Недостройка

— Перерыв пять минут, — скомандовали вдруг в наушниках.

— Ээээ, — ответил я, — мы так вроде бы не договаривались, никаких перерывов при обсуждении обговорено не было.

— Но и запретов на перерывы тоже никаких не было, — логично возразил голос. — Так что тормози часы и иди курить.

— Не курю я, — в сердцах ответил я, но часы остановил и крикнул в коридор, — эй вы там, в лаборатории, подойдите сюда на минутку.

В лаборатории меня услышали и подошли.

— У нас тут технический перерыв, сказали, что можно покурить и размяться.

— Как перспективы-то? — спросил Петрович. — Выиграть сможешь?

— Сам смотри, — ответил я.

— Да не шахматист я, так что давай уж словами поясни.

— Ладейное окончание, у меня лишняя проходная пешка, шансы есть, но я бы оценил их как 60/40... в мою пользу.

— Ну ты давай, не подведи уж нас, — сказала Оксана, — мы все рассчитываем на тебя.

Интересно, видела ли она фильм "Аэроплан", который только что процитировала, подумал я. А сам неожиданно спросил у голоса:

— Пока у нас свободная минутка есть, может рассказал бы про дополнительное условие-то?

На той стороне что-то пошелестело с десяток секунд, а потом я услышал:

— Почему нет? Слушай, если так интересно...

И дальше я услышал про то самое дополнительное их условие... мда, лучше бы не спрашивал... Петровичу с Оксаной я пересказывать ничего не стал, а просто продолжил поединок, выставив их опять в коридор.

Не сумел я реализовать свою проходную пешку, не обессудьте уж, соперник ловко поставил мне вилку и забрал её. Ладьями на этот момент мы поменялись, так что осталось у нас по королю и по коню — голая ничья.

— Меняемся цветами и продолжаем, — подытожил я результат первой партии, — или снова перерывчик объявим?

Но голос отдыхать не пожелал, поэтому двинулись вперёд без остановок. В этой партии он предпочёл ферзевый гамбит, я его естественно принял, а далее пошёл вариант Смыслова с занудным до невозможности маневрированием в центре доски. В середине партии голос лопухнулся по полной программе, оставив своего короля под вскрытым шахом, я же конечно тут же и объявил этот шах, получив выигранное качество плюс пешку. Такое преимущество упустить было сложно, я и не упустил его — победа на сорок втором ходу. Без задержек начали и третью, решающую, партию. Здесь голос неожиданно для меня применил устаревший, но эффектный королевский гамбит...

А я его, естественно, принял. А он, естественно, ответил самым распространенным гамбитом коня. А потом все пошло совсем не плану, не по моему и, я так уверен в душе, и не по их плану... всё вокруг затряслось и задёргалось, что пол, что стены, что моя родная СМ-ка заходили вдруг ходуном и изо всех щелей посыпалось что-то белое.

— Ноги в руки и бегом на улицу! — заорал я, выскакивая из радиорубки, как ошпаренный.

Петрович с Оксаной уже маячили в дверях лаборатории, тоже все перепуганные и перепачканные в чём-то белом. Я не снижая скорости, дёрнул их обоих за рукава, Петровича за правый, а Оксану, сами понимаете, за левый, и буквально волоком вытащил их на крыльцо научного корпуса. Сзади всё скрипело и шаталось, как в пьяном бреду.

Отбежали к берёзовой роще с десяток шагов, тут-то крыша корпуса провалилась внутрь, а сам он пошёл глубокими и широкими трещинами от фундамента и до самого верха. Но здание устояло, не рассыпалось, но я ещё подумал, что построили его таки тяп-ляп, пожалели денег на сеймоустойчивость. Рядом на ветку приземлился ворон, тоже весь обсыпанный белой пудрой.

— Не доиграли мы матч-то, — заметил я для всех, — и чего теперь дальше будет?

Ответила за всех Оксана:

— Не особо и сильное землетрясение, бывало и побольше... но здание это сносить придётся, однозначно.

