Записки Империалиста Книга Вторая

Посвящается безвременно ушедшему другу Василию.

КНИГА ВТОРАЯ

ПЕРЕЛОМ

ГЛАВА 1

Закавказье -Карс — Балтика

Последние дня два, как только он закрывал глаза и видел ... их. Аккуратные, безумно красивые, притягательные ... золотые монеты. Пятирублевые и нидерландские дукаты русской чеканки. Золото!!! Сотни золотых монет в каком-то там саквояже!!! И только зато, чтоб стать тем, кем и был по своей сути ... изменником.

Оно!!! Золото!!! И вместе с ними желание власти виделись Михаи́лу Шерваши́дзе, до принятия православия под давлением отца, Хамуд-бею, владетельному князю Абхазии с 1822 года. Генерал-адъютанту русской императорской армии с 1849 года.

Второй сын абхазского владетеля до крещения в православие Сафар-бея после крещения — Георгия II, помнил всё. Своё обрезание и поучение улемов. И крик отца, приказавшего ему перейти в православие и уехать в Тифлис к русским. Русские батальоны грозные уже только своей давящей стройностью рядов и порядком, которые пришли и подавили желание Абхазии перейти под власть османов. И по сути вручили ему над ней власть. Помнил он и смягчённый приговор самим императором Николаем Первым заговорщикам 1832 года. Когда хотели убить на специально организованном балу у княгини Текле Орбелиани всех разом представителей русской власти в Грузии, поднять мятеж, уничтожить русские войска и возродить Грузинское царство под властью Багратионов. И он, тот, которому чуть больше года назад русские войска помогли удержать власть в Абхазии дал на это своё молчаливое согласие! Его власть в составе Грузии, точно будет больше чем при русских.

Наказания для изменников и заговорщиков оказались на удивление мягкими, многие из них, дворяне прежде всего лет через пять-семь вернулись из ссылок и заняли немалые должности при наместнике. О нём знали, но, его не тронули. Хотя он вынужден был доказывать свою верность. За время Кавказской войны, он князь Шервашидзе неоднократно участвовал в экспедициях российских войск против горцев и за это получил чины генерал-майора, затем генерал-лейтенанта и был пожалован в генерал-адъютанты в 1849 году.

И вот под конец апреля 1855 года через знакомых и верных людей с князем Шерваши́дзе добился встречи некий человек из России. Судя по акценту не русский, но, о делах по обе стороны Кавказа он знал хорошо. И о князе знал многое и уже при второй встречи предложил ему золото, много золота и власть над Абхазией и даже более того. Частью Мегрелии и Сванетии. Что взамен? Изменить России в нужный момент.

Князь не был "диким" туземцем, время проведённое в Тифлисе при штабе главнокомандующего отдельным Кавказским корпусом прошло не зря. Несмотря на победы русских над турками в Закавказье, Михаи́л Шерваши́дзе, склонялся к тому, что Россия войну проиграет. Англия и Франция против неё! Да, неожиданные победы русских под Керчью, Евпатории и Севастополе пошатнули уверенность в этом. Но, человек переубедил его. Он рассказал ему о возможностях Англии и Франции, о их деньгах, десятках, сотнях миллионов подданных у каждой страны, заводах, пароходах. О том, что Австрия, Швеция готовы вступить в войну против России. И после этого русским точно конец. И обещал ... золото, много золота и власть над Абхазией и даже больше под покровительством султана. Власть которого будет как стенки сосуда. Которые не влияют на его содержание. Благородное вино ли там достойное высокородных князей или пойло для простолюдинов.

Это человек говорил, что англичане готовят большой десант в Сухум, одновременно с ним ударят по русским в Грузии Шамиль, который в прошлом году захватил Цинандали и взял в плен княгиню Чавчавадзе с детьми, заодно и княгиню Орбелиани с малолетним сыном. Отбить их грузины не сумели, в итоге князь заплатил Шамилю выкуп ... сорок тысяч рублей серебром. Вывод — Шамиль по-прежнему силён. Так же выступят черкесы и турки из Аджарии. Выбьют русских из Грузии и заставят сдаться стоящего Муравьева с армией под Карсом. И после этого власти русских в Закавказье и Кавказе придёт конец. И войне тоже. И где будет в это время князь Шерваши́дзе ? Лучше быть на стороне победителей. Тем более, что, для этого ему предлагается тысячи золотых даже не рублей или лир, а именно тысячи ... монет. Золотых!!! И князь согласился, начал вести разговоры среди нужных людей, собирать сторонников.

Никола́й Никола́евич Муравьёв, генерал-адъютант, наместник Кавказский и командующий Кавказкой армией с ноября 1854 года. Ему предстояло руководить войсками на Кавказском театре в Крымской войне. В его жизни уже было многое. Война с Наполеоном, Бородинское сражение и увлечение масонством до войны и совместно с Муравьёвым-Апостолом, Перовским и другими лицами. Они даже выработали устав особого общества, члены которого через пять лет должны были основать на Сахалине равноправную для всех республику. Он об этом очень не любил вспоминать. И тем более, когда ему об этом пытались напомнить. Но, таких со временем почти не стало.

Произведённый 1816 года в штабс-капитаны Муравьёв в июле того же года был прикомандирован к командиру отдельного Грузинского корпуса А. П. Ермолову и был послан для осмотра российско-персидской границы. Успешно справился с выполнением задания и в августе 1816 года произведён в капитаны. В 1817 году он отправился в составе чрезвычайного посольства в Персию, вновь будучи при Ермолове, а по окончании миссии остался на Кавказе. И в 1819 году совершил труднейшую экспедицию к восточным берегам Каспийского моря и в Хиву. Среди задач экспедиции было: составление географического описания берегов, разведка полезных ископаемых, изучение возможных путей в Индию и положение начала торговых и дипломатических отношений с туркменами, в видах было также предпринять попытку проникновения в Хиву. За отличное выполнение этого поручения Муравьёв в мае 1820 года был произведён в полковники. С марта 1821 по январь 1822 года вторично совершил экспедицию на восточное побережье Каспийского моря. За эту экспедицию получил 3 сентября 1822 года орден Святого Владимира 3-й степени.

По возвращении в июне 1822 года назначен командиром 7-го карабинерского, впоследствии 13-го Лейб-гренадерского Эриванского полка. С ним Муравьёв участвовал в Персидской войне, в кампании 1826 года оперируя в глубине Персии, а в кампании 1827 года, будучи помощником начальника штаба отдельного Кавказского корпуса, принимал участие в осаде и взятии крепости Аббас-Абада и в делах против наследника персидского престола Аббас-Мирзы, в том числе был при занятии крепости Меренда и города Тавриза. За отличие в кампании Муравьёв 2 октября 1827 года получил алмазные знаки к ордену Святой Анны 2-й степени и 15 марта 1828 года был произведён в генерал-майоры.

В турецкую войну 1828-1829 годов командовал Кавказской гренадерской резервной бригадой. Муравьёв, производя и прикрывая постройку первой параллели под Карсом, невольно отвечая на открытый турками огонь, вовлёк в дело все осаждавшие крепость войска. В результате крепость пала, но ещё во время боя главнокомандующий Паскевич, "изумленный нечаянностью, не знающий, что предпринять... не умея сам ничего ни придумать, ни приказать", разразился гневом на Муравьёва и возвышенным голосом спрашивал его: "Что это значило? Кто это приказал? С какого повода сие сделалось без приказания моего? Как смели?" Несмотря на такое отношение, Паскевич, остыв, представил Муравьёва на награждение орденом Св. Георгия 4-й степени, причём в реляции были отмечены в хронологическом порядке все подвиги его под Карсом.

После Карса Муравьёв под началом Паскевича участвовал в сражениях под Ахалцихом и последующем взятии этой крепости, был в боях при селении Чаборий и взятии там укреплённого турецкого лагеря, в деле при селении Каинля, при занятии Эрзерума и Байбурта. Также за Ахалцих ему в апреле того же года была пожалована золотая шпага с надписью "За храбрость".

Несогласия с графом Паскевичем вынудили Муравьёва покинуть Кавказ; он перевёлся как раз к началу усмирения Польского восстания 1831 г. на должность командира гренадерской бригады 6-го пехотного (бывшего отдельного Литовского) корпуса, "покрывшей себя неувядаемой славой и особенно отличившейся при штурме Варшавы", за что был произведён 15 апреля 1831 года в генерал-лейтенанты и 18 октября того же года получил императорскую корону к ордену Святой Анны 1-й степени; 20 сентября назначен начальником 24-й пехотной дивизии.

В 1832 году именно он Муравьёв, знаток Востока и уже умелый дипломат был направлен Николаем Первым в Александрию к наместнику Египта Мехмет-Али с Высочайшим требованием прекратить военные действия против Турции и примириться с султаном Махмудом II. Мехмет-Али не проявил надлежащего внимания к словам русского посланника. Разбил войска султана и двигался к Стамбулу. И тогда Николай Николаевич Муравьёв стал участником и творцом русского триумфа. В феврале 1833 года Черноморский флот доставили на ... Босфор русский отряд, которым и командовал Муравьёв. Потом командующим сухопутным отрядом русских и турецких войск. Русские штыки, флот и чрезвычайный посол и главнокомандующий сухопутными и морскими силами граф А. Ф. Орлов сумели убедить мятежный Египет отступить. Сын хедива Ибрагим-паша подписал с Махмудом II мир. Русские войска простояли на Босфоре до 16 июня, когда после подписания между султаном и Орловым Ункиар-Искелесийского договора, отплыли на родину. Таким образом Муравьёв стал причастен не только к успеху России. Русские войска и флот на Босфоре. Турецкий султан сведён до уровня вассала русского императора. Но, последствиям этого достижения, то есть Крымской войне. Для европейцев, особенно англичан такое положение дел было не допустимо.

В июле 1835 года стал командиром 5-го армейского корпуса. Командовал корпусом Муравьёв два года и вышел в отставку после выраженного ему Государем неудовольствия за смотр. Многие полагают, что якобы Государь отнёсся строго к Муравьёву, помня, как был им побеждён на Красносельских манёврах 1835 года. Об этом Николай Николаевич тоже не любил вспоминать и тем более говорить.

Только в апреле 1848 года Муравьёв, верный солдат империи был принят вновь на службу с назначением состоять по запасным войскам. С декабря 1849 году командовал Гренадерским корпусом, с которым выступил к границам Венгрии. И когда России и императору Николаю, проигрывающему войну, понадобился человек, который сможет добиться успеха на общей картине неудач. И Никола́й Никола́евич Муравьёв, стал генерал-адъютантом, наместником Кавказским и командиром Отдельного Кавказского корпуса. С марта 1855 года волей нового императора Александра Второго, командующий Кавказской армией. Который в своих письмах к нему поставил задачу — разгром войск османов, взятие Карса и других крепостей, вторжение вглубь владений султана. "Вы, уже брали Карс. Россия и я ждём от вас повторения успеха",— писал ему новый император. В ответ на это Муравьёв решил для себя: "Взял в первый раз, возьму и во второй".

И вот через двадцать восемь лет он вновь был у Карса. Только уже во главе армии. Казалось было это так давно, а, он всё помнил. Многое изменилось здесь с тех пор. Но, местность та же, только более обжитой стала. "Это как раз таки хорошо",— думал Муравьёв,— а, вот крепость стала более мощной так турки строить крепости уже не умели. Видно, что здесь руку приложили европейцы".

После рекогносцировки Муравьев даже немного растерялся, сейчас ему противостояла крепость с гарнизоном по некоторым данным от 19 до 30 тысяч под командованием муриша Вассиф-паши, там же была группа британских военных советников во главе с полковником Уильямом Уильямсом. Опытным военным, хорошо знавший турков и служивший у них с начала войны в звании ферика — генерал-майора. Ещё близ Баязета находилось около 12 тысяч человек под начальством Вели-паши, в Эрзеруме 11-12 тысяч человек. Взять такой Карс, имеющимися у него силами, было очень непросто. В составе отряда для действий против крепости было всего 25 000 пехоты, 3 500 регулярной кавалерии и столько же казаков, 800 штыков грузинского и армянского ополчения, артиллерийский парк состоял из 98 орудий (в основной массе лёгких). Из России на Кавказ пришли весной подкрепления. Новый император не только требовал, но, и давал подкреплений. Полк пехоты на Кавказе — это сила. Особенно если он изначально "кавказский". Именно такой пришёл по Военно-Грузинской дороге с северной стороны Кавказа и тысяча конницы с казаками. Заодно показав по ходу движения и в Грузии кто здесь хозяин. Было у Муравьева ещё одно подкрепление, собранное уже им на месте по приказу императора Александра. Его стали называть "княжеско-абрекское".

Император приказал собрать помимо имеющегося ополчения ещё отряды из местных дворян и их людей. Раз присягали России, пусть и послужат ей. Война идёт. Но, было указано силой не загонять и в тоже время фиксировать всех, кто под какими-либо предлогами откажется явиться на службу. А таких к удивлению, Муравьева оказалось очень немало. И ещё то, что кроме грузин, абхазов, армян на войну были призваны и кавказские татары. Что тоже вызывало вопросы и разговоры. Но, приказ императора был категоричен. Собирать всех и вести с собой под Карс.

Если ополчение, набранное из простых грузин и армян и обучаемое офицерами и унтерами было похоже хотя бы на войско. Особенно те, кто уже прошёл через бои. То увидев "княжеско-абрекские" отряды у Муравьева, матерого кадрового военного сразу появилось название этому подкреплению ... вооружённая толпа.

Разномастная масса вооружённых людей, причём одет и вооружён кто во что горазд исходя из материальных возможностей. Каждый князь, дворянин сам себе командир, постоянные застолья, ссоры, драки со стрельбой и сабельными схватками между теми, кто только что пил вместе вино и говорил в честь друг друга тосты. Раненые, убитые. Грузины, которые были между собой разные, сваны, гурийцы, мегрелы, картлийцы, имеретинцы, кахетинцы и ещё какие-то грызлись и дрались с друг другом, с абхазами, которые тоже были разные и не дружны между собой.

Грузины, абхазы цапались с армянами и кавказскими татарами, а, они с ними и между собой. Образовался полный бедлам с этими поданными России, сплошь благородными князьями, да дворянам, которые при встречи с Муравьёвым клялись всем чем можно в верности новому русскому царю и ему его наместнику на Кавказе и обещали напластать турок "по два, нэт, чатыре !!!" По четыре человека на каждого воина их отрядов.

И только после того, когда несколько раз силами роты пехоты, сотней казаков, двумя орудия, приходилось даже давать залпы над головами дерущихся, дубасить прикладам и нагайками всех без разбору, князь не князь. Разогнали очередные пиры, переходившие из-за гонора, слов, которые посчитали обидными и обилия вина в целые бои с десятками бойцов с каждой стороны. Зачинщиков и кто попался отправляли под арест и накладывали штраф. Некоторым особо буйным не дворянам всыпали горячих. Только после этого князья и прочие дворяне со своими абреками стали потише.

И вот имея около 30 тысяч штыков и сабель, полевую артиллерию Муравьёв должен был взять Карс. У которого только периметр осады 50 вёрст и характер местности не позволял прикрыть все возможные пути в Карс. И гарнизон там не менее 20 тысяч человек и за сотню орудий. Трудно. Но, и турок как противник не француз.

24 мая 1855 года главные силы Кавказской армии вступили в поход из Александрополя. По дороге турки сопротивления не оказывали. Проделав трудный путь по горным дорогам, 6 июня русские войска вышли к Карсу. На военном совете всех генералов отряда было Муравьёв озвучил своё решение не штурмовать крепость с ходу, а начать систематическую осаду подступов и полностью перекрыть пути сообщения с Эрзерумом и с кем не было. Инициатором этого решения был сам император. В своём письме он прямо написал: "Карс с ходу не штурмовать. Обложить, морить голодом и пресекать попытки оказания помощи из вне и прорыва из крепости". Муравьёв осмотрев Карс признал правоту императора, решение о осаде поддержали и его ведущие генералы Василий Осипович Бебутов и Яков Петрович Бакланов. Грузинский князь и донской казак.

Бебутов верно служа России начала воевать ещё в турецкую 1806-1812 годов и пропустил только последнюю персидскую кампанию да поляков. И с Муравьевым они были очень хорошо знакомы. Василий Осипович был адъютантом у А. П. Ермолова и в 1817 году сопровождал его при чрезвычайном посольстве в Тегеран.

В 1828 году после взятия Ахалциха, где Бебутов явился одним из главных участников взятия Ахалциха штурмом, за что получил золотую с алмазами шпагу он был назначен начальником местного пашалыка. Это весьма трудная должность. Ахалцих, лежащий у окраины Аджарских гор и жители пашалыка, служившего в продолжении многих веков притоном разбойников, громивших Закавказье, были ненадёжны, но князю Бебутову, благодаря хорошему знакомству с местным бытом, удалось водворить спокойствие в новозавоёванном крае. В 1829 году Ахалцих подвергся нападению турок, произведших при содействии Ахмет-бека Аджарского отчаянный штурм на крепость и только благодаря энергии Бебутова и храбрости войск штурм был отбит, столь же мужественно выдержал гарнизон осаду, пока не подошёл на помощь отряд генерала Муравьёва. Осада была снята, и, преследуя разбежавшегося неприятеля, Бебутов успел захватить два орудия и два знамени. И вот вновь их свела судьба и где это должно было произойти если опять не на Кавказе.

На счету князя были успешные действия против горцев и самого Шамиля. И громкие и важные победы уже в этой войне. С 7 000 пехоты и 2800 кавалерии, при 32 орудиях, князь Бебутов разбил 1 декабря 1853 года под Башкадыкларом наголову 36-тысячный корпус Рейс-Ахмета-паши, причём взял 24 орудия, весь лагерь и запасы. Анатолийская армия турков на время перестала существовать.

Венцом же славы князя стала кровопролитная битва 24 июля 1854 года при селении Кюрюк-Дара, где с 18-тысячным отрядом он нанёс решительное поражение 60 тысячам турок, бывших под начальством мушира Зарифа-Мустафы паши. У обращённого в бегство неприятеля взято 15 орудий, 16 зарядных ящиков, 2 знамени, 4 штандарта, 20 значков и более 2000 пленных.

Бакланов имел за плечами последнюю турецкую войну и Кавказскую, но, он и был значительно моложе Муравьёва и Бебутова. Но, его известность на Кавказе была немалой. На Кавказской войне он воевал уже более тридцати лет. И из сотников до служился до генерал-майора, это звание он получил в 1852 году. За эти годы он стал для горцев очень большой проблемой. Им бывало матери пугали детей, а бывалые воины даже с гордостью рассказывали молодым как они бились с Баклановым и остались живы. А о том, что убить или пленить Бакланова мечтали очень многие горцы. О его личном знамени знали по всей Кавказской линии и в горах.

Однажды в полк на имя Бакланова пришла посылка. В ней оказался большой кусок чёрной ткани, на котором был изображён череп ("голова Адама") с перекрещенными костями и круговой надписью, представлявшей собой 11-й и 12-й члены "Символа веры": "Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь". Ткань закрепили на древке и Бакланов превратил её в личное знамя.

И у бывалых казаков этот значок вызывал тягостное чувство, горцы же испытывали от баклановского символа если не страх, то немалое смятение в душе. Один из очевидцев писал: "Где бы неприятель ни узрел это страшное знамя, высоко развевающееся в руках великана-донца, как тень следующего за своим командиром, — там же являлась и чудовищная образина Бакланова, а нераздельно с нею неизбежное поражение и смерть всякому попавшему на пути".

Про то как он верхом в чём мать родила возглавил контратаку и сумел отразить внезапное нападение горцев на свой лагерь, уже перешла из разряда баек в быль.

Да, Бебутов и Бакланов были самыми известными генералами в его армии. Хотя надо сказать аристократа Муравьёва часто раздражала манера общения "казачьего" генерала ещё и кавказца. Да, и его письмо Ермолову, где он позволил себе нелестно отозваться о тех, кем ему предстояло командовать, то есть о нынешних "кавказцах" в отношениях с Баклановым проскальзывало. Но, в тоже время казаки под его командованием быстро и с толком перекрыли дороги, пути и продолжали это успешно делать. Другие генералы его армии, кроме Бебутова и Бакланова, Ковалевский, Майдель, Нирод, Бриммер, князь Гагарин были далеко не новичками на Кавказе и тоже хорошо знали своё дело.

К 18 июня крепость была обложена со всех сторон. Протяженность периметра и характер гористой местности не позволял перекрыть все горные тропы и тропки. Гарнизон сохранял небольшие возможности для пополнения припасов. В наиболее труднодоступных местах были расположены армейские и казачьи посты. Сам Муравьев фланговым маршем перевел войска на левый берег реки Карс-чай и разбил лагерь у селения Большая Тикма. Тем самым было прервано сообщение Карса с Эрзерумом. Гарнизон Карса не предпринимал попыток помешать русским войскам. Там, где это требовалось, возвели полевые укрепления с постоянными гарнизонами. По всем известным ближним и дальним дорогам действовали летучие отряды. Они состояли из конницы, казаков, конного ополчения и "княжеско-абрекских" отрядов. Если казаки и ополченцы не особо тревожили местное население изъятием, того, что они считали необходимым для себя. То их соратники скромностью и дисциплиной в отношении местного населения и их имущества не страдали. Но, всё же были свои особенности. Разношёрстые грузины грабили мусульман и немного армян, армяне только мусульман, а вот кавказские татары, и христиан, и мусульман. На вопрос почему? Был ответ: "Они неправильно верят в Аллаха". Абхазы же всех подряд и без каких -либо объяснений. Муравьев терпел, скрипя зубами, боролся с таким поведением "помощников" как мог. И еле сдерживал себя, чтоб не вскрыть раньше времени пакет от императора с надписью: "Закавказское дворянское ополчение", там как указывал император в письме будет решение возникшей у него проблемы.

Вести о победе под Керчью застала армию Муравьёва ещё в пути к Карсу. Местные жители сильно были удивлены, когда русские войска вдруг остановившись начали кричать во всё горло: "Ура!!!" "Слава императору!", бросать фуражки вверх, петь, плясать, обниматься. Муравьёв видел, что армия после таких известий приободрилась и стала как будто легче и веселей преодолевать подъёмы и спуски горных дорог. Солдаты и казаки чаще стали петь при движении и на бивуаках.

Уильям Фенвик Уильямс, ферик (генерал-майор) турецкой армии узнал о поражении армии и флота союзников под Керчью, когда уже имел возможность наблюдать расположившуюся русскую армию вокруг Карса. Он сразу понял, что русского штурма не будет, а жаль. У него было под 30-ть тысяч штыков, правда более 10-ти из них это было ополчение, 144 орудия. И главное, горная местность, которая делала штурм сложнее и кровавей чем просто штурм. Но, русские сели в осаду и стали обкладывать Карс своим отрядами, постами, разъездами. В Карсе были большие запасы провианта, боеприпасов, пороха и прочего. И все горные тропы русские не смогут перекрыть. И на помощь могут подойти сильные отряды из Баязета и Эрзурума. Поэтому осада не очень его пугала. Хотя качество и стойкость турок как солдат он знал очень хорошо. А вот с русскими в бою ещё не встречался. Поэтому ему даже было интересно. Ведь почему-то армия союзников не может взять эту русскую Трою -Севастополь.

Поэтому сообщение о поражение от русских под Керчью его конечно не радовало, после всех поражений и неудач в Крыму их победа не сильно, но, уже ощутимо влияла на ход войны. Снабжение Севастополя по Азовскому морю прекратить не смогли. Гарнизону Карса такая новость тоже не пришлась по душе. И турки офицеры стали смотреть на него и других англичан по-другому, с неким вызовом что-ли. Как бы говоря: "Вот и вам русские врезали".

Днём 4 июля главный русский лагерь вдруг загудел и взорвался криком — "Ура!!! Скоро это радостное настроение окружило Карс, там, где стояли войска звучало "Ура!!!", а, где стояли не русские части даже немного постреляли в воздух. На штурм это было не похоже. Тем более, что вскоре у стен крепости появились парламентёры. И вскоре в руки Уильям Уильямса и мушира Анатолийской армии Мехмета Вассиф-паши попал пакет, который передали русские.

В нём сообщалось, что турецкий корпус в Евпатории полностью разгромлен и пленён, войска союзников в Севастополе и на высотах около него так же получили полное поражение. Были даже приложены фотографии сотен пленных турок, горы трофеев, усеянные телами убитых высоты, список имён пленных турецких генералов. И в конце было предложение капитулировать с сохранением знамён, личного оружия офицерам и с отпуском ополчения на все четыре стороны. Узнав об этом гарнизон Карса начал волноваться. На Кавказе турки вообще не могли похвастаться успехами, а, тут и в Крыму полный погром армии султана и его хвалённых европейских союзников. Тем более, что в последнее время всё меньшее количество провизии стало попадать в крепость, все попытки отрядов фуражиров выйти из неё русские пресекали, огнём и действием с потерями загоняли их обратно. Только ночью можно было ещё суметь выскользнуть из Карса и то небольшими группами. Но, русские всё лучше и лучше изучали местность вокруг него и затягивали удавку осады всё туже и туже. А тут ещё и вести о новые поражения армии султана и союзников. И никаких о идущей помощи к осаждённым в Карсе. Хотя гонцы с просьбами регулярно отправлялись в Эрзерум и Баязет. Волнения солдат и ополченцев успокоили обещаниями увеличить дневной паёк и тем, что помощь обязательно придёт. При этом наиболее верные части гарнизона были приведены в полную боевую готовность. Страсти пока утихли. Но, появились дезертиры. В ответ обещали вешать кто попадётся.

Вместе с известием о победах в Крыму к Муравьёву шли подкрепления, прочитав это он радостно рассмеялся. Неожиданно даже для самого себя, в последнее время он улыбался то редко, не то, чтоб смеяться. Усиление было из отряда князя Багратиона-Мухранского героя сражения при Башкадыкларе 19 ноября 1853 года. Так вот к Карсу шли два полнокровных четырёх батальонных полка, рота сапёров, три сотни казаков, два батальона и пять конных сотен ополчения и тут Муравьёв скривился и шепотом крепко по-солдатски выругался. К Карсу помимо этого шло ещё около полутора тысяч 'княжеско-абрекского' ополчения. Известия о победах России, обещание щедрых наград и части добычи подтолкнуло часть грузинской, абхазской, армянской, кавказских татар знати и дворянства, оставшихся дома отозваться на призыв выполнить присягу данную русскому царю. Но, то, что в обозе идёт к Карсу осадный парк из двух батарей полупудовых единорогов и столько же ... двухпудовых мортир. Вернуло Муравьёву отличное расположение духа. Плюс к орудиям были три батареи ракет.

После того как он в письме от императора получил добро на вскрытие пакета с надписью: "Закавказское дворянское ополчение" и прочитав его два раза, наместник Кавказа, Николай Николаевич Муравьёв крепко задумался. Ведь там ему сам Александр указывал как решить проблему "княжеско-абрекских" отрядов. А после прочтения сжечь и после исполнения приказа забыть о написанном. И решение это было весьма неожиданным даже исходя из его богатого жизненного и военного опыта. Поэтому Муравьёв и начал вновь думать о новом императоре.

"А ведь он даже не в отца, -сидя в кресле и держа в руках бумагу размышлял он. — Даже круче деда берёт. Повесить сразу десять больших армейских чинов и сделать это публично на глазах тысяч солдат. Ещё фотографии этого показывать по всей России. Это на Петра Великого больше похоже или даже на Грозного. Брат Михаил пишет, что его комиссия имеет в ходу тысячи дел и сотни привлечённых уже получили приговоры. Жёсткие приговоры, невзирая на титулы, звания, чины. За мелочь давали от трёх лет каторги, в зависимости от степени преступления, у кого возраст подходил из офицеров в солдаты, лишение дворянства, в том, числе и совершеннолетних детей, не дворянам или тем, кого лишили даже шпицрутены. И что вообще считалось раньше невозможным ... конфискация имущества!!! Полная!!! Хотя жёнам и несовершеннолетним детям оставляли часть средств. И брат писал об этом с удовольствием, это звучало и в письмах Ермолова. А о том, как они оба относятся к вороватым интендантам и тем более штатским Муравьёв знал не понаслышке. Да, что греха таить. Он и сам не без приятного чувства подписывал бумаги как наместник на арест тех, кого раньше и тронуть было нельзя. Приказы императора надо выполнять. Тем более такие. Этот урок он выучил крепко. Да, ещё и такого неожиданно, ошеломляюще жёсткого и быстрого на принятие решений царя.

"В Крым приехал, -продолжал размышлять Муравьёв, — в бою сам был. Хотя можно было и при армии остаться. А всё же решился быть именно в сражении. Лично храбр. Давно такого не было, как раз с Петра, по-моему. И этот приказ о княжеском ополчении. Хотя может так оно и надо. И мне приказали, я выполнил приказ".

В тот же день был составлен приказ по армии о подготовке действий против противника. "Штурм", решили командиры частей и подразделений. Да, и вся армия была после новостей о русских победах, столь долгожданных хотела большего дела. Поэтому штурм Карса стал вопросом времени. Причём ближайшего. А ведь на дворе только июль. Лето в разгаре. И до Эрзерума от Карса всего двести вёрст и дорога туда для русской армии уже хоженая. А это уже были врата в Анатолию.

Это понимал и Уильям Уильямс, когда по оставшимся ещё неизвестным русским горным тропкам приходили скудные пополнения провизии и вести о делах вне Карса. Так и узнал, Уильямс, что к русским пришло большое подкрепление. А это значило одно ... штурм. Он понимал, что русские сейчас были на кураже от своих побед. И Муравьёв точно захочет пополнить копилку очередным успехом под названием — крепость Карс. А в Карсе был он, Уильям Уильямс. И в плен к русским ему ой как не хотелось. О неудачниках Британия умела очень быстро забывать.

Некоторые наиболее решительные солдаты гарнизона крепости тоже не хотели в плен и не спешили навстречу с Азраилом. От голода, болезней, их приход в крепость для тех, кто умел думать стали вполне очевидны. Или русской бомбы, ядра, пули или штыка. Поток дезертиров начал расти, но, далеко не всем везло уйти. Поэтому их тела на виселице стоящей плацу для многих становились стоп-сигналом. Это останавливало многих, но, зато они начинали верить ходившим слухам, о том, что, когда русские начнут штурм, тех, кто успеет им сдаться они пощадят. Именно так писалось в листовках, которые и были источником таких разговоров. И, что удивляло турецких солдат и ополченцев, к ним с такими призывами обращались пленные солдаты армии султана. И многих солдаты гарнизона Карса перебежчиков знали, и они оказывается были живы. Русские их не убили и не заставляли креститься и есть свинину, как чаще всего рассказывали им о русском плене.

Горцы Черкесии не хотели массово воевать против России. Зачем ? С началом большой войны русские притихли сидят в своих крепостях, в горы почти перестали ходить. Геленджик стал открыть для торговли.Захватят европейцы и турки Анапу и Новороссийск так вообще будут красота. Поэтому никакие посылы, обещания, подарки не сдвигали их с места идти против русских большой войной. Несильно хотелось горцам идти под русскую картечь. При этом они не говорили ни англичанам, ни французам, ни туркам 'нет, мы не будем воевать'. Они просто не воевали и всё, в тоже время, и не отказывались это делать. Такого наглого коварства европейцы и турки не ожидали о тех, кого они считали полезными дикарями, а турки чуть ли не своими подданными. Ещё и борьба между лидерами горцев ухудшало положение дел. Мухаммед-Амин и Сефер-бей не могли поделить между собой Черкесию и даже наличие общего врага -России, в то время, когда она терпела поражения от могущественных противников не останавливало их от вражды.

Противостояние Мухаммед-Амина и Сефер-бея вело к расколу адыгских племен и ослаблению Черкесии. Как сообщали источники русской военной администрации: 'Вражда, начавшаяся между Мухаммед-Эмином и Сефер-беем еще во время пребывания последнего в Сухуме, приняла открытый вид. Натухайцы подчинились Сефер-бею, абадзехи и бжедуги удержались на стороне Мухаммед-Эмина, а шапсуги не склонились ни к той, ни к другой стороне. Мухаммед-Эмин, по духу учения мюридизма, проповедовал равенство всех мусульман, а Сефер-бей, происходящий из княжеской фамилии Заноко, подавал надежду князьям и дворянам, давно утратившим свои права между закубанскими черкесами, на восстановление древних их прав. Как представители двух противоположных начал, они были по естественному ходу вещей врагами'. От таком положение дел сообщали с Черноморской береговой линии в Петербург императору, наместнику на Кавказе Муравьеву. Донесения с линии не только приняли к сведению, но, отреагировали на них. В Новороссийск и Анапу в конце марта прибыло по роте, четыре шестифунтовых орудия и небольшой обоз с боеприпасами. Полуэскадрон и полусотня в каждую крепость. Вот такая вышла полупомощь, которая всё равно к главным событиям, которые произошли у Новороссийска не успела прибыть.

Военная операция англо-французских войск против Новороссийска началась 10 марта 1855 года. В этот день в Новороссийскую (Цемесскую) бухту, в 8 часов утра, стремительно вошел французский двухмачтовый колесный пароход. Несмотря на предупредительные холостые выстрелы, пароход подошел совсем близко к берегу и тогда по нему был открыт огонь с главной приморской батареи. Получив некоторые повреждения и сведения о береговой обороне крепости пароход спешно покинул бухту. Было понятно, это разведка боем. Главные силы значит на подходе.

12 марта рано утром на взморье у Новороссийска появилась неприятельская эскадра. Как можно было рассмотреть с берега, эскадра состояла из двух фрегатов, одного колесного 20-пушечного и одного винтового 28-пушечного, 13-пушечного корвета, канонирской лодки, вооруженной 4 орудиями и 2-пушечной шхуны.

Войдя в Новороссийскую бухту, они построились в боевую линию и открыли орудийный огонь по городу. Предельная дальность огня русских орудий равнялась тысяче сажен. Произведя несколько безрезультатных выстрелов усиленными зарядами, батарея умолкла. Город оказался совершенно беззащитным. Неприятельские корабли своим огнем беспрепятственно разрушали дома и крепостные постройки. Генерал-майор Дебу, принявший общее командование в крепости, решил вывести за город всех жителей и раненых солдат. Опасаясь штурма Новороссийска соединенными силами мутазигов и десантных войск союзников, он дал знать в Анапу, прося о поддержке. Одновременно с этим он приказал оставить Константиновское укрепление и его гарнизону отойти в Новороссийск. Для прикрытия отхода гарнизона Константиновского укрепления был послан Анапский горский полуэскадрон. Всадники полуэскадрона смело атаковали в конном строю отряд Магомед-Амина, который действовал на восточном берегу Новороссийской бухты, и опрокинули его. Соединившись затем с русской пехотой, вышедшей из укрепления, полуэскадрон с боем отошел к Новороссийску. Ожесточенная бомбардировка города продолжалась до наступления сумерек. Ночью противник несколько раз возобновлял огонь, 'но промежуточно и слабо'.

Утром 13 марта союзное командование, считая молчание крепостных батарей признаком того, что они подавлены, подтянуло к берегу свои суда. Этого момента только и ожидали артиллеристы крепости. Они немедленно открыли сосредоточенный огонь по неприятельскому флоту. Началась упорная с обеих сторон канонада. Русские артиллеристы обнаружили в этом бою исключительно высокие боевые качества и выучку. В крепости были шестьдесят девять старых орудий. И из них самые новые были времён войны с Наполеоном, и вот располагая этим четырьмя восемнадцатифунтовыми и тремя двенадцатифунтовыми пушками и столько же мортир, они сумели нанести серьезные повреждения судам противника, имевшим на борту мощное артиллерийское вооружение новейшего для того времени образца.

Наскоро исправив полученные повреждения, неприятельская эскадра снова подошла к приморской батарее и осыпала ее ядрами, картечью и бомбами. Однако и эта бомбардировка не сломила духа защитников Новороссийска, и артиллерия крепости продолжала вести ответный огонь по кораблям противника, нанося им новые повреждения. В два часа дня англо-французское командование вынуждено было вывести свои корабли из-под огня крепостных орудий и, отойдя в глубь бухты, вести огонь с прежней дистанции.

Понеся потери в личном составе команд и получив серьезные повреждения судов, союзники попытались бросить на штурм Новороссийска отряды мутазигов, которые собрались в большом количестве на противоположном берегу Новороссийской бухты. Один из паровых фрегатов, отделившись от эскадры, под выстрелами батареи подошел к берегу выше Константиновского укрепления и спустил шлюпку. После переговоров с горцами пароход спустился ниже по бухте и, дав несколько выстрелов, присоединился к эскадре. До этого с эскадры посылались шлюпки и за мыс Хак.

Как выяснилось впоследствии, англичане и французы, убеждая мутазигов атаковать Новороссийск со стороны суши, предлагали выделить им даже одно орудие, но те категорически отказались. В результате длительных переговоров ни к каким серьезным действиям англо-французскому командованию побудить мутазигов не удалось.

В ночь на 14 марта противник прекратил бомбардировку и занялся ремонтом пострадавших судов. Утром командир эскадры сделал еще одну попытку уговорить продолжавших оставаться на берегу мутазигов атаковать Новороссийск. Посланный им офицер в парадном мундире подъехал в шлюпке к берегу и, не выходя из нее, закричал в рупор на турецком языке: 'Кто вы? Мусульмане или гяуры? Если мусульмане, то должны собраться в больших силах и во что бы то ни стало не выпустить ни души из Новороссийска!'. Потом он стал уверять, что русские подавлены бомбардировкой и ничто не помешает ворваться в город. Но и на этот раз мутазиги остались равнодушны.

Около полудня 14 марта по Новороссийску были даны последние выстрелы, и, истощив запас снарядов, неприятельская эскадра прекратила бомбардировку. Произведя на рейде неотложные исправления сильно пострадавших судов, она вышла в море. Один из паровых фрегатов, у которого русские снаряды повредили машинное отделение или винт, и он потерял способность двигаться был взят на буксир.

Попытка англо-французского командования овладеть Новороссийском атакой с моря и суши окончилась неудачей. Ее обусловили героическое сопротивление гарнизона, хорошая подготовка войск и отказ горских народов поддержать союзников. Поведение черкесов здесь показало также и несостоятельность заверения Магомед-Амина, который заявлял, что если бы союзники начали боевые действия у Новороссийска и Анапы, то горцы охотно бы выставили войска для борьбы с русскими.

Гражданское население Новороссийска также приняло участие в обороне города: из добровольцев-горожан была сформирована сводно-учебная команда численностью 283 человека.

Поражение союзной эскадры под Новороссийском было весьма неприятной неожиданностью для англо-французского командования. Неожиданностью в том числе и для меня. Но, приятной. Об этой победе вполне сопоставимой с Петропавловском, я, до попадания не знал. Вот так-то.

На фоне общего неудачного хода Крымской войны оно явилось очень приочень отрадным событием, обрадовавшим грустную от неудач России. И это было неплохим началом правления. Поэтому об этом успехе я распорядился писать везде, чуть ли не на заборах, во всех газетах, чтоб даже вороны каркали, а собаки гавкали о победе у Новороссийска. Заодно отрабатывалась схема, механизмы информационной стратегии и наступления на будущее.

"Очередная победа России !!!", — возглашали заголовки всех газет, сделали экстренные выпуски тиражами по несколько тысяч. В городах на площадях, больших сёлах, деревнях на сходах, на базарах и ярмарках народу сообщали об успехе в войне и о том, что Господь не оставил без своей помощи Россию и её нового царя. Церковь, причём не только православная, но, и остальные конфессии, вплоть до мулл и монахов в Калмыкии обязали сообщить подданным русского царя победе его армии над его врагами. Россия зашумела молебнами, проповедями и молитвами.

Успех под Новороссийскими послам и посланникам нейтральных стран в России, преподнесли как немалый успех в войне. Пусть впечатляются, думают, делают выводы. Было дано категоричное указание МИДу о том, что 'о победе русского оружия должно быть сообщено, как можно быстрее и как можно большему количеству людей' опять же в нейтральных странах и тех, кто воюет с Россией. Поднять шума в пользу России как можно больше и громче. Вот тут я был не против, чтоб Нессельроде сообщил в Вену о успехе России в войне как можно быстрее и в ярких красках. Они там ему ещё вроде как доверяют. Здесь его австрофильство было во благо. А так ему придётся ответит за его деятельность на посту главы МИДа. Следствие думает выявит, была измена или нет со стороны Нессельроде.

По 'высочайшему' распоряжению, полученному из Петербурга, всем нижним чинам новороссийского гарнизона было выдано в качестве награды по 2 рубля серебром за участие 'в мужественном отражении неприятельского нападения на крепость Новороссийск'. К орденам были представлены 6 офицеров и 23 солдата.

После неудачного исхода штурма Новороссийска союзное командование, окончательно разуверившись в возможностях Магомед-Амина поднять горские народы на борьбу с русскими, обратилось к сыну Сефер-бея Карабатыру. Командир эскадры Джиффард, стремясь выправить создавшееся положение, которое грозило серьезным упадком военного престижа союзников в глазах местного населения, прибыл в Геленджик и вызвал к себе Карабатыра, однако тот, прекрасно понимая, с какой целью его приглашают и насколько трудно будет выполнить предъявленные к нему требования, не поехал, дипломатически 'отозвавшись, что занят делами'. Правда, вместе с этим он просил письменно уведомить его о дальнейших намерениях союзников. В ответ ему было сообщено, что 'через пять дней возобновится бомбардирование Новороссийска и что к тому времени горцы должны собраться и под начальством Карабатыра отрезать отступление гарнизону. Крепость бомбардировать предполагалось через четыре дня'.

Он в указанный срок отправил гонцов в Геленджик узнать, прибыла ли туда эскадра и каковы ее силы. Командир специально присланного английского корабля принял гонца и передал с ним письмо Карабатыру, в котором писал, что уполномочен высшим союзным командованием известить его о том, что эскадра временно отозвана в Севастополь, но через восемь дней она вернется обратно с десантом, привезенным из Балаклавы. Осада города будет вестись с суши и с моря, 'для чего англо-французы предполагают устроить против сухопутной части города батарею в 80 орудий, которая уже совсем снаряжена в Балаклаве'.

Трудно сказать, насколько серьезны были намерения союзников немедленно начать новый штурм Новороссийска, но сам факт посылки английского военного корабля для связи с Карабатыром и приказание, отданное ему ('быть наготове и озаботиться пригоном в Геленджик скота на продовольствие десанта'), заставляют думать, что такие намерения действительно имели место, но были временно отложены до овладения Керчью.

Карабатыр, фигуру которого все больше и больше выдвигали на первый план союзники и Турция, вскоре получил из Константинополя распоряжение привести все население Западного Кавказа к официальной присяге на верность турецкому правительству. К нему прибыл специальный уполномоченный Порты — некий 'Хаджи-Смаил', действовавший весьма решительно, но, не столь успешно как ему хотелось. Тем более, что в последние дни мая в Черкесию пришла новость, которая прогремела как гром в горах в грозу и эхом разошлась по ней. Тем более, что русское командование сделал всё возможное, чтоб её непокорные горцы узнали, как можно быстрее.

'Русские под Керчью разбили и пленили армию англичан, французов и турков !!! И их флот тоже!!! Сам русский царь участвовал в сражении!', шла небывалая весть от селения к селению, от долины к долине, из уст в уста.

В Анапе вице-адмирал Лазарь Маркович Серебряков начальник Черноморской береговой линии Серебряков, держал в дрожащих руках бумагу где сообщалось о победе под Керчью. От волнения на русском и подзабытом родном армянском поблагодарил Всевышнего и почувствовал огромное облегчение. Теперь дела в крепостях и укреплениях пойдут намного лучше. Угроза линии со стороны Азовского моря снята.Успокоившись, он приказал играть общий сбор и отдал распоряжение, чтоб все селения в округе узнали о долгожданной победе как можно быстрее.

В Новороссийске командир гарнизона генерал-майор Александр Осипович Дебу, сделал тоже самое, с той разницей, что, будучи уже ветераном Кавказской войны, после того как перекрестился на иконы, распорядился принести ему водки. За такую новость грех не выпить. 'Теперь черкесы будут потише. Особенно если ещё силёнок подбросят. Надо просить'.

Если весть о победе под Керчью в Анапу была доставлена из Тамани казачьей сотней 26 мая. То в Новороссийск она пришла от куда не ждали и не гадали ... с моря!

Рано утром 31 мая в крепости сыграли тревогу. В море на горизонте появились дымы. 'Опять пришли ... сучьи дети!', — прошептал генерал-майор Дебу, когда ему доложили с наблюдательного поста, что к Новороссийску идут четыре парохода. Это могли быть только корабли противника.

Стоя на бруствере батареи он с офицерами гарнизона рассматривал незваных гостей в трубу и начал недоумевать и удивляться. Во-первых, пароходы были небольшие, в сравнении с тем, что приходили в марте. Во-вторых, те, что были побольше на буксире вели ещё два судна. 'Десант? Бомбардирские суда?', покручивал варианты генерал. 'Но, горцы не шалят последнее время. О их скоплениях близ крепости сведений не было', это было, в-третьих. И тут он можно сказать впился трубой в головное судно и вскрикнул: 'Флаг!!! Господа ... Андреевский флаг!!! Это наши, господа!!!'

'Да, Андреевский флаг!!! Наши !!!', -подтвердили офицеры у которых тоже были подзорные трубы. 'Это 'Боец' и 'Молодец' !!! Наши!!! Ура!!!' И через несколько минут весь гарнизон крепости, а вслед за ними и город выбежав на набережную, берег бурно и искренне радовался такому невероятному событию. Вскоре к этому добавился колокольный перезвон.

Да, это был отряд Азовской флотилии, пароходы 'Боец', 'Молодец', 'Анапа', 'Аргонавт' 'Таганрог' и 'Бердянск'. Первые на буксире привели ещё и транспорты. После успеха в морском бою под Керчью не воспользоваться таким моментом как отсутствие флота противника в море было не умно и даже более, преступно. Получив одобрение у императора адмирал Новосильцев отдал приказ о подготовке и проведения операции об оказании помощи Новороссийску и возвращению Геленджика. Поэтому после боя суда приводили в порядок днём и ночью, одновременно делая им погрузку. Командовать отрядом был назначен капитан 1-го ранга Григорий Иванович Бутаков.

Весь день суда разгружались. Из трюмов и палуб в Новороссийск ушли запасы провизии, снаряжения, порох, боеприпасы, пять сотен штуцеров, пулелейки новых пуль для ружей, будет, чем теперь потягаться в стрельбе с черкесами. Четыре пудовых единорога, две батареи двенадцатифунтовок для укрепления береговой обороны. Три роты пехоты для усиления гарнизона. Александр Осипович Дебу этому богатству был крайне рад. Но, просто на доставке запасов и подкреплений дело не закончилось.

Ночью 1 июня 'Боец', 'Молодец', 'Анапа', 'Аргонавт' с десантом ушли к Геленджику. 'Таганрог' и 'Бердянск' взялись за возвращение Константиновского укрепления, которое было оставлено в марте.

Почему турецкие кочермы, две английских шхуны не ушли из бухты Геленджика известно было только их капитанам. В городе не знали, что в Новороссийск пришли русские корабли? Вряд ли. Их точно видели в Цемесской бухте и порту Новороссийска. Не верили, что они придут в Геленджик? Если так, то это очень глупо. Ведь русские доказали, что даже находясь по сути в блокаде с моря и суши, готовы были действовать и удивлять своих противников. 'Удивить-значит победить!'

В ночь с 4 на 5 июня 1854 года командование береговой линии, получив известие о прибытии в Геленджик нескольких иностранных судов, начало проводить намеченную операцию. Под начальством вице-адмирала Серебрякова по берегу моря к Геленджику двинулся русский отряд при четырех горных орудиях. Одновременно по морю под командой лейтенанта Давыдова была направлена 'эскадра' из четырех гребных баркасов, команда которых состояла из 117 солдат линейных батальонов и черноморских казаков. Новоиспеченные моряки блестяще справились с задачей, пройдя на веслах по неспокойному морю сорокаверстное расстояние. Путь этого отряда был опасен еще и потому, что в любой момент из-за мыса, лежащего к югу от Геленджика, могли появиться неприятельские крейсеры.

Сухопутный отряд большую часть ночи двигался по очень тяжелой дороге между Новороссийском и оставленным русскими войсками Кабардинским укреплением. Узкая тропинка, по которой с трудом проходила даже горная артиллерия, вилась по прибрежным отрогам хребта, то поднимаясь на них по краям обрывов, то опускаясь в глубокие ущелья. Пройдя сорок верст, к восьми часам утра войска вышли к Геленджику.

Лейтенант Давыдов, благополучно избегнув встречи с неприятельскими крейсерами, к шести часам утра также вошел в Геленджикскую бухту. Построив баркасы в одну линию между обоими ее мысами, он приготовился к атаке. В это время в бухте стояли один большой бриг и четыре вооруженные пушками турецкие кочермы. Команды судов, полагая, что им придется иметь дело только с четырьмя русскими баркасами, приготовились к бою. Они подтянулись ближе к берегу, чтобы быть под прикрытием ружейного огня, и начали стрельбу из орудий. В этот момент на ближайшей возвышенности показался отряд Серебрякова. Батарея горных орудий открыла огонь гранатами по постройкам на берегу бухты. Внезапное появление с тыла русских войск, атака кавалерии и огонь 'эскадры' Давыдова парализовали сопротивление турок, которые бросили свои суда и бежали в горы. После этого все суда были взяты русскими солдатами без всякого сопротивления. Несколько английских и французских офицеров тщетно пытались организовать оборону — их никто не слушал.

На бриге было найдено большое количество материй, сукна и других товаров, привезенных для торговли с горцами, стоимость которых Серебряков определил в 50 тысяч рублей серебром. Кочермы также были нагружены тканями, солью и военными припасами. Вследствие отсутствия в русском отряде матросов, которые могли бы поставить паруса и вести захваченные суда в Новороссийск, пришлось их сжечь вместе с грузами. Уничтожив также склады товаров и зерна, находившиеся на берегу Геленджикской бухты, отряд Серебрякова и 'эскадра' лейтенанта Давыдова благополучно возвратились в Новороссийск.

Почти год прошёл после этих событий, турки и горцы о них подзабыли, да и море властвовали корабли англичан, французов да турок. Русские засели в своих крепостях и сидели там. Поэтому всё это время в Геленджике шёл немалый торг. Турецкие и английские суда доставляли в Геленджик различные товары. Турецкие купцы снова начали вывозить отсюда невольников, которых они покупали тут же на геленджикском базаре, где на разостланных коврах сидели девушки и мальчики, привезенные для продажи, а стоявшие рядом продавцы на все лады расхваливали свой товар. Жизнь так сказать наладилась. Вернулась к своим многовековым устоям, которые порушели пришедшие в эти земли русские. Был спрос, было предложение. И не важно было, ткани это или живой товар. Если в Черкесии за девушку или женщину платили от 200 до 800 руб. серебром, то после прибытия в Турцию её цена поднималась до 1500 рублей серебром. Несколько удачных сделок и ты по-настоящему богат! Геленджик с турецкого 'белая невесточка' и работорговля шла здесь веками. Тысячи и тысячи людей за это время здесь начали свой путь раба или рабыни. Но, пришли русские и начали бороться против торговли людьми. Ну не варвары ли!? До Крымской войны полностью поток живого товара не перекрыли, но, на горло работорговцам наступили крепко.

Но, грянула война. В 1854 году Чёрное море русские потеряли. И железный закон рынка, спрос рождает предложение начал вновь работать. И во многом именно поэтому Магомет-Амин, Сефер-бей, турки сделали всё, что занять в первую очередь Геленджик. Место то известное. И пошла опять торговля людьми. Ведь кроме потери контроля над берегами, русские войска снизили свою активность против горцев. Отчасти Магомет-Амин и Сефер-бей враждовали из-за того, что вновь открывшийся рынок живого товара не поделили. Сефер-бей был местный, свой, Магомет-Амин пришлый, из Чечни. Но, оба хотели власти и денег, больше власти даёт больше пленных и невольниц, то есть больше денег. Хотя Магомет-Амин, взращённый Шамилем наиб ещё до войны, добивался освобождения от рабства мусульман, именно их, тем самым подталкивая к принятию ислама, делая ставку на простых черкесов их исламизацию и устройство жизни по шариату. Тем самым войдя в противоречия с черкеской знатью. Им терять рабов пусть и из своих же не хотелось. Какая разница кто раб? Но, и простые свободные черкесы хотели иметь рабов и зарабатывать на этом промысле. С этим желанием Магомет-Амин был вынужден считаться.

И турки сразу засели в Геленджике, чтоб сесть на денежные потоки ссылаясь при этом, что, эти земли были, недавно владениями османов. И взяв таким на поводок партнёров из местной знати. Хочешь выгодно торговать, в том числе и людьми, признай властью султана над собой.

Кроме своих людоловов, понаехали и заморские — американцы, англичане, французы, австрийцы и другие просвещенные европейцы. 'Ничего личного, просто бизнес'. Лихие были, хотели легких денег. Многие из них остались в горах навсегда после встречи с русскими разъездами или конкурентами из местных. При этом море контролировали англичане и французы, которые в 1841 году наложили запрет на работорговлю, и он был подтвержден в пятистороннем договоре Англией, Россией, Францией, Пруссией и Австрией. Но, торговля людьми в 1855 году шла вовсю.

1 июня 1855 года Россия выполнила свои обязательство по борьбе с работорговлей. С рассветом и утренним бризом Геленджик силами русского флота и десанта был взят с моря. Сопротивление русским орудиям и десанту оказали отдельные группы и одиночки, остальные, кто сдался, кто, как и в первый раз убежали в горы. Да, с двух кочерм сделали по паре пушечных выстрелов. В ответ получили залп и внушительные водяные столбы у своих бортов. После этого отдались на милость победителя.

Добычей Бутакова стал весь Геленджик, семь турецких корчем и две английских шхуны. Получили свободу десятки юношей, девушек, были среди невольников и русские пленники. Среди убитых и взятых пленных, мгновенно появившиеся местные лоялисты опознали несколько турок, среди них был и уполномоченный Порты — некий Хаджи-Смаил прибывший для приведения черкесов под руку султана. От штыка его спасла дорогая одежда, вместо него он получил по башке прикладом. За него рядовой 5-го Черноморского линейного батальона, Степан Никанорович Подручный, позже получил Георгия и десять рублей серебром. Ну и как положено, чарку. Её он получил и сразу употребил после боя. Взятых в Геленджике в плен англичан, французов, американцев и австрийцев, Бутаков забрал с собой в Керчь, как и несколько освобождённых невольников и невольниц. В этот раз у русских были те, кто мог управляется с парусами, поэтому все взятые трофеями судами были уведены в Керчь на буксире или под парусами.

Константиновские укрепление в тот же день после обстрела с моря десант занял без боя. Связь Новороссийска с Геленджиком была восстановлена. Россия сумела удержать часть своих позиций на восточном берегу Чёрного моря.

Успех с Геленджиком до побед 18 июня в Крыму был главной новостью в России и Европе. В колокола не били, но, газеты писали о ней громко. И особенно много об освобождённых невольниках для продажи в рабы и тех, кто этим занимался. И тех, кто взялся их защищать от России. В Европе с трудом выписывая и выговаривая очередное 'русское' название населенного пункта вновь говорили и писали о новом успехе России в войне. Особенно чутко к эху от сражения у Геленджика прислушивались в Вене, Берлине и Стокгольме. Но, вскоре Евпатория и Севастополь затмили собой Керчь и Геленджик.

Весть о победе русских под Керчью, приход русского флота в Новороссийск и молниеносная потеря Геленджика подтолкнула к успокоению настроений горцев Черкесии против России. Среди знати и в среде простых горцев. Влияние Сефер-бея, его сына Карабатыра сильно упало, а Магомет-Амина, чужака — праведника тем более. А после новости о новых победах русских в Евпатории, Севастополе, которая вновь прогремела в горах Кавказа как гром средь бела дня, их самих и их посланцев практически перестали слушать. Над турками и их европейскими союзникам в Черкессии открыто издевались и смеялись. Говорили: 'Обещали победы, а сами тысячами попадают в плен'. Магомет -Амин после этого был вынужден даже покинуть Западный Кавказ. Его призывы воевать с Россией уже не вызывали такого отклика среди черкесов как раньше, как и жить по шариату. Во время второго нападения на него он сам был легко ранен, а двое его людей были убиты. За его голову давали немалую цену золотом толи русские, толи Сефер-бей. Магомет-Амин осел в Сухуме и прилагал усилия, чтоб поднять Абхазию против России, на основе ислама и этим вызывал у абхазов заслуженное раздражение и недовольство. Как и вновь битые русскими турки. Сефер-бей же не захотел быть Сухуме со своим уже врагом, да и абхазы его тоже не жаловали. Он из Черкессии ушёл к туркам в Батум. Его сын Карабатыр остался в горах.

Е́взель Гаврии́лович Ги́нцбург последние дни ощущал себя как бы придушенным, придавленным и всё более и более неуверенным в себе. Хотя он сын раввина слабым себя никогда не считал. На него давили обстоятельства. И он при всём своём богатстве, влияние, связях, уме и воли не мог преодолеть. С ним как раньше люди во власти и около неё отказывались вести дела. 'Другие времена наступили',— говорили они. Даже если размер благодарности с его стороны обещал быть больше обычного. Тузы российского еврейства давали ему знать, что им известна в целом суть его разговора с императором, но, они хотели узнать подробности и частности. Сам же русский царь среди евреев России стал в один ряд Навуходоносором. Он тоже как древний царь Вавилонии одновременно изгонял евреев и угонял их к себе в плен.

Через несколько дней после разговора с императором Гинцбург узнал, что арестовали дюжину крупных еврейских дельцов, миллионщиков. Их обвиняли как теперь говорили в коррупции, а это могло быть приравнено к измене. А это по нынешним временам могло закончиться и эшафотом. Но, закончилось пятью миллионами рублей, условным сроком и выселением за черту оседлости.

В преследовании евреев живших вне черты власти и не думали останавливаться, ровно наоборот. Проверяли всех и каждого, и были беспощадны к нарушителям. А им мог стать каждый еврей. Но, становились как правило не бедные. Хотя за чертой другие и не обосновывались. Подношения как прежде не работали. От каторги и полной конфискации спасали большие штрафы, условный срок, выселение, гласный надзор полиции и передача большей части имущества, недвижимости государству. Нашествие властей сравнимое с Батыевым на кагалы продолжалось, находя любой повод, а их всегда было предостаточно, на еврейские общины накладывали большие штрафы, закрывали школы, синагоги и обязательно кого садили или забирали в солдаты. И заступиться было за гонимых евреев в России было некому. Всё их заступники в России замолчали, а вне неё были в данное время в лагере врагов России или имели статус недругов. И их попытки заступничества могли только ухудшить положение дел.

Видя и понимая всё это российские иудеи стали готовиться к ещё более худшему развитию событий ... к возможным погромам. Но, к их удивлению, тех кто, видя такой невиданный накат власти на евреев решал, что можно начинать 'bić żydów' и за этого ничего не будет, власть же жёстко давила. А такие случаи были и прежде всего в Привислянском крае и конечно в Одессе.

И застонали евреи от таких гонений, которые на них обрушил новый русский царь. Который по разговорам в отличие от своего отца, императора Николая, относился к евреям более спокойно и слыл сторонником либеральных взглядов. А тут прям плен египетский. Сначала думали, что он пошёл по пути проверенному временем и историей: 'Во всём виноваты евреи'. Тем самым свалить на них свои неудачи в войне. Но, за коррупцию садили всех, а не только сынов израилевых. После же московского указа и слухов о неких предложения власти к иудеям их лидеры стали понимать, что не так всё просто.

Именно после указа царя Александра начали именовать русским Навуходоносором. В армию начали забривать еврейскую молодёжь ... с шестнадцати до двадцати четырёх лет!!! ВСЕХ!!! За исключением уж совсем негодных к службе. А идёт война. Внести назначенные царём суммы за отсрочку от солдатчины могли очень и очень немногие. И взвыли от горя еврейские матери и молодые жёны, проклинали русского царя, богачей, которые могли заплатить ему за своих сыновей, отсылали они в ад и своих мужей, которые ничего не могут сделать для спасения их детей от русской рекрутчины. Но, за уклонения от службы была всё равно солдатчина и каторга, так же всем кто посмел бы скрываться, укрывать и препятствовать призыву. И штрафы, штрафы и штрафы на весь кагал.

Вместо стонов и причитания в ответ на такие неожиданно жёсткие действия властей в местечках стал слышен уже и ропот. Вот тут и пошли разговоры, что царь сделал евреям предложение приняв которое они смогут получить от него послабления. Но, мол, тузы еврейства скрывают это от остальных своих соплеменников и не хотят их принимать, надеясь как всегда откупиться деньгами. Но, гонениям подвергаются из-за этого все иудеи ! Это у простых евреев сыновей забирают на войну! С них берут штрафы и рушат вполне спокойную размеренную жизнь кагалов и местечек. Среди названых имён, тех кто как будто скрывал о делах с властями прежде всего звучало имя — Иосифа-Евзеля Гинцбурга. Ходили слухи, что именно ему русский царь в Севастополе предложил сделку. А он как последний гой молчит об этом. Может он и стал таковым? Предав ради сохранения своих миллионов свой народ? Поэтому Иосиф Гинцбург и чувствовал себя придушенным и придавленным. На него давили со всех сторон. Власть обещала новые казни египетские, только против евреев и просто как минимум посадить, конфисковать его миллионы. Брала за горло и еврейская верхушка, которой тоже крепко доставалось, а старые связи и способы не помогали в решении проблем, они требовали от него подтвердить или опровергнуть разговор с императором в Севастополе. Звучали в его адрес уже и прямые угрозы, его начали винить в нынешних бедах евреев и призывать к ответу.

'Что ж и вправду лучше стать спасителем, чем оказаться заодно с гонителями. Прав оказался царь и этот их Пушкин. 'Всё возьму сказал булат'. И ведь это император сделал так, чтоб евреи начали ссориться между собой и думать о пощаде. Сейчас против силы его власти и злато не срабатывает', — горько ухмыльнувшись подумал еврей-миллионщик Гинцбург. И в тот же день от его имени разошлись приглашения явным и тайным главам евреев России. Откупщикам, зерноторговцам, финансистам, равнинам. Миллионщикам и властителям умов и судьбами евреев России. Хотя многие из них понимали, что далеко не им предстоит решать судьбу евреев в России.

Жители Сухума этой ночью увидели невиданное ранее. Это были десятки огней в море, которые подтверждали ходившие по городу и окрестностям слухи и разговоры последние недели три о том, что придёт флот союзников и высадит большой десант. Который начнёт наступление вглубь Грузии, сначала на Кутаиси, а там дальше на Тифлис. И всё, придёт конец власти России над Абхазией и Грузией. Но, взошло солнце осветило море, а флота то и нет! Зато были рыбаки, которые клялись всеми родными, что видели флот союзников. И что он ушёл к Поти и Батума, чтобы там высадить часть десанта и тем самым отрезать русским пути отступления и соединиться с турками из Батума. А потом вернётся в Сухум. И как доказательство показывали мелкую серебреную монету не турецкую и не русскую вырученную за удачно проданную рыбу и вино. По городу, а затем и по окрестностям новость о скором приходе европейцев разлетелась быстрее, выпитого рога с вином на застолье. В Абхазии Россию не любили, она не давала ей жить как раньше ... вольно. То есть в состоянии постоянной вражды и грызни между родами, князьями. Ушли в прошлое и набеги друг на друга и соседей. О такой жизни рассказывали старики молодым. И вот теперь появлялась возможность вернуть это и даже больше. Именно про вернуть больше чем Абхазия и думал князь Михаил Шервашидзе.

Русские войска в неудачном 1854 году из Абхазии поручено было вывести генерал-лейтенанту князю Михаилу Шервашидзе. Он беспрекословно это поручение исполнил и сам поселился по соседству с Абхазией в Мингрелии, в доме своего тестя князя Георгия Дадиани. Однако, правительница Мингрелии Екатерина Дадиани, враждебно относившаяся к Михаилу, просила князя Мухранского, командира гурийского отряда, удалить Шервашидзе, как интригана. Прибывший в Зугдиди генерал Реад имел с ним серьезный разговор, после которого князь Михаил казался очень взволнованным и раздраженным. Спустя три недели после этого он внезапно выехал из Мингрелии в Самурзакань, где объявил тамошнему приставу, что едет по секретному предписанию Реада. Прибыв 12-го мая в Очамчиру, он собрал там близких к нему князей и отправил их к муширу Мустафе-паше, командующему турецкими силами в Черкесии, Сухуме, Абхазии и Батуме, Аджарии. Посольство, предложило туркам нейтралитет, прибавив, что, если союзники высадят в Сухуме достаточно сильный отряд, то Михаил с абхазцами перейдет на их сторону. Мустафа, а также находившиеся в Сухуме англо-французские агенты Лонгворт и Шампуазо отвергли это предложение. Им нужен вооруженный союзник из местных сейчас. Мустафа-паша, желая лично познакомиться с владетелем на пароходе отправился из Сухума в Очамчиры. Однако, князь Михаил уклонился от свидания. Паша ясно дело рассердился. Чтобы его смягчить, князь послал к нему знаменитого убыха Хаджи-Берзека для переговоров. После них Мустафа вновь прибыл в Очамчиры, где пригласил на пароход Михаила, обласкал его и привёз в Сухум здесь владетель был встречен с воинскими почестями и ему был отведен лучший дом. Князь Михаил Шервашидзе выдвинул условия за переход на сторону турков: 1) всех тех прав и преимуществ, которые были предоставлены его деду Келеш-бею, вассалу Порты; 2) главного начальствования над войсками, расположенными в Абхазии, 3) обещания, что все области, которые оружием и переговорами он успеет присоединить к Абхазии, останутся навсегда в потомственном его владении.

Пока Мустафа-паша сносился со Стамбулом, Шервашидзе ездил по Абхазии, собирал своих приверженцев и убеждал их оказывать туркам содействие, но не вступать с ними в сделки иначе, как через него, главу народа. И во время всех этих событий и появился человек с саквояжем набитым золотыми монетами. После побед России у Керчи, Севастополя боевого настроя в Абхазии против русских поубавилось. Но, человек с саквояжем был напорист, уверен и убедителен. На вопрос будет ли десант в Сухум англо-французские агенты Лонгворт и Шампуазо по этому поводу говорили не 'да' не 'нет'. Турки не уверенно, но, убеждали князя, что возможен приход их войск из Батума и Трабзона. Ведь их у султана несмотря на поражения их ещё много. Зато активную поддержку князь Шервашидзе получил у Магомет-Амина, хотя его активность ему конечно не нравилась, по сути чужака в его владения. Но, он обещал в переписке выступить со своими людьми князю в помощь и затем опираясь на пример Абхазии поднять на борьбу тысячи черкесов против русских.

Русские войска гурийского отряда под командованием генерала князя Ивана Константиновича Багратиона-Мухранского провели демонстрацию в мае в кобулетском санджаке почти до самого Чурук-су, ввиду корпуса Мустафы-паши, который, будучи расположен на хорошей позиции, он не трогался с места. Турки очень хорошо понимали, что движение это не имеет никакой цели, кроме рекогносцировки и демонстрации, потому что постоянное занятие кобулетского санджака было бы для русских бесполезным и крайне отяготительным бременем. После этого русские стояли за Ингури в Мегрелии и Гурии тихо.

Конечно на сонное царство гурийский отряд князя Багратиона-Мухранского был не похож. Вследствие наставлений князя Мухранского, гурийская милиция, без всякой поддержки регулярных войск, не переставала тревожить неприятеля своими нападениями, всегда успешными, хотя, конечно, не приводившими ни к каким важным результатам. Но, боевой дух это поднимало. Кровь, история, вера давно перессорила старых соседей. Кобулетцы, аджарцы, лазы — одного с ними происхождения, говорят с ними одним языком, считаются фамильным родством между турецкими сановниками очень много есть гурийских уроженцев. Контрабанда и торговля людьми — любимый промысел части гурийцев — поддерживают эти связи через границу. Легко понять, что посреди гурийцев турки могли найти много людей склонных к измене таковые люди были во всех классах общества. Правда, что они не составляли собою какой-нибудь партии, но из исторического опыта известно, что измена легко переходит при благоприятных для этого условий из возможности в практику. Чтобы предупредить в будущем эти неблагоприятные явления, опытный в местных делах князь Мухранский всячески старался в Гурии придать нынешней войне характер личной народной вражды к туркам. Командирами гурийской милиции назначены были люди, если не совсем безукоризненной нравственности, зато обладавшие предприимчивостью, отвагой и удальством. Зимою 1854-го и 1855-го года, турки в Кобулетах не думали со своей стороны ни о каких наступательных действиях и, конечно, всего более желали оставаться с гурийцами в отношениях безмолвного перемирия, которое само собою заключается в зимнее время между передовыми войсками. У гурийцев же при постоянных успехах в стычках с турками, воинственность наоборот разыгралась. Поэтому за Гурию генерал был относительно спокоен. Как и за Имеретию.

Сам князь считал, что имеретины основательно преданы русскому правительству. Но, на первое место он конечно ставил свою — родную Картли. Присоединение Имеретии к России не обошлось без волнений и мятежей естественного последствия приверженности народа к прежде царствовавшему дому, но все это и причины, и последствия в настоящее время совершенно изгладилось без сильного отражения на настоящем поколении. Имеретины не так впечатлительны, не так способны к мгновенному увлечению, как другие грузины, характер их обозначается более строгими чертами. За, что они их недолюбливали и не всегда понимали их действия и принятые решения.

Внутреннее положение Мингрелии или Мегрелии никогда не было так тревожно, как в 1854-м и 1855-м годах, в то самое время, когда необходимо было единство для отражения общего внешнего врага. Что вызывало тревогу у нового наместника на Кавказе и командира Гурийского отряда. Трактатом 1803-го года, декабря 2-го дня, Мингрелия или Мегрелия присоединена к России. Её правители князья Дадианы вручили русскому правительству все политическое значение, которым обладали они в кругу более или менее самостоятельных закавказских владетелей, русское правительство обязалось оберегать их от всякого внешнего нападения и за весьма немногими ограничениями, не вмешиваться в способ их управления народом. В итоге получилось так, что Дадианы и их люди опираясь на договорённости и русские штыки делали в Мингрелии всё, что считали нужным. А именно выжимали из населения как можно больше денег. Быть настоящим князем в Российской империи стоило дорого, особенно в Санкт-Петербурге. А князья Дадиани всегда были настоящими князьями.

Не этого ждали мингрельцы от русской власти. В других частях Закавказья приверженность ей была основана на сравнении прежнего времени с настоящим, на сознании водворившегося благосостояния и обеспечения прав и собственности каждого. Мингрелия и прежде мало терпела от нападений внешних врагов, во внутреннем быте ее не произошло никаких улучшений, а только издавна вкоренившиеся злоупотребления сделались ощутительнее, при изменившихся понятиях, команды русских войск появлялись в Мингрелии не для охранения ее, а для поддержания несправедливой власти Дадианов, для экзекуций или для поддержания русских таможенных учреждений, весьма естественным образом ненавистных народу вольному, торговому и пограничному. Даже духовенство ненавидело Дадианов, отобравших в пользу свою церковные имения. Поэтому за Мингрелию князь Мухранский не был так спокоен как за Имеретию. Но, там стояли его войска и было тихо по местным мерках. Он даже сумел набрать почти два батальона из мингрел или мегрел в ополчение.

А вот Сванетия которую закрывают от остального мира хребты и перевалы проходимы только в теплое время года, и то с затруднениями, положение дел разворачивалось не в пользу России. Сванов, сванетов считали самыми дикими среди грузин. Сванеты как истинные дети гор весьма склонны к воровству и убийству, но при этом неожиданно не очень храбры для горцев. Народ этот, пользуясь неприступностью страны, легко мог бы сохранить свою независимость и тем легче, что мало мог возбуждать опасений в соседях или служить приманкой их властолюбию. Несмотря на то, подчиняясь естественному закону политического тяготения слабого к сильному, Сванетия вся, непосредственно или косвенно, подчинилась русскому правительству. Немногочисленным сванам, зажатым между Абхазией, Мингрелией, Имеретией, осетинами и черкесами власть России давала спокойствие.

Несмотря на численную и моральную слабость сванов, покорность их заключала в себе военно-политическое значение, дополняя окружение Карачая и Кабарды покорными нам народами. Это обстоятельство, важное и при обычном положении дел на Кавказе, еще более должно было обращать на себя внимание, когда началась нынешняя война. Неприятель, заняв Мингрелию и склонив на свою сторону Сванетию, мог беспрепятственно действовать на Кабарду и возмутив ее, угрожать Владикавказу и Военно-грузинской дороге. Которая тонкой линией связывала Кавказ и Закавказье. Поэтому, чтобы иметь возможность предупреждать опасность, прежде чем она успеет обнаружиться, князь Мухранский неусыпно следил за всем происходившим в Сванетии. И не зря.

Поведение князя Константина Дадишкилиана становилось всё более подозрительным. Находясь в тесных родственных связях с некоторыми цебельдинцами, горячими приверженцами ислама и турецкого владычества, князь этот вступил в непрерывные сношения с неприятельскими эмиссарами и политическими агентами, которые в то время во множестве рассыпаны были по Кавказу и Закавказью. Сношения эти начались вслед за очищением нашими войсками Абхазии. Материальных средств против князя Константина никаких не было в нашем распоряжении, моральные заключались в одной переписке, всегда бесплодной, когда она не может быть подкреплена военными и материальными средствами. Оставалось прибегнуть к политическим уловкам, поддерживая соперников князя Константина в Сванетии. С этою целью, князь Мухранский сблизился с князем Джансухом Дадишкилианом, который, по богатству, связям и влиянию в Сванетии, ничем не уступал князю Константину и мог парализовать все его замыслы. Дело пошло успешно. Весною 1855-го года, едва открылась возможность проехать через снежные хребты, Джансух отправился в Мингрелию, для свидания с князем Мухранским и для личных с ним переговоров, но тут случилось происшествие, придавшее положению дел в Сванетии новый, весьма неблагоприятный для нынешнего положения дел оборот.

По пути, князь Джансух вероломно был убит братьями князя Константина. Последний хотя и отклонял от себя прямое участие в убийстве, но оправдывал его стародавним фамильным кровомщением, не довольствуясь этим оправданием он напал на селения принадлежавшие убитому Джансуху и вооруженною рукою присоединил их к своему владению. Таким образом, князь Константин сделался явным изменником и преступником в глазах русской власти. И легко можно было ожидать, что он не только не остановится на этом скользком пути, и не предпримет завоевание Сванетии столь ещё недавно признавшей над собою власть России. Все это неминуемо должно было вовлечь его в тесные сношения с нашими врагами, которые были вполне доступны для князя Константина Дадишкилиана находясь во множестве в Сухуме. Необходимо было заблаговременно принять против него меры более действительные чем письменные увещания. В начале июня 1855-го года князь Мухранский ходатайствовал о дозволении отправить против князя Константина небольшой отряд несмотря на трудности пути, успех экспедиции едва ли подлежал сомнению, потому что предстояло действовать против по сути дикарей, чуждых всякой военной опытности и никогда не слыхавших еще пушечного выстрела сверх того, в самой Сванетии, многочисленные приверженцы убитого Джансуха поспешили бы присоединиться к русским. Экспедиция против сванов в Тифлисе была признана несвоевременной, но, и отказать не отказали Таким образом, положение дел в Сванетии весной и начале лета 1855-го года было весьма неблагоприятно. Конечно, по отдаленности этой страны, опасность не могла разразиться непосредственно, но, при особом стечении обстоятельств могла повлечь за собою весьма неблагоприятные для последствия для русского владычества в Грузии.

Но, больше всего тревогу у князя Мухранского вызывала конечно Абхазия.. В Сухуме были англичане, французы и конечно турки. Сами абхазы пусть и не все, но, многие были готовы вновь признать власть султана. И князь Шервашидзе своими действиями это показал. На севере у абхазов были непокорённые черкесы. И один из их главарей находился в Сухуме и был активен в делах цель которых заключалась в том, чтобы поднять Абхазию против России. Именно оттуда могло начаться вторжение в Сванетию, Мегрелию, Гурию и дальше в Имеретию. Если это случиться может полыхнуть вся Грузия. Ума или наоборот безумия у грузинских князей на это хватит, уж он то, князь Багратион-Мухранский, знал своих соплеменников как никто другой. А за Грузией и вспыхнет весь Кавказ. И это будет значить для России потерю Закавказья может до самого Каспия и гибель армии Муравьёва осаждающего Карс.

На фоне тревожных новостей из Сванетии и Абхазии были и те которые радовали генерала. Победы России хорошо сказалась на настроениях в Грузии в целом. Стало меньше разговоров, что русский царь проиграет эту войну. Дворяне и простой люд стали активней вступать в ополчение. Дворян прельщали долей в добычи, званиями и чинами, крестьян жалованием и слухами о воле. Мол, кто вступит в ополчение тому после войны дадут волю, а кто отличится в боях даже землю. Так оно или нет будет никто не знал. Но, крестьяне пошли в ополчение. Наиболее подходящих отбирали, обучали азам военной службы и придавали регулярным войскам. Остальных отправляли на работы по устройству укреплений, магазинов, дорог, мостов превратив в сапёров. Особенно были активны гурийцы. Пострелять в давнего врага, турков, и получить за это свою долю добычи, жалование и волю оказалось среди них немало. Из 70 грузинских сотен 35-ть были укомплектованы дворянами и крестьянами из Гурии. Кроме ополчения Мухранский получил вместо отправленных к Муравьеву двух полков, два из Кавказкой армии. Они были только наполовину укомплектованы 'кавказцами', но, вторая половина были не новобранцами.

Войск способных идти в бой в распоряжении князя Мухранского к июлю 1855 года было 23 тысячи штыков и сабель, из них два регулярных полка в полноценных четыре батальона. Восемь тысяч штыков!!! Для Кавказа это сила! И это ему грело душу. Казаков 15 сотен из числа которых четыре линейных, остальные донские. Донские казаки по самому роду вооружения своего, наименее способные к пешему и рассыпному строю приносили мало пользы посреди лесов, гор и болот, князь Мухранский просил заменить их, хотя бы даже в уменьшенном числе, линейными казаками, но просьба его не была исполнена. Линейные ушли на Карс. На без рыбье и рак рыба. Такая кажется у русских есть поговорка. Артиллерию усилили серьёзно, 16-ть батарейных, 16-ть легких, 8-мьчетверть пудовых единорогов и 18-ть горных орудия. А против турков и горцев пушки очень хорошее подспорье. Остальные войска были ополчением. Полк гурийцев, имеретинцев, две тысячи мегрел и тысяча смешанной конницы.

На передовой мингрельской линии на реке Ингури, в Зугдиди, Хетах и у хонийского монастыря, находился армейский полк с казаками, три батальона имеретинцев, оба мегрельских, их же конница. Русские войска стояли за рекой Ингури, полностью отставив Абхазию.

Полк ополчения и батальон солдат находился на акетской позиции в Гурии, один батальон на кодорской переправе. Два регулярных и один имеретинцев стояли в Кутаиси из-за удобствам квартирования, для гарнизонной службы и разных работ, но части эти были в постоянной готовности к движению в Гурию или Абхазию при первых тревожных известиях. Артиллерия распределена была между всеми частями по соразмерности, кавалерия почти вся находилась в Мингрелии, так как в Гурии мало встречается мест удобных для ее действия.

Для обороны Риона, главной реки западной Грузии, которая могла бы принести огромную пользу неприятелю, при помощи речных пароходов как линия снабжения. Опытный генерал ещё в 1854 году на острове против села Чалодид расположил рионскую флотилию, состоявшая из семи баркасов с командою азовских казаков и охотников. Как выяснилось позже баркасы эти слишком глубокосидящие в воде, неповоротливые и вооруженные одними фальконетами, вовсе не удовлетворяли требованиям обороны поэтому в 1855-м году обращено было внимание на оборону Риона с берегов устройством на них руками сапёров-ополченцев укреплений для стрелков в удобных местах и батареи при устье Циве.

План действий на 1855 год, составленный князем Мухранским основан был на том, чтобы, избегая решительной встречи с превосходным в силах неприятелем не позволять и ему действовать решительно. Но, по мере накопления сил и роста их готовности генерал уже сам хотел решительных действий. Ему очень хотелось прихлопнуть Сухуми, это осиное гнездо и восстановить в Абхазии власть России, навести порядок в Сванетии. Да и до Кобулети от позиций его войск было можно сказать рукой подать. В высокую стойкость войск Мустафы-паши он не особо верил, а, от Кобулети до Батума, дневной переход. Поэтому генерал писал Муравьёву, что он может уже перейти к активным действиям. Но, командующий Кавказкой армией на его обращения отвечал, что ещё не время. Приказ их начать князь Мухранский всё-таки получил, но, из Крыма, от самого императора, вместе с новостью о победе в Евпатории и под Севастополем. 'Верните под власть России Абхазию, всех изменников призовите к ответу. Атакуйте Батум',— так было написано в послании императора. 'Значит после Евпатории перестали бояться десанта в Абхазию',— прочитав приказ подумал генерал. И в приподнятом настроении вызвал к себе дежурного офицера и отдал распоряжение о созыве завтра на восемь часов утра совещания, чтобы окончательно проработать план действий, уже наступательных и решительных.

Магомет-Амин вытесненный из района Новороссийска и Геленджика, и ушедший в Сухум прилагал огромные усилия, чтоб к своему отряду черкесов добрать абхазов и начать активные действия против русских. Ему даже обещали отдать 4 тысячи ружей, 12 орудий, порох и снаряжение. Всё это завезли для Сефер-паши поверя его уверениям, что он сможет собрать столько людей под свои знамёна. Но, он теперь отсиживался в Батуме, а, оружие лежало мертвым грузом. Теперь такое же условие европейцы и турки поставили и ему. Будут люди, будет оружие, деньги. Но, абхазы не хотели идти под его руку. Они были не менее своенравны чем черкесы, привыкли жить как им виделось, не нравились им призывы Магомет-Амина и его людей дальше принимать ислам и начинать жить как истинные правоверные, то есть в строгости веры. Были у них и свои князья, которые видели в Магомет-Амине угрозу своей власти и влиянию. Им и турок хватало, теперь ещё этот чужак. Который, к тому же бежал от русских к ним в Абхазию. И пришедшие вести о русских победах останавливало абхазов переходить на сторону врагов России. Магомет-Амин за месяц сумел набрать всего немногим более трёхсот человек и у него были немалые сомнения в их преданности в случае серьёзных испытаний. Пока их удерживали те деньги, которые он смог им дать и обещания большой добычи в случае похода за Ингури. Который им тоже был обещан в скором времени.

Владетель Абхазии, князь Михаил Шервашидзе уже серьёзно начал волноваться и из-за этого пил вина больше обычного находясь в своём имении в Очамчире. Прошло уже двенадцать дней со времени ночного появления флота с десантом у Сухума и ухода его в Батум, Поти, а о высадке войск союзников в Сухуме никто ни сном, ни духом. Только слухи, что он вышел из Батума, попал в шторм, вынужден был вернуться. И, что со дня на день будет здесь. Проверить сведения стоит ли в Батуме флот с десантом или нет он не мог. Путь не близкий и на нём были русские войска и преданные им гурийцы. Говорили, что проверяют всех, кто пытается выехать за Ингури из Абхазии. А он уже собрал под свои знамёна уже почти полторы тысячи человек. И готов был с этой силой, во всей красе прийти в Сухум и заявить свои права на Абхазию. Которую он считал по праву своей ... всю и даже больше. Князь ждал новостей и дождался. Рано утром после очередного долгого и шумного застолья, после которого князь выглядел далеко не как князь, его разбудил самый верный кунак. И на его вопрос спросонья: 'Что в Сухум наконец пришёл десант?! Слава Богу !!! Собирай людей!'

— Нет, князь. Казаки. Русские вошли в Очамчиру !!!,— услышал он ответ кунака.

— Что-о!!!??? Какие русские!?

— Это они. И похоже мы уже окружены. Они все конные. Если только попробовать уйти морем, — своим ответом протрезвил князя его кунак. Князь Шервашидзе обхватил голову руками, начал качаться из стороны в сторону и издавать звуки похожие на рычание. Хмель окончательно уходил из его головы и вместо него туда вошла мысль, что после таких действий, а проще сказать прямую измену его новый царь, который как ходили слухи суров к ворам и изменникам, может и не простить. Вскоре он услышал шум боя. Он приближался.

Сдержать внезапное нападение его люди при всех их отваге не могли. Вот уже раздались выстрелы, крики, звуки сабельного боя во дворе его дома. Его охрана укрылась в нём и начала отстреливаться. Вскоре князь и его люди услышали: 'Князь Шервашидзе прикажите своим людям сложить оружие. Ваш отряд разбит и рассеян, дом окружён. Сдавайтесь. В противном случае я имею прямой приказ командующего вам и вашим людям как явным изменникам не являть пощады'. И подтверждая свои слова делом бросили пока в пристройки к дому ручные бомбы и помахали зажжёнными факелами.

Кунаки, его охрана смотрели на князя. Он стоял, держал в руке дорого украшенный пистолет и был спокоен, смотря на них о произнес: "Надо, сдаться. Иначе эти русские черти и в самом деле могут нас закидать бомбами или сжечь. Обещаю, что я вас и ваши семьи не брошу". Они приняли решение своего князя. Через несколько минут князь Шервашидзе и с ним шестнадцать человек вышли из дома и под прицелами ружей казаков и побросали на землю своё оружие. После этого им и князю тоже, немилосердно крепко связали руки. В ответ они могли только ругаться. Но, после нескольких ударов прикладами самых языкастых, пленный и опозоренный князь приказал остальным замолчать. Далее их под охраной казачьей полусотни отправили сначала в ставку генерала князя Мухранского, далее уже сразу в Тифлис.

После не очень комфортного по меркам века 21-го преодоления по железной дороге расстояния между столицами, зато наверно в самых комфортных вагонах в мире. Я рано утром 25-го июля без помпы прибыл в столицу. Петербург встречал меня строгостью жизни прифронтового города и белыми ночами. Город жил, работал, служил. И даже воевал, только не Питер, а Кронштадт. Патрули на улицах, никаких увеселений, вечеринок, праздно шатающейся публики, продажи бухла, рестораны стали столовыми, театры ограничено по времени работали. Город был помыт, побрит, вылизан, причёсан и надушен. Павел Николаевич Игнатьев, столичный генерал-губернатор и Смирнов Николай Михайлович, столичный гражданский губернатор навели можно сказать образцовый порядок. Военные служили в армии и флоте, все штатские служили по департаментам, ведомствам и на предприятиях. По моему распоряжению никому не давали возможности сидеть дома. И не только в Петербурге, по всей России. Немудреная, но, действенная агитация тоже работала, плакаты 'Отечество — зовёт', 'Всё для войны, всё для победы', 'Ты чем помог Отечеству?' и другие были во всех присутственных местах, проспектах, улицах столицы.

Еще весной были проведены облавы питерского дна и криминала. Уголовную мелочь и босяков отправили на исправительные работы. В Питере и вне его. После этого тысячи рабочих рук получил Комитет для развития торфодобывающей промышленности. Он был создан в 1851 году. В задачи Комитета входило: "Всемерно заботиться о развитии торфяной промышленности, наблюдать за правильной разработкой торфяников, вводить торфяное топливо в городских и казенных зданиях и наблюдать за продажей выработанного торфа'. Добыча торфа в столичной и Новгородской губернии стала резко расти. Растущим столичным заводам требовалось всё больше и больше топлива.

Если кто-то из 'дна', что-то умел делать руками отправляли на заводы, фабрики и мастерские. В Москве и других густонаселённых городах сделали с социальным 'дном' тоже самое. Тем более, что главой Комитета по торфу был никто иной как генерал-губернатор Москвы генерал Закре́вский.

Старшеклассников училищ и гимназий, студентов младших курсов НЕ технарей и не естественников тоже лишили каникул, привлекли работать в полиции, госучреждениях, предприятиях, комиссиях, комитетах. Писарями, посыльными, на должность 'принеси, подай, иди на хер, не мешай'. Молодежь столиц, губернских и больших городов встраивали в механизм государственной машины, и они начинали жить и действовать в ритме воюющей страны и народа.

Во время войны, когда рекрутские наборы шли один за одним, вдруг прозрели и увидели, что резерва из офицеров для миллионной армии, плюс ополчение недостаёт и условия получения звания в 1854 году для вольноопределяющихся были временно смягчены:

 лица с высшим образованием производились в офицеры немедленно при поступлении на службу;

 выпускники гимназий дворянского происхождения производились в офицеры после выслуги 6 месяцев;

 для всех остальных категорий вольноопределяющихся необходимые сроки выслуги были уменьшены в 2 раза (до 2, 3 и 6 лет соответственно).

Первый пункт не изменился, второй я перекроил, теперь ВСЕХ выпускников гимназий, академий, училищ и школ уровня средне-учебных заведений производили в офицеры после выслуги 6 месяцев, а также студентов духовных семинарий, воспитанников дворянских институтов, по третьему пункту, сроки выслуги для попадания в офицеры уменьшили ещё больше — год, два и три. Добавили четвёртый пункт, кто имел за спиной приходское училище тот после трёх месяцев учебки получал ВУС и звание младшего унтер-офицера с правом получения в будущем низшего офицерского звания. Пятый гласил, что все вольноопределяющиеся после увольнения из армии получат льготы для поступления на госслужбу согласно достигнутому званию перед штатскими.

И молодёжь — разночинцы, которым надоело просиживать за маленькое жалование в учреждения и лебезить перед начальством и дворянчиками сослуживцами или перебиваться на вольных хлебах, мещане и сыновья купцов, хотевшие уйти из-под задолбавшей их опеки отцов семейств, семинаристы, расхотевшие быть священниками. Вот они и пошли хоть и не табунами служить в армию и ополчение. В бой 'пиджаков' никто не пошлёт, про это им тоже намекали, но, заменить где возможно кадровых они смогут. Нет, если есть большое желание, то добро пожаловать в окопы. После войны они пойдут служить в мои родные Внутренние войска, полицию, стройбат. Какие никакие, а подготовленные кадры как для них, так и для гражданки. Низшее и среднее звено чиновничества, и те, кто смогут подняться выше, лично преданное императору.

Для детей погибших офицеров, ставших инвалидами с сентября должны, были открыться суворовские и ушаковские училища. Нахимов в этой истории жив, а фигуры Корнилова и даже Лазарева, очень уступают масштабу и значению Ушакова. И по времени два русских гения войны современники. Так, что будем ковать кадры для армии из наверно самого лучшего материала. Из тех, кто хочет и готов служить. От такого никоим образом нельзя отказываться.

По приезду в Зимний я накоротке встретился с Марией Александровной и детьми. Владимир, просил меня рассказать о войне. Пятилетний Алексей, 'Тот самый',— в очередной раз усмехнувшись подумал я, взяв его на руки, он то же хотел про войну. Кроха Мария посматривала на меня насторожено пряча свою мордашку в мамином платье. Шум, гам, улыбки, радость. Семья — это хорошо. Она помогает, заряжает. С женой я ночью тесно, очень плотно пообщаюсь.Судя по взглядам и она в нетерпении. А пока дела.

Полдень. Здесь уже другая встреча. С расширенным составом Государственного комитета обороны, главы министерств, Военного, Морского, Внутренних дел, финансов, триумвират — великий князь Константин, Киселёв, Орлов и Нессельроде. Именно он его и расширил. Я его тут совсем загонял. Ещё в марте вызвал и потребовал, как можно быстрее улучшить отношения со всеми нейтралами. Прежде всего с Пруссией, США, королевством Обеих Сицилий, возложил на него работу по налаживанию отношений и формированию положительного имиджа России среди нейтралов у властей и общественности. У МИДа были для этого люди, связи. И заставил отчитываться перед мною каждую декаду. Перед убытием в Крым в инструкции Нессельроде я написал прямо. 'Теперь вам необходимо разорвать изоляцию в которой оказалась Россия в этой войне. Отчасти и за проводимой вами линии политики, ваших докладов о положении дел и советов. Вам это и исправлять'. Как мне потом доложили старику сильно поплохело от таких строк. Но, в отставку не стал проситься. Да, я и не принял бы её. Он нужен пока для прикрытия, его в Европе знают и считают, что с ними будут иметь дело. Пусть поработает, может и не повесят его.

Выслушал один за другим доклады членов ГКО я резюмировал, Россия набирала обороты, кажется мы запрягли и уже поехали. Война дала толчок тяжелой промышленности и теперь её продолжали разгонять как можно быстрее и больше.

Металл лили разный — чугун, железо, сталь, медь, бронзу. Из металла делали всё, что из него можно было сделать. От гвоздей до паровых машин для флота, морского и речного и прежде всего для самой промышленности. Паровики собирали на любом заводике и мастерской где могли это делать. Война превращала мастерские и заводики в заводы и фабрики. Заводы и фабрики в большие промышленные предприятия. А большие заводы в промышленные гиганты даже по мировым меркам. Заводы Петербурга — Александровский, Берда, Нобеля, Ижорский, завод гальванопластики, литейный и механический герцога Лейхтенбергского, Воткинский завод, Луганский, Сормово, брянская группа заводов Мальцева. Оружейные заводы, само собой.

Выпуск паровых машин шел уже на сотни в месяц. Тут распространённое пособие Путилова по организации производства стало неплохим ускорителем процесса. А где паровые машины там механизация производства и рост производительности. А это значит ещё больше гвоздей, стволов винтовок и опять же паровых машин. И опять по спирали.

Много железа теперь уходило на конно -бычьи железные дороги. Деревянный брус на него полоса железа и рельс готов. Таких дорог сейчас делали сотни километров. К Севастополю от Днепра, с Керчи и Арабата в Симферополь, из Луганска в Таганрог, Москва -Тула, Царицын— Калач, который на Дону. Тут параллельно конке делали и на паровой тяги. И тут вновь помогли хроноаборигены. Ещё в 1851 году наказной атаман Войска Донского Михаил Хомутов заказал исследование междуречья Волги и Дона на предмет прокладки дороги на паровом ходу. Именно там и находился в данное время Павел Петрович Мельников. Он и его помощники молниеносно приняли решение откуда и куда строить дорогу выбирая из двух вариантов. Причём оба они начинались на Волге у хутора Ново-Никольский и завершались у станицы Пятиизбянская. Первый вариант пути приводил к Калачевскому затону, второй, на 4 версты больше — к месту впадения в Дон реки Карповки.

Они выбрали первый вариант, с удлинением на территории Царицына: дорогу продолжили вдоль берега Волги с грузовыми пристанями Зацарицынского района, от Ельшанского оврага до самой реки Царица. Был учтён неудачный опыт Дубовско-Качалинской дороги, отстоявшей слишком далеко и неудобно от пристаней. Рельсы для полноценной железной дороги шли из Воткинска. И тут для меня встал на практике вопрос о жд колее. Пять или шесть футов? Решил я его по соломоновски. Колею класть в пять, поскольку паровозы и вагоны пойдут под неё. Но, шпалы использовать такие, чтоб потом можно было перешить на шесть. Точнее на 1 800 миллиметров. ЦУ об это Мельников от меня получил. Часть пленных европеев взятых у Керчи, отправили туда и жд Луганск — Таганрог ударно трудиться. Климат для них вполне и места хлебные для их обеспечения. И по степи особо в бега не ударишься.

И в связи с суперфорс-мажором по строительству жд Волга-Дон у меня опять возник вопрос: 'А раньше не могли это сделать?' Тем более изыскания уже провели. Мельников, инженеры были, как и сейчас. Рельсы, шпалы тоже. Построить в ровной степи 73 версты железной дороги пусть и на живульку для такого спеца как Мельников дело нескольких месяцев. Так, что это: 'Дурость или измена?' За дороги ведь Клейнмихель отвечал. И сейчас он этим занимается, старые улучшает, новые прокладывает в направлении Крыма и так, чтоб они и после войны были в транспортной системе России.

Идёт война, значит нужно не только оружие, которое делают из стали, железа, чугуна и бронзы, но, и порох. Вскрытая по моему приказу кубышка флота в Севастополе и западных крепостей дали возможность отвоевать весну и провести сражения в Крыму без гребанной экономии пороха. Так, что в Крыму реально было всё в дыму. Досталось немного адского зелья и виде трофеев в Керчи и особенно в Евпатории. Но, впереди были новые сражения, где Россия должна будет достичь успеха, а, для этого не может быть и речи об экономии. Так, что порох оставался архиважнейшей моей заботой.

Из доклада следовало, что сверхусилия направленные на производство этого важнейшего компонента для ведения войны дали результат. В той истории Россия кстати тоже вышла на нулевой баланс производства и расхода. Сейчас казенные пороховые заводы и несколько частных заводов, хотя скорее пока заводиков в сравнении с казёнными должны были выдать пороха по прогнозируемым потребностям с небольшим запасом. Про пироксилин и динамит знали только избранные, и даже не все члены ГКО. Отправленные на предприятия химики, технологи, механизация, новая организация труда и вложенные сотни тысяч рублей стали давать результат.

Аналогичные меры и даже больше позволили в июле ожидать цифру за 10-ть тысяч винтовок в месяц от казенных заводов и частников. О выпуске револьверов тоже уже можно было говорить, что началось их промышленное производство. Хотя револьверный голод утолялся ещё всё-таки за счёт ввоза сносных моделей из Европы и США. Бельгийцы, фирма Фалис и Трапман после побед России и обещанных жёстких разборок после войны за поставки брака и накрутки цены в нарушение ранних договоренностей исправились. Пять тысячи литтихских штуцеров с четырьмя нарезами под пулю Минье, только калибр в пять линий (12, 7 мм) они уже через Пруссию поставили. Должны были ещё двенадцать.

В Пруссии скупили все доступные револьверы Дрейзе и заказали ещё три тысячи, также заказали двадцать тысяч стволов для винтовок из стали в тот же калибр. Заказ на стволы взялся выполнить конечно Альфред Крупп. Как и ещё много чего из стали. В том числе и его пушки. Он не мог не заглотить такую наживку! И хваткой щуки вцепился в заказ на пять десятков пушек. Из них две батареи были уже в Крыму. Их осваивали уже вовсю. В целом пруссаки точно не пожалели, что услышали просьбы России не закрывать границы для торговли тем, что необходимо для войны. И это позволяло им зарабатывать не только на идущем через русский экспорт в Европу, но, и на том, что они продавали сама и на том, что шло через неё в Россию. А шло оружие не только из Бельгии. Шведо-норвежцы продавали тишком за серебришко свои казнозарядные Каммерладеры, которые могли выпускать по восемь выстрелов в минуту. И были весьма точны. Но, главным поставщиком стрелкового оружия будущего, то есть казнозарядного, для идущей Крымской и войн после неё стали конечно американцы. Эдуард Андреевич фон Стёкль, посол России в США, который за годы службы оброс знакомствами и связями среди политиков и бизнеса, поэтому успешно выполнял роль скупщика винтовок Холла, Шарпса, карабинов Дженкса, различных моделей револьверных винтовок и конечно сами револьверы. А помогал ему в этом Томас Харт Сеймур посол США в России. Который в свою очередь сделал тоже самое в Петербурге, что и Стёкль в Штатах. С наследником, то есть со мной у американца были очень неплохие отношения. Именно он лоббировал и устраивал встречи Самюэля Кольта лично с Николаем 1-м. Не без помощи Сеймура известный в США кораблестроитель Уильям Уэбб почти получил заказ на два линейных винтовых корабля.

31 августа 1853 года генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич (по согласованию с Министерством финансов), разрешил Пароходному комитету заключить контракт с У. Уэббом. Для согласования его статей, рассмотрения и утверждения на месте подробных чертежей и спецификаций будущего винтового линейного корабля в США решили командировать известного кораблестроителя генерал-майора М.Н. Гринвальда и корабельного инженера поручика Ю.К. Тирнштейна. Последний в перспективе должен был отслеживать 'правильность' постройки корабля и соблюдение американцем всех условий контракта. Вскоре к ним прикомандировали инженера-механика поручика А.И. Соколова. Прибыв в США, русские представители 1 января 1854 г. встретились с У. Уэббом для ознакомления с чертежами будущего линейного корабля. Но их в наличии ... не оказалось. Ушлый американец, решив, что русские, что-то вроде белых мексиканцев, в качестве прототипа для составления чертежей представил им модель линейного корабля, которая представляла собой не двухдечный корабль, а большой (более 90 м длины) фрегат с одной открытой и одной закрытой батареями. Увеличенный фрегат типа 'Конгресс' и вставленной в него паровой машиной. Такие фрегаты Россия уже и сама начала себе строить. К тому же выяснилось, что в США пока нет заводов, имевших достаточный опыт изготовления паровых механических установок для линейных кораблей, особенно с винтовым движителем, а два винтовых фрегата, входивших в состав флота США, отличались крайне ненадежными паровыми машинами. В результате русская делегация убыла ни с чем, если не считать заверений У. Уэбба, что российскому флоту скорее нужны большие фрегаты, нежели линейные корабли. И его досады, что не сумел впарить этим русским свой вариант заказа. И поэтому типу Уэббу я отлично помнил, что он таки получит заказа на здоровенный винтовой фрегат 'Генерал-адмирал' в более чем 5 500 тонн. Корабль получиться красивый, мощный, быстрый, а значит дорогой и был он построен американцем из плохого дерева изначально. Поэтому он лет десять отслужил, был выведен из состава флота. А французская 'Светлана' около сорока лет отходила под Андреевским флагом.

Война прервала российско-американские судостроительные контакты. Но, я лично приложил усилия, чтоб морская тема с амерами была возрождена. Это было сделано. И она было ну очень секретной. Попытка военно-технического сотрудничества с американцами по линии стрелкового оружия тоже была в детективно -авантюрном стиле. И начал её опять не я, а Николай Первый.

30 октября 1854 г. Николай I встретился в Зимнем дворце с С. Кольтом и его секретарём Э. Диккерсоном, их беседа продолжалась 1 ч 15 мин. Императору Кольт преподнёс три роскошно отделанные серийные модели — драгунскую, флотскую и карманную. Я из них стрелял и в Крым с ними поехал. Пикантность ситуации придало то, что Кольт приехал в Санкт-Петербург из Англии, где была одна из его фабрик, а английские войска в то время вели боевые действия против России. Русская же армия остро нуждалась в оружии. И несомненно, интересы Империи и Кольта пересекались, а Кольт мог предложить не только револьверы, но и револьверные винтовки. На этой встре?че, помимо указанных лиц, присутствовал шеф жандармов А. Ф. Орлов и министр иностранных дел канцлер К.В. Нессельроде. Но, не договорились. Американец ломил цену и хотел ещё, и монополию на много лет в России на производство револьверов. Не зашло. И разошлись как в море корабли. Получив престол налаженные связи с американцами до войны и вовремя неё мною были немедленно реанимированы. Ещё в феврале были отправлены люди в США и начала там действовать. И уже в первой декаде июня первые партии оружия из США начали прибывать в Россию через Данциг. Дальше на конном экспрессе в Крым.

На Холла, Шарпса, Дженкса и револьверы были размещены заказы. Заказали самые новые модели, Холл капсюльный, Шарпса и Дженкса с зажигательной системой Мейнарда. И со съёмными штык-ножами. Всех по десять тысяч и калибром в пять линий (12, 7 мм) и столько же револьверов, половина из них в четыре линии, а если точнее в 10 миллиметров. Это калибр заказали у Смита и Вессона под их новых револьвер. Получили они небольшой заказ и на свой Волканик в том же калибре. Этих мужиков я решил ни в коем разе не упускать из вида. Винтовку Винчестер они мне сделают и с налаживание производства револьверов и унитарных патронов в России помогут. Это Кольт уже зажрался, а, они ещё голодные. Вот им и сделают предложение от которого они не смогут отказаться.

