— Есть, падре Паоло, — кивнул аббат. — Лекарь молодой и нравом необузданный. Грязи разводит много, а толку мало, — скептически заметил Себастьян. — Он только и годен, что бедных лечить да травы собирать в пустоши. Зато вони разводит немало. Я бы и закрыл вовсе все это непотребство, но жаль крестьян.
— Ну что ж... тогда мой походный лекарь сам посмотрит, что там может быть полезного для меня, — по губам инквизитора скользнула тонкая улыбка, он обернулся и кивнул одному из следовавших за ним монахов, тот подошел ближе, почтительно склонив голову:
— Падре?
— Падре Себастьян любезно предложил нам осмотреть монастырскую лекарню.
— Да, это очень любезно с Вашей стороны, — Христофор посмотрел на Себастьяна непроницаемым взглядом.
— Смотрите, мое дело — Господь, — согласно кивнул аббат. — Если бы Бог дал мне понимание в лечении человеческого тела... но ведь главное излечить душу. Согласны со мной, падре Паоло?
— Главное, душу спасти, — отозвался Фратори, искоса взглянув на аббата.
— Как верно! Как это верно! — закивал Себастьян, оборачиваясь к брату Христофору: — Сын мой, за воротами находится домик для нужд лекарных. Там занимается брат Микаэль. Травы сушит. Есть у него вроде бальзамы. — короткая пауза. — А вот и наша скромная обитель. Прошу— прошу, падре Паоло. Я распоряжусь о трапезе и жду вас с великой скорбью на душе.
Паоло заглянул в предлагаемые апартаменты и тут же обернулся в поисках Ксавье, но паршивец уже куда-то улизнул.
— Да-да, падре Себастьян, спасибо за гостеприимство, — чуть рассеянно отозвался Фратори, а когда Себастьян удалился, а затем склонился к уху Христофора, выдал инструкции и отпустил его с богом.
Свита разошлась по комнатам, Рауль отдал инквизитору свинку, и с поклоном удалился немного отдохнуть.
Паоло, поглаживая животное, обошел скромные, но вполне уютные комнаты и присел на стул, задумчиво разглядывая вид из окна.
Фернандо глядел на удаляющихся беседующих аббата и инквизитора. Как только они отдалились на достаточное расстояние, "капитан" сунул поводья лошади ближайшему гвардейцу. Короткий взмах рукой — и солдаты рассосредоточились по двору, ненавязчиво закрывая мужчину от всевозможных взглядов. Мужчина стукнул по двери кареты и дождался пока оттуда вылезет Луис, закутанный в инквизиторскую мантию.
— Ксавье! — рыжеволосый мужчина вздрогнул и подошел к карете. — Брат Ксавье, — "капитан" постарался принять смиренный вид, — пожалуйста, давайте сначала заселимся.
— Артур! — короткий кивок обернувшемуся гвардейцу. Фернандо пошел вперед, а солдаты продолжили также "хаотично" охранять оставшихся внутри.
Быстрым шагом мужчина стал догонять инквизитора.
Фернандо, кратко поклонившись аббату Себастьяну, с которым он столкнулся на пороге, проводил того внимательным взглядом. Поманив за собой Луиса и Ксавье, он вошел в дом.
— Падре, — обратился Фернандо к инквизитору. — Я бы попросил выделить для нашего гостя отдельную комнату на верхнем этаже. Я думаю, Вы понимаете причины.
— Да-да, конечно, здесь достаточно места, — отозвался Фратори, отпуская свинку и поднимаясь навстречу. — Выбирайте любую свободную комнату, весь этаж в нашем распоряжении... да вообще оба этажа. О, я вижу, вы отыскали нашу заблудшую овцу, капитан, — Паоло не предполагающим пререканий жестом велел Ксавье скрыться в дальней комнате. Тот вздохнул и поплелся, куда указали.
* * *
Луис сидел на огромной кровати в гостевом доме уже несколько часов. Он выпил половину кувшина воды, пытался уснуть, свернувшись калачиком на краю перины, застеленной парчой, потом скинул с себя проклятый инквизиторский капюшон и подошел к окну. Сад. Вдали цвел сад. В котором еще вчера они были вместе...
