Темная леди

Пролог

Это была странная ночь. Холодная, снежная, с привкусом страха и обреченности. На памяти Гарольда за все сорок лет службы такое чувствовать ему приходилось лишь однажды, когда брат его сиятельства едва не сошел с ума от горя, потеряв невесту. В тот роковой день многие готовились проститься с жизнью и уже слышали призыв Грани, но их господину удалось успокоить обезумевшего дракона. И беда прошла стороной, оставшись в памяти жителей Закрытых Земель лишь мимолетным кошмаром.

Но эта ночь разбередила старые воспоминания, оживила страхи, ледяным сквозняком пронеслась по пустынным коридорам замка. Странная, тревожная ночь, в которую ни один житель не рискнул бы выйти из дома. Даже обитатель Закрытых Земель. Именно поэтому настойчивый стук в дверь показался старому управляющему странным и не обещающим ничего хорошего. Кого могло принести в такую пургу? Знал ли его светлость о незваном госте, пожаловавшим в столь неурочный час?

— Чем могу помочь?

Лишь годами выработанная выдержка помогла Гарольду "сохранить лицо" при взгляде на тех, кто решил почтить своим присутствием этот замок. Та, что стояла перед ним в сопровождении огромного белого волка, в холке достававшего до плеча самого управляющего, не могла быть человеком. Люди не стоят на морозе в тонком шелковом платье, люди не способны одним бесстрастным, холодным взглядом внушать ужас, в глазах людей не отражается вечность.

— Миледи? — голос мужчины охрип от волнения и страха, а рука, сжимающая масляную лампу, дрогнула.

Тишина. Ни слова в ответ. Лишь уверенное движение вперед, мимо застывшего у порога мужчины, мимо изящных скульптур и старинных гобеленов, туда, где дожидался хозяин этих мест. И лишь осознание того, что милорд действительно их ждал, раз не разобрался с незваными гостями при первом же шаге за порог его дома, позволило Гарольду немного расслабиться и уже без прежнего ужаса покоситься на огромного зверя, важно вышагивавшего за спиной незнакомки. Странная парочка. Пугающая.

— Мне нужен Кайллан, Хранитель Закрытых Земель, — голос девушки, переступившей порог кабинета, звучал холодно и отстраненно, словно все происходящее для нее не имело никакого значения, будто не перед ней поднимался с места самый могущественный и влиятельный человек этого мира.

— Милорд...

— Оставь нас, Гарольд, — выйдя из-за стола, Хранитель направился к задумчиво разглядывавшей его незнакомке. — Кажется, у вас передо мной преимущество, миледи, мое имя вам известно, тогда как для меня остается полной загадкой кто вы такая и что вас привело в мой дом.

— Это так важно?

— Определенно.

— Я требую суда Хранителей, ваша светлость, для этого я здесь.

Какое-то время Кайллану казалось, что он ослышался. Суд? Как давно кто-то решался просить о подобном, сколько столетий минуло с тех пор? Суд Хранителей, надо же. Что могло заставить эту малышку проделать столь долгий путь, чтобы добраться до него? Что произошло в ее жизни, раз потребовалось вмешательство наместников богов? Столь юна, столь прекрасна и столь... холодна. У кого-то из создателей оказалось довольно скверное чувство юмора. Кто решил переплести их судьбы?

— Знаешь ли ты, чем придется расплачиваться, будь твой вопрос недостоин нашего вмешательства?

— Я заплачу жизнью.

— Готова ли ты к этому?

— Я давно мертва, ваша светлость, — ровно произнесла heile Хранителя Закрытых Земель, подняв на него бесстрастный взгляд. — Мне уже нечего терять.

Мертва? Скорее застыла, отгородилась на время от мира, чтобы что-то пережить, чтобы, как найдутся силы, вновь встретиться со своими страхами, вновь окунуться во мрак реальности. Кто же она? В этих удивительных синих глазах плескалась вечность. Вечность и знание.

— Почему я не могу вас прочесть? — нахмурившись, спросила его гостья, впервые проявив хоть какие-то эмоции. — Всех могу, а вас — нет.

Вот и настала пора перемен. Впрочем, этого и следовало ожидать. Разглядывая свою heile, Кайллан поймал себя на мысли, что невольно любуется бликами камина, отражавшимися на распущенных белоснежных волосах девушки. Подобную белизну ему доводилось видеть лишь у брата, что навевало определенные мысли.

— Кто из богов направил тебя ко мне?

— Боюсь, она не представилась. Лишь сказала, что я найду у вас знания, так как наша сила во многом схожа. А еще смогу отомстить, воззвав к суду Хранителей.

— Ты жаждешь мести? — заинтересовано подался вперед Хранитель и усмехнулся, глядя, как мгновенно оскалил клыки волк. Оборотень. — Советую держать пасть закрытой, пес, я не тот, кто спустит тебе оскал. Забываешься.

— Мне не нужна месть, — меж тем ответила девушка, никак не отреагировав как на резкий тон хозяина замка, так и на недовольный рык зверя. — Пока не нужна. Но я должна защитить тех, кто мне был когда-то дорог.

— Считаешь это своей обязанностью или действительно хочешь?

— Не знаю, — она на миг умолкла, задумчиво нахмурившись и попытавшись понять собственные чувства. — Мне не важно, что с ними будет, но что-то все равно не дает покоя, что-то терзает здесь, — приложив ладонь к груди, напротив сердца, гостья подняла растерянный и несколько беспомощный взгляд на Хранителя. — Мне это не нравится, а раз мне это не нравится, я сделаю все, чтобы это исправить.

— Значит суд, — задумчиво протянул Кайллан, медленно опустившись на один из мягких диванов, стоящих друг напротив друга. — В таком случае присаживайся и расскажи свою правду.

Первый суд за много веков. Что ж, видимо, пришло время и ему немного встряхнуться и вновь почувствовать вкус жизни, вкус борьбы и сладость победы. Но все это будет потом, когда в глазах этой малышки исчезнет пустота, когда она вновь сможет улыбаться, когда ей вновь станет интересен мир. Кому, как ни ему самому, понимать, какой жестокой порой бывает судьба и как легко она ломает даже самых светлых людей, как безжалостно разрушает души. Но их судьбы отныне связаны. Слишком долго он ее ждал, чтобы позволить погрязнуть во тьме и отчаянии, слишком ценен был для него этот подарок богов, чтобы найти в себе силы отказаться. Она принадлежала ему, а Хранители всегда берегли то, что считали своим. Вот только то, что она рассказала, та правда, что поведала, изменила историю мира.

Часть I. Путь в никуда

Глава 1

Шестью месяцами ранее,

Графство Ассек, Срединные Земли

Ожидание убивало. Встав из-за стола, я в который раз за это утро нервно прошлась по кабинету и остановилась возле окна. Они должны были прибыть еще вчера. Посмотрев на пестревший яркими красками великолепный сад, я пару раз глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться. Всему свое время, надо лишь еще немного подождать. Вот только натянутым до предела нервам было глубоко наплевать на все доводы разума. Почему их до сих пор не было? Как долго должно было длиться ожидание? Это выматывало. Пресветлые боги, как же я устала за последние несколько дней.

Топот ног в коридоре заставил оторваться от собственных мыслей и испуганно замереть. Приехали. Наконец-то! И лишь потом грудь сдавило от страха, мешая сделать вздох. Почему я так боялась, если еще пару минут назад буквально мечтала об этом? В конце концов, я ждала слишком долго, практически всю жизнь.

— Леди Меллани, — в дверь тихонько постучали, и в кабинет вошла, нервно теребя фартук, молоденькая служанка. — Леди Меллани, леди Ровена просила вас подойти в малую гостиную.

— Малую? — интересно, с чего это матушка решила ограничиться этой комнатой?

— Да, миледи.

— Хорошо, Лайна, можешь передать, что я буду через пару минут.

— Но...

Заметив ее растерянность, я мысленно усмехнулась — видимо матушка, зная, чего можно от меня ожидать, не забыла упомянуть, что мое присутствие необходимо в самые кратчайшие сроки.

— Через пару минут, Лайна, — с легким нажимом повторила я, пристально взглянув на испуганную служанку. — Можешь идти.

— Да, миледи.

Лишь когда за ней закрылась тяжелая дверь, я позволила себе досадливо поморщиться. Да что со мной такое? Прислуга не виновата в том, что меня передергивало при одной только мысли о том, что придется переступить порог гостиной, и не следовало срывать на ней свое плохое настроение. А все из-за него. Герцог Веллиант. Мой будущий муж.

Мы были помолвлены с самого детства, хоть и видели друг друга всего пару раз. В самый первый — при помолвке, когда мне было месяц от роду, а ему едва исполнилось шесть лет. Во второй — шесть лет назад, когда по достижению восемнадцатилетия меня представили ко двору правителя. Не знаю, чего я ожидала от той встречи, но воспоминания о ней до сих пор частенько мелькали в памяти.

Он был красив. Я надеялась, что герцог будет хорош собой, но реальность превзошла все мои ожидания. Высокий, широкоплечий, с развитой мускулатурой, чего не могла скрыть даже одежда, и отчего многие дамы провожали его жадными взглядами. Слишком короткие для аристократа черные волосы, открывающие широкий лоб, и ярко-зеленые глаза, внимательно следившие за окружающими, подмечая все вокруг. Я никогда не видела такого цвета глаз: не болотные, как обычно бывает, а изумрудно-зеленые, как настоящие камни. И столь же холодные. Пара взглядов, пятиминутный разговор и один танец — вот и все, чего удостоилась невеста герцога Веллианта. Вежливая речь, галантное поведение, однако, ни интереса в глазах, ни желания хоть немного узнать ту, с которой в скором будущем он должен был соединить свою судьбу. Обида, унижение и разочарование — вот то, что я отчетливо запомнила с той встречи, то, с чем у меня ассоциировался будущий супруг. А еще неприязнь.

В тот вечер, приехав домой, я в первую очередь поговорила с отцом, прося расторгнуть помолвку. Просила, требовала, умоляла, взывала к чувствам, но все напрасно. В тот вечер он впервые поднял на меня руку, отвесив звонкую пощечину и приказав убираться в свою комнату. С тех пор отношения между нами изменились — внезапно оказалось, что я совсем не знала того, кем всегда восхищалась и в объятиях кого искала утешения. Все прошедшие шесть лет отец пытался вернуть все на свои места, но за это время я поняла еще одну вещь, которая ужаснула меня больше всего — я не умела прощать. Мелкие ссоры и обиды — легко, но то, отчего кровоточило мое сердце уже никогда не уходило из памяти и стояло между мной и тем, кто причинил обиду. Даже отец не стал исключением.

Бросив взгляд на напольные часы в углу кабинета, и убедившись, что прошло уже гораздо больше пары минут, я глубоко вздохнула и вышла из комнаты, прекрасно понимая, что дольше тянуть нельзя.

— ... уверена этот прием запомнится всем надолго. Меллани, дорогая, наконец-то и ты к нам присоединилась! — первой, как и следовало ожидать, мое появление заметила матушка. — Проходи, я как раз говорила герцогу, что ты с нетерпением ждешь приема в честь свадьбы.

— Приема? — заметив, как угрожающе сузились голубые глаза леди Ровены, я мысленно припомнила пару крепких словечек, которые как-то слышала от слуг. Ах, да, прием! — Да, конечно. Рада видеть вас в добром здравии, ваша светлость.

— Вижу за то время, что мы не виделись, вы стали еще краше, леди Меллани, — подойдя ближе, герцог чинно склонился над моей протянутой рукой.

Я с трудом удержалась, чтобы не поморщиться от столь откровенной лести. Уж кому, как ни мне было знать все достоинства и недостатки собственной внешности, и как далека я до современного идеала девушки-аристократки. Леди — это хрупкий цветок, невысокая и худенькая белая моль, подобострастно взирающая на своего господина и повелителя, и кротко переносящая все невзгоды жизни. Я же другая. Весьма полновата, зато женственна, со всеми присущими девушкам округлостями, длинными непослушными каштановыми волосами и темно-синими глазами, по яркости цвета легко соперничавшими с изумрудно-зелеными очами моего благоверного.

Я никогда не заблуждалась по поводу того, как выгляжу. Да, далеко не идеал, но вполне миловидна, что не раз доказывали заинтересованные мужские взгляды на очередном балу, потухавшие, впрочем, стоило их обладателям узнать, кем являлся мой жених. Однако в то, что герцог мог отметить что-то привлекательное в моем облике, я ни капли не поверила, прекрасно зная всех его пассий. Высшее общество весьма охотно обсуждает похождения самых желанных холостяков королевства. Впрочем, о дамах они судачат еще больше.

— Надеюсь, мы не оторвали вас от чего-то важного?

— Простите?

Надо же, так задумалась, что не сразу поняла суть вопроса.

— Дела, — в голосе герцога послышалась насмешка и, подняв голову, я встретила внимательный взгляд изумрудных глаз. — Вас что-то задержало, и я лишь надеюсь, что не нарушил ваши планы.

Ну конечно, мягкий упрек тому, что я заставила их ждать. В душе полыхнули злость и раздражение.

— Отнюдь, — я не отвела взгляда. — Мы ждали вашего приезда еще вчера, поэтому не строили никаких планов на ближайшее время, однако следовало немедленно разобраться с несколькими счетами, за которыми я и провела все это утро. Мне удалось закончить как раз перед тем, как доложили о вашем приезде.

Вот так вот. Шах и мат. Это они заставили нас ждать, это они приехали на день позже, и не ему меня упрекать. Судя по ленивой улыбке, тронувшей его губы, мужчина прекрасно понял, что я хотела сказать.

— Мы действительно планировали приехать раньше, но, к сожалению, порой обстоятельства бывают сильнее наших желаний.

— Что вы, ваша светлость, мы все понимаем, — тут же подобралась матушка, бросив на меня недовольный взгляд.

— Да, прошу прощения за то, что не представил раньше, — вдруг, словно опомнился герцог Веллиант, отступая в сторону и подпуская ко мне еще одного мужчину, присутствие которого, если честно, я заметила только что. — Леди Меллани, надеюсь, вы помните маркиза де Кравена, моего дядю.

— Приятно видеть вас в нашем доме, милорд.

Второй раз за утро присела в неглубоком реверансе и протянула руку, отметив, что прикосновение герцога было гораздо приятнее. Захотелось тут же вытереть руку, до которой дотронулись холодные губы высокого привлекательного на вид мужчины лет сорока. Странно.

— Надеюсь, поездка была не слишком утомительной.

— Что вы, не стоит волноваться, — тут же заулыбался он, спеша заверить в своих словах. — Позвольте выразить вам свое восхищение, леди Меллани, мой племянник определенно не заслуживает такой очаровательной девушки, как вы.

— Боюсь, вы мне льстите, милорд.

— Ничуть, — тут же возразил мужчина, одаривая меня восхищенным взглядом. — Вы очень красивы.

— Благодарю, — я улыбнулась, желая поскорее покончить со всеми формальностями, и указала на свободные кресла. — Прошу вас, присаживайтесь.

Сама же устроилась на небольшом диванчике возле окна, специально выбрав именно это место как самое удаленное от столь желанных родителям гостей. Завязалась непринужденная беседа, из которой матушка узнавала все последние события текущего сезона, а отец — политики. Обо мне, казалось, забыли, что позволило чуть расслабиться и устремить взгляд в сад.

Как же хотелось прогуляться, а еще лучше, приказать оседлать Золотку и умчаться как можно дальше от этой гостиной и ее обитателей. Прокатиться по полям, почувствовать, как яростный ветер треплет тщательно уложенные волосы, ощутить иллюзию свободы и хотя бы ненадолго отстраниться от всех проблем. Но, увы, до тех пор, пока в поместье присутствовал герцог, подобное развлечение было для меня под запретом. Еще бы, никто не должен видеть, как будущая герцогиня разъезжает в мужском седле, тем более ее жених. А сидеть на лошади "по-женски" я не любила.

— Мы вас утомили, леди Меллани? — нотки раздражения в голосе герцога привлекли мое внимание.

Обернувшись, я пару секунд молча смотрела на мужчину, не понимая, чем тот недоволен.

— Отнюдь, ваша светлость, мне весьма интересны детали королевской свадьбы. Уверена, это было прекрасное зрелище.

— Обещаю, наша свадьба ни в чем им не уступит, — герцог улыбнулся, и мне пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы улыбнуться в ответ.

— Я ничуть в этом не сомневаюсь.

— Вы хотели бы прогуляться?

— Сейчас? — я с опаской наблюдала за тем, как поднявшись с кресла, он неспешно подошел ближе.

— Я заметил, с каким выражением вы смотрели за окно и с удовольствием хотел бы предложить вам немного подышать свежим воздухом, — в зеленых глазах вспыхнула насмешка, словно их обладатель находил мою реакцию весьма забавной. — Насколько я понял, вы все утро провели в доме, да и мне бы не помешало немного пройтись после нескольких часов в седле.

— Но...

— Тебе непременно следует согласиться, Меллани, уж кому, как ни мне, знать, как ты любишь гулять по саду в это время суток, — в глазах матушки читалось предупреждение не делать глупостей и не отказываться от предложения.

— Я тоже был бы не против пройтись, — тут же поднялся на ноги отец, но так же быстро опустился обратно под пристальным взглядом жены. — Хотя... думаю, лучше я составлю компанию маркизу. А ты, дорогая, иди, — добавил он, посмотрев сначала на герцога, потом на меня и не оставив мне выбора.

Медленно ступая по протоптанной дорожке вдоль живой изгороди, я мысленно обрушивала всевозможные проклятия на неторопливо вышагивавшего рядом со мной мужчину. Он не произнес ни слова с тех пор, как мы покинули гостиную, однако я прекрасно ощущала тяжесть пристальных взглядов, которые он то и дело бросал на меня, совершенно не скрывая собственного интереса. Надо же, теперь я его интересовала! Какое счастье! Осталось только воздать хвалу пресветлым богам и упасть к его ногам за такую милость. Как же противно.

Не сдержавшись, ускорила шаг, стараясь оказаться как можно дальше от него, и не замедлила оступиться, не заметив выступающий посреди дороги корень. Талию тут же обхватила сильная рука, не дав упасть.

— Осторожнее.

Я замерла, почувствовав его дыхание, коснувшееся волос и тепло руки, все еще прижимавшей к мужскому телу.

— Спасибо, — решительно отстранившись, чуть отступила назад, стараясь не встречаться взглядом с герцогом и ругая себя за предательский румянец, наверняка уже проступивший на щеках. Этого еще не хватало!

— Думаю, будет лучше, если вы обопретесь на мою руку, — мне любезно предоставили согнутую в локте конечность, заставив крепче стиснуть зубы.

Ну не говорить же этому человеку, что его присутствие мне неприятно.

— Благодарю, — я едва коснулась лацкана его сюртука, что не укрылось от взгляда жениха.

— Леди Меллани, смею заверить вас, что не кусаюсь, — уже открыто веселясь, с улыбкой протянул герцог Веллиант и выразительно указал на мои чуть подрагивающие пальцы.

Проклятье!

— Что вы, я и в мыслях не могла представить себе подобное, — тут же пробормотала я, но хватку усилила, придвинувшись чуть ближе.

— Правда? — его пальцы накрыли мою руку, крепко удерживая возле себя, словно герцог боялся, что я могла убежать. — Кажется, у меня более богатое воображение, чем у вас, миледи.

Что-то в его голосе, в том, каким тоном была сказана эта фраза, заставило напрячься еще сильнее, и, настороженно отступив, посмотреть на насмешливо взирающего на меня мужчину. О чем это он? Пару секунд мы молчали, не двигаясь с места, пока, наконец, он не указал на виднеющийся неподалеку большой фонтан.

— Пройдемся?

Мне ничего не осталось, кроме как идти рядом с ним, каждой клеточкой ощущая прикосновение руки и близость тела. Я его боялась. Не знаю почему и когда это началось, но внезапно поняла, что действительно страшусь своего жениха и совершенно не знаю, как вести себя в его обществе. Впрочем, мои опасения были не удивительны, учитывая то, кем являлся мой будущий супруг, и какую власть он имел, как в политических, так и в социальных слоях нашего общества.

Потомок древнейшего аристократического рода, обладатель герцогского титула, к чьему мнению прислушивалась вся аристократическая верхушка, добившийся в возрасте тридцати лет признания самого правителя. Про герцога Велианта ходило множество слухов, но все они сходились в одном — с ним приходилось считаться. Властный, решительный, обладающий незаурядным интеллектом, превосходно владеющий любым видом оружия, ровно, как и остротой слова, подкупающий красотой и очарованием — этот мужчина был весьма опасным соперником в любом деле. Но это не главное. Он владел силой. Никто не знал, на чем основывался его дар, так как те, кому не посчастливилось ощутить его на себе, уже не могли поделиться увиденным, и из-за этого герцога боялись еще сильнее.

Лишь единицы людей обладали уникальной силой, и именно они на самом деле управляли нашим миром, предпочитая оставаться в тени, умело манипулируя правителем и дворянством. Самых сильных из них — Хранителей — никто не видел, но о возможностях каждого из этих четырех мужчин знал абсолютно каждый. Это не было тайной, однако и открыто говорить о подобном, не смел ни один человек, прекрасно понимая, что любое сказанное слово будет либо услышано, либо передано. И тогда уже негде будет скрыться.

— Вам не нравится прогулка? — внезапно спросил предмет моих раздумий, заставив испуганно вздрогнуть.

— Почему вы так решили? — я постаралась придать голосу больше искреннего недоумения.

— Вы нахмурились, — улыбнувшись, он чуть подался вперед и совершенно неожиданно дотронулся до моего лба, словно стараясь стереть все следы беспокойства. — Вас что-то гложет, моя леди?

"Моя леди"? Я раздраженно фыркнула, услышав подобное обращения и тут же, спохватившись, выдавила виноватую улыбку, поняв по удивленно приподнятым бровям и подозрительному блеску в глазах, что моя оплошность не прошла мимо его внимания.

— Что-то не так? — вопреки моим ожиданиям, вместо злости и раздражения, в голосе герцога прозвучал искренний интерес.

— Нет, все...

Договорить не смогла, быстро сдавшись под пристальным взглядом мужчины. Аккуратно высвободила ладонь, все еще удерживаемую его рукой, и немного отошла, с удивлением заметив перед собой высокий парапет фонтана. А я ведь даже не заметила, как мы сюда добрались.

— Леди Меллани? — раздалась позади неспешная поступь герцога. — Вы хотели бы о чем-нибудь со мной поговорить?

Да! Нет. Возможно... Пресветлые боги, даруйте мне мужества, так как, кажется, сейчас я собиралась сделать глупость.

— Разорвите помолвку.

Вот и всё, я это сказала, и назад пути уже не было.

— Простите? — кажется, мне удалось по-настоящему его удивить.

Глубокий вдох, выдох... Медленно обернувшись, я заставила себя открыто встретить недоумевающий взгляд герцога, отмечая про себя, что своей просьбой явно не польстила его самолюбию.

— Ваша светлость, я прошу вас расторгнуть помолвку.

— Значит, мне все же не послышалось, — медленно протянул мужчина, задумчиво вглядываясь в каждую черточку моего лица. Интересно, что он там еще не видел? — Позвольте спросить, что же послужило причиной вашей просьбы? Вы собираетесь замуж за кого-то другого?

— Нет.

— Вы отдали кому-то свое сердце?

— Нет, конечно.

— Вы питаете ко мне отвращение? — уголки его губ чуть приподнялись.

— Это не так, ваша светлость, — мне вдруг стало страшно.

— В таком случае, леди Меллани, я не вижу причин для расторжения помолвки, — он казался совершенно невозмутимым.

Настолько невозмутимым, что неожиданно для себя я разозлилась. Как он мог оставаться таким спокойным, когда меня попросту трясло от страха? Как кто-то мог быть настолько хладнокровным? А впрочем, что еще я могла ожидать от такого человека? Уверена, герцог Веллиант не привык к отказам, тем более со стороны женщин, буквально мечтающих оказаться в его постели. Только он кое-чего не учел — состоится эта свадьба или нет, в действительности зависело именно от меня. Пусть я, как старшая дочь графа была гораздо ниже по положению, чем мой нареченный, однако и у меня имелся в запасе козырь, против которого был бессилен даже правитель.

Тех, кто обладал даром очень мало, но людей, похожих на меня — еще меньше. На самом деле нас считанные единицы и никто не знает, увеличится ли это количество в будущем. Потенциалы, как называют нас в народе, не могут пользоваться силой, заточенной в своих телах, однако могут передавать ее своим детям, являясь гарантией того, что в будущем они будут стоять у истоков власти. Никто не знает, почему так происходило, но даже союз двух людей, обладающих силой, не всегда наделял их ребенка даром, одаренные младенцы у них рождались крайне редко. А союз с Потенциалом... Мои дети будут пользоваться силой, даже если их отец окажется обычным человеком. Все дети. Именно поэтому я была помолвлена еще в раннем детстве — на меня предъявили права, точнее на силу, спящую в моем теле.

Вот только я была слишком желанной добычей для многих, претендующих на власть, а значит, могла сделать свой собственный выбор, даже если он будет идти вразрез с желаниями отца. И даже правитель в этом случае бессилен. Разве что вмешались бы Хранители, однако сила и влияние герцога Веллианта были не настолько велики, чтобы они обратили свое внимание на подобную проблему.

Видимо что-то из мыслей отразилось на моем лице, так как, внезапно подобравшись, герцог еще раз прошелся по мне внимательным взглядом. Так, словно видел впервые. И на долю секунды мне показалось, что он... Что? Зауважал? Признал равной? Не знаю. Но судя по всему, определенно понял, что со мной следовало считаться.

— Ваша светлость...

— Ренделл, — мягко поправил меня жених.

— Что?

— Зови меня по имени, — улыбнулся герцог, чуть пожав плечами, словно каждый день позволял кому-нибудь подобную вольность. — Думаю между будущими супругами не должно быть никаких формальностей.

— Но, ваша све...

— Ренделл, — еще раз с нажимом повторил мужчина.

— Хорошо, — мне потребовалась пара секунд, чтобы вернуть самообладание. Решил поменять тактику? — Ренделл, — во взгляде герцога мелькнуло удовлетворение, поразившее меня, наверное, даже больше, чем предложение называть его по имени. — Поверьте, я ни в коей мере не хотела задеть или оскорбить вас своим желанием, однако еще меньше мне хотелось бы стать еще одним вашим приобретением, наряду с породистыми лошадьми.

Решив проигнорировать откровенную насмешку в глазах мужчины после моего сравнения, я продолжила, надеясь, что бунтарского запала мне хватит до окончания этого мучительного разговора.

— Мне прекрасно известны причины, по которым наши родители решили породнить семьи и не могу их за это осуждать, так как на их месте, возможно, поступила бы точно также, стремясь дать своему ребенку самое лучшее. Однако и у меня есть свои собственные желания, которыми я не собираюсь пренебрегать ради чьих бы то ни было интересов.

— И что же желает моя норовистая кобылка? — вкрадчиво поинтересовался Ренделл, с интересом разглядывая меня из-под полуприкрытых век.

— Вы смеетесь надо мной?

— Что вы, моя леди, я бы не посмел, — герцог почтительно склонил голову, однако веселые искорки в его глазах никак не вписывались в столь смиренный образ.

— Вы смеетесь, — спокойно подтвердила я свою мысль. — И что же такого забавного вы нашли в моих словах, лэйр Ренделл?

Лэйр. Обращение, принятое лишь между людьми, обладающими даром, лишь между жрецами силы. Теперь он не мог спокойно потешаться надо мной, прекрасно зная, что это было бы неприемлемо по отношению к Потенциалу. Однако буквально через несколько секунд я наглядно убедилась, что моему жениху, кажется, было абсолютно наплевать на какие-либо правила и условности, принятые в обществе.

— Абсолютно ничего, лэйра Меллани, — усмехнувшись, он подошел к растущему неподалеку дереву и откинулся на могучий ствол, сложив руки на груди. — Однако и ты должна понимать, что не в моих интересах пойти на поводу твоих желаний. Потенциалов слишком мало в нашем мире, чтобы я позволил тебе ускользнуть от меня практически перед алтарем. К тому же, — добавил он, устремив взгляд на спокойную гладь воды, — сдается мне, ты не совсем осознаешь, в какое положение поставишь себя и свою семью, нарушив нашу договоренность. Общество не прощает подобных ошибок.

— Они смирятся, — я искренне не понимала, к чему он ведет. — Вы сами сказали, что Потенциалов слишком мало.

— О, — улыбка герцога стала немного грустной, — конечно же, тебя всеобщее неодобрение ни коем образом не коснется, однако, моя милая леди, ты совсем забыла о других.

— Других? — ему удалось сбить меня с толку. Лишь спустя пару мгновений я, наконец, поняла, о ком он говорил. — Вы правы, я совсем не подумала о том, как разрыв может отразиться на вашей репутации. Но уверена, мы сможем придумать что-нибудь и... — закончить мысль мне не дал раскатистый смех.

И что я такого сказала, чтобы вызвать подобную реакцию? Развернувшись, медленно выдохнула, подавляя растущую обиду и раздражение, и направилась обратно в особняк, даже не подумав дождаться нареченного.

— Меллани! Меллани, подожди! Да постой же хоть минутку, — сильные пальцы сомкнулись на моем плече, заставив остановиться. — Прости, я не хотел тебя обидеть.

— Кажется, я не разрешала вам называть себя по имени, ваша светлость, — повернувшись, я окинула улыбающегося герцога холодным взглядом, мысленно желая ему провалиться в демонову пропасть. — И будьте любезны, впредь, обращаться ко мне должным образом.

— Как пожелаете, лэйра Меллани, — вздохнув, Ренделл чуть подался вперед заглядывая в мои глаза. — Поверьте, я действительно не хотел вас задеть.

— Допустим, верю, — спустя пару секунд пробормотала я, расслышав нотки искреннего раскаяния в его голосе, и попыталась отступить, однако не смогла сделать ни шага, только сейчас поняв, что он так и не отпустил мою руку. — Милорд?

— Никогда бы не подумал, что кому-нибудь придет в голову заботиться о моей репутации, — он словно не заметил моих попыток освободиться, разглядывая как какую-то диковинку. — Это даже приятно, — взгляд мужчины засветился удивлением и... нежностью. — Вот только я имел в виду не себя. Подумайте, моя дорогая, чем может обернуться вероятный скандал для всей вашей семьи. Насколько мне известно, через несколько месяцев вашей младшей сестре должно исполниться восемнадцать и ее представят ко двору, не так ли?

Я пораженно охнула, поняв, наконец, что пытался донести до меня мужчина. Кристабель ждет настоящий кошмар — не имея возможности открыто осудить мое поведение, достопочтимые матроны сполна отыграются на сестренке.

— Я вижу, вы поняли, что я хочу сказать, — герцог, как оказалось, внимательно следил за моей реакцией. — Также вам не следует забывать и о брате.

— Причем здесь Грейсон? — Сердце пропустило удар, стоило мне лишь услышать о своем близнеце.

— Не так давно я имел удовольствие вести беседу с этим прекрасным юношей и был приятно удивлен, узнав, что он всерьез планирует заняться политикой и уже делает первые шаги на пути к правительственному совету. Честно говоря, я искренне считаю, что его ждет большое будущее.

Вот так, всего лишь за минуту этому человеку удалось разрушить все, к чему я стремилась. Если в случае с Кристабель я могла, хоть и с трудом, проявить эгоистичность — она бы меня полностью поняла и поддержала — то поступить так с Грейсоном... Связь между близнецами намного сильнее, чем между обычными братьями и сестрами, он был частичкой меня, а я — его. Нет, рисковать карьерой и стремлениями брата я была не в силах, и Ренделл это знал. Он просто не мог не знать!

— Вы всегда получаете то, что хотите, не так ли? — посмотрев на мужчину, я постаралась вложить в голос всю испытываемую мной ненависть, прекрасно понимая, что он победил.

— За редким исключением, — не стал отрицать герцог, спокойно выдержав мой взгляд. — Я хочу, чтобы ты поняла, Меллани, я не привык отступать и тем более упускать из рук то, что принадлежит мне по праву. А ты — моя. Как и твоя сила. Поэтому будет лучше, если ты поскорее смиришься с этим и перестанешь терзаться несбыточными мечтами. Я же, в свою очередь, обещаю, что буду считаться с твоими желаниями и проявлять уважение, достойное будущей герцогини Веллиант.

— Так-то вы считаетесь с моими желаниями, милорд? — горько усмехнувшись, я высвободила руку и отвернулась, мечтая оказаться в своей комнате, подальше от пристального взгляда своего будущего супруга, который я ощущала буквально каждой клеточкой тела.

— Меллани... — в его голосе прозвучала грусть, болью отозвавшаяся в моем сердце.

— Не волнуйтесь, ваша светлость, вы победили — я выйду за вас замуж.

Боясь, что еще немного, и разревусь прямо у него на глазах, я резко вздохнула, и крепче сжав кулаки, до боли впившись ногтями в нежную кожу ладоней, чуть ли не бегом направилась к особняку, где уже нас с нетерпением дожидались мои родители и маркиз де Кравен.

Глава 2

Заряд адреналина, выброс всех негативных эмоций, ощущение свободы и дикого восторга — вот что для меня значила верховая езда. Не просто легкая прогулка на смирных, почти скучающих животных, а безудержная скачка, настоящая схватка с ветром. Только так я могла позволить себе хоть ненадолго оставаться самой собой, не прятаться за жеманными улыбками и грациозными движениями, не контролировать эмоции, удерживая на лице маску благородного высокомерия. Именно в такие моменты я была по-настоящему счастлива — мчась на любимой кобыле по истоптанным дорожкам своих земель.

Своя земля. Этот весьма скромный, по меркам аристократии, участок с небольшим охотничьим домиком действительно принадлежал только мне и даже после свадьбы супруг не имел права присоединить его к своим владениям. Самый драгоценный дар от дедушки, уделившего мне особое внимание в своем завещании и подарившего мой собственный маленький мирок, в котором могла спрятаться от всех невзгод.

Именно этим я сейчас и занималась. Вновь вспомнив о будущем супруге, невольно сжала кулаки, сильнее натянув поводья и заставив Золотку недовольно заржать. Спохватившись, ослабила хватку. Демоны, этот мужчина точно сведет меня с ума!

Все последние три дня после того разговора в саду, он не выходил у меня из головы, заставляя раз за разом переживать разочарование и безысходность. Радовало лишь одно — он больше не появлялся. Нет, я не была слишком наивной, чтобы предполагать, что герцог все же смирился с моим нежеланием видеть его своим мужем, и прекрасно понимала, что он просто давал мне немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью о неизбежном. К тому же, вероятно у него было слишком много дел в огромных владениях, граничивших с землями моего отца. Однако и совсем забыть о себе он не позволял.

Каждое утро мне непременно доставляли великолепные цветы, упоминая, что это лучшие экземпляры из личной оранжереи его светлости, и короткие записки, в которых нареченный интересовался, хорошо ли я себя чувствовала, и как прошел мой день. Простая дань вежливости, которую я упорно игнорировала, ни разу не ответив, ни на одно из этих посланий, чем в конец разочаровала матушку, внимательно следившую за каждым моим шагом. Отец же старался не вмешиваться в наши вечные споры, прекрасно зная, что я думала о предстоящем браке.

Остановив кобылку, проворно спрыгнула на землю и, предоставив Золотку вышедшему из сторожевого домика пожилому мужчине, с наслаждением вдохнула полной грудью тонкий аромат пионов, что росли в небольшом саду. Не розы, как обычно принято в высшем обществе, и именно по этой причине запах этих прекрасных цветов всегда ассоциировался у меня с домом. Любимый аромат бабушки.

— Давненько же вы здесь не появлялись, миледи, — с радостной улыбкой поприветствовал меня сторож.

— Всего три дня, Маркус, — я ласково улыбнулась тому, кто знал меня с младенчества.

— Целых три, миледи, — он особо подчеркнул первое слово. — Надеюсь, ничего не случилось?

— Ничего такого, что было бы неожиданностью, — я пожала плечами и отвела взгляд. — Кажется, в следующий раз я приеду сюда еще очень не скоро. Они назначили дату свадьбы, — нехотя добавила, видя, что подобным ответом он не удовлетворился.

— И когда же вы покинете свое гнездышко, миледи?

Да, он прекрасно знал, что значило для меня это место, и как я дорожила каждой секундой, проведенной здесь.

— Завтра, — я постаралась ничем не выдать охватившего меня отчаяния. — Кристабель позволили вернуться на несколько месяцев раньше из-за предстоящего торжества и после этого остаться в поместье до восемнадцатилетия. Как только она приедет, мы отправимся в Блекмонд и останемся там до церемонии.

— И, как понимаю, маленькая леди возвращается сегодня.

— Да.

— Ну что ж, — не сводя с меня пытливого взгляда, он потрепал Золотку по холке, — для вашей сестры будет настоящим счастьем провести в столице столько времени. Да и вам будет приятно снова встретиться с братом. Надеюсь, он в добром здравии?

— Судя по последнему письму — более чем.

Я не смогла сдержать довольной улыбки, вспомнив про единственный счастливый момент за последнее время. Герцог был прав — Грейсон действительно добился отличных результатов, налаживая связи с высокопоставленными чиновниками, и явно гордился собой.

— Не унывайте, миледи, — с теплотой произнес мужчина, — вы всегда были сильной, именно такой, какой и хотел видеть вас старый граф. Уверен, он гордился бы вами.

— Спасибо, Маркус, — мне стоило колоссальных усилий взять себя в руки и не разреветься от нежности, прозвучавшей в его голосе. — Я, пожалуй, немного пройдусь. Присмотри за Золоткой, после такой скачки она, должно быть, устала.

— Конечно, миледи, не волнуйтесь, уж я эту красавицу не обижу.

Оставив лошадь в заботливых руках сторожа, я медленно направилась в сторону небольшого пролеска, в котором, казалось, знала каждое дерево, каждую тропинку, и поэтому совершенно не боялась заблудиться. Более того, мне было известно даже то, что скрыто от постороннего взгляда. Этот лес хранил в себе немало тайн, и к одной из них я сейчас и направлялась.

Свернув на едва заметную тропинку, не спеша двинулась привычной дорогой, с тоской думая о том, что неизвестно, когда еще мне представится возможность вот так же мирно прогуливаться по родным и любимым местам. Здесь прошла вся моя жизнь, мое детство. Эта земля хранила немало самых теплых моих воспоминаний и именно поэтому я так дорожила каждым камнем, каждой травинкой, каждым цветком этих мест.

Едва скрывшись за могучими стволами вековых деревьев, я вновь поразилась удивительному спокойствию и умиротворению, охватившему сердце. Так было всегда. Стоило ступить в этот лес, как все печали и тревоги внешнего мира уносились прочь, словно он ограждал меня от всего плохого, как заботливый родитель уберегает любимое чадо от напастей и горестей. Возможно, это было странно, но я настолько привыкла к подобным ощущениям, что уже и не представляла, что могло бы быть иначе. Шаг за шагом пробираясь к самому центру своей земли я с наслаждением вдыхала ароматный воздух, насквозь пропитанный нотками трав, деревьев и ветра. Мой маленький мирок.

Прошло немало времени прежде, чем я, наконец, добралась до истинной цели своей прогулки. Остановившись, с благоговением окинула взглядом неестественно ровную круглую поляну посреди густых зарослей деревьев, и возвышавшийся посередине огромный прямоугольный валун, взглянув на который можно было бы с уверенностью определить его предназначение. Алтарь. Жертвенник. Помнится, я здорово перепугалась, наткнувшись впервые на это место, однако даже дикий ужас не смог помешать вернуться вновь. Не знаю почему, но именно здесь мне было спокойнее всего. Страх отступил, оставив после себя ощущение уюта и безопасности — это место никогда не причинило бы мне вреда. Не знаю, почему я была в этом так уверена, возможно, это было лишь детской фантазией, стремлением спрятаться от большого и зачастую жестокого мира, но до сих пор мне не приходилось разочаровываться в магии странного алтаря, впитывавшего все мои страхи, разочарования и обиды.

Улыбнувшись, медленно вышла на поляну, наслаждаясь внезапными переменами вокруг. Наступила полная тишина — ни пения птиц, ни шелеста ветра. Абсолютный покой. Интересно, как бы отреагировал герцог, узнав о столь необычном пристанище своей невесты? О, он определенно был бы в ужасе. Я вновь улыбнулась, представив, как сменяется выражение высокомерия на его красивом лице. Да, это определенно было бы неожиданностью. Леди просто не могут нравиться подобные места, где когда-то давным-давно проливалась кровь невинных жертв, а в том, для чего был нужен этот жертвенник, я не сомневалась. Но это меня не пугало. Больше нет.

Твердая поверхность камня приятно холодила кожу. Интересно, что они испытывали, вот так же, лежа на этом своеобразном столе? Широко разведя руки в стороны, я подняла лицо к небу, вглядываясь в кроны деревьев. Знали ли они, что их ожидало? Боялись ли или считали великой честью? Не знаю, смогла бы я добровольно решиться на подобное. А ведь в старину именно так и было. Не раз бабушка рассказывала легенды, в которых люди отдавали жизни в руки жрецов ради будущего своих семей или же народа. В те вечера, как и сейчас, я пыталась представить себя на месте этих жертв. И не могла.

Хватит! Не хочу думать об этом. Лучше уж вспомнить, что должно случиться совсем скоро — Кристабель. Как же я соскучилась по своей неугомонной сестренке! Шесть лет разлуки тяжело дались как мне, так и ей, оставшейся в академии после моего отъезда, и лишь краткие встречи во время каникул, которых нам всегда было мало, позволяли провести некоторое время вместе. Мы всегда были близки — Кристи, Грейсон и я. И уже совсем скоро я смогу обнять их обоих.

— Кто здесь? — резко поднявшись, пристально вгляделась в густые заросли кустарников и деревьев, окружавших поляну.

Что-то было не так. Спокойствие и эйфория улетучились, испарились от необъяснимого страха, ледяной струйкой проникшего в душу. Сердце пропустило удар. Пресветлые боги, что же это такое? Сюда никто не мог проникнуть. Да что там проникнуть! Никто, кроме меня, попросту не увидел бы эту поляну и алтарь, за много лет я успела не раз в этом убедиться. Но тогда почему у меня было ощущение присутствия кого-то чужого? Почему казалось, что сама земля отторгает чужака и просит о помощи? Или предупреждает. Как странно.

Аккуратно спустившись с жертвенника, поправила несколько выбившихся из прически локонов и двинулась в противоположную от охотничьего домика сторону, куда меня влекло с небывалой силой. Это было сродни зуду, от которого нестерпимо желаешь избавиться сию же секунду, не задумываясь о последствиях. И эти ощущения сбивали с толку. Я не обладала силой, но ощущала присутствие чужака на своей земле, испытывала то, что отличает жрецов от простых людей. Это было невозможно, абсолютно неестественно и не правильно. Но именно это сейчас происходило.

Я уже практически перешла на бег, когда заметила его. Мужчина. Резко остановившись, замерла на месте, с интересом и опаской наблюдая за незваным гостем, каким-то образом забредшим в мои владения. Аристократ. Происхождение выдавал не только элегантный наряд для верховой езды, но и выправка, стать, читающаяся в каждом движении. А спустя пару секунд, поняла, что прекрасно знала этого человека, однако радости это открытие не прибавило.

— Вы забрели далеко от дома, милорд.

— Леди Меллани? — маркиз де Кравен с удивлением наблюдал за моим приближением. — Что вы здесь делаете?

— Гуляю, — мило улыбнувшись, я указала рукой вокруг себя. — Эти земли принадлежат мне.

— Простите, миледи, я этого не знал. Здесь просто восхитительные места и, кажется, я слишком увлекся, наслаждаясь прогулкой.

— Понимаю, — я притворилась, что не заметила нотки фальша в его голосе. Чем бы он ни занимался, это явно не было простой "прогулкой".

Какое-то время мы говорили о погоде и самочувствии всех знакомых родственников, ведя привычную светскую беседу. И это позволило отметить немало довольно интересных деталей в облике и поведении мужчины. Маркиз действительно обладал мужественной красотой и обаянием, делавшим его желанной добычей для многих женщин, однако я никак не могла отделаться от неприятных ощущений нашей первой встречи. Мне он не нравился, причем настолько, что хотелось развернуться и скрыться в лесу, подальше от взгляда его пронзительных карих глаз.

Но не это заставило меня приглядеться повнимательнее к будущему родственнику — вокруг него витало странное напряжение, словно его что-то беспокоило, однако уходить мужчина явно не торопился, бросая внимательные взгляды на лес за моей спиной.

— Леди Меллани, — маркиз как-то странно подобрался, — надеюсь, вы не сочтете оскорбительным то, что я вынужден вас покинуть? К тому же, сдается мне, вас ожидает более приятное общество.

— О чем вы...

— Миледи? Какой приятный сюрприз.

А ведь день так хорошо начинался. Медленно обернувшись, я напряженно проследила за неспешно приближающимся ко мне герцогом, едва сдерживая раздражение. Он выходил из МОЕГО леса! Мало того, что этот самовлюбленный тип лишил меня всяческой надежды на свободу и счастье, так еще посмел ступить в мои владения.

— Могу я узнать, что вы делаете на моей земле? — лишь с детства выработанные навыки скрывать свои чувства позволили мне взять себя в руки и улыбнуться.

— Здесь просто очаровательно, — виновато протянул герцог, подойдя ближе и потянувшись за моей рукой. — Я просто не смог проехать мимо, объезжая свою территорию.

— Насколько мне известно, граница ваших владений проходит довольно далеко от этого места, — я едва сдержалась, чтобы не вырвать ладонь, которую он неспешно поднес к губам, приложившись к запястью.

Дыхание перехватило, стоило ему коснуться обнаженной кожи, не прикрытой перчаткой.

— Вы не рады меня видеть? — он замер, так и не отпустив моей руки и не сводя с меня тяжелого взгляда.

— Что вы... Я...

Пресветлые боги, да что со мной такое? Почему не могла пошевелиться, словно пригвожденная эти взглядом, почему бешено билось сердце, а щеки предательски опалил румянец? Нет, мне определенно не нравился стоящий напротив мужчина, и с этим нужно что-то делать. Причем немедленно.

— Вы знаете, милорд, что всегда желанный гость в нашем доме, — мило улыбаясь, я попыталась ненавязчиво освободить ладонь.

— В доме ваших родителей, вы хотели сказать?

— Пока еще это и мой дом тоже.

— Но лишь пока, — столь откровенный намек на скорую свадьбу заставил меня стиснуть зубы от бессильной досады и отвести взгляд. — Вы получили цветы?

Почему он вдруг вспомнил о цветах? От растерянности я даже прекратила попытки освободить руку, до сих пор накрепко зажатую длинными мужскими пальцами, и посмотрела на жениха, немного смутившись под его пристальным взглядом.

— Цветы, миледи, — улыбнулся Ренделл, чуть склонив голову на бок. — Я каждый день выбирал самые прекрасные бутоны, однако ни разу не получил ни строчки благодарности в ответ.

— Так вы рассчитывали на благодарность? — слова вырвались помимо воли, и я тут же пожалела, что вообще раскрыла рот.

— Вы не перестаете поражать меня, моя леди, — казалось, мужчина искренне забавлялся этой ситуацией.

Медленно, с каждой секундой заставляя испытывать еще большую неловкость, он прошелся по мне оценивающим взглядом, задержавшись на каждой выступающей части тела. И я покраснела, мысленно посылая этого распутника ко всем демонам одновременно. Да как он смеет? Что вытворяет? И почему, тьма меня побери, я до сих пор не ушла?!

— Какого демона я до сих пор на ней не женился? — едва слышно произнес он, нахмурившись, и, судя по всему, погрузившись в собственные мысли.

Это заставило меня очнуться. Решительно отстранившись и отступив на шаг, я демонстративно сложила руки на груди, лишив его возможности и дальше нервировать меня своими прикосновениями. О чем я вообще думала? Почему позволяла так смотреть на себя, как на чрезвычайно редкую зверюшку, внезапно оказавшуюся в его власти? Собственнически и заинтересованно. Герцог желал откровенности? Что ж, он ее получит.

— Вот именно, милорд, почему?

— Простите? — на прекрасном лице мелькнула тень недоумения, заставив меня мысленно улыбнуться. Не только ему можно выводить меня из равновесия.

— Почему вам потребовалось столько времени, чтобы решиться на брак? — Я внимательно следила за его реакцией, стараясь уловить эмоции и мысли. — Наша помолвка длилась двадцать четыре года, милорд, вам не кажется, что это слишком долго?

— Вы упрекаете меня? — казалось, он не мог поверить в услышанное.

— А мне это не позволено? Простите, ваша светлость, но мне показалось, что вы хотели понять, почему ваши послания остаются без ответа.

— Ренделл, — он внезапно улыбнулся.

— Что?

— Раз уж ты решилась высказать меня все, что накопилось в душе, думаю, будет уместнее, если мы оставим в стороне светские приличия. Ну так что, Меллани? Почему мои послания остаются без ответа?

— Ваша светлость...

— Ренделл, — настойчиво повторил он.

— Ренделл. — Сдалась я и вздохнула, заметив удовлетворение в его взгляде. — Вы...

— Ты, — меня мягко поправили, вновь сбив с мысли.

— Я согласилась называть вас по имени, Ренделл, когда мы наедине, не следует давить на меня еще больше.

— Для тебя так важны условности? — от его внимательного взгляда мне стало не по себе.

— Я воспитана в строгости, ва... Ренделл. Для меня неприемлемо обращаться к постороннему человеку по имени и на "ты", — я постаралась донести до него простые истины светского этикета, искренне подозревая, что герцог просто напросто надо мной смеялся.

— Я знаю, что ты получила прекрасное образование, Меллани, и достойна титула герцогини. — К моему глубочайшему удивлению, я не смогла расслышать насмешки в его голосе. Он действительно считал меня достойной? — Однако я не посторонний для тебя человек. Позволь напомнить, что очень скоро состоится наша свадьба.

— Поверьте, мне этого не забыть, — я не смогла скрыть откровенной горечи.

— Тебе так ненавистен этот брак?

Ну как же, герцог Веллиант просто не мог поверить, что кто-то действительно был не в восторге от перспективы заполучить в мужья самого завидного холостяка Алиандры.

— Кажется, с моим мнением вы уже ознакомились, не так ли? — я позволила себе усмехнуться.

— Почему? — Вся его веселость вмиг улетучилась. — Почему вы против?

Мы снова на "вы"?

— Все очень просто, — я заставила себя спокойно встретить его напряженный взгляд. — Вы меня разочаровали.

— Я вас...разочаровал? — Брови герцога взлетели вверх, а само выражение лица стало таким изумленным, что я невольно улыбнулась. Какой удар по его самолюбию. — Что ж, леди Меллани, позвольте узнать, когда именно я успел вас...разочаровать?

Надо же, каким, оказывается, он мог быть грозным и как быстро, однако, сумел взять себя в руки. Непроницаемый взгляд, невозмутимый вид, словно не его только что посмела оскорбить невеста, расслабленная поза. Я даже залюбовалась.

— Вы помните нашу первую встречу?

— Конечно, — уголок его губ чуть приподнялся, обозначая едва заметную улыбку. — Посмею заметить, вы были весьма крикливым ребенком.

Я покраснела. Ну что ж, я его задела, так что теперь не вправе жаловаться или обижаться.

— Я имела в виду бал, ваша светлость. Мой первый выход в свет, на котором мы встретились впервые после обручения.

— Бал? — Ренделл нахмурился, вспоминая. — Я тогда как-то оскорбил вас?

— Нет, конечно, вы вели себя исключительно достойно.

— В таком случае, что я должен помнить? — в голосе мужчины прорезалось раздражение.

— Ничего, забудьте.

Я уже жалела, что вообще затеяла этот разговор. О, боги, даже мне теперь собственные обиды казались слишком по-детски наивными. Право же, было глупо обижаться на то, что когда-то мне не уделили должного внимания.

— Уже поздно, ваша светлость, должно быть моя младшая сестра уже приехала. Так что...

— Ну уж нет. — Мгновенно оказавшись недопустимо близко, герцог не позволил мне сдвинуться с места, сжав руками плечи. — Признаюсь, вы меня весьма заинтересовали, моя леди. Так что же такого я сделал, чтобы разочаровать собственную невесту?

— Позвольте мне не отвечать.

— Не позволю.

— Хорошо, ваша свет...

— Ренделл.

— Но...

Он все еще желал, чтобы я называла его по имени? После всего сказанного?

— Как же вы наивны, Меллани.

Он внезапно улыбнулся, и я замерла, изумленно замечая, как столь незначительная деталь может преобразить вмиг смягчившееся лицо мужчины. Исчезло напряжение и злость, лишь легкая настороженность и искреннее любопытство отражались в его глазах. А еще вина. Именно она заставила меня почувствовать неловкость и потупить взор, испытывая стыд за свое поведение.

— Меллани, посмотри на меня.

— Ваша...

— Посмотри на меня, — мягко, но непреклонно повторил нареченный, заставив послушно запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза, оказавшиеся непозволительно близко. — Вот так, — он довольно улыбнулся и чуть ослабил хватку своих рук. — Мы поженимся, моя леди, хочешь ты этого или нет, это не обсуждается. Ты знаешь причины, по которым я никогда не откажусь от этого брака. Однако как именно сложатся наши отношения, целиком зависит лишь от нас самих. Говоря откровенно, мне претит сама мысль о том, что моя герцогиня будет тайно ненавидеть меня всей душой. Я не верю в любовь, однако не представляю прочный союз без взаимного уважения, заботы и симпатии. И поэтому мне важно знать, почему ты настроена против нашего брака. Поверь, меньше всего мне бы хотелось заставлять тебя делать что-либо против воли. Однако, — взгляд герцога внезапно потяжелел, а в голосе зазвенел металл, — если ты и дальше будешь противиться, мне придется это сделать. Я не отступлюсь, Меллани, запомни это.

— Отпустите меня, — я попыталась отстраниться, однако он даже не шевельнулся. Пришлось поменять тактику. — Ренделл, пожалуйста... Отпустите.

— А ты не убежишь? — освободив одно плечо, он внезапно прикоснулся кончиками пальцев к моей щеке, застав удивленно замереть. — Такая нежная...

Я даже дышать перестала, ощущая ласковые прикосновения его пальцев к своей коже и не понимая, что происходит.

— Ренделл... — его имя вырвалось не громче шепота. — Что вы делаете?

— Вот именно, что я делаю? — нахмурившись, он с видимым усилием оторвал взгляд от моего лица, чуть задержавшись на губах, и, отстранившись, отошел на несколько шагов назад, словно не доверяя самому себе.

— Я не хотела вас обидеть, — мне пришлось прочистить горло перед тем, как начать. — И, поверьте, очень признательна за откровенность. Тот брак, что вы описали... Я не из тех леди, кто мечтает о браке по любви, — с досадой поняв, что сказано это было не так беззаботно и спокойно, как хотелось, я вздохнула и продолжила. — Раннее обручение, знаете ли, этому не способствует. То, что вы описали... Мне нравится, — я заставила себя улыбнуться, чувствуя, как внимательно герцог вслушивался в каждое мое слово. А уж его взгляд... Интересно, был ли еще у кого-нибудь столь тяжелый взгляд? — Поэтому я прошу вас забыть сегодняшний разговор. Не хочу, чтобы детские обиды встали между нами.

— И все же я хочу знать.

Нет, ну как можно быть таким ослом? Я едва не завопила от досады, видя непоколебимость мужчины. Бесовщина, ну вот зачем, скажите, ему было знать о моих обидах? И какого демона я вообще подняла эту тему?

— Вам говорили когда-нибудь, что вы упрямы, ваша светлость? — недовольно протянула я.

— Думаю, в этом я не одинок, моя леди, — откровенный намек заставил досадливо поморщиться.

— Ренделл. — Послушно исправилась я, гадая, сколько времени пройдет, прежде чем я привыкну обращаться к нему по имени. — Ну хорошо. Представьте себе восемнадцатилетнюю девушку, всю жизнь мечтающую увидеть своего нареченного. Я мечтала о вас, ваша... Ренделл, — резко отвернувшись, не в силах видеть его лица, сцепила руки в "замок" и заставила себя продолжать, несмотря на неловкость и стыд. — Находясь в академии и слушая рассказы старших подруг, которые те услышали от матерей и сестер, о великолепном герцоге Веллианте, я гордилась тем, что вы по праву принадлежите только мне, так же как и я — вам. Я мечтала о нашей встрече и боялась ее, представляла, какой будет наша свадьба и будущая жизнь вместе.

— Меллани...

— Прошу не перебивайте, ваша светлость, мне и так слишком тяжело дается этот разговор. Я... Мой первый бал. Знаете, сейчас вспоминая его, я понимаю, что все было именно так, как я мечтала, если не считать одной единственной детали. Как оказалось, моему жениху было глубоко наплевать на свою невесту.

— Мел...

— Один танец из вежливости и несколько минут разговора. — Мой голос звучал ровно и холодно — я могла гордиться тем, что сумела справиться с эмоциями. — Я уже сказала, что считаю свою обиду нелепой, слишком детской, однако в то время мне так не казалось. Но не это заставляет меня противиться нашему браку. После нашей встречи прошло шесть лет. Шесть лет, Ренделл. — Я заставила себя обернуться и посмотреть на задумчивого мужчину. — Меня, как ваше ценное приобретение показали свету и тут же увезли в поместье, не выпуская из поля зрения. Всего один сезон в столице и шесть лет заточения в глубинке. Не такой была моя мечта, однако мне не следует жаловаться, правда? Ведь меня ожидает титул герцогини и роль матери ваших детей, которых ждет великое будущее. Шесть лет, Ренделл. Я уже считаюсь старой девой, в то время как вы все это время наслаждались светской жизнью, давая самым отъявленным сплетницам пищу для разговоров. Вы думаете, что я не знаю, какой образ жизни вы ведете? — Я грустно усмехнулась, заметив, как он отвел взгляд, словно я действительно смогла заставить его испытать чувство стыда. Герцог Веллиант и стыд? О, скорее земля разразиться, чем этот человек испытает подобное чувство! — Я не вправе осуждать вас, Ренделл, однако вы забываете, что все ваши действия отражаются на мне.

— Позвольте спросить, каким же это образом?

От его голоса, полного раздражения и злости, мне захотелось тотчас оказаться где-нибудь подальше, а еще лучше забиться в самый темный уголок и притвориться мышкой. А потом на смену страху пришло возмущение. Он еще смел на меня злиться?!

— Я ваша невеста, Ренделл. Как вы думаете, сколько людей наносят визиты вежливости моим родителям? — Видя, что он не понимал, к чему я веду, мрачно усмехнулась и взмахнула рукой. — Мой отец граф, ваша светлость, причем, весьма уважаемый, а то, что его дочь Потенциал, которая не появляется в обществе несколько лет, да к тому же ваша невеста, как магнит притягивает к себе разного рода посетителей. У нас частенько бывают гости, ваша светлость, так часто, что боюсь, даже не могу припомнить, чтобы в течение двух месяцев к ряду в графстве оставалась лишь наша семья. Нет, я рада гостям, ваша светлость, гостям, но не сочувствующим взглядам, новым сплетням о ваших победах над женщинами и "моральной поддержке", которую готов оказать вашей невесте каждый желающий. Единственное, что я вынесла из нашей помолвки — это унижение. Как вы думаете, я имела право не обрадоваться, когда вы так внезапно вспомнили о моем существовании? Я не жду раскаяния и не пытаюсь пристыдить вас, Ренделл, вовсе нет. Вы хотели знать, почему мне не нравитесь и в чем причина моего нежелания выходить за вас замуж, и лишь поэтому я рассказала вам все это. А теперь позвольте мне вернуться домой, я и так слишком сильно задержалась. Не надо, — видя, что он хочет что-то сказать, я подняла руку, выставив перед собой раскрытую ладонь. — Прошу вас, давайте оставим этот мучительный для меня разговор. Я действительно не хотела вас обидеть и прошу прощения, если как-то задела ваши чувства. Я... Прошу вас, не надо сейчас ничего говорить, мне и так ужасно стыдно за свою несдержанность. Мне действительно надо идти. До встречи в Блекмонде, ваша светлость.

Не выдержав его крайне задумчивого взгляда, я развернулась и направилась обратно в лес, молясь про себя, чтобы он не отправился за мной. Только этого мне сейчас не хватало для полного счастья. Что он вообще обо мне подумал после такого разговора? Но я не жалела. Ни единой секунды не жалела о своей откровенности. Герцог это заслужил. Однако и у меня была отныне пища для размышлений. Вспомнив о том, как себе представлял отношения между супругами мой нареченный, я невольно оступилась. И тут же была подхвачена сильной мужской рукой, не позволившей растянуться на земле.

— Осторожнее

Жар его дыхания опалил щеку, когда испуганно охнув, я резко повернула голову. И замерла, поняв, что буквально оказалась в объятиях собственного жениха, незаметно следовавшего за мной.

— Что вы тут делаете? — я отстранилась, отметив, с какой неохотой Ренделл разжал руки и отступил.

— Провожаю вас, конечно, — усмехнулся герцог, словно удивляясь моему вопросу.

— В этом нет необходимости, я изучила этот лес вдоль и поперек еще в детстве. Мне ничего здесь не угрожает.

— Действительно? — он выразительно посмотрел на торчащий из земли корень, из-за которого я едва не оказалась на земле.

— Я задумалась.

— В любом случае я обязан проводить вас до поместья. И это не обсуждается.

Я даже опешила от того, каким властным тоном это было сказано. И внезапно поняла, почему все так боялись этого мужчину. Он буквально источал силу и уверенность в своем праве, истинный герцог, наделенный огромной властью, настоящий мужчина, заявивший права на свою женщину. Не давая времени опомниться, Ренделл просто взял мою руку, положил на свой согнутый локоть и пошел вперед по тропинке, легко подстроившись под мой шаг. Я же просто онемела от каждого его действия, не зная, что сказать или ответить. И, в конце концов, расслабилась, решив, что ничего страшного не будет, если в кои-то веки просто промолчу и приму все как данность. Лишь немного изменила маршрут, свернув на одну из тропок и не раскрыв главного секрета этого леса, разумно посчитав, что герцогу может не понравиться, что его невеста находила успокоение, лежа на жертвенном алтаре. Да это даже звучало дико!

— Миледи, наконец-то вы вернулись, я уже начал волноваться! Из поместья при... Ох, прошу прощения, — увидев, что из леса я вышла не одна, направляющийся ко мне Маркус резко остановился и склонился в почтительном поклоне. — Милорд.

— Я совершенно случайно встретилась с герцогом Веллиантом и не заметила, как пролетело время, — выдавив из себя улыбку, повернулась к жениху и ненавязчиво высвободила руку. — Спасибо, что проводили, ваша светлость, здесь у меня лошадь, так что до поместья я вполне могу добраться самостоятельно.

— Здесь очень красиво, — невозмутимо заметил мужчина, внимательно разглядывая охотничий домик. — Уютно.

— Благодарю, — мне вдруг стало тепло и приятно от этой похвалы. — Здесь любили проводить время мои дедушка с бабушкой, теперь же земля принадлежит мне.

— Вы хотели сказать, вашему отцу.

— Нет, именно мне, — улыбнувшись, я чуть склонила голову на бок, внимательно следя за его реакцией на свои следующие слова. — Этот лес и охотничий домик принадлежат именно мне и не входят в приданное. Такова была воля покойного графа.

Так что даже после нашего брака у меня останется что-то свое. Я этого не сказала, но он понял. Я видела в изумрудных глазах понимание и, наконец, расслабилась, осознав, что будущий супруг не против, чтобы у меня была собственность.

— Я рад, что у вас есть свой уголок, — едва слышно произнес мужчина, внезапно поднесся мою руку к губам и, вместо того, чтобы поцеловать тыльную сторону ладони, перевернул кисть и обжог прикосновением обнаженное запястье. Дыхание сбилось. — Поверьте, я, как никто другой, знаю, как много может значить то, что принадлежит только тебе.

И вновь прикосновение губ. Что он со мной делал? Завороженно наблюдая за тем, как медленно он отпустил мою руку и с понимающей улыбкой ласково провел пальцами по щеке, я внезапно поняла, что делало его столь привлекательным для многих женщин. Не герцогский титул и даже не впечатляющая внешность, хотя и это не могло оставить равнодушной ни одну женщину в возрасте от пяти до восьмидесяти лет, а то и больше. Нет, все дело в его уверенности в собственном праве, в его поведении, в жаре рук и невероятном обаяние. Он притягивал противоположный пол, как магнит, как огонь, на который с таким желанием и легкостью слетались бабочки. Но ведь я не одна из его женщин. Я будущая герцогиня Веллиант, а значит должна быть сильнее тех, кто потерял рассудок от любви к этому мужчине. Его любовь губительна и опасна как самый смертельный яд.

— До встречи в Блекмонде, ваша светлость, — отстранившись, я холодно улыбнулась и присела в легком реверансе, прекрасно зная, что старый Маркус, как заботливая наседка, не спускал с нас взгляда. — И спасибо, что проводили.

— Через неделю начинается сезон, миледи, и первый бал дает маркиз де Кравен. — Я невольно напряглась, услышав это имя. — Мне бы хотелось объявить о предстоящей свадьбе именно там, надеюсь, вы не против.

— Я буду готова, ваша светлость.

— Что ж, в таком случае, до встречи в столице.

Вновь склонившись над моей рукой, он, наконец, ушел, отправившись через лес туда, где оставил лошадь. А я некоторое время стояла, прислушиваясь к ощущениям и молясь, чтобы он случайно не обнаружил алтарь. Не знаю каким образом, но напряжение, исходившее от этой земли, я ощущала, как свое собственное. И лишь почувствовав, что герцог пересек границу моих владений, наконец, расслабилась и сама направилась домой, где, должно быть, уже заждалась меня Кристабель. Вот только из головы все никак не шел тот разговор на окраине леса и ощущение обжигающих мужских губ на запястье.

Глава 3

— А как тебе это? Или лучше розовое? Мел, ну так что? Меллани!

— Что? — тяжело вздохнув, я оторвалась от наблюдения за прохожими и отвернулась от окна, хмуро посмотрев на сестру.

— Какое лучше? — мне протянули два прекрасных платья и посмотрели так умоляюще, что пришлось позабыть о плохом настроении и подойти ближе.

— Тебе ведь прекрасно известно, что розовое в любом случае исключено.

— Но почему? — надув пухлые губки, молоденькая девушка, с растрепанными после бесчисленных примерок волосами, возмущенно топнула ножкой. — Это же глупо! Мел, ну скажи же, что глупо надевать только белое платье в свой первый выход!

— Не понимаю с чего тебе злиться, — пожав плечами, я подошла к тахте и скинула ворох тряпья прямо на пол, не обратив внимания на возмущенный вопль сестры. — Белый цвет тебе чрезвычайно идет, так что не думаю, что это как то повлияет на наличие или нехватку поклонников.

— Честно? — на меня требовательно уставились одни из самых красивых глаз, что я видела. Ярко-васильковые, навевающие мысли о луговых цветах.

— Про платье или про поклонников?

Я с какой-то непонятной тоской наблюдала за радостным возбуждением сестренки, готовящейся появиться на первом в своей жизни балу. И с грустью подумала, как же ей скоро будет больно. Жаль, что этого нельзя избежать, но такова жизнь Потенциалов. Целых два Потенциала в одной семье, и обе девушки — большая редкость, однако лишь одна из нас была еще свободна. Уж не знаю, как этого добилась покойная графиня, но именно благодаря нашей бабушке Кристабель оставили в покое и позволили самой сделать выбор будущего супруга.

