Зверь лютый Книга 33. Интриганки

* * *

Пару слов о придворных.

Эту общность можно структурировать по-разному. Например:

1. "Почётные".

Часть должностей являются почётными. На них назначают знатных вельмож. Например, у Барбароссы: дворецкий, стольник, маршал и постельничий.

Часто в этот список синекур добавляются виночерпий (шенк) и форшнейдер.

Последний — разрезатель мяса. Обязанности: нарезка уже готовых мясных блюд, раскладывание по тарелкам и доставка гостям. Форшнейдеры есть при всех дворах Европы.

К разделке мяса относятся как к особому виду искусства. Для посвящения в рыцари необходимо пройти практику оруженосца по разделке, тщательно вызубрить терминологию, освоить все детали церемониала (к оленине нельзя прикасаться руками, до говядины и баранины можно дотрагиваться только левой рукой...). В охотничьих трофеях каждую добычу следует разделывать согласно правилам охотничьего церемониала, для каждого типа разделки существует свое обозначение (утка — "распущена", гусь — "прижарен", куры — "заложены", каплуны — "заправлены" и т.д.). Точно регламентировано с какого места надо начинать резать жаркое. Существует не менее двадцати способов разделки рыб и столько же наименований этого действа.

Можно я немного поплююсь в коллег? — Вот этот круг обязанностей — у попандопул не прописан. Понятно, что очередной вляпнувшийся не знает этих слов и не умеет это делать. Но ведь и не учится! А без "двадцати способов разделки рыбы" — рыцарем не стать.

Почему я не вижу историй, где очередной супер-герой мучается ночными кошмарами? В которых сотни загубленных, неправильно зарезанных окуней, карасей и пескарей гоняются за "мега-нагибатором" и делают с ним всё то, что он сделал с бедными рыбками.

Другое. Все уверены, что "на рыцарей" учат с детства. И они-таки правы. В курс обучения входит и разделка рыбы. Занимая в программе больше учебных часов, чем, например, марксистско-ленинская философия в курсе хирурга-офтальмолога.

"Синекура" потому, что назначенный на такую должность граф (у короля или герцога) занят другими делами и в замок сюзерена попадает по случаю войны или сейма. Поэтому такие вельможи присылают своих представителей. Которые тоже "синекура" — подпускать их к реальному действу нельзя, люди непроверенные, служат чёрте-кому.

Реально мясо режут или постель перестилают слуги. Часто — из незнатных дворян. Верно и обратное: простолюдин может на таком месте так угодить сеньору, что получит дворянское достоинство.

2. "Служилые".

Люди, которые реально получают деньги за службу. Понятно, что с постоянными задержками, частью — провиантом, платьем, вещами.

Верхняя часть называется министериалы. Среди них есть дворяне, или их производят в дворяне со временем. Они приносят личную, а не ленную клятву. Тут у каждого сеньора — самодеятельность. Фон Репков даже не пытается свести вместе нормативы, относящиеся к министериалам. Наиболее общее: отсутствие наследования и право передачи. Ленник, в ряде случаев, может по своему выбору перейти к другому господину. Наоборот, сеньор может передать своих министериалов другому сеньору.

"Крепостная знать".

Остальные — просто прислуга. Без клятв, но на жаловании.

* * *

Слугам надо платить. Это — главная расходная часть бюджета. Напомню: расценки начинаются от пенни в день.

Ситуация меняется если война. Я уже вспоминал "Саксонское зерцало": вассал приходит по призыву на шесть недель и служит за счёт сеньора.

Другая причина: крупная стройка. Масоны — не крепостные, которых можно просто согнать в нужное место. Их не так много как ленников или наёмников, но строят они дольше.

Нынешняя ситуация Саксонии. После четырёх лет войны со славянами и германскими князьями, на фоне строительства Нового города, который потомки будут называть Старым (Хаген) — казна пуста. Не просто вычерпана до дна, но и дно пробито — Генрих набрал долгов.

