Снующие по комнатам монахини, иконы, расположенные в самых неожиданных местах и свечи, чадящие и смердящие непривычным запахом, делало этот дом похожим на монастырь. Различные приживалки как мухи, слетевшиеся за накрытый в честь нашего приезда стол, усиленно изображая чуть ли не подруг хозяйки, бросали цепкие взгляды прожженных осведомителей на новых посетителей, и оставлять ее один на один аж с четырьмя неизвестными мужчинами явно не желали.
— Матушка, вы извините меня, но хотелось бы поговорить наедине, разговор пойдет строго конфиденциальный, касательно нашей семьи. Сами понимаете, вырваться из Франции и проделать такую тяжелую дорогу я мог лишь потому, что необходимо многое поведать, рассказать, посоветоваться с вами и совместно решить, как остаться на плаву в этот непростой период.
— Разве обязательно вести подобные разговоры за столом? Павлуша, я тебя не узнаю, испортила тебя Франция, никакого этикета, простого вежества и то не осталось.
— Война матушка, а не Франция заставляет экономить время и российская тягучесть в делах нам теперь не по карману.
Я, наблюдая за разговаривающими родственниками, делал вид человека, полностью поглощенного выставленными яствами на столе. После долгой дороги все, что успели слуги выставить на столешнице, на мой взгляд, было роскошным, и явно не по времени. Чувствовалось по накрытому в "спешке" столу, Софья Сергеевна не бедствовала, и недовольство выставленных монашек мне было понятно. Покидать застолье им явно не хотелось. Их попечительница поняла причиненную ее решением утрату их желудкам, и уже вдогонку уходящим произнесла:
— Извините милые дамы, семейные дела мне не позволяют разделить с вами трапезу, поэтому для вас в столовой накрывают такой же стол.
Беспрекословность ушедших женщин лишний раз подтвердило — под маской добродетели и благодушия у хозяйки скрывается твердый характер, и непререкаемая уверенность — ей позволено все. Уже обращаясь к нам, она как бы оправдывая свою вынужденную строгость, сказала:
— Любим мы с сЕстрами божьими посидеть за самоваром, побеседовать и рассказать друг другу новости. Привыкли они к подобному времяпровождению.
Мне стало смешно, и я еле сдержался, чтобы не ляпнуть:
— Вот оказывается та самая яблоня, от которой яблоки в виде сыновей разведчиков и агентов откатились. Прямо семейная традиция, начиная с прадеда, и заканчивая Алексеем и Павлом, все служили и продолжают служить Родине на этом поприще. Вот и Софья Сергеевна тоже ведь сведения собирает, не зря же у нее периодически сливки светского общества Петербурга собираются. А сестры — монахини не иначе как ее агентура. Интересно кому в настоящее время она собранную информацию несет? С царской семьей вроде как дружить сегодня чистый моветон. Надо будет попросить Павла уточнить этот вопрос. Да он и сам, вероятно, догадается поинтересоваться, кто в городе на сегодня владеет всей ситуацией и делает политику. Ему по долгу службы необходимо знать обстановку. Одна из задач которую он преследует, прибыв в город — получить инструкции для своей будущей работы. Кто вправе отдавать распоряжения по его службе и от кого зависит сохранность его должности при новом правительстве ему просто крайне как важно знать. Он не в курсе новостей в городе, и не знает, чье слово сегодня является решающим в правительстве. А матушка, собирая у себя бомонд Петербурга, наверняка знает и ведает пути подходы к нужным людям. Насколько я знаю на таких вот подобных встречах в гостиных царедворцев и других влиятельных особ государства, и получают разведчики всех мастей секреты правительства. Желая казаться всеведущими и всезнающими под взглядом красавиц или за "рюмкой чая" должностные лица выбалтывают тут все что угодно. Поле непаханое, для любителей получить агентурные данные, причем вполне легально. И совсем не обязательно темной ночью пробираться в офис, где скрыт сейф, в котором все тайны сосредоточены. Это только в наших современных фильмах можно увидеть такую рискованную деятельность разведчиков. На самом деле все достаточно просто. Чем больше людей встречают с распахнутыми руками, видя в тебе нужного человека, тем очевидней вероятность — в этом гостеприимном доме можешь получить необходимые сведения. Некоторые агенты и дипломаты именно так и представляли свою работу на этом поприще и частенько отправляли отчеты начальству, копируя все разговоры на таких вот посиделках, при этом не затрудняются даже свои выводы изложить. Зато каждая информация подобного толка стоила денег и немаленьких. Так было поставлено дело еще со времен Александра второго, который впервые утвердил инструкцию о работе военных агентов под крышей российских дипломатических ведомств за рубежом. Она четко и недвусмысленно обязывала "приобретать наивозможно точные и положительные сведения" о структуре и численности военных сил страны, передвижениях войск, состояния фортификаций и даже о духе подразделений и образе мыслей офицеров и высших чиновников. Так что подобные посиделки в известных домах, где и собираются наиболее осведомленные завсегдатаи, как раз и было местом, откуда можно все это узнать, не подвергая себя риску.