— Ты смеешься, да? — нахмурившись, Кристи с укором во взгляде посмотрела на свою бессовестную старшую сестру, у которой не хватало сил улыбаться и носить маску холодного безразличия перед вторым самым близким человеком в своей жизни.

— И не думала даже.

— Ты не хочешь этого бала, да? — мгновенно погрустнев, девушка отбросила наряды на кровать и, подойдя ко мне, опустилась на пол и прижалась к ногам, положив голову на мои колени. — Боишься?

— Боюсь, — не стала скрывать я и, закрыв глаза, ласково погладила ее по волосам. — Но еще больше боюсь за тебя, Кристи.

— За меня?

— Не верь никому, радость моя, прошу тебя, — слова давались тяжело, но кто, если не я, открыл бы глаза этой семнадцатилетней девочке. — Ты знаешь нашу самую главную ценность.

— Сила, — грустно протянула она, накрыв мою руку своей, и притянула вниз, уткнувшись щекой. — Хочешь сказать, что вокруг меня будет целая толпа, даже если я надену грязный и вонючий мешок?

— Поверь, они будут читать оды этому несравненному запаху, лишь бы ты обратила на них внимание.

— И что же делать?

— Танцуй, веселись и отдыхай, — я улыбнулась и наклонилась, обняв сестренку за плечи. — Только помни несколько правил: будь всегда в поле моего зрения, ни в коем случае не выходи из зала без меня или матушки, и, умоляю тебя, не верь сладким речам мужчин.

— Совсем-совсем не верить? — было заметно, как стремительно падает настроение сегодняшней дебютантки.

— Ну, если будут говорить, какая ты у нас красавица — так это истинная правда, а вот если восхвалять твой милый голосок — то вранье полное!

— Мел!

Я невольно рассмеялась, наблюдая за мгновенно подскочившей от возмущения сестренкой. Что говорить, Кристабель действительно была невероятна хороша собой: стройная фигурка, высокая аппетитная грудь, длинные локоны цвета спелой пшеницы, прекрасные васильковые глаза, обрамленные пушистыми ресницами на несколько тонов темнее, тонкие бровки и алые чуть полноватые губы. Да даже без дара она немедленно завоевала бы толпу поклонников лишь одной своей улыбкой. И распугала бы пением. Нет, сам голос у Кристи был весьма приятен для слуха, но стоило только кому-нибудь попросить ее исполнить песню, как опытная прислуга тот час же скрывалась из залы, а мы с Грейсоном мгновенно находили причину сбежать, в то время как матушка пыталась уговорить гостя отменить просьбу. Зато танцевала наша младшая изумительно, правда пока лишь со мной, Греем и отцом.

— Ладно тебе, ты же знаешь, что я права.

— Весьма низко с твоей стороны, Меллани, напоминать о моих недостатках, — холодно произнесла девушка, сверля меня укоризненным взглядом.

— Вот именно так и говори всем, кто посмеет тебя как-нибудь уколоть, — тут же ответила я, поднявшись и внимательно рассматривая ворох платьев.

— Мел!

— Брось, Кристи, не обижайся, мы же с Греем не обиделись за наши бедные уши.

— Ты... Ты... Ты просто невозможна! — В меня чем-то запустили. Как оказалось — перчаткой. — Я, правда, так ужасно пою? — вдруг тихо спросила сестра.

Пришлось отвлечься и, развернувшись, ласково потрепать ее по голове.

— Определенно, — серьезно ответила я. — Но мы все равно тебя любим.

— Иногда я жалею, что ты моя сестра, — надулась Кристи.

— Только иногда? — подмигнув, я быстро нашла то, что искала и протянула младшей. — Вот.

— Это что? — взгляд, которым одарила меня девушка, выражал такое недоверие, что я невольно улыбнулась.

— Твое платье.

— Ты уверенна?

— Я когда-нибудь тебя подводила?

— Оно белое.

Ох, я и забыла, какой упрямой бывает Кристи.

— Именно то, что нам нужно.

— Совсем белое.

— И?

— Я не хочу быть как все, — она вдруг вздохнула и, взяв платье, подошла к зеркалу, приложив наряд к телу.

— Боюсь, кроме меня, Потенциалов там не будет, а я, как ты знаешь, уже помолвлена.

— Он не приходил? — платье было мгновенно забыто.

— Ты и сама прекрасно знаешь, что нет.

— Не понимаю, почему он до сих пор не нанес тебе визит! — Кристи гневно нахмурила брови, возмущенно всплеснув рукой. — Весь Блекмонд гудит как улей о том, что вы одновременно приехали в город, все с нетерпением ждут, когда же вы появитесь в свете, а он даже не нанес визита!

"Он", как называла герцога Веллианта Кристабель, действительно не появлялся после нашей случайной встречи в лесу, чему я, если говорить откровенно, была очень даже рада. Хватит мне и того, что внутри все буквально переворачивалось от страха перед сегодняшней ночью. Хотя чего я боялась? Все и так знали о нашей помолвке. И все же я боялась. Бала, пристальных и оценивающих взглядов, танцев и самого Ренделла. Наверное, именно его я больше всего и опасалась, точнее своей реакции на его появление. Хватит ли мне выдержки не обращать внимания на его флирт, смогу ли делать вид, что не замечаю, как мой жених, тихонько выводит из зала кого-нибудь из дам? Чувствуется, это будет до-о-лгая ночка. А в то, что герцог, как и полагается нареченному, будет весь вечер находиться подле меня, я ни капли не верила. Хватит, я больше не восемнадцатилетняя глупышка, мечтающая о прекрасном принце, и не верила, что человека можно изменить.

— Мы уже договорились с герцогом встретиться сегодня, Кристи. Он очень занятой человек, милая, чтобы наносить всем визиты, едва приехав в столицу.

— Но ты не "все"!

— И все же я его не ждала. — Твердо произнесла и выразительно посмотрела на сестренку, дав понять, что не хочу затрагивать эту тему.

— Мне это не нравится.

— Поможешь мне с нарядом? — Зная, что просто так она не отстанет, я сделала умильное выражение лица и сложила ладошки, моля о помощи.

— Куда я денусь? — вздохнув, она отступила. — Везет же некоторым, им белое надевать не обязательно.

Когда спустя примерно час в комнату постучал Грейсон, мы с Кристабель были в полной боевой готовности.

— Ух ты! — замерев в дверях, брат окинул нас восхищенным взглядом. — Кажется, мне сегодня достались самые прекрасные дамы Алиандры.

— Не радуйся раньше времени, Мел твоя лишь до особняка маркиза, — не могла ни съязвить Кристи.

— Это мы еще посмотрим.

Ну вот, не могла она помолчать? Улыбнувшись разом помрачневшему близнецу, я положила ладонь на сгиб его локтя и нежно поцеловала в щеку.

— Ты у меня просто красавец.

— Да уж посимпотичнее твоего герцога, — едва слышно пробурчал Грей, заставив меня умилиться этой вспышкой ревности.

— Конечно симпотичнее, — не стала отрицать. — Он тебе и в подметки не годится.

— Правда? — в светло-голубых глазах парня читалось недоверие.

— Правда-правда. Вот не был бы ты моим братом...

— Да ладно тебе, Мел, герцог в сто раз красивее Грея! И богаче! И образованнее! И... и...

— Кристи!

Весело рассмеявшись, младшая прибавила шаг и быстро спустилась по широкой лестнице в холл, где уже дожидались нашего появления родители.

— Ты же знаешь, что дороже тебя в моей жизни мужчины нет, — тихонько прошептала я напряженному как струна брату.

— Знаю, — он сжал мою ладонь, крепко прижав к своей руке. — Но ведь он скоро станет твоим мужем, Мел. И я, как дурак, даже не думал об этом, когда уезжал!

— Ты учился, Грей.

— Я должен был быть возле тебя.

— Ты должен добиться успеха ради меня, дорогой, а для этого тебе необходимо жить здесь, в Блекмонде.

— Мел... — он на миг замолк, чтобы продолжить чуть хриплым от переполнявших чувств голосом. — Если он обидит тебя, клянусь, я его убью.

— Не смей! — Остановившись, я резко дернула руку, заставляя близнеца посмотреть мне в глаза. — Даже не вздумай клясться, Грейсон! Я не приму ее, слышишь? Не приму клятвы.

— И все же это так, Мел, — обхватив лицо ладонями, Грей прижался к моему лбу. — Если он причинит тебе зло, я все сделаю для того, чтобы он сожалел об этом до конца своей никчемной жизни.

— Грей...

— Это мое право, Мел, ты частичка меня и это мое право!

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, я порывисто обняла своего любимого защитника, которому едва доставала до плеча. Как же мы с ним были похожи. И дело не только во внешности, хотя надо отдать должное, даже оттенок волос у нас был одинаковый, а в отношении друг к другу. Ни один из нас не мог улыбаться, если грустил второй, и даже на огромном расстоянии мы всегда знали, если с кем-то из нас случилась беда. Он мой защитник и мое успокоение, я же его отрада и здравый смысл. Мы одно целое, близнецы. Единственная разница в том, что Грейсон не обладал силой. Вообще. И это отражалось в глазах, абсолютно тусклых по сравнению со мной и Кристи. Да, яркость глаз всегда была отличительной чертой обладающих даром.

— Вы еще долго будете обниматься? Карета ждет, мои дорогие. Меллани, оторвись от брата, и спускайтесь вниз.

Матушка, как всегда, была на стороже. Тяжело вздохнув и понятливо переглянувшись, мы медленно спустили вниз и спустя пару минут уже ехали в просторной карете на пути к главному кошмару всех моих последних ночей.

— Не трясись, — сжав мою руку, прошептал на ушко брат.

— Сам за меня трястись будешь? — столь же тихо ответила я, заслужив смешок.

— Это должно быть твой самый счастливый день, Меллани. — Радостно произнесла матушка, одаривая меня предвкушающим взглядом. — Только представь, сегодня объявят о свадьбе!

— Да уж, — на большее меня не хватило.

— Ты не рада?

Если честно, этого вопроса я больше всего не ожидала от своего отца.

— Конечно же рада, дорогой, как ты можешь такое спрашивать! — графиня одарила мужа возмущенный взглядом, а тот не отрываясь смотрел на меня и даже в полумраке кареты я чувствовала его напряжение.

— Матушка права, этот вопрос не имеет смысла, — тихо протянула и тут же увидела, как дернулся граф.

Да уж, кому, как ни ему был прекрасно известен истинный подтекст моего ответа.

— Меллани...

Карета остановилась возле огромного освещенного особняка, у входа в который толпились разряженные люди, спеша показать приглашения. Атмосфера веселья и праздника, веселый смех, музыка и улыбки гостей. А мне казалось, словно на шее медленно затягивалась петля, безжалостно тянущая в пропасть. Каждая клеточка тела буквально вопила не делать глупость и не перешагивать через порог, не идти в гостеприимно распахнутые двери, ибо назад пути уже не будет.

— Мел, — я почувствовала руки брата на своей талии. — Ты побледнела. Все в порядке? Мел? Черт возьми, всего одно слово и я засуну тебя обратно в карету и увезу туда, где этот хрыщ не сможет достать!

— Грейсон!

— Спокойно, матушка, меня никто не слышал кроме вас и Меллани.

— Все хорошо, — глубоко вздохнув, я улыбнулась близнецу и, отстранившись, уверенно посмотрела на особняк. — Я должна это сделать.

Первые ступеньки дались сложнее всего. Проходить без очереди на правах невесты племянника дома под пристальными взглядами приглашенных было невыносимо, но я с этим справилась, одаривая этих любопытных гарпий приветливой улыбкой и прекрасно зная, что стоит мне уйти, как они тут же начнут обсуждать каждую деталь моего наряда, каждое движение головы. Уж таков был высший свет.

— Граф Ассек, графиня, — тут же подошел к нам и почтительно склонился хозяин бала. — Рад вас видеть виконт, леди Меллани, а эта юная леди, как я понимаю ваша младшая дочь, милорд?

— Именно так, — улыбнулся отец. — Позвольте представить вам Кристабель. Дорогая, это маркиз де Кравен, хозяин этого великолепного дома.

— Очарован, миледи, — освободив, наконец, руку смущенной Кристи, маркиз обратил свое внимание на меня. — Леди Меллани, вы сегодня просто великолепны. Даже звезды поблекли рядом с вашей красотой. И, кажется, я догадываюсь о причине вашего сияния, не так ли? — в улыбке, которой одарил меня мужчина, было столько откровенного намека, что внимательно следившие за разговором гости просто не могли это не заметить.

Ненавижу. Мысленно представив, как медленно сжимаю руки на горле этого мерзавца, я ослепительно улыбнулась.

— Вы мне льстите, милорд, — реверанс и смущенно опущенные глазки, в которых явно отражалась жажда убийства.

— Ну что вы!

— Вы не против, если мы пройдем к напиткам, милорд? — мою руку уверено обхватили родные пальцы брата. — В дороге Меллани жаловалась на жажду.

— О, конечно, проходите, — тут же расплылся в улыбке маркиз. — Леди Меллани, надеюсь, вы оставите за мной первый танец?

— Да, коне...

— Боюсь, что он уже занят, дядя, — раздался за моей спиной знакомый голос. — Первый и последний танцы моей невесты уже отданы мне, не так ли, миледи?

Толпа замерла, казалось, даже музыканты заиграли тише, прислушиваясь к тому, что происходило в холе. А я не могла вымолвить ни слова, завороженная насмешливым взглядом изумрудно-зеленых глаз.

— Я скучал по вас.

Пресветлые боги, как может быть обычная улыбка настолько греховно прекрасной? А как он поднес мою затянутую в перчатку руку к губам... Так, Меллани, немедленно возьми себя в руки и, демон тебя подери, скажи хоть что-нибудь и не выставляй себя полной дурой перед всей аристократией!

— Конечно, милорд, первый и последний танцы по праву принадлежат вам, — надеюсь, моя улыбка вышла именно такой спокойной, как я и хотела.

Судя по довольному взгляду матушки — да. А вот если судить по тому, что отражалось в глазах жениха... Герцог не был столь наивен и прекрасно понимал мое состояние.

— Вы сегодня особенно красивы, моя леди, — чуть приглушил голос нареченный, что, однако не мешало посторонним слышать этот разговор и его последнее обращение ко мне.

— Ваша светлость.

Я напряглась, взглядом умоляя его прекратить этот балаган, чем добилась еще одной притягательной улыбки. Он явно наслаждался представлением. Как ни странно, выручил меня отец.

— Рады приветствовать вас, ваша светлость.

— Как ты? — едва слышно шепнул Грей, медленно прогуливаясь по бальной зале, в то время как родители обменивались любезностями с моим нареченным.

— Хочу кого-нибудь убить, — вежливо улыбнулась я проходящим навстречу парам.

— Они всегда такие? — к нам присоединилась Кристи, с приклеенной на губах улыбкой и страхом в глазах.

— Естественнее, дорогая, естественнее, — едва слышно протянула я.

— Что?

— Расслабься и прекрати пугать людей оскалом, лучше вспомни наши танцы в академии.

Блеск в глазах и несколько озорная улыбка сестренки лучше всяких слов подсказали, что та отлично помнила, как воспитанные юные барышни любили кривляться, представляя свой первый выход в свет.

— Кажется, я начинаю жалеть, что никогда не бывал в академиях.

А вот обладателя этого низкого голоса, оплетающего меня с ног до головы, мне хотелось сейчас видеть меньше всего.

— Не думаю, что вам бы понравилось, ваша светлость, — остановившись, я посмотрела на жениха, догнавшего нас и уверенно пристроившегося по правую руку от меня, в то время как брат занял позицию с левой стороны и вел под руку Кристабель.

— Позвольте поинтересоваться, почему?

— В подобных заведениях нет развлечений, которые предпочитают мужчины, — мне удалось сохранить невозмутимость.

— И откуда вам известно о подобных развлечениях? — Мне показалось или в голосе мужчины проскользнул смех?

— То, что последние годы я провела в провинции, не делает меня невежественной, ваша светлость.

— Я бы никогда не назвал вас невежественной, моя леди, — проникновенно протянул Ренделл, чуть склонившись к моей голове.

Он точно издевался. Чувствуя, что еще немного и Грейсон сделает какую-нибудь глупость, я решила действовать.

— Кажется, я обещала вам танец, ваша светлость?

— Разве вас не мучила жажда?

Этот гад еще и смеялся!

— Еще больше я хочу танцевать. Надеюсь, вы не против?

— Поверьте, ничто не доставит мне большего удовольствия, — склонился передо мной мужчина и вывел на середину зала.

Музыка на мгновение стихла, возвещая о начале нового танца, и только тогда я поняла, как сглупила. Вальс. Нет, ну какова вероятность, что из всех возможных танцев, где партнеры едва прикасаются друг к другу, тот, что мне доведется танцевать с герцогом, будет именно вальс?

— Вы это специально подстроили? — послушно кружась с ним по паркету, пробормотала я, стараясь смотреть куда угодно, только не на уверенно прижимавшего меня к себе жениха.

— Что именно?

— Вальс, — сквозь стиснутые зубы выдавила я.

— А что с вальсом? — его явно забавляла эта ситуация.

— Это ведь вы сказали музыкантам играть вальс, как только мы выйдем на площадку?

— У вас есть доказательства?

Резко подняв голову, я возмущенно посмотрела на герцога, сделав вторую за вечер ошибку. Как можно было быть настолько красивым? Белоснежная рубашка и черный фрак делали его не просто элегантным, а неотразимым, если этот термин можно было отнести к мужчине. Короткие черные волосы убраны по последней моде, манящие глаза сияли, а губы... На них я невольно задержала взгляд, чувствуя, предательский жар. Вот только покраснеть перед ним не хватало!

Разозлившись на саму себя, вновь подняла глаза и едва не споткнулась, утонув во внезапно потемневшем взгляде, в котором отражались не совсем понятные мне эмоции. Что происходит? Пальцы герцога чуть сдвинулись, притянув меня ближе.

— Ваша светлость...

— Ренделл.

— Мы не наедине, — я попыталась отстраниться. Бесполезно.

— Нас все равно никто не слышит, — усмехнувшись, он вновь пошевелил пальцами, удерживающими меня за талию, заставив охнуть от неожиданности и необычных ощущений.

По телу прошлась легкая дрожь, а сердце пропустило такт. Что он делал?

— Прекратите.

— Что именно? — его дыхание пощекотало ухо, вызвав еще одну волну дрожи.

— Я... Чего вы добиваетесь? — решительно взяв себя в руки, я с вызовом посмотрела на жениха. — Этот танец, прикосновения. Что вы хотите?

— Всего лишь приятно провести время со своей невестой, — последующая за фразой улыбка подкупала искренностью. Но только не меня.

— И поэтому дразнили моего брата?

— Что вы, моя леди, у меня и в мыслях не было дразнить виконта.

— И для кого тогда было все это представление?

— Представление?

Кажется, мне все же удалось сбить его с толку.

— Бросьте, ваш... Ренделл, мы с вами прекрасно знаем, что ни вы, ни я не испытываем друг к другу тех чувств, которые вы старательно разыгрываете сейчас перед гостями. Но ведь для этого все и задумывалось, не так ли? — Я улыбнулась, с облегчением чувствуя, как уходило напряжение, стоило мне лишь осознать причину столь необычного поведения герцога. — Хотите разыграть перед светом влюбленную пару? Но вам не кажется, что это несколько глупо?

— Вы так думаете? — от былого веселья в глазах мужчины не осталось и следа. — И почему же?

— Мы не виделись шесть лет, ваша светлость, не думаю, что кто-нибудь поверит в сказку о любви с первого взгляда после долгой разлуки.

— А вам не приходило в голову, что я на самом деле могу быть вами очарован? — медленно протянул он, внимательно наблюдая за мной сверху вниз.

— Вы? Мной? — теперь моя улыбка была совершенно искренней. — Это же абсурдно.

— Вот как? Извольте объясниться, — от его холодного тона мне вдруг стало не по себе.

Я как-то умудрилась его задеть?

— Простите, ваша светлость, но типаж женщин, на которые вы обычно обращаете внимание, известен всему высшему свету и, хоть я и не считаю себя непривлекательной, мне не сравниться, ни с одной из них.

— Как занятно. Значит, вам также известен мой вкус на женщин? Любопытно узнать, и кого же я предпочитаю?

— Вы стараетесь вывести меня из равновесия? — Теперь уже пришла моя очередь злиться. — Подобный разговор не пристало вести леди, тем более в окружении стольких людей.

— Вы правы, — внезапно согласился герцог и остановился.

— Что...

Галантный поклон, учтивая улыбка и протянутая рука, на которую мне пришлой опереться не оставили выбора. Медленно идя за женихом мимо заинтересованно оглядывавшихся людей, я старалась улыбаться как можно естественнее, как еще недавно сама советовала Кристи. Какая муха его укусила? И вообще, куда мы шли? По правилам этикета, после окончания танца, Ренделл должен был проводить меня к матери или дуэнье, но и удивленные лица родителей и возмущенно-напряженное брата остались давно позади.

— Ваша светлость... Ренделл... Подождите! — Никакой реакции. — Лэйр Ренделл, немедленно объяснитесь.

Подействовало, он даже остановился и обернулся. Только судя по гневно прищуренным глазам, я зря это сделала.

— Лэйра Меллани, не будете ли вы так любезны проследовать за мной? — ровно, без эмоций спросил герцог, прожигая меня яростным взглядом.

И, резко отвернувшись, вновь продолжил путь, даже не посмотрев, последовала ли я за ним. Руку, тем не менее, отпустил, и на том спасибо. Вздохнув и стараясь не обращать внимания на внимательно следившую за нами толпу, пошла за ним, стараясь не упустить из вида. Что на него нашло? Прокрутив в голове наш разговор, вдруг ощутила себя полной идиоткой. И как только наглости хватило развивать подобные темы? Возможно, ему не понравилась моя откровенность? Вряд ли. Судя по тому, каким довольным выглядел жених, когда мы обменивались колкостями — скромность не входила в разряд добродетелей, которые привлекали герцога Веллианта. Тогда что? Что обмолвилась про бывших пассий? Возможно, это было слишком откровенно, но я не собиралась скрывать свою осведомленность о его похождениях. Да весь высшей свет знал герцога как покорителя женских сердец, а дар и политическое влияние в обществе лишь придавали его образу порочного очарования. Нет, настроение нареченного испортилось еще раньше, когда мне вздумалось упрекнуть его поведение. Могла ли я как-то его задеть? Но чем?

— Рад, что хоть иногда вы можете поступать разумно и делать так, как вам говорят.

Я не сразу поняла, что эти слова предназначались мне.

— Что вы имеете в виду?

— Вам доставляет удовольствие меня злить? — стоя в нескольких шагах от меня, герцог Веллиант казался совершенно невозмутимым, полная противоположность тому мужчине, который еще несколько минут назад едва сдерживал свой гнев.

— Не понимаю о чем вы, ваша светлость, — я удивленно огляделась вокруг. — Где мы? Это зимний сад?

— Да, — он внимательно следил за моей реакцией. — Оранжерея маркизы де Кравен, ныне покойной. Она очень любила это место.

— Ваша тетя?

Я с изумлением разглядывала огромное пространство, заполненное разнообразными растениями. Экзотические цветы, небольшие деревца, живые изгороди. Настоящее сокровище для отдыха зимним днем, когда за окном идет снег.

— Моя бабушка, — уточнил мужчина и указал на две удобные кованные скамеечки, расположенные друг напротив друга, с ворохом мягких небольших подушек. — Прошу.

— Так что это было? — присев, я требовательно взглянула на нареченного, устроившегося напротив. — Может, объясните свое поведение?

— Только после вас. — Он расслаблено закинул ногу на ногу и откинулся на спинку, всем своим видом показывая, что готов слушать.

— После меня? И что вы от меня ждете?

— Кажется, мы начали обсуждать моих женщин, но вам не понравилось место, в котором это происходило. Пожалуйста, теперь мы вдвоем и нам никто не помешает. Так что я вас внимательно слушаю.

Он сошел с ума? Нет, право я действительно не понимала мужчин. Да у меня даже слов не хватило бы, чтобы выразить то возмущение, в котором я пребывала! Устроить такое представление, чтобы поговорить о бывших подружках... Я немедленно поднялась на ноги и молча пошла прочь из оранжереи.

— Вы куда-то направились, моя леди? — слишком спокойно протянул герцог, не двинувшись с места.

Но я даже не думала останавливаться, решив не доставлять ему удовольствия. Как он посмел так себя вести на приеме, где вскоре должна быть объявлена новость о нашей свадьбе? Как он мог так унизительно поступать со мной и моей семьей?

— Меллани?

Едва я вышла за дверь, как позади раздались быстрые шаги и меня внезапно подхватили на руки.

— Что вы себе позволяете?! — Мне пришлось приложить немало сил, чтобы не вскрикнуть от испуга.

— Простите, моя леди, но мне приходится идти на вынужденные меры. — Спокойно ответил Ренделл, вновь опуская меня на скамью и демонстративно убирая в карман брюк ключ, которым успел запереть дверь. Мне стало страшно.

— Что вы делаете?

— Всего лишь хочу спокойно поговорить. Вы же не боитесь меня, миледи?

До ужаса боюсь.

— Конечно нет, — мне удалось справиться с эмоциями и холодно улыбнутся. — Однако мне абсолютно не нравится то, что здесь происходит. Вы хоть на мгновение задумывались о том, что станет с моей репутацией, если кто-нибудь видел, как вы затащили меня сюда на руках, а после этого заперли дверь? Да ни одна уважаемая семья не откроет для меня свои двери после такого!

— Поверьте, герцогине Веллиант будут рады в любом доме и в любое время.

— Герцогине Веллиант возможно, но не моей семье, ваша светлость! — Я яростно сжала кулаки. — Или думаете, их не коснется мой позор? Позвольте напомнить, что именно такой довод вы приводили, когда убеждали меня не разрывать помолвку.

— Действительно... — медленно протянул Ренделл, не отрывая от меня пристального взгляда. О чем он думал?

— Ваша светлость... Ренделл... Зачем вы так со мной?

Не выдержав его безмолвного разглядывания, я плавно поднялась с места и подошла к розовым кустам, повернувшись к нему спиной. Молчание было невыносимым, но еще больше давило острое непонимание его поступков. Почему он меня дразнил? Для чего намеренно выводил из себя и ставил в неловкое положение? Чего добивался? Я уже не знала, что думать. Надо же, как круто могла измениться спокойная жизнь всего за несколько недель.

— Меллани, — судя по звукам, герцог подошел ближе и остановился за моей спиной. — Я вас обидел?

— Вам действительно это интересно? — грустно усмехнувшись, я обняла себя за плечи. — Вы действительно не понимаете, в какое положение поставили меня своими необдуманными действиями?

— Я... — Голос нареченного казался таким растерянным, что мне невольно стало интересно, не играл ли он. Герцог Веллиант в растерянности — нонсенс. — Кажется, я действительно погорячился. Ты простишь меня?

— А это что-то изменит? — я не двигалась с места. — Заставит злые языки меньше болтать? Что изменит мое прощение после того, что было в зале?

— Меллани...

— Я бы хотела вернуться, ваша светлость.

— Еще не время, — с досадой выдохнул мужчина.

— Не время? — Я едва удержалась от желания обернуться после этой непонятной фразы. — Объяснитесь.

— Не могу, в таком случае это уже не будет сюрпризом.

— Сюрп... — Обернуться мне не дали внезапно обхватившие за плечи мужские руки, коконом обернувшиеся вокруг меня. Я замерла, не в силах поверить, что он позволил себе меня обнять. — Что вы...

— Тшшш... — он притянул меня к себе, одной рукой перехватив за талию, а другой над грудью, и уткнулся лицом в мои волосы. — Я прошу прощения, — тихо произнес Ренделл, щекоча своим дыханием кожу и заставляя сердце испуганной птичкой забиться в груди. — Признаюсь, что в последнее время совершил слишком много ошибок, за которые должен стыдиться. Однако подобные эмоции мне неведомы. Я страшный человек, моя маленькая леди, человек, наделенный огромной властью. Мне не известны такие понятия как стыд и раскаяние, так как слишком часто приходиться делать то, что просто не сможет уложиться в твоей прелестной умной головке. И все же я прошу прощения за свое неподобающее поведение. — Притянув еще ближе, когда, казалось бы, это было невозможно, герцог внезапно едва слышно засмеялся. — Знаешь, на моей памяти это первый случай, когда я извиняюсь. Ты положительно на меня влияешь.

— В таком случае может, отпустите меня, ваша светлость? — Голос прозвучал чуть хрипловато от переполнявших эмоций.

Страх, возбуждение, новизна ощущений, стыд и абсолютно неприемлемое, но такое желанное наслаждение от его объятий. Леди не должна позволять кому-либо прикасаться к себе подобным образом. Леди не может расслабляться в объятиях мужчины. Настоящая леди должна уметь дать достойный отпор и не допустить подобных разговоров. Но видимо в данный момент я перестала быть леди, и стала обычной женщиной, которой было на удивление спокойно находиться в коконе надежных рук будущего мужа.

Внезапно вспомнился разговор в лесу. Ренделл ожидал от нашего брака спокойствия, уважения и заботы. Что ж, ощущая сейчас его прикосновения, я вдруг поняла, что будущее рядом с этим мужчиной было вовсе не таким уж и безрадостным, как я еще недавно себе представляла. Он мне нравился, действительно нравился, и мне пришлось это признать. Не было больше той юношеской восторженности, с которой я восхищалась женихом в восемнадцать лет, годы, проведенные в одиночестве, ожидая его появления, научили меня не обманываться на его счет. В нашем браке не будет любви, однако у нас все еще был шанс на счастье.

— Ты все время ставишь меня в тупик, — меж тем продолжил герцог, словно не слыша моей просьбы. — Стоит лишь подумать, что знаю твою реакцию, как ты поступаешь с точностью наоборот. Надо же, действительно попросила меня отменить помолвку. И как только смелости хватило? — Он усмехнулся, а я отчаянно покраснела, вспомнив тот разговор. — Любая другая была бы просто счастлива носить титул герцогини Веллиант, а моя собственная невеста попросила оставить ее в покое. А потом, как оказалось, я не такой уж и хороший жених. Знаешь, Мел, — я удивленно замерла, услышав из его уст свое сокращенное имя. Так меня могли называть лишь брат с сестрой, — я ведь до того разговора даже не предполагал, что могу причинить тебе вред. Пусть не специально, но все же.

— Ваша свет...

— Ренделл.

— Ренделл, — я невольно улыбнулась, расслышав в его голосе ворчливые нотки. — Отпустите меня, пожалуйста.

— Что? — он видимо даже не подозревал, что после такой откровенной речи я все же захочу покинуть его объятия.

— Руки, — я накрыла ладонью рукав его фрака, тянущийся поверх моей груди, и чуть сжала пальцы. — Думаю, будет удобнее, если вы меня отпустите.

На какое-то время повисла тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием, доносящейся издалека музыкой и веселым смехом гостей.

— А если я не хочу? — голос мужчины прозвучал невероятно глухо.

— Но не можете же вы...

— Давай не будем вновь поднимать тему моих вкусовых предпочтений, — усмехнувшись, он медленно развернул меня к себе лицом и невероятно ласково погладил по щеке, чуть коснувшись большим пальцем уголка губ. — Поверь, ты вероятнее всего безмерно удивишься, узнав, что именно я сейчас думаю обо всех прошлых увлечениях.

— Ренделл...

Я пропала, утонув во взгляде зеленых глаз, с необычайной нежностью взиравших на меня сверху вниз. Бал, угроза репутации, мнение света — все это отступило на задний план, оставив меня наедине с будущим мужем. И поразительнее всего, что это мне казалось правильным. В данный момент для меня не было ничего более естественного, чем вот так стоять, прижавшись к нему, смотреть в глаза и таять, как лед, от их сияния. Все страхи и обиды были забыты в одночасье, и я не в силах была сдержать счастливой улыбки.

— Моя маленькая леди, — на миг мне показалось, что во взгляде герцога промелькнуло сожаление и боль, полоснувшие мое сердце не хуже кинжала, но он тут же притянул меня к себе и нежно поцеловал в висок, отгоняя все непрошенные мысли. — Пойдем?

— Куда? — Я с трудом возвращалась в реальность.

— Это сюрприз.

Загадочно улыбнувшись, Ренделл выпустил меня из объятий и, взяв за руку, настойчиво потянул к двойным дверям, находившимся посредине одной из стен зимнего сада. Странно, но ведь мы входили совсем с другой стороны. И тут они распахнулись, повинуясь властному жесту герцога.

Я замерла. Не только потому, что впервые в жизни видела, как кто-то использовал силу, пусть и в такой незначительно мелочи, как открытие дверей, но и потому, что просто не могла поверить собственным глазам. Оглушающие аккорды музыки буквально ворвались в оранжерею, и мы с Ренделлом оказались на широком балконе, прямо над бальным залом, где с нетерпением ожидали нашего появления, мгновенно поднявшие головы гости. Пресветлые боги, что же происходит? Почему все так понимающе и радостно улыбались? Почему внезапно стихла музыка? И для чего мой нареченный с лукавой улыбкой вложил в мои внезапно похолодевшие пальцы бокал с искристым вином? Паника сжала грудь, словно тиски, не позволяя сделать вздоха, и лишь последние крохи гордости заставляли стоять на месте и улыбаться, в то время как отчаянно хотелось убежать и скрыться от сотни любопытных глаз.

— Господа, — громкий голос маркиза де Кравена, прорезавший внезапно наступившую тишину, лишь усилил удушающее ощущение страха, — позвольте поблагодарить вас за то, что почтили мой скромный дом своим присутствием. Сегодня не обычный вечер, и с переполняющей меня радостью спешу поделиться с вами прекрасной новостью, знаменующей довольно скорое событие, которое затронет две уважаемые семьи Алеандры. Ровно через неделю в храме Пресветлых богов мой племянник герцог Веллиант после столь долгого ожидания, наконец, свяжет свою судьбу с прекрасной леди Меллани, дочерью глубокоуважаемого графа Ассека. Так давайте же поднимем свои бокалы за счастливое будущее молодых! Ура!

Не хочу. Не надо! Остановитесь! Мысленно я молила богов, чтобы это оказалось неудачной шуткой, но наблюдая, как принимали поздравления счастливые родители, понимала, что назад дороги уже нет. Я ведь знала, чем должен был закончиться этот вечер. Знала, но все же оказалась не готова к обрушившейся действительности.

— Улыбайся, моя леди, — Ренделл собственническим жестом приобнял за талию и склонился к моей голове, приглушив голос. — Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь подумал, что ты не рада нашей свадьбе?

— Это и был сюрприз? — Я едва смогла узнать собственный голос, похожий больше на хриплый вороний крик.

— Тебе не понравилось? — Он приподнял свой бокал, принимая доносившиеся снизу поздравления и едва заметно, но весьма ощутимо усилил хватку, заставив меня очнуться и взять себя в руки.

— Кажется, с этого момента я перестала любить сюрпризы, — едва слышно выдохнула я, растянув губы в радостной улыбке. — Ты ведь и это подстроил, не так ли? — почувствовав, как напрягся обнимающий меня мужчина, я сделала определенные выводы. — Подстроил, — покойно подтвердила я, не дождавшись ответа. — Пусть не все, не каждую деталь, но разговор в оранжерее был запланирован как отвлекающий маневр. Осталось лишь понять, для чего это было нужно? Чего ты хотел добиться таким образом?

— Я стал для тебя родным человеком?

Я почувствовала пристальный взгляд, однако не повернулась, продолжая раздаривать улыбки построившимся для танца гостям. И вновь прозвучали первые аккорды вальса. Кажется этот танец, наряду с сюрпризами, попадет в список ненавистных мне вещей.

— О чем ты?

— Мы уже обходимся без "вы", моя леди, — этому подлецу явно доставлял удовольствие мой гнев. — А ты сама сказала, что так можешь обращаться лишь к членам своей семьи.

— В любом случае через неделю мы поженимся. Не думай, что сможешь сбить меня с мысли, Ренделл. Зачем тебе понадобилось разыгрывать передо мной это представление? Я еще могу понять — перед гостями, но передо мной?

— С чего ты взяла, что это было игрой?

— Слишком эмоционально.

Я все же посмотрела на него, спокойно выдержав холодный заинтересованный взгляд, который разительно отличался от того, что видела и чувствовала еще недавно. Никакой нежности, никакого тепла, лишь расчет и легкое недоумение. Взгляд человека, внезапно обнаружившего презабавнейшую зверюшку, вздумавшую показать свои коготки.

— Что бы ты ни говорил, я все же не та девушка, которая могла бы вызвать в тебе страсть. А нежность и забота не те качества, которые я ожидала увидеть в герцоге Веллианте. Ты слишком увяз в политических интригах, чтобы быть способным на такие эмоции.

— Это и есть твое мнение обо мне? — Бесстрастно спросил нареченный, удерживая улыбку влюбленного мужчины на губах, столь контрастирующую с лютой стужей во взгляде.

— Это лишь малая толика того, что приходит мне на ум.

— Оградят меня боги от полного списка мыслей, что рождаются в этой милой головке, — улыбка герцога внезапно стала искренней и даже слегка умильной. — Знаешь, я кажется начинаю бояться свою жену.

— Будущую жену.

— А разве это меняет сути? — Не прерывая зрительного контакта, Ренделл медленно поднес мою ладонь к своим губам и запечатлел легкий поцелуй. — Надо же, никогда не думал, что буду восхищен собственной супругой. Вы полны загадок, моя леди.

— Пока еще невеста, ваша светлость, не торопите события.

— Это угроза? — Он замер.

— Это факт, — пожав плечами, я мило улыбнулась и внезапно подумала, что не ему одному может доставлять удовольствие выводить собеседника из себя. — Так мы порадуем наших гостей и потанцуем или нет?

Не дав опомниться, меня закружились прямо на балконе, благо он был достаточно широк и позволял вальсировать не испытывая никаких проблем. Зал вновь взорвался аплодисментами, и я невольно подумала, что запомню этот день именно таким: шумным, веселым, необычным и очень-очень горьким. Ведь в том саду я действительно ему поверила. В тот момент мне до боли захотелось иметь именно такую семью, как когда-то описал Ренделл, в тот момент мне было так тепло и хорошо в его объятиях. В тот момент.... Но видимо мне придется привыкнуть к тому, что все связанное с моим женихом лишь маска, сказка, которую он великолепно преподносил окружающим. И мне.

Глава 4

Разбирая счета, полученные от модистки, я в который раз грустно вздохнула и подумала, в какую же сумму отцу должен был обойтись этот сезон. Деньги для нашей семьи никогда не были проблемой, так как еще при жизни дедушка инвестировал часть своего состояния в выгодные проекты, да и графство приносило немалый доход, однако я прекрасно понимала, что богатство никому не дается слишком просто. Всегда был риск, что какое-нибудь из предприятий, в которые вкладывался капитал, прогорит, и это могло нанести непоправимый урон бюджету нашей семьи. Именно поэтому мне нравилось вести счета отца, даже если подобного рода деятельность считалась в высшем свете неприличной для леди. Однако у меня неплохо получалось и родителям, в конце концов, пришлось уступить. Хотя, мне всегда казалось, что таким образом отец пытался загладить свою вину после нашей размолвки.

Раздавшийся стук и последующая за этим улыбка сестренки, заглянувшей в кабинет, где я пряталась последние несколько часов, оторвали от цифр.

— Мел, к тебе можно? — не дожидаясь ответа, Кристабель проворно закрыла за собой дверь, и подошла ко мне, облокотившись о край широкого стола. — Ты не передумала?

— А должна? — устало откинувшись на высокую спинку кресла, я с удовольствием потянулась. — Прошу, не начинай, Кристи, мне и так с огромным трудом удалось уговорить матушку разрешить провести этот вечер дома.

— Но это же бал маркиза Брандергера!

— И что? — Я лишь усмехнулась, наблюдая, каким азартом и восторгом засветились ее глаза при мысли о предстоящем выезде. — Я когда-то уже была в их доме.И вообще, хватит с меня уже маркизов.

— Меллани!

— Отстань от сестры, Крис и иди лучше собираться, карету подадут через час, — с порога возвестил Грейсон и довольно улыбнулся в след охнувшей и мгновенно бросившейся прочь девушке. — Вот так-то лучше.

— И зачем надо было ее прогонять? — я с благодарной улыбкой наблюдала за тем, как вольготно он устраивался на софе.

— Чтобы хоть немного отдохнула от всех глупостей, что слетают с милого ротика нашей младшей. Или думаешь, не заметил, как часто ты стала жаловаться на головную боль в последние дни, чтобы только не слушать ее восторженную ерунду? И в кого Кристи такая глупышка?

— Ей всего семнадцать, Грей, — решив, что заняться счетами пока домочадцы не отправились на прием, попросту невозможно, я поднялась из-за стола и устроилась рядом с близнецом, подогнув под себя ноги и прижавшись к нему всем телом. Брат тут же крепко прижал меня спиной к своей груди. — В свой первый выход я тоже была восторженной дурочкой, беспрестанно трещавшей о нарядах, кавалерах и самых громких скандалах.

— Ты не была такой, — проворчал Грейсон, положив подбородок на мою макушку.

— Я была еще хуже.

— Нет, Мел, ты такой не была, — резкие нотки в голосе брата меня изрядно удивили. — Возможно во время подготовки к дебюту, но не после преставления свету. Если честно, я до сих пор так и не понял, что тогда произошло, но ты изменилась. Стала холоднее. Не знаю, не могу объяснить... — Он внезапно напрягся, сильнее сжав руки. — И только попробуй сказать, что я не прав! Я тебя...

— Чувствуешь, я знаю, — мне пришлось перебить Грея, чтобы уйти от этой темы. — А тебе не приходило в голову, что я могла просто повзрослеть? Прошу, давай не будем об этом. Сейчас главное, что Кристи пользуется огромным успехом и, скорее всего, еще до конца сезона будет обручена.

— Да уж, наша малышка произвела настоящий фурор на это сборище снобов, — с гордостью протянул виконт.

— Позаботься о ней, Грей. Не позволь отцу разрушить ее жизнь только из-за того, что ей не повезло родиться Потенциалом.

— О чем ты?

— Она слишком доверчива и верит в сказки о любви.

— Это плохо? — Отстранившись, Грейсон развернул меня к себе и посмотрел в глаза, не позволяя что-нибудь скрыть. — Если хочешь что-нибудь сказать, Мел, то лучше говори прямо. И с каких это пор ты начала подбирать слова наедине со мной? Что случилось, малышка?

— Я не малышка.

— Я старше.

— Всего на десять минут.

— Не переводи тему! — Вот теперь он действительно разозлился. — Что, демон подери, вообще происходит?

— Не ругайся, — я отвела взгляд.

— Меллани...

— За ней началась охота, Грей, неужели это так непонятно? — Скинув руки брата, я поднялась на ноги и заметалась по кабинету, чувствуя себя загнанным зверем. — Она не только красива, богата и благородна, но еще и обладательница дара. Кристи сейчас ходячая мишень.

— Но ведь с тобой у нас проблем не было.

— Тебе напомнить, что я помолвлена еще с младенчества? — Остановившись напротив помрачневшего Грея, я окинула его удивленным взглядом. Он что, правда, не понимал? — На меня никто не посмел бы предъявить права.

— Но ведь, из твоей логики следует, что любой желающий мог мы попробовать заслужить твою благосклонность и другим способом.

— Соблазнить? — Мне вдруг стало одновременно и смешно и горько. — И бросить вызов герцогу Веллианту? Право, Грейсон, я была куда лучшего мнения о твоих умственных способностях. Ты действительно веришь, что кто-нибудь решился бы покончить с собой столь жутким способом?

— Ты могла бы и сама расторгнуть помолвку, — не сдавался близнец, но уже не столь уверенно.

— Думаешь, я не попыталась?

— Что? — Судя по ошеломленному выражению лица виконта, мне удалось перевернуть его представления о собственной сестре с ног на голову. — Что ты сделала?

— Попросила расторгнуть помолвку, — вздохнула я, невольно опустив взор под его тяжелым взглядом.

— И?

— Как видишь, послезавтра состоится моя свадьба.

— Демоново отродье! Проклятье, Мел, ты хоть представляешь, что могла натворить?! — Теперь уже по комнате заметался разъяренный Грей. — Ты хоть на минуту задумывала о том, чем может обернуться ваш разрыв?

— Именно поэтому свадьба и состоится, Грей. Мне прекрасно известно, что для твоей карьеры покровительство герцога крайне важно, да и Кристабель мои необдуманные действия могут причинить вред. Я уже и не говорю про родителей. Их статус и влияние в обществе может оказаться под угрозой.

— Что? — Резко остановившись, Грейсон посмотрел на меня так, словно не узнавал, а потом, тихо выругавшись, запустил руки в волосы, приводя в полную негодность тщательно уложенную прическу. Не завидую я его камердинеру. — Ты действительно думаешь, что я имел в виду нас? Меллани Элизабет, немедленно посмотри на меня и скажи, что действительно веришь, что я готов строить карьеру благодаря страданиям своей сестры.

Ох, если уж он Грей называл меня полным именем, значит, эти слова его действительно задели. И что дернуло меня за язык? Если уж брата вывела из себя, то все совсем плохо и от моего былого самоконтроля не осталось и следа. Надо взять себя в руки и успокоиться. Надо... Да какой к демонам покой, если последние пять дней я жила как на пороховой бочке?! Вереница ежедневных вечерних раутов, на которые меня неизменно сопровождал герцог Веллиант, и выматывающая подготовка к свадьбе попросту убивали. Я не могла расслабиться даже в собственной комнате, куда непременно заглядывала Кристабель, сопровождая свое появление слишком бурным проявлением эмоций. Нет, я была искренне рада за счастливую сестренку, которая наслаждалась этим сезоном, купаясь в лучах мужского восхищения и зависти соперниц. Но сама подобного восторга не испытывала, хотя получала от общества не менее пристальное внимание. И все из-за одного единственного человека.

Ренделл. Право, я начала опасаться за сохранность собственного здоровья, видя с какой ненавистью поглядывают на меня самые видные дамы высшего света. Интересно, что именно их так бесило — потерянный титул герцогини или же сам факт того, что предмет их грез женится. О том, что мой жених оставит после нашего бракосочетания своих любовниц, я не верила, даже не сомневаясь, что дам, одаривавших его своей благосклонностью, было великое множество. Поэтому ни его внимания, ни дорогих подарков они явно не теряли. Но тогда что их так задевало? Возможно, дело в том, что ни разу со дня объявления о свадьбе Ренделл не отошел от меня ни на шаг, отпуская лишь на паркет с очередным партнером по танцам. Но даже тогда я чувствовала на себе его внимательный взгляд. Да, герцог Веллиант во всеуслышание объявил о своем праве на меня и не уставал подтверждать собственную власть.

Но не это выбивало почву из-под ног. Ни разу за все пять балов он не танцевал ни с кем, кроме меня, рискуя навлечь на себя неодобрение почтенных матрон, негласных королев высшего света. Но те, к моему изумлению, наблюдали за нами с непонятной мне благосклонностью и снисхождением. Я не понимала, что происходит и совершенно не представляла чего ожидать от завтрашнего дня, и это напряжение не могло ни сказаться на моем настроении и душевном спокойствии.

— Мел? — Грейсон терпеливо дожидался ответа.

— Я знаю, что ты никогда бы не поставил свои интересы выше моих, Грей, — подойдя ближе, я обняла брата и прижалась щекой к его груди, наплевав на то, что могу помять безупречно отутюженный фрак. — И я тоже не смогла бы так поступить.

— Так ты согласилась ради нас? — руки, обнимавшие меня за плечи, напряглись. — Проклятье, Мел, ты знаешь, как я хочу тебя сейчас придушить? Почему не поговорила со мной?

— Ты был далеко, Грей.

— Ты не выйдешь за него... Ты не... Демон! — глухое рычание вырвалось из горла брата, изо всех сил пытающегося совладать с эмоциями. — Тебе придется выйти за него. Пресветлые боги, Мел, что же нам делать?

— В чем дело? — чуть отстранившись, я посмотрела в побелевшее лицо близнеца, с испугом отметив, какое отчаяние плескалось в его глазах. — Чего ты так боишься, родной?

— Он страшный человек, Мел, — прошептал виконт, обреченно покачав головой. — Ты даже представить себе не можешь за кого выходишь.

— Я знаю, что он за человек, Грей, как слышала и все слухи, что о нем ходят. Не сомневайся, мне прекрасно известно, что в нашем государстве он считается самым опасным противником. Да его боится даже правитель, что уж говорить о простых людях.

— Это лишь слухи, Мел, ни чем не подтвержденные сплетни. Поверь мне, на деле все гораздо хуже, чем ты себе представляешь.

— Ты стараешься меня напугать? Что ж, у тебя прекрасно получается!

— Проклятье! Прости, Мел, это не то, чего я хотел, — он вновь обнял, уткнувшись лицом в мои волосы. — Ближе тебя у меня нет никого, малышка, ты же знаешь. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— А почему ты думаешь, что мне что-то угрожает?

— В последнее время я верчусь в кругах, где у твоего герцога весьма определенная репутация, Мел. Он жестокий и беспощадный человек, я просто не хочу, чтобы ты заблуждалась на этот счет, дорогая. Прости, если разрушил твои мечты, но ты слишком мне дорога, чтобы я мог позволить тебе допустить ошибки, которые ты можешь сделать по незнанию. Не влюбляйся в него.

— На этот счет можешь не беспокоиться, я не смогла бы сделать этого даже при огромном желании.

Я отстранилась от озадаченного брата и вновь вернулась за стол с позабытыми счетами. Разговор заходил уже слишком далеко даже несмотря на то, что близнец всегда был единственным, с кем я могла позволить себе полную откровенность. Но не теперь. Слишком много было поставлено на карту.

— Герцогу нужен наследник, обладающий силой, чтобы упрочнить свое положение и власть, к тому же, он никогда и не думал скрывать, что мое главное достоинство — это дар. Я не обольщаюсь на его счет, поверь мне, как и не представляю, что когда-нибудь смогу полюбить. В любом случае, я тоже получаю немало выгоды от этого брака. Ренделл один из самых богатых людей Алеандры, да и герцогский титул на дороге не валяется. Он благороден и, я уверена, будет относиться ко мне с должным почтением и уважением, несмотря на всю свою жестокость и беспощадность к другим людям. Между нами нет недопонимания, пусть я и не всегда догадываюсь о причинах его поступков и поведения. Знаешь, — я даже улыбнулась неожиданно пришедшей в голову мысли, — мне повезло даже больше, чем Кристи.

— Ты шутишь? — Судя по взгляду, брат явно переживал за мое душевное спокойствие. И был недалек от истины.

— Сам посуди. Я не питаю иллюзий относительно предстоящего брака и отношения его светлости ко мне. Кристи же еще не обручена и вполне неплохо отбивается от нашествия претендентов на ее руку. Среди которых, как я заметила, немало влиятельных лиц, и с ними, скорее всего, отцу скоро придется вести очень непростой разговор. Она сейчас радуется каждому дню и наслаждается вниманием, но это пройдет. Стоит ей только отдать кому-либо предпочтение и обручиться, как тут же начнутся сомнения. Это болезненно, Грей. Она не будет точно знать, что именно больше всего нужно ее избраннику: она сама, приданное или же дар. Она никогда не поверит в искренность его чувств. Как бы мне ни было горько об этом говорить, но так и будет. Это проклятие всех женщин-Потенциалов.

— Мел... — Вздохнув, он подошел ко мне и неуверенно коснулся руки. — Прости, что затронул эту тему.

— Со мной все в порядке, Грей, но вот о Кристи ты должен позаботиться и быть рядом, когда понадобишься. А ты ей понадобишься, ведь меня уже рядом не будет.

— Как нужен был тебе? — Я чувствовала, как тяжело брату дались эти слова и какую боль и вину в этот момент он испытывал. — Но меня не было.

— Выше нос, Грейсон, я справилась, — ободряюще улыбнувшись, я отстранилась и демонстративно указала на ворох счетов и учетную книгу. — А теперь иди, заканчивай приготовления к балу и не мешай мне отдыхать.

— Только ты находишь отдых, копаясь в этих цифрах.

— Уж такова моя слабость. Иди.

— Я могу что-нибудь для тебя сделать? — уже на пороге спросил брат.

— Сделаешь меня вдовой? — губы растянулись в язвительной улыбке.

— Я серьезно.

— Вообще-то есть кое-что, — ухватилась за мысль, не дававшую покоя уже довольно долгое время. — Узнай все, что можешь про маркиза де Кравена.

— Маркиз де Кавен? — Мне вновь удалось его удивить. — Но зачем тебе это? Насколько мне известно, он вполне безобиден. В политику не суется и предпочитает проводить время в провинции, где у него шикарный особняк, также занимается разведением лошадей. Если не ошибаюсь, то это приносит ему хороший доход.

— И все же наведи справки, если не трудно.

— Хорошо, хоть я и не понимаю, для чего тебе это, — со вздохом согласился брат.

— Он мне не нравится. — Я даже нахмурилась, тоже не до конца понимая, почему мне было так некомфортно рядом с этим человеком. — Очень не нравится, Грей.

— Понял. Сделаю все, что в моих силах.

Как же я его люблю. Ну кто еще кроме него мог вот так просто поверить моим опасениям и пообещать помочь? И поможет, в этом я была уверена.

Следующие несколько часов прошли совершенно спокойно и умиротворенно. Вся семья, отправилась на бал, и дом, вместе со мной, вздохнул с облегчением, погрузившись в тишину. Наконец-то. Надо же, я оказывается даже и не подозревала, как сильно нуждалась в покое. Пресветлые боги, хорошо-то как! Полностью погрузившись в счета, я даже не заметила, как пролетело время и неизвестно, сколько бы еще просидела, не загляни в кабинет Лайна, и не поинтересуйся нужно ли греть воду для ванны. Да уже далеко за полночь! Дав соответствующие распоряжения, быстро собрала бумаги и заперла в ящике стола, после чего направилась к себе, где уже через пол часа с наслаждением растянулась на мягкой перине кровати. Последней мыслью перед тем, как уснуть было то, что жить все-таки невероятно прекрасно.

Холодно. Когда Лайна успела открыть окно? Поплотнее укутавшись в одеяло, я поджала под себя ноги и крепче обняла подушку. Не встану. Даже если уже утро — не встану. Тем более что, если судить по окружающей меня темноте, горничная задернула плотные шторы, прежде чем покинуть комнату. Как же хотелось спать... Странно, такое чувство, словно проспала не больше пары часов.

Легкий ветерок, коснувшийся лица и оголенной кожи рук вновь заставил поежиться. Обязательно позже поговорю с Лайной, чтобы больше не забывала закрывать окно. Вряд ли герцогу понравится, если в первую брачную ночь его жена будет мучиться от насморка и приступов кашля. Хотя мысль не дурна, надо будет подумать об этом, как только поднимусь с кровати.

Едкий тошнотворно-сладковатый запах ворвался в легкие, когда я уже практически заснула. Закричать помешала прижатая к лицу сильная мужская рука с пропитанной чем-то тканью, которую я попыталась сдвинуть, но быстро поняла, что собственное тело отказывается подчиняться. В голове странно зашумело, и я обмякла, чувствуя, как легко меня подняли на руки и куда-то понесли. Слуги! Они просто не могли не услышать, как кто-то пробирался по дому. Но вопреки моим предположениям мужчина направился не к двери, а к распахнутому окну. Я не могла видеть, так как не в силах была открыть глаза, но зато прекрасно ощущала прохладу ночного воздуха и легкое прикосновение ткани. Стало страшно. Нет, не так, стало безумно, ужасно страшно, так, как никогда в жизни. Даже если похититель смог бы протиснуться со мной в оконный проем, спуститься вниз со второго этажа с такой ношей никому не под силу. Я погибну.

Внезапное движение ветра, и я с необычайным изумлением поняла, что мы уже находились не в доме. Моя комната просто не могла быть настолько огромной! А незнакомец все шел и шел, легко удерживая на руках мое тело. Это же какой силой нужно обладать, чтобы так спокойно меня нести? А ведь я далеко не пушинка. Единственным человеком, когда-либо, исключая детство, поднявшим меня на руки был герцог, чем изрядно поразил до глубины души. Но это было лишь на несколько секунд, а тот, кто похитил меня из дома шел уже довольно долго. И слишком неторопливо, словно даже не опасался, что нас могли заметить.

Кто он такой? Или скорее, кто его нанял и что этому человеку от меня надо? На ум приходило лишь одно — дар. Но ведь герцог... О боги, кажется мои слова оказались пророческими и все-таки нашелся тот, кто захотел пойти против моего жениха в схватке за обладание таким ценным призом. Наверное, я должна была бы быть польщена, однако в данный момент меня больше всего занимала оценка своего состояния. Тело все еще не слушалось, а вот тумана в голове стало меньше, и, по крайней мере, тошнить перестало.

Открылась дверь, и меня аккуратно уложили на что-то узкое, мягкое и обитое бархатистой тканью. Карета. Это я поняла, когда мы двинулись по дороге, и лишь тогда услышала лошадей. Странно, что до этого момента я могла слышать шаги и ночных птиц, но не лошадей. Что происходит? Надо выбираться. Срочно. Сейчас же. Кое-как открыв глаза, с ужасом поразилась, сколько сил мне потребовалось на это простое действие. Голова болела нестерпимо, руки дрожали от напряжения, а по спине неприятно скатилась струйка холодного пота. Я не смогу, просто не выдержу.

Как ни странно, в салоне я оказалась одна, по всей вероятности мой похититель посчитал, что в таком состоянии сопротивления я оказать была просто не в силах, и любезно предоставил мне умирать в одиночестве. И пусть со смертью я преувеличила — моя ценность заключается именно в жизни — чувствовала себя именно так. Дыши, Меллани, дыши. Каждое движение сопровождалось ужасной головной болью, слабостью и тошнотой, но мне все же удалось сползти на пол и дотянуться до защелки. Он даже не запер дверь! По всей вероятности похититель даже не предполагал, что я могу очнуться. С жадностью сделав глоток свежего воздуха, отметила, с какой скоростью ехала карета, и обреченно подумала, что, даже выпрыгнув, вероятность того, что мне улыбнется удача, и не разобьюсь насмерть, была крайне мала. Но оно того стоило. Не знаю, что лучше — оказаться в лапах мерзавца, решившего воспользоваться моей беспомощностью или же смерть. В первом случае я останусь в живых, но что-то мне подсказывало, что далеко не невредима. Во втором же — сохраню достоинство и честь, но покину этот мир и уйду за Грань.

Дождавшись поворота, я собрала последние крупицы силы и вытолкнула собственное тело из салона, с ужасом заметив мелькнувшие колеса всего в нескольких сантиметрах от своего лица. Боль. Как же больно. Даже не знаю, как удалось сдержать крик, но я не издала ни звука, и лишь когда черная карета скрылась за углом, позволила себе тихонько заплакать. Не заметил. Он действительно не заметил, что я спрыгнула.

— Мисс, с вами все в порядке? Мисс?

Подняв взгляд, увидела склонившуюся надо мной пожилую женщину и даже в темноте смогла отметить опрятный вид и доброту в глазах. Должно быть, служанка в богатом доме или кухарка.

— Вам нужна помощь?

— Герцог Веллиант... — Мне едва хватало сил на едва слышный шепот. — Мне нужно добраться до дома герцога Веллианта.

— Ох, мисс, да это же совершенно в другом квартале! — охнула незнакомка. — Как вы оказались здесь, да еще и в таком виде?

— Герцог Веллиант...

Меня начала бить сильная дрожь. И не понятно отчего: то ли от пережитого ужаса, то ли от холода. Что и говорить, тонкая ночная сорочка не предназначена, чтобы валяться в ней ночью на ледяной дороге.

— Конечно мисс, не тратьте силы. Вот, накиньте. — Меня укрыли чем-то теплым, оказавшимся старенькой потрепанной шалью и попытались приподнять. — Это, конечно, не то, к чему вы привыкли, но ничего другого у меня с собой нет. А теперь давайте, мисс, поднимайтесь, не хватало еще вам простудиться.

Мне потребовалось немало времени, чтобы с помощью сострадательной женщины встать на ноги, и еще больше, чтобы забраться в наемный экипаж. Не знаю, где уж она нашла его среди ночи, но думать еще и об этом я уже не могла. Откинувшись на жесткую спинку, прикрыла глаза, борясь из последних сил с накатывающей слабостью. Все тело болело, особенно правая сторона, на которую пришелся основной удар о каменную плитку дороги. Даже не представляю, сколько синяков принесла мне сегодняшняя ночь, но спасибо за то, что удалось освободиться и остаться в живых. Теперь надо добраться до жениха. Возвращаться домой глупо, учитывая, что именно оттуда меня и похитили, оставалось лишь одно место, где я могла быть в безопасности, и это дом Ренделла. Как бы я к нему ни относилась, но прекрасно зная степень его власти и возможностей, разумно считала, что именно он должен что-нибудь предпринять в этой ситуации.

— Что же с вами приключилось, мисс? — руки коснулась не пожелавшая оставить меня женщина. — Оказаться в трущобах, да еще и в таком виде. Слава пресветлым богам, что на вас наткнулась именно я, а не то даже представить страшно, что могло бы случиться.

По спине поползли мурашки. Трущобы. Этим местом меня пугали еще в детстве, и я внезапно поняла, что выпрыгивать из кареты было крайне глупо. По крайней мере, негодяй, к которому меня везли, был всего один, ведь никто в здравом уме не станет делиться Потенциалом. А вот если бы меня нашли жители трущоб, менее благородные, чем эта женщина... В этом квартале обитали отбросы общества: пьяницы, воры, разбойники, насильники и просто нищие люди, которым некуда было деться. О боги, как же мне повезло!

— Спасибо вам, — удалось выговорить едва слышно.

— Да что вы, мисс, — рука ободряюще сжалась. — Я ведь сразу узнала в вас благородную, даже несмотря на то оказались вы в таком мерзком месте. Я служу в приличном доме, а сегодня шла к сестре. Мне-то не опасно, что можно взять со старухи? Да и знают меня в этих краях давно, чать выросла неподалеку. А вот вам там явно делать нечего. Кажется, приехали, мисс, — вдруг заметила она, приподнимаясь и выглядывая в окно. — Вам точно сюда?

Если честно, я и сама не знала. Дом его светлости мне еще видеть не доводилось, а в этой темноте удалось разглядеть лишь огромные ворота и широкое крыльцо видневшегося вдалеке особняка, столь разительно отличавшегося от нашего столичного дома. В здании было темно, значит, герцог уже вернулся и лег спать, и я вдруг засомневалась, правильно ли сделала, приехав сюда. А если он придет в ярость, увидев меня? Что, если ему не понравится мой внешний вид или сам факт того, что я позволила кому-то прикоснуться к себе, что допустила собственное похищение? Я должна была сопротивляться, даже если сил на это не хватало. Я должна была...

— Мисс? Мне позвать кого-нибудь? — возничий спустился со стремян и оказался рядом с нами, указав на особняк. — Как мне вас назвать?

Ну, конечно же, ему надо заплатить, а у меня с собой, естественно не было ни одной монеты. Пришло вздохнуть и выбросить глупые мысли из головы.

— Скажи, что здесь ожидает леди Меллани, невеста герцога, хозяина этого дома. И... — я на мгновение запнулась, поплотнее кутаясь в шаль. — Скажи, что мне нужна помощь.

Его не было буквально несколько минут, за которые я успела окончательно замерзнуть и уже отчаяться. Вдруг герцога вообще не было дома? От этой мысли внезапно замерла, поняв, как глупо все же поступила, приехав сюда. А что, если он не один? Он ведь не ждал моего приезда, так что вполне мог наслаждаться обществом любовницы, и если это так, лучше бы мне отправиться домой. Пусть там и не безопасно, зато все родное и знакомое.

Передумать и уехать прочь от этого места мне не дали сразу несколько голосов, приблизившихся к экипажу, но именно один из них меня сейчас волновал больше всего.

— Что случи... О боги, Меллани!

Уже через секунду я оказалась на улице, покинув темный салон прямо на руках жениха, прижимаясь к нему, как к спасательному кругу и молясь про себя, чтобы не отпустил. Слезы помимо воли потекли по лицу, а грудь сдавило от рыданий.

— Все хорошо, девочка, все хорошо. Джайр, расплатись с этими людьми и передай, мою благодарность. — Кивнув стоявшему рядом мужчине, он развернулся и быстро прошел через ворота, направляясь к дому. — Все хорошо... Ты теперь со мной... Все хорошо...

Удивительно, сколько нежности было в его голосе. Я даже не сразу поверила, что все происходящее мне не снится. Но ведь даже в самом странном сне мне бы и в голову не пришло, что герцог будет крепко прижимать меня к себе, успокаивающе шепча ласковые слова. Что сильные руки с легкостью перенесут через весь двор, занесут в огромный дом, и не отпустят, даже когда мы окажемся в темной комнате, освещенной лишь горящим камином. Отдав распоряжение приготовить горячую ванну, Ренделл усадил меня на что-то мягкое и на мгновение отошел, вновь вернувшись уже с одеялом в руках.

— Вот так, сейчас будет теплее, — закутав в одеяло, как в кокон, он внезапно опустился на пол и потянулся к моим ногам.

— Что вы...

— Прекрати, Меллани, — герцог резко оборвал мою попытку воспротивиться и решительно обхватил ладонями ступни, растирая заледеневшую от холода кожу.

Я замерла, боясь даже пошевелиться и не в силах поверить, что это действительно происходило со мной. Как он... Он же не мог так прикасаться! Это же неприлично! Заметив, что мужчина пристально за мной наблюдает, я почувствовала, как краска залила щеки и отвернулась. Зря. Голова взорвалась от боли, а во рту появился неприятный привкус железа.

— Что-то болит? — ноги тут же отпустили, зато теперь в капкане его рук оказались мои ладони, за которые он немного потянул, привлекая внимание.

— Голова, — голос едва слушался. — Он заставил меня что-то вдохнуть. Я не знаю... Я правда не знаю, что это было. Так больно...

— Ложись.

— Ложиться? — Надо же, даже после всего произошедшего у меня хватало сил удивляться.

А Ренделл тем временем поднялся и вновь подхватил меня на руки, не обратив внимания на возмущенный писк. Через секунду я уже лежала на кровати, которой оказалось то самое мягкое сиденье, на котором меня устроил нареченный, как только занес в комнату. Но если здесь была кровать, значит...

— Это ваша спальня? — я попыталась подняться, но внезапно поняла, что не могу двигаться. — Что вы со мной сделали?

— Тшшш, все хорошо, — накрыв одеялом, он лег рядом, так, чтобы наши лица оказались друг напротив друга, и положил ладонь на мою голову. — Сейчас боль уйдет. — Пальцы герцога начали неспешно перебирать мои волосы, в то время как я не могла оторвать взгляд от его глаз, едва заметно светившихся изнутри. Они завораживали, лишали воли и успокаивали не хуже лекарственных снадобий. — Уже легче, правда? Больше ничего не болит, котенок?

— Нет, — хрипло прошептала, с трудом отведя взгляд, и с удивлением поняла, что самочувствие действительно улучшилось. Боль прошла, и голова прояснилась, а вместе с ней ушла и нервная дрожь. — Спасибо.

— Мне это ничего не стоило, — улыбнулся мужчина и приподнялся, подперев рукой голову. — Согрелась хоть немного?

— Да, благодарю, — мне все еще было некомфортно лежать с ним в одной постели.

— Отлично. Сейчас приготовят ванну, и ты согреешься еще больше, а пока мы поговорим.

— Мои родители...

— Им уже отправили послание, можешь не переживать.

— Почему я не могу шевелиться? — Даже кончики пальцев отказывались слушаться!

