Гости начали съезжаться уже после обеда. Первыми, как я и надеялась, прибыла моя семья. Едва я заприметила въехавшую во двор карету с гербом нашего рода, с трудом сдержала слезы и поняла, как же скучала все это время по родным. По наивной и вечно восторженной сестренке, по нравоучениям матери, даже по отцу, с которым наши отношения в последние годы были весьма напряженными. Но больше всего по близнецу, с которым обязательно связывалась раз в неделю, чтобы позволить убедиться, что со мной все в порядке.
— Меллани!
Невольно улыбнулась, наблюдая за тем, как, подхватив юбки, ко мне бежала счастливая Кристабель, нарушив с десяток норм этикета. И что удивительное, мама ее не одернула и даже видом не показала, что недовольна поведением младшей дочери.
— Меллани, дорогая, как же я соскучилась! — сестра буквально повисла на мне, расцеловывая в обе щеки и крайне подозрительно сопя в ухо.
— Кристи? Только не говори, что ревешь.
— Даже не собиралась.
Вопреки ее словам, я чувствовала, как чуть подрагивали худенькие плечи, и прекрасно слышала усиленно сдерживаемые всхлипы. Пресветлые боги, еще чуть-чуть и сама разревусь, а мне еще столько нужно было успеть!
— Родная, ну будет тебе... Кристи...
— Кристабель, дорогая, вспомни, наконец, о приличиях и отпусти сестру, — поднялась на крыльцо матушка, выглядевшая как всегда безупречно даже после многодневного путешествия. — Что о тебе подумает герцог? Меллани, доченька, мы так соскучились, ты даже не представляешь, как переживал твой отец все это время. Да он...
Она не договорила, пораженно замерев на месте, встретившись со мной взглядом, а потом сдавленно охнула, прижав ладонь к губам. И я впервые за двадцать четыре года увидела, что эта женщина, которая всегда была для меня эталоном выдержки и невозмутимости, умеет плакать.
— Девочка моя...
Нет, они как сговорились! В итоге перед Ренделлом, вышедшем из дома минутой позже, предстала совершенно поразительная картина из трех ревущих женщин, одна из которых носила под сердцем его дитя.
— Добро пожаловать в наш мир, герцог, — улыбнулся отец, подойдя к явно изумленному мужчине, и указал головой на наше трио. — Женщины — им только дай волю, зальют слезами всю округу.
— Рад, что вы добрались, — склонил голову Ренделл, не прекращая при этом краем глаза наблюдать за мной. — Надеюсь, дорога прошла спокойно?
— Более чем. Вы позволите? — отец обернулся, протянув ко мне руки. — Хватит реветь, девочка моя, и иди обними старика.
Реветь не перестала, а едва ощутила такие родные и надежные объятия отца, заплакала еще сильнее.
— Так, все, хватит ее расстраивать! Иди ко мне, малышка, и дай на себя посмотреть. Ну вот, вы только посмотрите, и как в таком виде собираешься встречать гостей? Имей в виду, отвлекать внимание на себя не собираюсь, я, конечно, красавец, но этим вечером сиять должна ты. Приветствую вас, Веллиант.
— Добро пожаловать, виконт. И может вернете мне, наконец, жену? Боюсь в ее положении вредно так переживать.
Я лишь крепче вцепилась в прижавшего меня к себе брата, всем видом показывая, что не сдвинусь с места. Ни за что. Я слишком соскучилась по Грейсону, чтобы так быстро расстаться с его теплом, слишком давно не ощущала родных и любимых рук, которых мне недоставало каждый день разлуки.
— Боюсь, что это невозможно, герцог, — с улыбкой ответил Грей. — Видимо придется вам дождаться своей очереди.
— Меллани?
— Пожалуйста, Ренделл, — прошептала, умоляюще посмотрев на недовольного мужа. — Всего пару минут.