Герцог укорил себя, что не свернул с дороги, что надеялся, будто в такой ранний час не попадется. Общение с инквизитором и Фернандо отзывалось покалыванием в пальцах. Мурашками, что бегали по спине. Юноша промыл свои раны на лице, но боль в теле так и не прошла.
Не прошла она и в сердце. Горела. Тлела на углях ожидания продолжения кошмара. Повернулся ключ в замке. Вернулся. Луис обернулся и сразу накинул капюшон. Как было приказано, а на пороге уже стоял король.
Фернандо осмотрел юношу. Что ж, придраться пока не к чему. В замке щелкнул ключ. Сев в кресло, которое входило в достаточно скудное по его мнению убранство комнаты, он откупорил бутылку вина из тех, что инквизитор привез с собой. Оглядевшись по сторонам, он заметил только один стакан. Пожав плечами, мужчина выплеснул оттуда воду и налил вино. Сделав пару глотков и расслабленно откинувшись на спинку кресла, король протянул кубок Луису:
— Пей!
— Благодарю, — юноша взял протянутый кубок и сделал несколько глотков. Он чувствовал, что еще придется говорить. И это будет не приятная беседа, а продолжение допроса.
— Луис, как думаешь, почему я тебе не верю? — Фернандо внимательно наблюдал за юношей. — Пей еще!
Он помнил, что юноша пьянеет очень быстро, а применять физическое воздействие не хотелось. Вино и подействует гораздо быстрее, и приятнее по последствиям. По крайней мере, для него.
Отказываться юноша не смел и потому давился, но допил до конца. Нервно вытер рукавом губы.
— У вас на это все причины. — отозвался герцог. И сжал пальцы на руке. Дышать. Надо просто дышать, скрывать, что творится там, на самом дне души. Ледяная ловушка, черная бездна, в которую погружается тело. А потом рука и синие глаза. Глаза, в которых тонет мрак смерти и появляется он же — только эта смерть уже настоящая. Она зримая и страшная. — Я виновен. Накажите меня.
Фернандо холодно смотрел на Луиса, оценивая его поведение.
— Мальчик мой, ты, кажется, слишком много общался с монастырскими фанатиками. Накажите? — мужчина вздернул бровь. — С каких это пор герцог Сильвурсонни сам просит, — последнее слово мужчина выделил голосом, — о наказании? Ты на себя со стороны смотрел, герцог? — и резко. — Подай кубок!
Луис сделал шаг вперед, еще ближе к креслу и подал кубок мужчине. Он вынужден был приблизиться, не зная, что вообще можно сейчас ответить на слова короля.
Фернандо наполнил еще раз кубок.
— Пей. И что же вы молчите, герцог? — мужчина явно развлекался. — Неужели вам нечего сказать вашему сюзерену?
Дрожание тонких пальцев, взгляды украдкой... Куда? В сад?.. Дьявол в душе мужчины начал просыпаться...
— Лишь вы имеете право наказывать вашего подданного или прощать, ваше величество. Вы считаете меня виновным, значит так и есть, — Луис опять сглотнул пьянящий напиток. Еще одна такая емкость, и он не будет держаться на ногах. От прошлой ночи и так голова кружилась. — Спасибо, ваше величество, за вино.
— Это не тот ответ, который я ожидал, Луис, — мужчина скучающе глянул в окно. — Да, я имею право наказывать нерадивых. Но с какой стати вы сами попросили об этом? И не смейте садиться. Неужели вы уже забыли, что сидеть перед королем — это привилегия?
И он перевел абсолютно ничего не выражающий взгляд на Луиса, продолжавшего судорожно сжимать кубок. Дьявол внутри довольно облизнулся.
— Я не знаю ответов на ваши вопросы, ваше величество, потому что за вашими вопросами нет никаких нормальных ответов. Я не могу знать. Почему вы мне не верите, — герцог чувствовал, как горячая волна ударила в голову, но он стоял как по струне. Не выдавая своей слабости.
