после изнурительной болезни.

— Слышала, Амелин во всем призналась. Это правда?

— Да, — никогда прежде единственное слово не давалось таким трудом. А еще сложнее было просто смотреть в сторону женщины — про взгляд в глаза вообще молчу.

— Она соврала, — Луис смахнула прилипшие ко лбу волосы, и я понял, что влага на лице — вовсе не пот. — Все до единого слова.

— Но... зачем?

— Чтобы выгородить настоящего убийцу.

— И кто же он? — Генри нахмурился и встал рядом.

— А вы до сих пор не догадались? — она пьяно тряхнула головой. — Неужели так сложно понять, кто хочет отомстить за обманутого, опороченного и обесчещенного ребенка? Раньше приходилось действовать тихо, но теперь уже терять нечего. Ты надругался над моей дочерью, сделал бесплодной, а теперь собрался отправить на эшафот? Будь ты проклят, Вильям Стрейн.

Лекарь потянула тесемку на манжете, и притороченный к тыльной стороне предплечья пистолет упал в ладонь. Взвод курка плетью ударил по ушам, черная бездна дула изрыгнула столб дыма и пламени и толкнула свинцовый шарик точно в цель.

Грохота выстрела я уже не слышал.

Серия 6. Разброд и шатание

Я упал, но поначалу не чувствовал боли — только страх, потому что понятия не имел, куда именно угодила пуля и долго ли суждено наслаждаться низким южным небом. А затем в левое плечо впилась ручная дрель, и сверло раскалялось с каждым оборотом — медленным, давящим и дрожащим. Это в фильмах герои скачут и сражаются после таких ран, меня же корежило, как в припадке, а тело пронзал озноб из-за бешеного выброса адреналина.

— Взять ее! — пробилось сквозь вату в ушах, и вот пред слезящимися глазами зачернело мутное пятно в курчавом ореоле. — Вильям, держись!

Господи, какая боль... Похоже, снаряд попал в кость, но не сломал — скрюченные пальцы двигались вопреки моей воле, загребая дорожную пыль и загоняя стружку под ногти. Генри рванул подол плаща, туго перебинтовал рану и привязал руку к туловищу, чтобы не болталась при движении.

— Вот так... Все будет хорошо — эта дура недосыпала пороху. Если бы стрела попала, да в кишки — вот то был бы ужас, а это пустяк, за неделю заживет!

Умеет успокоить, ничего не скажешь.

— Что тут случилось? — к нам почти одновременно подбежали Марта и Ривер: первая от пляжа, вторая — из гостевого крыла.

— Убийца решил больше не таиться, — Норманн сплюнул. — Черт тебя дери, Луис... Кто бы мог подумать?

Женщину хорошенько извозили в грязи и намяли бока, пока вязали руки, после чего рывком поставили на ноги. Ведьма тут же подошла к ней, схватила за посеревшую челку и запрокинула окровавленное лицо. Я не видел взгляда подруги, но ощущал знакомое сгущение колдовской энергии — настолько мощное, что меж пальцев засверкали разряды статического электричества. Ривер сжала кулак и замахнулась, но я крикнул, превозмогая боль:

— Нет! Стой!

Чародейка обернулась — в стальных глазах блестели слезы, а с век стекала размокшая сурьма.

— За ее проступок есть лишь одно наказание, — вопреки ожиданиям голос не дрожал, а, наоборот, звенел булатной сталью. — Так чего тянуть?

— Никакого... — ругнулся и откинулся на спину от новой вспышки боли — по ощущениям в мясе действительно ковыряли наконечником стрелы, — самосуда...

— Правильное решение, — Мадрейв встала рядом с арестованной и скрестила руки на груди. — А ты лучше помоги пострадавшему. Промой рану и дай сонного зелья, да смотри ни с чем не перепутай.

— Ты бы заткнулась и готовилась к дуэли, — прорычала колдунья. — И не учила лучшую выпускницу академии.

— Это которую? — инквизитор хмыкнула сопернице в лицо. — Ту самую, что однажды дала больному афродизиак вместо успокоительного?

— Погоди-погоди... — Ривер сощурилась и подняла ладони. — Это меня сейчас упрекает та, кого попросили зажечь фонари в кампусе, а она спалила конюшню, летнюю кухню и любимую карету ректора? Так вот откуда у тебя страсть к массовым аутодафе...

— Заткнитесь обе! — заскрипел зубами, понимая, что перепалка может продолжаться вплоть до завтрашнего утра, а я — не факт. — И сделайте хоть что-нибудь!

Уже сбился со счета, в который раз попал в лазарет за минувшие дни. К счастью, эльфийка ни в чем не напортачила и дала пиалу горькой зеленой жижи, после которой заснул крепчайшим из снов и очнулся уже на рассвете со свежими повязками. Плечо ныло, голова кружилась, слегка подташнивало, но в остальном чувствовал себя более-менее сносно. Как оказалось, Ривер не отходила от койки всю ночь и теперь посапывала в кресле, завалив весь стол рецептами и медицинскими книгами. Забота всегда приятна, особенно от такой красавицы, но лучше бы готовилась к поединку — это куда важнее... Черт, опять все пошло через задницу. Оно, конечно, и раньше шло, но сейчас поперло семимильными шагами. Как же так, Луис?.. Почему ты и почему именно сейчас, когда любые союзники жизненно необходимы.

— Доброе утро, — а вот Инга и не подумала осведомиться о самочувствии, будто я вчера перепил, а не поймал маслину, и сразу перешла к делу. — Гномы взбунтовались — отказываются работать, пока не освободят Барко. И требуют вас на переговоры.

— Да сколько можно... — простонал и потер висок, хотя уже должен бы и привыкнуть к тому, что легко не будет. Никогда.

— И советую вам поторопиться — Генри хочет решить вопрос своими силами... и методами.

— Только кровавого воскресения нам не хватало, — кое-как сел, жмурясь и скрипя зубами от боли в плече.

— Осторожнее, — Инга с опаской придержала за локоть. — Вам надо переодеться. Я помогу.

Тут не поспоришь — то, что не успела залить кровь, пришлось разрезать перед операцией. Сорочка бурыми лохмотьями свисала с края мусорного ведра, но секретарь принесла свежий костюм-тройку и кожаные туфли. Рука уже не висела плетью, но любое движение доставляло незабываемые ощущения, и без посторонней помощи ни в жизнь бы не справился. Инга же ловко натянула рубаху и застегнула пуговицы с быстротой и ловкостью, какие ждешь от горничной, но никак не секретарши. И это при том, что пальцы подрагивали, а личико бледнело при каждом взгляде на бинты.

— Я бы хотел извиниться.

Девушка замерла и уставилась прямо в глаза, и в непонимающем взгляде читался вполне закономерный вопрос: за что?

— Думал, это ты вызвала инквизитора.

— Что вы такое говорите? — с тревогой произнесла она.

— Я нашел письмо от Кассия, когда убирался в кабинете, — Инга вздохнула и покачала головой. — И посчитал, что ты метишь на мое место и собралась избавиться от конкурента. Я бы мог вообще не поднимать эту тему, но ты должна знать. И не волнуйся насчет должности — займешь ее куда быстрее, чем кажется.

— Да уж... — помощница встряхнула сюртук так, будто вознамерилась вытрясти из него всю пыль до последней частички. — Когда пили и дебоширили — ни слова. Когда издевались над прислугой — ноль эмоций. Когда сами мелко подворовывали — ни единого упоминания в отчетах. А теперь, значит, нашла повод пожаловаться. Да не в надзорные органы, а сразу в Орден. Что ж, спасибо за откровение. Польщена.

— Поэтому и прошу прощения.

Инга лишь хмыкнула, поправляя манжеты.

— Надеюсь, хоть не думали, что я и покушения устроила?

Думал, но это признание уж точно лишнее.

— Нет, конечно, — тут и без тебя желающих вагон.

— Прямо камень с души, — она присела в реверансе. — Не придется спать в подземелье.

— Не будь такой злюкой... — улыбнулся и легонько ткнул ее в кончик носа.

— Оставьте эти штучки для служанок, — Инга отмахнулась, как от комара, но на щечках вспыхнул далеко не гневный румянец.

Хотел сострить что-нибудь еще — напускная холодность и злоба по-дружески забавляли — но тут со стороны ворот грянул выстрел. Пришлось чуть ли не бегом добираться до стройки, превозмогая каленые уколы в кость на каждом втором шагу. Гномов, коих около половины от всех работяг, загнали в закуток рядом с кордегардией, а более лояльных людей выстроили вдоль стенки под дулами мушкетов. Но если мужики не сопротивлялись, то карлики вооружились молотками, топориками, теслами и даже рубанками, и только страх перед огнестрельным оружием удерживал их от нападения. Но фузея — это вам не АКМ, один залп — а потом рукопашная, и с учетом численного перевеса я бы не поставил все деньги на гвардейцев.

— Что тут происходит?

— А, мастер Вильям, — Генри оторвал зубами верхушку бумажного свертка и засыпал порох в еще дымящийся пистолет. — Да вот, бунт назревает.

Я шагнул вперед и громко произнес:

— Кто главный?

Коротыши переглянулись и как один рявкнули:

— Мастер Барко!

— Мастер Барко — мошенник и вор.

— Не больший, чем любой из вас! — навстречу вышел старик с заплетенной в косу рыжей бородой. — Тот хотя бы делился, а вы только и знаете, как заставлять горбатиться за гроши. Мы вам не крестьяне какие-то, а получаем столь же, как и те бездари, — он ткнул скрюченным пальцем на работяг. — Если это не воровство, то что?

Толпа зашумела, затрясла инструментами над головами.

— Барко хотя бы доплачивал, а без него совсем швах!

— Так вам нужен старшина — или честный оклад? — с усмешкой спросил Норманн.

— Нам нужна справедливость! — огрызнулся парламентер. — То есть, и то, и другое! И заметное улучшение условий труда. Мы пашем, как рабы в шахтах, но мы — вольные каменщики Дар-Гадара! — он в сердцах сорвал картуз и швырнул под ноги.

Остальные поступили точно так же, только кидали шапки уже в нас. Грязные головные уборы врезались в кирасы, шлепали по лицам, повисали на штыках и, казалось, нет им ни числа, ни края. Генри зарычал и вскинул руку, но я хлопнул его по плечу и качнул головой — никакой агрессии. Шапки — не булыжники... пока что. И наша задача, чтобы на этом конфликт и закончился. Но самостоятельно я бы не справился, ибо не знал ни порядков, не законов. Благо, сзади прижимался специалист по всем вопросам, тихо ойкая всякий раз, когда дырявая шляпа пролетала в опасной близости от дорогущей шелковой блузки.

— Инга, выручай.

Девушка выглянула из-за спины и опустила папку, впервые пригодившуюся хотя бы для защиты от обстрела.

— Мы можем подать прошение на увеличение оклада, но рассмотрение займет несколько недель. И с вероятностью близкой к ста процентам будет отклонено — деньги нужны на возведение порубежных крепостей и каждый медяк на счету.

— А если отдать им "накопления" Барко?

— Во-первых, это важная улика, — секретарь со столь же важным видом поправила очки. — Во-вторых, это казенные деньги и должны быть возвращены в казну со всеми учетными документами.

— А мои запасы? У меня же наверняка тоже есть золотишко — и немало.

— Верно. Почти все в столице под долгосрочными процентами. Даже если удастся снять нужную сумму, на одобрение заявки и последующую инкассацию уйдет около месяца.

Как же мучились люди без "Сбербанка-онлайн"...

— Да что вы с ними цацкаетесь? Заговорщикам — пулю, а остальных прогнать через строй. Сразу станут шелковыми да покладистыми.

А потом мне совершенно случайно упадет кирпич на голову.

— Исключено. Никаких наказаний. Мы можем пойти на какие-то уступки? Сократить рабочий день, например?

— Любое изменение графика сдвинет сроки сдачи. Так что...

— Свободу Барко!! — рявкнули из толпы. — И никаких торгов!

— Да!!

— Он один о нас заботился!

Я улыбнулся и подошел еще ближе, несмотря на ворчание майора.

— Только лишь о вас? — окинул собравшихся ехидным взглядом. — А о людях — нет? Потому что они не такие умелые и опытные, как гномы?

— А то! — крикнул вожак. — Мы по двести лет камень рубим, а что эти сопляки могут? Так, принеси-подай, да и там умудряются напортачить! То блок испортят, то раствор не так замешают! А платят поровну — какая тут справедливость?!

— Да они просто в доле, — наседал Норманн. — Все до единого подельники, подгорное племя. Если бы не сезон, всех бы в казематы засунул. И под суд!

— Послушайте! — поднял ладонь. — Не хочу никого запугивать, но все прекрасно знают, что будет, если не достроим здравницу вовремя! С нами еще можете бодаться, но когда прибудет флот и регулярная армия...

Гномы притихли, злобно сверкая глазами из-под косматых бровей. Знали ведь, чем все обернется, но в таком случае головы снимут не только с них, но и с ненавистных угнетателей. И судя по решительным взорам, они были готовы на это пойти.

— Я не хочу узнать Кассия в ярости. Вы — тоже. Поэтому предлагаю три варианта, — сложил пальцы, как Сойка-Пересмешница. — Первый — часовой полуденный перерыв и выходной на каждый седьмой день для всех рабочих независимо от возраста, расы и мастерства.

Бунтари в задних рядах зашептались, обсуждая услышанное и прикидывая возможную выгоду.

— Второе — увеличение пайка в два раза, включая вино и пиво.

Генри присвистнул, Инга закрыла лицо пятерней, а мужики у стенки заметно оживились, а злоба в гномьих взорах сменилась жадным азартом.

— Как вы собираетесь это провернуть? — прошипела помощница. — У нас каждый сухарь учтен, а караваны ходят все реже!

— К черту эти подачки! Потом на шею сядут — штыком не сгонишь!

— Третье — если управимся вовремя, я лично буду ходатайствовать перед императором за премию в размере трех месячных окладов. Каждому!

Те, что моложе развесили уши, приоткрыли рты и прикидывали, как распорядятся богатством. Старшие же с недоверием качали головами — Стрейн среди них явно не слыл образом порядочности и честности.

— И еще кое-что — в качестве небольшого бонуса. Если закончите инкубатор, грейсы поселятся на берегу рядом с крепостью. А как по мне, они посимпатичнее окрестных селянок.

Сальные ухмылки украсили угрюмые испачканные сажей и пылью лица.

— Что же до Барко, то обещаю ему справедливое следствие и суд. Иные требования выполнить, увы, не могу. Иначе под раздачу попадут все.

Старшина взмахнул кулаком, намереваясь завести старую песню о главном, но соратники схватили его за плечи и утащили вглубь толпы. Пошушукавшись с полминуты, карлик снова вышел в первый ряд, но уже без былого боевого запала.

— Нам нужно посовещаться. И без ружей под носом.

— Разумеется. Генри, уводи людей.

— Но мастер!..

— Разойтись по постам! — крикнул, приложив ладонь ко рту, и гвардейцы подчинились.

— Безумие! — прорычал здоровяк, но я-то знал, что силовое давление на работяг ничем хорошим никогда не заканчивалась, и Февральская революция со штурмом Зимнего вот вообще не нужны, и так проблем по горло.

* * *

Вопрос вроде бы улажен, можно наконец позавтракать. На подходе к ресторану услышал внутри странные звуки — мокрые шлепки, тихие вскрики и сердитое бормотание. Первая мысль — Франческо хлещет Нэй половой тряпкой — почти подтвердилась: вместо тряпки повар держал пучок петрушки. Разносчица стояла в углу, жмурясь, краснея и прижимая ладони к подолу, а манерный шеф костерил ее на чем свет стоит, время от времени разнообразя ругань ударами по щекам. И бил в полную силу, так, что на скулах и подбородке остались оборванные листики и зеленые разводы.

— Тупая девка! Сколько можно учить: фуатон не подают с барвиоли! Салфетини складывают уголками, а полотено сворачивают в рулоны! Для кремо пирогини нужна не чайная ложка, а десертная! Что за бестолочь?!

— Эй, а ну хватит! — грозно окрикнул, спеша на выручку.

— О, господино Стрейни! — Фаулье вцепился в курчавый чуб и застонал, как от зубной боли. — Сделайте что-нибудь с этой деревней, пока она мне всю кухню не испортила! А еще лучше — найдите новую разносчицу!

— Где я тебе ее найду? В лесу?

— В столице, мон мастери! В приличном заведении, где официантки отличают каугру от белой икры, гренки от круатонов и не роняют подносы.

— Но вы ставите на них столько блюд, что здоровый мужик двумя руками не унесет... — попыталась оправдаться девушка, покраснев еще гуще в моем присутствии.

— Молчи, дикарка! — шеф замахнулся изрядно поистрепавшимся пучком, но не рискнул чинить рукоприкладства. — Даже старая троллиха справится лучше тебя! Это невыносимо, мон мастери! Я и так невыразимо страдаю среди плебса и черни, так еще и рядом вертится эта тощая поганка!

— Знаешь, что... — навис над разошедшимся джентльменом, и тот позеленел, как та петрушка. — Здесь тебе не элитный курорт, а стратегически важный объект. Вот закончим — Кассий привезет тебе хоть весь ресторан. А пока будь добр делать, что велено. И раз уж Нэй так не нравится, я заберу ее к себе горничной, пока Амелин под арестом. Ты согласна?

— Я... — девушка смутилась и потупила взгляд. — К вам? Горничной?

— Да. Будешь стирать, прибираться и все такое. Обещаю — никакого насилия и принуждения.

— Х-хорошо... Но я и правда неумеха и криворучка. Вдруг что-нибудь испорчу?

— Испортит-испортит, — Франческо закивал, с ненавистью смотря на рыжулю. — Как пить дать.

— Ну и ладно, — подмигнул. — Все приходит с опытом. Ну так как, согласна?

— Д-да... — она улыбнулась и заправила медный локон за ухо. — Спасибо.

— Вы еще пожалеете, — повар не удержался и брызнул ядом вслед. — И завтра же приведете эту овцу обратно. И уж тогда я покажу свою науку.

Всю дорогу до крыла Нэй молча сопела за спиной, всеми силами стараясь ничего не испортить хотя бы тут. И то ли переволновалась, то ли в самом деле такой родилась, но промахнулась мимо ступени, подвернула ногу и с кратким визгом шлепнулась на задницу. Юбка задралась, обнажив крепкие загорелые ножки и серые трусики, девушка попыталась одновременно встать и оттянуть подол, но в итоге снова поскользнулась, как лосиха на свежем льду. После чего оставила все попытки подняться, закрыла лицо руками и тихонько заревела.

— П-простите... Я сейчас же вернусь в ресторан. Недаром мама говорила, что горбатую лишь могила исправит. Но я не понимала, о чем она, ведь у меня нет горба. А теперь... теперь... понимаю... — и снова залилась слезами.

— Ну, не плачь, — сел рядом по-турецки и уставился на подернутый дымкой горизонт. — Тебя никто не ругает и не собирается прогнать.

— Но я же... такая неуклюжая и бесполезная...

— Вовсе нет, — спокойно произнес, чувствуя давящее тепло в груди. — Просто если постоянно издеваться, понукать, кричать и наказывать, даже самый искусный ремесленник превратится в рохлю. Так что просто занимайся домашними делами, выполняй мелкие поручения, а в свободное время отдыхай. И все будет пуч... хорошо.

— Думаете?

— Уверен, — встал и протянул ладонь. — Идем.

Так увлекся проникновенной беседой, что сам сглупил и подал больную руку. И когда Нэй дернула всем весом, мир вокруг померк, а перед глазами пустились в пляс радужные пятна.

— Мастер?! — рыжая в ужасе отпрянула. — Что с вами? Это из-за меня?

— Нет-нет, — глубоко вдохнул и улыбнулся, хотя сердце чуть не встало от такой боли. — Все в порядке. Ну, идем.

Секретарь сидела на своем месте и перебирала бумаги. И чуть не выронила гроссбух, едва увидела, кого я привел.

— Прошу любить и жаловать — наша новая горничная.

— Здравствуйте, — Нэй помахала, прижавшись к стенке.

Инга взглянула на нее поверх очков с таким видом, будто родной сыночек привел домой проститутку и назвал своей будущей женой. Но спорить не стала — мол, хозяин-барин. И будничным тоном произнесла:

— Хорошо. Сейчас проведу инструктаж и оформлю на новую должность.

— И на двойную ставку, — постучал пальцем по столу.

— Следом за Барко решили отправиться?

— Тогда полуторную.

— Ладно, — помощница вздохнула.

Поднялся в кабинет, пытаясь прикинуть, как все разрулить, если Ривер проиграет дуэль. А если выиграет — как убедить грейс подождать еще немного, пока достроят инкубатор. Особенно, если совет рабочих откажется принимать условия и продолжит забастовку. Просидел с полчаса, цедя виски и таращась в потолок, но так и не придумал ничего путного. Все дороги вели в Рим, а все мои решения — в жопу. Но прежде чем бессильная злость захлестнула душу, в дверь осторожно постучались.

— М-мастер? Это Нэй. Можно войти?

— Да, конечно.

Сначала показалось, что вместе с ней пришла Инга — слишком уж необычный наряд выбрала себе девушка, больше подходящий секретарю, чем горничной. Короткая черная юбка, строгая блузка с высоким воротом, тонким галстучком и жилеткой, туфли с пряжками и высокие белые гетры. От привычной униформы остались только кружевной передник и чепчик, а в остальном — студентка закрытого колледжа. Она не только переоделась, но и тщательно вымылась, а на смену разводов от петрушек пришел неброский, но аккуратный макияж, подчеркивающий естественную красоту. Абы как собранные в хвост волосы расчесали и украсили лентами, превратив космы в изысканную и слегка "диковатую" прическу. Под чутким руководством опытной женщины чумазая простачка стала изысканной леди, которую не стыдно пригласить на бал.

— Я что-то не так надела? — она вздрогнула и сцепила пальцы на животе. — Все еще хуже? Теперь я еще страшнее? Просто вы так смотрите, будто чудище увидели...

— Скорее, на ангела, — невольно вырвалось.

Нэй помрачнела.

— Опять глумитесь?

— Нет. Тебе очень идет. И ты очень красивая, — никогда бы не подумал, что выдам такой комплимент столь легко и непринужденно.

— А? — девушка не знала, куда деть руки, и нервозно переминалась на месте. — Наверное, дело в одежде. Вещи Амелин слишком большие, и госпожа Инга поделилась со мной своими. Сказала, они старые и уже не налезут, а вот на меня в самый раз. Сидят и впрямь хорошо, но как-то в них неловко... Я словно голая. Ой...

Нэй зарделась и опустила голову. Я же не без удовольствия окинул ее взглядом и заметил уродливые шрамы на коленях, которые прежде скрывало платье.

— Что это? — спросил, догадываясь об ответе.

— Это? — она стыдливо попыталась прикрыться, но ни юбка, ни гетры не доставали. — Иногда мастер Фаулье ставил меня на горох. Иногда — вы...

— И почему ты не ушла? — пальцы с хрустом сжались в кулак. — Ты же не рабыня.

— Здесь хорошо платят, а в деревне осталась не только мама, но и сестры, и дедушка, — Нэй потерла под глазами. — Жалования хватает, чтобы никто не голодал. Уж лучше потерплю, чем обреку родных на смерть.

— Даже тех, кто продает детей за булку хлеба?

— Этой булки хватило, чтобы младшая дотянула до первой зарплаты. А вот соседям повезло меньше. Так что... если захотите вновь надо мной поиздеваться, я не...

— Тихо! — ладонь упала на стол с таким грохотом, что заглушила бы выстрел. — И слышать больше не хочу!

— Простите... — она сжалась, как перед ударом. — Я не нарочно, клянусь...

— Нэй... — шумно выдохнул и тряхнул головой. — Посмотри на меня.

Девушка подняла заплаканные глаза.

— Все будет хорошо.

Милашка улыбнулась, и тут на лестнице послышались тяжелые шаги. Генри вошел без стука и чуть не сшиб зазевавшуюся горничную с ног. Склонился над ней, прищурился и буркнул:

— Вы в порядке, леди?

— А? Э? — "леди" захлопала ресницами.

— Прошу простить, не сразу вас заметил. Мастер, у вас важные гости? Я тогда зайду попозже.

— Хватит кривляться, — усмехнулся и откинулся на спинку. — Нэй, оставь нас.

— Д-да, мастер, — низко поклонилась и поспешила покинуть комнату, но поскользнулась на вощеном паркете и лишь чудом успела ухватиться за косяк. — Ой-ой...

— Мне все чаще кажется, что вас подменили, — Норманн проводил рыжую удивленным взглядом. — Уж чересчур необычно поступаете в последние дни.

— Просто изучаю новую методику, — на ходу соврал и похлопал по первой попавшейся под руку книжке. — В столице появился новый автор — видный ученый, философ и управленец. Написал трактат "Я спас Мордор", где изложил принципиально новые способы воздействия и руководства. Вот, осваиваю потихоньку.

— Ну, вижу, и впрямь хорошая книжка. А мы с парнями обыски провели.

— И как?

— Ничего. Вообще. Ни у Луис, ни у Амелин. Или хорошо все запрятали, или успели избавиться от улик.

— Или налгали три короба, — хмыкнул и потер подбородок. — Но этим делом займемся позже. Скоро дуэль, а Ривер нужны свидетели.

* * *

Незадолго до полудня на берег явились трое: я, Инга и Генри для подтверждения честности поединка. Нэй расставила для нас плетеные кресла, столики и зонты, и теперь бегала на кухню за вином и закусками. Все это напоминало подготовку к веселому празднику, вот только чувствовал себя, как перед казнью, всем сердцем переживая за подругу и единственного надежного соратника. Волнение обуяло такое, что нытье в руке вообще не ощущалось — наоборот, в пики эмоционального напряжения легонько дергал плечом, чтобы боль телесная заглушила душевную.

— Что это у вас в сумке, мастер? — Норманн вынул зубами пробку и кивнул на объемистую торбу на коленях.

Вряд ли его всерьез заботило барахло, которое я таскал с собой, но молчать в такие моменты чрезвычайно тяжело даже для повидавшего всякого ветерана.

— Да так... Талисман на удачу.

Командир кивнул и глотнул крепленого вина — несмотря на внешнее спокойствие, страх таился в углубившихся морщинах, отрешенном взгляде и нервозной белизне вцепившихся в стекло пальцев. Не знаю, что чувствовала сидевшая поодаль секретарь, но шуршание уголька не утихало ни на секунду — девушка что-то рисовала в альбоме.

— Что это вы рисуете? — спросил здоровяк.

Ожидал, что помощница огрызнется и в привычной для себя манере вздернет носик, но та ответила без намека на злобу:

— На учебе я подрабатывала художником в суде. Решила вот... — она замолчала и поправила очки. — Вдруг пригодится.

Сгустившаяся сила всколыхнула волосы на затылке, известив о приближении колдуний. Девушки спустились на пляж и замерли в ста шагах друг от друга. Марта оставила шляпу в комнате, а шарф повязала вокруг талии широким кушаком — иных изменений в одежде не заметил. Ривер же переоделась в короткое платье из алого бархата с глубоким узким вырезом. На тонком пояске свободно покачивались ножны с кинжалом, прежде растрепанные волосы распрямили и зачесали непроглядную челку на левый глаз — тот самый, что отсутствовал у противницы. На переносице и губах темнела широкая вертикальная полоска сурьмы, замысловатый зигзаг украсил скулу — то ли изысканный макияж, то ли боевая раскраска. В ушах от мочек до кончиков блестели золотые колечки, в брови и ресницы густо подвели, словно девушка пришла на званый ужин, а не на смертный бой. Красоту портила лишь исказившая личико ненависть: единственного взгляда хватило, чтобы понять — мирного решения не будет.

