Однажды в Калиновке, или Призрак Интерната

Сбросив с плеч тяжелый рюкзак, Угробов предложил поставить палатку и развести костерок, ведь неизвестно сколько времени им придется ждать объект.

Инициатива была встречена с прохладцей.

Прочитав сообщнику нотацию, в которой он подверг резкой критике и перловку, и песни под гитару, и любителей столь низменных удовольствий, Рауль облокотился о перила и приготовился ждать.

— Равик, вы уверены, что он все же появится на сцене? — поинтересовался киллер, разглядывая зал через оптический прицел винтовки. При желании он мог бы даже прочесть текст в программках, но либретто нагоняло на Угробова тоску — нет бы кто-нибудь принес свежий номер журнала "Ягдташ."

— Очень уверен, — ответил заказчик и пытливо посмотрел на ассасина. Теперь Шаньин понимал, почему голливудские злодеи с упоение повествуют о своей стратегии, даже если за это время герои успевают открыть наручники с помощью зубной щетки и вызвать полицейский вертолет, при этом вежливо поддакивая маньяку.

Ведь его задумка достойна восхищения! Если бы хитроумный Одиссей учредил личную премию, Рауль давно уже был бы в лауреатах.

— Спросите меня почему, — наконец сдался юный спонсор.

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы хотите, чтобы я спросил "почему"?

— Проехали уже, — горестно вздохнул Рауль, упустив свой звездный час. — Но если вам интересно, откуда у меня такая уверенность — я вам с удовольствием отвечу. Дело в том, что я прочел его оперу. Если честно, либретто так себе. И надо заметить, оно сильно выиграло от перевода Мег. А музыка так вообще противная...

— Как скирканье глухаря? — уточнил наемник.

— Или хуже.

— Что, как вой волка-переярка, которому дробь попала...

— Ужасная, в общем, музыка! — в отчаянии воскликнул Рауль. — Но дело не в этом. Главное, что Эрик спроецировал свои глубинные комплексы, возникшие еще в допуберантный период и впоследствии усугубленные фрагментарной социализацией, на маргинального протагониста, в результате чего произошла сублимация...

— Это верно, — отозвался Угробов, прикидывая ,о чем рассказать юнцу в следующий раз — может, про отличие короткого полаза от глубокого полаза у гончих собак? Не все же ему одному умничать. Осознав ход охотничьих мыслей, Рауль сказал кротко:

— Иными словами, Призрак видит в Дон Жуане себя — вернее, идеального себя, мужчину, которому не дают прохода поклонницы. Он хочет, чтобы его любили. Ха, нет вы только послушайте — кто же его полюбит с окладом в 20 тысяч! И еще неизвестно, каков метраж его подземной квартиры! И откуда у людей такая наивность? В любом случае, поскольку я устранил Убальдишвили, Эрик не упустит возможность спеть с Крис и тем самым спасти постановку. Наверняка, он мечтал об этом годами. А как только он заявится на сцену, вы его устраните. Это будет почти как эвтаназия, он отправится к праотцам счастливым. — Рауль недовольно посмотрел на свой "Ролекс." — Только он почему-то задерживается.

* * *

Призрак пошарил кочергой под шкафом, пытаясь достать закатившуюся запонку. Противная вещица нагло поблескивала в углу и никак не желала покидать свое убежище. Проклятье, как же досадно! Эрик выругался, что, впрочем, было извинительно в его положении — все утро он занимался уборкой, чтобы превратить свой дом в любовное гнездышко (хотя при всех его стараниях, апартаменты походили скорее на "любовную норку, к которой с одной стороны примыкает подземное озерцо"). Но нельзя ведь переносить любимую через порог, на котором скопилось столько грязи, что через него нужно уже не перешагивать, а перепрыгивать с шестом! Уборка подошла к концу, и нервы Эрика тоже были на пределе.