Это одна из причин скоропалительного брака с Ростиславой: большой караван выглядел... серебряным рудником.

Но не так всё просто: согласно брачному договору, приданое не перешло под управление мужа. Софочка применила свой "дипломатический" талант, да и аргументы серьёзные: не недвижимость, для которой такое общепринято.

Муж, по определению, является опекуном жены. Т.е. может и должен управлять её имуществом.

Тема "горячая". Генрих Лев постоянно требует денег, а Софочка его отфутболивает. Мотивируя тем, что денег нет, а есть товары. Которые отдавать прямо сейчас за бесценок — глупо. Остальное и вовсе: личное имущество, женские украшения, предметы обихода.

— Ты будешь носить женскую наголовную повязку?

— Я?! Нет, конечно.

— Вот видишь. А просишь. Вычёркиваем.

"когда на планы денег нету,

они становятся мечтой".

Генрих был мечтателем по сути своей высокохудожественнной души. И Софочка стремилась поддерживать его в этом состоянии.

Тема из экономики и юриспруденции переходила "в плоскость личных отношений".

"Раб является собственностью рабовладельца. Но собственность раба — его собственная".

Это правило можно, с понятными оговорками, отнести и к супружеству. Имущество — жены. Но устроить ей "кузькину мать" в широких пределах — муж имеет право. Добившись, "лаской или таской", добровольного дарения. В размерах необходимой, но максимально возможной, суммы.

* * *

3. "Гости".

Закон гостеприимства — свят. Поэтому кое-какой дворянчик, приезжая во дворец герцога, уверен, что его примут как гостя. Понятно, что одежды не дадут. Наверняка не дадут и место для жительства — дворец не резиновый. Но на пиру обязательно накормят и напоят.

Эта категория движима более всего тремя стимулами:

— любовь к халяве;

— надежда на "светлое будущее": заметят, дадут службу;

— лоббирование.

Почти все — вовсе не "почти сироты", вроде Д'Артаньяна. Этот оттенок — "ты — чьих?" — постоянно упускают не только коллеги-попандопулы, но и классики романтизма. Все персонажи представляют интересы своего клана. Который и оплачивает их расходы в надежде на выгодные решения господина. Через них же сеньор общается с кланами "на земле" — почтовая служба в зачаточном состоянии, кто и как отвезёт повеление конкретному барону — вопрос. "Лоббисты" являются и заложниками при конфликтах.

Понятно, что одиночки, изгои, безотцовщина — здесь не нужны. Хотя постоянно пытаются влезть.

* * *

Вот такая толпа заполняла дальний проём в стене с двумя арками, где и расположился "сам". Особенностью сборища являлось обилие женщин. Десятка полтора фрау и фройлен разных возрастов и форм в платьях разных расцветок и покроев придавали собранию пятнистость и цветистость.

При появлении герцогини весело болтавшая компания постепенно замолкла и уставилась на неё, разглядывая оценивающе, с мощной нарастающей примесью подобострастия.

— Дармоеды. Расфуфыренные петухи. И курицы, — подумала про себя герцогиня, доброжелательно улыбаясь.

Сходные приятственные улыбки были ей ответом.

— А, вот и ты. Иди сюда, дорогая.

Довольный Генрих сидел, широко раскинув ноги и руки, на лавке со спинкой и подлокотниками, приставленной к стенке.

— Садись-садись, — похлопал он рукой рядом с собой.

Едва Ростислава уселась, как, положив по-хозяйски руку ей на плечи, муж объяснил:

— Герцогине нужна достойная свита. Из добрых и благовоспитанных дворян и дворянок. Соответствующая высокому положению моей супруги. Выбирай.

И Генрих широким жестом указал на толпу перед ними.

"Аттракцион невиданная щедрость".

"И ни в чём себе не отказывай".

Зажатая в угол скамейки толстой ляжкой герцога, ощущая тяжесть его руки на своих плечах, Ростислава растерялась:

— Э... Мой дорогой супруг... но... в нынешние тяжёлые времена... Саксония ведёт разорительную войну... деньги нужнее для воинов...