Разговор в кругу семьи, а к нам присоединился еще и Сергей, младший брат Павла, вначале шел о религии, в основном о православной вере, ревностной любви к церкви и о трудностях, испытываемых княжной при исполнении ею благотворительной миссии. Об участии хозяйки дома в похоронах солдат и офицеров, умерших в ее госпиталях, о том, что все труднее и труднее получать от управителей ее доходных домов денежные средства, о необходимости личного присутствия в обществе попечения по надзору за состоянием бедных и больных детей. Сокрушалась, что никому нет дела до военных инвалидов, и что многие ее знакомые стараются найти в благотворительности материальную выгоду, не задумываясь насколько это все, грязно выглядит.
Чувствовалось в разговоре ее искренняя заинтересованность, непроизвольно сопровождая комментарии мимикой лица, тем самым показывала, насколько важно все, о чем она так увлеченно делится с нами. Вот только на пустопорожние салонные беседы тратить время было жалко. Дел по предварительным планам у нас было выше крыши. Павел по просьбе матери представил меня, охарактеризовав как одного из известнейших во Франции провидцев будущего, неплохо разбирающегося в событиях, причем не только во Франции, но и в мире. Ничего удивительного, еще, будучи в Париже, обговорили в качестве кого, я стану рассекать по России.
— Я был рад, когда узнал, что мою поездку в Петербург — заливался соловьем Павел — скрасит присутствие такого человека как месье Саласар. Алексей настоятельно просил представить тебе известного своими прогнозами в Париже человека, он надеется, что ты прислушаешься к его советам. Этот человек, матушка, совсем не твой Гришка Распутин, которого ты чуть ли не боготворила, месье Саласар строит свои мысли о будущем, основываясь на реалиях сегодняшнего дня. Поверь мне, да и Алексей передавал вместе с массой наилучших пожеланий просьбу вникнуть во все, что наш друг станет говорить, и по возможности воспользоваться его советами.
Вот так, мне вновь предстоит убеждать человека в неизбежности грядущей катастрофы, причем хоть и легковерного в мистических делах, но, тем не менее, имеющую намного больше информации по событиям, что сейчас происходят в стране. И я со своими прогнозами будущего могу опростоволоситься, так как ей не трудно будет подловить на нестыковках с действительностью. Сделает определенные выводы и поймет — перед ней всего лишь очередной гость, впустую, болтающий о делах, в которых ни бельмеса не ведает. Только и остается сослаться на провидческие сны от приходящего во сне ангела, вещающего мне будущее. Тут явно можно сыграть на ее религиозной составляющей ее характера. Значит, решено. Пусть все это и будет с моей стороны кощунственно, но другого выхода я не вижу. Придется сложившиеся обстоятельства использовать, в таком вот необычном ключе. Надеюсь, Павел меня за это не станет упрекать. А что делать? По-другому тут не пробиться. Не так уж много людей, которые могут безоговорочно поверить в предсказания. И как я понял, Софья Сергеевна именно одна из подверженных мистицизму дам. Они свято верят — высшие силы существуют на самом деле, могут в нужный момент приходить и "вещать". Уверены, подобные сны не каждому дается видеть, только избранным.