— Луис, — голос мужчины внезапно прорезала сталь. — Неужели я столь скверно стал выражаться? За мной этого никогда раньше не замечалось. — Фернандо встал и подошел к юноше. Взяв за подбородок, он поднял лицо юного герцога, также как при встрече перед монастырем. — Ты герцог. Ты соответствующе воспитывался. Ты не станешь просить прощения просто так. На всякий случай, заранее.
Палец легонько гладил подбородок. Дьявол внутри довольно бесновался, чувствуя, как предательски дрожит юное тело.
— Не хочешь отвечать? А я ведь предупреждал.
Чуть сжать пальцы, пока еще ласкающие лицо.
— Что я должен ответить, ваше величество? Что именно? — голубые глаза бесновались пламенем опьянения. — Вы задаете много странных вопросов. Да, я виноват, что отказал вам. Я и теперь отказываю.
Фернандо любил играть. Жаль, монастырь не совсем подходящее место. Он с усмешкой смотрел на желанную игрушку, которая когда-то посмела убежать, да и сейчас воображает, что может что-то сделать. Врет ведь.
Он провел пальцами по все еще разбитым губам, почувствовав пальцами все трещинки и неровности. Желание толкнулось в тело.
Мужчина вернулся в кресло, сел, ослабив дорогой широкий пояс.
— Что ж ты так вцепился в кубок? Еще выпить хочешь?
— Нет, благодарю вас, — юноша поставил кубок на стол. Лишние фразы, лишние действия сейчас ни к чему. Чем меньше эмоций после допроса, тем лучше.
— Ну, тогда мне налей, — Фернандо встал, закрыл окно. Отвлекает. Дает надежду. Следом последовали ставни. Плевать, что подозрительно. Мало ли что инквизиторы задумали. Все равно никто не посмеет зайти.
Повернувшись к мальчику, мужчина наблюдал за его движениями. Боится точно. Но храбрится, и что-то еще. Что?
Сев обратно в кресло, велел:
— Зажги свечи.
Если Луис не обратил внимания, где они стоят в его комнате, сам виноват. И о многом скажет. Взяв в руку бокал, мужчина принюхался к вину.
В полумраке, который опустился на комнату, было сложно сориентироваться. И Луис запаниковал. Его голова кружилась. Ему было не по себе. Налив в кубок вина, герцог услышал приказ зажечь свечи. Но подсвечника как такового нигде и раньше не заметил.
— Ваше величество, простите. Но я не ведаю, где они находятся. И вы... закрыли окна, — мысль о новых пытках заставляла голос дрожать.
О, да! Мужчина довольно вытянулся в кресле. Мальчик так и не удосужился даже осмотреть комнату, в которой он оказался. Глупыш. Хорошенькая игрушечка. Что же он скрывает? Но осторожность не помешает.
— Иди сюда.
Когда паникующий юноша оказался рядом, Фернандо ухватил его за талию и потянул к себе на колени со словами:
— Дарую тебе привилегию сидеть в моем присутствии. Но только у меня на коленях.
— Ваше величество, вы... — Луис попытался встать. Но его удержали сильные руки. — Если вы хотите продолжить допрос, то спрашивайте.
— Мальчик, мальчик, — голос Фернандо в темноте приобрел мягкую бархатистость. — Я ведь тебя даже не целую, а ты уже... — легкий смешок, — отказываешь. Чего же ты так боишься? У тебя есть тайны? От сюзерена? — голос обволакивал, руки аккуратно держали за талию. Мужчина наклонился к столу, на мгновение прижавшись телом к юноше.
— На-ка, один глоток, — рука обвила с другой стороны, поднося кубок к губам. — Или в этой малости ты тоже откажешь своему королю?
Глоток вина... Юноша отпил, но мужчина настаивал пить и дальше, до самого дна, пока тот не был опустошен, а в животе не расцвел жар, в голове не зашумело, а тело не охватила слабость.
— У меня нет тайн. О каких тайнах идет речь, ваше величество? — Луиса держали руки, такие горячие и такие наглые. Не отпускали. — Могу я встать?
— Зачем? — рука мужчины нежно зарылась в волосы Луиса. Второй он мальчика подвинул поближе к себе, чтобы почувствовал нарастающее возбуждение. — Мне так удобнее спрашивать. Или ты, — немного металла в голосе, — не ценишь мои милости? Так? — рука чуть сильнее сжалась в волосах.