— Потому что так нужно, — странный ответ мужчины, заставил меня оставить попытки и перевести внимание на него. — Не знаю, что произошло, но ты перенесла сильное потрясение и твоему телу нужен покой, который само оно себе предоставить не может. — Пояснил он, отвечая на мой не высказанный вопрос, и тут же отметил уже совсем иным тоном. — Я хочу, чтобы ты отдохнула и пришла в себя, а не дрожала от страха.

— Мне это не нравится, — тихонько пробормотала, удивившись яростью, промелькнувшей в его голосе. Он действительно так переживал за меня?

— Будет так, как я сказал, Меллани, не спорь со мной. Поверь, мне не в первый раз приходится видеть подобное состояние, и я знаю, что сейчас для тебя будет лучше. Я должен знать, почему ты оказалась перед моим домом в таком виде, да еще посреди ночи, и именно поэтому ты все еще в сознании. Обычно я сразу погружаю человека в сон, чтобы организм мог полностью восстановиться.

— Ты имеешь такую власть над людьми?

— Я могу намного больше, котенок, — с какой-то грустью протянул Ренделл, поглаживая пальцем мою щеку и вызывая во всем теле непонятные ощущения. Но мне это даже нравилось. — Так что с тобой приключилось?

И я рассказала. Как проснулась от холода, как испугалась, поняв, что меня похитили, как решилась выпрыгнуть из кареты, как повезло встретить женщину, имени которой мне даже не пришло в голову спросить. А он слушал, ни разу не перебив, лишь притянул к себе, обнял за плечи и устроил мою голову на своей груди, когда описывала, как едва не оказалась под колесами кареты. И лишь секундой позже поняла, что на самом деле он едва держал себя в руках от ярости.

— Полежи смирно.

— Смеешься? — досадливо проворчала я. Да мне даже голову повернуть, чтобы посмотреть на него было не под силу!

— Пытаюсь, — усмехнулся герцог, и я почувствовала как он легко, едва ощутимо провел руками по моему телу.

— Что ты делаешь?

— Ищу повреждения, — спокойно ответил мужчина, не прерывая своего занятия. — Ты могла что-нибудь сломать.

— Но я не чувствую боли. — Его слова и отрешенный тон подействовали успокаивающе, и я мысленно приказала себе не быть дурочкой и не видеть того, чего нет в совершенно невинном обследовании.

— Очень часто под воздействием шока люди с переломанными ногами бегут в бой, не чувствуя ни боли, ни усталости. Слава богам, — наконец выдохнул он и, отстранившись, уложил меня на подушки так, чтобы я могла видеть его лицо.

До чего же унизительно чувствовать себя безвольной куклой. Видимо что-то такое отразилось на моем лице, так как, улыбнувшись, Ренделл плотнее запахнул сползшее после его осмотра одеяло.

— Все в порядке, обошлось несколькими синяками и ссадинами, ты на редкость везуча, котенок. А теперь потерпи немного, скоро я оставлю тебя в покое.

— За мной приедет отец? — спросила я, решив не обращать внимания на ласковое прозвище, которое мне дал жених.

— Отец?

— Ну не могу же я провести здесь ночь. Ты сказал, что известил моих родителей, так что... — Что-то во взгляде герцога мне совсем не понравилось, столько решимости и глухой злости. — За мной не приедут, не так ли?

— Ты ни дня не проведешь больше в том доме, — твердо отрезал мужчина, поднявшись с кровати и направившись к выходу.

— Но я не могу оставаться здесь! Что скажет общество?

— Тебя действительно так волнует мнение света, моя леди? — остановившись, Ренделл с явным удивлением посмотрел на меня. — Волнует больше чем опасность, которая подстерегает тебя в твоей спальне? В любом случае теперь я тебя не отпущу. Мне глубоко плевать, что подумают люди, Меллани, в конце концов, чуть больше чем через сутки состоится наша свадьба и тебе все равно пришлось бы войти в мой дом. Мы лишь немного опередим события.

Приоткрыв дверь, и что-то спросив у робко постучавшего слуги, он вновь вернулся к постели и поднял меня на руки.

— Я могла бы идти сама.

— Знаю, но сейчас это исключено.

— Мне не нравится, когда меня носят на руках, — я едва могла видеть, куда он шел, уткнувшись в его грудь.

— Правда? — усмехнулся Ренделл. — А мне казалось, юные барышни только об этом и мечтают.

— Я слишком тяжела.

— Не для меня. Мой дар делает меня намного сильнее обычных мужчин, котенок, так что для меня твой вес ничего не значит, не переживай по этому поводу.

— Вот и для него тоже, — вдруг вспомнила я.

— Для кого? — напрягся герцог.

— Похититель. Он тоже нес меня легко, как пушинку. И я не могу понять, как мы выбрались из дома. Ну не мог же он просто выпрыгнуть в окно!

— Хм... — неоднозначно протянул Ренделл и остановился. — Спасибо, дальше я сам.

— Кому... Где... — губы внезапно перестали меня слушаться, как и все тело.

— Прости, котенок, но мне не нужны лишние крики, не хочу, чтобы сюда сбежалась вся прислуга.

Какие крики? И почему мне показалось, словно герцог заранее за что-то извинялся? Мне не показалось. Клянусь, если бы могла двигать руками, с удовольствием вцепилась бы этому наглецу в красивое лицо, и не посмотрела бы ни на свое воспитание, ни на его происхождение! Как он посмел меня раздевать? Не выпуская из рук, герцог просто-напросто разорвал грязную и без того уже порванную ночную рубашку и откинул ее в сторону, оставив меня совершенно обнаженной. Боги, за что мне такое унижение? Не в силах смотреть на мужчину, я закрыла глаза, заставив себя отрешиться от происходящего. Это все не со мной. Это меня не касается. Ни один человек, кроме горничной никогда не видел меня обнаженной и мысль о том, что сейчас Ренделл мог без помех разглядеть абсолютно все, была невыносима. И то, что очень скоро ему предстояло стать моим мужем, сейчас не имело значения.

Горячая вода приятно обожгла кожу. Он собирался меня мыть? А не все ли равно? Что еще более постыдного мог придумать мой нареченный? Каким способом собирался унизить еще больше?

— Меллани, — его голос раздался совсем рядом с лицом, что неудивительно, если учесть, что моя голова покоилась на его руке, в то время как все тело было погружено в воду. — Посмотри на меня, пожалуйста, я знаю, что ты можешь открыть глаза. Мел... — Я не реагировала. — Я не хотел обидеть тебя, моя леди. Меллани, посмотри на меня. — Он аккуратно проводил губкой по моему телу, стараясь не касаться рукой кожи. — Ни одна служанка не смогла бы удержать тебя на весу, а вернуть подвижность еще слишком рано. Это может быть опасным для тебя, котенок, у обладателей дара весьма своеобразная реакция на стресс.

Вранье. Я уже не верила ни единому его слову и очень жалела, что решила искать убежище в этом доме. Как же хотела оказаться в своей комнате и закрыться от всего мира, свернувшись клубочком на кровати. Как маленький зверек, с которым сравнивал меня герцог. А еще невольно вспомнились все красавицы, с которыми высшее общество приписывало ему любовную связь, и, наверное, впервые в жизни мне вдруг стало неловко за собственную фигуру. Ну почему он на меня так действовал?

— Ты злишься? — его рука продолжала неторопливое путешествие по моему телу, и к собственному стыду пришлось признать, что мне это начинало нравиться.

Дыхание участилось, а грудь набухла, стоило Ренделлу едва прикоснуться к ней губкой. Я не лучше их всех. Такая же, как все порочные вдовушки и девицы легкого поведения, мечтающие оказаться в постели герцога Веллианта. Иначе, почему я так реагировала на его прикосновения? Почему по телу разлилась сладкая истома, в то время как разум молил прекратить это унижение? Почему? Я не могла контролировать свое тело, однако чувства от этого не притуплялись, и сердце буквально разрывало на части от переполнявших эмоций.

— Меллани? Ох, демон, Меллани, только не плачь! Проклятье, посмотри же на меня! Ну давай, котенок, открой глаза, — от бархатистого голоса, умолявшего с такой нежностью и лаской стало только хуже. Из горла вырвался всхлип, а слезы покатились по щекам с удвоенной силой. — Ну что мне с тобой делать? Не плачь, пожалуйста, не плачь, котенок. Прости меня, я не хотел тебя обить. Мел...

Разгоряченной кожи коснулась прохлада комнатного воздуха, когда он резко обхватил меня за талию и подтянул наверх. Время остановилось. Не во всем мире и даже не в нашем государстве, а только в этой комнате, где прижав меня к себе и не обращая внимания на мгновенно промокшую рубашку, Ренделл накрыл своими губами мои уста. Сердце замерло в груди, а глаза сами собой распахнулись, явив взору встревоженного мужчину, чуть отстранившегося от моего лица.

— Зачем ты так со мной? — прошептала я и поняла, что он вернул мне речь. Но не власть над телом.

— Ты должна была согреться, чтобы не заболеть. — Удивительно, но герцог Веллиант действительно выглядел виноватым! — Этот способ показался мне разумным.

— Это унизительно, — я вновь закрыла глаза, не в силах смотреть на него. — Я совершенно беспомощна. Это так... Пожалуйста. Ренделл, пожалуйста...

Договорить я не смогла, чувствуя, как горло вновь перехватывает от слез, но мужчине этого и не требовалось. Вынув меня из воды, он на мгновение замер, после чего укутал в огромное пушистое полотенце и куда-то понес.

— Вот так.

Я оказалась в знакомой постели, только ощущения уже были совершенно другими. Простыни успели остыть и теперь холодили кожу, однако очень быстро я поняла, что особого дискомфорта от того, что лежала обнаженная под толстым одеялом, натянутым едва ли не до самого носа, не испытывала. Больше всего меня сейчас нервировал сидевший рядом герцог.

— Уйди.

— Меньше всего на свете я хотел бы тебя оскорбить, и прошу прощения, если ты почувствовала себя униженной. Так было правильно, тебе надо было согреться, и я обязан был сделать все, чтобы тебе ничего не угрожало. В любом случае, тебе нечего стесняться, поверь, я не увидел ничего нового, так что...

— Вам нравится меня унижать, ваша светлость? — сквозь зубы выдавила я, едва сдерживая обиду и злость.

— Что опять не так? — спросил он с досадой.

— Ничего.

— Боги, Меллани, как же с тобой трудно! — поднявшись на ноги, он резко подошел к камину и замер, уставившись на огонь. — Чем я снова тебя обидел?

— Впредь прошу не сравнивать меня с вашими женщинами, ваша светлость. Я не принадлежу к их числу.

— Когда это я вас сравнивал? — обернувшись, он окинул меня удивленным взглядом, после чего внезапно усмехнулся и не спеша двинулся назад. — Ты ревнуешь, котенок?

— Для ревности нужны чувства, ваша светлость, — спокойно ответила я, подавив всплеск раздражения. — Я же не испытываю к вам ничего, кроме уважения.

— Действительно? — устроившись рядом со мной, он принялся задумчиво разглядывать мое лицо, заставив отвести взгляд, смутившись от столь пристального внимания. — Ты так мило смущаешься. Неужели я тебе не нравлюсь? Хоть немного.

— Вы мне симпатичны.

— И только? — он ласково потер большим пальцем мою щеку.

— К чему этот разговор?

— Просто пытаюсь тебя понять. — Палец сдвинулся чуть в сторону и вниз, лаская теперь уже губы, невольно приоткрывшиеся под нежным напором. — Что бы ты ни думала, котенок, но ты моя женщина. Именно ты, и никто другой. Моя женщина, мать моих будущих детей, хозяйка моего дома, моя жена. Никто из тех, кого ты имела в виду, никогда даже не приблизится к тому, что дано тебе. Ты моя. И поэтому я имею право узнать о приключившейся с тобой беде первым, поэтому я имею право и просто обязан найти ублюдка, посмевшего тебя напугать, поэтому я имею право смыть с твоего тела следы боли, ужаса и потрясения. Это мое право, Меллани, и ты не должна чувствовать себя униженной. Я не позволю никому коснуться тебя, котенок, даже служанке, если речь идет о такой ситуации.

Взгляд потемневших глаз переместился туда, где был его палец, и в ту же секунду я вновь почувствовала прикосновение его губ. Но на этот раз все было иначе. Ренделл больше не пытался ошарашить меня и отвлечь от переживаний. Теперь меня целовали так, словно ставили клеймо. Сначала нежное прикосновение, ласка, предназначенная для того, чтобы успокоить, однако с каждым мгновением его губы становились все настойчивее, и в какой-то момент я почувствовала, как меня сгребли в охапку вместе с одеялом и прижали к себе сильные руки. Голова закружилась, сердце готово было выпрыгнуть из груди, а по телу разлилось приятное томление.

— Ты должна отдохнуть. — Ренделл с явной неохотой прервал поцелуй и отстранился. — Я не могу вернуть тебе контроль над телом, потому что боюсь, что ты можешь навредить себе. Об этом я расскажу тебе завтра, когда отдохнешь и полностью восстановишься. А сейчас спи.

— Но...

— Спи, котенок, — прошептал он, прикоснувшись губами к моему лбу.

И я почувствовала, как меня затягивает в ласковые объятия тьмы.

Глава 5

Какое беспокойное утро. Сквозь сон до меня донеслись возмущенные крики, звон разбитого стекла и глухие удары о стену, и пару минут я просто лежала и прислушивалась, пока не поняла, что мне все это не кажется, и кто-то действительно решил разнести особняк моего жениха по кирпичику. А учитывая, что завтра этот дом должен был перейти в мою собственность...

Аккуратно приподнявшись с подушек, немного посидела, привыкая к такому положению, и прислушалась к своему организму. Голова не болела, а тело, хоть и ломило слегка, но все же полностью мне подчинялось, чему я была не просто рада, а неимоверно счастлива. Вспомнив прошедшую ночь, и невольно покраснев, решительно отбросила лишние мысли из головы и поднялась. Хватит. Поведение будущего мужа не стоило того, чтобы о нем вспоминать. И все же мысли неотвратимо текли именно в этом направлении. Его прикосновения, поцелуи... О, боги, он видел меня обнаженной! Но ведь рано или поздно это все равно бы случилось, так что Ренделл был в какой-то мере прав — мы лишь немного поторопили события.

Одеть меня, конечно же никто не удосужился, поэтому пришлось кутаться в одеяло и искать то, что можно накинуть на голое тело. А заодно и осмотреть комнату, в которой проснулась. Интересно, где спал сам хозяин дома? Взгляд тут же упал на огромную по размеру кровать, где на подушках отчетливо виднелись вмятины. На обеих подушках. Щеки вновь запылали, когда представила, что всю ночь провела рядом с герцогом. А потом разозлилась. Слишком многое он себе позволял, демоны его побери! Слишком! До завтрашней церемонии у него не было никаких прав на меня, что бы сам Ренделл об этом ни говорил, а значит и вести себя так... вольно, так не благородно... Уф...

А комната была очень красивой, хотя практически все пространство занимала кровать. Мягкий ковер покрывал весь пол, что позволяло не беспокоиться о холоде, большой камин с кованой решеткой и два глубоких кресла напротив него, навевали ощущения тепла и уюта. Интересно, каково это, сидеть перед огнем вместе с герцогом? Будет ли нам комфортно и приятно находиться рядом друг с другом?

Звуки снаружи вновь привлекли мое внимание и заставили подойти к большому окну и посмотреть во двор. Наша карета! Но что она здесь делала? Ведь Ренделл сказал, что отец... Грейсон! Вот кто мог крушить все вокруг ради своей сестренки. А учитывая, что в планы жениха вовсе не входило отдавать меня семье — брату предстояло буянить еще очень долго.

Поискав взглядом шкаф, комод или сундук, на крайний случай, где могли быть хоть какие-нибудь вещи, я обнаружила, что ничего из этого в комнате не было, зато оказалось целых три двери. Та, что посередине, насколько я могла судить, выходила в коридор, а с назначениями остальных быстро ознакомилась — открыла и посмотрела. За первой обнаружилась достаточно просторная белая комната с ванной и ночными горшками, а также раковиной, умывальником и зеркалами. Из нее выходила еще одна дверь в смежную спальню. С радостью и облегчением воспользовавшись всеми удобствами, обнаружившимися здесь, я подошла ко второй двери и довольно улыбнулась, оглядывая обширную гардеробную. Именно это мне и было нужно. Вот только ни одного платья здесь, естественно, не было.

Подскочив от очередного звука разбившегося стекла, я бегло прошлась взглядом по висевшей одежде и, найдя, наконец, длинную рубашку, доходившую мне до икр, быстро оделась, заметив в процессе огромное количество синяков и ссадин, про которые ночью мне говорил жених. Ужас! И в таком состоянии мне предстояло выйти замуж?!

Решив не рисковать рассудком брата и не шокировать своим видом слуг, накинула сверху найденный халат, который оказался невероятно длинным для моего роста, и вышла из комнаты, ориентируясь на звуки. Вот уж чего не ожидала, так это представшей предо мной картины. И все же я немного ошиблась в своих предположениях — крушил дом вовсе не брат.

— Где моя дочь, я вас спрашиваю?! — и очередная тарелка из великолепного фарфора отправилась прямиком на пол.

— Мама?! — Не знаю, что меня ошеломило больше: разъяренная матушка, фурией кружившая по гостиной или же герцог Веллиант, с абсолютным спокойствием наблюдавший за творимым безобразием, сидя в глубоком кресте. — Что ты здесь делаешь?

— Меллани!

Оставшиеся четыре тарелки присоединились к подругам по несчастью, когда родительница, всплеснув руками, бросилась ко мне на шею. Я болезненно охнула, когда матушка крепко прижала меня к груди, что, естественно, не укрылось от глаз графини Ассек. Как и мой наряд.

— Что он с тобой сделал? И почему ты раздета?! Меллани, девочка моя, он тебя...

— Матушка, прошу, успокойся! — бросив виноватый взгляд на мрачно усмехнувшегося жениха, я умоляюще посмотрела на женщину, не узнавая в ней обычно сдержанную и благородную леди. — Герцог Веллиант меня спас и позволил остаться у него на ночь, так как добраться до дома я была не в силах. А что качается одежды... — я запнулась, не зная, как объяснить, что ее у меня уже не было. — Проснувшись, я перепугалась того шума, что ты здесь устроила и поспешила вниз. Теперь же понимаю, что поступила правильно, решив не тратить время на одевание. — Спокойно окончив фразу, я выразительно указала на гору осколков, разбросанных по всему полу. — Что это значит?

— Я была в своем праве, — уже успокоившись, протянула графиня и, пожав плечами, спокойно прошлась по осколкам и грациозно опустилась на диванчик рядом с застывшей изваянием Кристабель. Та была бледна, как полотно, и не отрывала от меня потемневшего от переживаний взгляда.

— Все хорошо, Кристи, — я попыталась улыбнуться, глядя на то, как глаза младшей наполняются слезами. И не смогла. — Я жива, малышка, все обошлось.

— Мел! — Соскочив с дивана, девушка раненой ланью бросилась ко мне и прижалась к груди, вздрагивая всем телом от рыданий. — Я думала, что больше тебя не увижу!

— Что за глупости ты говоришь, Кристи? Я, как ты видишь, в полном порядке, и все благодаря его светлости.

— Ты бы еще и не то подумала, увидев отца и Грейсона, — пробурчала сестренка, наконец, отстранившись от меня, и потихоньку успокаиваясь. — Я думала, они сошли с ума, когда проснулась от криков посреди ночи.

— Могу я поинтересоваться, где они сейчас? — Я удивленно огляделась, поняв, что вышеперечисленных не оказалось в гостиной.

— На улице, — подал голос нареченный, поднявшись с места и медленно подойдя к нам. — Как ты себя чувствуешь? — Он окинул меня внимательным взглядом, задержавшись на своем халате, и едва заметно улыбнулся, заставив меня потупиться.

— Со мной все в порядке, ваша светлость, — я напряглась, когда до меня дошел смысл его ответа. — Но я не видела их из окна.

— Этот двор слишком большой, чтобы целиком просматриваться из моей спальни, — тихо протянул герцог, однако так, чтобы его слова услышали остальные.

Простите меня, пресветлые боги, но я его когда-нибудь убью!

— Ты провела ночь в спальне его светлости, Меллани? — Если бы голосом матушки можно было заморозить, я бы стала ледяной скульптурой.

— Так получилось, — едва выдавила сквозь стиснутые зубы.

— Не волнуйтесь, графиня, ни одно из норм приличий не было нарушено, — довольно улыбнулся этот негодяй, обернувшись к моей родительнице.

И ведь сказал это таким тоном, что всем в комнате сразу стало ясно, что именно нарушением этих самых норм мы всю ночь и занимались! И за него я должна выйти замуж? За этого наглого, расчетливого, похотливого змея? Ну, по поводу похотливого я, конечно, переборщила, однако под всем остальным готова была подписаться. А раз так, то и мне позволено было отбросить светский тон.

— Ваша свет...

— Он просто дразнит тебя, мама. — Я недовольно поморщилась и внимательно осмотрела усыпанный осколками пол.

Учитывая, что обувь по размеру в шкафу герцога мне найти не удалось, то и стояла я сейчас перед встревоженными домочадцами босиком.

— Позволишь? — Не дожидаясь ответа, Ренделл подхватил меня на руки и уже привычно понес через гостиную под весьма удивленными взглядами моих родных.

— И зачем было спрашивать? — устроившись на диване, я поджала под себя ноги и скрыла оголившиеся лодыжки.

— Тебе ведь не нравится, когда решают за тебя.

— Видимость свободы выбора? — я закатила глаза. — В таком случае нужно было дождаться ответа.

— Учту на будущее, — улыбнулся Ренделл.

— Судя по всему, вы поладили, — усмехнулась графиня Ассек, но тут же нахмурилась и требовательно посмотрела на герцога. — Но меня все еще волнует, каким образом моя дочь оказалась в вашем доме, ваша светлость. И почему вы не прислали кого-нибудь за мной или Кристабель, если не хотели, чтобы она покинула ваш дом. Вы хотя бы понимаете, что может стать с ее репутацией, если кто-нибудь узнает о том, что эту ночь она провела с вами наедине?

— Никто ни о чем не узнает, если конечно вы сами не соизволите им рассказать, — спокойно парировал мужчина, вновь опустившись в кресло напротив дивана, и закинул ногу на ногу. — А моя прислуга обучена молчать, так что по этому поводу можете не переживать. К тому же, вы сейчас здесь. Мне казалось бессмысленно поднимать вас среди ночи, учитывая, что Меллани требовался длительный отдых после пережитого, чтобы восстановить силы и душевное спокойствие.

— Ни одна прислуга не умеет молчать. И что означает "после пережитого"?

— Поверьте, моя умеет.

Нечто мелькнуло в глазах герцога, заставившее меня поверить, что это правда. Уж не знаю, чем он смог запугать своих людей, но в том, что ничего из произошедшего этой ночью не станет известно общественности, я теперь была уверена.

— Что касается вашего последнего вопроса, я в общих чертах изложил все в письме вашему мужу.

— Который толком ничего не объяснил, кроме того, что Меллани находится у вас! — графиня вновь начала терять терпение.

— Это уже не моя ошибка, миледи.

— Ваша светлость, — в комнату неслышно вошел высокий светловолосый мужчина в ливрее дворецкого, и я вспомнила, что уже его видела.

Он был с Ренделлом, когда я приехала в наемном экипаже. Джайр, кажется.

— Господа, что ожидают на улице... — он на мгновение запнулся, словно подбирая слова. — Простите, милорд, но мне кажется, будет лучше, если вы с ними поговорите.

— Ваша светлость, прошу вас впустить отца и Грейсона, — Кристабель подалась вперед и умоляюще посмотрела на герцога. — Уверена, они больше не повторят своих ошибок.

— Ошибок? — Мне все меньше нравилось это утро. — Что я все-таки пропустила?

— Всего лишь нашествие твоих родственников, дорогая, — улыбнулся Ренделл, как мне показалось, несколько кровожадно.

И мне стало ясно, что радости своим появлением они ему не доставили. Зная Грейсона, я с уверенностью могла сказать, что он в своем порыве отомстить за честь сестры способен на любую глупость. Но отец! Он-то каким образом сумел разозлить моего жениха, чтобы оказаться за дверью вместе с сыном? Перед глазами встал образ обычно невозмутимой матери, решившей избавить герцога Веллианта от столового сервиза. Как много я, оказывается, не знала о темпераменте родителей.

— Ренделл, — я сделала вид, что не заметила удивления на лицах матери и сестры, когда обратилась к нему по имени, — ты ведь понимаешь, что, не впуская их в дом, наносишь тем самым оскорбление? Я не знаю, что именно здесь произошло, но прошу тебя представить себя на их месте. Как повел бы себя в этой ситуации ты, если бы дело касалось нашей дочери? — Я видела, как напряжение, все это время, не отпускавшее мужчину, постепенно тает, а уголки губ расслабляются. Он владел эмоциями великолепно и даже удивительно, что мне удалось заметить подобные перемены. — Уверена, как только ты позволишь им самим убедиться, что со мной все в порядке, они пожалеют о своих словах и действиях. В конце концов, завтра наша свадьба и я не хочу, чтобы этот день что-либо омрачало. Мне вполне для этого достаточно и воспоминаний.

Ренделл вновь подобрался, а зеленые глаза потемнели то ли от гнева, то ли от досады, то ли от какого-то иного чувства, которого я не смогла распознать. Вот так, ваша светлость, не время вам еще расслабляться, ведь помимо похищения я прекрасно помнила и то, что было после.

— Думаю, ты права. — Он так быстро взял себя в руки, что я засомневалась, а не привиделся ли мне всплеск эмоций. — Джайр, проводи к нам графа и виконта и скажи кому-нибудь здесь прибрать. И еще, прикажи подать завтрак в малой столовой, леди Меллани необходимо подкрепиться. Да и мнаши гости, я думаю, за всеми этими событиями совершенно забыли про еду. Надеюсь, остальной моей посуде ничего не угрожает, миледи? — С улыбкой спросил Ренделл у тут же смутившейся графини, когда дворецкий ушел выполнять указания. — Я, конечно, достаточно богат, чтобы накупить еще сотню подобных сервизов из редкого фарфора, однако боюсь, что для моей кухарки эта потеря окажется куда тяжелей. Она, видите ли, весьма трепетно относится к вверенному ей имуществу.

— Если вы добиваетесь извинений, ваша светлость, то напрасно тратите свое время. — Леди Ровена спокойно выдержала его взгляд, чуть вздернув подбородок. Даже не смотря на пылающие щеки, сейчас она казалась воплощением гордости и достоинства. — Поверьте, подобные скандалы не доставляют мне никакой радости, однако вы не позволяли увидеть дочь, а учитывая обстоятельства, я была вправе усомниться в вашем благородстве и сделать соответствующие выводы. Честь моей дочери стоит гораздо дороже какого-то сервиза, пусть даже из редкого фарфора.

— Право же, миледи, меня искренне восхищает сила вашего духа.

— Где этот мерзавец?! — Первым в гостиную влетел взъерошенный Грейсон и тут же ринулся на поднявшегося на ноги Ренделла. — Что ты с ней сделал?! Если я узнаю, что хоть волос с головы Мел...

— Грей! — попыталась я подать голос, но меня просто-напросто проигнорировали.

— Завтра на рассвете, ублюдок, слышишь? — брата как подменили. — Выбирай оружие и не думай...

— Грейсон, демоны тебя побери, ты что творишь?! Ох...

Ступню пронзила резкая боль, и вновь опустившись на диван, я удрученно посмотрела на капельки крови, оставшиеся на полу. Осколок, причем довольно большой. И это лишь начало "отличного" дня.

— А знаете что, — я обессиленно откинулась спиной на мягкие диванные подушки и отвернулась от замерших людей, — делайте что хотите, меня это больше не касается. Благородные лорды, а ведут себя хуже торгашей на рынке. И ты не лучше, — припечатала я, глядя на опустившего рядом со мной жениха, аккуратно приподнявшего мою ногу.

Возмущение родителей я почувствовала буквально кожей, однако, что удивительно, не услышала ни звука. Впрочем, после того, что позволил себе Ренделл, осмотр ранки казался мне уже абсолютно невинным делом.

— Больно!

— Нечего было лезть, куда не просили, — спокойно ответил мужчина и продемонстрировал окровавленный кусочек фарфора, после чего оправил полы халата, полностью прикрыв мои ноги. — Зачем сунулась?

— Я слишком люблю брата, чтобы позволить тебе его убить.

— А я собирался его убить? — удивленно приподнял бровь герцог.

— Я не настолько наивна, в отличие от Грейсона, чтобы верить, что ему под силу пережить эту дуэль.

— Кажется ты слишком низкого мнения о способностях своего брата, Меллани. Уверяю тебя, виконт довольно неплохо владеет любым оружием.

— Лучше тебя? — мне не удалось скрыть скепсиса в голосе. Ответом стала его довольная улыбка. — Так я и думала. И после этого ты еще спрашиваешь, зачем я сунулась?

Только сейчас я соизволила обратить внимание на неестественную тишину в гостиной. Что-то было не так. Ну не мог близнец так быстро успокоиться, да и от отца я до сих пор не услышала ни слова.

— Ренделл, — мне едва удалось сохранить спокойствие, поняв, что все четверо членов моей семья замерли на своих местах живыми изваяниями, без возможности двигаться и говорить. Лишь страх, ярость и возмущение, горевшие в их взорах, показывали, что они все еще были живы. — Ты действительно не понимаешь, как низко с твоей стороны так использовать свою силу?

— Они не оставили мне выблра, моя леди, — пожал плечами жених и поднялся на ноги, чтобы дать возможность молоденькой служанке убрать с пола осколки.

К моему величайшему удивлению девушка и бровью не пошевелила, спокойно убрав вокруг неестественно стоявших без движения господ. Что это — выдержка или же привычка? Но что тогда должно было происходить в этом доме, если прислуга так спокойно реагировала на столь странные вещи?

— Рискую вызвать твое неудовольствие, Меллани, однако еще на несколько минут им придется остаться в таком состоянии. — Спокойно и даже несколько холодно протянул Ренделл и добавил, опередив мой невысказанный вопрос. — Чувствую, если дать им волю, то этот балаган никогда не закончится. А тебе надо поесть.

Подобная забота меня полностью обезоружила, а следующий час окончательно убедил в том, что, несмотря на столь необычные методы воздействия и некую жестокость по отношению к другим, с будущим мужем мне повезло. Спокойно изложив обездвиженным будущим родственникам события этой ночи, упустив, естественно, то, что было в его спальне, герцог невозмутимо предложил всем перенести дальнейшее обсуждение случившегося в столовую, и в который раз подхватил меня на руки, аргументируя это тем, что у меня ранена нога. На то, что ранка каким-то невероятным образом уже зажила, он, конечно же, не обратил никакого внимания. А я, кажется, уже перестала всему удивляться и пытаться спорить с будущим супругом по таким пустякам. Ну нравится ему таскать по всему дому свою невесту, так пусть таскает.

— Вы еще не выяснили, кто это был? — спросил уже "оживший" и не раз принесший извинения хозяину дома отец, отламывая небольшой кусочек вишневого пирога, которым сегодня решила побаловать его светлость кухарка.

Как оказалось, это был любимый десерт Ренделла. Надо будет учесть на будущее.

— Нет, — герцог нахмурился каким-то своим мыслям, — но определенные подозрения у меня имеются. Обещаю, что не замедлю поделиться с вами любыми сведениями, которые смогу обнаружить. На самом деле заинтересованных в похищении Меллани слишком много, однако, решиться на подобное могут лишь единицы. И я намерен проверить каждого.

— Я могу помочь, — тут же вскинулся Грейсон, который после того, что узнал, явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Боюсь, что в этом деле, вы будете лишь мешать, — Ренделл холодно посмотрел на поджавшего губы виконта, видимо все еще не простив ему всех оскорблений. — У меня много опытных людей во всех уголках Алеантры, так что проблем с поисками не будет. Вы же лучше позаботьтесь об усилении безопасности собственного дома. Насколько я знаю, там у вас останется еще один Потенциал женского пола.

Кристабель подавилась чаем, поняв, какая радужная перспектива ее ожидала. Да уж, после такого, никакой радости от сезона сестренка точно не получит, уверена, с этого дня матушка от нее не отойдет ни на шаг и даже спать будет рядом.

— Значит, вы настаиваете, чтобы и эту ночь Меллани провела под вашей крышей, — осуждающе посмотрев на младшую дочь, матушка вновь вернулась к волновавшей ее теме.

— Определенно. Я не исключаю вероятности того, что подобный инцидент может повториться вновь, так как до свадьбы осталось слишком мало времени. И даже если Меллани снова удастся сбежать, в чем на этот раз я не уверен, никто из вашей семьи не в состоянии будет оказать ей необходимую помощь.

— Помощь? — На этот раз пришла моя очередь оторваться от еды, которая стремительно покидала тарелку. Даже не представляла, что когда-нибудь смогу настолько проголодаться.

— Твоя жизнь и жизнь твоей сестры текут слишком размеренно, чтобы вы в полной мере смогли ощутить свое отличие от обычных людей. — Ренделл с такой улыбкой наблюдал за моими действиями, что аппетит мгновенно пропал. — Ешь.

— Спасибо, кажется я уже сыта. — Я смутилась еще больше, когда он невозмутимо поставил передо мной вазочку с клубникой.

— Я сказал, ешь. Тебе сейчас необходимо много энергии. Обладающие даром, пусть и в состоянии Потенциала, на угрозу жизни реагируют совершенно не так, как простые люди, — он продолжил объяснение лишь после того, как я послушно положила в рот ягоду. — Сила основывается на эмоциях, она ею питается, как мы не можем существовать без еды, а когда эмоции слишком сильны, то и дар может вырваться из-под контроля. В моем случае потеря контроля может привести к уничтожению нескольких городов, — мрачно добавил мужчина, чтобы мы смогли оценить степень угрозы. Оценили. Стало действительно страшно. — Дар Меллани же заключен в ее теле, и если вовремя ее не успокоить, то существует два варианта событий: либо она полностью заблокирует силу внутри себя так, что никто не сможет этого исправить и никаким детям ничего не достанется, но в этом случае я сильно сомневаюсь, что она сможет выжить. Или же ее попросту разорвет на части. В любом случае исход один — мучительная и очень болезненная смерть. Поэтому надеюсь, вы не будете оспаривать мое желание оставить ее здесь, тем более что комнаты для вас, леди Ровена, и вашей младшей дочери уже подготовлены. Как видите, я беспокоюсь о репутации своей герцогини.

После подобного заявления мы еще долго сидели в абсолютной тишине, обдумывая полученную информацию. Не знаю, о чем в этот момент думали родители и Грейсон, а мы с Кристабель всерьез размышляли о собственной судьбе. Мало того, что наш дар существенно влиял на нашу судьбу в целом, так еще, как оказалось, был очень опасен для жизни. Мы с раннего детства привыкли к пристальному вниманию и желанию заполучить нас, как какую-нибудь собственность, что-то неодушевленное, не имеющее право выбора и своих желаний, а тут еще, как снег на голову, обрушилась новость о том, что любой сильный стресс может привести к гибели. Ну как прикажете на это реагировать? Вот и я загрустила, пытаясь понять, как жить дальше с подобным знанием. Если Ренделл своим даром мог пользоваться, то мне оставалось лишь быть носителем, без возможности ощутить силу, однако ответственности и обязанностей было предостаточно.

Остаток дня прошел в подготовке к завтрашней церемонии и расселению по комнатам. Матушку с сестрой поселили в западном крыле, в соседних очень уютных спальнях, которые привели обеих в полный восторг. Меня же — в смежной с хозяйскими покоями. Комната, предназначающаяся герцогине Веллиант. На все возмущения матери, что я отделена от них целым коридором и ночь проведу в противоположном крыле, Ренделл спокойно отвечал категорическим отказом меня переселить. Я должна быть рядом с ним, если что случится — вот и весь ответ. А если ей что-то было не по душе, то он никого не держал и с удовольствием мог предоставить экипаж, который отвезет ее и Кристабель домой. В конце концов, графине пришлось сдаться.

Я старалась в такие моменты не лезть, прекрасно помня, чем для меня закончилось недавнее вмешательство в дела будущего супруга. Сам справится. Ночь прошла беспокойно, с таким же успехом мне можно было вообще не ложиться. Недавние события, страх перед будущим, неизбежность замужества и настоящий ужас перед первой брачной ночью, о которой меня любезно просветила матушка перед тем, как отправиться спать, сославшись на то, что завтра будет не до того, напрочь лишили даже намека на сон.

Что мне обещал грядущий день? Сможем ли мы ужиться с Ренделом, не возненавидя друг друга, в конце концов? На протяжении многих лет он был пределом моих мечтаний, моим героем, однако жизнь быстро расставила все по своим местам. И все же я не могла не отметить поведение жениха в последнее время, особенно в эти дни. Казалось, он искренне беспокоился обо мне. Что это — заинтересованность, проявление искренней симпатии или же забота о силе, которая должна перейти его наследникам? Я страшилась неизвестности, перемен, однако прекрасно понимала, что от них некуда было деться.

Едва удалось задремать, как меня безжалостно вырвали из теплой постели и принялись мыть, натирать разными лосьонами, кремами, сушить мокрые после ванны волосы и делать витиеватую прическу. Я едва смогла проглотить немного фруктов, принесенных горничной, после чего меня нарядили в белоснежное платье из тонкого кружева, а на ноги были надеты изящные туфельки на небольшом каблучке. И лишь после этого мне разрешили посмотреть в зеркало.

Красива. Даже не так — прекрасна, нежна и изящна. Вот именно эти слова пришли в голову, когда я внимательно оглядела себя с ног до головы. Фасон платья выгодно подчеркивал все достоинства фигуры, красиво обрисовывая высокую пышную грудь и явно выделенную талию, и скрывал все недостатки. Длинная юбка словно стекала с бедер, зрительно удлиняя ноги и делая силуэт более вытянутым. А прическа... Это был верх мастерства! Практически все волосы подняты наверх и уложены в замысловатый объемный узел, и лишь несколько локонов кокетливо завивались у основания плеч. И никаких украшений кроме тонкой нитки жемчуга, двух жемчужных капелек в ушах и синих цветов в волосах. Именно так я всегда представляла себе образ идеальной невесты. Пресветлые боги, неужели это действительно происходило со мной?

В храм жених с невестой должны придти вместе, подтверждая искреннее желание вступить в брак и лишь вдвоем, чтобы никто не смог помешать таинству обряда, а все родные должны ожидать снаружи, чтобы первыми поздравить и принять в свои семьи новообретенных детей. Поэтому, когда я спустилась по широкой лестнице, Ренделл уже ожидал меня в холле, с нетерпением и беспокойством поглядывая на часы. Интересно, он опасался, что я сбегу или чего-то другого? Едва оказалась на последней ступеньке, как жених обернулся и замер, разглядывая меня с ног до головы так, словно видел впервые. Проходили секунды, а он все не двигался, буквально пожирая меня взглядом, в котором все явственнее отражалось восхищение.

Смущенно потупившись, я все же сделала последний шаг и направилась к остолбеневшему жениху, чисто по-женски радуясь про себя полученным эффектом. Все-таки приятно, когда будущий муж разглядывает тебя с таким видом, словно готов взвалить на плечо, отнести в комнату и запереть на все замки, только чтобы такая красота не досталась кому-нибудь другому. И, наверное, впервые в жизни, я почувствовала, что восхищаются именно мной, а не силой, что заключена в моем теле.

— Ты очаровательна, моя леди, — тихо произнес герцог, нежно целуя пальчики, а потом, словно не удержавшись, привлек к себе и ласково прикоснулся губами к виску, вдохнув аромат волос. — Мне невероятно повезло.

— Как и мне, — ответила я, отстранившись и отойдя на шаг, чтобы лучше его видеть.

Да уж, что ни говори, а Ренделл производил не менее ошеломляющее впечатление. Строгий черный костюм с фраком выгодно подчеркивал фигуру и цвет волос, ярко-зеленые глаза казались еще более загадочными и притягательными, а темно-синий шейный платок, повязанный элегантным узлом, превосходно сочетался с цветами в моих волосах. Что и говорить, мы были прекрасной парой.

Путь до храма мне запомнился плохо, как и сама обитель богов — сказалось напряжение. Мне все время казалось, что события происходили слишком быстро: счастливые лица родных, напутствия перед отправкой в храм, вереница улиц за окном кареты, и здания, здания, здания... А еще тихий успокаивающий голос нареченного, уговаривавшего расслабиться и не боятся. А я не боялась. Я была в ужасе. Очнулась от осторожного прикосновения к щеке и лишь тогда поняла, что кроме меня и Ренделла в огромном помещении с широкими колоннами никого нет. Мы стояли посреди залитого солнечным светом круга, который образовывали гигантские лики четырех богов, а повсюду, куда ни посмотри, были расставлены цветы всех расцветок и сортов, наполняя зал невероятным ароматом.

— Как ты? — пальцы на моей щеке пришли в движение, ласково поглаживая нежную кожу.

— Как? — я оторвалась от изучения храма и с удивлением посмотрела на улыбающегося жениха.

— Не надо так нервничать, котенок, это всего лишь свадьба, — шутливо протянул он, переместив руку чуть ниже и дотронувшись до нижней губы, которую я инстинктивно облизнула, нечаянно коснувшись кончиком языка его пальца. Глаза мужчины вспыхнули, и, положив вторую руку на мою спину, он властно притянул меня к себе. — Чего ты боишься?

— Всего, — честно ответила, даже не подумав вырываться. — Как все будет?

— Ты о церемонии или о нашей жизни? — он чуть отстранился и внимательно посмотрел мне в глаза. — Если о церемонии, то следует еще немного подождать и узнаем сами, а если о дальнейшей жизни... Тут все зависит лишь от нас самих.

— Наверное, ты прав.

— Кто здесь?

Голос, больше похожий на звук колокольчиков и шелест ветра, заставил меня замереть и с опаской оглянуться вокруг. Ренделл же продолжил невозмутимо сжимать меня в объятиях, снисходительно поглядывая сверху вниз.

— Кто? — к голосу добавилось еще больше света, постепенно образовывавшего вокруг нас огромную сферу, состоявшую из миллиарда тоненьких золотых нитей, испускавших яркое сияние.

— Мы, — к моему удивлению коротко ответил герцог.

— Знаешь.

Кто-то рассмеялся, и я поняла, что говоривший был не один.

Боги! Это могли быть только они, иначе как объяснить, что кроме нас в зале я никого не видела, а голоса раздавались совсем рядом. Но это было немыслимо. Столько пар ежедневно вступали в брак по всему миру, так неужели Создатели являлись на каждый обряд?

— Здесь ни у кого нет имен, — теперь голос стал женским. — Вы пришли сюда с едиными сердцами, а уйдете с единой судьбой.

— Мы пришли с едиными намерениями и едиными помыслами, — вдруг твердо произнес Ренделл, странно напрягшись.

— Брак по расчету, — разочарованно протянул женский голос прямо над моим ухом.

Вздрогнув, я теснее прижалась к жениху. И почему все остаются в таком восторге после церемонии? Меня она пугала до дрожи

— Странно, но мне показалось... Впрочем, если вы этого хотите, да будет так. Хотя меня все меньше радуют подобные браки.

— Таков наш выбор, — все так же спокойно проговорил герцог.

— И все-таки я не могла ошибиться, - женский голос чуть отдалился. — Вы связаны. И это не только выгода.

— Что происходит? — едва слышно спросила жениха, чуть приподнявшись на носочки.

— Все в порядке, — он нежно улыбнулся, заставив мое сердце пуститься в галоп. — Ты мне веришь?

Я задумалась. Действительно задумалась. Если бы мы находились в любом другом месте, я бы с легкостью смогла соврать, но в храме богов... Каждый мой ответ они слышали, каждое действие оценивали, поэтому я не смогла сразу ответить на этот вопрос. Верила ли я Ренделлу? Возможно. Не знаю. С одной стороны, он не оставил в беде, но с другой — мог просто заботиться о той силе, ради которой брал меня в жены.

— Я не знаю, — выдохнула я в ответ на его вопрос. — Скорее да, чем нет.

— Так не бывает, моя леди. Либо ты мне доверяешь, либо нет.

— А вы... ты мне? Ты мне веришь?

— Да, — быстро, без раздумий.

Я поразилась.

— Правда?

— Меллани, ты искренний чистый человечек, который не может поступить подло, обмануть или предать, — он нежно погладил меня по щеке, снисходительно взирая сверху вниз.

— Почему?

— Потом что ты такая. Поверь, мне пришлось встречать на своем пути слишком много грязи, чтобы узнать чистоту и свет в своей невесте. Да что и говорить, в моей душе слишком много тьмы, чтобы я мог упустить тебя из виду. Противоположности притягиваются — моя тьма желает твоего света.

— Ты меня пугаешь, — совершенно искренне прошептала я, попытавшись отстраниться.

— Не бойся, котенок, я никогда тебя не обижу.

— Это клятва? — раздался вновь мужской голос, напоминающий свист ветра.

— Не совсем, — тут же подобрался Ренделл, и, чуть отстранившись, взял мои ладони в свои, и посмотрел прямо в глаза. — Я, Ренделл Кристофер Браунден, последний герцог Веллиант, маркиз Кронфор и граф Раумен, первая шпага и второй лорд Алеандры, беру тебя, Меллани Элизабет, урожденную леди Ассек, в жены. Разделяю с тобой свои мысли и намерения, свои стремления и идеалы, ввожу хозяйкой в свой дом и доверяю заботу о своих людях. Клянусь уважать, оберегать и ставить твои интересы выше своих, хранить тебя и наших детей, как свою жизнь. С этой минуты и до последнего удара сердца.

— Я, Меллани Элизабет, урожденная леди Ассек, беру тебя, Ренделл Кристофер Браунден, последний герцог Веллиант, маркиз Кронфор и граф Раумен, в мужья. Разделяю с тобой жизнь и кров, клянусь в верности и вверяю заботу о себе и наших детях. Обещаю стать опорой и поддержкой. Твой дом — мой дом. С этой минуты и до последнего вздоха.

Тишина после наших клятв наступила оглушающая, а потом... Храм наполнила волшебная мелодия, заставляющая в восторге забиться сердца, а свет полыхнул еще ярче. Казалось, вокруг закрутилась воронка золотых всполохов, опутывая с ног до головы и заставляя сделать шаг навстречу друг другу. Но все это я едва замечала, буквально утонув в тяжелом взгляде мужа. Теперь уже мужа. Он смотрел на меня, не отрываясь, и так заворожено, что я невольно затаила дыхание. Этого не могло быть. То, что я видела в его глазах, не могло быть правдой. Он смотрел так... Так... Я почувствовала, как по телу прошла легка волна дрожи, а сердце забилось с неистовой силой, словно готово было выскочить из груди.

— Принимаем...

— Принимаем...

— Принимаем...

— Принимаем...

И в ту же секунду левую лопатку обожгло болью, которая, впрочем, длилась всего пару секунд, а потом затихла, словно ничего и не было. Голоса слились воедино, и едва это произошло, как я ощутила прикосновение губ Ренделла и с восторгом отдалась поцелую, сладость которого до сих пор не могла забыть. Мгновение, другое... То, что началось как легкая ласка, скрепляющая клятвы, с каждой секундой перерастало в нечто невероятное, распаляя, воспламеняя кровь и заставляя желать большего. Чего? Я не знала, но была твердо уверенна, что это должно быть чем-то необыкновенным. Но всему свое время. Поэтому просто расслабилась, наслаждаясь невинными ласками супруга.

— И все-таки я была права. — Тихо протянул женский голос, в то время как новобрачные явно наслаждались обществом друг друга.

— Ты никогда не ошибаешься, сестра, — хохотнул мужчина, и этот звук эхом отразился во всех углах храма.

— Свяжешь их судьбы? — вступил в беседу третий собеседник.

— Они и так связаны. Даже странно, что не пришли к нам раньше.

— Судьба?

— Скорее рок, — женщина вздохнула. — Справятся ли?

— Она предназначена не ему! — новый голос прозвучал неожиданно агрессивно.

— Она может стать судьбой обоим, — не согласилась богиня. — Вопрос в том, сможет ли уберечь саму себя?

— Это будет занятно...

— Это будет жестоко.

— По крайней мере, это будет интересно.

Глава 6

Мерное покачивание кареты уже не убаюкивало и не приносило того спокойствия, как в первый день нашего небольшого путешествия. Пять дней. Пять бесконечно долгих и выматывающих дней мы тряслись в карете, направляясь на север страны в одно из поместий мужа. Мужа... Я до сих пор не была уверена, на самом ли деле состоялась наша свадьба или мне все это приснилось. Вздохнула, посмотрела на сидящего напротив мужчину, читающего какой-то научный труд, и едва заметно покачала головой. Не приснилось.

Удивительно, но находясь, все время наедине, за исключением нескольких часов в день, которые Ренделл проводил верхом, двигаясь рядом с каретой, мне было весьма комфортно. Почему то казалось, что придется искать темы для разговора, мучительно подбирать слова, не позволяя себе расслабиться ни на минуту. Но опасения не оправдались. Герцог оказался весьма интересным собеседником, а его искреннее желание узнать мои интересы и некоторые моменты из жизни подкупало. С ним, как выяснилось, было приятно даже помолчать. Ни напряжения, ни смущения, ни страха. Уж не знаю, как удалось этого добиться мужу, но я стала наслаждаться нашим общением и поездкой, отбросив светский тон и полностью расслабившись.

— Устала? — вопрос был задан с такой заботой, что я невольно улыбнулась.

— Немного. Надеюсь, мы скоро доберемся.

— Я тоже на это надеюсь, котенок.

Этот тон и откровенный намек во взгляде привычно смутил, но на этот раз взгляда я не отвела. Пусть знает, что не только он ждет брачной ночи. И пусть я знала лишь со слов матери и нескольких подруг, что происходит между мужчиной и женщиной в супружеской спальне, от выполнения долга отказываться не собиралась. В конце концов, именно ради будущих детей и был организован этот союз.

Но было еще кое-что, в чем боялась признаться даже самой себе. Я безумно скучала по его поцелуям. Ни разу со дня нашего путешествия Ренделл не прикоснулся ко мне, если не считать прикосновений к руке, чтобы помочь спуститься на землю ради небольших прогулок. Ни разу не обнял и, можно сказать, держался весьма отстраненно. Я не знала, что и думать. Куда подевался тот наглец, чье поведение еще неделю назад возмущало меня до глубины души? Где тот мужчина, который, не стесняясь ни слуг, ни родителей, обнимал меня у всех на виду? Где тот, кто ласковыми прикосновениями, странным взглядом, от которого у меня не раз перехватывало дыхание, и обжигающими поцелуями, выбивал почву из-под ног?

Я удивлялась самой себе. И когда стала такой жадной? Разве мало было легкости, что присутствовала в нашем общении, его заботы и уважения? Разве не об этом мечтала всю жизнь? А теперь... Какая же я все-таки дурочка.

— Еще несколько часов и мы, наконец, будем дома.

— Дома? — я так задумалась, что не сразу поняла, о чем он говорит.

— Дома, — еще раз повторил мужчина, бросив на меня внимательный взгляд. — Это теперь и твой дом тоже, моя герцогиня. Скоро, Меллани, уже скоро.

Что именно "скоро" он не уточнил, а я не стала спрашивать, хоть и не совсем поняла, что имел в виду супруг.

Следующие несколько часов прошли в молчании — Ренделл, казалось, полностью погрузился в чтение, я же сосредоточилась на тех землях, которые мы проезжали. Красиво, даже очень. И красота окрестности заключалась не в природе, хотя надо отметить, места были просто великолепны, а в ухоженности полей, качественной дороге, крепких, вполне пригодных для жилья домах арендаторов, и в улыбках местных жителей при виде кареты с гербом герцога. Во всем чувствовалось влияние Ренделла, и мне было весьма приятно видеть такую заботу о своих землях, ведь если судить по тому, что я знала, титул, как и все предлагающееся к нему имущество перешло к мужу в возрасте девятнадцати лет, после смерти отца. Даже не представляла, что делала бы, окажись я на его месте. Такая власть, такое состояние и такая ответственность. Знать, что от твоих действий зависят жизни сотен людей, живущих в герцогстве и на других землях, принадлежащих роду Веллиант, когда ты полон амбиций, стремлений, желаний и только начинаешь пробовать на вкус взрослую жизнь... Еще одна причина уважать и восхищаться человеком, с которым меня связала судьба.

О том, что мы подъезжаем к имению я поняла по странному напряжению, охватившему мужа. Тот мгновенно подобрался, отложил книгу и, посмотрев в окно, перевел задумчивый взгляд на меня.

— Не хочет ли герцогиня Веллиант немного пройтись?

— Только если вы, ваша светлость, составите ей компанию, — тем же высокопарным тоном ответила я, улыбнувшись.

Подобные обращения после приема в честь нашей свадьбы стали не редкостью, и следовало признаться, мне нравилось, как звучал новый титул, да и Ренделл, казалось, получал от этого удовольствие.

Повинуясь знаку, карета остановилась, и, с помощью мужа спустившись по ступенькам, я с наслаждением вдохнула свежий по-летнему теплый воздух, наполненный ароматом луговых цветов. И застыла, не в силах оторвать взгляда от величественного строения, возвышающегося над небольшим озером. И здесь мне предстояло провести ближайшие несколько недель? Все это великолепие мое? Невероятно.

Особняк представлял собой огромное трехэтажное здание, окруженное по бокам небольшими башенками, возвышающимися всего на один этаж и заканчивающимися высокими шпилями. Светлый камень и резная лепнина, всю красоту которой можно было разглядеть даже с такого расстояния, приковывали взор, светло-серая крыша, казалось, задевала небо. А ведь это только фасад... Даже я, привыкшая к определенной роскоши, не в силах была противостоять этому месту и с первого же взгляда влюбилась в великолепное строение. Его просто невозможно не полюбить!

— Нравится?

— Очень, — совершенно искренне выдохнула я, даже не думая скрывать восторга, и с удивлением заметила, как расслабились плечи мужа, а из глаз ушло напряжение. Ему действительно так важно было знать мое мнение? — Это сказка, Ренделл, я даже предположить не могла, что когда-нибудь увижу нечто подобное, не говоря уже о том, чтобы здесь жить.

Сделав несколько шагов, подошла к нему вплотную и прикоснулась к щеке, пытаясь хоть как то выразить всю гумму чувств, что теплилась в моей груди. Изумление, восторг, гордость, а также небольшая доля страха — ведь следить за поместьем придется именно мне. Даже занятно что, примерно эти же чувства во мне вызывал и сам владелец этих земель.

— Спасибо.

— За что?

— За что, что позволил стать хозяйкой всего этого. Теперь и я вижу всю прелесть нашего брака.

— Рад служить, ваша светлость, все мое состояние отныне принадлежит вам, — со всей серьезностью изобразил поклон мужчина, однако глаза искрились весельем.

— Постараюсь не разорить вас, ваша светлость, — присела я в реверансе и, не сдержавшись, засмеялась, а успокоившись и вновь посмотрев на супруга, замерла.

Почему он на меня так смотрел? И отчего мне стало тревожно? Рендел больше не веселился, хоть внешне этого невозможно было заметить, однако вместо тепла и задора во взгляде герцога на несколько мгновений показалась ярость и что-то похожее на боль. Это отрезвило, напомнив, что приличные леди в любой ситуации ведут себя достойно и уж конечно не проявляют столь открыто эмоции в компании мужа.

Взяв себя в руки, отвернулась и направилась обратно к карете. Поделом мне, слишком расслабилась, открылась, зная, что не каждый человек нашего круга способен оценить подобное. Таков уж высший свет, своеобразный мир с собственными законами, правилами и укладом жизни. Обычно я об этом не забывала. Обычно.

— Меллани? — в голосе Ренделла помимо удивления проскользнула тревога.

— Кажется, я несколько переоценила собственные силы, — пришлось остановиться и чуть виновато улыбнуться. Сыграть все это было легко — сказывались годы тренировок. — Мне бы хотелось побыстрее добраться до покоев и немного отдохнуть. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Конечно нет, прости, что сам об этом не подумал.

— Пустяки.

Весь оставшийся путь до особняка прошел в молчании, только на этот раз ни о каком комфорте речи не шло. Не знаю, о чем думал герцог, но тяжесть его пристального взгляда мне удавалось вынести с трудом. Пару раз казалось, что он хотел что-то сказать, но передумывал в самый последний момент, и, честно говоря, меня это вполне устраивало.

Изнутри поместье оказалось не менее восхитительным, чем снаружи. Мне действительно понадобится время, чтобы привыкнуть к подобной роскоши, которую даже сравнить нельзя с тем, что мог позволить себе мой отец. Графство Ассек никогда не считалось бедным, напротив, наш годовой доход по меркам аристократии был весьма высок, однако по сравнению с состоянием Ренделла мы были беднее храмовых мышей.

Встречать, по традиции, нас вышла вся прислуга, которой меня представили в новом статусе. Слушая, как Ренделл перечисляет имена каждого своего человека, начиная с управляющего и заканчивая самой обычной служанкой, я внимательно присматривалась к этим людям, не в силах понять, что же меня так настораживало. Запомнить, как их зовут, я даже не пыталась, прекрасно понимая тщетность этого занятия, и делая зарок на утро запросить полный список прислуги у управляющего. Им, кстати, оказался всего один человек, да к тому же мужчина, что несказанно удивило. Надо бы присмотреться к нему повнимательнее. Обычно загородными поместьями, которые довольно редко посещают хозяева, занимаются двое — поверенный делами и домоправительница. Мужчина и женщина, и всегда в паре. Здесь же Тольрих, как представил его муж, отвечал абсолютно за все. Даже если предположить, что основную часть дел Ренделл предпочитал вести сам, объем работы у управляющего был попросту огромным.

Что же касается прислуги... Опрятные, приветливые, исходя из того, что я уже успела увидеть — исполнительные и весьма ответственно относящиеся к своей работе, но что-то не давало покоя. Быть может взгляд, в котором отражался налет обреченности? Или мне это всего лишь показалось?

Поприветствовав всех должным образом и извинившись перед Ренделлом, я поднялась в хозяйские покои, отныне принадлежавшие мне и, наконец, смогла расслабиться, оставшись одна. Пресветлые боги, как же здорово! Пять дней в карете не могли не сказаться на самочувствии, поэтому первое, что я сделала — с наслаждением растянулась на огромной кровати, даже не потрудившись раздеться. Перевернувшись на спину, медленно прошлась взглядом по комнате, понимая, что абсолютно ничего не хотела бы здесь изменить. Нежные бело-золотые тона покоев радовали глаз и создавали атмосферу легкого шика, в остальном же планировка оказалась вполне типичной. Всего четыре комнаты: малая гостиная, спальня со смежной дверью в покои герцога, гардероб и ванна — стандарт любых хозяйских покоев. Но почему-то мне именно мои казались самыми-самыми.

— Ваша светлость, к вам можно? — в дверь робко постучалась молоденькая служанка.

— Проходи.

— Я Эмми, ваша светлость, — пройдя в комнату, девушка присела в неглубоком реверансе. — Мы заметили, что с вами нет горничной, я буду вам прислуживать, пока она не подъедет.

— Боюсь, что свою горничную я оставила в родительском доме, Эмми, поэтому буду рада, если ты возьмешь на себя эту обязанность, — улыбнулась я, сев на край постели.

— Конечно, ваша светлость, с большим удовольствием, я... — радость ее была настолько искренней, что улыбка моя стала еще шире, а эта малышка густо покраснела, поняв, что слишком бурно проявляет эмоции.

Действительно малышка. Невысокая, худенькая, на вид не больше шестнадцати-семнадцати, довольно миленькая, а густыми ярко-рыжими волосами, непослушно выбивающимися из-под белоснежного чепчика, я так просто залюбовалась. Чем-то она напомнила мне Кристи, заставив сердце сжаться от тревоги. Именно ради сестренки я рассталась с Ленси, горничной, прислуживающей мне с детства. Раз Кристабель забрали из пансиона, я не могла доверить заботу о младшей кому-то другому.

— Все в порядке. Эмми, сколько тебе лет?

— Восемнадцать, ваша светлость.

— Правда? Я думала меньше.

— Мне многие это говорят, ваша светлость, — она не решалась поднять на меня взгляд.

— Хорошо, — я добавила в голос больше теплоты, надеясь, что это хоть как-то подбодрит перепуганную девушку. — Ты ведь знаешь, чем должна заниматься горничная?

— Да, ваша светлость, моя матушка прислуживала покойной герцогине.

Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что речь шла о матери Ренделла, которая отправилась за Грань три года тому назад.

— В таком случае помоги мне переодеться, а после ступай к господину Тольриху и предупреди о своих новых обязанностях.

К тому времени, как в дверь вновь постучались и предупредили, что все готово для обеденной трапезы, я успела переодеться, дать Эмми указания насчет гардероба и немного передохнуть. В столовую, вопреки собственным ожиданиям, я спустилась первой.

— Прикажете подавать, миледи?

— Нет, думаю будет лучше дождаться его светлость, — с легкой полуулыбкой ответила лакею и заметила, как тот виновато отвел взгляд.

— Боюсь, милорд просил передать, что не сможет отобедать с вами.

Это шутка? Как он мог не прийти на первый семейный обед? Как мог так унизить меня перед слугами? Не понимаю. Возможно что-то произошло? За последнее время я успела достаточно хорошо узнать своего мужа, чтобы быть уверенной, что он никогда не позволит себе неуважительное отношение ко мне. Но его нет, и если честно, я даже не знала, что думать.

— Он у себя в покоях? — внешне я оставалась абсолютно спокойной.

— Нет, ваша светлость, он уехал с пол часа назад.

Уехал? Знаком поблагодарив слугу, я принялась за еду, совершенно не чувствуя вкуса. Аппетит пропал, словно это не я за весь день съела всего одно яблоко, однако продолжала пробовать кулинарные изыски местной кухарки. Любой труд должен быть оценен, этому нас всегда учил отец, а она действительно постаралась на славу. Каждое блюдо было восхитительно вкусным и будь я в более благодушном настроении, непременно отдала бы должное каждому творению. А так приходилось лишь делать вид и улыбаться, ни на миг не позволяя себе "потерять лицо".

Выждав достаточно времени, чтобы уход не выглядел бегством, попросила передать благодарность кухарке и направилась прочь из дома. Уж не знаю, что подумала прислуга, но мне срочно нужно было на воздух. Как он посмел?! Немыслимо, просто немыслимо. Он не мог вот так просто уйти в такой момент, не поставив в известность меня лично, это верх неуважения, и подобные негласные правила высшего света мы знаем с первых лет жизни.

Едва замечая красоты прекраснейшего сада, разбитого вокруг усадьбы, я пыталась успокоиться. Тщетно. На душе было так гадко, так обидно... И это первый день в новом доме. Стерпеть? Ну уж нет. Возможно, именно так и следовало бы поступить благовоспитанной и утонченной герцогине, во всем покорной воле мужа. Однако не этого я ждала от брака, когда решила довериться Ренделлу.

Шаг за шагом, минута за минутой, и я, наконец, спустилась к небольшому озеру, окруженному с одной стороны усадьбой, с другой — дорогой и полем, а с третьей — лесом, очень напомнившим мне другой, в котором знала каждую тропинку. Именно увидев лес, я словно очнулась. Слишком далеко. Неужели я действительно сюда дошла? Это сколько же времени прошло?

Самым правильным было повернуть назад, и вернутся в дом, пока встревоженные долгим отсутствием слуги не подняли на уши всю округу или же не вернулся Ренделл. Однако я, не отрываясь, смотрела на лес и пыталась разобраться в ощущениях. Странно. Это место влекло, шелковыми нитями притягивало к себе, не позволяя отвернуться и даже помыслить об уходе. Я хотела туда. В самую чащу. Жаждала окунуться в ледяную тьму, изнывала от желания пройтись особыми заветными тропами, прикоснуться к прохладной листве, уколоть нежную кожу острыми иглами ароматной хвои. Хотела почувствовать, как гостеприимно разойдутся передо мной ветки вековых деревьев и тут же сомкнутся за спиной, отрезав от всего остального мира, чтобы не выпустить из своего чрева уже никогда.

Тело свело от боли, а из груди вырвался стон, когда что-то врезалось в живот, а потом мир вокруг перевернулся. Перед глазами поплыло, уши заложило от тяжелого пронзительного гула, так похожего на яростный вой. И пришел холод, обжигающий лед, медленно распространяющийся по всему телу.

— Меллани! Смотри на меня! На меня... Все хорошо, только дыши. Открой глаза...

Я слышала его голос. Ренделл. Но не могла понять реальность это или кошмарный сон. Холод распространялся мучительно медленно, с каждой секундой подбираясь к сердцу, и почему-то я знала, что если это случится, ничего хорошего меня не ждет. А значит надо согреться, вот только не получалось.

— Открой глаза, Меллани!

Не могу. Ничего не могу, кроме как чувствовать боль и жуткий холод. Холод, навеивающий ужас, холод, отнимающий надежду и желание бороться за жизнь. Страшно.

Первое тепло я начала ощущать лишь через пару минут, показавшиеся мне вечностью, и исходило оно от мужчины, крепко сжимающего меня в своих руках. Ренделл. Кажется, он что-то говорил, но я не слышала, направив последние крупицы сил на то, чтобы прижаться еще плотнее, хоть это казалось невозможным. Тепла... Пожалуйста... Тепла... Всего на миг... совсем немного... лишь для того, чтобы согреть медленно леденеющее сердце и прогнать боль. Тепла...

Судорога, прошедшая через все тело заставила закричать, а потом все прекратилось. Внезапно. Полностью, словно никогда и не было. Будто где-то оборвалась натянутая до предела нить, соединяющая меня с источником ледяного холода и невыносимой боли.

— Как ты? Меллани!

Даже слыша страх и неподдельное волнение в голосе мужа, ответила ему не сразу. Как не смогла сразу открыть глаза и оглядеться. Слишком свежим было воспоминание о пережитом ужасе, слишком страшно было отстраняться от мужского тела, согревающего своим теплом. Лишь спустя какое то время удалось заставить собственные руки выпустить плотную ткань его камзола, а после открыть глаза. Чтобы тут же натолкнуться на пристальный взгляд.

— Скажи что-нибудь.

— Что это было?

Неужели этот хриплый, сорвавшийся голос принадлежал мне? Я кричала? Может быть. Не помню. Но теперь каждое слово давалось с трудом, режа изнутри.

— Ты в порядке? — Специально или нет, но Ренделл не ответил на мой вопрос.

— Кажется да.

Я не лгала. Силы действительно возвращались, а голова постепенно прояснялась, позволяя подметить все, что я не видела раньше. И испуганных слуг, столпившихся вокруг нас, и необычную бледность Ренделла, и темные круги под глазами на внезапно осунувшемся лице — еще утром их не было. Но самым поразительным для меня стало насквозь мокрое платье.

— Ты решила искупаться, — правильно понял мой изумленный взгляд муж.

— В платье?

— Может это твоя тайная страсть.

Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке, но взгляд... Тяжелый, пристальный, ни на секунду не отрывающийся от моего лица. Тайная страсть, говоришь? Одна на двоих?

— Решил присоединиться, — ответил на мой изумленный взгляд Ренделл, небрежно поправив лацкан мокрого насквозь камзола. И как я раньше не заметила? — Как ты?

Что сказать? Правду? Что до смерти напугана? Что абсолютно не понимаю, что только что произошло? Что хочу оказаться как можно дальше от этого места? Что сердце до сих пор заходится от пережитого ужаса? Выбрала нейтральное.

— Я в порядке.