А Кеша насчёт шахмат высказался:

— Что-то мне перестали сообщения от них приходить, вот уже пять минут, как тишина, а до этого постоянно кто-то бубнил.

— Так может наши проблемы сами собой сейчас решатся? — с затаённой надеждой сказал я, — может там растрясло всех этих Айй. Вместе с Байями, а?

— А это мы скоро увидим, — ответил Петрович и тут же добавил, — смотри ты, казарма-то устояла, ни одной трещинки.

Оттуда, из этой казармы, тоже народ на улицу высыпал, все, кроме замполита и Андрея, конечно, эти-то никуда не высыпать не могли по определению. А из лесочка между офицерским корпусом и ручьём подтянулась троица давешних наших лесных обитателя, медведь, волк и росомаха. Подошли и сели на траву в почтительном отдалении.

— Ничего себе, — сказал Петрович, указывая на зверей, — они тоже на наше общее собрание что ли явились? Надо срочно проводить, пока ничего другого не стряслось.

— Давай народ спросим, — предложил я, — если согласятся, то почему бы и нет.

Мы встали и подошли к остальным горемыкам — они негромко обсуждали между собой случившееся, выделялись при этом голоса американцев.

— Товарищи, — громко сказал Петрович, — есть мнение провести собрание и обсудить текущий момент.

— Мы не против, — ответил капитан американцев, — давайте.

— А я очень против, — неожиданно заявил коряк Коска. — Нечего нам обсуждать, надо просто вот этого хрена выгнать (при этом он показал пальцем прямиком мне в живот), и всё у нас наладится.

Народ помолчал, переваривая неожиданную вводную, первым среагировал, как ни странно, американец Элайджа.

— Почему же именно его надо выгонять где гарантия, что у нас наладятся дела после этого?

— Он знает, — продолжил тыкать в меня пальцем коряк, — спросите и всё узнаете.

— Не, ну очень интересно, — возмутился наконец я, — меня тут во всех грехах обвинили и я сам же должен эти обвинения раскрывать... про презумпцию невиновности слышал? — это я уже непосредственно Коске адресовал, — сам обвинил, сам и доказывай.

— Ладно, — невозмутимо согласился тот, — я скажу. Вот у нас тут одни каменные берёзы растут да стланик ольховый, правильно?

Народ согласился, дополнив, правда, список рябинами и папоротником.

— Вот-вот, это всё только и растёт на Камчатке, — продолжил Коска, — а что бы вы сказали, если б увидели здесь кокосовую пальму например?

— Я бы удивился, — сказал Петрович.

— Вот ваш Антон и есть такая кокосовая пальма посреди наших берёз, большая и развесистая, — закончил свою мысль Коска. — Хрен знает, откуда он такой взялся на наши головы, но он чужой, однозначно.

— Что, более чужой, чем американцы? — спросил Петрович.

— Да американцы что, — сплюнул коряк, — что я, американцев что ли не видел? А он отличается и от нас, и от них, как это... как моё ружьё от лука со стрелами.

— Ну это тебе так кажется, — выступила в защиту Оксана, — а всем остальным он вполне нормальным видится.

— А ты вообще помолчи, — сурово цыкнул ей Коска, — женщинам слова не давали. Раз мы собрались уж на собрание, давайте голосовать. Кто за то, чтобы выгнать к чёртовой матери Антона, поднимаем руки.

Подняли все, кроме меня с Оксаной.

— А теперь, кто против.

Я и Оксана вытянули свои руки вверх, а следом началось совсем уже несусветное — трое зверей передислоцировались быстрым шагом ко мне за спину и приподняли вверх по одной своей передней лапе. А следом и ворон Кеша подлетел и сел на ветку соседнего дерева, сказав при этом "я ничего вверх поднять не могу, но я тоже против".

Народ смотрел на эту демонстрацию примерно так же, как и я — вытаращив глаза. Немая пауза продолжалась больше минуты, потом слово взял опять тот же коряк.

— Всё равно нас больше — десять голосов против ваших шести. Так что решение принято, иди-ка ты, друг Антон с территории базы куда подальше.