— Я ценю, — юноша ощущал, как его касается отвердевшая, жаждущая плоть мужчины, чувствовал, как растет желание в Фернандо. И еле сдерживался, чтобы не сбежать. Он и хотел вскочить, но в волосы проникла рука и предупреждающе сжимала. — Прошу вас, отпустите меня... Я скажу все, что вы хотите.
— И что же, по твоему мнению, я хочу услышать? — мужчина перекинул волосы Луиса в одну сторону, облегчая себе доступ к такой нежной шейке. Пройтись губами в нескольких миллиметрах, не касаясь, только подразнить горячим дыханием. Испугать. Ощутить трепет хорошенькой птички в руках.
— Я не знаю, вы все время... — юноша замолчал, ощутив горячее дыхание на своей шее. Его опаляло огнем и изнутри. Постыдная слабость... Голова кружилась. Король напоил его. Напоил специально. — Мне надо отдохнуть, ваше величество. Прошу вас. Всего лишь выспаться, и я все скажу...
— А почему не сейчас? Когда все тайное хочет стать явным? — бархатный голос тек патокой. Фернандо хотелось совсем другого. Хотелось ощутить этот трепет не в руках, а под собой. Но не сейчас. Юный герцог ему явно врет. Он видел много тел под собой. Он сам брал, не считаясь с ними. И сейчас, чувствуя Луиса руками, губами, он понимал, что мальчик явно лжет. Не может быть сразу после ночи насилия такой реакции тела.
— Почему? — хватка в волосах сменилась изысканной лаской. Вторая рука нежно гладила уже живот юноши, опускаясь все ниже.
— Сейчас... Ваше величество, я же сказал... нет. Не смейте, — рука охватившая грудь Луиса, не давала ему подняться, а другая уже коснулась члена. — Вы не хотите ответов, вы думаете, что я позволю вам... — вспомнив, чему его учил недавно Кристиан, юноша чуть развернулся, и ударил локтем в живот короля, и сразу же оказался на полу на коленях.
Тяжелый сапог, наступивший на спину юноши, придавил его к полу, не давая подняться.
— Щенок! — Фернандо отслеживал все реакции герцога, так что попытка вырваться не оказалась для него чем-то неожиданным. Чуть развернуться, напрячь мышцы, спустив удар вбок — и мальчишка не смеет двинуться под его ногой. — Мал еще на меня вякать! — рявкнул мужчина.
Глаза уже давно привыкли к мраку комнаты, он уже не казался чем-то непроницаемым. Красная ряса инквизитора, казавшаяся чернильным пятном на полу, рассыпавшиеся светлые волосы. Слабое трепыхание тела. Дьявол внутри снова радостно воспрянул. Мужчина лениво ударил Луиса под дых, вроде бы слегка, но тяжелые набойки сделали свое дело. Пока юноша лежал на полу и пытался отдышаться, Фернандо снял пелиссон и бросил его стол. Со стола упал кубок и, жалобно звякнув, покатился по полу. Проследив за ним взглядом, король взял со стола бутылку и сделал несколько глотков.
Схватив юношу за волосы, он понял его вверх, не заботясь о том, что Луис чувствует. Искаженное болью лицо, тонкие пальцы, вцепившиеся в запястья — чертенята в животе начали бешеный танец. За это мальчишка тоже ответит...
— Вижу, моя милость тебя не радует? — во мраке комнаты глаза казались черными. Черные безумные глаза на лице, застывшем алебастровой маской. — Хочешь попробовать моей немилости? Или все-таки ответишь?
Он уже начал привыкать к боли и унижению. Удар в живот был лишь продолжением, как и жестокость, которая вышла за все пределы.
— Я не понимаю, в чем моя вина? Объясните мне, ваше величество? — остатки самоуважения рвались наружу, как зеленая трава, что даже на камнях находит место для жизни. — Я хочу понять, чем я провинился? — губы побелели. В темноте волосы Луиса были белее снега, его лицо, утонченное, с темными отметинами побоев казалось еще красивее, словно эта маска мученика лишь подстегивала его неземное отличие от других людей.