— Не обращайте внимания, ваша светлость, эти двое всегда надышаться друг на друга не могли, — примиряющее произнес отец, словно невзначай закрыв нас своей спиной. — А у вас прекрасное поместье, давненько здесь не бывал, со смерти вашего батюшки, если мне не изменяет память. Вы многого добились. А скажите, как вам удается...
Следуя за негромко переговаривающимися мужчинами, я с благодарностью посмотрела на отца, выигравшего немного времени, чтобы мы с Греем смогли насладиться обществом друг друга. Как же мне его не хватало. Никакое зеркало не в силах было заменить для меня его присутствия, ведь это всего лишь стекло, способное передать изображение, но не теплоту его объятий.
— Как ты, малышка? — тихо спросил Грейсон, ведя меня по коридору, приобняв за плечи.
— Замечательно.
— Выглядишь вполне счастливой.
— Странное замечание, учитывая, что последний раз мы разговаривали всего пять дней назад.
— Давно узнала?
— Сегодня, — невольно улыбнулась, расслышав едва замаскированную обиду в голосе брата. — Неужели думаешь, я бы тебе не сказала?
— Веду себя, как ребенок? — усмехнувшись, он наклонился и нежно поцеловал меня в щеку, вызвав счастливую улыбку. — Тяжело, знаешь ли, делить тебя с кем-то еще.
— Если помнишь, в последние два года у нас и дома было мало возможностей для общения, так что ничего особо не поменялось.
— Тогда у тебя был только я, — тихо протянул брат и спустя мгновение добавил. — И Кристи, разумеется.
— Он мой муж, Грей.
— А теперь еще беременность... Почему так скоро, Мел?
— Ты что, ревнуешь? — я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, наблюдая, как поспешно отвел взгляд близнец, явно смутившись. — Грейсон, как можно ревновать к ребенку? К тому же, родить наследника мой долг.
— Всего лишь долг?
— Ты забываешься, родной.
— Раньше у нас не было секретов друг от друга, Мел, — грустно протянул близнец.
А я промолчала, не зная, что возразить на это замечание. Он был прав в одном, у него от меня секретов никогда не было, даже находясь на огромном расстоянии друг от друга, мы могли часами общаться через зеркала. Он рассказывал, чего добился, с какими людьми встретился, как провел еще один день без меня. А я слушала, искренне радуясь за брата, и, определенным образом, живя его жизнью, будучи запертой в глуши. Но сама в последние года говорила мало, не желая показывать, как тосковала, как страстно хотела вырваться из клетки, в которой жила все это время. И сейчас даже с ним не собиралась обсуждать свой брак.
— Разве тебе недостаточно знать, что у меня все хорошо? Грей, ты ведь чувствуешь меня, кому как не тебе знать, что я по-настоящему счастлива? — остановившись возле обеденного зала, чуть придержала брата. — Я уже не маленькая девочка, родной, да и не кажется ли тебе, что с моей стороны некрасиво обсуждать наши с Ренделом отношения? Даже с тобой. Он оберегает меня, Грей, дает почувствовать себя нужной и желанной, а это намного больше того, на что я когда-то рассчитывала.
— Я рад за тебя, сестренка, — после минутного молчания выдохнул Грейсон и посмотрел в сторону зала, где уже собралась за столом вся семья. — Не знаю, что со мной творится в последнее время, сам себе порой поражаюсь. Я тревожусь, Мел. Знаю, что ты с ним в безопасности, что он никогда не позволит причинить вред своей герцогине, но все равно безумно боюсь, что что-то случится. Глупо, да?
Глупо? Нет. Мог ли он каким-то образом разделить мои собственные переживания? Ведь после разговора с Ренделлом я тоже это ощущала — предчувствие неотвратимо надвигающейся беды, однако из слов брата выходило, что подобные мысли занимали его давно, едва ли не с момента моей свадьбы. Глупости. Ничего плохого со мной не могло произойти, нечего волноваться понапрасну. Сегодня я, наконец, встретилась с родными, а вечером должен был состояться прием, к которому так долго готовилась — это единственное, что должно меня сейчас волновать. Это, и маленькая жизнь, зародившаяся в моем чреве.
