— Тетя Гелла, не хотите чаю? — и смотрит своими обалденными голубыми глазами в пол лица, устоять перед этим взглядом не смог еще никто.
— Ой, спасибо тебе Фимочка, — взгляд на Машку и убеждение. — Сейчас чай быстро допьем, и домой обедать, и чтоб все съела! — Машка послушно кивает, а Серафима уже льет "чай". Гелла хватает чашку и подносит ко рту, а там... ну да, червяк. Кажется, в тот день от крика нашей соседки протрезвел даже дядя Петя. А какие она потом ужастики про нас рассказывала по всему садоводству... Семья Франкенштейнов отдыхает.
— На что? — неуверенно переспрашивает Лёня.
— Ага, — кивает папа.
— На еду, — отвечает Лёня.
— ? — полное папино недоумение. — На хлеб что ли?
— Можно и без. Смотря как приготовить, — папа в полной прострации, Лёня слегка удивлен, а я, кажется, понимаю, в чем проблема.
— Чем ловите? — уточняю у Лёни.
— Руками, — отвечает кошак.
— Ни х... себе. Она что, у вас сама в руки прыгает?! — полное папино офигение. Вспоминаю Лёнину реакцию и ничему не удивляюсь.
— Потрясающе! За это надо выпить! — радостно вопит папа и несется к буфету за своим творением. Не знаю, как правильно это называется? Брага? Вино? Самогон? Это нечто выдуманное папой, назовем настойкой, причем настоено это нечто на всем, чем только можно и даже какие-то травки там присутствуют. Папа утверждает, что делал все по какому-то старинному рецепту. Что удивительно — вкус у этой настойки очень даже приятный, но и градус порядочный.
— Э, нет! — ору я. — Сначала надо снять браслет! — папа напяливает очки и смотрит на поле деятельности.
— Мда-а-а. И кто же такой умелец? Явно милицейские переделанные, такие в сексшопах не купишь, — задумчиво поинтересовался папа, разглядывая наручники. Я офигело захлопала глазами.
— Ты о чем?
— Говорю, что наручники — самоделки, вот, даже видно, что красили их в розовый цвет и мех приклеивали на уже бывшие в употреблении — тут под слоем краски видно, не новые они были, когда их красить-то начали. Да и не купишь такие в магазине, там же только те, от которых освободится легко, и продаются. А это явно переделки, вот и спрашиваю, кто постарался? — так, это что, папа в сексшоп по выходным заглядывает? Откуда такие знания?
— Я даже спросить боюсь. Но... пап, откуда такие познания?! — и зачем, спрашивается, вопрос задала, ведь ответ слышать совсем не хочется. А то узнаю тут о своем семействе много нового. Может, они всей нашей дружной семьей в сексшоп ходят? Одна я маня-маней, пуританка в кальсонах? Папа удивленно глянул на меня и начал краснеть.
— Ты что вообще думаешь?! — возмутился он. — Да ты... ну просто... а язык-то как повернулся?! Дура! Телевизор смотреть надо! И вообще, это я тут должен грозно спрашивать, чем это вы занимались?! Что на нем делают такие наручники, коли ты утверждаешь, что вы с ним просто знакомые?! — взвыл папа дурным голосом. Быть грозным у него получалось.
— Саша! — а это уже грозный крик от мамы. — Ты как с нашим гостем разговариваешь? И вообще, не суйся в дела молодые, не наше это дело.
— Ага, дочь — наша, дела — не наши. А чего я тогда должен наручники снимать? Дела-то не мои, — возмущенно сипит папа.
— Александр! — ого, а это уже серьезно. Когда мама начинает звать кого-то полным именем — пиши пропало.
— Ладно-ладно. Пойдем что ли в сарай, там сподручнее будет.
Не знаю, как и что они там делали, но вернулись минут через пятнадцать уже без наручников. Обрадовалась я их возвращению как манне небесной. Ведь стоило им уйти как...
— Ну?! Быстро рассказывай все! — дальше был допрос с пристрастием. Я честно пыталась врать как можно меньше, но боюсь, со всеми недомолвками у мамы сложилось ошибочное представление о нас с Лёней как о паре. Кошмар и тихий ужас. Почему?
— Когда ты с ним познакомилась? — надо быстро ответить, но умудрится не соврать.
— Месяц с чем-то.
— Где?
— Прежде чем встретится, мы с ним много общались, — особенно по ночам у меня на кухне и в моей личной персональной черепной коробке.
— Как ты с ним познакомилась?
— По телефону, — честно и искренне.
— ?