Перед ним стояла новая дилемма — придти к самому началу премьеры или накрахмалить манжеты с воротничком. С одной стороны, джентльмен должен выглядеть безупречно. С другой — настоящий представитель благородного сословия не будет крахмалить свои манжеты (стирать белье, носиться по дому со шваброй), для этого у него есть штат прислуги, ну или хотя бы любящая жена или дорогая теща. Но Призрак, увы, не обладал такими привилегиями.

Отшвырнув кочергу, он вздохнул и потянулся за жестянкой с крахмалом, на которой производители крахмала намалевали павлина с торчащими во все стороны перьями — не иначе как своего клиента. Жаль, что Эрик не услышит вступительных аккордов, но появиться перед Кристиной с воротничком, вялым как лист вареной капусты, было немыслимо. Именно с этого и начинается моральная деградация.

* * *

— Ну конечно все будет хорошо! — заверил Фирмович голосом врача, который в разгаре операции заметил, что у пациента вот-вот закончится наркоз, и пытается успокоить несчастного с помощью личного обаяния. — Выйдете на сцену, бросите кошелек Мег Жири, постоите, головой покиваете. Все будет отлично. Нет никаких причин для волнений.

Директор натянул на лицо завхоза черную полумаску, что было сложнее, чем надеть чулок на ежа — Ведеркин имел обыкновение бриться с помощью топора, причем раз в месяц, потому что после каждого бритья топор приходилось затачивать заново. Теперь даже щетина на его щеках оказывала молчаливое сопротивление. Завхоз дернулся, но Карлыгаш и Антонина Васильевна впились ему в руки, как два жандарма из советских рассказов о царской России.

— Дык...

— Никаких "дык", товарищ Ведеркин, никаких "дык",— сказал Фирмович и добавил, что в случае согласия завхоза, администрация выразит ему глубочайшую благодарность, которая будет булькать, шипеть, или пузыриться — в зависимости от пожеланий Ведеркина. В свою очередь мадам Жири добавила, что готова дезактивировать капканы, расставленные в овощехранилище. В качестве жеста доброй воли. Вроде того, как воюющие стороны во время Первой Мировой устраивали перемирие под Рождество, чтобы украсить окопы гирляндами из гильз и приготовить пудинг в каске.

— Ну это еще обмозговать надо, — важно протянул завхоз, как вдруг его лицо скривилось, а из глаз брызнули слезы. — Согласен я, согласен, только отпустите душу на покаяние!

Невинно подняв глаза, словно любуясь собственным нимбом, Карлыгаш Гуидичелевна прекратила царапать его запястье ногтями, специально наточенными для подобных целей. Завхозу следовало три раза подумать, прежде чем торговаться с ней. Ведь всей школе было известно, что завуч признает только два метода — "кнута и кнута поменьше, потоньше и без шипов".

Фирмович отступил на шаг и посмотрел на Жуана с удовлетворением бобра, не только закончившего строительство хатки, но еще и пристроившего к ней лоджию и гараж. Нельзя сказать что бы известный сердцеед выглядел так уж соблазнительно, но при сложившихся обстоятельствах коллективу было не до перфекционизма. Да, маска топорщилась на лице коварного любовника, но зато не сползала. И хотя в рубашке Убальдишвили щуплый завхоз казался первоклассником, примерившим выпускной костюм старшего брата, плащ за его спиной развевался очень эффектно. Раздалось несколько дежурных восторгов.

Хмыкнув, мадам Жири покинула компанию и, чуть отодвинув занавес, выглянула в зал. Она боролась с желанием пройтись по рядам и отнять у зрителей бинокли. Ложа номер пять была пока что пуста. Женщина подумала, что хорошо если Призрак не придет вообще. Быть может, у него сработает инстинкт, отвечающий за сохранение нервных клеток. А если он все же почтит представление своим присутствием, то остается лишь надеяться, что у него хватит самоиронии принять такую интерпретацию своего шедевра. Или же что он питает приязнь к театру абсурда.

Чуть ниже ложи номер пять она заметила группу милиционеров, которые, желая сохранить инкогнито, прятали автоматы за пазухой. Это было комичное зрелище. Тем не менее, мадам Жири было не до смеха. Что ж, она сделала все, что могла. Призрак взрослый мужчина, он сможет позаботиться о себе сам.