Гостей приехало много. Слишком много. Рассылая приглашения в самые родовитые дома, я признаться честно, рассчитывала, что многие откажутся, устрашась многодневного пути, и не верила, даже получив подтверждения о приезде. Но прибыли все. Абсолютно все. Слава богам, правитель не решил почтить нас своим присутствием, однако, к моему искреннему изумлению, прислал письмо, в котором выражал сожаления, что не сможет увидеть первый прием герцогини Веллиант, но непременно ждет нас с Ренделдлом у себя, как только решим навестить столицу. Причину отказа поняла сразу — на днях должен был родиться наследник, и все знали, что в последнее время правитель ни на шаг не отходил от жены. Что ж, тем лучше, не пришлось переживать еще больше, понравится ли правящей чете запланированные мной мероприятия.
Лишь вновь окунувшись в мир высшего света, где каждый оценивал и ждал малейшего промаха, я поняла, как вовремя забеременела. Ведь многие из тех, кто теперь бродил по поместью, планировали остаться у нас на несколько недель, как было заведено, однако теперь все они были вынуждены уехать не позже чем через три обязательных для приема дня. Но даже это время стало для меня одним из самых тяжелых. Я практически не виделась с мужем, играя роль гостеприимной хозяйки, а ночью, едва почувствовав под головой подушку — засыпала, слишком утомленная разговорами, музыкальными вечерами, шарадами и танцами. Не просыпалась даже тогда, когда возвращался Ренделл и укладывался рядом. Мы привычно спали у него, лишь в первую ночь я настолько измоталась, что уснула на своей кровати, едва горничная помогла снять бальное платье, а на утро проснулась в комнате мужа, когда его уже не было.
Я скучала по нему, по нашему спокойному и умиротворенному распорядку, по его объятиям, и с нетерпением ждала, когда же, наконец, останемся наедине. Тех кратких встреч, которые мы могли позволить себе в эти долгие три дня, явно не хватало ни мне, ни Ренделлу, о чем вполне ясно говорили его взгляды и жадные, но такие короткие поцелуи, когда все же выдавалась свободная минутка. Он был обходительным и внимательным ко всем, но при этом каким-то образом ухитрялся наблюдать за каждым моими действием, и едва замечал, что устала, непременно оказывался рядом. И это безумно раздражало светских красавиц, едва ли не пожиравших его глазами. Первый вечер я злилась, наблюдая за тем, как они обхаживали моего мужчину, стараясь привлечь к себе внимание, но после немного успокоилась, не увидев ответного интереса со стороны супруга. Нет, я понимала, что в высшем свете вполне естественно было для мужчины иметь любовницу, а то и не одну, но столь откровенно флиртовать с ним на глазах у законной жены, на мой взгляд, отвратительно.
Утро четвертого дня встретило меня жаркими объятиями и обжигающими поцелуями. Ренделл. Как же мне его не хватало, как же истосковалась по нежным прикосновениям, по его рукам, губам, по тому огню, что растекался по телу от столь откровенных ласк, заставляя извиваться и тихо постанывать от наслаждения.
— Я должен уехать на пару дней, котенок, — много позже с грустью произнес Ренделл, прижимая меня к груди и задумчиво вычерчивая только ему одному понятные рисунки на моей обнаженной спине.
Уехать? Куда? С трудом удерживаясь между сном и явью, слишком утомленная недавней близостью, подняла голову и посмотрела на мужа, отмечая и виноватый вид, и сожаление, читавшееся в его глазах.
— Когда? — тихо спросила, прекрасно понимая, что о самой поездке спрашивать бесполезно, все равно умело обойдет вопросы или просто не станет отвечать.
— Прямо сейчас. Это ненадолго, Меллани, всего на пару дней. Уже завтра вечером я снова буду рядом с тобой, родная.
— Что-то случилось?