— Минуту, — вдруг каркнул с березы ворон, все перевели взгляды на него и тогда он продолжил, — у меня опять наладился канал связи с развалинами...

— Ну и что они там передают? — спросил Петрович.

— Так... — замолчал ворон, видимо вслушиваясь в то, что ему сообщали, — значит так, первое — у них там сменилось руководство, вместо Айи теперь рулит Байя...

— А это хорошо или плохо? — поинтересовался я.

— Айи были светлые, а эти тёмные, так что сами решайте, кто лучше. Второе — решение вашего собрания по Антону они утверждают, срок исполнения полчаса. Третье — оставшимся на базе гарантируется жизнь и свобода, но не сразу, а по истечении некоторого времени.

— Да что тут думать-то, — сказал Коска, — жизнь всех против жизни одного Антона, очень выгодный обмен получается.

— Я с ним пойду! — пискнула Оксана.

— Ради бога, — вежливо отвечал ей коряк. — Иди, куда хочешь.

— Еще зверей не опросили, — напомнил я.

— Так они ж бессловесные, — сказал Петрович.

— Я за них могу всё сказать, — твёрдо каркнул с ветки Кеша. — Мы все с Антоном пойдём, а про вас могу только сказать, что все вы тут гниды конченные. Кроме Оксаны конечно.

— Ну гниды-не гниды, — рассудительно отвечал Коска, — а пожить-то ещё хочется.

— Окей, — решил закончить этот базар я, — за меня тут всё уже решили, пошёл вещи собирать, полчаса у меня в запасе есть.

И я, а за мной хвостом Оксана двинулись в общагу за своим барахлом. На зверей я не посмотрел, но вроде они остались сидеть на своих местах.

— А ты уверен, что нам эти вещи понадобятся? — спросила вдруг Оксана. — Может налегке лучше будет?

— Там разные варианты могут случиться, поэтому лучше, если лишнее что-то будет, вместо надо, а нету. Ты кстати можешь ещё передумать и остаться тут со всеми остальными.

— Нет уж, — твёрдо заявила она, — когда я в твоей ситуации была, ты ж меня не бросил, верно?

— Тоже верно, — вздохнул я. — Ну чего, берём одежду потеплее, это раз, консервов банок по пять на каждого, это два, воду, надеюсь, мы там на месте найдём...

— А я бы взяла, — возразила мне Оксана, — вот тут банка яблочного компота есть, её хотя бы, а то кто его знает...

— Уговорила, компот тоже берём. И ножей еще парочку... пистолет у меня есть, ты стрелять-то умеешь?

— Из Макарова ни разу не стреляла, а так-то конечно, и в школе, и в институте потом учили.

— Ладно, покажу при случае. И калаш бы тоже не помешал, куда их спрятали-то?

АКМы нашлись в кладовке, взял один плюс пару рожков в запас.

— Ну и всё на этом, пойдём, куда велено было... — сказал я и тут же, впрочем, добавил, — на дорожку присядем?

— Давай, — согласилась Оксана.

Сели на соседние койки, пять секунд посидели, встали и вышли на улицу. Там полукругом стояли обитатели нашей базы.

— Ну чего, не поминайте лихом, — сказал я им всем вместе, — куда нам идти-то?

Коряк показал направление на развалины, там в ограде дыра была, вышли в неё. Оглянулся, за нами, как привязанные вышли медведь, волк и росомаха, Кеша тоже подлетел и сел на ближайшую берёзу.

— Ну вот мы и на свободе, — сказал я ворону, — когда нас на части-то рвать начнут, не знаешь?

— Понятия не имею, — честно признался Кеша, — а вам бы я посоветовал держаться немного правее, ближе к берегу.

— Это почему? — спросил я.

— Шестое чувство у меня такое есть...

— Окей, послушаем твоё шестое чувство.

И мы повернули направо... развалины кстати отсюда были очень хорошо видны и никакой активности там не наблюдалось. А и не очень-то хотелось. Направо шла грунтовка, проторенная местным БТРом, которая упиралась в полуразваленный дот, а потом спускалась в бухту. Дошли практически до этого дота, встали на высоком берегу. Навстречу дул свежий морской ветер, пахло солью и водорослями.