— Вырядилась, как шлюха, — усмехнулась Мадрейв. — Не стыдно в таком наряде в гроб лечь?

— Арма Верита, — Ривер не стала тратить силы на обмен колкостями и указала на женщину пальцем.

— Сейчас начнется... — тихо крякнул Генри и глотнул из давно опустевшей бутылки.

— Арма Верита!

Марта ответила тем же жестом, после чего дуэлянтки взмыли в воздух — невысоко, метра на три, и зависли над мигом стихшими волнами. От увиденного перехватило дух. Ожидал чего угодно — перестрелку огненными шарами, плети молний, авады кедавры, но точно не полеты в стиле китайского фэнтези. Но это была не простая левитация — одежда неистово трепетала, а гладь внизу бурлила и вихрилась, словно над ней кружились в вальсе два невидимых смерча. Сперва удивился, зачем тратить ману на понты, ведь подраться можно и на суше, но когда под Ривер выстрелил гейзер высотой в десять этажей, все стало на свои места. Разошедшиеся чародейки устроили бы такой кавардак, что здравницу пришлось бы перестраивать с нуля.

Мы с Норманном разом вцепились в подлокотники и привстали, пытаясь отыскать эльфийку среди водопада ослепительных брызг. Но не успел водяной столб опасть, как его пронзил сияющий луч — ведьма верхом на ветре метнулась точно к цели, выставив перед собой объятую молниями руку. Марта отбила удар пылающим протуберанцем, и на несколько секунд девушки сами сплелись в бешеный смерч, кружась и осыпая друг друга заклинаниями. Огненный и ярко-голубой потоки закрутились спиралью, устремляясь под облака, а между ними непрерывно вспыхивали искры и трескучие дуги.

Пришлось встать и приставить ладонь козырьком, чтобы рассмотреть хоть что-то, но вот черная точка на острие ревущего потока отпрянула и рухнула, как подбитая на взлете ракета. Ривер тут же серебристой рыбкой нырнула следом, сверкая все ярче. Казалось, победа близка, но Мадрейв не заняла бы столь высокий пост без припрятанных на черный день козырей. Она замерла у самой воды, точно приземлившись на огромную перину. Соперница уже занесла молнию над головой для последнего удара, как вдруг вода вокруг инквизитора вскипела, и в эльфийку выстрелила шрапнель из мелких камней, ракушек и обломков кораллов. Издали это напоминало облако черной пыли или колоссальный пчелиный рой, и не будь Ривер лучшей ученицей, ее бы точно превратили в решето.

Взмах рук, и поддерживающий на лету воздух ревущим щитом окружил хозяйку. Дробь скользнула мимо, поднялась высоко над головой и почти сразу обрушилась на прозрачный пузырь. Доспех выдержал и вторую атаку, правда, заметно уменьшился в объеме — его границы легко угадывались по облепившему со всех сторон мусору. Теперь уже Мадрейв почуяла скорую победу, и шрапнель завертелась в разные стороны, как абразивные диски. Не представлял, как Ривер выберется из западни — от трения камни измололись в крупный колючий песок, а такой опасен даже при обычном прикосновении, что уж говорить про такую скорость. Марта зажмурилась и оскалила стиснутые розовые от крови зубы — заклинание отнимало уйму сил, но коль уж поймал врага в ловушку, то выпускать нельзя, надо давить до конца.

— Черт! — майор в сердцах опрокинул столик. — Черт, черт, черт!

Нет, все не могло закончиться вот так. Человек — не ровня темной в колдовстве, а Ривер — не простая эльфийка, а лучшая из лучших. Однако шар становился все меньше и меньше — еще немного, и подруге придется свернуться калачиком, чтобы уместиться внутри. А затем... Зараза!

Мадрейв питала кокон не только силой, но и новым мусором — со дна поднимались потоки мокрого песка, наматываясь на сердцевину, как сахарная вата на палочку. Крутящаяся оболочка стремительно увеличивалась, притом ощутимо замедляясь, но с таким весом высокая скорость и не требовалась. Желтый слой уплотнялся, не давая воздуху просачиваться сквозь толщу. Ривер еще держалась, но очень скоро ее либо раздавит тоннами породы, либо погибнет от удушья. И как тут помочь? Нельзя же просто сидеть и смотреть...

— Хватит! — вскочил и замахал руками. — Остановись, ты победила! Марта!!

— Она вас не слышит, — в голосе Инги проклюнулся испуг — как и тогда, при бегстве от призраков. — А если бы и услышала, Арма Верита не дозволяет пощады. Спорщиков рассудит только смерть.

Да уж, орать бесполезно — шум стоял, как в прокатном цеху. Потянулся было к сумке, как к последнему шансу на спасение, и тут похожий на тефтелю в панировке кокон покраснел, стремительно насыщаясь цветом и яркостью. Меньше чем за минуту песок сплавился в стекло, после чего его обдало ревущей струей с самого дна, где прохладно даже в тропиках. Перепад температур разбил скорлупу на несметное множество хрустящих обломков, и мы увидели Ривер — целую и невредимую, будто феникс.

Ее руки и ноги обвивали пламенные змеи и даже глаза, казалось, источали пламя. Ведьма нависла над обессилевшей и запыхавшейся соперницей и лениво усмехнулась.

— И это все, на что ты способна? — громом грянуло с небес. — Садись — три с минусом!

Остатки стекла загорелись и слились в огненный шторм, обрушившийся на врага по первому же зову. Но и Марта не теряла времени даром: подняла ладони — и, вторя жесту, между девушками вспухли многометровые цунами. Хлопок — и волны столкнулись с такой силой, что ударная волна опрокинула зонтики и дотащила по земле до травяного лабиринта. Окажись эльфийка в эпицентре — и ее расплющило бы до толщины молекулы, но та не зря просиживала юбку за партой и упорхнула на безопасное расстояние за миг до смерти.

Сразу бросаться в бой уже не могла — потратила слишком много сил, а вот инквизитор успела малость отдохнуть. Для простолюдина — сущий пустяк, но волшебнику хватит и долей секунд, чтобы скопить мощи для ответного удара. Дважды просить не пришлось — в подругу полетела льдина площадью с половину футбольного поля. И как только в нее направили сфокусированный луч света, лед распался на тысячи зазубренных сосулек, способных превратить в фарш целое стадо слонов.

Но словно на поле брани не оказалось, зато нашлась очень искусная в колдовских делах леди. Сгустив воздух перед собой, Ривер ринулась навстречу смерти и в последний момент пробила преграду насквозь. Но не остановилась, чем сильно удивила противницу, а ускорилась, занеся кулак для решающего тычка. Может, Мадрейв и хотела ответить, но то ли мана подкачала, то ли разум сковало осознание бесполезности дальнейшей драки. И вместо того, чтобы хоть как-то защититься или нырнуть вбок, осталась на месте за что и поплатилась. Ведьма врезала ей с такой силой, что ветер вокруг руки раскалился, точно вошедший в атмосферу метеорит. Между девушками вздулся туманный диск, какой срывается с истребителя при переходе через звуковой барьер. Жуткая смесь грохота и треска резанула по ушам, и Марта рухнула в море с такой скоростью, что несколько раз срикошетила "лягушкой" вот глади, прежде чем исчезнуть во вскипевшем буруне.

— Да!! — взревел, тряхнув кулаком. — Есть! Победа!

Ривер едва хватило сил, чтобы спланировать на землю. Перевернувшись на спину, девушка раскинула руки и часто задышала. Первым подбежал к ней, приподнял голову и осторожно спросил:

— Ты в порядке?

— Жить буду, — она кисло улыбнулась. — Но не так долго, как могла бы.

Вот и все — кошмар позади, а здравница в безопасности. Хотел уже сходить за вином, как вдруг прибой забурлил и из пенных барашков поднялась Галлифида, держа в руках тело инквизитора.

— Одна из ваших упала в море, — равнодушно отчеканила грейса. — Я спасла ее в знак благих намерений, но она не дышит.

Марту положили на песок рядом с эльфийкой. Та поморщилась и отползла в сторону — еще и плюнуть хотела, но в горле пересохло. Вот так подарочек, елки-палки. Было бы куда проще, если бы Марта бесследно исчезла в пучине — чтобы, как говорится, наверняка. А теперь что с ней делать? Просить отнести обратно и сунуть под тяжелый камень? Самим набить карманы и отвезти на лодке, где поглубже? Черт... Прекрасно понимал, какими проблемами обернется вмешательство, но вот не мог просто стоять и смотреть. Не в то время вырос, не так воспитывали, хоть и говорят, что нынче человек человеку — волк. Но если бы мы в самом деле жили по таким правилам, то вымерли бы еще в каменном веке. Человек стал человеком не тогда, когда поумнел и научился изготавливать орудия труда. А когда обрел чувства любви и привязанности — совершенно иррациональные и бесполезные в мире дикой природы. И долгий путь к цивилизации начался не с копья или топора, а с первой срощенной кости и дожившего до старости сородича.

А мы что, совсем звери? Но если ее откачать, она увидит дикарку и тогда... А, плевать. Скажем, грейсы нашли ее и принесли для обмена. Что-нибудь соврем — ведь одно дело честный бой, а другое — радоваться медленному угасанию и даже не попытаться помочь.

— Генри, сюда, — одной рукой я бы не справился, да и сил не хватило. — Преклоните колено.

— Я уже рыцарь, — проворчал здоровяк, не понимая, чего от него хотят, но все же подчинился.

— Теперь положите ее сверху животом вниз, — указал на Мадрейв.

— Что вы задумали? Поглумиться над трупом?

— Она еще не труп, но очень скоро станет.

— Так и хвала богам!

— Прошу, быстрее! Это приказ!

Совместными усилиями мы избавились от воды в легких, но это — лишь половина дела. С трудом объяснил, как и с какой частотой проводить непрямой массаж сердца, но Марта не дышала слишком долго, и без воздуха все пойдет черепахе под хвост.

— Ривер, магия еще осталась?

— Нет, — простонала в ответ. — Я на нуле. Выжата и высушена, как батист в духовке.

— Тогда придется по старинке, — а для местных, похоже, по небывалому новшеству. — Вдыхай побольше, зажимай ей нос и разом выдыхай в рот.

— Ты с ума сошел? Хочешь оживить эту тварь?

— Милорд некромант? — Норманн настороженно вскинул голову и поднял ладони, точно до того момента замешивал коровьи лепешки.

— Нет! Никакой мистики, только наука. Не отвлекайтесь. И сильно не налегайте, а то ребра трещат.

— Так... — ведьма встала и достала кинжал. — Надо закончить, пока твой гребаный гуманизм не завел нас всех на костер.

— Ривер, послушай!

— Нет-нет-нет, мой милый, — она встала над телом и нацелилась на дрожащее горло — майор гнал кровь в правильном ритме. — Сам послушай. Эта сука мне всю жизнь мелко гадит. Таких как она в живых не оставляют — дороже выйдет. И коль уж боги дали шанс поквитаться...

— Ты уже расквиталась! Ты победила!

— Вот поэтому и надо добить — для верности.

— И что, просто зарежешь ее, как свинью?

— Ну почему же. Свинки — милые, а это — змеюка подколодная. Не жалко.

— Ладно, — пожал плечами и даже не поморщился от боли. — Хорошо. Дело твое — валяй.

— Мне продолжать? — Норманн явно хотел убраться подальше от попахивающего ересью действа.

— Нет, зачем? Давай, Ривер — режь.

Ведьма опустилась на колени, но заносить клинок не спешила — только смотрела на распахнутый рот, закатившийся глаз и налипшие на лоб светлые локоны.

— Всю жизнь... — прошипела, опустив голову. — В академии, во дворце, на заданиях. Таскалась хвостом по всему свету и унижала, оскорбляла, подзуживала. Ты такая... ты сякая... Тут не так. Здесь на эдак. Даже сюда приперлась... И все лишь за то, что я чуточку ее превзошла. Ненавижу... Ненавижу!

Она вскинула дагу и швырнула в песок. А после набрала полную грудь и прильнула к потемневшим губам.

— Майор, продолжайте.

— Да чтоб вас...

— Качаем, качаем, качаем — выдох.

Я словно дирижер руководил реанимацией, но Марта не спешила пробуждаться от вечного сна. Сколько она провела на дне — минуту, две? Это не предел, а колдунья наверняка сильнее и выносливее обычного человека. Но почему мотор не заводится, мы же все делаем правильно!

— Ну же, — Ривер в перерыве осыпала тело руганью и проклятьями. — Вставай, тупая ты сука. Надеру тебе жопу еще раз, и тогда пощады не жди. Марта, вставай! На зачет опоздаешь — я что, зря тебя весь семестр тянула?

Эльфийка закрыла лицо предплечьем и зарыдала. Генри зажмурился и шумно засопел, Инга сняла очки и сжала переносицу, а грейсы сели в прибой и внимательно наблюдали за происходящим.

— Ривер, — коснулся дрожащего плеча. — Не сдавайся.

— Она только и делала, что веселилась и бегала по балам, пока я безвылазно зубрила предмет за предметом. Неужели моя вина в том, что училась лучше? Неужели я виновата, что со мной дружили только книги и магия?

— Ривер, ты сможешь! И скажешь, наконец, ей все это в лицо!

— Я не...

— Давай!

Ведьма набрала полную грудь и дохнула еще раз, обжигая слезами холодеющие щеки. Собралась уже выпрямиться, но не смогла — пальцы крепко сжали волосы на затылке, а миг спустя другая рука намертво обхватила за талию. Ривер вытаращилась и замычала, но Мадрейв не отпускала, словно ведьма была нужна ей, как воздух. Впрочем, так, скорее всего и было — причем уже давно.

Вдоволь насытившись поцелуем, она откинулась на песок, медленно и тяжело дыша. Эльфийка с темными пятнами на скулах и стиснутыми зубами отвесила сопернице звонкую пощечину, потом еще одну, а потом ткнулась лбом в грудь и заревела пуще прежнего.

— Ну что ты... — Марта погладила ее по волосам. — Нашла по ком плакать...

— Почему? — Ривер вскинула голову и уставилась гневным взором. — Почему ты так себя вела?

— Потому... — инквизитор судорожно сглотнула и часто заморгала. — А, плевать — мне все равно конец. Я просто пыталась привлечь твое внимание. Увидеть лишний раз. Услышать твой голос. Получить по морде — ведь иных ласк от тебя не дождешься. Я восхищалась тобой с тех самых пор, как безродную, но одаренную девчонку поселили в одной келье с настоящей темной эльфийкой. Мне говорили, что ты безумна, опасна и ненавидишь людей, ведь тебя силой забрали из семьи. Стращали, что зарежешь ночью или нашлешь страшную хворь. Но я всегда восхищалась твоим талантом. Ощущала нечто схожее в судьбах и характерах. Две оторвы, два изгоя, две сильнейшие волшебницы. Но ты всегда была лучше во всем, и я даже не пыталась с этим спорить. Зачем? Ты была злая и колючая со всеми, кроме меня. Помогала, когда я не справлялась. Утешала, когда болела душа. Защищала от всяких придурков, хотя страдала сама. И я полюбила тебя, Ривер Айверсайн — не как сестру или лучшую подругу. И люблю до сих пор. Но за это положен лишь один исход — смертная казнь. Вот и приходилось выкручиваться, чтобы увидеть хоть одним глазком... — она устало хохотнула. — Одним глазком... ну да. Как-то раз — уже после выпуска — ублюдок из Ордена что-то заподозрил и написал донос. Меня отправили на дознание — хотели выяснить все о моих пристрастиях, включая имена и явки. В том подземелье глаз и оставила, но тебя не сдала, — ослабшая ладонь провела по мокрой щеке. — А теперь уже не отвертеться — слишком много свидетелей.

— Это да, — расправил затекшую спину и почесал макушку. — Поединок вышел знатный.

— Согласен, — Генри вытер ладони об рубаху. — Драку колдунов не каждый день посмотришь. Будет, что внукам рассказать.

— Вы что, издеваетесь? — прорычала Инга, и все трое тут же уставились на секретаршу. — Какой еще поединок? У вас что, тоже глаз нет? Арма Верита идет до смерти одного из претендентов, а тут оба выжили. Так что, — стопка листов чайками упорхнула на ветру, — разбирайтесь дальше сами.

— Но... — Марта захлопала ресницами. — Вы же...

— У всех есть маленькие тайны. А тебя еще и грейсы спасли, так что...

— Да... Мне многое предстоит обдумать... А теперь пора и честь знать, — она выпрямилась, пошатываясь, обвела ладонью овал, и позади вспыхнул мерцающее зеркало портала. — Ривер, я могу...

— Прости, — ведьма тряхнула головой. — Но я люблю другого. И в целом... больше по мальчикам. Но если захочешь повидаться — заглядывай в любое время. Можно даже без подколов и оскорблений.

Бывшие (надеюсь) соперницы обнялись, и я подумал, что с радостью поделился бы любовью с обеими, но решил не опошлять трогательный момент. Кто знает этот мир, вдруг они видятся в последний раз?

— Хочешь — погости пока у нас, — предложила эльфийка. — Отдохни, наберись сил.

— Я бы с радостью, — инквизитор нехотя отстранилась. — Но мне пора — император ждет отчета.

— Марта, — шагнул к ней и достал из сумки раковину Галлифиды. — Передай ему это.

— И что сказать? — чародейка бережно взяла подарок.

— Ничего, — улыбнулся. — Он поймет.

— Что ж... Вижу, "Праведный кальмар" в надежных руках. Несмотря на то, какие слухи о вас ходят. Попутного ветра, мастер Стрейн. И удачи во всем.

Серия 7. Еретик

— Я много думала, когда шла сюда, — молвила Галлифида, глядя в глаза. — Но теперь сомнений нет. Я убедилась в твоей доброй воле и благих намерениях, Вильям Стрейн. И с радостью принимаю приглашение.

Шаманка опустила голову, а вслед за ней поклонились и сестры.

— А уж я-то как рад... — улыбнулся и почесал саднящий затылок. — Да вот беда — инкубатор еще не достроен. Не знаю, сколько времени понадобится, но вы пока располагайтесь, обустраивайтесь...

Галлифида сощурилась, а спутницы напряглись и чуть присели, как перед боем. Не знаю, чем бы все закончилось, но тут позади раздался хриплый бас:

— Не волнуйтесь, мастер — к утру управимся. Только разведите побольше костров — работать будем всю ночь!

Обернувшись, увидел выстроившихся шеренгой гномов во главе с рыжебородым стариком. Сразу за коротышами стояли люди, разминая уставшие от безделья руки.

— У нас есть обычай, — лицо грейсы разгладилось, а сердитую хмурость как прибоем смыло. — Перед большим делом нужен большой пир. Примите эти дары в знак благодарности и надежды.

Взмах руки — и волны забурлили, как кипяток. Что-то черное и скользкое поднялось из глубин и закишело на мелководье. Я невольно попятился, и вот прямо на песок шлепнулась рыбина — жирная и лоснящаяся, в полноги размером. За ней выполз кальмар, и прыгнули, подгребая хвостами, большущие лангусты. Всего несколько секунд — и пред изумленными зрителями разлегся целый склад морепродуктов, и еще столько же копошилось и булькало в воде.

— Что ж, — стряхнул щупальце с туфли. — Пир — так пир. Несите пиво!

Тут уж договариваться и упрашивать не пришлось, и к пляжу выдвинулся целый караван из бочек и древесины. Мужики споро выкапывали неглубокие ямы, пилили и кололи поленья — часть откладывали для стройки, часть шла на растопку. И впервые за все время в здравнице услышал веселую песню, чем-то похожую на шанти: один зычно запевал, а остальные хором подхватывали. С удовольствием бы послушал, но оставалось одно дело, требующее немедленного решения.

Поманив за собой Генри, спустился в казематы. Луис стояла на коленях и мелко дрожала от холода и сырости подземелья. Голова упала на грудь, волосы в бурых колтунах прилипли к лицу, свисающие с потолка кандалы сдавили тонкие запястья. Единственного взгляда хватило, чтобы в груди екнуло и заныло, и никакие доводы разума — мол, мне тоже от пули не сладко — не смогли унять этот гнет.

— Почти сутки так стоит, — хмыкнул Генри. — И ни словечка не молвила.

— Снимите оковы.

Майор кивнул стражнику и тот зазвенел ключами. Истерзанные затекшие руки безвольно обвисли, но эльфийка не издала ни звука, лишь наклонилась еще ниже. Но я знал, как ее разговорить, задолго до того, как спустился в затхлую мглу.

— Выходит, за покушениями стояла ты, а не Амелин?

Пленница едва заметно кивнула.

— Не слышу, — гневный голос эхом прокатился по коридорам.

— Да. Я.

— И за отравлением, и за грязью, и за всем остальным?

— Да.

— Точно-точно?

— Да.

— Рисуй, — под ноги упал кусочек мела.

Врач посмотрела на меня поблекшими угрюмыми глазами.

— Что?

— А ты не помнишь, что устроила в первую же ночь после яда?

Трясущиеся пальцы взяли мелок с такой осторожностью, словно то был горящий уголь.

— Я... — она попыталась нарисовать линию, но почти сразу остановилась. — Не помню... Было темно, я выпила для храбрости и...

— Хорошо. Представим, что тебя тоже одолела амнезия — с кем не бывает. И подробности смылись, исказились, выветрились — плевать. Я напомню — ты якобы нарисовала колдовской символ. Не вдаваясь в детали — какой он был формы и где именно начерчен? Уж это должна запомнить?

— Я... — на грязном полу проклюнулся контур пентаграммы. — Вроде такой...

Сел рядом, не обращая внимания на грязь, вырвал мел из ослабшей хватки и швырнул в стену.

— Ты взяла вину на себя, верно? И понимая, сколь ничтожен самооговор, решила подтвердить слова делом. И выстрелила в меня, но так, чтобы нанести минимальный урон. Не голова, не живот, не грудь — плечо. Хотя никогда не поверю, что эльф, да еще и отставной военный, промахнется с десяти шагов.

— Амелин не виновата... — лекарь обняла себя за плечи и всхлипнула. — Лучше уж я... За мной хоть какие-то грехи, а за ней... Пожалуйста.

— И что толку? — всплеснул руками, все сильнее злясь от этой глупой и бесполезной жертвы. — Ну, казним мы тебя, а дальше что? Убийца испугается и убежит? Увы, наоборот. Раньше ты бы спасла, а потом — все.

— Но Амелин...

— Да знаю я! Она во всем созналась, когда я сдуру пригрозил тебе: мол, лес рубят — эльфы летят. А ты созналась, чтобы выгородить дочь. Но проблема в том, что вы обе невиновны!

— Мастер, а как же... — Норманн нахмурился и замолчал, справедливо посчитав, что уточнения излишни.

— А вот так. Освободите обеих. Все документы и дела — сжечь. Вопросы?

Майор смерил меня угрюмым взором и к удивлению улыбнулся.

— Вопросов нет. Мы, служилые, приказы не обсуждаем.

Помог Луис встать и вывел под порыжевшее солнце. Врач сощурилась и заслонилась ладонью, но едва услышала окрик, встрепенулась, выпрямилась и со всех ног рванула на звук.

— Мама!

— Лин!

Они обнялись и закружились на месте, не стесняясь слез. Да и вряд ли бы их кто-то услышал — пение и треск костров становились все громче. Понимал, что больше всего эльфийки хотят побыть наедине, и все же подошел, прочистил сдавленное спазмом горло и произнес:

— Прошу прощения у вас обеих. Вас немедленно восстановят в должностях и выплатят компенсации.

— Вечером жду в лазарете, — отозвалась лекарь, не выпуская дочь из объятий. — Если оперировала Ривер, не лишним будет все перепроверить.

— Спасибо... — смущенно проворчал и отвернулся, чтобы в случае чего сослаться на ветер.

— Вам спасибо. И вашей амнезии. Боюсь представить, что бы с нами сделал нормальный Стрейн. Впрочем... — Луис ухмыльнулась, — нормальный как раз вы. Надеюсь, таким и останетесь.

— Да... Было бы неплохо... У нас тут праздник, кстати. День согласия и примирения с грейсами. Приглашены все.

— Мы придем. Но сначала — горячая ванна. И грязь. И снова горячая ванна. Затем осмотр — и уж тогда веселье.

Чтобы не тратить время зря, вернулся в кабинет и погрузился в дневник. И смело вычеркнул из списка подозреваемых всех эльфиек и новую горничную. Хотел добавить и Генри, но вместо этого нарисовал рядом с именем жирный вопрос. Что я вообще знаю о майоре? Пожалуй, только то, что у него был тысяча и один шанс меня прикончить, но ни одним не воспользовался. Да и какой у него мотив? Весомый повод есть у Франческо, но этот перец слишком труслив, и горазд только девушек хлестать, а вот для государственной измены петрушка не выросла. Барко? Постучал кончиком пера по листу. Тоже мне Робин Гном нашелся, да и действовал, как ни странно, в рамках закона — вызвал инквизитора, а не ассасина. К тому же, старик за решеткой, так что это списанный актив. Но кто тогда вообще остается? Садовник? Так тут нет садовника, хотя есть сад. Шпион среди рабочих? Завербованный гвардеец? Кукловод издалека? Сколько времени ушло на проверку сотрудников, и что — все заново начинать? Да уж, это точно не дело на одну трубку.

— Ваш чай, — Нэй без каких-либо затруднений подошла к столу и опустила поднос столь плавно, что янтарная гладь в чашке не колыхнулась. При том так выгнула спинку в поклоне, что с ног до головы пробила жаркая дрожь.

— Спасибо. Как дела? Осваиваешься?

— Да, — она покраснела и отвела взор. — Вроде все неплохо. Ничего до сих пор не испортила, никто не ругает, и даже госпожа Инга не такая строгая, как говорили.

— Рад за тебя.

— Благодарю. Я тоже очень рада, м-м-м... М-м-м... М-м-м!..

— Нэй? — привстал и собрался уже броситься на помощь, но тут горничная указала пальцем в окно.

— М-м-мать всех богов...

Смотрели "Войну миров"? Помните марсианские треножники? Вот примерно такого же размера тварь поднялась из моря и медленно надвигалась на пляж, перебирая слизкими щупальцами. Восемь коротких и толстых поддерживали на весу колоссальную заостренную тушу, а два длинных — с "лопатками" на концах беспорядочно размахивали в воздухе, точно кальмар приветствовал собравшихся на берегу. Работяги появление гостя не оценили и сломя головы помчали к дворцу. Гвардейцы дали залп для проформы, но такому чудищу ружья — что слону рогатка. И очень скоро солдаты припустили следом, аж развевались на ветру алые плащи.

Сперва наивно понадеялся, что Галлифида привела главное блюдо, но шаманка стояла на краю причала и делала замысловатые пассы руками, однако существо наотрез отказывалось подчиняться. И хуже того — ударило бывшую хозяйку широкой лопастью, и грейса кубарем покатилась по песку. Ее окружили соплеменницы, швыряя в моллюска остроги и камни из пращей, но толку от этого сами понимаете какой. Это скорее не бой, а попытка отвлечь врага, чтобы унести раненого вождя с поля боя. Если бы нам вовремя привезли пушки, глядишь, и отбились бы, а так... Но делать что-то надо — тварь уже выползла на берег и не собиралась останавливаться, круша щупальцами все, до чего дотягивалась. Пока что под раздачу попали пирс и беседка, но такими темпами доберется и до главного здания, и далеко не факт, что каменная кладка выдержит натиск такой туши.

