Академия магии танца. 1 курс

Свет свечей. Музыка. Танцующие пары.

Она танцует с Драко. Танцует с Даниилом. Танцует с другими студентами. Танцует с Ричардом...

Гермиона тихо засмеялась и спрятала лицо в ладонях, хотя горящие смущением щеки сейчас не мог никто видеть. Неужели это была она? О, Мерлин.

Она сама целует его, ринувшись в непривычные отношения со всей гриффиндорской смелостью и отвагой. И страхом, который легче преодолеть, чем в нем признаться.

Девушка одевается, застилает постель и тревожно косится на дверь. Выходить пока боязно. Можно еще умыться и собрать грязные вещи для стирки.

Они разговаривают, а потом уходят с милонги, чтобы гулять по коридорам замка. Ричард чувствует ее неуверенность и просто держит за руку, иногда наклоняясь, чтобы поцеловать. Он умный парень и все понимает. И ему нравится все происходящее.

А еще можно разобрать книги на столе. И записи разложить.

Они останавливаются в открытой галерее и долго смотрят на небо. Гермиона позволяет себя обнимать и думает, что поступает правильно, стремясь сразу привыкнуть к новым отношениям. Ричард рад.

А еще... еще можно разобрать шкаф.

— Гермиона! — Стук в дверь и радостный голос.

Или нельзя.

Открытая дверь, несмелая улыбка и довольно наглое вторжение в комнату. Поцелуй и объятье.

Ей страшно и неловко, но она справится. Девушка, которая помогла одолеть Темного Лорда, ведь не струсит, когда дело затронет ее сердце?

* Макс Фрай

Основа для танца Драко и Гермионы http://www.youtube.com/watch?v=UibPoqyEuQ4&feature=related

Милонга

http://www.youtube.com/watch?v=d2CdXDunBfY&feature=related

Глава 19

Шесть часов вечера после войны

"Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью". Лев Толстой

Проходит зима и часть весны, которые в восточной Шотландии редко отличаются друг от друга. Все тот же пронизывающий ветер, холодный воздух и снег, падающий с неба почти круглые сутки. Но в начале апреля суровая погода все же отступает. Ветер все чаще дует с юга, и сквозь бело-серую пелену, которая покрывает землю, начинают пробиваться первые весенние цветы. Тает покрывавший поля снег, тает лед на крышах, тают людские сердца.

Северус Снейп все реже придирается на своих занятиях, пополняя список оценок "выше ожидаемого" и даже "превосходно". Профессор Тамна Смит все чаще пропускает перешептывания студентов мимо ушей, а другие преподаватели вообще едва не начали отпускать студентов без домашнего задания, спохватываясь обычно в самый последний момент.

Но некоторые сердца и зимой не замерзали. Гермиона часто гуляла вместе с Ричардом, они вместе проводили свободное время, вместе танцевали. Ричард был не столь увлечен учебой, как она, а Гермиона еще не умела так веселиться, как он, но они учились друг у друга. Ричард проводил время в библиотеке и лабораториях, помогая с домашними заданиями. Она ходила с ним в поселок на дружеские посиделки и на ставшие более частыми квиддичные игры.

Гермиона не изменяла себе — ее задания все так же были блестяще выполнены, полки в комнате заставлены книгами, но она больше не стремилась выполнить весь учебный курс за один месяц. Она училась получать удовольствие от жизни, от ее радостей и веселья.

Изменения пришли с концом апреля.

За неделю до конца месяца все веселье в Академии начало стихать. Студенты все больше ходили задумчивые и серьезные, все реже в коридорах звучали смех, шепотки и разговоры.

Приближалось первое мая.

День Победы.

Прошло всего лишь два года, и магический мир еще не забыл всех своих потерь и поражений в той страшной войне. У многих студентов в ней погибли или пострадали родственники или друзья. Даже студенты из других стран в это время присмирели и поглядывали на своих британских товарищей с сочувствием.

А тем было горько и легко одновременно. Горько, потому что именно в эти дни на них обрушивались все воспоминания той страшной поры, а легко оттого, что та пора все-таки осталась в прошлом.

В коридорах Академии установилась тишина. Почти везде. Только в танцевальных классах, где были, как в те самые дни, отменены занятия, звучала музыка и танцевали люди. Танцевали просто так, кто как умел, выплескивая все свои чувства в танце, в движениях, доверяя себя своему партнеру, как когда-то некоторые из них доверяли себя своим товарищам.

Гермиона не пропускала ни одного такого вечера.

Она танцевала с Драко, танцевала с Ричардом, танцевала с Даниилом и со многими другими. Она знала, что ни одна пережила лишения войны и старалась поддержать всех тех, кто был рядом с ней. Но это по вечерам. А в то время, пока светило солнце, она избегала общаться и с Ричардом и с Драко, проводя почти все время вместе с Гарри и Джинни. Вспоминала, разговаривала.