Размещение наших заказов на револьверы у Винчестера и оружейной сладкой парочки, заставило Кольта пойти на уступки в цене на свой Colt Navy 1851. Это оружие, боеприпасы и ЗИП к нему если и не успеют большей частью на Крымскую, которую я хотел и планировал закончить в 1855 году. В русскую армию, а значит на Кавказскую войну и в среднеазиатскую компанию попадут точно. А там дальше жизнь покажет. Англичане и французы конечно знали о поставках оружия и прочего, естественно возмущались. Но, в ответ слышали 'ничего личного, просто бизнес'. И на фоне их неудач в войне с Россией ссориться с Пруссией и США было глупо. Да и русское золото работало не только в плане закупок оружия и материалов. После Керчи и Севастополя в Штатах стали всё чаще писать в газетах о далекой войне и в не очень приятных тонах для Великобритании. В США британцев не любили. Были ещё живы свидетели сожжения Вашингтона в августе 1814 года после поражения американцев в битве у Бладенсберга. Да и на Канаду американцы поглядывали и доктрину Монро англичане не особо чтили в Латинской Америке. Так, что масла в огонь для дел нынешних и будущих не помешает. И людей нужных прикормить. В Пруссии тоже стали слышны голоса о том, что Берлин имеет шанс стать в Европе более значимой столицей, чем был прежде. А для этого нужен сильный союзник. А кто это? Ответ был как бы очевиден.

Касаемо артиллерии, там тоже жизнь кипела. Юбки для бомб и ядер, снаряд Нейслера, чтоб повысить обтюрацию, а, значит дальность и точность, толстостенные бомбы для мортир для возможно боя с французскими броненосцами, просто железные снаряды для проламывания палубы. Для пушек делали уже настоящие бронебойные снаряды из стали. Не ядра, а именно снаряды. Пробовали для это нарезать бронзовые длинные единороги и делать снаряд Минье. Для увеличения дальности пушки и мортиры вдобавок к юбкам, начали модернизировать в варианте а-ля Паррот. Стягивать казенную часть полыми цилиндрами, кольцами, обручами из железа и стали это давало возможность более уверенно использовать усиленный заряд. А он в свою очередь опять давал скорость, дальность и точность снаряду. Всем этим занимался Артиллерийский департамент, точнее уже ГАУ, Главное Артиллерийское Управление. Он теперь централизовано занимался богом войны. А служили ему братья Чебышевы, Маиевский, Баумгарт, Петрушевский и ещё масса не бесталанных людей в области металлургии, баллистики, математики, химии.

Из новых орудий производили в режиме круглосуточного аврала на заводах Питера 60-фунтовые пушки ? 1 конструкции Николая Андреевича Баумгарта, но, несколько улучшенные, стенки казенной части сделали потолще от исходника. Вся для того, повышения тактико-технических характеристик. Первая же четвёрка пушек было отправлена в Свеаборг для установки на батареи. Чтоб стать сюрпризом для противника. Ядро чугунное в 26,2 килограмма улетало за 4 км, бомба 18,16 кг (заряд 1,229 кг пороха) за 3 700 метров. И это без юбок. Будут чем попотчивать супостатов. Тем более, что для Свеаборга готовили бомбы с пироксилином.

Питер, его промышленность набирали обороты, как и другие центры тяжпрома России. Примером, как и в каком ритме начали работать заводы и вообще промышленность России мог служить в частности такой её индустриальный гигант как Воткинский завод.

Алекса́ндр Андре́евич Ио́сса с 1849 год руководил металлургическим заводом в Воткинске. И более чем достойно продолжал дело, начатое Ильёй Петровичем Чайковским. При нём создается завод пудлингово-сварочное производство. При И.П. Чайковском с 1845 года на заводе выделывалось до 450 тысяч пудов железа разнообразного вида и размеров: от тонкой проволоки и часовой пружины до корабельного листа, от прибойного гвоздя до 300-пудового якоря. При нем была начата реконструкция плотины, завершившаяся в 1850 году. Организовано 16 крупных цехов и мастерских. За выдающиеся успехи в руководстве Воткинским заводом И.П. Чайковский был награжден двумя орденами: св. Станислава II степени и св. Анны. 7 мая 1840 года в семье Чайковских родился сын Петр — будущий великий композитор.

В 1850 году уже под руководством А.А. Иосса на заводе была построена первая на Урале газопудлинговая печь. В 1851-1855 гг. был начальником Златоустовского горного округа, сменив на этом посту П. П. Аносова, а с 1855 года горный начальник Камско-Воткинских заводов.

С началом Крымской войны завод вновь, как и в 1812 году все свои ресурсы обратил для обеспечения армией свой продукцией. Но, в начале марта 1855 года на заводы и в первую очередь головной Воткинский, посыпались требования увеличить производство, заказы, ресурсы и даже деньги для этого. И, что было удивительно для А.А. Иоссы ему были вручены бумаги, подписанные самим императором Александром, которые позволяли ему открывать любые кабинеты в своей губернии и соседних. Взамен император требовал только одного, больше чугуна, железа, бадаевской стали и просто стали, паровых машин и пароходов, станков, листов металла, проволоки, пружин, гвоздей, рельс и другой продукции из металла. А также начинать готовить мощности для производства паровозов и вагонов. Так же государь потребовал в кратчайшие сроки наконец-то построить от завода к ближайшему удобному месту на Каме для начала конную жд, пристани и причалы. К началу лета это сделали. Леса для шпал и металла для рельса для этого у А.А. Иосса было вдосталь. Заодно начали работы по созданию простенького паровоза и вагонов к нему. А на второй неделе июня ему доставили новый пакет вновь с печатями канцелярии Е.И.В. И когда Александр Андреевич начал читать бумаги у него глаза на лоб полезли от удивления. От него требовали немедленно приступить к работам для получения стали из чугуна новым способом, путём продувки воздухом жидкого чугуна, описание и даже рисунки которого прилагались. Хотя было видно, что всё это было весьма поверхностно. От него требовали немедленно приступить к тому ... чем он уже занимался по собственному почину!!! Как тут глазам на лоб не полезть. 'Что ж придётся ещё меньше спать, ходить в церковь. А может вообще переехать жить на завод',— подумал Александр Андреевич Иосса смотря на разложенные на столе бумаги и рисунки. У него реально от возбуждения зачесались руки, и он хотел немедленно, сейчас же, заняться разработкой процесса получения стали. Чем он и занялся, приказав принести себе чаю и пока к себе никого не пускать. Он хотел ... стали!!! Много стали. Уж он то знал, что это металл будущего.

Век пара требует топлива. Конечно в первую очередь это были дрова и древесный уголь. Вот на дровяной теме у меня в голове из потёмок разума и всплыла ... лесохимия!!! Ведь из леса можно не только дрова, деготь, доски и брус получать, но, ещё много чего. Бумага, целлюлоза и их производные, спирт, уксус, скипидар, канифоль, смолы, гидролиз, пиролиз ещё вспомнил, ещё там чего-нибудь. Поэтому в несколько мест где масштабно жгли древесный уголь отправили опытных химиков с усилением из студентов по профилю.

Вложились ресурсами в добычу угля в Подмосковье, Донбассе, торфа на имеющихся разработках и в новые, а также горючих сланцев. Для добычи угля, сланцев, заодно и железной руды наняли горных специалистов в Чехии и в Неметчине. Стоили они немало, но, своих было мало, и они были нарасхват. Импортозамещение в топливо-энергетическом комплексе и его развитие в целом набирало тоже обороты. Питер на английском угле сидел чуть ли не до Первой мировой. Экспорт и импорт России во время войны упал, особенно в 1855 году, когда англичане провели работу над ошибками и полностью перекрыли морскую торговлю на Балтике и Белом море. Импорт промышленных изделий и товаров покрывался ростом своей промышленности и частично торговлей с Пруссией и Австрии. Вот тут стало видно, как не хватает прямых железных дорог с прежде всего с Пруссией. Жд Вена-Варшава в целом на Россию работала слабо. Поэтому было начато ударное строительство конной жд Варшава -Брест около 200-х верст, чтоб Польшу и Россию связывал не только Днепро́вско — Бу́гский кана́л и то только когда он без льда. Он построен был 70-е -80-е годы восемнадцатого века Речью Посполитой. И связал между собой Балтийское и Чёрное море. После разделов Польши и вхождения земель Великого княжества Литовского в состав Российской империи канал фактически был заброшен. Дальнейшее развитие канала возобновлено только в 1837 году уже русскими властями. Основные работы осуществлялись в период с 1846 по 1848 год. Были построены (разборные) деревянные плотины, позволявшие поддерживать необходимый для стабильного судоходства уровень воды в любое время навигации.

Конку Варшава — Брест строили за деньги Царства Польского, руками мобилизованных евреев, в Привисленском крае их проживало больше всего в империи, ополченцев и тех, кого наняли. И солдаты конечно, куда без них. Польша, кстати судя по ответу на мой вопрос Орлову о ней, вела себя прилично. Тут спасибо Паскевичу, он ещё придавил и держал крепко. И успехи России в войне роль тоже играли свою роль. Хотя, по имеющимся сведениям, пошёл некий отток молодёжи во Францию. И если к этому добавить информацию об активности польской эмиграции в Париже и рост их контактов с англичанами. То складывая два плюс два равно, что скорее всего пошёл процесс набора польского легиона для Крыма. Как сообщали из Европы после сражений 18 июня в Крыму, желающих за британские деньги воевать с Россией сразу поубавилось. Вот и решили видать вложиться в поляков. Эти сами пойдут воевать с Россией. Ещё и бесплатно. Ибо идейные её вековые враги. Отличное пушечное мясо для использования против неё. Так, что железная дорога Варшава — Брест, продолженная после войны на восток и Днепро́вско-Бу́гский кана́л ещё пригодятся для польских дел. А им быть гарантировано. Вот только их надо будет взять под контроль, управлять ими и извлекать пользу. Тут я думал о варианте операции 'Трест'. Но, это после войны.

Проблема импорта судя по докладу Алекса́ндра Макси́мовича Княже́вич, главы Минфина решалась и была решаема. Тема импорта дорогих шмоток, ювелирки, акссесуаров, вин, сыра и хамона меня не интересовала. Перебьёмся. Кстати и тут зашевелись отечественные производители. Как пример, Павел Акимович Овчинников, крепостной князей Волконских.

В 1842 году двенадцатилетнего подростка хозяин, князь Волконский, отправил в Москву в целях развития художественных способностей, в мастерскую, где производили золотые и серебряные изделия. В мастерской Павел вырос от ученика до мастера. Благодаря приобретённым умениям освободился из крепостных, в 1850 году стал вольным и женился, а на тысячу рублей приданого своей жены организовал своё дело.

В 1851 году Павел Овчинников основал собственную мастерскую, позднее брат передал ему свое хозяйство, и в 1853 году была открыта фабрика по производству золотых и серебряных изделий в Москве, на Таганке, в 1-ом Гончарном переулке, в доме Лежнева. Годовой оборот в 1853 году составил 25 тысяч рублей, в 1854-1855 годах он был уже более 1,5 миллиона рублей. Он работал в русском стиле. Богатая цветовая палитра, драгоценные металлы и русские орнаменты были приспособлены для современности, и изделия отвечали потребностям своего времени. В Москве он сделал мне подарок от себя лично, роскошную братину и весомый взнос драгметаллами в Военный фонд. Быть ему для начала поставщиком Двора цесаревича Николая Александровича. И как кандидат на продвижение бижутерии подходит. Имя он уже себе заработал.

Итак, по импорту не так всё плохо, подвёл я для себя итог. А вот с экспортом был полный швах. Главный продукт экспорта было же зерно. И вывозили его в основном морем. Как и многое остальное в Англию, Францию, другие страны Европы. В этом году всё, калитку закрыли совсем. Но, оставалось ещё одно море, которое озеро — Каспийское. Поэтому уже в марте было обозначено движение с целью увеличения торговли с Персией. Этим до войны занимался Московский торговый дом и вёл дела с персами плохо.

К середине XIX века сложилась следующая ситуация: бакинские и астраханские купцы стали доставлять в Персию в основном третьеразрядные товары и сбывали их по достаточно высоким ценам, не вступая в отношения с крупным купечеством Персии. Они практически не вели там торговли отечественными изделиями, зато скупали иранские товары и вывозили их в Нижний Новгород, оставляя таким образом на севере Персии русское золото. 'К середине 50-х годов XIX века русскими купцами ежегодно оставлялось на юго-восточном побережье до 300 тыс. рублей серебром', следовало из аналитической записки. К тому же собственно астраханских купцов, занимавшихся внешним торгом, было достаточно мало. Так в 'Алфавите астраханских купцов всех трех гильдий' записанных на 1855 год числилось 267 купцов, из которых было только 23 купца II гильдии и только 9 купцов 1-й гильдии. Вследствие вышеизложенных фактов еще в начале 40-х годов на обсуждение поднялся вопрос о возрождении Московского торгового дома в Астрабаде. Эта задача была реализована, но, тем не менее, в 50-е годы развитие торговых отношений России и Персии пошло в разрез с планами правительства. По существу, Московский торговый дом ограничивался ведением торговли только на севере Ирана. Российские консулы в Астрабаде ставили в вину Торговому дому плохое качество товаров, плохой подбор приказчиков, преобладание металлов в экспортной торговле, хотя Торговому дому предписывалось развивать торговлю русскими фабричными изделиями. Таким образом, налицо тот факт, что деятельность торгового дома не соответствовала поставленным перед ним целям и уровню. А поскольку русские купцы не вели торговлю товарами, в которых персидский рынок ощущал естественную потребность, и торговля которыми могла бы значительно расширить и укрепить позиции российского экспорта в целом, то это в свою очередь привело к достаточно негативному стратегическому следствию. Имея возможность зарабатывать на торговле с Персией Россия этого не делала. И через это теряла и позиции в политическом влиянии на персов. А влияние англичан наоборот росло в том числе и через их торговлю. Мало того, персы и армяне занимающие в Персии очень сильные позиции в торговле и сами клювом не щелкали, ребята они в плане зарабатывания денег более чем ушлые.

Испытывая растущую потребность в российских товарах и, имея реальную возможность относительно дешевой их транспортировки, а самое главное — свой собственный рынок сбыта, на котором российские купцы не составляли конкуренции, персидские купцы сами стали ездить за товарами непосредственно на российские ярмарки, где из первых рук скупали лучшие товары за сходную цену и постепенно прибрали к своим рукам русско-иранскую торговлю на юго-востоке Каспия. Так в 1852 году из Астрабадского залива было вывезено в Астрахань товаров на сумму 139 731 рублей 25 коп. серебром. Из этой суммы на долю российских негоциантов приходилось 70 640 рублей В том же году в Астрабадский залив и Мешедисер было привезено товаров на сумму 161 132 рублей 30 коп., из которых на долю российских купцов приходилось 82 тысяч рублей. То есть положение дел было явно не в пользу России.

В 1855 году заканчивался десятилетний срок действия устава Московского торгового дома, и его учредители пожелали продлить срок его деятельности еще на 10 лет, но, учитывая указанные выше недочеты его деятельности, эта просьба не встретила сочувствия у меня и в просьбе было отказано. Вместо неё была учреждена Русско-персидская торгово-промышленная компания с контрольным пакетом плюс ещё Н-е количество акций у государства. Многие московские и волжские первогильдийцы стали акционерами, в том, числе и вездесущий Бенардаки. Задача компании была проста до безобразия. Кратно увеличить русский экспорт в Персию. Николай Адрианович Аничков ставший при мне чрезвычайным посланником и полномочным министром при дворе Насреддин-шаха усилено эту тему продвигал в Тегеране. До Керчи в этом вопросе хитрые персы явно гладили вола, а вот после Керчи и особенно НЕ Ватерлоо 18 июня дела с компанией резко пошли вперёд. И уже в июне она брала в аренду и приводила в порядок все суда на Каспии, которые могли дойти от Астрахани до Астрабада, Энзели. Даже корабли Астраханской флотилии были обращены в военно-транспортные с упором на транспортные. Персия конечно для нашего экспорта в сравнении с Европой мелочь, но, всё равно будет приятно там получить баланс торговли в плюс себе. И демпинг со стороны России должен быть стать неплохим инструментом для борьбы за рынок Персии с британцами. Россия готовилась завалить персов своим зерном, промышленными товарами, всем, что персы готовы будут купить у неё.

А вот туда было девать десятки миллионы пудов зерновых, пшеницы, ржи, ячменя? Массового экспорта зерна не было, а цены росли, особенно в Таврической, Херсонской и Екатеринославской губерниях. Здесь была явно мутная история в духе 'кому война, кому мать родна'. Госмонополией на торговлю зерном и мерами репрессивными спекуляцию остановили, цены снизили и заморозили. Государство выступило решительным регулятором и быть ему таковым, и далее. И как мне показалось я нашёл выход из положения с экспортом зерна. Бумажных денег в России было полным-полно, вот на них и стали скупать зерновые и не только урожай 1854 года, но, и 1855-го года. Производители получат какие-никакие деньги, которые вложат или потратят в России. Купленное зерно за бумажные рубли в итоге будет продано заграницу опять же за рубли, которые надо будет купить у России за звонкую монету. Если войну закончить даже в ноябре, то зерно по морю успеет пойти в Европу по морю даже с Балтики, с Одессы и Азовского моря тем более. В общем мне виделся некий вариант зернорубля по аналогии с нефтедолларом. Так же часть зерна должна была пойти на спирт, монополия не за горами, часть переработана в муку и на макароны. Поэтому была разработана госпрограмма по строительству элеваторов и сразу с учетом логистики, мукомольных, винокуренных заводов, макаронных фабрик. А также начали разрабатывать проекты зерновых и мучных вагонов и судов зерновозов. Сухогрузы, балкеры вроде это были. Зерновой экспорт и вообще любой Россия должна вывозить сама на своём тоннаже и на нём же ввозить импорт. Не хрен давать зарабатывать на этом буржуинам.

А макароны в России уже были с 1797 года, первая фабрика в Одессе появилась. Благодаря князю Потёмкину. В России на 1855 год было несколько макаронных фабрик увеличить их мощности и создать новые дело времени. Зерно есть, муку сделают, а там и до макарон не далеко. А, чтоб ели их больше уже запустили рекламную компанию в их пользу. Императорский двор вдруг был объявлен любителем сего продукта, для армии и конечно флота, макароны по-флотски для меня классика, сделали госзаказы. Доля зерновых пойдёт на фураж, прежде всего на государственные конезаводы и племенные фермы. И ещё зерно пойдёт на прокорм ... крестьян. Да, да, крестьян, основных налогоплательщиков и ресурса государства на протяжении веков.

Голод. Позор, бич и крест России. В стране крупнейшем производителе зерна регулярно повторялся голод. Именно голод, а не недоедание. Это вообще было нормой. Голод мог охватывать несколько губерний и даже десятки. Последствия высокая смертность детская и взрослых, болезни, рахит, дистрофия, водянка, как норма и вновь смертность. Низкие физические данных крестьян и их выживших детей. Короче у меня были одни маты, когда, я читал собранные материалы по голоду. Я был в бешенстве, пинал мебель, хлобыснул дверью так, что, что-то упало с потолка, охрана, секретари, дворцовые видя меня такого мимикрировали под мебель и интерьер дворца, и чтоб выплеснуть ярость пошёл в спортзал и нещадно истыкал штыком и избил прикладом манекен. После этого накатил коньяку и уже немного отпустило.

В 1842 году очередной комитет Николая Первого констатировал, что неурожаи повторяются через каждые 6-7 лет, продолжаясь по два года подряд. Охереть как вовремя! А раньше, сука, не знали об этом?! Были приняты дополнительные меры для борьбы с голодом хлебные магазины, ссуды, деньги частные и государственные, прощение недоимок, поставки хлеба в голодающие районы, бесплатные обеды от Императорского человеколюбивого общества. Но, это было недостаточно. Когда единомоментно десятки, сотни тысяч человек шли в кусочки и Христа ради. Запасов не хватало, денег тоже, хлебные обозы двигались медленно. И главное, что помещики не особо торопились с помощью своим же крестьянам. Он же хлеб съест и всё. Нет хлеба. А его же продать можно. И вообще проблемы негров, шерифа не колышет. Пусть государство помогает крестьянам, хотя, они были их крепостным! И по праву несли перед государством за них ответственность. Которое им дало крестьян вместе с землёй за службу. Ни службы толком уже от дворян не было и на собственных крестьян пох. А после отмены крепостного права проблема голода только увеличилась, всё, мужики теперь стали не дворянские, не свои, а бабла надо ещё больше, прогресс не стоит же на месте. Поэтому денег выжимать со своих бывших крепостных стали больше и на них стало совсем пох, ещё и земельные наделы у крестьян только уменьшались. И прокормиться стало ещё сложней. То есть полный абзац. У Айвазовского картина была, где во время страшного голода 1891-92 годов идёт хлебный обоз ... под американским флагом!!! Из США помогали России с голодом бороться. Её вроде сняли с выставки. Но, от принципа 'недоедим, но, вывезем' не отказались. Этот голод — это кстати цена индустриализации Александра Третьего. А выход виделся для власти и дворян не сложный, вместо голода стал недород и бабы же ещё баб нарожают, и они все вместе нарожают и мужиков. А раз есть мужики и бабы то ещё тех и тех нарожают. Россия, которую мы потеряли ... сука.

Картошка, топинамбур, кукуруза, домашняя птица и всё то, что чем можно прокормиться с огорода и домашнего хозяйства будет потом. А сейчас, то есть в марте я дал распоряжение провести расчёты умникам из Статистического комитета, сколько нужно в среднем зерна на человека, чтоб не быть впроголодь и избежать голода. И сколько было в реальности потребления. До килокалорий ещё далеко. Так, что будут пока пуды.

Посчитали. Получилось по-разному — 13,5, 13,9, 14,2, 14,5, 14,8, 15,3 и максима 16,2 пуда хлеба на человека. А ведь был ещё скот, ему на докорм. Мужик он лучше сам не доест с детьми, лебедой догонится, за 'ради Христа' жену с детьми отправит, но лошадку накормит. Без неё ему совсем конец. Данные получил, надо принимать решение. Картошка, повышения уровня агрокультуры у крестьян, их переселение, отток в город и главное земля для них в количестве достаточном, чтоб хотя бы не голодать в неурожайные годы. Это всё не быстро и не просто. Этот год тоже обещал быть, увы, неурожайным. Но, отсутствие массового экспорта зерна проблему голода сейчас решал. А потом? Что потом? Нужно было решение. И я его принял. 17 пудов, МИНИМУМ, быть должно на человека в год. Хотя надо бы больше. Норма для солдата была 24 пуда только для питания. А крестьянский труд он не меньше килокалорий сжигает, чем, когда тянешь лямку солдатской службы. И в армии мясо или кашу с маслом чаще в котелке видели, чем в горшке даже средней крестьянской семьи. 17 пудов на душу, без учёта скота, только на человека. И это станет в самое ближайшее время законом. Как и отбор в семенной фонд лучших зёрен, а не, а бы каких. Чтоб урожайность в 'самах' хоть немного поднять.

Контролировать и отвечать за это должны будут — губернатор и те, кто под ним ходит, специальное созданное губернское по крестьянским делам присутствие, земский исправник, он же капитан-исправник, а также губернский и уездный предводители дворянства и непосредственно сами дворяне на местах. Хотели дворяне самоуправления? Нате кушайте. Естественно сам помещик и самый низовой уровень контроля, сельские старосты, это они и так должны были делать. Согласно 5 книге Свода уголовных законов, сельский старшина был обязан — 'Противодействовать нищете и бродяжничеству'. Ему вменялось теперь в обязанность сообщать о проблемах с хлебным минимумом не только помещику, но, и дальше вверх по властной вертикали. Губернатор в вопросе обеспечения продовольственного минимума и не допущения голода в его губернии по этому указу будет ответственный лично перед императором, в будущем и перед Генеральным прокурором. А тех, кто не будет выполнять закон по продовольственному минимум ждала уголовная ответственность. Крестьян порка и штрафы, должностных лиц и дворян от двух лет каторги, штрафы, солдатчина, лишение дворянства и до полного конфиската. Всё это будет ясно понятно не по душе дворянам, но, я как бы и сам помещик, причём офигенно крупный и мне, и императорской семье указ тоже выполнять.

Вот и пусть губернаторы хоть пляшут, хоть танцуют или выпрыгивают из штанов, но, повышают уровень агрокультуры у сельского населения вверенных им губерний, прессует дворян, задрачивают зерноторговцев, скупщиков, налаживают экономические связи не хлебородные губернии с хлебными. Кроме императорского указа 'О продовольственном минимуме' в виде кнута губернаторам дадут и пряник. Налог 1% с дохода от 500 рублей в год с землевладельцев губернии. Эти средства могли использоваться только для обеспечения продовольственного минимума и развития сельского хозяйства в губернии.

С конца сороковых и до войны в среднем вывозили до 57 миллионов пудов зерна. Экспорт зерна до войны среднем давал 40 миллионов рублей. Население по 49 губерниям Европейской России по данным 9-й ревизии 1851 года было 52 864 500 человек. Сейчас допустим уже 54 миллиона. В 1850 году крепостных было 22 239 000 человек, оба пола. Пусть будет в 1855 году 22 миллионов. Почему? Число крепостных снижалось. В 1834 году их было 22 369 000 человек. Рекрутские наборы во время войны, ополчение легко съест даже 500 тысяч.

Вывоз в с реднем был 57 миллионов пудов, то есть если к 16,2 пуда накинуть ещё пуд, останется для вывоза 25 миллионов. Но, не все крепостные были бедняками и страдали от голода в неурожаи. Если грубо брать, что половина из них не были бедняками и могли сами выходить на уровень 17 пудов на человека. Значит 22 миллиона делим на два и получается 46 миллионов пудов зерна экспорт, что даёт потерю более двух миллионов рублей. И потерю именно для помещиков. А для государства они покрываются расходами на борьбу с голодом. И выжившими налогоплательщиками.

И в идеале выходит и овцы целы и волки сыты. А для увеличения экспорта зерна при сохранении хлебного минимума, развитие агрокультуры в помощь — рост производительности хозяйств, продукция высокой выделки из зерна на вывоз, наделение крестьян землей при отмене крепостного права, создание условий для развития крестьянского производительного хозяйства. И можно будет уходить от 17 пудов минимума в рост и добиваться, чтоб крестьяне питались нормально, а это решает проблему голода и многие другие. От варианта 'недоедим, но, вывезем' будем отказываться. И пусть я стану даже не 'красным' императором, а 'алым'. Дворянские заговоры или мятежи проще давить, чем сотни крестьянских бунтов, не говоря уже о революции.

И коль большого экспорта не предвидится то в этом году и следующем крестьяне смогут поесть хлебушка вдоволь. Может даже и больше чем по 20-ть пудов достанется на душу, и животине достанется. И получиться, что война накормила мужика досыта в кое веки, но, подано будет, что это сделал царь-батюшка.

Война, рывок в промышленности, любое моё начинание требовало ... денег, денег и ещё раз денег. Ей, Богу, гениально сказано! Деньги были — бумажные. То есть не совсем те, которые нужны были. Нет их начал Минфин двигать по России в нужные место по безналу и наличкой. Но, нужно было ещё серебро и в первую очередь ... ЗОЛОТО!!!

Запрет на вызов драгметаллов в любом виде из страны, пожертвования, взносы, изъятия, аукционы, добровольно-принудительный обмен на наличные по повышенному курсу давали вариант 'курочка по зёрнышку'. В казну и мой личный фонд стекались десятки пудов драгметаллов в разных видах слитки, монеты, ювелирка, посуда, вилки-ложки. Многое шло в переплавку и оформлялось в слитки и монеты. Но, рука на коллекцию уникальных самородков у меня конечно не поднялась, хотя 'Большой треугольник', который нашёл на Царево-Александровском прииске в 1842 году рабочий Никифор Сюткин, весил треугольник — 2 пуда 7 фунтов 92 золотника (36 килограммов 21 грамм). И если его пустить на слитки, потомки не поймут и не простят.

Мало, а, мне всё было мало. А ведь Россия была в лидерах по мировой золото добыче. И это несмотря на хлынувшее в мир золото Калифорнии и Австралии. И где оно? Это золото?

Перед отъездом в Крым я посетил питерский Монетный двор. Его кладовые открыл мне начальник двора Рома́н Ада́мович ... А́рмстронг. Вот так выверт истории человек с такой фамилией отвечает за самый главный Монетный двор в России. Оказалось, он из наших ... из шотландцев, рождён в Петрозаводске. Его отец Ада́м Васи́льевич А́рмстронг не достигнув возраста, требуемого для занятия должности проповедника, в ожидании этого времени, поступил домашним учителем в семейство Самуила Грейга. Русское правительство, желая улучшить оснащение своего военного флота, пригласило Грейга, тоже шотландца, на службу и вместе с ним приехал в Россию и Армстронг. Сделал карьеру по заводской теме и в 1807 году, Адам Армстронг был назначен начальником олонецких и Санкт-петербургского чугунолитейного заводов и занимал эту должность в течение 12 лет до самой смерти. И даже стал предводителем дворянства Олонецкого и Повенецкого уездов, а с 1811 по 1814 год — олонецким губернским предводителем. А кем бы он стал у себя? Вряд ли сумел так подняться. История семьи Армстронгов в России была взята на вооружение для работы среди пленных. Его клан старинный, с 13 века, в равнинной части Шотландии, а также Ольстера. В яблочко! Для рыжиков.

И вот Армстронг открыл двери в помещение где хранилось золото и серебро, и я увидел штабеля слитков золота, ящики, набитые золотыми монетами, и это лежало здесь ... тоннами!!!Как в фильмах про сокровища. Надо сказать, это было охренительное зрелище и ощущения. У меня даже возникло желание насыпать гору монет и зарыться в неё как Скрудж Макдак из мультика. Не заболеть бы золотой болезнью гномов. Хотя о той массы золота Эребора, что показали в фильме я бы не отказался. Да и от дракона тоже. Ручного конечно. Устроил был дракарис Роял Нави. Дракона нет, но, а-ля дракарис уверен получиться при Свеаборге. Думаю уже скоро.

Много золота, и всё равно мало. Мало. Надо было больше, ещё больше. И я знаю конечно где золота много — Аляска, Лена, Колыма, Амур, Чёрный Иртыш, Новая Гвинея, остров Лиайр, Бестюбе, Мурунтау, Конго, Судан, Эфиопия и конечно населенный пункт с чудным названием, ласкающий слух — Витватер ... срант, сранд, сланд, короче 'белая вода в горе', в Трансваале, который уже есть. Где-то золото легкое к добыче, намыл и будь доволен, а где рудники, шахты. Плюс к этому попутное золото и серебро при добыче меди и полиметаллов. И у меня были планы сесть на часть мировых запасов золота собакой на сене, нет не собакой, лютым Цербером. Многие месторождения я мог оставить за собой полностью или частично, а касаемо других не дать дотянутся до них хотя бы на время европеям и амерам. И если они их получат, то через большую кровь для них. Были ещё планы на золотые и серебряные галеоны, в морях, океанах, заливах, но, это со временем. И алмазы Кимберли и Намибии. А, ещё в резерве есть, Золотой Будда. С него можно несколько тонн аурума выплавить. Правда есть тонкий момент, он крайне важен как святыня для Сиама и как произведение искусства. Его можно и по-другому использовать. Но, и об этом позже, после войны. Записи сделаны. Так что полежит золото, алмазы подождут своей новой судьбы. А пока у меня доступно было золото Урала, Сибири западной и восточной, Алтая.

И вот в июне пошёл поток золота с Урала. Прежде всего с Миасса. Первое жильное золото в Миассе было обнаружено Евграфом Мечниковым в июле 1797 года. Первая опытная промывка на реке Миасс произведена управителем миасского завода Порозовым в 1823 году. Это и есть точка отсчета промышленной добычи золота на Южном Урале. В прежние времена, и это подтверждено документами, иногда случалось выйти на такую россыпь, что отец с сыном, вдвоем, за день могли намыть тридцать килограмм золота ... К чему это могло привести? Только к золотой лихорадке!!! Или многие думают, что они бывали только где-то там, в Калифорнии, Аляске. Россию также время от времени лихорадило неслабо.

В 30-е годы XIX века уральская золотая лихорадка достигла высшего предела. Вести из золотой уральской кладовой ошеломляли воображение. За один день на Ташкутаргаике нашли золотой клад из шести самородков общим весом 24 фунта 11 золотников — более восьми килограмм! И сотни, тысячи людей снимались с мест и шли на Миасс. Всё они хотели золота и ещё раз золота. И оно там было.

Вся долина Миасса превратилась в огромный золотой промысел. В 1836 году здесь разрабатывалось 54 рудника и 23 золотые россыпи. По некоторым сведениям, общее число золотых приисков в 30-е годы доходило до 162.

Миасский завод стал крупным центром золотой промышленности России, превосходя по количеству добычи ценного металла старинные Березовские рудники на Урале. В "золотой век" промыслов — 1827 год — здесь было добыто 64 пуда золота. С 1830 по 1837 год добыча колебалась от 52 до 61 пуда в год. Лишь за эти восемь лет Миасская долина дала казне восемь тонн золота. В последующее время, вплоть до 1855 года, добыча шла почти на таком же уровне.

Казне восемь тонн аурума, а где остальное добытое и намытое золото? Где, где. Точно не в ... казне. Золото оно такое липкое и тяжелое. Тяжело было расставаться с ним в пользу государства. Даже, я б сказал невыносимо тяжело. Поэтому в силу своей тяжести оседало в карманах, нычках и закладках. Любой мало-мальский золотопромышленник имел заначку в несколько кг и больше, а, у крупных вообще речь шла о пудах скрытых от государства. Скажите нет!? Конечно, да!!! Это залётный босяк прогудит, прогуляет легкие деньги. Как у Высоцкого:

' Я на Вачу ехал плача —

Возвращаюсь веселясь!'

А золотопромышленники хоть и шиковали, но, в руках держать себя умели. Вот и предстояло мне вынуть у них эти самые золотые заначки. Увеличение добычи золото это, само собой. Но, на это надо время. А золото мне нужно было здесь и сейчас. И побольше. Поэтому классика жанра -кнут и пряник, пряник и кнут. В разных пропорциях.

Пряник — это снижения налога. Война увеличила потребности государства в золоте. В 1854 году государство приняло новый налоговый закон. Максимальная ставка подати была снижена с 35 % до 20 %, минимальная ставка осталась без изменения — 5 %. Я снизил до 15 %. А это десятки и десятки тысяч рублей ... золотых рублей оставалось и золотопромышленников. Очень даже пряник.

Кнут — это указ о сдачи в казну всего незаконно добытого и 'серого' золота. За деньги, но, бумажные. Если нет, то можно будет потерять не только скрытый от государства дьявольский металл, но, и от пяти лет свободной жизни, чем больше скрыл, тем больше срок, а также остальное имущество, больше или меньше. Можно было и в солдаты попасть. По сути выбор для выбора решения был не сложен. Или или.

И поскольку местные власти очень вряд ли были способны воплотить мой указ в жизнь быстро в силу ... коррупции. То в связи с этим из Петербурга и Москвы убыли в места концентрации добычи золота специально сформированные группы с прямыми полномочия от меня лично, с помощью, которых они если надо смогут нагнуть и губернаторов, ну не может у местных не быть рыльце в золотой пыльце. Жандармы, военные, МВД, представители Минфина и Департамента горных и соляных дел. Людей туда отбирали аки слеза чистых и готовых довести дело до конца несмотря ни на что. Народ в местах золотодобычи резкий, дерзкий, своевольный и вооружённый, поэтому группы имели в усиление воинские команды, казаков и право подчинять себе местное МВД и воинские части. Боевых действий конечно не было, но, стычки и пострелушки случались. И вот так, действуя кнутом и пряником мои люди, именно мои, заставили потечь золото с Урала десятками пудов в казну. Но, это в сравнении с тем, что должно было прийти с Енисея было можно сказать баловство.

Там большое золото нашли в 1827 году. И всё Енисейскую губернию за лихорадило, затрясло золотой трясучкой. Золото и при мне там добывают компании десятками тонн и втихую на ручьях мыл народ. Мне кстати тоже предлагали летом уйти в тайгу за золотом. Я не пошёл. По тайге и сейчас много лежит останков тех, кто решил попытать удачи в быстром обогащении. Золото оно такое, люди гибнут за этот металл.

В 1828 году купцы Кузнецовы получили привилегию на поиск золота в Сибири. Кунгурский купец первой гильдии Павел Егорович Кузнецов был в числе первых золотопромышленников в Минусинском округе. С 1834 года началась добыча золота в Ачинском, Минусинском и Енисейском округах, спустя два года — по Бирюсе, а с 1838 г. — в Канском и Нижнеудинском округах. Особенно возросла добыча в Енисейском горном округе за счет работ по Севагликону, Актолику и другим прилегающим речкам. Ежегодно здесь добывалось по 1 025 пудов золота — 74% от общероссийской добычи. Ощутимая разница с объёмом уральского золота. Расцвет золотодобычи пришелся на 1840-50-е годы. В 1847 году 119 приисков губернии на реках Казыр, Кизир, на этих реках я на сплаве был, глушь, красота, Амыл, Сисим, в бассейнах Бирюсы, Удерея, Пита и Подкаменной Тунгуски дали 1 305 пудов золота или 90% всей золотодобычи страны. Это 21 376 килограммов золота!!!

Всего к 1855 году было зарегистрировано более 135 приисков, из которых до 100 работали не более восьми лет. Прииски в то время разрабатывались владельцами, арендаторами и золотничниками — старателями. К моему попаданию на приисках в енисейской тайге было добыто более 15-ти тысяч пудов или 75% золотодобычи Сибири. Более 245 тонн ЗОЛОТА !!! Твою мать ... 245 тонн золота!!! А сколько 'серого'? Да не меньше! И где оно!? Поэтому я смеял надеется, что большое золото с Енисея скоро начнёт прибывать ко мне в руки.

Такая же схема кнута и пряника реализовывалась на Алтае и местах добычи серебра и платины. Этот драгметалл добывали опять же на Урал и Россия была самым крупным добытчиком платины в мире. В 1828 году с подачи Егора Францевича Канкрина в Санкт-Петербурге были отчеканены первые в мире платиновые трёхрублевые монеты. С конца 1829 г. в России стали чеканить платиновые шести— и двенадцатирублевки, их называли белыми полуимпериалами и империалами. Платина тогда была в 2,5 раза дешевле золота. Население поверило в платиновую монету, и добыча драгоценного металла на Урале достигала 2 тонн за сезон. До 1845 года здесь было добыто около 40 тонн платины, раз в 20 больше, чем в Колумбии, тоже мировом центре добычи платины. Всего в 1828-1845 гг. было отчеканено платиновой монеты на 4 251 843 рубля. В казну вернулось монет на 3 263 292 рубля, один миллион остался у населения, которое очень неохотно расставалось с платиновыми деньгами. В 1845 году Николай Первый отменил чеканку денег из платины. И выяснилось, что в этом замешаны ... англичане. Владельцы платиновых рудников — Демидовы и Шуваловы платили высокий налог в казну. Опекун малолетнего Демидова князь Волконский, вроде как сговорившись со скупщиками платины из английской фирмы "Джонсон, Маттей и К", стал утверждать, что России не следует самой перерабатывать платиновую руду, а выгоднее продавать сырую платину за границу. Одновременно в окружении царя стали активно распространяться слухи, что за границей, якобы, делают фальшивые платиновые монеты и ввозят их в Россию. Новый министр финансов после Е. Канкрина, Ф. Вронченко, убедил Николая, что монеты из платины не есть хорошо для России, золота уже полно. И в 1845 году платиновые монеты было отменены. Добыча платины постепенно угасла. Хотя нелегально её конечно добывали. И англичане получили возможность покупать сырую платину и в монетах в России. Мои действия по платине были предсказуемы, я хотел её вернуть в оборот. Две тонны платины в год — это немалая лепта в укрепление рубля и преодоление послевоенного финансового кризиса. Поэтому по металлу, который уже становился дороже золота я приказал органам провести с пристрастием разбор полётов и, если проявиться, что так и было. С лиц причастных к этому спросят строго, Вронченко правда уже помер. Ну, ничего есть другие деятели, с них и спрос.

От золотой темы меня реально лихорадило ... от бешества. Вот, что раскопали в архивах мои секретари и канцелярия. Великий Петр Петрович Аносов занимался не только булатом, но, и золотом. На миасских промыслах работала золотопромывочная машина его конструкции. Исследуя существующие способы извлечения золота, он выяснил, что при промывке золотых песков добывали в 131 раз меньше золота, чем его содержалось фактически в песках. Как выход, им был разработан метод добычи золота путём доменной плавки золотосодержащих песков. В процессе плавки золото переходит в чугун, где его можно извлечь путём растворения металла в серной кислоте. Опытные плавки дали выход золота в 28 раз больше (!!!), чем при обычной промывке. В 28 раз!!!

В 1837 году Аносов предложил использовать доменную печь для извлечения золота, будучи начальником горного округа златоустовских заводов. Первое сообщение о них он отправил в Петербург 20 марта. И по меркам бюрократии молниеносно, уже 28 апреля Ученый комитет корпуса горных инженеров принял решение о продолжении опытов Аносова. О них доложили царю и на докладной записке по этому вопросу тот не замедлил написать резолюцию: "Согласен. Мне любопытно знать подробнее сие производство. 30 апреля 1837 г.". Министр финансов Е. Канкрин, направил Аносову письмо: "Объявляю вам мою просьбу и мое приказание обратить на сие дело неусыпное ваше внимание, донося почаще об успехах ваших действий". Казалось куда ещё выше, оказана поддержка с олимпа власти в России.

Однако новый начальник заводов уральского хребта, приехавший в Екатеринбург, В. А. Глинка вместо помощи усомнился в изобретателе, считая его заносчивым выскочкой, как и многие недоброжелатели горного инженера. Лично явившись в Златоуст для ревизии опытов, фактически отстранил автора изобретения от дела. Состав песков не был проверен, плавку вели без контроля и через месяц Глинка послал рапорт, где писал: "Удобства плавки чугуна на песке не подтвердились". На явную дурь это мало похоже. Значит? Коррупция, банальная коррупция. Золотопромышленникам не выгоден 'золотистый чугун' он снижает себестоимость добычи золота, его самого и их уменьшает их прибыли. Вот и весь сказ про настоящих хозяев богатств Урала.

Аносов отказался подписать "Журнал действий комиссии" и несмотря на запрет Глинки, продолжал сам опыты. Ему снова удалось извлечь золото из золотистого чугуна, и он послал его в Монетный двор. В декабре 1837 года директор Монетного двора сообщал, что получил от Аносова пять пакетов с золотом, извлеченном при плавке песков. Качество металла его более чем устраивало. Но, тему уже закрыли. А опытами Аносова заинтересовались уже за границей. Генерал-майор Андельгонд писал из Парижа, что вся ученая Европа заинтересована опытами Аносова, и что французские химики соглашались их продолжать. Спустя год пришел запрос даже из Египта — вести об аносовских опытах дошли и до египетского паши. Ещё это ведь про золото!!! Что я мог сказать об этом? 'Как же так!? И у меня всё — так будет идти !? Су-ка!!! Нет уж хрен !!!' Поэтому Влади́мир Андре́евич Гли́нка, 'Царь и Бог' уральских заводов, генерал от артиллерии, вице-президент Екатеринбургского попечительного о тюрьмах комитета, в апреле попал под следствие по 'золотому делу' и не свидетелем. И царь в России может быть только один, хоть на Урале, хоть Чукотке, и в данный момент, может и по Божьей воли, царь — это я. Работы Аносова по золотистому чугуну естественно реанимировали и форсировали. В 28 раз больше золота!!! После войны поедут люди в Калифорнию, Австралию набираться опыта по золотодобыче, а драгу уже делают.

Для кнута мне нужны были ресурсы, людские ресурсы. А Отдельный корпус жандармов (ОКЖ) насчитывал в 1855 году.:

генералов — 17

штаб-офицеров — 96

обер-офицеров — 306

унтер-офицеров — 540

трубачей — 22

рядовых — 3570

классных чиновников — 50

нижних чинов (нестроевых) — 530

Всего 5 114 человек. На всю Империю 5 114 человек!!! От Варшавы до Петропавловска-Камчатского.

Вот и попробуй обеспечить государственную безопасность с таким штатом. И вот глядя на этот штат, ещё в феврале после обретения власти начал перекраивать численность корпуса жандармов. Генералов в два раза больше, штаб — офицеров в три, обер-офицеров и унтер -офицеров в четыре раза, рядовых вновь в два, а вот классных чиновников ... в двадцать раз. Писанины и документооборота стало больше. Нестроевых стало больше в три раза. А вот трубачей только опять в два раза. Штат пополняли за счёт МВД, армии, Отдельного Корпуса Внутренней Стражи и штатских из министерств, департаментов, ведомств. Даже в унтер-офицеры брали с уровнем не ниже уездного училища, в рядовые только с документами об окончании приходского училища. Особое предпочтение было тем, кто имел юридическое и экономическое образование. И ... разночинцам. Они шанс круто и в лучшую сторону изменить свою жизнь в отличии от дворян не упустят. Многие, из которых относились к жандармам с позиции, — 'фи, это для нас недостойно'. Разночинцы же злыми будут до службы и служить будут за совесть. И своих же бывших однокашников, сокурсников, собеседников, собутыльников, которые 'пойдут другим путём' в народ или террор будут давить нещадно. Ведь они станут для них угрозой. И мне будут служить, я им дал эту возможность взять от жизни то, что они смогут взять. Там глядишь уже и из этого призыва дай Бог проявятся люди близкие к уровню Сергея Васильевича Зубатова.

Жалование жандармам увеличили в полтора раза от прежнего, плюс надбавка за военное время и прочие накрутки за особые условия, сложность службы и прочие моменты. Так же шли квартирные и другие деньги для бытовухи. Желающих одеть голубые мундиры оказалось очень немало, поэтому отбор шёл на конкурсной основе. И корпус жандармов всё больше превращался в отдельный орган госбезопасности. Леонтий Васильевич Дубельт начальник штаба Корпуса жандармов, хоть виду и не показал при нашей встречи, но, ему стало понятно, что его ждут нелегкие времена. Но, и масштаб и возможности открывались новые. Он после войны ещё и дела по Пушкину закончит с должным финалом.

Штат МВД в первую очередь офицеров так же увеличился. МВД так же была поставлена задача привести в чувство власти, общество, навести порядок в своей области ответственности и поддерживать его. И одновременно наводить орднунг в своих рядах. И тут им помогали жандармы, Особый комитет при императоре, общественные комитеты и полиция, скрипя зубами терпела их. И сами не упускали момента указать на недоработки ОКЖ. Конкуренция и соревновательный момент среди них должен быть, это на пользу дела, главное не допустить, чтоб это в войну переросло. МВДешникам так же повысили жалование, но, драть за результаты, я обещал министру Бибикову так как это делают в порнофильмах. То есть во все дыры и в три ствола одновременно.Ещё и не вынимая.

Жандармы, Особый комитет(особисты), МВД, комиссии и комитеты, общественные активисты по борьбе с коррупцией и стали по сути моим опричным войском. Мог я без варианта опричнины обойтись для того, чтобы взбодрить и дать пинка России? И чем больше я погружался в дела, я понимал, что ... НЕТ. Нет! Нужна большая зачистка, нужны именно репрессии. Казни, каторга, ссылка, солдатчина, конфискации. Если не массовые, то точно масштабные. Иначе делать то, что я себе на планировал будет трудно. Даже если ты в России ... ЦАРЬ. Война давала мне такую возможность, и я хотел её использовать по полной для того, чтоб почистить авгиевы конюшни, порубать и прижечь головы гидре. Хотя бы отчасти. Чтоб удержать на своих плечах Россию и направить её историю по-другому варианту развития.

Помимо контролируемой опричнины, пошла волна шпиономании. Очень многих англо, франко, австрофилов и европеевфилов вообще, начали хватать за языки и яйца, припоминая им то, что они позволяли себе говорить, до войны, во время неё, не говоря уже про делать. Многие кто, был поумней почуяв изменение настроения засунули языки в жопы и притихли. Но, это не всегда теперь помогало. Мой приказ был прессовать как можно больше и сильнее. Невзирая на чины, звания, родовитость или родственные связи. Вплоть до самого высшего уровня власти и императорской фамилии. Но, без общественной огласки. Операция 'Нож в спину' набирала обороты. Война всё спишет. Теперь любой, кто вякнет, что-то против, автоматом попадал в ряды врагов империи. Поэтому совсем умные, начали приходить к жандармам и особистам сами и предлагать свои услуги.

С пустоголовыми пустобрехами работали громко, с освещением в СМИ, с реальными шпионами и агентами влияния по-тихому, как можно аккуратней, полутонами. Кто был интересен, тех делали двойными агентами. Выбор был опять же прост, либо эшафот, либо задваиваться. Доклад Орлова— Дубельта по делам шпионским и 'пятой колоны' меня ещё ждал. И для борьбы с иностранными агентами, агентами влияния и просто коррупцией. Мною был вызван для личной беседы, одним из первых после получения престола, тот, кто мог мне очень сильно помочь в этом благородном деле. Да, да именно так, благородном деле. Или действия во благо своей страны, если они даже не очень хорошо пахнут и замазаны кровью таковыми не являются? Не знаю, кто как, а я в этом вопросе ответ находил у великого Макиавелли. И на этом с Ива́ном Петро́вичом Липра́нди мы и сошлись. Было видно, что его моя прямота в этом вопросе удивила. И было видно, что приятно удивила.

Ива́н Петро́вич Липра́нди, потомок знатного испано-мавританского рода. Его отец Педро де Липранди в 1785 году бросает насиженные места в Пьемонте и отправляется по приглашению Екатерины II в Россию. В России он превратился в Петра Ивановича и стал начальствовать над казенными заводами. Он — устроитель знаменитой Александровской мануфактуры. Его сыновья Иван и Павел продолжили честно служить России. Младший, Павел Петрович Липранди, в этой истории очень неплохо заставлял умываться кровью французов при их попытках выбить его 12-ю дивизию с Федюхиных высот. А вот Иван Петрович Липранди имел весьма специфический для России послужной список.

В 1807 году Иван Липранди вступил в службу колонновожатым. Участвовал в Наполеоновских войнах 1808-1809 годах, получил золотую шпагу 'За храбрость'. В Отечественную войну в качестве обер-квартермейстера корпуса Д. С. Дохтурова побывал в битвах при Смоленске, Бородине (за которое отмечен св. Владимиром 4-й степени), Тарутине, Красном, Малоярославце, отличился в битве на реке Кацбах, принимал участие в битве народов под Лейпцигом.

До 1819 года подполковник генерального штаба Липранди оставался во Франции в составе русского корпуса под командованием М. С. Воронцова и М. Ф. Орлова. Назначен командиром военной полиции корпуса. Участвовал во Франции в разоблачении тайного 'общества булавок'. За это время ознакомился с методами агентурной работы шефа тайной полиции Видока, того самого, и был с ним лично знаком, уроки полученные во Франции Липранди с успехом позже применил в России.

После восстания декабристов Липранди был арестован в Кишинёве по подозрению в причастности к Южному обществу, привезён в Петербург на главную гауптвахту, но уже в вфеврале 1826 года освобождён с оправдательным аттестатом. В Кишинёве познакомился с Пушкиным и между ними завязались дружеские отношения. Накануне войны с турками налаживал агентурную сеть военной полиции в Придунайских княжествах и сделан это на отлично. В последней русско-турецкой войне в звании полковника ведает делами разведки и контрразведки. Потом бился с мятежными поляками. Получив 1832 году звание генерала.

В 1839 году отставной генерал возвращается на государеву службу, 'чиновником для особых поручений' при главе МВД. Липранди достается специфическая, но подходящая бывшему контрразведчику работа — с раскольниками и их сектами. Десятилетний опыт агентурной и полицейской работы с сектантами Липранди обобщил в книге 'Краткое обозрение существующих в России расколов, ересей и сект как в религиозном, так и в политическом их значении'. Её я пролистал, благо она не объёмная была, 83 страницы. Была она под грифом 'секретно'. Липранди советовал противопоставить сектам методичное наблюдение и контрпропаганду, ни в коем разе не рождая 'страдальцев за веру' разрозненными и несистематическими репрессиями. 'Насильственные понуждения в делах религии только усиливают упорство и фанатизм', — писал отставной разведчик. Что сказать? Согласен, почти, систематический кнут всё же будет тоже на пользу.

Затем было дело петрашевцев. Где Липранди использовал свой опыт и ввёл в кружок своего агента, который и сдал всех с потрохами. В результате, в ночь на 11 апреля 1849 года 39 человек арестованы, затем 21 человек отправляют на каторгу. В том числе великого и ужасного в своей правде, и гениальности — Федора Михайловича Достоевского. Полный успех операции!!! Тем самым Ива́н Петро́вич Липра́нди стал отцом русской политической провокации. Но, об этом как-то узнаёт Герцен, скорее всего преднамеренный слив и в результате его публикаций дело получило широкую огласку и необоснованную отрицательную оценку общества. Век то девятнадцатый, щепетильный в вопросах достоинства, чести и всё такое. И Липранди, общество и, что самое отвратное ... власть, на которую он работал сказало 'фи'. Мавр сделал своё дело, мавр должен уйти. Хвост виляет собакой. И это при Николае Первом! В 1854 году исключен из штата Министерства внутренних дел, Липранди подает прошение об отправке в действующую армию, но получает отказ.

Поэтому, когда Иван Петрович Липранди услышал от меня, что я предлагаю ему возглавить Особый комитет при императоре, который будет заниматься всем — разведкой, контрразведкой, коррупцией, всем, что может иметь отношение к госбезопасности внутренней и внешней. И будет иметь неограниченные ресурсы и полномочия и подчиняться мне и только мне. Шестидесятичетырёхлетний генерал, как говориться просветлел лицом. Я ему сразу с места в карьер выдал свой план структуры Особого комитета, вспомнив всё, что помнил о КГБ. Именно он, мне и создаст вариант "конторы глубокого бурения". А он это сделает ... 100500. Хотя было и у него слабое место. Девятнадцатый век, век галантный. Поэтому он не был сторонником вовлечения в дела рыцарей плаща и кинжала, женского пола. Очень зря. Но, это дело поправимое. Поправим.

Совещание уже шло более трёх с половиной часов с перерывом на поссать. И подведя его итог, я поблагодарил всех членов ГКО и Нессельроде за проделанную огромную работу. И сказал следующее:

-'Господа! Мы с вами, общество, совместными усилиями, встряхнули Россию, раскрыли в ней новые силы и возможности. Последние успехи в войне, подъём промышленности, дороги, флот, винтовки, порох и главное люди показывают, что, Россия не сдалась и не собирается это делать. Она готова и дальше сражаться за своё величие, свободу, веру, историю, несмотря на всё могущество и коварство её врагов, явных и скрытых, внешних и внутренних. И я хочу, чтоб этом желании и возможностях России узнали все! Все в России. В Польше, Финляндии, на Кавказе, в Верном, Сибири, на Камчатке, Аляске! Узнали друзья, враги, недруги, вся Европа, весь мир должен узнать, что Россия не сдаётся! И готова сейчас и всегда противостоять любому числу врагов. Россия большая, щедрая, всем хватит места на ... погосте'. Говоря это, я несколько раз останавливал свой взгляд на Нессельроде. Этот матерый сановник всё правильно понял. И сообщит прежде всего в Вену, то, что надо. И как надо. А кто надо это проконтролирует. Тем более это будет подкреплено действиями России в плане военном и политическом.

После совещания я предложил сделать всем перерыв на полчаса и пригласил всех на обед. Чтоб уже пообщаться в более неформальной обстановке. Всё равно будем говорить о делах. После этого меня ждали ещё бумаги. А потом ... секс!!! Держись, Маша Александровна! Это мысль меня иногда отвлекала на совещании.

А завтра за дела флотские и по Свеаборгу с Константином засядем. Сражение там должно стать очередной соломинкой, которая будет доводить хребет союзников до угрозы перелома. А это они позволить себе не могут. Значит будут искать выход. А ведь его можно и предложить. Не всем, а кому-то конкретно.

ГЛАВА 2

Балтика

Великий князь Константин Николаевич Романов подустал, не устал, а именно подустал. Они уже восемь часов с небольшим перерывом на обед на котором Константин Николаевич удивился как быстро стал есть император и два раза на кофе. Его состояние отметил брат и сказал ему слегка усмехаясь: 'Константин, тебе надо бросить курить, похудеть, начать делать по утрам зарядку и заняться спортом. У нас много дел впереди, нужны будут силы. Мы, Романовы, всегда должны быть в форме. Ты, моложе меня на девять лет, но, я готов спорить, что я тебя поборю. А нам с тобой предстоит не просто бороться, хребты ломать'.

Александр, приехал с Крыма ещё более другим, чем уезжал туда. Загорелый, было видно, что тело налилось силой, одно рукопожатие чего теперь стоило. Рука была не только крепкой, но, и в мозолях. Брат там копал, катал, таскал, тягал пушки. Но, это было не главное. Он, из Крыма приехал ещё более уверенным, решительным, жестким. Это было понятно, за ним теперь стояли большие победы России после череды неудач и поражений. Того Александра, которого он знал раньше, после Крыма он уже не видел в брате.

Весь день они работали над планом сражение при Свеаборге и подготовки к нему. Буквально ползали по увеличенной карте крепости и его акватории. Александр, спрашивал, он отвечал. То, что они выработали в марте, апреле князь Константин считал, что он выполнил почти всё. Император с этим согласился и отметил, что было сделано даже больше. 'Спасибо, Константин, что помогаешь мне. Одному мне всё не потянуть. Не подвёл. Это будет твоя победа, брат', -сказал ему император.

-Ты, уверен в победе при Свеаборге? Ведь туда придут паровые линкоры. И англичане злы, на нас, за Керчь, Белое море, Выборг. Подготовятся они основательно', -спросил с некоторым удивлением он Александра.

-Теперь, после твоего доклада по Свеаборгу и флоту, уверен. Мы, даже без мин сможем отбиться и нанести потери. А то опять будут ныть, что, не честно воюем, не по-джентельменски. Будем им мордобитие и по-джентельменски! — довольно ответил Александр, засмеялся и потряс его за плечо.

Да, когда он, Константин, начав готовить флот и Свеаборг к боевым действия, начал осознавать, как тяжела ноша ответственности, ещё и личной. Особенно, когда её взвалили на твои плечи, голову и от неё ты не можешь отказаться. По требованию Александра, раз в месяц он приезжал в Свеаборг и лично проверял и контролировал ход подготовки к сражению. Прибыв туда в первый раз 15 мая, он стал лучше понимать, почему, Александр, становился, всё больше и больше таким требовательным и быстрым на наказания.

Приказы и распоряжения, отданные им, братом императора, великим князем, генерал-адмиралом, управляющий флотом и морским ведомством на правах министра, членом ГКО, выполнялись по-разному, некоторые в срок и хорошо, в срок, но, не полностью, другие неспешно, так себе, какие-то на авось, да небось или вообще ещё не были исполнены. 'Это как прикажете понимать!!!???',— спросил ответственных и исполнителей на совещании. И он, воспитанный, сдержанный, тактичный, светский великий князь по-настоящему разозлился и даже позволил себе повысить голос. Но, от ядрёных флотских выражений всё же удержался. Хотя неплохо ими владел. После это случая он окончательно понял слова Александра: 'У нас война, в которой на многие годы вперёд решается судьба России, а, мы, сопли жуём!' Он не без удовольствия отдраил начальных людей в Свеаборге, Гельсингфорсе и даже понизил нескольких в должностях и звания. Пообещав в случае повторения ситуации с выполнением их служебных обязанностей и долга согласно чести и присяги, лично из снять с должностей и отдать под суд. Досталось от него даже генерал-губернатору Финляндии Фёдору Фёдоровичу фон Бергу. Чему последний и остальные очень удивились. Глядя на их лица, Константин подумал: 'Это, вы, с Александром не встречались!' И напомнил, что спрос теперь будет с каждого. И сказал им фразу, которую запомнил в одном из разговоров с государем. 'Каждая недоработка, упущение, невыполнение, имеет ... должность, звание, имя и фамилию'. И когда он приехал через месяц с проверкой уже была другая картина. Работы шли по плану и даже где-то быстрее. Видя, это Константин понимал, что здесь роль сыграло не только его майский разнос, но, и изменение настроя в стране вообще. А после победы у Керчи и Бахчисарайской гекатомбы, как в свете стали называть казнь десяти носителей больших эполет, это стало особенно заметно. 'Наверно, сейчас так и надо. А может и потом', -подумал он тогда.

На следующий день, точнее, когда день только зарождался, они с Александром пошли в Кронштадт на императорской яхте 'Александрия', которая тоже была призвана на войну. Её вооружили тремя пушками и секретным оружием. После переделки и разгрузки от ненужного на испытания яхта выдала 14, 14 узла и стала флагманом отряда кораблей с таким же секретным вооружением. Она быстро доставила его с императором через Маркизову лужу в колыбель Балтийского флота — Кронштадт. И они на яхте обошли корабли флота. Точнее боеспособные корабли. Чтоб сделать их таковыми, Константину потребовалось немало сил, он всё— же начал пускать в ход флотские выражения и отдал под суд несколько человек. Флот не вылазил из Маркизовой лужи, маневры, стрельбы, ремонт, работы и вновь маневры, стрельбы. И так по кругу. Вернее, по спирали. Отряды паровых кораблей выходили в залив и имели несколько перестрелок с дозорами противника.

Это время стало для Константина постоянным авралом крепко приправленный полундрой. Нужно было восполнять упущенное время. Как говорил Александр: 'Ещё позавчера нужно было сделать'. Было неимоверно трудно. Многие офицеры не выдерживали, уходили. Но, им на смену приходили те, кто был готов рвать жилы себе и другим, но, делать. Великому князю так тяжело никогда не было и дай, Бог, не будет потом. Но, император в письмах требовал и требовал. И показывал своим примером, что можно добиваться успеха и побед. Керчь, Севастополь, Евпатория. И как добиваться результата. Аресты, суды, приговоры, казнь. Поощрение, повышения, награды. Требовать с себя и других. 'Сделай или сдохни!!! Другого нам не дано'. Так ему не раз говорил и писал Александр. И великий князь Константин это сделал! Доказал, что и он способен сворачивать горы. А морское министерство и флот гора ещё та. И ему было, как генерал-адмиралу и управляющему флотом и морским ведомством на правах министра, теперь что показать императору.

А Алексею Петровичу Боголюбову в тоже самое время было, на что посмотреть, поскольку он был в Кронштадте и занял максимально выгодное месторасположение, чтоб наблюдать высочайший смотр по сути возрождённого Балтийского флота. Он сам был морским офицером, имел за плечами морские походы. В 1849 году был в числе офицеров корабля 'Камчатка', на котором отправился на Мадейру герцог Максимилиан Лейхтенбергский. Познакомившись с рисунками Боголюбова, герцог посоветовал молодому офицеру посвятить себя искусству.

В 1850 году Боголюбов поступил в Императорскую Академию художеств. И уже в 1852 году получил золотую медаль 2 степени за три картины: 'Вид Смольного монастыря с Охты', 'Бой брига 'Меркурия' с двумя турецкими кораблями' (из турецкой войны 1828 года) и 'Отбытие е.и.в. герцога Максимилиана Лейхтенбергского из Лиссабона'. Про него начали говорить, как про достойного соперника Айвазовскому, который по праву уже считался главным художником-маринистом России. Окончив Академию в 1853 году с золотой медалью 1-го достоинства, А.П. Боголюбов был назначен художником Главного морского штаба, в 29 лет. Но, тяга к живописи взяла своё. Оставив морскую службу в 1854 году, он уехал в Европу дальше учиться искусству. Во время войны, морской офицер. И тем самым породив разговоры, что кровь деда таки взыграла. Ведь он был внуком, Александра Радищева. В апреле 1855 года он получил из России предписание вернуться на Родину, его вновь ждала должность художника Главного морского штаба. И очень рекомендовали это сделать. В том числе и его учителя по живописи, М. Н. Воробьёв и Б. П. Виллевальде. Он вернулся. И увидел, как Россия изменилась со времени его отъезда, другим стал Петербург, другим становился его родной Балтийский флот.

Он уже несколько дней находился в Кронштадте и вместе с флотом готовился к смотру и вот теперь он, видя перед собой мощь и красоту кораблей пребывая в творческом возбуждении работал над будущем полотном. 'Императорский смотр Балтийского флота в июле 1855 года', вероятно так будет называться его работа, а может 'Балтийский флот на рейде Кронштадта'. Но, это потом, а сейчас он упоённо рисовал, тем более, что день обещал быть ясным.

Великий князь Константин при обходе флота видел, что император радостен и доволен, и его и без того хорошее настроение становилось всё лучше и лучше. Александр с восторгом смотрел на строй линейных кораблей, фрегатов, пароходофрегатов и как казалось рой винтовых канонерских лодок. Корабли в ответ на приветствие императора оглашали рейд залпами, правда только салютных орудий, но, большого калибра, так распорядился сам Александр и русским боевым кличем: 'Ура !!!' Салютование поддержали и форты Кронштадта.

Уже на борту флагмана Балтийского флота винтового линейного корабля 'Орёл' в адмиральском салоне в начала совещания в присутствии участников император сказал ему: 'Брат, ты, сделал даже то, что я и не думал увидеть и получить в свои руки. Балтийский флот, флот, готовый к бою! Ты, воистину, великий князь и глава флота России! И думаю пришло время показать противнику, что русский флот есть на Балтике! И он готов вступить в бой!' После этого, Александр, крепко обнял его.

Да, он, великий князь смог это сделать, хотя он понимал, что до настоящей боеспособности ещё далеко. Маневры и стрельбы в Маркизовой луже, выходы к Пулково, давали конечно результат в рост, но, хотелось конечно большего. В июле выставив впереди себя дальние дозоры, линкорами и паровыми кораблями, без канлодок дважды сходили за остров Лавенсаари, посмотрели издалека на сопки Гогланда, но, к нему не пошли. И было видно, что морской воздух ободряюще влияет на флот.

Для подготовки Свеаборга и флота, император дал ему всё. Полномочия, деньги, свою поддержку. И он обратил это в свою пользу. Все верфи, казенные и частные, Петербурга, Гельсингфорса, Або, все заводы столицы и округе работали на него. Отказ от закладки линейного корабля по типу черноморского 'Босфора' в 5 500 тонн и постройки десятков новых гребных канонерских лодок, дал опытных мастеров и сотни рабочих для приведения в порядок кораблей Балтийского флота. Работы шли днём и ночью, тем более, что с конца мая они стали белыми. Природа как бы давало дополнительное время для работы на пользу для дела. Стали использовать новые лампы, чтоб вести наиболее важные работы круглосуточно. Начиная с апреля в Петербург, нанятые в Пруссии, Германии в целом, Бельгии, Австрии, Дании, Швеции, Голландии, были и из Испании, механики, инженеры и опытные рабочие. В июне прибыли даже американцы. Среди них оказался молодой американец, Джордж Бэбкок, чьё имя сильно заинтересовало императора, когда они говорили на тему специалистов-иностранцев. Он распорядился присмотреться к нему и, если он покажет себя, заключить с ним контракт не меньше чем на пять лет. 'А ещё лучше оженить его у нас и оставить жить и работать', — сказал Александр. К нынешнему времени иностранцев в Питере, как столицу часто называл император, работало уже более пятисот человек. И во многом с их помощью были и введены в строй винтовые линейные корабли 'Орёл', 'Выборг', винтовой фрегат 'Аскольд', его из 'Марии' ещё в марте лично переименовал Александр. Всего теперь было четыре винтовых корабля в составе флота -'Орёл', 'Выборг', фрегаты 'Полкан' и 'Аскольд'. 'Да 'Архимед' сейчас был бы очень к месту', -не раз думал про себя Константин. Зато винтовые канлодки Шанца -Путилова и суда других типов на их основе верфи Петербурга, Гельсинфорса, Або выдавали как умелый пекарь пирожки. Все, именно все пароходы способные быть на ходу и нести пушки были включены в состав флота в виде канлодок, посыльных судов и даже пароходофрегатов. Как 'Волга' и Днепр', имевшие тоннаж 940 тонн и были из железа, поэтому без особых усилий были превращены в полноценные военные корабли. Благодаря им количество боеспособных колесных больших пароходофрегатов достигло двенадцати вымпелов.

Ещё в марте на Балтийский флот прибыли для прохождения службы черноморцы, адмиралы — Николай Фёдорович Метлин, Алекса́ндр Ива́нович Панфи́лов, в апреле немного оправившись от тяжелого ранения Влади́мир Ива́нович Исто́мин.

Метлин, воспитанник Лазарева, в 1841-1849 годах командовал 84-пушечным кораблём 'Гавриил'. Хороший администратор и организатор, он был особенно известен в Черноморском флоте своими судовыми расписаниями. Своей неподкупной честности обязан назначением в 1851 году обер-интендантом Черноморского флота и портов, в каковой должности он был задержан почти насильно во время Севастопольской кампании. Сам же он рвался в Севастополь.

Панфилов отчасти для балтийцев был 'свой', он начинал службу на Балтике. Затем служба свела его на корвете 'Наварин' с Нахимовым, он стал его командиром. После этого Панфилов перевёлся на менее как считалось престижный Черноморский флот. Но, это лишь показывало, что его дорога именно служба, а не престиж. Знаком об был и с великим князем Константином Николаевичем, на его 'Двенадцати апостолах', который он принял от В. А. Корнилова, генерал-адмирал в 1850 году провёл пять суток, обративший внимание на образцовый порядок, найденный им на корабле. В Синопском сражении Панфилов на 'Двенадцати апостолах' был командиром 1-й бригады 4-й флотской дивизии и за отличие в котором награждён орденом Св. Владимира 3-й степени с мечами.

Истомин, гардемарином на легендарном 'Азове' участвовал в Наваринском сражении. 'Азовом' командовал Михаил Петрович Лазарев, лейтенант Нахимов, мичман Корнилов тоже служили на нём и после этого сражения стали не только сослуживцами Истомина, но, соратниками, боевыми товарищами. Что Истомин на своём 'Париже' вновь доказал в Синопе и потом на Малаховом кургане.

Адмиралы прибыли на Балтику не одни, с усилением. С ними прибыли мастера и рабочие из Николаева и моряки черноморцы. Капитаны первого и второго рангов, капитан-лейтенанты, лейтенанты, мичмана, боцманы и матросы разных военных специальностей. Желающих было много. Какой моряк не захочет сменить окопы, хотя бы на Финский залив? Но, брали лучших. Нахимов писал ему, Константину и императору, чтоб тоже попасть на Балтику и сойтись в бою с англичанами. Но, он не мог решить это вопрос даже как генерал-адмирал, а верховный главнокомандующий, император, Нахимову отказал. Но, как он сам сказал, мягко и убедительно.

Могли черноморцы, прошедшие Синоп усилить собой Балтийский флот? Несомненно! Но, тут, вылезло вечное соперничество между флотами. Не желали балтийцы ходить под чужаками — черноморцами. Которых считали всё-таки ниже себя. Предвидя это, Александр, когда они решали вопрос о способах приведение в боеспособное состояние Балтийского флота, сказал ему прямо: 'К чёрту эту дурь, балтийцы, черноморцы! Сейчас, война!!! Одна на всех! Одна для всех! Об этом надо думать, а, не мериться у кого хер длинней. Закрой, заткни своей властью всем недовольным рты, кто не услышит, не поймёт, не захочет этого сделать ради общего дела и успехов России, гони с должностей. Будут на Каспийской и Аральской флотилиях выдрючиваться. И сделай это сам ... без меня, брат. Спрос будет с тебя'. И он это сделал. Наорал несколько раз на совещаниях, особо упрямых, спесивых снял и понизил в должностях. Вняли, подчинились. И дела на флоте пошли лучше. И он стал замечать, как на него штаб-офицеры балтийцы, да и черноморцы стали относиться по-другому, с уважением. С таким уважением, которое заслуживают делами, а, не получают в силу происхождения.

И вот 30 июля 1855 года Балтийский флот мог выйти на бой в следующем составе: два винтовых линейных корабля, два винтовых фрегата, двенадцать больших колёсных пароходофрегатов, четыре малых и более сорока винтовых и колесных канонерских лодок. Паровые корабли дополняли двенадцать ... парусных, но, линейных кораблей. Парусные фрегаты не стали приводить в порядок, линкоры были важней.

Вооружение старались привести к единообразию, винтовые корабли и большие колёсники вооружали 2-х пудовыми бомбовыми орудия, тут повезло. На Балтийском флоте их было 141 единица! На Чёрном море ... 10-ть! Вот он плюс 'столичного' флота. Винтовые линкоры заполучили по двенадцать 2-х пудовок, фрегаты по восемь на борт. Вооружали паровые корабли 68-ми фунтовыми орудиями и новинкой ... 60-ти фунтовыми Баумгарта. Самый легкий калибр из тяжелых орудий был как раз у 60-ти фунтовки, ядро 26 кг, бомба 18,16 килограмм. На большие пароходы ставили ещё 1— пудовые единороги. Их на Балтике ещё больше было — 221 единица! На Черноморском всего 20-ть! Как ни крути, а паровым судам вывозить основную тяжесть боя. При встрече с флотом противника их задача его раздразнить и организовать встречу с парусными линкорами и роем канлодок. Если супостат втянется в бой с парусниками и малышнёй, то действуя отрядами паровых кораблей их тяжелыми орудиями наносить отдельным кораблям противника повреждения, вплоть до утопления. Поэтому именно большим пароходам достались новинки — юбки для ядер и бомб, а-ля снаряд Нейслера, бомбы с ... пироксилином и нарезные единороги.

Если не удастся противника втянуть в бой с парусными линкорами и канлодками, то тем более Паровой эскадре, как стали на флоте называть винтовые корабли и пароходофрегаты, придётся вести нелёгкий поединок с лучшим флотом в мире. Вот для этого их и вооружали самыми тяжелыми орудия и придавали им самых лучших комендоров с обеих флотов. Получилось интересно, одно орудие балтийцы, другое черноморцы. Между ними возникло соревнование на стрельбах, черноморцы по началу стреляли значительно лучше своих соратников-соперников, но, балтийцы постепенно догоняли их. Император приказал между артиллеристами флотов устраивать как он интересно выразился мастер-классы и мозговые штурмы, для того, чтобы совокупить опыт обоих флотов. Он, Константин, это распространил на все направления боевой подготовки флота. И гонял в хвост и гриву за это штаб Балтийского флота. Помимо лучших расчётов паровым кораблям уходили все новинки для обеспечения максимально прицельной стрельбы. Их офицеры-артиллеристы и приданные им в усиление математики из Петербурга выдавали регулярно.

Александр хотел получить систему управления артиллерийским огнём — САУО. Или как он говорил хотя бы для начала её прообраз. Наибольший интерес из новинок вызывал у Константина дальномер и оптический прицел. Прибор, который позволял весьма точно определить дистанцию до корабля противника, причём делали это с двум дальномеров, далее производили корреляцию данных и их передавались артиллеристам. И они по ним начинали пристрелку, в ходе её вносили поправки. При накрытии или попадании начинала работать вся артиллерия на поражение. Тут кстати, Александр, вновь показал, как решать проблемы по мере их поступления. С оптикой в России было худо и даже не бедно, а совсем пусто. А для дальномеров и приборов наблюдения без неё никак. В связи с этим всех, кто умел работать со стеклом с намёком на изготовление оптики взяли круто в оборот. Мальцевы в Гусь-Хрустальном и Дятьково начали варить стекло для оптики. В Варшаве нашли "Специальный завод геодезических приборов Г. Герлах", его в 1852 году открыл немецкий инженер и предприниматель Густав Герлах, на базе фабрики открытой ещё в 1816 году инженером Юзефом Мигдальским. Герлах был срочно вызван к самому генерал-губернатору Паскевичу и озадачен им решением задачи. Созданием полноценного завода по производству различной оптики, точных приборов и механизмов. Для этого ему дали денег, поддержку властей. Кроме этого император приказал найти в Германии некого, Карла Цейса и как часто говорил император, сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. А точнее приехать поработать в Россию и основать здесь полный цикл производства оптики всех мастей. А также искать в Европе и США производителей, которые недавно вышли на рынок и пытаются там закрепиться, борясь уже с маститыми конкурентами. И ведь нашли таких: 'Деннерт и Папе', Гамбург, с 1848 года, в том же году возник завод 'Деннерт и Папе' в Гамбурге — Альтоне, 'У.В.Э. Гурлей и КR', W.&L.E.Gurley, США, Нью-Йорк, с 1845-м, 'Отто Феннель', Кассель, с 1851 года. А пока в Европе и США скупали, не скупясь подзорные трубы, бинокли Галилея и Кеплера и заодно мастеров и подмастерьев, имеющих дело с оптикой, часовым делом и тонкой механикой в целом.

Александр предложил использовать дальномеры так. Флагманы отрядов имеют лучших дальномерщиков и артиллеристов, первые получают дистанцию, вторые делают пристрелку и добившись накрытия или попадания, получив 'установку прицела' с флагмана передают данные остальному отряду, там вносят поправки и тем самым не тратят время на свою пристрелку. Настаивал он разработке правил ведение огня отрядом и управление его огнём, манёвр палочку над 'Т', эллипс рассеивания, сосредоточение огня отряда или отдельные кораблей не только на флагмане, а, на удобной цели в данный момент боя. Для лучшего управления отрядами, эскадрой, Александр, ввёл в дело репетичный корабль.

Винтовые канлодки Шанца-Путилова, получали 2-х пудовые и 30-ти фунтовые пушки, но они были прибрежного действия, для Финского же залива канлодки вооружали тремя пудовыми единорогами. Колесные пароходы, которые по тоннажу были между ними и большими пароходами — 'Граф Вронченко', 'Тосно', 'Ильмень и 'Онега', 'граф' и 'озёра' даже имели железные корпуса, вооружались четырьмя пудовыми единорогами и 30-ти фунтовым орудием. Если учесть, что канлодки ходили отрядами в шесть вымпелов, то восемнадцать тяжелых единорогов на борт это весомый аргумент даже против пароходофрегатов, не говоря уже о 2-х пудовках. Парусным линкорам достались опять же 2-х пудовые бомбовые пушки, пудовые единороги, 48-ми и 30-ти фунтовые орудия.

— Константин, брат! Вот она, мощь империи!!! Ты её воссоздал! Посмотри, какая красота! Кто теперь смеет сказать, что у России нет флота!!! Осталось его теперь умело применить, — сказал император с довольным видом, когда они стояли и смотрели на строй кораблей на мостике 'Орла'. Который вёл за собой остальные корабли на большие манёвры. Должны были сходить главными силами до острова Сескар. Пострелять по нему и мишеням, старым судам, которые буксировали пароходы. И должны были запустить 'самоходы', парусники с поставленными парусами и закрепленным рулём без команды. Надо было догнать мишени, переманеврировать их и поразить артиллерийским огнём. Стрельбу вести планировали со средней и дальней дистанции, отдельными кораблями и отрядами. Отряды при манёврах император приказал развести между собой как можно дальше, что уменьшить вероятность опасных сближений и не приведи Господь, столкновений. Эскадра паровых кораблей, дымя десятками труб ушла на манёвры западней острова. Надеялись там встретить дозоры противника и вступить с ними в бой.

Весь день флот проводил учения, а противника так и не встретили, только наблюдали дымы на горизонте. Завтра предстоял разбор манёвров, работа над ошибками, упущениями, их исправление. Фиксирование положительных моментов, опыта, их закрепление и распространение. Наказание провинившихся и поощрение отличившихся. И уже за ужином ещё на 'Орле' император спросил его: 'Скажи, Константин, где ты хочешь быть в предстоящем сражении. В Свеаборге или с флотом?

-После сегодняшнего выхода, если ты позволишь, я, хотел бы быть в бою на мостике 'Орла'. Море взбодрило меня, а паровая эскадра показала свою возросшую подготовку к бою. Если удастся хотя бы ещё раз вывести её на маневры, степень боеготовности возрастёт ещё больше. Это я тебе, обещаю, Александр. И можно будет даже замахиваться на бой с британцами, — сказал великий князь Константин. Он честно говоря, немного и по-хорошему завидовал, Александру и младшим братьям, которые уже побывали в сражении, а, не просто были при армии. Отчасти поэтому, великий князь, так рьяно готовил Балтийский флот к бою. Нет, он был согласен быть в тени императора и не думал о соперничестве с Александром. Тем более с таким, Александром. В тоже время хотел проявить себя не только как управленец и организатор, что у него стало неплохо получаться, но, и в бою, и самостоятельно. И поэтому ощутимо волновался, ожидая решения императора. Где ему быть.

Александр, внимательно посмотрел на него и сказал ему: 'Брат, ты, флот приводил в порядок, готовил к бою. Поэтому будь с ним в будущих событиях. Только я тебе приказываю, не пори горячку, не берись пускать на дно всю эскадру союзников. Не устраивай балтийский Синоп. Британцы — это не турки. Нанести урон и в итоге поражение, это возможно. Чего, мы, с тобой и должны добиться. Я в Свеаборге, ты на море. Завтра об этом со штабом поговорим. А сейчас знаешь, что я сделаю? Залезу как я на марс. Всегда об этом мечтал. Ты со мной брат?' И через несколько минут вахтенные офицеры и все те, кто был в это время на мостике и палубе увидели, как царь и великий князь по вантам поднимаются на марс грот-мачты. У их князя получалось гораздо лучше, чем у царя. Сказывался опыт службы на флоте. Он свой ... моряк. Потом двух августейших братьев моряки наблюдали стоящими и сидящими, ведущими, наверняка, о чём-то важном разговор. О чём ещё могли говорить, император и его брат на марсе самого сильного боевого корабля флота идущем по Финскому заливу балтийским вечером? Наверняка, о том, о чём говорили сейчас все на эскадре, о прошедших манёврах и будущих боях. Это желание, настроение Константин просто ощущал в воздухе, оно просто висело в нём. Балтийский флот хотел боя!!! Он к нему был готов. Хотя великий князь знал и понимал, что он боеспособен, не в такой степени как хотелось ему и адмиралам. И всё-таки флот уже был способен вести бой. И император на грот-марсе флагмана обещал ему бой в лице великого князя Константина Николаевича.

Вице-адмирал Ричард Саундерс Дандас командующий Балтийской эскадрой, но, её состав и численность позволял говорить, что это флот. Так вот командующий союзным флотом, не спал, хотя было уже глубоко за полночь. Не мог уснуть. Хотя и выпил для сна полпинты хорошего бренди. Не помогало. Конечно он понимал, почему не идёт сон. Причиной этому приказ, который он подписал накануне. Приказ о том, что они идут к Свеаборгу. Подвергнут его уничтожающей бомбардировке и после этого может даже будет высажен десант. Который должен дойти до Гельсингфорса, занять его. Это по мнению из Лондона поднимет на борьбу финнов, которым само собой будут обещать свободу, независимость и даже русскую Карелию. А шведам в свою очередь будет обещана Финляндия, может даже Прибалтика, чтоб они вступили в войну против России. При таком положении дел и Австрия выступит против неё уже не только политически, но и вооружённой силой. И после этого России, даже после её побед не устоять. Всё, война закончена будет победой. Как и планировалось, когда её начинали. Так ему писали из Лондона. И начать серию побед должен был он, вице-адмирал Ричард Саундерс Дандас. Стать человеком, который победил русских, уже после их побед над союзников на суше и на море. То есть вроде как непобедимых. Адмирал не был политиком, но, одержать над русскими верх он хотел. Взять реванш за позор у Кронштадта и особенно за Выборг. Где корабль флота Его Величества, из его эскадры был взят гребными канонерками на ... абордаж!!! Он читал, что про него писали газеты после этого. В ответ он мог только грязно ругаться в их адрес и готовить флот для действий против Свеаборга. Готовить как осатанелый. Стрельбы, маневры. Ему из Адмиралтейства негласно сообщили либо он добьётся успеха после неудач и это откроет для него новые возможности в службе и политике, а, если нет, то может ему и доверят командовать парой посудин где-нибудь в жопе мире на старости лет. Или даже вариант встречи с Дэвидом Прайсом. К нему он явно не спешил, а вот стать военно-морским лордом, может даже первым, был не прочь. Лондону тоже нужна была чистая победа, поэтому адмирал Дандас получал всё, что просил. Почти. Подвели, а верней просто обманули, чёртовы лягушатники.

В начале июня, когда к нему пришли 'союзники', хотя должны были они соединится в мае, у французского адмирала Пэно было четыре винтовых линейных корабля, два винтовых фрегата. Один из них 'D'Assas' он потерял в бою у Кронштадта. И обвинили в этом британцев. После это отношения с Пэно стали ещё хуже. После неудач на Белом море и у Выборга французы начали открыто посмеиваться на Роял Нави, особенно на этим чёртовым абордажем у Выборга. И мало того ставить себя на равных с британцами. И вот накануне сражения за Свеаборг, Пэно заявил ему, что у него остаётся только линейные корабли 'Tourville' и 'Austerlitz', фрегат 'Eagle', и, что, вместо обещанных пяти мортирных судов и пяти канонерских лодок придёт только по две единицы тех и других. И не четыре французских мортирных батареи для установки на острове будет, а две. Союзники! 'Fuck them so !!!' До него из Лондона доходили разговоры, что французы готовили самостоятельную операцию флотом на Чёрном море. Против Очакова с Кинбурном или опять Керчи. И хотели применить какие-то чудесные, неуязвимые корабли. Осмелели французы, начали открыто соперничать с Роял Нави. И надо признать их винтовые линейные корабли и фрегаты были неплохи. Что для Британии плохо. И к началу Крымской войны британский флот имел уже 13, а французский 12 винтовых линейных кораблей. Англичане построили 24, а французы 15 винтовых фрегатов, корветов и шлюпов.

Хотя, чёрт с ними. У него из без них было 28-мь канонерских лодок с 12-дюймовой мортирой каждая, 20-ть бомбардирских судов так же с мортирами. Многие из них были не специальной постройки, а, собранные в портах Англии пароходы, наиболее подходящие для канлодок и бомбардирских судов. Главное, что они у него были в качестве военных кораблей. Кроме этого были два артиллерийских плота построенные по замыслу коммандера Купера Кольза, участника неудачного дела для британского флота у Керчи. Хотя это неудача была для него, адмирала Дандаса даже полезна. Первое, опыт полученный там он взял на вооружение, второе адмирал Лайонс, из-за поражения его сынка под Керчью, был не в фаворе. А он конкурент в борьбе за место в Адмиралтействе. Так вот плот Кольза был самоходным, имел осадку в три фута и четыре дюйма, нёс 68-ми фунтовое орудие, и, что было не совсем необычно в нём, пушка и расчёт были укрыты за бруствером высотой пять футов и шесть дюймов из толстых дубовых брусьев и поверх них листы дюймового железа. Малая осадка позволяла не боятся мин, защита орудия и расчёта делала их неуязвимым от ответного огня противника. Если плоты коммандера Кольза покажут себя хорошо, то можно будет думать и о штурме с моря доселе неприступного Кронштадта.

Шесть, из имеющихся канлодок получили новинку, 68-фунтовые нарезные пушки Ланкастера, имевшие дальность стрельбы в 5 000 ярдов (4,5 км) или даже в 5 500 ярдов, они ещё правда только проходили испытания и были склонны к разрывам. Были проблемы и с точностью, но, решили, что, укрепления, батареи, город в конце концов не корабли, дай Бог, попадут в них. Поэтому их всё равно решили применить. Ещё по два орудия Ланкастера установили на двух винтовых блокшипах. 12-ти дюймовки из-за минной опасности и ответного огня береговой артиллерии русских, здесь опять же опыт Лайонса, только уже старшего, был на пользу, так вот мортиры должны были вести огонь на пределе возможного, с максимального угла возвышения, 35 градусов и с увеличением порохового заряда с 16 до 25 фунтов, что давало дальность стрельбы для 12-дюймовок в 3 620 ярдов (3,3 км), а для французских 13-дюймовок — 3 900 ярдов (3,5 км). Правда, при этом вероятность разрыва стволов многократно возрастала. Но, другого пути не было. Приходилось рисковать орудиями и расчётами. Были ещё ракеты Конгрива в запасе. Разлёт у них ещё более дикий на большие дистанции чем у Ланкастеров, но, по крепости и тем более по городу особой точности и не надо. Сожжение Копенгагена в сентябре 1807 года, показало эффективность сочетания бомб и ракет. И адмирал Дандас вновь хотел с помощью этого дуэта покончить со Свеаборгом и, если надо будет и Гельсингфорсом. Но, чтоб это гарантировано сделать. Ему мешали они ... чёртовы русские мины!!! Дьявол разбери их создателей!

Русские подводные мины стали пока непреодолимым барьером для Royal Navy и главной угрозой для него. Офицеры флота Его Величества ломали голову как хотя бы минимизировать минную опасность. Предлагали заставлять их детонировать обстрелом бомбами с замедленным подрывом под водой, но, это сколько нужно бомб? Использовать пловцов для поиска и обезвреживания мин. Но, где их взять? Балтика не теплые моря. Холодная и непрозрачная. Пускать вперёд суда с усиленной плавучестью, чтоб могли выдержать несколько подрывов. Малые суда не годятся, малы и слабы. Большие суда. У королевы конечно много. Но, и русские понаставили сотни мин, если уже не тысячи. Дороговато будет так их обезвреживать. И все ли смогут выявить и нейтрализовать? Эти чёртовы мины, пока для Royal Navy оставались неразгаданной опасной загадкой. Поэтому и решили вести огонь по Свеаборгу на пределе дальности и даже при опасности разрыва стволов, а, десятки мортир и выпущенные ими тысячи снарядов и ракет должны сделать своё дело. Разрушить, сжечь, сокрушить Свеаборг, нанести потери гарнизону, уничтожить корабли его защищающие. После подавления береговых батарей в ход будут пущены сотни орудий линейных кораблей. Они откроют путь к Гельсингфорсу, а затем и в Финляндию, а там по цепочке Швеция, Австрия выступят против русских. И в итоге эта так по-дикарски упрямая и крепко бьющая в ответ Россия будет поставлена на колени. А ему, адмиралу Дандасу будет открыт путь в Адмиралтейство. А на его пути туда могли встать только русские. Все их последние победы и успехи на суше и на море говорили о том, что они, оказались, ещё более серьёзным противником, чем думалось до того.

Последнее время русские ему не нравились, от слова совсем, своей активностью и даже наглостью. После боя у Кронштадта русские паровые корабли стали выходить в Финский залив всё чаще и всё дальше на вест. И делали это отрядами в четыре вымпела, в шесть, восемь, десять и осмеливались вступать в перестрелки с дозорами Балтийской эскадры союзников. И не без успеха для себя. Гонять туда-сюда против них винтовые линейные корабли он не хотел. Их машины надо поберечь. Поэтому к Кронштадту перестали ходить, сосредоточившись на подготовке к сражению за Свеаборг.

В июне у русских было замечено увеличение количества винтовых кораблей. Было известно, что в строю только большой винтовой фрегат, но, в июне был замечен линейный корабль. И это после заверений из Лондона, что у русских не будет на Балтике больших паровых кораблей? И если в мае с берегов Темзы ещё шли сведения, что там происходит у русских. Хотя тут не надо было семи пядей во лбу, что это понимать. Русские, вернее их новый император Александр готовил Балтийский флот к кампании 1855 года. Ремонтировались и вооружались корабли, парусные и паровые, строились винтовые канонерские лодки, делали сотнями, чёртовы мины. То в июне, новых сведений по его запросам больше не присылали. Балтийский флот и Свеаборг закрылся от него глухой стеной. Хотя наоборот обещали, что ему будут видны дела русских, как будто он на них смотрит из своей каюты. Сраные балаболы.

И хотя было всё готово для достижения победы и сделано даже больше, чем обычно, вице-адмиралу Ричарду Саундерсу Дандасу, командующему Балтийской эскадрой всё равно не спалось.И даже ещё четверть пинты бренди не помогла. А уже начинало светать.

Сражение ещё не началось, шло выстраивание сил сторон. Точнее флот союзников выстраивал против главных укреплений Свеаборга линию канонерских лодок и бомбард-кораблей, на каком расстоянии было ещё не понятно для крепости. Их левый фланг упирался в остров Вестре-Реншер, этот фланг и левый отряд центра явно готовился вести огонь непосредственно по укреплениям самого Гельсингфорса, островам Харака, Лонгерн и по форту Вестер-Сворт. Острова Варгэ, Густав-верке, Сканслад должны были попасть под огонь правого отряда центра и правого фланга линии канлодок и бомбард, который выходил на позиции чуть мористее острова Логхару.

Готовились к бою две английские и две французских батареи на острове Абрамсгольм, которые русские почему-то позволили установить союзникам против себя ещё вчера. За линией канлодок и бомбард на расстояния примерно в трёх кабельтовых занимали позиции пять пароходов. Вероятно, они должны были снабжать боеприпасами носителей мортир. И ещё четыре каких-то странных судна на фоне других кораблей и судов. Они имели очень низкий борт, надстроек не было,только торчащая прям из палубы как перст дымовая труба, вероятно ходовая рубка и что-то вроде открытой башни с орудием. Явно с ними заодно были небольшие колёсные пароходы. В одной линии со странными судами стояли и блокшипы. Это бывшие линейные корабли или фрегаты на которые установили паровые машины, но, полноценными паровыми корабля они не являлись. Для обороны портов, стоянок. Здесь их выставили против крепости. И уже за ними в четырёх верстах от русских батарей горделиво и чинно вставали на свои места линейные корабли, восемь паровых и два парусных. Вокруг этих властелинов моря как-то суетливо на их фоне расставлялись на свои места пять паровых фрегатов, два корвета, четыре парохода, два брига, две яхты и четыре транспорта. Два пароходофрегата и транспорт вероятно взяли курс к острову Друмсе. И как заметил внимательный наблюдатель, а, другого на воздушном тепловом шаре, который весёлым, пёстрым пятном висел над Свеаборгом и быть не могло. Подъём шара на высоту сорок саженей давал русским немалый козырь и прекрасный вид на многие-многие мили вокруг себя. Но, обзор на 360 градусов был не нужен, всё внимание было на море, точнее на флот противника, который небывалой доселе силой в этих местах пришёл и как даже казалось десятками кораблей и судов как бы вдавил Свеаборг в залив и берега. Так вот, наблюдатель чётко видел,что среди этих кораблей не было ... французских! Они были у Свеаборга, но, было видно, что действовать будут отдельно, против батарей острова Сандхамн. В пяти милях восточней от главных сил союзного флота, то есть англичан. И главных укреплений крепости. Два красавца винтовые линейные корабли, такой же фрегат и четыре канонерских лодки. Это давало повод думать, что не всё так хорошо в отношения между союзниками. Но, задача наблюдателя наблюдать и сообщать сведения, а, не думать. О численности флота противника, его расстановке и движениях он уже давно сообщил в рупор на землю и по системе тросов с грузами и футлярами. Дальше сведения уже по проводам электрического телеграфа, который дублировал ещё и оптический и посыльные, ушла в штаб крепости, оттуда уже по фортам, батареям и кораблям. Это было ещё одно преимущество русской крепости над флотом союзников.

Оборону крепости возглавлял генерал-лейтенант А.Ф. Сорокин, силами флота командовал вице-адмирал Я.А. Шихманов, но в крепости уже вторую неделю находился сам император!!! Так, что, кто кого возглавлял и командовал это ещё был вопрос. Император с Сорокиным, Шихмановым и со штабными за это время побывал на каждом форте, батареи, укреплении, корабле, выходил в море проверять как они скрыты и укрыты с моря. Проверки, особенно последние, готовности крепости к сражению великого князя Константина Николаевича были неожиданно весьма суровы, но, император оказался ещё придирчивей. Хотя степень готовности оценил высоко, похвалил за проделанную работу, но, после этого сказал: 'Хорошо. Но, лучшее — враг хорошего! Так, что будем делать ещё лучше!' Делали и сделали. Крепость и город готовили к борьбе с пожарами, укрепления укрепляли, батареи стреляли, корабли выходили на свои возможные позиции и тоже стреляли. Пороха не жалели. И это тоже давало преимущество в будущем сражении.

Сведущий во флотских делах человек понимал, что флот пришедший к Свеаборгу нес на себе более 1 100 орудий и из них более трёхсот имели калибр от 68 фунтов. Именно, что ОТ. Это очень большая концентрация огневой мощи против вполне себе небольшой крепости. И эта мощь могла быстро передвигаться и направляться в нужное направление, точку. И обладатель этой силы, флот союзников был нацелен по победу. И то, и другое было преимуществом перед их противником.

Какие силы приготовил Свеаборг для отражения нападения самого сильного противника в своей истории, знал только он и те люди, которые занимались организацией и созданием силы, которая должна была противостоять силе союзников. Что-то было ясно видно, например, линейные корабли, 130-ти пушечный 'Россия', 74-х 'Иезеркиль', 44-пушечный фрегат 'Цесаревич', отряды винтовых канонерских лодок, которые построили здесь же в Гельсингфорсе. А вот, что получили в ходе подготовки форты и батареи Свеаборга было известно, далеко не всем. А на тех, кто знал, наложили обет молчания. Были ли морские мины? Скорее да, чем нет. Незнание противника о составе и количестве артиллерии крепости и знание о том, что единичное орудие на берегу, это лучше, чем даже несколько орудий на линейном корабле было очередным преимуществом Свеаборга. Но, несмотря на все явные и тайные преимущества русской крепости над флотом союзников. Флот твердо намеривался доказать, что не всегда берег берёт верх на море в противоборстве. И пример тому был, год назад атакой с моря была взята русская же крепость Бомарзу́нд на Аландских островах. Значит возможно ещё раз.

Канонерки союзников, точнее только британские занимали свои позиции напротив главных укреплений Свеаборга, а, русские батареи видя это молчали. Как казалось даже смирено или обречённо. Расстояние было плюс минус три вёрсты до носителей грозных мортир и вероятно русские не могли достать до своего противника. Он же в это время, а конкретно три канлодки, из центра и левого фланга линии, совершали опасные для себя действия. Суда вероятно неверно для себя определили расстояние и вышли за линию построения определённую планом и шли в направление крепости. Которая видя это, как будто встряхнулась, насторожилась и сделала одиночные выстрелы по идущему к ней противнику. Как только произошло накрытие целей ... крепость ударила по ним залпами со своих батарей. Может даже как-то торопливо и нервно. Оно и понятно, начало боя. Два судна противника на это отреагировали мгновенно, были резко переложены рули, добавлены обороты. Было видно с берега как сильнее задымили трубы и при повороте сильно накренились суда. Это их не спасло от нескольких попаданий, но, выйти из-под огня они смогли. Помогло и то, что остальные суда и батареи на острове Абрамсгольм открыли наконец-то огонь по крепости. Сильный огонь, десятками мортир в двенадцать дюймов и больше. И несмотря на это и по причине замешательства третей канлодки, более точные и хладнокровные артиллеристы батарей острова Густав-верке своим огнём сначала разбили, лишили хода противника и затем своими попаданиями вколотили его в поверхность залива. То есть попросту утопили. Весть об этом по проводам и сигналам, на словах быстро разошлась по крепости и Свеаборг на это прокричал 'Ура!!!' Неплохое начало боя. Противник на это же заметно собрался, тоже пристрелялся и усилил огонь. Укрепления, форты начали покрываться разрывами от попаданий тяжёлых бомб. Это потеря только показала, что флот против берега настроен более чем серьёзно.

Остров Абрамсгольм сколько себя помнил жил себе тихо и мирно, вел беседы или переругивался с соседними островами в зависимости от настроения, омывался морем, когда оно было спокойное и ласковое, противостоял ему своими скалами, когда оно злобно било его штормами. Замирал, засыпал зимой, летом грел на солнышке свои старые камни. Люди на нём появляясь крайне редко. Чего с него взять? Камни, водоросли, клочки кустов да мох. Но, этим летом люди начали в нём усилено ковыряться и чего-то закладывать его камни. Сделали это и ушли. Но, вчера появились новые люди, пришедшие с моря. Втащили на него какие-то штуки установили их и сегодня они начали издавать громкий звук и слегка на нём подпрыгивать. Это ему тоже не нравилось. А то, произошло дальше, он людям не простит никогда.

Англо-французская батарея уже пристрелялась и уверено и весьма метко посылала бомбы по форту Вестер-Сворт и ничего не получая в ответ. Остров против острова. Расчётам мортир это несомненно было по душе, они задорно, со смехом делали своё дело, вели огонь без ответного огня со стороны противника. Кому так не понравиться воевать? Ещё и летом. Но, ответ к ним из русской крепости всё-таки пришёл. Сначала был отдан приказ в главном командном пункте Свеаборга, он по проводам долетел до людей, которые его получив, посмотрели друг на друга, перекрестились и глубоко вздохнув ... замкнули контакты. И через мгновения, когда искра воспламенила взрывчатку, старый остров Абрамсгольм содрогнулся от взрывов, которые с огромной силой разорвали его поверхность, вырвали из неё куски камней. И всё это разметало по нему и смело в море то, что до этого называлось англо-французской мортирной батареей. На него упали обломки этих прыгающих штук и ещё что-то теплое, и липкое. Остров всегда об этом потом вспоминал с негодованием. И к людям стал относиться с крайней неприязнью.

После одномоментной гибели сразу двух батарей сражение даже остановилось, на минут пять. Сначала флот и крепость увидели взрыв, потом услышали его звук, флоту он ударил по ушам, а крепость ощутила содрогание земли. Взрыв пророкотал, утих и вдруг наступила ... тишина. Такая, что даже можно было снова услышать крики чаек. Только бой французов с батареями Сандхамна который шёл в шести милях от Абрамсгольма продолжался. Хотя те и другие услышав взрыв, удивлённо посмотрели на небо. Гроза? Признаков нет. Убедились обе стороны. А дальше мнения разделились. На батареях с надеждой подумали, что это рванула крюйт-камера, желательно на линейном корабле. На кораблях надеялись, что это пороховой погреб в крепости. И побольше.

На гибель батарей противника, Свеаборг ответил волной раскатистого 'Ура !!!' Это тебе не канлодку утопить. Наверно не меньше полдюжины мортир в раз замолчало навсегда. Флот в ответ застонал от гнева, заскрежетал зубами, разразился проклятиями ... с уже с холодной яростью продолжил сражение. Потеря не малая, но, не такая, чтоб его остановить и отступить. 'Кто сказал отступить !?', — прозвучал громкий немой вопрос на кораблях Royal Navy. 'Любой, кто об это скажет ... немедленно окажется висящим на рее', — ответил себе и своим морякам Королевский военно-морской флот. Теперь он и они окончательно поняли, что сражение будет тяжёлым, настоящим. И русский Свеаборг всем своими видом только подтверждал это. Противостояние флота и крепости только разгоралось.

Остров Друмс тоже этой весной и летом переживал не лучшее своё время. Причина? Люди. Прибыли сотнями и давай в нём чего копать, перекапывать, закапывать, устанавливать, возиться. Ещё и остались на нём. Только зуд у него был от всего этого. Он даже спать стал хуже.