Следует отдать ему должное, на столь откровенную ложь муж ничего не ответил, лишь выразительно хмыкнул, а после помог подняться с земли. Ноги едва держали, но я заставила себя медленно двинуться по направлению к дому, стараясь не замечать перепуганные лица слуг и тяжелую руку мужа, аккуратно придерживающего меня за талию. И мысленно вознесла хвалу богам за то, что на этот раз Ренделл не стал хватать меня на руки, и как разнеженную барышню нести в особняк. Нет, вместо этого он спокойно шел рядом, прибавляя сил и уверенности.

Что же произошло? Едва замечая дорогу, я пыталась вспомнить хоть что-то, хотя бы небольшой кусочек довольно большого отрезка времени. Но тщетно. Память услужливо преподносила фрагменты обеда, собственной злости на мужа, прогулки... И все. Далее лишь черная мгла, призывно скалящаяся из недр незнакомого, но такого притягательного леса. Леса, теперь внушающего дикий, всепоглощающий ужас.

— Все кончилось, котенок, все хорошо.

Легкая дрожь, пробежавшая по телу, не смогла укрыться от внимательного взгляда герцога. Пытливого, настороженного, пристального взгляда, которого я пока не могла открыто встретить. Не знаю почему. И не обида была тому виной, на фоне только что пережитого ужаса недавняя злость и оскорбленные чувства казались детским лепетом, и не стоили того, чтобы сторониться собственного мужа. Но что-то внутри не давало расслабиться, забыться, почувствовать защищенность. Не давало поверить в то, что все прошло.

Быть может причина в непонимании? Непонимании того, что случилось. Или в страхе? В любом случае, подумать об этом я хотела одна, в собственных покоях, где позволила бы себе расслабиться и хоть на пару часов снять маску, забыть о необходимости "держать лицо". Быть может поплакать, или, наоборот, всласть насмеяться над своими страхами. Но непременно одной.

В холл вошла уже вполне уверенно и даже попыталась отстраниться от герцога, чтобы подняться в комнаты, однако безрезультатно. Он не сдвинулся ни на миллиметр, наоборот, притянул к себе еще ближе, остановился, чтобы раздать указания слугам, и уверенно двинулся по лестнице, уводя за собой. Почему? К чему столько внимания? Беспокоился о моем состоянии? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Быть может я и поверила бы, окажись он во время обеда там, где и полагается быть законному супругу во время первой по-настоящему семейной трапезы — напротив меня, во главе стола. И тогда бы все закончилось по-другому. Тогда бы я не пошла к этому проклятому озеру. Тогда бы...

Впрочем, нелепо перекладывать вину на других, когда за все решения человек должен отвечать сам. Тем более перед самим собой. Это я не сдержала гнева, я решила прогуляться по незнакомым местам в одиночестве, все это решила я одна, меня никто не заставлял. А вот поведение мужа невольно наводило на определенные мысли. Чего он боялся, раз не отпускал ни на секунду? Ну не расчувствовался же, право слово. Быть может, я слишком цинична, однако поверить в такую искреннюю заботу не могла. Да, наши отношения с Ренделлом меня вполне устраивали, я действительно пока получала от этого брака гораздо больше, нежели надеялась, однако ни о каких чувств и речи не шло. Так что...

Какая же я все-таки дурочка. Сила — вот что заставляло его беспокоиться. Ну конечно! Стоило лишь вспомнить, что было, когда мне удалось отбиться от похитителя. Впрочем, радости эти воспоминания мне сейчас не доставили, наоборот, заставили напрячься и с удвоенной силой рвануть из рук Ренделла.

— Что такое, Меллани? — остановился возле покоев герцог. — Все еще боишься? Все прошло, даю тебе слово, больше подобного не повторится. Я не допущу этого.

— Я не боюсь, — мне все же удалось справиться с голосом, чему была безмерно рада. — Уже не боюсь. Правда, до сих пор не понимаю, что произошло, надеюсь, ты сможешь хоть что-то объяснить. Но не сейчас, — быстро добавила, заметив, что он хочет ответить. — Прошу, Ренделл, я хотела бы побыть одна. Немного. Мне необходимо переодеться, пока окончательно не промерзла, помыться... Знаю, ты беспокоишься о силе. Но я пока держу себя в руках, к тому же, ты здесь, неподалеку, и если что-то будет не так, я позову, обещаю. Просто...

— Тшшш...

Вместо ответа он меня обнял. Всего лишь обнял, прижал к себе, позволив уткнуться лицом в промокшую ткань камзола, и ласково и успокаивающе провел по волосам. Этого хватило, чтобы что-то перевернуть в душе. Слезы, до этого запрятанные где-то очень глубоко внутри, хлынули наружу бурным потоком. Все прошло. Все действительно прошло.

— Поплачь, поплачь, этой одежде все равно уже ничем не помочь. — Мягкий голос мужа привел в чувства и заставил виновато отвести взгляд, отстранившись от промокшей ткани.

— Извини.

— Что вы, миледи, я всегда в вашем распоряжении, — мне демонстративно раскрыли объятия, улыбаясь самой соблазнительной улыбкой, которой невозможно было не ответить. — Ну вот, так-то лучше. А теперь давай войдем внутрь, тебе необходимо согреться.

Только после его слов я поняла, что все это время тело трясло от холода, а промокшее платье тянуло вниз непомерным грузом. Поэтому не стала спорить, когда оставив меня в спальне и наказав подождать его пару минут, Ренделл принялся раздавать указания служанкам. "Приготовить горячую ванну. Да, как можно горячее. Немедленно принести теплое белье для миледи. Нет, платье пока не нужно, только плотную сорочку, белье и чулки. Это что такое? Какого демона ты притащила это тряпье?! Когда это шелк согревал тело? Да, как можно теплее, желательно из шерсти. Что? Слишком грубо? У миледи нет таких вещей? А если я найду? Вот видишь, можешь, когда захочешь".

Еще через пару минут мне надоело сидеть в промокшем платье, с которого уже натекла небольшая лужица, и слушать, как герцог разбирался со слугами. В конце концов, я слишком замерзла. Прекрасно понимая, что шнуровку на корсете самостоятельно не развязать, подошла к входу в гостиную и жестом подозвала Эмми, испуганно поглядывающую на герцога из-за вороха одежды. Моей одежды. И венцом живописной кучи тряпья являлись нежно-розовые панталоны, купленные прошлой зимой, и особо любимые мною именно в холодное время года. О, боги, дайте мне терпения.

Молча подойдя к горничной, забрала нижнее белье, развернулась, и, не обращая внимания на следившего за мной мужа, вернулась в спальню. Спокойно и как-то отрешенно. Наверное, мне просто хватило переживаний последних недель, а может все эмоции вышли со слезами. Единственное, что я сейчас истаптывала — пустоту.

— Закрой дверь, Эмми.

— Но, его светлость...

— Закрой, — обернувшись, я указала на дверной проем, за которым до сих пор оставался муж. — На ключ.

— Но, ваша светлость...

— Ты всегда перечишь?

— Простите, миледи, — потупившись, девушка быстро заперла дверь, и вернулась ко мне, вздрогнув, когда снаружи раздался деликатный стук.

— Помоги мне раздеться и подай халат.

Переодевание не заняло более пяти минут, и за это время стук повторился еще три раза, однако я не сдвинулась с места, да и Эмме не позволила. Меньше всего я хотела повторения истории с купанием. Да, теперь Ренделл мой муж, однако это не отменяло законов приличия, да и брачной ночи у нас еще не было. Вспомнив о первой близости, которая должна была наступить совсем скоро, я, к собственному удивлению, ничего не испытала. Ни страха, ни тревоги, ни томительного волнения. Даже холод ощущался не так остро, как должен был, ведь я прекрасно понимала, что промерзла до костей.

Едва с помощью горничной облачилась в халат и проверила разложенные на постели вещи, поняла, что более тянуть нельзя.

— Ты свободна, пока я не позову.

— Но ведь ванна...

— Эмма, — устало вздохнув, я посмотрела на девушку, — давай договоримся сразу: если хочешь и дальше быть моей горничной, то впредь не пытайся оспаривать указания.

— Простите, ваша светлость, больше такое не повторится.

— Вот и чудесно. А теперь можешь идти. Не туда, — она остановилась, так и не дойдя до двери, ведущей в гостиную. — Через внешнюю дверь. Его светлость я впущу сама.

Едва осталась одна, глубоко вздохнула и поняла, как же устала. Томительное путешествие, многочасовая прогулка, пережитый ужас... Устала. А ведь день еще не закончился. Еще это постоянное чувство холода. Как же хотелось, наконец, согреться и расслабиться, а в этом могла помочь лишь горячая вода, к которой я и направилась через смежную дверь, прекрасно зная, кого увижу внутри комнаты.

— Уже устала от моего общества? — Ренделл сидел на краю ванны, лениво перебирая пальцами исходящую паром воду.

— Я смотрю, ты так и не переоделся.

— Леди вперед, — усмехнувшись, он медленно оглядел меня с ног до головы, и нахмурился, остановив взгляд на босых ступнях. — Немедленно полезай в воду, Меллани, не хватало еще, чтобы в нашу первую ночь ты услаждала мой слух кашлем.

— Непременно залезу, как только останусь одна.

— Не глупи.

— Даже не думала.

— Мы женаты.

— Спасибо, что напомнил.

— Меллани...

— Мне очень холодно, Ренделл, — сквозь непонятную призму отрешенности, я почувствовала, как дрожь усилилась. — Я не хочу сейчас спорить. Пожалуйста, дай мне несколько минут, чтобы побыть одной. Пожалуйста.

— Ты уверена, что держишь себя в руках? — спустя пару мгновений напряженной тишины спросил муж.

— Я ни в чем не уверена, знаю лишь, что если сейчас и сорвусь, то именно из-за тебя.

— Жду в спальне.

Едва он удалился, окинув меня последним долгим взглядом, быстро скинула халат и забралась в обжигающе-горячую воду. О боги, как хорошо... Медленно, минута за минутой, тело прогревалось, расслаблялись скованные напряжением мышцы, отступал страх. И пришло спокойствие.

Как и предполагала, Ренделл решил не уходить далеко и дождаться меня в спальне, едва слышно беседуя с кем-то по зеркалу, встроенному в небольшой шкаф. Не знала, что в моей комнате имеется столь редкое и дорогое изобретение.

— Всегда хотела иметь личный переговорник, — заметила я, кутаясь в халат, и под внимательным взглядом мужа, быстро попрощавшегося с собеседником, забралась в кровать под одеяло. — Но отец считал это необоснованной роскошью, поэтому приходилось использовать тот, что находился у него в кабинете.

— Герцогине Веллиант полагается все самое лучшее, — пару мгновений он пристально вглядывался в мое лицо, и видимо не найдя признаков для беспокойства, немного расслабился. — Ты не устаешь меня поражать, Меллани.

— Чем же?

— В данный момент способностью держать себя в руках, — глубоко вздохнув, Ренделл поднялся и взял с подноса два бокала. — Горячее вино с пряностями — поможет согреться.

— Благодарю.

— Не стоит, это самое малое, что я могу сделать, — поморщившись, словно моя благодарность причинила ему неудобство, муж вновь опустился в кресло, вытянув перед собой ноги, и отпил из своего бокала, в котором явно было нечто покрепче вина. — Какого демона тебя понесло к озеру?

— Захотелось прогуляться, — как можно равнодушнее ответила я, стараясь не замечать яростного взгляда мужчины. — Не моя вина в том, что некому было показать мне окрестности.

На какое то время в комнате повисло напряженное молчание, нарушаемое лишь монотонным ходом старинных часов. Мне хватило пары мгновений, чтобы пожалеть о своих словах. Нет, упрек был вполне заслуженным, однако, исходя из последних событий, следовало промолчать. Да, Ренделл повел себя в высшей степени возмутительно, однако обвинять его в случившемся я не имела права.

— Прости, — в конце концов, мне первой пришлось прервать давящую тишину, — я не должна была этого говорить. Кажется, я слишком измотана, чтобы рассуждать здраво.

— Нет, ты абсолютно права. Я обещал тебе защиту, и смотри, что из этого вышло.

— Все уже прошло.

— Ты меня успокаиваешь? — изумленно приподнял брови Ренделл, отставив бокал на столик. — Ты? Меня? Котенок, это не я сейчас едва не утонул в озере! Или... Может ты сама захотела искупаться?

Наверное мне следовало испугаться. Любой бы испугался, увидев, как стремительно поднявшись, к нему приближается, если не демон, то посланник Закрытых Земель точно. Черты лица заострились, в движениях появилась плавность и обманчивая мягкость, присуща лишь хищникам, а глаза... Впервые мне довелось увидеть, как кто-то использует дар. Не как в тот раз, когда Ренделл лишил меня способности двигаться и говорить, тогда практически никаких изменений в его облике я не заметила. Сейчас же завороженно следила за приближением существа, могущественнее которого видеть еще не приходилось. Каждая клеточка вопила об опасности, инстинкты убеждали бежать без оглядки, лишь бы не попасть во власть мужчины, чьи глаза чуть светились, выдавая мощь бушующей силы. Однако я не двигалась с места. Не под воздействием дара Ренделла, нет, мне просто было лень куда-то бежать, от кого-то скрываться, да и бесполезно все это. Что я могла противопоставить мужу? Его силе? Ничего.

Но и это меня не трогало. Абсолютно. Последние пару часов, а именно столько прошло после случая у озера, я вообще поражалась собственному поведению. Что сказать, я и раньше старалась держать себя в руках, в чем весьма преуспела, однако такой отрешенности не испытывала никогда.

— Что на самом деле ты там делала, Меллани? — встав одним коленом на постель и уперев руки по обеим сторонам от подушки, на которою я так удобно облокотилась, Ренделл коршуном навис надо мной. — Захотела оставить меня в дураках? Решила свести счеты с жизнью и лишить наследников? Думаешь, я бы тебе это позволил?

— И в чем же смысл? Я похожа на взбалмошную девицу, ваша светлость?

— Ты не ответила.

— Ты тоже, — парировала я, все так же спокойно выдерживая его взгляд. — Кого ты взял в жены, Ренделл? Мне далеко не восемнадцать и я прекрасно осознаю свой долг перед тобой и своей семьей. Покончить с собой? Серьезно? И какие же у меня на это причины? Извини, конечно, дорогой муж, но одного оскорбления явно недостаточно, чтобы мне захотелось отправиться за Грань.

— Тогда что? — кажется, мои слова его немного успокоили, по крайней мере, дар я уже не ощущала, да и нависать надо мной мужчина перестал, освободив из своеобразного плена и присев рядом. На фразу об оскорблении, кстати, никак не отреагировал.

— Что это за лес?

Атмосфера в комнате изменилась. Если и до этого она была далеко не радужной, то теперь воздух, казалось, зазвенел от напряжения, уверив меня в правильности своей догадки.

— Что ты имеешь в виду? — взгляд герцога заледенел, вновь скрывая от меня все эмоции.

— Я не помню как оказалась в воде, Ренделл, помню лишь, что засмотрелась на лес и... Не знаю как описать. Он притягивал меня. Я не сумасшедшая и прекрасно понимаю что, то, что я говорю, звучит как полный бред, но это так. Я Потенциал и никогда не сталкивалась с проявлением силы, поэтому не могу объяснить то, что чувствовала, но там явно что-то есть.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Хорошо, — он поднялся. — Я пошлю людей проверить, и если что-то покажется странным, сам займусь этим вопросом.

— Спасибо.

— Больше ничего не хочешь спросить?

— А должна?

— Возможно, — внимательный взгляд, казалось, прожигал насквозь, словно муж что-то искал, пытался понять и не находил ответа. А потом сдался. — Тебе надо отдохнуть. Дорога была длинной, да и приезд выдался не из легких, так что поспи. Я пришлю к тебе служанку перед ужином.

Герцог вышел, оставив меня наедине с мыслями. А подумать действительно было о чем, начиная с проблем нашего брака и заканчивая непонятными событиями этого дня. Спать? Нет, сна не было ни в одном глазу. И это, кстати, тоже пришлось отнести к разряду "непонятных событий".

Поднявшись с кровати, я прошлась по комнате, поплотнее закутавшись в халат. Не то, чтобы мне было холодно, скорее привычное движение, призванное успокоить нервы. Это тоже показалось странным, так как внутренне я была абсолютно спокойна. Остановившись у окна, замерла, вглядываясь в открывающийся пейзаж. У богов явно присутствует чувство юмора, иначе как объяснить, что окна моей спальни выходили не куда-нибудь, а именно на озеро и лес. Впрочем, это даже забавно.

Итак, что мы имеем? Начнем, пожалуй, с того, что представляло угрозу — лес. С ним явно что-то было не так, я не дура, чтобы топиться из-за какой-то ерунды, к тому же действительно понятия не имела, как оказалась в воде. И уж кому, как ни мне знать, что может скрывать в себе густая чаща. Быть может, здесь тоже есть нечто наподобие моего алтаря? Но почему он желал моей смерти? Вариантов, конечно, множество, начиная от отпугивания незваных гостей, до притягивания жертвы. Жертва. Может дело именно в этом? Могло ли то, что пряталось за маской спокойствия и величия природы, жаждать крови, как когда-то во времена наших предков? Если это так, то Ренделл обязан все выяснить. В конце концов, он хозяин этих земель и в его интересах понять, что здесь творилось.

Ренделл. А это и есть моя вторая проблема. Я думала, что привыкла к его присутствию в своей жизни, однако сегодняшний обед показал, что все совершенно не так, как представлялось мне в мечтах и планах на будущее. С чего я взяла, что будет легко и просто быть женой такому человеку? Кто сказал, что брак наш будет крепким и нерушимым, построенным на взаимном уважении? Видимо я слишком расслабилась в этой поездке, потому что действительно расстроилась, когда не обнаружила мужа за трапезой. Да, подобное поведение оскорбительно, однако у него, возможно, были для этого причины. И вместо того, чтобы дождаться возвращения супруга и обо всем расспросить, я отправилась гулять по абсолютно незнакомым местам. За что и поплатилась. Глупость, граничащая с идиотизмом.

Впрочем, проблему отношений с супругом вполне можно решить обычным разговором. В конце концов, я имела право знать, где он был, учитывая, что это могло отразиться на отношении ко мне прислуги. Вряд ли они будут уважать хозяйку, если этого не делал ее муж. Однако я забегала вперед, первое время мне вполне достаточно их послушания, уважение же, придется завоевывать самой. Но с Ренделлом все равно необходимо поговорить. И лучше сегодня же, когда он должен был придти в мои покои, чтобы скрепить брак. А в том, что он придет, сомнений не было. Пять дней он не прикасался ко мне, объяснив это в первую же ночь, когда мы остановились на ночлег, что не собирался лишать меня невинности на постоялом дворе. "Мой наследник должен быть зачат в моем доме, на моей постели и в чреве моей жены" — эти слова хорошо отпечатались в памяти и показались правильными и единственно верными. Сейчас же, отстранившись от эмоций, я назвала бы их скорее благородными. В конце концов, какая разница ребенку, в каком месте его зачали и кто его мать. Хотя, в моем случае, выбор матери явно стоял на первом месте.

Эмоции. Это третья проблема, над которой стоило задуматься. Я была слишком спокойной. Нереально спокойной. Я не чувствовала усталости, не волновалась, не переживала и уж тем более, не боялась. Даже сейчас, глядя на лес, я лишь раскладывала в голове мысли "по полочкам", полностью абстрагировавшись от мира. Последствия "купания"? Скорее всего. Ренделл говорил, что обладающие даром или сдерживающие дар в собственном теле, как Потенциалы, реагируют на стрессовые ситуации не совсем так, как обычные люди.

— Ох, миледи, напугали же вы меня!

— Эмма? — обернулась к горничной, отмечая зажжённую свечу в ее руке.

Неужели стемнело? Надо же, даже не заметила.

— Я, миледи, — поставив подсвечник на стол, она быстро глянула на кровать, после, почему то, на мои ноги. — Да вы же простудитесь, миледи! Как же так!

Ну да, босиком, но ведь не на голом же полу стояла, а на мягком ковре. Но для девушки это, видимо не имело значения, так как в следующее мгновение меня усадили в кресло, помогли обуться, и посвятили во все последние новости, параллельно принося из гардеробной ворох одежды. Как оказалось, после ухода Ренделла прошло довольно много времени, видимо я так задумала, что не заметила, как наступил глубокий вечер. За это время, герцог успел встретиться с несколькими людьми по вопросу случившегося на озере. О чем они говори, Эмма, естественно не знала, но судя по ее словам, люди эти были весьма ответственны и благородны, а значит, обязательно во всем разберутся. С этим утверждением я бы конечно поспорила, но для себя отметила, что муж отправил прочесывать лес не слуг.

— Ты сказала "благородны", — я поймала взгляд девушки в зеркале. — Эти люди аристократы?

— Точно сказать не могу, миледи, — она пожала плечами, продолжая укладывать мои волосы в замысловатую прическу, — но явно не моего круга. Разговаривают правильно, ходят красиво... Да и одежда явно дорогая.

Интересно. Наемники? Но за пару часов найти кого-то невозможно.

— Пьетро сказал, что его светлость запросил еще людей из столицы.

— Кто такой Пьетро?

— Конюх, миледи, — улыбнулась Эмма и вдруг побледнела, наткнувшись на мой взгляд. — Ой, простите, миледи, я слишком болтлива. Вы не подумайте, мы о вас не сплетничаем, просто перепугались, когда это несчастье случилось. Кто ж мог подумать, что вы в воду упадете! А его светлость... Знаете, миледи, я его таким злым еще никогда не видела. — Она на миг замолчала, а после продолжила с явным усилием. — Его светлость очень благородный человек, миледи, при мне он ни разу не наказал кого— то просто так, но гнева его опасается каждый в этом доме.

— Почему? — отстранившись, я развернулась, чтобы видеть лицо девушки. Бледное лицо напуганной девушки. Что же еще я не знала о своем муже? — Он настолько суров? Быть может жесток?

— Нет, что вы, миледи...

— Эмма, — постаралась говорить как можно мягче, видя ужас в глазах горничной. Она уже явно жалела, что подняла эту тему. — Ты не должна меня бояться. Во-первых, ты прислуживаешь только мне, а значит, находишься под моим личным покровительством и защитой, а во-вторых... Я вышла замуж всего несколько дней назад и если честно, мне мало что известно о его светлости, поэтому если есть что-то, что мне следует знать...

— Я не хотела вас пугать, ваша светлость, — она виновато потупилась. — Правда не хотела. Уверена, его светлость никогда не причинит вам вреда, да и слуг он никогда не обижает. Просто... Он одаренный, миледи.

Под конец речи Эмма уже едва слышно шептала, а недоумение мое росло все больше. С самого начала я поняла, что прислуга очень боится моего мужа и думала, что причина тому кроется в его поведении, а тут...

— Хочешь сказать, что боишься его силы? Но ведь в этом нет ничего страшного, Эмма.

— Конечно нет, миледи, вы правы, — поспешно согласилась девушка, вновь взявшись за мои волосы.

А мне невольно вспомнились чуть светящиеся изумрудные глаза супруга. Действительно жутковато, неудивительно, что его побаивались. Но все равно странно.

— Неужели в ваших краях больше никого нет с даром? Насколько мне известно, он проявляется не только у людей благородного происхождения.

— Нет, миледи, никого.

— Занятно.

А вот это уже действительно интересно. Даже у отца в графстве я лично знала троих арендаторов, обладающих даром, и они были не единственными, а здесь на целое герцогство — никого. Хотелось расспросить поподробнее, но на большую откровенность Эмма не пошла, ловко уводя разговор на выбор платья и украшений к предстоящему ужину. Пришлось оставить тему, сделав зарок на будущее обязательно узнать о местном населении как можно больше. Все-таки они теперь и мои люди тоже.

Ужин накрыли в девять часов, поздновато для обычной трапезы, но учитывая все случившееся, время подобрали как нельзя лучше. Ренделл меня уже ждал.

— Рад, что ты смогла ко мне присоединиться, — подошел ко мне мужчина, стоило спуститься в зал.

И замер, внимательно оглядев с ног до головы. Захотел смутить или проверял, достойно ли выглядела его герцогиня? Впрочем, в данный момент меня это абсолютно не интересовало.

— Ты очаровательна, котенок.

— Знаю, — я направилась к столу, мельком отметив восхищенный взгляд мужа. — Темно-синий всегда мне шел и прекрасно подходит к глазам, а фасон этого платья подчеркивает достоинства фигуры. Надеюсь, мы можем приступить к еде? Признаюсь, я весьма проголодалась.

— Да, конечно.

Ужин прошел в молчании. Говорить мне не хотелось, впрочем, как и есть, если уж быть откровенной, однако организм настойчиво напоминал, что сегодня пережил стресс, и силы необходимо восполнить. Взглянув в сторону мужа, наткнулась на внимательный напряженный взгляд — ему тоже явно было не до еды.

— Что-то не так?

— Именно это я и хотел спросить, — отложив приборы, он откинулся на спинку стула, не сводя с меня пристального взгляда. — Никак не могу понять, что с тобой происходит.

— Со мной все хорошо, — улыбнувшись краешком губ, продолжила невозмутимо ковырять десерт.

— Уверена?

— Абсолютно, — поняв, что уже наелась, отодвинула тарелку с пудингом и отпила немного вина. — Могу я спросить, что ты намереваешься предпринять?

— Я уже переговорил с парочкой надежных людей, они обещали просмотреть окрестности, — радовало то, что герцог не стал делать вид, будто не понимал, о чем я. — Все с даром, так что если в лесу что-то есть, они это почувствуют. К тому же, завтра я собираюсь сам кое-что проверить. Не бойся, больше подобное не повторится.

— Я сама виновата, что все так вышло, — чуть наклонив бокал, я засмотрелась на рубиновые капли, стекающие по стенкам хрусталя. — Думаю, мне стоит извиниться за доставленные проблемы в первый же день.

— В таком случае мне стоит извиниться за то, что земля, на которой ты отныне полноправная хозяйка, оказала тебе не слишком радушный прием, — сарказма в голосе Ренделла сложно было не заметить.

— Ты же понимаешь, что если бы я не отправилась гулять по окрестностям, ничего бы не произошло?

— Еще я понимаю, что именно со мной ты должна была совершить эту прогулку.

— И что же помешало тебе составить мне компанию?

— Расскажу завтра, когда тебе действительно будет это интересно.

— Хорошо, — легко согласилась, пожав плечами и поднявшись из-за стола. — В таком случае думаю, будет лучше мне подняться к себе и приготовиться ко сну, не стану лгать, уснуть после твоего ухода мне так и не удалось.

— И чем же ты занималась последние несколько часов? — вопреки нормам этикета, он не двинулся с места.

— Размышляла.

— Могу я узнать, о чем именно?

— О случившимся, о нас, обо мне...

— И что решила? — всего на миг в зеленых глаза вспыхнуло изумрудное пламя, выдавая ярость, и тут же погасло.

— Пойти лечь спать.

Улыбнувшись, я вышла из столовой, нисколько не сомневаясь, что вскоре вновь увижусь с супругом, но уже в своих покоях. Однако проходили минуты, часы, а его все не было. Эмму я отпустила сразу же после того, как та помогла приготовиться ко сну, и теперь нежилась на огромной кровати, не зная, то ли действительно расслабиться и уснуть, то ли все же дождаться прихода герцога. Страха перед брачной ночью не было, я вообще сейчас ничего не боялась, хотелось лишь побыстрее исполнить свой долг и, наконец, дать заслуженный отдых уставшему организму. Однако когда кровать прогнулась под тяжестью еще одного тела, поняла, что все-таки задремала.

— Ренделл?

— Тише, котенок, спи дальше, — обхватив поперек талии, он подтянул меня к себе, и помог устроить голову на своей руке, крепко прижимая другой к груди.

— Но... — я удивленно замерла, не понимая, как реагировать на слова мужа.

— Послушай, Меллани, неужели я похож на последнего ублюдка? Нет? Тогда спи, моя герцогиня, сегодня я тебя не трону.

— Но я готова...

— Ты не готова, девочка моя, — во мраке комнаты не было видно лица Ренделла, однако я прекрасно чувствовала его раздражение и злость. — Ты злишься, смертельно устала, напугана, и не удивлюсь, если искренне меня ненавидишь. Однако! — видимо поняв, что я хотела возразить, мужчина еще ближе притянул меня к себе и зарылся лицом в мои волосы, заставив на миг забыть, что вообще собиралась сказать. — Однако ты ничего этого позволяешь себе чувствовать. Надеюсь, завтра ты станешь самой собой, тогда и поговорим. И не только, — шумно выдохнув, он прикоснулся губами к моей шее, чуть пониже уха, отчего по телу побежали мурашки, и вновь устроился на подушке, оставив в покое мои волосы. — А теперь спать.

— Но Ренделл...

— Кажется, я уже начинаю к этому привыкать.

— Что...

— Спи, Меллани, спи.

Кажется, я тоже начала привыкать к тому, что меня усыпляют. Но... Сейчас мне это нравилось.

Глава 7

Это утро началось с ласкового поцелуя, теплого солнышка, чьи лучи пробивались сквозь щель меж задернутых портьер, тонкого аромата лилий и... ужаса. Всепоглощающего ужаса, не дающего ни вздохнуть, ни пошевелиться. Я вновь была там, в ледяной воде, но на этот раз спасения не было. Я задыхалась, легкие разрывались от боли, в голове роились мысли о том, что вот и пришел конец моей недолгой жизни, а я так и не...

— Миледи, вы уже проснулись?

Распахнув глаза, судорожно глотнула воздух, бесконечно радуясь тому, что это был лишь сон, всего лишь кошмар после пережитого стресса, и попыталась расслабиться, чтобы унять дрожь. Собственное тело подводило.

— Миледи, вам плохо? Сейчас я кого-нибудь позову!

— Не...надо! — сделав несколько глубоких вдохов и чуть успокоившись, я вновь посмотрела на горничную. — Со мной все в порядке, всего лишь дурной сон. Открой окна, будь добра.

Спустя пару минут все окончательно пришло в норму. В комнату проникли пение птиц, и великолепный аромат свежести с нотками хвои, ловко переплетающийся с запахом белых лилий, возвышающихся на столе возле окна. Один цветок лежал на соседней подушке, все еще сохранившей следы пребывания Ренделла в моей постели.

К щекам прилил жар, когда, воспользовавшись расслабленным состоянием, воспоминания подло нарисовали картины моего вчерашнего поведения. О боги... Как я могла так разговаривать? Как... Это что же получается, я сама предлагала себя мужу? Я?! Щеки уже просто пылали, в то время как мне хотелось провалиться под землю, оказаться где угодно, лишь бы не встречаться с герцогом. Что он теперь обо мне думал?

— Миледи, ванна готова.

Когда через час, закончив утренний моцион и облачившись в костюм для верховой езды, я вышла из комнаты, настроение значительно улучшилось. Во-первых, любимые цветы всегда могли заставить меня улыбнуться, а их невероятный аромат — успокоить и наладить душевную гармонию, во-вторых, это был подарок от мужа, а значит, он не слишком сердился на меня за вчерашнее. Об этом же говорила и записка, где герцог приглашал меня на прогулку. К тому же невероятно радовала возможность немного прокатиться по окрестностям и познакомиться ближе с этой землей. Жаль лишь, что мужское седло отныне под запретом, как и брюки, в которых гораздо удобнее нестись верхом по полям, чем в элегантной изумрудной амазонке, купленной незадолго до свадьбы.

— Ну тише... тише... Ты же хочешь понравится своей хозяйке, не так ли, Бэль? Правда, красавица? Знаю, знаю... Уверен, вы с ней поладите. Вот так... Хорошая девочка, Бэль.

Я застыла на ступеньках главного входа, с изумлением взирая на невероятную картину: ласковое воркование герцога Веллиант с молоденькой кобылой. Красавица. Я впервые видела такой окрас: сама белая, как снег, а грива и "носочки" — угольно-черные. Что он там говорил про хозяйку? Так эта прелесть — моя? Губы невольно растянулись в улыбке, довольной улыбке ребенка, которому подарили давнюю мечту. Не знаю, как это выглядело со стороны, возможно, такое проявление эмоций и не подобает герцогине, но скрыть восторг и радость я не могла. Да и нужно ли скрывать?

Отвернувшись от Ренделла, Бэль внезапно застыла, с явным интересом уставившись на меня. А я невольно вздрогнула, когда поняла, что лошадь меня "узнала". Клянусь, она прекрасно поняла, кем является вышедшая из особняка девушка еще до того, как меня представил муж, и уж конечно до того я подошла. Но это невозможно. Помнится, когда-то ходили слухи об экспериментах, проводящихся в Темных Землях под покровительством Хранителей, но я никогда особо не придавала этому значения. Теперь же... Неужели Ренделлу удалось достать для меня такую редкость?

— Что такое, девочка? Кого увидела? — проследив за взглядом Бэль, герцог заметил мое появление и, судя по вспыхнувшему блеску в глазах, оказался весьма этим доволен. — А вот и она. Смотри внимательно, Бэль, — он придвинулся к кобыле, и чуть понизил голос, однако так, чтобы я слышала. — Видишь эту леди? Красивая, правда? — лошадь фыркнула, и, к моему глубочайшему изумлению, мотнула головой, соглашаясь. Ну надо же! — Красивая. А еще отважная, знаешь как лихо она провела похитителей, — снова фырк, но уже удивленный. — Признаю, не уберег, как и вчера. А знаешь что, Бэль? Она еще очень добрая и обязательно меня простит за все промахи, ведь больше я их не допущу. Ведь простит же?

Бэль вновь мотнула головой, подтверждая, что "да, хозяин, обязательно простит", а я не смогла сдержать тихий смех.

— А еще она совершенно очаровательно смеется, — продолжил Ренделл, поглаживая кобылу по шее, не отрывая от меня ни на секунду тяжелого, обволакивающего взгляда, под воздействием которого, кровь прилила к щекам, а тело налилось сладкой истомой. О, боги, что он делает? — Знаешь кто она такая, а, Бэль? Это твоя новая хозяйка. Моя жена.

Сердце пропустило удар, а потом заколотилось в груди, подобно запертой птичке. Жена. То, как он это произнес... Не знаю, что произошло с телом, но разум, судя по всему, я потеряла. Не отрывая взгляда, медленно направилась к мужу, совершенно не обращая внимания на заинтересованно следившую за нами прислугу. Для меня в этот момент не существовало никого, кроме удивительного мужчины, решившего сделать мне подарок даже после того, как отвратительно я повела себя с ним вчера. Мужчины, удивляющего меня с каждым днем все больше и больше.

Подойдя вплотную, ласково провела ладонью по его щеке, отметив, как расширились зрачки изумрудных глаз, и как сбилось дыхание. Не ожидал? А если так? Не давая себе передумать, нежно прикоснулась к его губам, вложив в поцелуй всю благодарность, что переполняла мое сердце в этот момент.

— Доброе утро, ваша светлость, надеюсь, я не заставила себя долго ждать? — отстранившись, я с улыбкой посмотрела на герцога, отметив, что рук с моей талии он так и не убрал.

— Что ты, котенок, тебя я готов ждать вечно.

Не успела я опомниться, как губы вновь обожгло поцелуем, но не о какой нежности уже и речи не шло. Чистая страсть, клеймо, печать, утверждение своих прав, но только не нежность. И да уберегут меня боги, но это было так...сладко. Я плавилась в его руках, растворялась без остатка, отвечая на ласки не менее страстно. И все это на глазах у слуг.

Осознание этого отрезвило лучше ледяной воды, и, оторвавшись от Ренделла, я спрятала пылающее лицо на его груди. Надо же так забыться! Как стыдно.

— Ты так очаровательно краснеешь, — его низкий глубокий смех отозвался во всем теле. — Право же, Меллани, здесь нечего смущаться. Подумаешь, легкий супружеский поцелуй, — я возмущено пискнула, но лица не подняла. — Хорошо, не такой уже и легкий, — продолжал подтрунивать этот...нехороший человек. — Ну же, Меллани, посмотри на меня, — обхватив руками плечи, он мягко, но настойчиво отстранился. — Ты даже не представляешь, как я рад, что ты вновь стала сама собой.

— Я прошу прощения за то, как вела вчера себя, знаю, это было просто ужасно и гото...

— Никогда не извиняйся за то, в чем не виновата, — с улыбкой произнес муж, заглядывая в мои глаза, а я удивленно дотронулась до губ, которых вновь одарили быстрым поцелуем.

Это он таким образом закрыл мне рот? Занятно... Надо бы взять на вооружение. На будущее.

— Зато теперь я точно знаю, как на тебя действует стресс.

— И как же?

— Отключение эмоций.

— Отключение эмоций? — мысли о ласках мужа отошли на задний план и, отстранившись, я отступила на пару шагов, машинально погладив заинтересованно приблизившуюся Бэль. — Разве это возможно? К тому же, я прекрасно помню, что чувствовала.

— Возможно я не правильно выразился, — чуть нахмурился Ренделл и на некоторое время замолчал, подбирая слова. — Скорее глубокая форма апатии. Тебе становится безразлично происходящее вокруг, ничего не волнует, не страшит, чтобы тебя разозлить приходится приложить немало труда, тебе просто становился наплевать на то, что говорят и делают окружающие. Уверен, даже если бы рядом с тобой кого-то убивали, ты бы и глазом не моргнула, лишь попросила бы закончить поскорее. Все что ты хочешь в этот момент — это закрыться в своем собственном мирке, подальше от всех, чтобы тебя оставили в покое. Ни радости, ни удивления, ни счастья. Лишь пустота и легкое раздражение от того, что каким-то людям что-то от тебя надо.

Он продолжал говорить, объяснять, почему так опасны последствия стресса у одарённых, но я уже не слушала, поняв, наконец, почему он так носился со мной после похищения. Глубокая форма апатии? Сущая ерунда с одной стороны, ведь, по словам герцога, испытывая ужас, боль или ярость, многие, обладающие даром, могли уничтожить целые поселения всего за пару минут, но с другой... С другой стороны выходило, что в таком состоянии, просто ради того, чтобы от меня отстали, я точно также могла пойти и прирезать парочку человек, если конечно смогла бы справится с ними чисто физически, ведь какой либо существенной силой я не обладала. Или навредить бездействием. Или погибнуть сама, элементарно забыв поесть пару деньков, так как еда и вода меня тоже в этот момент не интересовали.

Но почему раньше я даже не замечала за собой подобного поведения? Ведь не могло все начаться лишь после знакомства с Ренделлом. Это глупо, в конце концов, Потенциалом я являлась с рождения. Но ведь не было ничего подобного... Или было? Сколько дней я не выходила из комнаты после ссоры с отцом? Один? Два? Не помню. Я вообще мало что помнила после того, как убежала из кабинета, лишь небольшие фрагменты — вот я прижимаю руку к горящей после удара щеке, вот стою возле окна, бездумно смотря на улицу. Что я там высматривала? Ничего. Просто смотрела в даль, не думая ни о чем, отстранившись от стуков в комнату и голосов родных, просящих открыть дверь. Просящих ли? Нет, скорее умоляющих. Надо же, никогда раньше не пыталась вспомнить детали, а ведь родители действительно буквально умоляли меня выйти из комнаты, а Грей порывался выломать дверь, если не послушаюсь. Если память меня не подводила, то именно из-за него я и вышла. А потом... Нет, не помню. Словно пустота какая-то!

А еще раньше, в пансионате... В целом, мне жилось там весьма неплохо, учитывая происхождение, статус отца, а также мой собственный статус Потенциала. Лишь сейчас я понимала то, что должно было заинтересовать меня раньше. Например, что отдельные комнаты были только у наделенных даром, остальные девушки, вне зависимости от титула, размещались по пять-шесть человек. И если в то время мы считали, что это из-за статуса, то теперь вся картина казалась мне абсолютно иной, даже отношение наставниц к нам было более лояльным, таким же строгим, как и к остальным, но вот то, как преподносили нам одну и ту же информацию... Например, если, в качестве наказания, леди, не обладающая силой, получала пять ударов хворостиной по раскрытой ладони (а это обычная практика для всех учебных заведений), то нам же, перед исполнением наказания, тщательно объясняли, почему это делается и к чему должно привести, в чем мы конкретно были неправы, и как должна была бы поступить на нашем месте "настоящая леди". Надо же, а ведь раньше все это казалось мне вполне естественным.

— Меллани? — судя по встревоженному виду, супруг уже некоторое время пытался привлечь мое внимание.

— Прости, просто задумалась.

— О чем? — взяв меня за руку, он ласково провел большим пальцем по моему запястью, волнуя и успокаивая одновременно.

— О том, что ты прав, мне следует быть более осторожной. Просто раньше я даже не думала о том, что могу причинить кому то вред. Или себе. Нам ведь никто не говорил про побочное воздействие дара.

— Побочное воздействие? Можно и так сказать, — он усмехнулся. — На самом деле говорили, но не тебе.

Не поняла. В каком смысле, не мне? Видимо, заметив мою растерянность, Ренделл решил уточнить.

— Меллани, нам с младенчества вбивают в голову, что необходимо каждую минуту, каждый миг всей своей жизни, держать эмоции под контролем, а в непредвиденном случае, учат, как направить взбунтовавшуюся силу в мирное русло. Ты же Потенциал, поэтому и полноценное обучение тебе не требовалось, лишь уроки самообладания. Но давай перенесем этот разговор на вечер, мы и так уже заставили ждать одну очаровательную особу непростительно долго, — с этими словами муж указал на терпеливо дожидавшуюся нас кобылу, а та, словно поняв, что речь зашла о ней, отошла и немного погарцевала, позволяя оценить себя по достоинству. — Как тебе подарок, моя герцогиня?

— Замечательный подарок, — я не смогла скрыть счастливой улыбки, глядя на заинтересованно поглядывающее на меня белоснежное чудо. — Ее ведь зовут Бэль? Ну что ж... — не спеша приблизившись, я протянула руку и замерла. Интересно, подойдет или нет? — Уверена, тебе не раз говорили, какая ты красавица, Бэль, и как мне кажется, еще и умница, правда? Думаю, мы подружимся.

Ответом мне стал бархатистый нос, уткнувшийся в ладонь. Не только подошла, но и проявила доверие и благосклонность. Мне нравилась эта кобылка.

— Спасибо, — тихо произнесла, поглаживая Бэль и сама не понимая, кого именно благодарю — ее за оказанное доверие или же Ренделла, за такой чудесный подарок.

Прогулка, на которую пригласил меня муж, оказалась не чем иным, как знакомством с окрестностями, жителями близлежащего поселка и арендаторами, но я была готова, в тайне надеясь именно на это. В конце концов, пусть герцогиней я стала всего несколько дней назад, ответственности за благополучие вверенных нам людей это не снимало. С детства отец прививал мне чувство долга перед людьми низшего сословия, аргументируя тем, что мне просто повезло родиться аристократкой, и в сущности то, что я принимала как должное, не моя заслуга. Беднякам же приходилось трудиться от рассвета до заката, чтобы обеспечить себе и своим семьям еду, одежду и крышу над головой. Поэтому, имея такую возможность, мы обязаны им помогать, следить, чтобы не было болезней, чтобы дети не умирали от голода, а за одинокими стариками был уход и хоть какая-то помощь по дому.

Я наслаждалась каждой минутой этого дня, купаясь в приветливых улыбках жителей герцогства, с нескрываемым любопытством рассматривавших новую хозяйку, в теплых лучах солнышка, в свежести ветра, в ободряющей улыбке мужа. Единственное, чего не хватало — скорости и ощущения свободы. Как же хотелось прокатиться с ветерком, пустить Бэль рысью и насладиться настоящей скачкой.

— Милорд! Ваша светлость, мы так рады вас видеть. Так рады...

Стоило нам подъехать к одному из домов, как навстречу выбежала орава ребятишек во главе с пышнотелой женщиной, по всей видимости, матерью, и бросились на колени перед лошадьми. Честно говоря, я оторопела, не зная, как реагировать на такое бурное приветствие, Ренделл же быстро спешился и подошел к женщине, буквально поднимая ее на ноги.

— Тише, тише, миссис Руденс, право же не стоит.

— Ваша светлость, да если бы не вы... Если бы не вы... — к моему еще большему недоумению, она разразилась слезами, вновь пытаясь упасть на землю перед герцогом. — Да хранят вас боги, ваша светлость!

С каждой секундой ситуация становилась все нелепей, собирая вокруг нас толпу, и я не могла понять, чего хотела больше — поскорее отсюда убраться или же рассмеяться, глядя, как обычно невозмутимый герцог Веллиант растерянно смотрит на бьющуюся в истерике мать большого семейства. Пришлось выбрать третье и, спешившись, подойти к мужу.

— Ренделл? — мягко улыбнулась, дотронувшись до лацкана его сюртука, и перевела взгляд на мгновенно замолчавшую женщину. — Надеюсь, все в порядке?

— Несомненно, дорогая. Позволь тебе представить миссис Руденс, они с мужем живут на этой земле уже более тридцати лет и, по словам Тольриха, делают лучшую глиняную посуду во всем государстве. Моя жена, герцогиня Веллиант, и ваша новая хозяйка.

— Ваша светлость, — поднявшись на ноги, миссис Руденс низко склонилась в приветствии, после чего с откровенным восторгом и восхищением улыбнулась, посмотрев на меня. — Примите наши искренние поздравления, ваша светлость, и да будет ваш брак благословлен богами.

— Благодарю, миссис Руденс, право мне очень приятно. Боюсь я не большой ценитель глиняной посуды, однако, гончарное искусство весьма разнообразно и мне было бы крайне любопытно увидеть ваши работы. Надеюсь, как-нибудь вы мне их покажете.

— Что вы, ваша светлость, да разве такой благородной особе пристало интересоваться обычной глиной... — тут же запричитала женщина, однако выступивший румянец лучше всяких слов свидетельствовал, что подобное внимание ей понравилось.

— Во всем обычном можно найти прекрасное, миссис Руденс, и мне действительно хотелось бы посмотреть ваши работы. Возможно, в следующий раз вы мне их покажете? Боюсь, сегодня я слишком утомилась для того, чтобы по достоинству оценить ваши творения, однако на неделе обещаю обязательно посетить вашу мастерскую.

— С нетерпением будем ждать вас, ваша светлость.

— Как Говард? — спросил Ренделл, дождавшись окончания обмена любезностями.

— Слава богам вы успели, ваша светлость, — глаза женщины вновь заблестели от слез. — Страшно подумать, что было бы, не окажись вы в имении, ваша светлость. Говард... Руки для него это жизнь... Если бы не вы...

— Не стоит, — твердо оборвал герцог и обернулся ко мне. — Подождешь меня здесь?

— А ты?

— Это ненадолго, не дольше пяти минут, — улыбнулся супруг, прикоснувшись к моей щеке. — Мне необходимо пообщаться с мистером Руденсом, обещаю, это лишь на пять минут. Подождешь?

— Конечно.

Я улыбнулась, решив не говорить, что вообще то могла бы пойти с ним. Не стоит, учитывая, что мне было абсолютно непонятно все происходящее вокруг. Проследив за миссис Руденс, спешащей за герцогом, решила оглядеться вокруг, в который раз радуясь состоянию дороги и окружающих домов. Герцогство процветало, несмотря на разный уровень достатка местных жителей — никаких покосившихся строений, нет грязи, обычно присущей каждой деревушке, поселению и любому небольшому городку. Не знаю, как это удалось Ренделлу, но такого благополучия я не видела даже на землях отца, уделявшего намного больше внимания своим владениям и людям графства, чем многие другие аристократы.

Но как бы ни интересно мне было наблюдать за жизнью этих людей, больше всего хотелось узнать, за что же была так благодарна эта женщина моему супругу. Казалось, она едва ли ни боготворила его.

— Простите, милейший, — пользуясь тем, что толпа вокруг меня не собиралась расходиться, я подозвала к себе молоденького парнишку лет шестнадцати, судя по всему, одного из пятерых детей жены гончара. — А что с мистером Руденсом?

— Так... это... — рыжий долговязый паренек стушевался под моим взглядом. — Там... это...

— Папенька на охоту давеча ходил, — вышла вперед маленькая девчушка, лет девяти, замялась на пару секунд, опасливо покосившись на брата, и, поняв, что нагоняя не последует, быстро продолжила, комкая в руках подол розового платья. — Они с мистером Квилинсоном и мистером Боуди часто на уток ходят. И в этот раз пошли, поначалу хорошо все было, даже зайца поймали, а как домой вернулись у папеньки руки болеть стали. Сначала посинели, а потом чернеть начали, будто угольком разрисовали. Маменька перепугалась страшно, потому как больно папеньке было, не кричал он конечно, сидел в кресле только, да постанывал чуть-чуть. Это из-за нас, я думаю, пугать не хотел, так мы все поняли, ваша светлость, не маленькие уже. За лекарем послали, так он, как увидел, сказал, что не знает, что с папенькой случилось и надо бы его сиятельство известить. Вот мистер Боуди к вам и отправился, а вернулся уже с герцогом. Маменька сказала, нам боги помогли, что его светлость здесь оказался, они же почитай как несколько месяцев в столице жили. А уж как мы испугались, ваша светлость, думали, папеньку за Грань призовут. А все его светлость!

Она продолжала что-то говорить, но я уже не слушала. Так вот куда вчера отправился Ренделл вместо совместного обеда. Да, он должен был предупредить, но в свете того, что я узнала, винить в чем-то мужа не могла. Когда дорога каждая секунда, такие мелочи, как традиции легко вылетают из головы. А я то дурочка уже напридумывала себе... Стало стыдно, хоть в душе и понимала, что в тот момент была абсолютно права в своих переживаниях. Но что значит какая-то трапеза, когда на кону человеческая жизнь?

Домой мы возвращались в молчании. Не знаю, о чем думал Ренделл, чьи задумчивые взгляды я порой ловила на себе, а я размышляла над тем, с каким человеком связала судьбу. Он поражал меня, пугал и восхищал одновременно. Я впервые встретила представителя высшей аристократии, использующего дар для исцеления простого гончара, не одного из лордов, не равного себе, а простого человека, попавшего в беду. Это казалось таким невероятным и таким правильным.

— Я утомил тебя, котенок?

— Что? — очнувшись, удивленно посмотрела на мужа, отметив, что лошади остановились и, судя по всему, уже давно. — Прости, я задумалась.

— О чем же? — спешившись, Ренделл закрепил поводья и подошел ко мне.

— О тебе, — четно призналась и протянула руки, принимая помощь. И едва ноги коснулись земли, поняла, что оказалась в ловушке. — Ренделл?

— Не представляешь, как я рад, что занимаю твои мысли, милая. — Жар опалил щеки, едва его руки сомкнулись сильнее, прижимая к мужской груди, а сердце забилось так, что я испугалась, как бы он этого не заметил. — А знаешь, о чем думал я? — тихий обволакивающий голос отозвался во всем теле мелкой дрожью. — О тебе. О том, как ты прекрасна, Меллани, как приветлива и обходительна с людьми, как внимательно подмечаешь все детали их жизни, как неравнодушна к их бедам.

Не зная как реагировать на его слова, я подняла голову, замерев под тяжелым завораживающим взглядом изумрудных глаз.

— Думаешь, я не заметил? — одна ладонь медленно поглаживала меня по спине, в то время как вторая ласково прикоснулась к щеке, вычерчивая непонятные узоры на нежной коже и вызывая гамму неизвестных доселе ощущений. — Твой взгляд, радость моя, он не задерживался на цветах и магазинах, он цеплялся за черепицы домов, за одежду людей, за камни на дороге. Знаешь, — не отводя внезапно потемневшего взгляда, он едва ощутимо очертил пальцем контур моих губ, — я все больше убеждаюсь в правильности выбора своей герцогини. Ты восхищаешь меня, Меллани, с каждым днем, с каждым часом, с каждой минутой все сильнее, и чем сильнее я тобой восхищаюсь, тем сильнее желаю. Невинный мой котенок, знала бы ты, как я тебя желаю.

Полувздох-полустон и поцелуй, последовавший за ним, нашли отклик где-то в глубине души и тела. Дыхание перехватило, а мысли... в мыслях остался лишь один человек, крепко сжимающий меня в своих объятиях, и дарящий невероятное наслаждение. Я плавилась в его руках, покорно менялась, ведомая невероятными ощущениями, задыхалась от переполнявших эмоций. Дышать? Я забыла, как это делается, как забыла об окружающих, правилах поведения...обо всем. Лишь его руки сейчас были важны, его объятия, его губы, запах, дыхание.

— Сладкая... Невероятно сладкая...

И снова легкий поцелуй, а руки уже блуждают по телу, оказываясь там, где им быть в принципе не положено. За исключением супружеской спальни. Это-то меня и отрезвило.

— Тише, тише, котенок, — резкой смешок, словно над самим собой, — знаю, что не время. Не трону тебя, не сейчас. Веришь?

— Верю, — едва слышно выдохнула, поражаясь легкой хрипотце собственного голоса.

— Правда веришь? — Ренделл ухватил меня за подбородок, нежно, но твердо удерживая взгляд.

— Верю.

И вновь поцелуй, но почему-то с привкусом горечи и злости. Я же, не понимая, причины такой перемены, лишь испугано пискнула, но не отстранилась, чувствуя, как он постепенно расслабляется, как злость сменяется страстью, а страсть — нежностью, словно прося прощения за внезапный порыв. Отпустили меня не скоро, да я и не сопротивлялась, искренне наслаждаясь происходящим.

— Еще немного и ночи я не дождусь.

— Ренделл!

Довольный смех в ответ и лукавая улыбка на припухших от поцелуев губах. О боги, неужели я выглядела так же?! Отступив на шаг, настойчиво освободилась от объятий мужа и отвернулась, стараясь скрыть смущение, прекрасно чувствуя, как горят щеки. Однако прийти в себя он мне не дал, встав позади и обняв за плечи, прижимая спиной к своей груди. И вместо того, чтобы смутиться еще больше, мне внезапно стало спокойно и хорошо, как никогда. Просто стоять, чувствуя присутствие своего мужчины, мужа, защитника, зная, что в любой момент могла на него положиться. Ни единого слова, ни одного лишнего прикосновения — просто ощущение его объятий. Как ново все это было для меня и как прекрасно.

За время, что мы предавались друг другу, лошади успели отойти на порядочное расстояние и теперь мирно паслись на небольшой полянке возле дороги, откуда виднелось имение. Вид завораживал, и в груди потеплело от гордости за это место, эту землю, теперь принадлежавшую мне, а потом и нашим детям.

— Нравится?

— Очень, — честно призналась, тут же почувствовав нежный поцелуй в висок. — Ты прекрасный землевладелец, Ренделл. Здесь замечательно. Я имею в виду не только поместье.

— Рад, что тебе понравилось. Прогуляемся?

— С удовольствием.

Захватив плетеную корзину, прикрепленную к седлу Смерча, а именно так мне представил своего жеребца Ренделл, мы неспешно двинулись по проселочной дороге, мимо посадок, оставив лошадей на поляне. На вопрос о том, не разбегутся ли они, муж только усмехнулся, сообщив, что эта порода не только самостоятельно может добраться до усадьбы, но и нас вывести, если заблудимся, и мне не следовало волноваться по пустякам. Разговор затих сам собой и дальше мы шли в тишине, однако ни о какой неловкости и речи не шло. Я наслаждалась спокойствием, пением птиц и невероятным комфортом, каким-то образом зная, что герцог испытывал схожие чувства. Говорить не хотелось, лишь идти, опираясь на его руку и чувствовать под ногами землю, которую лично я уже впустила в свое сердце. Как и ее владельца.

— А теперь закрой глаза и доверься мне.

Остановившись, Ренделл задорно улыбнулся, и эта улыбка, так не вязавшаяся с образом одного из самых влиятельных и опасных людей в государстве, заставила невольно отступить назад, спрятав для надежности руки за спину. Что он задумал?

— Ну же! Не думал, что ты такая трусишка, — улыбка стала еще задорнее и... обольстительней. — Ну же, котенок, не порть мне сюрприз.

Пришлось подчиниться, в конце концов, я сама сказала, что доверяю ему. И едва закрыла глаза, лишь благодаря годами отработанной выдержке, смогла сдержать испуганный вскрик, почувствовав, как ноги оторвались от земли, и меня подхватили на руки.

— Готова?

Готова я не была, но благоразумно промолчала. Шли мы минут пятнадцать, и я в который раз поразилась силе и выносливости Ренделла, дыхание которого не сбилось ни на миг, учитывая, что ему приходилось нести мой вес, не останавливаясь. Мне же было весьма комфортно, и про себя отметила, что кажется, уже привыкла к такому способу перемещения. Удивительно, если учитывать, что герцог был единственным мужчиной, кому я позволила подобную вольность. Да и вольность ли это? Не знаю, но никогда раньше мне и в голову бы не пришло, что можно с комфортом устроиться у кого-то на руках, не испытывая при этом ни капли смущения или неловкости.

— Ну вот и пришли, — аккуратно поставив меня на ноги, Ренделл устроился позади, обняв за плечи. — Как тебе сюрприз?

Как? Я даже дышать перестала, застыв на месте и с немым восторгом рассматривая открывшуюся панораму. Огромный, утопающий в зелени, цветах, фонтанах и скульптурах сад, простирающийся перед нами, завораживал своими размерами и красотой. Даже при дворе правителя я не видела подобной роскоши. Лабиринты из живой изгороди, розарии, искусственные водоемы, через которые протянулись совершенно изумительные мостики, созданные рукой мастера настолько искусно, что казалось, будто они парят над водой.

Сказочное место. И лучше всего оно просматривалось именно с возвышенности холма, на котором мы сейчас стояли, позволяя увидеть огромнейший парк практически полностью, разглядеть изящный и замысловатый узор живого лабиринта, насладиться буйством красок пестрящих цветов и изумрудной зелени. А в основании этого великолепного ковра гордо возвышался особняк, упираясь шпилями в бескрайнее небо.

— Меллани?

— Изумительно. Ренделл, это...это... У меня нет слов, чтобы описать, как же здесь прекрасно.

— Я знал, что ты оценишь. С детства любил этот сад, вечно сбегал от гувернёра и прятался в лабиринте, слушая ругать старого учителя.

— Ты сбегал?

— И не раз, — усмехнулся Ренделл. — Не веришь?

— Просто не верится, что великолепный герцог Веллиант может вести себя, как простой смертный, — лукаво улыбнулась, чуть развернувшись, чтобы видеть его лицо.

— Открою тайну — я всего лишь человек, котенок, всего лишь человек.

Сколько мы вот так стояли, не нарушая мирную и очень уютную тишину разговорами? Минуту? Час? Просто стояли на холме, любуясь чудесным садом и наслаждаясь чувством единения и гармонии. Этот день явно запомнится мне как один из лучших дней в жизни, и именно сейчас я вдруг с ясностью поняла, что могла бы полюбить супруга. Не как навязанного мужа, а как своего мужчину, избранника, завладевшего моим сердцем.

— Все хорошо?

— Да, конечно, — отстранившись, я заставила себя улыбнуться и посмотреть на мужа.

Нет, не хорошо. Я не могла в него влюбиться. Дружба, привязанность, верность и уважение — это все, что возможно в нашем браке, ни о какой любви не может быть и речи. В конце концов, я не маленькая девочка, чтобы жить мечтами и иллюзиями.

— Почему не рассказал о мистере Руденсе? — решительно отогнав непрошенные мысли, я аккуратно, чтобы не испачкать платье, опустилась на мягкую траву.

— Моя ошибка, должен был предупредить, — устроившись рядом, Ренделл открыл крышку плетеной корзины, с интересом заглядывая внутрь. — Как видишь, я тоже только начинаю привыкать к семейной жизни.

— Ты имеешь в виду...

— Я забыл, Меллани, просто забыл, — со вздохом признался мужчина, а я невольно задержала взгляд на его руках, сжавшихся на ручке корзины. Либо кто-то не рассчитал силы, либо качество изделия оставляло желать лучшего, но ручка не выдержала подобного напора и с характерным хрустом треснула. — Извини. Она тебе очень нравилась?

— Да я ее вижу первый раз в жизни, — рассмеялась я, наслаждаясь видом донельзя растерянного герцога, и, коснувшись его ладони, несильно сжала. — Кажется, нам обоим нелегко привыкнуть к переменам.

— Нелегко? Возможно. — Внезапно вспыхнувший огонек в глазах мужчины заставил сердце пропустить удар. — Однако я намереваюсь сделать все, чтобы получить удовольствие от процесса привыкания.

Хотел меня смутить? Не выйдет, ваша светлость, не на этот раз. В конце концов, я тоже намеревалась получить удовольствие как от налаживания отношений с мужем, так и от брака в целом. Поэтому лишь улыбнулась в ответ на откровенную провокацию и, отстранившись, быстро опустошила корзину, выложив наш своеобразный ужин прямо на траву. Не знаю, кто все это собирал, но он явно переоценил наши силы, так как столько продуктов вдвоем съесть просто невозможно. Несколько аккуратно упакованных в бумагу тостов, сыр, фрукты, печеный картофель, пара томатов и изумительно пахнущая нежная крольчатина. Что самое интересное, она была еще горячей!

Невольно перевела взгляд на корзину и вздохнула, только сейчас осознав, какой ущерб нанес супруг собственному кошельку. Да и не думаю, что на кухне обрадуются, узнав, что немыслимо дорогая и уникальная утварь, сохраняющая температуру блюд в их исходном состоянии, была безжалостно уничтожена одним не в меру темпераментным герцогом.

— Вина? — мне протянули бокал с темно-рубиновым напитком, источавшим аромат ягод.

— Не откажусь.

Солнце медленно заходило за горизонт, окрашивая все вокруг в изумительные цвета, и я в который раз сравнила два столь непохожих дня. Вчерашний стал кошмаром, эпизодом, воспоминания о котором долго еще будут холодить душу. Сегодня же я наконец поверила, что все будет хорошо, что нашла свое место в жизни, что сделала правильный выбор. Закат, вкусная еда, изумительное вино, и мужчина, взгляды которого опьяняли намного сильнее напитка. А он смотрел, молча потягивая вино, и в глазах его я видела отражение своих мыслей.

Не знаю, что на меня нашло, то ли вино так ударило в голову, то ли ощущение невероятного счастья и спокойствия, однако удержаться от поцелуя не смогла. Легкого, целомудренного прикосновения к жестким губам, чтобы просто выразить ту гамму чувств, что была у меня в душе.

— Ну уж нет, котенок, на этот раз я тебя не отпущу.

Легко удержав на месте, не позволив отстраниться, Ренделл забрал у меня бокал и притянул еще ближе, усадив на свои колени. И не успела я осознать всю неприличность ситуации, как губы обожгло поцелуем, невероятно сладким, с привкусом вина и чего-то запретного, разжигающего пожар внизу живота. Я плавилась в его руках подобно воску, задыхалась от наслаждения, теряла голову от нежных прикосновений, от ощущения его пальцев на обнаженной коже.

Платье мешало, став невероятно тесным в груди, которую так бесстыдно ласкала сильная рука герцога, а нежная ткань раздражала разгоряченную кожу. Я сходила с ума. Кто бы посмел сказать, что я, герцогиня Веллинат, дочь графа, буду подобно продажной девице сидеть на коленях у мужчины и наслаждаться откровенными ласками? Безумие... Но такое сладкое.

Забыв обо всем, я уселась на него верхом, перекинув одну ногу, и с непонятным доселе удовольствием отмечая потемневший взгляд Ренделла и то, как со свистом он выдохнул воздух, стоило мне прижаться еще теснее.

— Девочка моя, знала бы ты что творишь...

А я не знала. Не знала и наслаждалась каждым новым открытием, каждым вздохом, стоном, срывающимся с губ. Прикосновения утратили даже малейший намек на нежность или невинность. Меня соблазняли самым наглым образом, едва ли не у всех на виду, но почему-то сейчас это было не важно, совсем не важно.

Платье задралось, выставляя на обозрение ноги, обтянутые тоненькими чулками. Насколько тоненькими, ощутила лишь тогда, когда по ним заскользили мужские руки, заставляя задохнуться от неожиданности и острого томления с легким налетом стыда. Это было неприлично, неправильно, но как же я не хотела, чтобы Ренделл останавливался. Он и не собирался, судя по пылающему жадному взгляду, потемневшему еще больше, едва с моих губ сорвался очередной прерывистый вздох. Медленно, как же медленно двигались его руки, поднимаясь туда, где все болезненно горело огнем, изнывало от жажды прикосновения. Я ждала и боялась одновременно, разрывалась между желанием и нормами, привитыми с детства. И, кажется, разум проигрывал эту неравную борьбу, сдавал позиции с каждым поцелуем, с каждым взглядом, с очередным прикосновением.

— Ренделл... — полувсхлип прямо в губы супруга, чьи пальцы мягко, словно боясь спугнуть, прикоснулись к самому сосредоточию женственности.

— К демонам!

Низкий хриплый голос больше походил на рычание дикого зверя, и я опомниться не успела, как оказалась на спине, придавленная тяжелым мужским телом. Но эта тяжесть была приятной и какой-то...правильной. Хотелось прижаться и замурлыкать, оправдывая ласковое прозвище, которым он меня наградил.

Где-то на краю сознания отметила, что трава стала слишком мягкой, а вокруг подозрительно потемнело, так, словно... Мысль сбежала, потерялась, проиграв острой волне удовольствия, пронзившего тело, едва губы герцога коснулись обнаженной груди и сомкнулись вокруг затвердевшей горошины. Обнаженной... Но ведь нельзя...

— Ренделл... Подож...

Договорить мне не дали, закрыв рот поцелуем, а едва я уперлась ладонями в его грудь, перехватили запястья и прижали их над головой, лишь после этого чуть отстранившись. А я внезапно поняла, что находились мы уже не на поляне, и трава недаром казалась мне слишком мягкой.

— Помнишь, что я тебе говорил о наследнике, котенок? — мягкий обволакивающий голос завораживал. — Он должен быть зачат в моей постели и никак иначе.

Не прерывая зрительного контакта, Ренделл очертил пальцами контур моего лица, медленно, заставляя плавиться от взгляда и прикосновений, провел вдоль шеи, погладил ключицы, едва ощутимо пощекотал грудь, вызвав судорожный вздох. Опустился ниже, уводя за собой тонкий шелк нижней сорочки. Куда делось платье оставалось лишь гадать, видимо осталось там же, на поляне.

— Ренделл...

— Или ты думаешь, что я позволил бы кому-нибудь увидеть тебя такой? — рука опустилась на живот, заставив вздрогнуть и испуганно податься назад. — Впервые познающей страсть, раскрасневшейся, сгорающей от моих ласк... — Все ниже и ниже, туда, где так плотно сдвинуты бедра. — Такой прекрасной. Нет, моя герцогиня, подобным шедевром могу любоваться лишь я.

Голос обволакивал, заставлял расслабиться, раствориться в ощущениях. И я потерялась, уже не зная, что такое стыд, расслабилась, полностью доверившись супругу, чем он и воспользовался, коснувшись там, где никого никогда не было, погладил, сорвав с губ стон наслаждения, проникнул в самые глубины.

— Ренделл!

— Да, Меллани, да, моя герцогиня. Я уже говорил, как ты прекрасна? — каждое слово сопровождалось поцелуем, спускающимся все ниже и ниже. — Такая женственная... — Грудь. — Такая невинная... — Живот. — Такая...вкусная...

Неужели... Я вскрикнула, едва ощутила, где оказались его губы, и тут же выгнулась, оказавшись во власти неведомых доселе чувств. Мое тело больше мне не принадлежало, оно предало, отдавшись во власть этого невероятного мужчины, ластилось, изнывало, сгорало от внутреннего пламени, не в силах освободиться. Я задыхалась. Казалось, мир сузился до одной единственной кровати и мужчины, чьи губы и руки вытворяли со мной нечто непристойное, но такое восхитительно-прекрасное. Я была напряжена, как струна, накалена до предела и, в тот миг, когда казалось, больше выдержать не могла, внутри все взорвалось фейерверком удовольствия, вырвав из груди крик.