Легко быть веселым и беззаботным в мирное время. Легко посвящать себя учебе, друзьям, любимому человеку. Трудно делать все это во время войны. И во время, когда она появляется снова, не проявляясь в окружающем мире, но оставаясь в твоих глазах... и в глазах тех, кто прошел ее вместе с тобой.

Они часто сидели в ее комнате. Гермиона с Гарри на кровати, практически в обнимку, а Джинни не стуле, понимая, что в некотором роде лишняя. Здесь должен был быть Рон, а не она.

Не только студенты чувствовали приближение знаменательной даты.

Северус Снейп снова начал мучиться головной болью и плохими снами. Давно зажившие шрамы болели по ночам и не давали нормально дышать. Он нес в себе слишком много плохих воспоминаний, чтобы не чувствовать и не помнить. Его самообладания хватало на весь год. На весь год, кроме мая.

На занятии по зельям, последнем в этом апреле, он был мрачнее обычного. Колкости и придирки градом сыпались на студентов, но те, знавшие о роли зельевара в последней войне, больше молчали, а если и говорили, то строго по делу. Это злило профессора еще больше. Он не терпел ни жалости, ни сочувствия. Он не жертва и никогда не собирался ею быть.

Занятие было теоретическим — профессор давал ученикам основы лечебных зелий — и закончилось простым: "Надеюсь, на практике вы сварите все-таки полезное зелье, а не помои, которые сами же на себе опробуете".

Драко и Джинни, на долю которых как раз и выпала эта пара, пытались выйти из аудитории в числе первых, но были остановлены раздраженным окликом профессора:

— Малфой, Уизли, задержитесь.

Снейп недовольно мерил шагами аудиторию, пока за дверью не скрылся последний студент. После чего достал из кармана несколько листов бумаги и бросил их на парту.

— Профессор Макгонагалл просила это передать вам и Грейнджер с Поттером. Вы приглашены на празднование Дня Победы в Хогвартсе, — последние слова он будто выплюнул.

Драко настороженно посмотрел на крестного. Он знал, как тот ненавидит все министерские церемонии, которые из самого трагичного дня делают комедию. И, судя по его злости, он тоже был приглашен. И не мог отклонить приглашение.

Малфой осторожно взял письма и снова коротко взглянул на профессора.

— Мы может идти, пр... крестный?

Зельевар зло и удивленно посмотрел на парня, а потом прикрыл глаза, несколько раз вздохнул и уже спокойным тоном ответил:

— Да, Драко. Первого числа на закате за нами всеми прибудет карета, извольте не опаздывать.

Указание на подобное родство заставило его вспомнить, что не только он испытывал подобные чувства к происходящему. Его... родственники, также разделяли его взгляды и также не могли отказать приглашению. Он был уверен: и Люциус, и Нарцисса тоже там будут.

Драко встретился с друзьями только вечером в гостиной. Гермиона выглядела какой-то потерянной, а Гарри практически не отходил от подруги ни на шаг. Бывший слизеринец передал им приглашения и слова Снейпа.

— Значит завтра... — как-то тихо и без выражения произнесла Гермиона.

— Да, — кивнул Драко и тут же добавил, — только я приеду к вечеру. Мне сегодня нужно быть в Мэноре. Встретимся прямо перед отъездом.

— Хорошо, Драко, — Гарри сжал руку подруги и взглянул на приятеля. — Тогда увидимся.

— Увидимся.

Малфой развернулся и направился в свою комнату, заметил Джинни, которая стояла чуть поодаль и с болью смотрела на своих друзей.

Они на самом деле весь год и не поминали о войне. Война — всегда тот период жизни, о котором не хочется вспоминать, особенно если судьба не уберегла тебя от потерь и поражений. А жизнь... Жизнь же продолжается; она, зараза, всегда продолжается, как бы плохо и тошно ни было в какой-то определенный момент. Вот и у них она продолжалась.

Зачем вспоминать о войне, когда есть учеба, друзья, любовь, танцы наконец? Неужели обязательно раскрашивать свою жизнь тусклыми и траурными цветами только потому, что какому-то уроду в школе не везло с девочками?

Поэтому и о войне наши герои вспоминали только в мае. Это был тяжелый месяц для них. Но его нужно было пережить, как и войну, которая все-таки закончилась.

Джинни была всегда чуть в стороне от своих друзей. И на войне, и сейчас. Ее не было с ними, когда они мерзли в своей палатке и страшились обнаружения, но и их не было с ней, когда она вместе с остальными гриффиндорцами разрабатывала план "помощи Гарри Поттеру", всячески срывала занятия в Школе и спорила с самим директором Снейпом. Она тогда вела собственную войну. Войну со страхами, которые поселились в Гриффиндорской башне, войну со слизеринцами, которые почувствовали волю, войну с темнотой, которая поселилась в коридорах Хогвартса. Она оказалась отрезана от всей своей семьи, но не потеряла выдержку и силу. Тогда ее называли "Гарри Поттером в юбке", тем более что в то время они еще считались парочкой. Она вела свою битву еще и потому, что была девчонкой. А девчонкам нужно доказывать свою храбрость больше, чем мальчишкам.