Велел Нэй найти Ривер и выбежал на крыльцо под аккомпанемент беспорядочной пальбы — бойцы заняли позиции на крыше и отстреливались, как могли.

— Мастер! — рявкнул Генри, свесившись с амбразуры. — Бегом к воротам, мы готовим отход!

— Хотите бросить здравницу?!

— А вы хотите драться с этим? — сабля указала на чудище, неспешно оседающее на берег. Но даже в лежачем положении щупальца представляли смертельную угрозу, а от щелканья черного сочащегося слизью клюва качался зеленый лабиринт.

— Пресвятая ночь! — навстречу выбежала Ривер, зевая и кутаясь в полупрозрачный халатик. — Вас и на минуту нельзя одних оставить!

Вопреки наказу, вместе с ведьмой прискакала и Нэй, трясясь, как осинка в бурю. Из соседнего крыла выскочила Луис, одетая лишь в махровое полотенце от груди до бедер. За ней едва поспевала Амелин в мокрой сорочке до колен, а последней шлепала спасенная дикарка, чуть прихрамывая на раненую ногу. Отличный отряд по спасению курорта от гигантского кальмара. Лучше не придумаешь.

— Боженьки, боженьки, боженьки! — по дороге пронесся Фаулье, роняя на ходу любимую посуду и последние крохи уважения.

— Сюда! — крикнул выскочившим из зарослей грейсам. — Быстрее!

— Он не слушается, — сонно бормотала Галлифида, закатывая глаза и качая разбитой головой. — Почему он не слушается?

— Как она?

— На удивление неплохо, — врач взяла у колдуньи поясок и перебинтовала лоб. — Панцирь спас, а иначе мгновенная смерть.

— Как убить эту дрянь? Где ее слабые места?

Ривер заговорила с аборигенками на отрывистом шипящем языке, но те лишь переглядывались и качали головами. И только самая старшая бросила одно короткое слово.

— Что? Что она сказала?

— Магия, — перевела эльфийка. — Его возьмет только магия.

— Справишься?

— Шутишь, что ли? — подруга всплеснула руками. — После дуэли мне дня три отлеживаться!

И как назло никто из грейс больше не умел колдовать, а шаманка то и дело теряла сознание, балансируя на грани жизни и смерти. Моллюск тем временем добрался до лабиринта, и жирные жгуты шуршали в зарослях, ломая все, кроме растений — плитку, скамьи, беседки. Гад словно ненавидел все, созданное людьми, и стремился поскорее уничтожить. Но если его науськала не Галли, то кто?

Ладно, потом разберемся. Итак, магии у нас нет, пули бесполезны, но что еще может помочь? Я закашлялся — если Ньютону на макушку упало яблоко, то меня окутал слетевший с крыши едкий белый дым. Ружье слабо и увеличить калибр нельзя, но что если нарастить заряд пороха — проще говоря, сделать бомбу? С учетом того, что большая часть туловища распластана по земле, а скоростью и маневренностью монстр похвастать не может, никто не помешает обогнуть крепость снаружи и зайти уроду прямо в тыл.

Озвучив предложение, отправился вместе с Генри в подвал кордегардии, где находился арсенал. И на месте выяснил, что осталось всего три бочонка — два с порохом и один со свинцовыми шариками.

— Не густо... — процедил, потирая висок.

— Виноват, мастер. Тут обычно тишь да гладь, вот на припасах и экономят. С пушками две телеги приедет, да только когда...

— Снаряжайте гранаты. Найдите все глиняные горшки с узкими горлышками. Горсть пуль, доверху пороха, фитиль и пыж. Последний бочонок смешайте с остатками свинца и привяжите к длинному заструганному колу — будет этой гниде десерт. Раздайте это гвардейцам и ждите за воротами. Все ясно?

— Так точно!

С нападением более-менее разобрался, пришел черед обороны. И тут возникло куда больше сложностей, ведь воякам не привыкать сражаться со всякой нечистью и жертвовать жизнями во славу империи. А вот на стройплощадке царило настоящее безумие. Работяги перепугались так, что пытались выбраться наружу по лесам, а некоторые и вовсе сколачивали осадные лестницы из бревен и досок. Самые же отчаянные — в основном гномы — приладили к толстенному дубу камень и долбили в створки как тараном, и земля дрожала при каждом ударе. Для пущей безопасности (или для того, чтобы мастеровые не сбежали) засов блокировался с двух сторон тяжелыми навесными замками, вот и приходилось изворачиваться, чтобы покинуть крепость.

— Стойте! — заорал во всю глотку и закашлялся от пыли. — Подождите!

— Выпускай! — трое мужиков кинулись ко мне, и если бы не охранники со штыками, пришлось бы еще хуже, чем в объятиях кальмара. — Открой ворота, сволочь! Мы тут все подохнем!

На шум подоспело подкрепление с молотками и топорами — благо, перебранку заметил Генри и тоже привел несколько ребят. Работягам было нечего терять, солдатам по большому счету тоже, и спор грозил в любой миг перерасти в кровавую схватку.

— Послушайте! — поднял руки и шагнул вперед. — Мы откроем ворота, и вы сможете уйти, когда захотите! Но я прошу о помощи. Нужно защитить дворец, пока чудище далеко.

— Вам, благородным, лишь бы дворцы беречь! — лохматый старик сплюнул под ноги. — А нас, чернь — в расход!

— Повторяю! Когда гад приблизится — бросайте все и бегите! Но пока он застрял в лабиринте, у нас есть время подготовиться!

— Ага! Нам — готовиться, а вам — по тапкам?

— Нет. Мы обогнем стену, спустимся на пляж и ударим в спину.

— Ударите? — одноглазый гном схватился за живот и захохотал. — Чем — своими сабельками? Проще кирпич хером пробить.

— Не сабельками, — хищно оскалился. — А кое-чем помощнее. Эй, подгорный народ — вам ли не знать, как взрывают породу? Если пуд пороха крошит камень — возьмет и плоть.

Хохот и ругань стихли. Коротыши переглянулись, и рыжебородый вкрадчиво произнес:

— Говори.

— Заостряйте бревна и вяжите вот так, — зажал указательный палец средним и безымянным, изобразив примитивный противотанковый еж. — И ставьте так близко, как получится. Если кальмар напорется щупальцем на такую занозу — мало не покажется.

— А если просто раскидает в стороны?

Резонный вопрос, на который не было ответа. Но судя по тому, как прежде атаковал гигант, затея имела все шансы на успех.

— Тогда уходите. Но мы сделаем все, чтобы разозлить его как можно сильнее. Идем!

— Мастер, вы куда? — опешил майор. — Помереть вздумали?

— Не волнуйтесь — просто постою в сторонке.

— А-а... — он протянул портупею с тяжелым палашом. — Тогда вот — чтоб стоялось спокойней.

Под стук и скрежет пил добрался до гостевого крыла, чтобы раздать последние указания на случай, если все пройдет не так гладко, как задумали. Девушки собрались в холле вокруг лежащей на кушетке шаманки — нести в лазарет не рискнули, и правильно, здесь безопаснее. С того, что увидел, хоть картину пиши — "Бункер перед бомбардировкой". Ставни закрыли, и мрак разгоняла единственная свеча у изголовья больной. Рядом на коленях сидела Луис, Амелин под боком утешающе обнимала ее за плечи. Ривер уперлась ладонями в стол, точно генерал над картой, Нэй в ужасе прижималась спиной к стене, сведя кулачки у бледных губ, а Инга с невозмутимым видом писала письмо — возможно, последнее.

Скрип двери — и все разом вздрогнули и уставились на вошедшего: устало, испуганно, тревожно, строго, зло. И в то же время с нежностью и надеждой, как на давнего доброго друга. Признаюсь честно, никогда до сих пор меня не одаривали таким вниманием, и я бы отдал все, лишь бы это произошло в иных обстоятельствах.

— Дамы... — кивнул, чуть смутившись под напористыми жгущими взорами. — Если я не вернусь, Инга за главную. Продолжай в том же духе — и все будет хорошо.

— Не вернетесь? — рыжая пискнула и вытаращилась пуще прежнего. — А куда вы уходите?

Может, прямо на небо...

— Туда, куда суждено отправиться любому мужчине, — усмехнулся пафосу и покачал головой. И на полном серьезе добавил: — На защиту родных и близких.

— Решили биться с этой гадиной? — врач изогнула бровь. — Однако...

— Вам лучше уйти, — без упрека шепнула дочь.

— Дурак, — фыркнула ведьма и скрестила руки на груди.

— Поддерживаю, — секретарь вернулась к бумагам. — Абсолютное безрассудство и безответственность.

Поверьте, вам же лучше, если настоящий Вильям Стрейн никогда не вернется в этот мир.

— Ма-а-астер! — Нэй сорвалась с места и в слезах бросилась на шею. — Не бросайте нас!

— Все будет хорошо, — погладил ее по спине и чмокнул в макушку.

От такого ответа девушка оцепенела, в округлившихся глазах блеснула влага, а я воспользовался заминкой и высвободился из объятий. Пожелал удачи на прощание и поспешил к воротам, где уже собрались прокачанные до гренадеров стрелки. Пока спускались к воротам, слышал, как ворочается и чавкает за кладкой громадная склизкая масса. Рыбой и тухлятиной воняло так, что чайки слетелись со всей округи, но боялись спускаться к монстру и кружили на высоте, истошно вопя.

Распластанный на берегу кальмар напоминал живую гору плоти, и уже издали мы поняли, что план пошел ко всем чертям. Стекающая с боков слизь размочила песок и превратила в самое настоящее болото, где увяз бы даже танк. А гранаты весили килограмма по два — мало того, что издали не кинешь, так еще и касание с влажной тушей или песком запросто могло затушить фитиль. Есть вариант подобраться с моря, да только ни лодок, ни причала не осталось — одни обломки. Нужно средство доставки — желательно, баллиста, да только где ее взять.

— Дерьмо! — Генри с отвращением вытер подошву. — Несет, как от чумного города.

Как же добросить снаряд? В голове завертелись знакомые примеры из прошлого. Зажигательная стрела — слишком тяжело. Требушет или катапульта — слишком сложно. Надкалиберный гранатомет — горшки не выдержат. Дротик — без железного наконечника с бородкой бесполезен. Шестовая мина — кому-то придется брести по колена в грязи и умереть от осколков. Праща — тоже не годится...

— Хотя подождите... — неожиданно сказал вслух, но идея того стоила.

Ведь мину не обязательно тыкать, как копье — ее можно поднять вертикально и толкнуть прямо на спину твари. И если вбить пару гвоздей или крюков, получится надежный зацеп, нужно лишь правильно рассчитать длину. Высота кальмара — катет А, расстояние до него — катет В. Вспоминаем, чему там равна гипотенуза и получаем... минимум пятьдесят метров. Палка такой высоты — это, простите, фантастика, и если придется подбираться вплотную, какой смысл морочиться с шестами — все равно побьет шрапнелью.

— Надо возвращаться. Тут не подойти.

— Что, даже не попробуем? Ну-ка дай... А вы все — за стену!

Майор взял у гвардейца ремешок от кинжала, продел в ушко горшка и поджог фитиль. Раскрутил и с громким уханьем швырнул в цель. Если бы керамика не выдержала — граната разбилась бы прямо у нас под ногами, но абы что в имперскую здравницу не поставляли. Снаряд ударился в жирный бок и шлепнулся в песчаную кашу. Несколько секунд ничего не происходило, и я успел погрешить на фитиль, как вдруг гулкий грохот взметнул в небо сноп желтоватого дыма. Пули застучали по кладке, и ладонь ощутила дрожь, несмотря на метровую толщу камня. Однако кальмар лишь лениво пошевелился и продолжил путь к дворцу, а взрыв оставил на шкуре неглубокие и совершенно безобидные порезы и ссадины. И далеко не факт, что ее удалось бы пробить, даже если вся дюжина гранат упала бы в одно место. А это попросту невозможно — уж какой Норманн амбал, и то запыхался и потирал плечо, а рядовые бойцы ни в жизнь не достанут до монстра, тем более с такой точностью. Самый верный способ добраться до мягкой требухи — это рот, но как накормить гада порохом, если вся пасть окружена щупальцами?

— Мастер! Куда вы?!

Бегом спустился к воде и поднял тушку кальмарьего сородича, только обычного размера — волны выбросили на берег один из даров Галлифиды, пригодившийся куда больше в целом виде. Осмотрев моллюска, нашел еще одно слабое место — мягкое брюхо за тонкой пленкой с отверстием посередине. Небольшой надрез прояснил, что это за орган — грубо говоря, задница. И прямо сейчас гигант лежал над сетью подземных туннелей, многие из которых снабжались люками и вентиляционными окнами. И если заложить взрывчатку там — бабахнет так, что никакая броня не спасет. Хорошая мысля приходит опосля, но лучше поздно, чем никогда. Вот только центр чудища заметно сместился от руин батареи, и если продвижение не замедлить (а лучше — вообще остановить), взрыв заденет не живот, а более плотные ткани или плавник. А второй попытки у нас нет, так что придется рискнуть.

Озвучил новый план майору и попросил лично проследить за бригадой саперов, потому что в этом деле от меня толку ноль. Я же собирался вернуться со второй группой к здравнице и задержать монстра хоть как-нибудь.

— Это безумие! — рыкнул Норманн. — Вы должны быть на полпути к лесу, а не драться наравне с солдатами!

— Мы отступим, если не справимся. Даю слово.

Здоровяк шумно выдохнул и тряхнул курчавой гривой.

— Ладно. У нас тут либо пан, либо пропал, так что... плевать. Эй, парни! Хватайте дрын с бочкой — и за мной!

Чудовище уже лезло через лабиринт, прижимая изгородь к земле скользкими широкими боками. Малые щупальца споро перебирали по плитке, большие поднялись, как антенны, в поисках всего, что можно сломать. С учетом скорости, минут через десять гад доберется до своего каменного изваяния на площади, а за ним, что называется, последний рубеж. Если сдадим фонтан, дворцу конец, а там и за нами пожалуют черные кареты с имперскими дознавателями. И очень настойчиво спросят, по какой-такой причине мы с позором сдали любимую крепость его величества и не справились с каким-то жирным кожаным мешком. А побег на край света в этом волшебном мире обернется такими приключениями, что уж лучше сразу на плаху. Так что пофиг. Делай, что должен — и будь что будет.

Зажал в зубах тлеющую лучину, сунул под мышку горшок и сжал покрепче палаш. Коль уж угодил в сказочный мир и получил возможность сразиться врукопашную с кальмаром-переростком ради защиты прекрасных леди — не отказывайся. Даже если окажешься в пасти чудища — оно того стоит. Щупальце поднялось, как змея перед атакой, и рухнуло прямо на меня. Едва успел отскочить в сторону, и усеянный мерзкими шайбами отросток напоролся на ежа. И раздавил в труху, но занозы попали в присоски — чудище взревело, заклекотало и втянуло тентакль. Но не успел порадоваться победе, как в мою сторону устремился весь оставшийся десяток. Рубанул одно, пронзил второе, после чего поджог фитиль и с разворота метнул гранату в пульсирующее сплетение жгутов.

Взрыв как и прежде не нанес вреда, хотя башка твари куда более нежная и податливая, чем туловище. Но громкий звук и жар в непосредственной близости от глаз испугал гадину, и та, вереща, попятилась. Правда, недалеко и недолго, а придя в себя тут же поползла мстить, вскинув надо мной самые длинные и сильные "весла". Что ж, дело сделано — урод на какое-то время остановился, и Генри вполне мог успеть засунуть бомбу ему прямо в задницу. Не самая героическая смерть, но и не самая позорная. Расправил плечи и зажмурился в истекающей слизью тени, готовый принять судьбу и ни о чем не жалея.

Вдруг по закрытым векам ударила вспышка, и я увидел пронесшуюся вверху шаровую молнию. А за ней — еще одну. А за молнией грянули выстрелы, и в чудище полетели топоры, молотки, вилы и остроги.

— Сожрать его решило? — ревел старый гном, метая кувалды с двух рук. — А этого отведать не хочешь?!

За мной встали все — рабочие, гвардейцы, грейсы и девушки. Даже перепуганная до смерти Нэй швыряла в кальмара камешки и вопила во всю глотку. Луис потчевала гостя пузырьками с ядами и кислотой, Амелин перезаряжала Инге пистолеты, а Ривер тратила остатки силы на заклинания, хотя едва стояла на ногах. Но самое удивительное — морские дикарки сразу сообразили, как поступить с гранатами. Закутывали в сети, как леденцы в обертку, поджигали и раскручивали, держась вдвоем за края. После чего разом отпускали с таким расчетом, чтобы снаряды рвались невысоко над головой и разили картечью громадные — с тележные колеса — зенки.

— Гори, еретик! — рявкнул работяга, с разбегу бросив в тварь факел. — Да здравствует "Праведный кальмар"!

К сожалению, даже единого порыва оказалось недостаточно — и лишившись глаза, существо не собиралось отступать. Дворец пробуждал в нем необъяснимую ярость, хотя примитивные животные действуют вполне рационально и не лезут туда, до чего им нет дела. А какая нужда у глубоководного моллюска на суше? Неясно, и тем не менее щупальца вновь взмыли в воздух, но не успел я крикнуть "бежим!", как тело твари вспучилось, колыхнулось, и похожий на прыщ горб лопнул с тошнотворным треском. Ошметки внутренностей и густая серая жижа потекли, как лава из вулкана, наполняя округу невообразимыми миазмами. А ведь это еще убрать куда-то надо и все вычищать, иначе вонь и за век отсюда не выветрится.

Люди закричали, засвистели и вскинули руки, но веселье вмиг прекратилось. Наружу вышла Галлифида, держа перед собой ладонь, точно слепая, а по щекам ручьями стекали слезы. При том окаменевшее лицо не выражало никаких эмоций, еще больше нагоняя жути. Не удостоив никого ни словом, ни взглядом, шаманка подошла к монстру и опустилась на колени. На последнем издыхании кальмар протянул к ней щупальце, и грейса прижала кончик к груди, будто любимое дитя. И запричитала, оглаживая подсыхающую шкуру:

— Брат мой... Почему не услышал мой зов? Почему напал на друзей? Как нам жить без твоей защиты?

— Черт... — темная эльфийка зашаталась и коснулась виска.

— Ривер! — подскочил в два прыжка и подставил плечо. — С тобой-то что?

— Магия...

— Говорил же — не лезь, отдыхай...

— Не моя, — подруга с болью подняла голову и огляделась, щурясь, как от яркого солнца. — Чужая. Помоги.

Мы пошли вдоль туши. Слизь засыхала буквально под ногами, превращая песок чуть ли не в цемент. Ведьма одной рукой опиралась на меня, а другую направила на мертвое тело. К нам подбежал Генри, по уши заляпанный потрохами, но я жестом попросил не отвлекать. У хвостового плавника чародейка остановилась и указала на рваные шрамы у кромки — страшно представить, кто покусал такого великана. Осмотрел раны, но не заметил ничего подозрительного — просто старые отметины.

— Ищи лучше, — Ривер не размыкала век, точно вид трупа мог ослепить. — Оно рядом.

На второй раз ощупал плоть, хотя меньше всего хотелось касаться этой дряни. И почти сразу нашарил уплотнение снизу, как если бы неведомый хищник оставил на память обломанный зуб. Приподняв плавник, увидел застрявшую в мясе кость, но не обычную, а с зазубринами и сплошь изрезанную неведомыми пиктограммами. Пришлось изрядно поработать палашом, чтобы вытащить артефакт, и тогда сомнений не осталось — я держал в руках обломок примитивного гарпуна, украшенного наудачу каким-то дикарем.

— Это не просто рисунки, — эльфийка бережно взяла наконечник и взвесила на ладони. — В них сокрыто древнее и очень сильное колдовство.

Она до крови сжала кость в кулаке, меж пальцев проскочила искра, и почерневшая штуковина упала на песок.

— Сильное даже для меня...

— Рана совсем свежая, — с отвращением поковырял пальцем влажные края, но на что не пойдешь ради поимки заговорщиков.

— Его ранили совсем недавно. Нарочито для того, чтобы поразить магией и свести с ума. Не думаешь же ты, что обычные китобои охотятся на таких махин с единственным дротиком? К тому же простой гарпун не пробил бы шкуру, ее и пушка не всякая возьмет. Тут замешаны чары, именно они лишили кальмара рассудка. Обезумевшее от боли и страха животное кидается на все подряд, и Галлифида сама того не подозревая приманила тварь. Стала для нее целью, как маяк в ночи, как свеча для мотылька, как бутылка вина для пьяницы. Непреодолимая противоестественная тяга.

— Думаешь, наш убийца постарался?

— Не знаю, — спутница устало опустилась на землю. — Я уже ни в чем не уверена. Кроме того, что от этой дряни надо поскорее избавиться, пока не завонялась.

— Да она и так смердит до слез, — сплюнул и прикрыл нос рукавом.

— Поверь, ты даже не представляешь, что будет, когда начнет гнить. Чайки попадают с небес, а рыба передохнет до самого горизонта.

Хотел присесть рядом, как вдруг туша заколыхалась, задергалась и пошла ходуном, как холодец на стиральной машине. Не рановато газы выходят — недавно ж только прикончили, да и солнце не сильно палит. Но все оказалось гораздо хуже — из лопнувшего бока выпало здоровенное — с легковушку — белое пятно, внутри которого извивался и хлестал щупальцами силуэт крохотного кальмара. Крохотного в сравнении с дохлым гигантом, конечно, но для человека он представлял серьезную угрозу, несмотря на неуклюжесть и тонкую полупрозрачную кожу. И самое страшное — трясущиеся шары посыпались, как жемчуг из прорезанного мешка. Моргнуть не успел, а рядом с тушей скопилась целая гора, и нижняя икра (и ничем иным эти сгустки быть не могли) начала потихоньку лопаться под давлением собратьев.

Плоть расходилась, как сжатый в пальцах вареный белок, и в щели мгновенно выпрастывались щупальца — длинные и тонкие, как жгуты. Тентакли с треском рвали оболочку, и кальмарчики один за другим выбирались на свободу, и тут принимались жрать все, до чего дотягивались — мертвую мамашу, "скорлупу" и остатки морских даров. Щелчки и чавканье заполнили все вокруг. Пятясь, пытался сосчитать приплод и всякий раз сбивался на третьей дюжине. Приложив палец к губам (хотя Ривер и сама все понимала), помог девушке встать и как можно тише зашагал прочь.

И все шло неплохо: на нас никто не обращал внимания пока тушка, подсказавшая способ избавиться от титана, решила отомстить напоследок за весь кальмарий род. Я не заметил дохлого моллюска и тот громко лопнул под подошвой, приманив самую маленькую и голодную тварь. Чудище вылупилось последним, все хлебные места уже заняли, вот и пришлось искать пропитание на стороне. А там как раз крались двое людишек, которые на фоне даже самого мелкого выродка смотрелись как трехлетки рядом с алабаем.

Вскинув ловчие "весла", малыш с пронзительным визгом бросился к нам во все восемь ножек. В отличие от взрослой особи, тельце новорожденного размером и массой примерно равнялось голове, не перевешивая и не мешая носиться по суше, как сайгак. Едва успел выхватить палаш, но на замах времени уже не оставалось. Благо сзади грянул залп, и изрешеченный монстрик осел на землю, а из ран фонтанчиками вытекала не успевшая загустеть слизь. Генри подоспел к нам с гранатой на ремне и бросил снаряд прямо в кучу копошащихся детенышей. Взрыв прикончил лишь четверых, а остальные с пронзительным верещанием унеслись кто куда. Около трети спаслось в море, часть юркнула в подземелье и не меньше дюжины рванули к дворцу. Представив, чем все может обернуться, я без раздумий побежал следом, держа тяжелую сталь на плече.

— Вильям!

Норманн мчал вдогонку, и я уж подумал, что попытается отговорить от затеи или вовсе остановить силой, но майор бросил мне короткий двуствольный пистолет. Поймал на лету и с благодарностью кивнул, хоть и скривился от боли в плече. Но даже с такой раной ни о каком отдыхе не могло идти и речи — из остатков лабиринта доносился скрежет, хлюпанье и сдавленное рычание. Три грейсы отбивались от кальмара, причем весьма успешно — остроги и копья разили глаза и беззащитное нутро. Пули тратить не стал, но подобрался сзади и от души рубанул по тушке. Лезвие вошло в плоть, как в подогретый пластилин, и кишки обильным водопадом шлепнулись под ноги.

— Они повсюду! — проорал гном, быстрее ветра улепетывая к берегу. — Спасайтесь, кто может!

Площадка перед главным зданием выглядела, как Омаха-бич. Перепуганные взрывом малыши лезли в укрытие изо всех сил, посчитав дворец неким аналогом пещеры, где выводок прячется в естественной среде. Трое самых шустрых повисли на деревянных ежах, еще один насадился на щупальца статуи, но их жертва не были напрасной, тем самым они обезопасили дорогу для братьев. Те же, судя по следам, долбились в двери, но так и не сумели справиться с дубовыми брусьями. Поэтому вскарабкались по стенам и протиснули мягкие тушки в окна, и уже на крыльцах услышал сверху тихий писк.

Распахнул дверь (та открывалась наружу, став для мелюзги непреодолимой преградой), но гады пусть и новорожденные, однако догадались выставить часового. И не успел переступить порог, как с лестницы с грозным щелканьем скатился комок тентаклей. Тут уж пришлось стрелять, хорошо, что полупрозрачная плоть почти не скрывала внутренних органов, и шарик насквозь прошил мягкий череп и серый сгусток мозга за ним. Враг сдох мгновенно, но все же скользнул по инерции, ткнулся клювом в ногу и содрал кожу до мяса.

На перевязь не было времени — крик усилился, и я велел Генри прочесать первый этаж, а сам рванул наверх, прихрамывая и опираясь на перила. Второй моллюск попытался закрыть проход, растянувшись в нем, как паук посреди паутины, но пара ударов палашом вмиг отучили наглеца пакостить. В коридоре на спине лежала Нэй, оплетенная отростками с головы до ног. Кальмар развалился на ковре и настежь распахнул пасть, подтаскивая к ней добычу. Инга нещадно лупила чудище подсвечником, Луис колола перочинным ножом, но тварь наотрез отказывалась отпускать улов. Горничная трепыхалась изо всех сил, костяные наросты вокруг присосок еще не огрубели, поэтому вместо плоти срывали только одежду. На девушке остались распахнутая блузка, спущенная до колен юбчонка и левый гетр, но обнаженные прелести сплошь покрывала белесая слюна, поэтому рассмотреть ничего не удалось. Да и некогда таращиться — чтобы не задеть подруг, сиганул через извивающееся тело и в прыжке вонзил саблю в башку. Клинок вошел меньше чем на четверть, пришлось заколачивать его пистолетом, ударяя рукояткой по эфесу и стараясь наводить ствол исключительно на потолок. И на последнем тычке замок таки сорвало, и от грохота задрожали стекла. Выбрасывать оружие не стал — протянул врачу и велел убираться подальше.

— Здесь моя дочь! — эльфийка смахнула слизь со лба. — Она спряталась в одной из комнат. Я не уйду без нее!

— Ладно. Инга — помоги Нэй, а мы пока поищем.

Начал с кабинета как с самого большого помещения и не прогадал. Там обосновались сразу двое, залив вонючей жижей мебель и документы. Представив, сколь долго все восстанавливать и переписывать, взревел берсерком и бросился на засранцев, рубя щупальца, как бывалый повар в японском ресторане. Сашими полетело во все стороны, и один из малышей прежде чем сдохнуть вдоволь попрыгал на моей кровати, оставив подарок в виде вспоротого брюха.

Второй же улучил момент и выбежал прочь, но дорогу заступили Инга и Нэй. Горничная с клокочущим гневом в глазах сняла со стены морской пейзаж и приголубила обидчика рамой. Острый угол пробил шкуру, и тварь в ужасе заметалась по коридору, пока не выбила дверь ближайшей комнаты, откуда с оглушительным визгом выскочила Амелин. Споткнулась, упала, и ее тут же втянули внутрь с такой силой, что платье задралось до самой шеи.

Моллюска загнали в ловушку, но так просто сдаваться никто не собирался. Поняв, что побег бесполезен, нашел достаточно смекалки, чтобы взять заложницу — мозг ведь хоть и младенческий, зато размером с два футбольных мяча. Ну, или просто заслонился телом от стали и свинца. Обвив руки и ноги, чудище распяло бедолагу и приподняло над полом, точно парус.

— Лин! — лекарь с ревом бросилась на помощь, но я поймал ее за талию и оттащил в коридор.

— Успокойся!

— Сделай что-нибудь! Ей больно!

Эльфийка стонала и кусала губы, а натяжение росло, как на дыбе с механическими лебедками. Вряд ли кальмар осознавал, что пара неосторожных движений, и живой щит станет не очень-то живым. Тварь была занята иным — пыталась втиснуться в окно, но ставни мешали, а одновременно и отталкиваться, и держать девушку слишком сложно. Чтобы не провоцировать гада, захлопнул дверь и отстранил рвущуюся на выручку врача.

— Лин!

— Да погоди ты! Только хуже сделаешь! Инга — найди Генри и попроси пальнуть снаружи в окно. Он сразу поймет, в какое.

— А если... — не унималась мать.

— Это наш единственный шанс. Верь мне.

Секретарь ушла, споро цокая каблучками, и потянулись мучительные мгновения ожидания, тянущиеся, как минуты. И особенно тяжело было слушать протяжные хрипы и мычание изнутри и скрежет зубов под боком. Но в таком деле спешить нельзя, иначе все обернется трагедией.

Ба-бах!

Чудище заверещало, и что-то тяжелое грохнулось на пол. Мы смерчем ворвались в комнату — Луис взяла обомлевшую дочь на руки и вынесла в коридор, а я наотмашь секанул кальмара по макушке. Тот без промедлений напал, но после двух выпадов лишился обеих атакующих тентаклей. Тут бы ему остановиться и смиренно приняться смерть, да только чем проще организм, тем дольше борется за жизнь. Мелкий забился в угол и опрокинул на бок комод. От резкого падения ящики открылись, и мгновение спустя в меня полетели платья, трусики, ювелирные украшения и футляры со свитками.

Град был такой силы и скорости, что пришлось спрятаться за дверью, как за щитом, и все равно на плече потом остались синяки. Кальмар столь ловко орудовал щупальцами, что не могло быть и речи о том, чтобы сунуться под обстрел. Снаряды врезались в дерево один за другим и с хрустом лопались, осыпаясь на пол обломками керамики. Но вот возникла заминка — тварь явно нашла что-то тяжелое, хлюпанье усилилось, и я уже собрался ворваться в комнату как спецназовец при штурме, но тут что-то громыхнуло, и по глазам ударила яркая, как от сварки, вспышка. Малек скрючился и затрясся, объятый сияющими электрическими дугами, а затем с хлопком взорвался, залив все от пола до потолка.

— Все целы?

Скучковавшиеся в коридоре девушки нервно закивали. Амелин пришла в себя, но Луис все еще баюкала ее, прижимая к груди. Подоспели майор с помощницей с фузеями наперевес, а за ними в крыло хлынули гвардейцы, но все уже кончилось — мы добили последнего ублюдка. С этим бы и работяги справились, а вот как теперь наводить порядок? Дерьмо... Вот уж курорт чудес: когда кажется, что хуже просто быть не может, он подбрасывает сюрприз за сюрпризом и как бы говорит — эй, парень, вращай барабан, мы еще не разыграли черный ящик! Сначала загробная магия, потом биологическое оружие, теперь нападение гигантского монстра — а дальше что, пришельцы из космоса?

Тяжело опустился на колени, наплевав на грязь и вонь — беготня и битвы высосали все силы, и отхлынувший адреналин сразу обнажил дикую усталость. От нечего делать взял свиток из расколотого футляра — нехорошо читать чужие письма, но в моем случае есть повод. Какие-то каракули... или незнакомый язык. Показал Луис, и та без раздумий ответила, что это — староэльфийский, очень древнее и ныне мертвое наречие, на котором обычно разговаривает высшая аристократия темных. Значит, это комната подруги, хотя мог бы давно догадаться по белью и одежде, больше подошедших бы стриптизерше.

Чуть поодаль лежал небольшой — с тарелку — овальный портрет в изысканной рамке, сплетенной из золотых нитей. С картины смотрел статный серокожий господин с молочно-белыми волосами до плеч, одетый в синий камзол и красный галстук, чем-то напоминающий пионерский. Грубые черты лица и надменный взгляд выдавали едва уловимое, но все же заметное сходство с колдуньей. Интересно, кто он ей? С учетом долголетия ушастого народа мог быть и братом, и отцом и даже сыном. А может, кем-то ближе — например, мужем? Внезапный и болезненный укол ревности заставил взять портрет и рассмотреть поближе, и как только сдавленное дыхание коснулось полотна, из ткани донесся чуть слышный шелест, будто бы густой лес шумел на ветру.

Снова чары. На всякий случай отдернул руку — казалось, эльф вот-вот оживет и укусит за длинный, лезущий не в свои дела нос. Собрался уже вернуть портрет на место — причем лицом вниз, как вдруг шум листвы заглушил встревоженный мужской голос.

— Rikhva? Than darin dgar jaran? Zakla nee? — небольшая пауза и прерывистый неразборчивый шепот. — Bashta!

Связь оборвалась, все звуки стихли.

— Что это? — отбросил рамку и схватился за палаш. — Что он сказал?

— Ривер? — перевела Луис. — В этот раз все получилось? План удался? Поторопись!

Серия 8. Генеральная уборка

Грейсы выстроились на крыльце и запели — тоскливо и пугающе, как заставшая посреди океана буря.

Волны вышли из берегов, будто в пик прилива, и затопили здравницу до самого дворца. Вздувшаяся туша приподнялась, закачалась и отправилась в свое последнее плавание.

— Я отомщу за тебя, друг, — прошептала Галлифида, прежде чем тысячи хищных рыбин накинулись на угощение и растерзали в клочья.

Море бурлило, собравшиеся на пир сбились в столь плотную массу, что превратились в плавучий остров. И те, кому не досталось лучших мест, скользили и прыгали по головам собратьев. И даже с расстояния слышались неугомонное бульканье, чавканье и щелчки клыкастых пастей. Гигантская туша медленно исчезала в толще едоков, как филе — в мясорубке. Час-два — и от великана не останется и следа.

А в это время моллюски, крабы и прочая мелочь подчищали грязь внутри стен. Кровь, трупы, остатки икры и обрубки щупалец — органика выжиралась подчистую, и даже просочившуюся в песок слизь рыхлили и процеживали толстые черви. По заверениям шаманки, завтра утром все вокруг засияет, как новенькое, однако провернуть такой фокус с помещениями не получится — вода повредит паркет, гобелены и мебель.

Поэтому под ружье (точнее, под ведро и швабру) поставил всех без исключения — и мастеровых, и поденщиков, и гвардейцев. Работяги баграми вытаскивали изрубленных кальмарчиков и бросали в подступившие волны, где ими занимались охочие до падали существа. Несмотря на свежий ветер, вонь стояла невыносимая, и находиться во дворце было физически невыносимо. Пришлось надеть пропитанные пахучими отварами повязки, но меня, совершенно непривыкшего к прелестям позднего средневековья, мутило на каждом шагу.

— Фу! — Ривер поморщилась. — За всю свою жизнь не чувствовала себя такой грязной. Даже когда... а, неважно. Хочу вымыться, поесть и напиться вдрызг — и все это как можно дальше отсюда.

— Можно пройтись вдоль пляжа и посмотреть места, — и сам мечтал поскорее убраться из крепости. — Сейчас окрестная живность занята кальмаром, течение уносит всю гадость в море, так что вода должна быть чистой.

— Отлично. Так и поступим... Еще бы переодеться, — девушка со вздохом расправила изгвазданное и местами порванное платье. — Но мелкие засранцы разнесли всю комнату. Не помню столько слизи на одежде с тех пор, как... В общем, жду снаружи. Не опаздывай и постарайся избавиться от охраны, если, конечно, не любишь заниматься этим делом при свидетелях.

Ведьма ушла, покачивая едва прикрытым задом, а я поспешил в лазарет. Трижды стукнул в дверь и получил от Луис корзинку с припасами и вином — проверенными и безопасными.

— Вот, — врач отдельно протянула мензурку с прозрачной жидкостью. — Выпей, чтоб уж наверняка.

Обменявшись кивками, покинул лечебницу и поспешил за подругой, превратившейся в тонкий силуэт вдали. У кордегардии меня окликнул Генри, но не стал настаивать на сопровождении, а лишь предупредил:

— Осторожнее там. И далеко не уходите. И чтобы дозорные вас видели.

— Да, мам, — пробурчал под нос, запыхавшись от быстрого шага и тяжести ноши, хотя на первый взгляд та весила всего ничего.

Отойдя шагов на сто от стены, Ривер без тени стеснения сорвала платье и швырнула в прибой. Клонящееся к закату солнце подкрасило серую кожу похожей на загар бронзой, а с учетом форм и пропорций казалось, что в пенных шапках вышагивала ожившая статуя бегуньи. И без того загнанное как скаковая лошадь сердце припустило еще быстрее, а я как ни старался, так не смог оторвать взгляда от медленного танца соблазнительных изгибов. И если ради единственной прогулки с такой женщиной придется побороть морское чудовище... что ж, да хоть два. Но чем дольше смотрел, тем тяжелее становился груз — и в руке, и на душе.

— Так рад меня видеть? — игриво спросила, когда почти догнал ее. — Или тебя сейчас приступ свалит?

— И то, и другое, — остановился и опустил корзину под ноги. В этом месте песчаная коса истончилась, а порыжевший от полуденного зноя буйноцвет подступал вплотную к пляжу, спасая от приносимого из крепости запаха. Если не оглядываться, то и не догадаешься, что неподалеку развернулась настоящая бойня. — Думаю, здесь и остановимся.

— Да, неплохой выбор. Бросай все и айда купаться, не то до смерти будем смердеть, как немытая... Хотя постой, — ведьма вскинула палец, вспомнив что-то важное, — давай сначала выпьем, а то во рту привкус, словно полдня таранку лизала.

Янтарный аромат хлынул в кубки. Успел сделать лишь глоток, а спутница осушила залпом все, прополоскала рот и, проглотив, скривилась.

— Зараза... Раньше привкус был дерьмо, теперь — послевкусие. Все, пошли. Кто последний — тот креветка.

Естественно, я проиграл — куда мне гоняться с эльфийкой. Ривер окунулась с головой, вышла на мелководье и опустилась на колени так, чтобы теплая пена ласкала ягодицы и низ спины. Зачерпнув в ладони мокрого песка, растерла по груди с таким наслаждением, словно это был самый дорогой гель для душа в истории. Темно-желтые потоки с золотистыми вкраплениями потекли по животу, распадаясь на несколько ручейков в ложбинках пресса. Ведьма широко расставила ноги, правой рукой размазывая смесь по бедрам, а левой массируя шею. И мало того, что делала это столь изысканно и сексуально, что встал бы даже у мертвеца, так еще и постанывала и жмурилась с таким наслаждением, что штаны в прямом смысле затрещали — пуговичный гульфик попросту не справлялся с внезапным напором.

— Ты в одежде собрался мыться? — проворчала, не размыкая век. — Раздевайся быстрее и потри мне спину.

Она развернулась лицом к горизонту и убрала влажные волосы с плеч. Я бережно огладил лопатки, чтобы ненароком не повредить нежную кожу, и заскользил вдоль хребта и боков, круговыми движениями спускаясь к пояснице. Для удобства чародейка подалась вперед, выгибаясь сонной кошкой, потом наклонилась еще ниже, а затем ловко вильнула тазом и с шумным выдохом насадилась на всю длину. Не успел и рта открыть, а зад уже ходил ходуном, и с каждым движением раскаленные до предела нервы пронзали тело волнами небывалого кайфа. Так и стоял, таращась на волны с измазанными грязью пальцами, а Ривер прекрасно справлялась сама, и даже окрепший к ночи прибой не мог заглушить сладострастных стонов. Только представьте — лето, море, пляж, впереди — громадное рыжее солнце, а внизу извивается и беснуется самая красивая девушка на планете. Все это омрачало только одно — осознание того, что вскоре предстоит сделать с этой милашкой.

— Что за?.. — ведьма замедлилась, язык опух, точно спьяну, а мышцы, до того сжимавшие член как в тисках, ощутимо ослабли. Эльфийка встряхнулась, легла на живот и брызнула водой на побелевшее лицо, двигаясь с грацией подстреленного пехотинца. — Что-то мне... нехорошо.

— Перебрала, наверное, — развернул ее головой на берег, чтобы не захлебнулась. — Отдохни немного — и продолжим.

— Вильям, — дрожащие пальцы вцепились в предплечье, а подернутые пеленой глаза неотрывно уставились на проступившие звезды. — Позови Луис... Это... не вино... Виль...

Она тяжело вдохнула, нахмурилась и отключилась — снотворное действовало куда дольше, чем предполагалось, но я не очень-то расстроился по этому поводу. Но зелья зельями, а подстраховка не помешает — вытащил присыпанный сонным порошком мешок и натянул на лицо. На самом дне корзины лежали цепи и кандалы, весящие, казалось, проклятый пуд, но без них вся задумка не имела смысла. Трижды махнув над головой, подал знак Генри, и пока здоровяк спешил на помощь, сковал заговорщицу по рукам и ногам.

— Отлично, мастер! — со злорадной ухмылкой похвалил майор. — Провернули все в лучшем виде! Ну, да помогут нам боги.

— Уверены, что стоит продолжать? — с горечью взглянул на грязную едва колышущуюся грудь.

— Фу-ты ну-ты! — обомлевшую девушку закинули на плечо, как старый ковер. — А как иначе? Она же убийца! Так что никаких сомнений: или мы — или нас.

Ривер отнесли в недостроенный инкубатор, переоборудованный в комнату для допросов — рабочие заняты до утра, а шум прибоя надежно укроет от чужих ушей. В помещении без крыши и дверей уже ждала Луис — рядом с тяжелым кожаным креслом стояли два столика: на одном поблескивали хирургические инструменты, на другом — склянки с разномастными зельями и настойками. Там же находились и несколько собранных улик, но как оказалось, язык не только древний, но еще и зашифрованный и без ключа никогда не узнать, о чем переписывались заговорщики. Для добычи кода я и придумал весь этот план, хотя совсем не горел желанием его осуществлять. Но волшебница не испытывала жалости, когда готовила убийство, значит и у меня нет ни моральных, ни этических ограничений. И все равно пробивала мелкая холодная дрожь, а живот крутило тошнотой.

— Чародеям крайне важна концентрация, — врач разжала потемневшие губы и влила в рот полчашки белой жидкости. — Не смогут сосредоточиться — не смогут и колдовать. Придется держать ее в легком дурмане, так что особо не наседайте.

— Ладно, — встал напротив и скрестил руки на груди. — Будите.

Норманн еще раз проверил путы, зачерпнул ведро воды и выплеснул на предательницу. Эльфийка отфыркалась, разлепила веки и окинула нас удивленным взглядом.

— Это что еще за новости? Я, конечно, люблю ремни и связывание, но вас не многовато?

— Заткнись, тварь! — здоровяк отвесил ей такую пощечину, что лишь чудом не опрокинул кресло.

С уголка рта сорвалась струйка крови, а Ривер зажмурилась от звона в ушах.

— Генри! — отстранил чересчур ретивого вояку, подошел к бывшей подруге и сунул свиток под окровавленный нос. — Что это?

Я ожидал вранья, угроз, обвинений в недопонимании и попыток переложить вину на чужие плечи. Но вместо этого колдунья запрокинула голову и хрипло расхохоталась.

— Так-так-та-а-а-к... Кажется, я попалась.

— Вот именно. Рамку нашел тоже. И насладился болтовней твоего подельника. Этих доказательств хватит, чтобы сгноить тебя в столичных подземельях. Поэтому не усложняй себе жизнь, а нам работу, — не без удовольствия вернул ее же фразочку во время нашей первой пристрастной беседы. — И объясни, как расшифровать эти письма.

— А если нет — то что? — она облизнула кровь с губ. — Пытать будешь? Ну давай, попробуй расколоть имперского дознавателя.

— Я ведь верил тебе, — навис над ней и уставился в глаза — ехидные, насмешливые и холодные, как у змеи, выражающие что угодно, но только не раскаяние.

— Потому что ты дурачок-простачок, — пропела в ответ. — Покажи сиськи, покрути жопой — и песик исполнит любой трюк. Самый легкий объект для соблазнения. Еще никого не затаскивала в постель так быстро и просто.

— Мастер, можно я ей...

— Нет, — вскинул ладонь. — Ривер, все кончено. Скажи код.

— А ты заставь, — темно-вишневый язычок свернулся трубочкой.

— Что ж, хотел по-хорошему. Луис.

Лекарь кивнула и левой рукой сжала щеки пленницы. Отточенным движением просунула деревянную лопаточку меж ослабших челюстей и рычагом раздвинула зубы. После чего влила в рот ядовито-зеленую настойку, от одного лишь запаха которой кружилась голова и кололо в висках. Волшебница закашлялась, как после стопки спирта, и тяжело задышала, обливаясь потом и таращась перед собой невидящим взором.

— Это смесь белладонны и дурмана, — женщина вытерла руки и выбросила тряпку в ведро. — Обычно используется для усыпления, но при добавлении экстракта мандрагоры вызывает обратный эффект. Чувствуешь, как бьется сердечко?

Серая кожа побледнела до цвета бумажного пепла. Холодные густые капли стекали с подбородка, вены на груди проступили, как у напрягшего бицепс качка, а дыхание превратилось в серии резких отрывистых хрипов. Ривер не могла усидеть на месте и нервно ерзала, распахнув рот и слепо озираясь по сторонам.

— Неподвижность лишь усилит чувство подступающей гибели, — равнодушно — как на лекции — произнесла врач, взяв бурую колбу. — Подступающая агония нагоняет дикий, животный страх, и тебя так и подмывает броситься прочь со всех ног. И бежать до упада, лишь бы не остаться наедине со смертью. А теперь представь что будет, если я дам тебе парализующий яд?

— Да-а-а... — несмотря на жуткую гримасу, волшебница улыбнулась. — Забористая штука... Знала б раньше, пила бы вместо виски.

— Терпи-терпи, — хмыкнул Генри. — Всего не вытерпишь. Скоро мастер закончит играться в доброго доктора, и ты у меня все расскажешь. Даже то, чего не было.

— Ривер, хватит ерничать! Вас раскрыли, Инга уже пишет подробный отчет. Инквизиция прибудет к вечеру, и поверь, Марты среди них не будет.

Я врал, никто кроме нас троих не знал о случившемся. И меньше всего хотелось предавать это дело огласке, ведь тогда здравницу наводнят все, кому не лень — от военных до тайной канцелярии, а тут и грейсы, и разгром, и работы непочатый край. Но ложь и провокации не менее действенны на допросе, чем прямое давление.

— Мелкий озорной щеночек... — девушка откинулась на спинку. — Ты укусил за хвост злую матерую суку. Отступать поздно, так что продолжай. А я посмотрю, как далеко ты готов зайти.

— А что еще остается?! — рявкнул, всплеснув руками. — Ты трижды пыталась меня убить, а теперь и крепость чуть не разнесла!

— Продолжай, сладкий, — томно вымолвила она. — Хочу попробовать все твои игрушки.

— Что за мужик на портрете?! О чем вы договаривались?!

— Р-р-р... Такой грозный. Прямо котенок, которого схватили за хвостик. Но слова меня не впечатляют. Так что заткнись и действуй.

Луис вопросительно посмотрела, я шумно втянул воздух и кивнул.

— Зелье от судорог, — сквозь разжатые зубы хлынула густая бурая струйка. — С обратным эффектом.

С минуту ничего не происходило, и Ривер немного расслабилась, как вдруг мышцы рук и ног напряглись до предела и задергались с такой силой, точно под кожу засунули клубки змей. Наверняка каждый из вас видел рекламу электролипучек из магазина на диване — шлепнул на пузо и типа качаешь пресс. А теперь представьте, что напряжение увеличили в сотни раз и направили ток не на весь мускул, а на отдельные части. И все это сжималось, разжималось и корежилось в столь безумном и неестественном темпе, что от первого же взгляда к горлу подкатила тошнота.

И как Ривер не сдерживалась, все же издала протяжный стон. Сложно представить, что она чувствовала, но если взять за основу судорожную боль в стопе и усилить раз в десять, получатся крайне мучительные ощущения. Пальцы до хруста вцепились в подлокотники, девушка наклонилась, насколько позволяли ремни, и свесила голову. Волосы облепили влажное лицо, и я уже собирался велеть дать противоядие, но тут из-под свисших седых косм донесся сдавленный смех.

— Славный массаж. Чувствуя себя заново родившейся. Надо обязательно повторить.

— Слышь, падаль! — Норманн вцепился в загривок и до хруста в шее запрокинул голову.

— Генри! — несмотря на солидную разницу в габаритах, оттолкнул здоровяка к стене. — Не лезь без приказа, понял?

— О вас же забочусь, — проворчал командир, но подчинился и отошел к дверному проему.

— Да ладно вам ссориться, — ведьма оскалилась. — Видно же, что порознь не идет — так налегайте сообща. Или те милые блестящие штучки так и останутся в подносах?

— Если что, — Луис взяла клещи на длинной рукоятке и пощелкала перед лицом, — я три года изучала зубоврачебное дело.

— А-а-а... — пленница распахнула рот. — Огляди, ырок игде ет?

— Мы так ничего не добьемся, — утер вспотевший лоб и отошел в сторону.

— Да мы и не пытались! Что ведьме эти примочки? Вот пятки подпалим, пару суставов вывернем — тогда и решим.

Наши взгляды встретились. Ривер смотрела со злостью и азартом, как перед вскрытием карт в финальном раунде, где стол сплошь завален крупными фишками. Ее по-настоящему интересовало, чем все обернется, и отважусь ли я пойти до конца. Это читалось в пляшущих огоньках на стальной радужке, в кривой ухмылке, изогнутой вопросом брови и часто вздымающейся груди. Ведьма бросала негласный вызов, и это причиняло куда больше гнетущих чувств, чем вопли и мольбы о пощаде.

— Даю последний шанс. Скажи шифр.

— Скажу, — пленница подмигнула. — Но лишь после того, как попробую все.

Показал Луис три пальца и шагнул назад. Врач плеснула на язык "обезболивающее", и заговорщица не успела сглотнуть, как согнулась в три погибели и кашлянула кровью. Вещество, как объяснили до пытки, состояло из нескольких компонентов: кислоты, яда, дурмана, болиголова и лечебной основы, не дающей подозреваемому умереть от единовременного воздействия такого набора. Первое вещество напоминало залитый в глотку свинец и невыносимо жгло пищевод и желудок. Второе вызывало ломоту в костях, жар, озноб и тремор. Четвертое блокировало рвотный рефлекс и раздражало нервы таким образом, что поступающие от них сигналы многократно усиливались, причиняя невыносимые страдания без критического вреда организму. Суть пятого понятна из названия, с той лишь разницей, что сильнейшая мигрень вызывала боль, сравнимую только с терминальной стадией рака мозга.

Ривер трясла головой и вздрагивала от рвотных позывов, тело била мелкая дрожь, а подскочившую температуру можно сравнить с поднесенной к раскаленной сковороде ладонью. Казалось, эльфийка за полчаса сбросила десять кило — ребра проступили, скулы заострились, живот втянулся едва ли не до спины, а мышцы на ногах и плечах изошли тонкими полосами, словно сожгли весь подкожный жир.

— Она на пределе, — с отголоском жалости произнесла Луис, хотя у врача было куда больше поводов ненавидеть убийцу, ведь из-за нее пострадала дочь. — Больше никаких зелий.

— Наконец-то, — Норманн хрустнул пальцами и подошел к лотку с инструментами. — Начну, пожалуй, с ногтей. А-то вон какие отрастила.

— Нет. Дай ей антидот — и на сегодня хватит.

— Но...

— Я все сказал. Когда крепость расчистят, заприте ее в казематах. Луис — проследи, чтобы не смогла колдовать. Или вовсе усыпи до нового допроса.

— Уже уходите, котики? — Ривер подняла лицо, перемазанное кровью и слезами. — Слабаки... Это даже на прелюдию не тянет.

— Заткнись! — в два шага подскочил и со всей силы рубанул кулаком в подголовник. — Я излил тебе душу. Я верил тебе. Сказал, кто есть на самом деле. Спал в одной кровати. Я... — выдохнул, зажмурился, но все же продолжил, — любил тебя. А ты все это время врала в глаза и пыталась вонзить нож в спину. И все равно пощадил, избавив от самых жестоких пыток. Так что закрой свою лживую пасть и не смей паясничать. Что же до заговора, то разберусь в нем и без твоего содействия, поняла?

— Ну-ну... — волшебница с издевкой усмехнулась. — До завтра, котик. И приготовь игрушки получше, эти никуда не годятся.

Выйдя из здания, разулся, сунул руки в карманы и побрел вдоль прибоя, одолеваемый угрюмыми мыслями и паршивым настроением. Никогда бы не подумал, что однажды опущусь до подобного, но предательница еще легко отделалась — перед допросом попросил лекаря разбавить снадобья втрое. И все же что-то в этом деле не складывалось. Нет, Ривер точно виновна в сговоре, но зачем темным эльфам убивать отельера? Тут можно только теории строить — слишком уж мало знал об этом народе и его месте в империи. Только то, что они считались подданными второго (если не третьего) сорта и наверняка мечтали о свободе и независимости. Но что изменит смерть простого служащего? Или же куда важнее мои таланты фортификатора? Эльфы боятся, что после крепостей на границе с орками непреступным рубежом окружат и дроу? Странно, ведь я же не единственный человек в Цеметре, кто умеет возводить замки, да и сейчас без меня все прекрасно справляются.

А что если убить хотят вовсе не меня, а императора, когда тот пожалует на отдых? А главного прораба постоянно отвлекают от работы, чтобы объект достроили криво да косо и превратили в легкую мишень. Ну вроде того случая, когда Галлен Орсо спроектировал незащищенную шахту прямо до реактора, и повстанцы без особого напряга взорвали Звезду Смерти. Решение логичное, но какой мотив? Новый император первым же указом объявит мир, дружбу и жвачку? Очень сомнительно — такое и на Земле не прокатит, а уж здесь и подавно. Да и если бы Ривер хотела убить — прикончила бы давным-давно, возможностей представилось больше, чем уйма.

С другой стороны, а что она сделала для моей защиты, хотя это — ее прямая обязанность? Из воды вытащил Генри, а позвала его — Нэй. Знак под кроватью разрушил сам при посильной поддержке Инги. От грязи избавила Луис — опять же, совместно. Кальмара победили всем миром, а ведьма за все эти дни подралась с инквизитором (своей давней и близкой подругой) — и все. А волшебные писульки на стенах никак не помешали Марте телепортироваться прямо в кабинет, и далеко не факт, что остановили бы какую-нибудь порчу или проклятие. Слишком уж жиденькое рвение и ни одного предотвращенного покушения, хотя строила из себя важную шишку и бывалого дознавателя. Погодите-ка... А вот с этого и стоит начать.