Людям свойственно верить в сверхъестественное, мы живем в ожидании чуда. Далеко ходить за примером не надо, я помню, как в 90-е "лихие", многие весьма неплохо разбирающиеся в обстановке новоявленные господа, бывшие товарищи, впали в откинутую ими когда-то веру во Всевышнего. Вмиг стали глубоко верующими, соблюдающими многочисленные посты с многочасовым посещением церквей, а порой заглядывающих к экстрасенсам и таким вот "предсказателям" судеб. Могли доверить свою судьбу, не задумываясь, где же эти провидцы были раньше, почему не предсказали конец СССР. В отличие от таких мошенников выступаю в придуманной мной роли с точными прогнозами, я события не придумываю, я их знаю. Софья Сергеевна, действительно искренне верующая во все, что связано с богом, а также и дьяволом, в состоянии воспринять мои слова спокойно. Ей, по сути, и не важно — звучат от того, кто приходит ко мне во сне, или лично от меня, главное верит, как себе.
— Павел Алексеевич можно с вами тет-а-тет переговорить?
Мы отошли к окну, несмотря на договоренность с Павлом и Алексеем по поводу моей роли в семейных делах все еще сомневался вправе ли я вводить в заблуждение его матушку, не воспримет ли он подобное действие как попытку воспользоваться глубоко верующим человеком в своих целях. Как и ожидал, получил разрешение от графа использовать слабость его матери в наших целях.
— Главное побольше напустить тумана, она очень восприимчива ко всему, что касается веры, но прошу вас Крис, не старайтесь особо ее пугать. Все-таки женщина моя мать, и пережила она немало.
Глава 16
Получив разрешение, я приготовился рассказывать о порученной мне моим "ангелом" миссии спасти как можно больше людей в свете предстоящих потрясений. Все сидевшие за столом после вкусной еды расположились поудобнее на креслах и софах, стоящих в гостиной, а Павел шуганул бросившихся было убирать со стола грязную посуду прислугу, после чего закрыл поплотнее все двери, ведущие в комнату и подал знак, разрешая говорить, не боясь быть услышанными. Он знал, среди прислуги, так же, как и в коллективе монашек, есть осведомители, сам же и пользовался подобными людьми для сбора информации, поэтому и предприняты дополнительные меры безопасности. Наши планы очень серьезно завязаны на эту женщину. Ее связи, ее имя, могли нам помочь в деле, добывании денег. С Игнатьевыми обговорили тему еще в Париже, и вот сейчас от меня зависело смогу ли я убедить ее в своей правоте или все рассказанное мной будет выглядеть сказкой, страшилкой, и соответственно воспринимать всерьез, не следует. И я постарался....
Около двух часов "предсказывал", вешал лапшу на уши, пытаясь довести до слушателей все, что их ожидает в недалеком будущем. Никто из сидящих в комнате людей не проронил даже слова во время моего спича. Загипнотизированные открывающимися перед ними перспективами все были чуть ли не в трансе. И я их понимал. Они, вероятно, могли весь мой экспромт воспринять лишь как версию будущего, если бы не перемешивалось с уже известными фактами сегодняшних событий, свидетелями которых были. Я постарался использовать в своем рассказе для убедительности как можно больше знакомых Игнатьевым имен, начиная от царского семейства и до людей, знакомых по встречам или по разговорам с такими же обывателями, как и они. Особо напряженное внимание ощутил, рассказывая о казни царской семьи, а Софья Сергеевна усиленно в этот момент старалась скрыть слезы, пытаясь платочком убрать с глаз признаки своего искреннего горя от пока ещё не произошедшей, но возможной смерти так горячо любимой ею царской семьи.