Генрих оторвался от любования "цветником" перед ним, склонил голову на бок и, подобно петуху, посмотрел на герцогиню одним глазом искоса.

— Вот. Вот господа, что значит настоящая жена! Воспитанная в духе смирения, подчинения и почитания. Интересы супруга, интересы государства она ставит выше своих личных. Она готова страдать, отказывая себе даже в минимальной свите и разнообразных увеселениях. Я рад, милочка, что судьба и течение Эльбы привели тебя в мои объятья. Да, нынче тяжёлые времена. Но Саксония отнюдь не бедна. У нас есть достаточно, чтобы обеспечить всё необходимое. Тебе нужен достойный двор. Двор герцогини. Не дичись, дитя моё. Мои вассалы должны быть уверены, что у Льва довольно средств, чтобы порадовать свою львицу.

И Генрих, довольный придуманной аллегорией, гордо осмотрел толпу придворных. Аплодисментов не зазвучало — не фигляр на ярмарке перед зеваками кувыркается. Но поток восхищённых возгласов — пролился.

Ростиславе всё было противно. Начиная с себя самой в её нынешнем состоянии. А тут ещё... Горячая ляжка мужа, его рука на спине, эта сборище перед ней. С лживыми, подобострастными, умильными мордами. Мечтающими только об одном: пролезть, проскользнуть, присосаться. К власти, роскоши, бюджету... А потом они будут жрать и гадить, бездельничать и развратничать, лгать и наушничать...

Зачем?! Зачем мне такая мерзость в моём доме? Лживые скользкие ненасытные пиявки...

— Нет.

Слово не выражало и десятой доли того отвращения, которое испытывала Ростислава к предложению мужа. Но оно прозвучало так, как и было ей свойственно: однозначно и бесповоротно.

Это была ошибка.

Жена не может сказать такое мужу. Так. А уж в присутствии посторонних... Прямой ущерб чести славного герцога и, в его лице, всей славной Саксонии.

Если он не господин своей жене, то какой он господин? Не может порядок в своём дому навести — не сможет и в герцогстве. Не, нам такой герцог не нужен.

Это не конкретный план:

— Нынче ночью пойдём и прирежем. Этого... Льва.

Это — чувства. Слухи и сплетни, общее мнение, воля шир.нар.масс, утрата личного авторитета.

"Личный авторитет — важнейший элемент системы сотрудничества, основанной на идее, что суверенность принадлежит монарху совместно с аристократией".

Ростислава смотрела в пол, высказавшись и отключившись от происходящего. Тут так болит! Окружающее — не интересно.

Она пропустила наступившую тишину, полную любопытствующих переглядываний придворных. Не заметила постепенного появления краски на лице мужа.

— Дорогая, я велю тебе набрать свиту среди этих достойных саксонцев и саксонок.

— Я же сказала "нет".

— А я сказал "да"!

— Ну и набирай! Себе! Сам!

Ростислава разрыдалась от... от гадостности. Всего. Глупого мужа, этих противных придворных, Саксонии, мира, собственного состояния... Слёзы потекли мгновенно, обильно.

Она рванулась убежать. И была остановлена рывком за одежду.

— Вон! Все вон!

Рык Льва над её головой оглушил. Но не остановил: она пыталась вырваться, царапалась. От рывка супруга стукнулась затылком о спинку скамейки и почти сразу забилась в панике: герцог, разложив её на колене, полез под платье.

— Нет! Нет! Что вы делаете!

— Твоё своеволие меня утомило. Верно говорит духовник: мне следует чаще исполнять супружеский долг. И являть свои права. Дабы ты лучше знала своё место.

Ростислава отчаянно отбивалась. Но что может сделать шестнадцатилетняя девчонка против сорокалетнего мужчины? С опытом рукопашных схваток в пешем и конном строю, просто — вдвое тяжелее её?