— Ничего особенного, обычные дела, не думай об этом, котенок, тебе нельзя сейчас волноваться, — лицо герцога озарила улыбка, наполненная теплотой и счастьем, когда он осторожно, словно боясь повредить, прикоснулся к моему животу. — Спасибо тебе.
— Это тебе спасибо, — накрыла его руку своей, переплетя пальцы, и поцеловала. — Заканчивай дела и возвращайся поскорее, мы будем тебя ждать.
Отъезд мужа пропустила, уснув сразу же после нашего разговора, а едва спустилась к завтраку, обнаружила очередной сюрприз в виде ожидавшего внизу незнакомого мужчины. Не человек. Как узнала? Слишком крупный, под два метра ростом, и широк в кости настолько, что рядом с ним я ощутила себя маленькой и хрупкой девочкой, а ярко-желтые глаза, наблюдавшие за моим приближением с настороженностью, вызывали непонятный страх. Сильный хищник. От этого мужчины буквально веяло звериной мощью и чем-то таким, что спутать его с человеком было просто невозможно. Что он здесь делал? Пришел к мужу? Но слуги должны были сообщить об отъезде герцога, да и вряд ли кто осмелился бы пропустить его в поместье, не предупредив меня или Ренделла.
— Доброе утро, миледи, — с удивительной для такого телосложения грацией склонился незнакомец, и мне выпала возможность разглядеть его получше.
Длинные темно-русые волосы до плеч, с собранными у висков прядями производили ощущение небрежности, нижняя часть лица покрыта щетиной, грозившей в скором времени превратиться в довольно густую бороду, а пыльная и местами грязная одежда подсказала, что ему явно пришлось провести какое-то время в пути. Красавцем этого мужчину я бы не назвала, но мужественную притягательность отметила, гадая, что ему могло понадобиться от меня. А в том, что он дожидался не Ренделла, я теперь не сомневалась.
— Кто вы?
— Мое имя Аллан, миледи, и я здесь по распоряжению вашего супруга.
— Что за распоряжение?
— Моя задача оберегать вас, пока его светлости нет в поместье, — спокойно ответил мой внезапно появившийся... Кто? Охранник? Страж? Наблюдатель?
Пресветлые боги, что же происходит? Чего так боялся Ренделл, что решил приставить ко мне охрану на время своего отсутствия?
— И что входит в понятие "оберегать"?
— Я все время буду находиться рядом с вами, миледи.
— Надеюсь, в своих покоях я смогу остаться одна? — мне все меньше нравились "подарки" сегодняшнего утра.
— Это было бы нежелательно, — чуть нахмурившись, ответил охранник.
— А теперь послушайте меня, Аллан, — я уже откровенно злилась, чего не скрывала ни во взгляде, ни в голосе. — Я согласна на ваше присутствие, потому как таково желание моего супруга, но в мои комнаты вы можете зайти лишь в случае крайней необходимости. Говоря откровенно, я не понимаю, для чего Ренделл вас нанял, но, согласитесь, мне нечего опасаться в собственной спальне.
— Хорошо, — спустя несколько секунд напряженного молчания, наконец, кивнул мужчина. — Но я все время буду за дверью.
— Как пожелаете. А сейчас я бы хотела позавтракать. Вы успели поесть, Аллан? Как понимаю, вы долгое время провели в дороге.
Судя по удивленному взгляду, которым окинул меня мужчина, следуя за мной в обеденный зал, такого вопроса он не ожидал. Почему? Не думал, что захочу позаботиться о простом наемнике? Во-первых, простым этого мужчину называть было нельзя, потому как и выправка и, пусть не совсем чистая, но явно дорогая одежда, говорили, что в обществе себе подобных он явно занимал определенное положение. Средний класс — не меньше, и скорее всего когда-то был напрямую связан с военным делом. А во-вторых, если мне придется терпеть его присутствие целых два дня, то пусть лучше это будет на моих условиях, к тому же, на этот срок он, по сути, являлся моим работником, а все люди, служащие на землях герцогства получали еду и кров.
