К вечеру 19 августа 1855 года с господством флота союзников на Балтике было покончено. Он из неё уходил побитый, обгоревший, ещё с неубранным на палубах песком пропитанным кровью. Уходил вынуждено топя подранки, которые уже не могли держаться на воде. Три канлодки и две бомбарды отправили на дно. Кроме них балтийские воды в течение нескольких дней принимали тела умерших от ран моряков. От Свеаборга до Зунда по всплескам от брошенных в воду можно было бы проследить путь эскадры.
Русский флот же заходил в свои теперь свободные порты с встречными победными салютами, трофеями и сотнями пленных моряков противника. С радостью на лицах, в глазах, в сердцах. Со смытым своей кровью и противника позором прошлого бездействия и прозябания. С возрождённой славой русского военного флота.
Искра. Из искры возгорится пламя. Искра может спровоцировать взрыв. Искра надежды. Всё это и сделала искра, которая из Гельсингфорса по проводам телеграфа сначала добежала до Санкт-Петербурга сообщив ему от новой большой победе и из него искры новостей о ней помчались по России и в Европу. И вот 20 августа после обеда в течение нескольких часов вновь о победе России над самой сильной частью Европы заговорили от Бреста в Бретани до Москвы и Севастополя.
Россия взорвалась радостью от победы, вспыхнула гордостью теперь за свой флот, которой взял верх над двумя самыми сильными флотами мира, загорелась пламенем надежды, что скоро это тяжёлая война закончиться для неё уже точно не поражением.
Если в России за исключение Польши, части Остзейских губерний, Финляндии и тех людей кто не желал её успехов и побед, радость, гордость охватила всех. То в Европе победа России и поражения Англии и Франции реакция была более разнообразна.
Сначала вдоль телеграфных линий и в столицах, гнев, ярость, боль, ненависть, недоумение, страх, радость — вспыхнули, загорелись, взорвались там одновременно. Люди стихийно выходили на улицы надеясь услышать новость от том, что это всё-таки слухи. Но, сведения о том, что французы потеряли в сражении при Свеаборге линейный корабль, канонерскую лодку безвозвратно, три трофеями, остальные корабли и фрегат имею серьёзные повреждения, к этому добавились сотни убитыми, без вести пропавшими и ещё сотни ранеными и пленными, не опровергались, а наоборот только подтверждались раз за разом. И такие невероятные новости трудно было называть небылицами. Ведь передавали новости в Европу не русские, а сами европейцы.
Почти три десятка корреспондентов и журналистов из Пруссии, Австрии, Испании, Дании, Швеции, Королевства Обеих Сицилий, Баварии, Саксонии, Греции, Сербии, Португалии и США, отобранных и приглашённых. Они лично видели это сражение находясь в Свеаборге. Самые рисковые на нанятых за большие деньги лодки даже выходили в акваторию крепости. Представителям свободной прессы показали издалека даже самого русского императора, который вновь был участником сражения.
Перед тем как допустить сгорающих от нетерпения деятелей прессы к телеграфу, официальный представитель императорской ставки спокойным, ровным голосом и радостью в глазах сообщил им последние данные о потерях союзного флота и России. И тут он, сопровождающего его офицеры, жандармы и телеграфисты с удовольствием наблюдали ответную реакцию на это. Кто-то замер с удивлением на лице и карандашом в руках, у кого-то непроизвольно вырвалось 'О-о! или звучные слова и фразы в вариациях: 'Ни хера себе!!!'. Американцы, датчане, греки и испанцы, услышав о потерях Роял Нави, открыто радовались, одновременно взывая к Богу и чертыхаясь.
Роял Нави. Могучий. Грозный. Непобедимый. Был. Два линейных корабля, два винтовых фрегата, четыре блокшипа, корвет, два пароходофрегата, пять пароходов, четыре судна особой постройки, двадцать пять канонерских лодок и бомбардирских судов из сорока восьми. При этом линейные корабли, пароходофрегат, два особых судна, три канонерских лодки и две бомбарды ... вновь взяты трофеями. Сотни погибших, тысячи пленных.На этом фоне французский линейный корабль и четыре канонерских лодки смотрелись так себе. Взятые трофеи и пленных было обещано показать и дать возможность с ними пообщаться.