— "Если спор с мужчиной не даёт результата, ложитесь на стол переговоров" — да я уже лежу! Правда, не на столе, а на его коленях.

Некоторое время она молча, в смысле: яростно, пыхтя и заливаясь слезами, отбивалась от мужа. Но его рука всё-таки нашли край подола шемизы, забралась под одежду и ухватила за коленку. И выше... Отчего последовал очередной приступ паники:

— Он доберётся! И поймёт! Что я не беременна! Что мы его всё это время обманывали! И тогда...

Она снова истерично забилась. Рогатка на бедре стукнула герцога по руке. Он заинтересовался непонятной деталью женского платья, пощупал, пытаясь понять предназначение этой детали дамского туалета.

При всём множестве подолов, задранных Львом за время его активной жизни, с таким он пока не сталкивался.

Вилка? Фиксатор? Расширитель? Измеритель? Удержатель? Для тонкой шейки?

Нескольких секунд паузы в процессе продвижения мужской руки по женской ляжке, оказалось достаточно: включилась думалка.

— Ах, Генрих! Как я рада! Что вы, наконец-то, вспомнили обо мне!

— Э... но ты же сама... мне передавали... чтобы я не предъявлял... права...

— Да-да! Конечно! Это опасно для... для маленького. Но ведь есть же и другие... способы. Доставить удовольствие. Моему единственному, законному, могучему... Не здесь, конечно. Среди этой толпы...

Сейчас он меня поведёт. В опочивальню. А там лестницы, переходы, слуги. Ему придётся убрать руки. Я... споткнусь, голова закружилась. Нос придётся разбить до крови. Или ещё чего-нибудь. Только бы выбраться из этой... львиной хватки. За ляжку под платьем.

— Какая толпа? Я их разогнал.

Нехотя убрав руку, отчего герцогиня на мгновение ощутила себя победительницей, герцог приподнял её, крутнул и поместил верхом на своих коленях. Беглый взгляд за спину показал ей, что, и в самом деле, придворных в притворе видно не было. Но проём, поддерживаемый двумя мраморными колоннами с великолепной чеканкой по меди на капителях, был ничем не закрыт.

Выяснять покинули ли придворные не только зону видимости, но и зону слышимости, в смысле: великолепный, богато и изыскано украшенный рыцарский зал, возможности не было — шаловливые ручонки венценосного супруга снова полезли под платье.

Панически пытаясь, сквозь ткань одежды, остановить ищущие руки супруга, Ростислава старательно изобразила похотливо-многообещающую улыбку, столь тщательно отрабатываемую с Цыбой перед зеркалами во Всеволжске, и, неотрывно глядя в наливающиеся кровью глаза мужа, сообщила:

— О! Мой ласковый и нежный лев! Неукротимый и необузданный! Не спешите. Я всё сделаю сама. Для вас. Мой могучий и свирепый супруг.

Ловко увернувшись от лап замедленно обдумывающего сказанное "неукротимого", она соскользнула на пол между раздвинутыми коленями "необузданного", порадовалась, мимолётом, что герцог нынче в верховой котте — с глубоким разрезом, и нежными пальчиками высокоблагородной госпожи, никогда не знавшими стирки на доске или выколачивания вальком, ухватила, сквозь тонкую ткань брэ, герцогское достоинство. А также достоинство, честь и гордость всей Саксонии. Просто по феодальной лестнице.

Отмечу: ухвачено многое. Но не "ум и совесть". Поскольку здесь такое не котируется, предметом гордости не является. Тут иной "предмет".

Многозначный политический жест. Как я уже говорил: всё что делают друг с другом аристократы называется политикой. И аристократки — тоже.

Пара нежных движений лёгких пальчиков вызвали стремительный результат. Чересчур стремительный. Который привёл Ростиславу в раздражение:

— Маменька "мышей не ловит"! Чёрт! Она же лежит последние дни! Вот муженёк и дошёл. До состояния мгновенной готовности. Ну, понятно. То ему: сколько хочешь и по всякому, а то — раз... "бывает и кошке постный день".