— Он номером ошибся, — точнее миром. Хотя нет, в тот мир, но не к тому человеку.
— Зачем он приехал в Россию?
— К другу, — жаль друг не в курсе.
— А почему тогда с тобой шляется?
— Друг потерялся, — точнее спрятался.
— Как?
— Мама, это долгая история. Короче, он переехал, а своего нового адреса не оставил, — я уже ненавижу этого друга всеми фибрами своей души.
— Как не хорошо со стороны друга. А где же Рэн остановился? — скорее свалился и развалился со всеми удобствами.
— У нас, — конечно, можно было бы соврать и сказать, что в гостинице, но Лёню видели соседи и Дюша, так что врать бессмысленно.
— Вот как? — мамина бровь поднимается на пару миллиметров, плохой знак.
— Временно, пока друга не найдет, — да и времени всего ничего дали. А мы даже толком не знаем, где этот уводитель чужих невест!
— Надо что-то поесть приготовить, а у меня совершенно нечем угощать, — взгляд, полный укора, в мою строну. — Все продукты совершенно обычные, даже ничего и не приготовишь.
— Мама, дай ему два литра молока, тарелку творога и можно много рыбных котлет или курицу, на крайняк яичницу — он любит. — Мамина бровь поднимается еще на миллиметр.
— Вот как? — это "как" уже начинает меня бесить.
— А если не будет жрать, то побрызгай все валерьянкой! Тогда точно все съест, — хорошо, в этот момент вернулись папа с Лёней и я не узнала, что бы мне на это ответила мама.
Папа все-таки достал свою настойку, которую тут же и приняли, кажется, проняло даже Лёню, странные все же там, видать, травки использованы...
— Ладно, мы в баню, а то одежда-то у Рэна мокрая, как бы не простыл. А вы пока сварганьте поесть, — жизнерадостно возвестил папа, зовя за собой Лёню. В баню? Лёню? Что ж, посмотрим, что из этого выйдет.
Лёня послушно пошел вслед за папой. Я жизнерадостно помахала ему ручкой, ему бы задуматься о причинах моего хорошего настроения, но, приведенный в благодушное состояние стараниями моего папы, Лёня пропустил мое настроение мимо своего внимания.
— Я вижу, ты спишь на ходу. Иди, ложись. Я сама их накормлю, — вдруг смилостивилась мама. Я напилась чаю, приведя себя почти до состояния счастья, и отправилась спать на второй этаж, где находится моя комната. Между прочим, самый уютный уголок во всем доме помимо веранды. Мне нравится моя комната не только оттого, что с ее окна открывается прекрасный вид, но и от духа старины, что буквально пропитывает всю комнату. За что надо отдать должное усилиям бабушки, которая с упорством маньяка отправляет все старинные вещи на второй этаж. Чего только там уже нет, даже пара статуэток лошадей аж восемнадцатого века, правда, совсем неизвестных скульпторов, ещё там хранятся натюрморты нашей прапрабабушки со стороны мамы, шкатулка, привезенная прапрадедом моего отца из самой Индии, фарфоровая мини кукла из Китая конца девятнадцатого века, а еще куча совершенно ненужных, но старых вещей, таких как: уличный фонарь того же девятнадцатого века (не иначе, прадед свинтил с какой-нибудь мостовой), курительная трубка неопределенного возраста (непонятно откуда — в нашей семье никто трубку не курил), страшная и некрасиво вышитая подушка, вид которой говорит о ее древности (это точно какая-то из моих бабушек! Ведь от кого-то же мне досталось полное неумение в этом аспекте хозяйства) и многое-многое другое. В общем, с блаженным вздохом я упала на кровать. Кровать сама по себе тоже еще та достопримечательность и досталось мне от тетки, когда они делали ремонт на даче. В интерьер их нового дома кровать не подходила, но и выкидывать эту красоту рука не поднялась — сделанная под старину с балдахином и резной спинкой, просто сумасшедшая красота! Я бы с удовольствием поставила ее в квартиру, но увы, дверные проемы там слишком узки. О том, как мы ее на второй этаж поднимали, тоже отдельная история, скажу лишь одно — хорошо, что у нас большие панорамные окна и замечательный сосед, работающий на стройке. Короче, после потрясений всего дня я вырубилась практически моментально, успев кинуть прощальный взгляд в окно, откуда, как я уже говорила, открывается вид на наш участок, центром экспозиции которого являются три сосны. Глупая улыбка, как всегда, наползла на лицо, а на сердце стало тепло. Это не просто три сосны — эти три сосны папа сажал сам, в честь каждого из детей. Моя — самая маленькая, но уже высоченная и пышная — бабушка и мама старательно за ними ухаживают.
Разбудили меня, как всегда, неожиданно, точнее проснулась я от... землетрясения?! На кровати меня подбросило качественно — долетела практически до балдахина!
— О-о-ох! — провыло что-то рядом. — Калтых! Зе ведра де торгино де краско вилдл! — прошипело это что-то сквозь зубы. Как назло я поняла — лучше бы не понимала. В переводе это значило, что сейчас кого-то будут убивать, но сначала будут пытать... страшно пытать. И, кажется, все поняли, кто изъявил желания навестить меня... я перевела взгляд на часы... в три часа ночи?! Господи, да где он так долго пропадал-то? А еще лучше вопрос: что он здесь забыл?! Какого хрена он делает в моей комнате? А еще точнее — в моей кровати? Да еще... ГОЛЫЙ!!!
— Совсем сдурел! — подушка уже по традиции разлетелась на перья, наткнувшись на Лёнины когти. Как мило, знакомы всего ничего, а уже обжились традициями, словно семейная пара. — Ты что ЗДЕСЬ забыл? — рычу я.
— Я НИЧЕГО ЗДЕСЬ не ЗАБЫВАЛ. Я здесь вообще впервые! — в ответ рычит Лёня, пытаясь дотянутся до моего несчастного горла, любит он его до потери рассудка.
— Что ты ЗДЕСЬ делаешь? — уточняю я, продолжая играть в "убегайки" по кровати.
— А где? Твоя мама сказала, что я сплю ЗДЕСЬ! — о, спасибо маме, я всегда догадывалась, что я у нее не самый любимый ребенок, но не до такой же степени! — А твой папа, твой папа... — дальше шла непереводимая игра слов. Ого, и за что папа впал в такую немилость?
— Эй! Папу не надо трогать! — возмущенно сиплю я.
— ТРОГАТЬ?! — Орет Лёня. — А меня можно? — кажется, я начинаю догадываться о причине его плохого настроения. — Что за варварский обычай? "Пойдем, сынок, я покажу тебе, как надо правильно мыться!" — передразнивает папу Лёня. — Мне бы надо было задуматься, когда он зачем-то взял с собой ветки дерева! — ревет кошак, дергая простыню, подвигая тем самым меня к себе, занимаю его плюшевым медведем и провожу стратегическое отступление за кресло советских годов — этакого раскладывающегося гиганта — большое и тяжеленное. — А это его "сейчас согреешься"! Скорее свариться можно! Кто моется в такой жаре! — какой быстрый, уже рядом с креслом, пожалуй, отступим за стол, он тоже не маленький. — "Приляг! Сейчас сделаю тебе массаж!" Мне надо было задуматься, ведь он ТАК странно улыбался. А потом он начал бить теми самыми ветками!!!!! — бедняга, стресс на лицо, перекошенное, красное и вена на виске вздулась...
— "Плохо?! Давай прибавлю парку!" Жаль, о Катар, что на тот момент я очень плохо понимал, о чем он! Парку!!! Я практически сварился! А потом это его беспокойное "Что, плохо"? О да, мне было плохо, но НЕУЖЕЛИ так необходимо было выливать на меня ведро ЛЕДЯНОЙ ВОДЫ?!!! Он что, действительно решил, что мне станет ХОРОШО? После ведра самой холодной воды, которую я когда либо... — нет, не могу этого дальше слушать, я сейчас просто помру от смеха! Я тихо сползла по стеночке, утирая слезы и теряя бдительность — через пару секунд Лёня уже был рядом. — И раз нельзя трогать ПАПУ — надо было слышать, КАКИМ тоном он произнес слово "папа", — я трону его ДОЧЬ! — о, слово "дочь" было произнесено также НЕ бесстрастным голосом.
— Хи-и-и. Про-сти-и-ихи. — сложно извинятся, когда единственное, что действительно хочется сделать, так это расхохотаться в полный голос.
.