— Хотите, верьте, хотите, нет, но я вам рассказываю правду. Вы же понимаете — не я придумываю, все это мне поведал во сне мой ангел хранитель. — Последними своими словами, как бы раздвинул руками вязкую тишину в комнате, люди, очнувшись от непреднамеренного гипноза, сразу же загомонили и стали закидывать вопросами и комментариями.
— Слишком неправдоподобно чтобы быть обманом. — Заметил наш финансист, он, как и все остальные сидящие в зале, кроме Павла, не знал про меня ничего, и услышанное им сегодня, для него так же, как и для других было откровением. — Это что же, неужто подобное может произойти на самом деле, или все-таки рассказанное вами лишь вероятностная история? Вы уж совсем как та кликуша в моей деревне, которая будучи слегка не в себе предсказывала скорый конец света. Может все-таки, то, что вы сейчас рассказали это лишь ваши видения? Не больше? Я не могу себе представить даже, а уж тем более убить царя, помазанника божьего, нашего отца и хранителя державы, ну ладно, это еще как-то можно понять, такие случаи в истории были, но дети, они-то причем? Их-то за что убивать? Извините господин Саласар, но, если бы не высказанное перед отъездом желание Алексея Алексеевича чтобы я во всем полагался на вас, после такого рассказа ни в жизнь не стал бы вам доверять.
— Господа, не нужно сомневаться, принять эти предвидения или не принять дело каждого и строго индивидуальное, своей головой думать не возбраняется. Положение дел в стране, обстановка в городе, на фронтах, в конце концов, лишний раз подтверждают предсказания нашего друга. Нам остается сделать из услышанного вывод — перебил Павел финансиста, видимо его напугала возможность весь мой рассказ развеять пылью по ветру такими высказываниями — и он прост. Исправить предстоящий апокалипсис для нашей с вами Родины мы не в состоянии, тут мы бессильны. Пусть выглядит рассказ нереальным, а кое-где печальным и безысходным, главное необходимо понять — спасение утопающего дело рук самого тонущего. Нам на всякий случай необходимо подготовиться к возможным будущим неприятностям.
— Полностью согласен, мы кое-что уже надумали и до вашего приезда — вступил в разговор Сергей. — Матушка прозондировала возможность покинуть столицу и уехать в Киев, к другу батюшки, он нас приглашал в свое имение, там, с его слов, более спокойно, чем здесь, в Питере. Мы почти уже решились на переезд.
— Если послушать вас господин Саласар, то все мои владения, доходные дома и все остальное имущество вскоре перейдут в руки революционеров?
Софья Сергеевна, до этого молча рассматривая меня как диковинку какую-то, видимо тоже очнулась от гипноза, навеянного рассказом:
— Получится как в сказке Пушкина, останусь у разбитого корыта, совсем без средств? Нет, тут что-то не так. Просто невозможно, вы милостивый сударь явно передергиваете, не мог вам ваш ангел подобное наговорить. Даже представить себе, что кто-то посмеет вломиться в мой дом и попытается принадлежащее мне по закону имущество, забрать, ссылаясь при этом, что все происходит ради революции, я не могу. Да и потом.... Она мне нужна была, ваша революция? Кто-то подошел и спросил мое мнение? Нет, никто не спрашивал. И я, если и в самом деле все будет происходить подобным образом, могу сказать только одно — это бандитизм, и такого еще никогда не было. Было бы понятно, если немец победил в войне и сюда ворвался, и начал грабить. Но и тогда я буду защищаться, вплоть до применения оружия. Мне кажется, любой человек в подобных обстоятельствах встанет грудью на защиту себя, дома, детей, наконец, от преступных посягательств, как бы их не называли. Революционеры — это же люди, они точно такие же, как и мы, почему им будет позволено грабить, отбирать у других их добро. Никак в моей голове не укладывается такой прогноз. Я не верю.