Когда были озвучены русские потери, они были таковы, гарнизона: 82 убитыми и 219 ранеными, больше половины потерь на острове Друмсе, потери на кораблях: 48 убитыми и 159 ранеными. На всех кораблях от линейного до канонерских лодок. 'Прошу обратить внимание, господа, НА всех кораблях, принявших участие в сражении', — громко и чётко сказал представитель императорской ставки.
Шок и трепет. Когнити́вный диссона́нс. Разрыв шаблонов. И флага британского флота заодно. Этот процесс, поэтапно был заснят на фотоаппараты. Разорванные куски полотнища, которое было флагом некогда непобедимого Роял Нави, устрашителя целых стран и народов и улыбающиеся лица русских моряков, тех кто сбросил его с пьедестала. Скоро тысячи фотографий, литографий, копий рисунков, с попранным британским флагом, трофеями на которых уже поднят Андреевский флаг, вновь колоннами пленных англичан и французов, увидят не только в России, но, и европейцы, американцы. Они правда за определённую плату. И очень многим увиденное поражение британского флота доставит не только удовлетворение, а нечто большее ... удовольствие.
В ответ на эти улыбки победителей в Великобритании прольются десятки галлонов слёз. Ведь только гибель фрегата 'Amphion' дала погибшими и без вести пропавшими 281 человек из экипажа в 320. А были ещё два пароходофрегата, пароходы, ещё один фрегат, корвет, четыре блокшипа с экипажами под четыреста пятьдесят человек. К этому добавлялись потери с линейных кораблей, с канлодок и бомбард. Сотни и плюс ещё сотни к сотням погибших, без вести пропавших, а море пропасть можно было как правило утонув. Хотя в течении нескольких дней по островам у Свеаборга собрали более четырёх десятков голодных, замерших, но, живых робинзонов. Также собирали трупы моряков в море, которых оно почему-то не взяло в свою пучину.
После того как смишники пришли в себя после таких новостей они бросили наперегонки к телеграфу. Куда их конечно не пустили сразу. Там даже возникла нешуточная потасовка за то, кто первым отправит своё сообщение. Верх взяли американцы, но, вмешавшиеся жандармы навели порядок, дав гарантии, что все желающие воспользуются услугами телеграфа в своих целях, но, под присмотром военных цензоров. Для этого труднее всего было найти людей хорошо владеющего испанским и португальским. Но, нашли. Для определения кто всё же будет первым отправлять сообщение тянули жребий ... Форту́на улыбнулась баварцам. И они под завистливыми взглядами и разноязыкое шипение коллег по цеху довольные пошли первыми отправлять телеграмму.
Сброшенные на Европу информационные бомбы о невиданной победе России теперь и на море разносили в клочья взращённые представления в больших и малых европейских столицах у публики и обывателей о делах идущей войны с правильной части света с неправильной. Кроме этого и это было важней, сведения о поражении наносили всё более ощутимые удары по экономикам воюющих с Россией стран. Когда туман слухов и домыслов о сражение при Свеаборге был развеян ветром достоверности, на биржах Европы английский и французские бумаги, франк и даже казалось не потопляемый фунт стерлинг, нырнули вниз, вслед за погибшими кораблями и моряками своих флотов. Лихо скакнул верх ценой фрахт для тех, кто собрался выходить в море, особенно, кто собрался идти на Балтику. А пока Европу лихорадило из-за новостей из России она от своей победы уже начала собирать бонусы. Прежде всего от снятия морской блокады теперь и Балтики.
Уже через несколько дней после сражения у Свеаборга в Финский, Ботнический заливы и со всего балтийского побережья России в море вышли сотни шхун, шняв, кечей, лайб и простых рыбацких лодок. Ещё сотни встали под погрузку и готовились выйти в море. Таможенники, торговый люд, кабачники и чего уж греха таит местные портовые шлюхи искренне возрадовались русской победе. Благодаря ей жизнь в портах и на побережье сразу забурлила жизнью.
В русские балтийские порты уже не таясь, но, все-же обходя стороной идущих домой французские и британские отряды, устремились десятки прусских, шведских, датских, американских судов. В их каютах находились десятки людей, а в трюмах тысячи тонн грузов, которые должны были помочь России успешно продолжать войну. Судоходство и рыболовство от Либавы до Оулу было восстановлено. Русская Балтика ожила, задышала полной грудью и из-за этого Россия получила новый приток материальных сил и воодушевления.
Отдохнувший и с хорошим настроением Действующий Балтийский флот в последний день лета взял и появился недалеко от Стокгольма. Туда пришли не только паровые корабли, но и парусные линейные корабли. Шведы с опаской смотрели на стройную мощь кильватерного строя русских отрядов и вдыхали дым из их труб. К такому повороту дел на Балтике в этой войне свеи были не готовы. Им из Лондона обещали иной ход войны. И вот они теперь рассматривали вблизи своих берегов двадцать шесть больших военных кораблей и под Андреевским флагом. Поэтому Стокгольм слегка запаниковал. На военных кораблях были близки к побитию боевой тревоги и выходу в море. Возрождённая русская морская сила на Балтике, показав себя и погрозив собой шведам ушла к Готланду, оттуда к Либаве, там встала Паровая эскадра, парусники ушли в Виндаву.
Срочно, но, вежливо вызванный в шведский МИД чрезвычайный посланник и полномочный министр при дворе короля Шведского и Норвежского, Яков Андреевич Дашков, на аудиенции у Густава Нильса Алгернона Шернельда, министра иностранных дел Швеции, глядя на его спокойное лицо, но, с тревогой в глазах, степенно объяснил ему следующее. Русский флот приходил для обеспечения свободы морской торговли, о которой так любят говорить морские державы, причём свободы для всех на Балтике. Ну, и заодно убедиться, что в шведских водах и портах не находится корабли его противника после проигранного ими сражения. И не оказывается ли им какая-либо помощь. То есть, соблюдают ли полноценный нейтралитет шведы. И выразил мысль, что Швеция в виду новых событий мудро продолжит соблюдать правильный нейтралитет. Немного выделив движением кисти руки 'правильный'. И, что это несомненно пойдёт на пользу отношений между Россией и Швецией сейчас и в будущем. Ведь они уже почти как полвека вполне добрые соседи.
А вот я в отличии от своего дяди, Александра Благословенного, он же Первый, поступил с Финляндией совсем не по-доброму, но, зато в духе 'знал где упасть, соломку постелил бы'. Где стелить подушку безопасности я-то знал. И 22-го августа я это сделал. В Гельсингфорсе подписал заранее подготовленный и согласованный указ о выводе Выборгской губернии в состав России из Великого княжества Финляндского. Граница были правда проведена по-другому чем была. Да, я честно и цинично нарезал по рекам и озёрам территорию западнее Котки и северней озера Сайма в пользу России. И Карелия стала больше, чем была. Хотя на той земле, которая ей досталась карелы и жили, это потом их финнами сделали. Какая была для этого озвучена причина для этого? Война. Военная угроза столице сейчас и потом. Вдруг британцы решат поквитаться за Свеаборг в будущем году? И придут всем флотом и большим десантом. А мы что? А мы вновь готовы к отражению вторжения. И будущее. Которое я знал, но, хотел сделать другим.
Думки финнов поэтому поводу меня не особо волновали. Финны в этой истории не будут иметь то, что имели в той. Не заслужили, не заработали. И как после выхода из России к ней относились и как действовали я отлично знал. Ведь по истории у меня было 'отлично'. Да и были они сейчас под впечатлением от победы России над сильнейшими странами Европы, а значит мира. Под это дело им немедленно начнут заводить мысль в головы, что пора бы потеснить или вообще избавиться европейского влияния в Финляндии, раз их опять русские бьют. А если быть точнее, шведского влияния, которое среди прежде всего образованных финнов было сильнее русского. Они ведь хотели быть европейцами! Но, пока это ушло у них в сторону. Да и не до потери Выборгской губернии было после Свеаборга финнам. Морскую блокаду сняли!!! Все, кто хоть как-то имел отношение к торговле и судоходству сломя голову бросились наверстывать упущенные ранее из-за неё прибыля. И если что, на уж вдруг слишком бурную реакцию в ключевых городах Финки было предостаточно войск. И все силовые ведомства получили указание, всех кто явно или тайно начнёт мутить воду по поводу Выборга с землицей, брать в оборот. Следствие, суд, штраф, срок от трёх лет. Ведь Сайменский канал ещё не достроен. А там и Выборг под промышленный кластер отстраивать.
Но, не только вновь явленная Выборгская губерния приросла землями. Гулять так гулять. Стрелять так стрелять. Поэтому был ещё один указ. Не громкий, но, полезный.
Новая граница столичной губернии прошла от крайней западной точки берега Чудского озёра по какой-то речушке до реки Кунда и одноименного залива. Тем самым прирезав Санкт-Петербургской губернии кусочек Лифляндской и западную часть Эстляндской. Причина? Война. Вдруг так станется, что сломят басурмане европейские оборону Ревеля и марш-марш к столице. А теперь у него на пути будет три реки — Кунда, Нарва и Луга. Если не на первой остановят, то на второй, нет, так на третей точно.
Вот, так, в прямом смысле слова движением руки, росчерком пера, земли русской стало больше. Да, русской, туда в течении ряда лет переселят н-ое количество крестьян из России плюс русификация и всё придёт в норму.
Но, даже новости о появление десятков военных кораблей под Андреевским флагом у берегов Швеции не могли перекрыть то гвал, который стоял в европейской прессе, правительствах и вновь биржах уже несколько дней. Повод к этому опять дали корабли, отмеченные крестом Святого Андрея. Это был мой пятый удар из 'Десяти императорских или русских ударов'.
Первый это — Керчь.
Второй -НЕватерлоо 18 июня под Севастополем.
Третий -Евпатория.
Четвёртый — Свеаборг. Он и дал зелёный свет для военно-политической стратегической операции — 'Перелом'. И спустил взведённый курок для пятого удара. Удара туда где его совсем не ждали. Не верили, что это возможно. Просто потому-то это было просто невозможно. Но ... 'Я знаю точно: невозможное возможно...' Поэтому я ещё с февраля начал подготовку операции — 'Морской конь'. Так её мы с моей подачи шутя называли с Константином. О ней знали только мы и ещё три адмирала. Всё. Баста. Чем меньше, тем глуше. Тишь, да глушь, лучший друг тайн и секретов. Так-то.
Джек Деррик, был пьяницей, но, не пропойцей, не забулдыгой. Он был не плохим плотником, мог заработать на жизнь и честную выпивку. Давно женат, да так, что уже и забыл, что был когда не женат. Имел трое детей, но, они слава Богу все жили уже самостоятельно. Вторую дочь, Джоану, он выдал замуж в прошлом году. Поэтому теперь он позволить выпить себе почаще. Это конечно не нравилось его супруге Мэгги и когда он сильно перебирал с виски она его в таком состоянии даже могла немного поколотить и не пустить домой. Но, он её всё равно за что-то любил. Свою, Мэгги. И вот в этот вечер поняв, что домой ему в таком состоянии вновь не попасть, Джек Деррик, напевая не очень пристойную песню про моряка и портовую шлюху, шатаясь и виляя по дороге шёл к себе в нору. Так он называл своё местечко в порту, где, можно было завернувшись в старое одеяло выспаться. А утром в долг или за мелочь, тут он проверил карманы и улыбнулся, там было несколько монет. Здесь же в порту опохмелиться и пойти домой или на работу. Завалившись в нору, он вскоре уснул, пьяно захрапев.