Вдоволь налюбовавшись залом, Антонина Васильевна перевела взгляд на сцену — там хор уже допевал песню про вертеп злодеев, похищающих девушек. Артисты робко озирались по сторонам, решая куда бежать, когда зрители наконец выяснят, кто именно поет партию Жуана. Ходили слухи, что мэр принес на представления гнилые помидоры. Отец города принес их не из дурных побуждений. Он был уверен, что брать с собой гнилые овощи — это часть театральной традиции, своеобразный ритуал, превращающий посещение спектакля в незабываемый опыт для людей по обе стороны сцены. Впрочем, из-за склонности к инновациям, помидоры он предварительно замораживал.

Закончив арию, хор сгрудился у стола в самом центре сцены. Внушительный, покрытый бархатной скатертью до пола, стол этот невольно притягивал взгляды. Он походил на языческий алтарь, нагруженный пластилиновой дичью и фруктами — в течении нескольких недель вся школа стряпала эту снедь на уроках труда.

Полог кровати, стоявшей в левом углу, взлетел, и на сцену, многообещающе помахивая плащом, ступил Дон Жуан. В зале раздались аплодисменты, редкие как стук клавиш под пальцами начинающей секретарши.

— Давно пора, — мэр снисходительно улыбнулся ставшему во фрунт Андрееву. — А то всё музыка да музыка, как в консерватории, блин, какой-то. У меня уже извилины ноют. Когда, думаю, мочилово начнется? Кстати, от этого... как его там... Торжествующего Казановы так винищем несет — это спецэффекты, да? Во круто!

* * *

— Ну женщины, вот пойми их после этого! — возмутился киллер, заряжая винтовку. — Вроде бы разумные существа, а иногда ведут себя глупее зайца-настовика! И на что только ваша Крис польстилась — ноги у него кривые, руки трясутся...

Рауль Шаньин сидел в позе горгульи, спиной к сцене, и по капли выдавливал из головы всю информацию о вальдшнепах, которую напихал туда Угробов за эти полчаса. Обернувшись, спонсор чуть было не свалился с лесов, прямо в зал, на колени какому-нибудь счастливчику. Глаза юноши вспыхнули яростью. Он глубоко вдохнул и медленно, словно дуя на горячий чай, выдохнул.

Тот, кто вышел на сцену, нимало не походил на Призрака. Ближайшим к нему потусторонним существом был бы домовой, обитающий в разливочном цехе спиртзавода.

— Не стреляйте, — прошипел Рауль, — эти идиоты заменили Убальдишвили Ведеркиным, местным завхозам. Ну придурки, вы мне за это еще ответите!

— Давайте я и его устраню, — расщедрился наемник, — чего уж мелочиться, раз мы все равно пришли. А то вдруг ваш Призрак так и не появится, что ж мне, домой с пустыми руками возвращаться? Меня ребята засмеют.

— Да подождите вы! Вот увидите, он скоро придет.

— Равик, так вы объясните мне толком, как я его узнаю?

— О, вы его узнаете! Он будет рвать и метать. Если, конечно, не заявится со своим адвокатом, чтобы требовать компенсации за моральный ущерб — но это слишком ужасно, чтобы быть правдой.

* * *

Пообщавшись с аудиторией, маститый сердцеед обратил грозный взор на цыган, которые, сбившись гуртом, смотрели на него, как на инспектора из комиссии по оседлости. Никто не шевелился. Никто не хотел его провоцировать. Наконец от группы отделилась Мег Жири — в два прыжка подскочила к Жуану, закружилась в пируэте, словно смерч, налетевший на кружевную лавку, и, настойчиво улыбнувшись, потянулась к кошельку, который соблазнитель крепко зажал в кулаке. Волосы девушки растрепались, а щеки зарумянились. Пышные юбки из черного и алого шелка плескались у ее ног, и Мег походила на саламандру, танцующую в пламени. Будь на месте Дона Жуана любой другой мужчина, он немедленно предложил бы красотке не только кошелек, но и руку, и сердце, и любую другую часть тела на выбор. Но поскольку роль пылкого любовника играл именно завхоз, он торопливо спрятал кошелек в карман, бормоча:

— Ишь, пришла на готовенькое.