Забыв обуться, помчал во дворец. Первый этаж с горем пополам очистили, и теперь секретарь разбирала и раскладывала по полкам документы. Те же, что промокли или пропитались слизью, висели на растянутых под потолком веревках, точно сушащееся белье.

— Мастер? — при моем появлении девушка вздрогнула и выронила охапку свитков. — Вы в порядке? Выглядите не очень...

— Донос, — в нетерпении захлопал ладонью по столу.

— Вам нужен бланк? — помощница поправила очки. — Желаете подать жалобу?

— Нет! Свиток, что принесла Мадрейв — где он?

— Ах... Боюсь, в кабинете. А там еще не прибиралась. И за пару дней вряд ли управлюсь. Проклятые кальмары — как вспомню...

— Он в тяжелом золотом футляре — найдем быстро. А потом покажете документы Ривер. Она же предоставляла грамоту о переводе или что-то вроде того? Не могла же просто прийти и сказать, что теперь будет главной ведьмой?

— Да, вы правы, — Инга повернулась к стеллажу и за считанные секунды нашла на полке нужные бумаги. — Вот, полный набор: направление, удостоверение, охранная грамота и личное распоряжение императора.

— Прекрасно. Бери все.

— А что случилось?

— Надеюсь, ничего серьезного, — строго взглянул на нее. — А если вдруг что — никому ни слова, договорились?

Она кивнула и застучала каблучками по ступеням. Обогнув пяток гномов со швабрами, запер двери на засов и принялся обнимать разбросанные по полу свитки. Нужный нашелся в третьей кипе — сразу понял это по заметно увеличившемуся весу. Распахнув настежь ставни, подтащил стол к окну и разложил бумаги — справа от Марты, слева от Ривер. На первый взгляд все выглядело совершенно одинаково и только наметанный глаз мог заметить разницу. Благо, такой глаз имелся — Инга всю жизнь посвятила бюрократии и наверняка выявила бы подделку.

Выслушав требования, секретарь вооружилась увеличительным стеклом и склонилась над документами. Я же в нетерпении расхаживал от поваленного шкафа до двери, наплевав на треск и мокрый хруст под ногами. Минута сменяла минуту, а девушка все сопела, едва не касаясь столешницы носом. Не торопил и не отвлекал, хоть и нервничал, как перед первым экзаменом, ведь от точности вердикта зависело все дальнейшее расследование.

— Печать и подпись подлинные, — Инга выпрямилась и потерла веко. — Никаких сомнений.

Пам-парам... И что теперь — начинать все заново? В отчаянии взял лист и просмотрел сам, хотя не питал никаких надежд на иной исход.

Первый отдел Тайной Канцелярии

Его Императорского Величества.

Цетус, Цеметра.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Сей грамотой старший дознаватель Ривер Айверсайн уполномочивается на проведение сыскных и прочих мероприятий по предотвращению враждебных и противоправных деяний в крепости "Праведный кальмар". Особое внимание надлежит уделить здоровью и безопасности временного управляющего Вильяма Стрейна. Мастер Стрейн в свою очередь обязан оказывать всяческое содействие и никоим образом не препятствовать следственным действиям. При острой необходимости и в случае прямой угрозы госпоже Айверсайн разрешено применять магию по своему усмотрению.

Дата Печать Подпись

Да уж, комар носа не подточит. Все написано одним почерком, одними чернилами и, скорее всего, в одно и то же время. И почерк столь плотный, что незаметно вымарать чужое имя и вписать свое практически невозможно... если только госпожа колдунья не применила магию по своему усмотрению. Но как узнать наверняка, ведь в здравнице лишь одна ведьма, да и та... Секундочку...

Нашел Галлифиду на берегу — шаманка сидела на коленях по пояс в прибое и в одиночестве смотрела на горизонт. От мертвого гиганта уже ничего не осталось, даже кровь размыло волнами. К сожалению, воспоминания и боль утраты так быстро не исчезают, и на скулах блестели капли, хотя лицо оставалось беспристрастно, словно вырезанная из коры маска.

— Здравствуй, — сел поодаль, чтобы невзначай ничем не оскорбить пребывающую в трауре грейсу. — Нужна твоя помощь.

— Ты нашел убийц друга? — безразлично спросила дикарка.

— Еще нет. Но кое-какие подвижки есть. Поэтому и пришел.

Она замолчала, а я не отважился торопить. Так и сидели, слушая море и далекие крики пирующих чаек.

— Раньше их было много. И люди боялись открытой воды, как огня. Раньше моря, океаны и берега принадлежали грейсам. И горе тем, кто осмеливался объявить нам войну. Но вы росли, крепли и умнели. Ружья и пушки сместили равновесие, нечистоты и грязь отравили воду. Кто-то из титанов умер, кто-то ушел на глубину, кого-то убили. У нашего племени больше нет защитника, Вильям Стрейн. Ветер шепчет, что это потомство — последнее.

— Мне жаль, — вздохнул и свесил голову. — Кто бы это ни сделал, я найду его.

— Это не вернет друга.

— Знаешь, у людей нет великанов-покровителей, и, тем не менее, мы не вымерли. Не сочти за грубость, но по-моему сила не в размере, а в единстве. Вы живете порознь маленькими племенами, а могли бы действовать сообща.

— Песка мало, на всех не хватит. Кто решит, чье потомство родится в теплом золоте, а чье сгниет в ледяной тьме?

— Тепло не только в песке. Люди придумали ружья и пушки и стали хозяевами земли и моря, а могли бы сидеть в пещерах и жаловаться на все вокруг.

Слишком поздно понял, что перегнул палку. Галлифида медленно повернулась и смерила таким взглядом, что самому захотелось закопаться в песок по самые пятки. Но я не опустил глаз, чувствуя за собой правоту. Игра в молчанку длилась с минуту, но вместо нападения собеседница в итоге устало улыбнулась.

— Ты странный, Вильям Стрейн. Будто не из этого мира. Какая помощь тебе нужна?

— Посмотри, — протянул свиток. — Тут есть какая-нибудь магия?

* * *

— Роберта Макбрахт, — бумага упала на колени ведьмы. — Кто это? И что ты с ней сделала?

Ривер сонно заморгала и зевнула. Хотела по привычке потянуться, но ремни стянули пуще прежнего.

— Доброе утро, солнце. Уже начинаем? А где игрушки и зелья?

— Не ерепенься. И отвечай на вопрос. Ты навела иллюзию на документы, изменив имя коллеги на свое. Знала, что в крепости нет других чародеев, вот и не особо напрягалась. И если бы не внезапное появление грейс, обман так бы и не раскрыли. Итак, повторяю — кто такая Роберта Макбрахт?

— Отвечаю: поцелуй мой серый лоснящийся зад. Знаю, тебе это нравится.

— Ривер! — сжал лист в кулак и тряхнул перед наглой моськой. — Твой зад скоро насадят на кол, так что начинай сотрудничать, пока не поздно.

— Черт, те колья слишком большие, с непривычки и заболеть может. Давай лучше развяжешь меня и потренируемся на твоем колу?

— Не пойму... ты, блин, бессмертная что ли? Тебе вообще все равно на пытки и казнь?

— Мне скучно, — она поерзала. — Пригласил даму в гости и совсем не развлекаешь.

— Я же и сам могу навести справки. И когда узнают, что госпожа Макбрахт не добралась до места, сюда прибудет Тайная канцелярия в полном составе.

— Инквизиция тоже, — эльфийка осклабилась и подмигнула. — Меня — за измену. Тебя — за ересь.

— А... Так вот почему ты такая смелая? Думаешь, подмогу не вызову, а сам побоюсь допрашивать всерьез, без поддавков?

— Я ни о чем не думаю, — протяжный зевок. — Сижу и унываю.

— Да ладно? В таких-то хоромах? — обвел рукой холодный каменный мешок, по щиколотки затопленный зловонной водой. — Что там на ужин? Филе де ничего в собственном соку?

— Ты жалок, — пленница посмотрела с презрением и поморщила носик. — Неужели это все, на что способен? В казематах есть полноценная пыточная камера — сходи хоть погляди, как правильно развлекать леди.

Генри набрал побольше воздуха, готовясь к потоку ругательств, когда к нам подбежал запыхавшийся гвардеец и отсалютовал командиру.

— Майор Норманн, мастер Стрейн — караван прибыл.

Мы так увлеклись процессом, что не сразу сообразили, о чем вообще речь. Но посыльный улыбнулся и с радостью все объяснил:

— Пушки. Их наконец доставили.

И очень, блин, вовремя. Тушу, конечно, уже убрали, но пускать конвой в крепость смерти подобно — тут же пойдут слухи, как я здорово и замечательно справляюсь, а еще одной ревизии, боюсь, не переживу. Велев не отпирать ворота без прямого распоряжения, поднялся на стену и увидел выползающую из просеки вереницу. Четверки волов тащили длинные и узкие повозки, впереди гарцевал конный разъезд с имперским стягом — золотыми мечом и кубком на алом полотнище, а по флангам маршировали вооруженные до зубов стрелки. Учли предыдущий опыт, молодцы, но лучше бы вы поплутали по лесам еще недельку. Да, я бы мог просто приказать сгрузить все прямо в поле и чесать восвояси, но мало ли, что за шишки пожаловали со столь важным и дорогим грузом. Глядишь, самого пошлют куда подальше, а то и снова вызовут инквизицию или тайный сыск. Но как ни крути, придется выбирать из двух зол меньшее. И так как разгром и грейсы в разы хуже любых других вариантов, отважился на рисковую, но все же не такую опасную авантюру.

И когда караван преодолел половину пути, вышел навстречу с небольшим отрядом доверенных лиц. Всадники сразу устремились к нам, но вскоре остановились и с подозрением уставились на марлевые повязки, из-под которых выглядывали зеленые, как при ветрянке, точки.

— Стойте! — скрестил руки над головой. — Дальше нельзя. Крепость на карантине!

— Что случилось? — статный мужчина с тонкими усиками под орлиным носом невесть зачем коснулся палаша.

— Изобильная сыпь, — с важным видом и максимально правдоподобным тоном произнесла Луис.

Пятеро конников переглянулись и пожали плечами — никто не слышал о такой болезни, что немудрено, ведь я придумал ее полчаса назад.

— Что еще за напасть такая? — в голосе командира скользнул испуг.

— Редкая инфекция, вспыхивающая в благих, сытных и успешных условиях, — в точности повторила лекарь, скрипя зубами от издевательства над наукой. — Когда все очень хорошо, организм отвыкает от грязи, голода и прочих напастей, иммунитет слабнет и появляется сыпь.

— Хм... Она опасная?

— В лагере — нет! — крикнул Норманн, то и дело почесываясь. — А в такой замечательной здравнице и вовсе пройдет за пару дней. Тут у нас и море, и солнце, и свежий воздух, и питание, и досуг — все на высшем уровне! Но в походе эта дрянь хуже блох, вшей и глистов вместе взятых. Так что разгружайтесь там, где стоите, и возвращайтесь. А коль нужен отдых — лучше разбейте лагерь за лесом.

— Вот все документы, — Инга закашлялась и протянула сумку со свитками, но дозорные с ужасом натянули поводья.

— Потом передадите, — главный взял под козырек. — С другой поставкой.

— Как вам будет угодно, — ехидно оскалился под маской.

Наездники прискакали к своим и долго обсуждали услышанное. Забеспокоился, что фальшь вскрылась, но затем черная река замкнулась в круг, образовав этакий гуляй-город. Под присмотром солдат гномы и люди в спешке сколачивали внутри "стен" простейшие блоковые краны и вынимали из кузовов обмотанные промасленной парусиной свертки. Не специалист, но навскидку калибр не очень большой — с таким замок не возьмешь, а от разбойников отбиться или мелкое суденышко затопить — самое то. Рядом опускали долгожданные бочки — те, что с порохом, ставили отдельно и без особой нужды к ним никто не подходил. В сундуках, судя по звону, доставили обещанное жалование, а в клетях и штабелях — камни и бревна. При желании караван легко превратился бы в укрепленный форт, способный выдержать длительную осаду. Ветер доносил ароматы солений, фруктов и вяленого мяса, и пустой живот призывно заурчал.

После всего пережитого кусок в горло не лез, но если не подкрепиться точно свалюсь в голодный обморок. Луис любезно согласилась составить компанию на случай, если вновь попытаются отравить — поимка поимкой, а полной уверенности в раскрытии заговора никто не питал. Заказ — тушеные овощи и вяленое мясо — принесла Амелин. Расторопная и аккуратная девушка полностью устроила Фаулье, вот и заняла освободившееся место. В ресторане сидели мы одни — остальные по-прежнему занимались уборкой, и лекарь предложила дочери перекусить вместе с нами.

— Как тебе новая работа? — спросила медик, не сводя с девушки внимательного взгляда, будто пытаясь на глаз определить возможную болезнь.

— Хорошо, — Лин мило улыбнулась. — Мастер Франческо — настоящий кулинарный бог.

— Ой-ой, — донеслось с кухни. — Сейчас раскраснеюсь, как школяр перед свиданием.

— Рада слышать.

— А у вас как дела? Какие-то вы бледные и уставшие.

— Работа... — Луис решила обойтись без подробностей, что я полностью поддерживал. — После нападения много раненых.

— Да, бедняги. Хвала корням, никто не погиб.

Они продолжили ворковать о своем, иногда переходя на родной язык. Никогда бы не подумал, что эльфийки так дружны. Хотя что там говорить, если обе взяли чужую вину, лишь бы не пострадал близкий и любимый. Близкий и любимый...

— Вильям? — врач отпрянула, когда я резко выпрямился и уставился в пустоту.

— Идем. Есть идея.

Мы поднялись в кабинет, а после вернулись в подземелье и разбудили арестантку. Пока Ривер приходила в сознание, поднес к ее лицу золотую рамку и вскоре услышал знакомый голос, льющийся прямо из портрета.

— Kharda kni?

— Эй, упырь! — прорычал в надменную физиономию. — По-имперски понимаешь? И не вздумай вешать трубку, твоя сестрица у нас.

— Кто говорит?! — серокожий джентльмен от волнения дал петуха.

— Тот, кого вы пытаетесь прикончить, — поднес рамку к уху, как телефон, и незаметно для себя начал орать на всю темницу. — Ты нас только слышишь или можешь видеть? На этой штуке видеозвонки есть?

Эльф замолчал, и я уж подумал, что связь снова оборвалась, но тут прозвучала фраза на незнакомом наречии и глаза на картине вспыхнули алым.

— Ривер! — в сердцах воскликнул мужчина.

Ведьма собралась что-то ответить, но я зажал ей рот, а Луис "за кадром" поднесла к горлу скальпель.

— Попались, ребятки. Отнекиваться бесполезно и отступать некуда. И сейчас ты все расскажешь, иначе эту суку на ремни порежут.

— Тройное смещение, — после небольшой паузы шепнул заговорщик. — Третья, девятая и двадцать четвертые буквы.

— Что это?

— Ключ. Портал отнимает много сил. Прочтите свитки.

В библиотеке нашелся древний алфавит, и с полученным кодом расшифровать записи не составило никакого труда. К тому же, в оригинале тексты занимали всего несколько предложений, мало чем отличаясь от телеграмм или смс-ок. Инга расставляла буквы в нужном порядке, а Луис переводила, и вот что нам удалось узнать.

Сегодня Стрейн чуть не утонул. Хорошо, первой заметила отравленную бутылку и заменила обычной.

После происшествия Стрейн ведет себя странно. Жалуется на потерю памяти. Подозреваемых по-прежнему нет.

Стрейн угодил в призрачный мир. Чуть коней не двинула, пока удерживала дух в теле. Хорошо, что удалось подсказать, где искать знак. Последний раз применяла ментальное внушение, когда... а, неважно.

Вечером был разговор по душам. Ну, понимаешь. Покопалась в мозгах, но ничего враждебного не нашла. На всякий случай усилю защиту.

Кто-то подсыпал карниторские дрожжи в грязевую ванну. Стрейну ничего не сказала. Надеюсь, убийца сглупит и выдаст себя. Дрожжи ослабила, угрозы жизни нет.

Кто-то спрятал под одеялом скорпиона — хорошо, что теперь сплю вместе с мастером. Он, кстати, каким-то добрым стал. Благородным. Честным. Будь эльфом — влюбилась бы.

Я нарушила седьмую инструкцию. Ничего не могу с собой поделать.

Кто-то науськал на нас Орден. Знаешь, кто приперлась? Марта, чтоб ее волки драли. Завтра Арма Верита, сучка знатно получит по жопе.

Короче, тут такое было... Дома расскажу. Следов убийцы нет, надо поспешить до приезда императора.

Же-е-е-сть! На нас напал громадный кальмар и чуть всю крепость не разнес. Но Вильям придумал, как его победить. И не сбежал, не оставил людей на смерть, а сам дрался как чертов лев. Ну почему я буду жить вечно, а он умрет лет через тридцать? Несправедливо.

Так, что-то начинается. Пока затихаю, и ты не тревожь. До связи, братишка. Привет разведке.

— Ривер — шпион, — врач передала еще одну дешифровку. — И работает на своего короля. Ничего необычного, но наши за такое по головке не погладят. Мастер! Куда вы?

* * *

Когда вошел в камеру, эльфийка сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и ровняла ноготки хирургическими ножницами. Ни пут, ни замка на решетке, ни самой решетки не было, на грязных плитах валялись ружья и пистолеты, а стражи и след простыл.

— Привет, — девушка с прищуром осмотрела растопыренные пальцы. — Что у нас сегодня в меню?

— Давай, — расставил руки в стороны и выпятил грудь.

— Что давать? — с наигранным удивлением прозвучало в ответ.

— Бей. Жги. Режь. Делай все, что посчитаешь нужным, — сглотнул подступивший к горлу ком. — И справедливым.

— Уверен? Сдерживаться не буду.

— Уверен! Но лучше бы сразу сказала правду! — крикнул в лицо. — Все это время меня спасала ты! К чему спектакли? Зачем врать и наговаривать?! Мы же в одной лодке!

— Я что, опять на допросе? — она изогнула бровь, все еще игнорируя меня взглядом. — А если не отвечу — продолжишь пытать?

— Заткнись! — кулак врезался в сырой камень. — И начинай. Я бы мог вымаливать прощение, но после того, что сделал... в задницу эти извинения. Баш на баш. Иного не приму.

— Что ж, — Ривер встала и потерла ладони. — Присаживайся.

Сел, хотя колени изрядно набились ватой. Обрывки ремней стянули лодыжки и предплечья — не шелохнуться, а звон инструментов в лотке резанул по зубам. Я ощутил себя на приеме у стоматолога в те незапамятные времена, когда бормашина приводилась в движение педалью, а об анестезии никто не слышал. И ведьма нарочито долго звенела сталью и щелкала всевозможными щипцами, клещами и зажимами, и от каждого звука прошибал холодный липкий пот.

— Даже не знаю, с чего начать. Может, сам выберешь?

— Нет, — процедил, неотрывно таращась в стену. — У тебя никто не спрашивал.

— Что есть — то есть, — она встала напротив и хрустнула пальцами, меж которых скользнули электрические дуги. — Но для полноты мести мне тоже нужно тебя допросить. Согласен?

— Да.

— Итак... Признаешь ли ты себя виновным?

— Да.

— В чем именно?

— В том, что повел себя как конченная мразь. Хотя мог сразу вспомнить о рамке и обойтись без пыток.

— Ага... Испытываешь ли ты стыд и угрызения совести?

— Еще какие. Иначе бы не пришел.

— Логично. И последний вопрос — ты сказал, что любил меня. Это правда?

Глубоко вдохнул и облизнул пересохшие губы.

— Нет.

— Вот как? — в этот раз удивление было искренним — по крайней мере, тонкая нотка проклюнулась сквозь напускную иронию и фальшь.

— Вот так, — зажмурился, потому что глаза щипало с двух сторон. — Я не любил тебя. А люблю до сих пор.

— И от большой любви издевался?

— Замолчи. И делай, что должно.

— Ладно. Вот тебе, заслужил.

Колдунья протянула руку и... щелкнула по лбу крепким щелбаном. После усмехнулась и вышла в коридор, а ремни развязались сами собой.

— Куда ты? — припустил за подругой, точно та могла раствориться в воздухе в любой миг.

— Собирать вещи. Я провалила задание. Скоро прибудет твоя Роберта, а меня ждут веселые разбирательства.

— Нет, — взял ее за плечи и развернул к себе. — Никуда тебя не отпущу. Особенно на верную смерть.

— Вильям... — эльфийка выдохнула и закатила глаза. — Или как там тебя зовут в самом деле. Полкрепости знает, кто я такая. У вас будут серьезные неприятности за укрывательство вражеского лазутчика.

— Ничего подобного. Знают только Генри, Инга и Луис. И они не скажут.

— Неужели? А почему?

— Потому что без тебя нам не справиться. Ты нужна здесь, Ривер. Нужна нам всем. Нужна мне, — опустил голову и до рези стиснул веки. — Прости...

— Забудь, — ведьма подалась вперед и крепко обняла. — Я же валхалар, нас к таким штукам готовят с первого курса. А те зелья... пффф, чепуха. Я просто кривлялась забавы ради. Видели бы вы свои рожи... Палачи недоделанные...

— Ривер...

— Ну все, все — уймись. Грозным и безжалостным ты нравишься куда больше. Трусики мокли, как тополиный пух в дождь. Если как следует не попытаешь меня в кровати — точно уеду.

Потянулся, ища губами губы, но тут услышал гулкий топот сапог по ступеням.

— Вот вы где, голубки? — Норманн направил на нас фонарь. — Шевелитесь, у нас мало времени.

— Что случилось?

— Ничего хорошего. Думаешь, кальмар — беда? Сейчас увидишь, что такое полная жопа.

Мы подбежали к берегу, где уже столпились почти все обитатели здравницы. На горизонте чернел парус, гоня громадный пиратский корабль прямо на крепость.

Серия 9. Под лязг мечей и грохот ружей

Никогда прежде не видел ничего подобного.

Корабль напоминал конструктор из разных деталей, абы как склеенных пьяным в зюзю моделистом. Низкой посадкой и широкими бортами напоминал драккар, высоченной кормовой надстройкой — галеон, тремя мачтами с прямыми парусами — фрегат, а гребными люками сразу под пушками — галеру. Острый киль выступал вперед носа и оканчивался обитым сталью тараном. Изогнутый вопросом бушприт украшала оскаленная драконья пасть, с фальшбортов свисали размалеванные всяческими непотребствами прямоугольные щиты, а выше ватерлинии желтели заостренные деревянные пики, придавая уродцу сходства с изрядно полинявшим ежом. И на волнах посудина грохотала как погремушка из-за развешанных на такелаже "авосек" со сморщенными человеческими головами. Похоже, каждый пират стремился увековечить свои бесславные подвиги и сушил трофеи на соленом ветру, одновременно хвастаясь перед товарищами и наводя ужаса на жертв.

Я не встречал подобных обычаев у людей — разве что у совсем диких племен, но вскоре и внешний вид, и пугающие маракасы обрели и цель, и смысл. Не меньше половины экипажа составляли орки, заметно выделяющиеся высоким ростом, жилистым сложением и темно-зеленой, почти черной кожей. В отличие от подельников, эти ребята чурались доспехов и огнестрельного оружия, как один красуясь в алых шароварах и широченных кожаных поясах. Сила, свирепость и жажда крови восполняли все недостатки — орки столпились у бортов, стучали в щиты, трясли топорами и тесаками, скалили клыки и ревели во все глотки. Навскидку не меньше полусотни: таким лишнего не надо — голыми руками разорвут. А вот люди пока не рвались в бой, а только готовились — сворачивали паруса, подкатывали бочки с порохом и прочищали стволы пушек. Насчитал по дюжине с каждой стороны, причем такого калибра, что футбольный мяч пролезет.

— Мать честная... — выдохнул Генри. — Ну и страшилище...

Караван еще не разгрузился, и на счету была каждая минута. Кальмар нам уже не помощник, Галлифида измотана и опечалена скорбью, но даже слабый шторм позволит выкроить время для установки батареи.

— Открыть ворота! — крикнул, вскочив на обломок камня. — Тащите пушки и порох — да побыстрее!

— Вы собрались сражаться? — с тревогой донеслось из толпы работяг. — Их там сотни полторы, а гвардейцев — два десятка.

— Если поторопимся и поднажмем, до берега доберется куда меньше. Так что шевелитесь! Пираты — это вам не кальмар, они и по суше отлично бегают!

Мужики поправили картузы и гуськом направились к выходу, но уже без былых задора и храбрости. Возможно потому, что свора диких головорезов несоизмеримо опаснее жирной неповоротливой туши. Возможно, потому что устали, ведь подписались строить курорт, а не редуты на передовой. И если давить и принуждать, последствия будут непредсказуемые, и вся надежда оставалась на шаманку.

— Галли! — подбежал, шлепая по прибою, к собравшимся у инкубатора грейсам.

Предводительница стояла впереди, сжимая кулаки и скрипя зубами, а из глаз, казалось, вот-вот стрельнут молнии.

— Это они... — дрожащий палец указал на горизонт. — Они убили друга...

— Скорее всего, — кивнул. — И ты можешь отомстить.

— Я нашлю на них бурю.

Теплый бриз сменился пронизывающим ветром, крепчающим с каждым словом. Отяжелевшие от изобилия чайки с криками устремились к берегу. Пальмы закачались, зашуршали листвой, воздух пронзила свежесть, какая обычно чувствуется перед долгим ненастьем, а низкий гром сотряс небеса.

— Я порву их паруса.

Пасущиеся тут да там облачные овечки сбились в небольшое, но грозное стадо и поскакали навстречу кораблю, высекая искры из-под копыт.

— Я переломаю их мачты.

Волны окрасились свинцом, вздыбились и протяжно заухали, сталкиваясь друг с другом. Пришлось отойти ближе к стене — некогда ласковый и нежный прибой кусал за стопы и лодыжки ледяными клыками.

— И утоплю в пучине... И кости убийц споют другу последнюю колыбельную!

Пенные буруны слились воедино, и черное цунами устремилось вслед за тучей, стремительно набирая скорость. Несколько секунд — и фора разительно сократилась, а затем догоняющий вырвался вперед и девятым валом обрушился на посудину — утлую и беззащитную на фоне беснующейся стихии. Такого удара не выдержал бы и атомный авианосец, что там говорить о деревянной нелепости. Толща воды разнесла бы корыто в щепки, как вдруг возникший из неоткуда вихрь вспорол цунами надвое, как бритва — картон. Громадные водяные пики обошли корабль вдоль бортов и рухнули за кормой столбами безобидных брызг. Ветер на этом не остановился — подхватил тучку и понес прямо на нас, несмотря на громкие возмущения и сполохи молний.

— У них шаман, — Ривер со злости сплюнула в прибой. — Один, но очень сильный. Магией за версту прет.

— Я убью его, — Галлифида смотрела на судно с такой ненавистью, что то не загорелось лишь благодаря колдовской защите. — Вырву проклятое сердце...

Она шагнула вперед, но я схватил за плечо, рискуя остаться без руки — никогда не трогайте смертельно опасных женщин, если те вознамерились уйти. Но у соратницы не было ни шанса даже в честном поединке, куда там тягаться против целой армии кровожадных ублюдков, да еще и вооруженных по последнему слову техники. Где эти недобитые отбросы вообще взяли дуры таких размеров? Не в пещерах же своих выплавили из награбленных монет.