Вот к этому острову, к его северной оконечности и подошли два британских пароходофрегата с транспортом. Ещё более внимательно всмотрелись в него. Лес до самого берега, он скалистый, но, есть пару мест вполне удобных для высадки. Какие строения, места где лес рубили, укреплений нет. Если сомневаешься, что надо сделать? Правильно обстрелять, то, что вызываете сомнения. Что британские канониры и делали четверть часа. Уроки Новороссийска, Керчи, Белого моря и Выборга, британский флот уже усвоил хорошо. После перепахивания и валки леса ядрами и бомбами берега, остров Друмс закричал от возмущения. Да, так громко, что его услышали соседи острова, которым тоже доставалось от людей. Понастроят сначала чего на их, потом всё какими-то твёрдыми шарами закидывают. Люди, что с них взять. Суетятся что-то, мельтешат.

Вовремя и после обстрела остров молчал, не было и никакого движения там. Это более чем было по душе тем морякам, которые на баркасах шли высаживаться на небольшой пляж среди его каменистых берегов. Подошли, прошли каменный островок, тихо. Только решили высаживаться ... и тут ударили ружейные залпы и пушки, конечно картечью и сразу с трёх сторон. Проклятье!!! Бухточка то всего была около трёхсот ярдов. Залпы, крики, раненые, убитые в баркасах, в воде. Видя избиение своего десанта, британские корабли опрометчиво подошли к берегу на полтора кабельтова от места высадки, что быстрее забрать остатки десанта и вновь открыли полным бортом огонь как оказалось коварному вражескому берегу. И тут в ответ услышали голос 24-х фунтовых морских пушек. Причём с двух сторон бухты. К этому они были точно не готовы.

На Балтийском флоте таких пушек, пушек-карронад и карронад было аж ... 1 516 единиц! Ставь как говориться от души. Вот на Друмсе и поставили две батареи по шесть орудий каждая. В подругах у них ходила двенадцати орудийная батарея пудовых морских единорогов, правда образца 1780 года, но, зато на новых лафетах, который давал им больший угол возвышения, соответственно и дальность. Но, она пока в дела соседок с неприятелем не вмешивалась. Не зачем было.

Встречу с 24-х фунтовыми ядрами борта, надстройки и тем более кожухи колес и сами колёса, а по ним русские били в первую очередь, ещё и на такой дистанции боя пережить не могли. И от британских пароходофрегатов в прямом смысле слова полетели куски, щепки и клочки. Они попали как кур в ощип, а, точнее в заранее подготовленную артиллерийскую засаду. И закружились с разбитыми колёсами на месте, при этом всё же пытались отстреливаться и давали паровым гудком призыв о помощи своим. Но, от главных сил они были скрыты островом Мельке, а, левый флаг канлодок вёл свой тяжёлый бой с русской береговой артиллерией и как оказалось, и флотом тоже.

Итогом боя у острова Друмс стал взрыв котла от попадания ядра на одном из пароходофрегатов и соответственно его быстрая гибель с большей частью команды и командиром. Второй управляемый каким-то виртуозом рулевым и ещё явно каким-то чудом, горя, со сбитыми мачтами, ранеными и убитыми на палубе и у орудий, с креном на правый борт и корму, на одном колесе сумел дойти до северной оконечности острова Мельке и выброситься на берег, благо до него было всего полмили от места боя. Где продолжил гореть и взрываться. А вот растерявшийся транспорт не сумел использовать для своего спасения избиение своих старших товарищей. За это и получил уже бывших на кураже от русских артиллеристов свою долю ядер и бомб. Эта доля для него оказалась слишком тяжела, вынести её он не смог. Поэтому тихо отправлялся на дно в трёх кабельтовых от берега.

Зоркий глаз наблюдателя на шаре не мог не видеть эту победу русского берега над британским флотом. Об этом немедленно узнало командование, штаб, а вскоре весь Свеаборг и Гельсингфорс. Русские от этой новости приободрились ещё больше, их противник не сказать, что приуныл или пал духом, нет. У него ушла самоуверенность, но, уверенность, боевой настрой, упрямое желание добиться успеха всё равно осталась. И коль обе стороны хотели достичь успеха, победы, сражение разгоралось уже во всю. Противники, кто от успеха, кто от потерь закусил удила и пока их было не остановить. Впрочем, они и сами не желали этого делать. Они желали сражаться и продолжили это делать. Тем более, что было ещё всего около одиннадцати часов утра по местному времени. Воюй не хочу.

Капитан 1-го ранга В. К. Поплонский, командир линейного 130-ти пушечного корабля 'Россия' понимал, что ему на этом большом и красивом корабле уже никогда не выйти в плавание даже по Балтике. Ему уготовили другую судьбу, не самоходного блокшипа. Это ему как настоящему моряку, который многие годы провёл в море под парусам претило. Но, моряк то он военный. Поэтому приказ великого князя Константина Николаевича выполнялся даже с опережением намеченных дат и работ.

Укрепляли пиллерсы, бимсы, карлингсы, ставили дополнительные, на всех палубах и сами палубы, верхнюю и опердек, частично мидельдек. Ответ на ещё не заданный вопрос: 'Зачем?', был дан наперёд: 'Огонь будет навесной, мортирами'. Усиливали не только досками и брусом, причём исключительно хорошим деревом, но и железом. Набор корпуса, палубы листами и полосами от полдюйма до дюйма. Особой внимание уделили крюйт-камерам. Рангоут и бегущий такелаж убирали беспощадно, от этого действа у моряков сердце кровью обливалось. Усилили и увеличили пожарные и аварийные команды, средства тушения. Изменили и вооружение, убрали карронады, остались четыре 2-х пудовки на гондеке и 48-ми фунтовые пушки: длинные, полупушки, короткие и эти, как стали их называть ... 'ланкастерки'. Это пушка в 48-м фунтов, установленные на мортирный лафет, что давало ей угол до 25-ти градусов. И было это не всё. В Гельсингфорсе им укрепили казённую часть одев на неё футляр из обручей или полос железа. Это давало возможность использовать усиленный заряд. Это и увеличенный угол возвышения давал повышенную дальность, эксцентрики и 'юбки' давали ещё и точность. На верхней палубе, баке и юте по три в батареи, шканцах и шкафуте по четыре орудия, установили 'ланкастерки'. При этом орудия были на поворотных платформах. Между батареями возвели перегородки из толстенного бруса, а расчёты орудий и все те, кто во время боя будет находиться на верхней палубе в начале июля получили кирасы и шлемы из кожи и железа. Все, это значило и офицеры тоже, вплоть до него, командира корабля. Ворчания и недовольства было много по этому поводу. Но, на учениях с участием великого князя Константина Николаевича, все были в защитном снаряжении, в том числе и сам генерал— адмирал, только оно было у него из стали и красивое. На батареях крепости, которые вероятней всего попадут под обстрел расчётам так же выдали кирасы и шлемы.

С конца июня, после завершения всех работ,начались регулярные учения, пожарные тревоги, стрельбы, смена позиций, выходы на рейд. Да, да, прямо скажем обезображенная 'Россия' получила возможность двигаться в проливе и на рейде. Было два варианта, буксировка, с одновременным толкание в корму и кабестанирование. Последнему отдавали предпочтение, он был более быстрым. Кабестан подсмотрели у речников, прежде всего на Волге, оттуда даже привезли специалистов, конечно применялся паровой привод лебёдки. Роль буксиров и 'забежек' для кабестана выполняли винтовые канонерские лодки Щанца-Шестакова-Путилова. Восемь пришли из Кронштадта, ещё двенадцать сделали на верфях Гельсингфорса, в Або их тоже строили. Они были хороши для действий в прибрежных водах и могли уверено выходит в Финский залив. Благодаря им береговая оборона Або, Свеаборга усилилась, стала активной. Это всё-таки не гребные канлодки. Больше, быстрей, лучше вооруженные.

74-х пушечный линейный корабль 'Иезеккиль' и 44-х орудийный фрегат 'Цесаревич', кромсали и переделывали так же, как и 'Россию'. Корабль имел двенадцать таких 'ланкастерок', фрегат девять. И их тоже буксировали или кабестанировали. Флот был готов к большому сражению, хотел его, рвался вступить в бой вместе с крепостью, которая была вообще-то морской. То есть соратник. Совместно они и пошли в сражение.

По плану легкие дальнобойные береговые батареи должны были начать бить по канонерским лодкам и бомбардиским судам противника, которые вели огонь по крепости и кораблям. Здесь в дело вступали 24-х и 30-ти фунтовые пушки, можно было бы использовать и 36-ти, но, увы, нельзя. Их на Балтике просто не было! Зато на Чёрном море было 736 штук. А 30-ти не было, а на Балтики их имелось 180-ть. Более легкие балтийские линейные корабли вооружать 30-ти фунтовыми, а черноморские, которые крупнее, 36-ти. Где логика или подвох? Но, сейчас это было не важно. Главное, что были пушки способные после переделок лафета и усиления казённой части уверенно вести огонь, дальше чем на три версты. И калибр у них для канлодок вполне ощутимый— 30-ть и 24-е фунта. В усиление им придавались улучшенные пудовые единороги. Эти батареи должны были заняться непосредственно канлодками первой линии. Было создано пять сводных батарей в составе шести 30-ти фунтовые пушки, шести единорогов и восьми 24-х фунтовки. Линия таких батарей шла от Гельсингфорса по островам Свеаборга до Сканланда включительно. Линия флота с мортирами против линии береговых батарей. Кто кого.

Корабли же 'Россия' и 'Иезеккиль' выдвинувшись на два кабельтова должны были своими 48-ми фунтовыми 'ланкастерками' заняться второй линией — канлодками-сменщиками, блокшипами, странными судами и пароходами-снабженцами. С берега к ним присоединялись новинки, пушки Баумгарта, 60-ти фунтовые. Не слабо будет для противника получить такой калибр. Должны были стать корабельными, стали береговыми. Но, бить будут согласно предписанию, по кораблям и судам противника. Береговые батареи против канлодок первой линии огнём и маневром поддерживать будут свои канонерские лодки. Вооружены они были 1,5 -пудовыми бомбическими пушками или пудовыми единорогами. Питерские канлодки имели бронированный траверс и бруствер в пять футов высотой из двухдюймовых листов железа и на дубовом основании в полтора фута толщиной.

По винтовым фрегатам, корветам, пароходофрегатам стоящими в следующей линии флота противника, огонь вести будут неожиданные для него калибры с берега. 5-пудовые мортиры дальнего боя. Пятипудовые !!! Предельная дальности у неё была 1890 саженей, это четыре версты! Но, специально для батарей Свеаборга, сделали бомбы с юбками они били дальше и точнее. От снарядов-эксцентриков пришлось отказаться на большие дистанции стрельбы они по точности не отличались от обычных бомб. Было две батареи таких мортир, по пять орудий каждая.

Опыт Севастополя, Керчи, Кронштадта не прошёл зря для флота британцев. Недосягаемыми, неуязвимыми для пушек и мин Свеаборга были линейные корабли Royal Navy. И флот был в это убежден.Его мощь, краса и гордость. Чей только вид на горизонте или в виду берегов мог заставлять принимать целые страны нужные для Лондона решения. Так вот британскими линкорами должна была заняться отдельная батарея Свеаборга в шесть орудий, состоящая из можно сказать доведённых в Петербурге почти до совершенства 3-х пудовых пушек образца уже не 1849 года, а скорее уже 1855 года.

Их изготовили отдельно, с усиленной казенной частью для использования усиленного заряда, поворотный лафет из железа специально для орудия создавали таланты артиллеристов Венгловского, Безака, Дядина. Новый ствол, заряд, лафет и это дало дальность более пяти с половиной вёрст! Без использования снаряда Нейслера, который ещё увеличивал дальность и главное для таких дистанций точность. Эти орудия своим бомбами с новой секретной начинкой должны были дотянуться до так оберегаемой иголки Royal Navy ... линейных кораблей. Без них он значительно терял в силе и блеске. Эта батарея имела сверхзадачу, изгнать британские паровые линкоры из Балтики, хотя бы на ремонт. Британцы, не имея их, не так будут страшны, как они про себя или про них рассказывают, возрождённому Балтийскому флоту. Поэтому на этой батареи были самые лучшие балтийско-черноморские расчёты канониров, офицеры-артиллеристы, в их руках была лучшая наверно во всей России оптика, приборы для прицельной стрельбы, даже для измерения силы и направления ветра, отдельные вышки для корректировки огня, особо тщательно отобранные, изготовленные заряды и снаряды. И специально составленные для этих орудий таблицы стрельбы. Для этого были привлечены молодые таланты — Маиевский, Вышнеградский, уже известный Пафнутий Чебышев и такие столпы математики в России как Никола́й Дми́триевич Бра́шман, Виктор Яковлевич Буняко́вский и Михаи́л Васи́льевич Острогра́дский. Он же автор работ: 'Заметка о движении сферического снаряда в сопротивляющейся среде', 'Мемуар о движении сферического снаряда в воздухе', а также 'Таблицы для облегчения вычисления траектории тела в сопротивляющейся среде'.

Кто как не эти люди своими знаниями могли помочь батареи 3-х пудовых орудий и артиллерии Свеаборга в целом проучить пришедшего к русской крепости супостата. Да так, чтоб зарубку себе сделал на вечные времена: 'Не ходить войной на Россию'. Для этого же акватория крепости была разбита на сектора и квадраты для батарей и кораблей, чтоб стрельба крепости и флота была более управляемой и эффективной. И чтоб достичь этого начали стрелять, в июне два раза, в июле учения были уже раз в неделю, с приездом императора два раза. Результаты были положительные, руку набили, глаз и орудия пристреляли. И вот теперь Свеаборг и флот горели желанием перестать только обороняться и терпеть огонь противника. Они хотели начать наступление. Огнём и маневром. На что и был отдан приказ из главного командного пункта Свеаборга.

Приноровившие вести безответный огонь британские канлодки и блокшипы решившие, что так и будет протекать бой дальше: они стреляют по ними нет, к повороту событий были не готовы. И только после того, как накрытия сменились попаданиями поняли, что бой вдруг стал другим. Русские стали бить в ответ и бить больно. В течение получаса линия канлодок потеряла две утопленными и две вышедшими из боя. Ядра и бомбы, 24-х и 30-ти фунтовых орудий и пудовых единорогов эти небольшие суда переносили очень плохо. Тем более при немалом количестве попаданий. На место выбывших канлодок и бомбард в круг вставали другие, они вели огонь по русской крепости она по ним. Но, там была крепость, а здесь канонерские лодки. Крепость была крепче канлодок, даже если на неё падали 12-ти дюймовые бомбы. И русские начали бить в одно место по линии движения канлодок, которые ходили по кругу. Не стали гонятся за каждой отдельно. И британцы сами заходили под сосредоточенный огонь батарей, получали попадания, повреждения, несли потери в командах. Выходили из-под огня, делали круг и вновь получали очередную порцию попаданий.

Вторая линия британского флота не увидела или не обратила внимание на суету вокруг русских линейных кораблей и не сразу поняли, что они вдруг стали ближе чем были. Начавшиеся попадания бомб немаленького калибра заставила это понять. Больше всего доставалось блокшипам, они крупная цель и сами вели огонь по русским батареям. Пароходы-снабженцы ощутили на себе силу попаданий 60-ти фунтовых орудий. Один из них так впечатлился встречей с бомбой данного калибра, что взял и взорвался от радости. Можно сказать, лопнул. Хранившийся на нём запас бомб и зарядов для мортир канлодок разнёс корпус судна в щепки, и оно погибло за несколько минут. Вряд ли кто смог при таких обстоятельствах спастись. Обломки и куски тел моряков упали на близ стоящие суда. На этот взрыв обратили внимание британский флот и крепость, но, уже не так долго и внимательно, как на острове Абрамсгольм. Флот и крепость сошлись в клинче, только теперь со стороны берега он был наступательным. Они были заняты собой, им было уже даже не таких событий. Особенно британцам. Обстрелу подверглась линия пароходофрегатов и корветов, что было для них неожиданностью сопоставимой если сейчас вдруг пошёл бы снег. Тем более, что сверху падали отнюдь не невесомые снежинки, а здоровенные бомбы. На винтовом фрегате 'Impérieuse' рвануло так, что начала падать фок-мачта. И одновременно со всеми этими события начали беспокоить море своим падением ядра или бомбы около ... британских линейных кораблей!!! Чего быть НЕ могло!!! Но, это БЫЛО! Royal Navy и его моряки в это не верили. Явись сейчас им из пучины сам Кракен, удивления и растерянности наверно было бы меньше. Ведь в него верили многие из них. А вот в способность русских пушек вести огонь без пары кабельтовых на три мили не верили все. Но, попадание русской бомбы в 'Royal George' начало их убеждать, что это не сон или бред, это явь.

Крепость продолжала атаковать британский флот мощным обстрелом, ещё две канлодки первой линии были утоплены, три вышли из боя. Погиб второй пароход-снабженец. Корабли и суда Royal Navy получали попадания раз за разом. Винтовой корвет 'Tartar' не смог выдержать двух попаданий бомб с интервалом в несколько минут. Они попали не в крюйт-камеру, но, взорвались очень сильно. Осколками, обломками и взрывной волной выкосив вокруг себя всё живое и не живое, и сделали они это не на верхней палубе, а пробив неё и взрывом вскрыв саму палубу и повредив корпус. Началась сильная течь. Кроме этого они вызвали сильный пожар, который команда, потерявшая единомоментно десятки убитыми и ранеными, и не смогла потушить. От затопления, пожара и взрывов уже своих бомб и зарядов корабль и погиб. Блокшип 'Ajax' тоже уже очень сильно горел и на нём стали взрывались его же заряды и бомбы, при этом он продолжал подвергаться обстрелу. Что делало его уже не жильцом. Русские конечно хотели его добить.

Британские линкоры сменив удивление на растерянность продолжали получать редкие, но, нежданно мощные по воздействию попадания русских бомб. Они давали сильные повреждения, потери среди команды и сразу вызывали пожары. Их успевали тушить до новых попаданий и попадай русские чаще, неизвестно успевали бы справляться с пожарами.

Британский флот жестоко страдал от столь беспощадного расстрела со стороны русской крепости, тем более, что он стоял на якорях!!! Сам себя подставляя в виде удобной мишени. И кроме крепости русские корабли причём линейные вышли из проливов на рейд и разворачивались бортом уже с открытыми портами, чтоб обрушить свои бортовые залпы на и без того нещадно избиваемые канонерские лодки, ставшие уже достигаемы и для их орудий. Один залп значил гибель одной канлодки. Royal Navy надо было немедленно принимать решение, как дальше вести столь круто изменившиеся сражение. И решение было принято. Отступать и атаковать одновременно. Отходили начали все, кроме поредевшей первой линии канлодок, блокшипа 'Edinburgh' и четырёх странных судов. Они должны были уже не переломить ход сражения в пользу флота, а прикрыть его выход из боя. Наверняка ценой своей гибели. Корабли и суда начали отход, но, не смогли это сделать в должном порядке. Все они торопились выйти из-под губительного огня и, если можно так сказать столпились на виду у русской крепости и флота. И в этот момент из её главного командного пункта на батареи и корабли ушёл ставшим позже эпическим приказ: 'Бить в кучу'. Что и было выполнено. Из-за этого ещё две канлодки было потоплено, пароход снабженец и большой винтовой фрегат 'Euryalus'. Ему в этом бедламе бомбардирское судно при столкновении повредила руль и винт. И русские батареи видя его положение, просто разорвали его бомбами на куски и сожгли.

Контратака Royal Navy помогала ему самому же дымя пожарами, имея крен, разбитые корпуса и рангоут, неубранные тела убитых и раненых с палуб выходить из сражения, которое уже превратилось в поражение. Потери кораблей и выход из боя под это утверждение подводило обоснование. Контратака нескольких канлодок, блокшипа и четырёх странных судов теперь помогала британцам избежать тяжелого поражения. Но, за это они должны были погибнуть, уйти им русская крепость и флот конечно не дадут. Что они доблестно и сделали, отвлекая на себя огонь русских и даже сумели нанести русским кораблям ощутимые повреждения и потери.

Блокшип 'Edinburgh' был буквально раскромсан огнём с кораблей и берега, шипя пожаром и как бы стряхивая с себя свою команду в воду тонул, четыре канлодки тоже были сметены с поверхности рейда десятками орудий. А вот со странными судами оказалось сложнее. Их палубы неплохо держали удары ядер и бомб, а от их брустверов ядра и бомбы к изумлению русских даже отскакивали. Английские 68-ми фунтовые пушки били в ответ, как и подобало такому калибру ... сильно. Сильнее всего от них досталось бортам и корпусу 'России'. Бомбы от мортир она держала неплохо, а здесь пришлось пострадать. Тем более, что суда британцев упрямо шли вперёд. И только подошедшие на два и меньше кабельтовых русские канлодки сумели их остановить. Перебив и оглушив своими попаданиями расчёты орудий, укрывавшиеся за брустверами, сбив трубы. Два судна сумели разбить бомбами, ядрами и они затонули. Остальные переставшие получать распоряжения, ошалелые от попаданий, взрывов, контузий, ранений, жары, дыма, машинные команды убрав ход, положили свои суда в дрейф. Сделав их трофеем русских. Таким образом на рейде Свеаборга впервые в мировой истории флотов произошёл бой паровых бронированных судов. И Royal Navy его проиграл и кому ... русским !

Флот и берег. Противостояние, которое, наверное, началось со времён Архимеда. Когда его легендарные машины став предтечей береговой артиллерии отбили атаку римского флота, так же применявший метательные машины. У острова Сандхамн это многовековое противостояние продолжалось. Только флот был французский, а берег русский.

Береговые батареи здесь был не так сильны, как в самой крепости. Этот участок обороны считался второстепенным. Двадцать орудий, четыре пудовых единорогов, остальные 24-х фунтовые орудия и к ним в довесок шли три батареи из 12-ти фунтовок, по четыре орудия. Батареи -приманки. Они особенно хорошо были видны французскими кораблям. Ими и начал берег бой с флотом, открыв огонь по четырём канонерским лодкам французов, когда те заняли свои позиции, выдавав по ним несколько залпов усиленными зарядами. Расчёты пушек при этом прятались от греха в окопчике с бруствером. Те им ответили более чем не пропорционально ... 13-ти дюймовыми мортирами. Здоровенные бомбы полетели на берег. 12-ти фунтовки ещё пальнули пару раз и позиции расчётами были покинуты. Под шумок, начавшийся дуэли в бой вступили остальные батареи. Французам стало по-жарче. Они в отличие от британцев не стали кругами ходить под огнём, а двигались галсами постепенно приближаясь к берегу. При этом они попадали меньше, но, и в них тоже. Через некоторое время к канлодкам присоединился винтовой фрегат 'Eagle'. Чувствовалось, что он движется с опаской, печальная судьба его собрата 'D'Assas', русские мины, из-за которых он и погиб, наверняка заставляли французских моряков стать в это очень верующими людьми. Но, французы рискнули, увидев, что подрывов канлодок нет. В ответ на их ход русские сделали в ответ свой. Фрегат 'Цесаревич' с обрезанным рангоутом пришёл в движение и в сопровождении четырёх паровых канлодок начал продвигаться в проливе между островами Кунгсхольм и Сандхамн, вскоре во французов полетели более тяжёлые бомбы чем с берега. Они этому удивились и в ответ две канлодки перенесли свой огонь на него.

Адмирал Пено наблюдал за боем и был им доволен. Он шёл не шатко ни валко. Попадания были и в канлодки и фрегат, но, пока терпимы. С вступлением же в бой русских винтовых канонерских лодок и как оказалось подвижного фрегата, дела пошли хуже из-за, попаданий сразу стало больше, и одна из канлодок вышла из боя. Он тоже получил в ответ и даже вроде как там начался пожар, но, его быстро потушили. Такой расклад дел адмиралу французского флота уже не нравился. Он не собирался терять свои силы в виде погибших кораблей. Не было у него желание погружать Францию в уныние и так даже газеты перестали громогласно писать об успехах в войне. Заняли без боя какие-то Федюхины высоты у Севастополя. Так это выдали за большой успех и долго и громко писали об этом. И англичанам он не хотел доставить удовольствия потерями во французском флоте. Хватит с них 'D'Assas'. Из-за них его и потеряли. 'Русские мины — это чушь! Их флот не выйдет дальше дальности пушек Кронштадта', -говорил ему Дандас. В итоге полноценный винтовой фрегат, французский, на дне. Подорвался на мине и был добит русским отрядом пароходофрегатов и канлодок. Чёртовы союзники! Поэтому и было принято решение выйти из боя. Пусть эти вечно задирающие нос англичане покажут сегодня силу своего Royal Navy. Судя по канонаде бой с крепостью идёт жаркий. Ведь не надо быть особым умником, что понять, что русские к нему тоже готовились. Кронштадт не по зубам, сожжение прибрежных поселений и обстрел старой беззубой крепости Роченса́льм у русских, за большие военные победы теперь особо не выдашь. Даже в нейтральной Европе с подачи опять же русских стали писать о флоте союзниках как о пиратах и трусах. Грабить и жечь финские поселения особой доблести не надо. А при встрече с русскими на море пока только неудачи — у Керчи, здесь на Балтике и в Белом море. Сдача в плен, абордаж ... кораблей англичан. На французской эскадре долго и зло смеялись над доселе непобедимым нынешним союзником, а в будущем точно соперником ... флотом Её Величества.

Завтра пополнив запасы бомб и зарядов, проведя возможный ремонт они сюда придут вновь и закончат начатое. Добьются успеха! Почему? Просто французский флот нашёл слабое место в обороне острова Сандхамн. Не будут вновь вести бой со всеми батареями на острове и фрегатом, который не хотел загораться даже от 13-ти дюймовых бомб и сам бил в ответ тяжелыми снарядами. А сосредоточиться на правом фланге обороны острова и введя в бой орудия линкоров подавить там русские батареи. Чем не успех? Имея такие планы на завтрашний день французский флот начал отходить за остров Стура-Мьеле. Жалея теперь о том, что у него мало канонерских лодок. Завтра они бы пригодились. Но, их нет. Зато есть бортовые залпы линейных кораблей флота Франции, которым по силам сровнять с землей не то, что батареи, целые города.

Его противник и соперник в прошлом и будущем, то есть Royal Navy так же отходил, только в другом состоянии материальной части и боевого духа. Удалившись на четыре с небольшим мили от Свеаборга и встав вокруг небольших каменных островков британский флот начал считать потери и зализывать раны.

Потери в первый день сражения были чрезвычайно велики для страны, которая именовала себя 'владычицей морей': 2 пароходофрегата и транспорт у острова Друмс, 12 канонерских лодок и бомбард из 48-ми, 3 парохода -снабженца, корвет 'Tartar', фрегат 'Euryalus', блокшип 'Ajax' и 'Edinburgh', четыре судна особой конструкции. Совершенно уничтоженная батарея мортир на острове Абрамсгольм. На этом каменном кусочке суши в 117 на 186 ярдов после взрыва не нашли не одного тела которое можно было бы опознать. Собрали, что смогли. Англичан и французов в общие мешки. Где кто и кому куда, Господь, разберётся уже сам. Плюс к этому многие из оставшихся канлодок и бомбард имели повреждения разной степени, часть из держится на плаву, но, бой вести не смогут. Все наиболее значимые боевые корабли, стоявшие на позиции между линией канлодок и линейными кораблями, получили попадания, и кто больше, кто меньше повреждений от разрывов бомб и пожаров. Часть из них были частично боеспособны, но, второй день сражения с русской крепостью, лицом к лицу, в таком состоянии они точно не переживут. Краса, гордость, мощь королевского флота, винтовые линейные корабли, совершенно неожиданно для себя тоже получили в зубы от русских. И причём безответно со стороны кораблей, что неслабо ударило по их самолюбию. От такого ведения войны на море Royal Navy надо сказать уже отвык. Со времён Наварина его линейные корабли были недосягаемы для противника. А тут у Свеаборга шесть из восьми винтовых кораблей заимели повреждения и потери в экипажах и как выяснилось на всех уже более двух десятков убитых и полтораста раненых. Флагман британцев 'Duke of Wellington' здесь был везунчиком и этой участи избежал. В него попаданий не было. Как и в парусные, по ним русские вообще огонь не вели.

Русские орудия в красу и гордость британского флота попадали на небывалом, немыслимом, невообразимом до сегодняшнего сражения расстоянии ... в двадцать два кабельтовых от берега! Что там для этого они придумали хотелось бы очень узнать. После этих дьявольских штук ... подводных морских мин от них можно было ожидать многого. Но, всё же не результативной артиллерийской стрельбы на такие дистанции, ещё и такими бомбищами. Где такой же эффект от расхвалённых орудий Ланкастера против русских!!! Его не было ни в Севастополе, ни здесь они себе не показали, как было обещано. Ведению огня крепости конечно помогал тепловой шар. Благодаря ему весь флот был у крепости как на ладони. И опять русские его сделали. Не британцы, а русские! Отсталые как о них говорили и писали. Подводные мины, русские, тепловой шар, они, невиданные пушки и бомбы к ним, вновь русские. Так их бомбы как сообщали с кораблей ещё и взрывались несомненно сильнее обычных. Давали больше чем обычные бомбы осколков и вызывали сильные пожары. Это явно намекало на то, что внутри их был точно не просто порох, а нечто более сильное по воздействию. И если б русские били только по одному кораблю, он с большой долей вероятности просто бы сгорел. Но, они себе явно поставили цель нанести повреждения как можно большему числу линейных кораблей. И это, чёрт бы их взял, им удалось! И всё же несмотря на это, главная ударная сила флота сохранила свою боеспособность, хоть и не полностью.

Балтийская эскадра Royal Navy несмотря на чудовищные потери, которые казалось невозможными всего каких-то двенадцать часов назад ... сохранила не только боеспособность. Главное она сохранила желание сражаться дальше. Британский флот не мог вот так просто утеревшись кровавыми соплями уйти от Свеаборга битым, не дав как следует сдачи противнику. Этого он себе никак не мог позволить. Британия ему это никогда не простит. Она слишком долго шла к титулу 'владычица морей', чтоб даже после поражений дать кому-то повод в нём усомниться. А желающие были, те же союзники французы в первую очередь, испанцы, которые не забыли о своём морском могуществе в прошлом. Сами русские. На Royal Navy смотрел весь мир. А все основания для того, чтоб блеск его величия и силы потускнел теперь есть. И всё из-за русских. Они уперлись как некогда фанатичные пуритане или полуварвары ирландцы и не хотят уступать в этой войне, признавать своё поражение от Европы. Хотя теперь после событий, начавшихся с Керчи о поражении России те, кто по умней предпочитают сейчас лучше помолчать. Даже крикливые газеты и депутаты палаты общин не так часто об этом пишут, говорят, и все ведут речь о поражении русских в будущем времени. Будущем. Это будущее решалось здесь у русской крепости Свеаборг. Это понимал Royal Navy и командующий его частью на Балтике адмирал Дандас.

Он оставался равнодушно-спокойным, нет, вернее холодно-спокойным, даже тогда, когда пришли очередные данные о потерях. Они большие, нет они огромны. Британские моряки и корабли погибли, а русская крепость цела и торжествует победу. План сражения в первый день не сработал. Если так. Значит будет второй день сражения. Он принял решение и поэтому был спокоен. Так всегда легче.Если ты решил,что-то.

— Да, джентльмены, будет второй день сражения. Мы не может уйти, не добившись хоть какого-нибудь видимого успеха против русских. Именно видимого, — так он сказал своими офицерам штаба, когда они начали говорить о том, что не стоит продолжать сражение имея такие потери и повреждения кораблей и такую береговую оборону у русских.

— Молите, Всевышнего, чтоб завтра был благоприятный для нас ветер. Мы, сожжём этот ч... Хельсингфорс ракетами и бомбами, как когда-то Копенгаген. Но, для начала мы уничтожим батареи на Друмсе. Высадим десант, разберёмся с гарнизоном если он там есть. С моря и острова покончим с городом, если крепость нам не далась, -говорил адмирал смотря на своих офицеров, они же видели его таким в первый раз. Спокойным и решительным, даже после сегодняшнего поражения. Трудно было это не признать. Дандас же продолжил:

— Не могут быть русские везде сильны. Французы судя по всему тоже нащупали у них слабое место, раз пришли без потерь. Тут он немного скривился.

— Русские рассчитывают, что после такого исхода боя мы уйдём. Но, я имею твердое намерение их разочаровать. Мы должны добиться успеха, джентльмены. Это наш долг перед Британией и королевой, — и посмотрел на офицеров прямым, жестким взглядом. Он говорил, что завтра будет опять бой.И то, что и у джентльменов есть долг и его надо исполнять. 'Да, и на фоне сожжённого Гельсингфорса, сегодняшние потери будут выглядеть по-другому. Политики смогут это повернуть в нужном направлении для себя ... и для меня тоже', — это уже про себя подумал адмирал Дандас.

Да, Свеаборг и его защитники, от императора до последнего рядового надеялись, что всё, первым днём всё закончится. Врезали противнику то будь здоров. Турки точно бы уже не полезли. Но, были люди, в крепости, которые знали, что вряд ли их надежды сбудутся. Англичане и французы не турки. Чтоб придя такой силой, уйти, не нанеся ответный удар. Поэтому крепость готовилась ко второму дню сражения.

Город тоже готовился. Баб, ребятишек и стариков начали вывозить и выводить за его пределы. Весь же мужской пол был от 16-ти до 55— ти лет был призван в ряды пожарных дружин. На улицах были расставлены бочки с водой, ящики с песком, землей, насыплены кучами около домов. С улиц убрали всё, что могло мешать движению людей и пожарных повозок, их количество увеличили в три раза и расставили по городу. Как и пожарные команды и дружины, которые вооружили баграми, топорами, лопатами, ведрами. И с начала августа у них были учения по два раза в неделю. Для этого даже сожгли два старых дома, чтоб максимально приблизить учение к реальности.

День подходил к концу, крепость и город в надежде и тревоге погружались в сон. Даже тепловой шар, это всевидящее око Свеаборга спустили на ночь с небес. Новый день обещал стать решающим в противостоянии берега и моря.

Настали сумерки, за ним шла пусть и не очень темная балтийская ночь, но, всё-таки темная. Луна шла в рост, но, была ещё не яркой. Облачность же для Балтики это нормально. Поэтому временами облака снижали небольшую освещенность моря ещё больше. Крепость и город засыпали относительно безбоязненно. Что им мог сделать флот противника ночью? Ничего. Только если на радость врагу сесть на мель или убиться о скалы. А вот флоты, точнее русский флот мог. Поэтому он и его противник со времён Петра Великого, Royal Navy засыпать в оба глаза не собирались. Британцы прекрасно знали к чему могут привести ночь и пропущенные к деревянным кораблям суда-брандеры. К гибели не только отдельных кораблей, но, сразу нескольких, а то и части флота. Если жертвой брандера станет пусть даже корвет, это одно, а, если линейный корабль? Или два, три. Это уже совсем другое. Это катастрофа. Русский флот тоже об этом знал. И даже так делал в своей истории в Чесменском сражении, с турецким флотом. Который после это перешёл в категорию: 'Был'.

Одним из брандеров там командовал, человек имевший отношение к уже Великобритании. Капитан-лейтенант Фома́ Фоми́ч Меке́нзи, он же Томас Мекензи, шотландец, в Чесменском бою находился в подчинении контр-адмирала С. К. Грейга, тоже шотландца и командовал брандером, при атаке турецкого корабля был ранен. Но, турка он зажёг и в итоге взорвал. После войны уже став контр-адмиралом в почти необитаемой Ахтиарской бухте, Мекензи с помощью судовых команд начал расчистку берегов от леса и 3 июня 1783 года положил начало новому городу — Севастополю. Который сейчас осаждали, проливая свою горячую кровь для пользы англичан, от которых он ушёл на русскую службу, его соплеменники шотландцы. Чем не выверт истории?

Поэтому зная о брандерах и поняв теперь и здесь на Балтике, что за противник эти русские, британский флот готовился к тому, что ночь будет неспокойной. Особенно учитывая, что этот зловредный монгольфье́р висевший до самой ночи, будучи русским, наверняка сообщил своим где и как расположился Royal Navy на ночь. Значит могут придти к нему ночные гости, чтоб сделать своё темное дело и осветить ночь заревом пожара горящего британского флота. Позволить обратить в пепел сосредоточение мощи военного флота Британии, паровые линейные корабли, адмирал Дандас не мог себе позволить. Это прямая дорога в петлю через суд и позор или напрямую к Прайсу. Поэтому адмирал и его штаб начали действовать исходя из принципа 'Sadder but wiser (грустнее, но умнее)'.

Русские остались себе верны и продолжали подтверждать репутацию самого опасного противника королевского флота в нынешнее время. Они пришли ночью и атаковали его. Напористо, смело с выдумкой. Но и английских моряков не под забором делали. Хотя для многих из них это был риторический вопрос.

'Мозг' штаба Балтийской эскадры коммодор Салливан, пошёл по проторенной им дороге, он вновь прикрыл линейные корабли, только теперь линиями защиты от ночной атаки.

В первой линии были поставлены ... подранки. Если их утопят они всё равно принесут пользу, обнаружат противника, примут на себя первый удар и тем самым сберегут неповреждённые корабли. Заодно и перестанут быть обузой для него. Это были канонерские лодки и бомбарды имевшие серьёзные повреждения.

Во второй линии шли относительно целые и не повреждённые канлодки, бомбарды и более крупные суда-подранки. И в третьей своими корпусами закрывали от возможных ударов линейные корабли, фрегаты, корветы, пароходы. Их тоже не хотелось терять, но, даже винтовой фрегат — это не винтовой линейный корабль по воздействию своим видом, огневой мощи и стоимости в конце концов. Но, даже это было не всё. Линкоры и другие крупные корабли выставили вокруг себя ещё один заслон из катеров, баркасов, шлюпок. И командами с флагмана суда и корабли линий защиты выставили в шахматном порядке. Чтоб пройти незамеченными было если не невозможно, то по крайней мере трудно. И даже уменьшили количество огней на судах и кораблях. Всё что могло стрелять на кораблях было заряжено и направлено в сторону моря. От 68-ми фунтовых орудий линейных кораблей, до матросских пистолетов. Русские как противник заставили себя если не уважать, надменных британских моряков, но, уже начали вызывать у них, нет ещё не страх, но, опасения точно. А начав бояться, начнут и уважать.И когда наступила самая темная часть ночи они пришли и началось.

Русские действовали умно, коварно, лихо. Атаковали британцев сразу по нескольким направлениям и не брандерами, а отрядами.

Первыми атаковали ... гребные канлодки, не выдавая себя шумом машин и искрами из труб, они тихо подошли и из темноты ударили во фронт позиции британского флота. Били из пушек, но зажигательными снарядами до таранов и абордажей не дошло. Выдавая себя за главный удар, завязали бой, создали шум и как им казалось отвлекли на себя всё внимание противника, и потом отошли опять в темноту. И во время боя по сути с галерами, во фланги и даже со стороны моря атаковали другие отряды ночных гостей и это уже были паровые суда. Но, сотни закрывающихся глаз от усталости и желая спать британских моряков, всё-таки почти везде не проморгали или не проспали атаку русских. К этому был у них стимул, желание жить, а не только кулак боцмана. И ночной бой вспыхнул новыми вспышками орудийных выстрелов, осветительных ракет и яростью боя.

Русские действовали так, приблизившись сами на нужное им расстояние или когда их всё-таки обнаруживали, пускали осветительные ракеты, которые к неудовольствию британцев светили ярко и долго и открывали огонь из пушек, пускали ракеты, только уже зажигательные. И было отмечено, что русские намерено игнорировали вставшую на их пути мелочь их огонь по ним и старались дотянуться до главной цели своей атаки ... линейных кораблей. Но, они слишком хорошо были прикрыты линиями защиты из этой самой мелочи и других кораблей. Поэтому вскоре они огонь перенесли на них, пытаясь пробить в их строю брешь и всё-таки дотянуться до линкоров или нанести уже как можно больше урона британскому флоту, уничтожив и повредив как можно больше канонерских лодок, других судов и кораблей.

В своей ночной атаке помимо пушек и ракет русский флот использовал забытое и как казалось фантастическое оружие во времена, когда артиллерийские орудия могут посылать свои снаряды на несколько миль. Но, в ночном бою оно оказалось весьма эффективным и эффектным и именно ночью. Две канонерских лодки и пароход были уничтожены как казалось морским огнедышащим драконом, поднявшимся из пучины, а точнее ... греческим огнём!!!

Русские терпя обстрел из пушек и ружей неудержимо приближались не отвечая. Британцы уже были уверены, что эти безумцы идут на абордаж или самоубийственный таран. И вдруг, когда оставалось ярдов сорок -сорок пять по ним гудя пламенём ударила из темноты струя ... огня!!! Она подожгла судно и часть команды, которая приготовилась отбивать абордаж или спасаться при таране была ею сожжена заживо. Те, кто видел изрыгание огня, полыхающие суда в ночи, пылающую воду, горящих людей, слышал их нечеловеческие крики запомнил это до конца своих дней. Как британцы, так и русские.

В эту памятную ночь моряки королевского флота стали свидетелями применения не только неожиданно возрожденного греческого огня, но, и другого вида морского оружия. Если про греческий огонь можно было ещё, что-то узнать у историков, то про то, что использовали русские против самого могучего флота в мире они вряд ли бы смогли дать ответ. И против этой новинки британские моряки были почти беззащитны. И особенно ночью.

Русское коварство, дерзость, напор, пушки, ракеты, огнедышащие суда, хаос ночного боя, где все стреляют в друг друга без разбора свой — чужой, всё это вместе сумело всё-таки расчистить путь к более значимым целям, чем канонерские лодки, колёсные пароходы да и корветы британского флота.

'They will ram!!! There will be a ram!!! (Будут таранить. Будет таран)',— кричали на винтовом 36-ти пушечном фрегате 'Amphion', когда увидели с расстояния около кабельтова, что на них из темноты несётся судя как определи намётанные глаза моряков колёсная яхта размером с хорошую канлодку.

С фрегата дали залп из орудий, ружей, пистолетов ... и яхта, в ответ взревев гудком и дав залп из пушек, бешено вращая колёсами, хищно продолжила свой неотвратимый бросок к добыче. Перезарядиться орудия уже не успевали и пошли бесконечные секунды до удара. Многие схватились за всё за что можно было держаться, упёрлись руками и ногами. Но ... тарана не было, был мощный взрыв ниже ватерлинии, его силой многих на фрегате сбило с ног. Яхта же отвернула в ярдах двенадцати от борта фрегата, на её борту и колёсном кожухе была широкая белая полоса, кто-то даже увидел русских моряков, их лица, жесты, они явно что кричали, но, взрыв, рёв гудка, шум колёс, страх наглухо закрыл всё звуки вокруг.

Когда столб воды упал, корабль начал резко набирать крен, который рос очень быстро, пошли минуты его нахождения выше уровня моря. Вот уже нижние реи коснулись воды. Корабль неминуемо гибнул. 'Оver board !!! Save yourself !!!' (За борт. Спасайся),— закричали десятки голосов и моряки стали прыгать в воду. Кто так, а кто и не растерялся, схватил, что ему могло помочь держаться на плаву. Но, из трёхсот человек команды фрегата далеко не всем прохладные воды Балтики стали спасительными, для большинства из них они стали последним пристанищем вместе с фрегатом 'Amphion'.

Ночной бой постепенно стихал, русские придя из темноты туда и ушли. Догорали подожжённые суда и некоторое время британские корабли в ночи стреляли во всё, что вызывало у них подозрение, что это русские. А подозрение вызывало ... всё, что они могли разглядеть на поверхности моря. Поэтому ещё часть ночи Royal Navy открывал огонь по самому себе и союзникам французам, они в свою очередь по нему, нанося повреждения и потери в командах друг другу.

Осветившее флот союзников солнце ему сообщило, что в ходе ночного боя британский флот потерял четыре канонерских лодки и столько же бомбардирских судна, пароход и что было особенно тяжело узнать винтовой 36-ти пушечный фрегат 'Amphion'. Французы потерь в кораблях не имели. Две канлодки-подранки и три бомбарды, принявшие на себя первый удар погибли в огне от зажигательных снарядов с подлых русских галер, пароход и ещё одна канлодка сожжены греческим огнём. Четвёртая канлодка вероятно была утоплена, как и фрегат, взрыв и мгновенная гибель. Четвертое бомбардирское судно "союзническим огнём" скорее всего утопили сами британцы или французы. С рассветом так же выловили тех моряков, кто сумел продержаться до подмоги в не очень теплых водах Балтики. Поднимали на борт и трупы моряков. Сколько не досчитаются моряков после ночного боя выясниться позже. Но, было понятно, что счёт пойдёт на сотни. Сотни моряков королевского флота! Но ... линейные корабли были целы. Только по два попадания, бомбой и ракетой получили 'Caesar' и 'Orion'.

Британский флот уже к десяти часам утра уже привёл себя в порядок после ночного сражения. Он был угрюм и холодно зол. Нет, он был взбешён! Со времён сражения при Гранаде в 1779 году и Чесапика в 1781— м британцев как сейчас никто не бил на море. Жёстко, умело, в кровь. И как казалось и чувствовалось ... с удовольствием. Это было для Royal Navy даже как-то необычно. Отвык он от такого обращения с собой. После Трафальгара где была поставлена точка в многовековом соперничестве с флотами Франции и Испании, Британия воистину стала править морями. И вот какой-то сраный русский Свеаборг, корабли на буксирах, канлодки ... греческий огонь!!! И двадцать восемь вымпелов на дне! В том числе и два немаленьких винтовых фрегатов. Это была не просто пощечина, это был нокдаун, причём не далеко флеш. Отсчёт уже пошёл. Но, Royal Navy есть Royal Navy. Взять и уйти с ринга он просто так не мог. Поэтому ближе к полудню британский и французский флот начали выдвигаться на новые и старые позиции, чтоб продолжить сражение и суметь всё-таки его переломить в свою пользу.

Заночевав на Густав— верке, даже не позавтракав с утра я был на смотровой вышке и видел сам, что флот противника ... не уходит. Наоборот, явно намеривался дать нам второй день сражения. Причём эти поцы, судя по их действия не собирались вновь биться лбом в центральную позицию крепости. Они решили ударить всеми оставшимися силами по острову Друмсу и Сандхамну. То есть туда где нет по-настоящему тяжелых орудий типа пяти пудовых мортир и 3-х пудовых пушек и позиции батарей не зашиты так плотно как в крепости в камень и бетон. И ведь у них был там шанс на успех. Внешняя акватория, точнее на востоке Сандхамна не полностью прикрыта минной постановкой, у Друмсе минами перекрыт только пролив между ним и островом Мельке. С запада Друмсе минами тоже не был прикрыт. И батареи там были не столько могучи как в крепости. Почему так было? Я, именно, я, рассчитывал, что бриты после трудного дневного боя с крепостью получив крепко по мордам уйдут. Получили очень неслабо, но, не ушли, козлы. Ладно. Понял — принял. Значит мало ? Получите ещё. Ночная атака, спланированная, подготовленная. Командир 'Александрии' капитан 1 ранга А. Белянин, уверял, что потопил шестовой миной если не линкор, то фрегат точно. Высоко висящее и далеко глядящее око Свеаборга, с утра посчитав состав вражеской эскадры подтвердило отсутствие фрегата у британцев. И не только его. Только фрегат даст потерь человек под триста. Всё. Вот он удар, которые должен был согнуть бритов. Но, они вновь не ушли ... суки. Ошибся я в бритах. Их флот на Балтике оказался реально с яйцами. И вот теперь он шёл вновь в бой, при чём, туда, где у меня были самые слабые позиции. Острова Друмсе и Сандхамн. Их план читался легко. Разгром батарей, гарнизона островов, тут в дело пустят не только канлодки, но, и бортовые залпы оставшихся фрегатов и линейных кораблей, а дальше может быть даже высадка десанта. И тогда обстрел Гельсингфорса с Друмсе ракетами и артиллерией гарантирован. От сотен бомб и ракет никакие пожарные дружины город не спасут. Он будет сожжён. А, что это значит? Всё, чистой победы у меня над бритами не будет. Вот падлы, упёртые и умные.

Бой за острова, в первую очередь за Друмсе обещал быть для нас тяжёлым. И для усиления сил там выдвинули отряды канлодок, 'Россию', 'Иезикилль', пехоту с полевой артиллерией, ракетами. Дать добиться успеха после выигранного дневного и ночного сражения бритам я позволить никак не мог. Поэтому приказ был 'стоять до конца', флоту при исчерпании всех возможностей ведения огневого боя ... таран. Но, это уже край. Была у меня и подстеленная соломка или хрен на хитрый британский зад. Козырь в рукаве, коль адмирал Дандас ещё пока не готов сказать: 'Я пас!' и выйти из игры.

Было понятно, что русские батареи 24-х фунтовых пушек на Друмсе будут очень скоро окончательно подавлены. Против двенадцати орудий британский флот выставил двадцать девять 12-ти дюймовых мортир на канлодках и бомбардах, десятки ракетных установок и корабельных орудий. Прибрежные острова и воды, Гельсингфорс и Свеаборг в этот день услышали голос британских линейных кораблей, рёв их залпов накатывал на них волнами и расходился на несколько миль вокруг. В этот день Royal Navy показал, что он не только может держать удар, но, бить в ответ. И при этом бить умно и больно.

Адмирал Дандас и его штаб начали думать ещё с вечера, как утром вести новый бой и добиться в нём успеха. Думали,крепко голову ломали, пили бренди и это помогло им найти решение этой задачи. 'Failures add to experience (Неудачи добавляют опыта)' это и сработало.

Британские канлодки встали за островом Мельке и островками западней Друмсе прикрываясь им от русского огня. Расстояние до батарей было 1,4 мили и 1,2 мили. На островах установили ракетные установки. К отрядам канлодок придали корабли-наблюдатели ими стали наиболее пострадавшие во вчерашнем бою линкоры. Толковых марсовых, которые могли хотя бы определить недолёт или перелёт, правее или левее надо, загнали на клотик фок и грот-мачт. А с высоты в восемьдесят пять ярдов можно много чего увидеть и сообщить вниз. На вантах и марсах поставили матросов, чтоб они быстро передавали данные вниз, а, дальше сигналами уже на канлодки и ракетные батареи. И именно с верхатуры мачт наблюдатели разглядели,что на Друмсе есть ещё одна русская батарея.

Теперь англичане почти безнаказанно избивали русские батареи навесным огнём бомб и ракет. Русские батареи их просто не видели, а, корабли, которые были им видны были для них недосягаемы из-за большого расстояния. Royal Navy быстро выучил вчерашний жёстко преподанный ему урок. И держался сегодня от русского берега подальше. Подошедшие через проливы к северной части острова Друмсе русские канонерские лодки предприняли попытку пройти к позициям своих британских визави, но, не смогли этого сделать. Там им путь закрыли борта британских винтовых фрегатов с открытыми орудийными портами где стояли орудия смертоносные для канлодок как калибром, так и числом. Поэтому там бой шёл пока на большой дистанции. У острова Мельке фрегаты, корветы и даже линейные корабли были готовы прикрыть от атаки русских свои канлодки.

Оценив сложность положения своих сил на Друмсе русские выдвинули на своих странных буксирах к северной части острова Вестер-Реншер свои линейные корабли 'Россию', 'Иезеккиль' и канонерские лодки. Они встав за ним открыли огонь по британским силам у острова Мельке и на нём самом. У них тоже были высокие мачты зоркие и толковые матросы. Тем самым отвлекли на себя часть британских бомб и ракет. Но, батареям на Друмсе это уже мало могло помочь. Упавшие на них сотни ядер, бомб и ракет сделали своё дело. Они были разбиты и расчётам был отдан приказ оставить позиции, что избежать ещё больших потерь и отходить на северную часть острова.

Сначала батареи издалека и укрывшись за островами давили своими бомбами канлодки и бомбарды, с судов и островов добавляли ещё ракет. Затем на разведку вышли два фрегата поменьше и своими корпусами, и жизнями команд подтвердили, что мин нет и огонь русских батарей слаб, а их калибр не страшен бортам линейных кораблей. Вот тут вступили в бой уже их бортовые залпы. Флагман 'Duke of Wellington' 131 пушечный, 'Royal George' 102 -х, 'James Watt' 91 -й, 'Exmouth' 90-то пушечный. Они и добили батареи на острове Друмсе. Русские корабли вставшие у острова Вестер-Реншер перенесли на них свой огонь. А как казалось британцам безумно дерзкие русские канлодки прикрываясь островками в проходе между Друмсе и Мельке даже стали сближаться с линкорами и завязали с ними бой.

Своим огнём отряды британских канлодок и бомбард стоявшие за остров Мельке и ракетные батареи на самом острове, вызвали на русских кораблях пожары, но, увы, для британцев их быстро потушили, но, всё-таки заставили их уйти со своей позиции. Затем они все вместе перенесли огонь и на бесконечно смелые канлодки русских, коль они вели бой с настоящими линейными кораблями. В итоге этого эпизода боя флот русских не сумел отстоять свои батареи на Друмсе. Его было слишком мало даже против понесшего до этого потери Royal Navy. Который был из-за этого зол и настроен решительно на бой. И русские ... отступили. Но, их огонь не был безболезненным для британских линкоров. Больше всех конечно пострадал флагман, 'Duke of Wellington'. Он получил навесным огнём попадания бомбами, была пробита верхняя палуба, взрывы уже внутри корабля принесли потери убитыми и ранеными. Канлодки русских как оказалось имели немалый калибр, ядрами и бомбами они нанесли ему немалые повреждения, шесть орудий было выведено из боя, два из-за попадания бомб навсегда, вместе с большей частью расчётов. Несколько попаданий получил 102-х пушечный 'Royal George', наверняка, из-за того, что был вторым по размерам после своего флагмана. После того как с русскими батареями на Друмсе было покончено и отхода их флота, высадка десанта на остров казалось делом решенным. После этого установка на нём хотя бы ракетных батарей и сотни ракет сожгут Гельсингфорс, тем более, что и ветер сегодня был для этого благоприятный. А это значило, что британских флот несмотря на чудовищные потери для него, сражение ... не проиграл. И даже выиграл. Газеты в этом убедят. А потери спишет война. Как на ней без них. И они уйдут в тень победы.

Получив доклад, что с русскими батареями на Друмсе покончено, вице-адмирал Дандас, качнувшись с пятки на носок довольно улыбнулся. Теперь ему никто, никакая морда во флоте не посмеет сказать, что он лично не был в самом настоящем сражении! А то тыкали ему перед назначением на Балтику, что весь его боевой опыт — это взятие китайских фортов во время Опиумной войны. Русский Свеаборг — это не китайские форты, это даже не бой с батареями Севастополя в октябре 1854 года. Это много больше! Ой, как намного, если считать понесённые потери. После Свеаборга он станет адмиралом с самым богатым боевым опытом в Royal Navy! И тем, кто смог добиться успеха над русскими. Или даже уже так, над самими русскими. А там останется несколько шагов, чтоб встать во главе Адмиралтейства. И отдав приказ к началу высадки десанта и установке на острове батарей вице-адмирал сэр Ричард Сондерс Дандас, командующий Балтийской эскадрой посчитал, что он уже сделал следующий шаг в этом направлении.

Когда французский адмирал Пено вёл свой отряд в первый день сражения от острова Сандхамн на место ночёвки он собой был более, чем доволен. Да, он не сумел до конца додавить русские батареи, но, и потери у него были сравнительно небольшими среди команд, в кораблях их вообще не было. А после того как он сам и его отряд увидел, что из себя стал представлять расхваленный в основном самим собой после боя с русскими британский флот, он начал просто довольно ухмыляться, впрочем, это делали многие на кораблях французского флота. Крестилось и шептало молитвы тоже немало. Конечно известие о полной потери французской батареи мортир на Абрамсгольме его огорчило. Но, это не шло в сравнение с потерями британцев. Русские натопили десятки кораблей и судов, в том числе, фрегат, корвет. Без мин! Только артиллерией! А ведь Дандас предлагал ему со своим отрядом быть на передней позиции. Вновь обещая легкий бой и успех. И как же он, адмирал Пено, благодарен Всевышнему, что своим провидением он не дал ему согласиться на это. Ведь русские пушки достали даже до британских линкоров! Чего быть не могло. Но, следы пожаров и повреждения на них он видел своими глазами.

Поэтому Пено на совещании, где решался вопрос, что делать дальше не смог всё-таки сдержать довольной ухмылки, когда зашла речь о потерях доселе непобедимого Royal Navy. Это вам не с китайцам воевать. Дандас и британские офицеры, которые это заметили ответили ему взглядами полные злобы и играющими желваками. А потом англичане его ... удивили. Они решили продолжать бой! 'Хм, однако. Не ожидал от них такого, после таких потерь. Пошли на повышение ставок. Оно и понятно. Престиж британского флота под ударом. Опять проиграть русскими и по-крупному, — думал адмирал Пено. — Что ж, это мне на руку. Завтра добьём русские батареи. И Франция получит победу своего флота в этой войне. И победу ей дам, я'.

В ночном бою французский отряд от действий русских не пострадал. Вероятно, Господь, продолжил оберегать французов. Горящие суда британцев они видели и слышали мощные взрывы. После которых как выяснилось на рассвете с поверхности моря исчез британский винтовой фрегат. О потерях в его экипаже можно было только догадываться. Но, то, что счёт шёл на сотни, Пено, как моряк не сомневался. И он даже внутренне содрогнулся, представив себе если б это был его 'Eagle' или не дай Бог линейный корабль! Зато в хаосе ночного боя французы понесли потери в командах и имели повреждения на кораблях от собственного огня и союзнического британского. Впрочем, они и сами били в темноте по 'русским', которые были англичанами.

И вот приведя в порядок корабли, адмирал Пено вёл свой отряд снова к острову Сандхамн, чтоб завершить начатое. Добить русские батареи и может даже десант на их позициях поднимет флаг Франции, утопить фрегат с канлодками если придут, то есть достигнуть полного успеха, победы французского флота. Причём самостоятельно и отдельно от британского. Взять реванш у русских за Керчь и Кронштадт.

На второй день сражения к большому неудовольствию Свеаборга и русских батарей на Сандхамне французы пришли вновь и принялись их обстреливать своими здоровенными бомбами, довершая начатое вчера. И на живульку частично восстановленные укрепления были быстро снова разбиты. Но, это было ещё не всё. В бой против берега вступили фрегат и ... линейные корабли. При появлении 'Цесаревича' и сопровождающих его канлодок, французские мортиры перенесли свой огонь на них, их поддержал огнём и манёвром фрегат 'Eagle' и линкор 'Duquesne', поэтому шансы русских помочь своим батареям и остановить 'furia francese' идущую с моря свелись к нулю. Французы уже были в предвкушении победы. Адмирал Пено находясь в отличном настроении на мостике своего флагмана 'Tourville' отдал приказ готовить десантные партии и флаги Франции.

Первым его — козырного туза в рукаве, флеш-рояль, цветного джокера, тройку -семерку -туз или наоборот пиковую даму, увидел русский подпоручик, Комаров Пётр Валерьянович, наблюдатель с воздушного теплового шара или если как его называли по-умному — аэростат. А его и ещё двух членов команды, пилотами — аэронавтами. Красиво! Летали они только пока вверх и вниз с помощью лебедки. Два раза при подъёме и спуске аэростата был сам император, он их и назвал аэронавтами. Но, верх-вниз, уже стало не интересно и не страшно, хотелось настоящего полёта! Он был государем обещан. Как и досрочное повышение в звании за риск и терпение. Посиди-ка с рассвета до заката в тесной корзине смотря постоянно в трубу и справляя нужду в специальный бак, при этом будь предельно внимательным, чтоб видеть и сообщать данные вниз на землю. Наблюдателей на аэростат специально отбирали, из многих выбрали нескольких, вес и рост при этом тоже учитывался. Так вот он и увидел дым на горизонте, о чём немедленно сообщил на землю. Вскоре показались мачты. Кто же мог прийти под парами с юго-востока по морю? Только он. Балтийский флот. Он и пришёл. И почти вовремя.

Великий князь Константин Николаевич, когда отряд его кораблей был уже на подходе к Свеаборгу вдруг начал для себя заметно волноваться. Хотя до этого он действовал спокойно по плану и тем самым как казалось ему задавал тон всему Действующему Балтийскому флоту. Его разделили на Балтийский по сути прибрежный и Действующий. В его состав входили Паровая эскадра, эскадра линейный кораблей и отряды паровых канонерских лодок и вооружённых пароходов.

Именно Действующий Балтфлот приказом великого князя Константина после получения телеграммы из Свеаборга, что флот противника пришёл, был приведён в двухчасовую готовность. И после этого вышел в полном составе на ... очередные учения. Так было сообщено Кронштадту. Они и на самом деле состоялись. Вновь постреляли по движущимся мишеням, результаты были лучше последних стрельб и это предавало великому князю и морякам уверенности. Ветер был на стороне русского флота, его в Финском заливе хватало всем парусам, поэтому до Гогланда паровые и парусные корабли дружно и споро дошли под полными парусами. Двенадцать линейных кораблей, два винтовых фрегата, дюжина больших пароходофрегатов, четыре малых и шестнадцать канонерских лодок. Силища!!! Даже у бывалых моряков дух захватывало от такого зрелища и ощущения силы. Вот она военная-морская мощь России! Идёт в бой!

Дошли и встали с восточной стороны острова, чтоб вскоре разойтись по разным направлениям.

Винтовые линейные корабли 'Орёл', 'Выборг', винтовые фрегаты 'Полкан' и 'Аскольд', восемь больших пароходофрегатов под командованием великого князя Константина Николаевича и адмирала Александра Ивановича Панфилова пойдут к Свеаборгу. Чтоб встретиться там с флотом противника. Может даже в бою.

Парусные линейные корабли и отряды канонерских лодок, возглавлял адмирал Иван Петрович Епанчин и Николай Федорович Метлин. Их отряд должен был занять позицию между Свеаборгом и Наргеном. Чтоб встретить, перехватить на этом участке флот противника. И усилить собой паровой отряд у Свеаборга. У противника всё-таки тринадцать линейных кораблей и только два из них парусные.

Отряд в составе четыре больших пароходофрегатов и четырёх поменьше, во главе с контр-адмиралом Самуилом Ивановичем Мофетом и Владимира Ивановича Истомина уходили к острову Нарген у Ревеля. Там была главная стоянка флота противника и наверняка мог стоять его 'обоз'. Он мог стать легкой добычей для русского флота. Который там не ждали, на это во многом и был расчёт.

Когда пришло время, Действующий Балтийский флот разделился и от Гогланда начал двигаться по своим направлениям. Вот тут возникли проблемы. Ветер. Ветер изменился. И парусные линкоры резко потеряли в скорости и их теперь особо опекали винтовые канлодки. А паровые корабли показывая в очередной раз перед парусом своё преимущество, спокойно и уверенно, разрезая форштевнями Финский залив продолжили своё движение согласно выработанному плану.

Спарки, тандемы и наверно уже даже спайки — балтиец + черноморец должны были сработать на пользу. Точнее они уже сработали, черноморцы основательно подтянули балтийцев, хотя поначалу и со скрипом. Теперь осталось показать результат совместных трудов в бою. В котором моряки черноморцы и балтийцы окончательно станут напрямую соратниками. Командовал Действующим Балтийский флотом, великий князь Константин Николаевич, как и Балтийским флотом в целом. Было от чего волноваться. Вся ответственность лежала на нём! За успех или не успех. И по ходу подготовки флота великий князь всё больше и больше понимал состояние брата Александра, как и почему он принимал те или иные решения. Ведь на его плечах лежал груз управления целой империи! И вообще с каждой неделей, выходом в море на учения, совещанием Константин отмечал за собой, что становиться все менее и менее тем, кем был до этого. Приятным, воспитанным, обаятельным, тактичным, вежливым, сдержанным, учтивым молодым человеком, образчиком поведения среди мужской половины членов императорской семьи. Возложенная на него императором ответственность, реальные дела, война снимала с него слои ненужного в таких делах этикета и воспитанности. Делала его настоящим. И не сказать, что другой не столично-дворцовый, Константин, не нравился великому князю. И если б ещё сейчас видел его отец, Николай Павлович, то может, если б не гордился им, то доволен был бы точно. Да и другими своими сыновьями, которые были со своей армией, страной на войне. И прежде всего, Александром. Ведь он уже сделал многое из того, что хотел сделать Николай. И ещё сделает. А он Константин, по завету отца перед кончиной обязан ему помогать. Это он ему обещал. Поэтому, когда с высоты салинга прокричали: 'Вижу тепловой шар!', великий князь начал успокаиваться. Впереди был бой. И он как брат императора и представитель династии не мог себе позволить быть не спокойным. Да, и его помощник, советчик и опора адмирал Александр Иванович Панфилов был спокоен, как море в штиль. Хотя, как сумел заметить Константин, после, того, как на мостик сообщили, что наблюдают корабли противника. В глазах адмирала заиграли огоньки сосредоточенного боевого азарта. Он даже как-то вдохнул по-другому, как будто вдохнул запах предчувствия боя.

После того как визуальный контакт с противником был установлен, Паровой отряд ещё раз разделился. 'Орёл', 'Выборг', 'Полкан', 'Аскольд', четыре больших пароходофрегатов взяли курс на обнаруженный отряд противника в составе трёх линейных кораблей, фрегата и по-видимому канонерских лодок. Они вели бой с берегом и русскими кораблями. Остальные четыре самых быстрых пароходофрегата: 'Богатырь', 'Камчатка', 'Олаф' и 'Владимир' ушли на поиски остального флота союзников. Он должен был быть на вест от обнаруженного отряда. Который скорее всего был французским.

Адмирал Пено сумел сдержаться и не побежать на противоположную сторону мостика, после того как ему доложили с дрожью в голосе: 'Это не англичане, господин адмирал ... это русские!' После этого он сам почувствовал, как он побледнел, именно ощутил. И пошатнувшись прошёл на левый борт, чтоб собственными глазами в этом убедиться. Да это были ... русские!!! Два линейных корабля, большие фрегаты ... два и ... они были винтовые!!! Винтовые!!! И ещё четыре больших пароходофрегатов. Восемь паровых кораблей против его четырёх, канлодки он в расчёт уже не брал, 'Diable, salope, merde (чёрт, сука, дерьмо)!!!' с яростью и тоской одновременно произнёс он. Дальше вокруг стоящие офицеры, которые прошли не одну тысячу лье по морям и океанам и сами были знатоками морского специфического жаргона, услышали его в исполнении целого адмирала. После отборной брани, значительная часть, которой досталась англичанам. Ведь по их сведениям у русских не должно было быть винтовых линейных кораблей. Но, они у них были!!! Ещё и с фрегатами и пароходами. И шли на сближение именно с его отрядом, а не с Дандасом. Этим сыном ... шлюхи.

Неожиданно после ругательств и богохульства Пено, вознёс благодарность Всевышнему. Баркасы и шлюпки спустили, но, десант ещё не начал посадку!!! Нет, Бог, всё -таки есть и он хоть немного, но, помогает преданной ему Франции. А дальше они попробуют уже сами, 'Aide toi et le ciel t'aidera (помогай себе и Бог тебе поможет)'. Три линейных корабля, одни из самых лучших в мире и фрегат — это сила способная противостоять идущему на них русскому флоту. Прозвучали команды, экипажи заняли места по боевому расписанию, корабли начали набирать ход и двигаться навстречу неминуемому бою.

Во второй день сражения при Свеаборге русский берег передал боевую эстафету русскому флоту. Палочкой был и оставался англо-французский флот. Теперь корабли под Андреевским флагом должны был завершить начатое крепостью. Доказать лучшим флотам мира, что русские могут не только обороняться, но и атаковать, и не только ночью. А и вот так, лицом к лицу. Флот на флот. И атаковал именно русский флот! Полноценный, а не канонерские лодки, малые пароходы, гребные суда. Флот пришедший к противнику с моря сам. Чтоб вступить в борьбу с ним за преобладание морем. За Балтику, которую со времён Гренгама считал своей. И коль это так, её нужно было себе вернуть и выпроводить оплеухами, а лучше пинками восвояси заморских наглецов, которые решили это оспорить в очередной раз.

После того как вице-адмиралу Ричарду Дандасу доложили, что с оста идут русские пароходофрегаты. При это на слове 'русские' офицер немного запнулся. На мостике линейного корабля 'Duke of Wellington', в один в один повторилась сцена, что была несколько раньше на мостике французского флагмана 'Tourville'. Личное лицезрение русских кораблей и отборная ругань из уст адмирала, только с разницей, что в полголоса и без упоминания матери французского адмирала.

Смотря в трубу на Андреевский флаги, Дандас понял, что успеха ему сегодня не добиться. Хельсингфорс не будет им обстрелян и сожжён. Оставаться зажатым между русским берегом, этим чертовыми линейными кораблями превращенные русскими в плавучие батареи, их дерзкими канлодками и русским же отрядом, которые отрезал его от выхода в море, он не мог позволить. Вторую ночную атаку русских Royal Navy уже может не пережить. Особенно если русские додумаются к галерам, паровым канлодкам, добавить шлюпки, баркасы с брандскугелями и зажигательными ракетами. И даже может введут в дело большие корабли. Он бы именно так и сделал. Пошёл бы на максимальное повышение ставок. А чем эти русские не решительней и дурней его? Британский флот за эти два дня окончательно убедился в обратном. И сделали это небывало жёстко за последние десятилетия для него. Вот, что значит не встречаться в бою с сильным противником. И корабли с флагами святого Андрея мористее на траверзе его побитой эскадры тому яркое подтверждение. И это наверняка не все силы, которые сюда пришли. Как ему сообщали из Лондона русские вполне могли привести в боеготовность винтовой линейный корабль, фрегат, до десяти больших колёсных пароходов и десятки паровых канонерских лодок. И восемь-десять парусных, но, линейных кораблей. И всё это, чёрт подери, наверняка где-то здесь. Теперь план русских стал Дандасу ясен. В дневном бою с крепостью нанести ему как можно больше потерь и повреждений, ночью добавить ещё, а затем флотом прийти с моря и отрезать ему путь отхода. И попытаться превратить поражение в разгром. Разгром ... Royal Navy !!! Royal Navy !!! Под его командованием!!! Как тут не побледнеть и не вцепиться в перила, чтоб суметь быстро преодолеть минутную слабость. Что и сделал британский адмирал, и меньше, чем за минуту. Слабаки в королевском флоте не дослуживаются до адмиралов. Именно дослуживаются, а не получают звания. А Ричард Дандас не был слабаком и при Свеаборге он это всем доказал. Даже русскими. И сделает это вновь. Не даст им поражение пусть и большое, превратить в разгром.

Великий князь Константин Николаевич вновь отдал приказ в машинное отделение: 'Самый полный ход' и вновь получит ответ: 'Самый полный. Больше не можем'. Русские линейные корабли и фрегаты не могли выдать скорость, чтоб не дать уйти французам. Самым быстрым был 'Орёл' — 9,5 узлов, медленным 'Выборг' — 7,5, 'Полкан' и 'Аскольд' до 8,5 узлов. И это позволяло противнику уходить, его корабли были быстрее. И действовал он неожиданно и напористо. Бросил свои канонерские лодки и сразу пошёл на сближение с русскими кораблями. И огонь открыли французы первыми. Было видно, что они не хотят быть зажатыми между островами, берегом и русской эскадрой. И очень хотят вырваться из этих клещей в открытое море. И это им удавалось, но, не так легко, как им хотелось.

Адмирал Пено был возбужден боем в какой-то момент он уже думал, что уйдёт от русских без потерь. Канлодки в расчёт он уже не брал. Что такое потеря четырёх судёнышек в сравнении с линейным кораблём? Нет он их не бросил, канлодкам был отдан приказ уходить самостоятельно на соединение англичанами. Пока его главные силы уведут за собой главные силы русских. И Пено их уводил. Головным в силу ситуации был фрегат 'Eagle', затем шли 90— пушечные корабли 'Duquesne', флагман 'Tourville' и замыкающим стопушечный 'Austerlitz'. Французские корабли были больше своих русских визави и как выяснилось быстрее. Но, от русских им доставалось неожиданно сильно. Они шли через них как сквозь заросли тёрна, с трудом, болью и кровью. Русские в отличие от них не стреляли лишь бы не давать сближаться. Они заметил Пено наблюдая за ними сначала делали пристрелку и после неё начинали бить плутонгами, не залпами. С расстояния немного меньше мили. И они попадали!!! Его корабли получали попадания. А русские в ответ похоже, что нет. Все французские корабли, кроме 'Eagle' получили болезненные уколы от русского тёрна. Его шипы были бомбами большого калибра, кололи и царапали тела-корпуса кораблей очень больно. Они уже кровоточили пожарами, убитыми и ранеными, замолчавшими орудиями, разбитым рангоутом и такелажем. Русские бомбы по оценки самого адмирала Пено и других офицеров взрывались заметно сильнее, чем их пексановские, которые считались одними из лучших в мире. И всё-таки они уходили от русских, французские паровые машины оказались лучше французских пушек и артиллеристов. И это вселяло Пено надежду на успешный итог боя. И пусть хоть кто попробует упрекнуть его, что он бежал от русских. Он вышел из тяжелого боя с превосходящим противником и это была правда, без потерь в кораблях. Канонерские лодки на фоне возможной гибели и плена сотен моряков с линкоров, и самих кораблей не рассматривались.

Великий князь Константин Николаевич, увидев, как решительно пошли на сближение, а затем и в прорыв громады французских линейных кораблей при этом громыхая залпами в сторону его отряда, немного даже растерялся. Он честного говоря думал, что при виде больших восьми кораблей противник будет вести себя менее решительно.

В свою очередь адмирал Александр Иванович Панфилов, стоящий рядом с великим князем оценил действия французского адмирала по достоинству. На вопросительный взгляд великого князя он сказал: 'Француз действует верно, Ваше Высочество. Он хочет прорваться в открытое море, там ему проще нам противостоять или даже уйти от нас. Как я вижу ход у него большего нашего будет'.

-Тогда нам нужно как можно больше нанести ему повреждений не получив самим. И попытаться навалиться всем отрядом на концевой корабль. И может наши новые снаряды дадут ожидаемый от них эффект ещё больше. На учениях они разбивали в щепки мишени, — ответил ему Константин.

-Да, было бы неплохо сбить ход и далее уничтожить или принудить к сдаче этого не иначе как стопушечного красавца, -с огоньком в глазах сказал Панфилов.

-Это был бы для нас большой успех. Узнать бы как он называется.

-Когда утопим или захватим, тогда и спросим, Александр Иванович, — уже спокойно ответил ему великий князь. Решение было найдено, теперь было необходимо получить ожидаемый результат. Через несколько минут русский отряд начал сближаться с французским. Как бы пропуская его вперёд себя. Всех ...кроме последнего. Он был выбран добычей и стволы русских орудий уже хищно нацелились на него. Русский флот пришёл сюда, чтоб добыть победу и должен был это сделать.

Адмирал Пено не сразу понял маневр русского отряда, точнее не сразу разглядел. Сильный пожар от двух попаданий на корме закрывал ему вид на поле битвы, если так можно было сказать про сражение на море. Из-за сильного пожара ему даже начали предлагать покинуть мостик. Он решительно отказал, сказав своим офицерам: 'Идите и сделайте всё, чтоб потушить пожар, иначе мы все можем взлететь на воздух'. Пожар притушили и он увидел, и сразу понял, что задумали эти русские. Они его ... отпускали. Давали уйти. Ему, но, не его концевому. Своими маневром русские хотели вклиниться между ним и остальным отрядом взяв его в огненное кольцо своих бортовых залпов, а против остальных ввести в бой свой левый борт. А если быть ещё точнее против кормы его и без того уже помятого флагмана. Как всё-таки сильно рвутся эти русские бомбы!

Да в этом бою бомбы, летящие с русских кораблей в противника взрывались сильнее обычных пороховых. Почему? Секрет был прост. Там был новых порох. А именно какой, это было большим секретом. Таким, что несколько человек только за попытки узнать о нём чего-нибудь получили по пять лет каторги и уже работали на торфяниках. Великий князь Константин знал конечно про этот новый порох. Он был одним из организаторов и куратором его производства на Охтинском пороховом заводе.

Новые мощные бомбы — это хорошо, но, они должны попадать в цель. Для этого помимо усовершенствования самих снарядов по принципу пули Нейслера, была создана как её называл брат Александр — Система Управления Артиллерийским Огнём — СУАО. В неё входил — дальномеры, маятники с упредителем, офицеры с рупорами-матюгальниками и ... паровой гудок. Дальномеры давали относительно верную дистанцию до противника, на неё по команде из пункта управления артиллерии выставляли орудия, делали пристрелку, вносили поправки. Маятник давал знать, когда корабль и пушки займут ноль градусов по горизонтали. Первый гудок сообщал команду 'Готовсь!', второй 'Огонь!' И сейчас это СУАО после всех бесконечных учений и стрельб работала. Русский флот бил не часто, но метко. И по мере сближения к концевым линкором французу, попадания в его большой корпус участились.

Русские своим дерзким манёвром для французов сумели отжать концевой корабль от основного отряда. Он уже сильно горел, его огонь с слабел, снижалась скорость. Тем более, что русские поставили его в два огня. Более быстрые пароходофрегаты, чем линейные корабли и фрегат зашли к нему с кормы и француз получил убийственный для своей кормы, а значит винта и мачт анфиладный огонь. И именно пароходофрегаты окончательно убедились, что на растерзание русскому флоту достался французский корабль с очень символичным для России и Франции названием ... 'Austerlitz'!!! Ух, ты!!! Ипённа мать ... Аустерлиц!!! Узнав об этом великий князь Константин и адмирал Панфилов переглянулись и поняли, что у них возникла одна и та же мысль. Взять француза трофеем.

-Ваше Высочество я сомневаюсь, что это возможно, скорее уже невозможно. 'Аустерлиц' уже не жилец, -сказал адмирал глядя на красавец-корабль, которым он был ещё чуть больше часа назад.

— К сожалению, вы, правы, Александр Иванович. Что ж, 'русские утопили Аустерлиц', тоже звучит неплохо. Но, предложить ему сдаться следует обязательно, — с улыбкой сказал Константин посмотрел на адмирала. Тот кивнул в ответ.

Французский корабль после новых и новых попаданий был уже похож на огромный костёр посреди воды, на нём начались взрывы, падали стеньги, рухнула в воду бизань-мачта. Потерянный при этом флаг через несколько минут вновь подняли на грот-мачте. Он терял ход и управление, был крен на левый борт. Русские при сближении вели огонь не только бомбами, ядрами тоже и при сближении они свои весом и скоростью уже были способны пробивать борт на уровне и ниже ватерлинии.

Участь 'Аустерлица' была проста, либо спуск флага, либо гибель. Ему об этом сигналами сообщили. В ответ его плутонги и одиночные орудия посреди огня, дыма, взрывов, тел погибших и раненых своих товарищей продолжали вести огонь по русским. Тем самым французский корабль сделал свой выбор и говорил им -'Нет'. Русские продолжили его уже почти безответное избиение. Когда внутри его произошёл сильный взрыв, который вырвал большой кусок борта, выбросив в море сразу несколько орудий со средней и верхней палубы и людей, разломал палубу, поднялся почти до марса грот-мачты, русские прекратили огонь, стали походить ближе и начали готовить к спуску шлюпки. Французский морской великан погибал. Теперь ему, его экипажу нужно было помочь спасти как можно больше жизней моряков. Он уже был поверженным врагом, из-за своей гордости не попросивший и не принявший пощады. Но, всё-таки её заслуживающий.

Очередной ещё более мощный взрыв, это точно была крюйт-камера, ускорил гибель 'Аустерлица'. Он начал заваливаться на правый борт и громко шипя от соприкосновения воды с пожаром стал тонуть. С не спущенным флагом. С него начали десятками прыгать в воду люди, они старались уплыть от своего ставшим им родным корабля подальше. Они его любили, гордились им, но, жить они тоже хотели. Русские корабли легли в дрейф и выслали шлюпки, баркасы, с грустью и удовлетворением в унисон наблюдали агонию корабля. Грустно было от того, что гибнул такой большой, красивый, а значит совершенный корабль, они были моряки их можно понять. С удовлетворением, потому-то это был противник и это было их рук дело. Они сумели одолеть такого сильного, решительного и несгибаемого противника. Им могут сказать завистники или глупцы, что их было восемь против одного. Но, это ложь. Четверо против восьми. И при этом французские линейные корабли были больше, быстрее и сильнее в вооружении, чем такие же русские. Так что бой был почти на равных и русский флот сумел взять в нём верх. Потому-что не погнался за журавлем в море, а не выпустил из своих орлиных когтей синицу. Хотя стопушечный винтовой линейный корабль в 4 500 тонн водоизмещения и экипажем почти девятьсот человек не совсем уместно сравнивать с синицей. Хотя и на галльского петуха тоже был не похож. Бискайский кит больше подходил для сравнения. Линкор-кит, который был загарпунен русскими линкоробоями и на палубе-море был ими разделан их пушками.

Не остались без внимания канонерские лодки французов. В погоню за ними был отправлен концевой пароходофрегат из отряда великого князя. Не остались они и без внимания всевидящего ока Свеаборга. Висел, увидел, сообщил ... куда надо. Так оно действовало. И на перехват беглецов вышел отряд из самых быстрых кораблей сил флота, приданных крепости, да и всего Балтийского флота, герои ночной атаки, бывшая царская яхта 'Александрия' и её почти копии: 'Александра', 'Александр' и 'Искандер'. Они, бешено крутя колесами и дав самых полный ход сумели канлодки французов перехватить, не дать им дойти до англичан. Так которая шла первой, храня молчание на предложение лечь в дрейф и спустить флаг для избежание потерь отчаянно дымя трубой и выдавая все возможные машинной командой обороты шла на прорыв и открыла огонь из своей мортиры и ружейный впридачу. Вероятно, там находился командир отряда канонерских лодок. В ответ яхты тоже открыли огонь и быстро сократив расстояние стали хлестать на упрямой канлодке картечью. После четвёртого залпа она замолчала, сбросила ход, но, флага не спустила. Когда команда абордажная команда с 'Александрии' сошла с яхты на борт этого маленького гордого судна, борта, надстройки, труба имели десятки пробитий, на палубе были разорванные в прямом смысле слова на куски корабельной картечью люди, то есть только убитые и раненые. Даже в машинной команде были раненые. И всё -же один из её офицеров сумел ранить из револьвера одного из матросов. В ответ был застрелен. Это и был командир отряда. Вторая и третья канонерские лодки сумели выброситься на ближайшие острова. Их здесь хватало. Флаги они не спустили. Третью команда даже смогла взорвать своё судно. Четвертая зажатая между 'Искандером' и пароходофрегатом после того как картечь с него превратило в кровавое месиво расчёт мортиры, легла в дрейф и спустила флаг.

Французский фрегат и два линейный корабля ушли, замыкающий сильно дымил пожаром как стараясь скрыть себя и своих товарищей дымом пожара от русских кораблей, которых здесь совсем не ждали. Тем более в таком количестве и составе. Но, они пришли и перевернули ход сражения во второй день с ног на голову. Превратив его в окончательное поражение теперь и для французского флота. Покоя и места ему теперь на русской Балтике точно не будет. Значит путь был только домой. Но, не в балласте, а с грузом горечи от поражения и потерь.

Контр-адмирал Алекса́ндр Ива́нович Панфи́лов только сейчас начал выходить из боя, хотя боевые вымпелы на 'Орле' были спущены почти полчаса назад. Выходить из боя душой, разумом. И в ходе движения из боя в состояние после боя, он вдруг остановил себя на мысли, которая его ударила не просто обухом, это было падение грота-рей на голову.

Он только сейчас понял, что в этом бою русский флот одержал победу над французским и британским флотом. В один день. На двумя самыми сильными флотами ... МИРА!!! Над двумя сразу!!! До этого это казалось для многих моряков на уровне волшебства. Даже касаемо французов. И вот теперь это не сказка, а быль. Это произошло здесь у Свеаборга. 'Небываемое бывает'. Небываемое случилось. И без привлечения в подмогу русскими моряками чародеев и колдунов. Они достигли победы сами. Может всё-таки с Божьей помощью. Николай Чудотворец наверняка не оставил их без помощи в праведном деле защиты Отечества, веры православной.

И он, адмирал Панфилов, был и стал одной из ключевых фигур, усилия ми, которых была до этого дня немыслимая победа достигнута. Русский флот одержал победу над французским и британским флотом. В один день. На двумя самыми сильными флотами ... МИРА!!! Над двумя сразу!!! В море. Борт на борт, залп на залп, линкоры на линкоры. Без береговой артиллерии и мин как в Керчи. По значению это даже не Чесма, одна из самых блестящих побед флота под Андреевским флагом. Морское сражение под Свеаборгом, 19 августа 1855 года, станет для русского военного флота ... вторым Гангутом!!! Вторым рождением в бою или перерождение после позорно-стыдливого затопления своих кораблей и стояния в гаванях под защитой береговых батарей, когда флоты противника хозяйничают в морях, которые Россия уже считала своими. Обстреливали, разоряли, сжигали приморские города, сёла, торговые суда стали добычей.

И как получается символично, без десницы Божьей здесь точно не обошлось. Столь судьбоносная победа была добыта в восьмидесяти милях от мыса Гангут. С разницей в сто один год и двенадцать дней. И, когда Алекса́ндр Ива́нович это понял, на него упала теперь фока-рей.Ведь Свеаборг для этой войны и флота по значению превзошёл Синоп!

720 русских пушек, 610-ть из которых были на линейных кораблях, против турецких, 476 корабельных пушек и 44 на береговых батареях. У турков фрегат 'Низамие', 64-пушечный был самым крупным кораблём в Синопе. Это были турки. А здесь линейные корабли Роял Нави и французские. Их было ... тринадцать!!! И одиннадцать из них были ... винтовыми!!! И после боя союзного флота с русским флотом у них осталось ... десять линейных кораблей. Воистину небываемое бывает! Синоп, конечно будет теперь в тени Свеаборга. Получается он, превзошёл своего учителя, Нахимова !? Получается так. Тут Панфилов довольно, хмыкнул. Хотя и после этого, своего командира, наставника, боевого товарища, он не перестанет уважать и любить, как это случилось ещё со времени службы на корвете 'Наварин' под командованием Павла Степановича в далёком 1828 году. Не такой он, человек. И ведь отчасти это победа и Нахимова. Он его сделал настоящим моряком, черноморцем. И остальных черноморцев, прибывших на Балтику и ставшие участниками морского сражения у Свеаборга, офицеров и матросов не обошло влияние Нахимова.

И адмирал уже сейчас отдавал себе отчёт в том, что он сам будет всегда, при жизни и потом тоже на втором плане, в тени ... великого князя Константина Николаевича. Командующего Балтийским флотом. Так же как Фёдор Апраксин при Гангуте и генералы Полтавы в тени Петра Великого. Это удел военных бывших в сражения при монарших особах. Победителями являются они, проигравшими в случае поражения генералы и адмиралы. Таков закон истории. Но, сейчас они были победителями. И кому как не ему знать от той роли, которую сыграл великий князь для того, что она была достигнута. Сам же Константин Николаевич, задрав фуражку на затылок, просто светился и как казалось даже был готов прыгать от радости. От её избытка он до этого несколько раз крепко обнял адмирала. Было от чего и за что. Его первый бой, ещё и в должности командующего флотом и такой успех. Кому как не боевому адмиралу это знать и понимать чувства и настроение великого князя.

Без его властного ресурса, благодаря которому многое исполнялось по меркам николаевской России даже быстрее, чем молниеносно, сумели подготовить флот к сражению. Но, имея как казалось неограниченный ресурс власти для исполнения своих приказов, указаний, Константину нужно было проявить волю, требовательность, жёсткость. И он её к счастью для флота и самого Панфилова начал являть это всё чаще и чаще. Сделав это нормой для себя. И несомненно была огромна роль императора в деле подготовки флота к активным боевым действиям на Балтике. Поэтому как военный и человек адмирал был готов совершено спокойно относится к своему нахождению в тени таких людей как император и его брат. Он военный и его долг служить императору, Отечеству. А наград и почестей на его век хватит.

И всё же тень недовольства была у Панфилова как адмирала. Его визави Дандас ушёл и увёл свои восемь винтовых линейных кораблей. Столь желанные цели, особенно после уничтожения французского 'Аустерлица'. И британцу не дали уйти, он смог уйти.

Когда британский адмирал узнал какими силами пришли русские он, выругавшись ... остался спокоен. Чем самым удивил своих офицеров. А что он мог с этим сделать? Обложить ещё раз ругательствами чины из Адмиралтейства, которые дали ему неверные сведения о готовности Свеаборга и Балтийского флота ему противодействовать. Это сейчас могло помочь делу? Нет. Значит на это не стоило тратить время и силы. Сейчас главное не дать русским дотянуться до частично потерявшим боеспособность линкорам. Бой с французами как было видно был для них не так тяжёл, как ему бы хотелось. А вот желание русских вступить с ним в бой было видно яснее ясного. 'Какой позор! Британский флот имея преимущество в кораблях должен избегать боя имея против себя четыре корабля, три фрегата, восемь пароходофрегатов и канонерские лодки. Русских!', — подумал про себя Дандас. И последнее сильнее всего ему было не по душе.

Не нравились действия британцев и русской эскадре. На ней думали, что противник начнёт её атаковать силами паровых линейных кораблей, чтоб прикрыть отход остальных сил. И она, разделив между собой цели начнёт их с дистанции, чтоб не попадать под ответный огонь, вести с ними дуэль имея преимущество в артиллерии и вытягивать их в открытое море. Для этого и были приложены усилия для достижения превосходства в артиллерии и взят полуторный боекомплект к орудиям. После того как стало ясно, что делают бомбы с новой начинкой с могучими, но, деревянными линейными кораблями на примере 'Аустерлица'. Стало ясно, что тот, кто рассчитывал на успех боя против теперь британских кораблей оказался прав. Но, он ошибся касаемо действий самих британцев.

Адмирал Дандас вновь неприятно удивил русских в этот день. Он не бросился атаковать русский отряд. А взял и оставшимися силами отгородился от него прикрыв ими свои линкоры, но, только паровые. Теперь ему, чтоб до них добраться своими бомбами, нужно было пройти через эту изгородь. Потратив на это время, боекомплект. А она была с шипами. И гибнув под русским огнём должна была нанести ему повреждения и ущерб. И главным препятствием должны были стать парусные линейные корабли. Ветер к сожалению, оставался не на стороне Роял Нави. Поэтому парусники были взяты на буксир пароходами с самыми мощными машинами.

У англичан получился вновь слоенный пирог. Сначала вперемешку канонерские лодки, бомбардирские суда, затем парусные линкоры на буксире, оставшиеся транспорты, яхты, бриг, пароходы, корвет и фрегаты. И только потом винтовые линкоры.

Далее англичане сделали то, что вызвало у русских моряков чувство уважения и даже где-то жалости. Канлодки и бомбарды, которые были ещё целые или могли дать хороший ход адмирал Дандас не дрогнувшей рукой отправил в атаку против русской эскадры. И моряки Роял Нави пошли в неё против линейных кораблей, фрегатов. Которые в этом бою имели такой калибр орудий, что одно попадание могло отправить на дно. И русские моряки это знали точно.

Долг и приказ на войне могут быть превыше всего. Британцы шли в убийственную для них атаку и были превыше страха смерти, русские её отбивали и были в этом безжалостны. Война.

Потеря четырех канлодок и двух бомбард дало время британцам окончательно выстроить вторую линию для прикрытия своих линкоров и выйти из лабиринта островов на просторы Финского залива. Что дало возможность для манёвра. Который адмирал Дандас незамедлительно и совершил. Его линкоры, три фрегата, пароходофрегат и пароходы густо задымили и набирая ход стали уходить в сторону Наргена, оставляя для своего прикрытия в арьерга́рде два фрегата, два пароходофрегата, корвет, они были быстрыми и не имели серьёзных повреждений. И ещё два парохода вели на буксире главное прикрытие от русских, парусные корабли. Вокруг них держались оставшиеся многострадальные канонерские лодки и бомбарды. День уже перевалили за три часа пополудни, приближался вечер и шансы уйти о русских в сумерках и темноте возрастал. На это и был расчёт, замотать эскадру русских боем с арьергардом до темноты даже ценой новых потерь, чтоб дать уйти линкорам и получить возможность прикрываясь темнотой покинуть наконец-то воды у Свеаборга. Где как казалось непобедимый Роял Нави потерпел тяжелое поражение от того, от кого и не ждал его получить. Хотя бой ещё не закончился и его ход говорил от том, что потерь у королевского флота станет ещё больше. Больших потерь, но, необходимых, чтоб избежать ещё больших.

Русские сгоряча сначала сплоховали. Начали вести огонь по мелочи, которая прикрывала буксируемые парусные линкоры. Немного остыли, бросили мелочиться и стали бить по парусникам. И вскоре поняли, что опять совершают глупость. Зачем тратить боезапас на то, что и так может стать трофеем? Если останется без буксира. Ветер не хотел стать помощником кораблям противника. И окончательно приведя себя в чувство боевой рациональности, перенесли огонь на пароходы тянувшие парусники. У них же был приказ вести их на буксире, но, не погибать из-за этого. Поэтому, когда им стало жарко и главное больно от русского огня. Они сбросили буксирные тросы, вышли из зоны поражения и начали как им было приказано всячески мешать русским своим присутствием добивать или брать трофеем парусники, и главное вместе с арьергардом организовывать погоню за своими главными силами. Что кстати русские и предприняли отрядом пароходофрегатов в четыре вымпела. Но, их выпад был парирован.

И вроде бы был понятен исход боя, два винтовых линейных корабля и два фрегата, восемь пароходофрегатов против двух парусных линкоров, которые из ветра не могут от них уйти. Но, многие русские моряки открыли рты от удивления, когда проигнорировавшие сигнал с предложением о почётной сдаче для избежания не нужных потерь. Британские корабли получив передышку, начали делать разворот с помощью двух канлодок подранков, ставить паруса ... с явным намерением атаковать русскую эскадру, имея теперь для себя благоприятный ветер. Как тут не удивиться мужеству противника.

Как не стремились британские корабли сойтись на дистанцию уверенного поражения русских кораблей, но, они умело маневрируя не давали этого сделать. А вот их ответный огонь был просто убийственным, русские бомбы рвали на куски борта, такелаж, моряков и грозили сжечь корабли, тем более, что они поставили их в два огня имея преимущество в кораблях и вид движителя. Здесь пар ещё раз доказал своё преимущество над парусом.

Первый приказ адмирала Дандаса командиры парусных линкоров выполнили. Связали боем главные силы русских, не дав им возможности преследовать главные Дандаса. Они сделали даже больше своей ставшей после войны легендарной в истории Королевского флота атакой, 'Атакой двух храбрецов' как её стали называть, дали шанс избежать встречи с русскими пушками ещё и арьергарду. Теперь им предстояло выполнить второй приказ, может даже более тяжелый, чем как не странно первый. Сдаться в плен русским. Хотя сделать им это было всё же теперь легче. Они выполнили первый, атаковали без шансов на успех превосходящего по всем статьям противника. Далеко не все моряки военных флотов мира способны на это. Они это сделали. Заплатив за это десятками жизнями британских моряков. И второй приказ, приказ сдаться, был им отдан самим командующим. Он обещал об этом объявить в ходе неминуемых будущих разбирательств на родине. Это снимало с них ответственность в этом позорном для Роял Нави событии. Но, жизни сотен моряков этого стоили. Корабли. Да, жалко. Но, у короля много. И парусники были старые. И век паруса на войне на море закончился. Сегодня они в этом убедились лично. И слава Всевышнему остались живы, хотя оба капитана получили ранения. Что тоже было в их пользу. Труса в бою они не праздновали. И сделали, может главное дело в своей жизни. Не дали сегодня ещё большему числу британских моряков погибнуть и попасть в плен. И своей атакой добавив славы королевскому флоту и убавив груз позора поражения.

Контр-адмирал Владимир Иванович Истомин вытирая с лица пороховую гарь был в двойственном состоянии. Доволен и недоволен исходом боя. Его отряд из четырёх больших пароходофрегатов и четырёх малых, несомненно одержал победу. В жарком бою было уничтожено два корабля британского флота ещё шесть получили повреждения. Уверенная победа! Но, в тоже время англичане не дали ему сделать главное для чего он пришёл к острову Наргену. Уничтожить 'обоз' союзной эскадры на Балтике, их стоянку и набрать трофеев. Это и был повод для недовольства. И вот почему.

Первое. Его приход не смог стать неожиданным. Выставленные дозоры заметили его появления более чем десять миль до острова. И бросились на всех парах об этом известить своих.

Второе. Два пароходофрегата начали манёрами всячески препятствовать продвижению к главной цели. Их пришлось отгонять с пути огнём.

Третье. 'Обоз' стоял у западного берега Наргена. Нужно было обходить остров.

Четвёртое. К ним навстречу вышли ещё пароходофрегаты и вооружённые пароходы. Шесть вымпелов.

Пятое. Кроме пароходов на их пути встали два блокшипа 'Blenheim' и 'Hogue'. Они были винтовые, 60-ти пушечные и не такими медленными как думалось и хотелось.

Шестое. Именно они и стали главным препоном на пути к 'обозу'.

Седьмое. 'Обоз' бросив все свои дела начал сниматься с якорей и уходить.

Восьмое. Такой организованной встречи и отпора русский флот не ожидал у Наргена.

Поэтому после тщетных попыток пройти, обойти англичан, убрать их с пути огнём и получив в ответ на это попадания. Командующий отрядом Истомин отдал приказ на сосредоточение огня на блокшипах как на наиболее удобных целях в плане размеров и потерь среди команд.

— Душ четыреста там есть на каждом, -сказал Истомин, обращаясь тоже к контр-адмиралу, Самуилу Ивановичу Мофету, своему заместителю.

— Вполне согласен, Владимир Иванович. Из кораблей их переделали. Умно. Нелегко будет с ними справиться, -ответил он.

— Будем их жечь, не подставляясь под их огонь. Калибры там могут быть так же корабельные.

— Пусть канониры покажут, чему научились. Для чего порох жгли на маневрах и чарки получали, — сказал в ответ Истомин.

— Ракету в небо. И новые бомбы готовить, — уже приказал он.

И вот в небо с флагмана ушла ракета, взоры обратились на него, по его фалам побежали сигналы для кораблей отряда. Вскоре отряд малых пароходов начали своими действиями показывать явное намерение всё же дотянуться до уходящего 'обоза' и тем самым отвлёк на себя семь кораблей противника. Большие русские корабли сосредоточили свой огонь на блокшипах, неприятно удивляя британцев калибром, выбранной дистанцией ведением огня, попаданиями с неё, силой взрывов бомб и их способностью поджигать вокруг себя, всё что могло загореться. А их корабли бы совсем не новые и деревянные.

Примерно через час сорок пять минут уже 'Blenheim' разгорался не тушимым гигантским костром на морской глади. 'Hogue' развороченный взрывами зарядами для орудий ещё раньше перешёл в стадию не тушения. Но, его крюйт-камеры пока хранили молчание. Чем неприминул воспользоваться экипаж блокшипа. Шлюпки, баркасы были набиты людьми и двигались как можно быстрее от своего гибнущего корабля. Тем, кому не хватило места в штатных плавсредствах двигались от него на подручных плавсредствах. На всём, что могло держать людей на воде.

Экипаж 'Blenheimа', когда там, что сильно рвануло и горящая фок-мачта упала в море, через несколько минут после этого начал в режиме наверно самого быстрого аврала за службу покидать корабль, превратив море вокруг него в массовый заплыв под девизом — 'Быстрее, ещё быстрее и подальше'. Первым взорвался 'Blenheim', через семь минут упрямый 'Hogue'. По морю покатился гул от взрывов, услышал его и остров Нарген, который перестал быть невольным помощником для флота противника. На поверхность моря упали на сотни ярдов вокруг обломки кораблей. Их разбитые вырвавшимся на волю порохом останки быстро погружались в море. Русские корабли уже давно прекратившие огонь начали собирать участников заплыва. От установления рекордов они решили отказаться. Те, кто был на шлюпках, баркасах направились к острову. Но, это всё равно вряд ли им поможет избежать попадания в плен. Только отсрочит.

К вечеру 19 августа 1855 года с господством флота союзников на Балтике было покончено. Он из неё уходил побитый, обгоревший, ещё с неубранным на палубах песком пропитанным кровью. Уходил вынуждено топя подранки, которые уже не могли держаться на воде. Три канлодки и две бомбарды отправили на дно. Кроме них балтийские воды в течение нескольких дней принимали тела умерших от ран моряков. От Свеаборга до Зунда по всплескам от брошенных в воду можно было бы проследить путь эскадры.

Русский флот же заходил в свои теперь свободные порты с встречными победными салютами, трофеями и сотнями пленных моряков противника. С радостью на лицах, в глазах, в сердцах. Со смытым своей кровью и противника позором прошлого бездействия и прозябания. С возрождённой славой русского военного флота.

Искра. Из искры возгорится пламя. Искра может спровоцировать взрыв. Искра надежды. Всё это и сделала искра, которая из Гельсингфорса по проводам телеграфа сначала добежала до Санкт-Петербурга сообщив ему от новой большой победе и из него искры новостей о ней помчались по России и в Европу. И вот 20 августа после обеда в течение нескольких часов вновь о победе России над самой сильной частью Европы заговорили от Бреста в Бретани до Москвы и Севастополя.

Россия взорвалась радостью от победы, вспыхнула гордостью теперь за свой флот, которой взял верх над двумя самыми сильными флотами мира, загорелась пламенем надежды, что скоро это тяжёлая война закончиться для неё уже точно не поражением.

Если в России за исключение Польши, части Остзейских губерний, Финляндии и тех людей кто не желал её успехов и побед, радость, гордость охватила всех. То в Европе победа России и поражения Англии и Франции реакция была более разнообразна.

Сначала вдоль телеграфных линий и в столицах, гнев, ярость, боль, ненависть, недоумение, страх, радость — вспыхнули, загорелись, взорвались там одновременно. Люди стихийно выходили на улицы надеясь услышать новость от том, что это всё-таки слухи. Но, сведения о том, что французы потеряли в сражении при Свеаборге линейный корабль, канонерскую лодку безвозвратно, три трофеями, остальные корабли и фрегат имею серьёзные повреждения, к этому добавились сотни убитыми, без вести пропавшими и ещё сотни ранеными и пленными, не опровергались, а наоборот только подтверждались раз за разом. И такие невероятные новости трудно было называть небылицами. Ведь передавали новости в Европу не русские, а сами европейцы.

Почти три десятка корреспондентов и журналистов из Пруссии, Австрии, Испании, Дании, Швеции, Королевства Обеих Сицилий, Баварии, Саксонии, Греции, Сербии, Португалии и США, отобранных и приглашённых. Они лично видели это сражение находясь в Свеаборге. Самые рисковые на нанятых за большие деньги лодки даже выходили в акваторию крепости. Представителям свободной прессы показали издалека даже самого русского императора, который вновь был участником сражения.

Перед тем как допустить сгорающих от нетерпения деятелей прессы к телеграфу, официальный представитель императорской ставки спокойным, ровным голосом и радостью в глазах сообщил им последние данные о потерях союзного флота и России. И тут он, сопровождающего его офицеры, жандармы и телеграфисты с удовольствием наблюдали ответную реакцию на это. Кто-то замер с удивлением на лице и карандашом в руках, у кого-то непроизвольно вырвалось 'О-о! или звучные слова и фразы в вариациях: 'Ни хера себе!!!'. Американцы, датчане, греки и испанцы, услышав о потерях Роял Нави, открыто радовались, одновременно взывая к Богу и чертыхаясь.

Роял Нави. Могучий. Грозный. Непобедимый. Был. Два линейных корабля, два винтовых фрегата, четыре блокшипа, корвет, два пароходофрегата, пять пароходов, четыре судна особой постройки, двадцать пять канонерских лодок и бомбардирских судов из сорока восьми. При этом линейные корабли, пароходофрегат, два особых судна, три канонерских лодки и две бомбарды ... вновь взяты трофеями. Сотни погибших, тысячи пленных.На этом фоне французский линейный корабль и четыре канонерских лодки смотрелись так себе. Взятые трофеи и пленных было обещано показать и дать возможность с ними пообщаться.

Когда были озвучены русские потери, они были таковы, гарнизона: 82 убитыми и 219 ранеными, больше половины потерь на острове Друмсе, потери на кораблях: 48 убитыми и 159 ранеными. На всех кораблях от линейного до канонерских лодок. 'Прошу обратить внимание, господа, НА всех кораблях, принявших участие в сражении', — громко и чётко сказал представитель императорской ставки.

Шок и трепет. Когнити́вный диссона́нс. Разрыв шаблонов. И флага британского флота заодно. Этот процесс, поэтапно был заснят на фотоаппараты. Разорванные куски полотнища, которое было флагом некогда непобедимого Роял Нави, устрашителя целых стран и народов и улыбающиеся лица русских моряков, тех кто сбросил его с пьедестала. Скоро тысячи фотографий, литографий, копий рисунков, с попранным британским флагом, трофеями на которых уже поднят Андреевский флаг, вновь колоннами пленных англичан и французов, увидят не только в России, но, и европейцы, американцы. Они правда за определённую плату. И очень многим увиденное поражение британского флота доставит не только удовлетворение, а нечто большее ... удовольствие.

В ответ на эти улыбки победителей в Великобритании прольются десятки галлонов слёз. Ведь только гибель фрегата 'Amphion' дала погибшими и без вести пропавшими 281 человек из экипажа в 320. А были ещё два пароходофрегата, пароходы, ещё один фрегат, корвет, четыре блокшипа с экипажами под четыреста пятьдесят человек. К этому добавлялись потери с линейных кораблей, с канлодок и бомбард. Сотни и плюс ещё сотни к сотням погибших, без вести пропавших, а море пропасть можно было как правило утонув. Хотя в течении нескольких дней по островам у Свеаборга собрали более четырёх десятков голодных, замерших, но, живых робинзонов. Также собирали трупы моряков в море, которых оно почему-то не взяло в свою пучину.

После того как смишники пришли в себя после таких новостей они бросили наперегонки к телеграфу. Куда их конечно не пустили сразу. Там даже возникла нешуточная потасовка за то, кто первым отправит своё сообщение. Верх взяли американцы, но, вмешавшиеся жандармы навели порядок, дав гарантии, что все желающие воспользуются услугами телеграфа в своих целях, но, под присмотром военных цензоров. Для этого труднее всего было найти людей хорошо владеющего испанским и португальским. Но, нашли. Для определения кто всё же будет первым отправлять сообщение тянули жребий ... Форту́на улыбнулась баварцам. И они под завистливыми взглядами и разноязыкое шипение коллег по цеху довольные пошли первыми отправлять телеграмму.

Сброшенные на Европу информационные бомбы о невиданной победе России теперь и на море разносили в клочья взращённые представления в больших и малых европейских столицах у публики и обывателей о делах идущей войны с правильной части света с неправильной. Кроме этого и это было важней, сведения о поражении наносили всё более ощутимые удары по экономикам воюющих с Россией стран. Когда туман слухов и домыслов о сражение при Свеаборге был развеян ветром достоверности, на биржах Европы английский и французские бумаги, франк и даже казалось не потопляемый фунт стерлинг, нырнули вниз, вслед за погибшими кораблями и моряками своих флотов. Лихо скакнул верх ценой фрахт для тех, кто собрался выходить в море, особенно, кто собрался идти на Балтику. А пока Европу лихорадило из-за новостей из России она от своей победы уже начала собирать бонусы. Прежде всего от снятия морской блокады теперь и Балтики.

Уже через несколько дней после сражения у Свеаборга в Финский, Ботнический заливы и со всего балтийского побережья России в море вышли сотни шхун, шняв, кечей, лайб и простых рыбацких лодок. Ещё сотни встали под погрузку и готовились выйти в море. Таможенники, торговый люд, кабачники и чего уж греха таит местные портовые шлюхи искренне возрадовались русской победе. Благодаря ей жизнь в портах и на побережье сразу забурлила жизнью.

В русские балтийские порты уже не таясь, но, все-же обходя стороной идущих домой французские и британские отряды, устремились десятки прусских, шведских, датских, американских судов. В их каютах находились десятки людей, а в трюмах тысячи тонн грузов, которые должны были помочь России успешно продолжать войну. Судоходство и рыболовство от Либавы до Оулу было восстановлено. Русская Балтика ожила, задышала полной грудью и из-за этого Россия получила новый приток материальных сил и воодушевления.

Отдохнувший и с хорошим настроением Действующий Балтийский флот в последний день лета взял и появился недалеко от Стокгольма. Туда пришли не только паровые корабли, но и парусные линейные корабли. Шведы с опаской смотрели на стройную мощь кильватерного строя русских отрядов и вдыхали дым из их труб. К такому повороту дел на Балтике в этой войне свеи были не готовы. Им из Лондона обещали иной ход войны. И вот они теперь рассматривали вблизи своих берегов двадцать шесть больших военных кораблей и под Андреевским флагом. Поэтому Стокгольм слегка запаниковал. На военных кораблях были близки к побитию боевой тревоги и выходу в море. Возрождённая русская морская сила на Балтике, показав себя и погрозив собой шведам ушла к Готланду, оттуда к Либаве, там встала Паровая эскадра, парусники ушли в Виндаву.

Срочно, но, вежливо вызванный в шведский МИД чрезвычайный посланник и полномочный министр при дворе короля Шведского и Норвежского, Яков Андреевич Дашков, на аудиенции у Густава Нильса Алгернона Шернельда, министра иностранных дел Швеции, глядя на его спокойное лицо, но, с тревогой в глазах, степенно объяснил ему следующее. Русский флот приходил для обеспечения свободы морской торговли, о которой так любят говорить морские державы, причём свободы для всех на Балтике. Ну, и заодно убедиться, что в шведских водах и портах не находится корабли его противника после проигранного ими сражения. И не оказывается ли им какая-либо помощь. То есть, соблюдают ли полноценный нейтралитет шведы. И выразил мысль, что Швеция в виду новых событий мудро продолжит соблюдать правильный нейтралитет. Немного выделив движением кисти руки 'правильный'. И, что это несомненно пойдёт на пользу отношений между Россией и Швецией сейчас и в будущем. Ведь они уже почти как полвека вполне добрые соседи.

А вот я в отличии от своего дяди, Александра Благословенного, он же Первый, поступил с Финляндией совсем не по-доброму, но, зато в духе 'знал где упасть, соломку постелил бы'. Где стелить подушку безопасности я-то знал. И 22-го августа я это сделал. В Гельсингфорсе подписал заранее подготовленный и согласованный указ о выводе Выборгской губернии в состав России из Великого княжества Финляндского. Граница были правда проведена по-другому чем была. Да, я честно и цинично нарезал по рекам и озёрам территорию западнее Котки и северней озера Сайма в пользу России. И Карелия стала больше, чем была. Хотя на той земле, которая ей досталась карелы и жили, это потом их финнами сделали. Какая была для этого озвучена причина для этого? Война. Военная угроза столице сейчас и потом. Вдруг британцы решат поквитаться за Свеаборг в будущем году? И придут всем флотом и большим десантом. А мы что? А мы вновь готовы к отражению вторжения. И будущее. Которое я знал, но, хотел сделать другим.

Думки финнов поэтому поводу меня не особо волновали. Финны в этой истории не будут иметь то, что имели в той. Не заслужили, не заработали. И как после выхода из России к ней относились и как действовали я отлично знал. Ведь по истории у меня было 'отлично'. Да и были они сейчас под впечатлением от победы России над сильнейшими странами Европы, а значит мира. Под это дело им немедленно начнут заводить мысль в головы, что пора бы потеснить или вообще избавиться европейского влияния в Финляндии, раз их опять русские бьют. А если быть точнее, шведского влияния, которое среди прежде всего образованных финнов было сильнее русского. Они ведь хотели быть европейцами! Но, пока это ушло у них в сторону. Да и не до потери Выборгской губернии было после Свеаборга финнам. Морскую блокаду сняли!!! Все, кто хоть как-то имел отношение к торговле и судоходству сломя голову бросились наверстывать упущенные ранее из-за неё прибыля. И если что, на уж вдруг слишком бурную реакцию в ключевых городах Финки было предостаточно войск. И все силовые ведомства получили указание, всех кто явно или тайно начнёт мутить воду по поводу Выборга с землицей, брать в оборот. Следствие, суд, штраф, срок от трёх лет. Ведь Сайменский канал ещё не достроен. А там и Выборг под промышленный кластер отстраивать.

Но, не только вновь явленная Выборгская губерния приросла землями. Гулять так гулять. Стрелять так стрелять. Поэтому был ещё один указ. Не громкий, но, полезный.

Новая граница столичной губернии прошла от крайней западной точки берега Чудского озёра по какой-то речушке до реки Кунда и одноименного залива. Тем самым прирезав Санкт-Петербургской губернии кусочек Лифляндской и западную часть Эстляндской. Причина? Война. Вдруг так станется, что сломят басурмане европейские оборону Ревеля и марш-марш к столице. А теперь у него на пути будет три реки — Кунда, Нарва и Луга. Если не на первой остановят, то на второй, нет, так на третей точно.

Вот, так, в прямом смысле слова движением руки, росчерком пера, земли русской стало больше. Да, русской, туда в течении ряда лет переселят н-ое количество крестьян из России плюс русификация и всё придёт в норму.

Но, даже новости о появление десятков военных кораблей под Андреевским флагом у берегов Швеции не могли перекрыть то гвал, который стоял в европейской прессе, правительствах и вновь биржах уже несколько дней. Повод к этому опять дали корабли, отмеченные крестом Святого Андрея. Это был мой пятый удар из 'Десяти императорских или русских ударов'.

Первый это — Керчь.

Второй -НЕватерлоо 18 июня под Севастополем.

Третий -Евпатория.

Четвёртый — Свеаборг. Он и дал зелёный свет для военно-политической стратегической операции — 'Перелом'. И спустил взведённый курок для пятого удара. Удара туда где его совсем не ждали. Не верили, что это возможно. Просто потому-то это было просто невозможно. Но ... 'Я знаю точно: невозможное возможно...' Поэтому я ещё с февраля начал подготовку операции — 'Морской конь'. Так её мы с моей подачи шутя называли с Константином. О ней знали только мы и ещё три адмирала. Всё. Баста. Чем меньше, тем глуше. Тишь, да глушь, лучший друг тайн и секретов. Так-то.

Джек Деррик, был пьяницей, но, не пропойцей, не забулдыгой. Он был не плохим плотником, мог заработать на жизнь и честную выпивку. Давно женат, да так, что уже и забыл, что был когда не женат. Имел трое детей, но, они слава Богу все жили уже самостоятельно. Вторую дочь, Джоану, он выдал замуж в прошлом году. Поэтому теперь он позволить выпить себе почаще. Это конечно не нравилось его супруге Мэгги и когда он сильно перебирал с виски она его в таком состоянии даже могла немного поколотить и не пустить домой. Но, он её всё равно за что-то любил. Свою, Мэгги. И вот в этот вечер поняв, что домой ему в таком состоянии вновь не попасть, Джек Деррик, напевая не очень пристойную песню про моряка и портовую шлюху, шатаясь и виляя по дороге шёл к себе в нору. Так он называл своё местечко в порту, где, можно было завернувшись в старое одеяло выспаться. А утром в долг или за мелочь, тут он проверил карманы и улыбнулся, там было несколько монет. Здесь же в порту опохмелиться и пойти домой или на работу. Завалившись в нору, он вскоре уснул, пьяно захрапев.

Он проснулся, чтоб поссать, когда уже начало светать. От утренней прохлады было зябко и он ещё пошатываясь пошёл под пирс, чтоб облегчиться. И, когда не без труда затянув ремень на штанах поднял голову, вдруг увидел в заливе недалеко от берега четыре немаленьких судна. Вечером их точно не было. Но, это было не самое интересное. К берегу ходко шли сразу наверно под двадцать баркасов, шлюпок. Ему стало вдруг любопытно, кто это и в таком количестве пожаловал в их небольшой город и порт на самом севере Великобритании. И он зайдя на пирс решил их дождаться.

Дождался. Когда люди стали высаживаться, Джек Деррик, увидел, что они все были вооружены. У каждого было ружьё и пистолет, а то и по два. Действовали они быстро и слажено.Выгружали тяжелые ящики, мешки и даже ... осёдланных и в конской упряжи лошадей, двухколёсные повозки. Не успел ещё на тяжелую голову чего-либо сообразить, как ему быть, как к нему быстро и молча подошли трое. Один из них с каким-то непонятным акцентом сказал ему: 'Hello, my friend!' И улыбнулся или ухмыльнулся. Джек только хотел сказать в ответ тоже приветствие, как другой двинул ему в поддых. Упасть ему не дали и когда он пришёл в себя, подтащили его к человеку, который был тут явно старшим. Он его начал показывать карту города и спрашивать, как быстрее пройти к ратуше, дому мэра, начальнику порта, полиции, есть ли в городе войска, склад с оружием, оружейные лавки, банк. Джек опешил от такого обращения и вопросов незнакомцев. И позволил себе проявить смелость и спросить: 'Кто они такие и чего им здесь надо'. В ответ получил ещё раз поддых и несколько раз по ребрам. Тут к нему пришло понимание, что эти люди бить умеют, это не его Мэгги или пьяная драка с собутыльниками. И когда снова отдышался, дал ответы на их вопросы и начал показывать дорогу. Так начался захват русским морским десантом небольшого порта в масштабах Британии, но, самого большого порта на её севере — Терсо. Что в Шотландии. Ещё и север Хайленда. Где и так не очень жаловали англичан, а после голодных сороковых годов тем более. Хотя Терсо был портом и жил лучше, и богаче чем окрестности.

ГЛАВА 3

В своём желании взять и вдарить по яйцам бритам я был не одинок. Как там в будущем на форумах и здесь в моём новом настоящем. И вот здесь я, весь такой умный, оказался в роли догоняющего в вопросе подготовки и начала крейсерской войны и каперства. Узнав об этом я приятно удивился и вновь у меня возник вопрос: 'А почему без меня нельзя это было сделать?' Ну хоть, что-то попытаться, изобразить движение хотя бы.

Уже в разгар Крымской войны, зимой 1854 года, адъютант дежурного генерала Главного морского штаба капитан-лейтенант Алексей Степанович Горковенко, отправленный в 1853-м в качестве представителя от Российской империи на морскую метеорологическую конференцию в Брюсселе, а потом командированный в Северо-Американские Соединенные Штаты, отправил генерал-адмиралу великому князю Константину Николаевичу записку с длинным названием: 'О гибельном влиянии, какое имело бы на торговлю Англии появление в Тихом океане некоторого числа военных крейсеров наших, которые забирали бы английские купеческие суда около западных берегов Южной Америки, в водах Новой Голландии и Китайских'. В ней содержались конкретные предложения по ведению крейсерской войны с Англией. Горковенко считал, что в Сан-Франциско можно будет дешево приобрести нужное количество клиперов 'отлично-хороших ходоков, во всех отношениях способных к такому крейсерству'. Команды для новых крейсеров предполагалось взять с фрегатов вице-адмирала Путятина, находившихся на Дальнем Востоке и Камчатке. Он писал: 'Можно, наверно, сказать, что первое известие о взятых нашими крейсерами английских торговых судах произведет сильное действие на Лондонской бирже, цена страхования судов возвысится непомерно, все товары будут отправляться на американских судах и английское торговое судоходство в Тихом океане уничтожится. Те же самые крикуны, которые теперь требуют войны, попросят мира, тем более что поймать наши крейсеры на пространстве океана будет делом почти невозможным, как бы многочисленны ни были военные суда, для того отряжаемые из Англии и Франции. Небольшие клипера всегда могут укрыться там, где появление военного фрегата или корвета тотчас сделается известным...' Весьма любопытной была резолюция великого князя Константина Николаевича на этой записке: 'Государю (т. е. Николаю I) эта мысль очень понравилась, и он приказал мне лично переговорить с [К. В.] Нессельроде об исполнении. Пугают только деньги'.

Вот так не совсем простой, но всего лишь капитан-лейтенант доходчиво объяснял, что главный удар бриты получат не от прямой потери тоннажа, а на биржах! В яблочко!!! Ещё и про роль лондонского Сити в принятии решений указал. Тройка, семерка, туз!!! А государственные мужи в больших кабинетах и с большими эполетами нет. Или может да, но, решили, что лучше не надо. И я взят одного такого 'мужа' за вымя, а именно своего теперь брата Константина, который был по всем морским делам и узнал вот что. Он исполнил приказ отца и государя, и переговорил с Нессельроде. И тот с тревогой в голосе и на лице убедил его, что рейдеров в море никак нельзя выпускать, а каперов от имени России тем паче. Просвещённый мир не поймёт и России сделается ещё хуже. Тем более, что Россия дала своё согласие, что каперством заниматься не будет. И ... убедил! Хотя Николаем Первым вопрос каперства рассматривался вполне серьёзно, в первую очередь как попытка удержать Англию и Францию от вступления в войну против России.

4 января 1854 года рескриптом Николая I было составлено 'Особое положение' по каперам. Положением этим было постановлено, что патенты могут быть выдаваемы только русским подданным, а объектом для нападения со стороны каперов должна быть по преимуществу неприятельская публичная собственность, и только те суда нейтральных государств, которые занимаются подвозом военной контрабанды и посягают на нарушение блокады. 28 марта Англия и 29 марта 1854 года Франция издали декларации, где тоже отказывались от выдачи каперских патентов против России. А войну ей они объявили ... 27 марта. Отказывались при условии, что Россия сделает то же самое в их сторону. И ссылались на... 'нравственные чувства народов', призыв к ведению войны цивилизованно. Тут мы вдруг стали для них не варвары. А наши европожополизы и рады, белый сахиб за своего признал. Торговый тоннаж России и тоннаж Англии и Франции. Это даже не слон и моська, а скорее кит и килька. Кто в плюсе окажется? Зато цивилизованно ... млять.

Кто у нас прикрыл тему рейдерства и каперов? МИД, а МИД это ... Нессельроде. Вот так-то. Константина он убедил, каперство слил. Министр иностранных дел ... РОССИИ!!! И этот человек с 1816 года у руля внешней политики России, с 1844 года канцлер!!! Твою мать!!! Кто же он!? Дурак? Нет. Дебил? Нет. Так кто же ОН!?

Родом он был из немецкого графского рода Нессельроде, при роспуске Священной Римской империи медиатизованного. Его отец Максимилиан Нессельроде служил в Австрии, Голландии, Франции, Пруссии и, наконец, в России. Типичный попрыгунчик в поисках теплого местечка. Нашёл в России. Мать, еврейка протестантского вероисповедания, Луиза Гонтар была дочерью богатого купца из Гренобля, имела титул баронессы. Еврейка и протестанка !? Это мощно. Богоизбранность в квадрате. Сам Нессельроде родился в Лиссабоне, где отец его был русским посланником. Был окрещен по англиканскому обряду, так как церковь английского посольства была единственной протестантской церковью в Лиссабоне. Он и сейчас оставался протестантом. По высочайшему повелению в 1788 году он был записан в службу мичманом в русский флот — в восьмилетнем возрасте. После обучения в БЕРЛИНСКОЙ гимназии, в 1796 году он приехал в Петербург, однако его успешной карьере во флоте мешала хроническая морская болезнь. Сразу мичманом в русский флот значит можно младшим школьником, а учиться так в Берлине. Что имеем в итоге. Папаня немец, граф-попрыгун, протестант, мамаша еврейка-протестантка, их воспитан и обучен в Берлине. Стопроцентные европеи, сверхлюди по отношению к 'рюски барбарус'. Что из этого получиться для России? Верно. Точно не в пользу России. Нессельроде и сейчас говорил часто неправильно по-русски. Неправильно по-русски, министр иностранных дел России, если что.

Что-то и кого-то это поипень мне напоминала. А! Вот! Адам Чарторыйский. Поляк, аристократ. Лично видевший последний раздел Польши. Был Александром Первым был поставлен во главе министерства иностранных дел ... России, откровенно указав императору на то, что он может направлять внешнюю политику России не иначе, как в согласии с интересами Польши. Это нормально!? Кто после этого Александр? Тупица, дебил или реально ипанутый либерал!? И где сейчас этот бывший министр? В Париже. Собирает на деньги англичан Польский легион. Часть его уже в Крыму. Наверно это даже хорошо. Поляки оттуда домой не вернутся точно. Минус для будущего мятежа. Идём дальше по министрам. Максим Максимович Литвинов, советский нарком иностранных дел, настоящее имя, фамилию не я не помнил, но, точно, знал, что он стопроцентный еврей. Боролся в Лиге Наций за мир во всём мире. За союз СССР против Германии с Гитлером. Европеи с СССР против Гитлера!? Они для этого дали ему прийти к власти и позволили ему вооружаться? Понятно против кого. После Чехословакии это стало более чем понятно. Так кем был Литвинов? Тупица, дебил или реально сравший на Россию еврей? Другой министр. Эдуа́рд Шевардна́дзе, грузин. И? Слив по полной при СССР. Став президентом Грузии, повернул её на запад. Боевики из Чечни ходили в Грузию свободно, лечились там. Тупица, дебил или реально сравший на Россию не русский министр иностранных дел?

Андрей Козырев. Мистер 'Да'. Ошеломлённый красивой обёрткой American Life, перековавшийся и затаившийся после этого советский молодой дипломат. Мегасливатор интересов России. Где жил на момент моего убывания из своего времени? Штат Флорида, США. Бывший министр иностранных дел России на ПМЖ в США!!!??? Был ли он своим для России, русским будучи им по крови? Нет. А кто он? Тупица, дебил или реально ипанутый либерал!?

Вывод какой? Не в том, что виноваты во всём евреи. Ха-ха. Что Александр или Николай были из авраамова племени? Нет. Но, министров они выбирали, назначали, прощали им неудачи. Им за это держать ответ. Вывод другой, не может стоять во главе министерства, тем более МИДа и занимать какой-либо высокий пост, человек по-настоящему не любящий свою родину — Россию. Он должен быть плоть от плоти её. Кровь от крови. Вскормленный, взращенный ей. Который знает точно с чего начинается Родина и дым отечества ему сладок и приятен. Да, если он не очень и русак. Как Андрей Андреевич Громыко, белорус по роду племени. Свою родину-мать он не предаст и не продаст во имя общечеловеческих интересов. Именно так и должно быть. Родина превыше всего. Так было у Чарторыйского, Каподистрии, Горчакова, Литвинова, Шеварднадзе, Козырева. Про Лейбу Бронштейна вообще лучше не вспоминать. Только Россия не была для них родиной по-настоящему. А для кого она была врагом, плацдармом, полем деятельности для себя красивого и во имя прогрессивного человечества. Но, не Отечеством в полном смысле это слова.

И вот теперь здесь у меня был такой же вариант в лице Нессельроде, 'карлик-нос' (он был маленького роста и имел не малый шнобель), так его называли его недруги, а у него они были, министр гастроном-кулинар в свободное от работы время. Лавров стихи писал, может и сейчас творит. Это майонезы. Достойное занятие главы МИДа, мороженое, супы, да майонезы выдумывать. Какая на хер может быть Россия, когда надо всех своим супом удивлять. Лайки в свете собирать.

Во время пребывания в Германии Нессельроде познакомился с Меттернихом, тогда австрийским посланником в Дрездене и знакомство это скоро перешло в тесную дружбу. Но, не на равных конечно. Нессельроде смотрел на Меттерниха снизу-вверх; последний казался ему гениальным дипломатом, а его советы — всегда мудро — спасительными. А то как иначе. Это же настоящий европеец, творец истории, что, впрочем, правда. Но, делал её Меттерних в основном после того как Наполеона сокрушила Россия!!! И всё равно вдрызг проигрывающая ему Австрия, была милее сердцу настоящего европейца Нессельроде. Он не мало приложил усилий, чтоб Россия начала Заграничный поход для добивания Бонапарта. Не сделай этого Россия, Европа бы ещё лет пять точно ещё с Францией упражнялась, высасывая из себя остатки сил. И бритам пришлось в войну на континенте более масштабно влазить. А Россия сиди у себя в берлоге и зарабатывай на войне деньги. Шик, блеск, красота! Нет, же пошли спасать Европу. Спасли. И где она сейчас? Одни под Севастополем сидят, другие, дважды спасённые, готовы в спину ударить. Вывод: спасение утопающих — дело рук самих утопающих и за спасение кроме медали надо брать себе нечто более материальное.

В свою очередь Меттерних умел хорошо пользоваться слабостями своего ученика. Например, честолюбием, принадлежностью к настоящей цивилизации и её представлением в России, значимостью выполняемой миссии настоящего европейца в России, ну и благоговением Нессельроде перед ним. А может были ещё какие ниточки. В 1812 году его положение при дворе было упрочено женитьбой на дочери министра финансов Гурьева с немалым приданным. Очень грамотный ход для дальнейшей карьеры.

Воля Николая Первого, ещё заставляла Нессельроде не так явно стараться в плане выполнения своей миссии европейца в России. Но, дело в этом направлении всё равно шло неплохо. Территории на севере, которые веками были за Россией отдали Швеции в связке с подполковником Галяминым, направленный для уточнения границы. С ним было понятно, он был исполнителем воли министра и ему было сказано Нессельроде: 'Отдайте им, что попросят. Наших интересов там нет'. Так мне подали в сверхсекретной записке о делах Нессельроде. 'Наших' это каких для него наших? Их 'наших'? Пока не знаю, что за это получил карлик— нос -кулинар, жаль, что ныне покойный Галямин помер, 20 февраля, не успел сообщить. Так вот он сам был награждён двумя тысячами рублей, бриллиантовой табакеркой от имени шведского короля и шведским 'Орденом Меча', государственной наградой Швеции, которой награждаются только за военные заслуги.

В 1843 году вице-адмирал Путятин разработал план организации экспедиции к восточным морским границам Китая и Японии. Граф Нессельроде противодействовал ему, опасаясь 'возможности разрыва с Китаем, неудовольствия Европы, в особенности англичан'. Предлагал признать амурский бассейн принадлежащим Китаю и отказаться от него навсегда. Только смелость и напор Невельского, враги Нессельроде, включение мозга у Николая не дали это осуществить. И ведь по сути это Кисельвроде сделал Николая 'жандармом Европы', сам будучи ярым консерватором, подогревал ещё больше тоже самое у Николая Первого. И будучи австрофилом подвёл его под Ольмюцкое соглашение 1850 года.

В мае и октябре 1850 года Николай I-й дважды вызывал к себе представителей Австрии и Пруссии, пытаясь их примирить. Когда это не удалось, Николай I открыто осудил действия Пруссии и обещал Австрии свою поддержку. Тем самым немилосердно нагнув Пруссию. Яснее ясного, что до и после этого Нессельроде убеждал Николая, что теперь в делах с турками нужная для России позиция Австрии обеспечена 100500. Сам верил в это или может делал это специально? Что ж следствие покажет.

Нессельроде я уже ненавидел давно. Ещё там ... в будущем. Открыто, ярко. Там можно было. Здесь нет. Поэтому здесь, в этом настоящем, терпеливо— холодно ненавидел. Вынуждено ждал. Хотя мог одной фразой отправить Нессельроде в узилище. Терпел, стараясь как можно реже встречаться и при встречал включал на максиму свои актёрские способности. Даже улыбался, когда, надо было глядя в лицо человека, которого очень хотелось ушатать и ещё долго пинать ногами. И однажды чуть не сорвался, перед отъездом в Керчь.

Давал ему инструкции, что и как делать. Он возьми и брякни, что неплохо бы сообщить в Вену, что наша активность в делах с Пруссией не направлена против неё. А то мол там волнуются за судьбу Ольмюцкого соглашения. И подобострастно улыбнулся. Это он мне говорит!!!??? Императору России!!!??? Чтоб я отчитался перед Веной, мол, не тревожьтесь всё будет для вас норм. Россия остаётся добродушной терпилой верной своим обязательствам даже если вы кинули её как последнего лоха. Акуеть !!! Сука-а-а!!! У меня аж в зобу дыханье сперло. Я чтоб не перепрыгнуть через стол и не порвать этого карлика в прямом смысле слова, начал кашлять и уронил карандаш под стол, начал его искать и одновременно махая рукой, -'Мол, на выход, потом порешаем'. Как сдержался, её Богу не помню. После его ухода около минуты прыгал в кабинете, что гнев утихомирить. Хотя потом весь остаток дня на взводе был. Наверно, Господь, уберег. 'Мол, рано ещё'. Да, было ещё рано брать Киселявроде за жабры. Нужен он ещё. Как фигура, с которой по мнению многих ТАМ и ЗДЕСЬ можно будет о многом договориться ДО и во время переговоров. После этого момента вокруг Нессельроде по моему указанию, Алексей Федоровичем Орловым, был возведён третий периметр безопасности. Хотя ему и так на стол ложились копии со всех документов Нессельроде, и он знал, о чём и с кем он говорит в своём кабинете, на службе, дома. В той истории именно Орлов в Париже выруливал России приемлемый мир. Даже тот Александр понимал, что Нессельроде отправлять на переговоры нельзя. Сольёт.

Поэтому я уже знал, кто будет после него возглавлять МИД. И это будет не подаваемый в истории как друг Пушкина, Горчаков. Такой же сливатор, просиратель интересов и возможностей России, как Кисельвроде, Литвинов, Шеварднадзе, да Козырев. Очередной европеец, готовый ради европейского концентра положить на алтарь 'общих интересов' кровь и плоть своего Отечества. Что успешно и делал. Да были у него и успехи. Договорились с турками о обоюдном наличии военных кораблей в Чёрном море. Дела с Китем. Хотя там Игнатьев всё делал. А Горчаков просто это зафиксировал. Наиболее яркий успех — это отмена в 1870 году ограничений по Черноморскому флоту. Но, после погрома одного из гарантов Парижского мира, Франции, это было сделать не так и сложно. До это и после этого всё на мой взгляд плохо. Не полностью разыгранная карта с сипаями, упущенный шанс отыграться и вернуть своё в 1866 году, Аляска, тягомотина со Средней Азией, Курилы. И апогей этого 'плохо' ... Берлинский конгресс. Где жизни русских офицеров и солдат, добывших для России победу, Горчаков бездарно проспал, продремал. В полные восемьдесят лет тягаться с Бисмарком, Дизраэли, вряд ли было это возможно. А Александр тоже мне 'управленец', нашёл, кого отправить решать важнейшие дело для России, сливатора и глубокого старика.

Не быть при мне лицеисту министром иностранных дел и даже его товарищем, то есть замом. И дружба с Пушкиным ему не поможет. Хотя за успешное ведение дел в Вене во время войны до меня и при мне, награды он получит. Видел я на Певчевском мосту другого человека. Не друга поэта, а поэта, причём весьма значимого в русской поэзии — Тютчева Федора Ивановича. Кадровый дипломат и работник министерства, с 1848 года занимает должность старшего цензора МИДа, значит знает его работу от альфы до омеги. Все важные документы через него идут. Знает Европу, точнее он её понял. Что она такое по отношению к России прежде всего. Она НЕ друг России. Что и отразилось в его работах 'Письмо к г-ну доктору Кольбу' (1844), 'Записка царю' (1845), 'Россия и революция' (1849), 'Папство и римский вопрос' (1850). И вроде как начал работать над большой работой 'Россия и Запад'. То есть он занимался историософией и геополитикой говоря языком моего времени. Он ДУМАЛ, беря во внимание историю, культуру, прошлое, настоящее, смотрел в будущее. И его взгляды были мне близки и во многом по душе. Почему? Да, просто Тютчев любил свою Родину. И хотел ей только лучшего. Ключевое слово 'ей'. Для меня он был ... свой.

Хреново, что он на французском печатался. Но, его уже перевели на русский под псевдонимом и сейчас запустили большим тиражом в читающую публику. А всем послам, посланникам, советникам, секретарям и атташе, консулам за границей, ответственным работникам МИДа в России эти работы были обязательны к ознакомлению. И плюс к чтению, нужно было приложить свой отзыв, анализ, согласие несогласие с взглядами Тютчева. Вот и увидим, чем дышат МИДовцы. Хотя и так понятно. Сейчас полно в министерстве нессельродовских выкормышей. Значит будет чистка. Сам Тютчев в статусе негласного посланника императора сейчас мотается по Европе, даёт от моего имени волшебных пенделей дипломатам, решает поставленную перед ним задачу. Усилить позиции России в Европе, нейтральность нейтралов перевести в разряд нулевой или благожелательный для неё. Не вывести Россию из изоляции, это сейчас невозможно, но, если не пробить брешь в ней, то найти лазейки и дырки в заборе можно. В начале было трудно, сейчас пишет, что после побед стало намного легче вести дела.

Я ему даже выражение придумал, когда буду министра предлагать, почти сам — 'Поэтом можешь ты не быть, а министром быть обязан'. Ха ! Федор Иванович, как я увидел, да, я здесь свободно читал по-французски. Был на моё удивление тоже имперцем, империалистом, только как ему и полагалось, он же интеллигент, поэт, наивным, добрым и мягким. И немало страдал панславизмом. Ну, ничего это поправимо. Я себе и ему тут уже набросал варианты будущей внешней политики. Да, для прикрытия возьмём горчаковскую установку — 'La Russie ne boude pas; elle se recueille', 'Россия не сердится, она сосредотачивается'. А вот дальше.

Доктрина 'гарантированного возмездия', право превентивного удара, национальные интересы, свобода в выборе методов и средств для их достижения и защиты, зона ответственности, право настоящих джентльменов при ведении дел, реал-политик, прагматизм, 'есть только интересы' и прочие моменты, которые Тютчеву будут в новинку и не особо приятны при реализации. Он хоть и лирик в поэзии, но, не девочка -целочка, уверен многое поймёт. И вот, что я ещё нагородил для себя, него и России в плане ведения внешней политики.

Доктрина Добра

1. Россия это — Добро.

2.Добра должно быть много. Не меньше Зла.

3. Добро делают из Зла.

4. Зло это то, что против Добра.

5.Добро — это Россия.

6. Добро должно быть с кулаками.

7.Соседями России могут быть только добрые к ней страны, нейтральные или дружественные ей страны. Или им не быть. См. пункты 1, 2, 3, 4, 5, 6.

Доктрина Тютчева.

1. Соседи России могут быть либо очень нейтралами, либо её очень добрыми соседями или союзниками. Это императив.

2. В это предполье никто не лезет, признаёт главенство России там или с ней достигается компромисс на основе п.1-го.

3. Россия может иметь национальные интересы, там где сочтёт нужным. И никто ей ни указ, кроме её национальных интересов.

4. Россия вольна защищать себя и реализовывать свои национальные интересы так как считает нужным.

5. 'Мир для России, Россия для мира'

И бывший адъютант дежурного генерала Главного морского штаба капитан-лейтенант Алексей Степанович Горковенко, который до 27 февраля 1855 года состоял при главном командире Кронштадтского порта должен был мне начать помогать реализовывать пункт шестой доктрины Добра и четвёртый Тютчева.

Из Свеаборга я шёл по морю в Петербург мчась по Финскому заливу на яхте 'Александрия'. В её кильватере следовал 'Искандер'. Александр на Александрии и с Искандером. Это я так шалил и по морю было быстрее и комфортней чем по суше. Да и под шум колёс неплохо спалось. Не сказать, что Свеаборг меня вымотал, нет. Но, подавить массу полноценных шестьсот-семьсот минут с перерывом на поссать и перекус я себе позволил. Вроде как заслужил. Но, не гордый, согласен на медаль. А она за Свеаборг конечно будет. Победа то более чем большая. На гюйс наверно стоит четыре полоски поместить — Гангут, Чесма, Синоп и в этой истории Свеаборг. И подумывал я линейному кораблю 'Россия' дать Георгия на флаг, он — она заслужила. Её орудия уничтожили четыре канонерских лодки, нанесли тяжелые повреждения 'судам специальной постройки', пароходам и двум британским линейным кораблям, когда нужно было прикрыть своих на острове Друмс. 'Россия' выдержала сильный обстрел и понесла самые большие потери по флоту, но, боеспособность сохранила. Хм, символично получается. Россия — страна и 'Россия' военный корабль. Выдержали и сохранили.

Это конечно не успех 'Азова' в Наварине, но, и британцы не турки. Даже получается своего рода гримаса истории, русский корабль, получит Святого Георгия за то, что набил и повредил так же почитателей этого высокочтимого среди стран и военных святого. Получается Георгий и святой Андрей были на стороне русских. А они оба есть на Юнион Джеке. Как бы ещё раз доказывая, что сила в правде и Бог на её стороне. Наверно есть всё-таки Бог и правда. Только надо верить в них ... и бороться за них. И вот стоя на мостике я вдыхал морской воздух и придавался не только размышления о символах и знаках в жизни и истории, но, и воспоминаниям о не столь далеком прошлом. События начавшиеся тогда должны были изменить настоящее и будущее, ближайшее и на перспективу.

Капитан-лейтенант Алексей Степанович Горковенко вошёл ко мне кабинет 27 февраля. Вошёл, доложился, вытянулся во фрунт и через секунды пять побледнел так, что я заметил хотя он стоял ещё у двери. Значит понял кто перед ним. Я рукой пригласил его сесть, что он с задержкой в несколько секунд сделал, сел и продолжал теперь сидеть во фрунт, был ещё бледен и как положено пожирал начальство глазами. А я его, только я в свою очередь можно сказать ласкал, лелеял и даже носил на руках. И было за что. Этот морской офицер в мае 1854 года вернулся из ... Северо -Американских Соединенных Штатов Америки!!! Это просто фантастика!

В мае 1853 года его волей судеб и начальства отправили на морскую конференцию, правда не знали где она будет. Это Россия детка! Но, зато отвалили 500 червонцев. Поэтому Горковенко убыл в Лондон, в морскую столицу мира, но, там нет никакой конференции, хотел в Париж, но, решил, раз её инициаторами выступали американцы выдвигаться в Америку. Но, и там зеро. Оттуда опять в Ливерпуль и только там выяснилось, что международная морская конференция в Брюсселе. Но, это было только начало его одиссеи.

Конференция была созвана для составления однотипной системы метеорологических наблюдений на море и общего плана для наблюдения морских течений и ветров. В Брюссельской морской конференции приняли участие: Бельгия, Великобритания, Голландия, Дания, Норвегия, Португалия, Российская империя, Соединённые Штаты Америки, Франция и Швеция.

Председателем конференции был избран знаменитый бельгийский учёный-метеоролог Адольф Кетле, активное участие принимал в ней также американец Мэтью Фонтейн Мори. Какой-то известный в морских кругах океанограф, метеоролог, картограф. Результатом конференции было согласие стран-участниц вести метеорологические журналы по одной общей форме. После Бельгии Горковенко махнул опять через Ливерпуль в Америку. И сразу в Бостон ещё и с рекомендательными письмами от Мэтью Мори, который оказался авторитетом среди моряков Штатов. Побывал на частных верфях Бостона, где строили серийные и шедевральные американские клипера. И стал свидетелем спуска на воду клипера 'Great Republic' водоизмещение в 4 500 тонн. Он, по-моему, был самым большим парусным деревянным кораблём ... в той истории. В этой есть у меня в резерве парочка парусников и побольше. Так вот сейчас это 'Республика', хоть и уменьшенная в тоннаже после пожара взята в аренду монархией, Францией, и гоняет в Крым с грузами. А она было очень быстрой, говорят до 19-ти узлов могла выдать. Вот бы таких 'республик' штук несколько на Дальний Восток ходить. Быстро и тоннаж большой. Дональд МакКей, создатель 'Great Republic' думаю не откажет в строительстве серии таких улучшенных кораблей у себя и в России. Как и Уильям Генри Уэбб. Он же хотел получить заказ от России на линейный корабль. Получит. Но, из фуфла строить, как он сделал с винтовым фрегатом 'Генерал-Адмиралом' ему не дадут. Хотя корабль был хорош. И устроить между ними соревнование в плане стоимость — качество. Учиться у них делать сначала композитные винджаммеры, а потом самим из железа и стали. В реальной истории сумели в середине 60-х заложить и строить броненосные крейсера 'Минин' и 'Пожарский' тоннажем точно больше пяти тысяч тонн, значит при приложенных усилиях в этой истории железные выжиматели ветра возможны. Для них как раз американец Мэтью Фонтейн Мори уже разработал и создаёт дальше по словам Горковенко карту кратчайших путей в Мировом океане для парусников и пароходов.

Фиксируем, Горковенко был в Бостоне, где клиперов разных и много. В Нью-Йорке установил контакты с нашими послом, консулом, секретарями. Там он вновь встретил этого Мори прибывшего из Европы, и они на почве моря и науки тесно сошлись, установили близкие отношения и поехали вместе в Вашингтон. Где у русского всего на всего капитан-лейтенанта была встреча с морским министром Добинном и ... президентом США Пирсом! Офигено высокий уровень связей! Видать парни решили лично посмотреть на ' russian navy sailor'. Который в лице, Алексея Степановича Горковенко, не ударил лицом в грязь и достойно представил Россию и её военный флот.

Будучи в Америке собирал сведения о морском деле и военном флоте США побывал в Балтиморе, Филадельфии, больших портах и центрах кораблестроения. В Норфолке, в главном военном порту США. О, как! И познакомился там с ... Дэвидом Фаррагутом, наверняка, с тем самым, и офицером с фамилией Кеннеди. Дальше больше, Ричмонд, Чарльстон, а это Юг. И оттуда наш герой-непоседа добрался до ... Гаваны!!! Где через русского вице-консула заимел знакомство с местным олигархом сеньором Арриетой. С Кубы в Новый Орлеан, был там три дня и поездом в Вашингтон. И из Нью-Йорка в Бремен, далее Берлин и оттуда в мае 1854 года прибыл Россию ... состоять при главном командире Кронштадтского порта. Несмотря на свою записку: 'О гибельном влиянии, какое имело бы на торговлю Англии появление в Тихом океане некоторого числа военных крейсеров наших, которые забирали бы английские купеческие суда около западных берегов Южной Америки, в водах Новой Голландии и Китайских'. А ответ ... тишина. Хотя для разворачивания крейсерско-каперской войны на базе США, капитан-лейтенант Алексей Степанович Горковенко был не просто человек — клад, а человек — меч-кладенец. Он там был, у него имелись выходы на нужных людей даже на Кубе! И по нулям. Но, всё же почти.

— Алексей Степанович, вы, слышали такую поговорку. Назвался груздем— полезай в кузов? — спросил я.

— Наверно, нет, Ваше императорское величество, — был ответ всё ещё напряжённо-бледноватого моряка.

— Да, грибы, это вряд ли ваша тема.

— Так, вот что я вам скажу, господин капитан-лейтенант ... инициатива наказуема. Он вновь побледнел.

— Не волнуйтесь так, Алексей Степанович, — сказал я улыбнувшись. — Для вас наказание будет ... поощрением.

— Вы предлагали развернуть крейсерскую войну против Англии с опорой на Америку в своей записке?

— Так точно. Ваше Императорское Величество!

— Вот вам её, с вашим знанием Америки по нашей теме и претворять в жизнь.

Горковенко в ответ на это вновь побледнел и немного пошатнулся. Я даже подумал, что сейчас он у меня тут в обморок упадёт. Он сидел и смотрел на меня с выражением глаз говорящие сначала, что-то вроде: 'О-о !!! У-у!!! А-у!!!' Но, секунд через десять и несколько глубоких вдохов — выдохов в его глазах прозвучало такое: 'Ии-я-я-я — ха— а-а !!!' По ходу он как говорится вкурил про груздь и кузов. И зачем он здесь предстал перед императором. И наконец-то порозовел лицом. Дальше у пошёл наисекретнейший разговор, о котором даже генерал-адмирал Константин от меня узнал, тогда, когда было уже можно.

В США на Восточном побережье должен был быть создан отряд минимум из четырех вымпелов. Из немаленьких, относительно новых и быстрокрылых клиперов, способных в автономном плавание намотать на лаг не одну пару тройку тысяч миль и не быть при этом пойманным флотом противника. И наоборот самим натопить и напризовать как можно больше тоннажа, и не стесняться захватывать беззащитные порты, приморские поселения англичан и французов на берегах континентов и островах. Некоторые в Атлантике и Тихом океане вообще освободить от гнёта колонизаторов.

Команды рейдеров делать в основном русско-ирландские-шотландские с некоторым вкраплением моряков-профи других народов. Рыжиков для призовых команд, экипажей для потенциальных рейдеров из захваченных трофеев. И в качестве морской пехоты. Закупить даже казнозарядные винтовки, револьверы, холодняк в США не проблема. Как и пушки, для коллекции, например. Было б чем платить. Это ж Америка! За это 'I love Аmerica !!!' Корабельные и для пехоты. Ракеты тоже. Всю это движуху прикрыть легендой о сборах в путь дорогу очередных партий искателей золота в Калифорнию. Они именно на клиперах через мыс Горн из Бостона, Нью-Йорка, Балтимора ходили туда регулярно. Готовность к выходу в море первая половина августа. Если Горковенко попадает в США в самом конце марта-начале апреля, апрель, май, июнь, июль для подготовки есть, так может даже успеют раз-другой в море выйти для слаживания. И в США уже были русские военные моряки — Пётр Васильевич Казакевич, капитан 1-го ранга, с конца 1854 года, под фамилией Соловьёв, купец 1-й гильдии, Александр Егорович Кроун, лейтенант, но, тоже купец 1-й гильдии. Внук полного адмирала русского флота шотландского происхождения, Рома́на (Ро́берта) Васи́льевича Кро́уна. Я помнил, что они оба внесли свой вклад в присоединение и освоение Дальнего Востока. В Штатах они делали закупки для Сибирской флотилии. От кораблей до хирургических инструментов. Так, что у Горковенко будут сотоварищи по общему делу уже в Штатах. А из моего кабинета он вышел капитаном второго ранга, ещё не зная об этом. И с очень большими полномочиями, но, об этом до поры до времени знал только я да он. Даже посол в ряде вопрос обязан был ему подчинятся. Точнее, мне, через Горковенко.

Мой план был таков. После получения сообщения из Европы о Свеаборге, неважном какого характера победа или неудача, 'Американский отряд' собирается где-нибудь у берегов штата Северной Каролины. И оттуда идут на Бермуды, но, не лезут на хоть как-то укреплённый Сент-Джордж с гарнизоном. А разоряют, жгут, что попроще. Дальше их ждут Багамы. При это призуют и топят, всё, что попадётся под британским и французским флагом. Трофеи, призы и их грузы продать в Майями, на Кубе и не обязательно для этого светиться в Гаване. Трофеи можно продать людям с деньгами договорившись об этом заранее в каком — нибудь кубинском портишке поближе к Гаити. После заглянуть на острова Теркс и Кайкос. Скинуть взятые там зипуны в Пуэрто-Рико и пройтись по Малым Антильским островам, английским и французским. В Венесуэле устроить распродажу добычи и двинуться к беззащитным берегам британской Гайаны и Французской Гвианы. Далее идя на юг и освобождая поверхность моря от носителей флагов Англии и Франции. В портах Бразилии будут желающие дешево купить содержимое трюмов трофеев русских рейдеров. Как и в Монтевидео или Буэнос — Аэросе, может, что-то и Парагваю достанется. Там можно добычи набрать много. В тех водах британский трафик богатый. Из Австралии, Новой Зеландии в Англию, из Южной Америки, особенно из Чили. Лови, призуй и таскай на сбыт в порты Ла-Платы. И конечно целью были эти острова, Фолкленды для англичан, Мальвинские для Аргентины.

Сначала мысль, что с ними делать у меня была незатейлива. Захватить Порт-Стэнли, сжечь и утопить там всё. Острова обезлюдить ... в смысле всех вывезти на материк. Объявить его свободной территорий, но, так что точно услышали в Аргентине и хрен с ним. Но, когда из США пришла новость о том, что, после Керчи, сотни американцев, в первую очередь ирландцы, изъявили желание воевать не за Россию, а против англичан вместе с ней. Только из Коннектикута более шестьсот человек заявило об этом в русское посольство и консульство. Ба -бах!!! Рвануло у меня мысль в башке. С пленными рыжиками возня не быстрая, а тут сотни желающих. Ирландская дружина, легион!!! Курс ускоренной подготовки на месте проводить под видом отрядов добровольцев против индейцев, охотников на бизонов, за головами, охраной железных дорог и пр.

Доставлять правда далеко и хлопотно, но, возможно. Сразу в Мемель из Нью-Йорка. После Керчи и поражения 18 июня бриты будут не так уверены в себе, что тревожить нейтральный звездо-полосатый флаг пусть даже на Балтике. После поражения под Керчью Госдепартамент Штатов закатил крупный скандал Лондону, когда бриты позволили себе задержать группу американцев в Портсмуте, где судно, идущее в Бремен из Нью-Йорка, брало уголь. Бриты решили, что они едут в Россию. Что так и было, впрочем. Белый Дом негодовал, вызывал посла на ковёр, 'свободная' пресса стала грозить войной за порушение чести и достоинства граждан свободной Америки.Наглые англы были вынуждены дать задний. О чём с удовольствием больше недели писала американская пресса. Или до Бремена, Гамбурга и дальше в Мемель. Или Берлин -Варшава.

Сразу после битья союзников под Керчью на суше и море в нескольких среднего уровня газетах Нью-Йорка и Вашингтона громко зазвучали мысли о том, что, а не упускает ли Америка свой шанс отыграться за действия генерал-майора Роберта Росса и адмирала Кокберна 24-25 августа 1814 года. Живых свидетелей сожжения Вашингтона ещё было не мало. Да и Канада очень похожа на Америку. Так, что даже не различишь где кто. А после сражений 18 июня вновь крепко не в пользу антирусской коалиции и потраченных долларов таких газет и журналистов в других газетах с такими уже призывами стало ещё больше. Зазвучала такая тема на страницах 'New-York Tribune' и особенно в 'New-York Daily Times' и тем самым далёкая война в где-то на окраинах Европы, и Европы против России американцам стала вдруг ближе. В мае резко вырос поток информации об этой войне, и она сделалась для Америки интересна, и даже выгодна.

Бу-бух!!! А ведь ирландские добровольцы пригодятся не только в командах крейсеров, Крыму, но, и в качестве будущего гарнизона для ... Фольклендов!!! После их захвата пусть ирландцы провозглашают там допустим Морскую республику Эйре, королевство Фениев, да, что угодно, лишь бы ирландское, а значит люто англофобское.

Из очень скудных данных о Фолклендах выяснили, что население там мало, наверно несколько сот человек, гарнизона нет, Порт-Стэнли не укреплён. На островах разводят овец, крупнорогатый скот, лошадей, значит мясо есть. Плюс рыба. Заходят китобои. Хлеб, лес, бухло, шлюх и многое другое можно завести из Аргентины, Уругвая, Бразилии. А из США можно доставить даже на одном судне за раз человек пятьсот — семьсот. Частьиз них с опытом военной службы, нормальным огнестрелом, пушками для береговой обороны и гарнизона и бы хотя одного военного инженера, чтоб укрепления по уму спланировал. В США купить тяжелые орудия для береговой обороны. У Дальгрена, например, заказать.

Пленных мужиков на работы, судьба женщин островов в этом случае понятна. Из тех британских судов, которые попадут к ним зайдя на Фолкленды ирландцы могут сформировать свой отряд рейдеров и сделать корабли береговой обороны, а попадёт к ним в ловушку идущих из Тихого океана немало. В США заказать в разобранном виде бронеплавбатарею, две. На месте собрать. Переизбыток трофеев продавать в Ла-Плате или Бразилии, как и экипажи судов в стране донов Педров, рабство там не отменили ещё. Или за выкуп возвращать. Держать как заложников. А про то как ирландцев англичане продавали в рабы, рыжикам надо чтоб обязательно в красках рассказали.

Так из ирландцев на Фолклендах может получиться серьёзная проблема для бритов. Даже полком морской пехоты подготовленных, вооружённых и мотивированных ирландцев, которых там можно довести и до тысячи, сходу не удалить с островов. Которые находятся даже сейчас в жопе мира. От Монтевидео до Порта-Стэнли 1 100 миль. А британской эскадре с морпехами в Бразилии или в Ла-Плате будут точно не рады. То есть может придётся базироваться на Святой Елене или Кейптауне. А это почти четыре тысячи миль ходу по не лучшей для мореплавания части Атлантики. Если удастся отбить первую попытку, то дело можно будет дотянуть до войны с Персией и сипаев. Внимание, ресурсы переключаться туда. А там ирландцы на Фолклендах могут смело обращаться за покровительством к США или Франции, может к Аргентине или Испании. Американцам это особенно интересно у них путь лежит в Калифорнию и обратно в этом районе. Вынести вопрос Фолклендов на международный арбитраж, конгресс, сходняк, как угодно, как любят делать сами бриты, а там несложно будет доказать, что англы остров просто забрали себе. И пробовать решить вопрос не в пользу бритов. России в этом совсем не обязательно участвовать ... официально, она же сосредотачивается, пусть другие в открытую с Британией собачатся. И кстати Фолкленды неплохо накладывались бы на остров Перим. Это тот, что в Баб-эль— Мандебском проливе, который после пуска Суэцкого канала станет ой какой стратегически важным. И пролив и остров в нём. За Перим можно-нужно стравить англов и франков. Но, для этого его надо 'случайно' взять себе. Сделают это героические фрегат 'Аврора' и корвет 'Оливуца', которые блуданут и случайно посетят остров Перим и чудную страну Джибути.

Извечный вопрос. Что делать? Что делать, чтоб найти где взять деньги на Фолклендско — Мальвинскую— ирландскую авантюру? Придётся сначала вложить свои, они отобьются долей с добычи, трофеями, как и расходы на подготовку рейдеров вообще. На биржах поиграть, когда новости о русских крейсерах, пиратах уронят курсы фунта, франка и бумаг на биржах мира. А дальше по-русски, пустить шапку по кругу среди ирландцев США. Мне нашли сведения, что во время Великого голода в Ирландии в США уехало с Зеленого острова больше миллиона человек. А сколько до по сути геноцида и после него до 1855 года включительно? Сотни тысяч. Даже если доллар с семьи в год это уже сотни тысяч долларов, миллионы. Вот и собирать деньги через общества любителей гэлльских сказаний, музыки, танцев и святого Патрика. Ну и эксы тоже никто не отменял. Подсказать, научить только надо.

С Фолклендов американский отряд должен будет идти через Магелланов пролив в Тихий океан. И чтоб его пройти без проблем ещё в Штатах должны были купить два парохода для океана с хорошими машинами, желательно винтовые, но, можно и колёсные. И чтоб под парусами имели хороший ход. Они идут в Монтевидео вперёд рейдеров и ждут их там. Вооружить и поднять Андреевский флаг на Фолклендах можно будет. Так же по пути туда может получиться взять трофеем один, два подходящих парохода. Чтоб за один раз и быстро пройти капризный пролив. А вот дальше отряд должен будет разделиться. Два-три парусника и пароходы пойдут на север вдоль побережья Южной Америки прилагая усилия для уменьшения тоннажа торгового флота Британии и Франции в этой части Мирового океана. Побережье после чилийской Патагонии обжитое, портов больших и других достаточно.Из Вальпараисо парусники пойдут столбить для России остров Пасхи и дальше с освободительной миссией во Французскую Полинезию. 'Вы не были на Таити?' Так вот русский флаг в этой истории там будет поднят. А архипелаг Туамоту также имеет название 'острова Россиян', которые впервые нанёс на карту мира Фаддей Фадеевич Беллинсгаузен в 1820 году, так, что своё будем брать своё. Оттуда по пути на Фиджи где будет рандеву зайти на Американское, Западное Самоа в бухту Паго-Паго, чтоб оглядеться там, крест и знак поставить. Бухта, за которую чуть не схлестнулись американцы и немцы, говорят очень хороша. Так отчего ей не стать полезной для России? В этой истории у меня были обширные планы на приобретение земель и островов в южной части Тихого океана.

Пароходы же так и идут дальше на север вылавливая тоннаж Англии и Франции и через порты Боливии, Перу, Эквадора, Колумбии, Коста-Рики, Никарагуа, столь любимой в той России страны... Гондурас, потом Сальвадор, Гватемала, Мексика. Страны посмотрят, флаг России покажут. Польза будет не малая для дел грядущих. Ну, и здравствуй Калифорния! Лос-Анджелес, Сан-Франциско. То есть как и предлагал Горковенко действовать крейсерами в тех водах, только с другой стороны туда прибыть. Затем ввалиться в воды Канады. В Викторию, Ванкувер можно и десант высадить, разорить их. Там ещё селение, что-то вроде Колы или Кандалакши. И заселить их старателями из Калифорнии. Шепнуть, что там на реке Фрезер вроде есть золото. Была правда одна проблема с Канадой. Это её часть была не под прямой властью Лондона, а управлялась Компанией Гудзонова залива. А Аляска зависела от поставок продовольствия, которая по договору 1834 года осуществляла ... да, да Компания Гудзонова залива. Между ней и Российско-Американской компанией в 1854 году была заключена конвенция о нейтралитете. Согласно предложению, переданному в Лондоне представителям английской компании, нейтралитет предполагал:

1) неприкосновенность территории обеих компаний;

2) безопасность их судов и имущества в своих портах;

3) безопасность судов и грузов в открытом море.

Английское правительство утвердило конвенцию в первых двух пунктах. Третий пункт был отклонён на том основании, что безопасность судов и грузов в открытом море составляет предмет 'народного права', и поэтому его определение относится к компетенции парламента. То, что доктор прописал ! Не рой яму другому.

Вот такой как ни крути выгодный сейчас для России договорняк. Тоннаж компании можно не трогать, а не её, но, британский потрошить. Но, есть ещё одно 'но'. Захват Виктории и Ванкувера могут осуществить добровольцы хоть под флагом страны Эйре или республики Калифорния, дать хоть под Весёлым Роджером. А русского флага там и рядом не будет. Поскольку пароходы пойдут на Аляску, наводить в тамошних водах порядок.

Второй отряд клиперов от Магелланова пролива пойдёт по 'зерново-шерстяному' маршруту на Новую Зеландию и Австралию. Освободив его от попавшихся английских судов и по пути остров Чаттам от англичан и одарит аборигенов от щедрот своих ... огнестрельным оружием, порохом, пулями и другими дарами, которые будут создавать при попытках вернуть остров проблемы британцам. Например, несколько ирландцев с опытом военной службы и желанием проливать кровь англичан. А аборигены это ... маори. Маори с нормальным огнестрелом и ирландцы — это сила! И направление для работы в перспективе по теме Маорийских войн в Новой Зеландии.

После Чаттама корабли под Андреевским флагом ждали воды родины Питера Джексона. Его эпопея 'Властелин колец', 'Хоббит' мне нравились. Мне бы полк Леголасов, батальон всяких там троллей, дюжину орлов и мир был бы уже заключён. Ха-ха. Но, особенно симпатичен был мне ... Смауг. Умный, разговорчивый такой. Жадный только. Убили его конечно сказочно легко. Такую совершенную боевую машину и попали именно туда где нет брони. Да и померла такая зверюга больно быстро от одной стрелы. Эх, мне бы его в руки и тот объём золота, которым его залили гномы. И я бы сказку сделал былью намного быстрее и проще. Эпично смотрелось как я на драконе сжигаю осадную армию под Севастополем. Нет, не так. Балаклаву, Маленький Париж в бухте Камышовой, тоннаж союзников в Варне и идущий в Крым. Затем испепеляются Роял Нави и главные порты Англии и Франции. И всё абзац! Армия союзников сдаётся в плен. Да! Сказка! Нечто подобное делается и будет делаться под Севастополем, в том, числе и с помощью крейсеров, но, через титанические усилия и потери. И Британия с Францией не сказочный Смауг, одной стрелой не убьёшь. Но, и не убиваемые они не были. Вот и должны стать оставшиеся 'удары императора' стать теми стрелами, которые заставят истекать их кровью и терять силы для дальнейшей борьбы с Россией. Сейчас и потом.

Взять на штык Веллингтон хотелось бы конечно. Точно сколько там население было неизвестно, пара тысяч есть наверно. Значит сотни три-четыре мужиков способных встать под ружье там есть, плюс предместья. А обращаться с ружьями там умели. Даже подуспокоившиеся маори заставляли быть в тонусе. Силы армии была разбросаны по беспокойному острову, но, гарнизоны в главных городах были точно. Это минус. Но, был один большой плюс у Веллингтона, как и у более легкой добычи — Окленда. Второй по населению и значимости город и порт на острове Северный. Ещё был Нью-Плимут. У них не было береговой обороны ... вообще. Поэтому — внезапность или военная хитрость, можно под флагом бритов зайти в порт и начать высадку, организованность, лучшее вооружение — корабельные и десантные пушки, ракеты, казнозарядные винтовки и карабины Холла и конечно Шарпс, револьверы и тоже сотни человек в десанте. И Веллингтон, потом Нью-Плимут и Окленд могут быть взяты на штык. Это несомненно приведёт к ослаблению позиций британцев на Северном острове, а там до Крымской войны и после неё были тяжёлые для британцев войны с маори. Которые кстати англичане до полной победы довести не сумели и пошли с маори на мир на основе обоюдных договорённостей. Теперь же удар по бритам резко ослабит их позиции на острове и маори могут начать войну раньше, они ребята быстрые и решительные. Сопли жевать они не будут, такой шанс они упускать вряд ли станут. Тем более, что им будет от щедрот оставлено оружие, снаряжение, запасы и вновь ирландцы в качестве помощников и военных специалистов. А это значит точно будет война со стороны маори. И нет только маори. Ведь через ирландские Фолкленды даже ещё во время войны на Северный остров успеют прибыть сотни ирландцев и столько же тонн грузов нужных для ведения войны. Англичанка подогревала России Кавказ, Польшу, Финляндию, Среднюю Азию, теперь и она ей будет разогревать и поджигать уже сейчас её потенциальные горячие точки. В эту игру можно играть вдвоём. Концепция бумеранга, гарантированной ответки должна реализовываться неукоснительно. Враги, противники России должны истекать кровью, в прямом и переносном смысле. В данном случае маори умеют её пускать, а ирландцы её жаждут. Это к чему? А к тому, что они должны найти друг друга и слиться в англофобском экстазе.

Далее отряд шёл к Австралии. В Мельбурн лезть не стоит неудобный вход и выход в порт для атаки. Может и береговые батареи там есть, форт или форты. А вот Сидней и Брисбен пощупать можно. Дело в том, что русский военный транспорт 'Двина' был в Сиднее в июне-июле 1853 года, что меркам связей Россия — Австралия очень недавно. И его командир, капитан 2-го ранга Бессарабский Петр Николаевич, а ныне первый после Бога на пароходофрегате 'Смелый', чётко изложил в своём рапорте, что береговая оборона Сиднея отсутствовала. Точнее её строили на острове Пинчуг, но, так, что успешного результата было совсем не видно. То есть можно войти в порт разгромить и сжечь его на хрен и без высадки десанта. В Брисбене береговой обороны точно не было. В порту изничтожать тоннаж сподручней, чем гоняться за ним по морям и океанам. После него рейдеры должны были освободить от французов острова Новую Каледонию, на Новых Гебридах у торговцев сандалом экспроприировать их деньги, имущество в силу того, что этим там занимались французы и англичане. И после этого добежать до Фиджи, он там рядом совсем. Дождаться или уже встретить там 1-й отряд парусников. Оттуда через Науру в Манилу. Может там уже и узнают, что война закончилась. Если так, то в Николаевск -на -Амуре, по пути обозначив остров южнее Формозы, Люньсуй вроде, крестом и плитой, зайти на Рюкю, в Японию и оттуда наводить порядок в водах русского Дальнего Востока. Ждать прихода отряда кораблей из России. Если нет, то, в Южно-Китайском море есть чем заняться русским крейсерам.

Вот такое планов громадьё. Натопить тоннаж, нахватать призов и трофеев, нанести удары по островам, берегам и портам англичан от Бермуд до Австралии. Нанести пробоины курсу фунта стерлинга, франка и экономикам странам — хозяевам этих валют. Из Фолклендов сделать для бритов большую проблему, из острова Чаттам поменьше, а из Северного острова Новой Зеландии очень большую. Застолбить за собой остров Пасхи, часть Французской Полинезии, Самоа с Паго-Паго, Фиджи, Науру. Усилить силы флота на Дальнем Востоке для будущих дел с Японией и Китаем. Но, это было ещё не всё. Раз назвался груздем, значит полезай в кузов. И это было и про меня тоже.

Великобритания и особенно Англия, именно Англия уже вторую неделю полыхала пожаром гнева, боли, ярости, ненависти, лютой злобы, такой которая просто готова была разорвать сердце, разум. Ненависть и злоба были таковы, что пока затмевали даже холодный, расчётливый британский рассудок. Они жгли изнутри, пылали, распаляя друг друга и требовали выхода, и он был найден. Во всех крупных городах после таких новостей начались стихийные беспорядки. Сотни людей выплеснулись на улицы, площади, парки, скверы. Были разгромлены лавки, магазины, вербовочные пункты, где-то даже полицейские участки, досталось и городским зданиям. На улицах толпа избивала хорошо одетых людей, переворачивала экипажи. Почему такое вдруг случилось? Их обманули, надули, держали за дураков. За баранов, нет овец, которых можно было гнать куда надо и стричь, когда надо. Начиная от простых работяг Манчестера, Бирмингема и до членов вполне приличных лондонских клубов. Причиной всего это была война, которую и это теперь стало понятно всем, Великобритания НЕ выигрывает. Наоборот, проигрывает. Почему? А потому-то вдруг далекая война, про которую писали в газетах взяла пришла в саму Великобританию. И это окончательно стало понятно, когда она залезла ростом цен в кошельки рабочих и тех, кто реально в поте лица своего зарабатывал себе и для семьи на жизнь из-за дня в день.

Джентльмены и около них получили удар по своей уверенности, что 'Британия правит морями' и не только ими, но, и тем, что эти моря омывают. Соответственно это и позволяло ей и джентльменами ощущать свою силу, гордиться ею, ну и конечно благодаря этому зарабатывать членам клубов разного уровня и тем, кто ходил в ранге околоджентльменов. И вот теперь из-за невиданной дерзкой наглости русских могущество Британии ставилось под сомнение, а это неминуемо сказывалось на возможности получать от этого выгоду джентльменам. А они к ней уже весьма и весьма привыкли. К хорошему всегда быстро привыкают.

Русские пираты оказались весьма миролюбивы и даже щедры. В Терсо они не насиловали всех подряд, даже не избивали, были опрятно одеты и выбриты. И даже знали несколько общих фраз по-английски и даже ... по шотландски !!! Нет, те смельчаки, решившие им оказать сопротивление с оружием в руках получили пули в свои тела. Погибшие среди местных были, раненым сами же русские оказали помощь. Тем, кто был менее смел, но, всё же решившим открыто сказать пришельцам, что им здесь не рады, получили свою порцию ударов. Жестоко? Наверно, нет. Вместо не столь тяжелых побоев могли схлопотать пулю или удар штыком, а не разбитые морды, сломанные носы и ребра будь на месте русских пиратов, свои ... английские.

Город не подвергли разграблению, да, изъяли городскую казну, взяли то, что считали нужным в магазинах и складах. Раздав насмешливые расписки, что у королевы много, она возместит ущерб. Обращаться по адресу — Англия. Лондон. Букингемский дворец, а также в Лондонское Сити. Причём расписки были напечатаны. С мэра и наиболее уважаемых граждан города были взяты свидетельства, что город не разграблен и не сожжён. И к удивлению горожан, русские начали делать съёмки на дагерротипы города, жителей.

Русские ушли, оставив после себя флаг с крестом Святого Андрея на здании мэрии. Это они тоже сняли на аппарат. Причём не поленились входы и пути на чердак заколотили и завалили, и объявили, что заложили там заряд пороха в пятьдесят фунтов, если полезут снимать флаг, рванёт так, что мало не покажется. Поэтому он реял над Терсо ещё целую неделю, шевеля в головах и душах шотландцев разные думки и чувства по поводу креста святого Андрея в Шотландии над городом, где власть англичан был убрана в течение одного утра. Ведь это был Ха́йленд, а не заплывший жирком Эдинбург. Это были разные Шотландии по уровню жизни и по отношению к англичанам. Хайленд был беден и позволял себе открыто их не любить.

Поэтому русский Андреевский флаг очень раздражал власти, пока не додумались залить чердак водой, чтоб намочить порох. Залили, в том числе и верхний этаж. Не трусы полезли снимать флаг и увидели, что никакого заряда и не было, просто бочки.

Флаг сняли. А вот собрать и уничтожить сотни, тысячи, книжечек и листовок, которые русские сами и с помощью местных мальчишек расклеили по всему городу и раздавали в руки была ещё та задача. Когда представили властей ознакомились с их содержанием им поплохело. Там кратко, но, доходчиво излагалось, кто такие англичане по отношению к Шотландии. Жестокие, лживые, коварные захватчики, вампиры, пьющие веками жизненные силы из шотландцев. Поправшие их историю, культуру, веру и право на свободу для Шотландии. Особенно ярко были описаны наиболее близкие события, изгнание со своих земель ради английских овец и Великий голод. И было приведено количество погибших и пленных шотландцев в Крыму на войне с Россией. Причины этой войны, где сотнями гибнут шотландцы, ради выгоды и власти англичан. Поддано это было так, что после прочтения хотелось англичан ненавидеть.

Смело Шотландия в ногу!

Духом окрепнем в борьбе,

В царство свободы дорогу

Грудью проложим себе.

Вышли мы все из Скотланда,

Дети Альбы свободной.

Кланов братский союз и свобода —

Вот наш девиз боевой!

Долго в цепях нас англы держали,

Долго нас англичанин томил;

Чёрные дни миновали,

Час искупленья пробил.

Если слова куплетов вызывали опасения, хотя и без неё много песен у шотландцев было не очень приятных для ушей англичан. А тут 'борьба', 'свобода', 'союз', 'цепи', 'искупленье', открыто, дерзко, призывно. Но, припев крыл это всё напрочь, он был в прямом смысле убийственным.

To do this, do not feel sorry for the English, beat the English, kill the English!!!

Do not feel sorry for the English, beat the English, kill the English!!!

Для этого не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

'Не жалей, бей, убей' звучало в голове английских властей, 'не жалей, бей, убей ... англичан' и эти чертовы русские показывали раз за разом, что это возможно. Причём теперь и в самой Великобритании, а не где в Крыму. Как после такой песни в головах и душах, после унижения на глазах всей Шотландии власти англичан в ней, вновь в достаточной мере восстановить свою власть среди не забывших и вновь узнавших о своей истории жителей Хайленда ? Это будет сделать нелегко.

Всё это было гораздо хуже, чем розданные русскими более сотни пистолетов, порох и пуль к ним, и собранного в городе же оружия. Его раздавали всем желающим ... шотландцам. Нужно было крикнуть: 'Свободу Шотландии!!! Долой англичан!!!' и ружьё или пистолет, пули, порох, тесак попадал в руки нового владельца. Вместе с памяткой, где простым, доступным языком рассказывалось как организовывать тайные общества, скрывать свои действия от властей, вести борьбу с ними, прятать и изготавливать несложное оружие и даже бомбы. И люди кричали, кричали, громко, радостно — 'Свободу Шотландии!!! Долой англичан!!!', потрясая при этом полученным оружием.

Русские оказались для местных на удивление нестрашны и щедры. От пленных уроженцев Хайленда и Шотландии вообще из России были переданы весточки для родных. Под восторженные возгласы очень многих горожан были сожжены долговые расписки, изъятые из банков и у местных ростовщиков. Звонкая монета и бумажные фунты так же покинули прежние места хранения. Часть купюр и мелкой монеты была просто роздана горожанам, но после того как прозвучало из их уст — 'Свободу Шотландии!!! Долой англичан!!!'

Первая жертва русских пиратов, умеренный пьянчужка, Джек Деррик, получил больше всех. Из толпы жителей его знакомцы русские вытащили можно сказать волоком, горожане замерли ожидая расправы , правда не понятно за что. Но, неожиданно русские говоря ему: "Don't hold a grudge, friend. Here's a good memory for you. Drink to our luck. And a free Scotland ( Не держи зла, друг. Вот тебе на добрую память. Выпей за нашу удачу. И свободную Шотландию. )". Отсыпали ему монет и сунули в карманы несколько купюр. Джек их не все прогулял, мало того и конечно не без участия своей Мэгги, он пустил их в дело и стал владельцем вполне приличной плотницкой мастерской. А бабка оказывается у него была шотландкой из местного клана Синклер.

Банки и дома ростовщиков русские находили подозрительно быстро, так же произошло с местной полицией, мэром и перекрытием дорог из Терсо их конными пикетами. Пытавшихся выехать из города они поворачивали обратно выстрелами в воздух, а особо непонятливых уже по земле перед повозками, экипажами. Убили и несколько лошадей. На вопрос тех, кто терял деньги: 'За, что такое наказание !?' Русские посмеиваясь отвечали фразами: 'За Колу, Одессу, Севастополь. Ответный визит. Долг платежом-красен'. При слове Севастополь на лицах потерпевших начинало видеться понимание того, что далекая война вдруг взяла и пришла именно к ним.

Перед своим уходом русские устроили для местных аттракцион невиданной щедрости. Перед тем как сжечь порт, склады и относительно большие суда в порту. Мелкие посудины не стали трогать. Они это всё отдали горожанам на три часа в бесплатное пользование. Те в ответ на такую любезность не сумели отказать ... русским пиратам. Те, кто терял из-за этого имущество, заработок уже знали куда обращаться с вопросами из разряда: 'А нас за что !?'. Англия. Лондон. Букингемский дворец, а также в Лондонское Сити. Грохнули три пушечных выстрела с небольшим промежутком и порт Терсо, отобранные суда в нём загорелись. 'За Колу, Одессу, Севастополь. Ответный визит. Долг платежом-красен', глядя на пожар вспоминалось горожанам. А у многих молодых шотландцев, да и других в голове и сердце звучало:

Для этого не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Хорошая шхуна и пятьдесят семь молодых шотландцев встали под русский флаг с крестом Святого Андрея, он им взамен обещал дать свободу, деньги, возможность зажить жизнью вольного человека. Неплохой выбор вместо прозябания в своей родной, но, бедной и не свободной Шотландии. Русские ушли, оставив жителей Терсо в раздрае чувств. Для одних они были пиратами, для других тоже пиратами, но, благородными, щедрыми. Многие их запомнили, как людей, которые в раз решили их проблемы с долгами и деньгами. Для местных шотландских мальчишек и молодежи, они стали героями, которые посмели снять и разорвать британский флаг на глазах у самих же англичан. Показав, что это возможно. Которые при этом совсем не выглядели сильными, важными и взгляд у них был не как прежде.

Сначала Великобритания не верила в то, что русские высадили десант на её берега, которые уже веками не знали чужого сапога, захватили город, делали там, что хотели и безнаказанно ушли. Но, вскоре слухи и страхи подтвердились. Русские пришли!!! Они здесь!!! На земле Великобритании!!! Не верилось, что так может быть. Но, события в Терсо это доказывали. Русский десант там был и владел городом более суток. А через несколько дней после этого пришли вести с Оркнейских островов, русские наведались в Стромнесс. Сбросили британский флаг, подняли свой, сожгли несколько складов, судов и ушли в море. Куда? Точно не обратно в Россию. Хотя из России они и не могли прийти. От мысли куда они могли пойти дальше очень многих людей в фешенебельных кабинетах в домах на главных и престижных улицах и районах Лондона бросало от гнева и страха то в жар, то холод и даже некоторых пробирала дрожь. Употреблённые в немалом количестве многолетние вина, портвейны, бренди, виски и выкуренные отличные и хорошие трубки и сигары не особо помогали в борьбе с этим.

От мыслей куда могут пойти русские вдруг сразу вспомнилось о Боге по— настоящему. Всевышний наверно с удивлением слушал мольбы о помощи, исходящие из возгордившегося собой города — Лондона, нового Вавилона, который про него последние пару веков особо то с искренностью и не вспоминал. И тут такой поток обращений 'помоги, спаси, убереги, отведи, снизойди, укрепи, накажи, покарай, усмири'. И наверно Господь услышал обращение к нему ... но, по -своему. Потому что русские ТУДА, куда так боялись в Лондоне пришли. И это была катастрофа!!!

Область, провинция Ко́ннахт, про неё можно смело говорить ирландская Ирландия, объединяющая графства Голуэй, Литрим, Майо, Роскоммон и Слайго. Коннахт является по климату наиболее суровой и наименее плодородной частью Ирландии. Соответственно такие там были и его жители. Ирландские ирландцы, которые упрямо продолжали говорить на своём Connacht Irish (Коннахт Ирландский) в городах, дома, на улицах. Сюда англичане ссылали непокорных ирландцев. Ненавистный до сих пор и во веки веков для ирландцев Оливер Кромвель говорил о бунтующих: 'В ад или в Коннахт'. Вот туда, а именно в город, порт Голуэй и пришли русские корабли. Пришли они рано утром, но, в городе ещё до высадки десанта начали происходить интересные события и происшествия.

Примерно с конца июля по Голуэю стали ходить слухи и разговоры о том, что некий, Патрик Бреннан, уроженец города неслыханно счастливо и много разбогател в далёкой Калифорнии на золоте. И решил помочь своему родному городу. После Великого Голода Голуэй пришёл в упадок, население сильно сократилось и из-за массовой бедноты особо нечего было вывозить и ввозить через порт в обезлюдевшее графство Голуэй и провинцию Коннахт вообще. Хотя в 1851 году была закончена постройка железной дороги связавший хиреющий город-порт и Дублин. Всё равно в городе было жить трудно, уныло. Хотя последнее время точнее с мая месяца ирландцам жить стало немного веселее. И причиной была ... война.

Там били англичан. Это сладко звучало для ушей ирландцев. Под Севастополем, потом Керчью, на суше и на море. А новость о поражении англичан под Свеаборгом так вообще развесила улыбки на лица ирландцев, которые при встрече об этом только и говорили. Громко, радостно. Хоть кто-то бил англичан, а вернее русские, да так, что местные англичане ощутимо приуныли, стали посматривать на наоборот приободривших ирландцев с подозрением. И всё — же помимо этого, было всё как обычно. Почти. На мэрии, в порту был британский флаг. Шериф, графства, констебли, полисмены, чиновники, достопочтенные горожане из англичан и служивших им местных бдили порядок британской короны, ирландцы под их надзором его соблюдали. Но, английская власть знала, что девиз — "Erin Go Bragh (Ирландия навсегда) !' даже после надлома из-за огромных потерь, унижения от Великого голода и такого же исхода из Ирландии в основном в США, живёт в умах и сердцах ирландцев. От малого до старого. Передаётся можно сказать с молоком матери. И не просто живёт сама по себе, а имеет благоприятную почву для взращивания, чтоб получить плоды. Почвой служила ненависть к англичанам, а плодами должна была стать свободная Ирландия. Да и о Республике Коннахт здесь ещё многие помнили и знали.

Разговоры от том, что должны прийти из Америки несколько кораблей с товарами будоражили горожан, они об этом часто говорили между собой. Тем более, что эти слухи кто-то всё время поддерживал. И говорили, что на этих же кораблях можно будет попасть в Америку. Почти рай на земле, так про неё рассказывали. Поэтому жители города частенько стали посматривать в сторону залива с ... надеждой. Но, шли разговоры о кораблях, шли дни, недели. А их не было. Зато с середины августа на стенах домов и в ирландских руках, появились листовки, которые читали по домам, в пабах, на работах. Их содержание было такое, что Джон Уолтер Генри Ламберт, верховный шериф графства Голуэй, заиграл желваками, а главный констебль города даже вспотел. "Erin Go Bragh — Ирландия навсегда!!! Англичан бьют и это помогает приближать свободу Ирландии. Англия не так сильна, как казалось. Пора начать это делать и самим ирландцам с оружием в руках. Ирландия навсегда! Смерть Англии !!!' Вот о чём писали в листовках. Прямой призыв к вооружённому бунту! И это сделали точно не расхрабрившиеся фермеры в подпитии. Листовки было приказано немедленно собрать и уничтожить, тех у кого они были на руках арестовывать и выяснить откуда они взялись в относительно тихом Голуэе. А может быть притихшим и даже затаившимся? Но, листовки прочитали десятки людей, рассказали о них и их содержании сотням, сотни ещё сотням. Прочитали, рассказали, запомнили, задумались.

После новостей о избиении английского флота у Свеаборга, про американскую манну небесную совсем забыли. Новости кстати о поражении англичан пришли не из Дублина, а с континента со шхуной из Роттердама. И Голуэй загудел от таких новостей, причём по разные стороны условных баррикад, с ирландской, горячо и радостно 'Опять англичанам врезали!', с английской, было безрадостное удивление, 'Как опять !?', 'Королевский флот !?', 'Не верим !?' Тем более озвучивали такие большие потери у англичан. Но, пришли сдержанные вести из Дублина о поражении в морском сражении под русским Свеаборгом. И после этого началось ещё интересней.

Немного за полночь в ночь с первого сентября на второе, субботы на воскресенье, когда благопристойные горожане уже давно спали, а в многих пабах было ещё весело, на полицейские участки были совершенные нападения, их просто сожгли. Мало того, были подожжены дома Джона Ламберта, совсем недавно вступившего в должность верховного шерифа графства Голуэй, мэра города, его заместителей, главного констебля полиции, его замов, специального констебля и его помощников. Тихий Голуэй от таких событий встал с ног на голову. Шум, крики, беготня, бардак. И в это же время неизвестные лица захватили телеграф, почту и несколькими телегами с камнями и бревнами завалили железнодорожные пути недалеко от вокзала.

А вслед за этими событиями, на рассвете, в порт Голуэя вошли в сопровождении малого парохода, четыре больших парусно-винтовых корабля и буксире парохода парусная шхуна, тоже такая не маленькая. И те, кто их увидел с интересом отметил для себя, что по их бортам уже на воде были баркасы, шлюпки с людьми и ... лошадьми, повозками, которые при приближении к причалам, пирсам и просто берегу гурьбой бросились на веслах к ним. Если свидетели этого события смотрели с моря на берег, то они увидели бы, что на берегу неизвестных гостей встречали какие-то люди с фонарями в руках. Но, немногочисленные созерцатели этого действа были на берегу и с интересом и некоторой опаской рассматривали корабли-пришельцы, начиная догадываться, что это наверно и есть те самые ожидаемые суда американского ирландца богача, о котором так много говорили последнее время в городе. Во флагах стран эти люди не особо разбирались, они точно знали, как выглядит британский. Флаг на этих кораблях был чем-то на него похож, только на нём не было креста святого Георгия и полотнище было белое. В ходе последующих событий этот флаг жителей Голуэя запомнят навсегда. Но, по-разному. Потому что он разведёт их по разные стороны баррикад. Которые благодаря ему появятся на улицах прибывающего в упадке ирландского города и порта. И не только в нём.

Ошеломлённый ночными пожарами и последующим за ними бедламом город не смог оказать даже намёком сопротивления русскому десанту и их помощникам. Горожане с растерянностью смотрели на всадников, которые рысью проходили по улицам города куда-то в город и за город. Повозки с одинаково одетыми и вооружёнными людьми, бегущие люди опять же с оружием со стороны порта. Они двигались к мэрии, казначейству, дому шерифа, констеблей, банкам, оружейным магазинам, городскому арсеналу, телеграфу и вокзалу. В ответ на испуганно-вопросительные лица жителей, выглядящих из окон, приоткрытых дверей и ворот, звучало — "Éire go brách !!!". После которого, кто-то начинал улыбаться, махать руками и кричать, что-то своим домашним в дом. Кто-то хмурился и быстро закрывал двери. Тех, кто при этом держал оружием в руках, пришельцы словом, а некоторых выстрелами в воздух и даже в стену дома принуждали сдать оружие, таким не испуганным людям после этого вязали руки и отправляли под охраной в порт. Были убитые и раненые с обеих сторон, но, убитые только среди горожан, в захватчиков,а кто это ещё мог быть, смельчаки стреляли дробью, а в ответ получали полноценные винтовочные и револьверные пули. Что было весьма непропорционально. Перепачканных сажей, пахнувших дымом шерифа, констеблей и их людей задержали около их сгоревших или не совсем домов. Мэра и людей из мэрии тоже. Многие из них были немного даже в прострации, пожары и теперь русско — ирландский десант здесь ... в Голуэйе. В Коннахте, в Ирландии. На их глазах был сорван, скинут и порван флаг Великобритании под одобрительные крики тех жителей, которые вышли на призыв 'Éire go brách -Ирландия навсегда', на флагштоке мэрии был поднят русский Андреевский и ... Зелёный флаг. Знамя свободной Ирландии!!! Что вызывало бурные эмоции у окружающих. Люди обнимались, плакали, поздравляли друг друга. 'Éire go brách -Ирландия навсегда' гремело в воздухе, в воздухе которые теперь делал этих людей свободными. Дальше события в Голуэе пошли так, как наполняются кружки с элем в день Святого Патрика. То есть быстро.

Ударили в колокола и побежала по улицам вездесущая пацанва созывая жителей на общий сход крича: 'Конец англичанам! Все на площадь! Ирландия навсегда!!!' Активные или любопытные жители, но ещё настороженные, растерянные из-за событий этой ночи и утра стекались к мэрии. Где сами начали вписывать в историю Ирландии новую героическую, славную страницу.

В освобождённом от власти Англии городе выбрали новую власть из авторитетных, опытных людей и конечно ирландцев. Из прибывших с русскими и местных. Больше из прибывших, они как оказалось были людьми известные в Ирландии. Назвали людей и предлагали за них голосовать сразу здесь на месте. Что толпа с удовольствием делала. Причём новая власть заочно утверждалась не только в городе, вот что было принято в этот день на городской площади Голуэя.

1.Было объявлено о провозглашении — Ирландского свободного государства.

2. Целью нового государства провозглашалась свобода всей Ирландии.

3. Руководить государством должен Всеирландский Исполнительный Комитет и Совет Народных Представителей.

4. Все обязательства перед Англией обнулялись и разрывались. Антиирландские законы, решения короны и местные отменялись.

5. Собственность, имущество, деньги короны и англичан и их пособников на территории графства Голуэй, Коннахта и в дальнейшем по всей Ирландии передавалось новому государству.

6. Создавалась армия Ирландского свободного государства. Вооруженные Силы Ирландии — ВСИр.

7. Создаётся Кельтский трибунал для расследования и осуждения преступлений Англии против кельтских народов.

8. Ирландское государство призывает всех ирландцев и народы, которых Англия лишила свободы и право на достойную жизнь подняться на вооружённую борьбу с ней.

Оригинал декларации в виде хартии от имени ирландского народа подписал сам же народ Ирландии в лице жителей Голуэя. Были сделаны копии в местной типографии. К ней позже добавились привезённые. Копии декларации предстояло распространить по всей Ирландии. В первую очередь в городах. В более спокойной обстановки, внимательный наблюдатель заметил бы, что новоизбранная власть из местных, будучи немного под хмельком, а, что, такие дела творятся, только озвучивает и утверждает уже подготовленную кем-то декларацию. Но, таковых наблюдателей на площади Голуэя, со стороны ирландцев не было.

В Голуэе и всех освобождённых городах, поселениях, территориях вводилось военное положение и военный налог 10 % от доходов или стоимости имущества. Но, другие налоги при этом ощутимо снизили, некоторые отменили, а о недоимках не было и речи. Как и об арендной плате лендлордам. Англичан и служившим им ирландцев это не касалось, у них просто забиралось всё. Власть то переменилась. И было принято ещё одно негласное и трудное для русско-ирландской души решение ограниченный ... сухой закон. Нет, выпивать можно было, но, только по субботам, праздникам по две трети пинты крепкого на брата или по три эля. Нарушители, покупателей и продавцов ждал запрет на выпивку три месяца, изъятие зелья, денежные штрафы или общественные работы и епитимья. Но, в первый день свободы было решено освободить пабы от запасов выпивки. Праздник же. И бесплатно, за всё же теперь англичане платили. Власть же переменилась.

Сразу начали ковать железо, пока было более чем горячо, а именно, создавать Вооруженные Силы Ирландии. Народное Представительство обороны, Главный штаб. Что за государство без армии? Тем более Ирландия. Тут вдруг проявились молодые и просто не старые мужчины, которые в течении лета приезжали из Америки и Европы по торговым делам в сам Голуэй, графство, провинцию. Были среди них ирландцы и иностранцы, говорящие по-английски и даже немного по-ирландски. Если б взбудораженные событиям люди к ним внимательно присмотрелись и принюхались, то увидели, что многие из них уже пришли с ружьями, револьверами, тесаками и попахивало от них, нет не виски или элем, а ... керосином. Сколько было таких негоциантов прибыло и их имена могли сказать местные власти, но, они сами, русские и уже ирландцы начали здесь и сразу основательно бороться с наследием английской власти. В ходе чего документы где были зарегистрированы приезжие были уничтожены. Как и кредитные договоры, об аренде, расписки и вообще все бумаги, по которым ирландцы, что-то были должны англичанам. Под веселые крики: 'Мы всё вам прощаем, английские суки!!! Éire go brách !!!' документы были преданы огню прямо на улице. Власть переменилась. И она показала, что слов на ветер не бросает. А, что рождает власть? Оружие и право его применение для обеспечение этой власти.

В городе у англичан и английских ирландцев собрали оружие вплоть до холодного. Надо честно сказать, что брали не только оружие и очень многих при этом слегка или не очень избили. Власть переменилась и те, кто её так нежданно — негаданно получил пользовались ею и таким образом. На домах англичан и лоялистов поставили отметины и запретили им и их домочадцам покидать дома.

Теперь оружие попало в руки, ирландцев и не только то, что собрали по городу, полиции, оружейных лавках, в городском арсенале. В Голуэй оружие пошло и из трюмов русских кораблей. И как отметили про себя и вслух вновь прибывшие и те из местных, кто хоть как разбирался в оружии и имел опыт военной службы, это были нарезные штуцера и карабины, гладкоствольные ружья, пистолеты, причём все ударные. И даже револьверы.

Оружие было армейское совсем новое или в более чем хорошей сохранности, отремонтированное. Штуцера, карабины имели одинаковый калибр, как ружья и пистолеты. Пули были заводского изготовления, к гладкостволам они были какие-то новые, похожие на штуцерные. Во всём это роскошестве пахнущем оружейной смазкой, металлом, возмездием и свободой для одних, и смертью для других. Особое изумление и интерес вызывали казнозарядные нарезные карабины, американские, были и револьверы оттуда. А ещё веселили многоствольные 'пистолеты — перечницы'. Подошёл всадил в упор несколько пуль сразу, удобно и весело.

К стрелковому оружию, пулям шёл порох, тоже фабричный и такая же бумага для патронов, пулелейки, запас капсюлей, свинца, ремкомплекты. Трюмы были большие, оружия было много и в городе каждый кто смог бы удержать в руках мог получить его, а это могло быть более трёх тысяч человек. Ирландцев конечно. Но, его было больше, явно с расчётом и на округу Голуэя и не только. Помимо стрелкового оружия в руки солдат Вооруженных Сил Ирландии уходили ручные бомбы, штыки-тесаки, холодное оружие, небольшие, ладно лежащие в руке ножи и даже ... пушки, 12-ти фунтовые и меньше, мортиры, боекомплекты, заряды и лафеты к ним, ракеты Конгрива. Конская упряжь для верховой езды и для повозок. А ещё были ручные арбалеты с болтами и вновь всё это заводское.

Что такое армия? Порядок. Что такое порядок? Это когда всё в порядке. Это и есть армейский порядок. И вообще какая армия без формы. Поэтому выдавали будущим бойцам и форму. Темно-зеленый шерстяной берет с внутренними отворотами и кокардой в виде трилистника, китель коричнево-зеленый, с бронзовыми пуговицами, из хорошего сукна, штаны чёрно-зеленые, из саржи, кожаный ремень с бляхой. Подштанники, нательную рубаху, шерстяную подстёжку без рукавов, хорошо сшитые, щедро пробитые гвоздями, с набивками на пятке и носке, коричневые высокие ботинки с портянками и обмотками. Они способны выдержать не одну сотню миль дорог Ирландии. Тёмно-зеленый плащ из парусины с суконной подкладкой и капюшоном. Ранец из парусины, одеяло, котелок, ложку, флягу, патронташ, бинты. И опять всё добротно-фабричное и по размерам подходило. Ещё и красиво было. Кроме вооружения, амуниции будущая ирландская армия получила отпечатанные воинские Уставы, 'Памятка ирландскому солдату', где чётко по пунктам было расписано за что воюет ирландец и как это лучше делать. Были 'Памятки подпольщику и партизану'.

Желающий записаться в армию было валом, писали всех, кроме совсем малых, старых и убогих. Много было студентов из Королевского колледжа в Голуэе открытого в 1845 году. В 1850 году он стал частью Королевского университета Ирландии, англичане знали с кем надо работать ... с молодежью. Переделывая её под себя, для себя. Но, это была Ирландия, Коннахт. На лекциях им говорили одно, а дома студенты ирландцы с детства слышали другое, да и видели многое сами. Ректору и многим преподавателям такие студенты после ликвидации английской власти в городе припомнили слова и дела. Дом ректора был просто разграблен. Сам ректор Эдвард Бервик немилосердно избит. Не всем оказывается нравилось, когда отлично образованный ирландец, адвокат и педагог настойчиво внедряет в учебную программу английскую историю и английскую литературу в Коннахте. Хотя он был младшим сыном преподобного Эдварда Бервика, священника Ирландской церкви, англиканской, который был настоятелем прихода Эскер, графство Дублин, а затем викарием Лейкслипа. И выпускником Дублинского Тринити-колледжа, где были гонения на католиков. И это всё объясняло. За это ему как предателю Ирландии и сыну предателя досталась своя порция побоев. Власть то переменилась.

В мэрии, прямо на площади поставили столы и составляли списки приписывая сразу к капральствам, ротам, батальонам, батареям. Почти все было навеселе и очень навеселе. Поэтому оружие, форму и аванс жалования не давали в первый день. Зато давали бумажки с указание места, времени куда должен был явиться новобранец ... завтра. Здесь проявили подход ... время у всех было отмечено после трёх часов дня. Это ж Ирландия, ещё и праздник такой. Из этого получилось следующее. Грешно и смешно.

В первый день пришли, приехали многие сами, часто с лицами оттенка цвета Зеленого знамени, некоторые с трудом, по стенам и даже на карачках, но, прибыли в пункт сбора, других вообще притаскивали и приносили будущие сослуживцы, державшиеся на ногах. Родня, разя при этом неслабым перегаром и говоря при этом: 'Что Бреннаны, Конноры, Брауны, Дейли, Кэрроллы, Каллаганы, Коннэллы, Коннолли, О Доннелы, Келли, Хьюзы никогда не были трусами'. Многие вновь прибывшие были с побитыми рожами. Даже жёны с детьми на себе притаскивали свои половинки и отцов, на тележках привозили. Таких укладывали проспаться, остальным нуждающимся страдальцам давали по пинте крепкого эля. Хм, такое начало службы было им по душе. Многие приходили и на второй, третий день, четвёртый день с опухшими от пьянки и драк мордами-лица, по-другому было и не сказать. Ругались, кричали, плакали, лезли в драку, били себя в грудь и заклинали святым Патриком понять и простить за задержку. Понимали, прощали конечно, свои же, ставили в строй. Но, были и те, кто не пришёл, и их знали поимённо.

Обучение шло так, шесть полных дней казармы, в субботу вечером на побывку домой, кроме нерадивых и наказанных, воскресенье дома, ночёвка и снова муштра. В учителях и командирах были по началу русские, которые успели оставить свой след не только в памяти ирландских новобранцев, но, и в их словарном запасе и как следствие в Connacht Irish в целом. Ходили в командирах прибывшие с русскими и многие, которые дельцы, торговцы ДО событий и местные, которые когда-то служили в армии. Через четырнадцать дней новобранцев привели к присяге, в которой многие с дрожью в голосе от торжественности момента обещали, как и положено в воинской присяге отдать жизнь за свою родину, свободную Ирландию. Перед её принятием восемьсот семидесяти семи солдатам (не все конечно дошли до присяги, сбежали) выдали наконец-то форму, новые штуцера, до этого учили обращаться и стрелять на конфискованном оружие и гладкоствольных ружьях. Присягали сыны Ирландии ей на верность и погибель Англии на центральной площади города на глазах своих родных и земляков под флагом свободной Ирландии. После этого вполне сносно для двух недельной муштры прошли торжественным маршем, вызывав у горожан крики и слезы гордости и восторга. Особо бурно народ отреагировал, когда прошёл эскадрон конницы на ладных ирландский лошадях и пушечная батарея. У Ирландии появилась своя армия!!! Это не просто заговорщики или вооруженные чем попало фермеры, а именно армия. Ко всему этому выдали жалование за месяц, неожиданно весомое для Голуэя и два выходных. Далее их ждало дальнейшее обучение и выполнение данной присяги. После этого началась третья волна добровольцев по вступлению в ряды Вооруженных Сил Ирландии, и она была больше второй. Это привело к тому, что уже более половины боеспособных мужчин Голуэя ушли в армию. Пошёл приток новобранцев из близлежащих поселений и городов. Швеи, портные, сапожники получили заказы на пошив формы, обуви и снаряжения. За всё это пока платила Англия. Власть то переменилась. Но, это было уже позже, а события в Голуэе набирали ход как карусель на ярмарке, когда все билеты проданы и народ хотел получить удовольствие за уплаченные деньги.

Кроме оружия, даже раньше его в город хлынули листовки, буклеты, брошюры, плакаты на хорошей бумаге с историей отношений Ирландии и Англии, с самыми яркими и ненавистными моментами в ней для ирландцев. Сначала было Слово! И это Слово говорило ирландцам, что они веками были унижены, ограблены англичанами, лишены ими достоинства, свободы, права на хотя бы нормальную жизнь и человеческое, христианское отношение к себе с их стороны. И Великий голод вновь доказал это. Когда Абдул-Меджид, султан Османской империи, направил в Ирландию три корабля с продовольственной помощью, а также 1000 фунтов стерлингов. Хотел больше, но, было нельзя давать денег больше королевы, а она дала ... две тысячи фунтов. Всего. Неведомый индейский народ чокто также собрал и передал деньги в помощь голодающим. А закон о суповых кухнях (финансовая помощь местным властям для жертв голода) отменяется в сентябре в 1847 года, в самый тяжелый год Великого Голода. Помощь опять возлагается на частную и местную благотворительность. И это, когда голодают миллионы. Английскими властями открыто и тайно было сделано ВСЁ, что, как можно меньше и медленней помогать со стороны государства. ВСЁ, что как можно больше погибло ирландцев от голода, эпидемий и покинуло Ирландию.

Целенаправленный, выверенный, хладнокровный ГЕНОЦИД, вот, что делали англичане с ирландцами. Это прочитали в Голуэе и прочитают по всей в Ирландии. Прочитают и поймут, многие поймут, что англичане не собираются договариваться с ирландцами об их интересах, правах в ...Ирландии. Англичане сделали ирландцев изгоями в своей стране, рабами, стали их непримиримыми гонителями, от которых было невозможно дождаться добровольного даже намёка на понимание положения ирландцев, не говоря на какие-то действия в их пользу. Англичане объявили ирландцев людьми даже не второго сорта, они их с низвели до уровня НЕдочеловека. Оставив им на выбор: предательство своего народа ради лучшей жизни или бедность, унижение, бесправие на своей земле, бегство на чужбину за океан или ... борьбу за свободу Ирландии. Выбор был и его делали каждый свой.

После прочтения листовок, буклетов, брошюр, плакатов, которые буквально кричали в лица и сердца ирландцев: 'Возмездия!!! Справедливости!!! Свободы !!! Смерть Англии!!!' и вот таких песен:

Erin go Braugh — Ирландия навсегда

Вставай ирландец с колен, добейся для родины свободы,

Возьми в руки оружие, сердце закрой бронёй, кровь врага пролей.

Ирландия навсегда!!! Ирландия навсегда!!!

Для этого не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Встань в строй, зови за собой, идём братья в бой!

Дай Эйре гордость на века! Свободу себе и детям твоим!

Ирландия навсегда!!! Ирландия навсегда!!!

Для этого не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Верни ирландский долг англам сполна, заплати им по счётам.

Сделай Ирландию сильной, счастливой, отчисти её от скверны.

Ирландия навсегда!!! Ирландия навсегда!!!

Для этого не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Смелее в бой, встань за Патрика, за Эйре несокрушимой стеной,

Ирландии радость и свободная жизнь, Англии смерть, смерть, смерть!

Ирландия навсегда!!! Ирландия навсегда!!!

Для этого не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Ещё и на фоне событий в Голуэе всё больше ирландцев делали и сделают выбор в пользу борьбы. И именно для того, чтоб это борьба ширилась, разгоралась, заполыхала пожаром большого восстания под Зеленым знаменем в Коннахт прибыли, проверенные делами, испытаниями бойцы за свободную Ирландию. 'Молодая Ирландия', точнее её остатки, но, далеко не жалкие, хотя её участники, были уже не молоды, а многие ушли от борьбы, выдохлись, разочаровались, отяжелели духом, телом или перешли на сторону сил где борьба за Ирландию велась без насилия, цивилизовано. Но, не все. Далеко не все.

Уильям Смит О'Брайен, выпускник Тринити-колледжа в Кембридже. Было потомком какого-то из ирландских королей. Принадлежал к тори и был избран в Палату общин в молодом возрасте: с 1828 по 1831 год был депутатом от Энниса, в 1835 году избрался от Лимерика, сохранив место до 1848 года. Протестант по религии, но, он отстаивал в 1828 году эмансипацию католиков и в первые годы был последователем О'Коннела, вместе с ним стремясь к расторжению унии между Англией и Ирландией, вместе с ним поддерживая либеральные министерства, отстаивая правительственные субсидии школам, свободу торговли и так далее. Через несколько лет между ними начались разногласия: О'Коннел был умеренным и осторожным политиком, а может тайный агент англичан для отвлечения сил ирландцев на разговоры и соглашательство и О'Брайен уже не верил в успех парламентской борьбы и начал возлагать надежды на революционные меры, хотя в этом отношении не шёл так далеко, как Чарльз Даффи и Джон Митчел. В 1846 году он вывел своих сторонников из союза с О'Коннелом.

Ораторский талант О'Брайена был невелик, однако был талантливым организатором и благодаря порядочности, патриотизму, не лишенному романтически-аристократической окраски, а-ля ирландский Байрон, преданности делу и несмотря на немалое тщеславие и властолюбие, аристократ же высшей пробы, умел оказывать на окружающих значительное влияние. В январе 1847 года основал Ирландскую конфедерацию. Великий голод способствовали успеху революционной пропаганды, а февральская революция во Франции окрылила ирландских революционеров. О'Брайен во главе депутации поспешил в Париж просить помощи у временного правительства, но Ламартин, уверив его в своей симпатии делу ирландского освобождения, отказал в активном содействии. Тем не менее О'Брайен посчитал, что настало время сбросить английское иго, и во главе 'Молодой Ирландии' занялся в марте 1848 года подготовкой вооруженного восстания. В июле 1848 года ему удалось собрать и вооружить в Баллингарри отряд фермеров, но он разбежался при приближении войск. Да. Это не побеждать англичан с кружкой эля на сельских посиделках. Ещё ранее этого, в мае 1848 года, О'Брайен судился в Дублине по обвинению в государственной измене за созыв 15 мая запрещённого митинга, но был оправдан. Ему аристократу давали шанс красиво уйти из опасной игры. Но, он всё-таки был ирландцем, потомком королей.

29 июля его судили вновь и приговорили к смертной казни через повешение, потрошение и четвертование, а что вполне по-европейски, цивилизовано ... потрошение. Такой 'просвещённый' приговор ему и его соратникам 5 июня 1849 года был заменён пожизненной ссылкой на Тасманию, после того как ходатайство о его помиловании подписали 70 тысяч человек в Ирландии и 10 тысяч в Англии. На Тасмании предпринял неудачную попытку побега. Там было предательство, за которое позже отомстили его сотоварищи. В 1854 году, после пяти лет ссылки на Тасмании, ему разрешили покинуть остров с условием пожизненного изгнания из Ирландии. О'Брайен поселился в Брюсселе. Под боком у французов и куда после вступления в войну против России Франции переехала замечательная княгиня Ливен, этот Штирлиц в юбке и многие русские.

Уильям Смит О'Брайен отличный пример как ирландец несмотря на все усилия англичан остался ирландцем. И уже в марте с ними начали мягко работать на предмет тряхнуть стариной и используя занятость англичан с Россией организовать и поднять в Ирландии восстание. До Керчи ирландец занял позицию ни 'да', ни 'нет'. После Керчи глаза у него немного заискрились в тренде возможно 'да'. Победа у Евпатории и НЕВатерлоо, громко-унизительные неудачи со сдачи в плен кораблей Роял Нави на Балтики и Белом море и глаза О'Брайена зажглись недобрым огнём для англичан. Тем более, что к нему стали приходить призывы из Ирландии, США вновь возглавить борьбу против Англии. Этим всем и предложениями, и обещаниями прежде всего материальной помощи, постепенно дожали ирландца в пользу решения 'есть ещё порох в пороховницах'. Да, он был не молод, но, 51 год — это ещё и не старость. После Свеаборга уже сам ирландец начал торопить русских с началом действий, но, не раз слышал в ответ учтиво-доброе, но, твёрдое 'не время ещё'. А потом была во многом судьбоносная встреча с ними. Про которых он всегда помнил, но, уже не надеялся встретиться.

Джон Ми́тчел, родился в семье пресвитерианцев. Получив юридическое образование, и вновь Тринити Колледж, университет в Глазго, работал солиситором, адвокатом второго ранга. Был сторонником радикальных средств борьбы за независимость Ирландии. Среди его политических тезисов значилась передача земель лендлордов безземельным крестьянам. Тесно сотрудничал с чартистами. На фоне 'Великого голода' и истребления ирландцев возросло движение за независимость и начали готовить восстание, одним из руководителей которого должен был стать Митчел. Но, накануне этого события, в мае 1848 года, он был арестован и приговорён к ссылке в Австралию на 14 лет. В 1853 году ему удалось бежать в США. Где он не бедствовал, имел некий авторитет среди ирландцев в Америке. Образован, герой и всё же не был доволен своим положением. Да и был ещё в расцвете сил 39 лет! Он уже после обработки со стороны русских и Керчи был готов сам собрать отряд ирландцев и высаживаться в Ирландии или биться с англичанами в Крыму. И даже сам начал собирать для этого деньги. Куда ж без них родимых. Какая борьба. Вот после НЕватерлоо, приняв предложение русских, негласно конечно, активнейшим образом и занялся подготовкой по разработанному плану, а не в духе ирландских банд Нью-Йорка. Хотя и оттуда набирали людей, для будущих дел ему нужны были свирепые бойцы, натасканные против англичан и их прихлебателей. В середине августа Джон Ми́тчел с одной из групп своих людей прибыл в Брюссель. И вскоре в неприметном доме за городом встретился с Уильямом Смитом О'Брайеном и Томасом Фрэнсисом Мигером. Ещё с одним не остывшем духом борцом за Ирландию. С телом у него было ещё лучше, чем у Джона Митчела, ему было 32 года. Своей жизнью он, как и О'Брайен и Мигер показал пример, что можно всё-таки остаться настоящим ирландцем, несмотря на все удары судьбы.

Томас Фрэнсис учился в иезуитском колледже в ирландском графстве Килдэр, затем продолжил образование в Иезуитском институте Стонихёрст в Англии. Затем Томас Фрэнсис возвращается в Дублин, присоединяется к движению Репилеров, которые боролись за отмену акта об унии Великобритании и Ирландии. В январе 1847 Томас Фрэнсис и его сторонники создали партию 'Ирландская конфедерация', после чего отправились во Францию изучать опыт революционных движений. В 1848 году в Париже Фрэнсис впервые в истории представил новый флаг Ирландии (зелёный цвет олицетворял католиков, оранжевый — протестантов, а белый — мир между ними), который напоминал флаг революционной Франции.

После попытки восстания в 1848 году Томас Фрэнсис вместе с другими лидерами Ирландской конфедерации, был арестованы и приговорены к тройной смертной казни: 'повесить, утопить и четвертовать'. В результате общественных протестов, которые распространились в Англии и Ирландии смертную казнь заменили пожизненным заключением на каторге в Тасмании. В январе 1852 года он смог удачно перебраться в Нью-Йорк. То есть просто бежал. Там он изучил журналистику и основал газету 'Irish News' и журнал 'Гражданин'. Был относительно известен среди пишущей братии Нью-Йорка около среднего уровня и более чем среди ирландцев этого города. В Брюссель он попал почти таким же маршрутом как Джон Митчел. Выход русских на него в Нью-Йорке, успехи России в войне, сбор денег и людей, новые победы России, встреча с русскими и Митчелом, достижения согласия в общем деле. После этого резкий рост тиражей его газеты и журнала с нужной тематикой для дела, создания общества Святого Патрика, цель помощь ирландцам. И не важно где, ирландцам и всё. Ведь ирландцы помогали, ирландцам. Которые остались ТАМ.И вспоможение пошло и немалое. Можно было даже открыть небольшой банк. Кстати касаемо денег русские подсказали один быстрый способ их добычи. Но, незаконный, но, зато быстрый и сразу много можно было взять. А свалить можно было на эти ужасные банды Нью-Йорка. Люди, приговорённые к четвертованию и получившие опыт каторги, не долго мучились угрызениями совести по этому поводу. Тем более деньги для дела собирались брать у местных стопроцентных англосаксов, которые не очень-то и лучше англичан, относились к ирландцам в свободной стране Америке.

Далее было прибытие в Европу с частью своих людей и на одном пароходе с Джоном Митчелом, его людьми и русскими. Которые во многом оказались похожим на ирландцев, только более сдержанные и собранные. Хотя было понятно, что с ними взаимодействую в основном военные. Разговоры, планы в пути. Потом был домик вне Брюсселя. Выработка и достижения нового соглашения, появление 'Союза свободных ирландцев', изучение и корректировка предложенного плана действий. Вот тут Томас Фрэнсис понял, зачем по объявлениям и через 'уличный телеграф' от Бостона до Балтимора, Нью-Йорка до Чикаго искали и вербовали хороших машинистов и кочегаров для паровозов, пароходов, инженеров, опытных рабочих, моряков. И ещё много кого. В первую очередь ирландцев, шотландцев, валлийцев с боевым опытом или военной службы, умеющих ездить верхом и, хотя бы тех, кто умеет обращаться с огнестрельным оружием, а не просто с дубинами, ножами, каменюками как с Угла Пяти улиц или Бауэри. Хотя и таких брали, но, выборочно, немного и не полных, конченных ублюдков. Ирландцев старалась брать побольше таких, кто выжил и видел Великой Голод своими глазами. И мог об это рассказать тем, кто о нём слышал. Им всем предстоял путь обратно ... через океан. В континентальную Европу. Но и это были не все ирландцы, которые встретились друг с другом вновь или в первый раз в загородном доме близ Брюсселя.

Майкл Дохэни, Джон О'Мэхони, Джеймс Стивенсон, Майкл Коркоран, Оуэн Консидайн, Джозеф Денифф, Филипп Грей, Теренс Беллью Макманус , организаторы или участники 'Молодой Ирландии', восстаний 1848 — 1849 годов, закалённые борьбой, арестами, судами, смертными приговорами, каторгой, побегами, эмиграцией прежде всего в США, Стивенс во Франции. Хорошо образованные, не старые мужчины. Самым страшим был Майкл Дохени, ему было пятьдесят лет, самым молодым, Майкл Коркоран, 36 лет !!! Некоторые из них могли именоваться пророками. Майкл Дохэни и Джон О'Мэхони уже в 1853 году говорили и писали, что война Британии и России скорее всего неизбежна. И решили готовиться к ней, создали — Ассоциацию памятников Эммета (EMA), тайную военную организацию для вооружённой борьбы с Англией с целью освобождения Ирландии. Её назвали в честь героя Ирландии, организатора восстания 1803 года, Роберта Эммета. Восстание было разгромлено, его арестовали. Судили, приговорили к смерти повешению, казни и четвертованию. Был повешен, а затем обезглавлен после смерти. Его жизнь и смерть стали символом для тех ирландцев кто решил бороться за свою родину. Ассоциация быстро распространилась и вскоре насчитывала в своих рядах немалую часть ирландских националистов по всем главным городам США. Джон О'Мэхони и Майкл Дохэни сумели выйти на контакт с русским в Вашингтоне и Нью-Йорке. Получили от них положительный отклик на их предложение воевать против Англии. Представитель русских, говорил, что на них возлагают 'самые большие надежды', и что они получат от русского правительства всю необходимую им помощь, а именно средства для снаряжения вооруженной экспедиции в Ирландию. Но, закончился 1854 год, уже началась весна 1855-го, от русских ... тишина. Надежды растаяли как снег на улицах Нью-Йорка. И через три дня после дня Святого Патрика, русские вновь вышли на связь. Не знак ли это свыше ? И ошеломительно предложили им всё необходимое для набора людей и формирования отрядов из ирландцев, то есть дали им денег и много. И пошла, закипела работа во благо будущего Ирландии. По итогам, которой они оказались в пригороде Брюсселя, а затем и на борту русских военных кораблей.

А русские оказались не так просты, как казалось или хотелось. Карты и то не до конца, они открыли только после Свеаборга, который отмечали громко, весело, дружно. Где ирландцы увидели, что у них есть достойные соперники на поле поглощения крепких напитков, песнопения, танцев и мордобоя. Но, последнее не помешало укрепить русско-ирландскую дружбу. Осталось усилить её общим дело против общего врага, победами над ним и его кровью. Чтоб дружба превратилась в соратничество. Со-ратники. Это предстояло сделать в Ирландии, Крыму и на море.

Уильям Смит О'Брайен, Джон Митчел, Томас Фрэнсис, Майкл Дохэни, Джон О'Мэхони, Джеймс Стивенсон, Майкл Коркоран, Оуэн Консидайн, Джозеф Денифф, Филипп Грей, Теренс Беллью Макманус окончательно только на борту корабля 'Звезда Севера', когда им рассказали, где, что и сколько всего ждёт своего часа в трюмах ещё четырёх кораблей, поняли, что они смогут сделать для дальнейшей судьбы Ирландии. И уже у себя в каюте Уильям Смит О'Брайен сказал своим остальным: 'Нам предстоит положить начало пути для Ирландии к свободе. В тяжелой борьбе. Через свою и чужую кровь. Русские дают нам такой шанс, возможность, пусть и с пользой для себя. Пусть. Это их право, и мы должны это принять. Именно они решили это сделать. Это надо помнить. Помнить даже ... когда мы проиграем. Да !!! Мы проиграем! Но, нет так как в 1848 или 1798-м. Англию даже тем, что мы получим и сумеем организовать не победить, вот так сразу. Но, проиграть мы должны так, чтоб укрепить веру в будущую победу, заложить её основу для будущих борцов. Проиграть так, чтоб англичане поняли неизбежность своего поражения. Проиграть так, чтоб желание помогать Ирландии в её борьбе не ушло, а наоборот усилилось. И для этого мы должны сделать всё! И даже больше!' С такими мыслями в головах и готовностью их воплощать в жизнь зашли в залив Голуэй под Андреевским флагом ирландцы, шотландцы, валлийцы и немного тех, кого англосаксы допекли и в Америке.

Джеймс Брюс, граф Элгин и Кинкардин генерал-губернатор Провинции Канада или Объединённая провинция Канада или Соединённая Канада, читал очередное донесение о делах в Квебеке, находясь в самом Квебеке, главном города Квебека или Нижней Канады в провинции Канада. Ох, не зря сюда в 1852 году он перенёс столицу. Потому-что то, что он читал заставляло его хмурить брови.

Опять эти чёртовы листовки! Первый раз они появились через две недели после новости о поражении под Керчью, второй после неудач союзной армии в июне. И вот опять в кабаках и на каждом углу Квебека-города и Квебека провинции читают листовки от том какие англичане плохие и слабые. Про плохих англичан квебекцам рассказывать не надо было, об этом они могли сами об этом рассказывать долго, в красках и с ругательствами. Но, это было привычно. А вот про то, что британского льва бьют и в хвост, и в гриву в России для франкоязычного люда Квебека, а он был здесь в подавляющем большинстве было в новинку. Такое про Великобританию они вообще не читали. Читали и слушали о поражениях англичан не без удовольствия. И после такого чтения вслух листовок, где писалось, что англичан можно бить и их бьют и призывали делать это вместе, пошли разговоры, что многие Пьеры, Жаны, Жаки, Жоржи, Жульены уехали в Штаты, но не деньгу зарабатывать, а чтоб через них попасть в Европу, затем в Россию. Воевать против англичан. Но, горячо и зло квебекцы говорили о том, что из-за поражений теперь англичане их будут забирать в свою армию и марш-марш на войну. Ведь франкоканадцам так легко взаимодействовать с французами. А на войну чёрте где, тем более за англичан, которых колотят раз за разом потомкам французских переселенцев в Канаду очень не хотелось. Листовок на эту тему было много, а разговоров ещё больше. И Квебек — город и провинция из-за слухов о возможном призыве на войну начинал нагреваться.

Генерал— губернатор Джеймс Брюс эти слухи опровергнуть ... не мог. Тем более, что новости о поражении Роял Нави у Свеаборга он узнал не из Англии, а из Квебека. Там узнали об этом раньше его!!! Генерал-губернатора! Чёрт, когда же проложат телеграф через океан. Яснее ясного было, что эта весть о новом побитии Британии пришла из Штатов. Как и эти чёртовы листовки. А ведь оттуда могли попадать в Канаду не только листовки, но и оружие и эти ублюдки ирландцы. Которые как ему сообщали сильно возбудились в последние время против Англии в США, а отозваться это может на Канаде. Кто им интересно помогает? Американцы? А может русские? Нет слишком они далеко и туговаты или туповаты на такие дела. Скорее это делала бывшая колония. Всё не могут успокоиться. А, что? Остров далеко, а Канада под боком и с такой границей, которую не перекрыть. То, что эти ублюдки, ирландцы и франкоканадцы быстро споются у него сомнений не было. Потом заявят снова о независимости и американцы придут им на помощь. Защищать сранную демократию. А сил в Канаде, чтоб отразить вторжение и продержаться до прихода помощи считай нет. При мысли, что на фоне поражений Британии в войну может вступить США у Джеймс Брюса холодело внутри. Кем и чем отражать нападение? Да, совсем недавно приняли Закон о ополчении. Он разрешал формирование "Активного ополчения" или милиции так его ещё называли. 5 000 добровольцев вооружены, экипированы и плюс 5 шиллингов в день за 10-ть дней обучения в год, 20 дней для артиллеристов. Капитанам платили 10 шиллингов 6 пенсов в день. Точнее всех их должны были ещё вооружить, экипировать, платить. С набором проблем не было. Желающих уже было с избытком. Обученные за счет налогоплательщиков, мужчины должны были сами обеспечивать себя униформой. Закон разделил Канаду на 18 военных округов. При содействии штабных офицеров-добровольцев каждым районом командовал полковник, а всем ополчением командовал полковник Этьен-Пасхаль Тахе. Он и был его создателем, и стал министром милиции и обороны Канады. Но, милицию только-только начали создавать. А в столе у генерал-губернатора ещё с июля лежала бумага из Лондона о том, что крайне желательно срочно и без лишних вопросов на добровольной основе в обязательно порядке сформировать в Канаде два двухбатальонных пехотных полка, это 3 600 человек, полевую батарею и эскадрон конницы. И конечно вооружить, экипировать, сделать им запасы, платить и отправить в Англию или сразу в Крым за счёт Канады ... конечно. И прямо писали при наборе упор делать на франкоканадцев. Умники. Попробуй сделай, нажми. Особенно после очередного проигрыша. Сейчас можно и баррикады получить на улицах. Эти чёртовы квебекцы точно не горят желаем воевать за Британию, в войне которая ею проигрывается. Придётся срочно увеличивать набор в ополчение из своих англоканадцев и на его основе формировать новые части. Поди теперь добейся всего это у парламента. И на чёрта спрашивается в колонии парламент?! Чёртовы лондонские умники!!!

Лорд-лейтенант или генерал-лейтенант, или же генерал-губернатор Ирландии, на выбор как кому симпатичней, Джордж Уильям Фредерик Говард, 7-й граф Карлайл с марта 1855 года. И его правая рука Эдвард Хорсман главный секретарь по делам Ирландии с тоже марта 1855 года. Именно секретарь был ключевым политическим постом в британской администрации в Ирландии. Номинально подчиненный лорду-лейтенанту и официально "Главный секретарь лорда-лейтенанта" с начала 19-го века фактически был правительственным министром, ответственным за управление Ирландией, что примерно эквивалентно роли государственного секретаря.

Так вот они бы просто высмеяли или обругали Джеймса Брюса, генерал-губернатора Канады, назвали нытиком, слюнтяем, бабой, по причине то, что его проблемы в Канаде в сравнении с их в Ирландии были просто несопоставимы.

Британия терпела поражения в войне с Россией и о них в Ирландии подозрительно быстро узнавали, причём не в том варианте, который больше бы подходил для них обеих. Новости о войне больше подходили для Ирландии. Англичан били и били сильно. И об этом всё чаще и чаще говорили в ирландской части Ирландии ... конечно с радостью. И это добавляло головной боли прежде всего Эдварду Хорсману, главному секретарю по делам Ирландии. После новостей о Свеаборге в Дублине, Белфасте, Лондондерри, Ватерфорде, Слайго, Корке, Лимерике, Голуэе, то есть во всех крупных городах начиная появились листовки с призывами к борьбе против власти Англии в Ирландии. Разными способами. От массового бойкота английских товаров, уплаты налогов, аренды, языка захватчиков, забастовок и до взятия в руки оружия. На обратной стороне листовки на ирландском и английском была песня 'Erin go Braugh — Ирландия навсегда'. С недопустимо наглым, дерзким содержанием и особенно припевом:

Ирландия навсегда!!! Ирландия навсегда!!!

Для этого не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Не жалей англичан, бей англичан, убей англичан!!!

Листовки изымали, уничтожали, задерживали распространителей. Это были мальчишки, которые за деньги их раскидывали на улицах, в пабах, заводах, фабриках, клеили на дома, листовки даже приходили по почте. А им их дали какие-то джентльмены, по их словах именно джентльмены. Но, сколько их ещё осталось на руках. И в скольких головах остались строки этой песни. В Дублине генерал-губернатор и главный секретарь Ирландии понимали, видели, получали сведения, что из-за неудач в войне пошло оживление в ней не в пользу Англии. Было принято решение нажать на наиболее активных деятелей вплоть до арестов, на газеты, повысить активность сторонников мирных договорённостях и действий, чтоб заболтать рост антианглийских настроений. А также провести внеочередной смотр военных гарнизонов и полиции Дублина, Корка, Белфаста, других крупных городах, в центрах графств. На места выслали бумаги с указанием принять меры и усилить бдительность ... на местах. Срабатывало раньше и сейчас эти меры как ожидалось должны были дать нужный результат. Ирландцы были слишком неорганизованные и разобщены, чтоб попытаться из-за ослабления Англии, повторить хотя бы восстания 1848-1849 годов. Тем более, что всех наиболее опасных деятелей убрали из Ирландии после этого. Но, дела пошли не так, как хотелось генерал-губернатору Ирландии и его правой руке.

Всё началось с того, что какое-то количество молодых мужчин в Дублине, Лимерике, Белфасте, Дроэде, Донахади второго сентября ближе к вечеру получили телеграммы из Голуэя, о том, что приехал их дядя Томас, брат Артур, тётя Лиззи, посылка получена, сделка оформлена, кузина Сюззи вышла замуж и тому подобное. С кодовыми фразами телеграммы ушли и в Антверпен. Эти фразы привели в движение две парусно-паровые шхуны в порту среди сотен других судов большого порта. В трюмах они имели груз для вечно воюющих внутри себя — Мексики, Аргентины или друг с другом экзотических стран таких как Никарагуа, Коста-Рика, Гондурас, Сальвадора, Гватемалы. Это была последняя часть заказа, остальное ушло в путь несколько дней назад.

Бельгийские производители оружия Фалисс и Трапман всё-таки выполнили взятые на себя обязательства. Им было заказано — гладкоствольных ружей 50 000, нарезных ружей 10 000, штуцеров 4 000, заказано ... Россией. Но, из-за морской блокады доставить весь заказ было проблемно поэтому он был урезан и частично уступлен говорливым и эмоциональным латиноамериканцам, чьи интересы представляли деловые и хваткие американцы. Количество нарезного оружия в новом заказе стало 15-ть тысяч, гладкоствольных ружей оставили опять же 15-ть тысяч. Все ударные. К ним штыки и устрашающего вида штыки-тесаки. Вместо остального, латиносы-буэнодиосамигосы должны было получить несколько тысяч револьверов и пистолетов. Капсюли, пули, пулелейки, бумагу для патронов, ремкомплекты, холодное оружие. Порох ружейный и артиллерийский, соответственно была и артиллерия. Здесь латиноамериканцы было не притязательны, заказав новые орудия, брали пушки, мортиры, боекомплект к ним и времён Наполеона. Осадные орудия, тяжелые полевые, легкие полевые и классику,12-ти фунтовые, но, новые и старые орудия единые по калибрам и отбирали только годные орудия. Как и стрелковое оружие тоже, чем неприятно удивляли бельгийцев, которые решили поначалу пытаться втюхать не абы что каким-то там американцам. Не вышло, в оружии они разбирались хорошо, так, что отбраковка пошла махом, а за ней и угроза отменить сделку. Вот тут хитрожопые бельгийцы поняли, что могут остаться вообще без денег. Русские бракованное оружие тоже отказались брать и требовали возврата предоплаты и неприятности после войны за такое отношение к себе со стороны казалось проверенного партнёра, а теперь и эти американцы встали в позу. И так же обещали ославить бельгийских оружейников на весь мир нечестными дельцами. Потеря заказа, подмоченная репутация в сравнении с недремлющими хищниками-конкурентами на рынке вооружений, это потеря миллионов франков сейчас и потом. Поэтому заказ Фалиссом и Трампаном был выполнен полностью. Оказавшиеся умелыми дельцами американцы успешно использовали конкуренцию среди производителей оружия в Бельгии. Льеж, Эрсталь, там помимо Литтиха и Фалисса и Трапмана были крупные заводчики — оружейники, Малерб, Лепаж, братья Франкотты, Виктор Коллетт, например, Пьер-Жозеф Лемиль продемонстрировал 362 различных образца огнестрельного оружия на Всемирной выставке, идущей в Париже. Большое количество независимых оружейников, чьи производства находились в Льеже и Нессонво, общинах Эрсталь, Воттем, Упэйе, Вандре, Вивьен и Шерат. Десятки тысяч человек занимались производством оружия. На этом ушлые американцы и сыграли на пользу своему заказчику и наверняка и себе в карман. Пистолеты и револьверы делали у Франкоттов, Жозефа Монтиньи, Жан Жака Германа у последних часть пистолетов были казнозарядные игольчатые.

С вооружением так же к латиноамериканским заказчикам, шёл шанцевый инструмент, комплект формы с большим количеством зеленого цвета в нём, обувь, снаряжение для солдат, офицеров, медикаменты, бинты, мединструменты, палатки, конская упряжь. Подзорные трубы и даже бинокли Галилея. Всё этого было на 16-ть тысяч человек. Видать крепко собрались воевать эти латиносы-амиго друг с другом или с кем-то. Не живётся же людям мирно и спокойно. Как в Бельгии. В ней ещё было и весьма сытно. Вместе с грузами покинули Бельгию американцы, как латино так и северо. И только после новостей о событиях в Ирландии, которые ошарашили Европу, как снег за шиворот летом ... ещё и на Сицилии. В Бельгии некоторые кто стоял в иерархии компаний от среднего уровня и выше и имел отношение к выполнению заказа стали понимать куда в итоге он прибыл. Это вызывало у них улыбки, ухмылки, разговоры между собой на эту тему. Ведь помимо латиноамериканского и русского заказа в Бельгии в Льеже, одновременно выполняли английский заказ на винтовки, и порох англичане начали покупать в Веттерене на пороховом заводе Копала. Впрочем, бельгийцам было на это плевать, им хорошо платили те, другие, третьи и они выполняли заказы. На войне всегда можно было хорошо заработать, что они и делали.

Сначала Дублин, генерал— губернатор и его главный секретарь онемели и оглохли в сторону Англии. Вечером 3-го сентября была потеряна телеграфная связь с Белфастом и Донахади, а именно из него шёл морской кабель в Портпатрик, то есть в Великобританию. И не пришли поезда из Белфаста в Дублин, ни пассажирский, ни грузовой. Что бывали и раньше. Но, чтоб сразу телеграф и поезда. Тем более, что кабель в Белфаст был подземным. Для прояснения ситуации туда отправили на следующий день экспрессом малый поезд. Но, не успел ещё развеется дым на вокзале из его трубы, как по улицам Дублина в направлении дворца генерал-губернатора с разницей в более или менее получаса промчались сразу три конных курьера. И в его руки и главного секретаря они вложили донесение, которое положили начало череде сообщений, они по сути и содержанию носили характер ... военных донесений. 'Захвачен, сожжён, занят, разбит, рассеян, оттеснён' и так далее. Охрана деревянного моста через реку Бойн в Дроэде была перебита в ходе нападения, сам он повреждён взрывом и пожаром, поезда ходить по нему не могут. И новый каменный мост, который был почти готов, но, не настолько, что пускать по нему составы ... тоже. Крайне дерзкое нападение!!! Такого не было с 1849 года, да и тогда такого не было. Дальше было больше.

Четвертого сентября в Дублин поздним вечером вновь один за другим влетели три конных курьера, но уже из Белфаста. Лорд-лейтенант графства Антрим в постоянно не спокойной Северной Ирландии, Джордж Гамильтон Чичестер, 3-й маркиз Донеголл сообщил в Дублин: 'Ночью на телеграфную станцию в Донахади был совершён налёт, станция и склад где хранились кабеля, оборудование для ремонта сожжены. Кабель оборван и утянут в море. Полиция и гарнизон приведены в повышенную готовность. Из Белфаста в Портпатрик отправлено судно с сообщением о происшествии'. Потом позже пришло сообщение, что отправленное судно было перехвачено в проливе неизвестным судном и его судьба неизвестна. И, что вновь в Портпатрик направлены уже два военных судна с донесениями. Позже один из них не жалея кочегаров, котлов, машину на полных парах прошёл 35-ть миль и влетел в Белфаст с сообщением на борту, что с неизвестного судна вчера в Портпатрике высадились вооруженный люди, сожгли телеграфную станцию и вновь склады с оборудованием и кабелями. Телеграфистов забрали с собой и подняли флаги Ирландии и Шотландии, сбросив флаг Великобритании. Обо всём это в Дублине английские власти узнали уже седьмого сентября. Быстрая связь между Англией и Ирландией была на неизвестное время потеряна. Дальше было больше.

4 сентября около часа по полудню по Белому мосту через реку Шаннон, самую большую и главную реку Ирландии, идущую через неё от залива Киллала до залива Шаннон. Река была естественной границей Коннахта и как бы забирала себе графство Клер, провинции Манстер. Прошли на её левый берег два состава один за другим, не по расписанию. Первый вызывал удивление у людей, смотревших на это. У него паровоз был как и положено впереди состава и ещё один сзади! Причём так, чтоб мог тянуть состав в обратную сторону. Это тяни-толкай состав имея впереди себя непонятно откуда взявшихся нескольких всадников ... вооружённых, пошёл дальше без остановки железнодорожную станцию несмотря на запретный сигнал семафора, тем самым вызывая у ротозеев ещё больше удивления и непонимания, что же такое происходит. Это объяснил своим действиями второй состав. Сначала он приостановился на правом берегу, когда прошёл мост и из поезда стали выскакивать вооруженные люди, направившиеся к мосту. Потом не спеша пропыхтел оставшиеся семьсот ярдов до станции, встал там и на глазах у ошалевшего начальника станции, и её служащих начал выбрасывать из вагонов десятки вооружённых людей, всадников по выставленным из вагонов помостам в военной форме с зеленоватыми оттенками. Он как представитель власти потребовал у них объяснений кто они такие и что собираются делать. В ответ получил удар прикладом в живот, упал и сквозь боль, возмущение, сбившиеся дыхание и подкованный ботинок на своём лице услышал: 'Лежи тихо английская свинья, отвечай на наши вопросы. И может быть уцелеешь'.

Явно военные и явно со знанием города направились к мэрии, зданию полиции, банкам, речному порту, оружейным магазинам и туда где хранилось оружие в городе, телеграф был на железнодорожной станции. Тихий город наполнился шумом движения десятков людей, лошадей, криками и даже выстрелами. Что вызвало у горожан испуг и любопытство одновременно. В течении часа небольшой, но, очень важный город Атлон, бескровно для неё был занят армией Ирландского свободного государства. Несколько человек явившие достойной уважения смелость в безрассудной попытке оказать сопротивление до зубов вооруженным людям с трилистниками на головных уборах защищая власть Англии в Ирландии, были ими застрелены. Пару дюжин вразумляли избиением и заключением под стражу. Многие хотевшие было возмутиться с полуслова поняли наведенные на них оружейные стволы молчаливо говорившие им: "Заткнись сам или это сделаю я". Вскоре на мэрии было поднято Зеленое знамя, британский флаг демонстративно, с ругательствами и смехом порван как теперь стало понятно ирландцами. Власть в городе Атлон переменилась. В это же время странный железнодорожный состав на максимально ходу шёл в сторону Дублина. Чтоб в конечной точке своего движения выпустить на волю конные разъезды и они как можно большую территорию вдоль железной дороги отчистили от власти англичан, а самые дерзкие и подготовленные даже дошли до пригородов Дублина. Чтоб страха, паники, бардака нагнать побольше. 'Ирландцы в Дублине !!! Как ? Кто ? Спасайся!' Ведь от центра Голуэя до его центра по прямой всего 115-ть миль. Но, это аист, а рядом была синица, её просто надо было взять в руки. Это был Лимерик, город и порт. И он был занят ирландцами лихо и нагло на уровне небываемого.

Сэр Ричард Донеллан де Бурго, 4-й баронет, верховный шериф Лимерика, города и графства получил под вечер 2-го сентября срочную телеграмму от своего коллеги, Джона Ламберта, совсем недавно вступившего в должность верховного шерифа графства Голуэй. Он сообщал, что из Голуэя выступит в Лимерик конный отряд, созданный в Коннахте из местных правильных ирландцев с целью вразумления и склонения других местных ирландцев в пользу власти и подчинения англичанам. С добором добровольцев в отряд. Потом переход в Корк и оттуда отправка на войну. Показать, что Англия и Ирландия могут быть едины. И, что это на контроле у самого главного секретаря Ирландии. Отряд прибудет примерно во второй половине дня 4-го сентября. С ними будут корреспонденты главных газет Ирландии, о событии и людях, принимающих в нём участие, узнают и в Англии. Встречу отряду надо сделать торжественную, как это сделали в Голуэе, власти графства и города на городской площади, силы гарнизона, полиции, лучшие люди города, чистая публика, флаги, музыка. Ричарду Донеллалу докладывали, что ходят разговоры о таком отряде последнее время в городе, вызывая разную реакцию, да и телеграмма о проведения смотра гарнизона и полиции из Дублина была. Шериф вызвал к себе нужных людей, ввёл их в курс дела, отдал необходимые распоряжения. Времени для подготовки было мало, а сделать надо было много. И успели сделать почти всё для торжественной встречи.

Конный отряд в 220 человек, полтора эскадрона, солидно и торжественно вошёл в Лимерик в полвторого дня пополудни. Остановились на окраине, быстро привели себя в порядок после перехода и без десяти минут трёх часов дня вошли на городскую площадь под марш местного оркестра. Красивые! На сытых, ладных конях, близких по масти, с карабинами за плечами, пистолетами на поясе и при седлах, офицеры и сержанты с револьверами, все с саблями, два крайних взвода с даже с пиками. В форме где было много зеленого колора, шляпах с небольшим плюмажем, перчатках, сапогах со шпорами. Сила, стройность, блеск!!! Публика была в восторге. Силы местного гарнизона в сравнении с гостями выглядели в своей не новой форме и таким же оружием можно сказать скромно. Хотя штыки на их старушках Браун Бесс были начищены до блеска даже в этот несолнечный день. И вот как только командир гарнизона хотел отдать общую команду 'равнение на флаг'. Как вдруг флаг Великобритании знаменосцем конников был брошен на землю, гарнизон и толпа непроизвольно охнула на это, и тут же взамен Юнион Джека, пусть даже и с крестом святого Патрика, было поднято ... Зеленое знамя свободной Ирландии!!! После этого командир гарнизона, несколько его главных офицеров, главный констебль, полицейские чины и сэр Ричард Донеллан де Бурго, верховный шериф Лимерика, города и графства, на глазах у гарнизона и публики были застрелены на месте. Было видно, как в них попадало сразу по несколько пуль. И 220 человек вновь по сигналу своего командира проревели в лицо застывшей публики — "Erin Go Bragh — Ирландия навсегда!!!' Крайние взводы быстрой рысью пошли перекрывать улицы с площади и на площадь. Остальные обнажив сабли, шагом двинулись к стоящему с выпученными на это глазами построенному гарнизону и отряду полиции. В онемевшей на несколько секунд после этого толпы разом закричали женщины, пошла паника. Но, не потерявшие в этой смене картинок с благостной на ужасную самообладание несколько офицеров, сержантов среди военных, полицейских стали кричать: 'Измена!!! Это ирландцы!!! К бою !!!' Тем самым привлекая к себе внимание, поэтому большинство из них были сразу застрелены и даже зарублены.

Крики людей, паника, стихийные попытки смешавшейся полубезумной толпы вырваться с окруженной площади. В ответ выстрелы по людям и воздух, наезды конями, удары ножнами и саблями, тела, кровь убитых и раненых, их крики и неожиданно жестоких захватчиков города, принуждающих бросить почти бесполезное оружие, сесть или лечь на землю, сумели страхом и жестокостью заставить толпу утихнуть и сделать то, что от них требовали так жестоко и коварно обманувшие их ирландцы. Сразу после наведения относительного порядка на площади и запуска сдачи оружия, часть ирландцев бросилась занимать ключевые точки и устанавливать новую власть в Лимерике по уже отработанной схеме как в Голуэе.

Через несколько часов после этого в порт вошли две паровые шхуны стоявшие до того недалеко в заливе. И в город с них сошли новые ирландцы в своей военной форме и масса грузов, которые дали возможность начать Майклу Дохэни, Джону О'Мэхони и их людям формировать — Южную армию, Вооружённых сил Ирландии. На следующий день поезд с отрядом пошёл из Лимерика по ветке на Уотерфорд и взял под контроль перекресток путей Лимерик— Уотерфорд, Лимерик — Корк и Корк -Дублин, соответственно телеграф и окрестности. Конный отряд ушёл в направлении Корка, чтоб охватить как можно большую территорию пожаром восстания на западе провинции Манстер и может быть суметь пошуметь около самого Корка. Самого крупного города провинции и её столицы.

К середине сентября из пока ещё не полных сведений у английских властей в Ирландии и в самой Англии сложилась некая относительно сложенная мозаика из последних нерадостных для неё событий.

1.Русские высадили большой десант в Голуэе и захватили город и окрестности. Потом оттуда Лимерик, Атлон и другие населенные пункты. Это очень плохо.

2.Им точно помогали люди, которые попали в Ирландию в нужные им места задолго ДО высадки. Это плохо. Сожжённые телеграфы, взорванные мосты, захват судна их рук дело. Как и сотни закупленных хороших ирландских коней, на которых теперь разъезжали по западной части Ирландии мятежники.

3.Русские притащили с собой сотни американских ирландцев и самых отъявленных противников англичан. Членов 'Молодой Ирландии', организаторов мятежей 1848,1849 годов, помилованных висельников, бывших каторжан. Это очень плохо.

4.Объявлено о создании Ирландского свободного государства. И сделали это не какие-нибудь полуобразованцы, а люди окончившие лучшие ... британские университеты. Значит они знают, как создавать государство. Это очень плохо.

5.Мятежники создали единое правительство из образованных и разбирающихся в политике и военном деле людей. Это очень плохо.

6.Смертельным врагом этого государства объявлена Англия. Прозвучали призывы к общеирландскому и даже всекельтскому восстанию. Это очень плохо.

7.Это государство формирует себе армию. Именно армию. И делают это люди, умеющие это делать. Это очень плохо.

8.Для армии у мятежников полно современного вооружения, военного снаряжения, запасов. Его привезли русские, плюс захваченное. Это очень плохо.

9.У мятежников явно есть и общий военный штаб. И заранее разработанный план действий, который они и реализуют. Это очень очень плохо.

10.На мятежной территории мятежники сохранили и используют железные дороги и телеграф. Плюс река Шаннон и озёра. Это очень плохо.

11.Конные отряды ирландцев разгромили и сожгли все телеграфы и станции до которых они сумели дойти. По железной дороге их разъезды дошли до Килкока. А это 18-ть миль от центра Дублина.

12.Мятежники разбирают железнодорожное полотно в направлении Дублина и Уотерфорда. Мосты взорвали или сожгли. Это очень плохо.

13.Корк и Уотерфорд с захватом Трипперэри и Кэра отрезан по линии железной дороги и телеграфа от Дублина. Это очень плохо.

14.Весь Коннахт, кроме Слайго с окрестностями, графство Клэр под мятежниками. Как и почти весь левый берег Шаннон. Мосты и удобные переправы через неё заняты. Захвачены речные пароходы, баржи, лодки. Это очень очень плохо.

15.В Ирландии из-за слухов, бардак, разброд и шатание. Только в городах с кем удалось связаться по телеграфу и курьерами сохраняется относительный порядок. Это хорошо.

16.В Ирландии введено военное положение. Собирают ополчение, добровольцев для усиления правительственных войск и полиции. Обещана срочная помощь с большого Острова. Это хорошо.

17.По ночам в патрули, правительственные здания, казармы, полицейские участки бросают камни, горючую смесь. Нападения на патрули с дубинками и ножами, начали в них стрелять. Есть убитые и раненые. Города на грани взрыва. Это очень очень плохо.

18.Пошли беженцы с территории занятой мятежниками. Их надо кормить, устраивать. Они нагоняют страхи рассказывая про убийства, насилие, грабежи англичан и их сторонников мятежниками. Это плохо и хорошо.

19.В обратную сторону, к мятежникам пошли сотни и сотни ирландцев. Дороги перекрывают, но, всех не остановить. Это плохо и хорошо.

20.Произошли первые стычки с конными разъездами мятежников. Можно говорить, что они их выиграли. У них есть револьверы и верхом они стреляют лучше. Это плохо.

21.И в тоже время у них сейчас мало сил, чтоб развить свой успех взяв под контроль как можно больше территории. Образовались ничейные земли, где нет власти англичан, но, и мятежников тоже. Это хорошо.

22.Объявленная морская блокада Ирландии. Шли работы по восстановлению телеграфа Ирландия — Англия. Это хорошо.

Плохого было больше, много больше. И вообще получилась странное положение дел. Противники не спешили к активным действиям, явно копили силы, готовились. Хотя англичане были всё-таки пока немного в проигрыше. Выйди они сейчас войсками из главных городов Ирландии против мятежников и обратно войти в них уже без боя будет наверняка вряд ли возможно. На фоне такого успеха мятежников и без большего количества войск города наверняка вспыхнут в их поддержку. А это потеря портов, припасов, оружия, связи, а значит уже всей Ирландии. Резня английского населения. Так и Шотландия подняться может. И всё это когда идёт война, которая стала для Великобритании с мая из успешной, тяжёлой и неудачной. И вот именно сейчас Ирландия стала новым театром войны. И судя потому, что там происходит, для того, чтоб там вернуть власть Англии нужен новый поход в духе Кромвеля, новое завоевание Ирландии. А оно, тогда затянулось более чем на три года. Хотя у Кромвеля сразу была закалённая в войне и преданная ему армия, победившая роялистов в Англии. Сейчас же вся британская армия была в Крыму. Можно набрать новобранцев бросить их против ирландцев, как и хотят сделать умники из Лондона сидя в нём. Но, это может и не привести к успеху, и соответственно к ещё большему ухудшению ситуации. Поэтому лучше накопить силы, что их хватило и для удержания городов и ещё подвластных Англии территорий, и для активных наступательных действий против мятежников. Да, для этого нужно будет время. И пусть время будет работать и на мятежников. Ведь у них под контролем большая территория, а это различные ресурсы, люди. Есть попытки создать государство и много оружия, а государство + ресурсы + люди + оружие, это в сумме даст сначала ополчение, потом войско, затем армию. Это плохо, очень плохо. Проигрывать Британии в Ирландии нельзя! Никак нельзя! Ведь на это будут смотреть в Шотландии, Канаде, Индии, враги и недруги британского льва по всему миру. От Вашингтона до Пекина. От Копенгагена до Трансвааля. Но, миру и без Ирландии уже было на что посмотреть, о чём поговорить, почитать в газетах.

Кто-то смотрел на это затаив дыхание, кто-то втихаря довольно улыбаясь, а кто-то наоборот открыто радовался и даже принимал в этом действе участие. В нём кстати ничего нового для зрителей и тем более для Британии не было. Пираты и опять пираты, для Англии. Для России же и других участников, крейсера -рейдеры и каперы. Всё согласно действующим правилам морской войны и призового права, так как для себя считала нужным ... Россия. Пираты, крейсера, каперы и вправду ничего нового. Старый, испытанный, верный способ борьбы со своими врагами и противниками на море и вообще, открыто и скрытно. Кому как не англичанам об это не знать? Конечно они знали об этом. И вот теперь в войне против России, флот которой как было объявлено на весь мир гордым Лондоном уничтожен и загнан в порты, шурует по морям-океанам против британского и французского судоходства этим старым, испытанным, верным способом борьбы со своими врагами и противниками на море. И, что важно, открыто. А не как часто англичане когда-то против испанцев за просто так. Хотя это был для многих в первую очередь способ зарабатывания больших денег, именно БОльших. И те, кто их получал были конечно не простые пираты.

Генри Джон Темпл, 3-й виконт Палмерстон уже как несколько дней занимался не очень благовидным для аристократа и человека его уровня и статуса занятием. А именно ... опустошением собственных запасов крепких напитков и надо сказать делал это он небезуспешно несмотря на свой возраст. И пока не думал останавливаться. Нет, конечно нет, он не позволял себе набираться как опустившаяся уличная пьянь. Но, и трезвым его нельзя было назвать вот уже несколько дней подряд. И надо сказать ему это помогало, помогало пережить и как не странно осмыслить величайший позор в его жизни и наверняка конец политической карьеры. Хотя после очередной поглощенной за два раза четверти пинты дорогого бренди мысль об окончании карьеры политика, большего политика отступала. Потому-что даже в таком состояние он в Палмерстоне брал вверх и говорил, что он ещё вернётся на своё место, да, да на СВОЁ место. Причина? Мысль, которая не покидала его полупьяную голову, о том, что для Великобритании настают не лучшие времена. Может даже нечто похожее на времена Корсиканца. И сев в кресло он погрузился в воспоминания о тех временах, он там был молод, начинал своё движение к вершинам власти. После речи в защиту бомбардировки и сожжения Копенгагена в которой он не находя возможным оправдывать этого акта насилия соображениями нравственного свойства, тем не менее находил его необходимым и полезным ввиду угрожающих планов Наполеона. Именно тогда о нём заговорили как молодом политике с большим будущем. Воспоминания о прошлом, мысли о будущем переплетаясь между собой, приправленные очередным глотком бренди вскоре погрузили бывшего премьера-министра Великобритании Генри Палмерстона в сон.

Удар Свеаборгом парламент принял мужественно, скрипя зубами, хотя оппозиция конечно метала гром и молнии. Созданной комиссии ещё предстояло выяснить причины поражения Роял Нави, уже чистого, на нечестность и коварство русских в очередной раз уже будет трудно списать неудачу. Сколько это поражение стоило Британии денег, затраты на содержание и подготовку флота на Балтике, прямые потери из-за потерь в кораблях и что тревожило особенно сильно, падения курса фунта и английских бумаг на биржах после новостей о вновь поражении. Война с Россией становилась всё более и более затратной, хотя планы и обещания были с точностью наоборот, что война даст прирост, а не убыль для казны и отдельно взятых лиц, групп лиц. Хотя некоторые на ней и сейчас зарабатывали и очень неплохо. Но, поражения круг эти лиц и групп сужали, что в планы других лиц и групп не входило.

Даже после захвата русскими Терсо кабинет Палмерстона ещё имел некие шансы удержаться. Виги били себя в грудь и обещали исправить положение дел. Но, после высадки опять же русских в Ирландии, начало там мятежа, которые грозился стать полноценной войной, появления русских рейдеров и чёртовых каперов там, где ходят британские суда, торговые, а значит безоружные и легкая добыча. После этого премьера Палмерстона, его кабинет ссанным тряпками погнали с Даунинг-стрит и парламента. Виги в парламенте были абсолютно разгромлены. На них спустили всех собак, слили ушаты помоев, прокляли более чем на вечные времена, обвинили во всём и во вся. Тори были более чем на коне и были объявлены спасителями Великобритании во вновь трудные для неё времена. Королева в письменном виде приняла отставку премьер-министра и молниеносно утвердила нового премьера. Им стал конечно — Джо́рдж Га́мильтон-Го́рдон, 4-й граф Аберди́н, он был ровесник ненавидимого теперь всеми Палмерстона, то есть далеко не молод, а значит опытен, у него был уже готовый состав кабинета и при нём Британия уже начав войну с Россией не проигрывала, а наоборот. Как если не ему быть премьером в такое сложное время для Великобритании? А дела для неё шли не в гору.

' Rule, Britannia! Britannia rule the waves ...' это было уже для континентальной Европы даже не забавно. Забавно было, когда там узнавали о сдачи в плен кораблей Роял Нави, взятие их на абордаж. Смешно стало после Свеаборга, когда побежденный без сражений Балтийский флот России взял верх над флотом союзников, над британцами. Ржать и издеваться над Британией стали после новостей о русских десантах Шотландии и Ирландии, русских же рейдерах-крейсерах и разнородных каперах что мол волны явно не на стороне их якобы владетеля. Появилась в европейской печати на эту тему очень злая шутка:

'Правь Британия, Британия правь волнами,

Идут по волнам в Британию корабли с гробами'.

И рисунок в духе 'Шарля Эбдо', где из Крыма и Свеаборга плывут гробы под флагом Великобритании, медведи укладывают в гробы покойников, а русский царь толкает их ногами в сторону Острова. В эту игру можно играть и вдвоём.

Крейсера и каперы старинный надежный инструмент для войны на море с могучим морским противником, которому в значительной мере уступаешь в морской силе. Кому как не англичанам это не знать? И вот сейчас этим инструментом наносили колото-резаные раны по большому, но, уязвимому телу морской торговли Британии. И не только по нему. Сами потери тоннажа от действий даже дюжины рейдеров, пиратов для британцев сильный укол, больно, но, это даже не болевой шок. Каперы в добавок могут сделать ещё больнее, особенно там, где они могут долго быть безнаказанными. Но, опять же вполне терпимая боль для морской торговли Англии, у Франции дела могут идти похуже. Особенно если война затянется, тогда, счёт захваченных и утопленных судов пойдёт уже на сотни. Вдобавок этому беззащитные порты и берега, многочисленных заморских владений. А это уже будет боль с которой придётся жить, терпя её. Выловить десятки крейсеров и каперов в трёх океанах, и которые будут иметь для себя дружественные берега и порты будет крайне трудно даже Британии и её Роял Нави. Кому как не англичанам об этом знать?Но, новые суда можно построить, организовать охрану морских путей, портов, конвои в конце концов. Это можно сделать. Но, престиж, статус уже будет потерян. Раз не может справиться с флотом, который она якобы победила? Какая же после этого Британия 'владычица морей' спрашивается? А к этому она шла сотни лет. А что такое престиж, статус? Это власть. Власть, которой подчиняются даже если не хотят. Поскольку сил ей противиться нет. Или они есть, но, но, борьба будет заведомо проигранной. А, что такое власть кроме власти? Это ... деньги. Чем больше власти, тем больше денег. Британия 'владычица морей'? Значит это даёт ей власть над мировой морской торговлей, а это не просто деньги, это по сути бесконечные деньги. Для Британии. Владея морями, она способна решать судьбы стран и народов. Голландия и Испания не дадут соврать. Кем они были, когда сами были с усами на морях и океанах и кем стали, когда усы им англичане подрезали. Да и сами англы в ходе 'вооруженного нейтралитета' на себе ощутили, что значить потерять превосходство сил на море в столь нужный момент. Потеряли и случилось — 'Гудбай, Америка'. Именно после этого были Британией приложено столь сил стараний, что стать 'владычицей морей'. И вот после Трафальгара это случилось, два давних соперника на море Франция и Испания повержены, пусть, как и оказалось касаемо Франции на время, а Россию смогли не пустить в Средиземное море, не давая им добить Турцию и взять себе черноморские Проливы. Всё!!! Правь Британия волнами, морями, мировой морской торговлей, властвуй над ней и получай бесконечный деньги и власть над миром! Статус, престиж, Власть!!! И тут на тебе! Крейсера и каперы! И от кого? От России!? Которую уже победили, а её флот и подавно. Это уже очень больно. Это уже болевой шок. Это удар по статусу, престижу, по ... власти. По очень большим деньгам. В сравнении с которыми потеря даже несколько сотен судов не столь велика. Даже ослабление власти даёт несоизмеримо большие потери, причём они могут быть скрытые и проявиться не сразу. Падения курса фунта британских бумаг на биржах, рост фрахта и страховки морских перевозок — это потеря больших денег. Очень больших денег. Но, потеря статуса и престижа — это ещё хуже, Британию после этого перестанут с ней пусть и нехотя считаться, бояться, опасаться и даже трепетать перед ней как раньше. В первую очередь в Париже, Вашингтоне, Мадриде и везде где до этого только фразой: 'У Британии это вызовет непонимание' её послы, консулы и даже капитаны военных кораблей могли влиять на принятие решений целых стран. Престиж, статус, репутация, Власть позволяли им это делать.

Теперь ставшей неудачной войной в целом и тем более рейдерами, каперами, восстанием в Ирландии всему миру было показано, что Великобритания не такая уж и сильная, грозная, всемогущая, раз её ранее подаваемый как непобедимый флот терпит серьёзные поражения. А русские крейсера, которых опять же по уверениям англичан быть не может в природе и разноязычные каперы, высаживают беспрепятственно десанты в самой Великобритании, топят и захватывают её суда. А это значит, что? Значит можно успешно противиться власти британцев. И бить их в ответ. А власть это, что? Это деньги. А деньги — это власть. Так кто не хочет оставить себе больше власти и денег? Все хотят. В Тегеране, Пекине, Киото. И теперь после поражений и позора Британии будут это делать более смело. Не говоря уже о Париже, Мадриде, Вашингтоне. С Санкт-Петербургом и так было всё понятно. Лондон, точнее Сити теряло власть и деньги, здесь и сейчас, и главное на неопределённое время после войны. Во многом из-за это и был почти пинками был выгнан из парламента, ныне бывший пьющий премьер-министр Генри Палмерстон. А королева Виктория после новостей о русских в Шотландии и Ирландии по разговорам ударилась сначала в истерику, потом ушла в меланхолию. Поглощает ежедневно гору сладостей, набрала ещё больше веса и покрылась прыщами. А в это же время морские пути в и из Британии и Франции покрывались белыми пятнами. Это с них исчезали утопленные или взятые призами суда под их флагами. В первые дни появления русских крейсеров и каперов счёт таких пятен шёл на десятки. Пока не получили достоверных данных о их появлении и перестали выпускать суда из портов. В первую очередь те, которые шли в Крым и из него. Этот стоп-приказ не сразу, но, скажется минусом на снабжении армии союзников в Крыму, которая ежедневно поглощала в своё ненасытное нутро сотни тонн различных запасов. Которых из-за рейдеров-каперов станет меньше, а впереди была уже пусть хоть и крымская, но, осень. Одного топлива целые трюмы нужно будет. А тут раз и стоп-приказ тем, кто ещё не успел выйти, а сколько ещё не дойдёт.

Родня бывает разной. Есть конечно общие черты, моменты, схожести, например, в поведении. А могут быть и очень сильные различия. Вот и Бурбоны, Испанские и Неаполитанские сначала по-разному относились к войне с Россией. Испанские позиционируя себя как европейские европейцы встали на сторону европейцев. Россия плохая, захватчик и всё такое, её надо наказать. Позиция Испании в конфликте объяснялась ещё и тем, что император Николай I не признавал королеву Изабеллу II законным правителем этой страны. Дело в том, что наследовать королю Фердинанду VII должен был его брат Карл. Однако, узнав о беременности своей жены, Марии-Кристины, Фердинанд издал Прагматическую санкцию, согласно которой родившийся ребенок, независимо от пола, становился правителем Испании. Всё бы ничего и Россия скорее всего признала бы этот документ, однако в 1832 году тяжело заболевший Фердинанд подписал указ об отмене Прагматической санкции. Потом королю стало лучше, и он вновь изменил своё решение, на этот раз подтвердив Прагматическую санкцию. Дон Карлос отказался признавать документы. Он был арестован и отправился в ссылку в Лиссабон. Таким образом, после смерти Фердинанда в 1834 году правительницей Испании в обход дона Карлоса стала двухлетняя Изабелла. В этой ситуации Николай I, монархический монарх, поборник законов и обычаев, принял сторону дона Карлоса и считал Изабеллу не законной королевой, а самозванкой на троне. Поэтому Бурбоны, которые были сейчас на троне в Palacio Real de Madrid на Россию дулись.

Немалую роль в антироссийском настрое сыграл испанский посол в Турции Хуан Прим, граф Реус, он ещё в 1853 году, пообещал султану консультационные услуги своих военных. В середине июля в Стамбул прибыл Военный Комитет. Испанцев приняли великий визирь и сам султан. Делегаты проехали от Стамбула до Пловдива и дальше до Стара-Загоры, Казанлука, Габрово и Тырново к Шумену, где инспектировали турецкие крепости и давали рекомендации по их усилению. Сам же Прим, в испанской армии имевший звание генерала, примкнул к турецкой армии в качестве наблюдателя. Им был создан испанский Военный Комитет на Востоке. В общем вполне было видно в каком ансамбле и на чьей стороне играет свою партию Хуан Прим. Явно не на испанской. 23 декабря 1853 года испанский Военный Комитет на французском судне "Osiris" отплыл домой. В конце апреля 1854 года испанцы снова явились в Стамбул, причём в том же составе. Их визит был связан с объявлением Англией и Францией войны России. Однако в июле миссия срочно отправилась на родину: в Испании началась очередная толи революция, толи бардак. Испанцам стало не до войны с Россией. Да и Хуан Прим бы большим любителем участвовать в таких делах. Но, тема войны Большой Европы с Россией получила продолжение в печати. Наиболее показательной в этом плане стали статьи майора пехоты и капитана инженерных войск дона Хуана де Кироги, служившего в это время в инженерном полку в Мадриде. Сторонник нейтралитета Испании, он уже в одной из первых своих статей, опубликованных в Военном журнале в начале 1855 г., призывал испанцев не поддаваться как на призывы испанских монархистов поддержать царя, пусть уже и не Николая, так и испанских либералов, которые 'вслед за Англией и Францией призывают защищать цивилизацию от варваров'. Вот такой оказался непростой майор. Который вступил в заочный спор с целым генералом и даже целым министром.

В марте 1855 года начались первые англо-испанские переговоры о найме 20-тысячного контингента войск. Несмотря на то, что еще в феврале 1855 г. посол России в Берлине барон Будберг сообщил испанским дипломатам о возможности восстановления дипломатических отношений между Россией и Испанией. И конечно с признанием Изабеллы полноценной королевой, хотя она по факту такой не была, в том смысле, что она было обычной, нормальной ... дурой-бабой. Ещё и на мужиков падкая, молодых само собой, вплоть до раздвигания ног, а от этого бывают дети. Они у неё от них и были. Помимо признания Изабеллы, Россия делала весьма интересные предложения по торговле и делам политическим. Россия войну проигрывала, Мадрид молчал. Поражение союзников у Керчи качнуло политическую Испанию ближе в сторону нулевого нейтралитета. А о неудачном сражении 18 июня под Севастополем для союзников и разгроме турков в Евпатории Испания узнала уже не через французские и английские газеты, а от испанца. Майора пехоты и капитана инженерных войск дона Хуана де Кироги, взявшего отпуск и уехавшего путешествовать по Европе, как оказалось Восточной, по той её части где климат был близок с его родному. То есть Крым. Он лично наблюдал с Телеграфной горы сражения за Федюхины высоты и Гасфортову гору. После его телеграмм и статей сторонников участия Испании в войне за европейские цели значительно поубавилось, нейтралов и тех, кто поддерживал Россию стало больше. И даже при таком положении дел 22 июня глава министерства иностранных дел Испании Хуан де Забалья де ла Фуэнте сообщил англичанам, что готов предоставить 20 000 солдат с условием, что англичане сами позаботятся об их перевозке, обмундировании и снаряжении. Только стоимость контракта составляла теперь не 1,5 млн. фунтов стерлингов, а уже 2 миллиона. За поражения надо платить.

Сведения об этих предложениях быстро просочились в испанскую прессу. Реакция в обществе была, как и положено в Испании бурная. Ситуация усугублялась ещё толи революционным положением, толи послереволюционным. В стране было брожение, вооруженные стычки, бунты крестьян и в городах, в общем разброд и шатание. И такой торговлей испанцами ещё и с англичанами возмутились и либералы, и консерваторы. Поэтому разразился грандиозный скандал. В этой ситуации Мадрид не рискнул послать войска в Крым даже за такие деньги. Переговоры о 'продаже' армии были резко свёрнуты. Англичанам удалось нанять лишь несколько сот человек, которые образовали Испанский Легион. А после Свеаборга Испания уже начала смотреть на войну России с Большой Европой уже не просто с любопытством, а с интересом для себя. Её давних исторических противников Англию и Франции уже не просто били, а били крепко и что важно ... регулярно. Что не могло не вызывать в Испании положительных эмоций, несмотря на то, что часть её считала себя настоящими европейцами. А поражения же получали тоже настоящие европейцы от ненастоящих. Тем более, что эти ненастоящие европейцы в течение лета продолжали делать дипломатическо — политические заходы и чего греха таить заносы в нужные здания и к таким же людям. И судя по тональности авторов в некоторых газетах, ставших писать о войне в России постоянно, не безуспешно. Именно после Свеаборга родственные Бурбоны и заняли схожие позиции по отношению войны России с Англией, Францией, Сардинией и Османской империи. И всё же король королевства Обеих Сицилий, Фердинанд II повёл себя более решительно. В силу того, что он просто был достаточно решительный человек и суверенный правитель.

Фердинанду Втором, королю Двух Сицилий завидовали все монархи и правители в Европе. Хотя казалось, чему завидовать? Весьма бедная и неразвитая страна. Имеющая массу внутренних и внешних проблем. Бунты, заговоры. И всё же завидовали, даже император Николай, с которым Фердинанд был дружен и состоял в личной переписке. В 1839 году он был награждён орденом Святого Андрея Первозванного. Причина зависти была для правителей достаточно обычна. У Фердинанда Бурбона были большие и крепкие яйца. Не в плане физиологии, а как у правителя. Например, в 1837 году в Сиракузах вспыхнул холерный бунт, усмиренный жесточайшими казнями и экзекуциями и повлекший за собой долголетнее тюремное заключение даже для не принимавших прямого участия в возмущении, зато замеченных в сицилийском сепаратизме. Вот Фердинанд убил двух зайцев бунт подавил и сепаратизм на Сицилии придавил. В 1844 году братья Аттилио и Эмилио Бандьера, принадлежавшие к партии Молодой Италии, высадились в Калабрии с целью поднять восстание, но были схвачены. 25 июля 1844 года братья вместе с семью их единомышленниками были расстреляны на площади в Козенце. Король сам руководил следствием и судом, как практически всегда это делал в важных случаях.

Его королевство тоже не обошла стороной 'весна народов' 1848 года. Она для него началась даже раньше, в январе 1848 года. В январе 1848 года в Палермо вспыхнуло восстание, к которому присоединились местные военные гарнизоны и которое не смогли подавить даже переброшенные с континента войска. 13 апреля 1848 Генеральный комитет во главе с Руджеро Сеттимо провозгласил независимость Сицилии от Неаполитанского королевства. Волнения перекинулись на весь юг Италии, докатившись до Неаполя. Фердинанд был вынужден уступить и ввести модную буржуазную конституцию. Но, совсем ненадолго. В мае его войсками был взят под контроль Неаполь, причём сотни его жителей были убиты, а сам город неслабо пограбили. 5 сентября 1848 года он разогнал представительное собрание и занялся бунтующим островом, повел энергичную военную кампанию против Сицилии. Для показательной экзекуции была выбрана Мессина. В результате пятидневной бомбардировки и штурма Мессины две трети города были полностью разрушены. Фердинанд II велел не щадить 'изменников', беспредел над жителями продолжался и после сдачи, рассказывали, что женщин насиловали даже в церквях, куда они убегали в поисках спасения от войск. Особенно свирепствовали помогавшие войскам неаполитанские уголовники, лаццарони и члены каморры. Массы жителей Мессины бежали в горы и к морю, где стояли английская и французская эскадры. Но, флот и войска Фердинанда это не смущало. Действия неаполитанцев были настолько жестоки, что английский адмирал Паркер выразил обеспокоенность. 8 октября при посредничестве английских и французских командиров Фердинанд согласился на перемирие. За беспощадную расправу над 'Жемчужиной Сицилии' подданные дали Фердинанду II прозвище 'Король-бомба'. Своими действиями он чётко показал, что внимательно читал 'Государя' Макиавелли. Лис и Лев уживались в Фердинанде очень хорошо. И будучи в положении Льва в письме императору Николаю I, бомбический король недовольно прорычал, что вмешательство Англии и Франции сорвало 'моральный эффект экспедиции' и просил о поддержке. Был услышан своим собратом, только, увы, постаревшим Львом для внутренних врагов и в ответном послании 8 ноября Николай сообщал, что Россия предпримет дипломатические акции в Лондоне и Париже. В итоге все компромиссы, предложенные Великобританией и Францией, которые подозревали друг друга в желании закрепиться на Сицилии и поэтому клонившиеся к признанию за ней полного самоуправления, были к неудовольствию защитников прав и свобод отклонены Фердинандом. Он продолжил по своему монаршему усмотрению успокаивать неспокойный остров. К концу мая 1849 года всякое сопротивление на острове было сломлено, и Фердинанд II начал наводить там порядок опять-таки по — своему. Так, что монархи Европы где ещё не погасли костры революций по-чёрному завидовали. Вот им бы так, аресты тысячами, улики путём подлогов и лжесвидетельств, приговоры, каторга без особого судебного разбирательства на десятки лет, расстрелы тех, кто оказывал вооруженное сопротивление.

В 1851 году уже активный и известный политик Уильям Гладстон обнародовал обличительное описание неаполитанских порядков, в особенности обращения с политическими преступниками. Вот он и прорезался явный заинтересант в итальянских делах. Туманный Альбион. Любящий и умеющий сначала напускать тумана вести дела в тумане. Но, Фердинанд оказался правителем, которого британцы не сумели прогнуть в 'тумане', пришлось выйти из сумрака туманных дел. Вышли и завели шарманку про цивилизованность, права человека, свободы. Мол обнаружилось, что в тюрьмах сковывают политических арестантов попарно с уголовными, что политические подсудимые по 16 месяцев ждут в тюрьме разбора дела, что шпионы и подкупленные свидетели решают судьбу подсудимых, что в заточении находятся около 15 тысяч человек, министров отправил на галеры и не командовать ими, а в роли движителя. Так это ж влажные мечты любого монарха в послереволюционной Европе!!! Так поступать с оппозицией и всякими там парламентами. Просвещенная Европа конечно возмутилась, что это не цивилизованно, средневековье, азиатчина и тому подобное. Ирландцев тоже как мятежников, а не как борцов за демократию, англичане приговаривали к потрошению плюс повешению и тоже каторге, и точно не отдельно от уголовников. А тут надо же какой жестокий правитель. Ая-яй, нехороший. И что сделал Фердинанд II в ответ на это? А вот что. Послал этих правозащитников. И продолжал делать, что считал нужным. Как тут не завидовать? Поэтому зная, что их ждёт в случае неудачи действий против Фердинанда, те кто поумней из деятелей Рисорджименто сидели тихо. Даже такой неистовый борец за единую Италию как Джузеппе Гарибальди. Хотя ему опыта в борьбе против тиранов не занимать. Взял денег у спонсоров, получил от них задачи, набрал ватагу толи отморозков, толи и впрямь сорвиголов идейных борцов. Высадился. Получил поддержку у нещадно угнетаемого и жаждущего демократии народа и правильно просвещенной части человечества. Сверг ничтожного тирана, и ты суперстар на все времена. Но, было одно, но. Яйца. У Фердинанда II-го были крепкие, как он показал себя даже бронированные яйца. Поэтому быть гарантированно прислонённым к стенке после героической, но, возможно неудачной борьбы мало кому хотелось. Даже такому как, Джузеппе Гарибальди, подаваемому публике в Европе, считай в мире, самым бесстрашным, пламенным и правильным борцом за единую и неделимую европейскую Италию. Да и его заказчикам и спонсорам не хотелось, чтоб под пытками он рассказал много чего интересного про теневую сторону Рисорджименто.

Поэтому будучи по мнению Большой Европы слишком самостоятельным монархом, Фердинанд II-й с началом Крымской войны в отличии от родни, испанских Бурбонов, открыто симпатизировал России. Что вызывало Лондона и Парижа явное недовольство. А после того как начались поражения у союзников и особенно у сардинцев Фердинанд своей нелицеприятной реакцией на это для них, уже начал вызывать зубовный скрежет у антирусской коалиции. В Россию непослушный Бурбон отправил военных наблюдателей ... к русским. А, что он в своём праве так делать. И поговаривали, что ещё и какое-то количество добровольцев. И по Европе пошли слухи, о возможной войне королевства Обеих Сицилий против Сардинии. Шанс то весьма неплохой, вместе с войсками папы врезать по Сардинии. Предложив перед этим союз против неё Австрии. И отбить пусть и на время острое желание к объединению под властью Савойской династии у итальянской мелочи — Тосканы, Модены, Пармы, Романьи. Пока Франция и Англия заняты войной с Россией, вдруг ставшей для них при новом русском императоре крайне неудачной. Официальный Неаполь на всё это таинственно молчал, добавляя нервов и без того в нервную обстановку дел в Европе. Турин так вообще был из-за этого молчания на грани истерики. Лучшие армейские части сардинской армии в России и часть флота тоже там. Из-за потерь были отправленные подкрепления, опять же из лучших частей, что оставались в Сардинии. Расходы на войну росли, арсеналы выгребались вновь для войны с Россией. У Фердинанда не ахти какая армия, но, для той, что осталась у Сардинии на месте она была серьёзной угрозой. Тем более, что у России и Неаполитанского королевства, оно же Двух Сицилий были хорошие отношения ещё с 1777 года, когда их установили на постоянной основе и продолжали поддерживать. Даже сейчас, когда Большая и правильная Европа воюет или настроена против неправильной России.

Когда в руки Фердинанда попали полностью достоверные сведения о поражении союзников у Свеаборга,он достал из тайника последнее личное письмо императора Александра, которое ему передал русский посол Николай Александрович Кокошкин. Перечитал его вновь, поймал себя на мысли, что новый русский царь сын его друга императора Николая ему импонирует всё больше и больше. После этого вызвал к себе секретаря и отдал ему распоряжение о том, что королевство Обеих Сицилий в лице своего монарха разрешает русскому послу выдавать каперские свидетельства против тех стран, которые выберут желающие попытать счастья в добывания легких денег на море. Капером можно было стать в Неаполе и Палермо. Призовым судом стал посол России в Неаполе и генеральный консул в Палермо. Желающие быстро улучшить своё благосостояние нашлись сразу после опубликования королевского решения. А некоторые вскоре ставшие каперами узнали о нём одни из первых, ещё до официального сообщения от лиц, которые в силу своих должностей, статуса получили новость о каперстве быстрее обычной публики. Поговаривали, что и сам Фердинанд снарядил несколько кораблей для каперства. И конечно его родственники и ближний круг. Помог он по-родственному и высокостатусной родне, как Бурбон Бурбонам. Точнее тем людям, которые вращались около испанской августейшей семьи для них некоторое количество патентов было отложено для желающих из Испании капернуть. И судя по количеству заявок, торговый флот Сардинии и Османской Турции в этой части Средиземного моря ждали более чем мрачные времена. Особенно турок. Если сардинцы хоть, что-то могли выставить на море против каперов, то турки в этой части своих владений вряд ли хоть что-то могли изобразить своим военным флотом.

Уже через пять дней после начала выдачи патентов первые каперы вышли в море.Жители Неаполя и Палермо в них могли узнать военные корабли Real Marina del Regno delle Due Sicilie, которые почему-то выходили в море не под военным флагом, а обычном. С уволенными с военной службы командами, но, оставшимися на кораблях. То есть ... бывших военных кораблях. Которые имея каперских патент могут посвятить себя этого прибыльному делу. В каперы ушли малые пароходы способные дойти до острова Сардинии схватить там добычу и уйти обратно. Все четыре паровых корвета, восемь из одиннадцати пароходофрегатов и два парусных фрегата и четыре брига. Линейные корабли для приличия оставили-таки в составе военного флота. Но, в море они тоже вышли, на манёвры. Вот, что значит быть настоящим королём, сувереном и у которого есть яйца для принятия нужных и выгодных для него решений.

В тот же день из Палермо тихо и скромно вышло четыре парусно-винтовых судна морского тоннажа. Каждый по одному судну купили судовладельцы из Неаполя и Палермо. Во Франции, Австрии и даже в Сардинии. Но, они быстро продали лицам, которые предложили им за эти суда ещё более хорошую цену. И теперь эти щедрые покупатели, шли на парусах и машине взяв курс на вест и шли не в балласте. И когда вершины Сицилии стали похоже на кочки на горизонте на головном судне появились сигналы и вскоре с небольшим промежутком времени на всех четырёх зазвучали морские дудки командой 'Всем наверх' и неожиданно большие команды для вроде как торговых судов выстроились на верхней палубе. Капитаны, что-то громко проговорили командам, отдали команду и флаги Сицилийского королевства по фалам пошли вниз. Были сняты, аккуратно сложены и вместо него был поднят ... Андреевский флаг и гюйс. И Тирренское море вновь в девятнадцатом веке услышало русское 'ура'. После это был объявлен аврал и суда стали превращаться в боевые корабли. Им предстояло заняться более крупной дичью, чем каперам. Благодаря их действиям как можно большее количество британских и французских транспортов должно было НЕ дойти до Крыма. Где союзная армия ежедневно вбирала в себя сотни тонн различных запасов, которые доставлялись по морю. Чем меньше придёт транспортов в Крым, тем большей проблемой станет обеспечение осадной армии. И воевать от этого ей станет ещё тяжелей и грустней.

Поэтому обозначившие себя Андреевскими флагами русские рейдеры исполняя приказы своего флагмана "Звезды Юга" в строе пеленга не очень синхронно начали делать поворот на Кальяри, столицу острова Сардиния. Десант в город высаживать никто не собирался, там есть крепость и гарнизон, а вот утопить несколько посудин и набрать призов в заливе Ангелов на глазах у всего города, это можно сделать. Два корабля бесчинствуют в заливе, два высаживают десанты в беззащитные прибрежные селения залива. Делают это громко, красочно с орудийной пальбой по городу и судам, сжиганием, утоплением и захватом судов. Десант в этом время займётся изъятием денег у одного-двух местных толстосумов, которых все не любят, покупка на них же каких-либо вкусняшек у местных и преданием огню домов мироедов, но, перед этим дать полчаса местным на вынос уже захваченного русскими корсарами имущества. Так же сжечь пару каких-нибудь нежилых строений. При этом жителям, рыбакам, морякам, которых отпустят, зачем их с собой таскать, русские уверенно говорят, что следующие к разграблению Генуя и Марсель. А там уж по телеграфу в варианте у страха глаза велики новость от том, что русские сожгли Кальяри и снасильничали там всё, что имеет отверстия в телах дойдёт до континента. Тем более,что в сторону Генуи двигался неводом каперский флот Фердинанда и пока у страха будут глаза велики он вполне сойдёт за эскадру безжалостных русский пиратов.

А сами русские пойдут подальше от Сардинии, Мальты с её эскадрой, поближе к Гибралтару и дальше в Атлантику. И беря на этом более чем оживлённом морском перекрестке призы отправлять их в порты ... нет не Испании, раз она на стороне Европы воюющей против России, а ... Марокко. Где султан, Мулай Абул Фадл Абд ар-Рахман бен Хашам ибн Сулайман, прилагал огромные усилия, что сохранить вверенную ему Всевышним страну, народ и свою власть над ними как можно дольше независимой от жадных до богатств Марокко европейцев. Французов, испанцев, англичан и даже австрийцев. Хотя надо признать честно сам султан был не без греха. Не смог отказаться от вековой традиции Марокко ... пиратства.При его дяде султане Сулаймане марокканский корсарский флот пришёл в непригодное состояние. Абд ар-Рахман приложил усилия и существенно обновил его, приобретя несколько подержанных кораблей в Гибралтаре, он снарядил их и отправил в море в 1828 году. Чтобы не допустить оттока европейских торговцев из страны, султан убеждал послов, что его корсары не тронут суда под флагами тех стран, которые заключили с марокканцами торговые соглашения. На деле же корсары без уважения отнеслись к этим соглашениям и атаковали торговые суда без разбора. Пираты и есть пираты.Что им даже султан. Из-за чего у Абд ар-Рахмана возникли сложности с европейцами. Вплоть до бомбардировок англичанами Танжера, австрийцы провели бомбардировку Асилы, Эль-Ариша и Тетуана, после чего наконец-то добились прекращения дани, которая платилась султану Венецией. Позорно это как-то было. Справляться с наседавшими европейцами получалось у Сулаймана всё хуже. Если испанцами и англичанам он ещё говорить "нет" на требования открыть Марокко для их товаров, то французам он войну проиграл. И в 1845 году французы принудили султана к подписанию унизительного Лалла-Марнийского договора, который фактически давал французским войскам законные основания вторгаться на территорию Марокко.

Вот с опорой на марокканский берег и должен был поработать сицилийский и ирландские отряды русских крейсеров. Там в портах они смогут пополнять запасы и их будут ждать перегонные команды для призов. Гнать призы придётся в США на призовой суд, Палермо и Неаполь французы и британцы закроют. Команды конечно получатся сбродные, именно так. Сброд из портов Марокко, Испании и опять-таки Двух Сицилий. Офицеры русские, боцманы и небольшая часть матросов тоже. Им для уверенности наведения порядка в случае чего, полагались дубинки, тесаки и револьверы. У команды по условиям найма не должно было быть даже складных ножей, хотя они конечно будут. Представить себе испанского моряка без навахи сложно. Обещали платит хорошо, хотя обязательно кто-то из такой "сбродной" команды получит не только дубинкой по спина, но, и пулю и последнее прибежище в океане.

Почему вдруг султан Марокко возжелал помогать России ? Французы и англичане были его врагами, это раз, во-вторых войну против России они уже не выигрывали, а новости о ней начиная с поражения у Керчи его врагов он получал теперь быстро, в-третьих победы России ему были выгодны, сейчас и потом меньше лезть к нему будут, в -четвёртых у Марокко были дипломатические отношения с США аж с 1786 года !!! И активные торговые отношения.То есть удобно было передвигать русские призы в Америку, в пятых в его окружении были люди, которые убеждали его не отказывать в неофициальной поддержки России. Это были представители весьма многочисленной и влиятельной ... еврейской диаспоры в Марокко. На нужных людей в этой стране Магриба, через своих нужных людей, вышли посланцы из России. Евреи конечно. Соплеменникам проще найти между собой общий язык, особенно когда предлагались для ведения дел весьма выгодные условия. В-шестых султан получал за все эти дела процент как по сути посредник и часть грузов как оплату услуг.А среди них было и то, что ему было крайне интересно, современное оружие, военное снаряжение. В-седьмых, марокканцы могли получить каперский патент и выйти на охоту за турецкими, сардинскими, а может даже французскими и британскими судами.Легально заняться традиционным занятием ... пиратством. В-восьмых, султан Марокко, Мулай Абул Фадл Абд ар-Рахман бен Хашам ибн Сулайман и Король Обеих Сицилий Фердинанд II были похожи. Они оба как правители своих стран имели крепкие яйца и были способны принять соответствующее им решения.

Вот такой сложился неожиданный тетраптих Россия — Марокко -Две Сицилии и США в ходе организации крейсерско-каперской войны на море, которая должна была приблизить окончание Крымской войны далеко не в пользу антирусской коалиции. Но, всё-таки окончательный перелом в войне должен был наступить от событий на суше. Под Севастополем и Кавказском фронте. Там планировалось нанести очередные "императорские, русские удары".

ГЛАВА 4

КРЫМ — КАВКАЗ

Россия. Крым. Севастополь и его окрестности. Туда смотрела вся читающая Европа, теперь и США через призму своей и русской прессы, а не только франко-британской, читали репортажи про Севастополь, о великом противостоянии Большой Европы и вновь России. Читали про Севастополь пока не ударили информационные молнии, одна за другой — Свеаборг и русские десанты в Шотландии, Ирландии, Сардинии, каперы. И гром новых побед и успехов России на время приглушил внимание к Крыму, Севастополю. Хотя именно там, несмотря на крымскую солнечную погоду, после этих событий начали собираться грозовые тучи над союзной европейской армией, взявшей вновь на себя обязательства попытаться одолеть эту по-варварски упрямую Россию.

После НЕВАтерлоо 18 июня активность сторон в плане изничтожения друг друга резко снизилась. Так дела шли, по мелочи. Что весьма было по душе солдатам с обеих сторон. Стрелки с обеих сторон продолжали умножать потери меткой стрельбой. Причём европейцы опять были в проигрыше. У русских появились и в не штучном количестве, скорострельные, дальнобойные и точные винтовки. Которыми они заставляли буквально сливаться с землёй вражескую сторону, иначе если не первой пулей, то второй, поскольку эти множители вдов и сирот действовали парами, точно тебя в неё уложат уже навсегда. Французские шассёры и британские стрелки пытались им противостоять, но их нарезные винтовки, карабины и мушкеты, дававшие им совсем не давно преимущество, теперь проигрывали дуэли русским стрелкам. Особенно тогда , когда , не мудрствуя долго по обнаруженным стрелкам с русской стороны начинали бить из небольших мортир.

Так же по ночам по всей линии противостояния приходил с русской стороны ночной бесшумный horreur, в лице chasseurs russes (русских охотников) с раскрашенными лицами, которые как будто ставили, как и их стрелки перед собой цель отправить на тот свет как можно больше вражеских солдат. И делали это рутинно — безжалостно. Оставляли после себя трупы, пушки с разорванными стволами, взорванные пороховые погреба, листовки с призывом сдаваться в плен и сведениями о выставке в Париже, меню в его и лондонских ресторанах, светских раутах и балах, пока они тут сидят в окопах в ожидании пули, штыка, бомбы, удара ножом, холеры или плена для везунчиков. Хотя некоторые в ночных караулах успевали сдаться русским охотникам. И стали переходить, не массово, но, с каждой неделей всё больше. Чаще всего ирландцы и шотландцы из британских частей, прочитав перед этим послания из русского плена от своих соплеменников. Но, всё же по-настоящему покоя не давала союзной армии и заставляла её закапываться в жёсткую крымскую землю всё глубже и глубже артиллерия русских. Хотя всё началось всё-таки с французской и британской.

Генерал Эмбаль Жан-Жак Пелисье главнокомандующий французскими войсками в Крыму, после неудачного штурма Федюхиных высот 18 июня ясно понял, что теперь здесь без тяжелых орудий не обойтись. Без изменения ландшафта с помощью здоровенных бомб русских с этих ... чёртовых высот не выбить. А это надо было сделать, иначе можно было получить вторую попытку Балаклавского сражения от русских. Евпатория показывала, что вторая у них получается лучше первой.

И уже 19 июня начались работы по перемещению части французских бомбических 68-фунтовых пушек, 25-ти фунтовых гаубиц, мортир и 50-ти фунтовых на Сапун-гору. Пелисье категорично потребовал от лорда Раглана дать против Федюхиных высот и английские орудия. И успел это сделать, 28 июня командующий британской армией был прибран холерой. Ей всё равно лорд ты или простой солдат. Новый командующий генерал Джеймс Симпсон пытался увильнуть от обещания Раглана, но, глядящий на него в упор Пелисье сказал: 'В таком случае Африканских конных егерей может не оказаться в следующий раз поблизости. Бухта Камышовая слишком тесная для двух армий, и она уже занята. А потерю Балаклавы французская армия перенесёт как легкий насморк'. Французы на это заулыбались. В ответ он получил от англичан взгляды полные злобы и согласие на участие британских тяжелых орудий и пехоты в деле.

Задача не из легких, перемещать по-настоящему тяжелые орудия, с позиции на новую, а ведь её ещё оборудовать, площадка для орудия, погреба для зарядов и бомб, бивуак для расчётов. Июнь, Крым, жара. Местность удобством для такого дела тоже не радовала. То есть тяжело, не быстро. Но, на двадцатый день после отдачи приказа десятки орудий калибром от 12-фунтовок и до 13-ти дюймовых мортир начали усердно трудиться над изменением рельефа Федюхиных высот. Чтоб стоявшие у них французские и британские войска добились столь желаемого успеха. Британцы после новых препирательств и ругательств с упрямым Пелисье, который наглым образом и тоном требовал дать реальные силы, а не их подобие, выставили два полка пехоты и полк опять кавалерии. Чтоб союзники смогли наконец-то эти высоты взять, занять, захватить, как угодно, лишь бы там не было русских.

Первый день били по русским от рассвета до заката, хорошо били, так, что в Крыму всё в дыму, земля дрожала в округе, гул стоял. С преобладающей Сапун-горы Федюхины высоты под обстрелом казались частью ада. Но, союзники знали, как умеют русские закапываться в землю. Казалось всё, там не может быть ничего способного оказать сопротивления, а нет, находились и отбивали атаки. Поэтому вошедшие раж полуголые, истекающие потом, весёлые расчёты орудий, подносили, заряжали, стреляли, подносили, заряжали, стреляли, благо высоты никуда не собирались уходить, снова и снова подносили, заряжали, стреляли, подносили, заряжали, стреляли. И видя их работу пехота стоящая внизу с удовольствием, смотрела на неё. Ведь чем лучше поработают артиллеристы, тем меньше им будет работы и шансов посмотреть костлявой в глаза или попасть в её объятия. Поэтому пехотные полки радостно гудели, наблюдая как бесконечными разрывами бомб уничтожаются русские укрепления с их защитниками, которые точно там есть. Здесь были части, которые принимали участие в сражении за Федюхины высоты 18 июня и проверили это на себе.

Во второй день били по высотам с рассвета до двух часов дня, с полудня к извергающей разрушения и смерть Сапун-горе присоединилась полевая артиллерия, стоящая высотах Балаклавской равнины. Они били по укреплениям со своей стороны и своим огнём как бы пробивали коридоры для пехоты, о русских минах французы не забыли. За битого двух небитых дают. К этому времени зуавы, легкая пехота начали выходить на рубеж атаки, за ними пришла в движение и остальная пехота. Вот упали последние бомбы и через несколько минут прозвучал сигнал, который заставляет солдата окончательно подавить свой страх и стать полностью солдатом — 'Атака!' И шассёры, вольтижеры, тиральеры, зуавы рванули вперёд, вслед линейная пехота. Быстрее, выше, сильнее и ещё быстрее. Вот уже слышно изнутри как удары сердца бьют по ушам от напряжения, но, быстрее, ещё быстрее, вперёд. И одновременно радость от того, что не видно и не слышно противодействия их продвижению. Хотя нет где-то в стороне рвануло несколько раз. И вот уже самые быстрые легкопехотинцы подошли на сотню шагов к развороченным артиллерией русским укреплениям ... тишина. Ещё усилие, уже появился азарт, кто первым, оружие наизготовку и первые единицы, десятки солдат на русских укреплениях. Напряжённо идут дальше в ожидании внезапного удара от коварных русских. Нет. Не удара, ни русских. Избитые бомбами и ядрами укрепления, позиции артиллерии ... пусты. Растерянные взгляды, вопросительные жесты, возгласы. Русских нет??? Русских нет???!!! Точно. Русских нигде нет. Их нет!!! Просто нет на Федюхиных высотах и всё. 'Viva la France!!!', 'White Dragon!!!' Успех, победа, наконец-то!!! Вскоре вся союзная армия всколыхнулась, радостно загудела от такой долгожданной новости. Успех!!! Слава Богу! Наконец-то!!! Новость молнией ушла по телеграфу в Варну, оттуда во дворцы и резиденции Парижа, Лондона и уже по всей Европе. В Petit Paris начали залпировать пробками от шампанского и вина больше обычного, в Балаклаве от них тоже не отставали. Солдатам тоже выдали крепких напитков вне очереди и сразу две порции. На радостях французы и англичане стали смотреть друг на друга несколько спокойней и доброжелательней. Совместная победа всё-таки.

Когда Пелисье доложили о занятие высот и полном отсутствии там русских он в первом порыве обрадовался и даже начал улыбаться, чего не было уже давненько. Выпил с офицерами штаба за успех. Но, внутри сидела мысль, которая ему не давала покоя: 'Легко. Неожиданно легко. Как-то это не ... по — русски'. И он принялся собирать подробности занятия Федюхиных высот и как там сейчас идут дела. И когда ему сообщили о брошенных русских пушках из ... крашенного дерева. Он сразу понял, что его обманули ... как последнюю портовую шлюху. Отымели всех командой во все дыры, а заплатили за один раз. 'Мerdе ! Мerdе !!!', — прорычал главнокомандующий французской армией, лицо его покраснело, немного закололо сердце, он тяжело сел в кресло. Его штаб тоже имел вид людей, который сами наелись дерьма, приняв его за столь вожделенное пирожное. А так всё хорошо пошло. Хотя, что такого, что их русские надули? Военная хитрость. Всегда она была в ходу во время войн. Высоты то они оставили, союзные войска заняли. Быстро и без потерь. Так, что ... наливайте, господа. Что и продолжили делать, только уже не в штабе. Оставив смурного Пелисье в недовольстве и раздумьях.

Как только с Инкермановских высот в мощные подзорные трубы наблюдатели стали фиксировать завершение работ по оборудованию позиций артиллерии на Сапун-горе и докладывать об этом в главный штаб армии. Командующий Южной армией, князь Александр Иванович Барятинский отдал распоряжение на Федюхины высоты быть готовым сворачивать театральное представление для союзников под названием 'Федюхины высоты — неприступная твердыня'. И как только прогудели над головами гарнизона высот первые бомбы они быстро, очень быстро по подготовленным переходам стали уходить в сторону Гасфортовой горы. Конец первого акта, занавес. Акт второй, был дан ночью, нескольким группам пришлось вернуться, чтоб сыграть репризу по восстановлению укреплений. Поэтому было много шума, огней. В предрассветных сумерках, акт третий, вновь отыгрывание готовности к обороне, первые разрывы вражеских бомб и прочь с высот. Всё занавес. Хотя часть актёрской труппы, статисты, остались ... чучела в русской военной форме рассаженные по окопам. Именно их, точнее клочки от них и деревянные пушки под бронзу и чугун, и нашли в итоге союзники на Федюхиных высотах. Русские отдали их им почти бескровно. Несколько погибших и около двух десятков раненых на минах при неожиданно легком штурме не в счёт. В сравнении со сражением 18 июня за эти же высоты — это бескровно. Но, хорошие актёры, дав хорошее представление, часто вызываются на бис. Русских не звали, они вышли на бис сами. И сорвали оглушительные аплодисменты зрителей, но, только, со своей стороны.

На радостях от такого легкого исхода боя за высоты союзные офицеры и солдаты забыли об осторожности. А вот русские поставить свои дьявольские фугасы нет. И именно в тех местах, куда при обстреле должно прилететь меньше всего. Поэтому те, кто на что-то наступил, что-то потянул, за что-то зацепился и те, кто были рядом с ними получали порцию взрывной волны от взрыва и Н-е количество чугуна в свои тела. Из-за этого более двух дюжин тел стали трупами, ещё сорок семь человек получили контузия и ранения. Пришлось вести себя более осмотрительно и пробрасывать кошками территорию. Это несколько омрачило радость от успеха, но, те кто не погиб и не пострадал от мин всё — же считали, что день удался на славу.

Хороший солдат — это не только кто хорошо несёт службу и воюет, но, и умеет обустраивать себе быт и создавать возможный комфорт. Причём своими руками, смекалкой, навыками и умениями. 'Солдаты шилом бреются, солдаты дымом греются'. Каши из топора варят. Русские солдаты всё это умели. Поэтому французам и англичанам достались землянки с укрепленными крышами, далеко не все целые после обстрела, но, те, которые были в наименее уязвимых местах благодаря серьёзным перекрытиям в основном совсем или почти уцелели. После подрывов на бывших русских укреплениях их на наличие смертельных подарков проверили и начали обживать в первый же день. Несколько землянок были большие на полуроту. Заходи, обустраивайся, живи. Хоть тут от русских хоть какая-то польза. А то ничего кроме пули, картечины, штыка или ножа в бок или по горлу. Те, кому землянки сразу не достались расположились бивуаками.

Рядовой роты вольтижёров Пьер Мишле опять проснулся от желания ... поссать. Как любой солдат не желая тратить на это время для сна решил перетерпеть. Подавил желание, уснул, но, естество заявило о себе вскоре вновь. Нехотя пришлось это сделать. Встал с лежанки, надел на босу ногу сапоги и пошатываясь ещё в полусне пошёл к выходу сквозь храп, чьё-то бормотание и густой солдатский запах стоявший в землянке от этих самых солдат, в количестве ста семидесяти семи, спящих там. Он был сто семьдесят восьмым. Буркнув, что-то в ответ дежурному на его 'Засанец', вышел из землянки. Уже прилично рассвело на была ещё рань, и Пьер сощурился от лучей восходящего солнца. И сразу ощутил на утреннем воздухе как было душно в землянке, хотя там и были воздуховоды. Глубоко вдохнул свежий воздух, зябко передернул плечами от свежести утра и пошёл под строгим взглядом часового до отхожего места. Их капитан немилосердно карал за нарушение правил в вопросе где и как справлять нужду. Поэтому и отхожее место сделали сразу, точнее начали, продолжили использовать, которое было у русских. И в том момент, когда, сделав дело он повернулся и начал застёгивать штаны земля вдруг ушла из-под ног, он чуть не упал. И тут он увидел, как на месте его землянки встал здоровенный чёрно-огненный взрыв, который поднял над землёй крышу землянки, лежаки, тела и части тел его однополчан. Его ударило взрывом, воздухом и звуком. Смотря на это, он уже бывалый солдат, ветеран Крыма, видевший смерть, кровь, выпущенные кишки, сам убивавшим в бою, подняв руки, дико, не по-человечески заорал, завыл: 'А-а-а, у-у-у, а-а-а !!!' и в этот момент по лицу его ударило чем-то липким и тёплым. Он инстинктивно на это среагировал и увидел у себя в руках кусок человеческой плоти. Из ста семидесяти восьми он выжил один. Одновременно с этим прогремели взрывы ещё в двух больших землянках. Так в течении нескольких секунд французы потеряли триста шестьдесят пять солдат, опытных солдат. Британцы сто восемьдесят одного, двое выжили, потому-то, как и Пьер Мишле они вышли по нужде. Все они вошли в историю к спасённые Богом ... или Дьяволом.

Нерусские Федюхины высоты от взрывов проснулись, сигнальные трубы прокричали 'Тревога!!!'. 'Тревога русские, атакуют !!!' прокатилось по высотам и через несколько минут хаоса, вышколенные сержантами и войной роты, батальоны построились в ожидании приказов для дальнейших действий. Тем более, что было ясно видно, как за Чёрной речкой, на русском берегу выстроились русские полки, в сумме не меньше дивизии. Значит ой как возможен штурм. Вот тут и началась вторая часть 'Адской побудки', именно так это июльское утро вошло в историю французской и британской армии.

До начала второй части операции против союзников на Федюхиных высотах оставалось около четверти часа и князь Александр Барятинский наблюдая с командного пункта на Телеграфной горе за движением неприятеля после взрывов в очередной раз вспомнил свой разговор с императором о действиях против осадной армии. Его начал сам Александр, заметив реакцию князя на слова: 'Подрыв землянок ночью'. И спросил его: 'Что Александр Иванович, не душе такая война? Говори честно. Мне можно и нужно'. Барятинский спокойно посмотрел на загорелого императора в расстёгнутой легкой сорочке, шлепанцах, он и сам был в таком виде. Это они называли со слов государя 'встречу без мундира'. Легкие закуски, квас, карты, бумага для записей и разговор о идущей войне и немного о планах после неё.

— Я б сказал не по чести. Взорвать ночью спящих солдат. Нечестно, даже подло, что-ли,— ответил он. — Они не дикари какие.

-Под флейты, барабаны, со знамёнами, в красивой форме, под картечью, грудь на грудь конечно, более красиво. Честная война, красивая, достойная просвещенных народов, -сказал в ответ ухмыльнувшись император.

-Только, дорогой мой князь в число таких народов мы для наших противников не входим. Да. Нас там нет. Поэтому можно нас травить ядовитыми бомбами, пытаться взорвать Кремль, устраивать конюшни в наших храмах, грабить и жечь наши города, без суда убивать мирных жителей и начинать войну по высосанным из пальца поводам. Почему? Они считают себя не только хозяевами мира, но, и истории. Её вершителями. Поэтому мы, для и есть туземцы, только белые и неудобные из-за своей силы. Скажу больше, мы, для них ... НЕдочеловеки. Неправильный народ живущий на слишком богатых землях, и, по их мнению, соответственно подлежащие к исправлению правильными. То есть ими. По их усмотрению и дележ богатств конечно. Правильным всё, неправильным народам, что останется от этого. И то, это надо воспринимать как милость и благо с их стороны. И это несмотря на более восьми веков христианства, без семи лет тысячелетнюю нашу государственность, а то и больше, свои родословные, академии, культуру, Петербург, Ломоносова, Пушкина.

-Не...дочеловеки !?

-Да, Александр Иванович, недочеловеки. Вслушайся в это слово. Пойми, прочувствуй его. Вспомни как о нас писали в Европе до наших успехов. Варвары. Мы, с тобой, варвары. Я правитель азиатской орды, тиран, новый Атилла, а ты верный исполнитель моей злой воли против правильной Европы и вдруг ставшими таковыми турков, — засмеясь проговорил император. Подошёл к столу, налил квасу, сделал себе бутерброд с осетриной и начал его есть. И взглядом пригласил сделать так же Барятинского. Но, он выпил только квасу, крякнув от его резкости. Благодаря императору он вдруг тоже полюбил это напиток. Когда об этом сказал ему, тот смеясь сказал: 'Генетика сработала, Александр Иванович!'

-Да, это был хороший ход публиковать то, что пишут о нас, особенно в Англии, да Франции. И политинформация для офицеров и солдат неплохо работает. Многие офицеры в недоумении из-за такого отношения к России. Неожиданно для них. Да и для меня тоже. Тем более, что я сам читал те статьи в оригинале, что от вас передали, — сказал Барятинский. Император продолжил:

— Теперь будут выходить ежемесячные сборники зарубежной прессы о России. И давать материалы в центральных газетах. Чтоб мы сами из первых как говориться уст увидели их отношение к нам, плохое, но и хорошее. Может отчасти поможет снизить уровень жополизства у наших дворян, разночинцев и другой образованной публики. Мне пришлось своим прямым указанием закрыть Английские клубы. Идёт принципиальная война с Англией, а у нас Английские клубы открытые?! Что это, дурь или измена? Неосознаваемая и преднамеренная измена теми, кто в России, мнить и считает себя европейцем, цивилизованным. Поэтому и война такой публикой с Большой Европой не воспринимается как против России. Не видят смысла сопротивления цивилизованной Европе, потому-то она для них своя, не Россия. Россия из-за этого для таких людей стала явным врагом. Она же вознамерилась сопротивляться самой Европе!!! Столь им любимой и родной. А Россия для них неправильная в силу их европеичания. И они готовы помогать её направлять на правильный путь, по указиловкам Европы. А ты знаешь, как у нас. 'Заставь дурака, Богу молиться, так он и лоб расшибёт'. Вот так в своём рвении сделать 'как у них' потому-тому что это единственно правильно, люди и становятся убеждёнными в своей правоте предателями, -говорил император одновременно горячо и угрюмо. Барятинский видел, что ему эта тема ему близка и тревожит. Раньше от такого подхода к этому вопросу за Александром не замечал. 'Да, другим стал и становиться император', — подумал князь. А Александр продолжил: -Да сейчас тон сбавили. Варвары же не могут одерживать победы над правильными народами. Как только их начинают бить, эти цивилизованные басурмане сразу вспоминают о правильной, цивилизованной войне по отношению к ним. И начинают к ней призывать. Ставя нас как бы в один ряд с собой. А мы и рады. Ух ты, нас за своих признали! Разрешили рядом постоять. Хотя за Москву Россия имела полное право сровнять Париж с землёй. Но, нет. Дядя Александр в европейцах ходил. Хотя следовало бы с Франции денег выкачать за их поход на нас. Может сейчас французов и в Крыму бы не было. Очухивались бы ещё. А может и более глубокая зарубка бы сработала. Может, — серьёзно проговорил император.

— Ты, Александр Николаевич, и хочешь такую зарубку сделать? Поглубже, побольнее. Поэтому ты так решительно настроен на увеличение потерь у союзников.

— Да. Верно. Так. Поэтому и стрелков-снайперов как можно больше, охотников, мин и другого. Чтоб забирали как можно больше жизней у врага. Ослабляя его на будущее. Духом и телом. И землянки с ротой спящих солдат для этого взорвать к х ... на хрен! Чтоб до усрачки боялись войны с Россией эти и будущие поколения. Хотели, но, боялись. Европа понимает по отношению к себе только силу. Грубую силу и неприемлемые потери для себя. Только через потери, кровь им можно отбить охоту ходить войной на Россию. И для этого крови и потерь у них, этих 'правильных' наций должно быть как можно больше в войне против неправильной. Чтоб, приезжая на могилы своих здесь погибших или умерших ... впечатлялись размерами кладбищ. Проклинали Россию, ненавидели ею, но и боялись до мокрых штанов. И знали, что кто с мечом к нам придёт, то от меча и погибнет. Причём много больше, чем от их меча. Железом и кровью делать в башках европейцах зарубку — 'не ходить в Россию войной, там только смерть, безвестность и долгий плен ждёт меня'. А для этого сама Россия должна стать настолько сильной и беспощадной для своих врагов, чтоб зарубка работала как можно дольше. Поэтому, Александр Иванович, в Британии, Франции, Сардинии, у турков должно стать как можно больше вдов и сирот, невест числом больше возможных женихов. И я, и ты должны так сделать как можно лучше. Поэтому, настойчиво прошу тебя, оставить сантименты в адрес наших врагов. Хотя может ты и французский знаешь получше многих французов дворян. Если враг не сдаётся, его уничтожают. Он пока не сдаётся, значит его следует уничтожать любыми доступными способами и средствами и в любом месте и состоянии. Ест ли он, спит ли. Если, ты, ещё или совсем не может себя перестроить на такую войну ... просто выполняй мои приказы и совесть твоя будет чиста, — завершил это разговор император. К которому Барятинский, когда отдавал приказы о 'нечестных приёмах войны' как командующий возвращался в мыслях. Да, другим стал император. А может это и хорошо? Может так и надо?

Поэтому, когда стрелки на хронометре заняли определенную планом место на циферблате, князь Барятинский махнул рукой и через двенадцать движений стрелки в небо ушли сигнальные ракеты. И началось очередное представление. Русские войска решительно двинулись в атаку. Войска, готовившиеся броситься на штурм высот изображали три полка ополчения, которое в Севастополе, его окрестностях с упорством муравьёв разорённого муравейника делали новые укрепления на Южной стороне, дороги в округе, меняя местность по потребностям войны. Из отобранных и прошедших подготовку ополченцев сформировали подразделения санитаров для эвакуации раненых и оказания первой медицинской помощи. Наиболее успешные в боевой подготовке уходили в резерв для пополнения боевых частей. Не всё же им и не всем лопатами махать на войне. В дополнение к ополченцам штурм показывать должны были ещё два полка пехоты, пришедшие с отдыха и переформирования и три полка конницы. Шли, шли войска в атаку и вдруг как будто уперевшись в невидимую преграду остановились не совсем ровной линий боевых построений на недосягаемой для ружейного огня дистанции. Легкие полевые орудия союзники в спешке только разворачивали в своих построениях.

В это время из рядов вставших русских войск верх поднялись ракеты и по построениям противника на Федюхиных высотах с Телеграфной горы и правого берега Чёрной речки ударили батареи пудовых, полупудовых единорогов, двухпудовых мортир, восемнадцатифунтовых орудий и ракет. Сорок тяжёлых орудий, семьдесят восемь полевых и четыре ракетных батареи в четыре дюйма. Били они по заранее пристрелянным местам, с выставленными ориентирами, туда, где удобней всего выстраивать войска для отражения атаки на более пологие северные склоны высот. Где в отличии от южных, русские даже пальцем не пошевелили для создания каких-либо простейших полевых укреплений. Только кустарники вероятно на дрова вырубили. И стоявшие открыто французы и англичане в течение нескольких минут получили сотни бомб и ракет в свои ряды. Которые из-за этого покинули первые сотни убитых и раненых. Зачем было выводить войска для отражения атаки? Атаки высот, которые русские оставили ... сами. Сами ушли с них. И теперь вновь хотят их вернуть?! Чтоб вновь встать под расстрел с Сапун-горы, от которого сами же ушли с высот!? На этот вопрос в Англии и Франции теперь предстоит отвечать всё оставшуюся историю. Русские выставили ловушку, франко-англы в неё попались. На выработанной войной рефлексе. Противник готовиться атаковать, я готовлюсь отражать атаку. Русские показали штурм, его решили отражать, русские продолжали атаковать, только уже, увы, для противника артиллерией в полторы сотни орудий. Вложенный тяжкий труд на доставку орудий, оборудование, маскировки позиций батарей стоил того. Противник в ходе обстрела на двоих потерял убитыми и ранеными, около две трети пехотного полка. Ведь союзники стояли под огнём пока не поняли, что русские не будут штурмовать высоты. А у русских потерь не было. И кроме этого теперь придётся приложить не мало усилий для укрепления Федюхиных высот и тащить на неё десятки орудий в том числе и тяжелых. Без них русские обстрелы высот, которые не прекратятся не остановить.

В этот день генерал Пелисье, когда ему доложили об этих событиях и о потерях, вновь почувствовал себя дешевой марсельской шлюхой, которую отдрючила вся команда, а заплатили дай, Бог за троих. А боевой генерал не любил, когда его имели как шлюху. После этого его визави, Барятинский, стал для него личным врагом. А через несколько дней к нему добавился ещё один ... Нахимов.

Гу-га !!! Гу-га !!! Ура !!! Гу-га !!! Гу-га !!! Ура!!! Гу-га !!! Гу-га !!! Ура !!! Кричала русская армия в Севастополе. На втором бастионе и Малахове кургане против войск неистового Боске, на третьем против нечувствительного к французским потерям Кодрингтона, на четвертом, пятом и шестом против генерала Салля. Кричала, не давая покоя и сна, французам и их зуавам, англичанам и их шотландцам, вляпавшимся в войну с Россией сардинцам, наёмникам испанцам, немцам, условным итальянцам, уже проклинавшим себя за свою глупость и жадность и спесиво-гонористым добровольцам полякам. Кричала уже шестую ночь подряд. Накрикивала на их головы беду, и беда приходила, и не одна.

Гу-га !!!Гу-га !!! Ура !!! Шум на русской стороне и в ответ у союзников 'тревога', 'в ружьё', роты, батальоны, батареи на выходили свои позиции по ordre de bataille, то есть боевому расписанию, резервы занимали своё место. Артиллерия открывала огонь по возможным местам сосредоточения сил для атаки и резервов русских. Но, они кричали по всей линии противостояния и где будет место главной атаки было не понятно. Поэтому бить пришлось в ночь, а это могло быть, что в никуда. Что такое русское "ура", выучили уже и сардинцы. Этот значит ... атака, бой и ой как не хотелось, чтоб не дошло до штыковой-рукопашной. А новичкам бывалые крымские вояки объясняли, про это как смогли. Добавляя многозначительно: 'Придёт время, сами узнаете'. Новеньким рассказы про русское 'ура' нравились не очень, с каждым рассказчиком все меньше и меньше. Хотя конечно среди них находились, те кто к этому относился с легкостью, мол, болтовня не столь смелых солдат. Особенно много таких в первую очередь среди поляков и болтливых хвастунов итальянцев. Ветераны Севастополя в ответ даже не лезли в драку, за намёки в трусости, просто смотрели на них как на ущербных болванов, повторяя многозначительно: 'Придёт время, сами узнаете. И молитесь, чтоб вам не встретились гвардейцы или гренадеры'.

'Ура !!!' было и какая-то созвучная ему 'гу-га', а атаки и боя ... нет? Нет и нет, вместо этого можно ещё опираясь на ружьё или штуцер стоя помлеть со сна в строю. Хотя это получалось далеко не у всех, те кто ещё не заветеранились на этой войне, напряжённо молчали или наоборот слишком весело шутили. Бой, это не смотр или парад. Но, его не было. Вместо этого с русской стороны взлетали осветительные ракеты, с наблюдательных вышек треног глазасто-внимательные наблюдатели за время горения ракет, которые спускались на чём-то схожим с зонтиками и поэтому светили дольше обычного, срисовывали картинку и кричали вниз через рупор вводные. Сведения шли на батареи, командиры батарей склонялись над картами позиций союзной армии освещенные новинками ... керосиновыми лампами, делали своё командирское дело и отдавали команды своим расчётам. После этого на командный пункт сектора обороны с батарей подавался световой сигнал о готовности. По готовности батарей сектора шёл обратный сигнал ... и начинался огневой налёт из орудий и ракетами по изготовившемуся для отражения ночной атаки противнику. Потом опять 'Гу-га !!! Гу-га !!! Ура !!!', шум у русских, у союзников 'тревога', 'в ружьё', вновь осветительные ракеты над их позициями и так же по цепочке действий действия и новый артиллерийский налёт. И бывало до четырёх раз за ночь на отдельных участках линии обороны. Причём били здоровенными бомбами, особенно доставалось от так называемых капральств.

Новый боеприпасов к мортирам появился в войсках уже в конце 1854 года. Разработчиком нового снаряда называют штабс-капитана Корпуса морской артиллерии Филимона Васильевича Пестича. Любимца не только артиллеристов Севастополя, но и Керчи, армии в Крыму и самого государя — императора. Суть его, в общем, то простого предложения сводилась в замене сплошных поражающих элементов в составе навесной картечи, разрывными снарядами, что должно было резко повысить её эффективность, увеличив зону поражения картечи за счёт осколков разлетающихся после взрыва снарядов. Официально разработанный штабс-капитаном Пестичем снаряд, получил название 'гранатной картечи', но в войсках Севастопольского гарнизона он повсеместно стал известен как 'капральство'. Вместо навесной картечи, слоями укладывались гранаты. Гранаты помещались очком к центру снаряда на деревянные круги, в которых имелись вырезы под каждую гранату. В центре чугунного поддона картечной банки и деревянных кругов, разделяющих ряды гранат, находились отверстия, через которые проходил стопин, особый быстро горящий шнур, соединенный с гранатными трубками каждой из гранат 'капральства'. Для снаряжения снаряда наиболее часто использовались 3 и 6-фунтовые гранаты. В 5-пудовую гранатную картечь в варианте с 3-фунтовыми гранатами их входило 36 шт., уложенных в четыре ряда, а в варианте снаряжения более мощными 6-фунтовыми гранатами их в снаряд укладывали 28 шт. (четыре ряда) или 21шт. (три ряда). Количество поражающих элементов в гранатной картечи к 2-пудовыми мортирам было значительно меньше и состояло всего из 18-ти 3-фунтовых гранат. Корпуса картечи и к 2-пудовым и к 5-пудовым мортирам сверху закрывались крышкой с двумя ручками, служившими для переноски и заряжания снаряда. Действовал новый снаряд следующим образом: при выстреле пороховые газы через отверстие в поддоне воспламеняют проведенный по оси снаряда стопин и ломают оболочку картечи, стопин передаёт огонь трубкам гранат и они, падая на большой площади, разрываются, поражая всё вокруг своими осколками.

Гранатная картечь снаряжалась в артиллерийских лабораториях Севастополя и доставлялась на батареи в полностью готовом для использования виде. Правда из-за хронической нехватки материалов в осаждённом Севастополе не всегда удавалось достать все компоненты необходимые для сборки 'капральства' и поэтому зачастую стреляли без чугунных поддонов, используя в место них только деревянные 'полушарные' и даже стреляли вообще без железных картечных корпусов! В последнем случае в ствол мортиры поверх заряда укладывался деревянный поддон, а на него слои гранат. В отличие от стандартного варианта, где гранаты клались очком к центру орудийного ствола, при стрельбе без картечных банок, гранаты располагались очком к стенкам мортирного ствола.

Со второй недели июня, подчиненные заметили, что настроение у их Филимона Васильевича Пестича, уже ходившего как две недели в капитанах и без того было неплохое, стало ещё лучше. Причиной оказались новые гранаты для снаряжения 'гранатной картечи' или 'капральств', 2-х и 5-ти фунтовые вдобавок к 3-х и 6-ти. Те и другие имели теперь новые корпуса с насечками, что давало значительных рост осколков и площадь поражения. А с августа пришёл и новый порох для начинания гранат, бомб, ракет, всего того, что должно было разить врага прилетев к нему на позиции. Намного мощнее чем просто чёрный, а это значит большая поражающая сила и разлёт осколков, а это больше убитых, раненых солдат противниками. Юбки к бомбам и усиленные казенные части у мортир, прибывших из России увеличили дальность со 150 сажень (320 метров) до 220-ка саженей (около 470-ти метров). В полете, масса гранат с горящими трубками напоминала целый рой ярких звездочек. Офицер лёгкой второй батареи 10-й артиллерийской бригады А. И. Ершов, который вёл, как и некоторые другие офицеры дневник на утро после одной из таких ночей сделал запись: 'С четвёртого бастиона послали в это время, должно быть так же по работам в траншеях два капральства. Гранаты букетом светлых звёзд рассыпались над неприятельскою траншею; с перекатным треском стали там лопаться. Показалось ли мне, или это так было в самом деле, — только в след за падениями снарядов, до нас донёсся крик неприятелей'. Уже на третью ночь 'гу-гы' наиболее опытные солдаты союзной армии увидев такой рой звездочёк летящим к ним, без команды разбегались в стороны от приближающей возможной смерти или ранению, полученного ночью, после которой, шансы убыть в мир мной резко повышались. Помимо 'капральств', были бомбы, гранаты, фугасные и зажигательные ракеты и опять же бомбы, которые при разрыве забрасывали, разбрызгивали вокруг себя горючую смесь, которая жгла огнём вокруг себя всё, землю, людей. Поэтому на позициях противника ночью стоял крик от горящих, обожжённых людей и запах горелой человеческой плоти. Испытали на себе в эти адовы ночи союзники и новый вариант английской изобретения, капитана Генри Шрэпнеля ... шрапнель. Её смертоносные стаи могли выгрызть сразу до взвода убитым и ранеными. И даже если солдат успевал впечататься в землю это не всегда уберегало его от получения в свое тело пушечной картечины и всё благодаря изобретательному, Генри Шрэпнелю.

Днём попытки навести на позициях и укрепления порядок, убрать тела убитых и вынести выживших за ночь раненых, хладнокровно со стороны русских карались огнём малых мортир из близлежащих русских укреплений, стрелками и артиллерией. Поэтому потери продолжали расти и после бурно-кровавой ночи. На попытки установить перемирие для уборки тел ранее погибших и уже умерших раненых русская сторона отвечала молчанием или огнём из винтовок перед парламентёрами поворачивая их изрыгающих в сторону русских все возможные проклятия назад. Через четыре дня с начала 'гу-гы' смрад разлагающих тел стал доходить и до русских позиций, можно было представить, что каково было у союзной армии. Там густо стоял запах ... смерти. И на сторону осадной армии стали прилетать мартыны — черноморские чайки, вороны, стервятники за легкой едой, для них это были тела убитых солдат. Королями на этом пиру падальщиков ходили слетевшиеся здоровенные черные грифы и белоголовые сипы. Зрелище не для слабых духом, видеть, как ещё ночью живых боевых товарищей, с которыми ты стоял в строю, уже умерших или обессиливших начинают расклёвывать птицы, начиная с глаз и губ. Запечатлеть это дагеротипщиков-фотографов пустили, но, именно их снимки в Европе увидели только через несколько лет после войны. А вот по России они сделанные русскими фотографами разошлись очень быстро, через выставки о идущей войне, а затем и по Европе. Созданная пресс-служба Военного министерства ещё в марте, работала всё лучше и лучше. Там такие снимки дали шок и трепет. Вот так просто ... европейцев клюют вороны. Наиболее объективные и напрямую проплаченные авторы комментариев к выставкам в прессе добавляли 'опять, вновь, снова' и добавляли 'хорошо, что это опять не пруссаки, баварцы, саксонцы, австрийцы ... как сорок три года назад' и даже мелькали шведы, а опять неуспокоившиеся французы, дуралеи на уровне идиотов сардинцы и наконец-то, зачинщики всего этого англичане. Фото и комментарии к ним и о войне вообще, несмотря на военную цензуру попадали в воюющие страны, особенно такую бардачную как Сардинию. И это влияло на количество желающих посетить вербовочные пункты и настроения в обществе воюющих стран в целом, обретающем всё больше оттенков не за войну. Уж, слишком были красочные черно-белые фотографии и чёрном по белому комментарии к ним.

Птицы-падальщики, падальщики. То есть солдаты европейских армий стали ... падалью ? Здесь в Крыму, в России ... вновь, снова, опять. Едой для птиц. Это знала вся союзная осадная армия. Их пытались отстреливать, при выстрелах ненасытные падальщики с криками злобы на всё округу взлетали, чтоб через минуты вернуться вновь к столу. И своим криком, разбеганием, взлетанием выдавали смельчаков, решившихся вытащить из этого ада своих товарищей раненых или убитых. И против них вступали в дело стрелки-снайперы с той стороны. 'Умножители вдов', 'проклятые матерями', так их называли, с другой стороны.

Осадная армия стала понимать, чувствовать солдатской чуйкой, что русские поставили перед собой цель уничтожить, искалечить, выжечь как можно большее количество солдат. Вселить в них страх, сломить волю, желание воевать с русскими, Россией. Такой войной стала после того, как в Севастополе побывал сам русский император — Александр. Среди союзной армии начали упорно ходить разговоры, что он объявил плату за каждого убитого солдата ... серебром или даже золотом, или за земельный надел. Набил десяток и получи от царя землю. За капрала, сержанта платили дороже, за офицера, конечно ещё больше. Это стало походить на охоту, избиение. Солдаты, опираясь на свои знания Библии стали называть русского царя не иначе как русским Иродом, офицеры проводили параллели с массовыми убийствами протестантов католиками, только здесь православные, суть схизматики и еретики против которых ходили в крестовые походы безбожно, с начертание зверя в своих душах уничтожали и тех и других без разбора. Тут уже совсем неплохо образованные офицеры с грустью, но, к месту вспомнили: 'Caedite eos. Novit enim Dominus qui sunt eius' (Убивайте всех, Господь узнает своих). А некоторые стали про себя подумывать и о варианте — 'Мне отмщение и Аз воздам'. Ведь не зря русские в своих листовках в конце писали:"Nous sommes Russes. Dieu est avec nous!!!', "We are Russians. God is with us!!!" 'Мы русские. С нами Бог!!!'. Только многие не могли дать себе ответ на вопрос за что им — 'Аз воздам?' И полковые капелланы к которым возросло количество обращений за эти дни, тоже не могли дать солдатам ответ на их вопросы. Чаще давали ответы в духе, что по воле Божьей идёт борьба за истинную веру с безбожными схизматиками. Но, горели в этой борьбе заживо не капелланы, а солдаты.

Но, лучшие армии мира не были агнцами на заклание, конечно нет. Совсем нет. После третей ночи, когда стало понятно, что ночные обстрелы русских позиций не дают прекращения "гу-гы — ура" и обстрелов с их стороны ночью и днём, на срочно созванном военном совете союзники приняли решение о подавлении русской артиллерии уже днём. Для этого пришлось перетерпеть четвёртую ночь 'гу-гы-ура' для выявления позиций артиллерии русских. И около восьми утра 28 июля начался обстрел русских позиций, русские приняли вызов и начали бить в ответ. Они как будто даже ждали этого, так быстро и уверено стали давать сдачи. Началась дуэль артиллерии лучших армий в мире. Великое противостояние! Как в Бородино. Кто кого перестреляет, заставить замолчать. Сотни орудий, установок с обеих сторон обрушили на друг друга сотни, тысячи бомб, ядер, ракет. Вот тут и пришло понимание у союзников, того как сейчас не хватало перетащенных против Федюхиных высот мортир. В артиллерийском противостоянии не сложная схема, чем больше, чем лучше, орудий, боезапаса к ним, подготовленных расчётов, закрытых позиций, наблюдательных пунктов, больших калибров. Всего этого побольше и чем побольше, и ещё сверху, тем лучше. "Артиллерии много не бывает!", таков подход опытных военачальников. И в этот день генералы — Эмабль Жан-Жак Пелисье, Джеймс Симпсон, Альфонсо Ферреро Ламармора, командующие своими войсками поняли, что у русских теперь тоже много артиллерии и того, что к ней прилагается так же много. Достаточно, чтоб вести поединок на равных и даже более того с лучшими артиллериями в мире.

Командующий обороной Севастополя, адмирал Павел Степанович Нахимов это тоже знал. Но, молчал до сих пор. Вместе с них хранила молчание пусть и не полное, и артиллерийская группировка Севастополя, которая за эти месяцы, а точнее с момента воцарения императора, Александра Второго, стала другой. Совсем другой.

Грохот сотен орудий с обеих сторон слился в единый сверхъестественный грозный гул, в котором отдельных выстрелов даже не было слышно, а землю как будто било в лихорадке на несколько верст в окрест. Вой ракет, бомб, дым, огонь, летящие в разные стороны бесконечные осколки, беспрестанные взрывы, вспоротая ими поверхность Южной стороны Севастополя, и без того истерзанная войной. Обычный человек попав сюда наверняка тронулся бы умом от этого рукотворного ада. Но, здесь не было обычных людей, здесь были солдаты и они были уже необычными солдатами. Поскольку здесь обычный солдат мог бы утратить свою стойкость, дух, к аду тоже надо попривыкнуть, притереться. Те, кто его сейчас создавал друг друга это уже сделали. Им был и чёрт не страшен.Потому-что одни обороняли Севастополь, другие пытались его взять. И теперь они выясняли кто же из них лучший в ... аду. В этот день с помощью артиллерии, крепости укреплений, укрытий и боевого духа.

Отдавая приказ начать отвечать противнику всей мощью артиллерии сухопутного фронта и флота, Павел Степанович Нахимов даже немного заволновался. Ведь как давно он хотел отдать подобный приказ. Бить во всю силу. Во всю накопленную силу артиллерии Севастополя. А копить её он начал ещё с марта, когда в конце февраля пришёл приказ императора максимально использовать артиллерию берега, флота и его запасы боеприпасов и пороха для усиления обороны с суши. Причём использовать по-новому. И было ещё два контролирующих приказа императора и требования отчёта ему лично о сделанном. А когда адмирал стал полноправным и единоличным командующим обороной Севастополя дела пошли ещё быстрее. И братья императора бывая в Севастополе держали дела пушкарские в поле своего внимания, понятно, по чьему решению. Командующий Южной армией князь Барятинский так же принимал самое активное участие в этом вопросе. Плюс к корабельной и береговой артиллерии в апреле начали прибывать крупные калибры, прежде всего осадные, крепостные мортиры и пудовые единороги. Так, если к началу первой бомбардировки города 5 октября 1854 года вследствие острой нехватки мортирных лафетов их успели установить всего 5 штук — 2-пудовых и всего две 5-пудовых, то всего через месяц их количество уже увеличилось до 17-ти единиц — 2-пуд. и 13-ти 5-пуд. В следующем году их число продолжало неуклонно расти, а с апреля пошёл уже поток и к артиллерийской дуэли на батареях, бастионах и редутах крепости стояло уже 80-ть 2-пудовых и 60-ть 5-пудовых мортир. Причём четверть пятипудовок были дальнобойные, более на 2 000 саженей могли отправлять свои бомбищи. Последние три партии мортир и единорогов шли с усиленной казенной частью, это давало возможность использовать усиленный заряд, шёл рост дальности, как и регулированные бомбы и юбки к ним. Это давало ещё и точность. К ним добавлялись осадные, крепостные и корабельные пудовые единороги на переделанных лафетах с увеличенным углом возвышения. Бомба была в 18,2 килограмма, снаряженная порохом в двух вариантах — обычном 0,82 кг и усиленном 1,23 кг и 16,9 килограмма. Да это даже не 2-х пудовые мортиры у которых бомба весом 36,45 килограмма и содержащая взрывчатого вещества 1,23 кг или 2,35 кг. Но, все же пудовая бомба, летящая за три с половиной версты с ещё и как, стали называть с закрытых позиций, это весомо. Особенно если таких орудий на линии обороны было установлено более шести десятков. К этому роскошеству шла добавка из переделанных под мортиры флотские 68-ми и 48-ми фунтовые, 36-ти и 24-фунтовых пушко-карронады. Их и боеприпасов к ним было на Черноморском флоте в достатке. Только на 'Вели́ком князе Константи́не' было тридцать два 68-фунтовых бомбических орудия, тридцать восемь 36-фунтовых чугунных пушек, тридцать четыре 36-фунтовых и двадцать четыре 24-фунтовых пушко-карронады. А был ещё такой же 120-ти пушечный 'Париж' и 84-х 'Императрица Мария', 'Чесма', 'Храбрый' и 'Ягудиил'. 3-х пудовые корабельные мортиры тоже пошли в дело.

Для доставки тяжелых орудий и лафетов, боеприпасов и вообще грузов к линии обороны стали использовать так называемую рельсовую конку. Из порта прокладывали пути и по ночам быки и отобранные сильные лошади тянули на позиции, что было нужно. Солдаты не могли нарадоваться на конку, хотя и их часто впрягали, как бурлаков. Но, по рельсам катить тяжелые орудия, лафеты, грузы было намного легче, быстрее и веселее, чем без них. Офицеры начали мечтать о паровой тяге. Конку местами проложили вдоль линии обороны и между батареями углубив её в землю. Это позволяло более легкие 2-х пудовые мортиры, 24-х фунтовые пушко-карронады, теперь гаубицы передвигать на тележках с позиции на позицию. Многие мортиры и замортиренные тяжелые корабельные пушки установили на вращающие платформы, поворот и бомбы полетели к новым целям. Удобно.

На пароходофрегаты, малые пароходы, плоты на таких же платформах установили корабельные орудия а-ля мортира. Подошли они сами под бережок или прибуксировали их на вёслах или паровой тяге. Отстрелялись, сменили позицию если по ним начали отвечать и по-новой. Удобно, практично, эффективно. Для неприятеля же неприятно и хлопотно. А, чтоб достичь максимально возможного полезного результата в применении этого артиллерийского тумена нужна была новая, работающая — система управления артиллерийским огнём -СУАО или система, так её стали называть между собой кто её создавал и управлял. Создавали её, создавали ... и сотворили.

Главный артиллерийский штаб крепости, штабы отделений обороны, наблюдательные пункты и вышки, для наблюдения, выявления целей, корректировки огня. В штабы стекались сведения от охотников и разведчиков о старых и новых целях, изменениях у противника, дальше в главный. В главном штабе была большая карта линии обороны Севастополя с обозначенными секторами, своими батареями и то, что уже узнали и узнавали вновь о противнике. Батареи, пороховые погреба, укрепления, места постоянного расположения пехоты, вероятные места сбора и сосредоточения пехоты на позициях вблизи и на удалении и прочие возможные цели. Карта была разбита на квадраты, а они ещё на квадраты. В штабах отделений линии обороны были свои подобные карты. Приходил из главного штаба приказ, квадрат такой, по улитке так то, цель такая-то, столько-то снарядов, такого калибра — 'огонь'. Или сам начальник артиллерии отделения мог принять решения на открытие огня.

Генерал-майор, а в это звание его произвёл лично император Александр Николаевич на военном совете в Бахчисарае, сказав при этом, 'что богу войны пора уже и в генералах ходить', начальник артиллерии Севастопольской крепости Карл Федорович Шейдеман не знал кто предложил — карты позиций, 'улитки', квадраты, маскировочные сети, ложные батареи для выявления батарей противника, шлемы и кирасы для расчётов, железные щиты для пушек и другие новшества для его любимой артиллерии. Но, всё это ему было очень по душе. Как и поток приборов для ведения огня, прежде всего с закрытых позиций, подзорных труб, биноклей. Очень впечатлили его новые бомбы и гранаты с новым порохом. Взрывались они так необычно сильно, что у него бывалого артиллериста аж дух захватывало. Одна такая могла заменить две -три штатных бомбы при удачном попадании. Но, пока пришли только несколько партий, поэтому их должны были использовать только по самым значимым целям батареями с самыми лучшими расчётами и по приказу начальника артиллерии Севастопольской крепости. На такие лучшие батареи, которых могло быть несколько в отделении линии обороны, кроме лучших расчётов, шли самые качественные бомбы по качеству изготовления, соотношения по весу между собой, так же выверенные заряды с порохом лучше обычного, такие же картузы для них, лучше и больше приспособлений для точной стрельбы. Всё, чтоб вести борьбу с противником не просто на равных, а превосходя его. Такие батареи среди артиллеристов стали называть 'штуцерными'. 'Штуцерники' у пехоты выделялись для ведения меткого огня из нарезных штуцеров. Хотя штуцера стали сейчас в Севастополе всё чаще называть по-новому — винтовка. И по разговорам с пехотными офицерами их соратники артиллеристы узнавали, что винтовок с каждой неделей у пехоты становилось всё больше и больше. У неё больше винтовок, у них больше орудий. Значит и воевать можно было по-новому. Впрочем, Керчь, сражения 18 июня и рост активности русской армии в Севастополе это уже показали.

А новый вариант связи между штабами и ключевыми батареями радовал генерала Шейдемана простотой и эффективностью. Телеграф оптический и ... особенно электрический!!! Чик-вжик! И через секунды приходят данные для стрельбы и приказ на открытие огня. Были ещё сигналы, флажками и световые, ну и конечно проверенные многими войнами посыльные. Но, больше всего вселяло уверенность и воодушевляло последнее время, количество артиллерии крепости Севастополь, её калибры и запасы боеприпасов к ней. Ещё два месяца назад он мог только о таком пиршестве мечтать. Теперь это всё было в его руках, и он всем этим управлял стоя над картой, принимая решения и отдавая приказы. Наконец-то он получил возможности бросить в бой, обрушить на противника всю накопленную силу, мощь, ярость обновленной артиллерии Севастополя. Выполнить поставленную задачу, нанести максимальный урон противнику в живой силе, артиллерии, материальный, моральный. Сорвать замыслы противника по штурму и взятию Южной стороны используя своё как ему казалось преимущество в тяжелой артиллерии. Отбить даже помыслы о штурме и взятии, Малахового кургана, ключевой точки обороны Южной стороны Севастополя. Ну и вернуть должок за прошлые обстрелы крепости, на которые она могла отвечать совсем не так как сейчас. За гибель своих товарищей, за то, что на один русский выстрел получали в ответ от неприятеля несколько.

Изменил своё отношение генерал Шейдеман к ракетам, когда сам увидел одномоментные залпы с установок двумя дюжинами ракет, узнал о их дальности и веса боевой части. Прикатил установки, навёл, дал два-три залпа и как можно быстрее убрался с этого места. Противник то за эти месяцы тоже в стрельбе поднаторел, так что ответ прилетал довольно быстро, точно и немалым числом и калибром. На ракетные батареи стали ловить как на живца батареи противника. Ударили и убежали. Прилетал ответ на обстрел. Его источник наблюдатели засекали, наводили по СУАО на него несколько орудийных, ракетных батарей и били на подавление, и уничтожение. Что вызывало вновь ответный огонь и завязывались дуэли по несколько батарей друг против друга. Противник не хотел без борьбы отдавать своё преимущество в артиллерии. Вот тут свою роль играли опять ракеты, накрывая залпами четырёхдюймовых ракет позиции супостата. Их 10-ти фунтовые гранаты были хорошим средством против орудий и их расчетов. А новые станки и ракеты системы Константинова уверенно доставляли их более чем на четыре с половиной версты. И всё-таки, Карл Федорович Шейдеман был ... артиллерист. Поэтому вишенкой на десерте в виде мортир и ракет он считал всё же пушки. Вот такие.

Трёхпудовые орудия образца 1849 года на новом лафете и поворотном станке, которые делала команда лучших артиллеристов России во главе с мэтром, полковником Венгловским. К лафетам добавлялась собственная вышка на батареи для наблюдения и корректировки, прямая линия телеграфа в главный артиллерийский штаб, отдельная система управления огнём артиллерии и целый комплект приборов, прицельных приспособлений, начиная от отличных даже не труб, а скорее малых телескопов и до устройства для измерения скорости ветра. Для зарядов отбирался лучший порох и его отмеривание шло даже на аптекарских весах, картузы были только из шёлка. Бомбы в сравнении даже с лучшими по качеству изготовления были на уровне шедевра. Ко всему этому прилагались лучшие артиллеристы Севастополя. А это значило на данный момент времени, что они были ... лучшие в мире. Лучшие тяжелые орудия, лучшие артиллеристы на погибель врагу.

'Царская батарея' располагалась на правом берегу Южной бухты и стала очень значимым элементом в обороне Севастополя. Её орудия доставали своими бомбами трёхпудовками за четыре версты и это был ещё не предел. Часть бомб делали из стали, чтоб увеличить вес взрывчатого вещества больше от обычного чем в штатной. Были и зажигательные . 'Царской' её назвали от того, что сам император участвовал в её строительстве и она царила над всей линией обороны Севастополя. От Карантинной балки на правом фланге до Килен балки и Большой бухты на левом. Вот она своей четырёхорудийной царственной дланью в этот день и заставляла замолкать своими трёхпудовыми бомбищами вражеские батареи, причём на таком расстоянии, на котором они питали надежду остаться недосягаемыми. В этот раз не вышло. Усиленная и обновлённая артиллерия, ракеты и конечно артиллеристы русского Севастополя не давала им такой возможности. Поэтому после обеда союзники прекратили огневую дуэль, несколько уничтоженных взрывами, осколками, выжженные огнём, батарей осадных мортир и ещё больше утративших в разной степени боеспособность, взрывы четырёх пороховых погребов заставили их это сделать. Русские ещё с полчаса постреляли по выявленным целям и тоже угомонились. Порох, бомбы, заряды можно доставить новые, орудия сделав их тоже, а вот разорванные на куски, раскромсанные осколками и сожжённые расчёты орудий и батарей взять было неоткуда. Подготовленные, опытные, обстрелянные, с боевым опытом расчёты, каковыми они стали под Севастополем. Лучшие расчёты лучших артиллерий в мире. Хотя, судя по итогам завершившийся артиллерийской дуэли европейских союзников с русскими, уже наверно нет.

К таким выводам пришла 'Delafield Commission (Комиссия Делафилда)', её глава полковник Ричард Делафилд, военный инженер, майор Альфред Мордехай артиллерист, подполковник Джон Бэнкхед Магрудер тоже артиллерист, капитан Джордж Бринтон Макклеллан, инженер, лучшие офицеры армии США, наблюдатели в армии союзников в Восточной войне. Магрудер и Макклеллан участники и герои войны с Мексикой. Их отправил на эту войну военный министр Джефферсон Дэвис в апреле. Они не особо спешили, получая удовольствие от комфортной Европы удивляясь и смеясь над её правилами, нравами, но, после известий о разгроме союзников под Керчью ими был произведён форсированный переход по Европе и уже к середине июня они были в осадной армии союзников.

То, что они увидели здесь их неожиданно поразило, хотя они был далеко не новичками в военном деле. Прежде всего масштаб противостояния, гигантское по меркам Америки количество флота, войск, артиллерии с обеих сторон. Большие, по их мнению, сражения в Мексике при Серро-Гордо, Чурубуско или Чапультепеке, осада Веракруса, где у американцев было под десять тысяч и более штыков и сабель, на фоне осады Севастополя и сражений вокруг него, выглядели весьма блекло. Титанический размах произведённых инженерных работ, вызывал восторг и зависть профессионалов. Но, ещё больше их удивляло ожесточение, с которым вцепились в друг друга противники, упорство с обеих сторон, у одних в желании взять верх, других, наоборот не дать сделать этого. Из-за этого русские их теперь интересовали всё больше и больше. Как они сумели, после ряда крупных поражений, продолжать удерживать Севастополь и нанести в ответ серьёзное поражение казалось уже побеждающим союзникам под Керчью на суше и море? Затем в сражении за высоты и взяли со второй попытки Евпаторию. Но, больше всего их поражали ... потери. Небывалые, невозможные для американской армии, в которой они служили. Они были такие, что даже у них, бывалых офицеров видевших войну, шёл холодок в груди, когда они слышали о количестве убитых, раненых, без вести пропавших. В одном сражении 18 июня за Федюхины высоты и Гасфортову гору, они потеряли бы половину американской армии сразу! А в Евпатории ... всю!!! Поэтому они все согласились с полковником Ричардом Делафилдом, когда он высказал мнение, что Господь и вправду хранит Америку, отрезав её от Европы с её войнами, армиями, океаном. Хотя от Британии до Канады по морю ближе чем до Крыма.

Делал новые выводы по итогам как казалось отгремевшего сражения, немного оглохший на левое ухо и замазанный гарью ещё один американец, только из Южной Америки. Франси́ско Сола́но Ло́пес, чрезвычайный и полномочный министр Парагвая в Великобритании, Франции и Сардинском королевстве. Военный наблюдатель и по совместительству сын президента Парагвая, Карлоса Антонио Лопеса — старшего. А поскольку республику и демократию в этой далёкой стране понимали очень по-своему, то Лопес-младший, был не кем иным как преемником своего отца. Отправленный им в Европу, чтоб мир посмотреть, опыта набраться и начать активно помогать продолжать модернизировать свой любимый Парагвай. В первую очередь конечно армию. А где лучше всего увидеть в деле лучшие армии в мире? Естественно на войне. Вот и сегодня Лопес-младший имел возможность вновь их сравнить и сделать выводы. И судя потому что он увидел на позициях у французов и британцев, про продолжение посещения Сен-Сира стоит подумать.

Генералы, Жан-Жак Пелисье, сэр Джеймс Симпсон, Альфонсо Ферреро Ламармора, командующие силами союзной осадной армии и их штабы, находясь в разных местах осадной армии, начав получать первые данные о потерях, можно сказать одновременно пришли к мысли, что теперь им Севастополь не взять. Не сделать этого с тем количеством солдат и тяжелой артиллерии, которое есть у них сейчас. Тем более, что артиллерии после сегодняшнего наверно небывалого ранее сражения сотен тяжелых орудий между собой, стало меньше. Вот если увеличить минимум в два раза количества солдат и больших орудий, тогда ещё можно будет надеется на успех. Но, дадут ли им такие силы политики? Если и дадут, то, когда?

В свою очередь командующий обороной Севастополя, адмирал Нахимов, его штаб, как и весь гарнизон города от генерала до солдата и матроса облегченно выдохнули, сбросив напряжение этого трудного и возможно решающего дня. Успех, которого они достигли неимоверным трудом и усилиями был вновь на их стороне. Что несомненно радовало, воодушевляло, придавало ещё больше сил и уверенности. Тем более, что гарнизон мог теперь отдохнуть и нормально утолить голод за весь трудный, но, славный день. Тем более, что наверняка, расчёты орудий, а может и не только их, ждала заслуженная внеочередная чарка полугара, который и после отъезда государя-императора оставался настоящим, а не как раньше.

— Господа, уверен, сегодня на ближайшие время, желание штурмовать Севастополь, мы, у неприятеля отбили. Результат артиллерийского сражения, дуэли, превзошёл ожидаемые мною результаты. Поздравляю всех нас с большим успехом в деле обороны Севастополя, -сказал Нахимов, на совещании штаба, открыв его. -Теперь необходимо так же успешно завершить начатое согласно плану действий.

— Степан Александрович, — обратился он к генералу Хрулёву.

— Дело вновь за вами, вы у нас более, чем просто умелец в таких делах.

— И, вы, Константин Романович, не сильно отстаёте в умение атаковать, -обращаясь теперь, к генерал-лейтенанту Семякину, начальнику войск на городской стороне 1-е и 2-е отделения оборонительной линии Севастополя.

— Наш, козырь к делу готов, Карл Федорович? -спросил он сегодняшнего героя дня и сияющий как бронзовый единорог, начищенный для высочайшего смотра, генерал Шейдеман, дал утвердительный ответ.

— Что ж, давайте, тогда ещё раз пройдём по плану действий, -сказал Нахимов, перейдя к большому столу где лежала подробная карта Корабельной стороны. По его приглашению присоединились и все остальные участники совещания и будущих событий. Был среди них молодой, высокий поручик, артиллерист, с нелегким, но, умным взглядом.

Старший капорале Пьетро Бертолуччи уже несколько раз за этот день вознёс горячие молитвы Господу, Деве Марии и тем святым, которых помнил, за то, что что они в очередной раз уберегают его от погибели в этой войне. Первый раз был, 18 июня, когда во время атаки на Гасфортову гору от его взвода осталось чуть больше половины. За этот бой он и получил повышение, сумев вывести оставшихся из кровавого месива столь неудачного сражения для сардинской армии. Прежде всего для пехоты. Сейчас же он был просто счастлив, что он именно в пехоте. Поскольку уже четвёртый час сидя в траншее со своим капральством он наблюдал идущий по небу со стороны русских беспрестанный поток бомб, ракет на позиции союзной армии, в первую очередь артиллерийские батареи. И слыша заслонивший все звуки вокруг гул взрывов и ощущая под ногами постоянное содрогание земли от них. Пьетро уже бывший в бою мог представить, что сейчас твориться у артиллеристов. Не позавидуешь, хотя раньше бывало завидовал, был грех. Тем, кто служил на гаубицах до русских пуль и штыков было далеко в отличии от него, пехотинца. Теперь он благодарил Создателя за то, что он в пехоте. И когда как казалось бесконечный артиллерийский обстрел, который их миновал закончился он и повеселевшие от этого его солдаты решили, что на сегодня всё. В этой непонятной для них войны с русскими достаточно. Но, видать Всевышний занялся другими делами и забыл на время о верных ему сардинцах в далёкой России. А вот схизматики русские нет, потому-что буквально через четверть часа, когда старший капорале Пьетро Бертолуччи скомандовал 'отбой' своим бойцам. С русской стороны закричали, приводя в дикое бешенство всю передовую осадной союзной армии, своё 'гу-га-ура'. Их батальон был поднят по тревоге, но, не выдвинулся на самый край в ожидании атаки русских как в первые дни 'гу-гы'. И попадали под обстрелы. Теперь уж нет, обдурить себя русскими они уже не дадут, но, и сна теперь не будет. А ведь и день был не из лёгких. Но, такова военная служба, особенно, когда ты на войне. На ней тоже можно было выспаться и отдохнуть, в лазарете или госпитале, если тебе вовремя окажут помощь и ты выживешь, будут лечить и ко всему этому ещё и Господь ниспошлёт свою милость. Или как мрачновато шутили солдаты ... в гробу и то если он тебе достанется.

Уже было хорошо за полночь, разговоры и шутки уже даже у балагуров болтунов иссякли из-за навалившейся усталости, Пьетро Бертолуччи и его люди боролись с накатывающим сном даже сквозь 'гу-гу' и он покрикиванием 'не спать', тычками и пинками взбадривал бойцов. И вдруг русские ... замолчали. Причём не только на их участке и на осадную армию вдруг обрушилась столь желанная для неё тишина. Четверть часа, полчаса, час, второй. Тишина, ни гу-ги, ни обстрелов. Она давила на солдат и они, вбирая коварство тишины в себя начинали засыпать. Трудный день, бессонная ночь и ... вдруг тишина, поэтому она начала валить солдат в сон. Сон, вожделенная мечта каждого солдата. Многие были готовы его обменять на лишнюю чарку и даже женщину. Лишь бы можно было поспать всласть, а не урывками, считая каждую минуту. Поэтому посчитав, что русские тоже люди и так же хотят спать, командир их батальона разрешил поспать, но, не покидая позиций. Плевать, лишь бы поспать и тут же буквально попадали на землю. Только мученики часовые остались бдеть на своих постах.

Поэтому они первыми и увидели, как над линией противостояния, верней с их стороны, вверху вспыхнули сразу несколько десятков осветительных ракет, упали такие же бомбы. И услышали первые залпы и ракеты начавшегося со стороны русских обстрела. Они же первыми были и убиты в начавшейся ночной русской атакой, скорее даже наступлением.

Это и было наступление к которому гарнизон Севастополя, Южная армия и денно и нощно готовилась с мая. Первая часть плана была реализована днём, артиллерийское сражение, вторая, часть ночная, артиллерийско-пехотная. Недолгий, но, сильный обстрел позиций противника на участках главных ударов и несильный на второстепенных участках наступления. Затем атака пехоты по такому же принципу, чтоб противник не сразу мог понять, где всё-таки нанесены главные удары.

Для них были выбрано ключевое направление для обороны Севастополя и самое слабое. Ключевое это Волынский, Селенгинский редуты и особенно Камчатский люнет, укрепления — ключи к Малахову кургану, который был в свою очередь дверью, взломав её, открывался доступ на Корабельную, Южную, главную часть Севастополя, падение которой обрекала на гибель оставшиеся корабли Черноморского флота, новые линейные корабли и пароходофрегаты, давало окружение самого города, его гарнизона. После занятия Южной стороны и уничтожения остатков флота союзники могли уверенно говорить о большом военном успехе, победе, даже не заняв Северную сторону Севастополя. Можно было смело заявлять о взятии непобедимой русской крепости, о переломе в войне, военном, политическом, моральном ... не в пользу России, особенно на фоне её последних успехов. Из-за этого и неприступности Севастополя в союзной осадной армии уже даже решительно настроенные офицеры подрастеряли уверенность в том, что эту русскую крепость лучшие армии мира со своими союзниками смогут одолеть. И редуты, люнет, Малахов курган стали точкой напряжения сил для противоборствующих сторон. Символом победы или поражения.

Это понимали союзники и сами русские. Поэтому кропотливо днём и ночью превращали Волынский, Селенгинский редуты и Камчатский люнет, 2-й бастион и сам Малахов курган в такие укрепления, которые невозможно было бы взять. А если можно было, то такой ценой, которую противник не был бы готов заплатить. Для этого не новые разобранные корабли пошли на укрепления, блиндажи, как стали называть сильно защищенные землянки, на перекрытие ходов сообщений по которым быстро, незаметно и относительно безопасно можно было бы перебрасывать подкрепление из резервов. Делали деревоземляные огневые точки, ДЗОТы так их мудрёно называли сапёры. В нём были стрелки и заряжающие, которые беспрерывным заряжанием, конвейер, как говорили офицеры, показывая свою образованность, должны были обеспечить стрелкам такое же ведение огня. Для удобства в ДЗОТах использовали гладкоствольные карабины, можно было пули и картечь в ход пускать и не такие длинные как пехотные ружья. Для вытягивания дыма, если во время атаки не повезёт с ветром, сделали в дополнение к дверям воздуховоды и солдатам выдали маски.

В ход всё больше и больше шёл бетон, точнее, веревко-пруто бетон. Им заливали габионы, мешки с щебнем, камнём, крыши блиндажей, делали из него пороховые погреба и перекрытия для них, площадки для орудий, делали из бетона и камней бруствера для артиллерии и пехоты. Усиливали бетоном каменные укрепления 2-го бастиона, самого Малахового кургана или как его ещё называли, Корниловский бастион.

Но, главной опорой, твердыней редутов и люнетов были не бетонные бруствера, а их гарнизоны, по два батальона в четыре роты в каждом укреплении. Батальоны эти были не простые, а штурмовые, в их случае противоштурмовые. Штурмовая пехота, имела кирасы их хорошего железа, с защитой не только груди и живота, но и шеи, плеч, шлемы, пехотные ружья, чтоб можно было пулей и картечью стрелять. Два пистолета, у офицеров, унтеров, лучших солдат револьверы. Под руками были двухстволки, обрезы и переломки из пехотных ружей, опять же для картечи или пуль, мушкетоны. Из старых и трофейных ружей сделали ружейные батареи, шесть и более ружей, прикреплённых к доскам, устройство для одновременного спуска курков и залп картечью или пулями. Если позволял бой можно было и перезаряжать. Всё это должно было при штурме как можно больше и быстрее всадить в атакующего противника пуль и ружейной картечи. Ручные мортирки, пращи и просто руки солдат должны были сделать тоже самое только гранатами.

В штурмовых батальонах, которые в полной защитной экипировке походили на средневековых бойцов, был ещё один неожиданный для 1855 года отголосок тех времён. Лучники. Да, самые натуральные лучники! По сотне и ещё двадцать голимых азиатов в каждом батальоне, по тридцать на роту. Киргиз-кайсаки, башкиры, татары-мишари и калмыки, все эти дети степей славно бились с армией 'двунадесяти языков' и дошли до Парижа. И вот вновь их стрелы, выпущенные из луков внуками 'северных, азиатских амуров' должны были вновь вкусить кровь и плоть европейцев, явившихся в Россию опять с войной. Нелепо и смешно по началу было видеть азиатские лица в такой же одежде с луками, саадаками и колчанами со стрелами за спиной. Но, когда они показали во что горазды, смешков и фырканий поубавилось. Лучшие из них могли выпустить в минуту две дюжины стрел, а некоторые из лучших даже больше и непросто выпустить, а в цель, попадая в неё, совсем виртуозы ещё и в движении. Пехота атаковать укрепления будет тысячами в колонах и если десять дюжин лучников выпустит в минуту ... две с лишком тысячи стрел, то даже если треть из них найдёт себе цель, то минус батальон у противника за минуту. Стрела с специально широким наконечником, чтоб рана и кровопотеря была побольше пробьёт мундир на расстоянии и в сотню саженей, а с десяти саженей можно было получить стрелу не просто в тело, а сразу в грудь или голову, что давало почти беспроигрышный шанс на ... смерть. Были у них и особые стрелы, с бомбочкой снаряжённой ружейной картечью. Поджёг выверенный по времени фитиль и пускай в супостата. Убить не убьёт, но, посечь ноги, руки, лицо, тело может, а если ранен, уже неполноценный боец. Даст сотня таких бомбических стрел, две сотни раненых, уже урон противнику, обороняющимся всё легче будет. К лукам лучникам из оружия ещё прилагалась пара пистолетов, сабля, нож был и так свой у каждого. Так, что не просто будет добраться до них в рукопашной. Выдали им кожано-тканевый вариант тягиляя, такие же шлемы, а у некоторых калмыков, башкир и мишарей даже были свои куяки, кольчуги, кожаные доспехи и луки, доставшиеся им от отцов и дедов. Вот такой музей военной старины образовался на люнете и редутах.

Но, и на этом чудеса со средневековьем на ключевых укреплениях Севастополя не закончились. На них установили на поворотных станках почти самозарядные ... самострелы, это по-русски, по-европейски арбалеты. А ещё они были скорострельные. Сам арбалет, на нём узкий короб, в него вкладывались болты, то есть арбалетные стрелы, они под собственным весом последовательно подавались в направляющую. Короб при заряжании не давала стрелам выпасть, а после взведения рычагом стрела оказывалась в пазу, 'стволе' арбалета, спускалась тетива и выстрел. При взводе рычагом тетивы в 'ствол' попадала следующая стрела, снова выстрел. Успевай только заряжать. Плечи арбалета были из железа, как и рычаг, дуга в четыре фута, это позволяло давать хорошее натяжение, которое в свою очередь сообщало болтам убойную силу на 120-ть саженей. Но, момент был в том, что у такого чуда техники из времён княжеских дружин было если можно было так сказать ... два ствола. Имея в расчёте сильных, выносливых двух солдат на рычаге, такой стреломёт мог выдать до восьмидесяти выстрелов в минуту с двух стволов, поворотный станок давал угол наклона и сектор обстрела, его можно было вести из-за укрытия.

Два таких арбалета, сто шестьдесят выстрелов, пять, четыреста в минуту. А их было не пять и даже не десять на укреплениях. Вот такое было средневековье во время господства пороха. Среди солдат гарнизона ходили разговоры, что азиатов-лучников привёл с собой сам император Александр и скоротельные самострелы-арбалеты с его приездом появились. Некоторым офицерам, да и солдатам, лучники, арбалеты, казалось царской блажью, дурью, но, в тоже время если это всё сработает хотя бы половину ожидаемого, чем это плохо? Чем больше поляжет врага до того, как он доберётся до тебя, это точно не плохо. И не важно, что его остановит или убьёт, пуля, картечь или стрела.

И вообще даже ещё до приезда царя стало воевать в Севастополе для его рядовых защитников, солдат и матросов касаемо военных припасов лучше, сытней и даже как-то веселей. А после казни генералов в Бахчисарае, которую многие их них видели своими глазами, интенданты, язви их в душу, чудесным образом превратились в рога-изобилия и скатерти-самобранки в сравнении с прежними временами. Как тут не повеселеть солдату. Новой амуниции взамен негодной, кованной железной лопате, ружью или даже винтовке с пулями и порохом в достатке, одеялу, каше с мясом или салом, хлебушку, положенной порядком или заслуженной чарке, он всегда рад. Ведь она может быть сегодня у него последней, если завтра придётся принять ему смерть свою согласно данной присяги 'за Веру, Царя и Отечество'.

Если дело всё— же дойдёт до рукопашной, то в ход кроме штыка и приклада у штурмовиков должны были пойти сапёрные тесаки, ножи. Если уж совсем на кулаках или в борьбе придётся сойтись, то в помощь тут был коварно-подлый тычковый нож. Но, лучше, ты им нечестно в бок, чем тебя. Для боя лицом к лицу и бережения рук бойцы ещё получали перчатки, в которых можно было даже хватать без опаски за лезвие штык-тесак, саблю, нож. Было что-то типа наручней, поножей, наколенники и нечто вроде панталон из парусины и кожи. Солдаты ругались, смеялись над ними, хотя они надевались поверх солдатских штанов, но, их пользу бывалые солдаты поняли сразу. Смягчить удар чем-либо, выдержать удар штыком по касательной срамные портки могли, да, и мужское хозяйство кожаной вставкой они прикрывали хорошо. Всё это давалось солдатам гарнизонов редутов, люнета, Малахова кургана, бастионов для того,чтоб они смогли выполнить свою боевую задачу. Задача гарнизонов была проста, удержать укрепления до подхода подкреплений. Устоять, выдержать первый самый страшный натиск, даже после обстрела. Поэтому они закапывались в землю по самую макушку, чтоб не лечь в неё раньше времени. Чтоб выжить, вступить в бой и выполнить боевую задачу. Для этого в штурмовые батальоны брали только бывалых солдат, ветеранов Севастополя или сражений в Крыму. По силе и выносливости выше обычного солдата, защита, оружие, силёнок, чтоб это на себе не только носить, но и вести бой нужно было много больше, чем у среднего солдата. Поэтому штурмовую пехоту кормили лучше и чаще обычного, но, гоняли на учебных стрельбах, штыковом и рукопашном бое до седьмого пота, а кровавых мозолей быть уже не могло. Потому-что руки у солдат были и без того более чем мозолистые.

Для того чтоб всё -таки не дошло до рукопашного боя, на укреплениях были установлены десятки орудий пушек, единорогов, мортир, чтоб потчевать противника при штурме картечью, бомбами, гранатами, стали устанавливать и ракетные установки. Были и метательные машины, чтоб одномоментно выбросить в наступающего противника сотни гранат, просто бочонки с порохом начинёнными картечью или с зажигательной смесью. Установили на редутах, люнете, Малаховом кургане и бастионах странные штуки, ни пушки, ни ракеты ... огнемёты. Их расчёты про них особо не рассказывали, но, те офицеры и солдаты, которым довелось увидеть их испытания своими глаза, говорили, что это жуткое, адское оружие, способное остановить атаку и устрашить самого бесстрашного противника. Хотя для заморских басурман в самый раз. Не мы к ним, они к нам пришли с войной. На Россию, веру православную, меч в который раз обнажили. Так, что можно и огоньку им поддать, чтоб память крепче была. Коль всего на сорок годков с хвостиком им хватило.

Но и это было не всё, что должно было остановить или сбить темп и натиск штурма или даже прекратить его. Каждую ночь кропотливо и дотошно, перед люнетом и редутами 'засевали' чеснок, высаживали фугасы и мины, расставляли растяжки с гранатами, делали ямы-ловушки с шипами и без, укладывали доски с заточенными как у остроги стрежнями, натягивали новинку ... колючую веревку, опять-таки с растяжками. Делалось всё, что как можно меньше вражеских солдат в атакующем порыве добралось до укреплений или вообще не дошли до них, застряли, остановились перед ними и попали под губительный пушечный и ружейный огонь с укреплений и крепостной артиллерии.

Тоже самое устанавливали, расставляли, делали между Малаховым курганом, 1-м и 2-м бастионом и люнетом, редутами. Бережённого Бог бережёт. Ведь передовые укрепления перед ними могли и не удержать, оборону держали против одних из лучших армий мира всё-таки. Воевать они умеют, это они показали и доказали. Здесь в Севастополе и в сражения в Крыму. Так, что никого авось да небось не допускалось. Каждая квадратная сажень получала по нескольку видов заграждения. А перед самыми укреплениями каждый аршин, что-то да приготовил для встречи врага. Дома как говориться и земля помогает. И всё-таки главным помощником для пехоты в отбитии или не допущения штурма должна была стать крепостная артиллерия Севастополя.

И в состоявшимся артиллерийском сражении 28 -го июля она это сделала, выиграв его у противника. Возможен генеральный штурм, даже штурм Волынского, Селенгинского редута и Камчатского люнета без сравнивания с землёй их вместе с их защитниками перед штурмом? Конечно нет. Кроме этого нужно было подавить артиллерию Севастополя и постоянным обстрелам в течении нескольких дней нанести такие потери гарнизону, которые он не мог бы успевать восполнять. Измотать русских обстрелами, нанести им серьёзные потери, обескровить и только потом обрушиться на ключевые укрепления даже не полками, дивизиями пехоты и решить ход осады столь непокорного Севастополя в свою пользу. Таков был план. Но, планы могли составлять и русские. Поэтому и у них был подобный план только против осадной армии. По которому после мощного ночного обстрела по уставшей за день и бессонной ночи осадной армии наносился удар пехотой. По позициям французов перед редутами, дивизиям Мак-Магона, Ламотружа и люнетом, бригаде Мореля, дивизией Дюлака, эти части были под командованием решительного генерала Боске. Он сумел добыть для союзной армии победу в сражении при Альме, но, был крепко бит на Федюхиных высотах 18 июня. И по сардинцам, бригаде Чальдини стоявшей против редута Шварца и 4-го бастиона. Вот они и были тем слабым местом в линии осадной армии. Где слабо там и рвётся в первую очередь.

Против сардинцев был собран ударный кулак в восемь тысяч пехоты, не считая саперов и других частей. С Камчатского люнета по французам должно было ударить двенадцать тысяч штыков, с редутов десять. Они накапливались там в течение всего сражения между артиллериями сторон. На острие атаки шли батальоны штурмовой пехоты, свои из гарнизона, гвардейские, гренадерские и из армейских частей, за ними полуштурмовая пехота, в силу того, что была обличена только в кожано-тканевые кирасы, бронежилеты, как их стали называть здесь по-новому и шлемы. Но, солдаты были благодарны и за такую защиту для сохранения их жизней. Ведь к ней добавлялась собственное умение и сноровка в бою, верный боевой товарищ рядом, его пуля, штык или приклад, а это даже бывает получше, чем и стальная кираса. Ну и от молитвы перед боем, упование на милость Господа, веры в то, что его символ, нательный крест спасёт и сохранит, никто не отказывался. Хотя народ был уже повоевавший знал, молитва, молитвой, но, о 'на Бога надейся да сам не плошай', стреляй, прикладом бей, штыком коли верней, не зевай, никто не забывал.

За штурмовой пехотой шла уже масса просто пехоты. Вдобавок к главным ударам на разных участках линии обороны силами от двух рот до пары батальонов должно было быть показано противнику общее русское наступление, чтоб он не сразу разобрался в обстановке и намерениях русских и начал раздергивать свои резервы на разные направления. Пропустив тем самым для себя главные удары в ночь с 28-е на 29-е июля 1855 года под Севастополем. Но, сначала слово было вновь за богом войны, артиллерией и русские для союзной армии, точнее для французов, приготовили очередной сюрприз ... неприятный. Анфиладный огонь называется. Как раз по их позициям перед русскими редутами и люнетов в районе Килен-балки и вглубь позиций тоже. Пехоте перед атакой, тем более штурмом без артиллерии в таких делах никуда.

Пьетро Бертолуччи хлебая похлёбку на Северной стороне этого проклятого Севастополя ещё раз уверовал в свою удачу, Вседержителя или во всё сразу. А может он просто быстрее своего дружка Джованни Пуччини, успел бросить свой всё-таки разряженный штуцер и поднять руки, когда из дыма сразу после окончания обстрела на них яростной атакой целыми батальонами навалились русские со своим вынимающим душу 'ура'. Джованни на свирепый крик русского почему-то на итальянском: 'Мani in alto !!!', и по -русски 'Сука!!!, с третьего раза не бросил ружьё, сделал движение, которое русский оценил как угрозу и сразу после этого получил удар штыком грудь в область сердца, штык с хрустом пробил его насквозь, русский ещё и крутанул ружьём, кровь хлынула из горла и раны, уже убитый, но, ещё живой его боевой товарищ захрипел, упал и бился в конвульсиях на земле, когда штык выдернули из бедного Джованни. Пьетро Бертолуччи стоя на коленях с поднятыми руками пораженный произошедшем, не отрывал взгляда от русского штыка перед собой с которого капала сардинская кровь на опять же русскую землю. Это ему иногда потом снилось. Русский крикнул что-то, махнул рукой другому, тот подбежал к нему, быстро, ловко и больно заломил Пьетро руки за спину и связал за спиной. Боль сняла оцепенение, больно ... значит живой. И он заметил, что на поясе у этого русского были заранее приготовленные веревки для таких бедолаг, а может и счастливчиков как он. Среди сотен которых сейчас он и хлебал вполне сносное варево. Здесь с Северной стороны Севастополя начался его, бывшего старшего капорале Пьетро Бертолуччи и других сотен офицеров и солдат сардинской армии долгий путь домой через русский плен.

По итогам предрассветного русского наступления сардинская бригада генерала Чальдини перестала существовать как боевая единица. Убитыми, ранеными, пленными, без вести пропавшими она потеряла больше трети состава. Тех, кто успел убежать от русской пули, штыка или плена вывели из состава осадной армии и отправили в Обсервационный корпус приходить в себя. Появившиеся брешь в линии толи теперь осады или обороны стала причиной крупной ссоры и без того не гладких отношений между французами и британцами. На предложение со стороны сэра Джеймса Симпсона командующего британской армией суть которого была в том, что вместо слабых сардинцев, поставить конечно французские части взяв их из Обсервационного корпуса. На вопрос генерала Пелисье, командующего французской армией, почему это не могут сделать сами британцы, тем более это они привели на эту войну таких союзников как сардинцы. Британский генерал спокойно-вызывающе ответил: 'У Британии не такая большая армия, чтоб воевать вместо союзников, когда это могут сделать другие'. Сказать,что такой ответ "союзника" взбесил Пелисье, которому понятно объяснили, кто он и французская армия есть на этой войне, значит ничего не сказать о его состоянии. Тут видать боевому генералу надоело быть дешевой шлюхой, которою пользуют все, каковой он себя ощущал в последнее время. И он взорвался бомбой самого большого калибра. В ответ при французских и британских офицерах, в стиле нетрезвого сержанта, которого сняли с бабы, после года отсутствия таковой, наорал на своего британского визави, его сопровождающих и послал их всех в место откуда только и могут появляться такие дерьмовые союзники как англичане, то есть в сраку и даже говорят вступил на словах в половую связь с их королевой, причём весьма изощрено, точнее во все дыры. Французские офицеры полностью поддержали своего генерала. Крик, шум поднялся знатный, наиболее горячие даже обнажили сабли. До рубки дело не дошло, но, бокалами и бутылками союзники обменялись. Французы были более точны. В итоге вместо ошалевших от русского наступления сардинцев англичане закрыли всё-таки своими частями. После этого общение между командующими союзных армий стало только через письма. Ругани и стычек между офицерами и солдатами союзной армии стало ещё больше.

По французам русские прошлись артиллерией более основательно чем по сардинцам, знали, что противник другой. Обстреливали французские позиции с фронта и во фланг, анфиладным огнём, то есть продольным. Это делали подошедшие ночью пароходы и плоты с мортирами и батареи с ... Северной стороны Севастополя. Как раз напротив французских позиций. Там установили длинные единороги, 24-х фунтовые осадные пушки на новых железных, поворотных лафетах, которые дали угол вертикальной наводки в 40 градусов, получили они усиленную обручами и кольцами казенную часть орудий, а это дало в руки их расчётов усиленный заряд из отборного пороха в шёлковых картузах. Это и угол наводки обеспечили увеличенную дальность, более четырёх верст. Отдельный пункт наблюдения и корректировки, приборы наведения, более качественные по выделки и развесовке,чем простые бомбы, связь с Главным артиллерийским штабом повышали точность. Здесь был подход как на Царской батарее, которая тоже вела огонь именно по французам, вести огонь неспешно, но, убийственно точно, 'Поспешить, врага не убьёшь'. Для повышения убийственности бомб их делали так же из стали для увеличения веса пороха в них. С единорогами и пушками с Северной стороны били и четыре ракетных батареи, четырёх дюймовыми ракетами, общее командование которыми осуществлял поручик Лев Толстой. Чей рассказ 'Севастополь в июне' был намного больше заряжен смыслом этой войны чем майский. Где автор себе и другим объяснял ради чего они, русские офицеры и солдаты воюют. Ради — правды. Но, не просто правды о войне. Война — это плохо. А правды, почему эта война сейчас идёт. Она была в том, что на Россию напали за то, что она была, есть и будет сама собой. Выходит, за правду. После обстрела без промедления атаковала пехота и даже не батальонами, а сразу полками. Чтоб не оставить противнику и шанса на какое-либо сопротивление. Штурмовая пехота конечно была на острие атаки.

Из-за длинных и умелых рук русской артиллерии, французские части дивизий Мак-Магона, Ламотружа, Дюлака, бригады Мореля стоявшие перед люнетами и реданом, перед атакой пехоты получили серьёзные потери. А, атаки русских по всей линии осады, начавшийся рассвет и опять же русская артиллерия и ракеты не давали быстро собрать и отправить на помощь атакуемым подкрепления. Пытавшийся это сделать лично, генерал Боске было серьёзно ранен осколком. Нет французы конечно показали себя, как и ожидалось вояками гораздо основательными чем новички сардинцы. Но, дневной обстрел, бессонная ночь, более сильный фронтальный и коварный анфиладный огонь перед атакой резко уменьшили возможность защитников передовых укреплений отразить атаку батальонов штурмовой пехоты гвардейцев и гренадер. Которые через проложенные пути в своих же заграждений сразу же после окончания обстрела ворвались из дымовых занавес на позиции французов. Войдя в кураж атаки, ломили русские люто, страшно, неодолимо. Давя, втаптывая землю, круша любое сопротивление числом, ракетами, пулями, картечью, стрелами, гранатами, штыком, прикладом, тесаком и русским 'ура'.

Сначала союзники даже решили, что русские наступают везде, атаки были по всей линии осады. Поэтому бардак и хаос стоял в осадной армии знатный. Союзники неоднократно открывали друг по друг дружественный огонь. Дивизия Буа приняв бегущих стоящих перед ними сардинцев за наступающих русских в предрассветных сумерках вдарили сначала по ним картечью, ружейным огнём, а потом пошли в штыки. Пока разобрались успели ещё добавит потерь числом до роты и без растерзанной бригаде Чальдини. Нечто подобное произошло и между французскими частями под командование генерала Боске, которые получили самый главный и сильный удар русских. Особенно досталось частям генерала Ламотружа от гвардейской дивизии Меллине, которая стояла за ними.

Русские же дошли до обозначенных самим себе рубежей на позициях противника и начали их ровнять, уничтожать и зачищать. Сразу вслед за пехотой шли — санитары, вязальщики, сапёры, ровнятели, все они были ещё и трофейщиками, хотя были таковые и отдельны. Вязальщики вязали пленных, трофейщики брали то, что взято на штык, от пушек вплоть до сапог с убитых, санитары оказывали помощь раненым, своим и чужим, унося, отправляя и сопровождая их к себе. Ровнятели в бешеном темпе как заведённые обнуляли укрепления противника, засыпая их и в прямом смысле ровняя их с землёй. Саперы взрывали и сжигали всё, что не смогли забрать трофейщики и пехота. В стволы орудий бросали пороховую шашку, быстро ставили заглушку и путь у них был после этого только в переплавку. Часть простой пехоты стала ровнятелями и трофейщиками. Без труда отбив несколько спонтанных дерзких попыток командиров смельчаков отбить утраченные позиции и закончив свои дела на отбитых позициях. Русские начали отходить, получив прикрытие огнём и дымами от своей артиллерии, которая не пускала в контратаку начинающих приходить в себя французов. Последними с изменившихся до неузнаваемости позиций противника уходили саперы-минёры, оставляя после себя взрывы, огонь и расставленные 'подарки'. Причём они получили приказ использовать для этого даже тела убитого противника, сдвинул с места, поднял тело ... и получил новые тела противника. Война. И не мы к ним, а они к нам пришли.

Итоги сражения 28-29 июля для сторон были конечно разные. Русские вновь показали, что, находясь в обороне, осаде они могут серьёзно атаковать и достигать успеха. То, что тяжелой артиллерии у них стало наверно не меньше, чем у осадной армии союзников. И они умело её используют. Явно увеличившийся по численности гарнизон Севастополя и то количество выпущенных по союзникам бомб, ядер, ракет, говорило о том, что снабжение у русских стало лучше. В сумме эти слагаемые давали то, что надежды на удачный генеральный штурм Севастополя для союзников стали весьма малореальны. И это было главный для них итог сражения 28-29 июля. Помимо этого, они понесли серьёзные потери в артиллерии и пехоте. Сардинцы потеряли убитыми, ранеными, пленные, без вести пропавшими от русских и 'дружественных' французов 2 241 человека. У французов потери были в 4 434 человек, с учётом потерь от своих. Досталось и британцам от штурмовой морской пехоты под командование офицеров Черноморского флота Будищева и Бирилева, героев мартовской вылазки как раз против англичан. Только теперь, первый был уже капитаном 1-го ранга, а второй 2-го. И вместо четырех рот греческих волонтеров, 150-ти охотников флотских экипажей и 200 охотников Минского полка, и лейтенанта Бирилева, из 475-ти охотников флотских экипажей, Охотского полка и 6-го резервного батальона Волынского полка. Они же в деле 29-го июля имели под командованием на двоих, два полных батальона штурмовой пехоты из отборных моряков. Поэтому если в марте англичан выбыло из строя до 100 человек, захвачены в плен 2 офицера и 12 рядовых, то сейчас 623 человек. Причём 43 человека полегло и было ранено от рук своих же. И плюс к этому было ещё и 78 пленных.

Французы и британцы, ощутив на себе действенное действие русской артиллерии после этого сражения начали выбивать из своих больших начальников во Франции и Британии дальнобойную артиллерию, причём в режиме "как можно быстрее" и не таком количестве как была до того батарея Ланкастера из трёх орудий. Теперь были нужны не пушки, а целые батареи. Без них вновь установить превосходство артиллерии союзной армией на русской в Севастополе вряд ли получиться, как и без кратного роста числа тяжелых орудий. Поэтому после вновь неудачного сражения осадной армии, крыли умников из академий и училищ крепким солдатским словом. 'Где, чёрт их дери в зад хвастливое превосходство над русскими!? У них теперь полно штуцеров и здоровенных дальнобойных орудий, ракет!' Тут же на месте не дожидаясь отзыва на просьбы, стали рассматривать вариант снятия тяжелый корабельных орудий и установки на позициях. Пока дождёшься ответа и помощи от своих министерств, академий, штабов. Не этим же тыловым умникам быть под обстрелом русских бомб и 'царских органов', так стали называть ракеты.

Новость о новом поражении союзной армии мир узнал не сразу, а, когда узнал то источником сведений была ... Россия. Её гонцы скорее добрались до ближайшего кабеля телеграфа, который Россия тянула в Крым рекордными темпами, днём и ночью. Быстрее чем союзники успели восстановить свой телеграф Крым — Варна. Именно в ночь с 28 на 29-е июля он был именно обрублен на выходе из моря и утащен обратно в море в неизвестном направлении и глубину. Понятно, что это дело рук русских невидимок, которые перебили нерадивую охрану важнейшего элемента войны ... связи. И лишили на время контакта с миром своего противника. Поэтому важнейшая часть белого света, Европа, узнала о новостях Восточной — Крымской войны из России и так как она их подала. Подача естественно была не в пользу союзников. Поэтому газеты нейтральных стран сообщали своим обывателям об очередной победе России, называя число пленных французов, британцев, сардинцев, количество взятых трофеями пушек, ружей. Биржи в ответ на это немного качнулись в минус для валют и бумаг Франции, Британии, Сардинии. Когда через четыре дня пришло осторожное подтверждение о том, что сообщалось из России, биржи после этого уже качнулись изрядно на падение. Война вновь стала дороже, невыгодней, а значит ещё менее популярной. Что особой радости не доставляло ни в Тюильри, ни в Букинге́мском дворце. А главное в лондонском Сити и у тех людей, которые привели или не мешали приходу к власти Наполеона III-го. В Турине после таких вестей из России произошли стихийные выходы потенциальных призывников, их жён, родственников на улицы, площади с желание получить от власти ответы на вопросы. Особенно на такой: "Mamma mia!!!, ни хера себе потери в обещанной легкой войне и победе?" Всё закончилось же на улицах столицы Сардинского королевства пока незначительными массовыми беспорядками. Ками́лло Бе́нсо ди Каву́р, премьер -министр был срочно сначала вызван во дворец к королю Виктору Эммануилу, потом премьера ждали на экзекуцию в парламенте. Воевать с такими потерями за единую Италию, где-то в России простые сардинцы уже не сильно желали. В других столицах Европы ещё с большим интересом стали наблюдать на схватку Франции, Британии и России и делать прикидки и расклады дальнейших дел и выстраивания отношений с ними сейчас и после войны. Исход которой становился всё более не предрешенным, как казалось всего пару месяцев назад.

После сражения 28-29 июля под Севастополем наступило относительное затишье, так изредка артдуэли, уже рутинная работа стрелков-снайперов, которая сильно сократила число курильщиков на бруствере ночью с обеих сторон, их поединки, ночные вылазки друг против друга. Да, союзники тоже поняли, что надо не только ждать со страхом и ненавистью русских ночных охотников, но, и ходить на русскую сторону с ответными визитами. Так, что по ночам становилось на линии и за линией противоборства всё веселей и веселей. А так армии с обеих сторон продолжали закапываться в землю как можно больше и глубже. Особенно активно это начали делать осаждающие. После артиллерийской дуэли у русской стороны добавилось не только боевого опыта и уверенности в своих силах, но, и дальнобойных батарей. 14 августа впервые подала голос и протянула свои длинные руки в сторону противника вторая батарея 3-х пудовых орудий. Бомб и ракет с новым мощным порохом с каждым обозом становилось больше. Появились и новые штуцерные две четырёхорудийные батареи из пудовых единорогов, по той причине, что орудия были у них ... нарезные. Били они далеко и весьма точно.

Рано утром, когда всемирное светило уже начинало свой путь по небосклону 17 августа генерал Пелисье ещё сидя в полусне на кровати в нижнем белье, его окончательно вывел из сна настойчиво-тревожный стук в дверь дежурного адъютанта.

— Господин генерал, прощу прощения, но, срочная новость !!!, -вещал он за дверью.

— Что случилось, в такую рань, чёрт побери, — говоря в ответ и накидывая халат, пошёл открывать дверь командующий французской армией в Крыму.

— Докладывайте, -сказал Пелисье, недобро глядя на адъютанта. -Что произошло, раз такая спешка?

— Господин, генерал! Русские подняли монгофльеры ! Мы теперь у них как на ладони! -с тревожной грустью доложился адъютант.

— Мerde, merde !!!, — через паузу сказал Пелисье, лицо его покраснело, глаза налились кровью.

— Мы, теперь полностью в дерьме! — сказал он, глядя в упор на адъютанта и сжимая кулаки, который старательно изображал позу 'меня здесь нет'.

Дерьмо для осадной армии началось через два с половиной часа после того как были подняты на русской стороне воздушные шары, аэростаты как их ещё здесь стали называть. Один поднялся в городе на Южной стороне, второй на Северной, как раз напротив позиций французов через Большой рейд. Оба на двадцать саженей, 'высоко сижу, далеко гляжу, многое вижу, обо всём куда надо сообщу', так могли сказать наблюдатели в корзинах аэростатах. Один из них был поручик Лев Толстой, император сдержал своё слово. И когда эти всевидящие очи Севастополя высмотрели, что ими нужно было на позициях осадной армии и сообщили об этом в Главный артиллерийский штаб, он в свою очередь внёс поправки на большой карте, наметил цели для штабов на линиях обороны и отдельных батарей. Тогда в дело вступила артиллерия Севастополя, начав играть с союзниками в игру по принципу 'кто не спрятался, тот получает бомбы и ракеты', причём и там, где их совсем не ожидали получить, рассчитывая на свою незаметность и удаленность от передовой. Батареи, места стоянок войск, склады и другие интересные болевые места осадной армии. И задымила пожарами, загрохотала взрывами боеприпасов союзная армия в ранее недосягаемых для русской артиллерии местах, потянулись обозы с убитыми и ранеными. И стало понятно от последнего солдата до командующих армиями, что не станет теперь днём покоя от русских бомб и ракет. Любое движение, накопление сил будет обнаружено и подвержено обстрелу. То есть генеральному штурму это треклятого Севастополя скорее всего не бывать. Теперь только земля и ночь помогут укрыться и скрыться от русских глаз, которые конечно будут висеть в воздухе от рассвета до заката высматривая цели для своей артиллерии. Поэтому война ещё больше чем раньше ушла в землю и под землю.

Тупик. Осадный тупик, позиционный. Осадная армия не может ни штурмом, ни осадой взять то, что осаждает. Упирается в оборонительные сооружения и нежелание противника сдаваться.Получается всё, тупик. В него более чем и уперлась союзная армия под Севастополем. Не смогли взять под себя предполье для броска на ключ к обороне города-героев, Малахового кургана, Камчатский люнет и Волынский и Селенгинский редуты. Тупичок, добро пожаловать в него. Поражение под Керчью, НЕВатерлоо с не взятием Федюхиных высот и Гасфортовой горы, ещё больше ухудшило положение дел союзников. Всё это дало в вкупе потери более пятнадцати тысяч человек убитыми, ранеными, пленными, без вести пропавшими. И это только белых, европейских войск, французов, британцев, сардинцев. Турков они не и считали. А вот в Стамбуле вели подсчёты и рвали волосы на разных частях тела и призывали гнев Аллаха на головы своих союзников. Ведь под Керчью полегли и взяты в плен солдаты Англо-турецкого корпуса, то есть лучшие части армии османов по всем параметрам от роста до вооружения. Евпатория дала ещё больший разгром тоже лучших частей турок. Минус более 30-ти тысяч!!! 30-ти тысяч!!! В Крым, чтоб не до конца позориться перед европейскими союзниками направлялись лучшие части армии султана. Теперь их в Крыму у него почти нет. Оставшихся турков тупо использовали как рабочий скот, англичане в первую очередь. Впрочем, Париж и Лондон тоже потерял более чем боеспособные части, уже проверенных зимовкой и боями ветеранов Крыма. Сардинцы понесли немалые потери в лучших частях вообще своей армии. Других они и не могли отправить в Крым. Потери нужно было восполнить и даже более чем восполнить. Перекрыть пополнением. А это для этого нужно время. И вот, что его не терять и пробовать выйти из тупика союзная армия в ответ на растущую активность и результативность артиллерии и гарнизона Севастополя стала углубляться не только в землю, ходы, траншеи, блиндажи, но, даже более того. С новой силой разгорелась ... подземная война. Хотя наверно было правильней сказать, война в литосферной поверхности Земли как планеты. Вот, что прочитал в составленной для меня в записке о подземной войне где-то толи в конце февраля, толи начала марта. Там дни шли потоком в потоке дел.

Начали подземно-минную войну французы, в октябре 1854 года, смекнув, что им по поверхности земли Севастополь пока не взять. И они решили сосредоточить свои невидимые атаки против 4-го бастиона, где их позиции сближались с русскими примерно на саженей шестьдесят. Русские дураками не были, точнее русский немец Тотлебен, ожидая подобного и прежде всего конечно от наследников великого Вобана, приказал вырыть пробных два колодца. Так и началась подземная война в Севастополе.

После их обследования выяснилось, что позиция находится на скальном грунте, под которым на глубине 5-6 метров лежит слой глины толщиной 1,2-1,5 метра, ниже опять находилась скальная порода, а на глубине 12-13 метров еще один слой глины той же толщины, что и верхний. То есть грунт не радовал, скальная порода она везде скальная. Но, тут нежданно— негаданно пришла помощь русским сапёрам из самого ...Парижа! В делах подземных защитникам Севастополя помогла русская заграничная разведка и склонность французов к зарабатыванию денег на всём, а может и их раздолбайство. А раздалбаи они не хуже русских. Так вот один из наших агентов купил в Париже литографию с изображением осады Севастополя. На ней были показаны французские позиции и ... обозначен подкоп, подведенный к 4-му бастиону!!! Мerci beaucoup и grand merci, мусью вам за это !!! Хотя литография и была довольно схематичной, необходимые выводы Эдуард Иванович Тотлебен все же сделал. Талант есть талант.

Начатая в ответ русскими и затянувшаяся на полтора месяца минная контратака велась от вертикальных колодцев, соединенных между собой минными галереями. Из них в сторону противника прокладывались тоннели и слуховые рукава. Вот тут и начал своё вхождение в историю обороны Севастополя, 'обер-крот' 4-го бастиона, штабс-капитан Александр Васильевич Мельников. Около 300-350 саперов под его командованием копали круглосуточно, в три смены. Неимоверно тяжкий труд, в полутемноте, теснота, сырость, духота, скудный паек, угроза получить подрыв от противника и быть погребённым заживо, это всё про сапёров. Осложнял работы плохой шанцевый инструмент, часто ломавшийся в ходе отрывки галерей. При этом в малом количестве имелись специальные приспособления — сверла, насосы, вентиляторы, свечи и многое другое. Саперы, как бывалые служивые выходили из положения, используя для вентилирования галерей два весьма примитивных вентилятора. Нередко работы осуществлялись в темноте. Все это замедляло минные работы. Так, например, сначала отрывалось до 4 м галерей в сутки, затем темпы стали снижаться и достигали 1,5-0,6 м. Применявшиеся для освещения восковые свечи от недостатка воздуха гасли. В головах траншей воздух был до того тяжелый, спертый, что невозможно было дышать и приходилось ограничивать число работающих минер. Затрудняли ведение галерей также частые приливы грунтовых вод и обвалы. Но, русские сапёры всё равно с одержимостью ненасытных к золоту гномов шли в атаку на такого же упёртого противника, время от времени останавливали работы и в полной тишине слушали 'землю' и услышали первыми. Это почти и решило исход первой подземной сватки в пользу русских.

1 февраля 1855 года русские слухачи первые засекли противника, после чего работы производились с особой осторожностью. Аккуратно подведя тоннель под галерею противника, Мельников и его подчиненные заложили 12 пудов пороха и протянули к ним провода от гальванических батарей. Технический прогресс был на вооружении русских сапёров, благодаря усилиям Карла Андре́евича Ши́льдера, инженер-генерала, новатора, учёного, именно он продвигал электротехнику в русской армии и флоте. Наиболее замечательны его предложения: трубчатые мины, системы контрминной борьбы; подрывы зарядов и мин посредством гальванических электродетонаторов; подводные лодки с шестовыми минами и ракетами; гальванические и гальваноударные подводные мины, разработанные им совместно с академиком Б. С. Якоби, противопехотные мины и фугасы. Но, к сожалении генерал Шильдер умер от раны 23 июня 1854 года при осаде Силистрии. Успев, впрочем, своими методами организовать подрыв укрепления Араб-Табия. Наследство генерала Шильдера, осадный парк, оснащенный всем необходимым для ведения минных работ, столь необходимый в Севастополе остался в Бендерах и не был доставлен в Севастополь. Хотя в Дунайской армии он лежал теперь мертвым грузом. Талант, энергия генерала Шильдера, плюс моя поддержка дала бы многое на пользу сейчас и потом, после войны. Но. Попади я на год раньше в Александра, может смог и войну повернуть по-другому несмотря на наличие Николая Первого в качестве императора и отца. Но, попал, как попал. Могло быть ещё хуже, как было.

Все было готово к взрыву у Мельникова и каждый час промедления грозил сорвать операцию, поскольку французы тоже прислушивались к шорохам русских. Однако Тотлебен тянул время, надеясь порадовать эффектным зрелищем великих князей Николая и Михаила Николаевичей. Ох это желание приглянуться начальству. Не без греха Эдуард Иванович. Человек системы, хотя может и думал использовать это для дел в Севастополь. Сыновья императора как никак! Но, мои братовья в назначенный день не появились в Севастополе, и Мельников решил действовать самостоятельно.

3 февраля 1855 года в 9 часов вечера, после того, как во французской галерее, находившейся всего в 4 метрах от русской, послышался скрип тележки для вывоза грунта, Мельников приказал гальванеру замкнуть провода. Взрыв!!! Французская галерея оказалась разрушена на протяжении 28 метров, а образовавшаяся на ее месте 5-метровая воронка была занята и укреплена русской пехотой. Успех, победа!!! Первая подземная атака отбита! Тотлебен собирался отдать Мельникова под суд за самоуправство, но Николай I наградил 'обер-крота' орденом Святого Георгия 4-й степени. Умел всё-таки император иногда с людьми верно работать. После этого побывавший Мельникова в его подземном штабе в гостях журналист Николай Берг писал: 'Мы очутились в довольно порядочной комнате, увешанной коврами. Посреди стоял и кипел самовар. По стенам шли земляные диваны, тоже покрытые коврами. Подле одной стены была печь ростом с человека, не доходившая до потолка. На ней сверху лежали разные тетради, бумаги, чертежи — и "Мертвые души"! Куда не проникает гений!'. Вот такой читающий 'крот'.

Французы, разумеется, не успокоились. Продолжили вести другую минную галерею, тоже упрямые. Не любители проигрывать, тем более после первой неудачи. В феврале же саперы во главе с унтер-офицером Самокатовым наткнулись на слуховой рукав противника. Пробив земляную перегородку, шестеро наших солдат ворвались во вражескую галерею и перебили находившихся в ней врагов кирками, ломами да лопатами. Потом ещё и взорвали.И всё равно французы продолжали рыть да копать ведь чем ясней становились союзникам перспективы осадного тупика, тем активней ... французы вгрызались в крымскую землю. Подземно -минные атаки пошли против 5-го бастиона, редута Шварца и Малахова кургана. И русские и отвечали. Благо стало очень даже чем.

Штабс-капитан Александр Васильевич Мельников с середины марта стал достаточно часто выходить из-под земли на белый свет. И непросто подышать, а можно сказать за манной небесной. Хотя он её не просил, не ждал, не надеялся, но, она случилась для него и его сапёров. В их руки попал наконец-то по-настоящему хороший инструмент из качественного железа, позже, в конце апреля железо заменила ...она!!! Ему были выданы кирки, ломы, кувалды, зубила, клинья, лопаты, молотки, пилы из ... стали! Сталь!!! Был дан деловой лес для крепежа, работы, гвозди, скобы, тележки, канаты, линь, мешки. Новая форма, сапоги, рукавицы, одеяла, дрова, свечи, масло для светильников. Шлемы для сбережения голов, маски, что пылью меньше дышать. Ввели усиленный паёк для его сапёров. И даже своего фельдшера дали. И вообще давали всё, что он хотел получить. Интенданты стали прям душки по отношению к нему. Не то, что раньше. Это было волшебство какое-то! В мае пришли лампы -керосинки с отражателями и без, работать стало ещё лучше. Тем более, что к своим 'кротам' он отобрал ещё солдат, небольшого роста, но, крепких телом, с духом у севастопольцев и так было в порядке. Работать теперь можно было в четыре смены и это сразу положительно сказалось на темпах работ и их объёме. Со стальным то инструментов и при усиленном пайке. Выдали ему трубки как у врачей для прослушивания больных, только размером больше. Пришло из Петербурга и различное гальваническое оборудование, кабеля и четыре специалиста гальванёра с придачу. Местный гальванёр, поручик Поцейко, был от этого некоторое время от этого свалившегося роскошества в состоянии эйфории. 20 апреля по приказу Тотлебена Мельникову была передана часть ... осадного парка доставленного из Бендер. Для быстрой и успешной подземно-минной войны, отрывки галерей требовалась специальная техника. Её созданием занялся сначала К.А. Шильдер, а затем Э.И. Тотлебен, задолго до Крымской войны.

Шильдером было создано специальное сверло, опробованное в ходе исследовательских работ в 1844-1845 гг. под Киевом. Оно представляло собой пустотелый трубчатый стержень диаметром 6,25 см (2,5 дюйма), составляемый из нескольких колен. Все колени сверла, состоявшие из трех частей, соединялись между собой специальными муфтами, чеками и зажимами. К концу стержня прикреплялся резец с заостренным концом, за ним на стержень надевался цилиндр, состоявший из двух обручей, соединенных между собой четырьмя ножами. Ножи располагались в двух взаимно перпендикулярных плоскостях, проходящих через ось стержня. При помощи этих ножей происходило направление сверла в грунте. По всей длине стержня был устроен архимедов винт, по поверхности которого грунт, разрыхленный резцом, передвигался к отверстию высверливаемой трубы. По мере удлинения трубы удлинялся и стержень сверла путем присоединения новых колен. В целях недопущения изгиба устройства на четвертое и пятое колено надевали цилиндры, аналогичные тем, что располагались за резцом А, но без направляющих ножей. Такое сверло, как выяснилось в ходе опытов, при проходе по грунту давало существенное отклонение вправо и вверх. Тогда Э.И. Тотлебен предложил к дополнительным цилиндрам четвертого и пятого колен прикрепить по четыре ножа длиной 15 см и шириной 6,25 см и установить на первое, четвертое и пятое колени дополнительные фиксирующие обручи. Исследования показали, что дополнительные ножи являются лишними. К тому же стало очевидным, что для повышения эффективности работы сверла целесообразно увеличить острие резца до 22,5 см. Что и было сделано. В дальнейшем в ходе проведения опытных работ с помощью созданного Шильдером и Тотлебеном сверла была отрыта трубная минная (контрминная) система, явившаяся в некотором роде прообразом контрмины под Севастополем. Теперь то, что было создано талантливыми военными инженерами для подземно-минной войны, оказалось там где она активнейшим образом велась. То есть там где и должна была быть и в нужных руках.

Причину таких щедрот Мельникову сообщил сам Нахимов: 'Знает про тебя, штабс-капитан, сам император Александр. Дал тебе всё. Не поведи ни его, ни Севастополь'. И Александр Васильевич Мельников никого не подвёл. Даже после того как 26 мая, находясь во рве 4-го бастиона, Мельников был контужен разрывом бомбы. От более сильной контузии его спас шлем, и композитная кираса которые с подачи и приказа императора стали носить все офицеры на переднем крае. Несколько ярых непослушников офицеров, после объявленного замечания и даже понижения в звании за неисполнение приказа отправили в арестантские роты тут в Севастополе. От лечившись в госпитале в Бахчисарае, где его два раза осматривал сам Пирогов, в звании уже майора, 'обер-крот' Мельников, вернулся через месяц и неделю в строй и продолжил подземную, невидимую войну. Которую благодаря ему и другим 'кротам' Севастополь не то, что не проиграл, а выиграл.

Во время обороны Севастополя с октября 1854 по август 1855 года русские саперы проложили более 8 верст минных галерей (из которых больше четырёх пришлись на 4-й бастион), произвели 104 взрыва, израсходовав 20-ть тонн пороха. Французы проложили в пять раз меньше (1580 метров) минных галерей, истратив в три с лишним раза (64 тонны) больше пороха на 131 взрыв. Эти данные показывают, что русские сделали тоннелей в разы больше, а тратили пороха меньше, поскольку их взрывы оказывались результативнее. Во многом благодаря более совершенным способам подрыва, русские саперы взрывали заряды 'гальваническим током', то есть с помощью электротехники. Из 104 взрывов у наших войск не сработал только один заряд, и то по недосмотру командира. Неприятель же использовал уже несколько устаревшие способы подрыва, но для них еще подходящие — 'вольтовым столбом' и 'угольковыми запалами'. Для этой цели применялись 'огнепроводный шнур Ларивьера с английским фитилем Бикфорда'. Такой способ подрыва существенно снижал надежность срабатывания зарядов. Вот вам и отсталая Россия. Участники севастопольской эпопеи с обеих сторон констатировали странный и более никогда не повторявшийся феномен в подземной войне. Осажденные, не ограничиваясь контрминными операциями, сами стали проводить атаки против осаждающих. Русские французов в своей земле перекопали, переслушали, перевзрывали. Так что минно-подземную войну русские выиграли вчистую. Загнав противника и под землёй в тупик, поэтому выход из тупика осады не был найден. Тупик стал ещё более тупиковым. Хотя конечно выход из него был.

Со стороны союзной армии это генеральный штурм, по итогам, которого русские будут выбиты или сами уйдут с Корабельной стороны. Здесь на союзников давило противоречие. С одной стороны, они к нему готовились, шли подкрепления живой силы, пушки, боеприпасы, снаряжение, различные запасы. С другой стороны, они понимали, что русские делают у себя тоже самое. Проложили чуть ли как говорили не железные дороги в Крым и в Крыму и готовятся воевать дальше. То есть уверенности в успехе штурма Севастополя особой не было, ни у генералов с офицерами, ни у солдат. Тем более на фоне череды неудач начиная от Керчи и заканчивая Свеаборгом. Но, и проигравшей стороной союзная армия несмотря на это себя ... не считала. Это союзники осаждали Севастополь, русские были в осаде и обороне. Вот и изменить это положение дел и должно было — Большое Крымское сражение. Шестой удар из 'Десяти императорских ударов'. Первый удар -Керчь, второй — 18 июня НЕВатерлоо, третий -Евпатория, четвёртый -Свеаборг, пятый — рейдеры-каперы.

Шестой удар должен был превратить осаждающих в осажденных. На суше и на море. Поэтому я, покинув Петербург вновь мчался по России очень инкогнито в Крым. Нет Барятинскому, Нахимову я доверял, но, мне нужно было быть там лично, не только для 'проверяй' и поднятия духа армии, но, и для дел в будущем. Для пиара, создания ореола победителя. Где император там успех, победа России, поражение её врагов, даже таких, которые казались безмерно могучими и несокрушимыми. А это значит:

Боже, Царя храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу, на славу намъ!

Царствуй на страхъ врагамъ,

Царь православный!

Боже, Царя храни!

С таким реноме и реформы будет проще продавливать и дела внешние вершить, коль русский царь будет подаваться не иначе как десница Вседержителя на земле или его ... Alter ego. И так будет тоже. А тож.

Был уже поздний сентябрь, и я ехал по России в Крым, точнее летел по ней, если брать среднюю скорость передвижения на 1855-й год. Летел, не для того, чтоб успеть на завершение бархатного сезона, а чтоб там, в Крыму попытаться закончить другой сезон, очень не бархатный. Но и не только там. Ударить одновременно на Кавказском фронте по туркам. Карс, Батум, Баязет занять, хотелось бы и Эрзерум ещё. Османы после этого и из-за предыдущих поражений будет не просто 'больным человеком', а по сути полутрупом. Война против России подавалась европейскому популису как миссия по защите вдруг ставшими цивилизованными турков от русских варваров. Если занять Эрзерум и выйти к озеру Ван, тем самым взяв под контроль восточную часть Турции, получив выход в Анатолию и к Диярбакыру, столице Курдистана. Вот тут полутруп может начать быстро затрупевать окончательно. Тем более, что король Оттон в Греции после очень секретной переписки со мной в течении весны и лета, ни сидел сложа руки. Адриатика не такая уж и маленькая, ночи там темные, берега, острова известные. Королевство Обеих Сицилий совсем не далеко. А приморские греки и их соседи контрабандисты и пираты со стажем, исчисляемым ... тысячелетиями. Вот и пошло оружие, деньги, листовки с призывами к борьбе против турков, тех кто им служит и новых захватчиков для приунывшим было повстанцами после англо-французской интервенции в мае 1854 года. Когда просвещенные и демократичные европейцы заставили Оттона прекратить помощь повстанцам, отозвать офицеров и лидеров в Грецию. 14 мая король провозгласил нейтралитет Греции в 'Восточной войне' и прекращение деятельности партизанских отрядов. Одновременно Оттон был вынужден сформировать новое правительство, которое возглавил его политический противник Александр Маврокордатос. Стопроцентный выкормыш англичан. Греция была в шоке от действий англичан и французов. Вот так в открытую встать на сторону турков. Но, после успехов России в войне греки по обе стороны границы вновь воспряли духом. Особенно будоражили их рассказы о героической Православной дружине, в составе которого теперь воевал против турков и предателей европейцев Греческий легион. Наиболее решительные греки поехали окольными путями в Россию. Но, дел было полно и здесь на родине. В Фессалию, Эпир, Западную Македонию, Ионические острова начали возвращаться ушедшие оттуда повстанцы. В отряды к Теодоросу Гривасу, Христодулосу Хадзипетросу, Теодоросу Зиакасу, Тсамису Каратассосу и к другим вожаков повстанцев помельче. Греческая армия ни с кем не воюя лишилась более двух третей офицеров ... они просто ушли в отставку и длительные отпуска по здоровью. В арсенале выявилась пропажа более двух тысяч ружей, пороха, свинца. С нескольких армейских складов неизвестные так же вывезли оружие и обувь. Сотни греков с оружием в руках переходили границу, к ним присоединялись местные, они собирались в отряды и начинали действовать. И к августу Фессалия, Эпир, Западная Македония вновь запылала пожаром восстаний. Албанцам-башибузукам и турецким частям вновь стало крепко доставаться от повстанцев. Особенно башибузукам, в бой против них вступали отряды уже опытных бойцов усиленные новичками и под командованием бывалых командиров и каких никаких офицеров. В плен османских карателей как правило не брали.

Стамбул сам не справляясь с положением дел, бросился за помощью к союзникам, чтоб они снова надавили на Оттона. Но, он вдруг сильно заболел и контакт с ним был потерян, с королевой Амалией тоже. Премьер— предатель Александр Маврокордатос с армией ничего не мог сделать, его наиболее горячие офицеры пообещали вызвать на дуэль, а кто-то просто пристрелить, если он будет лезть к ним со своими приказами. Интервенты сидели в Пирее. В Афинах после новостей о новых поражениях союзников вслед за Керчью, о которых в Греции узнавали отчего-то очень быстро, за французскую и английскую речь можно было уже и днём получить не только ругательства, камень, но уже и пулю. На Ионических островах лорд-верховный комиссар сэр Джордж Янг её и получил ровно через четыре с половиной месяца после своего назначения на этот пост, 26 августа. В голову, да так, что его мозги собирали с крыльца его дома.

В 1807 по Тильзитскому миру острова были уступлены Франции, но уже через 2 года англичане захватили их, кроме Корфу, последний был отдан им по Парижскому миру ( май 1814). На основании 2-го Парижского мира (ноябрь 1815) острова были преобразованы в полусамостоятельное государство, под покровительством Англии. Внутренними делами на островах, на основании конституции 1817, заведовал назначавшийся Англией верховный лорд комиссар (Lord High Commissioner) законодательная власть принадлежала местному парламенту. Международные сношения островов находились в исключительном ведении лондонского кабинета. Ну очень полусамостоятельное государство. Но, греки хотели свободы. И после освобождения Греции по итогам очередной русско-турецкой войны на островах возникло сильное течение в пользу соединения с ней, которого не могли ослабить ни либеральные реформы, ни кровавые расправы с мятежниками. В 1848 году произошло восстание, жестоко подавленное, но, в 1849 году вспыхнуло новое восстание, поднятое партией, называвшей себя младоионийской. Под влиянием восстаний компрадорское правительство согласилось на расширение избирательных прав, но это лишь усилило позиции в палате депутатов— патриотов. Греция же родина демократии. Вот они и говорили от имени народа Ионических островов. Став выразителем сепаратистских стремлений народа, по мнению британцев конечно, суть оккупантов. С началом Крымской войны младоиониийцы вслед за большой Грецией начали питать надежды, что они скоро с ней воссоединяться. Но, после англо-французской интервенции мечты растаяли, а неприязнь к англичанам стала расти. Новость о победе России под Керчью, затем в Севастополе, Евпатории, опять взволновали ионийцев. Тем более морем стали на острова прибывать люди, деньги и ... оружие. Так же листовки, призывающие на борьбу за свободу островов и воссоединений с Грецией.

Говорили, что сэр Джордж Янг в беседе с кем-то сказал, что Ионические острова должны стать колонией Британии и тогда он наведёт на них порядок. Через три недели после этого его служба во благо Британии закончилась вместе с жизнью. Пуля не воробей, вылетит, может и попасть. После убийства британского лорд-верховного комиссара, произошли погромы всего британского и пробританского на островах. Пришедший из Пирея английский военный корабль, эвакуировал подданных королевы, часть их приспешников из местных и тело сэра Янга. Причем два взвода морских пехотинцев с боем были вынуждены пробиваться по улицам Керкиры обратно к порту. И не без потерь, корабль тоже обстреляли с берега и даже лодок. Напоследок англичане саданули по городу четырьмя бортовыми залпами и ушли. И после такого занавеса, с разрушениями и потерями, Ионические острова стали свободными!!!

С началом выдачи Россией каперских патентов, приморская Греция начала просто сходить с ума. Те, кто был менее смел и решителен пошли в Неаполь и Палермо за патентами. Другие очертя голову, стали просто ... пиратами. Молниеносно набирали команды, вооружали их чуть ли не аркебузами и бросились в море на поиски добычи. В первые дни с начала охоты было греками было выпотрошено более сотни турецких больших и малых судов. Греческие пирато-каперы рыскали от Дарданелл до Бенгази, Александрии, Бейрута в поиски добычи. И находили её. Вот тут король Оттон и греческие военные моряки покусали локти, когда узнали, что их сосед Фердинанд вывел на законную охоту почти весь свой военный флот. Греки это тоже сделали, распродав его в частные руки, только кораблей у них было намного меньше. Только в 1855 году в Англии были заказаны первые железные винтовые корабли. Это были пароходы 'Панопи ', 'Пликсавра' , 'Афроэсса ' и 'Сфендони' . Османы взвыли от действий греков и Неаполя в отношении себя. Стамбул вновь обратился за помощью в Лондон и Париж. Встретил там понимание, но, в помощи ему отказали. У французов и особенно британцев свои проблемы росли как лавина.

Сербия, Черногория, наблюдая изменения в ходе войны также сделались более ... наглыми. К осени в адрес османов с их стороны прозвучали требования о расширении полномочий и прав для себя. Турки как многоопытные дипломаты взялись грозить, юлить, вести переговоры, но, время всё равно работало не них. Сотни молодых сербов уходили в гайдуки, юнаки, многие добирались до России. В результате турки начали терять контроль над целыми районами. А албанцы-башибузуки в попытках противоборства с растущим гайдучеством, начали нести серьёзные потери убитыми, ранеными, пленными, которым попав к гайдукам начинали завидовать мертвым. Количество кольев с головами башибузуков-сорвиголов неумолимо росло вокруг таборов вековых врагов гайдуков.

Первый князь Черногории с 1852 династии Петровичей-Негошей Данило I Петрович. Получив к началу лета в свою казну деньги, для армии оружие, снаряжение. После поражения союзников 18 июня, не чинясь чего-либо, начал отправлять свои отряды понюхать пороху на границу с турками ... переходя её для этого. Называя их 'отбившимися от рук подданными'. И обещая на требования турецких властей сделать всё, чтоб призвать их к порядку. Непослушные же православные горцы не без удовольствия вдыхали пороховой дым во время стычек с турецкими отрядами и башибузуками. Что это было если не подготовка к будущей войне со Стамбулом?

По обеих берегам Дуная тоже было ой как не спокойно. Болгары, валахи после первых побед России стали сотнями уходили в Россию или создавали вооружённые отряды. В городах, больших сёлах по рукам ходили листовки с призывами к борьбе с турками: не платить подати, не выполнять повинности и брать в руки оружие. Вот его, порох, пули понятно, что на русские деньги, они бывало покупали у самих же ... турок, которые его на взятые кредиты закупали у своих союзников. Золото да серебро оно ведь русским духом как выяснялось не пахнет. Отряды башибузуков всё чаще получали от мятежников крепко по зубам, в ответ на привычные кровавые попытки усмирить местное население. Во всем этом явно виделись действия России, это прекрасно знали в Стамбуле. Она целенаправленно создавала туркам на Балканах проблемы, нанося удары по османам не только в сражениях.

Неспокойно стало и в Леванте, который и без поражений османов был неспокойным. Началось антитурецкое брожение среди шиитов, друзов, христиан, маронитов и православных. И даже у евреев. Деньги, разговоры, вновь листовки. Поражения прятать становилось всё труднее. И здесь скорее всего тоже не обошлось без России. Такой прыти от русских в Леванте османы не ожидали, на Балканах это было привычно. Теперь они добрались и до Леванта. Битого, беззубого османского волка даже овцы переставали бояться, не то, что шакалы. Им всем было выгодно ослаблении авторитета и власти султана в землях Леванта, как и для Хиджаза. И особенно для Египта. Это был шакал, который уже вырастал до размеров волка и вступал в схватку с османскими и не без успеха для себя.

До султана Абду́л-Меджи́да Первого дошли сведения, что после разгрома в Евпатории 18 июня турецко -египетского корпуса, Мухаммед Саи́д-паша, паша Египта стал принимать у себя неких путешественников из Европы, которые почему дальше окрестностей Александрии не выезжали. И это были точно не англичане с французами. После этого паша, не переставая на словах оказывать поддержку султану в войне, перестал её оказывать делами. Находя тысячу и одну причину делать так. К осени в Египте в окружении паши начали, не особо таясь говорить, что неплохо бы посмотреть на события минувших дней. Славный дней для Египта. Ведь нынешний паша был четвёртым сыном ... Муха́ммеда Али́ Египетского. А османы в очередной раз терпят от России поражение в войне, заставляя и Египет нести не нужные для него потери.

Султан Абду́л-Меджи́д глядя на Босфор в этот солнечный сентябрьский денёк понимал, что Османская империя это войну не выиграет, даже если её не выиграет и Россия. А то, что она её не проиграет он стал понимать после поражения непобедимого англо-французского флота под Свеаборгом. Хвастливые гяуры!!! 'Мы сумеем быстро победить Россию!' — говорили они ему весной прошлого года. А теперь? Сидят в осаде Севастополя уже год. Наполучав при этом от нового русского императора поражений на суше и море. Армии в Крыму из лучших частей он тоже лишился по их милости. Керчь, Евпатория очередные чёрные страницы для османов в их военной истории. И вновь их автором стали русские. Батум, Баязет в досягаемости сил русских, Геленджик, Сухум-кале потерян. Имам Шамиль, черкесы сидят тихо. Карс в осаде и он на гране сдачи. После этого путь будет открыт в Эрзерум. А если Муравьёв его возьмёт!? Абду́л-Меджи́д, даже дальше не стал думать про это. Сделав глоток кофе, стал размышлять дальше. Греки ведут против него необъявленную войну, поднимают голову сербы, Данило Негош, болгары, валахи, скрытые и явные противники многовековой власти османов от Дуная до Саны. Морская торговля несёт растущий ущерб от каперов и просто пиратов. Но, больше всего его тревожил ... Египет. Ведь он стал султаном после поражения своего отца, Махмуда II-го, в сражении при Незибе 24 июня 1839 года, от армии египетского паши Мухаммеда Али. Тогда он, став султаном получил и удержал власть благодаря Англии и Франции. Султаном Махмудом II-м ещё в 1838 году были заключены торговые конвенции с Великобританией и Францией, предоставлявшие привилегии их подданным для экономической деятельности в Османской империи и в результате превращавшие последнюю в полузависимый рынок для них. Терять его из-за вновь взбунтовавшегося вассала султана они очень не хотели.

Преодолев многочисленные разногласия, Великобритания, Россия, Франция, Австрия и Пруссия, выступили единым фронтом, предупредив великого визиря, чтобы тот не спешил заключать соглашений с египетским пашой. 22 августа Стамбул предоставил европейским державам полномочия вести переговоры об урегулировании от лица Османской империи.

Летом 1840 года началась военная интервенция Великобритании и Австрии в Сирию. Действовавшим тогда же турецким корпусом командовал немец Август Иохмус. В Горном Ливане вспыхнуло антиегипетское восстание, перекинувшееся на внутренние области Сирии и Палестины. Египетские войска потерпели ряд поражений: 28 сентября английский адмирал Нейпир заставил капитулировать египетский гарнизон в Сидоне; 3 октября египтяне оставили Бейрут; 10 октября в районе Бейрута англо-австро-турецкий десант под командованием Нейпира нанёс поражение египтянам. 3 ноября, после усиленной бомбардировки, десант Нейпира занял Акру — последний оплот египтян на побережье Леванта. 27 ноября 1840 года в Александрии Мухаммед Али и Нейпир заключили перемирие, которое фактически являлось капитуляцией Египта. По требованию европейских держав правитель Египта отозвал свои войска из Леванта, Хиджаза, Киликии, Крита и вернул султану захваченный флот.

Особыми фирманами султана от 13 февраля и 1 июня 1841 года Мухаммед Али сохранял в наследственном владении Египет и Судан. Египетская армия была сокращена с 150 до 18 тысяч человек, судостроительные верфи уничтожались. Мухаммед Али лишался права производить своих офицеров в генеральские чины и не мог без разрешения султана приобретать и строить корабли. Египетский паша признавал верховную власть султана и обязался выплачивать в османскую казну ежегодную дань. На его владения были распространены все международные договоры Османской империи, в том числе англо-турецкая торговая конвенция 1838 года, открывшая египетский и суданский рынки для европейской торговли. Как же добрым 'друзьям' европейцам не соблюсти свой интерес. В результате Мухаммед Али лишился возможности финансировать свою власть ... главное армию за счёт государственных монополий, запрещённых по условиям соглашения. И вот теперь султан и его европейские союзники терпят поражение за поражением от русских, раз за разом. А на Востоке уважают силу, силу денег, силу оружия, успехов, военных побед, силу выполненных обещаний, Силу во всех её проявлениях. И новый император Александр показав свою силу, соблазняет Мухаммеда Саи́да-пашу пойти по пути его отца ... великого паши Египта, Мухаммед Али. У султана Абду́л-Меджи́да от этой мысли внутри похолодело, хотя его кофе был ещё горячим.

В этот же день султан вызвал к себе нужных и верных ему людей, которые как он знал точно не получали денег от англичан и французов, а если и получали, то не до конца продались им как другие и чаще ставили на первое место интересы, увы, уже не великой, но, всё-таки ещё империи османов. Собрав их Абду́л-Меджи́д им сказал:

— В победу над Россией в этой войне я уже не верю, — и отметил для себя одобрение во глазах и вздохах собравшихся.

— Особенно после поражения флота союзников у Свеаборга, Ревеля и когда русские объявили о каперах и прежде всего с началом восстания в Ирландии. Наши ... союзники получили очередной удар от России. Война становиться с каждым днём тяжелее и дороже. И для нашей державы в первую

очередь. А помощи ждать нам, кроме как от Всевышнего ждать неоткуда.

— Поэтому, негласно, — тут султан внимательно посмотрел на каждого, — я принимаю такое решение.

— Первое, продолжать добиваться денег, снаряжения для армии от наших 'друзей'. Тут султан немного скривился. — Вооружать и обучать новые части армии, но, в Крым мы их не отправим. Войска нам нужны будут для наведения порядка после войны. О том, что происходит в Большой Румелии вы знаете. И о чём ходят разговоры в окружении паши Египта.

— Второе, нам придётся дождаться очередного поражения союзников или ... нашего. И вновь скривился. — И после этого начинать выходить из этой войны. Русский царь, мне это уже предлагал. Да, именно так! Иначе мы можем дождаться, что Фердинанд Бурбон решит забрать у нас Триполи, а шах Багдад! Или новой войны с Египтом. А может и всё это сразу!!!

— Поэтому, третье. Каковы не были бы тяжелы условия мира для нас от России ... нам их придётся принять. Надежды на помощь союзников у меня нет. Сардинцы, которые вляпались в эту войну как деревенский ротозей в коровью лепешку, надеясь получить больше чем потратить, теперь тоже хотят из неё побыстрее выйти. И готовы нас в этом поддержать. Хотя и им веры нет. Свои проблемы мы должны решить сами, даже если цена будет велика. Этот, Александр, явно, что-то готовит ещё. Да, поможет нам, Аллах!

И все собравшиеся во главе с султаном попросили у Всевышнего помощи в делах нынешних и будущих во благо Османской всё-таки ещё империи. И это прошедшее крайне тайное совещание было тому подтверждением.

В нейтральной и уже не очень ... к антирусской коалиции Европе в сентябре газеты писали в таком русле -'Спасали турков, спасали, спасали ... и не спасли, на черта, тогда воевать с Россией дальше? Тем более, что победы на дни особо не видать на горизонте и за ним. И Россия по очкам уже уверенно войну выигрывает. Европе нужен мир и пересмотренная Венская система мироустройства'. Писали, кто сам, а кто и по контракту. Противники России в той же нейтральной Европе говорили о том, что союзники должны добившись успеха подровнять счёт и вот тогда можно думать о мире. Нельзя допускать, чтоб Россия с багажом побед вышла на мирные переговоры. В общем пока пикейные жилеты, салонные стратегии и серьёзные люди в кабинетах строили планы на будущее в войне. Погибшие Жаки, Томми продолжали множить число вдов, сирот, потерявших сыновей родителей, их тезки работяги и их жёны сравнивали растущие цены и отстающие от них заработки. Но, тоже самое было и в России. Победы и успехи радовали и бодрили подданных, но, растущие проблемы в экономике не могли быть решены только заморозками цен на важнейшие продукты и товары, борьбой с коррупцией и бардаком в управлении. Ещё эпидемия холеры на юге, холера её возьми. С ней явно боролись лучше той реальности. Но, боролись, а не побороли. Поэтому нужен нокаут для антирусской коалиции, чтоб завершить войну в текущем году выгодным миром для России. Именно для этого я с максимально возможной скоростью ехал вновь в Крым. Ещё более тайно, чем в первый раз.

Я двигался по России в Россию. В то место где должна была в корне решиться её судьба лет на двадцать, а отголоски рокотать дальними грозами не то что не одно поколения, не один век будут. И не только России, 'зри в корень' как говорил Козьма Прутков. И был этим местом Силы ... Крым. И пришёл я к этому убеждению уже здесь ... в 1855 году. Почему я так стал считать? Вот почему.

Крым это — Херсонес, начало крещения Руси, начало пути, по которому России было переопределено идти сейчас и потом, наверное, ... всегда. На Калке, относительно рядом с Крымом, условные русские были размазаны монголами. Что стало началом эпохи Орды в истории России. Крым в лице Крымского ханства дал возможность Ивану Третьему выстоять на Угре, во всех смыслах. Почти избавиться от власти Орды, снизить угрозы от её наследников. После Угры началась история уже Русского государства. Которое терпело и отвечало на удары Крымского ханства, достойного наследника Орды.Она выставила против Руси — России своего последнего сильного бойца — Крымское ханство. Настолько могучего, что крымцы сумели в 1571 году второй раз за семьдесят лет сжечь Москву. В малоизвестной битве с крымцами при Молодях в 1572 году, вновь решилась судьба России, в её пользу. В 1591 году уже окончательно был решён спор кто кого — Россия или Орда. Против Крыма были походы набиравшей силу России в 1687 и 1689 годах. Вблизи Крыма, Петр Первый придя к Азову и взяв его со второго раза, начал путь становления в Петра Великого. В создателя уже Российской империи. Которая забрав Крым себе в 1783 году окончательно покончила с наследием Орды, своего главного противника многие века. На месте Дикого Поля, родилась Новороссия. Откуда родом были мои предки по линии бабушки. Из-под Токмака.

Через Крым и последующие войны с Османской империей, Россия продолжала выковывать из себя Империю, круша турок уже без шанса для них на успех в войне один на один. Крым дал России возможность создать второй полноценный флот — Черноморский, который в итоге сделал Россию хозяйкой в Чёрном море. Севастополь был освобождён от фрицев ... 9 мая, 1944 года. Знак или совпадение? Весной 2014 года, Крым дал ход новому повороту в истории новой России и не только. Мира вообще. Если ли сомнения, что Крым для России — это точно место Силы? У меня здесь в этом теперь не было сомнений.

И вот в начале сентября 1855 года, волей неизвестно каких сил, я, попаданец в Александра Второго ехал по России в Крым, заканчивать Крымскую войну. Она в той истории изменила историю России в худшую сторону. В сердца и головы поселился крымский синдром, который был жив и в моём будущем времени. Синдром пораженчества, безнаказанности, слабости, отсталости России в самой России. 'Куда нам против Европы !?'. И это после победы над самим Бонапартом! Поражение дало козыря в руки, нечистым на руку западникам. Отказывающим России в праве на свой путь в истории. Поколебала веру в силу России у тех, кто был духом и умом послабей.В Крымскую войну в Европе окончательно сложилась идейная и политическая русофобия, как часть политической и духовной жизни Европы. Европа, Запад после успеха в войне с Россией, победой в полном смысле слова вряд ли можно назвать, уже полностью уверовали в свою силу и принялись окончательно нагибать мир под себя.

Крымская дала ход реформам, которые должны были вновь изменить её развитие, историю. Перезагрузить Российскую империю, сделать её вновь сильной и вернуть себе место в мире и истории. Получилось, но, получилось как всегда, исходя из того, что хотели, как лучше. Крымская дала реформы Александра Второго, его реформы привели к 1917 году. То есть Крымская война, со своим синдром поражения, безнаказанности и гнилью в головах и сердцах внесла свой вклад в гибель Российской империи. Которая вернулась в историю в виде СССР. А добил СССР ...Форос, что в Крыму. Потом 'Крым — это Россия'. Третья оборона Севастополя и Крымнаш в 2014 года. Как вам такой выверт или может спираль истории? Так Крым место Силы или нет? Я уже в этом мало сомневался и ехал в Крым по России. И по пути следования отмечал, что это уже была немного другая Россия, чем так по которой ехал в мае в Керчь. Лучше. Она стала лучше. Это было видно, это было приятно, нет, было удовлетворение. От того, что уже мои усилия, усилия тысяч и тысяч людей, их силы, пот, кровь, жизни и смерти начали давать положительный результат. Страна, государство, люди, жизнь начинали становиться мал-мало, но, другими.

Россия одновременно воевала и строила, строила для нужд войны и жизни после войны. Для этого были принудительно и добровольно привлечены можно сказать неисчерпаемые трудовые ресурсы. Тысячи представителей питерского 'дна', криминала ударно работали над модернизацией Николаевского железной дороги, торфяных разработках, горючего сланца, в качестве чернорабочих на предприятиях Питера. Кто из них был с руками, головой выбивались на более высокий уровень в рабочие, мелкие управленцы. 'Дно' получило штрафы и исправительные работы за антиобщественный и противозаконный образ жизни, к этому добавлялась епитимья для всех, а также шпицрутены за злостное несоблюдение режима и не желание работать, за побег ждала каторга. Женская часть 'дна' шла в санитарки, швейные артели, фабрики. Криминал работал у себя на местах или с выходом на объекты. Не забыли и беспризорников, их по предприятиям, артелям, отдавали на перевоспитание, причём их специально размазывали тонком слоем, не давая кучковаться в новых местах по ватагам. В сентябре пацанва и девахи должны были сесть за парты. Буйным была дорога в кантонисты, там быстро дурь и понты уличные выбьют и через это дадут шанс выбиться в люди.

Чистку 'дна' провели во всех больших городах России. Донные москвичи вкалывали на строительстве конки-железки и шоссе Москва — Тула, Тула-Алексин, резали торф, ломали уголь, камень, копали руду в Подмосковье. Готовили насыпь для нормальной железной дороги до Тулы и дальше на юг. Днепровские собранные по всему Днепру, расчищали его пороги, сделали дороги в их обход, работы в Киеве, Екатеринославе. Юморные одесситы веселились на строительстве новых укреплений и работах по благоустройству города, порта, варшавцы, не знаю с "Варшавянкой" или без, протянули конку и шоссе Варшава — канал Западный Буг -Днепр, босяков с Волги ждал фронт работы от Перми до Царицына. Конка Волга— Дон и полноценная железка двухпутка в шесть футов, разгрузка -погрузка в портах тоже с их участием. Южное 'дно' сотворило в спайке с ополчением конку Луганск-Таганрог, готовило железнодорожное полотно уже для жд. Поднимало из недр на поверхность уголь на Грушевских копях, построило конку от наиболее крупных шахт к Дону и опять же вели работы по нормальной жд в очень ближайшем будущем. И уголь пошёл в Керчь на металлургический завод, Азовскую флотилию, по Волге. Причём не просто уголь, а антрацит. В империи все должны были служить или работать, начиная с 'дна' и заканчивая верхними этажами имперского Олимпа. Таков был мой посыл. И я его продвигал нагло, используя весь свой административный ресурс. Если кто против ... пусть в прокуратуру на меня напишет. За использование служебного положения. Ха-ха.

По этой причине совсем не смешно было подданным иудейского вероисповедания. Еврейскую молодёжь с середины марта нещадно призывали во всеобщее Государственное ополчение, точнее в военные строители, строительные батальоны в его составе, то есть стройбат. Делом их рук стало конная дорога и шоссе Варшава — канал Западный Буг -Днепр, работы по улучшению самого канала. То же самое они сделали на участке Западная Двина -Днепр, дороги Орша-Витебск, с Березинской водной системой. Плюс там уже достраивали железную дорогу между реками и тоже в шесть футов. Во всех губерниях, которые были к западу от черты оседлости шли работы по улучшению старых дорог, строительству новых, благоустройству городов, казенных предприятий и учреждений. Те, кто умел руками больше, чем просто махать лопатой или кайлом, отправлялись работать на предприятия, артели. Шабатт соблюдали, но, учёба в 39-ть запретов не входила. Поэтому молодые евреи учились — русский язык, счёт, история России. Ну и курс молодого бойца, ополчение и ВОЕННЫЕ же строители. И дисциплина была армейская, за 'двойку' можно было схлопотать стояние под ружьём или даже нечто большее.

Евреями занимались отобранные отборные кантонисты из евреев же. Их даже повысили в званиях для этого. В выданной новой военной форме, по меркам времени не просто грамотные, а образованные. Евреи, которые в России, при власти русского царя, с помощью её вышли в люди. Имеют должности, статус, жалование, командуют. Чем не перспектива для бедной еврейской молодёжи из местечек? Где тягучая рутина жизни во власти семьи, местных богачей, жены, раввинов, ребе, бедности, бесправия. Ведь после службы им было обещано снятие части ограничений, наложенное властью на иудеев. Для молодого еврея со знанием русского, ещё и грамотного, с военной службой за плечами, со снятыми на половину ограничениями (но, не самыми серьёзными), это давало очень большие возможности к другой жизни в отличии от просто молодого еврея из местечка. Но, был более быстрый способ — это всё получить и даже больше. Принять православие. Это поначалу сильно пугало новобранцев, их этим стращали ещё дома. Что русские всеми способами заставляют иудеев креститься. Но, как оказалось дело было не так, креститься не заставляли, а предлагали. После крещения, было не только сокращение срока службы, но и выдача земельного надела, только там, где укажут, набор сельхоз орудий в долгосрочную аренду с правом выкупа. Это вырвавшихся хоть и в армию из унылых местечек молодых евреев немало соблазняло. Хотя конечно далеко не всех.

Да, с евреями я поступал цинично-прагматично, но, их нужно было встраивать в империю, хотя бы часть их. И конечно это должна быть молодежь, она будущее любой страны, государства, общества. И чем больше я, такими и другими способами не дам уйти еврейской молодежи в сионизм, БУНД, революцию, русофобию, тем будет лучше. Разделяй и властвуй. Исходя из этого я поступил подло. Командовать на работах евреями, заниматься питанием, снабжением, я лично приказал ставить ... поляков. Зачем? Всё просто. Поляки природные многовековые антисемиты, еврей по-польски это — zyd. Вопросы есть? Вопросов нет. Презирающий евреев до уровня быдла и ниже, поляк командует ими на работах, конечно их обворовывает, а на военных занятиях, учёбе строгий, но, терпимый по отношению к ним русский унтер или офицер, кантонист из 'своих'. Честный русский начальник приедет наведёт порядок со жрачкой, обеспечением. Тем более я дал жёсткую установку, что призванные евреи теперь служивые и отношение к ним должно быть должное. Со стороны русских. Злой поляк и на его фоне добрый русский. Примитивно, но, точно закладочка сработает, в Царстве Польском и приграничных с ним губерниях ... лет так через семь. Исходя из всего этого к сентябрю евреев набрали в ополчение уже под 125 тысяч человек и продолжали набирать. За 150 тысяч должны перешагнуть. И всё же основную роль в всеобщем Государственном Ополчении играли 'ратники', они же бородачи, им разрешалось иметь бороду. А почему? 93 процента ратников были крестьяне.

Началась история с ополчением из-за ... военного флота. Его неготовности к войне с полноценными морскими державами. С объявлением войны России Англией и Францией стало ясно, что они скоро силой тяжкой придут союзным флотом на Балтику. И будут действовать по отработанной веками 'пиратской' стратегии, захват добычи на море и суше. Легкой конечно. Но, поскольку флот всё-таки военный к этому добавлялось прощупывание обороны побережья и атака там, где можно было с высокой гарантией добиться успеха. Бомарсу́нд тому в пример.

Поэтому для противодействия вражеским десантам на обширном побережье Балтики от Риги до Финляндии начали строить малые парусно-гребные канонерские лодки конструкции контр-адмирала Иван Ивановича фон Шанца. Канлодки 'путиловки' это его вышедшая в тираж 'Стерлядь'. Всего за три месяца построили 154-е парусно-гребных канонерских лодок. Это тоже кстати показатель возможностей России. Кадровых матросов для них не хватало, обучать рекрутов не было времени — требовались тысячи людей, знакомых хотя бы немного с большой водой. Поэтому царский указ от 2 апреля 1854 года предписал сформировать 'Государственное морское ополчение'. Морские ополченцы должны были служить гребцами на канонерках — по 32 человека на каждую лодку, оснащенную двумя 'бомбическими' пушками, стрелявшими разрывными снарядами. Эти небольшие суда, скрываясь от британских пароходов в многочисленных островах, бухточках Прибалтики и Финляндии, оказались эффективны против попыток прежде всего англичан совершать налёты на наши берега.Они несли дозорную службу в шхерах и защищали важнейшие фарватеры. Дать от ворот поворот баркасам и шлюпкам с десантом они были способны. Гребные канлодки с лихими командирами даже вступали в бой с большими кораблями. В 'Морское ополчение' принимали добровольцев, знакомых с морским и речным делом, из Петербургской, Тверской, Олонецкой и Новгородской губерний — в этих регионах было множество водных путей и часть населения занималась речными промыслами, обладая опытом работы на кораблях. Менее чем за два месяца в 'морское ополчение' вступило 7 132 человека. На канонерские лодки для 'морского ополчения' собирали деньги по всей России. Петербургский купец Василий Громов за свой счет построил 10 канонерок. То есть было видно, что явно получилось. Поэтому было принято решение развернуть тему ополчения на общегосударственный уровень.

10 февраля нового стиля 1855 года вышел царский манифест 'О призвании к Государственному ополчению'. Император Николай успел перед кончиной помочь мне здесь, как и со снятие с поста Меньшикова. За это я ему был очень благодарен. Теперь я пытался использовать данным мне ресурс с максимальной пользой во время войны и после неё.

Губернаторы созывали общее собрание дворян, на котором из их среды голосованием избирались начальник ополчения губернии и офицеры ополченческих дружин. Обычно каждый уезд формировал одну дружину, суть батальон — по штату в ней полагалось иметь 20 дворян-командиров и 1100 'ратников', как именовали рядовых бойцов ополчения. По моему распоряжению стали им ещё придавать комиссованных солдат, возрастных, но, крепких телом и духом отпускников, отставников, военных поселенцев. К лету 1855 года были сформированы 350 'дружин' ополчения, в которых состояло 385 тысячи 'ратников'. Дружины именовались по номерам и месту создания, каждая дружина получила собственное знамя — полотнище из зелёного шёлка с золотым крестом и надписью: 'За Веру, Царя и Отечество'. Каждый рядовой ратник за счет собранных в губерниях средств получал серое суконное обмундирование и особый знак на фуражку — латунный крест с императорским вензелем и надписью: 'За Веру и Царя'. Ополченцы давали присягу в канву надписи на знамени, в связи с этим в бородатые головы мужиков вкладывали мысль, что они теперь обязаны служить Отечеству. Это повышало их статус, они теперь не мужичьё, а служивые. В губерниях для содержания своих ополченцев вводился 'ополченческий' налог, плюс пожертвования. В рядовые 'ратники подвижного ополчения' брали мужчин от 20 до 45 лет. Но, я решил негласно 'омолодить' набор, поэтому после сорока лет брали только тех, у кого физические данные были выше среднего чем у сверстников. И вообще я указал не брать в ополчение всех подряд. Больных, слабых отсеивать, явных дурней тоже. У меня были свои виды на бородачей. В ополчение набирали во всех губерниях Европейской России и на Урале. Хуже всего дела шли с набором ясно где, в западных нерусских губерниях. Там набор в ополчение был только добровольным. Но, там добирали евреями. По последнему докладу о наборе в ополчение в начале сентября было сформировано ещё 566 дружин численность в 622 600-ть тысяч человек. Плюс евреи в 125-ть тысяч. 'Ни хрена себе', -подумал я, когда мне дали последние данные перед отъездом. И набор ещё шёл. Миллион и сто двадцать пять тысяч молодых и нестарых мужиков. Силища! Одеть, обуть, накормить их было чем. Где жить, ратники сами себе построят. Всех вооружить, нет. Да, это и не надо было. А вот с обеспечением орудиями труда было сначала хлопотно, но, госзаказы и подряды к лету решили это задачи.

Когда количество ополченцев перевалило за 300 тысяч, я вдруг понял, а ведь это лазейка ещё та. Шли то в ополчение мужики от помещиков. То есть во время войны можно вывести сотни тысяч крестьян из крепости! И чем больше, тем лучше будет для будущей отмены крепостного права. К этому добавить ежегодный призыв в армию, ВВ МВД. Ещё сотни тысяч потенциальных раскрепощенных мужиков. Ополченцы послужат годика два, получат ВУС, рабочие специальности, облегченный вариант начального образования, понимание дисциплины и ответственности. А также вбитые отцами-командирами и унтерами на уровне рефлексов навыки и умения личной гигиены и санитарии в целом. Прививки тоже получат. И совсем этим багажом прибудут после дембеля в статус государственных крестьян. Да, не воля. Но и барина над тобой нет. А госкрестьяне для меня огромный ресурс для переселения и репетиции отмены крепостного права. Поэтому я отдал распоряжение набирать в ополчение ещё больше. А недовольство помещиков война спишет. Только дурак открыто выступит против того, что крестьянин, подданный царя, шёл Отечество защищать. А часом не саботаж ли это? А может измена!? Да и тех, кто не громко возмущался или роптал на 'откачку' крестьян из барщины или оброка ждали вопросы в духе — 'С кем вы деятели ... просто деятели?', 'А где вы были, когда ваши мужики пошли Отечество защищать?'.

Руководить всей это армией в 1 миллион почти 130 тысяч человек, был назначен вновь николаевский орёл, граф Василий Алексеевич Перовский. Он был вызван ко мне, но, одновременно с распоряжением прибыть, стал графом. Подмазал я его. Да. Здесь он догнал старшего брата, Льва Алексеевич Перовского, который был главой МВД 1841-1852 годы. В 1852 году он был назначен министром уделов и управляющим Кабинетом Его Величества. То есть управлять владения и личным имуществом императорской фамилии. На такую должность назначают только тех кому верят и доверяют, тех кто проверен и верен. Тут тоже было полно планов и дел.

После графства Перовскому, я написал лично письмо, где благодарил за службу отцу и призывал послужить теперь мне и России, и уже не на посту генерал-губернатора. В ответ Перовский был краток. 'Готов. В пути', прочитал я его сообщение. 20 марта он вступил в должность командующего Государственным ополчением. Стал мои замом по ГКО и как верховного. Для этого его послужной список был хорош, хотя и были и неудачи.

1795 года рождения. Внебрачный сын графа Алексея Разумовского от мещанки Марии Михайловны Соболевской. Да вот так.И братья тоже. Поэтому графство ему было более, чем приятно. Окончив курс в Московском университете, поступил в 1811 году колонновожатым в свиту его величества. В 1812 году участвовал в Бородинской битве, лишился пальца на левой руке, а при последующем отступлении был захвачен в плен, где находился до взятия союзниками Парижа. Хотя про палец в свете ходила и другая версия. В 1814 году был причислен к Гвардейскому главному штабу, состоял в лейб-гвардии Егерском, а затем в Измайловском полку. В 1818 году назначен адъютантом к великому князю Константину Павловичу. Участник раннего этапа декабристского движения, член 'Союза Благоденствия'. Но, к следствию не привлекался. Как и его старший брат. Сразу при воцарении Николай Первый назначил Перовского флигель-адъютантом. 14 декабря 1825 года находился при императоре, на Сенатской площади получил удар поленом в спину.

В турецкую войну 1828 года отличился, взяв штурмом Анапу, под Варной был тяжело ранен и принужден отказаться от строевой службы, за отличия произведён в генерал-майоры с зачислением в свиту императора. В 1833 году назначен оренбургским военным губернатором и командиром Отдельного оренбургского корпуса. Усердие Перовского при подавлении башкирского восстания 1834-1835 годов заметил император Николай I. Был знаком с Пушкиным ещё с молодости, помогал ему в сборе материала о пугачёвском бунте для своей 'Истории Пугачёва', когда тот приехал в Оренбуржье. Предпринятый Перовским в 1839 году поход на Хиву кончился неудачно. Но его опыт всё равно вскоре пригодится. Через три года он оставил управление Оренбургским краем, ещё через год получил звание генерала от кавалерии. В 1845 году был назначен членом Государственного Совета, а в 1847 году — членом Адмиралтейств-совета.

В 1851 году вновь вернулся в Оренбург, став генерал-губернатором Оренбургской и Самарской губерний. В это время были приведены в исполнение ещё ранее задуманные им меры: в степи устроены были многочисленные укрепления, исследовано Аральское море и учреждено на нём пароходное сообщение, а также Аральская флотилия. В 1853 году взята штурмом кокандская крепость Ак-Мечеть, в 1854 году заключён с хивинским ханом выгодный для России договор. За успехи в Средней Азии и Аральскую флотилию для будущих дел, у меня к Перовскому было отдельное спасибо. Не сидел человек без дела как говориться. И вот теперь Василий Алексеевич Перовский, командуя по сути армией, её руками делал Россию лучше уже сейчас и это будет продолжаться и после войны.

Ратники-бородачи несли гарнизонную службу вместо убывших на войну солдат гарнизонов, своей с каждой неделей всё более военной выправкой и растущей стройность рядов, помогали в Польше наместнику графу Ива́ну Фёдоровичу Паске́вичу-Эрива́нскому, держать её в строгости и порядке, заменив собой опять же убывшие в Крым войска. Ополченцы помогали бороться с холерой, обеспечивая мероприятия и карантин, шел отбор среди них в санитары в действующую армию. Формировали резерв и для самой армию из тех, кто показывал лучшие результаты в ходе военных занятий. С появлением большого числа пленных привлекали к охране и конвоированию. Направили часть ратников и на подавление крестьянских даже не волнений, а скорее бунтов. Причиной бунтов была война и набор в Государственное ополчение. Парадокс. Хотя главное всё-таки было в желании крестьян получить ... волю. Через службу.

Поводом к началу выступлений крестьян послужило издание в апреле 1854 года царского указа о формировании морского ополчения для участия в военных действиях. С молниеносной быстротой распространился слух, что записавшиеся в ополчение крестьяне вместе со своими семьями будут освобождены от крепостной зависимости.

Несмотря на то что царским манифестом район формирования ополчения был ограничен Петербургской, Олонецкой, Новгородской и Тверской губерниями, а крепостным разрешалось записываться в ополчение только с согласия помещиков, в движение пришло крестьянство многих губерний России, прежде всего Центрального и Центрально-Черноземного районов. Уже в июне 1854 года поднялись с мест десятки тысяч крепостных, пожелавших стать ополченцами и получить волю. Первыми выступили крестьяне Московской, Рязанской и Тамбовской губерний. Целыми селами они оставляли помещичьи работы и отправлялись в Москву записываться в морское ополчение. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Ей Богу, классика, для России во все времена.

Правительство разослало циркуляр, разъяснявший крестьянам, кто может вступить в ополчение, однако это не остановило их. В ряд губерний из Петербурга были командированы генералы и флигель-адъютанты для изучения положения на местах и принятия 'необходимых энергичных мер'. В большинстве случаев волнения крестьян были прекращены при помощи войск. Многие участники движения были наказаны шпицрутенами и сосланы в Сибирь.

Крестьянские выступления вспыхнули с новой силой в начале 1855 году в связи с изданием правительством манифеста о создании мобильного государственного ополчения. Наполненный общими туманными фразами, манифест давал простор для различных, прямо противоположных его действительному содержанию толкований. Слухи о свободе, которую крепостные получат, записавшись в ополчение, распространились и среди крестьян Малороссии, где понятие 'ополченец' отождествлялось с понятием 'казак'. С 'казачеством' крестьянство всегда связывало надежды на освобождение от крепостной зависимости. Малороссийские губернии густонаселённые, земли там жирные, урожайные, значит хозяйства мужиков там малоземельные. Земля по — максимуму у помещиков. И понеслась. Когда мне докладывали о развитии событий я просто офигевал от скорости и масштабах.

Слухи о 'казачестве', о воле быстро распространялись, передаваясь из села в село. Крестьяне верили, что, записавшись в ополчение (в 'казаки'), они получат волю. Крестьяне многих районов были убеждены, что местные власти прячут царский указ, согласно которому они призываются на службу казаками и освобождаются от помещичьей зависимости. Очень быстро в селах распространился слух о том, что тот, кто не запишется в казаки до весны 1855 года, навсегда потеряет право на волю. Возбужденные этими слухами, крестьяне пришли в движение. Оно охватило 16-ть губерний страны, 16-ть!!! За несколько недель!!! Без телеграфа, железных дорог. Особенно большой размах приобрело в Киевской губернии, получив название 'Киевской казатчины'. В марте крестьянское движение охватило 9 из 12 уездов Киевской губернии. 'Твою мать!' и другие совсем нецензурные выражения говорил я, читая сообщения. Крестьяне прекращали работы на помещиков, а от местных священников требовали огласить царский указ и записать их в казаки. В некоторых селах крестьяне заявляли: 'Мы знаем, что нет указа о вольностях, но мы хотим, чтобы такой был'. Вот, что я читал в донесениях о событиях. Воли хотели крестьяне. Воли и земли. Земли и воли. В апреле в селе Великий Самбор, Конотопском уезде Черниговской губернии, была создана 'сельская община', исполнявшая роль руководителя движения. Она направила своих представителей в соседние села для агитации среди крестьян и побуждения их к выступлению. Нередко эти посланцы своей властью запрещали работать тем, кто не присоединился к выступившим. Вот так-то. По сути Советы или махновщина.

Своими силами помещики и власти не справлялись. Только в Киевской губернии бузили 422 села, насчитывавших 183 тысяч крестьянских ревизских душ. Я приказал навести порядок. Были отправлены войска. В наведении порядка участвовало 15 рот пехоты, 25 эскадронов конницы и несколько рот саперов. Привлекали силы и из ополчения. Своего рода испытание для них было. Против своих получается шли, крестьян. Начали столкновения, появились убитые, раненые. Шпицрутены, розги — это обыденность, аресты, военно-полевые суды. Но, к кнуту были пряник. Хочешь волю? Получишь. Но, коль ты уже бунтанул, надо искупать. И уже не через ополчение, а армию, действующую. Повоюй, искупи вину и получи волю. Может и землю. Иначе вроде как изменник. Немногие, но, шли и таким путём к воле. Брали бузотёров кто потише был в ополчение, коль так хотели. Кнутом и пряником заштопали крестьянские бунты и волнения. Это тоже подтолкнуло меня набирать в ополчение как можно больше крестьян.

Получив в руки сотни тысяч рабочих рук, я решил 'а зачем ждать окончание войны, чтоб начать строить железные дороги, телеграфные линии, шоссе, дороги, порты, предприятия и всё что нужно стране и после войны?' Части послевоенных проектов можно и сейчас дать ход. Война, как не крути двигатель прогресса во всех сферах. Страна, общество в той или иной степени отмобилизовано, всё больше показывало умение и желание работать пусть очень часто и под воздействием волшебных пенделей и других стимуляторов активности роста полезной деятельности. КПД госаппарата, общества, страны рос. Поэтому более 80 % ополчения стало ... стройбатом. Сотни вёрст дорог, уже действующих и будущих, телеграфа, которые складывались в тысячи, в Крыму и в основном в направлении север— юг, юг -север. Сотни мостов, оборудование и строительство морских, речных портов, станций для конок и железных дорог, заготовка, обработка леса, стройматериалов это всё было сделано и продолжало делаться ратниками. Укрепления Одессы, Николаева, Очакова, Кинбурна, Ялты, Феодосии, Керчи, Анапы, Новороссийска возводились их руками и потом. Тем ополченцы, которые умели хоть как-то работать с деревом, металлом, кожей, показали себя с хорошей стороны направлялись на заводы, фабрики, верфи, мастерские, после войны они должны были стать рабочими. Ополченцы своим трудом прокладывали будущие пути для переселенцев в Новороссию, на Северный Кавказ, от Самары на реку Урал и за горы Урал. Для этого чистили Чусовую для улучшения судоходство по ней и уже строили железную дорогу от неё к Екатеринбургу и дальше. Полноценную шестифунтовую железную дорогу. Острейшая необходимость в дороге есть, рабочие руки есть, лес для шпал есть. Даже уголь есть свой на Урале. Кизеловский уголь. Впервые каменный уголь был обнаружен в 1783 году при постройке плотины для Кизеловского чугунолитейного завода на реке Полуденный Кизел. В 1786 году крепостным рудознатцем Моисеем Юговым были обнаружены новые месторождения угля. В 1797 году началась добыча угля в штольне 'Запрудная', первой шахте. Вроде, как и первая промышленная разработка угля в России. Да, далековато-то от основных заводов Урала. Но, железные дороги к Каме и Чусовой и потом по Уралу решат это минус. К Перми, зато ближе. Есть оказывается уголь около Челябинска, бурый правда. Месторождение открыто в 1832 году и всё на этом. Теперь будут разрабатывать.

Но, главное на Урале были свои рельсы. Нормальные полноценные рельсы!!! В 1851 году управляющий Нижнесалдинским заводом Яким Семёнович Колногоров, металлург самоучка кстати, а значит от Бога, впервые на Урале осуществил производство железнодорожных рельсов. Первые рельсы производились из пудлингового железа. В 136-ти верстах к северу от Екатеринбурга и в 53-х к востоку от Нижнего Тагила. Когда я это прочитал в справке о том, где и что в России делается из черняшки и цветных металлов. Что я мог сказать? Верно. 'Так какого хера раньше не начали делать хотя бы долбанную конку до Чусовой!!!???'. Железа, чугуняки, полно, леса полно. Бери да делай!!! Ведь по Чусовой шли миллионы пудов грузов с Урала в Европейскую Россию. А до неё эти пуды доставляли на лошадях в телегах. Грузы с Чусовских пристаней приходили в Пермь через 6 — 10 дней, Казань -27-30, Нижний — 45-48, Петербург— 106— 140 (по Мариинской системе), Саратов— 50-60, Астрахань-7 5 -80 дней. А время — это что? Это деньги. Цена уральского железа на ближайшем рынке -Нижегородской ярмарке-превышала заводскую стоимость на 22%. Цена в Петербурге, куда железо доставлялось по очень длинному пути, была на 39% выше уральской.Пока железо доходило до Киева, оно несколько раз меняло вид транспорта (водный и гужевой) и достигало конечного пункта следования на другой год. После такой доставки его цена была на 78% выше производственной. Достигая западных границ, железо обходилось в 2 и более раза дороже. И как тут тягаться с английским импортом металла и металлоизделий, когда его по морю трюмами сотен судов завозят в Россию? А железная дорога к приспособленной для судоходства Чусовой, если бы не решила проблему дешевого уральского железа, то цены на него снизила была. Что явно было бы в плюс для России, но, нет, покупали английское. Что это дурость или измена? Уже зная историю с платиной с того же Урала, ближе к измене. Значит и с этим будут разбираться специально обученные и натасканные для этого органы, и люди.

И было ведь не так далеко по российским меркам было сделать для начала хотя бы конку. Ближайшая относительно удобная Ревдинская пристань с гаванью на Чусовой находилась в ... 50-ти верстах от Екатеринбурга!!! Пятьдесят вёрст!!! Су -ка!!! До Уткинской казенной пристани 76 верст!!! С неё отправляли свою продукцию Нижне-Йсетский и Каменский заводы, Екатеринбургский монетный двор и механическая фабрика, Мраморский Завод, Колыванская шлифовальная фабрика и Алтайские заводы. Так же Уткинской пристани грузились преимущественно артиллерийские снаряды, орудия, медная монета и даже ... якоря. 'Так какого рожна не занялись судоходством по Чусовой и дороге к ней?' — стоял колом вопрос. Но, оказалось, как часто оказывалось не так всё было плохо. Интересная всё-таки страна Россия. Гром, мужик, петух, зад.

Инициатором взводного судоходства на реке Чусовой выступили Нижне-Тагильские заводы. Демидовские. Видать подзадалбалась наполеонова родня, время да деньгу терять, а время опять же деньги. Да и с лесом для заводов проблемы появились. И в 1848 году заводоуправление, изыскивая способы охраны лесов, отдало распоряжение поднять от устья вверх по Чусовой до Усть-Уткинской пристани один полубарок. Опыт удался и доказал возможность взводного судоходства по реке Чусовой. В 1851 году для проведения гидрографических работ был направлен заводской служащий Кирилл Серебряков. Он снял топографическую карту реки от Усть-Уткинской пристани до устья реки Чусовой и указал на проведение конкретных и неотложных работ. С 1852 по 1854 г. было поднято 125 коломенок и 38 полубарков. Смогли же начать и развивать!!!

В 1849 году инженер-поручик Обромпальский составил проект постройки упругих заплывей системы Карицкого, уже испытанных на Боровицких порогах. Кроме этого, он представил проект запружения рукава у острова Камасина и другие предложения о дальнейших работах на Чусовой. Общая стоимость устройства заплывей для 52 камней составляла сумму в 30 213 рублей серебром. Проект был утвержден в 1853 году. Война всё заморозила... в той истории. В этой, я, выйдя из смешанного состояния, злости и офуения после прочтения служебной записки про Урал и его потенциал, собственноручно, аки Петр, выдал распоряжение о запуске проекта по развитию и обеспечения судоходства на Чусовой, причём парового, и строительства полноценной железной дороги от Екатеринбурга к ближайшим удобным пристаням, теперь будущим речным портам. Но, это Урал, промышленный район России. А это что значит? Железная дорога ... на Восток, за Урал, в Сибирь, в Азию!!! Для начала до ближайшей реки которая имеет полный сезон судоходства бассейна Оби. Зачать Великий водно— железнодорожный путь Волга -Обь.

Зачинателем — оплодотворителем проекта был назначен, Николай Иванович Липин, 1812 года рождения, 100 % транспортник, в 1829 году поступил кадетом в Институт инженеров путей сообщения. Относительно молод в сравнении с тем же Дельвигом, Крафтом, но, уже опытен. В 1832-1833 годах Липин занялся составлением проекта шоссе от Москвы до Бреста. В 1842 году он принимал участие в строительстве Николаевской железной дороги под руководством инженеров Крафта и Мельникова. В 1847 году Липин стал помощником начальника северной дирекции, а в 1850 году — профессором института инженеров путей сообщения по курсу водных сообщений и по постройке машин. Также Николай Иванович был преподавателем начальной математики в Технологическом институте и в училище гражданских инженеров. В яблочко!!! Транспортник универсал!!! Железная дорога + шоссе +водные пути сообщения + наука и преподавание по профилю. Спроектирует, построит жд и шоссе, ещё и филиал Института инженеров путей сообщения создаст на Урале. Золото, а не человек! Напутствовал я его лично, перед своим отъездом в Керчь. Обозначив тактические и стратегические задачи, повысив в звании до генерала -майора, выдав 'вездеход' и царскую пайцзу 'об оказании всяческого содействия' плюс к ней семь жандармов и миллион рублей для начала. Проект получил статус имперский и личный контроль императора. Команду специалистов Липин собирал уже сам, но, с учётом, что их и так край как мало, и есть и другие проекты. На второй и последней нашей встречей перед отъездом состоялся такой разговор.

-Николай Иванович, вы, начнёте прокладывать путь из России в Россию. Да, именно так. В Китай проще и быстрее попасть человеку, письму, грузу, чем в России на Енисей, Байкал, не говоря об Амуре', -говорил я ему на аудиенции. Только слушал в основном он меня.

— Вы, построите, выделил я голосом и взглядом 'построите', первую железнодорожную связку великого пути Волга — Обь. А дальше будет что? Как вы полагаете, Николай Иванович? -спросил я его указав рукой большую карту России. Липин и минуты не думая сказал:

-Я, думаю, Ваше Высочество, будет железная дорога, которая свяжет через притоки Обь и Енисей. Вот, Ачинск и Красноярск.

— Абсолютно верно. Только раньше будет дорога и канал, вот здесь, — и я показал на карте место, где в будущем был канал Обь — Енисей.

-Причём мне видеться там ещё такая железная дорога, по которой можно будет перевозить суда вдоль канала из реки в реку, в три или четыре рельса. И линия вновь вдоль канала, чтоб паровозом тянуть суда по нему, -и придвинул к нему рисунки того о чём сказал. Надо было видеть взгляд Липина после моих слов и около минуты на освоение этого инженером практиком и учёным. 'Откуда, как!!!??? А так можно!!!??? Вы гений !!!???', взгляд был в это роде. Подобный взгляд был и у Павла Петровича Мельникова, когда мы с ним осуждали настоящее и будущее транспортной связки Волга -Дон, Западная Двина — Днепр, Северная Двина — Кама. Ведь Мельникову сразу после войны быть министром путей сообщений.

— Это ... Ваше Императорское Величество, удивительно!!! Потрясающе!!! Железнодорожный ... волок! — возбуждённо в ответ сказал Липин.

— И, что важно, Николай Иванович, реализуемо и востребовано для России с её расстояниями и климатом. Коль начали о будущем, продолжим, — сказал я.

— Дальше по Енисею на север и юг, по Ангаре до Байкала и далее по Селенге до Монголии и в Забайкалье. А там Шилка, Амур. И всё за один сезон! Путь Волга-Обь откроет для России — Сибирь! А Сибирь для будущего России очень важна. Она может принять в себя миллионы и миллионы людей, прокормить их, дать свои богатства для развития России. И это будет только началом. Далее должны появиться прямые железнодорожные магистрали в Сибирь и на Крайний Восток, от Санкт — Петербурга, Риги, Калиша до Амура. Вы понимаете о чём я вам говорю, Николай Иванович? — смотря на него и двигая указкой по карте говорил и спрашивал я. Липин понял, я это понял, когда он посмотрел на меня после моей вводной и вопроса. Он ПОНЯЛ. Видя это, я подвёл итоги нашей встречи, сказав Липину:

— Вот и замечательно, Николай Иванович, что вы поняли, ЧТО вам предстоит начать свершать. Пусть это звучит громко, но, по сути я вручаю вам будущее России. Отечество, я, ждём от вас, того, что вы можете и должны сделать!

И он сделал. К осени на Чусовой запыхтели первые на ней пароходы, сделанные Воткинском заводом, конка и грунтовая дорога в две полосы от реки до Екатеринбурга и от Нижесалдинского завода, через Нижний Тагил вновь до Екатеринбурга оглашала местность ржанием лошадей и руганью возчиков. А также звуками большой стройки, идущей от восхода до заката. Урал строил себе железные дороги. По-уральски, спокойно, сурово, настойчиво, с понимаем значимости дела. Раз будет нормальная жд значит нужен свой подвижной состав от А до Я, для рек паровые суда разных типов и классов, баржи. Оборудование для заводов, шахт, железных дорог, портов, пристаней, производственные и ремонтные мощности для всего этого. И прелесть была в том, что горнозаводской Урал всё это мог дать сам. Там всё для этого было, а что надо ещё сделают. А это что? То, что — 'Урал ... моя Прелесть!', 'Тагил!!!'

Другой ход войны, запуск проектов строительства железных дорог, конок, шоссе, дорог, продолжение раскочегаривания промышленности, давало вкупе то, что страна занималась делом в больших масштабах. В помощь этому была и идеологическая накачка, моё личное участие и братьев в боях, наличие сыновей царя в действующей армии, военные успехи тут были в самый раз для этого, как и для мобилизации страны, общества, и для изменения отношения к войне в целом. Война становилась общим делом. Я ехал в Крым уже во многом по другой России, не той, что была даже в мае. России, которая начала быстрее запрягать, чтоб, ещё быстрее начать ехать. Спешил в Крым и я, чтоб, дать старт и принять участие в 'езде', чтобы привести эту войну к успешному финишу для России. Двигался я быстро, но ... не успел.

Новость меня застала в Екатеринославе. Союзники нанесли удар первым. Не дураки, понимают ... суки, что войну если ещё не проигрывают, то уже точно не выигрывают. Взбодрились, очки захотели набрать, красивую и правильную картинку для внутреннего и внешнего потребления и использования создать. Пока я получил только первую часть вестей, что союзный флот атаковал крепости приморские крепости и города на Чёрном море. Чем это закончилось для нас и него, пока было не известно. Ждать я не стал, двинул дальше в Крым. Всё равно путь лежит вдоль линии телеграфа в Крым. Так, что узнаю всё ещё по пути. Я был уверен, что атаки будут отбиты, поскольку готовились к такому ходу со стороны противника ещё с весны. Но, элементы волнения были. Поэтому, я днём стал чаще ездить верхом. В Мелитополе получил от Барятинского телеграмму: 'Атаки отбиты с потерями у неприятеля'. Сразу стало легче и веселей. Реально отпустило. Окружение увидя меня таким, поняв, что вести хорошие, вмиг тоже разулыбалось и повеселело. Я отдал распоряжение сделать сообщение об отражении атак противника уже на всё страну. Барятинский в той же телеграмме порывался встретить меня в Симферополе, но, я ответил, что 'нет, работаем по плану'. И уже с хорошим настроением продолжил движение в Крым, чтоб нанести уже получается ответные удары по проявившему активность противнику. Удары на суше и на море.

ГЛАВА 5

Адмирал Арма́н Жозéф Брюа́, командующий французским флотом на Чёрном море, конечно не был трусом. Он им просто не мог быть. Военный моряк сам по себе не может быть трусом. Не только потому-то он военный и давал присягу, просто те, кто стали моряками уже сами по себе не трусы. Море слабодушие не терпит и не прощает, а военным морякам тем более. Арма́н Жозéф Брюа́ конечно не был трусом, он был смельчаком среди не трусов. Дважды спасал смытых за борт сослуживцев, прыгая за ними в далеко не ласковое в том момент море, причём будучи офицером. В 1825 году у берегов Чили принял боевое крещение. Шлюп 'Прилежный' , где он служил лейтенантом захватил каперский корабль, попытавшийся атаковать судно. В 1826 году Брюа возвращается в Левантийскую эскадру, получив назначение 1-м лейтенантом на линейный корабль 'Бреслау'. Эскадра под командованием адмирала де Риньи принимает участие в Наваринском сражении. В этом бою 'Бреслау' способствовал уничтожению двух турецких фрегатов, бросил предписанную боевую позицию и пришёл на помощь английскому кораблю 'Альбион', атакованному тремя турецкими судами, а затем прикрыл от огня русский флагман 'Азов', русский адмирал Гейден впоследствии признал, что его корабль обязан своим спасением 'Бреслау' и лично благодарил его капитана. А теперь волей истории и политиков он воюет во славу Франции против России, против Корнилова, Нахимова, которые на 'Азове' тоже были в Наваринской битве. Умение, проявленное Брюа в этом бою, доставило ему Орден Почетного легиона, а в следующем году командование собственным судном.

В 1828 году он получает под командование 16-ти пушечный бриг 'Силен'. На нём он успешно действует против алжирцев. Но, попадает к ним в плен. Смельчак есть смельчак и в плену. Во время плена Брюа, рискуя жизнью, удаётся переправить командующему французским флотом адмиралу Дюперре записку о состоянии береговой обороны города. Освобождён Брюа только после захвата Францией Алжира 5 июля 1830 года. В 1838 году Брюа возвращается во флот Леванта (Эволюционная эскадра), получив командование над линейным кораблем 'Йена'. Благодаря постоянным тренировкам и упражнениям, введенным Брюа, канониры 'Йены' достигли такого мастерства в стрельбе, что корабль производил один залп в минуту — удивительная скорострельность, замеченная даже хвастливыми англичанами. В 1839 году 'Йена' становится флагманом эскадры, а Брюа — флаг-капитаном командующего контр-адмирала Э. Ж. Лаланда. С 1841 года до 1843 года служит в морской префектуре Средиземноморья, ведавшей вопросами обороны, разведки и безопасности в регионе под командованием вице-адмирала Ж. Б. Гривэ.

В 1843 году Брюа назначается французским консулом в королевстве Таити, губернатором Маркизских островов и командующим французскими морскими силами в регионе. В течении четырёх лет ценой больших затрат, потерь, усилий и чаще с помощью военной силы, чем дипломатии устанавливает власть Франции на островах. В июле 1847 года занимает должность Тулонского морского префекта, в обязанности которого входило исполнение полицейских функций во вверенном морском районе (Тулонскому префекту подчинялся Средиземноморский регион), а именно: обеспечение свободного морского и прибрежного каботажа, безопасность морских путей и контроль вылова рыбы. Функции морского префекта Брюа исполняет до 1849 года. В марте 1849 года назначен генерал-губернатором Мартиники. За успешное исполнение своих обязанностей Брюа в 1852 году производят в вице-адмиралы. Покинув Францию республикой, по возвращении Брюа застает её империей. Империю он принял, он был военный, его дело было служить Франции, не важно республика она или монархия, хотя монархия ему была ближе и он продолжил это делать. Император Наполеон III поручает ему в 1853 году командование эскадрой, которая, ввиду нарастающего напряжения между Французской и Российской империями, должна присоединиться к Эволюционной эскадре под командованием вице-адмирала Гамелена. В июле 1853 создается флот Средиземного моря, состоящий из трёх эскадр, командующим назначен Гамелен, его заместителем Брюа, поднявший флаг на линейном корабле 'Монтебелло'. В этой должности Брюа встречает объявление войны России. Мечтает сойтись в большом сражении с русским флотом. 17 октября 1854 года во время первой бомбардировки осажденного союзниками Севастополя, пробует на прочность его батареи. И убеждается в их и прочности, и точности. Из-за этого чуть не становиться командующим французским флотом, русская бомба чуть не убила адмирала Гамелена. Переживает страшный шторм 14 ноября, борется с холерой среди моряков.

2 декабря 1854 Гамелен получает высший флотский чин адмирала Франции и возвращается в Париж, чтобы занять пост морского министра, командование французским флотом в Чёрном море он передаёт ... конечно Брюа. Адмиралу, который знал о флоте, береговой службе, морских перевозках ... всё. Боевому адмиралу, храброму адмиралу, адмиралу, который ещё в политике вполне разбирался. А политика началась после успеха русских пароходов и особенно поражения у Керчи, когда оказалось, что у русских есть флот способный вести войну на море. Пусть не могучими линейными кораблями, а небольшими пароходами. Но и они смогли нанести урон и потери французскому флоту. Неудачи союзного флота в Белом море, на Балтике и погром в сражении у Свеаборга окончательно расставили всё по местам и дал в руки адмирала Брюа козыри. Хваленный Роял Нави русские бьют на море, из-за самоуверенности англичан Франция потеряла новый паровой линейный корабль. Ещё и с названием 'Аустерлиц'. От флота, которого вроде как уже не было. После этого адмирал Арма́н Жозéф Брюа́ смело отправил в Париж сообщение, что французский флот с хвастливыми неумехами англичанами в Чёрном море совместных операции проводить не будет. И что пришла пора действовать только своими силами, тем более, что их было достаточно. Особенно если учитывать, что у флота Франции появилось такое, чего не было в мире ни у кого. То, что поможет добиться успеха против русских и доказать наглым англичанам, хотя гонору они после Свеаборга поубавили, что французский флот не только не хуже, а лучше Роял Нави. Ведь благодаря Наполеону Третьему, военный флот Франции начал активно возрождаться. Что не могло не радовать французских моряков. Рана, нанесённая разгромом французов в Трафальгаре, не затянулась.

Париж в лице самого императора дал 'добро' на операцию флота против русских. И французский флот в Чёрном море вошёл в состояние аврала начав готовиться к действиям против русских. По указанию из Парижа, всё-таки Брюа в личной встрече уведомил Эдмунда Лайонса, командующего британским флотом в Чёрном море, что Франция готовит операцию флота. Призвал его присоединиться, но, только действовать отдельно, сказав, что флот Франции после всего случившегося, будет сам действовать и добиваться успеха. С вызовом смотря на англичанина и испытывал при этом немалое удовольствие. Англичанин в ответ на это немного скривился и холодно в ответ сказал: 'Как вам будет угодно адмирал. Повоюем в этот раз отдельно друг от друга. И сопоставим результаты'. И всё-таки выдавил из себя: 'Успехов вам'. Хотя выражение лица говорило об обратном. Что ж политес был сохранён, действовать вместе, но, отдельно друг от друга. Тем более, что целей для приложения усилий на берегах Чёрного моря хватало. Но, Брюа решил сразу, что Керчи в этом списке у него не будет. Лезь в узкий, мелкий пролив под береговые батареи на высоком берегу, мины, на бронированные плавучие батареи русских, их паровую флотилию. Он приказал составить участникам доклады о бое у Керчи и лично побеседовал со многими офицерами. Обдумывал всё, что для него смогли собрать о сражении у Свеаборга, сам и заставил свой штаб. После этого брать реванш у Керчи он не собирался. Хотя его к этому призывали здесь в Крыму и Париже. Но, он решил, что ... нет. Даже имея то, что не имели другие флоты в мире. Хотя русские в этом вопросе у него вызывали подозрения. Тем более, что они имели у себя для этого — Николаев. Главный центр судостроения России на Чёрном море. И русские после Керчи, Белого моря, Свеаборга стали вызывать у смелого французского адмирал, конечно не страх, нет, опасения. Только дурак не ставит не в грош своего противника. Адмирал Брюа дураком не был и подавно. Он был многоопытным адмиралом и политиком, понимал, что мог дать успех Франции против теперь уже непобедимых русских, причём на море и суше. Шанс. Вариант выхода из войны, которую он лично уже считал, нет не проигранной, не так ... не выигранной. Так зачем воевать дальше с Россией? До Парижа она вновь точно не дойдёт. Хотя и они до Москвы тоже нет. Им даже Севастополь не взять. Это ему прямо, тет-а тет, за бокалом вина, как командующий командующему сказал в разговоре генерал Пелисье. Точнее не так. Это проклятый Севастополь можно взять, если увеличить осадную армию хотя бы на четверть, а тяжелую артиллерию на треть и быть готовым положить в штурме десятки тысяч убитыми, ранеными. И это исключительно французов ... и без высокой гарантии на успешный исход штурма. И только за Южную сторону Севастополя, а не весь Севастополь.

И наоборот, прекрасно понимал адмирал Брюа к чему мог привести его неуспех. На весах стоял престиж, будущее как не громко бы звучало Франции, ну и его эполеты, должность. Хотя он как политик мог уверенно предположить, поражение ему простить ... смогут. Первое ... скорее всего. Керчь не чисто его поражение, его виновники британцы. Он всю свою жизнь честно служил Франции, ну почти всегда, честно. Поэтому престиж, слава Франции для него было очень непустым звуком и стояли на первом месте. И исходя из этого будучи смелым военным моряком, адмирал Брюа опасался недооценить русских как противника, тем более они это доказали на деле. И чтоб этого избежать он гонял в ходе подготовки немного обленившихся и упавшим духом моряков, как боцман юнгу-новичка. Без продыха и жалости, и ... во все щели, если говорить языком тех же боцманов.

Переждав шторма равноденствия, с восходом светила, 28 сентября союзный флот дымя десятками труб вышёл в море, из разных мест и в разные стороны. Французский пошёл так, что можно было думать, что он идёт в Евпаторию или в Одессу, а может к днепровскому Лиману. Роял Нави, уже не такой могучий, как казалось прежде врагам, соперникам и союзникам взял курс на ост. Опять Керчь? А может Новороссийск? Феодосия? Русские наблюдатели об этом не думали, не их это было дело. Они доложили туда где должны были об этом думать. В штабе Крымской армии голову тоже особо не ломали куда пойдут. Объявили тревогу и полную боевую готовность по всему побережью, от Одессы до Сухум-кале и стали ждать сведений где прорежутся флоты противников. Было тревожно конечно, хотя к действиям против берегов Чёрного моря и после Керчи, готовились упорно и беспрестанно. Пиратская набеговая тактика англо-французского флота просчитывалась легко. А вот, то что союзный флот разделился было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому-что раз разделились, значит нет ладу между союзниками, сил смогут выставить меньше каждый по отдельности. Плохо, из-за того, что два флота могут нанести в два раза больше ударов. Да, слабее, чем вместе, но, всё же сильные удары. Хоть уже и битые в этой войне, но, всё же сильнейшие флоты в мире. А за битого, двух не битых дают.

В час по полудни битый из-за самоуверенных англичан и желающий смыть это пятно со своего реноме французский флот в Чёрном море во всей свой красе и мощи — 4 линейных корабля, 4 корвета, 6 шлюпов, 7 бомбардирских кечей, 7 больших и 10 малых канонерских лодок, транспорты. Заполнил собой акваторию ... Евпатории. И ещё были какие-то корабли похожие на ... утюги. Три таких корабля.

Адмирал Брюа решил отрепетировать большое сражение малым. Евпатория для этого была идеальным вариантом. Рядом, не крепость. Русские наверняка там сделали береговые укрепления и батареи, но, точно не полноценные. Минами засыпать воды у Евпатории вряд ли будут она для них в качестве порта роли сейчас не играет. И всё же то место где должны были встать корабли на позицию, прошли пароходы с чем-то вроде рыбацкой сети из канатов и тросов. По ним русский берег открыл огонь, тем самым их батареи первыми начали бой и одновременно обнаружили себя. Добились нескольких попаданий. Пароходы шли на малом ходу и были хорошей целью, но и сами начали отвечать берегу. Ещё не закончили чистку пароходы с сетью, а вице-адмирал Брюа уже дал приказ и с его флагмана 'Монтебелло' сигналами его передали и вот 'утюги' густо задымили не быстро и тяжело пошли на свои позиции, впереди них шли большие канонерские лодки. На Евпатории решил Брюа испытать новинку, чудо военно-морской мысли Франции, которое смогла создать её военная-морская мысль и промышленность. Это был её козырь в войне с русскими и военно-морском соперничестве с британцами, которое никто не отменял. Тем более паровой двигатель давал французам неплохой шанс для этого. И они уже перед войной с Россией и во время неё начали наступать на хвост Роял Нави по количеству винтовых линейных кораблей, больших фрегатов. Один 'Наполеон' чего стоил, самый быстрый винтовой линейный корабль в мире! Французский! И вот теперь они — плавучие батареи 'Лавэ', 'Тоннант' и 'Девастасьон' ... броненосные. Эти некрасивые, неуклюжие корабли были заложены во Франции в конце лета 1854 года, вот они уже на Чёрное море. При водоизмещении в 1575 тонн каждая батарея несла по шестнадцать 50-фунтовых пушек, её борт до самого верха прикрывался 102-мм плитами кованого железа на 200-мм деревянной подкладке. Поверх деревянного настила палубы имелась 15-мм железная защита. 225-сильные машины, явно слабые для таких кораблей давали скорость не более 4 узлов, поэтому по морю их приходилось тянуть на буксире. Но, их неуязвимость от бомб и ядер даже могучих 68-ми фунтовых орудий перекрывала этот недостаток. То есть эти три батареи могли топить линейные корабли Роял Нави вполне безболезненно для себя. И когда это поняли британские моряки, сначала позволявшие себе ухмыляться, глядя на этих уродцев, смеяться над их глупой самоуверенностью стали уже французские моряки. Хотя и сами считали, бронеутюги как кто из них метко назвал батареи, на фоне стройности и красоты корпусов и мачт кораблей, уродами. В семье не без урода, но, зато боевые качества их были непревзойдёнными в мире.

Вот эти порождения компрачикосов военного флота Франции встали недалеко от остова 'Генриха Четвертого' почти в линию и от берега в трёх кабельтовых, между ними встали парами канонерские лодки, так же две перед головным и две за концевым. Махины линейных кораблей возвышались на рейде Евпатории мористее параллельно этой линии, рядом с ними встали корветы шлюпы, прочие военные корабли, транспорты расположились ещё дальше. Русские береговые батареи начали вести огонь по плавучим батареям и явно небольшим калибром. Отвечать первым начал 'Лавэ', затем и остальные батареи, канлодки пока молчали. Точнее они не успели начать, так как после четвертого залпа, русские батареи замолчали. Французы восприняли это как должное. Ядра и бомбы отскакивали от французских бронированных бортов реально как горох от стенки. Моряки только слышали удары об броню, которая их надежно защищала от возможной гибели или ранений. Это была уверенная победа флота над берегом.

Секрет быстрого успеха был не только в броне. Когда французы начали часто попадать по батареям, их расчёты по сигналу, дав напоследок по выстрелу из каждого орудия, взяв ноги в руки покинули батареи. Безмерно хваля за эту отличную мысль своё начальство. Канониры точно видели, как даже ядра 18-ти фунтовых пушек, бившие усиленным зарядом не пробивали борта этих некрасивых французских кораблей. О чём командиры батарей сообщили им прям перед боем. Так зачем оставлять на героическую, но, бессмысленную гибель артиллеристов? А пушки было не особо и жалко, ведь это были пушки из турецких трофеев взятых в сражении за Евпаторию. И только четыре были русские осадные 18-ти фунтовые. Сами батареи строили пленные турки. Так, что и их было не жаль. А вот самим турками и изменникам крымцам от французов досталось. После успешного дебюта 'подавления' русских береговых батарей французы, подключив канонерские лодки и калибр линейных кораблей прошлись обстрелом по Евпатории, заодно и перетопив на рейде всё, что там было. Двадцать минут огня от бывших союзников обошлось турецким пленным и крымцам изменникам в сто тридцать восемь погибших и сто пять раненых. Оставленные в Евпатории пленные её восстанавливали после сражения. Но, начали это делать сначала с наиболее удаленных районов от моря. Пленных разместили в домах по ближе к морю, чтоб сбежать было труднее. А самых буйных отправляли ночевать или в карцер на трофейные турецкие кочермы. И вот теперь они уцелевшие от русской пули, штыка, бомбы, в ответ на французские бомбы несущие им погибель посылали в ответ самые страшные проклятия своим бывшим заступникам и союзникам.

После того как довольный успехом французский флот ушёл от горящей и дымящийся Евпатории от него в сторону Севастополя быстрым ходом пошёл пароход. Адмирал Брюа был опытен в военной службе, поэтому знал цену ... правильно составленному и вовремя отправленному докладу, сообщению. Вот именно такой рапорт об успешном проведённом бое и был отправлен морскому министру Гамелену в Париж через Камьеш. И конечно от министра об этом узнает император, затем и вся Франция, Европа и гордо-чванливые лорды британского Адмиралтейства. О победе французского флота ... первой его победе. Почти одновременно с французским судном из Евпатории кратчайшим путём с запасными лошадям так же помчались гонцы в Симферополь с докладом о прошедшем бое, потерях, составе сил противника и куда он пошёл дальше. И уже через несколько часов Россия и Европа начали узнавать, как французский флот безжалостно в Евпатории расстрелял своих бывших союзников. В ряде европейских газет в нейтральных странах написали даже так, что мол подаваемые как жестокие русские, которые гонят всех в Сибирь зимой снег убирать, пленных турков не перебили, а правильные французы пришли и их перетопили и разорвали бомбами. Зная от том, что пленные турки есть в Евпатории. Стамбул после таких вестей встал на уши, там говорили, что французы это сделали специально, в отместку за своих перебитых во время падения Евпатории. Позже появились рассказы свидетелей и фотографии убитых французами пленных турок. Поэтому с подачей новостей о победе французского флота в Европе из-за истории турками вышло очень некомильфо. А уж потом из-за новых новостей всем стало не до попавших под удар турков, хотя осадочек остался ... и прежде всего в Стамбуле.

Иван Константинович Айвазовский хотя и предпочитал работать в мастерской, поскольку он обладал феноменальной памятью и своей задачей 'на натуре' считал впитывать происходящее. Ощущать и запоминать, для того чтобы, вернувшись в мастерскую, выплеснуть эти ощущения на холст — вот зачем нужна натура. Но, сегодня он был на полноценном пленэре. А ещё он был в мундире. В морском мундире. В сентябре 1844 года Айвазовский становится живописцем Главного морского штаба России с правом ношения морского мундира. Вот в марте он его был вынужден одеть ... его призвали на военную службу. От этого он был далеко не восторге, был даже возмущён. Его, которого приходил в Феодосию поздравлять Черноморский флот отправляют служить. Хотел он, будучи в чувствах, писать Нахимову, в Академию и даже великому князю Константину. Но, вспомнил, что именно за его подписью и пришло уведомление о призыве его на службу. Тоже своего рода проявление уважения. И отрезание путей для отказа от службы под каким-либо предлогом, если это он сделает, то это наверно ему точно не простят. Что ж закончились его спокойные дни в любимой Феодосии. Слабым утешением могли быть сведения, что и Боголюбова возвращают из Европы на Балтику. И о том, что многих художников в том числе и 'академиков' также призвали в ряды военных, статских своими талантами и умениями видеть и рисовать, служить в армии, на флоте, стройках, заводах.

Дали Ивану Константиновичу в подчинение негодных к полноценной службе матросов, но, не старых, не калек, двуконную повозку и отправили заниматься тем, что он умел делать лучше всего в своей жизни, то есть ... рисовать. Рисовал в Керчи укрепления, батареи, Керченский пролив, схемы всего этого и многое другое. Его уникальный глазомер, зрительная память изрядно помогли в создании системы обороны Керчи на суше и море. Работал он и по своему профилю. Здесь он имел возможность видеть сам морской бой, в живую. Это было более, чем красиво. Поэтому и картины получились такие, что даже казалось, глядя на них слышны звуки боя, канонада, гул от подрыва мин. Уже в июне можно было увидеть его несколько работ о морском сражении в Керченском проливе. Больше десяти дней на работу гению Айвазовского не нужно было.

Встречался он там и с императором, имел возможность говорить с ним, сначала как с генералом Строговым, после сражения уже, как и с императором. Если бой в проливе он видел своими глазами, то поле битвы на суше он видел уже после неё. Здесь он увидел, почувствовал ... смерть. Его поразила как человека и художника сила разрушения, возможность гибели тысячи людей и не от сил стихии, которую он так искусно мог показать и дать почувствовать другим в своих картинах. А от рук самого человека, возможности которого в разрушении и гибели могли сравниться с самым сильным ураганом в природе.

-Как вам, Иван Константинович, картина человеческой стихии? -спросил его император, когда его подвели к нему и представили.

-Я прекрасно знаю, кто такой Айвазовский, — сказал он в ответ слегка улыбаясь при этом.

— Знаю, кем он был для русской маринистки и кем станет среди художников России. Особенно теперь после увиденного, пережитого, сделанного. Война, она такая, в каждом оставляет свой след, в художнике тем более.

— Так как вам, господин Айвазовский, рукотворный ... Девятый вал? Море скрывает, забирает погибших от его же рук к себе. Человек же гордится своей силой, направленной на разрушение и гибель. Выставляет её на обозрение, на радость одним и устрашение, сдерживание других.

— Да, Ваше Величество, это поражает и впечатляет не меньше, чем бушующее море, — растеряно сказал в ответ Айвазовский. Было ясно видно, что поле сражения, увиденное им собственными глазами явно его, очень сильно впечатлило.

— Вы хоть и маринист, но, всё же попробуйте увиденное воплотить на холсте как участник и свидетель событий. Так же как вы умеете увидеть и показать другим людям море, его красоту, силу.

— Я буду пробовать это сделать, Ваше Величество, пусть и баталистика это не совсем моё, — ответил художник, вновь слегка отрешённо.

-Как не ваше, Иван Константинович !? -посмотрел на него император.

— А ваши Чесма, Наварин, Синоп? Теперь уверен будет Керчь, на море и суше. Может её и вами любимая Феодосия добавиться. Война — это как не прискорбно, сильный источник вдохновения. Тем более увиденная собственными глазами, умом, душой. Вас ждёт много работы, господин Айвазовский.

После Керчи была поездка в Севастополь, вновь встречи со знакомыми, моряками, увы, многих из них уже не было в живых. Но, Севастополь и его защитники были на месте. Которые опять его встречали с радостью и даже восторженно. Поскольку теперь он к ним приехал не просто с визитом, а по службе, теперь они стали ... соратниками, радеющими за одно дело. И Айвазовский увидел их после успехов в самом Севастополе и побед у Керчи другими чем в последний раз. Не было той безысходной решимости биться, стоять до конца, в силу того, что так надо. В глазах, словах людей была та же решимость стоять до конца, но, с надеждой на лучший исход этого великого противостояния человеческих стихий. В Севастополе вновь его взгляд и память художника немало поработали во благо укрепления обороны города и на погибель врагам. Ведь он видел многое из того, что не увидели другие. Выводили его поработать на передовую линию в затишье и закованным в защитный комплект, работал он с наблюдательных вышек, запечатлевая панораму оборону Севастополя с обеих сторон. Почти каждый день он встречал и своих так сказать конкурентов, дагеротипщиков или как их чаще здесь называли, фотографов. Они на тележках, носилках, на себе таскали свои громоздкие аппараты и делали снимки. Города, бухты, укреплений и защитников Севастополя. В строю, в быту, на отдыхе и даже бою. После Севастополя Айвазовский вернулся в Феодосию, но, отнюдь не отдыхать, работать и не только в своей мастерской. Снова, как и в Керчи рисовальщиком, Феодосия готовилась встречать возможный приход флота противника. Не зря наверно говорил император на встречи ему про Феодосию. После Свеаборга почти все в его окружении, а теперь в нём было много военных, заговорили об ответном ударе союзного флота и даже высадке десанта в Феодосии и её окрестностях. От неё до дорог в Севастополь из Керчи, Арабата меньше восемнадцати вёрст. В связи с этим город ещё больше наполнился офицерами, солдатами, бородачами-ополченцами, из горожан формировали пожарные дружины, ряд зданий отдали под госпитали. Некогда тихий город оскалился клыками орудий береговых батарей, ощетинился штыками пехоты на укреплениях. Днём и ночью по проложенной от основной Крымской конной железной дороге и уже настоящей чугунки, шли толи составы, толи ещё обозы, таскали их в основном ... верблюды. Так же, как и по шоссе. Таким образом Феодосия окончательно перестала быть уютным, тихим, приморским провинциальным городом, каким его помнил художник до отъезда. Война вступила и здесь полновластно в свои права.

Реальная близость Керчи с выросшим в разы её чугуноплавильным заводом и портом, связь через него по Азовскому морю, Дону, железной дороги Волга -Дон с Большой Россией, Луганским заводом, наличие в Крыму сети конных дорог, шоссе и не терпящий оговорок приказ командующего князя Барятинского позволило превратить Феодосию, если не в город-крепость, то точно не в легкую добычу для флота союзников. Если вообще она теперь после всех приложенных усилий станет им по зубам. Город, дороги и важные направления прикрывали два полнокровных четырёхбатальонных пехотных полка со штатным составом полевой артиллерии, усиленной батареями полупудовыми единорогами, осадными 18-ми фунтовками, отдельный штурмовой батальон, их подкрепляли четыре дружины ополченцев, по численности тот же полк. Уровень их подготовки был не высок, но, держать оборону в укреплениях во многом построенными их же руками они были способны. Конница была представлена двумя полками донских казаков и двумя драгун с конной артиллерией. Внушительные силы, опыт Керчи сказывался. Но, главной силой обороны Феодосии была артиллерия. Самый малый калибр на береговых батареях был в 18-ть фунтов и то это были 'заманушки', а так 24-ти фунтовые орудия, но, количество 36-ти на батареях было больше и пудовые единороги. Самый большой в 68-м, бомбических орудий, хотя нет, снаряды 2-х пудовых корабельных мортир были тяжелее. В сумме набиралось более пяти дюжин орудий, которые способны нанести более чем ощутимый урон даже многопушечным и толстобортным линейным кораблям противника. С каких щедрот такое богатство для обороны небольшого приморского города? Ларчик просто открывался. Восемнадцать вёрст до важнейшей артерии снабжения для несгибаемого Севастополя. Дать её перебить было никак невозможно. Поэтому именно Севастополь и дал Феодосии тяжелые корабельные орудия, способные намять и пробить борта британских и французских линейных кораблей, если они вознамерятся потягаться с берегом, рассчитывая, что здесь не будет серьёзных береговых батарей. Феодосия всеми доступными средствами готовилась их за это проучить. Тем более, что в неё были для этого направлены артиллеристы из Севастополя, Керчи и в середине сентября прибыли из Свеаборга артиллеристы, победители англичан. В связи с этим вдобавок к батареям появились новые командо-наблюдательные пункты, просто наблюдательные пункты и вышки, артиллерийский штаб береговой обороны, другие организационные и технические новинки под названием СУАО. В том числе и электрический телеграф, таким образом в Феодосию пришёл с войной технический прогресс. Тем более, что ветку от железнодорожной линии Керчь — Симферополь — Севастополь, точно сделают ещё наверно во время войны. Если до Свеаборга в Феодосии провели всего два раза учебные стрельбы, то после него береговые батареи стреляли по выставленным и даже движущимся судам— мишеням раз в неделю.

С прибытием свеаборцев уже два раза и дальность стрельбы при этом резко возросла. Сначала жителям это было интересно, потом стало почти обыденностью, поскольку Феодосия уже вошла в ритм войны, ждала и продолжала готовиться к приходу флота противника, готовилась именно к бою с ним, а не просто к его приходу. И не зря готовилась, противник пришёл, о чём возвестил набат, тревожно расходившийся по округе. Горожане кто не был, задействовав в обороне уже организовано после ряда учений начали покидать город, на батареях и в войсках сыграли боевую тревогу, тысячи людей встали на свои места согласно боевому расписанию в ожидании грядущего сражения. Именно сражения, поскольку флот противника закрыл собой море перед Феодосией. Прибыл, такой силой, что воодушевлённые прежними успехами русского оружия, уверенностью своей подготовкой феодосийцы притихли, уж больно грозно смотрелся флот противника, паровые линейные корабли, фрегаты, корветы, шлюпы и как казалось слишком много других кораблей поменьше. Хотя бывалые артиллеристы севастопольцы, свеаборжцы посмеиваиваясь говорили керченцам и прежде всего новичкам: 'Не ссы братушки! У нас ещё было больше, устояли и сдачи дали крепко. И здесь сдюжим, врежем, отх...ярим так, что и Феодосию сами запомнят и другим расскажут'. Говорили и ласково похлопывали, поглаживали стволы орудий, с помощью которых предполагалось сделать очередную зарубку в памяти европейских воителей пришедших к русским берегам в духе: 'Не хвались, идучи на рать, хвались, идучи с рати'. Правда заморские воители немного удивили, к Феодосии пришёл только ... британский флот. Наблюдатели подзорными трубами выглядели каждый вымпел и не нашли на кораблях противника французских флагов. А вот транспорты с возможным десантом были. Что ж, нет французов и нет, это даже есть хорошо, здесь для Феодосии. Чтоб предвидеть сценарий сражения не надо было быть оракулом, предстояла классика жанра, 'флот против берега'. Флот мощью корабельной артиллерии изничтожает береговую оборону, потом идёт высадка десанта, занятие города. Берег постарается этого не допустить противодействием береговой артиллерии, которой не так много, как на кораблях, но зато они спрятаны в укреплениях, батареям не грозят пробоины ниже ватерлинии, пожары, разрушения корпуса и рангоута. "Флот и Берег" у крымских берегов вновь были готовы сойтись в сражении, чтоб разрешить вечный спор, кто всё же сильнее. Готовился это увидеть и потом показать в своих работах, и Иван Константинович Айвазовский, не каждому художнику выпадает удача во второй раз стать свидетелем настоящего сражения между флотом и берегом.

Командующий британским флотом на Чёрном море контр-адмирал Эдмунд Лайонс привёл к Феодосии меньше сил чем его коллега— соперник Дандас. Коллега потому что оба служат в Роял Нави во благо и славу Британии, адмиралами и командующими флотами. Соперник от того, что Дандас тоже претендовал на должность командующего ... всего Роял Нави. После неудачи Лайонса-младшего у Керчи, шансы Дандаса серьёзно возросли. Сам же Эдмунд Мобри Лайонс разрушитель почти беззащитной Колы и битый в Керчи, в прямом смысле слова, своей кровью смыл позор своего поражения и тем самым несколько поправил реноме своей фамилии в этой ставшей не очень пока удачной для неё войне. Он получил тяжёлые ранения при отражении атаки русских на позиции английских войск в Севастополе 18 июня. Израненного Лайонса-младшего вынесли из боя моряки с 'Миранды' ставшие морской пехотой, решившие так вернуть русским должок за позор Керчи. Несмотря на усилия лучших врачей армии и флота, сын командующего флота умер от полученных ран у него на руках на следующий день. Русская пуля и штык сделали своего дело. Сына адмирал Лайонс похоронил на английском кладбище здесь же в Крыму, оно его неприятно поразило количеством захоронений, их неожиданно для него было много. Эта война начала стоит для Британии слишком больших потерь. Теперь здесь среди свежих могил лежал и его сын. Он выполнил свой долг как настоящий Лайонс, до конца и он как отец, сделавший его таким, гордился своим героически погибшим, выполнившим долг сыном. Нет, он не давал громких клятв о страшной мести русским, это не к лицу джентльмену, но, теперь эта война стала для него не только долгом, но и личным делом. Да, адмирал Лайонс имел большее желание поквитаться с русскими за сына, его поражение у Керчи, которая привела его к гибели в Севастополе, за подорванную веру в силу Британии среди стран и народов, горькие поражения королевского флота, за то, что они сильно стали мешать ему на пути до намеченной цели. И фамилия у него была всё-таки ... Лайонс, обязывала так сказать соответствовать ей делами, свершениями. Такие фамилии просто так не даются.

Шесть паровых линейных кораблей, два десятка фрегатов, корветов и шлюпов, восемнадцать канонерских лодок, дюжина бомбардирских кораблей и десять транспортов. Два фрегата и два шлюпа были отправлены перекрывать Керченский пролив, Азовскую флотилию русских со счётов списывать было категорически нельзя. Это конечно значительно меньше чем было у коллеги-соперника Дандаса против Свеаборга, но, всё равно много. И Феодосия не крепость, так ему о ней сообщили люди, отвечающие за разведку, сбор сведений. Так это он и без знал! Феодосию укрепляют. Это и без высокомерных умников не понятно каких чинов и званий, яснее ясного. Сказали бы лучше, чем и в каком количестве. А не просто сказать, 'орудиями вполне крупного калибра'.

Феодосия, именно по ней Лайонс намеревался нанести главный удар. Идти в пролив к Керчи в мелководье, на эти чёртовы мины, под огонь с двух берегов и флотилии он и не думал. Тем более линейными кораблями. Анапа, Новороссийск тоже не стоили расхода снарядов. Вот Феодосия, от которой было меньшего дневного перехода до дорог идущей из Керчи в ставшим за последнее время проклятьем для Великобритании — Севастополь. Дороги — шоссе, конно-железная и намечавшаяся железная, были той пуповиной, которая питала, придавала силы этому городу-крепости, связывала с Россией. В Керчи не получилось отсечь Крым от России со стороны Азовского моря и это резко ухудшило положение союзной армии у Севастополя и стало причиной успехов русских.

Британцы начали бой по схеме как сначала казалось 'на дурика'. Четыре корвета на большом ходу, красиво, строем фронта начали подходить к Феодосии со стороны маяка и открыли огонь просто по городу с максимальной дистанции. Не доходя мили до берега слажено встали в кильватер и начали бить уже бортовыми залпами идя вдоль берега уходя на ост. Им ответили только батареи 'заманушки'. Вслед за ними ещё четыре корвета повторили тоже самое, Феодосия задымилась пожаром. Следующий заход делали уже фрегаты, а канонерские лодки, бомбардирские корабли стали занимать позиции во флангах от главных сил британцев. К 'заманушкам' присоединились еще две батареи небольшого калибра. Случились попадания в корабли противника. В это время в бой пошёл последний квартет корветов. После этого в городе уже было несколько пожаров. И явно стало готовиться последовать примеру фрегатов и корветов первое трио линейных кораблей. Тут русский берег окончательно понял, что ему хотят устроить нечто вроде морского караколя и то, что хватит в ответ валять дурака, заманивать противника под свой огонь, он под него лезет сам, причём не на таких больших дистанция как в Свеаборге. Наверно надеясь на слабость обороны Феодосии, скорость, мощь и количество своих орудий. И если не начать отвечать во всю силу, корабельные орудия превратят Феодосию в развалины. Поэтому по идущим фронтом линкорам сначала пристрелялись и когда они начали перестраиваться, чтоб обрушить на берег мощь бортовых залпов, в эти большие, красивые корабли береговые батареи начали вколачивать свои немалые и большие калибры. Это адмирал Лайонс понял, когда в его красавец флагман, новейший 'Агамемнон' идущим вторым в последней тройке линейных кораблей стали попадать снаряды точно не меньше главного калибра его флагмана, а он у него был в восемь дюймов и 68 -мь фунтов. Вдобавок к этому были другие попадания тоже серьёзных калибров, в том числе точно из мортир. Среди этого можно сказать града прилётов, адмирал, да и другие офицеры, моряки 'Агамемнона' прошедшего бой 17 октября с береговыми батареями Севастополя в прошлом году, где было убито 4 и ранено 25 моряков. Два раза загорался корабль, получив 240 попаданий с русских батарей, в результате которых особенно сильно пострадал рангоут. Так вот среди разрывов были различимы несколько особенно сильных, которые нанесли гораздо большие повреждения чем просто бомбы пусть и 68-ми фунтовые. Флагман, который как ему и положено собирал на себе большую часть ответного огня и из-за одного такого снаряда заимел серьёзный пожар на шкафуте. Начало доставаться от русского берега и британским канлодкам, бомбардирским кораблям. По ним не вели огонь пока полноценные тяжелые орудия от них доставалось в первую очередь капиталшипам. Но, для них и 18-ти фунтовые попадания были немалым испытанием, ещё и по тому, что русские били по ним неприятно метко.

Адмиралу Лайонсу стало понятно, что русские их здесь ждали. Они научились быть готовыми к встрече везде куда мог прийти противник в лице союзного флота. Везде. От Соловков до Феодосии. И теперь эту готовность ощущал через пробоины в бортах, пожары, разбитый рангоут, тела, кровь на палубах британский флот под его командованием. Феодосию подготовили к возможному бою даже с линкорами Роял Нави. Русские научились это делать. Но, сражение останавливать было нельзя. Было принято решение на втором заходе, может придётся и третий делать, подавить береговые батареи, сосредоточив на них весь огонь флота, а там можно и город добить и думать о десанте. Который в составе двух батальонов, трёх эскадронов, двух батарей ждал своего часа на транспортах, плюс к нему были десантные партии с кораблей флота. Но, для этого нужно было заставить заткнуться русские береговые батареи. И для этого пусть получивший в ответ на свой выпад крепкую сдачу Роял Нави пошёл на второй круг морского караколя. Был отдан приказ с британского флагмана сократить дистанцию для большей результативности против береговых батарей. Батареи и те, кто на них вёл бой и управлял им были не против этого, даже очень 'за'.

Русские тоже варежкой не торговали. На заранее подготовленные полузакрытые позиции скоренько прибыли четыре батареи полупудовых единорогов и из полевых стали береговыми. Для этого у них было два раза учения со стрельбами по морским целям. Их бомбы в полпуда точно доставят проблем для канлодок и бомбардирских кораблей. Да, Лайонс -старший был прав, Феодосию, готовили к приходу флота противника. Именно поэтому он отказался от третьего захода линейными кораблями против зубасто-клыкастых русских береговых батареи. И кусали они своими бомбами и ядрами целенаправленно "вожаков", головные корабли в отрядах и 'Агамемнон' как флагман. После третьего подхода все "вожаки" имели пожары, видимые простым глазом повреждения рангоута, у фрегата был видимый крен на левый борт, огонь этого же борта кораблей заметно ослаб, в отличии от русского берега. Который нанёс смертельный удар по головному корвету последние четвёрки. Его гибель видели с обоих сторон. Сначала невидимое попадание, затем взрыв вспучивает палубу на шканцах, вспышка взрыва, грохот от него докатывается до берега и британских кораблей, летят высоко верх обломки, корвет разламывается и тонет в течение нескольких минут. На берегу гремит русское 'ура', сотни рук указывают на поверженного противника, летят вверх головные уборы, британские корабли выдыхают 'А-а, о — о !!!' и так же сотни рук одномоментно указывают на гибель своего боевого товарища. Через четырнадцать минут англичане окончательно поняли зачем русские особенно так усердно били по головным кораблям отрядов. Мателоты погибшего корабля поступили по-разному. Идущий за ним начал его обходить, резко переложив руль, точнее место его ошеломительной гибели, мористее берега, а вот третий мателот почему-то взял ближе к берегу. И именно в него как по мановению руки русские батареи десятками орудий начали засаживать одну за другой свои бомбы — клыки. Картина гибели корабля почти повторилась, только было четыре видимых попаданий почти единовременных сильных взрыва, вслед за этим пламя ещё нескольких новых взрывов выплеснулось с обеих бортов через орудийные порты, упали как подрубленные грот и фок мачты, корабль начал очень быстро крениться на левый борт и носом, и уходить под воду. Две минуты и на поверхности остались только обломки и те кому посчастливилось или удалось спастись. Вновь столь разная реакция на гибель нового врага и сотоварища берега и флота.

После уничтожения второго корабля через шесть минут на 'Агамемноне' был поднят сигнал, 'Всем выйти из боя'. Две канлодки избитые русскими ядрами и бомбами, некоторые из которых взрывались гораздо сильнее остальных, выполнить столь нужный для них приказ уже не могли. Русские батареи 18-ти фунтовок и полупудовых единорогов, выбрали их своими главными целями и не обращая на огонь с других кораблей, сначала лишили их попаданиями и пожарами хода, боеспособности, оставив их добивать по одной батареи на корабль, вкусив крови врага взялись остальными батареями за следующую наиболее удобную для себя цель. Прибывшие к ним в усиление ещё три батареи 12-ти фунтовок, которым не стоялось в резерве, так же азартно включились в бой против канлодок и бомбардирских кораблей британцев. Из-за этого ещё восемь кораблей противника получили и продолжали получать повреждения от русских батарей. Потеря четырёх кораблей, давшая на круг гибель несколько сотен моряков за три с небольшого часа сражения, это было уже слишком много. Отдавать явно вошедшим в кураж боя русским новейший винтовой линейный корабль, красу и гордость королевского флота адмирал Лайонс не собирался. Или линкор из первого отряда. А именно на них нацелились русские после такого успеха, мгновенной гибели от их огня двух кораблей. Скорость, точность стрельбы и калибры их береговых батарей убедили адмирала, что они могут не просто вывести из боя линкор, а именно его уничтожить. В свои высокие борта и большие корпуса они получат в разы больше попаданий чем корвет. Такой возможности Лайонос не собирался давать русским, хватит с них и так серьёзного поражения. Его поражения!!! Как же он яростно, люто ненавидел сейчас этих варварски упорных в своём желание не сдаваться русских!!!

Феодосия оказалась вооружена и подготовлена к бою с сильным флотом не хуже, чем первоклассная морская крепость. И оказалась не по зубам Роял Нави на Чёрном море под командование контр-адмирала Лайонса-старшего. Который стоял на мостике своего флагмана в измазанном сажей и кровью мундире. Крупный осколок от очередной более сильной чем обычно русской бомбы, рванувшей в ярдах пятнадцати от мостика, отсёк по локоть руку стоявшему рядом офицеру. Пульсирующая брызгами кровь залила палубу и рядом стоящих адмирала и офицеров. Они отнеслись к этому вполне спокойно. Не первый раз были в бою. Но, даже сквозь сажу было видно, что адмирал опасно бледен, хотя не был сам ранен. Зато очередную глубокую рану получила Британия, её подаваемый как самый сильный флот в мире в очередной раз не смог справиться с приморским городком ... который был превращён русскими в морскую крепость. Сражение у Феодосии 29 сентября 1855 года вошло в историю морских сражений, очередным и неожиданным поражением британского флота, который после это уже почти окончательно потерял статус непобедимого. В глазах французов, американцев, испанцев, датчан, шведов однозначно, обладающие сейчас и когда-то первоклассными военными флотами и помнящие об этом, и даже не оставляющие надежду восстановить хотя бы отчасти свою морскую силу. Тем более пример был перед глазами, русские били в хвост и гриву ранее непобедимых британцев.

Из-за полученных повреждений и потерь не могло быть и речи о продолжении операции.Отправив за кораблями, сторожившими Керченский пролив наименее поврежденный корвет, адмирал Лайонс-старший уводил свои побитые, обгоревшие, с выбитой артиллерией корабли к Севастополю. Под полные гордости и радости крики за отлично сделанное дело русских артиллеристов береговых и берего-полевых батарей. На некоторых из них одни говорили другим, сверкая улыбками на покрытым пороховой гарью лицах: 'Мы толковали же вам, не ссыте, братушки. Сказали отх...рим и отх... рили !!! Не хуже, чем в Керчи и даже сильнее чем было при Севастополе. Мы аж сами такого не ждали !!! Ядрёный, славный вышел бой !!!' И при этом ласково и даже нежно гладили остывающие стволы своих орудий. Первой о новой победе узнала Керчь, потом также благодаря телеграфу Симферополь, за ним Севастополь. Затем пытавшееся его взять союзная армия. Союзные европейцы уже знали, если русские кричат по всей линии обороны своё 'ура', поют свои громкие, ритмичные, весёлые песни, казавшиеся им из-за этого полудикарскими, особенно когда в них звучал свист. Раз это так, значит русские где-то вновь добились успеха. Все знали, что союзный флот ушёл от Севастополя и в разные стороны. Так кто бит? Англичане или французы? Начали заключать пари. Споры кто в этот раз получил от русских шли только среди иностранных наблюдателей в союзной армии, сардинцев, наёмников Британского германского легиона, поляков, турок. Сипаи были уверены в победе своих белых сахибов. 30 сентября выигравшие спор, пари забирали свои причитающиеся. Французы на фоне 'большой победы' в Евпатории, смеялись и язвили над англичанами, среди своих открыто и зло. Хотя многие позволяли себе выпады в адрес англичан в их присутствии, от этого 'дружба' союзников крепла как никогда. Особенно через дуэли офицеров, перепалки и драки с поножовщинами среди солдат. В petit Paris, кусочке родной Франции в этом русском Крыму, бодро и часто наливали, выпивали за новые успехи Франции в этой войне. Англичане у себя в Балаклаве пили угрюмо и без особых тостов.

Из Симферополя весть о новой немалой победе на самим британским флотом стала волной накрывать Россию с юга на север и пошла гулять по Европе. Нанося очередное поражение союзной европейской армии в информационной войне. Теперь повода для победных карикатур про бегущих с поля боя русских не стало совсем. А через восемь дней после того как отгремело сражение у Феодосии, Иван Константинович Айвазовский, представил публики свой новый шедевр, 'Сражение 29 сентября 1855 года у Феодосии'. Картина конечно сразу и потом имела огромной успех, первыми её увидели многие из тех, кто сам был в этом сражении участником или его свидетелем. На береговых батареях, тушил пожары в городе или просто наблюдал её с берега, как это сделал великий художник, ставшим прямым свидетелем и отчасти создателем победы русского оружия над грозным, сильным и возгордившимся противником. И победа у Феодосии вновь показывала, что гордыня, тяжкий грех, за который позволявшаяся себе ставить себя выше других Британия, вновь заплатила жизнями сотен своих моряков.

Адмирал Арма́н Жозéф Брюа́, командующий французским флотом на Чёрном море, конечно не был восторженным, наивным гардемарином. Победа у Евпатории поданная в Париж как большая победа была на фоне побед русских на море лишь небольшим успехом. Нет, ну как это эти русские смогли разнести у Свеаборга и у Наргена расхвалённый Роял Нави!? Настолько хвалённый, что даже некоторые французские адмиралы уж слишком явно признавали его превосходство над флотом Франции. Причём не только касаемо количество килей линейных кораблей, фрегатов, это было и так понятно. Но и по вооружению, хотя Анри́-Жозе́ф Пекса́н француз. По судостроению, выучке, тактике ведения боя у таких французских адмиралов, моряков, до сих пор поражённых недугом Трафальгара британский флот, был лучше. Он хорошо помнит какой в школе стоял шум, когда окончательно подтвердились слухи о страшном поражении флота Франции при Трафальгаре. И всё равно несмотря на полное уныние моряков из-за разгрома и прозябании флота после него в 1811 году пятнадцатилетний Арман Жозеф поступает в специальную школу военно-морского флота в Бресте, которую оканчивает в 1815 году в звании мичмана. И начинает как многие другие возрождать военный флот Франции своей преданностью выбранному делу, отдачей службе. И в Наваринском сражении французский флот сумел вернуть себе уверенность в собственных силах, в том числе и усилиями 1-го лейтенанта Арма́н Жозéф Брюа́ на линкоре 'Бреслау'. Да, турки как противник не англичане, но, при Наварине против британцев, французов и русских, лучших флотов мира, они бились крайне ожесточённо. Поэтому эту победу нельзя было назвать легкой. Но даже после Наварина призрак Трафальгара довлел над французскими морякам и только с приходом нового императора— Наполеона Третьего, Франция вновь по-настоящему, а не трескучей болтовнёй в газетах, кабинетах и салонах, бросает вызов могуществу Британии на морях. И вот у Франции появляются винтовые линейный корабли ... лучше британских, винтовые фрегаты, корветы и не единично, а сериями. И вот теперь эти бронеутюги, как кто-то острый на язык из его штаба поименовал плавучие батареи 'Лавэ', 'Тоннант' и 'Девастасьон' должны были сгладить складки на ткани войны на море для Франции в этой Восточной войне. Разгладить недовольство флотом из-за неудач при Керчи, на Белом море и особенно на Балтике. Потеря винтового фрегата и тем более линейного корабля ещё и с названием 'Аустерлиц' в чисто морском бою, без участия мин и береговой артиллерии. Это сильно резануло по Франции, хотя приятное изумление от жестокого разгрома британцев русскими у Свеаборга и Наргене, очень, очень сильно подсластило французам горечь их потерь.

И вот теперь отходя от Евпатории с добившимся над непобедимыми русскими успеха флотом адмирал Арма́н Жозéф Брюа́ раззадоренный общим победным настроением решал сделать это или нет? Не сходить ли ему к Одессе, пока батареи изнуряюще медленно для моряков дойдут до главной цели операции, крепости Кинбурн, на Кинбурнской же косе. Крепости, которая прикрывала собой вход в Днепровский лиман. А что такое Днепровский лиман для идущей войны? Это путь к Николаеву, главному центру судостроению России на Чёрном море. Его разгром — это огромный урон для России, прекращения на годы строительства полноценных военных кораблей. По сведениям там сейчас русские строят два линейных корабля, винтовых, которые будут больше чем французские и британские. 130-ти пушечные! А ещё Днепровский лиман — это Днепр по которой снабжается русская армия в Крыму и от которого уже есть конно-железная дорога и строят полноценную железную. А это, всё, лишает союзную армию преимущества снабжения по морю перед русской, тем более, что и от Керчи к этому чёртову Севастополю тоже уже есть подобные дороги. И от Волги до Дона у русских уже есть железная дорога. И теперь русские в Крыму снабжаются с Днепра и Волги всё лучше и лучше. В мае не смогли прорваться через Керченский пролив в Азовское море и в результате, поражение за поражением в Севастополе и под ним. Адмирал Брюа́ сам был свидетелем артиллерийского сражения 28-29 июля и как человек сведущий в делах артиллерийских, сделал вывод что теперь у союзной армии нет преимущество в артиллерии перед русскими в Севастополе. Мало того он узнал, что были прилёты от русских на расстояния в ... 23-ти кабельтовых!!! Это же 2,3 морских мили!!! Ни одно французское орудие не могло бить на такое расстояние! Ни английские орудия Ланкастера, с которыми хвастуны англичане жидко обделались, а русские могли. Причём не ядрами, а бомбами. И судя по осколкам, которые он сам держал в руках они были очень немалого калибра. Хорошо, что Камьеш в два раза дальше чем могут вести огонь эти русские чудо-орудия. Британцы так вообще засели в Балаклаве и снабжают оттуда свои войска под Севастополем по железной дороге, гужевой тяги и с помощью турков в роли носильщиков. Англичане всегда умели устроить свои дела с выгодой для себя. Втянули Францию вновь войну с Россией, чтоб с помощью французов поставить зарвавшихся русских на место, затратив на это как можно меньше своих сил. Адмирал Арма́н Жозéф Брюа́ хорошо разбирался в политике и как её делать. И даже сейчас после всех поражений британцев на Федюхиных высотах стоят французские войска и сардинцев, которые после 'Адской побудки' сменили англичан. А за высотами вообще-то была Балаклава, а не Камьеш. Французам на фоне растущих потерь из-за активности и подлости русских это конечно не нравилось, но, из Парижа был установка исполнять долг союзников сполна. Но, Париж далеко, а русские и британцы рядом, поэтому союзнический долг выполняли как считали возможным, причём англичане тоже. Брюа́ и моряки знали от армейцев, что англичане из Европы навезли винегрет из наёмников со всей Европы. Пару рот испанцев, столько же швейцарцев, тысячи две алеманов из Британо-германского легиона, полк Британо-итальянского легиона, какой-то Славянский легион под командованием обрезанного поляка Садык-паши, более четырёх тысяч самих поляков, собранных со всей Европы, они люто ненавидели русских и сами рвались воевать с ними, несмотря даже на неудачи союзников. И англичане через четыре моря притащили в Крым даже ... сипаев! Говорили о двух полках. Очень уж не нравилось англичан раз за разом нести самим не малые потери от воспрянувших духом и телом после Керчи русских. А французы больше не хотели выполнят долг союзников воюя по сути за британцев. Не на суше и не на море. И сами начали вести дела подобно ушлым уроженцам Альбиона, только не бегать по всей Европе нанимая наёмников, дорого, хлопотно и не надёжны они. Пошли другим путём, а именно привлекать для своих действий силы союзников, сардинцев и турок, здесь в Крыму. Не одни англичане такие умные да ушлые, французы тоже умели в такие игры играть.

Часть турок из Англо-турецкого корпуса переманили французы обещаниями лучше снабжать, кормить, лечить, офицерам, сержантам приплачивать и относиться не как к скотам, что практиковали англичане, а хотя бы как к полускотам. Всё приятней, особенно когда ещё и кормят лучше. Желающих было валом, но, слабосильных, больных не брали, отбирали союзников в союзники качеством получше. Набрали 2 326 человек, могли бы и больше, но, начали возмущаться британцы. Хотя 'британским' туркам эта ситуация пошла на пользу, их стали лучше кормить, снабжать. Но, скотами для англичан они так и остались. Новый командующий турецкой армией после Омер-паши, Осман-паша охотно дал набрать можно сказать в аренду ещё почти два батальона. Тем самым французы получили полк лучших турков из тех что остались в Крыму. И стали из них делать то что им было нужно, боеспособное подразделение. Из перешедших от англичан поляков получилось сформировать пока две роты, их тоже быстро приводили в боеспособное состояние. Эти славяне-католики рвались в бой, их ненависть к русским иногда удивляла французов. Хотят воевать против русских? Убивать их? Вот и пойдут везде первыми. Но, в Крыму был ещё лучший так сказать материал чем турки и даже пока чем горячие, но, не обученные хотя бы сносно поляки. И это был ... Сардинский Экспедиционный корпус. Соседи. Сардинцы или пьемонтцы с каждой неудачей начинали сближаться с французами. От англичан отталкивала их высокомерность, наглые требования подчинения им, обманутые надежды, британцы хладнокровно и коварно бросили под русские бомбы и штыки, обещав нетяжёлую войну и быструю победу. В итоге более чем серьёзные боевые потери и просто ошеломляющие от ... холеры. Солдаты, офицеры и даже командиры 2-й пехотной дивизии генерал Алессандро Ламармора и 1-й пехотной бригады генерал-майор Дж. Ансальди приняли смерть от неё. В июне по корпусу холерой болело 2 781 человек, а ещё был тиф и даже цинга, это ещё сотни больных. После июльского артиллерийского сражения Альфонсо Ферреро Ламармора, командующий сардинским корпусом стал частым гостем у генерала Пелисье. А возглавлявший Сардинскую морскую дивизию, капитан 1-го ранга, О. ди Негро уже не раз встречался с ним, адмиралом Арма́ном Жозéфом Брюа́. Сардинский флот в Крыму был представлен 18-ти вымпелами, 11-ть кораблей и 7-мь судов, с экипажами в 2 574 человека и 126 корабельными орудиями. Флагман сардинцев был новенький неплохой 45-ти пушечный винтовой фрегат в 3 283 тонны, 'Карло Альберто', это наверно потому, что он был построен в Англии. То, что он и ещё два 12-ти пушечных пароходофрегата 'Конституция' и 'Говерноло' 'британцы' было видно сразу. Остальные военные корабли были по французской классификации, авизо с четырьмя орудиями. Сардинцы вроде как хотели действовать совместно с Роял Нави, но, британцы холодно с оттенком брезгливости отказали. Зато французы даже с радостью согласились взять их в дело, как союзника и соседа. Не ахти какая морская сила была у сардинцев на фоне линейных кораблей, но и не пустое место. Но, героями дня, получив свою минуту славы стали турецкие моряки.

На удивление адмирала Брюа́ после предложения принять участие в совместной операции флота против русских, турки перещеголяли сардинцев. Для включения в состав франко-сардинской эскадры они выставили: винтовой фрегат 'Мубири Сурур', четыре пароходофрегата — 'Меджидие', 'Фейза-и Бахри' 'Таиф' и 'Саики Сади', колёсный корвет 'Эсери Седид' и пароход 'Васитай-Тиджарет' переделанный в корвет. Если взять во внимание что 'Мубири Сурур' имел 2 500 тонн тоннажа, четвёрка пароходофрегатов 1 500 и была почти однотипна, а корветы выглядели как двойняшки, турки смотрелись весьма солидно. Все вместе на борт они давали 84-е орудия, корабельной артиллерии, от 254 мм до 18-ти фунтовых. Поэтому турецкая эскадра произвёл лёгкий фурор даже у битых русскими зазнаек англичан и вызвал открытую зависть у сардинцев. Они правда не знали сколько ранних седых волос ещё не старому султану Абду́лу-Меджи́ду I, каких трудов и денег стоило привести в относительный порядок и подготовить этот отряд кораблей. Султану, османской власти нужен был успех, как вода рыбе, поддетой на крючок и вытащенной на берег. И правитель некогда великой империи ради этого бился как рыба об лёд. Тут он кстати взял пример со своего монаршего брата и противника русского императора. Говорили, что повесил трёх немалых флотских чинов, какое-то количество было отправлено служить на действующих флот с понижением звания и даже матросами. Результат этих действий сейчас красовался свежеокрашенными бортами турецких кораблей, которые гордо и уверенно шли в составе союзного франко-турецкого-сардинского флота. Его состав был таков: французы — 9 линейных корабля, 4 корвета, 6 шлюпов, 7 бомбардирских кечей, 7 больших и 10 малых канонерских лодок, 3 броненосные батареи и 10 транспортов; турки — 1 винтовой фрегат, 4 пароходофрегата, 2 паровых корвета; сардинцы — 1 винтовой фрегат, 2 пароходофрегата, 2 авизо и 4 транспорта.Внушительная морская сила, сопоставимая с английской эскадрой и даже превосходящая её, ушедшая к Феодосии, Керчи. Тут не надо было быть семи пядей во лбу, что понять куда пойдут британцы. Как и куда направится франко-турко-сардинский флот, сила и самостоятельность которого конечно была крайне неприятна для англичан. Вот к чему приводят поражения некогда непобедимого Роял Нави. К катастрофическому падению статуса и влияния даже на ранее послушных турков, что ж говорить про поднявших ещё выше голову французских моряков и начавших смотреть на 'непобедимых' англичан с открытой усмешкой.

Цели разошедшихся в разные стороны флотов союзников были ясны, достижение зримого успеха против русского берега, флота, который был жив и боеспособен, чем просто был. Британцы планировали десант в Феодосию и нанесение удара по линии снабжения Керчь-Севастополь, французы захват крепость Кинбурн, вход в Днепровский лиман, сам Днепр, цель перерезать пуповину Днепр — Крым и может добраться до Николаева. Устроить русским погром на Днепре, поскольку Азовский не получился. А для этого нужен не только флот, нужен десант. Французы само собой отказали англичанам дать даже роту для их операции, хотя те имели наглость говорить чуть ли не полке. Но, 'бутылка имбирного пива' генерал Пелисье на это сразу сказал 'нет' плюс ещё несколько фраз нелицеприятных выражений в адрес 'союзничков' и что вопрос закрыт. Опять бросят французов на острие атаки, а лавры победы себе присвоят, в случае же неудачи свалят всё на них же. А то и во все бросят в беде, с англичан станется. Доверия к ним уже не было. Лучше самим, самостоятельно, чем иметь дело с таким союзником. И французы могли себе это позволить, ни в чём не зависит от британцев. А вот Альфонсо Ферреро Ламармора и Осман-паша командующие сардинцами и турками не могли себе позволить быть такими категоричными как генерал Пелисье в адрес британцев, хотя им время от времени очень хотелось и как к союзникам они уже особого пиетета и доверия к англичанам не питали. Но, было 'но'. Их армии снабжались через Балаклаву, главный пункт снабжения англичан и в придачу почти полностью их транспортным флотом. Против такого ничего такого себе позволить не сможешь. Сразу возьмут за горло по снабжению. Выход был ясен, дать британцам, что они скорее требуют, чем настойчиво просят, поэтому на транспортах у Феодосии ждало своего часа два линейных батальона сардинцев и столько же турков. И когда стало понятно, что британский флот вновь не сумел сломить сопротивление русского берега, НЕ британские части десанта благодарили Всевышнего во всех его проявлениях, за то, что не надо будет высаживаться первыми, а именно так и было по плану англичан. Им не надо будет высаживаться вообще на русский берег, где их точно ждали злобные русские. Этого облегчения на лицах сардинских офицерах и солдат не понимали испанцы, поляки и немцы чьи роты были в составе сардинских батальонов. И это их веселило. Возникло несколько перепалок. Хвастливое дурачьё, не имевшее ещё дело с русскими в бою. Сардинцам же очень запомнился бой за Гасфортову гору, русские обстрелы и атаки в Севастополе. И Вседержитель был сегодня на их стороне и за русских артиллеристов, чей точный огонь, выучка, боевой настрой повысили шансы многих сардинцев и турков уцелеть в этой войне. Хотя человек предполагает, а Бог располагает. А вот во французскую операцию Альфонсо Ферреро Ламармора решил вложиться силами и средствами основательно. Два батальона берсальеров, линейный, полуэскадрон, полурота сапёров, батарея в шесть орудий, 2 880 человек. Командовать этим отдельным отрядом был поставлен командир берсальеров, подполковник Ди Сан Пьетро. 'Французские' турки по воли их новых покровителей выставили три полнокровных батальона и четыре пушки, две с половиной тысячи штыков с хвостиком. Привлеченные сардинцы и турки были уже обстрелянными, что было несомненным плюсом для будущей операции. Берсальеры, отобранные откормленные турки, ретивые поляки — это хорошо, но, ядром сил десанта были без сомнения конечно французы. Линейная пехота, естественно зуавы, конница, полевая артиллерия, сапёры, всего 5 380 человек. Все до одного уже обстрелянные бойцы и ветераны этой войны. И к этому ещё 350 штыков добровольцев, сорвиголов, набранных со всей осадной армии. Их было в разы больше, многие устали сидеть в земле, под землёй из-за русских стрелков, обстрелов, хотелось живого, большого дела, а не прозябания в траншеях, в ожидании своей пули, бомбы или холеры, но, лично генерал Пелисье запретил брать всех рвущихся попасть в десант. Они нужны ему были здесь в Севастополе и Федюхиных высотах. От русских он теперь ожидал всего чего угодно, даже большого наступления против Осадной армии и Обсервационного корпуса. Французы, сардинцы, турки, поляки всё это дало в сумме 11 733 человека. Для красивого числа добавили роту добровольцев моряков и вышло ровно 12 тысяч десанта. Командующим десантными силами без возражений со стороны сардинцев и турков был назначен французский губернатор Севастополя бригадный генерал Франсуа-Ашиль Базен. Немалая сила оказалась в его руках, если учитывать, что она будет подкреплена сотнями морскими орудиями, крепкими бортами и даже непробиваемыми. А также большим желанием добиться наконец-то большого успеха над русскими, отыграться за полученные поражения, причём не только от русских и всё-таки переменить ход войны в пользу Франции. Именно Франции, только Франции. Никаких англичан, сардинцев, турков. И это было главной задачей операции, адмирал Арма́н Жозéф Брюа́ прекрасно об этом знал сам и без раздражающих назидательных телеграмм из Парижа, не дуралей же он какой-то. В политике он разбирался не хуже советчиков из Парижа, школу губернаторства в заморских владениях он прошёл хорошую. 'Крысы штатско — кабинетные', так моряк Брюа, наиболее мягко их называл про себя, читая их сообщения.

Союзный франко-сардино-турецкий флот с возбужденными командами после наконец-то успешного боя отходил от Евпатории. Медленно, очень медленно, бронеутюги, которые должны были принести долгожданную победу, были очень неторопливы и стали цепями, гирями на ногах достаточно быстроногих отрядов. После Евпатории даже в воздухе ощущалось, что все рвались в новый бой, хотелось ещё боя, успеха. Вкусить вновь уже забытый вкус победы! И адмирал Брюа сам распаленный успешным боем, видя духовный подъём, задор офицеров своего штаба, флагмана, его матросов принял решение сходить быстроходами к Одессе. Поприветствовать её салютами из французских орудий, да, так, чтоб запомнилось покрепче. Император наконец-то после поражений перестал играться в цивилизованность и снял свой запрет на обстрел Одессы. Франции был нужен успех, как тут может быть цивилизованная война? Когда тебя бьют, кто был определён как варвары, в люди как минимум второго сорта, как хорошо организованные и вооружённые ... дикари. Как оказалось, чрезвычайно хорошо организованные и вооружённые дикари. Какая теперь против них цивилизованная война может быть!!!??? Чушь, ерунда, мягкотелость!!! Теперь Одесса должна была сполна ответить за неудачи французов в этой войне. И французам было чем спросить с ней. Реально было.

Девять!!! Девять!!! Девять винтовых линейных кораблей имел под своим командованием адмирал Арма́н Жозéф Брюа́ — 'Ulm', " Wagram" , 'Jean Bart', 'Fleurus', 'Navarin', 'Prince Jerome', 'Charlemagne' и 'Napoleon'. Всего в Крыму к середине сентября французы собрали девять винтовых линейных кораблей. Самым маленьким из них был 'Jean Bart', всего 4070 тонн и 76-ть орудий, у остальных 80-ть или 82 орудия. Самым большим был 'Napoleon', 5120 тонн и 90-то орудий. Он же стал флагманом. 'Charlemagne' самый не быстрым, 9,5 узлов. Что для его союзников турецких пароходофрегатов было быстро. Калибры орудий у линкоров были им под стать, пексановские, как и борта, большие, толстые и прочные. Девятым был 108-ми пушечный 'Montebello', но его паровая машина в 140 лошадиных сил не позволяла ему встать в один ряд с другим линкорами 'переделками', которые благодаря опыту, полученному на 'Montebello' уже более чем в два раза, были быстрее его. Шедевр же Станисласа-Анри-Лорана Дюпюи де Лома, восходящей звезды судостроения Франции, краса и гордость возрождающего флота Франции, 'Napoleon', спроектированный с нуля как быстроходный линейный корабль был в быстрее в ... три раза! 12,24 узла!!! На данный момент самый быстрый паровой линейный корабль в мире! Быстрее, чем его союзники-соперники британцы. Их 'Agamemnon', тоже чистый паровой линкор, не переделка, был меньше француза по тоннажу и на узел медленнее. А скорость в бою крайне важна. По проекту 'Наполеона' было заложено и уже строилось ещё ... восемь кораблей. Восемь!!! Франция смело замахнулась на создание флота способного соперничать с Роял Нави. Тем более битого сейчас как заявлялось британцами 'не морскими' русскими. Собирались винтовые линейные корабли под триколором в Камьеше на протяжении июля, августа и сентября. Чтоб не гонять их на ремонт через три моря, два пролива в Тулон и обратно, из Франции в Стамбул, Гемлик, Измит, главные центры судостроения на Мраморном море завезли оборудование, материалы, инженеров, рабочих, привлекали и местные кадры. Турки этому были очень рады, появилась такая возможность познакомиться с передовыми технология в судостроении и судоремонте, ещё и за НЕ свой счёт. В кои веки им даже платят, а не они. Тем более что былое морское могущество Османской империи благодаря усилиям их нынешних союзников и прежде всего русских осталось в истории и на дне морей окружающих империю османов. Поэтому когда пришёл на ремонт французский 'Navarin' турки испытывали двоякое чувство. Хотя конечно французские красавцы линкоры вызывали у моряков и корабелов одновременно зависть и восхищение. А ведь сотрудничество турков и французов в области военного кораблестроения было не ново. Как пример, братья Брюн де Сен-Катерин, Брюн де Сент-Ипполит. В течение семи лет он вместе со своим младшим братом кораблестроителем, который приехал в Турцию в 1795 году, построили на турецких верфях 22 военных судна, в том числе линейные корабли 'Selimiye' (1797 год), 'Fethiye' (1798 год) и 118-пушечный 'Mesudiye' (вошёл в строй в 1800 году), а также самый быстроходный парусный 80-пушечный линейный корабль турецкого флота 'Седель-Бахр'. А дальше с ними случилась очень интересная история. Российский император Павел I, который был осведомлён адмиралом Ф. Ф. Ушаковым и французом на русской службе адмиралом И. И. Траверсе об успешной деятельности братьев-кораблестроителей, поручил российскому послу в Турции В. С. Томаре предложить братьям-кораблестроителям перейти на службу в Россию. И 16 января 1799 года было принято высочайшее повеление о приёме Брюна де Сен-Катерина и его брата на русскую службу. Братья в документах Адмиралтейств-коллегии часто именовались Лебрюн старший и младший. И оба брата до самой своей кончины служили России, строили корабли и похоронены братья в России. Об этой истории адмирал Брюа знал. Все линейные корабли кроме 'Montebello' и 'Fleurus' сходили к туркам и привели себя в порядок. На первый не тратить силы и средства обошлись ремонтом собственными силами в Камьеше, а второй корабль самым новых из девяти. Он только в январе прошёл ходовые испытания и был из всех, новобранцем в этой войне. Когда все девять линкоров собрались в Камьеше, туда зачастили британские моряки в больших чинах, виду они не подавали, но, такое количество винтовых французских линейных кораблей, сведённых в одном месте их, точно не радовало. Хотя вроде как союзники, должны быть рады такому росту сил союзного флота. Блеск позолоты Роял Нави в этой войне начиная с Керчи и так изрядно поблек, а французские паровые линкоры и сразу девять, как воплощение военно-морской мощи Франции давало немалый повод думать остальным союзникам, американцам, испанцам, чьи военные наблюдатели были в Крыму и даже этому экзотическому Лопесу, из Парагвая или Уругвая, 'а не фальшивка ли уже этот самый Роял Нави, как самый сильный и лучший флот в мире?' И в довесок к французским линкорам были ещё русские рейдеры и их десанты на сам Остров и Ирландию. Если турки почти сразу дали согласие на своё участие в операции французского флота ещё до Свеаборга, то Сардиния после того когда в Крым пришёл после ремонта из Стамбула французский седьмой линкор.

И вот восемь французских паровых линейных кораблей, два корвета, два шлюпа, турецкие фрегат и четыре пароходофрегата, сардинский фрегат и два пароходофрегата под тем же флагом. Получив сигнал с флагмана союзного флота: 'Следовать за мной. Идём на Одессу', одновременно густо и даже как-то весело задымили, завращали винтами, колесами, подняли паруса. Выстроились в отрядные кильватерные колоны и набирая ход стали уходить от остальной части флота. Во главе, которого теперь горделиво возвышался бортами и мачтами 'Montebello', особенно он сильно контрастировал с плавучими батареями, бронеутюгами 'Лавэ', 'Тоннант' и 'Девастасьон'. Самый многопушечный и медленный линкор французов повёл оставшуюся часть к Кинбурну. К одинокой русской крепости на Кинбурнской косе, взятие которой открывало путь в Днепровский лиман, к Николаеву, к речному порту недалеко от Каховки от которого идёт линия снабжения в Крым, в Севастополь. Линия снабжения по которой день и ночь шёл только усиливающийся поток всего того что ухудшало и без того невесёлое положение союзной армии большой Европы в Крыму в войне с Россией. И этот ход дел союзный флот и десант должен был изменить. И без британцев и не для их пользы. А пока, особенно если смотреть сверху, десятки красивых кораблей, красиво шли в сторону красивого приморского города, жемчужины черноморского побережья России — Одессы. Красиво шли, что получить красивую победу, разрушив красивый город. Жители этого города, умеющие как никто другой красиво говорить и жить, были явно не 'за' это. Очень не 'за'. Поэтому в красавице Одессе красиво готовились отбить новое нападение.

Осман-паша, вице-адмирал турецкого флота, настоящий моряк, гроза нерадивых матросов и офицеров уже второй год пребывал в русском плену. Да, это он проиграл Нахимову Синопское сражение. Был в нём ранен и предан ... своими же матросами флагмана "Ауни-Аллах". Корабль с сильными повреждениями, выбросило на берег и когда стало окончательно понятно, что турецкому флоту в Синопе конец. То после приказа Осман-паши снять флаг и перенести его на любое другое турецкое судно, которое еще продолжало сражаться. Его же матросы бросили Осман-пашу на палубу, избивали его ногами, плевали в лицо. Сорвали с флотоводца подаренную самим султаном шубу. После чего стянули с адмирала шелковые штаны-шальвары и золотые перстни на руках вместе с кожей. Забрали ключи от каюты командира и выбросили его за борт. Полураздетого и полуживого Осман-пашу вытащил из воды русский мичман Панютин. После чего он доставил пленного турецкого адмирала на линейный корабль "Императрица Мария". Там адмирал Осман-паша признал свое поражение и вручил победителям свой боевой палаш. Но он не сдался сам, а был предан, ограблен и брошен на погибель своими же матросами. И уже год и десять месяцев находился в плену у русских, а именно в Одессе. Относились к нему уважительно, всего у него было в достатке и даже больше. Первое время он был сосредоточение внимания местной публики. Ещё бы пленный турецкий адмирал! Это его раздражало он чувствовал себя диковинкой, на рынке которую показывают за деньги зевакам, а его показывали бесплатно. Потом интерес к нему спал и он стал обычным пленным турецким адмиралом. Война шла и её ход радовал Осман-пашу. Вступление в войну против России Англии и Франции, их победа на Альме, взятие Севастополя в осаду и блокирования там его обидчика, русского флота, это всё предвещало для него скорое возвращение домой. В победившую наконец-то Россию, Османскую империю, пусть и с помощью европейских союзников. Но, взять быстрым штурмом Севастополь не получилось, началась его осада по всем правилам. Поражения России при Балаклаве, Инкермане конечно доставляли ему немалое удовольствие, а после победы османской армии в Евпатории он не скрывал своей радости. Турки сами побили русских! Новость о смерти русского царя, Николая Первого, этого одновременно гонителя и спасителя османской державы, тоже была приятна. Казалось теперь ещё немного и союзники дожмут, заставят Россию сдаться, принять их условия. И Турция получит такую тяжелую и нужную ей победу над доселе непобедимой для неё Россией. Надо просто верить в этом, молить об этом Всевышнего и ждать. Так Осман-паша и делал.

Этот день он запомнил навсегда. Начался он для него как обычно, встал после сна, умылся, совершил намаз, позавтракал, прогулка. Ему нравилась Одесса, большой, красивый приморский город, удобный порт, приветливые, не злые жители. Он любил выходить на берег моря там, где было мало людей и подолгу смотрел на море, слушал его, дышал им. Он моряк, моряк, который уже так долго жил на берегу, чужом берегу. Осман-паша скучал по морю, флоту, службе, родине. И вот когда он возвращался с прогулки вдруг по всей Одессе ударили в колокола, люди вышли на улицы и все они говорили много и радостно. Он уже неплохо понимал по -русски. Хотя русский язык одесситов и тех офицеров и штатских, которые с ним общались был весьма разный. Из разговоров, в которых очень часто говорили слова 'победа', 'Керчь', 'царь', 'император', 'наконец-то', он понял, что союзный десант под Керчью сокрушительно разгромлен русскими войсками во главе которых был сам царь, флот союзников тоже потерпел серьёзное поражение. От таких новостей он очень расстроился, значение Керчи и контроль над Азовским море для будущей победы над Россией он прекрасно понимал. Причём ещё до войны с ней, когда не раз работал с картами Чёрного моря, Крыма. Неприятное поражение от нового русского императора, но, одна победа не могла взять и вот так изменить ход войны, против четырёх противников, двое из которых Англия и Франция, он считал России всё равно не устоять. Поэтому продолжил верить в победу над Россией, молиться и ждать. И дождался. Когда ему сообщили о разгроме и пленении в Евпатории турецкой армии, Осман-паше стало плохо и весь остаток дня он провёл в постели. Его вера в победу над Россией пошатнулась, но, не ушла. Хотя с новыми вестями о победах России она становилась всё слабей. И когда ему прочитали из газет о разгроме англо-французского флота у Свеаборга и Наргена, позже о русских рейдерах и каперах, восстании в Ирландии против англичан, победа над Россией для него превратилась в парусник, который уходит за горизонт и его уже вряд ли возможно догнать. Воистину Аллах наказывает кичливых гордецов, в данном случае англичан и французов.

Хотя он даже был несколько доволен тем, что русские разбили флот британцев на Балтике. Их наглость, высокомерие и даже презрение он был вынужден терпеть не раз во вынуждено общаясь с ними. В том числе и от мушавира-паши Адольфуса Слейда. И это от тех, которые когда-то в сравнении с великой Османской империей смотрелись карликом. Когда-то. А сейчас османы по сути на побегушках у европейцев. И вот теперь русские своими победами сбили с англичан и французов их спесь превосходства над турками. Уравняли, можно сказать. Наваринское сражение он помнил отлично, в нём он командовал бригом ... египетским. Ещё тогда вкусил горечь поражения от русских, англичан, французов. Союзников против турецко-египетского флота. И вот теперь разгром англо-французского флота, союзников Турции только теперь против русских. Осман-паша с огромным интересом изучил всё, что писали русские о сражениях у Свеаборга и Наргена, а писали они много и весьма подробно. И о Аллах ! Оказалось, что в сравнении с его болью и позором до конца дней, Синопом, поражения на Балтике по потерям в кораблях и людях был очень не в пользу ранее непобедимых англичан и французов.

Их Свеаборг, Нарген — два парусных линейных корабля, два винтовых фрегата, четыре больших винтовых блокшипа, корвет, два пароходофрегата, пять пароходов, четыре судна особой постройки, двадцать пять канонерских лодок и бомбардирских судов!!! При этом линейные корабли, пароходофрегат, два особых судна, три канонерских лодки и две бомбарды русскими взяты трофеями. К этому добавляется уничтоженный французский винтовой линейный корабль и четыре канонерских лодки. Тысячи убитых, без вести пропавших, ещё тысячи раненных и пленных.

Его Синоп — семь фрегатов, три корвета, пароход, два вооружённых транспорта, два купеческих брига, четыре береговые батареи. Около трёх тысяч убитых раненых и более двухсот пленных. Но он бился фрегатами против шести линейных кораблей!!! А у англичан было против Свеаборга десять таковых. Десять!!! Восемь из них винтовые и ещё два французских тоже винтовых. Лучших линейных кораблей в мире. И это, не считая винтовых многопушечных блокшипов, фрегатов, корветов, пароходов, десятки канонерских лодок, бомбардирских кораблей. Осман-паша очень внимательно изучал русские газеты, которые к его удовольствию подробно давали расклад сил. Так кто же из них неудачник, неумёха, бездарность? Дандас или он Осман-паша? Особенно если учесть, что Данданс имел линейные корабли боеспособными, но, ушёл от боя с русским флотом, хотя даже после понесённых потерь имел над ним преимущество в кораблях и артиллерии. Так кто же из них неудачник, неумёха, бездарность ... и трус?!

Но, даже такими образом восстановленная справедливость и честное имя Осман-паши как адмирала, мало его радовало. Россия после Свеаборга получала вновь в свои руки Балтику, а что такое морская торговля военный моряк отлично знал и как она может помочь России в войне, которую она теперь по сути выигрывала. Отрицать это, надо было быть дураком в разных вариантах. А дураком Осман-паша не был и это было справедливо по отношению к нему. И Россия войну выигрывала по количеству одержанных побед с весны и их влиянию на общих ход войны. Выигрывала ... но не выиграла. Севастополь был в осаде, на Чёрном море господствовал союзный флот. И он был уверен, что англичане и французы даже после поражений не оставят желания предпринять попытку изменить ход войны в свою пользу, улучшить своё положение для дальнейшей войны или переговоров о мире. Как человек служивший великой хоть и ослабевшей империи он это отлично понимал, две самые сильные державы в мире не могут взять и вот так просто признать своё поражение в войне, которую они выигрывали. Это им дорого обойдётся сразу и потом в будущем. Осман-паша был образованным человеком и хорошо знал историю ... Османской империи. Ин ша Аллах !!!

А новый русский царь, Александр, Осман-пашу одновременно настораживал, нет, даже пугал и вызывал уважение. За несколько месяцев смочь так переломить ход неудачной войны с самыми сильными державами в мире, при не дружелюбности и даже враждебности остальной Европы и отсутствии сильных союзников. А если б его отец, император Николай, умер на год раньше? Он бы наверно уже вернулся из плена. Только чего бы это стоило Турции? И чего будет стоить ей будущий мир с Россией? Если её европейские союзники не достигнут успехов и ещё получат от России поражения? А с таким царём это возможно. То расплачиваться за приемлемый для себя выход из войны с Россией они будут ... Турцией. В этом Осман-паша, хоть и военный моряк, но, образованный человек, знающий историю Турции был уверен. Поэтому, когда в этот теплый сентябрьский день в городе пробили тревогу, он почти добежал до своего места на берегу и увидел военные корабли в море и было понятно, что это вновь пришёл к Одессе флот союзников. Восемь винтовых линейных кораблей, два винтовых фрегата, два таких же корвета, два шлюпа и шесть пароходофрегатов. Все союзники в этой войне против России ... кроме англичан. Почему их нет? Причина? Но, сейчас об этом Осман-паша не готов был думать. Ведь сейчас у побежденного, взятого в плен турецкого адмирала возникли смешанные мысли и чувства, радость и даже гордость, ... потому-то он увидел в трубу военные корабли под турецким флагом. Какие тут могут быть мысли об вызывающих у него злость англичанах? Они видел военные корабли под турецким флагом!!! И какие корабли! Большой винтовой фрегат и четыре пароходофрегата !!! У него от этого перехватило дыхание и даже побежали слезы. Слезы радости. Турецкий флот есть!!! И он здесь!!! Значит боеспособен! Машалла ! Хвала Аллаху!!!

Когда он через несколько минут успокоился, то радость сменилась тревогой. Ведь он сам видел, как готовилась Одесса к отражению возможной новой попытки её атаковать. С прошлым разом как говориться небо и земля. Тогда 22 апреля 1855 года город для обороны имел 32 полевых орудия, 10 единорогов и 6 мортир. Всего. Против линейных кораблей, пароходофрегатов. Тем не менее и корабли союзной эскадры оказались под огнём. Бой начался в 06:30 и длился до пяти часов по полудню. У русских выбыло из строя до 250 нижних чинов, часть города, прилегающая к порту, была разрушена почти полностью, однако причалы порта, склады и, самое главное, русские и нейтральные коммерческие суда, находящиеся в момент атаки в гавани, были почти полностью уничтожены. У союзников повреждено в ходе боя было четыре фрегата, которые для починки отведены были в Варну. Обстрел союзники кстати затеяли в Страстную Субботу, не приняв во внимание этот большой христианский праздник. Хотя Осман-паша помнил, какой был спор между Россией и Францией из-за Святой Земли перед войной, который якобы и стал причинной для вступления в войну Франции. Но, адмирал турецкого флота был образованным и умным человеком. Вот такие французы были христиане. Решили повоевать с христианами накануне Пасхи.

Героем этого сражения стал 21-летний выпускник кадетского корпуса прапорщик Александр Щёголева, который командовал четырёхорудийной батареей ?6 расположенной на оконечности Практического Мола. Он первый начал бой с союзным флотом, успешно отстреливался и успел зажечь французский фрегат 'Vauban' — которому пришлось прекратить обстрел, выйти из строя и заняться тушением пожара. Батарея Щёголева замолчала только к часу пополудни, закончились уже не раз подвозимые боеприпасы, батарея была разбита ответным огнём, начался сильный пожар, был сильный взрыв. Геройский прапорщик, оглохший от беспрестанной стрельбы, в пороховой гари, построив личный состав непобежденной батареи с барабанным боем вывел её на батарею ?5-ть, согласно приказу. Предпринятая попытка сделать высадку на шлюпках в районе Пересыпи была отражена картечью полевых орудий, однако никто из нападавших не пострадал. Осман-паша от такого исхода атаки союзного флота испытал немало разочарование. Явиться с такой морской силой к приморскому городу, не морской крепости с наспех созданной береговой обороной и достичь такого недостойного результата. Уж он то точно знал, что такое настоящий морской бой и бой флота с берегом. А 30 апреля вдобавок британский пароходофрегат 'Тигр' из блокирующего отряда кораблей стал добычей русский охотников. Он утром, при густом тумане, в 6 верстах от Одессы, под крутым берегом Малого Фонтана, сел на мель. Сняться с мели сам он не смог. Его быстро обнаружили и примчавшийся русский отряд с полевыми орудия обстрелом принудил его спустить вымпел и поднять белый флаг. Хотя 'Тигр' был с клыками, шестнадцать корабельных орудий. Команда более двухсот человек. Ненадолго же хватило англичан. Пленных было 225 человек — 24 офицера и 201 матрос. Больше чем у него в Синопе! Он их видел в Одессе, где они были в плену и стали на время, как и он достопримечательностью Одессы. К англичанам кстати относились с большим вниманием и уважением чем к нему, приглашали в дома, удобно расселили, часто посещали их и высокие чины, и сам губернатор. Умершего от ран командира 'Тигра' хоронили его торжественно, приехала его уже вдова. Потом англичан отправили в глубь России и ... отпустили домой!!! А его продолжали держать в плену. Русские очень хотели заполучить такой ценный трофей как британский военный корабль, но, снять его с мели тоже не смогли. На следующий день британский корабль уничтожили огнём своих пушек подошедшие на выручку два других корабля союзников — французские 'Vesuvius' и 'Niger'. Был и артиллерийский бой между ними и русскими батареями. Одесса и так не сильно напуганная обстрелом от такого дела была в восторге. Тем более выяснилось, что 'Тигр' до войны был одной из яхт королевы Виктории. На улицах несколько дней только об этом и говорили. А молодой офицер, Александр Петрович Щёголев, был награждён самой высокой русской боевой наградой, Георгиевским крестом и как рассказывали ему лично написал наследник Александр Николаевич, нынешней русский император. Надо было признать они были друг другу под стать. После апрельских событий 1854 года Одесса вновь превратилась в мирный приморский город. А пушки с разбитого взрывом 'Тигра' русские забрать всё-таки, как и паровую машину, с помощью водолазов. Что у Осман-паши вызвало не поддельное восхищение. Русские кафиры умели удивлять. Береговую оборону после этого русские конечно значительно укрепили, к осени 1854 года было построено 12-ть батарей. Но, в июне 1855 года, больше года после событий, Одесса и её берега вновь зашумели строительными работами, голосами солдат, отрядами ополчения, среди которых как отметил для себя Осман-паша необычно много иудеев. Русские начали рьяно перестраивать и укреплять береговую оборону Одессы. Справедливо думая, что после поражения у Керчи союзники захотят в ответ добиться успеха вновь у Одессы. Именно поэтому он с тревогой смотрел на то как приближаются с намерением атаковать Одессу отряды кораблей под турецкими и сардинским флагами. Он точно знал, что на береговых батареях их ждут под сотню орудий, среди которых 24-х фунтовые были самые маленькие. Русские по морю доставили десятки тяжелых орудий, орудия с английского 'Тигра' 96-ти фунтовые и 36-ти тоже были установлены на береговых батареях. Часть орудийных расчётов прибыли из Севастополя, после Свеаборга батареи регулярно грохотали учебными стрельбами. Пороха русские не жалели. Он сам видел, как в предпоследних учениях были быстро потоплены с берега, пущенные самоходом старые торговые парусники, под радостные крики собравшийся поглазеть на такое зрелище публики. На батареях установили вышки, соединили их телеграфом оптическим и даже электрическим. В одесском порту стояло шесть винтовых канонерских лодок, которые часто дымили на рейде трубами и учебными стрельбами. Откуда обо всём этом знал Осман-паша, адмирал турецкого флота? Ему любезно показал две батареи приставленный к нему офицер, его и ещё нескольких он учил турецкому и египетскому языку и отвечал на их расспросы о странах, морях, портах, верфях, флоте, людях. Ещё он общался с несколькими иностранными журналистами, которые его расспрашивали о Синопском бое, как он попал в плен, отношение к нему, условия содержания. Снимали его на дагерротип. Он хотел отказаться от всего этого понимая, что это не пойдёт на пользу его родине, но, в ответ на это, смотря на него холодными серо-голубыми глазами офицер объяснил, что если он поступит так, то будет вынуждено рассмотрен вопрос об изменении его места и условий нахождения в плену и что это приведёт к трудностям с отправкой и получением писем и посылок из Турции. 'Сибирь !!!',— подумал тогда Осман-паша. Он был уже почти стар, да и рана время от времени давала о себя знать. А он очень хотел вернуться домой и к Одессе уже привык. Поэтому он лично видел русские пудовые единороги, двухпудовые мортиры на батареях и как слаженно действуют их расчёты по команде своих командиров. Было от чего тревожиться пленному турецкому адмиралу видя, как уверенно и красиво, правда все-же не очень твердо держа строй кильватера шли в бой корабли под военно-морским флагом Османской империи. Но, что он мог сделать!!! Здесь в плену у русских!!! Только надеяться на милость Всевышнего по отношению к своим верным муслимам. Ин ша Аллах!!! В это время первые выстрелы боя уже прозвучали.

Наблюдаемый бой турецкому адмиралу понравился, хотя союзный флот его ... проиграл. Первыми в атаку против русского берега пошли отряды сардинцев и турок. В 8 часов 17 минут по местному времени открыли огонь по известным им батареям и городу. Русские вели поначалу ответный огонь как рассеяно, неуверенно, толи так было задумано у них, толи так получалось. Накрытия были, попаданий Осман-паша не заметил. Турко-сардинцев это подбодрило и на второй заход они подошли ближе к берегу усилив огонь. Несколько снарядов Осман-паша даже услышал над своей головой и затем несколько взрывов в городе. Но, с места не сдвинулся, продолжил оставаться свидетелем очередного противостояния русского берега с союзным флотом. В ходе, которого русские уже добились явных попаданий. Он даже тихо вскрикнул и всплеснул руками, когда взрывом бомбы у турецкого фрегата отсекло бизань мачту выше марса и она удачно для корабля, из-за большого хода, не повредив его упала в море. Может и вправду Аллах услышал его молитвы? А вот сардинскому пароходофрегату так не повезло тоже сбитая бизань-мачта решила упасть на соседку грот-мачту, из-за этого они уже обломками упали на палубу. Нанеся тем самым серьёзные повреждения рангоуту и палубе сардинца. Но, это были мелочи в сравнении со вторым пароходофрегатом под тем же флагом. Крупная бомба пробив кожух колеса взрывом разбила, разрушила само колесо. Корабль как запущенный в круг топач закрутился на месте. 'Вот он недостаток колесных пароходов для морского боя с сильным и умелым противником',— отметил Осман-паша. Меньше через минуту после этого русские запустили вверх три ракеты, огонь ведущих стрельбу по другим кораблям стих и уже через несколько минут Осман -паша увидел, как батареи, которым было удобней всего бить по кораблю -подранку, стали это делать. 'Быстро же они перенесли огонь на него. Явно кто-то централизованно отдавал батареям приказы. Эх, мне бы так в Синопе',— подумал он тогда. Что оставалось стреноженному сардинцу? Только погибнуть. Что он и сделал. Русские бомбы, ядра просто крушили его, разносили на куски, он горел в нескольких местах, были видны и слышны взрывы. Растущий дифферент на корму неумолимо затягивал гибнущий корабль в море на глазах у восторженного народа, облепившего набережную и берег. Люди кричали, свистели, бросали верх головные уборы. Показывали на прыгающих моряков с корабля в море. Довольным весельем провожая поверженного противника на морское дно. К горожанам добавилось русское 'ура' с батарей. Одесса ликовала от первой одержанной победой в этом бою над союзным флотом. Но, турецко-франко-сардинский флот явно не хотел уступать несмотря на потери. Турки и сардинцы отошли к французским линейным кораблям, которые в свою очередь стали безошибочно для Осман-паши выказывать намерения вступить в бой, чтоб обрушить мощь своих бортовых залпов на вражеские батареи и уже далеко не мирный для них город. Французские корабли были такие же большие, как и русские, хотя архитектура кораблей отличалась, опытный взгляд моряка быстро находил различия. Русские линейные корабли Осман-паша хорошо рассмотрел, изучил вовремя Синопского сражения. Французские винтовые конечно были красавцы! Особенно флагман. Сразу было видно, что корабль строился для моря и войны. У Турции теперь наверно ой как не скоро вновь появится по-настоящему современный и сильный флот. Он его скорее всего уже не увидит. Ин ша Аллах!!!

Французская военно-морская мощь красиво и уверенно в виде восьми винтовых линейных кораблей пошла в бой, разрушить, разгромить, сжечь красивый русский город Одессу. Турецкий адмирал чуть языком не зацокал, когда видел стройный, почти безукоризненный кильватер французов уже с открытыми орудийными портами заходящий в атаку на приморский город у Чёрного моря. Осман-паша честно желал успеха французам, русские хорошо относились к нему в плену, но, они были его врагами, врагом его империи. Многовековыми врагами. Именно Россия в войнах 18-го и 19-го веков окончательно сокрушила военную мощь османской державы, став одной из причин то, что турки сейчас на побегушках у европейцев. Поэтому ему было не жаль красивой Одессы и даже себя если ему придётся принять смерть от союзного огня, но, мысли об этом отошли куда-то в сторону, его уже захватил азарт сражения, в котором он сам был на вражеском берегу, а его сердце на мостике французского флагмана. Который открыл огонь и за ним тотчас последовали остальные корабли. Море загрохотало канонадой. Русские немедленно ответили и как показалось Осман-паше вступивших в бой береговых батарей стало больше в сравнении с боем с участием турков и сардинцев. Кроме того, канонерские лодки русских сильно задымив стали выходить на позиции сближаясь с противников и открыв по нему огонь. Осман-паша дождался, когда одна из них даст залп и опытным глазом бывалого адмирала определил, что калибр установленных орудий не менее 36-ти фунтов, вполне корабельный калибр, способный нанести ощутимые повреждения и толстым бортам линейных кораблей. Тем более,что у русских канлодок было два орудия на нос и они были прикрыты чем-то вроде бруствера. Шесть на два, двенадцать, двенадцать тяжёлых пушек способных двигаться по акватории и выбирать себе цели. Русские кафиры умели удивлять.

Пороховым дымом заволокло берег, но из-за этого русские темп стрельбы не снижали, с этим им помогали вышки, расставленные на достаточно высоких берегах и система оповещения батарей. Поэтому он даже без трубы увидел, как флагман французов и другие корабли начали получать попадания, некоторые взрывы бомб были необычайно сильные. Из-за одного такого, флагман получил хороший пожар на шкафуте. Батареям и городу от французов тоже начало доставаться, если батареи были серьёзно укреплены и держали удар, то, из-за резкого роста прилётов, линейный корабли — это не фрегат по весу залпа, Одесса начала гореть сразу в нескольких местах. Но, всё это не мешало бою продолжаться. В ходе, которого концевому кораблю от пристрелявших русских батарей досталось особенно сильно, у него был пожар, заметные повреждения рангоута. 'Да, — подумал Осман-паша, — с сильными береговыми батареями даже паровым линейным кораблям бороться трудно. Можно в ответ на получать столь пексановских бомб, чтоб и бой дальше продолжить не сможешь. Я бы на месте французов не стал продолжать, иначе и они могут получить свой Свеаборг'. Так и поступили, получив одобрение Осман-паши, крики, свист, улюлюканье и 'ура' со стороны Одессы французские корабли. Оценив мощь, возможности, настрой русских береговых батарей, союзный флот дымя не только трубами, но и пожарами отошёл на более чем три мили от берега, лёг в дрейф, видимо приводя себя в порядок. А русские видя это ... не успокоились. Русские канлодки дав хороший ход пошли на сближение с явным намерением их атаковать. И через некоторое время Осман-паша услышал с моря орудийную стрельбу. Русские кафиры умели удивлять. Канонерские лодки вернулись через два часа под приветствия с берега и вышедших в акватории различных лодок, баркасов, шаланд. Конечно было понятно, что их, дерзких или наглых, отгонят от союзного флота и турецкий адмирал увидел на трёх из них следы от явных попаданий. Простояв в дрейфе ещё три часа союзный флот ушёл от Одессы. Сражение за неё он проиграл, но, Осман -паша был боем как военный моряк доволен. Османский отряд потерь в кораблях не имел, французскому адмиралу хватило ума и опыта даже имея восемь паровых линейных кораблей не втягиваться в бой с русскими батареями и канлодками с малыми шансами на успех, а ведь могли у русских быть ещё и мины. И не дав тем самым русским получить ещё одну большую победу. Будучи из-за этого в хорошем настроение, дома уже за чашкой кофе адмирал решил развлечь себя вопросом: 'Куда теперь пойдёт союзный флот? Точно не в Феодосию. Анапу, Геленджик, Суджук-кале, Сухум-Кале или снова Керчь? Туда наверно англичане пошли раз их не было у Одессы'. Ещё хорошая память ему быстро в голове расстелила карту Чёрного моря и военный моряк, адмирал на ней явно увидел те места куда скорее всего пойдёт союзный флот от Одессы. Кинбурн, Очаков, бывшие турецкие крепости, ключи к Днепровскому Лиману, Николаеву, Днепру. Он бы именно так и сделал. Взяв с собой ещё и десант. Наверняка судя по Одессе, русские и там подготовились к отражению нападения. Русские кафиры умели удивлять. А что теперь оставалось делать Осман-паше? Только ждать. Ждать, когда война закончиться, теперь правда ещё с большей вероятностью не так как он хотел. Зато вполне возможно быстрее и наконец-то сможет вернуться из русского плена домой. Ин ша Аллах !!!

Одесса в этот раз пострадала конечно сильней, хотя увод горожан по тревоге из возможной зоны попаданий уменьшил количество жертв среди штатских, созданные заранее пожарные дружины вполне успешно боролись с возникающими пожарами. Разрушений зданий, построек, людских потерь убитыми и ранеными, тоже было больше, на батареях, канлодках и среди штатских. Но, очередная попытка нападения с моря на красивый город Одессу, была успешна и вполне красиво отбита. Эта победа стала украшением истории города у Чёрного моря. Чудо техники и одна из причин успеха боя у Одессы, электрический телеграф, в течение несколько часов сообщил России, что её враги вновь биты и ушли от Одессы с потерями. Об этом уже на следующий день сообщила всероссийская газета 'Известия', её корреспондент видел сражение своими глазами, вслед за ней и другие издания. Россия вновь ударила в колокола от Варшавы до Читы и радовалась новой победе, благодаря за это Вседержителя, не оставляющего Россию без своей помощи и за ... нового царя, с которым она стала добиваться побед. Европа и мир тоже очень быстро узнали от России о новой победе России в этой войне. И как бы не старались французские газеты кричать до хрипоты о своей победе у Евпатории, все говорили о Феодосии и Одессе. О том, как русские вновь смогли отбить нападения лучших флотов мира на свои города и порты. Туркам и сардинцам это даже было в плюс, они из-за поражения союзного флота у Одессы, попали в число лучших флотов мира. Правда это вряд ли стало большим утешение для родных погибших моряков с сардинской 'Конституции', а вот Камило Кавуру это точно добавило хлопот, на такие потери сардинское общество в борьбе за общеевропейские, человеческие ценности, защиты цивилизации и прогресса сардинское общество и простой народ явно не рассчитывали. Тем более, что при этом из нецивилизованной России через три дня после сражения пришёл поименный список спавшихся и спасённых сардинских моряков. Которые до конца войны и после неё успешно своими руками устраняли последствия бомбардировки Одессы и сделали много чего полезного для того, что это красивый город стал ещё красивей. Именно пленные сардинцы устанавливали трофейные английские орудия с 'Тигра' в виде памятника для будущих одесситов и таких как они, пришедших с войной к городу у Чёрного моря.

Адмирал Арма́н Жозéф Брюа́ боем союзной эскадры под его командованием с русской Одессой был конечно недоволен. Не таким ему виделся итог боя. От Одессы он ждал несомненно нечто большего чем от Евпатории в плане сопротивления, но, не такого которого получил в ответ на свой новый приход союзный флот. То, что русские батареи с неожиданно большими калибрами утопили сардинский корабль французский адмирал, особо не жалел, для это их и турков, и взяли. Снижать потери французов, как говориться 'Ç'est la vie'. Франция сильная, турки и сардинцы слабые, они подчиняются, Франция командует ими, распоряжается их жизнями. 'Ç'est la vie'. Но, в тоже время, подготовленная, сильная береговая оборона русской Одессы, тоже сумела повлиять на его решение ... не продолжать бой после первого захода. Поступившие сведения о серьёзных повреждениях, 28-мь убитых и более семи десятков раненых на французских линейных кораблях после боя с батареями и безумными русскими канонерскими лодками. Особенно крепко досталось флагману, 'Наполеону' и концевому, им был 'Наварин'. Такая вот получилась ухмылка Клио. Русские били по кораблю носящем название общей победы флотов Франции, Англии и России над турецко -египетским. И били точно, у 'Наварина' было больше всего потерь среди французских кораблей. Потери и остановили разгоряченного боем Арма́на Жозéфа Брюа́ и желавшего его продолжения. Не для Одессы собирали и готовили красу и гордость французского флота. Он несмотря на бушующее в нём желание продолжить бой и разнести эту Одессу в щебень. Как опытный военный моряк понимал, что он сможет это сделать ... но цена за это будет уже жизни сотни французских моряков и потери в кораблях. Русские показали свой настрой отстоять свою Одессу, так же как Севастополь, Керчь, Соловки, Свеаборг. А она не главная цель операции союзного флота под его командованием. Под его командованием, а значит и потери будут на нём и срыв операции в целом и в итоге поражение. 'Ç'est la vie'. Поэтому союзный флот под командованием французского адмирала уходил от очередного русского приморского города побитым и по-английски. Уходил холодно злым, настраиваясь на серьёзное сражение с русскими у Кинбурна и Днепровского лимана. Ведь в его составе был козырный козырь, небывалое ранее оружие против флота и морских крепостей ... броненосные батареи. И добиться своего первого успеха французские броненосные батареи намеривались против Кинбурна. Пробив своими как выяснилось на испытаниях непробиваемыми бортами путь для союзного флота и десанта в Днепровский лиман, к Николаеву, в сам Днепр. Чтоб подвергнуть разгрому сердце военного судостроения России на Чёрном море и перерезать днепровскую пуповину, питающую живительными соками от большой России, Крым, Севастополь. Этот треклятый русский Севастополь, который французы стали называть в разговорах меж собою, 'эхом 1812 года'. Недобрым эхом.

Кинбурн, бывшая турецкая крепость, занятая русскими войсками под командование генерала Леонтьева первый раз ещё в 1736 году без боя, по достигнутому соглашению турки ушли 'с ружьем и с пожитками', но без орудий, возвращенная после войны вновь туркам, только взорванная. Турки её восстановили. Место то ключевое. После победы России в русско-турецкой войне 1768-1774 годов Кинбурн уже отошёл к ней навсегда. 12 октября 1787 года непобедимый Суворов туркам это зарубил на их носу полным разгромом их десанта. Хотя сам был ранен и чуть был не убит или взят в плен в ходе турецкой атаки. Гренадер Шлиссельбургского полка Степан Новиков, сумел отстоять Суворова. А будущий генералиссимус, удержав Кинбурн пресёк попытку турок дойти до Херсона, где строились и ремонтировались корабли создаваемого Черноморского флота. Из пяти тысяч десанта, уцелело шестьсот человек. Среди убитых было два французских военных инженера. Так, что Кинбурн для французов как цель был не в новинку.

Раз так уже было и Россия вновь воюет на Чёрном море с могучими морскими державами, значит и Кинбурну быть вновь на передовой. Он как триста, двести, сто лет назад закрывал путь в Днепровский лиман, так это делает и сейчас во время Крымской. Ну не могли, не явится сюда противники России, место тут такое ... стратегическое. Поэтому Кинбурн как крепость начал готовиться к ожидаемой встречи с непрошенными гостями. Вернее, не только крепость, а созданный указом императора 1 марта Днепролиманский укрепленный район. В него входили крепость Кинбурн, Кинбурнская коса, крепость Очаков, укрепления и артиллерийские батареи на Днепро-Бугском лимане в три эшелона для защиты Николаева, вновь укрепления и артиллерийские батареи уже на берегах и островах Днепра. Для этого в ход пошли даже орудия 'времён Очакова и покорения Крыма' пудовые и 12 пудовые корабельные единороги обр.1780 и даже 1760 года. Для 1/2-пудового медного единорога обр. 1780 г. дальность стрельбы ядром при угле возвышения 12 составляла 2 095 метров, а бомбой при том же угле — 1 985 метров. При стрельбе из 1-пудового единорога обр. 1780 г. бомбой (вес заряда 3,07 кг) при угле возвышения 9,5 дальность составляла 1 867 метров, а при угле 15 — 2 706 метров. Только станки, для старых единорогов, которые помнили ещё бои с турками сделали новые и порох для зарядов с тех пор стал лучше. Так вновь призванные в строй для защиты Отечества орудия, стоящие на батареях Днепро-Бугского лимана на обеих его берегах с лихвой, перекрывали его своим огнём. Главное русло Днепра единороги тем более брали под прицел и именно там поставили две четырехорудийные батареи с 2-х пудовыми единорогами обр. 1760 года. Если учесть, что в Днепр смогут войти канлодки, шлюпы, авизо то через эти и другие русские батареи им было не пройти. Днепр, как и Николаев был закрыт для противника намертво. Ибо было установлено и сверхсовременное, уже доказавшее свою силу оружие для войны на воде ... морские мины, в данном случае речные. Управляемые и неуправляемые. Капитан Михаил Матвеевич Боре́сков после Керчи здесь расставлял мины и обучал минному делу новоявленных минёров.

В августе он с частью из них поднявшись до Днепровских порогов, где с мая доблестно-ударным трудом от рассвета до заката работали ополченские батальоны продолжая начатые ещё в 1843 году работы по созданию судоходного канала, точнее 9-ти каналов через восемь порогов. Предполагалось сделать каналы шириной около 30 метров, с глубиной до 2 метров. Все каналы были сооружены под левым берегом и образуют искусственный, так называемый Новый ход фарватера. Не был оставлен вниманием, заботой сотен рабочих рук и Старый (казацкий) ход фарватера. Самый опытный минёр на это время в мире капитан Боресков со своими молодцами, взрывными работами, которые велись через гальванический поджиг мин или 'кишок' набитый порохом, нанёс череду ощутимых ударов по многовековым врагам судоходства на нижнем Днепре, днепровским порогам. Особенно дело хорошо пошло, когда по Днепру с особой бережливостью доставили из Шосткинского порохового завода новый вид взрывчатки. Она рвала пороги как говориться от души. Михаил Матвеевич Боре́сков смотря на взрывы который производил ... динамит так именовался новый порох или правильней было говорит по-новому, взрывчатое вещество. Поскольку это был уже точно не старый добрый чёрный порох, а нечто более могущественное. Видя действие динамита, он был более чем уверен, что им уже дай Бог, снаряжаются мины морские, сухопутные фугасы, бомбы и ракеты. И он очень хотел, чтоб динамита выделывали на пороховых заводах как можно больше. Помимо взрывных работ в бой с Днепровскими порогами вступили и землечерпальные суда. В России подобные машины на паровой тяге стали изготавливаться на Ижорском заводе ещё в 1811 году. От порогов до Ижоры было далеко, поэтому из неё взяли только чертежи, инженеров, мастеровых и рабочих и тех, кто уже работал на землечерпалках. Делали их для Днепра в Киеве, брянском арсенале, заводах Мальцева. В Киеве сами суда, в арсенале Брянска и у Мальцова паровые машины для парохода и самой землечерпальной машины, ковши, передаточные механизмы. Взрывные работы и землечерпалки очень сильно продвинули работы по преодолению многовековой преграды для судоходства по Днепру, грузопоток через Новый и Старый ход рос с каждой неделей. Некогда непокорные пороги сдавали свои позиции перед упорными усилиями тысяч рабочих рук и научно-техническим прогрессом.

По берегам двойного лимана и Днепра были расставлены силы полнокровной шестнадцатитысячной пехотной дивизии, по два полка там и там, с полевой артиллерией. Их усиливали по два полка казаков, по полку драгун и ополчения, которое в основном и строила эти укрепления, батареи, но, они были мало-мальски обучены и ведению боя. Силы обороны на суше усиливала Днепровская военная флотилия. В её составе были уже вкусившие успеха пароходы 'Тамань' и 'Эльборус'. Это они по ночам доставляли в Одессу тяжелые орудия, боеприпасы к ним и много ещё чего другого нужного и полезного прибывшего по Днепру, из Николаева. Поговаривали что это предложил делать сам царь, называя это почему-то 'днепровским экспрессом'. Превратили в боевые корабли, взятые им трофеи, два морских парохода, которые переделали в приличные шестнадцати пушечные корветы. Мощности Николаевского адмиралтейства, благодаря радению незабвенного Михаила Петровича Лазарева это легко позволяли сделать. Орудия в 18-ть фунтов были у них самые маленькие. И коль был в составе Черноморского флота 'Турок' который до 16 ноября 1853 года и взятия без боя русским пароходофрегатом 'Бессарабия' недалеко от Керемпе у анатолийского берега был 'Меджари-Теджаретом'. То трофейный британский пароход стал 'Бритом', французский 'Франком' ... под Андреевским флагом. Для того чтоб собрать флеш-рояль из затрофеенных союзников оставалось обзавестись 'Сардинцем'. Это можно было сделать, выбрав кандидата из взятых призов русскими рейдерами и каперами в Средиземном море.

Две дюжины винтовых канонерских лодок адмиралтейство освоило и стало строить можно сказать походя. Вышел николаевский вариант балтийских путиловок с паровыми машинами собранные в Брянском арсенале и Мальцовских заводах, они были мощнее исходных, да и качеством лучше. Шесть канлодок 'николаевок' ушло в Одессу, остальные восемнадцать остались в Лимане, десять из них были вооружены двумя 68-ми фунтовыми орудия на носу и корме, которые были прикрыты бруствером из дубовых брусьев прикрытые сверху листами железа в дюйм и в два слоя. Получились можно сказать очень канонерские лодки. Четыре канлодки наоборот были и вооружены только 'легкими' 24-х фунтовками, четыре орудия, которые могли одновременно вести огонь на любой борт. Они к удовольствию расчётов были с ... щитами из толстых опять же дубовых досок, обитых полосами железа. Были на Николаевском адмиралтействе построены и самоходные броненосные плавбатареи, показавшие себя в бою у Керчи и Свеаборге. Вооружены они четырьмя 68-ми фунтовками. В Днепровской флотилии их было четыре, их двигали четыре 'николаевки', но, не вооруженные. Но, больше всего моряков удивляли не бронеплавбатареи, а невиданными ими ранее суда похожие как говорили господа, офицеры на ... черепаху, только морскую. Размером они были больше канлодок, очень низкобортные, с заостренным носом имеющий явно таран. С торчащей можно сказать из палубы трубой и что больше всего поражало, так это четырёхугольный каземат со стенами под наклоном, портами для орудий, открытый на корме и каземат был полностью покрыт ... железом, "панцирем", как и палуба на носу. Такое чудо-юдо русский флот ещё не видывал. Но, на них был Андреевский флаг, значит они были боевыми кораблями в составе русского флота. Таких броненосных черепах в Днепровской флотилии были две. 'Опыт' и 'Эмпирия' были у них названия, говорили самим императором данные. Дополняли её состоящую из столь разных, но, настоящих боевых кораблей, вооружённые пароходы Дунайской флотилии, которые перегнали с Дуная в Лиман. Командовал Днепровской флотилией, отозванный с Балтики в конце июля вице-адмирал Николай Фёдорович Метлин. Лиман даже не Финский залив, винтовых линкоров и фрегатов здесь нет, но, на то она и флотилия. Для боевого морского офицера, вице -адмирала флотилия была всё-таки не по чину, поэтому с 15 августа Николай Фёдорович назначен 'заведующим морской частью в Николаеве и николаевским военным губернатором с подчинением ему Дунайской флотилии" и отдан под его командование Днепролиманский укрепленный район. Нравилось это армейцам или нет, Метлин привёз приказ, подписанный императором, верховным главнокомандующим. Желающих выразить своё неудовольствие по крайне мере публично даже среди генералов не нашлось. Царь показал всем что нравом суров, быстр на расправу, поэтому приказ есть приказ. Был у Николая Фёдоровича Метлина перед убытием вновь на южный театр военных действий разговор один на один с императором.

— Понимаю ваши чувства, Николай Фёдорович, — после взаимных приветствий и приглашения сесть за стол, на котором была развёрнутая карта Днепровского лимана, начал разговор император. В свою очередь адмирал не без интереса рассматривал царя, которого видел впервые так близко. Они были весьма похожи с великим князем Константином Николаевичем,которого последнее время он видел часто. Заметив это, император немного улыбнулся и продолжил.

-Линейные корабли, фрегаты, корветы ещё и паровые. Возможность участия в большом морском бою с флотами самих англичан и французов. И вот оставить всё это и взамен получить ... флотилию. Явный мезальянс! Но, Николай Фёдорович, флотилия ... Днепровская! Именно она совместно с Очаковым и Кинбурном должна не пустить вражеский флот в Лиман и дальше, Николаев, Днепр, Херсон, — говорил император и одновременно водил по карте небольшой резной указкой из слоновьей кости или моржовой.

— Кому как не вам это сделать, дорогой мой, Николай Фёдорович. Это можно сказать было вашей вотчиной. Вы там знаете всё от А до Я. А винтовые линкоры, фрегаты, корветы, пароходофрегаты я вам там гарантирую. Только вражеские. Что вызвало у адмирала удивление. Император продолжал:

-Да, Николай Фёдорович, и даже многочисленный десант. Так, что будет отнюдь нелегче и значимей отражение нападения противника, чем здесь на Балтике. Закрытый Лиман для союзников — это вопрос бесперебойного снабжения Крыма и Севастополя. Даже более того, вопрос о нанесении серьёзного поражения союзникам в Крыму. Которое должно переломить ход войны в нашу пользу. Хотя это тайна где, но, если хорошо подумать, то тайны особой и нет. И тут император вопросительно посмотрел на Метлина. Он понял, что государь ждёт от него ответа.

-Ваше императорское высочество, разрешите предположить о чём идёт речь? Получив одобряющий кивок, сказал:

-Думаю о ... Балаклаве ... уверен ... Балаклава.

— Отлично, господин вице-адмирал! Всё верно, Балаклава. Со второго раза довершить задуманное. Разгромить Обсервационный корпус союзников, закрыв, заняв Балаклаву, лишить англичан, сардинцев, турок удобного места снабжения. Оставить в руках союзников только то, что сейчас есть у французов. Посадив на один порт ... французский, снабжаться всю армию союзников. После этого и его можно будет пусть и на время закрыть для транспортов союзников. А каким бывает Чёрное море осенью не мне вам рассказывать. И что бывает, когда десятки тысяч собранных в одном месте солдат не получают должного обеспечения. Они там ... удрищутся! Но для этого Крымская армия и Черноморский флот должны отменно снабжаться всем необходимым через Керчь и по Днепру. Тем более, когда сейчас днём и ночью ведутся работы по строительству нормальной железной дороги до Севастополя от Днепра, — вещал император.

— И хочу вас уверить, что враг приложит очень большие усилия, что попасть в Лиман и войти в Днепр. Ему нужен не просто успех, а стратегический. И для этого он для нас подготовил неприятные сюрпризы, но, мы уже знаем об этом и в ответ приготовили свои, — даже как-то немного с азартом говорил это император.

— И сейчас, Николай Фёдорович, вы о тех и других узнаете лично от меня. И поймёте, что будет труднее, значимей и интересней чем здесь на Балтике. Готовы?

— Так точно, Ваше Императорское Величество! — встав отрапортовал вице-адмирал, у кого явно сменилось настроение в лучшую сторону, чем было в начале разговора. Император движение руки вновь его усадил за стол.

И после этого, Метлин Николай Фёдорович, из уст самого императора Александра Николаевича, узнал военные тайны о которых знали не более десяти человек во всей России на тот момент. О броненосных кораблях, броненосцах как их назвал император. Которые могут выдерживать попадания без особого ущерба для себя даже самых тяжёлых бомбовых орудий. И в ответ безнаказанно топить вражеские линейный корабли и сокрушать приморские крепости. И всё это благодаря паровой машине, винту и броне. Броненосцы в ближайшие годы станут владыками моря. Всё, время высокобортных красавцев с громадами парусов, многопушечных линейных кораблей прошло окончательно. Железо, сталь, пар и уголь пришли на смену дереву, парусам и ветру. Началось соревнование брони и снаряда.

-Броненосцы придут к нам, в уверенности, что нам о них неизвестно и противодействия против них у нас нет. Но, у вас помимо мин, Николай Фёдорович, будет чем их очень сильно, неприятно удивить. Если у них будет броня, значит её надо пробивать снарядами ... бронебойными. И они уже нас есть и будут ещё. И орудия для них. И они будут у вас в руках. Таких орудий кстати в Свеаборге не будет. Там у Кинбурна вам придётся вести впервые в мировой истории бой береговых батарей против броненосцев. И может даже броненосцы против ... броненосцев. Впервые в мировой истории, Николай Фёдорович, — говорил вице-адмиралу император. На вопросительный взгляд адмирала был ответ:

— Да, у вас тоже будут броненосцы и бронированные суда. Первые русские броненосцы, первые бронебойные снаряды, первый бой берег против броненосцев и броненосцы против броненосцев. В истории! По-моему, это просто замечательно и интересней, чем будет у Свеаборга. Не так ли Николай Фёдорович? — улыбаясь сказал император. — Вы будет просто пионером в истории морских сражений.

После этого император рассказал какие средства, силы и ресурсы будут даны Метлину для того что выполнил возложенную на него императором, Россией задачу. Дано и обещано ещё, было много. Крепости, флотилия, полки, снабжение, власть. Но, была возложена и ответственность, огромная, страшная. Днепр один из ключей к снабжению Крыма. И вице-адмирал Николай Фёдорович Метлин её на себя взял и заметил, что император, получив от него утвердительный ответ, как будто сам сбросил со своих широких плеч одну из гор, которые во множестве на них лежали. После этого он с императором прервался на обед и после него ещё более трёх часов провели над проработкой обороны Днепровского лимана. И цель была поставлена не просто отбиться, что уже несомненно успех, а нанести силам союзников очередное серьёзное поражение на суше и на море. Следующее утро Метлин уже встречал в вагоне поезда Петербург — Москва, оттуда в персональных дилижансах и дормезах в Харьков, далее в Екатеринослав, потом по Днепру он должен прибыть в Днепролиманский укреплённый район. И сделать так, что враг, сильный враг никаком образом не смог пробиться в Днепровский лиман.

Бой у Одессы адмирала Брюа, боевого офицера и человека умеющего в политику, серьёзно насторожил. Если русские так основательно подготовили береговую оборону Одессы, то надо думать тоже самое они сделали на Днепровском Лимане. Однозначно усилили крепости Кинбурн, Очаков, наверняка создали укрепления на самом Днепре, Буге, хотя разведка об этом не сном, ни духом, ни французская, ни расхваленная британская. Хотя тут и так понятно, что русские это сделали. Керчь, Белое море, Кронштадт, Свеаборг и наконец Одесса это подтверждают. И сделав всё это, русские не станут усиливать оборону Днепровского Лимана!? В это он конечно не верил, русские несомненно сделали это. И столь дерзко вступившие с ним в бой их винтовые канонерские лодки у Одессы, против флота! И ведь сумели нанести повреждения. Безумные храбрецы достойные зависти по-хорошему. Так эти канлодки в Одессе не с неба упали, их сделали в Николаеве. Поэтому в самом Лимане у русских точно есть силы флота. Вход в Лиман не такой и узкий, почти две мили, а вот фарватер узкий, а слева Очаков, справа батареи на Кинбурской косе, впереди русский флот, который как оказалось жив -живёхонек и там могут быть ... проклятые мины!!! Поэтому несмотря на потери и полученные повреждения у союзного флота план сражения за Лиман и Кинбурн, адмирал Брюа менять не собирался.В Лиман пойдут турко-сардинцы, сардино-турки, ему было совершено на то что их там ждёт (а то, что их там ждут он мало сомневался) мягко скажем ...насрать, как они там будут действовать, это как им будет угодно. Он им придаст четыре малых канонерских лодок ... в арьергарде, чтоб потом не было разговоров, что союзники подставили под удар союзников. Негласный приказ командирам канонерских лодок, при серьёзном бое, с сюрпризами от русских, 'немного пострелять и уходить', французский адмирал дал лично.

— Vous m'avez compris ? Laissez les autres grimper sur les canons et les мines en russe. Nous n'avons pas besoin d'un deuxième Kertch. (Вы меня поняли? Пусть другие лезут на русские пушки и мины.Второй Керчи нам не надо).

-Oui, mon amiral. Plus que. (Да мой адмирал. Более чем.). Таков был итог разговора адмирал с командирами канонерских лодок, где была поставлена боевая задача.

План же был не сложен, а значит эффективен. В первый день выверяется глубины у Кинбурна, возможно бьют по крепости с канлодок и бомбардирских судов ... издалека. Прощупывает их, так сказать. Турко-сардинцы идут в Лиман, а там чёрт с ними. Высаживается подальше от крепости десант ... в первую очередь сардинцев, турок и немного французов. Которые уйдут по косе на восток, дабы обнаружить там, вдруг готовые к удару русские войска. Или не обнаружить. Во второй день в игру вступает, козырная карта французского флота, arme miracle (чудо-оружие), непробиваемые броненосные батареи. Три вымпела сразу! Они подходят к крепости как можно ближе и подавляют её своей неуязвимостью и огнём 50-ти фунтовых орудий. Тем самым расчищая путь для десанта, в том числе и высаженных с утра во второй день чисто французских батальонов. Шлюпы, канонерские лодки, бомбардирские суда и прежде всего линейные корабли одновременно крушат, вдобавок к броненосным батареям, изничтожают, подавляют сопротивление крепости Кинбурн и последний, окончательно смертельный удар, по которой должен нанести десант. Всё успех, победа! Даже если войти в Лиман не получиться. Здесь вина турко-сардинцев, а не французов. Павший Кинбурн это победа Франции. Это главное!!! Но, вице-адмирал Арма́н Жозéф Брюа́ не был восторженным дуриком, который уповал бы только на броненосные батареи как на arme miracle. Война, неудачи, поражения в ней заставляют ... думать. Тех, кто на это был способен. А русские заставили это делать. Он и его штаб был способен думать, и думал. И надумал.

Первое, установить на броненосные батареи в дополнение к штатному вооружению, ещё две тяжелых мортиры на каждую и на линейные корабли по одной. Двенадцать тяжелых мортир это серьёзных приварок к имевшимся у них калибрам, тем более по навесной траектории.

Второе, к батареям придавались в качестве буксиров корветы. Причём корветы должны были быть готовы по сигналу дать ход и начать вытаскивать батарею из боя, не жалея своих машин. Буксирные канаты между корветами и батареями должны быть готовыми, сами батареи быть готовы дать самый полных ход.

Третье, линейные корабли тоже должны быть под полными парами и быть способны быстро расклепать якорные цепи и уйти из-под огня, если это потребуется или будет отдан на то приказ. Первое, второе, третье было сделало ДО Одессы.

Четвёртое, усилить на кораблях аварийные и пожарные команды, так же меры и средства по борьбе с пожарами. Это уже Одесса с попаданиями необычно мощными русскими бомбами подтолкнули Брюа отдать такое распоряжение. 'Un averti en vaut deux', как говорят у французов.

Пятое, передать десанту для усиления пушки корабельных десантов с расчётами, но, только пушки.

И шестое, как казалось невозможное, недопустимое ... но. Флот в случае перспектив явного поражения, должен был оставить десант, в том числе и свой на погибель, сдачу в плен. Ради того, что избежать собственного разгрома. Почему? Потому-что флот и армия. Набрать, вооружить и обучить даже пехотный полк проще и дешевле, чем построить, вооружить линейный корабль и обучить команду для него. Во такое 'C'est la vie'.

Этот последний пункт вице-адмирал Брюа внёс в свой план тоже уже после Одессы. Уж больно она его разволновала и насторожила в преддверии сражения за Кинбурн и Лиман. Русские заставляли начинать ещё сильней думать в этой войне, а не надеется на сведенное уже почти на нет военно-техническое, материальное, политическое, дипломатическое превосходство. И тем более моральное. Русские варвары, коими они были объявлены на весь мир (он сам листал книгу-альбом Гюстава Доре, 'Histoire pittoresque dramatique et caricaturale de la Sainte Russie, d'après les chroniqueurs et historiens Nestor Nikan Sylvestre Karamsin Ségur etc.('Живописная, драматическая и карикатурная история Святой Руси на основании текстов хроникеров и историков Нестора, Сильвестра, Карамзина, Сегюра и т. д. в 500 рисунках с комментариями'), это было забавно и смешно ... было. Теперь поданные обществу как смешные варвары русские, бьют на суше и море цивилизованных европейцев и если что, самых сильных в мире, французов и британцев. Если об этом узнают на Таити, Маркизских островах, Мартиники где он был до этой войны губернатором, то у аборигенов несмотря на их дикость возникнут вопросы к французским властям: 'А вы вправду так сильны как рассказываете нам? И из-за этого мы признали вашу власть над собой'. Про Алжир в этом случае лучше вообще помолчать. А русские судя по их, точно их действиям в Ирландии и Шотландии, могут подобное сделать (упаси Всевышний) в ... Алжире. Для того, чтоб подобное не случалось, войны надо выигрывать, хотя бы в газетах. Да, адмирал Брюа разбирался в политике. А войну Франция уже и в газетах, даже и без союзников перестала выигрывать, а с союзниками и подавно. Поэтому после Одессы он был ну очень склонен ждать от русских какой-либо каверзы в Лимане и у Кинбурна. И из-за этого о решении адмирала, что флот и армия не всегда едины, знали и должны были узнать только моряки, командиры кораблей и не всех.

Жизнь забурлила и начала меняться в доселе тихой крепости Кинбурн 14 марта, когда из самого Петербурга прибыла группа военных инженеров. И предъявила такой документ, от которого командир крепости генерал-майор Иван Васильевич Коханович можно сказать впал на некоторое время в большой изумление. И было отчего, бумага была завизирована лично, государём-императором!!! А ещё столичных военных инженеров возглавлял никто иной как, сам ... Аркадий Захарович Теляковский, генерал-майор, автор работ 'Фортификация полевая' (1839) и второй части 'Фортификация долговременная' (1846). Обе части 'Фортификация' начали переводить почти на все европейские языки, в том числе на шведский, датский и даже испанский, и приняты были как руководство во многих военных школах Европы, в том числе и в знаменитой французской Сен-Сирской военной школе, где в своё время учился Наполеон I. Президент Французской республики, будущий Наполеон III, в 1852 г. прислал в подарок Николаю I книгу Теляковского на французском языке. Свежеотпечатанные книги привёз сам автор и в Кинбурн. Аркадий Захарович Теляковский в Кинбурне пробыл две недели, затем за ним и частью его людей прибыл пароход из Николаева, их ждал ещё Буг, Днепр, а затем и Крым. Оставив Кинбурну план по его преобразованию в крепость об которую должны обломать зубы самые сильные флоты мира. И после этого началась перекройка, перестройка крепости, как жизни и службы генерала Кохановича, командующего артиллерией крепости подполковника Полисанова и особенно у штабс-капитана Седергольма, командира инженерной службы и ещё тысяч солдат и ополченцев. Чтоб здесь у Кинбурна, в Лимане ещё раз повернуть историю войны, России в другую, благоприятную сторону. Теляковский уехал, зато вместо него прибыли саперные роты, затем ещё ополченцы, суда с инструментом и Кинбурн, его окрестности превратились в одну большую стройку. Усиливали укрепления самой крепости, делали новые, песка, камней, глины, скрепляющих растворов, дерева, свай, железа, как спин и рук солдат и ополченцев не жалели. Со стороны Лимана и моря сделали причалы, от них дороги для повозок и конную, точнее бычью железную дорогу в две колеи. Внутри самой крепости и местах стройки тоже проложили узкую колею для вагонеток, дорожки из досок для ручных тачек. Заводские повозки что пришли позже были с откидывающимися бортами и самосвальные, что немало радовало работников. Поставили две паровые лесопилки, камнедробилки, использовали копёры — ручной, конный, воротовой, в июле пустили в дело паровой, ручные и конные растворомешалки. В деле были конно-бычьи подъёмные краны, скреперы, грейдеры, землехваталки, катки ручные и вновь на бычьей тяге. Пришли и паровые землечерпалки, они работали со стороны лимана у крепости и дальше от неё. Здесь на Кинбурне наверно впервые так небывало широко для России использовали строительную технику. Заводы Петербурга, Москвы, Сормово, Мальцова, Брянский арсенал работали на Кинбурн. 'Механизация' труда', так говорили питерские военные инженеры. А во второй половине августа доставили на косу невидаль чудо-техники — паровой ... экскаватор!!! Поставили на рельсы, запустили машину и стали копать. Вся крепость кроме часовых собрались посмотреть на это рукотворное чуду-юду. Лязг механизмов, цепей, шум, пар, восторженные возгласы, матерки, крёстные знамения, когда экскаватор ковшом забирал грунт и вываливал в повозки. Строительная техника серьёзно ускоряла и упрощала многие работы. Но, сотни, тысячи пар крепких, рабочих рук солдат, ополченцев всё равно пока делали основную работу. В сентябре в Кинбурн из Очакова провели ещё одно чудо технического прогресса, телеграф только ... гальванический, он же электрический. Через Очаков Кинбурн теперь имел связь с Николаевым, Севастополем и всей Россией, перестав тем самым быть забытым местом в огромной системе обороны России. А солдаты то они не дурни какие, понимали, что раз навезли столько рабочих рук, да машин разных, орудия начали новые доставлять, значит быть здесь дело крепкому, иначе всего этого не было бы. Понимая это своим солдатским умом и опытом, они сами, ополченцы-строители, шли путём, 'Больше поту — меньше крови'. Даже если не им здесь в бою стоять, а другим братушкам солдатам. Тут их подход к делу полностью совпадал с генералиссимусом Суворовым, о военном умении и геройстве которого тут на Кинбурне, против турок и опять же французов им рассказывали господа офицеры. Всё неймётся французам этим, то туркам помогали, то Бунапартий их и других латинян приводил на Россию. Теперь племянник его, решил вновь воевать, прах его побери. Прадеды здесь против превосходящих их числом басурман устояли, победили, деды, отцы от Бунапартия Россию отстояли, и они против его племяша смогут. Не хуже севастопольцев. По-другому и быть не может.

Шла работа от рассвета до заката в две смены, но без праздников и выходных. Кормили хорошо, четыре раза в день, плюс артельный приварок мог быть. Немало было мяса, но рыбы больше и во всех видах и разная, бывала и барская рыба, и даже икра. На кормёжку грех было жаловаться строителям новой крепости Кинбурн, всякой много лучше, чем у себя в деревне, да и в армии. И чарочку полугара по праздникам и по воскресеньям давали, часто как поощрение за хорошую работу отдельно или всему подразделению. Уже через месяц такой службы молодые парни, нестарые мужики стали наливаться телом и здоровьем, можно было сказать, что такая служба была в радость. Но, не всем. Тем, кто думал, что из здесь будет как всегда, по-старому. Воровать конечно пробовали, ещё бы, такие обороты, но, за это крепко здесь давали по рукам, уличённых в этом кто чином пониже, быстро попадал в солдаты здесь же. Имел обстоятельный разговор с теми, кого пытался обворовать, вплоть до попадания в лазарет с диагнозом 'впотьмах упал и сильно ушибся'. А потом таких дельцов ждала повозка, бочка, ведро, черпак, хлорная известь и обязанность держать в чистоте и порядке отхожие места.

Жили в крепости, в зданиях и около неё в палатках. Лазареты свои были. Врачи, фельдшеры и унтера в первые дни после работы загоняли всех в Лиман, иногда в море, заставляли мыться, стирать рабочую одежду, мыло выдавалось. Потом сами стали это делать, ходили и купаться. Была и повседневная одежда. Когда началась жара выдали шляпы-брыль. Немилосердно заставляли мыть руки перед едой и пить только проверенную врачом воду. Даже заставляли чистить ... зубы! Многим в первое время за нарушения доставалось от унтеров, можно было под ружьё за это попасть или получить длинный рабочий день. А за удовлетворение естественных потребностей вне отхожего места светил нарушителям и шпицрутен. Что делать взрослым мужикам после тяжелого рабочего дня, принятие пищи и небольшого по времени сна? Да ещё и на Кинбурской косе, где вокруг море, Лиман и рыбацкое селение, всё, больше ничего. Правильно учиться. Грамоте, счёту, истории, Закону Божьему. Ополченцам ещё и азам военной службы. На возникшие вопросы в духе: 'А на што эта грамота нам надобна? И без жили и служили', был предложен кем-то из матёрых унтеров интересный педагогический приём. Шпицрутены? Нет. Зачем? Была наглядно показана сила знания. Солдатам, ополченцам консерваторам, ретроградам так сказать, было предложено прочитать приказ, где говорилось о том, что ждёт тех, кто не захочет обучаться грамоте. Кто его прочитает хотя бы по слогам и сумеет пересказать, тот от таких занятий частично освобождается. Кто не сумеет тому его выполнять, ибо приказ есть приказ. В нём было прописано, что тех, кто не хочет постигать такое учение, ждут другие учения — строевая подготовка, огневая, штыковая, тактическая, возведение полевых укреплений, марш-броски и прочие разные полезности солдатской службы, тут уже зависит от широты знаний и изобретательности офицеров и в первую очередь унтеров. Тем более что именно им это всё и выполнять вместе с солдатами, идущими в отказ от получения света знаний. И всё это после нелегкого трудового дня и до отбоя, с перерывом на ужин конечно, хотя если полевой выход, то какой ужин? Поняв и осознав, что их ждёт, противники просвещения уже через восемь минут вместо данного четверть часа на осмысление ситуации, дружно, строем, с песнями, печатным шагом влились в ряды рьяных поборников духа просвещения. Вот что значит найти и умело реализовать педагогический подход. Прогульщики и неуспевающие исчезли в первую же неделю. Тут либо с унтером дело иметь, под ружьём одному, а то и всей полуротой после отбоя или вместо дневного сна стоять или шагистикой заниматься, чего тебе сослуживцы всяко не забудут, либо проявлять надлежащие усердие и прилежание в учёбе. Дабы сослуживцев своих не подвести, ты теперь в армии. Уже к осени все неграмотные солдаты и ополченцы умели читать, писать, освоили простой счёт. Малограмотные делали это ещё лучше, многие из них неплохо одолели даже арифметику и даже дроби. Тех, кто показал желание, лучшие результаты в обучении в независимости от возраста, после войны ждала учеба до унтер-офицера, на заводского мастера и даже фельдшера. Таким образом перестройка крепости Кинбурн, перестроила и судьбы тысяч своих строителей, а затем наверняка и их детей у кого они уже были или будут. Ведь теперь если дай Бог живы будут, кинбурнцы вернуться домой свободными, грамотными, овладевшие пусть и по-разному военным делом, навыками строителей, мастеровых и с крепко вбитыми в образ жизни правилами личной гигиены и общей санитарии. И так говаривали теперь есть такой расклад по всей армии, флоту, ополчению и даже внутренней страже. Без освоения грамоты, счёта, сдачи экзамена, домой после окончания срока службы и даже войны, государь император повелел никакие наборы не отпускать. Хитро придумал царь-батюшка, коль срок домой идти со службы, хочешь — не хочешь выучишься, даже если уже седина в волосах проявилась. Да и дело если по уму правильное, государственное, солдату грамотой и учениями разными надо владеть, военное дело, да война сейчас уже такая, что не только 'бей -коли', одни мины электрические чего стоят, а дальше ещё забористей будет. Так, что дело верное, правильное. Были солдатнёй и деревенщиной, а теперь стали на голову выше очень многих остальных. Теперь и самому в унтер-офицеры, а то потом и фельдфебели можно пойти, кому служба военная по душе стала, если нет, то есть полиция, статская служба, на заводах и фабриках с такими знания и умениями можно хорошо зарабатывать. В приказчики уж точно возьмут, в десятники, может и артельщики, а то и самому дело своё открыть пробовать, артель, торговлю, мастерскую или промысел, а можно и в крестьянах остаться. Ходили слухи, чтоб после войны служивым землицу царь-батюшка будет давать, да много. Другую жизнь, судьбу можно будет себе, родне своей начинать пытать, на новый лад перекраивать.

Для того, чтоб правильно выстроить по-новому оборону крепости, батарей, постоянно привлекали моряков. Против Кинбурна придёт же флот противника. Поэтому отряд пароходов Днепровской флотилии под командованием капитана 1-го ранга, флигель-адъютанта после своего успешного рейда, Андрея Александровича Попова регулярно выходил к Кинбурну со стороны моря, батареям на косе у входа в Лиман. И флот делал так как бы он делал если был бы противником, совершал действия против крепости, высадка десанта. Флот делал так, а крепость на этом училась, выбирая верные решения для будущего сражения. И с каждым выходом росло число вымпелов в отряде, Николаевское адмиралтейство, Брянский арсенал, заводы Мальцова тоже работали с рассвета до заказа. Морякам выходы к крепости и батареям тоже шли только на пользу — манёвры, эволюции, стрельбы, сигналы, обмен ими с берегом, работа над ошибками. Но и это было касаемо флотилии ещё не всё. Выходами к Кинбурну моряки убивали двух и более зайцев сразу. Её держать оборону пролива, входа в Лиман, а туда союзники могли не только фрегат завести, но и линейный корабль, глубины фарватера позволяли, и противник знал об этом. Знали об этом и русские моряки поэтому готовились к этому. Так шаг за шагом под жарким южнорусским солнцем, плеск волн Чёрного моря, Днепровского лимана, крики чаек, через ругань, но, чаще по-доброму, смех, шутки, между русской армией и флотом в боевом союзе на взаимопонимании общей цели и выстраивалась схема обороны Кинбурна и Лимана, на суше и на море. Схема оборона по-другому, по-новому, благо для этого опыта довоенного, уже данного войной было предостаточно, плюс к этому добавлялись подсказки данные 'оттуда'. Но о подсказках знали в Кинбурне и остальном Днепролиманском укрепрайоне только тем, кому надо было, то есть очень ограниченный круг людей, которые обязались хранить тайну под страхом смерти. И делали это. И дело было не страхе смерти, цель соблюдения секретности как было указано в бумагах для получения преимущества перед противником, который как оказалось должен привести к Кинбурну своё секретное оружие и в свою очередь достичь неожиданного с его стороны преимущества с помощью которого он и собирался достичь успеха, победы. А коль его секрет для русских был уже не секрет, значит в ответ готовили свой ответ ... секретный. Сюрприз для противника — это залог успеха против него, особенно когда к сюрпризу он совсем не готов и уверен в своей победе.

Модернизированная крепость Кинбурн должна была стать главным сюрпризом для противника. Со стороны моря её укрепили капитально. Внешние стены деревянными клетями из брёвен более двенадцати дюймов в сажень шириной, усиленные сваями, скреплённые стяжками, забитые камнём и залитые скрепляющими растворами, перед клетями насыпь из утрамбованного песка в две сажени шириной. Насыпь со стороны моря отсыпали крупным камнем слоем в полсажени, залили глиной и утрамбовали. Солнце здесь жаркое, не Балтика, схватилось и высохло быстро. Сделали это без уменьшения угла обстрела орудий, стоящих в казематах крепости. Открытые площадки где стояли орудия усилили новой каменной кладкой, габионами с камнем и раствором, перегородками между орудиями, опять же клети, в них камень, раствор, брус, канаты для прочности. Сами орудия на таких площадках закрыли щитами из ... железа! Артиллеристы довольно цокали: 'Богато. Надежно'. Самый "приморский" бастион-площадку расширили, получив возможность на ней установить новые орудия. Здания в крепости, в которые точно могло прилететь с моря прикрыли клетями, габионами, мешками в них — камень, щебень, песок, раствор. Мортиры спрятали в закрытых позициях, углубились до грунтовой воды, остальное прикрыли брустверами, между орудиями, пороховыми погребами батарей сделали переходы, да такие, что можно было с ручными тачками разойтись. Но из-за воды пришлось делать земляные валы на них. Сами погреба закрыли как говорили солдаты ... вусмерть, каменная кладка, залили водонепроницаемым раствором, на земле клеть в сажень с камнём и раствором, затем хорошая насыпь. Крыша в четыре наката из дубовых бревён, полосы железа, залили раствором в аршин и снова накат из брёвен, только сосна и грунт сверху.

Каменную батарею у моря тоже расширили усилили насыпью, клетями, каменной кладкой, так чтоб совсем не просто её было разбить даже корабельным калибром с небольшой дистанции. Вновь возведенные батареи, Первая, между крепостью и морской каменной батареей вдоль дороги на Перекоп, Вторая, между морской каменной батареей и вновь созданным фортом, опять вдоль дороги. Батареи, которым предстояло биться с французскими сюрпризами стояли на насыпи, на ней слоённый бруствер, клети с каменно-растворным наполнителем, толстый слой земли и камня с глиной, всё это с расчётом чтоб держать обстрел из 68-ми фунтовой пушки бомбами или ядрами с расстояния в триста саженей, между орудиями защитные перегородки. Раз знали кто и чем будет с моря бить, подняли вал и бруствер на нём повыше, а его верх укрепили основательно поскольку именно он в основном будет 'ловить' снаряды. Дерева, железа, камня, глины, схватывающего раствора для этого не жалели. В таком же варианте возвели новую батарею, Четвёртую, у западной стороны крепости, ей в помощники, противник придёт силой немалой, поэтому и Кинбурн должен стать сильнее. Защиту сделали и на батареях, обращённых к Лиману, чтоб прикрыть их от обстрела с моря, для них с тыла, может даже линейными кораблями, готовиться надо всегда к ... худшему. Вот тут моряки подмогли славно. Они вымеряли глубины где может встать без помех линкор, оттуда дали дистанции до батарей, прикинули траекторию с разных линкоровских артиллерийских палуб и сделали расчёт высоты прикрывающего насыпи с бруствером. И со стороны Лимана их укрепили заново и основательно. А сами эти батареи сделали двусторонними, в сторону Лимана свои родные кинбурновские 24-х фунтовые, в сторону моря опять же свои 2-х пудовые мортиры и новые орудия, подарунок для противника. Вышло что помимо батарей главной крепости, морской каменной, двух на оконечности косы, были сделаны ещё четыре батареи, которые должны были дать отпор флоту противника пришедшего со стороны моря.

Оборону крепости со стороны косы пришлось из-за новых батарей пришлось переделывать, выносить вперёд для их прикрытия от действий десанта, которого будет точно не пара батальонов. Вот тут-то генерал-майор, Аркадий Захарович Теляковский, суть зачинатель русской военной научной фортификации, полевой и долговременной, разгулялся, так как солдат на побывке дома или у какой вдовы моложавой, а ли у солдатки нескромной. Свою теорию фортовой крепости он здесь мог реализовать на практике ... хоть и в миниатюре. Размеры косы ограничивали. Сама крепость не ахти какая уже в наличии, осталось сделать фортовый пояс. От бастионных фортов он отказался, спланировал многоугольные. Строить проще и для обороны лучше, фортов было три. Каменным, самым укреплённым был форт со стороны моря, поэтому Морской, именно это его сторона была каменной, был он и самым большим, потому-то на нём размещалась Третья, вновь построенная батарея против моря. Имел он батареи и против суши. По сторонам форта шли валы, своей выверенной высотой с прибавкой для верности прикрывавшие от обстрела с моря второй форт, Срединный, полевые укрепления между первым и вторым фортом. Реданы, люнеты с пушками в линии окопов с брустверами. На валу стояли батареи против моря ... только липовые. Третий форт, Лиманный, был укреплён и вооружён против действий из Лимана, на всякий случай. Не так конечно основательно, как Морской. Между фортом Лиманным и Срединным тоже была линия полевых укреплений. Срединный форт был уже чисто сухопутным, против десанта. На нём и установили основную часть снятых с самого Кинбурна 18-ти фунтовок, они картечью с железными поддонами могут и на четыреста саженей бить с результатом печальным для наступающего противника, ядрами и бомбами так вообще за три версты. Касаемо вёрст, то на версту перед линией обороны, от моря до Лимана сделали рукотворную равнину. У брали все дюны, дюночки, дюнюшочки, любые кочки, ямочки, не говоря уже о каких-либо строениях. Такой огроменный плац получился. Наступай хоть шагом, хоть рысцой, под музыку или без. Но, правда под картечью, пулями и бомбами. Вот такой плац-парад.

<

Что движет человеком? Чаще всего инстинкты, особенно когда опасность, страшно. Человек в такие моменты ищет хоть какое-то укрытие, защиту. Вот поэтому на этом рукотворном плац-параде оставили группы кустарников. По фронту к крепости и к лиману, от двухсот до трёхсот саженях от линии обороны крепости, у берега оставили кусты и у самой воды. А в 180-ти саженях, наступающих на крепость, ждал ров с водой, от моря до Лимана, в ширину больше косой сажени, в глубину сажень, в воде на дне ждали прыгунов доски с шипами в шесть дюймов. На той стороне рва так же доски, прикрытые травой и шипами в восемь дюймов, для тех, кто вдруг сумеет перемахнуть. Ров был не сплошной, было несколько участков в десять — пятнадцать саженей шириной, которые как бы открывали дорогу к укреплениям крепости, но, саженей через пятьдесят на пути атакующих должны были встать рогатки и натянутые между ними колючие веревки, опять же прикрытые вроде как спасительными кустами. Получалось что-то вроде накопителя между рвом и заграждениями, который понятно дело накрывался арт огнём и ружейным с вынесенных фортов, линии укреплений между ними и самой крепости. Перед линией противника вновь ждал ров, заграждения, как раз на расстоянии броска ручной гранаты. Если конечно кто сумеет туда дойти после прохождения плац-парада. Что было под большим сомнением и на это были весомые аргументы. В фортах установили по три 18-ти фунтовых пушки и столько же 12 пудовых мортиры, на двух люнетах четыре 12-ти фунтовых и ракетная батарея на всю линию, по две двухпудовых мортиры на крайних фортах, в довесок к этому были четыре канонерских лодки с четырьмя 18-ти фунтовыми орудия бьющими на борт, малых пароходы и плоты с мортирами, чтоб можно было достать противника за дюнами. И всё это против участка косы шириной в двести -триста саженей. А ведь в фортах и укреплениях будет ещё и пехота с винтовками, два четырёхротных батальона. Батальоны, которые бывали уже в бою, из Дунайской армии. В крепости был ещё 5-й резервный батальон Украинского егерского полка, состоявший в основном из старослужащих и новобранцев, но, в августе его на треть усилили обстрелянными солдатами, унтерами и двумя офицерами из опять же Дунайской армии, доведя штат до четырёх рот. По переходам он из крепости мог в течении нескольких минут оказаться на передней линии обороны крепости. Плюс к этому после окончания работ в Кинбурне должны были остаться две роты отобранных из ополченцев, желающих и наиболее годных для военной службы во время войны. Крепость всячески готовили к изничтожению десанта, который будет её пытаться взять с суши. Бомбы, гранаты, ядра, ракеты, пушечная картечь, пули, инженерные заграждения, пристрелянные сектора в предполье и зоны на удалении от передовой полосы обороны. Одна большая смертельная ловушка для десанта противника. Но, для этого нужно было выполнить одно важное и тяжёлое условие, Кинбурн как крепость должен был устоять, сохранить боеспособность в артиллерийской дуэли с флотом. Вновь противостояние Берег и Флот. В который раз в этой войне. Теперь и французы уподобились британцам с их пиратскими замашками действиями против берега. Каких-то полста лет назад великий корсиканец французской армией громил в пух и прах европейские армии, ставил на колени монархов Европы, в Москву вошёл! А сейчас измельчавшие французы сидят сиднем у Севастополя и пытаются добиться успеха против приморских крепостей и городов России. Пока безуспешно. Причём на вторых ролях и в качестве 'food for powder' для Британии. Так писали о французах часть газет в нейтральной Европе. Читали это и во Франции, и согласных с таким мнение в ней становилось с каждой новой неделей этой теперь неудачной войны для Франции опять с Россией, всё больше и больше. Это отчасти и стало причиной того что союзный флот ... без британцев под командование французского адмирала оказался у Одессы, затем у Кинбурна. Который должен был в противостоянии Флот и Берег продолжить серию побед русского берега над заморским флотом пришедших к нему с мечом. Пусть и одним из самых лучших в мире ещё и с arme miracle в загашнике. Кинбурн должен был стать в этой новой истории, щитом и мечом на южных рубежах России. Щитом в силу того чтоб Кинбурн крепость, мечом от того, что она, отразив удар будет способна нанести ответный. Причём меч не простой, а булатный. Меч способный покарать ворога и нанести ему в ответ смертельный или сокрушающий удар. Ибо сказано — 'Мне отмщение, и аз воздам'.

Булатом же выступала новая артиллерия, которая должна была занять верки в крепости Кинбурн. Старые, обновлённые и новые. Взаимодействие с флотом ясно показало, что ожидаемые броненосцы будут своей неуязвимостью и калибром давить ту часть крепости, которая будет противостоять действиям десанта с целью её взятия и подавления сопротивления. Остальную часть крепости, батареи новые и старые будет с моря обнуляться линкоровскими калибрами с добавлением канонерских лодок, бомбардирских кораблей. Соответственно против этого и выстраивалась береговая оборона против моря.

Против прежде всего линкоров в крепости, на новой батареи и обновлённых теперь двухсторонних на косе выставлялись более чем достойный калибр в ответ. Трёхпудовые орудия образца 1838 года, воистину булатный меч береговой артиллерии России, способный пробить доспехи линкоров и нанести им серьёзные повреждения даже бомбами с чёрным порохом. Как этот всесокрушающий меч попал в ножны Кинбурна ? Несложно. Из Петербурга по железной дороге в Москву, из Москвы по одноименной реке в Оку, по ней на пароходах до города Орла. Из Орла по теперь столь часто используемой в России конно -бычьей железной дороге, через поля широкие, реки глубокие, леса дремучие почти по прямой несмотря на мнение местных землевладельцев, но через город Карачев до Брянска. Жандармы не хуже грейдеров и скреперов прокладывали путь через возмущение местных дворян. Которое после нескольких задержаний особо нагло-горластых сошло на нет. А там река Десна, которая впадает в Днепр. Со стороны Орла и Брянска навстречу друг другу работали по два батальона ополченцев от рассвета до заката, не считая сотен набранных местных работяг, прокладывая новый и будущий путь в виде железной дороги и двухстороннего шоссе между большими притоками двух великих русских рек — Волгой и Днепром, то есть Орлом и Брянском. Поэтому технически перемещение орудий весом в 310 пудов не составила прям особых трудностей. Повозки для орудий собрали в Москве. А новые композитные деревянно-железные станки Венгловского — Андреева — фон Шанца для них изготавливали уже в Брянском арсенале и заводах Мальцова. За орудиями последовал и боекомплект как со старыми снарядами, так и с новыми. Таким образом трёхпудовки уже в конце июля начали громыхать учёбными стрельбами, свои минотавровским рыком лаская слух будущих защитников крепости, по подвижным и неподвижным морским целям, которые так заботливо поставляло артиллеристам Кинбурна Николаевское Адмиралтейство. Четыре трёхпудовки получила западная приморская часть стены крепости, четыре новая батарея к западу от крепости, по три орудия ставшие двухсторонними батареи на косе. Чёртова дюжина плюс одно орудие, трёхпудовых, одних их самых мощных береговых пушек в мире на это время, если что. Способных на новых лафетах, порохе, снаряде отправить здоровенную бомбу на четыре версты. Использую при этом уже даже не прицелы Бестужева образца 1839 года, а более совершенные Петрушевского 1855 года образца. Воистину меч карающий для возгордившихся своей силою и уверовавших в неё вражины. Тем более, что командиры батарей и большая часть расчётов этих батарей были трёхпудовыми севастопольцами, свеаборжцами и балтийцами, которых с максимальной скоростью и бережливостью доставили с Балтики в Кинбурн. Для успеха трёхпудовкам придавались пятипудовые мортиры, по пять орудий на батарею, в сумме пятнадцать. Способны ли были палубы вражеских линейных кораблей выдержать разящий удар пятипудового русского меча умноженного на пять стволов. Скорее нет, чем да. А ведь были ещё и четырёхдюймовые фугасные и зажигательные ракеты. По шесть установок на каждой батареи.

Видели когда-нибудь позднеевропейских конных тяжелых рыцарей латников? Я видел. В той жизни в Оружейной палате за деньги и в этой, в палате же, но уже бесплатно. Красота и сила. Неодолимая сила. Особенно когда идут в атаку десятки, сотни таких всадников. С ног до головы несокрушимая, подавляющая, закованная в сталь, казалось ничем и не кем не остановимая атакующая мощь. Но, били и эти средневековые бронетанковые войска. Силой духа, выучкой, пиками, тяжелыми арбалетами, ранним огнестрелом. Вот и мне как попаданцу выпала доля наказать ответной вундервафлей французское чудо-оружие, их броненосные батареи, которые гарантированно придут к Кинбурну, чтоб сокрушить его своей неуязвимостью и огневой мощью. Для этого были нужны не только непробиваемые французскими корабельными калибрами укрепления, обновленного Кинбурна, но и свои калибры способные пробить борта и палубы французских линейных кораблей. И такие калибры у той России в которую я попал в силу неизвестных мне причин, были. А вот против четырёхдюймовой брони броненосных батарей не было и ... быть не могло ... в той истории. Но, я уже как не громко это звучало творил свою историю. С преизрядным эффектом наверно уже не бабочки, а целого орла, причём двухглавого. Хищный клекот которого возвещал, что история уже идёт другим путём. Ведь по сути мои усилия в роли императора России, Александра Второго (и слава Богу, что на момент смерти Николая Первого) рвали клювом и лапами орла полотно той истории, которой я знал, в клочья. Но, коль я русский, хотя по внешности типичный басурманин с серо-голубыми глазами, гулять млять, так гулять. Поэтому ещё в феврале было мною принято решение, херачить кто бы не пришёл к Кинбурну от души. То есть флот до утопления, десант до низового порога аннигиляции. Ибо гулять так гулять, стрелять так стрелять. Так вроде пел русский еврей Розенбаум. Понял, знал же, о чём сказать России в своих песнях. У него моя любимая была:

'Полем, полем, полем,

Белым, белым полем дым,

Волос был чернее смоли—

Стал седым'.

Пронзительно — страшная песня, особенно когда тебе уже за сорок и дай Бог или наоборот ты не тупо пивозавр по жизни. Но и там и здесь у меня при всём трепете и треморе мыслей и чувств касаемо жизни было чем заняться. А здесь в 1855 году и дальше, более чем более чем!!! Занятие делом не даёт особой возможности сопли распускать.

Вот с началом весны Баумгарт, Маиевский, Куликовский, Остроградский, Буняковский, братья Чебышевы, Константинов, Петрушевский, Венгловский, Андреев, фон Шанц и десятки, сотни других людей от студентов-технарей до мастеровых занялись созданием орудий способных пробить броню броненосцев, которые должны прийти к Кинбурну. Занялись и ... создали. Да, не без подсказок с моей стороны. Бывало раз несколько вскакивал с постели, чтоб записать на бумагу всплывшие мысли в помощь будущих бронебоев. Таких которые были способны вскрыть броню французов на дистанции до мили. За основу взяли корабельный бронзовый пудовый единорог, калибром 196 мм. Сделали его а-ля 'бутылка' + ещё запас прочности, поэтому заряд можно было хоть пуд закладывай, призматического, выверенного суперпороха в шёлковых на зависть мадамам картузах. Два нареза по схеме Куликовского, это проще чем для Минье четыре делать. Снаряд чисто бронебой с двумя ушками, тупоголовый, но можно сказать на 1855 год остроконечный, стальной, но двоякий. Зад 'мягкий', чтоб обтюрация, в нарезы вошёл, головка закалённая, бронебойная. Для сравнения, для особо упёртых пушкарей в погонах уровня полканов и генералов сделали усиленный 60-ти фунтовый Баумгарт и устроили состязания с единорогом Куликовского по железной броне четыре дюйма плюс. Баумгарт со стальными ядрами встал на сто саженях пробив при усиленном заряде броню, но не дожав пробитием дубовую подкладку. Снаряд Фостера, бронебойный, пробивал всё на около двухсот саженей. Пушки Куликовского с одноименными снарядами дырявила бронещиты и на пятьсот саженей и даже не с максимальным зарядом. На стрельбах обкатали и новый прицел для орудий, Петрушевского и даже казалось сказочную небывальщину ... оптический прицел. Вот тут пушкари-шаропоклонники и сдулись, против фактов продолжать спорить себе боком выйдет. Нарезная артиллерия говорила о том, что она будущее артиллерии уже в ближайшее не только время ... ближайшие годы.

Нарезные орудия Куликовского, трёхпудовки образца 1855 года для Свеаборга были штучными орудиями, как и те, которые та же команда пушкарных дел умельцев делала для Севастополя с какой-то ещё более хитрой нарезкой. Поэтому было нарезных орудий немного. Четыре орудия Куликовского встали на вновь созданной батареи против моря к востоку от крепости, три на морской каменной батареи и три на 'морском' бастионе-площадке. Итого десять реально бронебойных орудий способных пробивать французское бронированное чудо-оружие по расчётам на дистанции морской мили. В усиление к орудиям Куликовского придавались пятипудовые мортиры, со утолщенными стенками бомбам способные вновь по расчётам проламывать железную бронепалубу в дюйм толщиной. Были они и зажигательные. Как в основном и тяжелые ракеты (до двух пудов) Константинова по восемь установок против каждого бронеутюга. Понятно дело, что на бронебойные орудия, мортиры готовили расчёты по специальной программе из отобранных лучших артиллеристов России. С конца августа вновь установленные орудия на батареях начали проводить боевые стрельбы по два раза в неделю по разным видам морских целей и дистанциях. Артиллерийская начинка Кинбурна получила самую совершенную в мире СУАО, с поправками внесенные после Свеаборга, с вышками, дальномерами, средствами связи. На батареи в сторону Лимана на косе поставили родные кинбурнские 24-х фунтовки, десять орудий в каждой батареи и по пять 2-х пудовых мортиры. На той стороне лимана в Очакове установили восемь пудовых морских единорога. Поэтому даже если в Лиман войдут линкоры, их борта и палубы будет чем пощупать. Это, не говоря о калибрах установленной на кораблях Днепровской флотилии. Расчёты морских и лимановских батарей были облачены в стальные бронежилеты, каски.

Кинбурн уже ко второй половине сентября был готов к сражению. На суше и на море. Но он продолжал готовиться и ждать. И когда пришло известие об атаке на Евпаторию, адмиралу Метлину и генералу Кохановичу стало яснее ясного понятно, что враг обязательно придёт силою тяжкою к Кинбурну. По сему была объявлена высшая степень боеготовности всех сил, обороняющих Днепролимановский укрепрайон. Но, всё же особое внимание было уделено Кинбурну и Днепровской флотилии. От них в первую очередь зависел исход сражения за Днепровский Лиман и уже отлаженно работающую линию снабжения Днепр — Крым — Севастополь. А это значило и за исход войны в целом. И все об этом в Кинбурне и флотилии знали и понимали. Как и на флоте идущего к Кинбурну противника. А когда противники знают за что придётся биться это уже другое сражение, не в варианте 'я дерусь, потому-то дерусь'. Поэтому сражение обещало быть более чем серьёзное.