— Может последний раз всё это видим, — сказала Оксана.

— А может и не последний — возразил я, — тут пятьдесят на пятьдесят.

И тут за нашими спинами что-то очень громко гукнуло и треснуло, как будто разорвали гигантский лист бумаги посередине. Я живо обернулся — база накрылась большим светящимся куполом, который медленно, но без остановок начал сжиматься. Через пять минут он сжался до размеров футбольного мяча и исчез со звуком лопающегося воздушного шарика.

— Так что это неизвестно, кому из нас повезло-то, — сказал я Оксана, — давай-ка мы сейчас спрячемся по добру, по здорову от этих мячиков, ну их.

И я схватил её за руку и потащил внутрь дота, Кеша, как я успел заметить, полетел следом, остальные звери как сидели на траве, так и остались там...

Дверь у этого дота давно приржавела в полуоткрытом состоянии, протиснуться внутрь вполне можно было, что мы и сделали по очереди с Оксаной, а Кеша в конце залетел. Внутри было пыльно, намусорено, но светло — две же амбразуры тут имелись, выходящие в разные стороны.

— Миленький ДЗОТ, — сказала Оксана, озираясь по сторонам. — Мы прямо тут и будем сидеть?

— Это не ДЗОТ, — решил проявить я свои знания, — в смысле не дерево-земляная огневая точка, тут ни дерева, ни земли нету, сплошной бетон — значит ДОТ, долговременная огневая точка. А сидеть мы будем немного не здесь.

Когда я тут шлялся битых две недели, ожидая основную часть нашей экспедиции, от нечего делать изучил все внутренности этой самой долговременной огневой точки. И нашёл металлический люк в полу, который даже можно было приподнять за выдвижную ручку. И вот сейчас я поднял этот люк и зафиксировал его в вертикальном положении, там специальное приспособление было для этого.

— Прошу всех вниз, товарищи, — сказал я, помог Оксане спуститься по железной лесенке, Кеша сам залетел, а я перевёл за собой люк в начальное его положение.

Внизу было небольшое помещение три на четыре примерно метра, с двух сторон стеллажи, наверно под патроны и снаряды, а в дальнем углу стол и лавка. Свечку я давно в рюкзаке припас, было у меня некое предчувствие, что понадобится, а спички у Оксаны нашлись.

— Ну вот, — сказал я, запалив свечечный фитиль, — мы и спрятались от страшных Айй и Байй. Будем надеяться, что пересидим острую фазу конфликта.

— А что вообще здесь этот ДОТ делает? — поинтересовалась Оксана, — здесь разве были когда-нибудь военные действия?

— Вообще-то были, в Крымскую войну, — начал я экскурс в историю, — в середине 19 века, но, как сами понимаете, с тех времён ничего бы здесь не уцелело. Так что это более новое сооружение, примерно 44-45 года постройки. С Японией когда готовились воевать во Вторую мировую, решили на всякий случай укрепить подступы к Петропавловску, вот и поставили такие штуки на побережье... штуки четыре всего. Но войны на Камчатке не случилось, Курилами всё ограничилось, а новую войну в обозримом будущем тут представить сложно, так что ДОТы благополучно забросили.

— Ой, смотри, там ещё одна дверь есть, — показала Оксана на стенку, которая примыкала к лестнице сверху.

Я встал, подошёл туда, куда она показывала, и с удивлением обнаружил, что да, действительно тут есть дверь, а я её не обнаружил в прошлые разы, когда здесь лазил. Подёргал за ручку, она приоткрылась сантиметров на десять-пятнадцать.

— У меня фонарик есть, — сказал я, — сейчас обследуем, что тут такое, делать-то всё равно нечего. Правильно, Кеша? — почему-то попросил я подтверждения у ворона.

— Правильно, Антоша, — быстро ответил тот.

И я с трудом протиснулся в щель и осветил окружающее — тут был подземный ход, узенький и низенький, но один человек в полусогнутом состоянии вполне проходил. Продвинулся вперёд, мне в спину крикнула Оксана: