| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Лениться Уресс не умел. Выпустить кувшин из рук из-за усталости — не мог, так как только вернулся с ужина. Поэтому я взглядом приказал ему подойти.
Подошел. Виновато опустил взгляд и начал извиняться.
— Покажи руку... — не дослушав его излишне многословную и по-хейсарски витиеватую речь, потребовал я. И мысленно присвистнул: большой палец мальчишки оказался вывихнут в первом суставе!
Спрашивать, кто его выбил, было бесполезно, интересоваться, почему он, Уресс, не обратился к лекарю — тоже, поэтому я, поставив свои ил'личе, взял его за руку и предупредил, что будет немного больно.
Мальчишка гордо вскинул голову, презрительно прищурился и уставился на меня с таким видом, как будто я предложил ему поплакать.
— Шайир, иди сюда... — ощупав место вывиха, потребовал я у часового. — Поможешь...
К моему удивлению, тот повиновался. Без лишних слов или какого бы то ни было недовольства: подошел к Урессу, взял его за кисть и молча кивнул — мол, знаю, что делать, и готов.
Взявшись левой рукой за запястье и обхватив правой большой палец, я плавно потянул его на себя и надавил своим большим пальцем на поврежденный сустав.
Уресс слегка побледнел и напрягся. А через мгновение, когда я рванул, и палец встал на место, облегченно перевел дух:
— Спасибо, Мастер! Я готов продолжить тренировку...
...— Ну как, терпимо? — склонившись надо мной, встревоженно спросил Круча.
Я торопливо кивнул, попробовал приподняться, чтобы показать, что говорю не просто так, и чуть было не потерял сознание от боли в вывихнутом плече.
Изо всех сил сжал зубы, потом вымученно улыбнулся — и дернулся от тяжеленного подзатыльника:
— Лежи, не дергайся! Мне нужно, чтобы ты расслабился...
Расслабляться, чувствуя подмышкой край стола, было трудно. Однако я постарался. И через несколько минут почувствовал, что у меня получается — рука, свободно свешивающаяся вниз, стала ныть заметно меньше, потом потяжелела и затекла...
'Я расслабился...' — подумал я, шевельнул головой, чтобы дать это понять, и почувствовал, что Роланд сгибает ее в локте.
Поворот наружу, потом внутрь, рывок, короткая вспышка боли — и я, на мгновение заглянувший в чертоги Темной половины Двуликого, услышал удовлетворенный голос Головы :
— Вот и все... Сейчас перебинтую — и можешь отправляться спать...
Подняв взгляд к солнцу, которое только-только начало путь по небу, я недовольно засопел, потом сообразил, что Круча, занятый моей рукой, не видит выражения лица, и буркнул:
— Я продолжу тренироваться...
Воспоминания о первых днях в Гильдии заставили меня грустно усмехнуться — я был таким же упрямым, как Уресс, и тренировался, как проклятый, чтобы хоть на мгновение приблизить день смерти графа Ареника Тьюварра.
— Мастер? Я готов! Правда!!! — перепуганно воскликнул айти'ар, потом понял, что его восклицание прозвучало как-то жалко, и упрямо набычился: — Я никуда не уйду, даже если ты меня прогонишь!!!
Я закончил перевязывать его палец, пожал плечами и мотнул головой в сторону обломков его ил'личе:
— Этой рукой работать запрещаю. Пока не заживет. Что касается другой — сначала убери обломки и песок, а потом посмотрим...
...Убрал. Добросовестно. Ссыпав весь песок в оставшийся целым кувшин силы и собрав черепки в снятый с себя араллух. Унесся во двор — выносить. И пропал. Эдак минут на тридцать. А когда вернулся, у меня зачесались кулаки — на лице мальчишки появилось еще несколько ссадин, под правым глазом вспухал синяк, а из уголка рта сочилась струйка крови.
С хрустом сжав кулаки, я повернулся к часовому, вглядывающемуся в хитросплетения улиц, и зашипел:
— Ш-ш-шайир?
— Да, ашер? — нехотя отозвался он, повернулся ко мне и, увидев выражение моего лица, схватился за рукояти своих наш'ги.
— Сейчас ты спустишься во двор, найдешь тех, кто дрался с Урессом, и передашь им мои слова...
— Я — на посту. И никуда не пойду! — перебил меня юнец.
Я скользнул к нему, походя выбил из рук выхваченные из ножен Волчьи Клыки, схватил его за глотку и заставил встать на цыпочки:
— Ты! Сейчас! Спустишься во двор! Найдешь тех, кто дрался с Урессом! И скажешь им, что если кто-то из этих недоумков еще раз поднимет руку на моего тэнгэ, то я изувечу их отцов или старших братьев...
Глаза хейсара чуть не вывалились из орбит, а из глотки вырвался возмущенный хрип:
— Что-о-о?
— То, что слышал! И еще: если кому-то из твоих сородичей не понравилось мое поведение на этом вашем виот'ун'иаре, то они знают, где меня найти!
...Первое, что сделал хейсар, когда я разжал пальцы — это подобрал свои наш'ги. Потом пробормотал себе под нос что-то вроде 'клянусь Бастарзом...', убрал клинки в ножны и, бледный от унижения, нырнул в люк. Проводив его взглядом, я подмигнул растерянному Урессу, взялся за захваты своих ил'личе и переставил их поближе к зубцам.
Минуты через полторы айти'ар, наконец, вышел из ступора, насупился и, явно кому-то подражая, изобразил непонятный жест здоровой левой рукой:
— Ты — гость, Мастер! И должен соблюдать а'дар...
— Я его соблюдал. До тех пор, пока твои сородичи помнили, что такое гостеприимство...
Мальчишка покраснел, опустил взгляд и еле слышно выдохнул:
— Они злы... Очень... И ведут себя недостойно...
Потом вскинул на меня глаза и добавил:
— Но ведь не все, правда?
— Все... — угрюмо буркнул я. И вспомнил недавний 'праздник'...
...Почувствовав прикосновение к плечу, я открыл глаза и удивленно выгнул бровь: передо мной стоял не кто-нибудь, а сам Вага Рука Бури, старший сын аннара рода Аттарк, со дня приезда в Шаргайл ни разу не поднимавшийся на Орлиное Гнездо.
— Извини, что прервал твое погружение в себя , но твоей гард'эйт требуется твоя помощь...
Я оказался на ногах раньше, чем дослушал предложение. Потом сообразил, что побратим короля выглядит слишком спокойным, и убрал руку с клюва чекана:
— В чем?
— Сегодня — ее виот'ун'иар, день, когда она должна показать женихам свои умения...
— Какие умения?
— Она должна разделать косулю и приготовить главное блюдо для пира...
— Ну, и причем тут я?
Вага пожал плечами:
— По нашим обычаям, удар, лишающий жизни жертвенное животное, должен нанести мужчина. Леди Мэйнария решила, что имя того, кто этого достоин, должен назвать ты...
Я подошел к краю оу'ро, посмотрел вниз, на собравшуюся во дворе толпу, и удивленно почесал шрам:
— Ого, сколько вас собралось!
— Это не только Аттарки, но и аннары и азы всех родов Шаргайла! — гордо ответил Вага.
Ощущение собственной ненужности больно укололо в сердце — если этот их вьетьяр был таким большим праздником, то могли бы пригласить и меня:
— Пусть выберет сама...
— Она УЖЕ сказала. Ее — услышали... — выделив слово 'уже', буркнул Рука Бури. Как мне показалось, как-то уж слишком недовольно.
Я слегка напрягся — для того, чтобы столь явно выказывать свое недовольство ее поступком, надо было иметь серьезнейшие основания!
— Повтори, что именно она сказала... — немного подумав, потребовал я.
Вага поморщился, но повторить все-таки повторил:
— Она сказала, что передает право выбора своему майягарду, Крому по прозвищу Меченый, так как она — гард'эйт, и не может принимать решения, от которых зависит ее жизнь...
Формулировка фразы мне не понравилась: видимо, у Мэй были основания предполагать, что сделанный ею выбор как-то отразится на ее будущем!
— Скажи-ка, в чем смысл этого вашего вьетьяра?
— Виот'ун'иара! — поправил меня Рука Бури. — В переводе с хейсарского — день, когда девушка показывает свой лик. То есть умения, необходимые в семейной жизни...
— И все? — уточнил я.
— Да... — кивнул Вага. Но — после небольшой заминки. И как-то не особо искренне...
— Что ж, я тебя услышал... — хмыкнул я, одернул араллух и, ни говоря ни слова, двинулся к люку...
...Стоило мне выйти во двор, как вокруг стало тихо: и Аттарки, и их гости уставились на меня, как на какое-то чудо. Хотя нет, как на чудо, смотрели, в основном, гости. Причем, по большей части, женщины. А вот в глазах сородичей Ваги горело неудовольствие. Если не сказать 'ненависть'!
— Силы вашим десницам и остроты вашим взорам, ашер'о! — поздоровался я с мужчинами. Потом повернул голову к их слабым половинам и добавил: — Полных чаш вашим домам и плодовитости лонам, ашиар'о!
Ответили. Сначала — старшие отцы и старшие матери родов, потом — женихи, а самой последней — Мэй.
'Остальные права голоса не имеют...' — тут же отметил я, подошел к своей Половинке и вытянул перед собой правую ладонь.
Мэй, чуть более бледная, чем обычно, нервно сглотнула, на мгновение опустила взгляд, потом взяла себя в руки и улыбнулась. Нет, не мне — окружающим. Потом положила на мою ладонь ритуальный клинок, обреченно закусила губу, повернулась к аннарам и четко произнесла:
— Его выбор — мой выбор! Я сказала...
Я сжал в ладони чуть боле узкую, чем надо, рукоять, задумчиво посмотрел на троицу нервно скалящихся женихов и внезапно понял, что в их глазах уж слишком много ОЖИДАНИЯ!
'День, когда девушка показывает свой лик?' — мстительно подумал я, скользнул к косуле, упал перед ней на одно колено и одним движением перерезал ей горло...
— Уарс!!! — взвыли собравшиеся, а Унгар Ночная Тишь в сердцах сжал кулаки.
— Что значит, 'нет'? — придавив бьющееся в агонии животное коленом, холодно поинтересовался я, уставившись в глаза Тарваза Каменной Длани. — Если виот'ун'иар — это день, когда девушка показывает свой лик, то волноваться вам как-то рановато...
— Нанести удар, лишающий жизни, может лишь достойнейший!!! — перебил меня Унгар.
— Мужчин — много, а майягард — один... Я! Еще вопросы есть?
Юноша рванул ворот араллуха, набрал в грудь воздуха, шагнул вперед и... замер, услышав смешки, донесшиеся со стороны женской половины приглашенных. А через пару ударов сердца на мое плечо опустилась рука Мэй:
— Спасибо, Кром! Ты, как всегда, бесподобен...
...Ожидание оказалось недолгим — не прошло и десяти минут, как по лестнице, ведущей на оу'ро, загрохотали сапоги.
— Идут... — испуганно выдохнул Уресс, потом устыдился выказанного перед гостем страха, встал по левую руку от меня, гордо развернул плечи и выдвинул вперед подбородок. Мне стало смешно — мальчишка, бегавший за мной всего каких-то дней шесть или семь, искренне считал себя моим учеником. И был готов защищать меня даже от своих родичей!
— Сядь подальше. У стены... — вполголоса приказал я и, увидев, что он негодующе сдвинул брови, постарался его успокоить: — Я хочу, чтобы ты не просто смотрел на бои, а старался запоминать ошибки, сделанные моими противниками...
— А, так это — тренировка на внимательность? — обрадовался он и, не дожидаясь ответа, метнулся к указанному месту.
Удостоверившись, что он поверил в мое объяснение, а, значит, не полезет нас разнимать, я повернулся к люку и с интересом уставился на первого 'недовольного' — мужчину лиственей эдак тридцати-тридцати двух, головы на полторы-две ниже меня и ведер на пять легче.
— Ты сказал — я услышал... — выбравшись на крышу, рявкнул он. — И пришел...
— Что именно ты услышал? — поинтересовался я.
Воин, которого, как я помнил, звали то ли Тарном, то ли Тарром, вытаращил глаза и презрительно усмехнулся:
— Ты отказываешься от своих слов?
— С чего ты взял? Просто я сказал две фразы, а не одну, и хочу понять, какая именно тебя задела...
Тарн (или Тарр?) тряхнул головой и нехорошо усмехнулся:
— Я — отец Раста и Горта. Пришел, чтобы посмотреть на человека, который пообещал меня изувечить...
В отличие от того же Ваги говорить он не умел. Или же был настолько зол, что не обращал внимания на точность формулировки. Представив себе его разговор с каким-нибудь из знакомых мне глав Пепельного братства, я невольно улыбнулся: уже после этой фразы они придрались бы к слову 'посмотреть' и выставили бы воина на посмешище.
Моя улыбка подействовала на хейсара, как удар кнута на норовистого жеребца: он подошел ко мне вплотную и, глядя снизу вверх, вызвал меня на поединок. При этом употребив несколько хейсарских слов, которых я не знал.
— Это не по а'дару, Тарр! — возмущенно воскликнул Уресс. — Кром по прозвищу Меченый — наш гость!!!
Хейсар вспыхнул, зло ощерился на слишком умного мальчишку и... язвительно хмыкнул:
— Ах да, как же я мог забыть?! Что ж, тогда я буду счастлив, если наш гость согласится на тренировочный поединок без оружия.
Я, конечно же, согласился. Причем с превеликой радостью: за последние дней восемь я никак не мог найти способ сорвать накопившуюся злость. И, дождавшись, пока Тарр обнажится до пояса и скажет, что готов, бросился в атаку...
...Первую связку — 'Предрассветный дождь' из стиля Воды — Аттарк заблокировал. И сразу же попытался контратаковать Огнем: ударом ноги по внутренней части выставленного вперед бедра, 'Ожогом' в лицо и парой-тройкой 'Искр' в горло-живот-пах.
Удар по бедру я принял, не поморщившись — мой противник был слишком легким, чтобы пробить мне мышцу — 'Ожог' отвел на пядь в сторону и вниз, а 'Искры' пригасил 'Шлепком медведя'. Добросовестно. И почти в полную силу. А когда оба предплечья Тарра, отсушенных тяжеленными блоками, опустились, всадил в его открытую грудь 'Двойной Таран'. Правда, не кулаками, а ладонями, так как убивать хозяев приютившего нас с Мэй сарти в мои планы не входило.
Проводив взглядом улетающее к ближайшему зубцу тело, я подмигнул Урессу и повернулся к следующему 'обиженному', чья голова только-только показалась над люком:
— Араллух можешь не снимать...
...Второй противник оказался чуть пошустрее первого. И намного хитрее — вместо того, чтобы пытаться победить меня техникой или жесткостью, он попытался меня измотать. Увы, особыми размерами Орлиное Гнездо не отличалось, и уже минуты через полторы, десятка полтора раз влетев спиной в зубцы, он понял, что беготня вокруг меня ни к чему хорошему не приведет. И бросился мне в ноги.
Бить коленом в лицо я не стал — парень двигался слишком быстро, и я рисковал сломать ему шею. Поэтому отвел назад атакуемую ногу и провел самый обычный 'Молот с наковальней' — сдвоенный удар по вискам. А после 'Молота' — бросок с захватом за голову.
Этой связки, пусть даже и проведенной вполсилы, хватило с запасом: добивание (надавливание большими пальцами на глаза) я показывал Урессу уже на бессознательном теле.
Мальчишка оценил — вскочил на ноги и издал порядком набившее мне оскомину 'У-уэй!!!'. Потом присел в ту же стойку, что и я, и попробовал сделать добивание на воображаемом противнике...
...Третий противник, двоюродный брат Унгара Ночной Тиши, Вахрат по прозвищу Боров, оказался ненамного ниже меня и на полведра тяжелее. Неповоротливый и не особенно умелый боец, он обладал парой-тройкой качеств, которые меня порадовали — во-первых, был очень вынослив, во-вторых, неплохо держал удар и, в-третьих, (что меня порадовало больше всего) постоянно пытался бить по койе'ри. В тренировочных поединках это считалось недопустимым — как в Вейнаре, так и в Шаргайле — поэтому с ним я позволил себе ненадолго ослабить контроль. И вскоре почувствовал себя забойщиком скота: лицо хейсара, упорно не желающего терять сознание или сдаваться, превратилось в окровавленную маску, добрая треть пальцев на руках и ногах оказалась вывихнута или сломана, а левая рука, дважды взятая на болевой захват, висела, как плеть. Несмотря на это, сдаваться парень не собирался: бросался в атаку за атакой и не видел ничего, кроме меня.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