Потом, после победы, когда они вернулись в уже свой Хогвартс, ей было сложно привыкнуть жить там. Жить, не дежуря попеременно с остальными, не спя с палочкой наготове, будучи готовой в любой момент послать боевое заклинание. Жить, не проверяя любую пищу на яды и добавки, а потом со спокойным видом грызя орехи, которые им выдавала профессор травологии.

Ей было сложно, поэтому она первое время часто сидела в гостиной вместе с Гермионой и слушала ее рассказы о жизни в палатке. Та не так сильно переживала, как Джинни. Как многие.

Гермионе на самом деле было легче других отделить войну от мира. Ее аналитический ум прекрасно справлялся с задачей "мухи отдельно, котлеты отдельно". Она любила учиться, любила танцевать и просто любила жить. И хоть те полгода (или даже больше?), которые они провели скитаясь, нельзя было вычеркнуть из жизни, но о них можно было забыть, отодвинув в сторону. До поры до времени.

В эту майскую пору она, прекрасно это осознавая, скучала по Рону. По ее рыжему неуклюжему другу, который оставался неуклюжим только по ее детским воспоминаниям. Будь он таким всегда — вряд ли бы им удалось пережить ту зиму и весну.

Они не виделись целую вечность — с осени, — и письма друг другу тоже не слали. Новая жизнь не оставила в себе места для старого, завлекая новыми знакомствами и новыми красками. Но Гермиона все-таки порой скучала по младшему сыну Молли Уизли. Он был бесшабашным, веселым, вспыльчивым, но неизменно родным. Гарри не хватало его эмоций и яркости, а Рону — сообразительности и хватки Гарри.

Гермиона вдруг вспомнила, как они сидели рядышком в палатке и не мыслили жить поодиночке. Но время решило все само. Рон помогает Чарли с драконами, Гарри занимается квиддичем и практикует заклинания, она увлеклась исследованиями и танцами. Но они все равно остались друг другу родными.

Так и через десять лет все трое соберутся у кого-то из них дома, взрослые, уже со своими семьями, но будут так же просто, как и в пятнадцать лет, подшучивать друг над другом, советоваться, спорить и разговаривать. Правду говорят, что семья — это навсегда. Даже если эта семья не по крови.

— Скучаешь?

Гермиона вздрогнула и обернулась. Она стояла в открытой галерее первого этажа, одетая в черную парадную мантию, и ждала, когда приедет карета, чтобы забрать их в Хогвартс. Хотя до ее приезда был еще почти час. Просто "ждать" — очень удобная формулировка для тех, кто хочет побыть в одиночестве. Не так безнадежно.

— Жду.

Драко понимающе и как-то грустно улыбнулся и облокотился на перила рядом с ней.

— Что? — она посмотрела на него.

— Я тоже жду.

Девушка вздохнула и вернулась в прежнее положение, теперь прислонившись плечом к Малфою.

Некоторые отношения время все же изменило.

Драко тоже пришлось нелегко на этой войне, хотя бы потому, что он был практически один. Желающий поначалу заполучить признание Темного Лорда, а потом с ужасом осознавший, что означает это признание. Осознавший, но до конца не отступивший. Во многом на это повлияло то, что отступить — это значило обречь свою семью. Семью, которая не желала переходить на другую сторону. Так думали многие. Но не желала ли она на самом деле?

Люциус Малфой был близким другом Северуса Снейпа и вряд ли мог не догадываться о его двойной игре. Как и его жена. Но ни он, ни она, ни словом не выдали его перед Темным Лордом. А ведь не желай они другой участи для себя, одно устное подозрение, один намек — и судьба профессора могла бы сложиться иначе. Но они молчали. Однако не делали попыток перейти на другую сторону. Не делали попыток, но и самостоятельно не мешали ей, если вспомнить поступок Нарциссы.

Просто Малфои были аристократами не просто на словах, они были аристократами по крови и духу. Они принадлежали к древнему благородному роду. Роду, в котором нарушить свое слово, нарушить присягу — это не просто бесчестный поступок, это проступок, который запятнает позором всю семью, а то и лишит покровительства родовой магии Дома. Когда-то Малфои принести присягу Темному Лорду и были вынуждены следовать ей до конца. Они не могли предать свое слово, не предав самих себя. Они должны были нести ответственность за свои поступки. Кто-то назвал бы это слабостью, а кто-то — силой. Ведь они не просто шли по пути наименьшего сопротивления. Они не отказывались от своей ноши и принимали все последствия своих действий так, как это делают настоящие благородные люди — с высоко поднятой головой.

Но смерть Темного Лорда — а с ней и конец присяги, — означали, что они могут действовать уже в своих интересах, не отказываясь от своих прошлых действий, но совершая иные поступки, которые бы перекрыли их.

Драко, единственный представитель последнего поколения рода, был вынужден защищать свою семью, переступая через страх и боль. Защищать по-своему, неумело, но отчаянно. Желая для них и для себя иной доли, но понимая, что не сможет изменить действий отца.