Словно сквозь пелену я почувствовала, как Ренделл отстранился, и спустя мгновение вновь ощутила его тяжесть, однако теперь муж был обнажен. Я ощущала его всем своим естеством, каждой клеточкой ожившего тела, вновь окунаясь в чувственный водоворот. И даже острая вспышка боли не могла испортить наслаждение, к ней я была готова, а вот к тому, что настолько растворюсь в этом мужчине...

С каждым прикосновением, поцелуем, движением во мне, он открывал для меня новый мир, мир чувств и чувственности, мир страсти, в котором не было места стеснению и этикету, ханжеству и лицемерию. А я... Я оказалась способной ученицей, и спустя несколько часов, уже засыпая на его плече, подумала, как много потеряли его бывшие любовницы с моим появлением. Ведь теперь этот мужчина принадлежал только мне. И, кажется, нас ожидает счастливый брак.

Глава 8

— Ты уверена, что там в полной безопасности? К демонам такую безопасность, Мел! — взъерошив волосы, Грейсон заметался по кабинету отца, несколько раз пропадая из поля зрения. — Я едва с ума не сошел, когда перестал тебя ощущать!

— Со мной все хорошо, Грей, — в который раз за это утро мягко ответила брату, смотря на него сквозь зеркало связи. — Не буду скрывать, я и сама здорово перепугалась и до сих пор не понимаю, что произошло на этом озере, но Ренделл обещал во всем разобраться.

— Я приеду.

— Не дури, родной, ты и так уже однажды оскорбил моего мужа, не надо повторять прежних ошибок. Ты ведь и сам понимаешь, что твой приезд до истечения медового месяца будет расценен как проявление недоверия к герцогу.

— Я боюсь за тебя, Мел, — с мукой в голосе произнес брат, смотря на меня сквозь зеркальную гладь. — Ты ведь даже не представляешь, что происходит.

— А что происходит? — невольно напряглась, впервые видя Грейсона в таком состоянии. — Ты что-то скрываешь? Что-то, что касается Ренделла или меня? Грейсон, демоны тебя побери, отвечай немедленно!

— Не выражайся, Мел, — недовольно поморщился брат, а потом, тяжело вздохнув, опустился в отцовское кресло. — Не знаю, касается это твоего мужа или нет, но уверен, что он в курсе всего, что знаю я, и того, чего я не знаю. А вот к тебе это имеет самое непосредственное отношение. Ходят слухи, что в городах стали пропадать Потенциалы, Мел, теперь понимаешь, почему я так перепугался, почувствовав неладное?

— Но как? Почему я об этом не знала? Откуда...

Пресветлые боги, да что же происходит? Исчезновение Потенциала — не то, что можно скрыть, за нами всегда пристально наблюдали, но тогда почему я узнала об этом только сейчас? Тут же вспомнился случай с моим похищением. Неужели я тоже могла попасть в число исчезнувших? Кожа покрылась мурашками, когда поняла, как близка была к тому, чтобы никогда больше не увидеть родных. Но почему правитель бездействовал? Почему ничего не предпринимал?

— Сколько? — едва смогла произнести.

— Уже семеро, — столь же тихо ответил брат. — Четыре девушки и трое мужчин.

Семеро... Голова закружилась, и я медленно опустилась на кушетку, боясь не удержаться на ногах. Так много... Безумно много, учитывая, как нас мало.

— И никаких следов?

Он промолчал, отведя взгляд.

— Что? Грейсон, не тяни! Неужели никто ничего не видел?

— Троих нашли, двух девушек и мужчину, — нехотя произнес брат, все так же не смотря на меня. — Они мертвы, Мел.

Мир покачнулся. Немыслимо... Просто немыслимо. Кому понадобилось нас убивать? Кому?! Ведь сила Потенциала именно в жизни!

— Почему я ничего не слышала? Как такое можно скрыть?

— Они не принадлежали к аристократии, четверо из низов, а среди них извечно кто-нибудь пропадает.

— Но дар...

— Не всем он помогает, Меллани, — взгляд, которым меня одарили, был полон горечи и затаенного страха. — Уж кому, как ни тебе это понимать.

— Кристи!

— Она в безопасности, — тут же успокоил меня брат, устало потерев ладонями лицо. — После твоего похищения дом мы обезопасили, за что особая благодарность, кстати, твоему супругу, а за пределы особняка в одиночку Кристабель никто, естественно не отпустит.

— Рендалл был в особняке? — эта новость ошарашила не меньше известия об охоте на Потенциалов. — Когда?

— За день до свадьбы, когда вы с матушкой были поглощены заботами. То, что он сделал... Я не обладаю даром, Мел, поэтому не могу объяснить, но теперь к нам даже мышь незамеченной не пролезет.

— Но почему он ничего не сказал?

— Такие вещи не говорят, Меллани, если не хотят этим похвастать, к тому же он прекрасно понимал, что рано или поздно ты обо всем узнаешь. Меня сейчас больше волнует твоя безопасность, сестренка. Кристабель осталась со мной и, клянусь, я сделаю все, чтобы ее уберечь, а вот ты далеко и... Я так боюсь тебя потерять, Мел.

От той боли, чтобы была в глазах близнеца и дикого страха, я едва сдержала слезы. Как же хотела сейчас обнять его, как хотела прижаться, дать почувствовать, что со мной все хорошо, что я жива и здорова. Чтобы было как в детстве, когда кроме нас двоих в целом мире не было никого. Родной мой, самый любимый.

— Ты ведь сам видел насколько силен мой супруг, Грей, — поднявшись, подошла к зеркалу и прикоснулась ладонью к ровной глади, наблюдая как то же самое, со своей стороны проделал брат. — Я здесь в безопасности, родной. А то, что случилось позавчера... Это была моя ошибка, мне не следовало гулять по незнакомым местам в одиночестве. Да и кто мог предположить такую странную реакцию на простой лес? Уверена, Рендалл во всем разберется, как только вернуться его люди.

— Ты ведь будешь беречь себя, правда, малышка?

— Я младше всего на несколько минут, — улыбнулась, вспомнив наш извечный спор с близнецом.

— Для меня ты навсегда останешься малышкой, Мел, — впервые в жизни не поддался на провокацию Грейсон, сверля меня тяжелым требовательным взглядом. — Обещай, родная, что бы ни случилось, всегда беречь себя. Я не переживу, если тебя не станет, не переживу, Мел. Мы одно целое.

— Грейсон... — пораженно выдохнула, не зная как реагировать на подобнее признание.

— Пообещай мне, Мел.

— Обещаю.

— Вот и умница, — с явным облегчением вздохнул близнец. — Я должен идти, малышка, через час у меня назначена встреча. Что касается твоей просьбы, я задействовал все связи, чтобы узнать побольше о маркизе, но ничего нового откапать не удалось. Он абсолютно чист, никаких темных пятен, ничего из того, что могло бы вызвать твое беспокойство.

— Но? — совершенно точно распознала его тон.

— Никто не может быть настолько идеальным, Мел, — нахмурился Грейсон. — Де Кравен далеко не мальчик, за тридцать семь лет с его положением в обществе невозможно не замараться хотя бы в одной истории. А тут пустота.

— Может он просто порядочный человек? — решила предположить, хоть все в душе перевернулось от такого сравнения в адрес маркиза.

— Скорее имеет влиятельного покровителя.

— Ренделл?

— Не знаю, Мел, не знаю, возможно, что и он. Одно могу сказать точно — тот, кто подчищает за маркизом, наделен немалой властью. Будь с ним осторожна, сестренка, и береги себя, ты обещала. Увидимся через три недели.

Еще долго после разговора с братом я не могла придти в себя и все думала о том, что только что узнала. Неужели Грей прав и кто-то, возможно даже мой муж, прикрывает темные дела де Кравена? А с чего я вообще решила, что он в чем-то замешал, что если это лишь плод моего воображения? Лишь то, что мне этот человек не понравился с первой встречи не делает его плохим, мало ли чего мне могло показаться. Но вот Грейсон не стал бы предупреждать, если бы не был уверен, что что-то с этим мужчиной нечисто. Да и убийства...

Меня охватывал ужас при мысли, что кто-то мог причинить вред мне или Кристабель. За что? Чем мы могли заслужить подобную участь? Ведь Потенциалы по сути своей беззащитны, мы лишь родители будущих одаренных, но сами беспомощнее младенцев перед теми, кто обладал силой. Так за что же нас убивать? Я могла бы еще понять похищение, бабушка рассказывала, как в давние времена, девушек-Потенциалов выкрадывали из дома, чтобы насильно выдать замуж и обзавестись наследниками. Но сейчас другое время!

Голова шла кругом от всех этих мыслей. Хотелось поговорить с мужем, узнать, почему он скрыл от меня такую важную новость, потребовать объяснений, но Ренделла в поместье не было, о чем мне было прекрасно известно. Сразу после совместного завтрака он отправился проверить раненного гончара, а после должен был встретиться с некоторыми людьми, прочесывавшими лес. Я не возражала, воспользовавшись возможностью немного побыть одной и пообщаться с семьей, по которой уже успела соскучиться. Теперь же хотела, чтобы он поскорее вернулся.

Решив немного проветриться, чтобы навести порядок в собственных мыслях, приказала оседлать Бель, а сама переоделась в брючных верховой костюм. Герцогиням не пристало скакать в мужском седле? Сейчас меня это занимало в самую последнюю очередь. В конце концов, далеко отлучаться от поместья я не собиралась, а здешние слуги, по словам Ренделла, умели держать язык за зубами.

Встречный ветер бодрил и дарил такое необходимое мне сейчас спокойствие. Да, именно этого ощущения свободы и покоя мне так не хватало, возможности побыть наедине с собой, не завися от условностей, не боясь сделать что-нибудь не так, оказаться недостойной нового титула. Я мчалась по ближайшим полям, позволив лошади самой выбирать дорогу, прекрасно зная, что благодаря щедрому подарку мужа не заблужусь. Да и Бель явно наслаждалась нашей скачкой, не обремененная громоздким дамским седлом и кучей юбок элегантной, но такой неудобной амазонки. Мы слились с ней в единый организм, ощущали друг друга, легко подстраиваясь под нужный темп и желания. Сегодня я по-настоящему знакомилась со своей новой подругой, а она открывала для себя свою хозяйку. И что-то подсказывало, что довольными остались обе.

Я уже хотела повернуть обратно, когда услышала неподалеку топот копыт, и развернулась, ожидая увидеть супруга, однако тот, кто появился из-за ближайшего холма, герцогом не являлся.

— Хорошего вам дня, леди Меллани, — улыбнулся подъехавший маркиз де Кравен, остановив своего жеребца рядом с Бель. — Какая приятная встреча.

— И вам, маркиз, — вежливо ответила, едва выдавив из себя улыбку. — Не ожидала встретить вас так скоро.

— Мои земли граничат с вашими, миледи, поэтому, едва получил письмо от племянника и узнал, что здесь произошло, поспешил вас навестить. Надеюсь, это не было слишком самонадеянно с моей стороны, — светло-карие глаза смотрели с неподдельным беспокойством.

Вот только я ему не верила. Не знаю почему, просто не верила. Так значит Ренделл сообщил маркизу о случае на озере. Но почему просто написал? Почему не связался через переговорник? И вообще, довольно странно, что этот блондин появился у нас лишь на третьи сутки после произошедшего, а это значит, что письмо направили сегодня утром. Только вот я не могла отделаться от мысли, что герцог не ожидал приезда родственника, более того, не хотел этого. Довольно странно, если предположить, что именно он был покровителем маркиза, а значит, они должны были быть довольно близки.

— Как видите, со мной все в порядке, милорд, — продолжила играть роль радушной хозяйки. — Мне повезло отделаться легким испугом.

— Уже известно, что это могло быть? — чуть привстал в стременах мужчина, подавшись вперед.

Конь под ним дернулся, заставив дернуться недовольную таким соседством Бель, и я едва удержалась в седле.

— Прошу прощения, миледи.

— Ничего страшного, — нежно потрепав кобылу по крупу, успокаивая, вновь обратила внимание на маркиза. — Мы не обсуждали еще эту тему, милорд, думаю, вам лучше было бы переговорить с моим супругом.

— Да, конечно.

Мне почему-то показалось, что ответом де Кравен остался недоволен. Почему? Что у них произошло с Ренделлом, если через меня он пытался узнать последние новости в обход племянника?

— Думаю, мой визит в это время несколько неуместен, — с чуть извиняющимися нотками вдруг протянул мужчина. — У вас ведь медовый месяц. Не могу не отметить, леди Меллани, что замужество определенно пошло вам на пользу, вы просто светитесь изнутри. Стали еще прекрасней.

— Благодарю, милорд.

— Что вы, я просто говорю, что вижу. А сейчас позвольте откланяться, непременно появлюсь на приеме, уверен, вы будете великолепной герцогиней.

Он, наконец, уехал, оставив меня с бессильной яростью сжимать поводья. Меньше всего я хотела видеть этого мужчину на своем первом приеме в качестве герцогини, который обязана была дать по окончанию месяца после свадьбы, в течение которого нас с мужем было запрещено навещать даже родственникам. Считалось, что это время дается супругам, чтобы лучше узнать друг друга и привыкнуть к семейной жизни, а также многие верили, что брак обречен на счастье и процветание, если за это время удастся зачать наследника.

Пресветлые боги, что творилось в моей голове? Мой первый званый прием должен был состояться через двадцать три дня, а все, о чем я думала, так это о том, что не хочу видеть на нем маркиза. Что, в конце концов, сделал мне этот человек? Ничего. Так откуда взялась агрессия по отношению к этому благородному лорду?

Домой вернулась в прескверном расположении духа, а узнав, что супруг еще не вернулся, решила направить негативную энергию в нужное русло, как всегда делала в доме отца. Как любезно напомнили мне братец с маркизом, очень скоро я должна была появиться в свете в качестве новой герцогини Веллиант, но что, по сути, я знала о владениях мужа? Лишь то немногое, что он вчера показал. А что знала об этом поместье, управлять которым теперь стало моей обязанностью? Ничего. Абсолютно ничего.

— Маркус, будьте любезны попросить мистера Тольриха спуститься в кабинет его светлости, — обратилась к дворецкому, едва зайдя в холл. — Я буду ждать его там.

— Слушаюсь, ваша светлость.

В кабинете Ренделла мне быть еще не доводилось, однако дорогу нашла без труда, примерно представляя себе расположение основных комнат. Вполне уютный, выдержанный в благородных цветах красного дерева, с большим камином, напротив которого, утопая в пушистом ковре, расположился мягкий удобный диван. Но мне больше всего понравился добротный стол, у огромного окна, с видом на парк. Сев в глубокое кресло, с наслаждением провела ладонями по деревянной поверхности столешницы, представляя, как еще недавно здесь вот также сидел супруг.

Стук в дверь раздался неожиданно и, едва управляющий появился в поле моего зрения, на ближайшие четыре часа пропал для общества. Я хотела знать все — от учетных книг до имен прислуги, сколько всего людей трудились в поместье, были ли у них семьи и не нуждался ли кто-нибудь из них в помощи, какова общая площадь герцогства и сколько арендаторов на данный момент проживали на нашей земле. Какие блюда предпочитала подавать кухарка на завтрак, обед и ужин, и чем обоснован подобный выбор. Не нужна ли ей помощь на кухне и хватало ли горничных. Сколько всего в поместье комнат, и какие из них закрыты для проживания.

Вопросов было множество, и вскоре бледный мужчины был вынужден сопровождать меня на экскурсию по дому, запоминая все то, что мне хотелось переделать на свой вкус. А такого, следовало заметить, было совсем немного. Кое-где поменять гардины и заменить покрывала, чтобы в комнатах стало немного светлее и так, по мелочи. В целом осмотром я осталась крайне довольна, о чем и сообщила отчего-то смутившемуся управляющему, явно польщенному похвалой. А потом вновь спустилась в кабинет мужа и принялась за изучение учетных книг, погрузившись в излюбленный мир цифр и счетов.

Лишь раз меня побеспокоила прислуга, чтобы разжечь камин и принести поесть, так как обед и ужин, судя по темноте за окном, я пропустила. Ренделл все еще не вернулся, но здраво рассудив, что дел у него должно было скопиться предостаточно, решила не беспокоиться понапрасну и вновь засела за отчеты. Правда переместилась на ковер перед камином, куда перенесла книги, оставшиеся фрукты и легкое вино.

Тольрих свое дело знал великолепно, так как нигде я не нашла ошибок или расхождений, отчего невольно почувствовала уважение к этому немолодому уже мужчине. Лишь один момент вызвал недоумение — ровно раз в месяц в один и тот же день со счета герцога Велианта переводилась довольно крупная сумма, значившаяся в учетных книгах, как "инвестиции", и предназначавшаяся маркизу де Кравену. А еще заметила, что в этом месяце маркиз денег так и не получил. Что за дела были у супруга с дядей, для чего требовались огромные даже по меркам высшего света суммы?

— Мне все больше нравится возвращаться домой.

Вздрогнув, едва не расплескав зажатый в руке бокал с вином, я посмотрела в сторону двери, где с довольной улыбкой стоял, прислонившись к стене, герцог Веллиант. А поняв, в каком виде застал меня супруг, покраснела и отвела взгляд. О, боги, этого еще не хватало! Заработавшись, я даже не подумала переодеться и теперь лежала на животе, да еще одетая в обтягивающие брюки и легкую блузу, а прическу, пришедшую в негодность после бешеной скачки, я распустила пару часов назад, и теперь каштановые локоны спускались по спине и доставали до пола. Что он обо мне подумал?

— Как же ты прекрасна, котенок, — тихо протянул супруг, неспешно двинувшись ко мне. — Такая домашняя, такая...родная. И такая опасная, судя по тому, как переполошились слуги.

Усмехнувшись, он сел рядом со мной, облокотившись спиной о диван, и налил себе вино, в предварительно принесенный бокал.

— Что ты сделала с моим управляющим, моя леди? Я битых пятнадцать минут слушал дифирамбы в честь собственной супруги. Как тебе удалось влюбить в себя моих людей?

— Они теперь и мои люди, если ты еще не забыл, — мягко улыбнулась, даже не думая двигаться с места. В конце концов, все что мог он уже видел, а кроме нас в кабинете никого не было. — Естественно я хочу заслужить их расположение. Но, если честно, ничего особенно я не делала, просто захотела вникнуть в дела поместья, как и полагается новой герцогине.

— Расспросы о семьях работников тоже входят в обязанности герцогини? — спросил мужчина, задумчиво наблюдая за мной.

— Уже донесли? Быстро же, — улыбнулась, даже не думая обижаться на это замечание. — Качество их жизни напрямую влияет на работу, Ренделл, если у кого-нибудь из горничной заболеет ребенок или престарелая мать, она не сможет как следует выполнять свои обязанности. Я спрашивала об их жизни не их праздного интереса, а чтобы помочь, если это потребуется.

— Иди сюда.

— Что?

— Иди ко мне, котенок.

Едва придвинулась к мужу, как оказалась сидящей на его коленях, а в губы впились жадным, обжигающим поцелуем.

— Вот так должна встречать хорошая жена своего мужа, вернувшегося после тяжелого дня, — хрипло выдохнул Ренделл, отстранившись, а после чуть поменял положение так, чтобы я оказалась на нем "верхом", как тогда на поляне. — Ты скучала по мне, Меллани?

— Да, — едва смогла ответить, почувствовав, как герцог чуть прикусил мочку моего ушка, тут же лизнув языком, словно извиняясь.

— Не хочешь спросить, скучал ли я? — ухо оставили в покое, медленно и дразняще перейдя на шею.

— Ты скучал по мне?

— Каждую секунду, моя леди, — тихо произнес он, придвинув меня еще ближе и высвобождая края блузы из-за пояса моих брюк. — Знаешь, кажется, я ненавижу ваши корсеты, — едва ли не прорычал, ощутив этот предмет нижнего белья под тонкой тканью.

— Кажется я тоже, — не удержалась от смеха.

— Давай избавим тебя от него?

— Ренделл, но слуги...

— Дверь я запер, котенок, здесь только ты и я.

От корсета меня избавили за считанные секунды, впрочем, как и от блузы, и теперь я едва сдерживала стоны, плавясь под умелыми ласками супруга. Грудь налилась и чутко реагировала на каждое прикосновение, на каждый поцелуй, легкий укус, которыми награждал ее мужчина, срывая с моих губ приглушенные всхлипы.

— Ты такая чувствительная, моя маленькая леди, такая сладкая. Как я мог лишить себя такого удовольствия? Почему ждал так долго? Но теперь ты моя, только моя.

Его поцелуй был подобен шторму, сносившему все плотины, заставлявший терять разум от наслаждения, забывать обо всем, кроме этих губ и рук, ласкавших мое тело. Он подобно скульптору лепил из меня новую Меллани, жаждущую новых ласк, более откровенных, чем те, которыми одаривал меня герцог, Меллани, которую я раньше не знала. Запустив руки в его волосы, чуть потянула назад, открыв доступ к его лицу, к упрямой линии подбородка, который чуть прикусила, к бешено бьющейся жилке на шее, по которой провела языком, наслаждаясь тем, как напряглось подо мной сильное тело, как сбилось его дыхание, выдавая, что не я одна теряла голову в водовороте этой страсти.

А потом почувствовала прикосновение мягкого ворса ковра, коснувшегося моей обнаженной спины.

— Знала бы ты, моя герцогиня, сколько раз за сегодняшний день мне хотелось послать все к демонам и вернуться домой

В изумрудных потемневших от страсти глазах Ренделла помимо пламени камина отражалась я, полуобнаженная, бесстыдно лежавшая на полу и...желанная. Внутри все пело от осознания того, что муж говорил искренне, что действительно скучал, что думал обо мне. Вместо ответа чуть приподнялась, прижавшись к его губам, и потянула на себя, раскрыв свои объятия. Ни ложного стыда, ни неловкости, лишь твердая уверенность в правильности происходящего и острое, нестерпимое желание. Я хотела его, жаждала вновь ощутить в себе, почувствовать тяжесть тела, ощутить на губах вкус его кожи. Я болела им.

— Ренделл.

— Да, моя герцогиня.

— Возьми меня.

Он на миг застыл, пораженно всматриваясь в мои глаза, словно не веря, что я осмелилась попросить о подобном, а потом резко выдохнул и впился в губы с таким неистовством, захватившем нас обоих, что я потерялась, растворилась в ощущениях. Его руки были повсюду, мои тоже не отставали, избавив супруга от сюртука, жилета и рубашки. Да столько же на нем одежды?!

— Тише, тише, моя леди, — он негромко рассмеялся, видя мое нетерпение, — у нас впереди вся ночь. И вся жизнь.

Медленно, заставляя изнывать от желания, опустился ниже, покрывая поцелуями мою грудь, живот, расстегнул пуговицы брюк и проник туда, где все горело огнем. Я выгнулась, не сумев сдержать длинного стона, едва ощутила сильные пальцы внутри себя. На этот раз боли не было, лишь острое удовольствие, заставлявшее захлебываться от ощущений.

— Да, Меллани, вот так... Я хочу тебя слышать, котенок, хочу знать, что тебе хорошо со мной.

И я перестала сдерживаться, полностью отдавшись во власть чувств, шептала его имя, умоляла поторопиться, дать мне то, чего желала больше всего. А едва почувствовала резкое проникновение, застонала и с легкостью подстроилась под его движения, став единым целым. Еще... Сильнее... Глубже... Это было так правильно, так естественно, ощущать в себе часть его, растворяться с своем мужчине, отдаваться без остатка, доверять, как никому другому, чувствовать его желание и отвечать с не меньшим пылом.

Здесь и сейчас время остановилось, здесь и сейчас для меня существовал лишь он, тот, с кем посчастливилось разделить жизнь, соединить судьбу. И расщепляясь на миллиарды осколков, я словно издалека услышала его глухой рык и довольно улыбнулась, зная, что принесла ему не меньшее удовольствие, что подарил мне он сам.

— Мы ведем себя неприлично, — томно улыбнулась, расслабленная и абсолютно удовлетворенная, устроившись щекой на плече обнимавшего меня мужа.

— Тебе есть дело до слуг? — меня прижали сильнее, ласково обведя узор, красовавшийся после брачной церемонии на левой лопатке.

— Мне до всего есть дело, Ренделл, уж тебе ли об этом ни знать?

— Это точно, — усмехнулся герцог. — Бедняга Тольрих полностью очарован своей новой госпожой.

— Почему бедняга?

— Потому что ты принадлежишь лишь мне, котенок, — с улыбкой ответил муж, ласково поцеловав в висок. — В который раз убеждаюсь, как же мне повезло. Ты само олицетворение женственности, Меллани, но с каждым разом преподносишь все больше сюрпризов. Никогда бы не подумал, что в тебе столько силы, моя леди, силы духа, столько твердости характера, столько противоречий. Ты восхищаешь меня, Меллани.

— А ты меня, — решилась на откровенность. — То, как заботишься о своих людях, то, как относишься к нашему браку, ко мне... Спасибо тебе за Кристи.

— От кого узнала?

— От Грейсона, — призналась, подняв голову и посмотрев на невозмутимого супруга. — Почему сам не сказал?

— А зачем? Это наши дела с твоим отцом.

— Хочешь сказать, что меня они не касаются? Как не касается убийство Потенциалов?

— Я когда-нибудь придушу твоего брата, — недовольно прорычал Ренделл.

— Я все равно узнала бы.

— Тебе не о чем беспокоиться, родная, ни с тобой, ни с Кристабель ничего не случится.

— Как они погибли, Ренделл? — я и не думала отступать. — Почему кому-то понадобилось нас убивать?

— Я не буду разговаривать с тобой на эту тему, Меллани, — чуть повысил голос герцог, переместившись так, чтобы смотреть мне в глаза. — Говорю в первый и последний раз — не лезь в это дело.

— Но, Рендалл...

— Я сказал — довольно!

Вздрогнув, немного испуганно посмотрела на взбешенного супруга, не понимая, чем могла вызвать его гнев. Я лишь проявила вполне закономерное любопытство, так почему он злился? Почему поднялся на ноги и отошел к окну, словно ограждаясь от меня, почему отвернулся, избегая моего взгляда?

— Твои люди нашли что-то в лесу? — озвучила внезапно пришедшую на ум догадку и по тому, как отчетливо вздрогнул мужчина, поняла, что оказалась права. — Рендалл, прошу, только не говори, что одно из тел нашли здесь, я этого не вынесу.

— Нет, не тело, — ровно произнес герцог, не оборачиваясь.

— Тогда что?

— Уже не важно, в любом случае этого больше нет.

— Рен...

— Хватит, Меллани, — обернувшись, он устало вздохнул, а я на миг забыла обо всем, что мы говорили, любуясь этим мужчиной, таким прекрасным в своей наготе. — Я не хочу обсуждать это еще и дома. Мой долг защищать тебя и обещаю, что никому не позволю причинить тебе вред. Это все, что ты должна знать.

— Ты же и сам понимаешь, что так нечестно.

— Не зли меня, котенок, — вновь приблизившись, он помог мне подняться и крепко обнял, прижав к груди и уткнувшись лицом в мои волосы. — Сегодня был трудный день, родная, позволь мне просто побыть с тобой и не думать о проблемах. Ты даже не представляешь, как я скучал по тебе.

И я сдалась, не с силах противиться затаенному страху в его голосе, не способная устоять перед томным, сводящим с ума, поцелуем. Забыла о страхе, об угрозе, нависшей над Потенциалами, о том, что хотела сообщить о встрече с маркизом. В конце концов, поговорить мы могли и завтра, а проблемы никуда не денутся за одну ночь. Да, завтра. А сейчас только он, опьяняющие объятия и сильные руки, ограждающие от всех ужасов порой такого жестокого мира.

Глава 9

Этот день полностью изменил мою жизнь. Все началось как обычно с невероятно сладостного утреннего поцелуя, а едва Ренделл поднялся и привычно отправился на конную прогулку, я поняла, что что-то изменилось. Мир будто стал ярче, насыщеннее, заиграл новыми красками, о существовании который раньше я даже не подозревала. Воздух наполнился миллиардами ранее неведомых оттенков, а птицы... Неужели и вчера их трели были столь удивительно прекрасны? Что это? Легкая истома после очередной великолепной ночи стала привычной за этот месяц, но такой эйфории мне не доводилось испытывать еще никогда.

Поднявшись с постели, накинула легкий, едва ощутимый на теле пеньюар и прошла к смежным дверям, оказавшись в своей спальне. Так уж стало заведено, что спали мы исключительно в покоях мужа, к себе же я возвращалась только, чтобы привести себя в порядок, переодеться или принять ванну. Да и последнюю все чаще стала делить с Ренделлом, открывая для себя новые грани супружеской жизни. Этот месяц стал сказкой, временем покоя, абсолютной гармонии и блаженства. Мы наслаждались друг другом, постепенно привыкая и учась доверять.

Я узнала, что он мог быть не только внимательным, но и бесконечно нежным, что когда злился, не следовало лезть с разговорами, достаточно просто обнять и сказать, что скучала, а после поцеловать, чувствуя, как гнев его растворяется в страсти, а жесткие губы приобретают необычайную мягкость. Если же в изумрудных глазах отражалась усталость после тяжелого дня, проведенного за счетами или разговорами с арендаторами, то просто заходила в кабинет и устраивалась на кушетке с книгой, прекрасно зная, что через пару минут он устроится рядом, положив голову мне на колени и уткнувшись лицом в живот. Мы довольно часто проводили время именно так, разделяя заботы друг друга — он рассказывал про очередные проблемы наших людей, которые "естественно, невозможно решить без вмешательства герцога Веллианта", а я делилась тем, как проходила подготовка к приему и сколько уже успела сделать.

Я искренне наслаждалась гармонией и счастьем и, в конце концов, поняла, что полюбила этого человека. Он стал для меня таким родным и близким, что мне уже не надо было видеть его лица, чтобы понять, когда что-то тревожило, не надо спрашивать, чтобы знать, как заставить улыбнуться и принести радость. Мы часами могли просто разговаривать или же молчать, занимаясь каждый своими делами, расположившись в его кабинете. А по ночам меня обучали науке любви, о которой, естественно, раньше не ведала, и которую постигала с огромным удовольствием.

Лишь тему убийств не поднимали с того вечера, как я узнала об этом от брата. Впрочем, еще дважды я пыталась поговорить о них с герцогом, но оба раза заканчивались руганью, столь неприятной как мне, так и Ренделлу, после чего решила оставить все как есть. Все равно бы узнала от Грейсона, близнец никогда не мог скрывать от меня что-то слишком долго.

А еще узнала совершенно невероятную и абсолютно не укладывавшуюся в голове новость и поняла, почему все так боялись герцога Веллианта. Он был универсалом. Я сначала не поверила, когда Ренделл рассказал мне об этом в одной из наших привычных бесед у камина, но после припомнила все, что раньше казалось незначительным, и едва смогла вымолвить хотя бы слово, совершенно ошеломленная этим известием. Внушение, целительство, перемещение на большие расстояния — это лишь толика того, что я сама испытала на себе. Но ведь такого не бывает. У каждого одаренного всего одна грань силы, мне доводилось слышать, что у самых влиятельных людей иногда просыпался второй дар, но универсал... В каком-то смысле Ренделл был подобен Хранителям, возможно лишь немногим слабее. Первое время не знала, как к этому относиться, а потом просто приняла, как данность, и успокоилась, вновь вернувшись к привычному укладу жизни.

Но этим утром что-то было не так, и лишь подойдя к зеркалу, поняла что именно. Осознание накрыло волной паники, счастьем и ощущением чуда, и я медленно опустилась на мягкий пуфик, не удержавшись на внезапно подкосившихся ногах. Глаза. Они больше не напоминали своей синевой сапфиры, скорее уж светло-голубые топазы, обрамленные густыми темными ресницами. А это означало, что внутри меня зародилась жизнь. Рука, которую прижала к пока еще плоскому животу, ощутимо дрожала. Три недели. Ровно двадцать один день. Именно столько требуется младенцу, чтобы еще в утробе матери-Потенциала перенять силу, забрав из ее тела. Ребенок.

Страшно? Безумно. Но в то же время я ощущала безграничное счастье и теплоту, буквально переполнявшие все мое естество. И лишь спустя несколько минут достаточно пришла в себя, чтобы понять, что сегодняшний прием станет еще большим испытанием, чем предполагала. Ведь абсолютно все, кто съедутся в наше поместье, узнают о беременности, едва взглянув на меня, а мне не хотелось делиться этой новостью. Только не так. Первым должен был узнать Ренделл, а затем Грей, Кристи и родители, и лишь потом — общество. Ренделл. Я обязана была найти мужа.

— Ты понимаешь, в чем мне отказываешь? Представляешь, к каким это может привести последствиям?

— Прекрасно понимаю, Абнар, и мое мнение ты услышал, больше повторять не стану.

— Чем она тебя так зацепила? Как можно так измениться всего за пару месяцев? Хочешь оставить меня в дураках? Ты мне должен, Рен! Это я сделал тебя таким. Ты обязан мне, демоны тебя побери! Ты знаешь, на что мне нужны эти деньги, и ты предоставишь мне нужную сумму, иначе сильно об этом пожалеешь.

— Вздумал угрожать? Мне? Не боишься, Абнар?

Замерев у приоткрытой двери кабинета, я не знала, что делать. Остаться и понять, о чем спорили Рендалл с маркизом или вернуться к себе и попросить горничную передать мужу записку с просьбой подняться наверх? Желание услышать разговор целиком было неожиданно острым, но, с другой стороны, прекрасно понимала, что ничего хорошего услышать не могла, да и вряд ли супруг обрадовался бы, обнаружив меня под дверью. А я не хотела, чтобы впервые о ребенке он узнал в такой атмосфере, поэтому уже развернулась и направилась к лестнице, когда меня остановил удивленный голос мужа.

— Меллани? Я думал, ты еще спишь. Зачем поднялась так рано, котенок? Гости начнут съезжаться лишь к вечеру.

— Леди Меллани, позвольте поприветствовать вас и пожелать доброго утра, — присоединился к герцогу де Кравен.

А мне осталось лишь мысленно застонать и, натянув на лицо светскую улыбку, обернуться и подойти к застывшим у двери в кабинет мужчинам, думая о том, что в холе слишком светло, чтобы эти двое не заметили небольших перемен в моем облике.

— Доброго утра, маркиз, не знала, что вы решите почтить нас своим приходом в столь ранний час, — остановившись рядом с Ренделом, повернулась к маркизу, отметив, как удивленно распахнулись его глаза, едва мужчина все понял, и каким задумчивым стал взгляд, от которого мне внезапно захотелось спрятаться. Но вместо этого улыбнулась еще слаще. — Надеюсь, вы еще не завтракали? Я прикажу накрыть на троих.

— Абнар уже уходит, родная, — невероятно напряженным тоном протянул муж, приобняв меня за талию и чуть притянув к себе.

Что это было? Он словно пытался заслонить меня собой, защитить. От собственного дяди? Какие дела связывали их между собой, если один из сильнейших людей нашего государства сейчас откровенно нервничал перед тем, кто даже не обладал даром?

— К сожалению, мне действительно пора, миледи, — с наигранным разочарованием вздохнул блондин. — Однако буду бесконечно счастлив вновь увидеть вас этим вечером. Как понимаю, мне первым из гостей представилась возможность поздравить вас с грядущими изменениями? — Я едва сдержала гримасу отвращения, едва он приложился к моей руке. — Позвольте пожелать вам счастья и здоровья малышу.

— Абнар... — хватка на моей талии стала крепче.

— До вечера, леди Меллани. Ренделл.

Едва входная дверь закрылась за его спиной, меня подняли на руки и стремительно занесли в кабинет, заперев его с помощью силы, а затем опустили на что-то высокое и жесткое и поцеловали с таким отчаянием, что ничего кроме страха и изумления я не почувствовала. Что происходит? Почему мне казалось, что радости известие о моей беременности супругу не доставило? И почему вместо счастья в этот особенный для нас момент я испытывала глухую боль и разочарование?

— Ты не рад.

Я не спрашивала, и без того видела все по взгляду отстранившегося мужа, а едва он с непонятным мне отчаянием вновь потянулся к губам — отвернулась. Не так я представляла себе этот день, абсолютно не так. В конце концов, именно ради наследников был задуман наш брак, и меньше всего от Ренделла я ожидала подобной реакции.

— Меллани...

— Отойди, — уперлась руками в его грудь, не желая ни секунды оставаться рядом. — Позволь мне встать.

Пару мгновений он не двигался, а после чуть отстранился, но не на столько, чтобы я смогла слезть со стола.

— Прости, родная, я не хотел тебя обидеть, — он прикоснулся к моей щеке, лаская кожу. — Я счастлив, котенок, действительно счастлив. Тебе достаточно просто посмотреть на меня, чтобы в этом убедиться. Ну же, Меллани, посмотри на меня. Видишь? Ты подарила мне радость, моя леди, а я, как последний идиот, тебя обидел. Прости меня, родная, прости, что напугал, просто не ожидал этого так скоро и сам испугался. Как юнец, право слово.

Он врал. Нагло, глядя мне в глаза, и стараясь убедить в своих словах. Нет, в то, что герцог был рад, я не сомневалась, действительно видела это по взгляду, но в остальное не верила. Не страх перед будущим отцовством был написан на его лице, нет, тут было нечто другое — тревога, раздражение и ужас перед неизбежным. Я слишком хорошо научилась читать его за этот месяц, чтобы поверить в столь убедительную ложь. Чего на самом деле он боялся? Что старался от меня скрыть?

— Ну скажи же уже что-нибудь, котенок, — он прижался к моему лбу своим, не переставая ласкать лицо и шею. — Не наказывай молчанием.

Кого он хотел успокоить этим проникновенным и умоляющим тоном — меня или самого себя? Как бы то ни было, я решила сделать вид, что поверила и простила.

— Хотела, чтобы ты узнал первым, — прошептала, повторив его жест и прикоснувшись к легкой щетине на его щеке. — Не знала, что так все обернется.

— Моя маленькая леди.

И вновь поцелуй, но уже бесконечно нежный, наполненный благоговением и благодарностью. Однако вместо спокойствия, сердце сковала тревога и предчувствие скорой беды, и впервые за время замужества, я не позволила себе полностью раствориться в объятиях, впервые выставила между нами своеобразный барьер. Знала, что обязательно почувствует, но отступать не собиралась, по крайней мере, не сейчас, когда обида была еще свежа.

Гости начали съезжаться уже после обеда. Первыми, как я и надеялась, прибыла моя семья. Едва я заприметила въехавшую во двор карету с гербом нашего рода, с трудом сдержала слезы и поняла, как же скучала все это время по родным. По наивной и вечно восторженной сестренке, по нравоучениям матери, даже по отцу, с которым наши отношения в последние годы были весьма напряженными. Но больше всего по близнецу, с которым обязательно связывалась раз в неделю, чтобы позволить убедиться, что со мной все в порядке.

— Меллани!

Невольно улыбнулась, наблюдая за тем, как, подхватив юбки, ко мне бежала счастливая Кристабель, нарушив с десяток норм этикета. И что удивительное, мама ее не одернула и даже видом не показала, что недовольна поведением младшей дочери.

— Меллани, дорогая, как же я соскучилась! — сестра буквально повисла на мне, расцеловывая в обе щеки и крайне подозрительно сопя в ухо.

— Кристи? Только не говори, что ревешь.

— Даже не собиралась.

Вопреки ее словам, я чувствовала, как чуть подрагивали худенькие плечи, и прекрасно слышала усиленно сдерживаемые всхлипы. Пресветлые боги, еще чуть-чуть и сама разревусь, а мне еще столько нужно было успеть!

— Родная, ну будет тебе... Кристи...

— Кристабель, дорогая, вспомни, наконец, о приличиях и отпусти сестру, — поднялась на крыльцо матушка, выглядевшая как всегда безупречно даже после многодневного путешествия. — Что о тебе подумает герцог? Меллани, доченька, мы так соскучились, ты даже не представляешь, как переживал твой отец все это время. Да он...

Она не договорила, пораженно замерев на месте, встретившись со мной взглядом, а потом сдавленно охнула, прижав ладонь к губам. И я впервые за двадцать четыре года увидела, что эта женщина, которая всегда была для меня эталоном выдержки и невозмутимости, умеет плакать.

— Девочка моя...

Нет, они как сговорились! В итоге перед Ренделлом, вышедшем из дома минутой позже, предстала совершенно поразительная картина из трех ревущих женщин, одна из которых носила под сердцем его дитя.

— Добро пожаловать в наш мир, герцог, — улыбнулся отец, подойдя к явно изумленному мужчине, и указал головой на наше трио. — Женщины — им только дай волю, зальют слезами всю округу.

— Рад, что вы добрались, — склонил голову Ренделл, не прекращая при этом краем глаза наблюдать за мной. — Надеюсь, дорога прошла спокойно?

— Более чем. Вы позволите? — отец обернулся, протянув ко мне руки. — Хватит реветь, девочка моя, и иди обними старика.

Реветь не перестала, а едва ощутила такие родные и надежные объятия отца, заплакала еще сильнее.

— Так, все, хватит ее расстраивать! Иди ко мне, малышка, и дай на себя посмотреть. Ну вот, вы только посмотрите, и как в таком виде собираешься встречать гостей? Имей в виду, отвлекать внимание на себя не собираюсь, я, конечно, красавец, но этим вечером сиять должна ты. Приветствую вас, Веллиант.

— Добро пожаловать, виконт. И может вернете мне, наконец, жену? Боюсь в ее положении вредно так переживать.

Я лишь крепче вцепилась в прижавшего меня к себе брата, всем видом показывая, что не сдвинусь с места. Ни за что. Я слишком соскучилась по Грейсону, чтобы так быстро расстаться с его теплом, слишком давно не ощущала родных и любимых рук, которых мне недоставало каждый день разлуки.

— Боюсь, что это невозможно, герцог, — с улыбкой ответил Грей. — Видимо придется вам дождаться своей очереди.

— Меллани?

— Пожалуйста, Ренделл, — прошептала, умоляюще посмотрев на недовольного мужа. — Всего пару минут.

— Не обращайте внимания, ваша светлость, эти двое всегда надышаться друг на друга не могли, — примиряющее произнес отец, словно невзначай закрыв нас своей спиной. — А у вас прекрасное поместье, давненько здесь не бывал, со смерти вашего батюшки, если мне не изменяет память. Вы многого добились. А скажите, как вам удается...

Следуя за негромко переговаривающимися мужчинами, я с благодарностью посмотрела на отца, выигравшего немного времени, чтобы мы с Греем смогли насладиться обществом друг друга. Как же мне его не хватало. Никакое зеркало не в силах было заменить для меня его присутствия, ведь это всего лишь стекло, способное передать изображение, но не теплоту его объятий.

— Как ты, малышка? — тихо спросил Грейсон, ведя меня по коридору, приобняв за плечи.

— Замечательно.

— Выглядишь вполне счастливой.

— Странное замечание, учитывая, что последний раз мы разговаривали всего пять дней назад.

— Давно узнала?

— Сегодня, — невольно улыбнулась, расслышав едва замаскированную обиду в голосе брата. — Неужели думаешь, я бы тебе не сказала?

— Веду себя, как ребенок? — усмехнувшись, он наклонился и нежно поцеловал меня в щеку, вызвав счастливую улыбку. — Тяжело, знаешь ли, делить тебя с кем-то еще.

— Если помнишь, в последние два года у нас и дома было мало возможностей для общения, так что ничего особо не поменялось.

— Тогда у тебя был только я, — тихо протянул брат и спустя мгновение добавил. — И Кристи, разумеется.

— Он мой муж, Грей.

— А теперь еще беременность... Почему так скоро, Мел?

— Ты что, ревнуешь? — я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, наблюдая, как поспешно отвел взгляд близнец, явно смутившись. — Грейсон, как можно ревновать к ребенку? К тому же, родить наследника мой долг.

— Всего лишь долг?

— Ты забываешься, родной.

— Раньше у нас не было секретов друг от друга, Мел, — грустно протянул близнец.

А я промолчала, не зная, что возразить на это замечание. Он был прав в одном, у него от меня секретов никогда не было, даже находясь на огромном расстоянии друг от друга, мы могли часами общаться через зеркала. Он рассказывал, чего добился, с какими людьми встретился, как провел еще один день без меня. А я слушала, искренне радуясь за брата, и, определенным образом, живя его жизнью, будучи запертой в глуши. Но сама в последние года говорила мало, не желая показывать, как тосковала, как страстно хотела вырваться из клетки, в которой жила все это время. И сейчас даже с ним не собиралась обсуждать свой брак.

— Разве тебе недостаточно знать, что у меня все хорошо? Грей, ты ведь чувствуешь меня, кому как не тебе знать, что я по-настоящему счастлива? — остановившись возле обеденного зала, чуть придержала брата. — Я уже не маленькая девочка, родной, да и не кажется ли тебе, что с моей стороны некрасиво обсуждать наши с Ренделом отношения? Даже с тобой. Он оберегает меня, Грей, дает почувствовать себя нужной и желанной, а это намного больше того, на что я когда-то рассчитывала.

— Я рад за тебя, сестренка, — после минутного молчания выдохнул Грейсон и посмотрел в сторону зала, где уже собралась за столом вся семья. — Не знаю, что со мной творится в последнее время, сам себе порой поражаюсь. Я тревожусь, Мел. Знаю, что ты с ним в безопасности, что он никогда не позволит причинить вред своей герцогине, но все равно безумно боюсь, что что-то случится. Глупо, да?

Глупо? Нет. Мог ли он каким-то образом разделить мои собственные переживания? Ведь после разговора с Ренделлом я тоже это ощущала — предчувствие неотвратимо надвигающейся беды, однако из слов брата выходило, что подобные мысли занимали его давно, едва ли не с момента моей свадьбы. Глупости. Ничего плохого со мной не могло произойти, нечего волноваться понапрасну. Сегодня я, наконец, встретилась с родными, а вечером должен был состояться прием, к которому так долго готовилась — это единственное, что должно меня сейчас волновать. Это, и маленькая жизнь, зародившаяся в моем чреве.

Гостей приехало много. Слишком много. Рассылая приглашения в самые родовитые дома, я признаться честно, рассчитывала, что многие откажутся, устрашась многодневного пути, и не верила, даже получив подтверждения о приезде. Но прибыли все. Абсолютно все. Слава богам, правитель не решил почтить нас своим присутствием, однако, к моему искреннему изумлению, прислал письмо, в котором выражал сожаления, что не сможет увидеть первый прием герцогини Веллиант, но непременно ждет нас с Ренделдлом у себя, как только решим навестить столицу. Причину отказа поняла сразу — на днях должен был родиться наследник, и все знали, что в последнее время правитель ни на шаг не отходил от жены. Что ж, тем лучше, не пришлось переживать еще больше, понравится ли правящей чете запланированные мной мероприятия.

Лишь вновь окунувшись в мир высшего света, где каждый оценивал и ждал малейшего промаха, я поняла, как вовремя забеременела. Ведь многие из тех, кто теперь бродил по поместью, планировали остаться у нас на несколько недель, как было заведено, однако теперь все они были вынуждены уехать не позже чем через три обязательных для приема дня. Но даже это время стало для меня одним из самых тяжелых. Я практически не виделась с мужем, играя роль гостеприимной хозяйки, а ночью, едва почувствовав под головой подушку — засыпала, слишком утомленная разговорами, музыкальными вечерами, шарадами и танцами. Не просыпалась даже тогда, когда возвращался Ренделл и укладывался рядом. Мы привычно спали у него, лишь в первую ночь я настолько измоталась, что уснула на своей кровати, едва горничная помогла снять бальное платье, а на утро проснулась в комнате мужа, когда его уже не было.

Я скучала по нему, по нашему спокойному и умиротворенному распорядку, по его объятиям, и с нетерпением ждала, когда же, наконец, останемся наедине. Тех кратких встреч, которые мы могли позволить себе в эти долгие три дня, явно не хватало ни мне, ни Ренделлу, о чем вполне ясно говорили его взгляды и жадные, но такие короткие поцелуи, когда все же выдавалась свободная минутка. Он был обходительным и внимательным ко всем, но при этом каким-то образом ухитрялся наблюдать за каждым моими действием, и едва замечал, что устала, непременно оказывался рядом. И это безумно раздражало светских красавиц, едва ли не пожиравших его глазами. Первый вечер я злилась, наблюдая за тем, как они обхаживали моего мужчину, стараясь привлечь к себе внимание, но после немного успокоилась, не увидев ответного интереса со стороны супруга. Нет, я понимала, что в высшем свете вполне естественно было для мужчины иметь любовницу, а то и не одну, но столь откровенно флиртовать с ним на глазах у законной жены, на мой взгляд, отвратительно.

Утро четвертого дня встретило меня жаркими объятиями и обжигающими поцелуями. Ренделл. Как же мне его не хватало, как же истосковалась по нежным прикосновениям, по его рукам, губам, по тому огню, что растекался по телу от столь откровенных ласк, заставляя извиваться и тихо постанывать от наслаждения.

— Я должен уехать на пару дней, котенок, — много позже с грустью произнес Ренделл, прижимая меня к груди и задумчиво вычерчивая только ему одному понятные рисунки на моей обнаженной спине.

Уехать? Куда? С трудом удерживаясь между сном и явью, слишком утомленная недавней близостью, подняла голову и посмотрела на мужа, отмечая и виноватый вид, и сожаление, читавшееся в его глазах.

— Когда? — тихо спросила, прекрасно понимая, что о самой поездке спрашивать бесполезно, все равно умело обойдет вопросы или просто не станет отвечать.

— Прямо сейчас. Это ненадолго, Меллани, всего на пару дней. Уже завтра вечером я снова буду рядом с тобой, родная.

— Что-то случилось?

— Ничего особенного, обычные дела, не думай об этом, котенок, тебе нельзя сейчас волноваться, — лицо герцога озарила улыбка, наполненная теплотой и счастьем, когда он осторожно, словно боясь повредить, прикоснулся к моему животу. — Спасибо тебе.

— Это тебе спасибо, — накрыла его руку своей, переплетя пальцы, и поцеловала. — Заканчивай дела и возвращайся поскорее, мы будем тебя ждать.

Отъезд мужа пропустила, уснув сразу же после нашего разговора, а едва спустилась к завтраку, обнаружила очередной сюрприз в виде ожидавшего внизу незнакомого мужчины. Не человек. Как узнала? Слишком крупный, под два метра ростом, и широк в кости настолько, что рядом с ним я ощутила себя маленькой и хрупкой девочкой, а ярко-желтые глаза, наблюдавшие за моим приближением с настороженностью, вызывали непонятный страх. Сильный хищник. От этого мужчины буквально веяло звериной мощью и чем-то таким, что спутать его с человеком было просто невозможно. Что он здесь делал? Пришел к мужу? Но слуги должны были сообщить об отъезде герцога, да и вряд ли кто осмелился бы пропустить его в поместье, не предупредив меня или Ренделла.

— Доброе утро, миледи, — с удивительной для такого телосложения грацией склонился незнакомец, и мне выпала возможность разглядеть его получше.

Длинные темно-русые волосы до плеч, с собранными у висков прядями производили ощущение небрежности, нижняя часть лица покрыта щетиной, грозившей в скором времени превратиться в довольно густую бороду, а пыльная и местами грязная одежда подсказала, что ему явно пришлось провести какое-то время в пути. Красавцем этого мужчину я бы не назвала, но мужественную притягательность отметила, гадая, что ему могло понадобиться от меня. А в том, что он дожидался не Ренделла, я теперь не сомневалась.

— Кто вы?

— Мое имя Аллан, миледи, и я здесь по распоряжению вашего супруга.

— Что за распоряжение?

— Моя задача оберегать вас, пока его светлости нет в поместье, — спокойно ответил мой внезапно появившийся... Кто? Охранник? Страж? Наблюдатель?

Пресветлые боги, что же происходит? Чего так боялся Ренделл, что решил приставить ко мне охрану на время своего отсутствия?

— И что входит в понятие "оберегать"?

— Я все время буду находиться рядом с вами, миледи.

— Надеюсь, в своих покоях я смогу остаться одна? — мне все меньше нравились "подарки" сегодняшнего утра.

— Это было бы нежелательно, — чуть нахмурившись, ответил охранник.

— А теперь послушайте меня, Аллан, — я уже откровенно злилась, чего не скрывала ни во взгляде, ни в голосе. — Я согласна на ваше присутствие, потому как таково желание моего супруга, но в мои комнаты вы можете зайти лишь в случае крайней необходимости. Говоря откровенно, я не понимаю, для чего Ренделл вас нанял, но, согласитесь, мне нечего опасаться в собственной спальне.

— Хорошо, — спустя несколько секунд напряженного молчания, наконец, кивнул мужчина. — Но я все время буду за дверью.

— Как пожелаете. А сейчас я бы хотела позавтракать. Вы успели поесть, Аллан? Как понимаю, вы долгое время провели в дороге.

Судя по удивленному взгляду, которым окинул меня мужчина, следуя за мной в обеденный зал, такого вопроса он не ожидал. Почему? Не думал, что захочу позаботиться о простом наемнике? Во-первых, простым этого мужчину называть было нельзя, потому как и выправка и, пусть не совсем чистая, но явно дорогая одежда, говорили, что в обществе себе подобных он явно занимал определенное положение. Средний класс — не меньше, и скорее всего когда-то был напрямую связан с военным делом. А во-вторых, если мне придется терпеть его присутствие целых два дня, то пусть лучше это будет на моих условиях, к тому же, на этот срок он, по сути, являлся моим работником, а все люди, служащие на землях герцогства получали еду и кров.

— Благодарю, миледи, я не голоден.

— Глупости, — отрезала, устроившись за длинным столом, и указала на место напротив, куда понятливые слуги уже ставили вторые приборы. — Сами сказали, что ваша задача — оберегать меня, в моих же интересах позволить вам немного отдохнуть, выполняя при этом свою работу. Уставший охранник, знаете ли, не слишком внушает доверия.

— Вы сомневаетесь в моих возможностях?

— Всего лишь объясняю, почему вам не стоит стоять за моей спиной, а вместо этого сесть и спокойно поесть.

С минуту он обдумывал мои слова, а потом все же сдался, правда, устроившись не напротив, а рядом со мной, и принялся за еду. Что ж, пусть так, это намного лучше, чем ощущать чужой взгляд в спину. А чуть позже к нам присоединились спустившиеся родители, Грейсон и Кристи, единственные, кто не уехал вчера вечером. Появления в доме незнакомого мужчины без внимания не осталось, а узнав, для чего нанял Аллана герцог, родители пришли в полнейшее недоумение, и какое-то время мне пришлось потратить на то, чтобы их успокоить и убедить, что причин для беспокойства нет. А потом случилось маленькое чудо, с ног на голову перевернувшее мое представление о жизни.

— Ох...

По белоснежной скатерти медленно растекалось темное пятно от пролитого чая, но я этого едва замечала, прижав руку к животу, и невидящим взглядом уставившись в пространство перед собой.

— Меллани? Девочка моя, все в порядке?

В порядке? Все просто чудесно, волшебно, сказочно прекрасно. Улыбнувшись встревоженной матери, отмечая вскочившего с места напряженного наемника, я едва заставила себя оторваться от того, что происходило со мной в этот момент.

— Все хорошо, не пережи...

И вновь замолчала, снова почувствовав это. Его. Своего сына. Когда-то давно я слышала от бабушки, что Потенциалы чувствуют своих детей, едва те перенимают их силу, но только теперь поняла правоту ее слов. Я его чувствовала, впервые ощущала внутри себя не как что-то эфемерное, что до определенной поры невозможно потрогать, а как младенца. И это было просто невероятно. Казалось, что всю жизнь я ждала именно этого мгновения, лишь ради него дышала, росла, взрослела. Весь мир стал серым и безликим, а единственное светлое, яркое солнышко находилось внутри меня и теперь знакомилось со своей мамой. Мой мальчик. Откуда-то знала, что это именно сын, наследник, будущий герцог Веллиант.

Возможно ли полюбить кого-то за одно мгновенье? Полюбить настолько, что, если понадобится, без раздумий отдать жизнь за него, посвятить всю себя его счастью. В романах часто описывают любовь с первого взгляда, вот только я никогда не верила, что такое возможно. До этого дня. Ни разу не видя, не прикоснувшись, я уже любила того, кто находился в моем чреве, любила безгранично, настолько полно, что это чувство поглотило меня, отрезав от остального мира, от людей, находившихся в огромном обеденном зале. Мой сын. Мой мир, целый маленький мир, которому через восемь месяцев я должна была подарить жизнь. Я ощущала его, слышала быстрое биение его крохотного сердечка, и точно знала, каким он будет. Маленькое озорное черноволосое чудо с невероятно яркими, удивительными по синеве глазами и моей улыбкой. Невероятно сильный. Да, я могла даже назвать дар, которым уже обладало мое чадо — целитель, которому не будет равных, потому как такую мощь ощущала лишь от Ренделла, а в его уникальных способностях сомневаться не приходилось. И впервые почувствовала благодарность за то, кем являлась, так как обычным женщинам не дано было ощутить того, что сейчас переживала я.

— Это он? — вернул меня к реальности тихий благоговейный голос брата. — Так это не сказки? Она говорила правду?

Посмотрев на Грейсона, лишь кивнула, отмечая ошеломленную и несколько шальную улыбку близнеца. Он чувствовал отголоски моих эмоций, переживал лишь маленькую толику того, что сейчас переполняло мое сердце.

— Это чудо, Мел... Поверить не могу... Можно? — неуверенный, умоляющий взгляд.

— Конечно.

Он только этого и ждал, вскочив со своего места и, быстро обойдя стол, опустился передо мной на колени и прижался лбом к моему животу.

— Привет. Я... Я твой дядя, малыш. Правда здорово иметь дядю? Мы будем с тобой лучшими друзьями, маленький, вот увидишь, я научу тебя всему, что знаю. Буду играть с тобой, как когда-то с твоей мамой. Ты ведь будешь меня любить, да?

Смотреть на взрослого мужчину, с таким благоговением на лице сюсюкавшего с животом было настолько нелепо и комично, что в другое время я бы непременно рассмеялась, а сейчас просто улыбалась, чувствуя, как кто-то совсем крошечный внимательно прислушивался к каждому слову. А потом ощутила тепло, сконцентрировавшееся там, куда был направлен взгляд близнеца.

— Мел... Он отвечает! Он мне отвечает! — ошеломленно выдохнул Грей, подняв на меня изумленный и абсолютно счастливый взгляд.

— Миледи, что происходит?

— Да, Меллани, что происходит?

— Это дар Потенциала, — пришлось мне успокоить взволнованных родителей и напряженного Аллана, стоявшего за спиной Грея. — Я начала чувствовать ребенка. Сына.

— Ох, дорогая... — потрясенно протянула матушка, смотря на меня широко распахнутыми глазами. — Мальчик...

— Внук! — счастливо улыбнулся отец, тут же решивший присоединиться к сыну.

— Так не честно! Почему Грей может его чувствовать, а я нет? Грейсон, подвинься, я тоже хочу!

Я все-таки рассмеялась, сверху вниз посматривая на окруживших меня родных, понимая, что это самый счастливый день в моей жизни. Жаль лишь, что Ренделла в этот момент не было рядом.

— Поздравляю вас, миледи, — тихо протянул Аллан, переместившись за мою спину, чтобы не мешать словно сошедшим с ума людям, и что-то в его голосе заставило обернуться.

Тоска и боль. Я видела, что он говорил искренне, но было во взгляде этого мужчины нечто такое, отчего болезненно сжалось сердце и на миг захотелось дотронуться до него, утешить, убедить, что все хорошо. Столько сдерживаемой боли, столько горечи. А потом взгляд вновь стал непроницаемым, словно ничего не было, будто мне лишь показалось.

Весь день я провела, наслаждаясь обществом близких, с которыми толком не успела пообщаться из-за гостей. Узнала, что матушка уже начала подготовку к первому балу Кристабель, который родители дадут в нашем доме в столице, а та с нетерпением ждала своего дебюта. С сестренкой хотелось пообщаться наедине, прекрасно понимая, что той много чего хотелось у меня спросить, да и мне было, что рассказать чисто по-женски. Но подобному общению мешало присутствие Аллана, который не оставил нас вдвоем даже в моих покоях. По его словам выходило, что без него я могу находиться в собственной спальне только, когда была совсем одна. Все остальные, даже члены моей семьи — потенциальная угроза. И тогда я поняла, что этой ночью придется обходиться без горничной, потому как даже с ней наедине этот упрямый мужчина меня не оставит, а переодеваться в его присутствии я не собиралась.

Я услышала его глубокой ночью, мгновенно проснувшись и соскочив с кровати. Плач. Надрывный детский плач, доносившийся с улицы через открытое окно. Как он там оказался? Как смог покинуть детскую и выйти во двор? Неужели слуги не заперли двери? Мальчик мой... Сынок... Из комнаты выбежала в одной тонкой сорочке, боясь не успеть, страшась того, что с ним что-то может случиться. Озеро. Все внутри похолодело от осознания того, как близко мой малыш был к озеру. Нет, только не это, я не переживу... Бежала не разбирая дороги, постоянно слыша его плач, не чувствуя холода каменного пола под босыми ногами, не обращая внимания на острые ветки, ранящие нежную кожу. Все что знала — мой мальчик в беде, нуждается во мне, просит о помощи. Как же ему, должно быть, страшно. Маленький мой... Стой на месте, никуда не уходи, мама уже рядом... Мама найдет тебя, ты только жди, родной... Только жди...

— Всегда поражался тому, как действует зов.

Споткнувшись, я растянулась на земле, разодрав колени, и испуганно замерла, не понимая, как оказалась в чаще леса. Что я здесь делала? Да еще ночью, практически раздетая и босая? А потом вспомнила плач и похолодела от ужаса, тут же прижав руки в животу. Мой сын не мог убежать из детской по той лишь причине, что никакой детской еще не существовало, а он сам даже не родился. Что это? К кому я так отчаянно бежала, кого хотела защитить? И почему сейчас не ощущала того, что гнало меня минуту назад?

— Что это было, Меллани? Для вас. Как вы почувствовали зов?

Этот голос. Именно он заставил меня очнуться. Но что маркиз делал в лесу? Что за зов? Что вообще происходит?!

— Ну что же вы, Меллани? — неодобрительно протянул мужчина, медленно приближаясь ко мне. — Крайне невежливо с вашей стороны меня игнорировать, мы ведь в каком-то роде родственники.

— Что вы здесь делаете? — поднялась на ноги, не отрывая взгляда от того, кого интуитивно опасалась с первого дня знакомства.

— Жду вас, конечно, — в лесу было стишком темно, чтобы разглядеть его лицо, но мне показалось, что маркиз улыбнулся при этих словах.

— Меня? Не понимаю...

— Неужели? Разве вы не почувствовали ничего странного, моя дорогая? Ведь вы от чего-то бежали. Или к кому-то? Что заставило вас подняться с постели? Не подумайте ничего дурного, моя дорогая, я спрашиваю это чисто из научного интереса.

Научный интерес? Он что, сошел с ума? К откровенному недоумению и страху прибавилось чувство надвигающейся беды, что буквально преследовало меня последнее время, а после я заметила то, что до этого момента было скрыто за спиной де Кравена. Алтарь. Точно такой, как был в моем лесу, но если тот дарил мне спокойствие и умиротворение, то этот жертвенник, расположенный в центре округлой поляны, вызывал панический страх. Где мы находились? Я не могла далеко убежать, а значит мы совсем рядом с поместьем. Но где? И почему раньше я никогда не ощущала присутствия алтаря, если однажды уже почувствовала ему подобный на своей земле?

И внезапно прозрела. Озеро. В первый же день приезда в герцогство. Не оно притягивало меня в тот раз, вода просто оказалась на пути зова этого места, зова, воспротивиться которому я была не в силах. Тогда меня спас Ренделл, но сейчас его не было. Сейчас некому было помочь.

— Аллан...

— Спит, — спокойно ответил маркиз на незаданный вопрос. — Растолченный в порошок лангранд безотказно действует на оборотней, знаете ли, а подсыпать его в еду, вы помогли нам сами. Обычно наемники не делят пищу с теми, кто их нанял и кого должны защищать, чтобы случайно не попасться в ловушку. Вы здорово облегчили мне задачу, Меллани, пригласив его за все свои трапезы.

— Что вам от меня нужно? — хрипло спросила, отступив назад и начиная осознавать, что сама лишила себя защиты. — Почему я здесь?

— Лично от вас — ничего. Мне кое-что задолжал ваш супруг, герцогиня, кое-что, что мне жизненно необходимо. Видите ли, существуют люди, которым я должен предоставить один артефакт, очень влиятельные люди. А чтобы раздобыть подобный артефакт, необходимы деньги, которые мой дорогой племянник отказался мне предоставить, поэтому у меня не осталось выбора. Вы единственная, кого я смог найти за столь короткое время.

— Найти для чего?

Он сумасшедший. Точно сумасшедший.

— Для заполнения артефакта, разумеется, — со вздохом, словно я не понимала очевидных вещей, произнес де Кравен.

— Заполнения артефакта?

— Кажется, продемонстрировать будет намного нагляднее, вам так не кажется? К тому же, неизвестно, сколько еще проспит ваш цепной пес, моя дорогая леди Меллани, а я не хотел бы, чтобы нам помешали.

А я хотела. Более того, мысленно взмолилась богам, чтобы хоть кто-нибудь вытащил меня из этого кошмара. Бежать! Как можно быстрее, как можно дальше, спрятаться от спятившего мужчины. Но не успела.

— Не шевелитесь, Меллани.

Я думала, что раньше мне было страшно? Я ошибалась. Лишь сейчас поняла, что такое дикий ужас, лишь теперь осознала, что предчувствие не обмануло. Я не могла пошевелиться. Ни бежать, ни двинуть пальцем, ни вздохнуть.

— Дышите, моя дорогая, дышите.

Воздух тут же наполнил легкие, принося болезненное облегчение. Это невозможно. Маркиз не обладал силой, абсолютно точно не обладал. Но тогда каким образом использовал дар внушения? Такого просто не могло быть. Это невозможно!

— Удобно, не так ли? — вновь усмехнулся мужчина. — Этот дар я решил оставить себе. Не понимаете? Ничего, Меллани, я вам объясню, а пока позвольте мне за вами поухаживать.

Подойдя вплотную, он с легкостью поднял меня на руки и понес в сторону поляны, а спустя несколько секунд, спину обожгло ледяным холодом камня.

— Вот так, моя дорогая, здесь вам будет удобнее. Отдыхайте, Меллани, в вашем положении это необходимо.

Уложив меня на плите, он отошел, пропав из поля зрения, а мне оставалось лишь смотреть в черную звездную мглу и сходить с ума от ужаса. Алтарь. Сколько раз я также лежала в своем лесу, сколько раз представляла, что испытывали жертвы? Что это было — предчувствие собственной участи? Ведь в то, что смогу выбраться отсюда живой мне не верилось. Малыш. Если бы могла, разрыдалась бы от отчаяния и беспомощности. Мой мальчик. Он не должен погибнуть. Не должен!

— Знаете, Меллани, сколько людей мечтают обладать даром? Все. А сколько по-настоящему им владеют? Лишь несколько сотен, не больше. Несколько сотен из многотысячных желающих. Не справедливо, не находите? Но кое-кому удалось найти способ, чтобы это исправить. Удивительный человек, я вам скажу. Настоящий гений! Благодаря ему любой, кто обладает определенными связями и финансовыми возможностями, может стать одаренным. Вы спросите, причем тут финансы? О, моя дорогая, такой уникальный товар, как дар, требует огромных вложений. Для создания артефакта необходим редкий сплав металла, да и рубины на дороге не валяются, но дороже всего содержать тех, кто способен поделиться силой. Вы умная девушка, моя дорогая, признаюсь честно, мне действительно понравился выбор племянника, из вас вышла достойная герцогиня. Жаль будет с вами прощаться, но он не оставил мне выбора.

Я не видела маркиза, слышала лишь шаги и то, как он что-то методично раскладывал у моих ног. А еще слушала каждое слово и не верила. Просто не могла поверить в то, что все это правда. Как можно поделиться силой? Как?! Это не укладывалось в голове. Но сильнее изумления был, конечно же, страх. Мне не выбраться отсюда.

— Сила не берется из ниоткуда, — продолжил маркиз. — С ней рождаются. Господину Вейну потребовалось много лет, чтобы понять, что у взрослого человека невозможно одолжить ни крупицы дара, за годы сила переплетается с жизнью и исчезает вместе с ней. Но дети... Не те, кто уже научился говорить и бегать, а новорожденные, которые только покинули чрево матери и еще не сделали вдоха. Они уже получили свой дар, но срастись с ним не успели, так как по-настоящему, еще даже не жили. Из них получаются великолепные доноры. Жаль, конечно, малышей, ведь силу можно забрать лишь с жизнью, но им она не нужна, в то время как у остальных появился шанс получить то, чем обделили их боги.

Потенциалы. Осознание пришло мгновенно, ввергнув в пучину паники и отчаяния. Дети. Им нужны наши дети, ведь определить наличие дара у ребенка можно лишь после рождения, тогда как у нас подобной проблемы не возникало. Вот почему пропадали Потенциалы... Боги, как же вы могли допустить подобное? Куда смотрели Хранители?

— Вижу, вы поняли. Да, Меллани, ваш дар как нельзя лучше подходит для наших целей. Вот только отыскать Потенциалов сложнее, чем нам казалось, трудно, знаете ли, определить, какой силой владеет человек, но господин Вейн действительно истинный гений, не зря Темные Земли славятся своими экспериментами. Благодаря его артефактам мы получили возможность не только забирать дар, но и определять его, куда сложнее оказалось получить от вас потомство. Не все понимают важность этого открытия, что, признаюсь, меня весьма огорчает. Да и следят за каждым из вас получше, чем за заключенными в казематах. Про высший свет даже думать не приходилось, а вот трущобы оказались настоящим кладезем сокровищ. Удобнее, как вы понимаете, работать с мужчинами, им ничего не стоит обрюхатить с десяток готовых на все шлюх, но вас действительно слишком мало, чтобы мы могли упускать из виду женщин-Потенциалов. Один дар в год — ничтожно мало, но выбирать не приходится. Вы не устали, моя дорогая? Потерпите еще немного, скоро я все подготовлю. Так вот, о чем я? Ренделл. Уверен, вам безумно любопытно узнать, какое же участие во всем этом принимает ваш муж. Или вы наивно предполагаете, что он ничего не знал? Зря, Меллани, очень зря. Он уже говорил вам, что является универсалом? Но универсалов не бывает в природе, это невозможно, однако вполне реально добавить к собственному дару еще несколько, чем и воспользовался ваш супруг. У нас была договоренность — он обеспечивает деньгами, а я помогаю ему добывать новые грани силы, но ваше появление в его жизни многое изменило. Не знаю, что вы с ним сделали, моя дорогая, но мне это не нравится. Деньги необходимы нам, крайне необходимы. Видите ли, чтобы никто не заметил исчезновения одного из вас, зачастую приходилось обращаться за помощью к тем, кто сильнее и быстрее людей. И хитрее, придется заметить. Они быстро поняли свою выгоду и решили оставить похищенных Потенциалов себе, продавая нам очередной дар. Теперь понимаете, как подло поступил мой племянник? Именно тогда, когда мне жизненно необходима сила, я не могу себе ее позволить.

Подонок. Жестокосердный монстр. "Продавая дар". Другими словами, продавая новорожденного младенца, заранее обреченного на смерть. Да как такие твари вообще могли жить в мире? А Ренделл... Я не могла поверить. Слезы покатились по ледяным щекам, когда до меня дошло, кого полюбила, с кем связала жизнь и от кого ждала дитя. Дитя! Нет! Нет! Нет!!! Только не моего мальчика, боги, пусть он не тронет моего малыша! Умоляю, пусть смилуется, пусть отпустит, я сделаю все что угодно, лишь бы мой малыш жил. Ренделл знал. А если не знал, что мог сделать его родственник, то наверняка догадывался, ведь не зря приставил ко мне охрану. Вот почему со мной не желали обсуждать смерти Потенциалов, вот почему буквально приказывали не лезть. Он сам был замешан во все это. Знала ли я его настоящего? Сила... Дар... Будь прокляты те, кто ставил эти ценности выше человеческой жизни. Будь прокляты те, кто убивал ни в чем не повинных детей! Маленький мой, ты ведь меня слышишь, ты ведь знаешь, что мама тебя любит. Больше жизни любит. Боги, пощадите моего сынишку, не дайте этому ублюдку забрать его жизнь.

— Демоны порой слишком категоричны, герцогиня, и когда не получают обещанное — жестоко наказывают. Из-за того, что Ренделл отозвал свои финансы, я лишился дара, который предназначался очень влиятельному человеку, а достать новый пока не представляется возможность. Поэтому вполне справедливо, что раз племянник виновен в гибели моего Потенциала, то просто обязан отдать своего. Было бы у меня больше времени, я бы обязательно дождался рождения вашего малыша, чтобы ни в коем случае не навредить вам, моя дорогая, но, увы, времени ждать нет, да и сдается мне, подобной возможности больше не представится. Поэтому, узнав, что сегодня вы начали чувствовать ребенка, я решил не медлить. Это тоже будет своего рода эксперимент, ведь еще ни разу нам не доводилось извлекать дар на таком маленьком сроке, но уверен, у нас с вами все получится. Ну что, моя дорогая, начнем?

Боги не помогут. Не в силах пошевелиться и убежать, я абсолютно беспомощно наблюдала за тем, как мне на грудь надели небольшой кулон, а после разорвали сорочку, оголив живот. Страх? Паника? Нет. Никаких слов не хватило бы, чтобы описать того, что творилось в моей душе. Всепоглощающее отчаяние, дикий, животный ужас и боль матери, вынужденной смотреть на убийство своего дитя. Моя жизнь? Она ничего не стоила. Я ничто по сравнению с крохотным малюткой, смыслом моей жизни, моей радостью. Маленький мой, простишь ли ты меня? Простишь ли не сумевшую уберечь тебя мать? Родной моя...

Живот пронзило острой, нестерпимой болью, и не будь я обездвижена, завопила бы, а так просто лежала, чувствуя острое лезвие кинжала, распарывавшего мою плоть. Не вырваться, не спастись, лишь молча ждать смерти, уже моля о ней богов. Боги... Такие же твари, как и тот, кто оросил руки в моей крови. Им нет дела до людей, они с удовольствием принимали кровавые жертвы, так почему я все еще надеялась на помощь? Захлебываясь от боли, все еще молила о чуде. Не будет чуда. Не будет. Само это место не создано для чудес, оно упивалось моими страданиями, наслаждалось каждой секундой этой пытки, радовалось отчаянью. Место, так непохожее на то, что было дорого моему сердцу, куда я мысленно перенеслась, не в силах вынести того, что творил этот человек. Там я была одна, там не было боли, там не умирал мой мальчик, там я была счастлива. Чувствуя, как перестало биться крошечное сердечко, я все же закричала, завопила раненным зверем, проклиная их всех. И богов, и людей, способных на подобные зверства. Последний крик, последний звук, вырвавшийся из сведенного судорогой горла. Крик матери, потерявшей все. Крик матери, спешащей за Грань за своим маленьким миром.

Белый вязкий туман. Он был повсюду, куда упирался взгляд, и лишь тот, кто резво бежал впереди заставлял двигаться следом. Всего лишь силуэт, искаженный туманом, но мне не нужно было видеть, чтобы знать, что там впереди находился мой малыш. Он был именно таким, каким должен был стать года через три, маленький, темноволосый мальчик, самый красивый, самый любимый и родной.

— Подожди... Подожди меня, милый!

А он все бежал, перебирая маленьким ножками, и сколько бы ни пыталась, я не могла догнать, не могла обнять и поцеловать свое чадо. Почему? Почему даже за Гранью я не могла коснуться своего сынишки? Почему боги так жестоки? Ведь он мой. Мой!

— Позвольте, умоляю... Прошу вас... Мой малыш...

Он остановился и обернулся, словно поджидая меня. Услышали? Неужели те, кто создал наш мир, сжалились надо мной? Я побежала быстрее, едва перебирая ногами, вязнувшими в этом странном тумане, как в топи. Почему так тяжело? Почему даже после смерти я продолжала мучиться? Маленький мой, мама идет.

Не дошла. Уперлась в невидимую стену, разделившую нас друг от друга. Я видела его, моего мальчика, видела его улыбку, смотрела в невероятно красивые синие глазки, ревя в голос, отчаянно молотя руками по неожиданно плотному воздуху, ставшему этой проклятой стеной. Невероятно. Почему меня не пускали к нему? Почему?! Лучше бы еще раз убили, я согласна была на любую пытку, лишь бы иметь возможность коснуться сына, лишь бы хоть раз ощутить мягкость его волос, поцеловать в по-детски пухлую щечку, прижать к груди.

Ее приближение увидела не сразу, но узнала мгновенно, едва невысокая пожилая женщина подошла ближе и остановилась позади мальчика, взяв за маленькую ладошку. Бабушка. Та, кто всегда была для меня ближе матери, та, кто рассказывала на ночь сказки, пела песни и учила мудрости, как могут это делать лишь те, кто уже прожил жизнь — ненавязчиво и мудро. Из ее волос исчезла седина, а взгляд прояснился, избавившись от налета боли, сопровождавшей ее весь последний год жизни. Она пришла за ним? А как же я? Я не могла остаться здесь без него, не могла. Как можно отказаться от своего ребенка? Как можно перестать бороться? Почему она молчала? Почему просто смотрела на меня с сочувствием и пониманием, будто чего-то ожидая. Чего? Что я еще могла сделать?!

— Джозеф, — хрипло прошептала, сквозь пелену слез наблюдая, как улыбка озарила ее лицо, когда я все поняла. — Его зовут Джозеф. Позаботься о нем, бабуль, расскажи, как сильно я его люблю.

Она не ответила, лишь кивнула, показав, что услышала и обязательно позаботится о правнуке, а потом подхватила его на руки и, позволив мне в последний раз взглянуть на улыбающегося сына, медленно направилась прочь, в конце концов, растворившись в белоснежном тумане. А я осталась. Совсем одна. Без сил опустившись на колени, завыла от боли, горя и гнева, не боясь потревожить мертвых, а живых на Грани не бывало.

Глава 10

— Ну полно тебе, девонька, возвращайся уже, иначе совсем зверя своего заморишь. Слышишь? Вставай говорю!

Открыв глаза, я повернулась туда, откуда доносился незнакомый женский голос, заставивший очнуться. В годах, но дряхлой старухой я бы эту женщину не назвала, уж слишком бодро носилась по такой знакомой мне комнате, что-то смешивая в большой глиняной чаше. Как я оказалась дома? Не в поместье мужа, а именно дома, в охотничьих угодьях деда, там, где любила проводить моя бабушка, где практически прошло мое детство. Моя земля.

— Проснулась? Вот и умница. А теперь выпей это, тебе надо набраться сил, — заставив сесть, она вложила мне в руки чашу с горячим отваром.

Зачем мне силы? Зачем она вообще вытащила меня с Грани? Не важно. Все не важно. Отвар выпила, практически не чувствуя вкуса, лишь бы эта странная женщина отстала, лишь бы оставила в покое. На душе было пусто — ни боли, ни гнева, ни страха. Я помнила, как еще недавно лежала на алтаре, как умирал мой ребенок, как умирала сама, но ничего не ощутила. Никаких эмоций. Ренделл говорил, что такова моя реакция на стресс, что ж, пусть будет так, меня это мало волновало. Откровенно говоря, меня вообще ничего не волновало в данный момент, хотелось лишь вновь уснуть, погрузившись в тишину и спокойствие.

— Вот так, моя хорошая, вот так. Теперь вставай и пойдем примем ванну, все уже готово.

Промолчала, послушно поднявшись на ноги, и медленно двинулась следом за ней, чувствуя, как тяжело дается каждый шаг. Такой слабой я не ощущала себя никогда, как беспомощный котенок. Котенок. Нет, я больше не котенок, впредь никто не назовет меня так, не позволю. Почему? Не знаю, просто не хотела. Так называл меня тот, кто был виновен в гибели моего сына, и пусть сейчас я не испытывала к нему ни прежней любви, ни ненависти, все же не желала больше слышать это обращение. А теперь для меня были важны лишь мои желания.

— Подожди здесь, милая, я принесу полотенце.

Я осталась в ванной комнате одна, осматривая знакомую обстановку. Все осталось, как и прежде, даже большое зеркало висело именно там, где я его запомнила. А вот отражение в нем изменилось. Девушка, смотревшая на меня по ту сторону стекла была незнакома. Слишком изможденная, бледная до синевы, с пустым, отсутствующим взглядом невероятно ярких темно-синих глаз и водопадом белоснежных волос, скрывавших обнаженное тело. Эти волосы, так похожие на запомнившийся туман, выглядели слишком неестественно по сравнению с темными бровями и длинными пушистыми ресницами.

— А вот и я, — вновь нарушила мой покой странная незнакомка, подтолкнув к глубокой ванне. — Залезай, милая, не стой просто так. А потом мы поговорим.

— Не хочу говорить, — голос звучал сипло, надломлено.

— Придется, девочка, придется.

Следующий час меня мыли и одевали, помыкая, как безвольной куклой, но я не возражала, желая лишь одного — чтобы все это быстрее закончилось, и она ушла. Однако женщина уходить не собиралась и даже заставила выйти из спальни и спуститься в гостиную, где нашего прихода явно дожидались двое мужчин.

— Миледи, вы очнулись! — тут же бросился ко мне Маркус, стоило лишь переступить порог. — Мы так волновались. Слава богам, вы выжили.

Сторож похудел и словно постарел за те два месяца, что я его не видела. Они обо мне волновались? Напрасно. Зачем кому-то волноваться о совершенно чужом человеке?

— Миледи.

А вот его увидеть здесь я никак не ожидала. Аллан. Что могло понадобиться наемнику так далеко от герцогства? Как мы вообще здесь оказались? Он тоже изменился. Не постарел, как Маркус, и не побелел, как мои волосы, просто изменился. Я не ощущала больше в стоявшем напротив мужчине той опасной силы, что когда-то вызывала опасения, да и взгляд... Так смотрят обреченные на казнь, такой взгляд, должно быть, был у меня этой ночью.

— Садись, милая, ты еще слишком слаба.

Чего они все хотели? Что ждали? Почему никак не могли оставить в покое? Не важно, пусть делают, что хотят, лишь бы не втягивали в это меня.

— Что с ней?

— А чего вы хотели? Девочка побывала на Грани, естественно она не могла вернуться прежней, — спокойно ответила явно переживавшему Марусу незнакомка. — Это пройдет, нужно лишь время, а его у нее теперь очень много.

— Что это значит? — хриплый и словно помертвевший голос оборотня. Такого утром не было.

— А ты сам не чувствуешь, пес?

— Я не пес! — буквально прорычал мужчина.

— Значит будешь псом, — отрезала женщина, мгновенно изменившись.

От прежнего добродушия не осталось и следа, я даже обернулась, оторвавшись от созерцания за окном когда-то любимых цветов, чтобы убедиться, что мне не показалось. Но нет. Куда девалась теплота и забота, которыми светились ее глаза? Теперь в них был лишь ледяной холод и сила, власть. Даже внешне она изменилась, скинув в единый миг пару десятков лет, и выглядев сейчас чуть старше сорока, вполне еще молодой и красивой женщиной, грациозной и утонченной. Кто она? И что ей нужно было от меня?

— Ее псом.

— Если выживу, — с непонятной горечью протянул оборотень, опустившись на диван и закрыв руками лицо.

— Если она позволит тебе жить, — со значением произнесла женщина, устроившись в кресле напротив моего. — Как ты себя чувствуешь, милая?

— Хорошо.

— Ничего не болит?

— Нет, — спокойно ответила, прислушавшись к ощущениям.

— Помнишь, что случилось?

— Да.

— Расскажешь?

— Нет.

— Почему?

— Не хочу.

— А если я тебя очень попрошу?

— Все равно не хочу.

— Миледи...

— А что ты хочешь? — перебила Маркуса незнакомка, взглядом запрещая вмешиваться.

— Чтобы меня оставили в покое.

— А отомстить? Ты хочешь отомстить, Меллани?

Отомстить? Кому? Де Кравену или Ренделлу? И что изменится? Сына мне бы это не вернуло, а все остальное не важно. К тому же не они одни участвовали в похищении Потенциалов, а значит, моя месть ничего бы не изменила. Детей все так же будут убивать, изготавливая новые артефакты, и одна слабая девушка никак не смога бы этого изменить. Лишь вмешательство тех, кто намного сильнее сможет чем-то помочь, но Хранителям видимо не было дела до своих Земель, раз до сих пор эти твари спокойно разгуливали по улицам.

— Не хочешь? — правильно поняла мое молчание незнакомка. — Хорошо, в конце концов, это твой выбор. Только знаешь, милая, Потенциалов не так много и очень скоро выбор этих фанатиков может случайно упасть на одну милую девочку, у которой скоро запланирован дебют.

Что-то во мне дрогнуло. Кристабель. Было ли мне дело до того, окажется сестренка очередной жертвой или нет? С одной стороны, меня это не касалось, у нее своя жизнь, но с другой... Что-то точило изнутри, вызывая беспокойство, и мне это не нравилось. Почему я должна была думать о других? Почему эта женщина пыталась вызвать во мне эмоции? А она пыталась, я видела это во взгляде темных, почти черных глаз. И еще она все знала. Абсолютно все. Но откуда?

— Кто вы?

— Ты ведь и так уже поняла, Меллани, так к чему этот вопрос? — с мягкой улыбкой протянула богиня, чуть откинувшись в кресле.

— Что вы от меня хотите?

— Чтобы ты помогла мне достучаться до наших детей. Мы не вмешиваемся в дела мира, Меллани, на это есть Хранители, это их обязанность — следить, чтобы во всем был порядок.

— Так почему бы вам не навестить их вместо того, чтобы просить меня?

— Просить? — рассмеялась женщина, словно я сказала что-то нелепое и смешное. — Девочка моя, боги ничего не просят, они либо требуют, либо дают право выбора. И у тебя есть выбор — либо воззвать к суду Хранителей, либо наблюдать, как страдает твоя сестра. Поверь, мне ничего не стоит устроить все так, что она будет следующей жертвой.

— Вы же не вмешиваетесь в дела мира.

— Из любого правила есть исключения. Я не могу обратиться к мальчикам напрямую, назовем это конфликтом родителей и детей, поэтому решила воспользоваться представленной возможностью, то есть тобой. В конце концов, тебе самой будет полезно познакомиться с Кайлланом, у вас двоих схожий дар, он может помочь тебе в нем разобраться и освоиться.

— Он тоже Потенциал?

— Мы говорим о Хранителе, Меллани, они не могут быть Потенциалами. К тому же, ты больше не Потенциал, не после того, как вернулась с Грани.

— Но дар...

— Присмотрись к ним, девочка, — вдруг подалась вперед богиня, указав на замерших изваяниями мужчин. Они казались неживыми, застывшими куклами. — Не волнуйся, с ними все в порядке, просто не всем следует слышать наш разговор.

— Я и не волнуюсь.

— Что ты видишь? — она, казалось, не обратила внимания на мои слова. — Не во внешности. Смотри глубже.

Посмотрела. Что она от меня ожидала? На что я должна была обратить внимания? Не понимала. Но делала так, как она велела, внимательно вглядываясь в каждого из мужчин. Прошло довольно много времени, прежде чем я увидела то, что хотела донести до меня богиня, осознала свой внезапно появившийся дар. Я видела жизнь Маркуса, как на ладони, и что хуже — видела его смерть. Знала, когда это произойдет до сотой доли секунды, знала, где именно он будет в этот момент находиться, почувствует боль или нет. Я знала о нем все. О нем и об Аллане.

— Почему я не вижу его смерть? — отвернувшись от оборотня, я посмотрела на богиню, отмечая, что ее смерти тоже не чувствовала, что было логично для абсолютно бессмертного существа.

— Потому что умрет он или нет, зависит от тебя.

— Что это значит?

— Давай спросим у него самого. Ну, пес, расскажи своей хозяйке, как ты умудрился нарушить клятву?

— Я не пес! — очнулся наемник, дернувшись, как от удара, а после напрягся, явно заметив неестественно застывшего Маркуса. — Что здесь происходит?

— Не тому задаешь вопросы, — со злым смешком протянула богиня. — Да и не то у тебя положение, чтобы иметь права на такую роскошь, как вопросы.

— Вы... — он не договорил, внезапно побледнев и рухнув на колени перед явно наслаждавшейся женщиной.

За что она его ненавидела? Впрочем, ненависть слишком громкое слово, скорее оборотень ей не нравился или же она была зла на него. За что?

— Ну так что, пес, расскажешь своей будущей хозяйке, что тебя ожидает, если она захочет выкинуть тебя на помойку?

— Я умру, — хрипло ответил мужчина, не поднимаясь с колен и сверля взглядом пушистый ковер.

— И?

— И буду бродить по миру, не в силах уйти за Грань.

— Другими словами, станет очередным заблудшим духом, с которыми у тебя, милая, и так скоро будет много хлопот, — повернулась ко мне женщина. — Так что советую несколько раз подумать, прежде чем принимать решение, тем более в таком состоянии.

— О каком решении идет речь? — мне уже порядком надоел этот разговор.

— Он нарушил клятву, данную твоему супругу, не смог вас уберечь. В клятвах твой герцог разбирается отменно, милая, поэтому в случае твоей смерти, пес должен был последовать за тобой. Но вот как интересно получилось — ты умерла, но вернулась с Грани благодаря дару своего малыша, и рок, который должен был настичь этого пса, растерялся. Так жива ты или нет? И, следовательно, нарушил он клятву или нет? Решать тебе.

— Я не хочу ничего решать.

— Знаю. Ты сейчас вообще ничего не хочешь, но это ничего не меняет. Он больше не волк, обычный пес, который позволил нацепить на себя ошейник, а поводок от него находится в твоей руке. Неужели не видишь?

Видела. Невидимая обычному глазу нить, обмотанная вокруг шеи колено преклонного мужчины, уходила в сторону и тянулась ко мне, оборачиваясь вокруг моего запястья. Действительно поводок.

— Советую его оставить, получится неплохая гончая, а тебе первое время не помешает такая помощь.

— В чем?

— Ты еще не поняла? — делано удивилась богиня. — Ты видишь сущность людей, Меллани, видишь их смерть. Дар, который хотел извлечь тот ублюдок так и остался в тебе, но изменился до неузнаваемости. Твой мальчик должен был бы нести жизнь людям, ты же теперь способна нести смерть мертвым. Слишком много в последнее время развелось заблудших душ, да и эта история с Потенциалами... Ведь дар — это душа, Меллани, а значит в этих артефактах сейчас томятся души десятков новорожденных детей. Твоему мальчику повезло, ваш палач ошибся, попытался извлечь силу слишком рано, и она не покинула твоего тела, а душа малыша так и осталась просто душой, без примеси дара, что позволило ему уйти за Грань. Остальные же мучаются до сих пор, и ты можешь им помочь освободиться.

— Каким образом?

— Поймешь, — с улыбкой ответила женщина. — Когда придет время — обязательно поймешь. А что касается пса, то он может пригодиться, когда встретишь того, кто не хочет отправляться за Грань. Есть и такие, те, кто предпочитают жить среди живых, паразитируя за их счет и высасывая их силы, медленно убивая. Я говорю это для тебя, пес, чтобы ты знал, кем станешь, если она оставит тебе жизнь, так как в таком состоянии, как сейчас, эта девочка все равно меня не услышит. Ты будешь Призрачным гончим, ее правой рукой, тем, кто будет в клыках притаскивать ей жертв, которых она должна упокаивать. Их будет много, очень много, сами того не подозревая они будут притягиваться к новой Хранительнице, и твоей задачей станет ее защита. Отныне она не Потенциал, не герцогиня и даже не смертная, она Хранительница Грани, чей удел — смерть, и ты обязан будешь разделить с ней эту участь.

— Я понимаю, — смиренно выдохнул пораженный наемник. — И приму любое решение.

— Конечно примешь, — усмехнулась она. — У тебя просто нет выбора. А у нее есть. Выбирай, Меллани, жить ему или умереть? Решай сейчас.

Странное дело, мои мысли были кристально ясны. Ни переживаний, ни удивления от узнанного, ни злости или радости. Ничего. Лишь предельная сосредоточенность и осознание своего нового положения. Хранительница, чьи угодья — Грань. Что ж, пусть будет так. Выбирать? Она сказала, что наемник мне пригодится, что станет охранником и помощником в одном лице. Хорошо, я согласна, в конце концов, мне действительно было наплевать, выживет он или нет.

Вслух произносить ничего не потребовалось. Едва решив для себя его судьбу, четко увидела будущее этого мужчины, которое раньше казалось одним сплошным темным пятном. Жизнь. Невероятно долгая, практически бесконечная, так как смерти в конце не было, но откуда-то мне было известно, что это могло измениться, стоило мне лишь захотеть.

— Вот и правильно, — довольно протянула богиня, поднявшись на ноги. — А теперь, раз мы во всем разобрались, вам, детки, следует понять, что делать дальше. Во-первых, необходимо добраться до Закрытых Земель и отыскать Хранителя. В Срединных вам пока делать нечего, для всех ты, Меллани, умерла, что докажет кровь, пролитая на алтаре, да и брак твой уже не действителен. Ступив на Грань, ты порвала все нити с прежним миром, с прежними клятвами и людьми, поэтому здесь тебе больше не место.

— Почему именно Закрытые? — напряженно спросил Аллан, поднявшись с колен и став за моим креслом.

— А почему бы и нет? Заккари очень давно не появлялся в своих владениях, предпочитая пустить все на самотек и отдать власть правителям, а Кайллан непосредственно сам руководит своими Землями, так что этого Хранителя вы найдете быстрее, чем его брата. Или ты испугался местных жителей? Ты, Призрачный гончий, испугался обычных преступников? Не смеши меня, мальчик. Лучше подумай о том, как вам лучше туда добраться. Земли Кайллана далеко, чтобы добраться до них требуется время и деньги, а твоей хозяйке сейчас все безразлично.

— У меня есть деньги, — спокойно встретившись с ней взглядом, возразила я.

— Боюсь, девочка моя, что все они хранятся в гномьем банке, на счету, доступ к которому можно получить лишь по оттиску ауры, а она у тебя, как бы сказать помягче, несколько изменилась.

— Меня это не волнует, — пожав плечами, вновь отвернулась к окну, утратив интерес к этой теме. — Деньги принадлежат мне, а значит, я их получу.

— Надеюсь после твоего визита, от здания хоть что-то останется, — вздохнула женщина. — Впрочем, гномы отнюдь не дураки, а уж инстинкт самосохранения у них развит лучше, чем у любой другой расы. Следи за ней, — это уже оборотню. — Она пока не обучена, а про эмоции даже говорить не приходится.

— Ее жизнь — моя жизнь, — просто ответил мужчина.

— Умница. А старику лучше бы немного отдохнуть, в его возрасте вредно волноваться. Ну, счастливо оставаться, мои дорогие, надеюсь на вас.

С этими словами она исчезла, просто растворилась в воздухе, а следом раздался раскатистый храп Маркуса, заснувшего на одном из диванов.

— Я виноват перед вами.

— Виноват, — спокойно подтвердила, не отрывая взгляда от распустившихся за окном пионов.

— Мне жаль, что вы потеряли ребенка, — с болью и горечью произнес Аллан.

— Мне тоже.

— Это состояние... Вы так изменились из-за Грани?

— Апатия? Нет, это обычная для меня реакция на стресс, одна из особенностей одаренных.

— Это когда-нибудь пройдет? — продолжал расспрашивать оборотень, начиная раздражать.

— Не знаю. Возможно да, а возможно и нет. В любом случае, мне все равно. Как мы здесь оказались?

— Сам не знаю, — обойдя кресло, он сел на пол, устроившись у моих ног, как самый настоящий пес. — Я проснулся, когда вас уже не было в комнате, лишь увидев распахнутую дверь, понял, что что-то не так и помчался по следу, но не успел. Меня скрутило еще у озера. Клятва. Мне известно, как это работает, поэтому, когда очнулся посреди леса, не мог поверить, что жив, а потом увидел вас...

Он замолчал, и я невольно обернулась, отметив, с какой силой сжались мощные кулаки и как побелели от напряжения костяшки пальцев. Переживал.

— Как теперь понимаю, вы каким-то образом смогли переместиться в это место, а я просто проследовал за вами из-за привязки на вашу жизнь.

— Ты перенес меня в дом?

— Да. Сначала не знал, где мы находимся, а потом встретил вашего сторожа и тот вас узнал. А потом появилась она.

Кто такая "она", уточнять не требовалось. Богиня. Что ж, пусть будет так, как она хотела, я отправлюсь в Закрытые Земли и потребую суда Хранителей, она права, мне больше нечего было здесь делать. По крайней мере, пока. Пока я слишком хладнокровна, пока не освоила дар, пока слишком слаба, чтобы хоть как-то повлиять на беззаконие, которое творилось в мире. У меня больше не было мужа, не было семьи и дома, лишь "пес", как его называла богиня, и Грань. Месть? Когда мне ее предлагала богиня, ничего в душе не дрогнуло, не потянулось навстречу этой мысли, теперь же мне захотелось увидеть лицо де Кравена, когда я приду за его жизнью. А я приду. И за бывшим мужем тоже. Ни ненависти, ни жалости, ни сожаления, лишь твердая уверенность в собственном праве. Но это будет потом, когда я перестану быть беспомощным "котенком", когда научусь управлять даром, а сейчас... Сейчас нас ожидал долгий пусть.

Часть II. Закрытые Земли

Глава 1

Харланд. Закрытые Земли

Устроившись на обледенелых ступенях замка, я отрешенно наблюдала за поединком своего гончего. Хорош. За три недели, что мы были в столице, многие пытались проверить Аллана на прочность, так что подобное времяпровождение стало для меня привычным. Я знала, что будет дальше, знала, что спустя пару минут оборотню надоест этот танец с мечами и очередной противник окажется на земле, возможно окровавленный, а возможно на этот раз пес не станет пачкаться в крови. Правда жизнь им он отставлял, так как убивать ради забавы я запретила. Не потому что жалела обитателей Закрытых Земель, просто именно мне пришлось бы потом возиться с их душами, а этого я пока не умела.

Даже спустя практически пять месяцев после обретения дара, я не смогла им овладеть в достаточной степени, чтобы отправлять неупокоенных за Грань. Видела смерти, судьбы людей, ежесекундно ощущала мертвых, действительно притягивавшихся ко мне, но связаться с Гранью не могла, не представляя самого процесса. Да и не хотела, если говорить откровенно. Эмоции не вернулись. Впрочем, нет, иногда, особенно в последнее время, я могла ощутить злость или раздражение, когда думала о Хранителе этих Земель, с которым виделась лишь дважды — в первую ночь, когда пересекла порог его дома, и на следующий день, когда рассказала для чего пришла на его территорию. Потом Кайллан исчез, и последующие три недели нам с наемником пришлось обживаться в этом огромном замке, в котором помимо хозяина жила добрая сотня представителей разных рас. Воины, поверенные, ученики и слуги, те, кто каким-то образом оказался приближенным к Хранителю. Остальные же обитали за пределами высоких стен, в городе, который мы с Алланом посетили лишь однажды, произведя неизгладимое впечатление.

Закрытые Земли всегда считались опасным местом, где находили приют беглые заключенные и простые преступники, которым повезло не попасть в руки властей. Я всегда представляла это государство мрачным и темным местом, где царит беззаконие, где опасно гулять по ночам, где улицы полны трупов. Но все оказалось совсем не так. Харланд был довольно красивой столицей, я бы даже сказала уютным небольшим городком, со своими законами и правилами, которые выполнялись беспрекословно. Большего порядка я не видела даже на своей родине, хотя о каком порядке можно говорить после того, что там произошло. И все же, подобного я не ожидала. Наверное, это правильно. Когда все население состоит из тех, кто когда-то уже переступил черту, жесткий контроль и точное следование закону — единственное, что позволит нормально существовать в обществе. И это понимали все.

Однако наше появление несколько встряхнуло этих убийц, воров, карманников, шлюх и кучу остального сброда. Они ощутили опасность, исходившую от Аллана, и просто не могли оставить это незамеченным, раз за разом нарываясь на конфликты. А меня просто боялись. Не знаю, что видели во мне эти существа, среди которых были не только люди, но подходить отважились лишь трижды за тот единственный выход в свет, а после спешили удалиться и больше не рисковали. Почему? Я не ощущала своей власти над ними, подумаешь, всего лишь видела их суть, видела лица всех жертв, чья кровь осталась на их руках, видела точную дату, место и время смерти, даже то, каким образом это произойдет. Но на этом все. Ни физически, ни каким-то иным образом я не представляла опасности, но они все равно боялись. Поэтому вся злость за свой непонятный страх перед хрупкой девчонкой досталась оборотню, а тот и не возражал, с искренним удовольствием начиная день очередным поединком, ради которого многие приходили в замок. Ведь только здесь, на глазах у Хранителя или его приближенных, были разрешены бои, проходившие на тренировочном плацу.

— Не замерзнешь?

Этот голос я узнала, хоть и встречалась с его обладателем всего однажды, в тот день, когда рассказала о просьбе богини и попросила разобраться в происходящем.

— Я не мерзну, — спокойно ответила, обернувшись к Хранителю Темных Земель, Даррену, если мне не изменяла память, вновь отмечая поразительное сходство между нами.

Те же белоснежные волосы, те же ярко-синие глаза, лишь с тем отличием, что у него они были скорее бирюзовыми. В первую встречу меня это удивило, правда уже на следующий день я и думать забыла об этом мужчине, и вот теперь вновь заинтересовалась, почему же его облик так напоминал мой собственный. Один из обликов. Благодаря дару я прекрасно видела другую сущность, заключенную в его теле, сущность, чьи глаза горели подобно двум пылающим углям.

— Это не значит, что не можешь заболеть, — недовольно нахмурился мужчина, опустившись рядом.

— И не болею.

— Говоришь, исходя из опыта?

— Просто знаю, — ответила, пожав плечами, и вновь вернулась к наблюдению за боем.

— Хороший воин, — отметил Даррен, указав на оборотня, уже заканчивавшего поединок. — Лучший из тех, кто здесь обитает.

— Согласна.

— Как вам здесь живется?

— Вполне неплохо.

— Не скучаешь?

— Вы об этом хотели со мной поговорить? — раздраженно спросила, вновь повернувшись к Хранителю.

— Гонишь, — усмехнувшись, он склонил голову на бок, разглядывая меня, как диковинку. — Почему? Не нравлюсь?

— А вы должны мне нравиться?

— Ну, обычно на молодых леди я произвожу определенное впечатление, — улыбнулся мужчина, став еще красивее. А, надо отдать должное, он действительно был красив, как и все Хранители, насколько я могла понять.

— Я ничего к вам не испытываю, — спокойно протянула, глядя в бирюзовые глаза. — Впрочем, я ни к кому ничего не испытываю, так что дело не в вас лично.

— Успокоила, — все-таки рассмеялся Даррен. — Почему не попросишь Кайллана снять блок? Это вполне в его власти.

— Вы говорите про эмоции? — дождавшись утвердительно кивка, на минуту задумалась о такой перспективе, после чего абсолютно ясно увидела ответ на его вопрос. — Еще рано. Раньше я всегда самостоятельно возвращалась к нормальному состоянию, и этот раз не должен быть исключением.

— Но ведь раньше все заканчивалось намного быстрее.

— Никогда прежде меня не убивали, милорд, и никогда прежде я не теряла ребенка. Подобное состояние — защитная реакция, боюсь, что если последую вашему совету, то наделаю кучу глупостей, о которых впоследствии буду сожалеть.

— Такая рассудительная... — тихо протянул мужчина, рассматривая меня внимательным, грустным взглядом. — Такая маленькая и уже мертвая внутри. Мне жаль, что тебе пришлось все это пережить, это наша вина.

— Ваша, — не стала спорить с очевидным. — Обязанность Хранителей следить за своими Землями, а вы не справились. Я тоже не справляюсь.

— Все еще не наладила отношения с Гранью? — удивленно спросил мужчина и вдруг рассмеялся. — Так вот почему он в последнее время в таком состоянии! Ну, малышка, ну удружила!

— Я сказала что-то смешное, милорд?

— Рен, — чуть успокоился Хранитель. — На крайней случай Даррен, но, ни милорд, ни ваша светлость, ни ваше сиятельство. По имени, Меллани, и на "ты", в конце концов, мы теперь одна семья.

— Я не принадлежу к вашей семье.

— Ты пятая Хранительница, и, следовательно, наша сестра. Названная. Нас с братьями связывает кровь, а с тобой же — долг и сила, поэтому, хочешь или нет, но ты теперь одна из нас. Привыкай.

— Все в порядке, Меллани?

— Да, — ответила подошедшему обнаженному по пояс оборотню и подала рубашку. — Ты сегодня долго.

— Захотелось поразмяться, — усмехнулся Аллан, быстро одевшись. — Приветствую вас, ваша светлость.

— Значит, к нему обращаешься свободно, а ко мне так не можешь? — проигнорировав наемника, с толикой раздражения спросил у меня Даррен. — Почему? Любовники?

Аллан зарычал, едва удерживаясь от обращения, а я почувствовала, как где-то внутри подняло голову удивление и легкий интерес.

— Странная реакция, — внимательно разглядывая Хранителя, произнесла я. — Гнев, раздражение и... Это обида? Почему вы обижаетесь, милорд? Мы видимся всего второй раз и никаких чувств вы ко мне не испытываете, я бы это увидела. Тогда почему вас так задевает мое обращение?

— Мне кажется, или тебе на самом деле интересно, малышка? — вкрадчиво спросил мужчина, вдруг улыбнувшись. — Действительно интересно. Мне нравится, что ты начинаешь постепенно оживать.

— И все же почему?

— Так вы не любовники? Тише, пес, еще один рык с твоей стороны и Грань лишится гончей.

— Вы сами знаете ответ на свой вопрос, — бросив взгляд на застывшего Аллана, ответила я. — Ваше предположение неразумно.

— Действительно, кто захочет связываться с тобой в таком состоянии? Холодная, как ледышка, — усмехнулся Хранитель. — В таком случае, я не понимаю, чем вызвано особенное отношение к твоему псу.

— Аллан связан со мной навеки, мне показалось глупым соблюдать условности с тем, кто разделил мою жизнь.

— Но ведь мы тоже связаны, Меллани.

— Не думаю. Я могу уйти в любой момент, до вас мне нет никакого дела, я здесь лишь ради знаний и по просьбе богини. Моя вотчина — Грань, тогда как ваша — Земли, так что никакой связи между нами нет, в то время как Аллану без меня не выжить. Уйду я — уйдет и он, а лично мне все равно где жить.

— Ну что ж, пусть будет так, — спустя минутное молчание тихо произнес Даррен.

Он смотрел с таким пониманием и снисхождением, словно я была маленькой девочкой, "малышкой", как он меня называл, и я невольно задумалась, сколько же лет должно было быть этому мужчине. Хранители живут вечно, они дети богов, истинно бессмертных создателей. Я не знала, можно ли их убить, но то, что сидевшему рядом со мной существу должно было быть более тысячи лет, была уверена. Для него я действительно была "малышкой".

Удивительно, почему, когда раньше задумывалась о других расах, чья продолжительность жизни в десятки раз превосходит человеческую, мне казалось, что тот, кто уже разменял не одну сотню лет, должен непременно олицетворять собой спокойствие и мудрость. Почему даже не предполагала, что мудрость может читаться в глазах, а спокойствие сочетаться с жизнерадостностью. Тот, кто расположился рядом, был невероятно стар в понимании человека, но, чувствуя его истинную суть, я видела молодого мужчину, познавшего слишком много, чтобы без труда определять, что стоило оставлять в памяти, а что могло кануть в лету. Он носил маски, меняясь каждую секунду. Сейчас играл роль старшего брата, а стоит отойти от меня — станет непоколебимым воином, закаленным в боях, или же надменным Хранителем, а вечером предстанет в роли компанейского парня, который не прочь пропустить по кружечке эля в компании друзей. И сейчас он позволял мне это осознать.

— Миледи, вас хочет видеть его светлость.

Гарольд, управляющий этого огромного замка. Этот мужчина напоминал отца, в своем стремлении окружить меня заботой. Почему то он решил, что мне это жизненно необходимо с самой первой нашей встречи. Меня это мало беспокоило, однако определенную выгоду в его отношении все же не смогла упустить, и в случаях, когда что-то требовалось, обращалась именно к нему.

— Ненадолго же его хватило, — как-то странно усмехнулся Даррен, поднявшись на ноги и протянув мне руки. — Провожать не буду, малышка, тут и без меня защитники найдутся, встретимся позже.

— А если я не захочу? — с искренним интересом спросила у того, кто считал себя моим братом.

— В таком случае ты не узнаешь, кого мне удалось выследить на своих Землях, — насмешливо протянул Даррен, прекрасно понимая, что теперь я непременно еще раз с ним увижусь.

Желающих проводить меня в кабинет Хранителя действительно оказалось слишком много — Аллан и Гарольд, и если первый имел на это полное право, то управляющего пришлось одернуть, напомнив разницу в нашем положении. Еще одна нянька мне была без надобности.

— Вы посылали за мной?

В кабинет я вошла одна, оставив Аллана, перекинувшегося в огромного, доходившего до моего плеча, белоснежного волка снаружи.

— Посылал. Присаживайся.

Указав на кресло напротив, Кайллан вновь погрузился в чтение одного из лежащих на столе писем. А мне снова представилась возможность рассмотреть этого мужчину поближе. Красив и опасен. Именно это сочетание приходило на ум при взгляде на Хранителя Закрытых Земель. Очень опасен. По телосложению он напоминал гончего, столь же высок и физически развит, однако на этом сходство между ними заканчивалось. Аллан был зверем, ярким, страстным, эмоциональным зверем, тот же, кто сидел передо мной за письменным столом, больше походил на хладнокровную рептилию. Короткие темно-каштановые, почти черные волосы и светло-серые глаза, отливающие серебром. Странные завораживающие глаза. Никогда прежде не встречала подобного цвета даже среди одаренных.

— Позволь спросить, — вкрадчиво протянул мужчина, не отрывая взгляда от очередной бумаги. — Почему за время моего отсутствия я получил несколько десятков посланий о нашествии духов? Ответь мне, Меллани, какого демона ты до сих пор не отправила их за Грань?

И тут я поняла, что он в ярости. Не удивительно, что не заметила сразу, ведь ничего в облике мужчины не выдавало злости — абсолютно бесстрастный голос, расслабленная поза, даже взгляд, которым окинул меня Кайллан, был совершенно невозмутимым. Но аура силы, разлившаяся по небольшой комнате, сказала мне намного больше, чем хотелось бы.

— Потому что не знаю, как это сделать, — столь же хладнокровно ответила, спокойно встретившись взглядом с серебристыми глазами. — Вы обещали обеспечить меня необходимыми знаниями, ваша светлость, однако вместо этого исчезли на несколько недель. Не моя вина в том, что мертвые тянутся туда, где я нахожусь в данный момент.

— Хочешь сказать, что я сам виноват в том, что происходит? — медленно, чуть растягивая слова, спросил Хранитель, наконец, оторвавшись от донесений.

А я невольно подумала, что лучше бы он и дальше изучал письма, чем вот так смотрел на меня. Мне должно было быть все равно, меня не должно волновать ничего в этом мире. Но почему тогда так испуганно заколотилось сердце, почему хотелось извиниться за свои слова, за то, что принесла беспокойство этому страшному существу? Эмоции? О, сейчас их было предостаточно. Что это — инстинкт самосохранения или же нечто другое? Почему он так воздействовал на меня, почему именно он, тот единственный, чья судьба так и осталась для меня загадкой, в то время, когда даже Даррена я смогла просмотреть без особого труда. Что, правда, не осталось незамеченным для Хранителя Темных Земель.

— Молчишь, Меллани? — хищно прищурив глаза, он откинулся на спинку глубокого кресла, не спуская с меня взгляда. — Все это время я по твоей просьбе бегаю по миру в поисках братьев и сумасшедших фанатиков, решивших переиграть богов, а возвратившись, обнаруживаю заполонивших мой город духов, которых ты не должна была даже подпускать к моим Землям. Я ничего не упустил? Ах да, еще мне любезно сообщили о ежедневных боях, которые устраивает один, не в меру сильный, оборотень, значительно пополнив наш лазарет. И о новой Хранительнице, пророчащей скорую смерть каждому, кто осмелится к ней подойти. Как ты это объяснишь?

— С мертвыми я действительно не умею работать, о чем сразу вас предупредила, — ровно ответила, несмотря на страх. — Аллан на конфликты не нарывается, за это я могу поручиться, так как все разговоры происходят в моем присутствии, это ваши люди не могут признать силу за чужаком и всячески пытаются доказать, что способны на большее. Что же касается пророчеств, то я ни словом не солгала, когда описала скорое будущее тем троим, что хотели испытать меня на прочность, более того, заранее предупредила что будет, если они все же решатся на то, что задумали. Право слово, я не понимаю, чего они так испугались.

— А тебе не приходило в голову, что ты, в принципе, не должна была знать о том, что они думали, что хотели сделать, и как бы это отразилось на их будущем? Или считаешь себя вправе копаться в чужих судьбах? — голосом Кайллана можно было заморозить. — На основании чего? Силы Хранительницы? А что ты из себя представляешь без этой силы, Меллани? Вспомни, много ли ты могла раньше и как себя чувствовала, когда к тебе применяли дар.

Он был прав. Каждое слово точно попадало в цель, заставив признать, что я действительно заигралась. Отсутствие эмоций? Лишь оправдание. Мне действительно нравилось копаться в прошлом и будущим окружающих, в последнее время я часто наблюдала за ними из выделенной мне комнаты, видела лица тех, кого когда-то убили, видела все, что хоть как-то с ними связано. Почему так поступала? Мне просто было интересно. Интерес — первое пробудившееся чувство. А сейчас я внезапно поняла, что испытывала вину, и это было так непривычно за последние месяца, что скрыть удивления не удалось.

— Что?

— Вы заставляете меня чувствовать себя виноватой, — тихо произнесла, не отрывая растерянного взгляда от Хранителя. — Я думала, что забыла, что такое вина, но вы... Как вам это удается?

— Рад, что ты начала оживать, — практически повторил то, что еще недавно говорил мне его брат, мужчина, чуть скривив губы в улыбке.

Он вообще когда-нибудь улыбался? Почему то мне казалось, что нет. Слишком застывший взгляд, слишком скупые движения, от него так и веяло холодом и равнодушием. Он был похож на меня.

— Кто вы? — я внезапно поняла, что действительно хотела это знать. — Знаю, что один из ваших родителей бог, но кто другой? Какова вторая сущность?

— Откуда узнала про сущности? — никак не отреагировал на мой вопрос Кайллан. — Не отвечай, знаю — просмотрела Даррена. И как он тебе?

— Обычный демон. Он не вызывает во мне интереса.

— А я, значит, вызываю? — вкрадчиво спросил мужчина, чуть подавшись вперед. — Почему?

— Еще не поняла, — ответила абсолютно откровенно. — Возможно потому что не могу прочесть, как остальных. К тому же, именно ваши слова заставили почувствовать нечто новое.

Что-то мелькнуло в его взгляде, нечто странное, похожее на радость или удовлетворение, но это длилось лишь мгновение, всего мгновение, и я решила, что мне просто показалось.

— Вы ведь тоже пытались меня прочесть, не так ли?

Пытался, но ничего не вышло. Ему не надо было отвечать, чтобы я это поняла, видя отражение собственного недоумения в глазах мужчины.

— Почему? Почему мы не можем просмотреть друг друга?

— Вероятно все дело в схожести дара, — взгляд Хранителя вновь стал непроницаем. — Ты видишь судьбы людей, а я их прошлое, самые постыдные поступки, которые никогда не исчезают из памяти. Не только вижу, но могу заставить пережить все заново, испытать эмоции, которые они надеялись, что позабыли навсегда. Я могу воззвать к самым потаенным страхам, воплотить их в разуме человека и заставить поверить, что все это реально. Тебя боятся не люди, Меллани, а их души, они чувствуют в тебе Хранительницу и больше всего на свете страшатся, что ты откажешь им в покое, не пустишь за Грань. А ведь это в твоей власти — оставить дух неприкаянным, заставить страдать без тела, без новой жизни. Ну а меня боятся именно живые, ведь только представь, что тебе вновь придется пережить самые ужасные моменты, более того, ты будешь знать, что кто-то еще видит твою боль, позор, малодушие, страх. У нас похожий дар, Меллани, мы оба способны копаться в грязном белье окружающих.

— Поэтому Закрытые Земли?

— Именно, — впервые на моей памяти улыбнулся мужчина, правда улыбка эта вышла несколько жестокой. — Кто еще сможет управлять теми, кто уже пошел на преступление, как не тот, кто знает о них абсолютно все. Мое слово — закон, а нарушение закона карается немедленной смертью. У нас нет, как в Срединных Землях, справедливого или, что бывает чаще, не очень, суда с Советом правителя и кучей зрителей. Здесь судья всего лишь один — я. Правда без зрителей, даже мне обойтись не под силу, ведь так уж устроено любое живое существо — чтобы бояться, ему недостаточно просто знать, нужно еще и видеть. Как ты понимаешь, меня обмануть невозможно, и все, кто проживают на моей территории, об этом знают. Мне доводилось беседовать с каждым.

— Зачем?

— Думаешь, на Закрытые Земли пропускают всех подряд? — поднявшись с кресла, он подошел к окну и устремил взгляд в заснеженные просторы сада, повернувшись ко мне спиной. — Отнюдь. Я никогда не приму здесь жаждущего крови, не позволю даже ступить на свою территорию тому, кто несет с собой хаос и разрушения, уничтожу в тот же миг, как его нога коснется земли. Здесь не приют для беглых заключенных, здесь дом, который могут получить те, кто однажды оступился, дом, в котором никто не посмотрит косо, где всегда можно найти работу и создать семью, где у них вновь появляется смысл жить дальше. Но лишь для тех, кто этого действительно хочет.

— Вы и нас почувствовали сразу?

— Как только ты сошла с корабля, — обернулся ко мне Кайллан.

— И уже тогда знали, кто мы?

— Не имел ни малейшего представления, — усмехнулся мужчина. — Именно это меня и заинтересовало.

— Но как вы можете ощущать абсолютно всех? Это невозможно.

— Как думаешь, сколько мне лет, Меллани? — устало вздохнул Хранитель, посмотрев на меня со снисхождением, как на ребенка.

И я задумалась, наблюдая за вечностью, отразившейся в его взгляде. Сколько лет? Много, так много, что мне было страшно представить, чтобы кто-то мог прожить столько в этом мире и не сойти с ума. Скольких он уже пережил? Была ли когда-нибудь у этого существа семья, испытывал ли он любовь и радость от жизни? Впервые я подумала о том, что дар Хранителей — своего рода проклятье, обреченность прожить вечность в одиночестве, пережить всех, кого когда-то любил. Что еще пришлось испытать этому лишь внешне молодому мужчине?

— Я первый из Хранителей, Меллани, самый старший. Поверь, у меня было много времени, чтобы познать все грани своего дара и развить его до необычайных пределов. Что касается твоего дара, девочка, — он вновь вернулся за стол, довольно поспешно сменив тему. — Мне не нужны здесь мертвые, вполне хватает проблем с живыми. Поэтому завтра же начнем тренировки. Каждое утро на рассвете я буду ждать тебя в восточной башне, после ты предоставлена самой себе, делай что хочешь, но не ввязывайся в неприятности, советую больше тренироваться самостоятельно. После ужина снова урок, но уже в зале, который завтра покажет тебе Гарольд. Что касается внешнего вида во время утренних тренировок, то физически тебе делать практически ничего не предстоит, однако все же советую надеть что-нибудь удобное, а вот вечером будь добра являться в брюках.

Он замолчал, и я поняла, что на этом наш разговор закончен, что меня полностью устраивало, так как пищи для размышлений было предостаточно. Однако когда уже практически дошла до двери, услышала то, что заставило остановиться.

— Мы нашли его, Меллани, — тихо произнес Кайллан за моей спиной. — Артефактора. Как ты и сказала, все началось на Темных Землях, ты даже не представляешь, в какой ярости сейчас Даррен. Завтра начнется зачистка.

— Суд? — голос внезапно охрип, и я с отстраненным удивлением увидела, как трясется протянутая к дверной ручке ладонь.

— Суда не будет, не на этот раз, слишком далеко все зашло.

— Значит, завтра все закончится?

— Увы, девочка. Завтра все только начнется. Поговорим об этом в следующий раз, Меллани, обещаю, что расскажу тебе все, что захочешь знать. А сейчас иди, мне необходимо разобраться с проблемами, которые удивительным образом увеличились с твоим появлением.

— Я могу помочь, — обернулась к нему, вновь чувствуя себя виноватой. И все же странная реакция у меня на этого мужчину.

— Конечно можешь, — он снова принялся разбирать донесения. — И обязательно поможешь, как только начнешь осваивать дар. И вот еще что, — по мне прошлись медленным, оценивающим взглядом, от которого сердце на миг дрогнуло.

Всего на миг, но я заметила, и что самое ужасное, судя по довольной усмешке, это заметил и он.

— В следующий раз, когда решишь выйти на улицу, будь добра накинуть на себя что-нибудь потеплее. Боюсь, не все здешние обитатели способны спокойно смотреть, как ты часами сидишь на снегу в легком платье.

— Гарольд?

— И он в том числе, — не стал отрицать Кайллан, вновь вернувшись к тому, за чем застала его, когда вошла в кабинет. — Иди, Меллани, на этом действительно все.

Мои шаги эхом отдавались во всех уголках бесконечно длинного коридора. В этой части замка всегда было пустынно — половина Хранителя, куда допускались лишь его братья, некоторые приближенные, прислуга и мы с Алланом. Собственно, мы здесь жили, занимая две соседние комнаты, друг напротив друга. Много раз за эти три недели я ловила на себе недоуменные взгляды обитателей замка, которые явно не понимали, почему Кайллан пустил в свое личное пространство двоих незнакомцев, но после того, как пришлось пообщаться с местными горожанами, косые взгляды прекратились. Видимо, для всех, как и для Даррена, я была членом большой семьи Хранителей.

— Все слышал? — спросила у идущего рядом белоснежного волка. Тот лишь рыкнул. — Они нашли его, Аллан, на Темных Землях. Как думаешь, его убьют? Он сказал, что будет "зачистка". Думаешь, я слишком жестока? — остановившись, я обернулась к оборотню и посмотрела в янтарно-желтые звериные глаза. — Думаешь, стала такой же, как они? Желать кому-то смерти это плохо?

Естественно, Аллан не ответил, лишь пронзил меня внимательным взглядом и, коротко рыкнув, скрылся за дверью своей комнаты, куда я вошла следом, привычно не обратив внимания как, уже в человеческом обличии, он потянулся за халатом, чтобы прикрыть обнаженное тело. За четыре месяца пути мне не раз приходилось наблюдать за его превращениями, и далеко не всегда под рукой была одежда. Да меня и не волновало, одет был этот мужчина или нет.

— Ты когда-нибудь начнешь снова вести себя как леди? — недовольно проворчал оборотень, проследив, как вольготно я расположилась на его постели.

— В твоем обществе или при посторонних? — откинувшись на высокую спинку кровати, я вытянула ноги и расправила длинную юбку платья, прикрыв лодыжки.

Это было скорее привычным жестом, чем необходимостью, ведь в последнее время такое понятие, как "грани приличия", для меня стерлось. Я искренне не понимала, почему должна сидеть на краю кушетки, если могла с комфортом расположиться на мягкой перине, или почему должна выслушивать того, кто был мне неприятен, почему обязана отвечать кому-то, когда ни с кем не желала разговаривать.

— При посторонних ты ведешь себя идеально, — заметил Аллан. — Даже грубить умудряешься с истинным тактом.

— Тогда что тебя не устраивает?

— Это искренний интерес? — вдруг опустился на кровать мужчина, встав коленями на матрас и упершись руками по обе стороны от меня. — Ты начала что-то чувствовать или мне кажется?

— Скажем так, я чувствую себя несколько странно, — попыталась описать свое состояние. — И мне кажется это вина Хранителя.

— Даррена?

— Кайллана, — нахмурившись, я притянула ноги к груди и обхватила колени. — Не понимаю, Аллан, почему он так на меня влияет. Это дар? Он сам сказал, что не может меня прочесть, но почему сейчас мне так тревожно?

— Знаешь, Меллани, — вдруг протянул Призрачный гончий, сев на кровать как полагается, — если дело действительно в нем, то я готов лично приводить тебя к этому Хранителю, пока снова не станешь прежней. Клянусь, это самый долгий разговор, что у нас состоялся за все время. Да что там, ты действительно спросила моего мнения!

— Меня не волнует твое мнение, Аллан, — ответила, чувствуя, как медленно накатывает уже привычное отчуждение. — Я просто хотела высказаться.

— Не хочешь приходить в себя?

— Не хочу сделать это слишком рано.

— Тебя действительно это волнует? — на его лице было написано неподдельное удивление.

— Нет, уже нет. Абсолютно не волнует.

— Меллани?

Я не ответила, вновь вернувшись к обычному состоянию безразличия и отстраненности. Наконец то. Только так я могла мыслить здраво, без предвзятости, без абсолютно излишних эмоций. Медленно поднявшись с кровати, подошла к окну и распахнула обледеневшие створки. Холод — вот что приносило мне удовлетворение. Меня успокаивала эта белоснежная картина, царство покоя и смерти, так похожее на Грань, где сейчас шел снег. Не туман, как раньше, а пушистый снег. Я знала это, неважно откуда, просто знала. Странно. Почти пол года пыталась связаться с миром мертвых, но ни одна попытка не обернулась успехом, а сейчас словно воочию видела, как медленно опускались пушистые хлопья на заснеженную пустошь Грани. Холод и пустота. Да, мне это нравилось, именно подобное состояние поселилось в моем сердце, а то, что было недавно... Всего лишь временное явление, которое больше не повторится.

Артефактора нашли. Замечательно. Но почему начали именно с Темных Земель? Почему не направились в Срединные, ведь именно оттуда мы приплыли с Алланом, проведя долгих три месяца в открытом море? И почему до сих пор я видела только двоих Хранителей? Кайллан обещал ответить на все мои вопросы? Отлично. Я хотела знать все.

Кайллан

— Ты уверен, что моя помощь не требуется?

— Я задействовал все отряды. По крайней мере то, что от них осталось, — мрачно протянул Хранитель Темных Земель, залпом осушив бокал бурбона. — Хватит. Тебе и без того есть чем заняться, вместо того, чтобы подчищать за мной хвосты.

— Это наши хвосты, и ты это прекрасно знаешь, — поднявшись из-за стола, Кайллан опустился в кресло напротив брата, вновь наполнив оба бокала. — До сих пор не могу понять, где мы ошиблись.

— Все началось на моей территории, значит вина на мне.

— Рен...

— Перестань, Кайл, ты прекрасно знаешь, что я прав, — резко поднявшись, демон подошел к пылающему камину и усмехнулся, глядя на танцующие языки пламени. — Он ведь просто человек. Артефактор. Всего лишь человек.

— Он гений.

— У меня половина доверенных лиц работала на него, Кайл. Половина! — огонь вспыхнул ярче, впитав ярость Хранителя. — Демоны высшего уровня. Ради чего? Быть может, я чего-то не понимаю. Одно дело — полукровки со слабым даром, но они... Что это, Кайл? Деньги? Так все они баснословно богаты. Власть? Выше головы не прыгнуть, а они уже достигли своего предела и прекрасно об этом знали. Тогда что? Объясни, что могло подвигнуть высших демонов работать на людей?

— Они не работали на них, а манипулировали.

— Все-таки власть, — задумчиво протянул демон, позволив пылающему огню отразиться в глазах. — Какое удовольствие — возвышаться над слабым? Объясни, так как понять это я не в силах, это ты у нас можешь заглянуть в душу.

— Никогда не претендовал на подобный дар, — парировал Кайллан, спокойно наблюдая за яростью брата. — По части душ у нас теперь Меллани. Однако я могу понять их, Рен, впрочем, как и ты. Власть опьяняет, чувство вседозволенности туманит разум и толкает на безрассудство. Возвышаться над слабыми? В этом твоя главная ошибка, брат — ты всегда считал людей слабыми.

— Хочешь сравнить их с моей расой? — обернулся Даррен, внезапно успокоившись. — Или быть может с твоей?

— Сила людей не в физическом превосходстве, а в изворотливости и умении выживать. Напомнить тебе, что артефактор является человеком? А ведь он перехитрил богов, можно сказать — совершил невозможное.

— Ты им восхищаешься?

— Я признаю его гениальность, — чуть скривил губы в улыбке Хранитель Закрытых Земель, задумчиво разглядывая янтарные капли напитка. — Безжалостный гений. Всегда поражался тому, как они умеют выживать. Люди. Идут по головам, предают, обрекают на смерть собственных детей, и все ради "высшей цели". В конечном же итоге этой целью оказывается власть, деньги, положение в свете. Жадный, подлый и жестокий народ. Зато какой находчивый.

— Убийцы, воры и предатели?

— Нам ли обвинять кого-то в убийстве? Скольких мы уже отправили на смерть — тысячи? Сотни тысяч? Миллионы? Осуждать других за то, в чем виновен сам лицемерно.

— Однако и ты судил за убийства.

— Не за убийства, отнюдь не за них. На моих Землях суд вершится лишь за нарушения правил, законов, которые я установил, и которым должны следовать все, кто попросил моей защиты. Но ты ведь тоже злишься не из-за того, что демоны оказались причастны к этой истории.

— Они пошли против меня, — не стал отрицать Даррен, отойдя от камина и вновь опустившись на мягкие подушки дивана. — Пошли против своего Хранителя, а значит, подписали себе приговор. Кроме того, вступили в сговор с людьми. Даже не знаю, что задело меня сильнее — первое или второе.

— Откуда такое пренебрежение к людям, Рен?

— Откуда такая лояльность ко всем расам, Кайл? — вопросом на вопрос ответил демон, откинувшись на высокую спинку и закинув ногу на ногу. — Не хочу возвращаться к давнему спору, оставим это, брат. Скажи лучше, как обстоят дела с новой Хранительницей. Она уже в курсе?

Взгляд Кайллана потеплел, стоило брату упомянуть ту, чей образ преследовал его ежесекундно с момента, как она появилась на пороге его дома. Плечи расслабились, а губы тронула мягкая, столь не свойственная этому мужчине, улыбка.

— Еще слишком рано.

— Боишься спугнуть? — понятливо протянул Даррен.

— Она моя heile, Рен, ее отказ — приговор. К тому же, после того, что ей пришлось пережить, вряд ли Меллани обрадуется тому факту, что фактически связана со мной навеки.

— Но?

— Но я собираюсь сделать все, чтобы эта новость не стала для нее неприятным потрясением.

— Приручаешь?

— Приручаю, — огонек удовлетворения мелькнул во взгляде Хранителя. — Она реагирует на меня, вылезает из кокона равнодушия.

— Малышка начала оживать, — усмехнулся Даррен, отставив в сторону бокал, и поднялся на ноги. — Кажется, ближайшие дни у тебя выдадутся куда приятнее, чем мои. Мне пора.

— Уверен в своем решении? — вслед за братом поднялся Хранитель.

— Это мои Земли, Кайл, а значит и большая часть вины на мне. К тому же я демон, а демоны предпочитают мстить собственноручно. Я и так отнял у тебя эти недели вдали от нее, брат. Я помню, как ломало Тироуна, поэтому могу себе представить, как тяжело тебе это далось. Это моя битва.

Бросив взгляд на то место, где еще недавно стоял исчезнувший в портале демон, Кайллан усмехнулся, в который раз поражаясь импульсивности брата. Истинный представитель своей расы, которого не изменят даже тысячелетия. Но он прав, это действительно его битва, по крайней мере то, что связано с территорией Темных Земель. Что же касается остального... Впервые на своей памяти Кайллан столь остро желал нарушить собственные правила и вмешаться в дела одного из братьев. Куда подевалось привычное равнодушие? Что стало с непоколебимостью убеждений, с понятиями о том, что правильно, а что нет? Почему привычный уклад жизни теперь казался клеткой, мешал дышать, заставлял клокотать в груди глухую ярость?

Странные ощущения. Интересно, так же ли чувствовала себя его heile, вновь открывая для себя эмоции? Она удивительна. Прекрасна, как цветок, холодна и ослепительна, словно первый снег. Его heile. Сколько лет он ждал ее появления? Много. Так много, что их уже не сосчитать, однако никогда раньше Кайллан не замечал, сколь пусты и одиноки были века без нее. Лишь теперь Хранитель понял брата, лишь с ее появлением осознал, как близок был тот к потери разума, какая опасность обошла их мир стороной. А ведь он слабее. Намного слабее Кайллана.

Улыбнувшись собственным мыслям, мужчина не спеша пересек кабинет, остановившись возле окна, и устремил взгляд на заснеженные просторы сада. Он поможет ей познать себя, откроет все грани дара, научит жить заново, позволит стать сильнее. Ведь его пара должна быть сильной.

Но прежде следовало отыскать Заккари и заставить младшего навести порядок на своих Землях. А начать Кайллан планировал с тех, кто причинил боль его heile. В конце концов, именно из-за нее он начал копаться в этой истории. Какое дело Хранителю Закрытых Земель до того, что происходит на чужих территориях? Какое отношение к нему имеют похищения Потенциалов и что особенного в том, что людям в который раз за тысячелетия захотелось поиграть в богов? Мать знала, кого отправлять к нему с просьбой о помощи. Знала, что он ни за что не вмешается, если это не коснется его лично, либо кого-то из тех, кто находится под его защитой. А эта девочка часть его самого. Более того, она стала сестрой всем остальным, и, следовательно, ее просьба или требование, не оспаривается, становится первостепенной. Важной для тех, кто уже давно потерял человечность. Умный ход. Но Хранитель не мог сказать, что не рад маленькой хитрости матери, ведь благодаря ей он вновь ощутил вкус жизни.

Глава 2

Бежать... Бежать... Только бы скрыться, только бы успеть... Легкие разрывались от боли, но я не останавливалась, зная, что он где-то рядом, что идет за мной, а если догонит... Нет, нельзя останавливаться, нельзя. Я должна уберечь его, того, кто был внутри меня, того, кто был слишком беспомощен, беззащитен перед ним. Маленький мой... Уберегу. Во что бы ни стало уберегу! И я бежала сквозь непролазную чащу леса, ранила ноги, до крови раздирала собственное тело об острые сучья, но не останавливалась ни на секунду. Бежать... Пока не стало поздно, пока он был слишком далеко, чтобы достать нас, пока...

— Меллани...

Не успела. Глядя на такой знакомый мужской силуэт, я отступила на шаг, прижав руки к животу, в последней попытке уберечь, и замерла, ощутив влагу.

— Меллани...

Медленно, не желая верить, поднесла окровавленные ладони к лицу и закричала, тут же почувствовав острую, раздирающую боль. Нет, только не снова... Нет!!!

— Меллани...

Упав на колени, подняла невидящий взор на того, кто медленно приближался, бесшумно ступая по сухим веткам. Того, кто стал моим палачом.

— Ренделл...

Распахнув глаза, я судорожно втянула воздух, пытаясь унять, готовое вырваться из груди сердце. Сон, всего лишь сон, обычный кошмар. Их больше нет. Ни леса, ни мужа, ни ребенка. Я одна, все хорошо, все хорошо... Тело не слушалось, продолжая сотрясаться крупной дрожью, а голова буквально разрывалась от боли. Что это? Почему именно сейчас? Почему после стольких месяцев он мне приснился, почему вновь всплыл в памяти? Куда делось спокойствие? Скоро рассвет. Это хорошо, потому как вновь уснуть я бы не смогла.

— Ты бледная, — вместо приветствия заметил ожидающий в башне Кайллан, пройдясь по мне внимательным взглядом. — Что-то случилось?

— Нет. Начнем?

Меньше всего мне сейчас нужны были разговоры. Пройдя в небольшое округлое помещение, я остановилась возле Хранителя, отметив, что одет он был довольно просто — черные брюки из мягкой ткани и белую свободную блузу. В таком виде этот мужчина был мне непривычен, слишком близкий, слишком домашний, что никак не сочеталось с образом одного из самых страшных существ этого мира. Впрочем, и мой внешний вид нельзя было назвать представительным — легкое удобное темно-синее платье, под которым не было даже корсета, так как служанку я не звала, не желая, чтобы кто-то видел меня после пробуждения.

— Дурной сон?

— Насколько помню, мы договаривались об уроке, а не о беседе, ваша светлость, — холодно протянула, глядя на него снизу вверх и невольно жалея, что едва доставала до плеча. — Если вы передумали, я могу прийти в другое время.

— И часто у тебя бывают кошмары? — он словно не слышал моих слов, буравя пристальным взглядом своих странных серых глаз.

А меня вновь начало трясти. Что это? Почему после общения с этим мужчиной эмоции выходили из-под контроля? Почему именно рядом с ним? Ведь все было прекрасно, пока он вновь не появился в замке. Не было ни кошмаров, ни воспоминаний, я могла контролировать каждый свой шаг, могла спокойно существовать, проживая день за днем и не думать о том, что осталось позади. Зачем вообще послушалась богиню и пришла к нему, зачем согласилась на этот урок?

— Меллани?

— Я передумала, — отвернувшись, быстро направилась к выходу, желая как можно быстрее вновь оказаться в своей комнате. — Мне больше не нужны знания.

Дверь захлопнулась перед самым носом, отрезав путь к спасению, а я внезапно оказалась прижата спиной к широкой мужской груди и поняла, что не могу пошевелиться.

— Тише, девочка, тише, дыши глубже, — прошептал он в мои волосы и потянул вниз, заставив опуститься прямо на каменный пол. — Вот так. Успокойся, Меллани, все хорошо, здесь тебе ничего не угрожает.

Сколько прошло времени, прежде чем сердце перестало бешено колотиться, а эмоции поутихли? Минута? Час? Я потерялась, растворилась в собственных чувствах, не способная здраво соображать, запертая в ловушку его рук. Хотела уйти, убежать, но не могла даже говорить, слишком слабая, слишком беспомощная перед тем, кто был наделен невероятной мощью. Всегда жертва, всегда беззащитный "котенок". Злость отрезвила.

— Отпустите, — процедила, отмечая, что голос вновь зазвучал холодно и равнодушно, в то время как в душе кипели эмоции.

— Пришла в себя? Очень хорошо, думал потребуется больше времени.

Отстранившись, он легко поднялся на ноги и двинулся к широко распахнутым дверям, выходившим на небольшую открытую площадку.

— Вставай, Меллани, мы и так потратили достаточно времени впустую.

Что это было? Он даже не объяснится? Удивленно проследив взглядом за вышедшим мужчиной, я медленно поднялась и двинулась следом, не зная, чего ожидать от него в следующий момент. И от себя. Как они сказали? Я "начала оживать"? Плохо. Сейчас меньше всего я хотела, чтобы это оказалось правдой, но уже то, что могла чего-то бояться, подтверждало слова Хранителей.

— Это началось сегодня? — обернулся ко мне стоящий на краю пропасти Кайллан.

— Вчера, — решила быть откровенной, прекрасно понимая, что скрыть что-то от него не удастся. — Во время встречи с вами. Раньше иногда просыпался интерес, но и только.

— Я — катализатор? Интересно, — нахмурился Хранитель и отвернулся, вновь устремив взор туда, где медленно поднималось из-за горизонта солнце, окрашивая лежащий у подножья замка город яркими цветами. — Ты должна научиться контролировать это, Меллани, обуздать свои эмоции и заставить их просыпаться постепенно. Здесь тот же принцип, что и в управлении силой. Иди сюда, — дождавшись, когда я подойду ближе к краю площадки, заканчивающейся обрывом, он указал на заснеженный город. — Всмотрись туда, Меллани, что ты видишь?

— Дома.

— А хочешь узнать, что вижу я? Я вижу жизнь. Тысячи жизней, тысячи сердец, что бьются за этими каменными стенами, тысячи судеб, таких разных, но зачастую очень похожих. И ты тоже должна научиться их видеть. Не из интереса, а для того, чтобы понять каждого из них, понять, как саму себя. И как только поймешь живых — узнаешь мертвых.

— Зачем мне их узнавать?

— Потому что не просто так они остались в этом мире, — объяснил Кайллан. — Чаще всего их удерживает обычный страх перед Гранью, страх перед неизведанным. Но бывает и нечто другое, и это тебе предстоит выяснить самостоятельно, в этом помощи от меня не жди. Для меня все они — угроза для живых и подлежат уничтожению.

— Как можно уничтожить того, кто и так уже мертв? — искренне удивилась, посмотрев на мужчину.

— В этом мире возможно все, Меллани, тем более для таких, как мы. Другое дело — заслуживают ли эти души уничтожения? Мне безразлично, уйдут они за Грань и обретут ли новую жизнь или же канут в небытие, это твоя задача — следить за порядком среди мертвых.

— Но ведь раньше меня не было.

— Раньше вообще ничего не было, Меллани, — его губы дрогнули в улыбке. — Ни Земель, ни Хранителей. Этот мир населяли лишь демоны и драконы — первые расы, созданные богами. Ни войн, ни алчности, ни борьбы за территорию, полная гармония. Но боги решили, что двух рас недостаточно, кое-кому показалась подобная идиллия слишком пресной, скучной, они посчитали, что мы не способны на развитие, что слишком не любим перемен. Так появились другие расы, молодые, дикие, целеустремленные. Они заполонили наши земли, размножались с немыслимой для нас скоростью. У Первородных может быть лишь один ребенок, с нашей продолжительностью жизни даже это слишком много, мир просто не способен вместить в себя столько истинно древних существ. У тех же, кто пришел после нас, потомство могло достигать пяти-шести детей и это считалось обыденным. Очень скоро земли стало не хватать, и начались войны. Они истребляли себе подобных с немыслимой жестокостью, и что самое страшное — многим это нравилось. Тогда и появились Закрытые Земли, место, где боги решили изолировать тех, кто уже не мог представить себе жизни без крови. Да, Меллани, изначально это место было самой настоящей тюрьмой, — в ответ на мой заинтересованный взгляд усмехнулся мужчина. — Управлять спятившими от жестокости и жажды власти существами одна из богинь доверила своему сыну, потому как никто лучше потомка богов и Первородных не смог бы справиться с их ненавистью и жаждой разрушения. Так появился первый из четырех Хранителей.

— Вы.

— Я, — ответил он, не отрывая взгляда от ярко-алого горизонта.

И я в который раз подумала о том, как же одинок должен был быть этот мужчина. Он помнил историю мира практически с момента ее основания, жил в то время, когда людей еще не существовало, видел, как гибнут его родные, знал столько... Я даже представить не могла, сколько знаний хранилось в его голове. Смогу ли я стать такой же? Смогу ли проживать столетие за столетием выполняя навязанный против воли долг? Еще вчера сказала бы, что да, что мне, в принципе, все равно, сколько и как жить, а теперь, находясь во власти непонятного воздействия, который оказывал на меня Хранитель, поняла, что нет. Не смогу.

— Следом восстали драконы, — отрешенно продолжил Кайллан спустя пару минут молчания. — Гордая раса Первородных. Они не вмешивались в войны, предпочитая переждать, пока этим смешным детям надоест делить то, что им не принадлежит, просто наблюдали, будучи уверенными, что никто не решится напасть на этих древних созданий. Как ошибались, поняли только, когда в ближайшем лесу обнаружили тело молодой драконицы, совсем еще юной девочки, лишь недавно поднявшейся на крыло. Ей не дали обернуться, не позволили позвать на помощь, лишили естественной защиты, обрубив крылья и заперев в человеческом обличии. Дети для драконов — величайшая ценность, сокровище, которое берегут как зеницу ока. Представь, что должны были чувствовать эти гордецы, глядя на ее изуродованное тело. Они напали. Налетели ночью, выжигая города, не щадя ни взрослых, ни детей, желая освободить мир от скверны, уничтожить тех, кого по ошибке создали боги. Вот только боги не ошибаются, они породили именно тех, за кем посчитали будущее, в ком видели больший потенциал. В чем-то они правы, в драконах нет жизни, они напоминают застывшие статуи, не способные меняться и принимать что-то новое. По крайней мере, именно так было раньше.

— А потом? — тихо спросила, когда он вновь замолчал, погрузившись в воспоминания.

— Вмешались боги и появились Светлые Земли, территория драконов, куда до сих пор не допускаются другие расы. И Хранитель.

— Драконы нуждаются в защите?

Эта мысль была столь дикой, столь чуждой в общеизвестном понимании, что я даже представить не могла, что подобное возможно. Драконы — самые сильная в мире раса, древние мудрые существа, о Землях которых ходили легенды. Единственный народ, у кого никогда не бывало полукровок.

— Нуждаются, Меллани. От самих себя. Мир меняется, хотим мы этого или нет, развиваются науки, открываются новые грани силы, и это правильно. Драконам чужды перемены. Даже демоны смогли подстроиться, смириться с текущим положением, впустили в свои семьи новую кровь, примирились с другими расами, а они не смогли. Тогда Тироун и стал Хранителем, — совершенно неожиданно Кайллан улыбнулся. — Его задача — следить, чтобы старшее поколение не мешало развиваться молодняку, чтобы раса не вымирала, как было когда-то, жестко контролировать каждое принятое Старейшинами решение.

И тут я поняла столь резкую перемену в настроении Хранителя. Как же, ведь драконами, так гордившимися чистотой крови, правил полукровка! Действительно смешно. Как же они, должно быть, ненавидели своего Хранителя.

— Выходит Хранителями не рождаются? — вспомнила я его слова про Тироуна.

— Ты еще не поняла? — обернулся ко мне мужчина, смотря с легким укором и насмешкой. — А разве ты сама родилась с этим даром? Нет, Меллани, у всех нас была иная судьба до того момента, как миру потребовались Хранители.

— Но почему я? Ведь вы дети богов, а я простой человек.

— Стечение обстоятельств, не более. Во-первых, других братьев и сестер у нас нет, появление еще одного полубога мы бы почувствовали, а во-вторых, тебе удалось побывать на Грани и вернуться назад, а возвращение из подобного места не может пройти без последствий. Да и видоизмененная сила, которую получила от ребенка, сделала свое дело. Это всего лишь случайность, девочка.

Случайность, полностью изменившая мою жизнь. С другой стороны, что было бы, уйди я вслед за сыном? Во-первых, Аллан бы погиб, не исполнив клятвы, а во-вторых, неизвестно, когда Хранители узнали бы про артефакты. В том, что они непременно бы узнали, я не сомневалась, но жертв за это время стало бы еще больше. Да и неупокоенные души... Мне было их жаль. Именно мне, Меллани, которой я стала на то время, что проводила рядом с Кайлланом.

— А Даррен? — спросила, желая узнать продолжение истории от очевидца тех событий.

— Стал Хранителем, когда появились люди. Темные Земли населяют старшие расы, а, как ты знаешь, любой из них в десятки раз сильнее обычного человека, чем они и стали пользоваться, пытаясь сделать из людей, кто-то рабов, а кто-то и простой обед. Хранитель нужен был, чтобы держать их в узде, направлять, контролировать. А самым последним появился Заккари, чей удел — защищать Срединные Земли.

— Так почему он ничего не заметил? — сердце сжалось от боли и глухой злости, и я еще раз поразилась возвратившимся эмоциям, слишком отвыкнув от подобных ощущений. — Почему позволил этому случиться? Где был, когда эти ублюдки убивали детей?

— Зак слишком молод, лишь недавно разменял первое тысячелетие, ему все еще интересен этот и соседние миры, он путешествует, развивается, познает новое. Что такое несколько лет для того, кто живет вечно? Он наполовину человек, а вам свойственно любопытство.

— Так его просто не было на Землях?

— Его и сейчас нет, — никак не отреагировал на мой гневный взгляд Хранитель. — Его вообще нет в нашем мире, и нам пока не удалось с ним связаться, поэтому зачистку и начали с Темных Земель.

— Но...

— Мы не вмешиваемся в дела братьев, Меллани, — спокойно произнес Кайллан, прекрасно поняв, что я хотела спросить. — Это негласное правило, установленное между Хранителями. Мы можем посещать любые Земли, но наводить свои порядки, карать, проводить расследования или еще что-то без согласия хозяина не имеем права.

— То есть пока не вернется Заккари, убийства будут продолжаться, и вы ничего не сделаете?

— Мы найдем его очень скоро, поверь мне, девочка.

— Вы... вы...

Голова закружилась от нехватки воздуха, и я опустилась на заснеженный каменный пол, не удержавшись на ногах. Безудержная ярость мешала сделать вдох, затуманила разум, а ненависть к тем, кто вместо того, чтобы спасти, кого еще возможно, ждал прихода младшего Хранителя, увеличивалась с каждой секундой.

— Оживаешь, — с непонятным выражением протянул Кайллан, глядя на меня сверху вниз.

Он не пытался подойти и успокоить, не бросился, чтобы помочь подняться, как сделал бы любой другой из моего прежнего окружения. Просто смотрел и ждал, когда успокоюсь, когда самостоятельно возьму себя в руки и пойму, как нелепы порой эмоции. И я поняла. Как можно злиться на тех, кому несколько тысяч лет? Как можно требовать от них порывистых, решительных действий? Сколько таких же "артефакторов" они уже пережили, сколько заговоров раскрыли, сколько войн прошли? Им на самом деле не важно, что станет с Потенциалами, не важно, сколько людей погибнет, все, что могло волновать Хранителей — чтобы не менялся установленный порядок, чтобы исполнялась воля богов, и дар оставался у тех, кто был с ним рожден. Невольно вспомнила себя такой, какой была еще вчера, холодной и равнодушной. Неужели навсегда останусь такой, и лишь рядом с Кайлланом, каким-то невероятный образом, буду становиться прежней?

— Такая юная, такая страстная... — задумчиво протянул мужчина. — Как тебе удалось остаться такой в высшем свете? Как удалось остаться чистой изнутри?

Чистой? Это окончательно помогло прийти в себя. Он не мог знать моего прошлого, того, что произошло за месяцы путешествия на Закрытые Земли. Мы не читали друг друга. И это хорошо. Потому что вспоминать, как хладнокровно разрешала Аллану убивать очередных встреченных на пути разбойников, я не хотела. Но даже сейчас, когда эмоции вернулись, я не сожалела о подобных решениях, на руках тех людей было слишком много крови и еще больше пролилось бы, не встреть они нас. Однако "чистой" я уже не была, невозможно сохранить невинность, когда в твоей власти решать судьбы других.

— Вы сказали, что я оживаю, — поднявшись на ноги, я с удовлетворением поняла, что вновь стала абсолютно спокойной. — А вы? Вы когда-нибудь сможете "ожить"? Неужели вам никогда не хотелось вновь почувствовать жизнь?

— Видимо скоро почувствую, — усмехнувшись, он вновь отвернулся. — Смогу, Меллани, даже я смогу, при определенных условиях, разумеется. А теперь давай начнем то, для чего здесь собрались.

Последующие шесть дней слились для меня в единый миг. С утра до вечера я проводила в башне, пытаясь "осознать" силу и "понять" людей, даже после того, как уходил Кайллан. Будь моя воля — вообще не покидала бы эту ледяную площадку. Удивительно, но мне здесь нравилось, действительно нравилось. Оставаясь одна на этом кусочке обледеневшего каменного выступа, я впервые за последнее время чувствовала себя спокойно. Не отстраненно-равнодушно, а именно спокойно и умиротворенно.

Наблюдать за жителями Харланда оказалось на удивление интересно. Я не могла их разглядеть с высоты восточной башни, однако на третий день, когда Кайллан просто завязал мне глаза черным непрозрачным шарфом, поняла, что могла чувствовать. Обучение Хранителя сводилось к молчаливому наблюдению за тем, как я силилась по его указанию "ощутить" город. Однако, единственное, что ощущала — его присутствие, раздражение и отголоски страха, оставшиеся после очередного кошмара, преследовавшего меня теперь каждую ночь. Но стоило ему уйди и заняться собственными делами — мгновенно успокаивалась, буквально растворяясь в тишине, морозной свежести, пении ветра и ледяном умиротворении. Именно в подобном состоянии я чувствовала их — заполонивших город мертвых.

Они были повсюду, скитались по улицам, бродили по домам, задумчиво разглядывали живых. Наверное, это выглядело жутко, возможно раньше я испугалась бы подобной картины. Но не теперь. С появлением в моей жизни Хранителя Закрытых Земель, эмоциональное состояние приходило в норму, однако так было лишь, когда он находился в непосредственной близости от меня, все остальное время я ощущала холод и отрешенность от мира. Но и от прежнего состояния нынешнее разительно отличалось. Да, я все еще была холодна, однако испытывала искренний интерес или беспокойство, просто более хладнокровно воспринимала действительность. Например, совершенно спокойно отреагировала на новость о том, что на Темных Землях были уничтожены все, кто хоть как-то был причастен к исчезновению Потенциалов, в том числе и артефактор. Не было суда или казни, их просто перебили в собственных домах, вместе с семьями, вытащив из постели, не пощадили ни слуг, ни детей. Прошлая Меллани ужаснулась бы, та, кем я была после смерти, едва обратила бы на это внимание, нынешняя же — выслушала и уточнила, была ли необходимость в подобной жестокости.

— Мы не люди, Мел, — сказал мне в тот раз Даррен, неожиданно появившийся на рассвете, когда я привычно наблюдала за жителями. — Хранителям нельзя показывать слабость.

— Но ведь милосердие — не слабость.

— Для людей — возможно, но не для остальных рас. К тому же, представь, что будет, когда потомки тех, кто участвовал в этой истории, вырастут. Они будут мстить, а значит, будет еще больше бессмысленных жертв. Детям ведь не важно, виновен их отец или мать, или нет, для них они просто родители, которые дали жизнь, которые всегда оберегали и любили, им нет дела до того, что их родные когда-то купались в крови невинных. Ты слишком юна, чтобы это понять, слишком человек, чтобы рассуждать, не опираясь на чувства.

Я поняла, что он хотел сказать. Поняла и приняла. В этом и было главное отличие той, кем я стала, от той, кем была когда-то. Сейчас я могла сопереживать, испытывала желание помочь, сочувствовала, злилась, мне даже иногда становилось смешно, но ничего из этого не мешало теперь принимать решения или адекватно оценивать поступки и действия, как других, так и свои собственные.

— Уверена, что на самом деле пытаешься разглядеть людей? За неделю никаких сдвигов. Не ожидал от тебя такого результата, Меллани.

Лежа на полу, я невидяще пялилась в каменный потолок, не в силах даже пошевелиться, чтобы посмотреть на Кайллана. Какого демона, да простит меня Даррен, я согласилась на эти вечерние тренировки? Если каждое утро мне действительно ничего не приходилось делать физически, лишь наблюдать за городом и познавать свой дар, то каждый день после заката становился настоящим мучением. Теперь стало ясно, с какой целью он упомянул, чтобы в этот огромный зал я приходила в брючном костюме — Хранитель словно поставил себе цель сделать из меня одного из своих воинов. Меня, бывшую герцогиню, самой большой физической нагрузкой которой была верховая езда.

Естественно, ничего подобного Кайллан не планировал, однако в первый же вечер объяснил, что одного дара мало, и я должна уметь постоять за себя в любой ситуации. Поэтому каждый день теперь заканчивался часовой пробежкой по огромному залу и упражнениями, благодаря которым, по его словам, я должна была стать немного сильнее физически и более выносливой, не важно, хотела я этого или нет.

— Ты меня слышишь? — раздался над головой раздраженный голос Хранителя.

— Слышу, — едва выдохнула, переводя дыхание.

— Так ты действительно считаешь, что прилагаешь все усилия?

— Меня не интересуют живые, ваша светлость, — открыв глаза, я поднялась и села, чуть поморщившись от боли в теле. — Абсолютно не интересуют. Я каждый день пытаюсь их понять, но все больше обращаю внимание на неупокоенных. Именно они меня беспокоят. Мертвые, а не живые. Рискуя вызвать ваше неудовольствие, отмечу, что не считаю правильным тратить время на тех, кто не имеет ко мне отношения.

— Тебя действительно стали привлекать души? — от былого раздражения во взгляде мужчины не осталось и следа, скорее в нем теперь читалось удивление и заинтересованность.

— С тех пор, как перестала смотреть глазами.

— Видишь их сквозь повязку? И многих?

— Всех.

— Занятно, — едва слышно протянул Кайллан, а после подал мне руку, помогая подняться. — В таком случае предлагаю сегодня немного изменить программу и прогуляться.

— В город? — весьма удивилась, так как никогда еще за пределы замка он меня не приглашал.

— Именно. Бери плащ и идем.

— Я не мерзну.

— Плащ, Меллани, — обернулся ко мне уже направившийся к выходу Хранитель, и так посмотрел, что все возражения отпали сами собой. — Кажется, я ясно выразился. Мы и так будем привлекать достаточно внимания.

Понимание правдивости его слов пришло лишь тогда, когда вышли на одну из улиц. Был глубокий вечер и многие жители прогуливались после работы, кто-то спешил в ближайший трактир, кто-то возвращался домой после тяжелого дня, кто-то просто наслаждался тихим вечером последнего зимнего месяца. От каменных мостовых веяло спокойствием и умиротворением, от которого не осталось и следа, стоило нам попасться на глаза прохожим. Они не бежали и не прятались, как могло было быть в Срединных Землях при появлении правителя, лишь застывали на месте и почтительно склоняли головы, ожидая, пока мы скроемся за ближайшим поворотом. И затаенный страх и некая обреченность, что я прекрасно ощущала от этих существ, сказали больше любых слов. Нас боялись. Именно нас, не одного лишь Хранителя.

— Почему?

О чем именно спрашивала, уточнять не стала, прекрасно зная, что он поймет.

— Я редко сюда выбираюсь, — ответил Кайллан, уверенно идя вперед. — Обычно подобные рейды означают наказание. Ты ведь не думала, что здесь все живут в мире? Да, стычки, которые могут привлечь мое внимание, крайне редки, однако их последствия помнят абсолютно все.

— Смерть.

— Это жестокие Земли, девочка, здесь не пансионат для благородных девиц и не приют для бездомных. Здесь обитают те, кто еще не совсем прогнил изнутри, но уже ступил на этот путь, и, к сожалению, не у всех хватает сил начать новую жизнь.

— Но ведь я им ничего не сделала.

— Это пока, — парировал он. — Однако каждый из них чувствует, что ты страшнее любого из нас с братьями. Мы можем лишь убить, в твоих же силах оставить их без посмертия. Согласись, это страшно, осознавать, что после смерти вместо покоя на Грани или же дальнейшего перерождения, ты просто исчезнешь. Или будешь обречен на ежедневные муки, бродя по миру неприкаянной душой.

— Я действительно это смогу?

— Как только освоишь дар Хранительницы.

Дальше мы шли молча. И все же я не могла до конца поверить в то, что когда-нибудь смогу обладать подобной силой. Для того, кто всегда был слишком слаб, чтобы сопротивляться, чтобы как-то изменить свою жизнь, подобное слишком тяжело осознать. Но Кайллану не было смысла лгать, да и знаний о том, что возможно, а что нет, у него явно было больше. Следуя за этим удивительным мужчиной, способного принять у себя даже серийного убийцу, способного понять, что толкнуло его на преступления, если тот искренне решил измениться, искренне раскаялся в содеянном, я невольно почувствовала уважение и восхищение. Не каждому дано мужество понять отступников, далеко не каждый может принять другого таким, каков он есть на самом деле, без прикрас. Мне вдруг захотелось что-нибудь сказать, как-то выразить то, что чувствовала в данный момент. А потом увидела ее.

Женщина, стоявшая в конце переулка, прижимаясь к серой кладке дома, не могла быть живой. Мне не требовался свет, чтобы разглядеть в ее глазах холод и пустоту, не требовалось подходить ближе, чтобы ощутить ауру смерти и обреченности. Сколько уже она странствовала по миру, не в силах обрести покоя? Что удерживало ее среди живых? Мне впервые удалось увидеть духа так близко, впервые смогла различить не размытый силуэт, а человека из плоти и крови, откуда-то зная, что, кроме меня, на подобное были способны лишь Хранители. Когда-то она была весьма красива. Не стара, но и не молода, и не человек. Демоница? Нет, несмотря на то, что демоническую форму видела лишь у Даррена, я была уверена, что стоявшая напротив неупокоенная к его расе не принадлежала. Было в ней что-то звериное, нечто знакомое. Оборотень. Как она умерла? Почему не отправилась за Грань?

Пока я размышляла над ее судьбой, женщина не спускала с меня взгляда, разглядывая не менее пристально, а потом внезапно ощерилась и, опустившись на корточки, завыла. Громко, протяжно и неимоверно жутко, заставив меня невольно отступить назад, впервые за последние месяцы, почувствовав холод, коснувшийся спины, а после замереть, ощущая проснувшуюся злость. Да как она помела? Как у этой падали хватило наглости протянуть ко мне руки? Как могла возжелать моей жизненной силы? Ярость накрыла с головой, подталкивая к мертвой женщине, решившейся на немыслимое — напасть на Хранительницу.

— Чем она тебе не угодила? — раздался за спиной спокойный голос Кайллана, ни разу не вмешавшегося, когда под моим взглядом, корчась от невыносимых мук, безмолвно исчез дух.

— Она посмела напасть, — хрипло ответила, не совсем понимая, что только что произошло, и каким образом мне удалось уничтожить неупокоенную.

— А ты не подумала о том, что ее к этому подтолкнуло?

Нечто в словах мужчины заставило обернуться и внимательно вглядеться в абсолютно бесстрастное лицо, на котором невозможно было прочитать ни единой эмоции. Однако что-то подсказывало, что он не так спокоен, каким казался.

— Что вы имеете в виду?

— Она ведь не просто так ждала тебя здесь, Меллани. Что ты увидела в ее прошлом, что заставило отказать в посмертии? Она действительно настолько ужасна, что заслужила подобной участи? Чем? Лишь тем, что настолько оголодала без энергии и отчаялась обрести покой, что когда встретила ту, что может ей его дать, без раздумий взмолилась о помощи и захотела прикоснуться к своей спасительнице? Напала? Ты хоть раз видела, как нападает дух?

Наверное, я побледнела, наверное, так как не знала, способна ли теперь была на подобное проявление эмоций. Неужели это правда? Неужели я только что по-настоящему убила кого-то только за то, что ко мне попытались прикоснуться? Кайллан не лгал, я чувствовала, и от осознания этого становилось еще хуже. Отступив на шаг, растерянно посмотрела туда, где еще пару минут назад стояла женщина и вспомнила отчаянный вой. Она просила о помощи, а я... Почему-то сейчас я была уверена, что случись подобное с кем-то живым, не испытала бы такой боли, не ощутила бы этого яростного сожаления и чувства вины. Я ведь даже не подумала ее просмотреть, вместо этого гадала, что же с ней произошло. Как обычный человек. Но ведь я больше не человек, я Хранительница, та, кто должна оберегать покой мертвых, та, кто обязана была помочь этой несчастной. И именно от моей руки она погибла без права на возрождение.

— Почему ты их так боишься? — словно стараясь сделать еще больнее, спросил мужчина. — Именно ты, которой ни один дух просто не способен причинить вреда. Почему, Меллани? Ведь они полностью в твоей власти, ты держишь в руках их судьбы, неужели до сих пор не поняла? Они могут навредить другим, но тебе — никогда.

Вина. Она разъедала изнутри, заслонив все остальное. Действительно, почему испугалась? Разве чувствовала опасность? Нет. Так почему? Кайллан прав, я действительно боялась тех, кого должна была оберегать, видимо где-то внутри все еще была жива та Меллани, для которой чужда была сила, которая страшилась обретенного дара.

— Ты должна кое-что увидеть, — вдруг со злостью произнес Хранитель, взяв меня за руку и потянув за собой.

— Нет. Не хочу.

— Не вынуждай меня применять силу и тащить тебя на руках, против воли, — беспрекословным тоном отрезал мужчина, посмотрев на меня с таким выражением, что к вине добавился страх. — Ты обязана быть там.

Переулок, в который он меня привел, ничем не отличался от предыдущего, разве что привалившийся к двери одного из домов мужчина, явно выпивший больше необходимого, мог вызвать интерес. Но только не у меня.

— Смотри, Меллани, — жестко приказал Кайллан указав, к моему удивлению, не на пьяницу, а в противоположную сторону, где притаился за сваленными в кучу досками тощий подросток. — Надеюсь, теперь ты поймешь разницу между простым прикосновением и нападением.

С минуту я не замечала ничего необычного, а потом осознала, что мальчик уже давно покинул мир живых, и скорее почувствовала, чем увидела, направленный на случайного выпивалу взгляд, заставивший усомниться, а действительно ли пьян был этот мужчина. Страшный взгляд. Голодный, полной лютой злобы и желания ударить побольнее, заставить страдать. А потом перед глазами встали зеленоватые чуть светящиеся нити, исходившие от духа и тянущиеся к жертве, опутывая с ног до головы. Он пил его, черпал жизненную силу, постепенно убивая.

— Еще одна грань нашего дара, девочка, — тихо произнесли за моей спиной, прикоснувшись к плечу. — Мы не только защитники, но и судьи, палачи. Ты должна это прекратить.

Вновь убить? Нет. А если снова ошибусь, если причиню зло тому, кто этого не заслужил? Он же еще так мал, лет десять, не больше. Нет.

— Давай, Меллани, иначе это придется сделать мне.

— Нет...

Отступив, наткнулась на Кайллана, упершись спиной в его грудь, и тут же почувствовала, как сжались на талии сильные руки, удерживающие от постыдного бегства. Я не могла сделать то, о чем он просил, просто не могла, но одна мысль о том, что кто-то, пусть даже он, мог поднять руку на духа, вызывала жгучую волну ярости. Это лишь мое право. Никто не должен прикасаться к мертвым, кроме меня!

— Злишься? — его дыхание опалило ухо. — Теперь понимаешь, почему мы не вмешиваемся в дела другого Хранителя? Все, кто пришел на наши Земли и обустроился здесь, принадлежат нам, лишь нам одним. Мы несем за них ответственность, и лишь мы имеем право карать, это инстинкты, от которых никуда не деться. Но на этот раз, если ты не вмешаешься, я отступлю от правил. Он убивает моего человека, Меллани, МОЕГО человека. Решайся, девочка, или ты, или я.

Он прав, действительно прав, вот только я не могла. Или мне так только казалось? В конце концов, этот подросток мог просто обезуметь от голода и в таком случае, я постараюсь впервые отправить кого-то за Грань. Надо всего лишь просмотреть. Всего лишь...

Нет, ему больше не было места за Гранью, только не тому существу, в которого превратилась некогда светлая и чистая душа. Едва по-настоящему взглянув на этого ребенка, я ощутила черноту и грязь, сплошную тьму, жаждущую крови. Он не просто был голоден, он наслаждался страданиями других. Даже переродившись, он никогда бы не изменился и продолжил бы убивать уже в новом теле. А для таких душ исход один — уничтожение.

Он почувствовал, понял, что я хотела сделать, и побежал, бросив так и недопитую жертву, исчез из подворотни, растворившись в воздухе.

— Зови пса.

И я позвала, мысленно выдохнув имя оборотня, зная, что тот обязательно услышит, и возродила в памяти образ тощего чумазого мальчишки, с невероятно страшным взглядом. Не прошло и пары минут, как рядом мелькнула белоснежная молния, а после раздался жуткий, выворачивавший душу вой. Призрачный гончий. От него не скрыться, не спрятаться, он никогда не упустит того, кого наказала загнать Хранительница. Загнать и доставить. Откуда я знала? Сейчас это было неважно, просто знала и все.

Всего миг и вот уже я смотрела на того, кто недавно забирал жизнь из живого тела. Зачем ты на это пошел, милый? Почему сдался, неужели быть паразитом лучше, чем искать спасения? Глядя в горящие ненависть глаза мальчика, я поняла еще кое-что — уничтожать можно по-разному. Можно наказать, заставив мучиться от боли перед истинной смертью, а можно просто отпустить измученную душу. И я отпустила. Просто пожелала, чтобы он исчез, чтобы никогда больше не мог никому причинить вреда.

— Молодец, маленькая, — прошептал Кайллан, так и не отпустив меня из капкана своих рук, а потом, прикоснувшись губами к волосам в мимолетной ласке, отстранился и направился в сторону лежащего без движения мужчины. — Аллан, проводи ее в замок, я должен о нем позаботиться.

Обратно шла в сопровождении огромного белого волка и на этот раз на испуганные взгляды местных жителей внимания не обращала. Я впервые применила силу, впервые воспользовалась даром, ощутила власть над другими. И это не принесло радости. Не знаю, чего ожидала, но не того, что сердце будет обливаться кровью, не того, что буду корить себя за ошибку. Мальчика было жалко, но по-другому нельзя и я это понимала, стерев этот эпизод из памяти, а вот женщина... Ее я забыть не могла, не имела на это права. Ее я обязана была помнить, чтобы не совершить ту же ошибку еще раз. Только теперь я поняла, что пытался донести до меня Хранитель, говоря, что прежде чем осознать силу, я должна была понять тех, кого доверили мне боги.

Этой ночью Ренделл мне не снился. Этой ночью в кошмарах я видела полные боли и незаслуженной обиды глаза уставшей истощенной женщины.

Глава 3

— Что ты с ней сделал?

— Ничего, — мрачно ответил Хранитель Закрытых Земель обеспокоенно наблюдавшему за мной Даррену.

Я их слышала, но не обращала внимания, наворачивая очередной круг по тренировочному залу, впервые получая своеобразное удовольствие от боли в ноющих мышцах. Сегодняшняя тренировка, как и две предыдущие, длилась намного дольше обычного. Да, я сознательно изводила себя, осознанно загоняла, не позволяя отдохнуть даже ночью. Это было одновременно наказание и спасением. Наказанием за совершенную ошибку и спасением от очередного кошмара, поджидавшего в сновидениях. В последние дни сны изменились, совсем немного, но у меня было достаточно времени, чтобы проанализировав, понять, что же странного я находила в образе мужа, какое несоответствие, бросающееся в глаза. Его взгляд. Ни разу во взгляде герцога мне не удалось увидеть злобы или наслаждения хищника, наконец загнавшего свою жертву. Нет, в нем отражалась боль, мука и раскаяние, какая-то беспомощность и самое настоящее горе. Что это — всего лишь фантазия, игра воображения или одна из граней дара? Могла ли я каким-то образом увидеть душу Ренделла, находясь от него так далеко?

— Не вмешаешься? — снова спросил Даррен у брата.

— Пока нет, хорошая тренировка ей не повредит, да я и не возражаю против такого способа самоедства.

— А он что здесь делает?

— Наблюдает.

— За ней?

— За мной, — с изрядной долей иронии усмехнулся Кайллан. — Боится, что могу причинить ей вред.

— Действительно смешно, — немного странным тоном протянул Даррен, словно в жизни ничего глупее не слышал. — Как будто ты на это способен.

— Рен, — тихо и немного угрожающе отрезал Хранитель, не завуалированно намекая следить за словами.

Меня их разговор не волновал, хоть в памяти и отложилась брошенная фраза. Не то, чтобы я опасалась Кайллана, вовсе нет, однако неизвестно, что ждало нас в будущем, поэтому узнать, что этот мужчина не способен причинить мне вред, было весьма полезным. Я доверяла обоим Хранителям, но лишь до определенной степени, в конце концов, когда-то я уже слепо поверила одному человеку и в тот раз ничем хорошим для меня это не закончилось. Сейчас единственным существом, от которого не таилась и на которого могла полностью положиться, был Аллан, связанный со мной жизнью. Именно он каждый день наблюдал за нашими тренировками, предпочитая перед Хранителем появляться исключительно в звериной ипостаси. Следил за Кайлланом? Возможно. Мы не обсуждали его отношение к хозяину замка, хоть в последние дни все чаще разговаривали, чего раньше никогда не было. Впрочем, те долгие пять месяцев я была замерзшей ледышкой, которой не было дела до окружающих, даже до того, кто каждый день оберегал и спасал жизнь.

Без оборотня я бы, наверное, не выжила, что естественно звучало глупо, учитывая, что Хранители практически бессмертны. Он не только обеспечил мою безопасность во время путешествия на Закрытые Земли, но и отпугивал порой надоедливых духов, зная, что в тот момент я все равно ничем не смогла бы помочь. Следил за тем, чтобы ела, о чем частенько забывала, договаривался о ночевках на постоялых дворах, заказывал билеты на корабль, улаживал конфликты, которые вызывала я. Именно благодаря ему гномы, работающие в банке, остались живы. Всего однажды, именно в тот раз, гончий отказался исполнить мой приказ уничтожить тех, кто не желал возвращать того, что принадлежало мне. Надо отдать должное, этот маленький народец быстро понял, что к чему и, извинившись, выдал все необходимое, списав с личного счета герцогини Веллиант. О чем подумал Ренделл, узнав, что кто-то воспользовался деньгами его покойно жены, меня не волновало.

— Вы проводите нас в город? — закончив последний круг и отдышавшись, я подошла к подпиравшим стену мужчинам и остановилась перед Кайлланом.

— Нет, — ровно ответил Хранитель, однако мне показалось, что его что-то крайне злило. — На сегодня тренировка закончена, тебе необходимо хоть немного отдохнуть.

— Как скажете, — не стала спорить, прекрасно зная, чем займусь оставшимся вечером и ночью.

— Отдыхать, Меллани, — с нажимом произнес мужчина, отстранившись от стенки и медленно двинувшись ко мне. — Это значит поужинать и лечь спать пораньше, чтобы дать организму восстановиться, а не бегать по ночному Харланду.

— Я поняла вас, ваша светлость.

— Даже так, — задумчиво протянул Даррен, не сводя с меня пристального взгляда. — Беру свои слова назад, брат, я бы так не смог.

— Даррен!

— Так тренировка на сегодня закончена? Я могу быть свободна? — решила не забивать себе голову их странной перепалкой.

— Можешь, — ответил Кайллан и едва я направилась к выходу, добавил. — Этой ночью ворота будут закрыты, Меллани.

— Как скажете, ваша светлость, — чуть скривила губы в улыбке, отметив, как гневно полыхнул взгляд Хранителя, которого явно не обманул мой покорный вид.

И правильно делал, что не верил. В одном Кайллан был прав — следовало подкрепиться. Я могла не ощущать холода, так как он уже давно поселился в моей душе, но еда и сон мне были необходимы, как любому нормальному человеку. Вот только спать после ужина я не собиралась. Тратить время на очередной кошмар, после которого буду чувствовать себя еще хуже? Уж лучше проведу это время с большей пользой.

— Так и знал, что найду тебя здесь.

Закрыв за собой дверь, Аллан прошел вглубь пустой комнаты и опустился рядом со мной на обледеневшую каменную площадку, нависающую над пропастью. Что ни говори, а башни в этом замке были просто огромными, однако именно поэтому мне нравилось здесь находиться — освещенный ночными фонарями город был как на ладони.

— Кого-то ждала? — стащив с большого стоявшего на полу подноса ломтик мяса, оборотень руками отправил его в рот.

— Тебя, — лишь усмехнулась, наблюдая за мужчиной, так иногда напоминавшего мне близнеца. — К твоему сведению, мне тоже было известно, что ты обязательно последуешь за мной. Не замерзнешь?

— Если замерзну — перекинусь, — он плотнее закутался в теплый меховой плащ.

В отличие от меня, гончий не чувствовал холода лишь в звериной ипостаси, поэтому предпочитал дожидаться окончания ежедневных занятий за дверью.

— На твоем месте я не стал бы столь демонстративно игнорировать его приказы.

— А он может мне приказать? — отвернувшись от оборотня, я обхватила прижатые к груди колени, скрытые мягкой тканью платья, в которое успела переодеться, пока слуги собирали поднос. — Я равна ему, как бы странно это ни звучало. Кайллан не может запретить мне покинуть замок, если я этого хочу. Я не нарушаю его правил, не причиняю вреда местным жителям, не устраиваю проблем, просто слежу за мертвыми. Это мое право, это мое предназначение, и он не может мне в этом отказать.

— Действительно веришь, что такого как он могут остановить твои доводы? Поверь тому, кто многое повидал в жизни — если этот Хранитель действительно захочет, ты и шагу не сделаешь из замка. Кем бы ни была.

— В таком случае мы просто уйдем на Грань.

— Для меня Грань означает смерть, не говоря уже о том, что ты до сих пор не научилась с ней связываться. Как собираешься уходить?

— Не говорю, что для этого не потребуется время, но в конечном итоге все равно уйду. А для тебя Грань безопасна, ты должен был уже понять, Аллан, что можешь находиться везде, где могу я, — заворожено наблюдая за засыпающим городом, я в который раз подумала, как же мне здесь было хорошо и спокойно. — Никогда больше не позволю кому-то решать мою судьбу, никогда вновь не окажусь во власти мужчины.

— Кто знает, девочка, кто знает...

Но я его уже не слушала, подобравшись и пристально взглянув вниз. Все повторялось. Плач. Я словно вновь оказалась в поместье, словно перенеслась на пять месяцев назад, когда проснулась в комнате мужа. Испуганный плач новорожденного младенца. Но на этот раз все было несколько иначе — я знала, что плакал не мой ребенок, не ощущала затуманившего разум зова, более того, чувствовала, что это была девочка, маленькая малышка, которой было страшно и очень больно. И она была мертва.

— Ты слышишь? — вскочил на ноги Аллан.

О да, Призрачный гончий не мог не услышать ее крика, не мог не почувствовать того, что ощущала я.

— В этом городе нет алтарей, — встала рядом с оборотнем.

— Причем здесь алтари?

— Я слышала такой же плач, когда нас убили, и это был зов алтаря.

— Что собираешься делать?

Обернувшись, я с благодарностью посмотрела на мужчину, который не стал отговаривать, прекрасно понимая, что я обязана была разобраться, откуда исходил этот призыв о помощи.

— Прогуляемся?

— А как же ворота?

— Разве тебя могут остановить какие-то ворота? — со значением произнесла, предвкушающее улыбнувшись.

И Аллан понял, судя по ответному смешку. Что значили высокая каменная стена и огромные кованые ворота для того, кто был Призрачным гончим? Он с легкостью преодолеет это препятствие, даже не заметив на своем пути. А я впервые прокачусь на спине огромного волка.

Новый крик заставил нас обоих вздрогнуть и посмотреть вниз, а потом мы побежали, поддавшись отчаянию, боли и ужасу, что чувствовался в плаче маленького создания, уже покинувшего мир живых. Я не помнила, как оказалась на улице, очнулась лишь на миг, врезавшись в незнакомого мужчину, поднимавшегося по ступеням замка, и, коротко извинившись, устремилась вперед, еще какое-то время чувствуя направленный в спину изумленный взгляд. А потом оказалась на спине оборотня, и мир растворился, слившись в череду огней и темных домов. Аллан бежал невероятно быстро, так быстро, что местные жители должно быть нас даже не замечали, однако я успевала все рассмотреть, каким-то образом перейдя на зрение гончего. Видела мир его глазами, ощущала невероятную смесь запахов. Вперед, еще немного.

Где она? Где девочка? Растерянно оглядываясь вокруг, я не могла понять, откуда раздавался безудержный плач. Никого. Ни душ, ни живых, абсолютно пустая улица. Но она здесь, я чувствовала присутствие ребенка, знала, что она где-то совсем рядом, ждет, когда же я ее замечу. А я не замечала. Да что такое? Почему я не могла ее найти? Опустившись на заснеженную дорогу, закрыла глаза, как учил Кайллан, и погрузилась в мир ощущений, где зрение не мешало по-настоящему смотреть на мир, где главную роль играли чувства. И лишь тогда поняла, где находилась маленькая душа — в ближайшем доме, где в порыве страсти слилась воедино пара, мужчина и женщина. Но при чем здесь ребенок? Почему девочка боялась? Почему молила о помощи? Почему испытывала нестерпимую боль? Возможно ли, что женщина беременна и малышка умерла еще в утробе? Но нет, та, что наслаждала обществом своего мужчины, никогда не носила в себе другую жизнь, я не видела ее в ней. Но тогда почему?

"Как только поймешь живых — узнаешь мертвых" — так недавно выразился Кайллан. Ну что ж, попробуем. Отстранившись от малютки, я сосредоточилась на тех, кто еще был в этом доме. Мужчина. Вор и убийца, имевший определенную репутацию на Темных Землях, полукровка, наполовину человек, наполовину наг, темнокожий, безволосый и отдаленно напоминавший змею. Не самый приятный собеседник, что, учитывая, сколько людей загубил, было вполне естественно. Удивляло то, что уже сорок три года он проживал в этом городе, оставив прежнее ремесло и действительно желая создать семью. Впервые я видела плоды труда Хранителя.

Женщина. А вот на ней я задержалась, не в силах понять, почему ощущала ореол дара, коконом окруживший ее тело, в то время как твердо знала, что дара у нее быть не могло. Падшая женщина, каких слишком много на Закрытых Землях, человек. Она родилась в одном из борделей Срединных Земель и всю свою жизнь хотела выбраться из той грязи, вырваться из обители разврата и порока, и, после того, как оказалась избитой одним из клиентов, решилась. В Харланде она прижилась сразу, открыла с помощью приближенных Хранителя небольшой цветочный магазин и впервые в жизни стала ощущать себя не мразью, грязной шлюхой, а молодой уважаемой женщиной. И даже полюбила. Вот только тот, кто сжимал ее в своих объятиях, не был тем возлюбленным. Почему же? Почему она отдавалась другому, когда в сердце горел образ одного-единственного мужчины? Зачем мучила себя? И почему все-таки я ощущала дар?

Плач раздался вновь и меня словно окатили ледяной водой. Артефакт. Образ слившихся в страсти тел отступил, выделив одну единственную вещь — пылающий браслет на руке женщины. Именно от него исходили волны отчаяния и боли, именно его плач не давал покоя. Душа младенца, запертая в этой красивой вещице.

— Зови Кайллана, — едва смогла произнести, чувствуя, как застилает глаза пелена ярости. — Быстро.

Ответом стал возмущенный рык, разозливший еще больше.

— Я сказала быстро!

Я сделала ему больно. Своей яростью, желанием разорвать на части ту, кто использовала не принадлежащую ей силу, своим стремление высвободить заточенную девочку, своей ненавистью, ударила по оборотню, словно кнутом. Еще одна грань силы, которую мог ощущать лишь Призрачный гончий, ослушавшийся хозяйки. Аллан не заскулил, даже видом не показал, насколько ему больно, просто исчез, помчавшись за Хранителем. Но я знала. И ни на секунду не жалела о сделанном. Не в том положении он был, чтобы спорить, да и ситуация не располагала к промедлению.

Пелена отступила, оставив после себя лишь холодную злость. Я не имела права вредить обитателям этого дома, живые мне не подчинялись, против них я была бессильна, но это не мешало мысленно представлять, как медленно сворачиваю шею этой блондинке. Никогда раньше у меня не возникло бы подобного желания, а сейчас я едва сдерживалась, чтобы не ворваться в спальню. Изменилась, ожесточилась, стала совсем другой. Да. Но изменить этого уже не могла и не хотела.

— Что случилось?

Обернувшись на раздавшийся позади голос, я с отстраненным удивлением увидела, что Кайллан пришел не один, а вместе с Дарреном и смутно знакомым мне мужчиной. Кажется, именно на него я налетела, убегая из замка.

— Выбирайте, вы или я, — произнесла практически то, что однажды говорил он мне. — Я не оставлю эту тварь.

Кайллану не потребовалось объяснять, что я имела в виду, это и было отличием Хранителей от других, вместо вопросов, он просто оглядел местные дома, безошибочно поняв, какой из них был нам нужен. А потом в облике Хранителя произошли некоторые перемены — черты лица заострились, сделавших более хищными, глаза потемнели, из жидкого серебра превратившись в грозовое облако, а зрачки вытянулись в две вертикальные щели. Дракон.

— Стой здесь, — ледяным тоном бросил Хранитель Закрытых Земель, направившись в сторону дома.

— Браслет, — не двинулась с места, все так же сидя на снегу и даже не собираясь участвовать в этой расправе. — Мне нужен лишь браслет, он мой по праву.

— Ты его получишь, haile, клянусь, ты его получишь. Роун?

— Присмотрю, — раздался за моей спиной голос незнакомого мужчины.

— Спасибо, — на миг Кайллан встретился со мной взглядом, а после исчез в темном дверном проеме.

— Так значит, он все же встретил свою haile, — задумчиво произнес оставшийся со мной незнакомец. — Жаль, думал, брату повезет больше.

Откуда столько горечи и злости? Обернувшись, я снизу вверх посмотрела на того, кого Кайллан назвал Роуном. Кого-то он мне напоминал. Внешность мужчины была довольно примечательной, чтобы, встретившись однажды, забыть эти длинные огненные, с оттенком спелой вишни, волосы, струящиеся по сильному телу. Он был высок, что мне удалось заметить даже со своего положения, широкоплеч и, по сравнению с Хранителями, худощав. Если Кайллан с Дарреном больше походили на воинов, то этот мужчина был аристократом до кончиков пальцев, утонченный и высокомерный. Но не холодный, как можно было бы предположить. Нет. Во взгляде ярко-рыжих глаз горело пламя. Сейчас это был огонь боли и злости, направленной, к моему удивлению, на меня.

— Мы с вами знакомы?

— Не имел подобной чести ранее, — с изрядной долей сарказма протянул Роун, склонившись в светском поклоне, и в каждом его движении, мне чувствовалась издевка. — Позвольте представиться, миледи, Тироун, Хранитель Светлых Земель.

— За что вы меня так ненавидите, ваша светлость? — спросила напрямую, даже не удивившись, узнав, кем является этот мужчина. Нечто подобное я и предполагала. — По вашим словам, раньше мы не встречались, так когда же успела заслужить такое отношение? Или подобные чувства вы испытываете ко всем женщинам?

— Понимаешь ли ты, кому дерзишь, девочка? — растянув губы в мрачной, предвкушающей ухмылке, он сделал шаг по направлению ко мне. — Думаешь, что сможешь вертеть мной так же, как братом? О нет, маленькая дрянь, со мной это больше не пройдет.

О чем он говорил? Что за бред слетал с языка этого обезумевшего Хранителя? Он ненавидел меня, действительно ненавидел, несмотря на то, что ничего плохого я ему не сделала, это читалось в яростном взгляде, сквозило в голосе. Но за что? Удивленно разглядывая замершего напротив мужчину, решилась на то, что уже проделывала с его братьями — использовала дар, чтобы увидеть суть.

— Да как ты смеешь!

Боль. Резкая, острая, пронзившая голову боль отбросила назад, не позволив заглянуть глубже, но и того, что уже узнала, мне было достаточно.

Громкий, яростный рык бросившегося ко мне Аллана сменился протяжным воем и громким визгом, когда огненный дракон, не отрывая от меня пылающего ненавистью взгляда, одним движением руки отбросил гончего на другой конец улицы. А потом крайне медленно, явно наслаждаясь моим страхом, двинулся вперед.

Я отвыкла от страха, слишком отвыкла. Тем хуже было ощущать, как оцепенело в ужасе тело, как заколотилось сердце, а в голове зашумело от паники. Все это уже однажды было. На меня уже надвигался другой мужчина, желая напугать, причинить боль, и в тот раз убежать я не смогла. Но не в этот.

— Роун!

Яростный рык вышедшего из дома Кайллана подействовал, как спуск натянутой тетивы на острую стрелу. Я не хотела здесь оставаться. Не рядом с красноволосым драконом, от которого до сих пор ощущала волны злости. Потянулась к Грани, прося защиты, временного убежища, и облегченно улыбнулась, почувствовав ее ответ. Не знаю, что увидел и о чем подумал изумленно выдохнувший Тироун, наблюдая за мной, но дожидаться последующую реакцию не стала.

Грань. Она так прекрасна. Лежа на мягком снегу, я не сдерживала довольной улыбки, чувствуя, как вновь погружаюсь в такое знакомое спокойствие и отстраненность. Мне нравилось это пограничное состояние между холодной отрешенностью и бьющими через край эмоциями. Страх исчез, позволив обдумать произошедшее и понять, как вести себя дальше, так как я не могла позволить этому появившемуся внезапно Хранителю вести себя со мной подобным образом. Покинуть Закрытые Земли после того, как обнаружился артефакт, я пока не могла, а, следовательно, еще какое-то время придется терпеть присутствие этого мужчины, если, конечно, он не решит покинуть территорию брата. Но что-то подсказывало, что подобное не произойдет.

Брата. Они с Кайлланом действительно были родными братьями, что отличало этих двоих от остальных Хранителей. Тироун был младше всего на несколько десятилетий. Среди того немногого, что мне удалось увидеть в его судьбе, отчетливо выделялся образ улыбающегося молодого мужчины, с теплотой, любовь и легкой насмешкой, взирающего на впервые поднявшегося на крыло младшего. Не знала, что Кайллан когда-то мог быть таким — ярким, эмоциональным, полным жизни. И эта улыбка... Что-то внутри дрогнуло и согрелось от той теплоты, что исходила от нее. Ему идет.

Вторым образом оказалась молодая девушка, с длинными ярко-рыжими волосами, шоколадно-карими глазами и ласковыми, нежными руками, которые так любил ощущать в своих волосах Тироун. Красивая. Такая грациозная, утонченная, ярка, как маленькое пламя — истинная драконица. А в глазах этого мужчины прекраснее нее в этом мире не было никого, она заменила ему солнце, стала смыслом жизни, невероятным образом затмив собой Земли и долг. Любила ли я когда-нибудь так? Нет. К Ренделлу я ощущала скорее теплоту и нежность, чем подобную страсть, он стал моим домом, от которого веяло защитой, уютом и невероятным комфортом. Я познала с ним новые грани жизни, удовольствия и радости, ранее неведанные, но того, что чувствовал этот Хранитель к драконице, никогда не испытывала. Она была его счастьем и его горем, его светом и болью, которая до сих пор жгла сердце. Его единственная, его пара, выбравшая другого. Он ненавидел не меня, а ту угрозу, которую он считал, что я несла его брату. Абсурд. Чем я могла угрожать Кайллану? Что могла противопоставить самому древнему дракону этого мира?

Где-то в районе солнечного сплетения вновь разлился жар, и я вздохнула, в который раз ощущая призыв Призрачного гончего. Аллан остался в том мире вместе с Хранителями по моему желанию. Я знала, что Грань пропустит не только меня, так как теперь мы оба принадлежали этому месту, но сознательно заперлась здесь в одиночестве, чтобы успокоится и обдумать сложившуюся ситуацию. За безопасность оборотня не волновалась, так как связь позволяла чувствовать все, что с ним происходило, даже видеть его глазами, но пользоваться этим я пока не хотела. После, когда вернусь в комнату, обязательно просмотрю его воспоминания, ту часть, которую сам мужчина захочет мне показать. Без его ведома и желания это было бы слишком подло, слишком мерзко, а мне не хотелось всю бесконечно-долгую жизнь ощущать ненависть того, кто разделил со мной этот путь.

Долго ли я провела на Грани? Возможно день, возможно год. В этой бескрайней белизне не существовало времени, не было дня и ночи, этот мир застыл, став перевалочным пунктом между жизнью и вечным покоем. На Грань попадали после смерти, но перейти на другую ее сторону могли не все, именно поэтому по миру бродило столько неупокоенных душ. Там, за той чертой их ожидал вечный покой рядом с близкими, выбравшими эту судьбу, или же новое перерождение. Находясь здесь, я не раз ощущала тех, кто отжил свой срок, но они меня не видели без моего желания. Почувствовала и ту, что еще недавно использовала артефакт.

Она появилась здесь до меня и бродила по снегу, увязая в нем по пояс, замерзая и мучаясь. Грань отторгала эту душу, наказывала за жестокость, за желание обмануть богов. Поняв это, я ее встретила, впервые наслаждаясь чьим-то страхом. Я стояла на снегу, не провалившись ни на сантиметр, смотрела в ее полные ужаса глаза сверху вниз и молчала, ждала, пока осознает, кто я такая, поймет все, что сотворила.

— Простите... Простите меня!

— А у того ребенка, чей дар украла ты тоже попросила прощения? — тихо спросила, опустившись на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне. — Не лги, что не знала, мне известно о тебе все.

— Он попросил... — плечи женщины поникли, и она заплакала, прижав ладони к лицу. — Сказал, что хочет от меня детей, но сам не способен, что болен... Я люблю его, люблю больше жизни. Он принял меня такой, не отвернулся, не побрезговал. А я... Мне не впервой спать с другими, так почему бы не порадовать любимого? Пусть у него не будет детей, но они будут у меня, мы вместе бы их растили, воспитывали. Он сам этого хотел!

— Он обманул тебя.

Глупая, какая же она глупая. Нет, я не права, эта женщина не была глупа, она просто любила и верила своему мужчине, а тот оказался мерзавцем. Дети? Болен? Ерунда.

— Если он просто хотел от тебя детей, то для чего понадобился артефакт? Ведь в нем заточен дар Потенциала, не так ли? — я знала, что ей это было известно. — Дар и жизнь маленькой девочки. Как думаешь, каким образом создаются такие вещицы? Для чего ему понадобились одаренные дети? Чтобы у них была хорошая судьба, отличная от вашей? Действительно в это веришь? Лично я убеждена, что мужчина, который по-настоящему любит свою женщину ни за что не попросит ее лечь под другого. А детишек можно просто взять с улицы или из приюта. Нет, милая, ему нужен был дар. Тебя бы одурманили, а потом сказали, что младенец не выжил.

— Не может быть... Это ложь! Ложь!

Страдание исказило лицо женщины, до которой только после смерти дошло, как страшна порой жизнь. Истинная грязь была не в притонах, не в пьянстве и разврате, настоящая гнусность в насилии над другими, в наслаждении чужой болью, в использовании того, кто искренне тебя любит. Даже убить можно по-разному. Можно просто оборвать жизнь, быстро и безболезненно, а можно предварительно долго издеваться, глумиться над беспомощной жертвой, упиваясь ее страданиями.

Я больше не злилась. Не на нее, не на ту, что в чем-то была так похожа на меня когда-то. Она просто любила и пыталась сделать счастливым своего мужчину, пусть таким недостойным способом. Но кто я такая, чтобы осуждать? Спасибо богам, мне не пришлось расти среди насильников, шлюх и разврата, я не знала той жизни, поэтому не могла ее судить. Эта душа заслужила новую жизнь, лучшую долю.

— Иди, — коснувшись ее щеки, улыбнулась я. — Все будет хорошо.

— А он? — в ее глазах застыла боль и обреченность. Все еще любила.

— Это зависит от него самого. От того, что толкнула его на это, и способен ли он на раскаяние.

— Вы его найдете? — страх в голосе женщины сменился грустью и пониманием.

— Не я, другие Хранители. Мои владения — Грань, его я встречу позже.

Она ушла по вновь затвердевшему под ногами снегу и растворилась в белоснежных просторах этого места. Не думала, что отпущу ее, когда еще недавно страстно желала уничтожить, но Кайллан прав, мы не только каратели, но и защитники, мы должны следить за порядком, а его не бывает без справедливости. Да, и не знала она о заточенной в артефакт душе, думала, дар просто отобрали и связали с артефактом, никого не убивая.

Вновь зов. Почему Аллан так волновался? Неужели нельзя было дать мне всего пару дней для отдыха? Ведь на Грани не нужен сон, а значит, не нужно было бояться очередного кошмара. Но оборотень не отставал, раз за разом напоминая о себе, и, в конце концов, мне пришлось сдаться. В последний раз проведя рукой по ледяной поверхности снега, я мысленно попрощалась со своими владениями, обещая, что непременно скоро появлюсь вновь, благо теперь я знала, как это сделать.

— Наконец-то!

Задушит. Не успела оказаться в собственной комнате, как меня крепко прижали к груди, уткнувшись лицом в волосы. Я не сопротивлялась, прекрасно понимая, что из подобной хватки мне не вырваться, и просто позволила Аллану удостовериться, что все хорошо и Грань не вернула меня в прежнее состояние. Знала, что он больше всего боялся именно этого. Но к чему столь бурное проявление эмоций? Почему все никак не мог заставить себя разжать руки, и почему мне казалось, что этот крепкий мужчина сильно похудел за то время, что меня не было?

— Можешь уже меня отпустить, Аллан, — попыталась отстраниться. — Обещаю, что не исчезну.

— Ты хоть представляешь, как я переживал? — глухо протянул мужчина, не отпуская от себя.

— Я понимаю, что мы связаны, Аллан, но что могло измениться за пару дней? К тому же ты чувствовал мое состояние, мне необходим был отдых, и я его получила.

— Пару дней? — он наконец-то отстранился, вот только взгляд мне не понравился — столько злости, столько страха и волнения. — Тебя не было больше месяца, Меллани.

Месяц. Удивилась ли я? Нет. На Грани время идет совсем иначе, и я прекрасно понимала, когда решила остаться там, что расхождения не избежать, но конечно же не ожидала пропасть на несколько недель.

— Как много я пропустила?

— Закрытые Земли зачищены, — на миг в его взгляде мелькнуло странное выражение, но через секунду пропало.

Если бы не знала этого мужчину так хорошо, подумала бы, что он испугался воспоминаний. Но это невозможно. Чтобы тот, кто прошел через несколько войн и прожил более двухсот лет, мог чего-то испугаться? Нет. Только не этот оборотень.

— Я рад, что ты этого не видела.

— Я вполне спокойно отношусь к смертям. Сколько участников?

— В Харланде тринадцать и восемь из ближайших городов.

— Артефакты?

— Изъяты и ждут тебя, его светлость никому не позволил к ним прикоснуться кроме братьев. Я постоянно слышу их, Меллани, — вдруг хрипло произнес Аллан, опустившись на постель и закрыв лицо руками. — Больше двух десятков голосов. Это и есть мое наказание? За то, что не уберег Летти и вас с малышом.

— Твоя дочь здесь ни при чем, Аллан, — присев рядом, прикоснулась к руке, чувствуя его боль и сожаление. — Ты ничем не смог бы ей помочь. И это не наказание, а дар. Мы оба не уберегли своих детей, но можем помочь их душам стать свободными, можем подарить покой, и кто знает, возможно, когда-нибудь мы с ними еще встретимся.

— Давно ли ты стала такой рассудительной?

С облегчением увидев, что он начал приходит в себя, улыбнулась и прижалась к плечу. Мне нравился этот внешне суровый мужчина, иногда он напоминал старшего брата, иногда отца, а иногда заботливого дядюшку. Кого он видел во мне? Дочь? Его Летти погибла лет десять назад, гуляя в горах вместе с подругами — сорвалась со скалы и разбилась. Он до сих пор жалел, что позволил ей в тот день отправиться так далеко от дома. Где-то там, в Приграничье Темных Земель у него осталась жена и старший сын, вот только о возвращении домой Аллан не думал, не в силах даже дышать воздухом там, где уже не было его девочки. Я узнала об этом еще тогда, когда впервые просмотрела его судьбу, но сейчас он впервые сам заговорил о прошлом.

— Отец говорил, что я такая с самого рождения, — улыбнулась, желая подбодрить. — Я всегда олицетворяла здравомыслие и рассудительность, а Грей был мечтателем и балагуром.

— Ты вспоминаешь о них?

— Раньше нет, никогда, а теперь каждое утро.

— После кошмаров? Они приходят во сне?

— Не они, бывший супруг. И я еще не готова это обсуждать, Аллан.

— Извини, — теперь пришла его очередь, приобнимать меня за плечи, чтобы успокоить.

Вот только я и так была абсолютно спокойна. Я действительно стала думать о родителях, сестре, Грейсоне, тяжело не вспомнить прошлое, когда оно преследует тебя каждую ночь. Но вспоминать не хотелось. Отдельные события я легко могла извлечь из памяти и часами напролет анализировать, но не свои чувства в тот момент, не отношение к герцогу или родным. Просто не хотела. Они остались в прошлом, на Срединных Землях, они любили не меня — ту Меллани, которой я была раньше, ту Меллани, что ни за что не убила бы, что боялась мнения света, что всегда старалась жить в рамках дозволенного. Ту же, которой я стала, никто из них не знал и не узнает.

— Миледи, — тихий стук в дверь. — Миледи, вас просит спуститься его светлость, он будет ждать в кабинете.

Конечно же для Кайллана мое возвращение не могло остаться незамеченным.

— Ты со мной? — по привычке спросила у гончего и весьма удивилась, заметив отрицательное покачивание головой.

— Не на этот раз, — несколько странным тоном произнес Аллан. — Вам лучше поговорить наедине.

— Случилось что-то, чего я еще не знаю?

— Позже все покажу.

Ответ оборотня насторожил, но гадать, что же могло заставить его, впервые на моей памяти, остаться в комнате и не последовать за мной, не стала. Обещал показать, значит покажет. Идя по на удивление пустым коридорам, невольно поймала себя на мысли, что в замке что-то неуловимым образом изменилось. Слишком пустынно, слишком давящая напряженная атмосфера. Такого раньше не было.

— Меллани.

Остановилась, так и не дойдя до двери кабинета. Тироун. Огненоволосый дракон подпирал спиной одну из стен, явно дожидаясь моего прихода. Кто-то сообщил или сам почувствовал?

— Ваша светлость.

— Зови меня Роуном, — поморщился мужчина, отстранившись от холодного камня и направившись ко мне.

— Боюсь это невозможно, ваша светлость, у нас не те отношения, чтобы обращаться друг к другу по имени.

— Ты Хранительница.

— Знаю. И вы тоже.

— Я не знал, — с удивлением расслышала в его голосе искреннее раскаяние.

— Понимаю.

— Я повел себя отвратительно, Меллани, — он словно не слышал моих слов про имена. — Признаю это и прошу принять мои искренние извинения.

— Извинения приняты, ваша светлость, а теперь, если вы позволите, меня ждет Кайллан.

— Его называешь по имени? — вдруг тепло улыбнулся тот, кто еще недавно смотрел на меня с любой злобой.

— Только за глаза. Так я могу пройти?

— Как же вы оба похожи, — раздраженно хмыкнул мужчина и посторонился, пропуская вперед.

— Боюсь, что внешне я больше похожа на Даррена.

— Не удивительно, учитывая, что Грань создала его мать, — усмехнулся Роун, пристроившись рядом и провожая меня к Хранителю.

— Правда?

— Ты не знала? Пообщайся с ним, возможно познакомишься с создательницей.

— Буду иметь в виду, благодарю.