— Это не твое дело, Вильям Стрейн, — дикарка ограничилась ударом по предплечью и гневным шипением. — Ты — чужой. Тебе не понять мою боль.

— Ты права, — мягкий тон немного успокоил Галли, но стиснутые челюсти, хмурые брови и частое дыхание намекали на яростные пожар, сотрясающий большое, чистое и очень чувственное сердце, не отравленное придворной фальшью, политической проституцией, лицемерным этикетом и прочими благами цивилизации. — Но одно понимаю точно — если пойдешь туда, погибнешь зазря. И уже не сможешь отомстить.

Глаза хищно сощурились.

— И что ты предлагаешь? Бежать вместе с вами? Вы — люди — только и делаете, что уносите ноги при малейшей беде. А мы деремся до конца и никогда не прощаем обид. Вранья — тоже, — она с вызовом уставилась на меня, толсто намекая на недостроенную теплицу.

— Лично я сбегать не собираюсь, иначе пострадают дорогие мне люди, — ухмыльнулся. — И не только люди. Но и погибать просто так тоже не собираюсь. Мы одолеем врага с честью, но не силой, а умом.

— Ну да, ну да, — фыркнула эльфийка. — Обычно после таких слов одной ведьме предстоит напрячься до заворота кишок.

— Нужно как-то ослабить орка, иначе нам тут устроят и без пушек. Есть идеи?

— Зачем идеи? — серые плечи нервно дрогнули. — Есть готовое решение. Зря что ли тебе спальню размалевала? Anakhria Ihratta!

Подруга вскинула ладонь к помрачневшему небу, и посреди дворца вспух полупрозрачный купол, точно невидимый гигант выдул на зеркале мыльный пузырь. Сияющая полусфера стремительно росла, пока не накрыла всю здравницу. Увлеченный небывалым зрелищем, не сразу заметил, что колдунья опустилась на колено и зажмурилась, а из носа и рта на песок капала густая как нефть кровь.

— Ривер! — присел и протянул руку, но девушка тряхнула слипшимися от пота волосами и кое-как выпрямилась.

— Не знаю, на сколько хватит... Лучше не засиживайтесь.

Шторм многотонной перчаткой ударил в преграду, и купол поблек, замерцал, а ведьма пьяно закачалась и чуть не упала — благо успел подхватить и усадить на каменный блок. Темная выглядела так, словно ей самой врезали по лицу кулаком — теперь текло еще и из ушей, глаза закатились, а пульс едва прощупывался.

— Как работает эта защита? — легонько встряхнул чародейку. — Ривер!

— Корабль близко... От ядер и пуль барьер не спасет. Постараюсь продержаться подольше, но...

— Эта штука тебя убивает! Отмени заклинание, иначе умрешь!

— Но тогда умрете вы, — ослабшие пальцы оставили на щеке кровавые разводы. — Не бывает побед без потерь, звездный странник. Тебе ли не знать, что у всего есть цена. Так что кончай жевать сопли и развлеки леди сочной дракой.

Крепко поцеловал ее и отнес в инкубатор — двойные стены надежно защитят от осколков и картечи, а невзрачный недострой без крыши не привлечет внимание пиратов. Впрочем, если выродки высадятся на берег, итог один — без вариантов. А уродец меж тем уже бросил якорь и начал разворачиваться бортом, готовя батарею к первому залпу. С учетом тяжести и неповоротливости на маневр уйдет минут пять, а первую пушку едва дотащили до фонтана. Что можно успеть за столь короткий срок? Например, позаботиться о защите, коль уж нас прикрывает купол.

— Галли! Сможешь напустить тумана?

Женщина оглянулась и кивнула — ненависть еще подпитывала тело, но колдовство давалось все труднее и отнимало все больше сил. Если бы не дурацкие дуэли, если бы не траты маны на чепуху и еще сто пятьсот самых разных "если бы", но ответ на все один — да кабы. Раз не ты задаешь условия, то не жалуйся, а пользуйся тем, что дали — ведь мог не получить и этого. Ведь несмотря на все препоны, шаманке удалось поднять над пляжем густое непроглядное марево, полностью отсекшее внутренний двор от глаз канониров. Теперь придется палить наугад, если только гребаный орк нам опять не подос...

Плоский вихрь сюрикеном вонзился в завесу и пробил широченную брешь. Грейса быстро ее зарастила, при том напрягшись так, что мышцы едва не лопнули, однако секундного "окна" хватило для залпа. Пушки громыхнули не разом, а одна за другой, как связка петард, и сквозь туман со свистом пронеслись бомбы. Три взметнули раскаленные облака песка, около пяти разметали старую кладку у батареи, а остальные упали за зеленым лабиринтом. Гулкий грохот сменили крики и протяжные стоны. Одному гвардейцу оторвало ногу, двух гномов изрешетило шрапнелью, сквозь поднявшийся над воронками дым виднелись изуродованные залитые кровью тела. Игры кончились, теперь все по-настоящему. Больше никаких поддавков, везения и внезапной подмоги в последний момент. Канонада стала своеобразным стартовым пистолетом, дав сигнал к гонке на выживание, и только от моих действий и решений зависело, кто и в каком количестве доберется до финиша.

— Шевелитесь, сукины дети! — Генри сапогами подгонял бородачей, но те спрятались за бронзовым стволом и наотрез отказывались покидать укрытие.

Пинать и кричать порой полезно, но иногда стоит вдохновить соратников своим примером. Подбежав к пушке, накинул на плечо одну из лямок и поволок лафет к берегу. С одной стороны, орудие невелико — два с половиной метра в длину, а в дуло влез бы только мяч для тенниса — и тащить его получалось вполне неплохо, особенно по ровной мощеной дороге. Но с другой стороны, это гребаный мелкаш, который и шлюпку не потопит, а уж на пиратскую громадину понадобится сотен пять ядер и десятка три таких крох. Вот только пушек привезли в шесть раз меньше и несоизмеримо меньшего калибра, и нутро подсказывало, что в ведомостях указаны пара дюжин здоровенных чугунных мортир, а разница в цене уже давно поделена и разложена по карманам всех причастных. Клянусь, если выживем — точно повешу ублюдка Барко у всех на виду. По крайней мере, за бороду.

Мимо пробежала женщина в кожаных штанах, белой рубахе и жилете с нашитыми стальными пластинками на груди. Волосы и левое плечо стянули красные ленты, в руке покачивался тяжелый саквояж, на поясе покачивались кобуры с двуствольными пистолетами. В петлях на спине крест накрест лежали ножны с абордажным палашом и длинным — в полруки — кортиком, еще один кинжал торчал из-за голенища высокого кавалерийского сапога.

И если бы не семенящая за ней Амелин в строгом белом платье и платке, не сразу бы признал в суровой воительнице Луис. Врач подбежала к раненому в живот мужику и достала из сумки бинты и хирургический набор. Дочь меж тем обработала края зельем и поднесла к губам страдальца флакон с обезболивающим.

— Что вы тут делаете?! — остановился и окликнул эльфиек.

— То, что должны, — отозвалась лекарь, просунув в вываленную требуху похожий на ножницы пинцет.

— Пусть хотя бы Лин уйдет!

— Нет, — девушка мотнула головой. — Мы слишком долго были порознь. И если нас объединит лишь смерть, то это справедливая плата.

— Ч-черт... Эй, кто-нибудь! — махнул рукой. — Подайте носилки!

— Нет-нет-нет! — из лабиринта раздался знакомый манерный голосок. — Тебя и близко нельзя подпускать к больным! Ладно жаркое, а если человека уронишь?

— Не хотите — как хотите! Справлюсь сама.

— Монте мида, глупая девчонка!

Навстречу вышли Франческо и Нэй, держа за ручки переноску для камней, достаточно широкую и крепкую, чтобы выдержать пострадавшего. Брусчатку изрядно посекло осколками, ударные волны разбросали всюду кирпичи и дробленый мрамор, опрокинули штабели бревен и превратили место для степенных променадов в настоящую полосу препятствий, где только самые ловкие не переломали бы ноги. Однако новая горничная чуть ли не бежала, но ни разу не споткнулась, не опрокинула ношу и даже не сбилась с шага. А все потому, что впервые в жизни играла роль ведущей, в то время как привыкший командовать Фаулье едва поспевал за ней, нелепо подпрыгивая, вздрагивая и ругаясь на незнакомом языке.

— Пошевеливайтесь! — крикнул Генри, толкая запряженную гвардейцами пушку. — Если на борту не тупое салажье, в чем я очень сомневаюсь, то перезарядятся за пару ми...

Гулкий грохот, казалось, прокатился через весь окоем — от края до края. Первый залп был пристрелочным, оттого и погибло относительно мало людей. Зато вторая дюжина ядер легла навесом, накрыв почти всю здравницу от пляжа до дворца. Колонну у главного входа перебило пополам, ставни в кабинете вынесло вместе с рамой, один снаряд попал в дальнее орудие и рикошетом свалил двух работяг разом. Все случилось так быстро, что я даже не успел пригнуться — так и стоял посреди дороги с лямкой на плече. Хвала богам, не задело, но другим повезло меньше — не успели поутихнуть крики раненых и умирающих, как здравница наполнилась новыми, еще более громкими и отчаянными.

Страх накатил — словами не описать. Поймет, пожалуй, лишь тот, кто хоть раз побывал под артобстрелом. Ноги дернулись и задрожали, силясь унести глупую тушку с открытого участка и спрятать хоть за каменным блоком, хоть за расколотым бревном. А потом сразу рвануть к воротам и бежать, покуда хватит сил, лишь бы не слышать вопли и не отсчитывать секунды до следующей канонады. Сердце колотилось с такой скоростью, что перед глазами то и дело темнело, суставы забивались ватой, а легкие сдавило колючей проволокой.

Первобытный инстинкт мобилизовал каждую клеточку и приказал — прочь! Убирайтесь как можно дальше, иначе погибнете. Но знаете, почему командиры никогда не бегают? Потому, что в мирное время это вызывает страх, а в военное — панику. И если я не просто смоюсь из крепости, а хотя бы словом или жестом проявлю обуявший ужас — это станет последней каплей, после которой начнется такой забег, что никого сам черт не остановит.

Поэтому покрепче вцепился в ремень, подался вперед и заорал:

— Тащите гребаные пушки, пока нас всех не перестреляли! Живей, навались!

— Да пошел ты! — крикнул коренастый бородач и сплюнул на лафет. — Пошли вы все! Я тут подыхать не пописывался, пусть вояки мрут — им за это хотя бы платят. Идем, парни: драки — не наше дело.

— Это кто там раскудахтался? — из пробитого ядром пролома выполз Барко, кашляя и потирая запястья. — Разве не мы, гномы, славны тем, что бьемся с врагами насмерть?

— Только если речь о доме, — парировал рыжебородый сородич. — А это место никогда им не станет.

— Что верно — то верно, — старик усмехнулся и с прищуром оглядел сбившихся в кучку строителей. — Но есть кой-какой нюанс. Этот человек, — косматый палец ткнул в мою сторону, — не уехал, несмотря на все покушения. Не попросил долю, когда нашел мой тайник. Не разогнал вас всех штыками, когда вы отказались работать. Не нанял новую прислугу, а всячески помогал старой. И не покинул поле боя, когда началась настоящая заварушка — причем дважды. Почему? Ответ прост — так заботятся и защищают только одно место на всем свете — свой дом. А покажите-ка мне гнома, кто не придет на выручку доброму соседу? Так что, мастер Вильям, я с тобой. Несмотря на все, что было раньше и будет после.

Барко взял вторую лямку и перекинул через грудь на бурлацкий манер. И без колебаний зашагал к руинам батареи, хотя до третьего залпа оставались считанные секунды. Кто-то развернулся и ушел, и я не собирался их винить при всем желании. Однако подавляющее большинство пусть и без особого воодушевления все же навалились на орудия, бочки и покатили к последнему рубежу. Алые плащи смешались с серой парусиной, а вскоре к ним прибавились и зеленые крапинки — каждый преследовал свои цели, но все вместе сражались с единой угрозой, позабыв о противоречиях и разногласиях.

— Не толпитесь! — заорал Норманн. — Шире, шире!

Приказ оказался бы крайне полезным, если бы защитники успели перестроиться, но с такими тяжестями попробуй еще маневрировать: три шага вперед сделал — уже успех. Вновь громыхнуло — чуть тише обычного, а затем раздался звук, словно с большой высоты высыпали ведер десять щебенки. Шорох приливной волной поднялся до самых ворот, а землю сплошным ковром устлали крупные — с грецкий орех — железные шарики. Картечь в упор — сокрушительное решение, и даже на приличном расстоянии представляет самую серьезную угрозу. И хоть снаряды упали редко, такого урона живой силе еще не нанес ни один предыдущий залп.

От криков заложило уши — мелкие дробинки в отличие от ядер убивали не сразу, и очень многие получили легкие, но оттого не менее болезненные ранения. И сквозь общий гомон все же вычленил знакомый голос — Амелин ревела, зажимая ладонями бедро, и сквозь пальцы сочилась густая кровь. Мигом бросился на помощь, перепрыгивая мертвых и раненых, хотя Луис уже достала из сумки жгут и бинты.

— Как она?

— Жить будет, — эльфийка зубами оторвала полосу ткани. — Если успеем спрятать.

Раненых уносили во дворец, чьи толстые стены надежно защищали от обстрелов. Но даже если носильщики побегут к воротам со всех ног по ровной земле и без груза, то все равно не успеют до следующей атаки. И все же кликнул Нэй, чтобы девушку отнесли хотя бы к ближайшему укрытию, чтобы переместить во дворец после очередного залпа. Однако время шло, носилки с Амелин миновали лабиринт, наши пушки почти добрались до руин батареи, а пиратский корабль все не спешил бить.

— Порох у них, что ли, кончился, — майор нервно подкрутил ус.

Пауза затягивалась. Солдаты и рабочие смолкли и уставились на серую стену тумана в ожидании свиста картечи или взрывов бомб. Но вместо чугуна в завесу вонзился огромный полупрозрачный кулак, точно сплетенный из ревущего ветра. Марево колыхнулось и порвалось, как пенка на молоке, а в широкую прореху тут же вонзился второй сгусток воздуха, как если бы невидимый великан осыпал нас могучими ударами. Возведенный колдовством купол часто замерцал — аж глаза заболели — истончился и пошел мелкой рябью. И пока Галлифида пассами и гортанным пением латала пробоину, взял у Генри подзорную трубу, взмахнул на расколотый блок и нашел шамана на квартердеке корабля.

Это был отнюдь не сгорбленный старик в лохмотьях и рогатом шлеме, каким бы его представили девять из десяти авторов фэнтези. А невысокий — с человека — и стройный молодой орк с выбритым лицом и зачесанными назад темными волосами. Шелковые шаровары украшала простая, но красивая ромбическая вышивка, длиннополая накидка без рукавов обнажала татуировки на руках, и среди знаков я заметил похожие на те, что начертили под кроватью. Края алого кушака свисали чуть ли не до пяток и легонько трепыхались на ветру, и только золотое колечко в носу выдавала в чародее нечто дикое, варварское. Если бы не цвет кожи — и не отличить от статного заморского принца, не имеющего ничего общего со снующими по палубе хануриками.

Судя по движению рук и направлению ладоней, шаман исполнял некое подобие китайской гимнастики, но всякий раз, когда пальцы сжимались в кулаки, ревущие смерчи врезались в купол. Орк сомкнул веки, дышал ровно и плавно ступал по доскам, всем своим видом выражая покой, безмятежность и таящуюся внутри силу. А вот Ривер, на чьих хрупких плечах лежала защита целой крепости, этим вряд ли могла похвастать. И угасала столь же быстро, как и созданный ею барьер.

— Готовьте пушки! — крикнул, спеша к берегу. — Цель — кормовая надстройка!

Эльфийка выглядела так, словно ее избили битой. Она свернулась калачиком в углу, и, судя по кровавым разводам на полу, далось это нелегко. Озноб пронзал тело, липкий пот заливал побледневшую мордашку, размывая бурые подтеки на губах, под носом и в глазах. Накрыл беднягу сюртуком и сел рядом, но как не согревай, какие лекарства не предложи, ведьма все равно умрет, если сейчас же не снимет купол.

— Ривер, — нежно шепнул, коснувшись горячего, как галька на солнце, лба. — Орудия на месте. Ты сделала, что могла. Хватит.

— Меня послали в здравницу не ради обычной разведки, — несмотря на ужасающее состояние, голос лился ровно, без стука зубов, хрипов и заикания. — Мы, темные, хотим выйти из Союза. И прощупываем почву, какой может быть реакция Кассия. Никто не надеется, что нас отпустят с миром и пожелают доброй дороги... — она усмехнулась. — Вопрос в том, сможем ли отбиться сами или придется искать... покровителей и заступников.

— То есть, орков?

Кивок.

— Как ни крути, котик, ты пригрел за пазухой предателя и перебежчика. Грядет новая война — столь жестокая и кровавая, что никаким оркам и не снилась. Но выхода нет. Мой народ — древнейший в этом мире. Гордость и благородство в самой основе нашей жизни. И мы не потерпим роль бесправного скота, который держат для охраны границ. Но одна только мысль... — эльфийка закашлялась, — что нам суждено сойтись в бою друг против друга, пугает сильнее самой смерти. Не знаю, откуда ты прибыл и куда отправишься, звездный скиталец, но лучше погибну твоим другом, чем выживу и стану злейшим врагом.

— Ты всегда будешь моим другом, — шмыгнул и сжал холодные ослабшие пальцы. — Поэтому прошу — остановись.

— Уже слишком поздно, — легкая улыбка тронула искусанные губы. — Магия — как кровь: потеряешь много — и назад дороги нет. Хорошо, что ты рядом. Мало кто умирает счастливым.

— Не вешай нос. Ты не из тех, кто сразу сдается.

Темная с наслаждением зажмурилась, будто кошка, которой чешут за ухом, и тут новый сгусток ветра тараном врезался в щит. Девушка широко распахнула выцветшие глаза, дернулась в судороге и кашлянула кровью. Гримаса боли исказила лицо, слезы прорезали светлые бороздки через буро-серые разводы, а от скрипа зубов заныла вся челюсть.

— Не мучай себя, — сердце разрывалось при виде страданий близкого человека. — Отмени заклинание.

— Еще чего, — колдунья хищно оскалилась. — Я этому хлыщу не поддамся. Пусть вымотается до седьмого пота — вам потом легче будет.

— Оно того не стоит. Ривер, если я могу хоть как-то помочь...

— Не можешь, — Галлифида опустилась рядом на колени и взяла ее за руку. — И не дам слова, что получится у меня. Но я попробую, — грейса одарила спокойным взглядом и закрыла глаза. — Если человек стал другом тем, кого прежде считал нечистью и грязью, то постараться стоит.

Сперва ничего не понял, а затем внезапная догадка все расставила по местам. Переливание маны... Если это работает с кровью, должно сработать и сейчас!

Все трое коснулись друг друга, и звуки внезапно стихли. Только похожий на прибой гул проникал прямо в голову. Но сквозь непроницаемую завесу все же прорвался грохот — пять хлопков, один за другим — совсем близко, от руин батареи. Как и в стародавние времена, крепость вновь огрызнулась порохом и чугуном на своего заклятого врага, и я невольно вздрогнул.

— Уйми душу... — Галли крепче сжала ладонь. — И слушай сердце. Мана есть в каждом из нас. Но далеко не всем дано ею повелевать. Ты станешь проводником моей силы, Вильям Стрейн. Глубокое и ровное русло быстрее наполнит пересохшее озеро. А извилистое и грязное лишь ослабит поток. Стань сильнее и лучше, чем когда бы то ни был, если эта дева в самом деле тебе дорога.

Что за глупые вопросы? Конечно, мы не знакомы долгие годы, не прошли вместе половину мира и не съели на двоих пуд соли, и все же я мечтал лишь об одном — чтобы Ривер выжила. Возможно, это просто разновидность чар — некая любовная магия. Может, дело в особых техниках обольщениях, которым наверняка учат шпионок. Может, мне всего девятнадцать, и когда сказочная во всех смыслах красавица проявляет к тебе недвусмысленный интерес, в нее сложно не влюбиться по уши — длинные и острые. Так или иначе, в тот самый миг она стала для меня центром вселенной. Все внимание, чувства и мысли сосредоточились на сонной, полубессознательной подруге, чье дыхание все реже щекотало предплечье. Я отринул все ненужное и постороннее, полностью открыв душу и наполнив ее только самыми добрыми и нежными ощущениями. Превратил в линзу, что не только пропустила поток без задержек и потерь, но и многократно усилила.

В инкубаторе не сверкали молнии, между нами не перескакивали электрические заряды, нас не трясло и не шатало в экстазе — вообще не замечал ничего необычного, кроме теплеющей кожи на пальцах — причем не только своих. Дыхание учащалось, сердцебиение — тоже, скулы и щеки приобрели здоровый — пепельно-серый — цвет. Ривер тряхнула головой, приподнялась на локте и протяжно, до хруста, зевнула, словно не шагала по канатику на грани жизни и смерти, а долго и сладко спала.

— Как ты?

— Как заново родилась, — она встала и расправила плечи. — Спасибо... вам обоим. И раз уж спасли мою задницу, пора надрать чужую.

Когда вышли наружу, густой туман клубился над морем, надежно прикрывая корабль. Похоже, шаман взял на вооружение наш же прием, как только появился шанс поймать пузом ядро. Гвардейцы и работяги корпели над пушками — подносили снаряды, порох, прочищали шомполами стволы, но даже при слаженной работе о серьезном уроне можно забыть — калибр маловат, а количество орудий и вовсе смех. А тут еще и завеса — хрен поймешь, как стрелять, разве что на звук: плеск — мимо, хруст и треск — попал. Но таким макаром можно до утра прицеливаться, а столько времени нам вряд ли дадут.

— Что ж... — глаза эльфийки сверкнули. — Сейчас узнаем, на что способен этот задохлик.

Она свела ладони перед грудью, и купол начал стремительно сжиматься, будто из него откачивали воздух. И чем меньше становился, тем ярче сиял, а под конец подруга держала в руках застывшую фотовспышку величиной с футбольный мяч. Сконцентрированная, сгущенная мощь зловеще потрескивала, раз за разом выбрасывая электрические нити, и всего за несколько минут кожа на лице заметно потемнела, как после часа в солярии.

Прицелившись, Ривер выстрелила ослепительно белым лучом, пронзившим туман на всю длину. Все, что касалось колдовского лазера, мгновенно вскипало и превращалось в пар — марево, волны и даже влага из воздуха. Морская прохлада смешалась с диким жаром, и турбулентные струи с ревом завихрились вокруг сверкающего копья. Нам тоже досталось: поднявшаяся буря заливала брызгами — то ледяными, то горячими, как кипяток, а мокрый песок раздирал ступни и лодыжки.

Такая мощь должна распилить корабль надвое, однако я не слышал криков и не чуял запаха гари. И когда шторм разметал самое плотное облако, похожее на покачивающийся среди волн курган, на корме вспыхнуло второе солнце — такое же плоское и округлое, как на небосклоне. Давление луча на щит было столь велико, что шаман удерживал диск двумя руками, согнув ноги в коленях, и все же я не заметил ни намека на скорое поражение. А вот ведьма, несмотря на подпитку, вновь покрылась крупными каплями пота, стиснула зубы и задрожала — того и гляди упадет, и уже никто не сумеет помочь.

— Брось! — крикнул, подбежав к подруге. — Дальше сами.

— Ты можешь... — процедила та, не сводя с противника гневного взора, — хотя бы раз... в меня поверить...

Собрался уже устроить ей отповедь на тему безрассудного отношения к себе и чрезмерному необоснованному риску, но осекся на полуслове. Мало кому нужны лекции и нотации, зато всем необходима поддержка, особенно в столь сложный и опасный период. И вместо порции нравоучений просто встал справа и положил руку на горячее дрожащее плечо, напрягшееся так, будто девушка пыталась столкнуть с места паровоз. Бравурный пафос тоже ни к чему — эльфийка все поняла без слов, и может просто показалось, а может и в самом деле луч стал чуточку ярче.

Галлифида встала слева и повторила мой жест, и теперь уж сомнений не осталось — то ли таящаяся внутри мана, то ли дружеское присутствие воодушевляло темную колдунью, и свет слепил все сильнее. И это заметил не только я.

— Вы позволите? — Генри — явно смущенный и встревоженный — подошел к грейсе и протянул руку.

— Не бойся, — холодно отозвалась дикарка, не размыкая век. — Не заразная.

— Простите, — мозолистые пальцы коснулись лопатки. — Я не это имел в виду.

— Смелее, великан! — Нэй взяла майора под локоть и подмигнула.

— Моя героиня, — Фаулье низко поклонился и чмокнул бывшую разносчицу в палец, точно мафиозного дона. — Для меня честь сражаться вместе с вами. Вы совершенно неумелы на кухне, но ваша смелость достойна баллады.

— Глядишь, еще поженятся, — Луис прижалась ко мне, глядя на тускнеющий щит, как на закатное солнце. — Да уж, странные вещи тут творятся. Кто бы мог подумать...

— Как там Лин?

— Жить буду, — дочь оперлась на трость и приобняла мать за талию, чтобы не упасть. — После такого — уж точно.

— Согласна, — Инга выбросила очки в прибой, распустила узел и тряхнула темной гривой. — "Праведный кальмар" вновь войдет в историю. Как думаете, у меня получится книга?

— Главное, чтобы не вышел очередной гроссбух, — Барко кисло усмехнулся.

Знакомыми помощь не ограничилась — на берег выходили гвардейцы и мастеровые — и местные, и пришедшие с караваном, вставая вперемешку в два ряда — плечом к плечу. Люди и нелюди, знатные и простолюдины, солдаты и прислуга, позабыв о неравенстве и разногласиях.

— Они здесь не ради драки, — шепнула Луис. — Не ради здравницы. Они пришли за тобой, потому что ты своим примером показал — кроме вражды есть иной путь. И чем бы все ни закончилось, я рада, что увидела это лично.

— Надеюсь, все закончится хорошо. Ривер, готова?

— Угу, — волшебница уже по щиколотки зарылась в песок. — Скажи что-нибудь мощное. Как приказ к атаке, только круче.

— Нашла оратора...

— Давай... Я уже на пределе, нужен последний рывок. Не оставь даму без удовольствия.

— Ладно, — прочистил горло, судорожно перебирая подходящие варианты: от боевых кличей до тостов. Вдохнул поглубже, зажмурился и заорал во всю глотку: — Вместе мы едины! И никакие уроды не получат наш дом! Вперед!!

Луч сузился, став при том ярким, как электрическая сварка. Огненный щит лопнул, и копье света пронзило орка насквозь. Сквозное ранение стремительно расширялось, обугливая края, и не успел шаман и шага ступить, как превратился в факел.

— Это тебе за друга, — Галлифида зашипела и плюнула в сторону корабля. Было видно, что она с радостью разорвала бы ублюдка голыми руками, и скорая смерть ее ничуть не удовлетворила. Но вскоре стало ясно, что выплеснуть злобу еще есть на ком, и никто не уйдет обиженным.

Ветер сдул с палубы пепел, туман рассеялся, и мы увидели на полпути к берегу десятка полтора легких шлюпок, похожих на скорлупки от грецких орехов. С учетом толщины бортов, их можно легко вложить одну в другую для экономии места. Каждая несла четырех гребцов (как правило, людей) и пяток орков. Вряд ли такое снаряжение нужно для морских грабежей, значит, это не случайные пираты, а налетчики, подготовившиеся к наземному штурму.

Пока десант скрывал туман, дикари молчали, но лишившись прикрытия, вскочили с банок и заревели что есть мочи. Крик вывел из ступора, и я немедленно скомандовал:

— Все в укрытие! Занять позиции! Пушки к бою!

И очень вовремя — среди десантников набралось достаточно стрелков с мушкетами и пистолями, и над лодками в тот же миг вспыхнули дымные облачка, а пули застучали по камням и засвистели над головами. Несколько гвардейцев рухнули в прибой, быстро окрашивающийся алым, остальные опустились на колени и дали ответный залп. Но перестрелка погоды не сделает, нужно как можно скорее потопить как можно больше шлюпок, прежде чем крепость захлестнет кровавая вакханалия. И если в схватке с рядовым разбойником солдат без труда выйдет победителем, то против здоровенного обезумевшего орка, сплошь увешанного топорами и палашами — вряд ли.

И ведьмы, увы, не могли ничем помочь — их самих надо спасать. Если Галли хоть и пошатывалась, как после смены в шахте, но держалась ровно, то Ривер едва стояла на ногах — какая там магия. Они отдали куда больше, чем кто-либо рассчитывал, и просить еще — значит, обречь обеих на смерть. Подхватив подругу на руки, поспешил к батарее — вал каменного крошева высотой до пояса надежно сбережет от пуль. Пока бежал, от грохота дрожала земля и звенело в ушах, но, несмотря на все усилия гвардейцев, лодки приближались. Они шли тремя рядами, и авангард отделяли от пляжа какие-то тридцать метров. Держались при том на значительном удалении друг от друга, чтобы мешать канонирам целиться. С одной стороны, все тактически грамотно — не прикопаешься. С другой, отставшие от стада животные легко становятся добычами хищников.

Объяснил задумку Галли, и ты нашла ее весьма действенной. Сестры, выслушав наказ, добежали до ближайшего пролома в стене — достаточно широкого, чтобы в него протиснуться — и добрались до воды по широкой дуге, чтобы не попасться на глаза пиратам. Я в свою очередь велел пушкарям сосредоточиться на первом ряду, но Генри лишь покачал головой.

— Слишком близко. С таким углом выйдет сильный перелет.

— Тогда тащите орудия на берег и палите прямой наводкой! И раз уж гады подошли вплотную, то к черту ядра — готовьте картечь!

— Эт самое, — Барко смял картуз и виновато опустил взгляд. — Картечи нет. Только ядра. Виноват, господин Стрейн...

— А это что? — поднял с земли горсть мелкой щебенки. — Шевелитесь! Кто свободен — возьмите доски и сколотите щиты. Да хоть пустые бочки подкатите — сгодится любое укрытие!

Бабахнуло чуть ли не над ухом. Обернувшись, увидел Ингу — секретарь уперлась коленом в склон каменного вала и поднесла к лицу приклад. У ее ног сидела Амелин и споро перезаряжала дымящуюся фузею, еще три ружья лежало рядом. Помощница выискивала самых злобных и громких орков и отправляла на тот свет — редко, зато безотказно, как и положено прирожденному снайперу. В это время Нэй набирала щебень в корзинку и наполняла бочонок, откуда потом черпали снаряды артиллеристы. Рыжая макушка мелькала тут и там, и больше всего переживал, что яркие пряди станут отличной мишенью на сером фоне.

Но пока налетчиков больше заботили гвардейцы и гномы — самый плотный огонь велся именно по ним. И если бы враги догадались приладить на шлюпки небольшие мортиры или фальконеты, солдатам пришлось бы несладко. И тут заметил, как на дальней лодке встал матерый бородач с тяжелым ружьем и навелся прямо на меня. Может, показалось — с такого расстояния не сразу и определишь, но от накатившего страха ноги одеревенели и приросли к брусчатке. Гад не спешил спускать курок, словно прикидывал и просчитывал все, что могло помешать — от качки до ветра. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы дюжина грейс разом не вынырнули из воды. Одна ударил гребца острогой прямо в прыжке и проткнула шею. Другая перекинула через борт и утащила в пучину. Третья набросила сеть с бахромой острых крючков, и пока ошалевший от ужаса пират пытался освободиться, исколола костяным ножом.

Остальные напали на орков, и зелень тел смешалась в сплошной дрожащий клубок. Иногда из него вылетал окровавленный здоровяк, иногда — изрубленное стройное тело. Всякий раз, когда погибала соплеменница, Галли шипела, сжимала кулаки и подавалась вперед. Дважды пришлось хватать ее за плечо с риском получить по черепу, останавливать и объяснять, что шаманка сделала достаточно, и никто не укорит ее в безделье и трусости.

Пушки выстрелили картечью единственным залпом, собрав немалый урожай, после чего вновь переключились на ядра, иначе неминуемо задели бы своих. Не успели днища коснуться песка, как пираты попрыгали в воду и помчали на гвардейцев. Презрев щиты, орки рубили с двух рук, и мало кто мог выдержать звериный натиск. Первый ряд перешел в рукопашную, однако штыки не остановили варваров ни на шаг — они без страха и сомнений напарывались на клинки, и те застревали в раздувшихся мышцах. Боевое безумие полностью затмило разум, и дикарей валил с ног только выстрел в упор, да и то лишь в голову. Даже получая пулю в сердце, громилы успевали прикончить противника, а то и двух, прежде чем насытить прибой свежей кровью. Если так продолжился и дальше, мы потеряем столько солдат, что мнущимся позади зеленокожих флибустьерам останется просто добить раненых — и победа в кармане.

Бойцы еще держали строй, но фронт из прямой линии заметно изогнулся, "провиснув" по центру, что прекрасно видно с высоты батареи. Еще немного — и прорыв неминуем, вот только чем мог помочь я, не служивший в армии и военным делом особо не увлекающийся. Да и сражаться наравне с опытными воинами бессмысленно — зарубят, и пикнуть не успею. А начну командовать — такого наворочу, что уж лучше пусть Норманн разбирается, даром что ли майор. Но и сидеть сложа руки не вариант, тем более, что принести какую-никакую пользу сумею — например, взяв на себя руководство тылом.

— Луис!

Врач закончила перевязывать голову молодому строителю и оглянулась.

— Собери прислугу, рабочих и отнесите раненых во дворец.

Эльфийка кивнула и без лишних вопросов приступила к делу — боевого опыта хватало для выполнения возложенных задач.

— Барко!

— Да, мастер? — казнокрад поставил бочонок с порохом и приподнял лохматую бровь.

— Зови всех незанятых гномов — и бегом к кордегардии!

— Есть!

— Генри!

— Чего?! — здоровяк разнес орку череп из пистолета, схватил на лету оброненный топор и метнул в затылок зазевавшегося сородича. — Я тут занят немного!

— Когда услышишь тройной залп, — на всякий случай показал три пальца, потому что от шума свербело в ушах, — отводи людей к дворцу! Никаких маневров — просто отступайте!

— Как скажете!

— Ривер, — закинул руку подруги на плечо и поднял с камней, — пора.

Под лязг мечей и грохот ружей добрались до лабиринта, пригибаясь и перебегая от укрытия к укрытию, благо камней и досок на пути попалось в изобилии. И все равно легкой прогулкой это не назовешь — пули свистели хоть и высоко, но все равно рядом, выбивая крошку, с треском вонзаясь в дерево и срезая ветки деревьев и кустов. От рикошета или осколка мало не покажется, но все обошлось — рванув дверь бытового крыла, завел эльфийку внутрь и шепнул с порога:

— Спрячься и не выходи отсюда — что бы ни случилось. И никакого геройства, иначе точно погибнешь.

— А сам куда?

— Готовиться к осаде, — удрученно хмыкнул и отшагнул, но Ривер поймала за шею и подарила самый долгий и сладкий поцелуй в моей жизни.

— Ты поверил в меня, а я верю в тебя. У нас все получится, а когда победим — получишь такую ночь, что неделю ходить не сможешь.

— Договорились.

Ласки ведьмы — как бутылка любимого вина: сколько не пей, а хочется пригубить еще разок. Но обстоятельства не допускали праздности, и я поспешил к воротам, где уже собрались десятка два бородачей — большинство перевязанные, окровавленные и уставшие до полусмерти.

— Итак, парни, — толкнул створку и указал ладонью на темное нутро казармы. — Остался последний шаг. Еще немного — и все закончится. А чтобы победа осталась за нами, придется поднапрячься. Поделитесь на две равные бригады.

Крепыши переглянулись и спокойно, без толкотни и споров, выполнили просьбу.

— Первая бригада — хватайте все, что найдете в арсенале. Мушкеты, пули, порох, палаши, рапиры, доспехи — ни в чем себе не отказывайте и тащите на крышу дворца. Поняли?

Гномы кивнули и молча скрылись в здании — уж выносить добро из подземелья их учить не надо.

— Вторая бригада — бегом на стройку. Принесите брусья покрепче да потолще и сделайте так, чтобы ни один гребаный орк не проник внутрь. Укрепите ворота, заколотите окна и превратите дворец в неприступную крепость. Времени в обрез, но иначе никак. Постарайтесь — ради всех нас.

— Уж об этом не беспокойтесь, — ответил рыжебородый, что не так давно подбил соплеменников на забастовку. — Сделаем в лучшем виде.

Выждав немного и убедившись, что все идет по плану, спустился в арсенал и выбрал подходящее оружие — саблю и пару двуствольных пистолетов. Увы, на изобретение автомата или хотя бы револьвера не хватило времени, но защищаться чем-то надо. Если пираты пробьются в здравницу, оборона падет в мгновение ока. Дворец — наш последний бастион, отступать некуда, а значит, надо обеспечить уродам горячий прием.

Поднявшись на крышу (вверх-вниз, и так весь день, как на чертовых горках), спрятался за амбразурой и приставил ладонь козырьком. Опустевшие лодки покачивались на бурых волнах вперемешку с трупами — в жизни мы разные, но в смерти все едины. Гвардейцы уступили налетчикам почти весь пляж, однако тем так и не удалось прорвать строй. Орков осталось всего ничего, но верзилы проредили и вымотали солдат так, что те едва держались и против людей. Продолжение драки ничем хорошим бы не кончилось, и я велел подать знак.

Трижды громыхнуло по три ружья, и Генри махнул клинком над головой. Бойцы рванули прочь со всех ног и поначалу оторвались — большая часть разбойников стояла по колено в прибое и вязла в мокром песке, поэтому не сразу помчала вдогонку. Но пираты носили куда более легкие доспехи и оружие, вот и настигли отступающих у зеленого лабиринта и попытались обойти с флангов. Видя это, Инга вскинула ружье, но я положил ладонь на ствол и шепнул:

— Рано.

— Да их же сейчас настигнут!

— Рано, — настоял на своем, прекрасно понимая, что чем больше расстояние, тем выше шанс промаха, а с учетом скорости перезарядки второй залп может и не понадобиться.

Пираты рычали и палили в спины, солдаты пытались спасать раненых товарищей и погибали сами. С высоты картина выглядела до того жутко, что даже после всего пережитого скрутило живот. Это меньше всего напоминало боевые сцены из фильмов, когда слегка чумазые и растрепанные актеры чинно-благородно изображали злодеев. Это походило на толпу пьяных обдолбанных отморозков — орущих, пучащих глаза и скалящих пасти — которым вместо ножей и арматуры выдали палаши и тесаки. Бегущая рычащая свора наводила такой ужас, что одна только мысль оказаться с ней лицом к лицу вгоняла в парализующий ступор.

— Вильям! — тут уж не выдержала Луис.

— Ждем! — с трудом нашел в себе силы не поддаться панике, ведь тогда потери будут несоизмеримо больше. — По моему сигналу!

Гвардейцы добрались до фонтана, и как только преследователи выскочили из кустов, навел на ближайшего ствол и крикнул сразу после выстрела:

— Огонь!

Три десятка ружей ухнули почти одновременно, срезав чуть ли не половину первого ряда. Будь там орки — и не заметили бы, но люди куда адекватнее, несмотря на все "но", вот и не отважились лезть на рожон. К тому же, фонтан давал отличное укрытие от пуль, а расположение крыльев не позволяло зайти с боков. И пока ублюдки прятались, пораженные внезапным и сокрушительным отпором, отряды поддержки успели перезарядиться, снизив до нуля и без того призрачные шансы на быстрый приступ. И все же крайне удивился, когда над помятыми истерзанными зарослями взмыл белый флаг. Что это — уловка? Но в чем смысл?

— Выходи! — крикнул, сложив ладони рупором. — И без фокусов — тогда не тронем.

На площадь вышел пожилой мужчина с короткой седой бородой, облаченный в черный камзол с золотой оторочкой. Правую ногу заменил деревянный протез, левой руки не было вовсе, половину лица покрывал уродливый ожог, но назвать пирата жалким калекой язык бы не повернулся. Предо мной стоял матерый морской волк, которому любая беда нипочем, и даже в таком состоянии он не побоялся пойти в бой. И кровь на абордажной сабле толсто намекала, что старик не плелся позади соратников, а сражался наравне со всеми.

— Меня зовут Иоганн Рудый! — в хриплом басе смешались насмешка, презрение и угроза. — Тридцать лет назад недалеко от этой проклятой земли мой корабль потопил кракен! От склизкой гадины уже избавились — спасибо новым союзникам. Теперь нам нужна гребаная морская ведьма, что натравила чудище на мою "Ласточку". И мы сравняем тут все с землей и перебьем всех до единого, если через час не выдадите грейсу по имени Галлифида. Слышите, вы?! Время пошло!

Серия 10. Кровь и песок

— Кто что думает? — спросил Норманн.

В кабинете помимо меня и майора собрались Инга, Ривер и Луис.

— На хер этого ушлепка, — сказал, коснувшись лежащего на столе пистоля. — Будем драться.

— С высочайшей долей вероятности нас перебьют как цыплят, — холодно парировала секретарь. — Но лучше погибнуть, чем попасть в лапы пиратов.

— Не понимаю, о чем вообще спор? — ведьма закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди. — Галли — наша соратница. А своих не предают.

— Кто бы мычал про предательство, — фыркнула врач. — Но если отбросить сантименты, истина одна — нас не пощадят ни при каких раскладах. Кто ж оставит в живых свидетелей нападения на имперскую здравницу?

— Тогда решено, — майор вонзил в столешницу кортик. — Дадим этим хмырям бой.

— Что по силам?

— В строю пятьдесят пять гвардейцев и сорок рабочих, но оружия на всех не хватит. У нас осталось тридцать два ствола, три бочонка пороха и два — с пулями. Врагов по самым скромным подсчетам не меньше сотни. И все вооружены до зубов.

— На длительную осаду я бы тоже не рассчитывала, — сказала Инга. — Даже если урезать пайки до мышиных порций, хватит максимум на неделю. Пресной воды и того меньше.

— Медикаментов тоже в обрез, — эльфийка со вздохом потерла переносицу. — Никто и не предполагал, что придется лечить столько тяжелораненых.

— Не думаю, что дело дойдет до осады, — помощница подошла к окну и сцепила пальцы за спиной. — Корабль почти у самого берега — того и гляди на мель сядет. Бомбить дворец с такого расстояния — сплошное удовольствие. Плюс мы оставили батарею, и пушки наведены на двери, кое-как прикрытые ветками и кустами. Так что на прочность стен я бы сильно не уповала.

— И что тогда делать? — окрысилась Ривер. — Лечь и умереть?

— Хватит! — хлопнул по столешнице. — Еще ссор нам не хватало. Ты сказал, что мало стволов. А холодного оружия сколько?

Генри пожал плечами.

— Смотря какого. Хорошего — тоже немного. А всяких топоров и киянок — завались. Только как ты ими воевать собрался?

— Есть одна мыслишка. Итак, подведем итог. Инга — на тебе снабжение. Луис и Ривер — за вами лазарет. Норманн — вооружи всех, кто еще способен драться, и неважно чем — хоть кухонными ножами. И позовите сюда Барко.

— Думаешь, ему можно доверять? — спросил здоровяк у порога.

— Думаю, у нас нет выбора.

Обсудив с гномом задуманное, поднялся на крышу и осмотрел территорию. Мы хоть и находились на стратегически важной высоте, однако противник занял все доступные укрытия, а их в полуразрушенной крепости — на каждом шагу. Небритые опухшие от пьянства рожи торчали из-за камней, штабелей досок, сваленных в кучи бревен и опрокинутых набок телег. Зазоры между неподвижными огневыми точками закрыли брусьями, кольями, верстаками, небольшими блоками и притащенными с берега шлюпками. Получилось некое подобие выгнутой баррикады, пересекающей весь двор от стены до стены. Из-за нее мы теряли всяческое преимущество, зато в двухэтажную громаду попал бы даже слепой канонир. И если план провалится, бой обернется катастрофой, но иного выхода не было.

Поднялся на крышу для последнего осмотра — все ли готовы, всё ли в порядке. Солдаты в красных плащах держали пальцы на спусковых крючках и напряженно выцеливали врагов. Блеск шлемов бил по глазам, отражая палящее зенитное солнце — попаданец, блин, недоделанный, хоть бы вспомнил о камуфляже и маскирующих сетках. А так парни, считай, носили на головах мишени — знай себе пали по всему, что светится. С такими гирляндами никакие амбразуры не помогут, хоть как за ними прячься...

Погодите-ка...

Чуть ли не кубарем скатился с лестницы и подбежал к Инге — девушка, наплевав на благородство, фасовала скудные припасы по мешочкам и раздавала пайки оставшимся внутри рабочим.

— Зеркала! — гаркнул так, что бывалое мужичье разом вздрогнуло. — Что я велел собрать для инкубатора. За крышу еще не взялись, так где они?

— В подвале под парусиной. А зачем?..

— Все — за мной, — обвел рукой стушевавшихся каменщиков. — Вопрос жизни и смерти!

Рабочие с неохотой оставили еду и спустились в сырой полумрак. Зеркала действительно нашлись в углу — десятка полтора ростовых, овальных, в массивных бронзовых рамах. Прислуга обойдется, а вот комнаты гостей должны быть обставлены со всеми удобствами, и я впервые поблагодарил императора за чрезмерную роскошь.

— Несите на крышу и разложите вдоль зубцов на равных расстояниях. Так, чтобы нижний край примыкал к амбразуре. По два человека должно стоять у зеркала, и даже если по вам будут палить из пушек в упор — не покидать посты!

Пока мужики выполняли приказ, попросил еще двоих принести Инге бочонок пороха, ведро пуль и моток фитиля. Помощница все поняла без лишних уточнений и подрядила Нэй, Фаулье, Амелин и всю свободную прислугу готовить взрывпакеты. Горшков не осталось, но так даже лучше — и бросать легче, и не разобьется, если случайно упадет. Пусть налетчики попробуют спрятаться, когда за баррикаду прилетит десяток таких подарочков. Так, что еще? Наверняка упустил важную вещь, но голова гудела, как улей — действовать в настолько жестких условиях меня никто не учил. И вроде вспомнилось кое-что полезное, но тут снаружи раздался рассерженный вопль.

— Эй, там! — Иоганн допил бутылку рома и швырнул в полуразрушенную статую кальмара, но выходить на площадь уже не решился. — Время на исходе! Где эта зеленожопая гнида?

— Выпусти, — шаманка шагнула к двери, но ту заколотили так, что без тарана или ядра не откроешь. — Вам незачем погибать из-за меня.

— Сомневаюсь, что они остановятся, — подошел к ней и заглянул в строгие, клокочущие яростью глаза. — Это пираты, а не рыцари.

— Я сражусь с ним один на один, как и положено вождю. Я вырву этой твари сердце и отомщу за друга.

— У этого засранца нет чести, — выдохнул и покачал головой. — Тебя просто расстреляют в упор, едва увидят. Поэтому — нет. Даже не проси. Оставайся здесь и не высовывайся, пока все не закончится.

— Ты смеешь указывать мне, человек? — она вскинула подбородок и сжала кулаки, и в комнате ощутимо запахло соленым бризом. — Считаешь себя важнее и выше?

— Считаю, — шагнул еще ближе и коснулся ладонями напрягшихся плеч, — тебя своим другом. А друзей обычно защищают, а не бросают на верную смерть.

Галлифида сощурилась, и взгляд мне совсем не понравился — того и гляди сломает челюсть или наколдует что-нибудь жуткое. А если учесть, сколько в теле воды, даже толики магии хватит для разрыва сердца или почек. Но вместо нападения женщина подалась вперед и легонько стукнулась лбом в лоб. Не возьмусь утверждать, но, возможно, грейсы так обнимаются или проявляют симпатию, а может благословляют на битву или желают убить побольше врагов... В любом случае, спор на этом завершился. Дикарка постояла так еще немного, после чего отстранилась, облизнула большой палец и нарисовала мне под глазами волнистые линии цвета йода.

— Ты достойный друг, Вильям Стрейн. Надеюсь, не придется мстить и за тебя.

— Я тоже, — кисло улыбнулся. — Я тоже...

Шаманка кивнула и вернулась в угол, чтобы помогать товарищам готовить гранаты. Я же поспешил на крышу, но на лестнице поджидала Ривер, несмотря на четкий приказ следить за лазаретом. Ведьма поджала ногу и привалилась к стене с таким видом, будто просто стояла и отдыхала. Но я не смог бы просто пройти мимо, даже если бы разбойники уже лезли во все окна, а во дворце полыхал пожар.

— Привет, — ляпнул очевидную глупость, не найдя более подходящего слова. — Пришла поцеловать на удачу?

— Пришла попрощаться.

Голос дохнул на сердце морозом. Вот уж чего не ожидал услышать, так это подобного.

— Не рановато нос вешаешь?

— Я уйду, чем бы все не обернулось, — отчеканила подруга, старательно отводя взгляд. — Раз уж подарил мне жизнь, постараюсь сохранить ее подольше. Когда Айверсайн выйдет из Союза, темных начнут вырезать по всей империи. Воевать с вами не хочу, против своих — тоже, так что придется валить из Цеметры куда подальше.

— Но разве нет иного... — нахмурился и поднял ладонь. — Погоди... Ты сказала — Айверсайн? Кто это? Ваш король?

— Угу...

— Но тогда получается...

— Да-да, — она щелкнула меня по носу. — Ты спал с самой настоящей принцессой. Правда, нас у папани сто четыре, и я на самом днище списка, так что особо не гордись.

— Шутишь что ли? — ухмыльнулся и крепко обнял ее, несмотря на вялые попытки освободиться. — Естественно, буду гордиться. И бахвалиться всем до самой смерти.

— Будущей жене только не сболтни, — волшебница фыркнула и закатила глаза. — Не поймет.

— Ривер, тебе не обязательно бежать, — нежно сжал горячие влажные щеки в ладонях. — Кто знает, во что все это выльется?

— Все пойдет своим чередом. Если бы императором стал ты — тогда, может, что-то и поменялось. А так...

— Слушай. Что бы ни случилось — пообещай мне одну вещь. А лучше поклянись, что не смотаешь удочки, никого не предупредив и не оставив даже весточки. Сутки-двое погоды не сделают, а я хочу провести с тобой столько времени, сколько получится.

— Что, не натрахался? — с упреком бросила в лицо. — Изведал не все монаршие шахты? Выгулял жеребца не на всех августейших пастбищах?

— Заткнись. С этим и теперь проблем нет, а после победы секс будет всегда и в любых количествах. В отличие от любимого человека, которого, возможно, вижу в последний раз.

— Я — эльф, — Ривер поморщилась, точно лимон куснула, и опустила голову.

— А мне — плевать, — прижал ее еще крепче и коснулся соленых губ. — Поклянись, что не уйдешь без предупреждения.

— Клянусь... — прижалась щекой к щеке и шепнула на ухо: — Minghva lae thei, звездный скиталец. Иди, тебя заждались.

Уж лучше бы эльфийка так ждала. Рудый-то никуда не денется и просто так не свалит, а вот подруга... Ладно, чувства чувствами, а война по расписанию. Выкроенной форы хватило, чтобы у ног стрелков выросли небольшие горки гранат, а зеркала разместили в точности с указанием. Но пока ходил туда-сюда и решал личные вопросы, здравницу накрыла тень от небольшого облачка. На первый взгляд ничего серьезного, но все заготовки вмиг пошли коту под хвост. И хоть ветер уверенно гнал белый клок к морю, потребуется еще минут пять, чтобы солнце засияло в полную мощь. Дадут ли мне их? Что ж, узнаем.

— Эй, Иоганн! — крикнул, выглянув из-за амбразуры.

— Где ведьма? — судя по тону, старик терял терпение. А трепет пламени за листьями намекал, что пушкари готовы ударить по дворцу в любой миг, только прикажи.

— Она... — посмотрел на облако — то как назло будто замедлилось, — прощается с сестрами.

— Чего?! — взревел капитан.

— Обычай такой! Ты тридцать лет ждал — подождешь еще полчасика! Нам деваться некуда, получишь свою грейсу в целости и сохранности!

— Не пудри мне мозги!

— Отвечаю! — было б что пудрить. — В смысле, слово офицера!

— А ты что, из военных? — удивился головорез. — Думал, обычный чинуша.

— Это сейчас, — притворился, что чешу ногу, а сам вынул из кобуры пистолет. — А с орками пришлось подраться. Сам-то воевал?

— Тебе какое дело?

— Просто любопытно. Мы, старые служаки, любим поболтать о всяком таком.

— Ты мне зубы не заговаривай! Давай сюда эту падлу — и мы отчалим.

— Ладно! Сейчас спрошу, готова ли она.

Кивнул усатому парнишке по левую руку, тот кивнул в ответ — мол, все понял, шеф — и зашагал к люку.

— Это тебя кальмар так подрал?

— Не кальмар, а кракен! — раздраженно рявкнул Иоганн.

— А в чем разница? Прости, я не местный. На побережье впервые.

— Вот деревня! Кальмары — маленькие, а кракены — огромные! Эта тварь задела меня присоской, когда ломала "Ласточку" надвое. Несильно, но гребаная слизь разъела все, как кислота!

— Что, даже ногу?

— А? — старик посмотрел на протез. — Не! Это акула откусила, когда плыл к берегу.

— Ох... Больно, наверное?

— А сам-то как думаешь, черт тебя задери! Конечно, больно!

— А рука?

— А руку потерял, когда плавал на север.

— Ого. С белым медведем дрался?

— Нет. Напился и заснул в сугробе. Ну что, где там эта скотина?

Гонец как раз выбрался из укрытия, подошел и шепнул, что все готовы. Меж тем солнце почти выглянуло из-за облака, но еще минута-другая лишними не будут.

— Она красится!

— Что-что?! — Рудый так изумился, что даже поднес ладонь к уху — не ослышался ли. — В смысле?

— В прямом! Марафет наводит. Какая женщина пойдет на смерть не накрашенной?

— Тьфу! Бабье! Знаешь, задолбался я тут стоять и орать. Сейчас мы эту кралю поторопим! А ну, братва!

— Поднять зеркала! — заорал во всю глотку, и мужики как один прислонили к каменным зубцам блестящие овалы так, что наружу выглядывало больше половины.

Лучи ударили в гладь, и на крыше засияло пятнадцать крохотных солнц, слепя собравшихся внизу захватчиков. Те, жмурясь и скаля зубы, навелись на источники света, но я скомандовал первым:

— Огонь!

Трескучий гром прокатился от края до края, а густой дым повис перед стрелками. Пора враг невпопад отстреливался, гвардейцы запалили от факелов фитили и обрушили на головы ублюдков огненный дождь. Гранаты рвались невысоко над землей, снося ударной волной баррикады и ломая костя ближайшим флибустьерам, а тех, что подальше, нашпиговывали шрапнелью. Свинцовые шарики роем носились над полем боя, и горе тем, кто высунул из укрытия хотя бы палец.

Все прошло как по маслу и преимущество получено значительное, но не успел развеяться туман, как вдали грянула канонада. Не сразу понял, почему однозначно "пушечный" звук настолько тихий, ведь орудия стоят метрах в двухстах от здания. А когда дошло, лишь чудом не лишился головы — залп дали с корабля, и ядерный град накрыл крепость. Меня спасли только близость зубца, к которому прижался всем телом, и слишком высокий навес, из-за чего большая часть снарядов перелетела дворец и разворотила заброшенную стройку. К сожалению, совсем без потерь не обошлось — одному бедняге прошило живот насквозь, и требуху ровной дорожкой расстелило по крыше. Второму оторвало руку по плечо, а двух работяг изрешетило осколками от разбитого зеркала — теперь оба катались по камням, истошно вопя и закрывая окровавленные лица.

Тошнота подкатила таким напором, что едва не подавился, и все же сумел удержать содержимое желудка в себе. Пороховая гарь смешалась с запахом соленого металла и вонью лопнувших кишок, и я искренне пожалел, что не подцепил местный аналог ковида. Хорошо, что гвардейцы — воробьи стреляные, к ужасам войны привыкшие, и продолжили сражаться в полную силу под грозные окрики Норманна. Я же сидел, широко расставив ноги, сжимая пистоль и шпагу, но не решаясь не то что выглянуть из укрытия, а просто открыть рот и позвать медика. Хорошо, что Луис сама обо всем догадалась и выбежала из люка с саквояжем и мотком бинтов под мышкой.

Тогда-то стало ясно, для чего нужны захваченные орудия — бабахнуло так, что задрожало все здание, и судя по крикам внизу и хрусту дерева, палили аккурат в укрепленные двери. Что ж, логично — иначе внутрь не прорваться, а второй залп створки вряд ли выдержат, все таки не крепостные ворота. А на первом этаже уйма прислуги и гражданских, и на крышу их не выведешь — с корабля перебьют, да и второй тоже не панацея, там полно еще менее защищенных окон. Зараза, ну где же Барко — неужели свинтил под шумок?

— Шевелитесь, собаки! — майор без тени страха вышагивал позади солдат в полный рост. Ветер трепал густые волосы, отчего здоровяк напоминал разъяренного льва, ждущего шанса пустить когти в ход. Ружья он будто презирал, зато палаш на плече так и подрагивал от нетерпения.

— Прячьтесь! — крикнул, с трудом пробившись сквозь пальбу. — Сейчас накроет!

До чего удивителен наш разум, когда речь заходит о выживании. Вроде второй раз в жизни столкнулся с корабельной артиллерией, а уже подсознательно отсчитывал секунды до нового залпа. И не ошибся — бойцы едва успели пригнуться, когда вслед за приглушенным гулом послышался нарастающий свист. Ядра рассекали воздух и врезались в фасад, раскалывая колонны, выбивая блоки и превращая заколоченные ставни в труху. Будь у корыта батарея побольше, и нас бы тут давно похоронило под обломками, но против двенадцати стволов более-менее держались. Тем более, бомбить долго никто не собирался — пятерка канониров почти справилась с перезарядкой, и от мясорубки отделяли считаные мгновения. И если не оторвать приросшую к плитам задницу, очень много близких людей не доживет до заката.

— Все за мной! — сорвал плащ с убитого солдата, наколол на штык мушкета и взметнул над головой. Пуля тут же оставила посреди дыру, но я не обратил внимания, подгоняемый одновременно и страхом, и воодушевлением.

Повторять и упрашивать не пришлось — гвардейцы быстро и без толкотни спустились и заняли позицию на ступенях между первым и вторым этажами. Выгоднее, конечно, подвести их к выходу — там получилось бы такое бутылочное горлышко, что никаким Фермопилам и не снилось. Но если туда жахнут картечью — оборона на этом и закончится, поэтому пришлось пойти на компромисс и выбрать менее удобный, но более безопасный вариант.

— Инга, уходите наверх! Ждите в коридоре, к окнам ни на шаг! Кто может сражаться — вооружайтесь.

— Где все гномы? — секретарь взвела курок.

Ответить не успел — снаряд разнес остатки створок, и конус щепы и пыли врезался в стену, сорвав полки с ключами и опрокинув рабочий стол помощницы. Хвала всем богам, рядом никого не было, и никто не пострадал. Но стоило девушке протиснуться меж рядов стрелков, как в холл с воплями и рычанием ворвались пираты и с ходу накинулись на защитников. Те ответили единственным залпом, после чего на перезарядку уже не осталось времени — на первый ряд насели ублюдки со щитами, рубя топорами и палашами всех, до кого дотягивались.

У соратников же не было снаряжения для подобной стычки, а шлемы и кирасы хоть и прочны, но оставляют чересчур много уязвимых мест. Авангард потеснили за считанные секунды, и если бы задние ряды не додумались колоть штыками поверх голов и с плеч товарищей, потери страшно и представить. И только Генри вошел в такой раж, что не обращал внимания на сверкающие перед самым лицом клинки. Со лба стекала густая струя, рубаха на левом плече напиталась кровью, а верзила хохотал, таращил безумные глаза и рвал неприятелей, как малышню. Клинок застрял в щите? Не беда — вырви его обеими руками и раздроби череп окованной кромкой. Затем вонзи соседу в пасть и врежь кулаком по умбону, чтобы нижняя челюсть вылетела вместе с мясом и сухожилиями. Зажали со всех сторон так, что не размахнуться? Тоже мне проблема — хватай недруга за башку и суй большие пальцы в глазницы, пока бурая кашица не полезет. Второй патлы до лопаток отрастил? Модным щеголем себя считает? Ну и отлично — обмотай хвост вокруг шеи, затяни покрепче да приподними повыше. Кто-то попытался кольнуть кортиком под мышку? Что ж, в следующий раз пусть целится лучше. Ох, простите — его же не будет: двумя ударами рукоятки размягчим лобную кость, а третьим вгоним в нее острие и для верности пригвоздим ладонью.

Если бы бой состоял из очередных поединков, Норманн завалил бы всех до единого. Но порой свора гиен способна загрызть и самого сильного льва. Особенно, если тот вырвался вперед и лишился поддержки товарищей. Сразу пятеро флибустьеров навалились со всех сторон, рыча, скалясь и разве что не лая. Майор отмахивался кортиком и палашом, и былой задор не погас, но с высоты я видел, как темных пятен на одежде становилось все больше, а движения замедлялись, будто воздух превратился в мед.

— Генри!

Положив пистолет на перила, прицелился и спустил курок. Над ухом тут же громыхнуло, по глазам ударила вспышка, а справа расплылась пара дымных облачков — Инга свалила самого шустрого врага из фузеи, а Ривер прикончила еще двух, пальнув по-македонски. Командир попытался отступить к соратникам, тяжело ворочаясь, как закованный во льды пароход, но ему заступили дорогу и занесли клинок для последнего удара. И когда сталь уже качнулась навстречу шее, Галлифида с разбега метнула стойку для подсвечника точно в голову ублюдку.

— Отходим! — заорал, понимая, что на майора надежды нет — тот слишком занят рукопашной. — Вверх по лестнице! Держим строй!

Гвардейцы попятились, а пираты все лезли и лезли в проем, покуда всей кодлой не оказались в холле. И тогда-то услышал снаружи нарастающий гул, а вскоре в тыл налетчикам ворвался Барко во главе отряда мастеровых. Облаченные в кожаные куртки и плотные, похожие на ушанки шапки, вооруженные топорами, молотами и кирками, гномы накинулись на ничего не подозревавших противников. План сработал на десять из десяти — боевая бригада проникла через тайный ход из дворца в казематы, оттуда в пороховой погреб и поднялась у руин батареи. Дождавшись, когда разбойники прорвутся внутрь, бросилась в атаку и захлопнула мышеловку, зажав гадов между молотом и наковальней. И со свежими силами принялась крошить, рубить и колоть — и пусть в коротышках мало роста, зато силищи — как у быков. И даже примитивное оружие и обычный инструмент наносили такие раны, что ни о каком сопротивлении не могло идти и речи.

Налетчиков обуяла паника. Они забегали по этажу, как обезглавленные куры, пока их не загнали в угол и не перебили до единого. Но капитана среди них не оказалось, и прежде чем успел велеть обыскать крепость, Галли со всех ног рванула наружу.

— Там! — указала на заросли. — Я чую эту тварь!

За грейсой тут же бросился майор, размахивая клинком, а за командиром, понятное дело, побежали солдаты, совсем позабыв, что несутся прямо навстречу готовому к залпу кораблю. Но попытки остановить или хотя бы предупредить их не увенчались успехом — красные плащи уже мелькали за живым лабиринтом. И стоило парням выбежать на открытое место, как в тот же миг загрохотали пушки. Повезло, что успел прыгнуть за каменную оградку, прежде чем ядро пролетело аккурат на высоте моего роста и осыпало меня ворохом листьев.

Четверо обстрел не пережили, их изуродованные тела оросили брусчатку свежей кровью. Остальные продолжили преследование, однако Иоганн уже греб изо всех сил на единственной шлюпке, припасенной именно для такого случая — другие пошли на баррикады. Бойцы по колена вошли в прибой и открыли беспорядочную пальбу, но беглец удалился на значительное расстояние, а с борта корыта ответили мушкетами и фузеями. Несмотря на обилие разбросанных по пляжу трупов, каким позавидовала бы и высадка в Нормандии, солдаты находились в слишком уязвимом положении, и я приказал отступать — хотя бы к ближайшим кучам строительного мусора.

И только Генри остался в прибое, наплевав на нацеленные в него пушки и стволы.

— Мы что, так его и отпустим? Сука!

— Отойди в сторону, — неожиданно громко произнесла шаманка, запрыгнув на штабель досок.

— А ты за кракена мстить не собираешься?

— В сторону, — повторила не женщина, а само море, и майор поспешил убраться от греха подальше.

Посудина уже начала разворачиваться. Пока капитана втаскивали вместе с веревочной лестницей, трое налегли на кабестан, поднимая якорь, пятерка повисла на штурвале, а дюжина вскарабкалась по такелажу. Успели поднять первый парус, когда прямо по курсу вспух темный водяной горб высотой с "воронье гнездо". Цунами молотом обрушилась на палубу, сломала мачты и смыла за борт всех, кто не успел спрятаться в трюме. И понесла корабль, крутя, как весенний ручеек — стружку, прямо на берег. Огромная уродливая туша ободрала бок о песок, оглушающе захрустела и остановилась в нескольких шагах от дикарки. Галли опустила руку, сонно тряхнула головой и осела в страшном изнеможении.

— На абордаж! — заорал майор. — За мной!

Обломки бревен и обрывки канатов стали отличным подспорьем для штурма — не пришлось даже морочиться с лестницами. Убедившись, что с Галли все в порядке — просто потеряла сознание, поспешил за Норманном, пока тот не снял ублюдку голову. Это, конечно, справедливо, но хотелось допросить его перед смертью — вдруг узнаю что-то важное о делах в здравнице. Очень сомнительно, что пираты появились именно сейчас, чтобы отомстить за обиду тридцатилетней давности, когда крепость максимально уязвима, а жизнь управляющего висит на волоске. Что-то тут нечисто, и я собирался выяснить, что именно.

Солдаты добивали последних разбойников — теснили к фальшбортам, кололи рапирами, штыками и сбрасывали в море. Здоровяка нигде не заметил, хотя такого бугая сложно пропустить. Зато услышал знакомое рычание с квартердека, под которым находилась каюта капитана. Сбежав по изломанным ступенькам, увидел товарища, охаживающего старика пудовым кулаком. Судя по лежащему на полу тесаку, Рудый сдался на милость победителя, но тот разъярился так, что потерял остатки вменяемости. Пришлось повиснуть у него на руке и орать прямо в ухо, чтобы великан остановился, но даже придя в себя он дал пирату последний раз под дых и швырнул в угол, как тряпичную куклу. Иоганн попытался встать, кашлянул кровью и заскользил по влажным доскам — не понадобилось даже меча, чтобы выбить из негодяя дух.

— Мастер, не мешай... — с ноткой досады буркнул Норманн, словно упустил крупную рыбу.

— Отойди от него! — присев на корточки перед флибустьером, как можно тверже и четче произнес: — Все кончено. Тебе осталось недолго, так облегчи душу и скажи — кто вас послал. Только не втирай про месть и морских ведьм, в эту чушь не поверит и ребенок.

Старик оскалил зубы — наполовину черные, сгнившие, наполовину золотые.

— И все же я отплатил этой гадине... хе-хе... — смешок перешел в болезненный хрип — похоже, капитану сломали ребра, и мне даже на миг стало его жаль. — Так что терять нечего. Пошли все к черту. Меня наняли три гильдии из Цетуса, якорь им в гузна. Удачи в борьбе с ними, сынок...

— Кто именно? — на спине выступил холодный пот, а вдоль хребта скатились мурашки — никогда прежде не подбирался так близко к разгадке. — И зачем?

— Пушкари. Оружейники. Бронники. Старые шакалы озолотились на войне с орками и крайне недовольны миром. Им нужна новая сеча, вот и задумали прикончить Кассия в самом удобном месте — на отдыхе, подальше от столицы, дворца и верных подданных. Но для этого нужно поставить своего управляющего, потому что ты... кхе... никогда не пошел бы на заговор. Так что тебя долой, а верная пешка все устроит в лучшем виде. А после смерти владыки империю расколет междоусобица, да и соседи поспешат урвать свои куски. Можно продавать мечи и тем, и этим... — он хохотнул и стер с губы струйку крови. — Бесконечное золото, ха-ха-ха...

— Это правда?

— Чистая, — дрожащие пальцы достали из-за пазухи золотой ключик. — Сундучок в шкафу. Там вся переписка. Хранил на случай, если уроды попытаются меня поиметь. Там столько имен, что у палачей руки отсохнут от натуги.

— Знаешь, кто пытался меня убить? Кто их подельник в здравнице?

— Все... — старик глубоко вдохнул и запрокинул голову, — там...

— Генри, помоги! — подбежал к тяжеленному комоду от пола до потолка и дернул за дверцу, но та не поддалась. — Генри...

Щелкнул засов. Я медленно обернулся — здоровяк заслонил собой выход и поднял с пола топор убитого пирата.

— Зря ты сюда пошел, мастер. Ох, зря... Абордаж — не место для гражданских. Какая жалость, что нашему дорогому отельеру вспороли брюхо. Мы похороним тебя с воинскими почестями, как и подобает настоящего герою, — предатель усмехнулся и подбросил топорище в ладони.

— Генри... — вжался спиной в шкаф, не в силах пошевелиться от накатившего страха — бежать некуда, а в драке против опытного вояки не продержусь и секунды. — Почему?

— Потому что Кассий — тупой зазнавшийся пес! — прорычал в ответ. — Это я первым ворвался в гуляй-город! Это я убил черного шамана! Но кто я такой? Тринадцатый сын выжившего из ума полководца? Я хотел сделать имя на войне. Я люблю сражаться и побеждать, чувствовать кровь и страх врагов, а не присматривать за всякими здравницами! Гильдии пообещали мне чин генерала в их борьбе за власть. Но звания — вторичны. Главное, что я вдоволь нарублю голов и перепорчу столько девок, сколько увижу по дороге — как в старые добрые времена. Ничего личного, мастер. Ты просто встал между мной и моей мечтой.

— Генри, — не нашел ничего умнее, кроме как вытащить шпагу и выставить перед собой, при том взяв двумя руками, как последний неумеха. И мало того — острие дрожало, как антенна на ветру, выдавая нарастающую панику. — Одумайся. Еще не поздно все исправить.

— Чепуха. И так чуть не попался, пока выполнял задания гильдейских умников. То знак под кроватью начерти, то срань какую-то подсыпь в ванну. К черту эту магию, клинком управлюсь наверняка. Тем более, таиться больше смысла нет.

— Генри... — направил на него оружие, судорожно соображая, как поступить. Закричать? Гвардейцы не успеют — пока поймут, откуда ор, пока вынесут дверь. Зараза...

— Да что ты заладил? — взмах топора, и шпага укоротилась наполовину. — Не дергайся. Не усложняй мне работу, а себе — мучения.

Не придумал ничего умнее, кроме как метнуть в предателя обломок и с криком броситься к заваленному навигационными картами столу. Для этого пришлось перепрыгнуть труп капитана и сигануть на кровать, после чего спрятаться за массивную баррикаду. Норманн играючи отбил снаряд, взрыкнул и двинул на меня, как "Титаник" — на айсберг. Вот только на свою победу я бы денег не поставил, хотя сдаваться без боя не собирался. В бугая полетел глобус, за ним астролябия, секстант, недопитая бутылка рома, свиток в костяном футляре и перочинный нож. Майор лишь заслонил предплечьем лицо — самое уязвимое место, а все остальное отразило толстое брюхо — как и в мирное время Генри почему-то игнорировал кирасу. То ли считал броню недостойной настоящего воина, то ли просто мешали живот и обвислые бока. Так или иначе, отсутствие защиты погоды не делало, потому что у меня не было оружия — шпагу сломали, а пистолет разрядил еще во дворце.

— А ну иди сюда, пес!

Враг замахнулся, а я, напрягшись всем телом, опрокинул стол ему под ноги и попытался прошмыгнуть к двери, но топор пролетел перед самым носом и вонзился в доски. Попытался вытащить — куда там, вошел чуть ли не до обуха. Генри меж тем схватил за плечи и с разворота впечатал в стену напротив. Легкие ожгло огнем, дыхание перехватило, и хорошо еще, что подо мной так удачно стояла койка, иначе точно бы что-нибудь сломал. Не успели радужные пятна отплясать под веками, как мозолистые пальцы сомкнулись на шее, а в нос шибанул зловонный перегар.

— Сдохни, ублюдок, — вчерашний товарищ скалился, роняя с губ розовую пену, и таращил лишенные разума глаза. — Прихвостень Кассия... Ненавижу...

Я задергался и вцепился в предплечья, но с тем же успехом можно разжать гидравлический пресс. Агония терзала тело, внутри все горело, а голова шла кругом. Счет пошел на секунды, а я понятия не имел, как спастись, ведь даже удары ногой в пах ничуть не ослабляли хватку. Амбал навалился так, что прогнулась кровать — не будь на ней мягкой перины и подушки, позвоночник точно треснул бы, как печенье.

Подушка...

Мятежи на пиратских кораблях — дело обыденное. Вряд ли Иоганн дожил бы до преклонных лет, если бы не заботился о своей безопасности. Прочная дверь и засов, безусловно, полезны, но оружие под рукой не помешает — особенно, когда спишь, и добежать до арсенала не получится при всем желании. Взмолившись в мыслях о капельке удачи, сунул пальцы под подушку и нащупал что-то округлое и деревянное. Генри меж тем не видел ничего вокруг, кроме искаженного болью лица жертвы — похоже, уроду окончательно снесло крышу. Удивительно, как этот садист продержался так долго и ничем не выдал своих пристрастий. И все же разум на миг вернулся, когда перед носом замаячило дуло здоровенной ручной мортирки.

— Мастер? — налитые кровью зенки в изумлении округлились, словно перед ними промелькнули все грешки предателя и вся его нечестивая жизнь.

Сказал бы что-нибудь едкое напоследок, но все еще не мог говорить, поэтому без лишних слов спустил курок. Кремень высек искру, и долбануло так, словно в вытянутой руке взорвалась граната. Непроглядный белый дым окутал врага, а когда чуток рассеялся, увидел перед собой обрубок шеи с измочаленными краями. Заряд крупной дроби, выпущенный из ствола размером с кофейную банку, начисто снес голову и разметал по стене и потолку.

Откашлявшись и отдышавшись, бросил раскаленное орудие на пол, взял из разбитого шкафа початую бутылку рома и выбрел на свет божий. Прошел мимо строя встревоженных гвардейцев, не понимая, что они говорят — после выстрела уши забило ватой — сел на опрокинутую пушку и сделал большой глоток, наплевав на дикую боль в горле. Вот и все. Предатель найден, заговор раскрыт. Но как оказалось, проблемы только начинались.

— Вижу парус! — пробилось сквозь звенящую глухоту.

Проследив, куда указывают солдаты, увидел идущий вдоль берега корабль — громадный трехпалубный линкор из белого дерева, на трех мачтах которого покачивались широченные алые полотнища с имперским гербом — золотыми мечом и кубком.

— Да это же "Галлифида"! — с восторгом воскликнул боец, и я огляделся, не понимая, при чем тут шаманка. — Флагман Кассия!

Вот так да... Хозяин вернулся раньше срока, а в доме, мягко говоря, не прибрано... При попутном ветре гигант доберется до крепости край через час и наводить марафет бессмысленно: трупы унести успеем — и то хорошо.

— Что с майором Норманном? — в четвертый раз спросил нависший надо мной стрелок.

— Найдите в шкафу сундук, — выбросил недопитую бутылку за борт. — И принесите в мой кабинет. Остальное — наши с императором дело. Но не волнуйтесь — всю вину возьму на себя.

А кого еще обвинят в первую очередь? Повезет, если Кассий проявит благодушие и не велит казнить весь персонал на месте. Здравница выглядела, как Дрезден после бомбардировок, и всю работу придется начинать заново, так что в срыве сезона никаких сомнений нет. Но делать нечего — бежать поздно, да и куда денешься от вездесущей Инквизиции. После таких "успехов" лучше принять гнев сразу, ведь потом о быстрой смерти не придется и мечтать.

За спиной скрипнули доски. Ривер села рядом и положила ладонь на плечо.

— Ты как? — спросила с искренней тревогой и плохо скрываемым страхом — надвигающаяся громада пугала ее, как лесной пожар.

— Пока живой.

— Кажется, придется уносить ноги вместе. А ты переживал.

— Если что — все валите на меня.

Шумно выдохнул и тряхнул головой. Плевать — от судьбы не уйдешь. Не знаю, кто и зачем призвал в этот мир, но здесь мое задание окончено. Вряд ли вернусь на Землю после смерти, но на прятки не осталось сил. Грязный, растрепанный и окровавленный, сошел на берег и окунул ноги в прибой — все еще красный, несмотря на снующих повсюду работяг и гвардейцев, баграми и гизармами вылавливающих и уносящих мертвецов.

Плавучий город с сотнями пушек и тысячным экипажем замер напротив. Якоря в рост человека плюхнулись в воду, а вместо шлюпки спустили небольшую яхту. Флагман был столь огромным, что легко заменил бы собой дворец — даром тот выглядел как заброшка без окон и дверей. На носу яхты стоял высокий человек в приталенной мантии цвета свежего горного снега. Чуть смугловатый греческий профиль обрамляли густые каштановые волосы до плеч, скованные на лбу золотым пшеничным венком. Из-за окладистой бороды, усталых глаз и добродушной улыбки император отдаленно напоминал Джареда Лето, только морщин было побольше. Рядом с ним стояла Марта, а меж скамей с гребцами выстроилась элитная стража в позолоченных панцирях и плащах в пол.

— Нам конец? — шепнула Луис.

— Скорее всего, — не стал вселять бессмысленные надежды.

Лодка коснулась пропитанного кровью песка, и Кассий простучал сандалиями по трапу, держа руки за спиной. Вся прислуга и охрана низко поклонились, и я не стал искушать судьбу нарушением этикета и выпрямился, лишь когда мужчина подошел вплотную и с улыбкой оглядел творящийся вокруг бедлам.

— Ваше величество, — затараторил, едва подбирая слова, — произошли непредвиденные обстоятельства. В "Праведном кальмаре" зрел заговор и...

— Да-да, — владыка похлопал по плечу и поднес ко рту раковину грейсы. — Об этом позже.

И дунул во всю силу, выудив мягкую едва слышную мелодию, похожую на шум дождя в лесной глуши. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь плеском волн — даже чайки улетели куда подальше, будто тоже боялись ярости вседержителя. Никто не проронил ни слова — все стояли, свесив головы, и ждали своей участи, пока на берег не вышла шаманка в сопровождении уцелевших соплеменниц. Кассий шагнул навстречу, широко расставив руки, но вместо объятия получил звонкую пощечину. Стража немедля выхватила мечи, но взмах руки и строгий окрик вернули оружие в ножны.

— Что ж... — император потер скулу и подвигал челюстью. — Это меньшее, чего я заслуживаю.

— Зачем явился? — прошипела Галлифида, не сводя с обидчика глаз.

— Тебя повидать.

— Спустя тридцать лет? — женщина тряслась от злости, а на ресницах блестели мутные капельки.

— Госпожа Мадрейв поведала об удивительных вещах, творящихся в моей любимой здравнице. Вот и не смог совладать со старой памяти и велел снаряжать корабль. Вижу, немного опоздал, но лучше поздно, чем никогда.

Галли фыркнула и отвела взгляд.

— И я прибыл не с пустыми руками. Отныне этот берег — твой, герцогиня Цеметрийская. Все бумаги готовы, вступайте во владение хоть сейчас. И если хочешь — прикажу снести эту развалину. А то жарковато здесь стало, — с намеком добавил Кассий.

— Крепость останется там, где стоит, — не терпящим возражений тоном ответила дикарка. — Она слишком важна для всех нас. Но я хочу, чтобы этот человек, — палец указал сперва на меня, а затем на инкубатор, — выполнил обещанное.

— Как пожелаешь. Кстати, насчет этого человека, — император по-отечески обнял за плечи. — Пойдем, землянин, обсудим кое-что важное.

Послушно засеменил следом, пытаясь устаканить и рассортировать роящиеся в хаосе мысли. Надо поскорее придумать правдивую историю, изложить по порядку весь ход расследования, отвести подозрения от невиновных, попросить о милости отличившимся, ничего не забыть, а еще...

Стоп.

ЧТО?!

— И все же дед не соврал, — мужчина коснулся ладонью живой изгороди, нежась в тени кустарника. — Свиток призыва — вещь крайне полезная.

— Свиток... призыва? — меня как по макушке ударили, а после удушения и без того соображал неважно.

— Очень древняя и могущественная магия. В час нужды с ее помощью мой род испокон веков призывал героев из иного мира для свершения величайших подвигов. И порой от них зависели судьбы целых стран и континентов.

— Так вы знаете, кто я...

— Всегда знал, — Кассий улыбнулся. — С тех самых пор, как вписал в свиток имя Стрейна. И как только от управляющего попытались избавиться, ты занял его тело, а он — твое.

— Но я... не герой... — происходящее казалось сном даже на фоне попадания в сказочный мир меча, пороха и волшебства.

— Неужели? Ты раскрыл заговор и отвел от империи войну. Если это не подвиг, то я — орк.

— И... что теперь будет?

— Я могу снова обменять ваши души. Настоящий Вильям вернется сюда, а ты — на Землю. Увы, ничем иным наградить не могу — золото в тот мир не переправить. Понимаю, что ты сейчас чувствуешь, так что не стану торопить с ответом. Обдумай все и сообщи, как будешь готов.

Я обернулся и посмотрел на берег. Ривер. Инга. Луис. Амелин. Нэй. Что их ждет, когда явится настоящий отельер?

— Ваше величество!

— Да? — Кассий поднял голову.

— Я тут прикинул... В общем, можно остаться до конца сезона? Приведу здравницу в порядок, прослежу, чтобы никто опять заговор не устроил и все такое... А там... — улыбнулся, — посмотрим, как пойдет.

— Понимаю, — император поклонился. — Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Оставайся, сколько посчитаешь нужным. И удачного отдыха.