Балерина отшатнулась, но сохранила баланс и замерла в аттитюде, задумчиво шевеля ногой. Самообладание вернулось к ней довольно быстро. Мег выполнила несколько жаде — не отказав себе в удовольствии лягнуть сквалыгу в колено — и, прежде чем упорхнуть за кулисы, повернула к залу искрящееся весельем лицо. На нем крупными неоновыми буквами было написано "Поверьте, именно так все и задумано!" Остальные члены труппы постарались скопировать эту гримасу, но с разным результатом. Те, кто поталантливее, казалось только что выпили стакан лимонного сока. А у тех, кто талантом не блистал, лимонный сок был разбавлен уксусом.

На негнущихся ногах Пассарино, ранее прятавшийся за занавесом, подошел к хозяину и отвесил ему глубокий поклон, после чего опустил глаза, как и положено хорошо вышколенному слуге. Причина его смирения объяснялась скорее тем, что артист не мог смотреть на Жуана, который обнаружил, что в кошельке лежали всего-навсего карамельки, и постанывал от разочарования.

Это было невыносимо, хуже любой пытки.

Но как вскоре выяснил слуга, пытка еще и не начиналась. То, что только что произошло, на терминологии инквизиции называлось "показать подсудимому орудия дознания."

Бедняга молчал, ожидая реплики напарника. Но тот тоже молчал, приветливо хлопая глазами. Поединок умов был в конце концов прерван дрожащим голосом слуги.

— Хозяин, — сказал Пассарино, полируя взглядом носки своих сапог, — вам угодно, чтобы я повторил ваш план?

— Валяй! — разрешил Дон Жуан, подбрасывая конфету в воздух и ловя ее ртом. Этот трюк вызвал продолжительные рукоплескания из ложи мэра. Правда, вместо "браво!" отец города кричал "ништяк!"

— Наша гостья думает что я — это вы, я — хозяин, вы — слуга.

— Хороший план, — одобрил обольститель, перекатывая карамельку во рту. — Говоришь, я такой придумал? А что, мы могём!

Артист жалобно посмотрел за кулисы, где стояла мадам Жири, уже наготове. Она жестами объяснила артисту, что сильно сомневается в певческих способностях завхоза, поэтому всю сцену придется вытягивать именно ему, Пассарино. Потом сообщила — тоже не используя слова — что она думает об этой злосчастной затее. Потом добавила, что Призрак их всех, конечно, убьет. И будет прав.

Расстегивая верхние пуговицы на рубашке, которая сделалась тесной и липкой, слуга припомнил арию Жуана. Эх, только бы не запутаться в личных местоимениях! И он запел, по-прежнему изучая интересную доску на полу и пытаясь определить, из какого дерева она изготовлена, и сколько лет было дереву, когда его срубили, и какую реку напоминает вот эта трещина, и что за лак...

— Когда мы с ней встретились, на вас...на мне был ваш плащ, а лицо... я прикрыл шарфом. Поэтому девушка думает, что обедает со мной... с вами... нет, все же со мной... что я хозяин, а вы слуга.

Дон Жуан вопросительно посмотрел на увязшего в грамматике камердинера.

— Что-то я не понимаю. Все запутано слишком.

Но повторение в планы Пассарино не входило. Более того, он мечтал выбраться из этого чистилища как можно скорее .

— Вы с ней будете пить и есть, воровать...

Пассарино так и не успел уточнить, что именно они будут воровать, хотя этот вопрос заинтересовал аудиторию, особенно блюстителей порядка — они так и подались вперед, вполголоса гадая, под какую статью подпадает этот Жуан. Сам же сердцеед приблизился к слуге и даже угрожающе потряс кошельком, рассчитывая при случае использовать его в качестве пращи.