* * *
Не знаю, что собирался со мной сделать этот отпаренный кошак, но сделать ему ничего не удалось — помешали. Первое, что я увидела — это неестественно, даже для Лёни, расширенные зрачки, а затем его вопль:
— УУУРРРР?! — после чего кошак подскочил, как ужаленный. — Что за...? — дико выворачиваясь, словно пытаясь снять что-то со спины, ну или кого-то. Вы не поверите, но моим спасителем оказался... кот. Кота зовут Леший — поскольку пришел он к нам из леса, да и вообще, дикий какой-то, здоровый и свирепый, папа подозревает, что он — из диких. Его мех на верхней части туловища имеет бледно-желтую или булано-серую окраску; на загривке и по спинному хребту — он рыжее, по бокам — светлее, на брюхе — совсем беловатый. По всему туловищу проходят темные, узкие, волнообразные поперечные полосы, которые на ногах выступают яснее; на верхней части головы и на затылке заметны восемь узких продольных полос. В некоторых местах туловища мех пестрит мелким черным крапом. Хвост сверху — булано-желтый, снизу — белый; завершается он тремя широкими черными кольцами и совсем черным концом. Ах да, еще этот зверь крупнее обычного кота, заметно так крупнее. Наше с ним знакомство началось давно, причем инициатором этого общения был сам Леший. Как-то в весенние каникулы я приехала на дачу и обнаружила на крыльце мирно спящего котяру, рядом обнаружилась миска со сметаной. Честно говоря, я слегка опешила. Дело в том, что бабушка категорически против любой живности в нашем доме, и не потому, что она не любит животных, а как раз наоборот, слишком любит или вернее любила — был у нас раньше кот, звали его Маркиз, самый настоящий аристократ был, бабушка души в нем не чаяла, любила до потери рассудка и испытала сильную душевную боль, когда тот умер от старости, вот с тех пор животных и не заводим. " Слишком больно их потом терять", — заявила бабушка. Тем сильнее было мое удивление.
— А что? — удивилась бабушка на мой вопрос о присутствии котяры в нашем доме. — Сам пришел, не выгонять же? — логика железная, впрочем, как всегда у бабушки. Надо сказать, кот отличается поразительной сообразительностью. Он довольно равнодушно относится к ласкам, если не сказать резко отрицательно, его, впрочем, никто особо и не тискает, особенно не хочется это делать после того, как его попытался нежно потрепать местный песик, надо ли говорить, что бой оказался проигран именно собачкой? Вот вы скажите, кто же будет держать этакого монстра рядом с детьми? Правильный, в сущности, вопрос. Но, как я уже говорила, котяра отличается потрясающей сообразительностью. Чего только наши милые детишки с ним не делали: и в коляску пихали, и в пеленки кутали, и соски в рот пихали, и катались, как на лошадке, и даже плавать несчастного учили. Сколько раз бедное животное тягали за хвост я даже сосчитать не смогу. Но что самое интересное: ни разу этот кот никого не поцарапал и не укусил — никого из детей. Скажу честно, прецеденты были, и некоторые гости уходили из нашего дома с довольно большими царапинами, но ни разу пострадавшим не стал ребенок.
Ведет себя кошак тоже довольно своеобразно: приходит, когда заблагорассудится, остается, на сколько хочет и исчезает в ночи, словно призрак. Может заявиться и поздней ночью и ранним утром, может прийти к обеду и даже закрытая дверь не помеха. Обычно он, как культурный и образованный кот, стучится в дверь или в окно. Чаще в окно, особенно если дело ночью, обычно в бабушкину спальню, там очень удобно, вдоль всей стены, висит лестница, закрепленная на доме на стальных крюках, поэтому для кошака нет ничего сложного в том, чтоб запрыгнуть на лестницу, а оттуда уже вежливо постучать. Жаль, что Михайловна как-то не оценила эту кошачью вежливость, видимо поэтому они и по сей день друг друга недолюбливают. Просто однажды ночью Михайловну положили спать в бабушкиной комнате. Дальше, думаю, догадываетесь? Но посмотрите на это глазами Михайловны. Ночь, за окном завывает ветер, по крыше барабанит дождь и темно, как бывает только августовскими ночами в плохую погоду, короче — из окна не видать ни зги. И вот, ближе к полночи, раздаются странные звуки: что-то скрипит за окном, выбиваясь из привычных ночных звуков (всего лишь кот идет по старой деревянной лестнице, которая скрипит от старости), а затем раздается стук. Надо сказать, что одни эти звуки ввергли бедную Михайловну в священный ужас, а когда она, наконец, пересилив себя, набралась мужества посмотреть за окно, то увидела там два горящих в ночи адских глаза (всего лишь светящиеся в темноте кошачьи глаза)! Михайловне мы потом вызывали скорую и, хотя приехавший врач констатировал потерю сознания и небольшое повышение давления (прописав успокаивающее и понижающие давление таблетки), но Михайловна упорно продолжала считать этот день чуть ли не днем своей гибели, а Лешего называла Ангелом смерти. Романтичная натура наша Михайловна.