— Меллани, — внезапно остановившись, он придержал меня за локоть, заставив обернуться и встретиться взглядом с ярко-рыжими глазами, в которых плескалась вина и беспокойство. — Я знаю, что ты кое-что увидела. Я не собираюсь оправдывать свое поведение, просто хочу, чтобы ты знала. За всю бесконечно-долгую жизнь у Хранителей может быть лишь одна пара, одна избранница, с которой он может разделить судьбу. Стоит ей лишь появиться рядом, мы почувствуем, выделим из толпы и полюбим. Сразу же. Для нас не существует таких понятий, как "присмотреться" и "проверить чувства", мы просто не можем ее не любить. Наша пара это наша жизнь, не меньше, она одна на все миры, та, без кого мы, в конце концов, сходим с ума. Но проблема в том, что это у нас нет выбора, а у них есть. Это они для нас единственные, в их же судьбе могут быть другие мужчины. Моя пара выбрала другого.

— Хотите, чтобы я вас пожалела? — я абсолютно не понимала, для чего он все это мне рассказывал.

— Хочу, чтобы ты была с ним помягче, — грустно улыбнулся дракон. — Ему и так пришлось убить более тридцати своих жителей, а они для нас, как дети. Да и тебя рядом не было целый месяц.

— Но...

— Ты ведь знаешь, как проходила зачистка в Темных Землях.

Знала. Значит, погибли не только виновные, но и их семьи. Но при чем здесь я? Входя в кабинет Хранителя, ничего хорошего увидеть уже не надеялась, однако за время моего отсутствия ничего не изменилось, Кайллан сидел на уже привычном мне месте — за письменным столом. Вот только взгляд его меня насторожил. Целая гамма чувств, так не свойственных этому ледяному дракону. Перед глазами встал образ женщины, которую незаслуженно лишила посмертия, и мне стала понятна боль, отражавшаяся в этих потемневших грозовых омутах, но объяснить радость, облегчение и нежность не смогла. Не могло же это быть реакцией на мое появление.

— Мне жаль, что все так случилось, — вместо приветствия произнесла я, проходя ближе и опускаясь в глубокое кресло напротив.

— Я почему-то был уверен, что никто из проживающих на моих Землях в этом не участвовал, — тихо ответил мужчина, не водя с меня взгляда.

— Почему?

— Власть, Мел, обычно именно она толкает на подобные замыслы, но какую власть имеют те, кто переступил закон и нашел пристанище среди себе подобных?

— Мне жаль.

— Рад, что ты вернулась. Выпьешь что-нибудь?

Только сейчас я заметила зажатый в его руке бокал с рубиново-красной жидкостью.

— Вино? Было бы неплохо.

Поднявшись, Кайллан взял с невысокого столика запечатанную бутылку, привлекая мое внимание к трем уже пустым. Сколько он сегодня выпил? Что удивительно, захмелевшим мужчина не выглядел.

— Извини за поведение Тироуна, больше подобного не повторится, — произнес, стоя ко мне спиной и наполняя бокал.

— Мне уже довелось с ним поговорить.

На миг он замер, а потом подчеркнуто медленно поставил вино, но не обернулся, застыв напротив окна.

— И что он тебе сказал?

— Извинился, — почему он был так напряжен? — А что он должен был мне сказать?

— Ничего. Держи.

На мгновение наши пальцы соприкоснулись, когда Хранитель передал бокал, и я заметила, как сильнее потемнел его взгляд, а скулы заострились, словно он испытывал сильнейшую боль.

— Ваша светлость?

— Назови меня по имени.

— Но...

— Пожалуйста, Меллани, — наклонившись, он уперся руками в подлокотники кресла, лишив меня возможности подняться. — Только сегодня.

— Решили давить на жалость? — отодвинулась подальше и, не отводя взгляда, устроила голову на высокой спинке.

— Я похож на того, кто нуждается в жалости?

Нет, не похож. Скорее на того, кому нужна поддержка. Но этого я ему не сказала, внимательно разглядывая снизу вверх и отмечая то, чего не заметила раньше. Например, осунувшееся лицо и темные круги под глазами, а еще безграничную тоску и одиночество во взгляде. Сколько ему пришлось пережить? Сколько пришлось перенести, не надеясь на одобрение и ласковое слово? Почему я вообще думала об этом? Не знаю. Но как же нестерпимо хотелось прикоснуться к его щеке и сказать, что все будет хорошо, что он поступил правильно, что мы обязательно со всем справимся. Как же глупо с моей стороны желать облегчить переживания этого древнего существа. Глупо. Но я все же желала. Я вообще чувствовала себя странно в его обществе, ловила на несвойственных себе мыслях. Именно он пробудил меня после пятимесячного ледяного сна, так почему же я чувствовала неловкость от того, что хотела ему помочь?

— Вас невозможно жалеть, Кайллан, — улыбнулась, видя удовлетворение, мелькнувшее в серых глазах с вытянувшимся зрачком. — Как можно жалеть самого сильного дракона этого мира? Но это не значит, что я не могу понять ваши чувства и как тяжело вам пришлось в последние недели.

— Понимаешь мои чувства? — выдохнул мужчина, став еще ближе, практически касаясь моего лица своим. — Уверена?

— Что вы делаете, Кайллан? — от подобной близости я напряглась и попыталась отстраниться, насколько это возможно, сильнее вжавшись в кресло.

Пару секунд он просто вглядывался в меня пристальным, завораживающим взглядом, словно старался прочитать мысли, словно искал какой-то ответ в моих глазах. А потом, прикрыв на миг веки и резко втянув в себя воздух, отстранился и отступил на шаг.

— Ничего. Забудь, heile, — вопреки ожиданиям, он не вернулся в кресло, а опустился на край стола. — Так тебе удалось наладить связь с Гранью?

— Можно сказать и так.

А у него есть вкус на вина. Сделав небольшой глоток, довольно зажмурилась, оценивая по достоинству богатый букет рубинового напитка. Изумительно. У Ренделла была неплохая коллекция вин, но ничего подобного там явно не было. Мягкое, элегантное, с нотками вишни, винограда и бергамота.

— Нравится?

— У вас отличный вкус, — улыбнулась задумчиво разглядывавшему меня Хранителю. — Любовь к изысканному вину привил мне отец, у него была неплохая коллекция, однако подобного вкуса я еще не пробовала. Сколько ему? Лет тридцать?

— Четыреста восемьдесят два.

— В таком случае неудивительно, что ни у отца, ни у мужа я находила ничего похожего, — с трудом взяла себя в руки, слишком ошеломленная озвученной цифрой.

Неужели вина могут храниться столько лет? Как он мог с такой легкостью разбрасываться столь редкими экземплярами? Четыреста восемьдесят два года... Уму непостижимо. Надеюсь хотя бы те три бутылки, которые он выпил до моего прихода, были разлиты в этом столетии.

— Ты его любишь? — бесстрастно спросил Кайллан, поднявшись с места и подойдя к горящему камину.

— Отца?

— Мужа.

К чему подобные вопросы? Разве у него имелось право спрашивать меня о столь личных вещах? Определенно нет. Однако меня это, к собственному удивлению, не разозлило, а заставило задуматься. Действительно, люблю ли я до сих пор Ренделла? То, что наши с ним пути разошлись, сомнению не подвергалось, в конце концов, он всего лишь человек, к тому же тот, кто определенным образом был причастен к моему личному горю. Но ведь обстоятельства обстоятельствами, а чувства чувствами. Так любила ли я его? Нет. Именно сейчас, смотря в спину застывшего у камина Кайллана, я отчетливо осознала, что не испытывала нежных чувств к бывшему супругу. Я вообще ничего к нему не испытывала, разве что страх, но это бывало лишь по пробуждению после очередного кошмара и касалось не конкретно герцога, а тяжелых воспоминаний. Вот только стоило ли говорить об этом Хранителю? Я не обязана отвечать. Не обязана. Но все же ответила.

— Нет, не люблю.

— Уверена?

Почему он так на меня смотрел? Почему обернулся, едва услышав ответ, и теперь сверлил взглядом? Лицо мужчины оказалось в тени, так что выражение его глаз разглядеть мне не удавалось, но напряжение, буквально заискрившееся в воздухе, било по натянутым нервам. Что с ним? А со мной? Почему я так остро ощущала его реакцию? Это было странно и непривычно, и я не могла понять, нравились мне подобные ощущения или нет.

— Почему вас это так беспокоит, Кайллан?

— Поверишь, если скажу, что меня беспокоит все, что как-то связано с тобой, а тем более твои чувства? — негромко спросил хранитель. — Нет, не так ли? — грустно усмехнувшись, он вновь отвернулся к огню. — Все так сложно. Боги любят играть, правда? Интересно, кто это придумал? Мать? Ну конечно же она. Раз решила лично встретить после Грани и направить сюда, то точно знала, чем это обернется, тут даже думать не о чем.

— Мне кажется, с вас на сегодня хватит вина, ваша светлость.

Медленно развернувшись, он посмотрел на меня с выражением бескрайнего изумления, перевел взгляд на зажатый в руке бокал и вдруг раскатисто рассмеялся. Он смеялся! Сердце дрогнуло и забилось с неистовой силой, при первых звуках этого смеха, а ноги сделались ватными, и я порадовалась, что в данный момент сидела. Что со мной? Тело напряглось и покрылось мурашками, вызванными непонятным жаром, сконцентрировавшимся в солнечном сплетении. Обычный смех не мог вызывать подобную реакцию, это невозможно. Наверное. Кайллан ничего не делал, просто стоял на другом конце кабинета и с широкой улыбкой смотрел на бокал, чуть покачивая головой, словно не веря, что кто-то мог сказать ему подобную глупость. А я не могла оторвать от него взгляда. Какой же он красивый, какой мужественно-притягательный. Не думала, что смогу еще когда-нибудь так смотреть на мужчину, с интересом и желанием. Желанием? Боги, Меллани, о чем ты только думаешь.

— Вам идет смех.

— Прости меня, Меллани, если обидел, — наконец успокоился Хранитель. — Просто удивительно слышать подобное предположение в отношении дракона. Heile, простого вина для меня недостаточно, чтобы опьянеть.

— Рада это слышать, — как можно спокойнее произнесла, стараясь скрыть смущение. — Если не возражаете, я бы хотела поговорить об артефактах. Аллан сказал, что слышит их зов, но я ничего не чувствую. Они на территории замка?

— Ну что ж, артефакты так артефакты, — все с той же задумчивой улыбкой протянул Кайллан, а потом вновь стал невозмутимым, будто не было этого всплеска эмоций. — Они здесь, в кабинете, просто изолированы. Твоему псу и так было нелегко в твое отсутствие, а рядом с ними он даже спать толком не мог, поэтому нам пришлось принять меры.

— Он не пес.

— Защищаешь? — с явным раздражением спросил Хранитель. — Так привязалась к нему?

— Он Призрачный гончий, Кайллан, не пес, и у него есть имя, — вкрадчиво произнесла, действительно задетая подобным обращением к оборотню.

— Знаю.

— А раз знаете, будьте любезны впредь не забывать об этом.

— Удивительно, Меллани, иногда ты холодна, как лед, но когда дело касается мертвых или твоего пса... Аллана, — поправился, заметив мой гневный взгляд, — то ведешь себя как огненная драконица.

— Не имею понятия, как ведут себя огненные драконы, но мне действительно не нравится, когда вы столь пренебрежительно относитесь к Аллану. Теперь он моя семья.

— А я? Мы с братьями? — раздражение сменилось злостью. — Нас ты не считаешь семьей?

— Кажется, мы говорили об артефактах, — решила сменить тему, чтобы не отвечать на вопрос, ответ на который и сама не знала. — Я бы хотела на них взглянуть.

— Меллани...

— Артефакты, Кайллан. Вы обязаны мне их показать.

Не ответив, он подошел к одному из шкафов и достал довольно большую резную шкатулку, запертую на ключ.

— Прошу.

Я услышала их, едва открылась расписанная рунами крышка. Души. Много душ. Одни плакали, заставляя обливаться кровью сердце, другие смиренно ждали избавления от заточения. Я не видела украшений, даже внимания не обратила на обилие золота и рубинов. Кольца, кулоны, браслеты... Это все пустое, лишь бесполезная оболочка. Передо мной находились десятки запертых в неволе детей, чьи души умоляли о помощи.

Не медля ни секунды, протянула руку и вытащила на свет небольшой перстень, лаская малютку, что находился внутри. Все будет хорошо, милый, потерпи немножко, скоро тебе станет хорошо и спокойно, больше не будет боли и страха, все хорошо. Один за другим я высвобождала души, отпуская на Грань, зная, что она обязательно их примет, проводит к родным, успокоит и залечит их раны. Они не будут больше плакать, лишь улыбаться, как мой Джозеф.

— Ты в порядке? — тихо произнес Кайллан, приобняв за плечи.

Нет, не в порядке. Было нестерпимо больно от того, что кто-то мог так жестоко поступить с этими малышами. Я чувствовала все, что пришлось пережить этим душам, их страх и беспомощность, их боль, когда кто-то использовал принадлежащий им дар, видела лица каждого, кто прикасался к артефактам. Видела и запоминала. А также определяла, кто из этих тварей все еще ходил по миру, а кто погиб от рук Хранителей. Они поймали не всех, далеко не всех. Но ничего, когда-нибудь мы обязательно встретимся, они не вечны, а я всегда умела ждать.

— Тише, девочка, тише.

Надо же, я и не заметила, что плачу. Лишь когда Кайллан прижал к себе, заставив уткнуться лицом в тонкий шелк блузы, всхлипнула и вцепилась в него изо всех сил, позволив себе разрыдаться и выплеснуть всю накопившуюся боль и горечь.

— Они все получат по заслугам, heile, вот увидишь. Мы обязательно во всем разберемся. Тише, Меллани... Тише, родная...

Сколько я не плакала? Полгода? Вечность? Удивительно, какое облегчение могут принести слезы. Я успокаивалась, медленно, постепенно приходила в себя, но даже когда последняя слезинка высохла, а дыхание восстановилось, не нашла в себе сил отстраниться от мужчины, чувствуя исходящее от него тепло и спокойствие. Мне было хорошо с ним. Хорошо просто стоять рядом, обнимая за талию и ощущая силу его рук. Почему-то даже мысли не возникло, что вместо него мог быть кто-то другой, даже Аллану я не позволила бы видеть свою слабость, а от него не хотела уходить. Было в этом нечто правильное, что-то такое, что я никогда не ощущала даже в объятиях мужа. Словно я была рождена для этого дракона, словно именно меня он ждал долгие тысячелетия. Бред. Но все же...

— Успокоилась? — его дыхание опалило щеку, заставив вздрогнуть и нехотя отстраниться, однако не сильно, так как рук с моей талии он не убрал. — Ты молодец, родная, — прикоснувшись рукой к лицу, он ласково вытер слезы, не отрывая от меня потемневшего от беспокойства взгляда. — Ты молодец.

— Вы не всех здесь поймали, — хрипло произнесла, прилагая усилия, чтобы не прильнуть к нему снова.

— Значит, поймаю, — словно почувствовав мое желание, он вновь притянул меня к себе, устроив подбородок на моей макушке. — Обязательно поймаю, heile.

— А другие артефакты? Из Темных Земель. Их здесь не было.

— Пока у Рена. Он сейчас на своей территории, ждал когда ты вернешься, чтобы принести. Неизвестно, способна ли шкатулка заглушить столько голосов.

— Там... еще больше?

— Намного, — выдохнул Хранитель, сильнее сжав руки. — У самого артефактора их оказалось более сорока, что уж говорить о тех, что мы изъяли у его клиентов.

Ужасающе много. Учитывая, что для каждого артефакта требовалось оплодотворить женщину и дождаться, когда родится ребенок, то выходило, что подобные зверства продолжались уже много лет и никто ничего не замечал.

— Вам удалось связаться с Заккари?

— Еще нет.

— Целый месяц?

— Миров слишком много, Меллани, а он может быть в любом их них. Скоро, heile, очень скоро все закончится. Веришь мне?

— Верю, — искренне прошептала, зная, что раз он так сказал, то все действительно скоро закончится.

Вот только у человека и дракона разные понятия о том, что такое "скоро".

Глава 4

Остаток вечера и ночь провела в башне, любуясь освещенным фонарями городом. Неупокоенных стало больше, но теперь я знала, что смогу с этим разобраться. На этот раз я не пыталась познать силу, а просто смотрела вдаль, не ради тренировки, а для расслабления. Спать не хотелось, мне удалось хорошенько отдохнуть на Грани, да и в спальне этой ночью делать было нечего — на моей постели мирно спал изможденный Аллан, для которого, судя по всему, этот месяц был одним из самых тяжелых.

Что-то изменилось. Не в мире, и уж тем более, не в этом городе. Во мне. После посещения Грани я словно вновь обрела целостность, стала лучше понимать себя и окружающую реальность. Ушел холод, оставив после себя спокойствие, отступила отрешенность, вернув интерес к жизни. И смерти. Я, наконец, пришла в себя, полностью освободилась от последствий той роковой ночи. Нет, я не стала прежней, человеку свойственно меняться, каждую минуту, каждую секунду своей жизни. Переживания, люди, что его окружают, непременно оставят след в душе, лепя кого-то нового. И я бы солгала, сказав, что мне не нравилась эта новая Меллани. Хладнокровная, но не настолько, чтобы не испытывать сочувствия или боли, спокойная, однако теперь, как ни странно, я могла искренне улыбаться, способная без сожаления отнять жизнь и посмертие, но и помочь заблудшим душам я была готова без промедления.

— Почему-то я так и знал, что обнаружу тебя здесь.

— Что-то случилось?

Я даже не обернулась, чтобы посмотреть на вошедшего в башню Тироуна. Что ни говори, а этот Хранитель не вызывал во мне приятных воспоминаний и теплых чувств.

— Почему ты решила, что что-то случилось? — пройдя через комнату, он остановился рядом со мной, на краю открытой площадки.

— Потому что в ином случая я не вижу причины для нашего общения.

— А ты можешь быть жестокой, — задумчиво протянул мужчина. — Я уже извинился за тот инцидент, ошибаешься, если ждешь от меня чего-то большего.

— Я ничего от вас не жду, ваша светлость, — спокойно ответила, все также любуясь ночным городом. — Спешу заметить, что не я искала вашего общества. Более того, если вы считаете, что каким-то образом смогли обидеть или взволновать меня, то заверяю, что это абсолютно не так.

— В таком случае, могу я узнать, почему только ко мне ты относишься с такой неприязнью?

— Вы возродили в моей памяти чувства, которые я надеялась никогда больше не испытать. Страх, беспомощность, ужас. Это не то, что можно просто забыть, — чуть повернув голову, я искоса взглянула на Хранителя, отметив, как заострились от напряжения скулы на точеном лице. — Однако я даже благодарна вам за момент нашего знакомства, ведь в противном случае я возможно еще долгое время не могла бы наладить связь с Гранью.

— Так значит мы квиты? — вдруг усмехнулся Роун, встретившись со мной взглядом.

— Благодарность не означает, что мне приятно ваше общество, ваша светлость.

— И как брат тебя выносит? — сказано это было таким тоном, что мне невольно захотелось улыбнуться.

— Почему он должен меня "выносить", как вы изволили выразиться? Не думаю, что каким-то образом создаю трудности Кайллану, по крайней мере, теперь, когда могу управлять даром. Если же речь идет о тренировках, то в последнее время я и здесь успешно справляюсь самостоятельно, так что не вижу, каким образом могу обременять вашего брата.

— Ты и с ним такая же рассудительная? — с явным неудовольствием протянул мужчина.

Хотелось тут же ответить, что да, конечно, ведь именно хладнокровие и рассудительность больше всего нравились мне в "новой" Меллани, однако такой ответ был бы ложью. В присутствии Кайллана я менялась, что происходило совершенно естественно и без каких либо усилий, как с его, так и с моей стороны. Но обсуждать это с Тироуном я не собиралась. Для начала хотелось бы разобраться в причинах такого влияния на меня Хранителя, да и не касалось это никого, кроме нас двоих.

— Зачем вы сюда пришли? — решив более не затягивать беседу, я повернулась к мужчине. — Ведь явно не затем, чтобы поговорить о вашем брате.

— Напротив, именно о нем я и хотел с тобой поговорить, — с внезапной улыбкой возразил Хранитель.

— В таком случае, вы напрасно тратите время.

— Хочешь сказать, что не собираешься обсуждать его со мной?

— Хочу сказать, что вообще не собираюсь обсуждать его светлость с кем-либо, — голос прозвучал необычайно холодно, в то время как в душе колыхнулась злость. — Не знаю, чего вы добиваетесь, ваша светлость, но мне абсолютно не интересно, ради чего вы затеяли этот разговор. Если хотите что-то узнать, то советую поговорить с Кайлланом, думаю, если захочет, он с радостью удовлетворит ваше любопытство. У меня же нет желания долее продолжать эту беседу. Надеюсь, вы исполните мое желание и позволите закончить то, от чего меня оторвали.

Не знаю, что злило меня больше, его желание обсудить брата или же читающееся в глазах удовлетворение. Что это было? Проверка? Неужели таким образом огненный дракон действительно решил что-то обо мне узнать? Мне не составило бы труда понять, чего он хочет, лишь просмотрев его, однако почему-то теперь это казалось неправильным. Мы были равны, а значит, если я хотела, чтобы он считался с моими желаниями и правом на что-то личное, обязана была ответить тем же. И тем удивительнее было появившееся внезапно желание кое-что узнать про Хранителя Светлых Земель.

— Какой у вас дар?

— Разве тебе необходимо задавать вопросы, чтобы получить ответ? — все с тем же задумчивым выражением произнес Тироун. — Или в тот раз ты не смогла увидеть достаточно?

— Вы правы, я увидела лишь небольшую часть вашей жизни.

— Так что же останавливает тебя теперь? Или не хватает сил, чтобы прочитать вновь?

— Напротив, — я легко выдержала тяжелый взгляд, полыхающий глухой злостью. Дракон явно не забыл мое вторжение в его прошлое. — Теперь, когда мне удалось наладить связь с Гранью, даже вы не в силах закрыться от моего дара. То, что мы являемся Хранителями, не дает нам иммунитета против способностей друг друга. Однако это не значит, что мне позволено вас просматривать. Сожалею, что не осознавала этого раньше.

— Не думал, что услышу от тебя подобное.

— Не думала, что скажу вам это.

— Так ты хочешь знать, какой у меня дар? Неужели мне удалось заинтересовать такую ледышку, как ты?

— Возможно мне просто хочется узнать побольше о Хранителях, — я решила не обращать внимания на панибратский тон, свыкнувшись с тем, что для этих мужчин я была кем-то вроде младшей сестры. — Я знаю все о силе Кайллана, так как мы во многом схожи, Даррен, насколько я поняла, главенствует над демонами и в нем обострены все их способности, а о вас и Хранителе Срединных Земель мне пока мало что известно. Впрочем, если вам доставляет неудобства мой интерес, не буду настаивать. Все равно в скором времени я это узнаю.

— Напротив, твой интерес мне приятен, — мужчина не улыбнулся, однако я поняла, что прежняя злость прошла. — Мой дар в манипуляции. Я могу руководить любым живым существом, заставить делать то, что прикажу, контролировать их действия и желания.

— И часто вам приходится его применять?

— В последние тысячелетия редко, — вот теперь он улыбнулся. — Сила Хранителей слишком разрушительна, она накладывает огромную ответственность на всех нас. Поэтому нам приходится контролировать себя каждую секунду, чтобы не навредить миру.

— Понимаю.

— Мне жаль, что мы не уследили, — вдруг тихо произнес мужчина.

И мне не надо было объяснять, что он имел в виду. В конце концов, он не первый, кто говорил мне именно эти слова.

— У вас есть шанс помочь тем, кому еще возможно, и тем самым искупить вину. Впрочем, не думаю, что за столько лет, что существует наш мир, это первый случай, когда Хранители решили вмешаться слишком поздно. Сдается мне, вам не раз приходилось жертвовать миллионами жизней ради своих целей.

— Осуждаешь?

— Нет. Как я могу вас осуждать, если мне самой сейчас безразлично их будущее? — я вновь устремила взор вниз, где постепенно начинал просыпаться город, кивком головы указав на первых появившихся на улицах горожан. — Мне волнуют лишь мертвые. Однако здесь мы с вами в неравном положении, так как на Грани не бывает интриг и заговоров, там ни к чему слова, нет борьбы за власть или фанатичных гениев, решивших перехитрить богов. Мне проще понять, кто достоин перерождения, а кому уже не выбраться из мрака. Мне не приходится жертвовать кем-то из них, так как Грань является последним пристанищем для душ.

— Я ошибался в тебе, — произнес Тироун, чей задумчивый взгляд я ощущала на себе. — И знаешь, я рад, что боги решили связать наши судьбы.

А я? Была ли я рада? Ответа на этот вопрос у меня не было. По крайней мере, пока.

Еще несколько часов мы стояли на краю открытой площадки и наблюдали за спешащими по делам людьми. В молчании, не нарушая установившее перемирие, наслаждаясь тишиной и спокойствием. А едва взошло солнце, огненный дракон оставил меня в одиночестве, пожелав хорошего дня. Интересное утро. Утро, позволившее мне по-новому взглянуть на этого мужчину. Утро, принесшее облегчение и умиротворение моей душе.

— Рад, что ты решила присоединиться.

Я едва не сбилась с шага, встретившись взглядом с хозяином замка, восседавшим во главе большого обеденного стола. Непривычно. Несмотря на то, что мы жили несколько недель под одной крышей, еще ни разу нам не приходилось разделять трапезу. Завтракала я обычно поздно, после ежедневных "медитаций", когда все обитатели замка уже приступали к своим обязанностям. Тем сильнее было мое удивление, когда на этот раз, вместо привычного Аллана, в столовой оказался лишь Хранитель.

— Странно видеть вас в столь поздний час за завтраком, — вместо традиционных приветствий произнесла я, подходя к стулу, любезно отодвинутому для меня поднявшимся Кайлланом.

— Тебя это удивляет? — в стальных глазах заплясали смешинки, а улыбка, тронувшая его губы, ввергла меня в состояние ступора.

Ледяной дракон улыбался? Поистине это утро оказалось богатым на сюрпризы.

— Что-то случилось?

— С чего ты это взяла?

— Вы улыбаетесь, — я так и не притронулась к еде, не в силах отвести взгляда от внезапно преобразившегося мужчины.

Сейчас он напоминал того, кем был прежде, кого я увидела в воспоминаниях Тироуна. Не столь открытый и доверчивый, впрочем, но раньше мне не доводилось ощущать от него столько теплоты и мягкости, столько...жизни. Неужели и он стал оживать? Значит, так это выглядит со стороны. Теперь, кажется, я начинала понимать удивление Хранителей, когда я сама стала проявлять хоть какие-то чувства. Разительные перемены.

— Ты говоришь так, словно это плохо.

— Вовсе нет. Просто непривычно, — с трудом отведя взгляд, положила на тарелку пару сдобных булочек с джемом и пригубила травяной чай. Прислуга в замке прекрасно знала вкусы местных обитателей. — Вам идет.

— Почему мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь? — и вновь мягкая усмешка, заставляющая путаться мысли.

Почему он вдруг изменился? Для всего существует причина, и поведение Кайллана не могло быть исключением. Этой ночью я видела, как ему было тяжело, чувствовала, какую боль испытывал он от предательства тех, кто находился под его покровительством. Знала, с какой тяжестью на сердце он вершил свой суд. Неважно, сколько тысячелетий живут Хранители, стремление защитить свой народ от этого не уменьшается. Да, мы могли пожертвовать многими, но при этом помнили лица каждого, кого отправили на смерть. В этом наша участь, это знание, которое досталось мне вместе с силой.

Надо же, впервые подумала о Хранителях, как о нас, впервые причислила и себя к числу этих мужчин. Семья? Нет. Что ни говори, а вновь ограничивать себя какими-либо рамками я не желала. И пусть во мне что-то менялось, едва рядом оказывался Кайллан, пусть мне была приятна поддержка и искренность Даррена, пусть именно знакомство с Тироуном помогло окончательно прийти в себя, привязываться к ним я не собиралась. Уйду, как только завершиться эта история с артефактами, как только мы найдем всех виновных и освободим невинные души.

— Все в порядке?

Нет, не в порядке. Мне не нравилось то, что творилось в моей голове, не нравились мысли, на которые толкал меня обеспокоенный взгляд серых глаз, не нравилось то, как замирало сердце в присутствии этого мужчины. Не нравилось то, что хотелось любоваться его улыбкой. О каких-либо глубоких чувствах к Хранителю не могло идти и речи, в этом я не заблуждалась. Какие чувства, если ощущать эмоции я начала совсем недавно. Однако должна была признать, что он меня волновал. Рядом с Кайлланом я менялась, становилась более живой, немного похожей на ту, кем была прежде. И это было абсолютно не то, что в данный период жизни мне было необходимо.

— Все в порядке, ваша светлость, просто немного задумалась.

Мне не пришлось выдавливать из себя улыбку, так как это было бы совершенно не естественно. Вместо этого я вновь приступила к трапезе, решительно не обращая внимания на мужчину, улыбку которого вновь сменила уже привычная маска невозмутимости. Так было лучше. Спокойнее. А мелькнувшее было сожаление, я подавила на корню, не позволив отразиться ни во взгляде, ни в голосе.

— Какие планы на сегодняшний день? — спустя несколько минут молчания вновь решил завести беседу дракон.

— Собираюсь прогуляться по городу и немного пополнить гардероб.

— Насколько помню, раньше ты не имела тягу к покупкам.

— Раньше я ни к чему не тяготела, однако связь с Гранью помогла мне обрести себя, — мне не нравился слишком пристальный взгляд Хранителя. — Вы чего-то ждете от меня, ваша светлость?

— Почему ты решила, что я чего-то жду? — тон вновь стал равнодушным, но взгляд...

Кайллан казался коброй, приготовившейся к прыжку. Столь же напряжен, столь же завораживающе прекрасен. Уже одно то, что я в который раз невольно размышляла о внешности этого мужчины, вызывало желание держаться от него подальше.

— Потому что это не я сверлю вас взглядом, — аппетит пропал и, отложив приборы, я обернулась к Кайллану, невозмутимо продолжившему меня рассматривать. Мне не нужно было читать Хранителя, чтобы почувствовать его недовольство. — Мне не нравятся недомолвки, ваша светлость, поэтому буду очень признательна, если вы озвучите то, что вас гложет. Быть может, я смогу ответить.

— Боюсь, что в данный момент твой ответ меня не удовлетворит, heile. Поэтому думаю, будет лучше вернуться к этому вопросу немного позже.

— Как скажете, — решив не настаивать, я вышла из-за стола. — В котором часу должны доставить остальные артефакты?

— Можешь не волноваться, я немедленно свяжусь с тобой, как только увижу Даррена, — он тут же поднялся на ноги, стоило мне встать. — Надеюсь, ты все еще помнишь про вечерние тренировки.

— Можете не сомневаться, я все прекрасно помню. К тому ж, это не для меня прошел месяц, для моего сознания я пропустила всего несколько занятий. До вечера, ваша светлость.

Не дожидаясь его ответа, я вышла из столовой, чувствуя направленный в спину мрачный взгляд, и лишь оказавшись на улице, смогла спокойно вздохнуть. Немыслимо. Почему он имел на меня подобное влияние? Если раньше я могла не думать об этом, то теперь игнорировать собственные чувства и поведение было невозможно. Следовало признать, что Кайллан имел на меня определенное влияние, вот только я пока не могла разобраться в причине этого влияния. То ли все дело в схожести дара, то ли... О втором думать не хотелось.

Город встретил какофонией звуков и разнообразием ароматов свежей сдобы. Здесь было на удивление чисто. Прогуливаясь по узким улочкам, невольно ловила себя на том, что не ощущаю привычной ноты зловония, источаемого отходами. Интересно, каким образом Кайллану удалось добиться такого порядка и процветания? Не знай я о прошлом местных жителей, ни за что бы не подумала, что спешащие по делам горожане когда-то переступали черту закона. Харланд действительно процветал, о чем свидетельствовало состояние домов, цельная, не разрушившая под колесами экипажей, брусчатка на дорогах, внешний вид людей и представителей прочих рас. Лишь несколько затравленный взгляд, которых они тут же отводили, едва завидев мой силуэт, выдавал недавние события и их последствия.

Впрочем, их страх меня не волновал. Впервые я оказалась за пределами замка в одиночестве и сейчас искренне наслаждалась прогулкой. Оказывается, испытывать эмоции необычайно приятно и радостно. Припекающее солнце ласкало кожу, ветер, для всех морозный и пронзительный, не доставлял мне ни капли дискомфорта и ощущался скорее легким дыханием природы, даже голоса жителей, слившиеся в один монотонный гул, вызывали лишь улыбку. Кажется, я начала открывать этот мир заново. Удивительное ощущение.

И все же, невольно поймала себя на мысли, что мне не хватало спокойствия и белоснежных просторов Грани. Почему? Неужели дар так изменил мою суть, если вместо всегда любимой весны в сердце поселилась ледяная стужа? Хотелось лечь на мягкий снег, зачерпнув руками горсть искрящихся на солнце льдинок, позволить себе раствориться в умиротворении потусторонней пустоши, раскрыть сердце, оставив все проблемы мира живым.

Однако подобную роскошь я себе позволить не могла. Не теперь, когда вспомнила, что такое "долг", когда вновь начала чувствовать ответственность перед другими. Вот только раньше ими было общество, семья, люди графства и герцогства, теперь же под "другими" я подразумевала неупокоенных душ.

Я видела их, чувствовала, знала, как бесконечно их одиночество, как нестерпимо для них бродить по свету в поисках утешения, как медленно оставляла их надежда однажды ступить на Грань, обрести покой. Среди суетливой толпы живых они казались блеклыми тенями, лишь наблюдателями, обреченными долгие десятилетия смотреть на то, что никогда уже не будет им доступно.

Они видели меня. Замирали, едва оказывалась близко, но подходить не решались. Боялись. Их страх сладкой патокой ощущался на языке, я чувствовала его вкус, отдававший тонкой ноткой горечи. Да, сладкое может горчить. Я знала, что они ожидали от меня, видела надежду в их глазах, но проходила мимо. Не сейчас, не сию же секунду. В конце концов, они столько времени ждали избавления, подождут еще пару часов. Мне же этого времени должно было хватить, чтобы многое обдумать.

Красив ли парк ранней весной? Спросили бы меня об этом полгода назад, я бы ответила, что нет, что сырой промерзлый воздух не располагает к прогулкам, а лишенные листвы деревья наводят тоску. Сейчас же с непередаваемым удовольствием брела по узким тропкам, с радостью подставляя лицо встречному ветру.

Итак, что мы имеем? Эмоции вернулись, однако ощущение мироздания изменилось, и что-то подсказывало, что виной тому мое перерождение и дар Хранительницы. На многие вещи я стала смотреть по-другому, без прежней предвзятости, без желания изменить весь мир, без страха перед будущим. А с силой пришло знание. Нет, я не ведала всего об этом мире, однако многие вещи всплывали в сознании, становясь истиной. Как, например, понятие того, кто достоин перерождения, а кто — нет. Чья душа заслуживает перейти через Грань, а место кого в небытие. Это не то, что можно описать, не то, чему можно обучить, что поддается объяснению. Просто истина, которой поделились со мной боги.

А еще отступила боль. Больше всего я боялась, что с возвращением эмоциональности, вернусь к той ночи, вновь переживу ужас и боль потери, утону в горечи и ненависти. Но нет. Не могу сказать, что ничего не испытывала к своему прошлому, это было бы ложью. Испытывала. Сожаление по упущенным возможностям, грусть по тем, кого пришлось оставить и предвкушение новой встречи с теми, кто лишил меня всего. И все же эти чувства не были яркими, не трогали сердце, не заставляли переживать. Они просто были. Как некое напоминание о той жизни, о прежней Меллани, которой не под силу было справиться с человеческой жестокостью.

Лишь воспоминания о так и не рожденном сыне щемили сердце, да о горячо любимом близнеце. Как он там? Смог ли пережить мое исчезновение? Ведь все, что у них было — моя кровь на алтаре и исчезнувшая метка со спины Ренделла — знак того, что брак, заключенный до смерти одного из супругов, распался. Двойственные ощущения — с одной стороны внезапно захотелось вернуться, обнять брата, успокоить родителей, убедиться, что с Кристи все в порядке, что ее не постигла моя участь, а после призвать к ответу бывшего мужа с его полоумным родственником, а с другой... С другой стороны мне было абсолютно все равно, что стало со всеми ними.

Единственное, что по-настоящему волновало — артефакты. Больше не должно было быть невинных жертв, дети не должны страдать, ничто не стоит их слез и боли, ведь именно в них будущее мира, их крохотные ручки держат наши сердца, их чистота порой разгоняет тьму, в которую многие погружаются добровольно. Я не могла позволить и дальше страдать их невинным душам, не могла смириться с тем, что они томятся в заточении, не в силах даже попросить о помощи. Видимо Кайллан прав и действительно настало время для появления Хранительницы Грани, для той, что будет защищать тех, кому уже никто не может помочь. Лишь я.

Кайллан. Если раньше я просто не обращала внимания на загадочные фразы окружающих, то теперь игнорировать откровенные намеки не могла. В памяти всплыли отдельные моменты, разговоры, замечания, которые раньше казались незначительными, а сейчас складывались в одну картину. Почему-то Хранители, а этой ночью и Аллан упорно связывали меня с ледяным драконом. Почему? Не спорю, я выделяла этого мужчину, было в нем что-то особенно, нечто, что задело за живое, даже когда мне был безразличен весь мир. Ему я доверяла. Совершенно безосновательно, зная всего несколько недель, я почему-то доверяла этому Хранителю, чего не могла сказать о его братьях. Доверие — непозволительная роскошь, особенно после того, что мне довелось испытать, и если честно, не думала, что когда-нибудь смогу еще раз поверить хоть кому-то, кроме Аллана. Тем более тому, кого не могла прочесть. Единственному, кого не могла прочесть. Ситуация, на грани абсурда. Почему именно он? Почему Создательница направила меня именно к тому, кто каким-то невероятным образом смог проникнуть в мои мысли, затронул то, что я считала погибшим вместе с сыном. Сердце.

Впрочем, "затронул сердце" — слишком громкие слова. Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу вновь подпустить кого-нибудь настолько близко. И все же, лгать самой себе глупо, как и игнорировать то, что что-то к Кайллану я все же чувствовала. Не знаю что именно, симпатия ли это, либо что-то еще, но давать этому перерасти во что-то более серьезное, я не хотела. Не сейчас. А может и никогда. Привязаться к кому-то значит дать ему над собой власть, лично вложить в руку оружие, способное не просто ранить — убить, уничтожить, растоптать в пыль. Возможно это трусость. Возможно. Но боли мне хватило с лихвой.

— Могла бы предупредить, что собираешься исчезнуть в неизвестном направлении, — поравнялся со мной хмурый и крайне недовольный Аллан, чье приближение я почувствовала уже давно. — Так мне не пришлось бы прочесывать весь город в поисках одной бесчувственной особы.

— Во-первых, я от тебя не закрывалась, а значит, история с беготней по городу несколько преувеличена. Ты прекрасно знал, где я нахожусь. Ну а во-вторых, связь с Гранью пошла мне на пользу, так что теперь не такая уж я и бесчувственная.

— Подожди, это значит... — резко остановившись, оборотень придержал меня за плечо, заставляя повернуться к нему лицом. — Ты в порядке? Действительно в порядке?

— Абсолютно, — не смогла удержаться от улыбки, глядя в полные недоверия и тревоги глаза. — Как видишь, не схожу с ума от шквала эмоций и не собираюсь делать глупости.

— Почему тогда ушла без меня?

— Захотелось выбраться из замка и подумать, собраться с мыслями, понять, чем грозят мне эти перемены. А это лучше делать в одиночестве, — мы вновь не спеша двинулись по тропинке. — К тому же, ты сам решил изменить привычкам.

— Меллани...

— Что произошло, пока меня не было, Аллан? — я прервала его оправдания, желая как можно скорее разобраться в ситуации. — Почему ты вдруг начал доверять Кайллану? Каждый день на протяжении полугода ты всегда находился возле меня за исключением тех случаев, когда я была против. Так что изменилось?

— Это сложно объяснить.

— Тогда покажи, — настала моя очередь останавливаться. — Быть может я пойму. Пока же я знаю одно — и ты и Даррен с Тироуном знают что-то, что напрямую касается меня и Кайллана, и о чем я понятия не имею.

Он ответил не сразу. Далеко не сразу. Наблюдая за нахмурившимся оборотнем, я поняла, что он нервничает. Впервые, на моей памяти, этот взрослый, волевой мужчина нервничал! Почему? Опасался моей реакции? Нет, Аллан никогда меня не боялся, даже в тот момент, когда я одним решением могла прекратить его существование. Но что в таком случае заставило его нервничать?

— Что происходит?

— Присядем? — Не дожидаясь моего ответа, он направился к одной из скамеек, расположенных вокруг небольшого пруда. — Ты знаешь меня как никто другой, Меллани, — задумчиво начал Аллан, сев и устремив взгляд на замерзшую воду. — Знаешь, что я никогда бы не навредил тебе ни действием, ни бездействием. Что уж тут говорить, моя жизнь напрямую зависит от тебя. Но даже, если бы я искал смерти... То, что ты делаешь, девочка, то, кем стала, кем мы стали, меня восхищает. Было время, когда я не желал жить, думал даже покончить с собой, лишь бы не вспоминать прошлое, лишь бы не чувствовать боль от потери моей Летти. Но ты позволила мне вновь обрести смысл жизни. Не боги, а именно ты, — обернувшись, он взял меня за руку, обхватив широкими, жесткими ладонями. — Ты напоминаешь мне ее, мою девочку. Будь она жива, то, по вашим меркам, всего на пару лет была бы младше. Наверное, поэтому мне так хотелось, чтобы ты стала прежней, той, кого я увидел при первой встрече. Ты ведь тогда буквально светилась от счастья.

— Аллан...

— Я говорю все это, чтобы ты поняла, что я желаю тебе счастья, — чуть смущенно произнес мужчина, однако взгляда не отвел. — Не как твой гончий, который, уж поверь мне, безмерно предан своей хозяйке, а как старший товарищ, отец, если хочешь, тот, кому ты стала дорога. Не торопись. Знаю, что сейчас тебе хочется как можно скорее узнать ответ на свой вопрос, даже не испытывая эмоций ты не терпела неизвестности. Но на этот раз я прошу тебя немного потерпеть. Я могу показать тебе все, что ты хочешь, да что там, ты и сама можешь просто просмотреть меня, чтобы все узнать. Но поверь тому, кто прожил гораздо дольше в этом мире — поговори сначала с Хранителем. А уже потом я покажу тебе все, что знаю, обещаю.

— Если ты хотел меня заинтриговать, то у тебя получилось. Но... Хорошо, я поговорю с ним сегодня, а до того момента не буду пытаться что-либо выяснить.

— Вот и умница, — он улыбнулся с явным облегчением.

— И, Аллан, — улыбнулась в ответ, приложив свободную ладонь к поросшей щетиной щеке своего "старшего товарища, отца", как сам себя назвал этот удивительный мужчина, — спасибо тебе. Поверь, я ценю то, что ты делал для меня, пока я была не в состоянии самостоятельно о себе позаботиться.

Мне показалось, что он смутился еще больше, не ожидая от меня ни этих слов, ни прикосновения, ни улыбки. На душе потеплело и стало так хорошо, так легко и приятно, как не было уже давно. Он прав, советуя прояснить все наедине с Кайлланом, собирать разрозненные кусочки — гиблое дело, это лишь исказит реальность, создаст новые проблемы. Отец... Нет, скорее "старший товарищ", уж слишком молодо выглядел гончий, чтобы я могла считать его отцом. Продолжительность жизни у оборотней в несколько раз дольше, нежели у людей, так что он был прав, говоря, что я годилась ему в дочери. Вот только такое понятие, как "время", теперь не относилось ни к нему, ни ко мне.

— Что думаешь делать дальше?

— Уничтожу оставшиеся артефакты. Кайллан сказал, что их доставят сегодня, — отстранившись от Аллана, я откинулась на высокую спинку скамьи и закрыла глаза, наслаждаясь морозным воздухом. — Если территория Закрытых и Темных Земель полностью зачищены, то остается ждать, когда последний Хранитель решит проведать свои владения, без него мы мало что можем.

— Мне кажется, или ты уже заранее невзлюбила этого Заккари?

— Я бы так не сказала. Просто... Я не могу обвинять его в случившимся, Аллан, в конце концов, история с артефактами началась на Землях Даррена, но все же...

— Его недосмотр стал твоей личной трагедией, я понимаю, Меллани. Поверь, я понимаю, — глубоко вздохнув, произнес мужчина. — Так значит, больше ничем мы помочь не сможем.

— Смотря кому помочь. У нас с тобой, если ты еще не заметил, работы много, и раз уж я пришла в себя и полностью овладела даром, придется потрудиться. Они ждали достаточно.

Они словно почувствовали перемену в моем настроении. Они. Те, кто терпеливо дожидался за пределами парка, позволяя мне побыть наедине с собой. Души, которых здесь быть не должно, те, чье место за Гранью. Они подходили по одному, замирали, не решаясь приблизиться, смотрели на нас с выражением ужаса, отчаяния и надежды. Надежды на избавление от мук.

И я помогала. Освобождала мир живых от тех, кто уже давно покинул телесную оболочку, подсказывала путь в место, где их уже давно терпеливо ожидали. Сотни душ, сотни историй, сотни таких разных судеб. Сколько их было? Я сбилась со счета, потерялась в их воспоминаниях, захлебнулась болью и тоской. Лишь, словно издалека, услышав глухое рычание гончего, поняла, что на сегодня с меня довольно. Невозможно за раз помочь всем.

Голова кружилась и раскалывалась от боли, глаза полыхали огнем, а мысли путались. Сколько мы так просидели? Неупокоенных не стало меньше, с каждой минутой, с каждым часом они прибывали, стремясь встретиться с той, кто могла помочь. Они кружили вокруг парка, заполонили каждую тропинку внутри, неотрывно следили за каждым деревом, кустом, наблюдали из воды. И впервые за сегодняшний день я пожалела о возвращении эмоций. Так как раньше я их не боялась.

— Почему не уследил?

Подняв невероятно тяжелую голову, я с удивлением обнаружила стоявшего напротив Кайллана, чей взгляд не обещал ни мне, ни Аллану ничего хорошего. Оборотень, надо заметить, выглядел виноватым даже в звериной ипостаси. Когда успел перекинуться?

— Твоя обязанность — следить, чтобы Хранительнице ничего не угрожало, — отрезал дракон, с ледяной яростью смотря на гончего. — И в первую очередь — от нее же самой! — Волк заскулил. — Это тебя не оправдывает. Она слишком неопытна, чтобы правильно рассчитывать собственные силы, и именно тебе следовало разогнать всех, как только заметил первые признаки усталости.

— Ваша светлость...

— Ты уже один раз не уберег ее, пес, — от того, каким тоном это было сказано, даже мне стало жутко. — Не надейся, что боги спасут тебя, если замечу, что в твоем присутствии ей снова что-то будет угрожать.

И снова скулеж, да такой, что сердце зашлось от боли и страха. Хранитель не двигался, ничего не делал, просто стоял и смотрел на Аллана, но я ощущала отголоски ужаса, отчаяния и нестерпимого чувства вины, что буквально поглотили оборотня.

— Хватит... Кайллан, прекратите!

Мир пошатнулся, едва вскочила на ноги, и я непременно упала бы, не будь Хранителя рядом. Почему он так злился? Почему? Оказавшись в кольце сильных мужских рук, прижимающих меня к груди, я ощутила его напряжение, почувствовала, как он едва сдерживался, чтобы не прижать меня еще сильнее, так, словно пытался забрать себе мою боль и усталость. Так, словно хотел защитить от всего мира.

— На сегодня ты свободен, придешь, когда позовет хозяйка.

— Вы не можете распоряжаться моим гончим, — прошептала, уткнувшись лицом в жесткую ткань его сюртука, уже зная, что Аллан послушался приказа Хранителя.

На самом деле хотела сказать это возмущенным, даже разгневанным тоном, но... Мне было хорошо. Сейчас, чувствуя силу, исходящую от объятий дракона, понимая, что он прав, переживая за меня, я не хотела злиться. Я ведь действительно слишком переоценила свои возможности, сглупила, поддавшись эйфории вернувшихся эмоций. И даже то, как Кайллан вел себя с оборотнем, было понятно, хоть и не слишком приятно. Наверное, я бы так же отреагировала на его месте, ведь Аллан действительно мог остановить меня пораньше. Впрочем, моей вины было больше.

— Ну и что мне с тобой делать? — глухо протянул Кайллан, устроив подбородок на моей макушке и сомкнув руки чуть сильнее, словно намекая, что на этот раз отстраниться мне никто не позволит.

А я и не хотела. Было что-то правильное в том, как мы сейчас стояли — лишь вдвоем, в огромном парке, прижавшись друг к другу. Надо же, ведь совсем недавно я размышляла о том, что не хочу подпускать к себе этого мужчину, а сейчас не желала уходить. И все же почему он так действовал на меня? Почему все чувства упорно твердили, что лишь он сможет дать мне то, чего хочу, что он тот, кто поймет как никто другой, примет такой, какая есть, разделит все тревоги, печали и радости? Но разум... Разум говорил, что все это бред. И я готова была с ним согласиться, потому как больше не верила и не хотела верить в то, что можно доверять кому-то, кто не связан с тобой кровной клятвой.

И все же не отстранялась, продолжая наслаждаться его теплотой, купаясь в заботе и тревоге обо мне.

— Ты хоть понимаешь, как глупо рисковала, heile? — его дыхание коснулось моего уха, вызвав дрожь.

— Глупо, знаю. Простите.

Почему я извинялась? Понятия не имею. Просто вырвалось в ответ на чувство вины за то, что заставила волноваться, за то, что из-за меня он был вынужден отложить дела и прийти сюда. А ведь действительно, что понадобилось Хранителю этих Земель в парке?

— Артефакты!

— Тише, heile, тише, никуда они от тебя не убегут, — Кайллан словно не заметил моей попытки отстраниться, чтобы направиться обратно в замок. — Разберешься с ними завтра.

— Но...

— Завтра, Меллани, — тоном, не терпящим возражений, повторил дракон. И мне почему-то не захотелось спорить.

— Что означает heile? Вы уже не первый раз так меня называете.

И все же я отстранилась. Аккуратно выбралась из кольца его рук и вновь опустилась на скамью, только сейчас заметив насколько же темно было вокруг. Не удивительно, что я так вымоталась — за время общения с духами даже не заметила, как наступила ночь.

— Уверена, что готова к этому разговору?

Вопреки моим ожиданиям, Кайллан не устроился рядом, а, наоборот, чуть отступил поближе к пруду, устремив взор на замерзший водоем. Он давал мне выбор, и за это я была благодарна, так как прекрасно чувствовала, что после этого разговора многое может измениться. Меня не отпускало чувство, что слово, которым периодически стал называть меня Хранитель, мне было знакомо, словно я уже когда-то слышала его и в тот момент прекрасно знала, что оно означает. Причем слышала от кого-то другого.

— Будем откровенны, Кайллан, я предполагаю, какой оборот может принять эта беседа, — чувствуя, как в животе все сжимается в тугой узел, я глубоко вздохнула, стараясь не нервничать. — И что-то мне подсказывает, что, не важно, сколько времени пройдет, я вряд ли буду к нему готова. Поэтому мне бы хотелось прояснить все уже сейчас, тем более что наблюдательности мне не занимать, и откровенные намеки ваших братьев, как и ваше ко мне отношение, я заметила уже давно.

— В некоторых вещах не стоит торопиться, — обернувшись, он не спеша приблизился ко мне и сел рядом, полуобернувшись так, чтобы мы оказались лицом к лицу. — Иногда лучше отступить и подождать, выждать более подходящего момента, чтобы в конечном итоге получить желаемое. Однако это понимание приходит лишь с годами.

— Так вы намерены ждать более подходящего момента?

— Боюсь, когда ты рядом, я перестаю понимать, что будет правильнее, а что — нет, — усмехнувшись, Кайллан протянул руку, и я замерла, ощутив ласковое прикосновение к щеке. — Я забываю, сколько лет живу на этом свете, становлюсь тем, кем был многие тысячелетия назад. Более импульсивным, более эмоциональным, более нетерпеливым. Я привык читать людей, как открытую книгу, ты же для меня загадка. Мне не нужно использовать дар, чтобы встретив кого-то, понять, что он из себя представляет и как поведет себя в различных ситуациях. Поверь, когда живешь столько, сколько я, когда знаешь этот мир едва ли ни с момента сотворения, многое становиться кристально-ясным. Но не ты, — он гладил мое лицо, едва дотрагиваясь подушечками пальцев до кожи, выводя узоры, лаская, обжигая не хуже чистого пламени. — А еще ты напомнила мне, что значит страх.

— Вы чего-то боитесь? — глядя в его пронзительные серые глаза, я пыталась поверить в то, что только что услышала.

— После того как встретил тебя? — какое-то затаенное чувство мелькнуло в его взгляде. Что это? Горечь? Смирение? Если бы ни свет горящего над нами фонаря — я бы не заметила. — Многого. Но о моих страхах мы поговорим как-нибудь потом. Ты слишком устала. Ела?

— Завтракала.

— Завтракала, — медленно повторил дракон, и я невольно отодвинулась, наблюдая за стремительно вытягивающимися зрачками. — Сейчас первый час ночи, Меллани. Первый. Час. Ночи.

— Я не в первый раз забываю поесть, ваша светлость. Ничего страшного.

Что-то изменилось. Я не сразу заметила перемены, не в силах пошевелиться под тяжелым взглядом Хранителя. Он больше не пытался прикоснуться и словно забыл о том, что я ждала ответа на свой вопрос. Замер, как хищник перед прыжком, вцепившись одной рукой в спинку скамьи, и просто смотрел на меня так, будто я совершила нечто ужасное. И самое странное, что мне действительно стало не по себе. На мгновенье почувствовала себя несмышленым ребенком, за которым нужен постоянный присмотр, чтобы не дай боги, что-нибудь не случилось.

А потом заметила его. Снег. Настоящая метель, злая, не ведающая пощады и жалости. Температура резко упала, настолько резко, что это смогла ощутить даже я. Яростный, пронзительный ветер выл раненым зверем и закручивал воронками белоснежные льдинки, то поднимая к небу, то резко кидая вниз.

А Кайллан молчал. Злился, неистовствовал, но молчал, не отрывая от меня тяжелого пронзительного взгляда. Метель набирала обороты, грозя перерасти в настоящий буран, несущий смерть и разрушения. И что-то мне подсказывало, что природа здесь ни при чем, что ничего естественного в том, что сейчас творилось на улицах города, не было. И пусть на живых мне было наплевать, я почему-то подумала о жителях этих Земель. Его Земель.

— Поужинаем? — улыбнувшись, встряхнула волосы, припорошенные снегом, и вновь подняла взгляд на Хранителя. — Уверена, вы знаете, где в Харланде можно перекусить даже в это время суток. Заодно и поговорим.

Кайллан словно очнулся. Вздрогнул, отвернулся, оглядывая то, что творилось за моей спиной, нахмурился и, тихо выругавшись, резко поднялся на ноги.

— Пойдем.

Идти пришлось недолго, всего около получаса, но и этого времени мне хватило, чтобы понять, как же измотало меня использования дара. Радовало то, что метель кончилась, стоило дракону успокоиться и взять себя в руки, иначе мне пришлось бы еще тяжелее, так как каждый шаг давался с трудом. А еще действительно хотелось есть. Странно было вновь ощущать желания, пусть и столь примитивные, столь естественные для всех живых существ. Раньше, даже когда живот сводило от голода, я не придавала этому значения. И не будь Аллана рядом, наверняка голодала бы до истощения. Да и усталости, как таковой не чувствовала. Как и боли. Нет, не так. Все это я ощущала, но словно не замечала, будто это происходило не со мной. Тем удивительнее было вновь открывать для себя столь обыденные вещи.

— Ваша светлость! Какая великая честь принимать вас в нашем заведении, — склонился перед Кайлланом в глубоком поклоне невысокий пожилой мужчина, одетый весьма прилично даже по меркам аристократии Срединных Земель. — Ваша светлость, — второй поклон адресовался мне, как и внимательный взгляд, в котором явственно читалось неприкрытое любопытство. — Кабинет для вас и ее светлости уже готовят. Я провожу.

— Благодарю.

Идя рядом с Хранителем, я с интересом рассматривала ресторан, в который привел меня мужчина. Красиво. Если говорить откровенно, я не ожидала от Закрытых Земель подобной роскоши, утонченности и шарма. Мне здесь нравилось. В главном зале, через который вел хозяин ресторации, а именно он встретил нас у входа, было на удивление людно. В час ночи? Хотя чему я удивлялась, учитывая, что представители высшего света вели именно ночной образ жизни, просыпаясь лишь в полдень и посещая ежедневные балы, которые по обыкновению начинались не раньше одиннадцати часов вечера. Но почему-то в моем сознании Харланд не ассоциировался с местом, которому присуще разделение на разные слои общества. Почему? Ведь преступниками бывают не только нищие, очень часто именно знать окуналась в порок и наслаждалась безнаказанностью. Да и, получив второй шанс на нормальную жизнь и поддержку со стороны Хранителя, предприимчивые шулера, контрабандисты и мошенники легко могли добиться успеха и заработать приличные деньги на жизнь, о которой раньше лишь мечтали.

Чувствуя на себе десятки любопытных взглядов, я меж тем не обращала ни на кого внимания, запретив себе просматривать судьбы живых. Хотя, не буду отрицать, мне было интересно узнать их истории. Но Тироун был прав, говоря, что наша сила накладывает определенную ответственность — у меня не было права без стоящих причин лезть в их жизнь.

Поэтому вместо посетителей рассматривала само заведение. Действительно красиво. Украшенные лепниной колоны посреди огромного зала, необычные узоры, черной паутинкой покрывающие окна, обрамляющие зеркала, искусно вырезанные стулья с высокой спинкой, портьеры из великолепного и качественного бархата. Черно-белая цветовая гамма, элегантная, подобранная с изысканным вкусом. Мне здесь нравилось.

— Сюда, ваша светлость, ваша светлость.

Нас привели к одной из четырех дверей, расположенных в самой дальней части ресторана, и, войдя внутрь помещения, я с интересом оглядела небольшую комнатку. Действительно кабинет, а не маленькая отдельная кабинка, которые обычно бывают в подобных заведениях для особо привилегированных гостей. Три небольших удобные диванчика, расположенных по краям огромного стола, великолепные кованные настенные светильники, создающие уют и придающие особый шарм. И пустое пространство чуть в стороне от обеденной зоны, вероятно предназначенное для танцев, но способное вместить максимум две пары. Все та же черно-белая гамма.

— Тебе здесь нравится? — спросил Кайллан, едва я устроилась за столом, а хозяин ресторана ушел, получив указание принести все "как обычно для меня и леди".

— Прекрасное место. Если честно, не ожидала увидеть здесь нечто подобное.

— Здесь живут отнюдь не дикари, heile, — впервые за этот вечер улыбнулся дракон, чуть насмешливо взирая на меня со своего места. — Харланд — вполне цивилизованный город, как и остальные города моих Земель. Но со временем ты и сама в этом убедишься. Да, у нас не бывает помпезных балов и приемов, которые так любят давать правители тех мест, где ты выросла, однако светскую жизнь никто не отменял. И праздники у нас намного интереснее, нежели те, к которым ты привыкла, более веселые, не обремененные рамками лживой скромности, однако не выходящие за нормы приличий.

— Как вам удалось этого добиться? Привить нормы морали выходцам из трущоб... Это удивительно.

— В этом и состоит мой долг, как Хранителя. Я просто показываю им, что жизнь может быть совершенно иной, что можно много достичь, не убивая и не крадя. Многие сбиваются с пути и совершают ужасные поступки не просто так, Меллани, на все существует причина. Кто-то вырос среди себе подобных и просто не представляет, что может быть по-другому, что вместо того, чтобы красть, на жизнь можно заработать своим трудом. Кого-то толкнула на преступный путь нужда и стремление защитить близких, семью. Кто-то разочаровался в жизни, в мире, в обществе. А кто-то пережил ужасные вещи, стал жертвой людской жестокости. Ты как никто другой должна это понять.

Я поняла. Действительно, что стало бы со мной, переживи я ту ночь без участия богини? Одно я знала твердо — маркиза я убила бы собственноручно. Не важно, каким образом, и какое наказание заслужила бы после этого. Убила бы, наслаждаясь каждой секундой его агонии, смотря в медленно стекленеющие глаза.

— Я восхищаюсь вами.

Сказала абсолютно искренне, смотря в отдающие серебром омуты, и лишь заметив, как замер после моих слов Хранитель, как потемнел его взгляд, поняла, что возможно следовало бы промолчать. Но мне хотелось, чтобы он знал, какие чувства во мне вызывал, как безмерно уважала я его за то, что он делал для своих людей, как восхищало меня его мировоззрение, находившее отклик в моей душе.

— А я тобой, — тихо ответил мужчина, удерживая мой взгляд своим, не позволяя опустить глаза.

— Я не заслуживаю восхищения, ваша светлость.

— Кайллан, — тут же поправил меня дракон. — И очень прошу тебя обращаться ко мне на "ты".

— Но...

— Тебе так сложно сделать мне приятное?

Он играл не по правилам и прекрасно знал об этом. Знал, что при такой постановке вопроса, я не смогу ему отказать. Не смогу, видя искренне желание в его глазах, помня, сколько он сделал для меня, чему обучил. Подлый прием. Но ничего похожего на возмущение я не почувствовала. Напротив, мне вдруг захотелось стать к нему ближе, а не отгораживаться привычными нормами этикета, тем более что по имени этого мужчину я называла уже давно.

— Хорошо... Кайллан.

— Спасибо, heile, — от его улыбки мне внезапно стало нечем дышать. — Но почему ты считаешь себя недостойной восхищения?

— Потому что прекрасно помню свое поведение в последние полгода. Многие мои поступки достойны порицания, а не восхищения. И я говорю об этом абсолютно объективно, — быстро добавила, видя несогласие, написанное на его лице. — Не надо, Кайллан, это не то, что следует оспаривать. Я не осуждаю себя за них, так как прекрасно понимаю причины, стоящие за всем этим. И, конечно же, не утверждаю, что никогда не буду застуживать восхищения. Буду. Чуть позже, когда наберусь опыта, когда научусь правильно оценивать собственные силы, когда, как и вы, наведу порядок в своих владениях, стану истиной Хранительницей. Я не хочу, чтобы мной восхищались просто так, лишь за внешние данные, положение в обществе и дар, все это у меня было и в прошлой жизни. Мне мало этого. Теперь мало. Я не хочу больше быть слабой, Кайллан. Я не буду слабой.

— А кто говорит, что меня восхищает твоя внешность, положение и дар? — он вдруг подался вперед, положив сцепленные ладони на стол и задумчиво разглядывая меня сверху вниз. — Хотя не буду спорить, ты очень красива. Знала бы ты, сколько раз я любовался тобой издали, девочка моя. Ты как роза, белоснежная роза, столь же утонченно-прекрасная, и столь безжалостно ранящая шипами. Но меня восхищает не это, а сила твоего духа, рассудительность, стремление учиться и отстаивать собственное мнение. Умение видеть не только ошибки окружающих, но и свои собственные. Ты сильная, Мелани, очень сильная.

От необходимости отвечать спасли нарушившие наше уединение девушки, которые принесли и быстро расставили на столе наш заказ. Мне столько не съесть. Никогда не видела, чтобы в ресторане были столь огромные порции, мне даже показалось, что то, что лежало передо мной рассчитано минимум на двух человек. Что странно, порция Кайллана была абсолютно обычной, раза в два меньше моей.

— Кажется, они что-то напутали, — подняла тарелку и протянула мужчине, предлагая поменяться, однако тот, к моему удивлению, лишь улыбнулся, отрицательно покачав головой.

— Ешь, Меллани.

— Здесь слишком много.

— По крайней мере, начни. Я не заставляю тебя съедать абсолютно все.

Что-то было не так. В его улыбке, в том взгляде, которым одаривал меня дракон, наблюдая, как не спеша я принялась за трапезу, было непонятное удовлетворение, даже удовольствие, которое понять мне было не под силу. Какое-то знание, недоступное мне. Но спорить, не имея представления о том, что происходит, я не стала и, наевшись, просто чуть отодвинула в сторону опустошенное лишь на треть блюдо.

— Позволишь?

Кивнула, слишком изумленная тем, что он делал. Почему не притронулся к своей порции, а вместо этого, не спуская с меня взгляда, доедал то, что осталось после меня? И почему от этого действия сердце замирало в груди, а все внутри сжималось в узел противоречивых эмоций? Почему под его взглядом стало нестерпимо жарко, а тело перестало подчиняться, застыв напротив ледяного дракона каменной статуей? И откуда взялось непонятное и столь острое удовольствие, растекающееся в груди? То, что сейчас происходило, имело определенное значение, было неким ритуалом, известным лишь сидящему напротив мужчине. Я знала это. Знала, но не воспротивилась.

— Не представляешь, как давно я этого ждал, — он вновь заговорил лишь тогда, когда на тарелке не осталось ни кусочка. — Как мечтал разделить с тобой еду.

— Кайллан...

— Пей, — не позволяя ничего спросить, он протянул бокал с вином, и лишь когда я сделала глоток, быстро допил все остальное. — Ты хотела ответов. Я тебе все объясню. Не передумала?

— Нет.

— Пусть будет так. Ты знаешь, что Хранители живут бесконечно долго, — вновь наполнив бокал, он откинулся на мягкую спинку дивана, устремив задумчивый взгляд на рубиновый напиток. — Мы не всегда были такими, какими ты нас увидела, не всегда понимали, какую ответственность на нас возложили родители. Возьмем Заккари. По человеческим меркам он невероятно стар, но для нас тысяча лет — юность. Дар меняет наше сознание, заставляет на многие вещи смотреть с определенной точки зрения, воспринимать мир иначе, чем населяющие его расы. Ты должна была и сама это заметить. Твой дар отличается от наших, он заставляет взрослеть, вести себя более хладнокровно, отстраниться от жизни, так как связывается тебя с Гранью, безжалостной вечностью покоя, тишины и льда. Ты связана со смертью, поэтому не знаешь жалости, однако способна на милосердие, ведь сама по себе смерть не отличается жестокостью, напротив, она многим приносит облегчение от страдания, от бесконечных мук. Жестока жизнь, но не смерть. И нося на себе отпечаток своего дара, ты за каких-то полгода внутренне стала такой, какими мы становимся спустя тысячелетия. Познала мудрость, до которой мы дошли не сразу. Я говорю это, чтобы ты поняла, что когда-то все мы совершали ошибки. Глупые ошибки. Были самонадеянны, упивались свалившимися на нас возможностями, наслаждались силой и властью. И однажды доигрались в богов. Мы с Тироуном, так как в то время Хранителей было лишь двое.

Взгляд его я рассмотреть не могла, однако то, что слышала в голосе, заставило задуматься. Не вина, нет. Досада и недовольство самим собой. Кайллану явно не хотелось вспоминать о том времени, о поступках, которыми не мог гордиться, но вспоминал и даже делился сокровенным. Ради меня. По моей просьбе.

— Власть туманит разум, особенно, когда ты молод и полон желания жить, любить, получать удовольствие любыми доступными способами. И мы получали. Все, что хотели, любые дома, любых скакунов, любых...женщин. Именно из-за последних и обозлилась наша божественная родительница и решила проучить зарвавшихся отпрысков. Она переписала книгу жизни.

— Ты имеешь в виду избранниц?

— Откуда тебе известно про избранниц? — воздух в кабинете буквально зазвенел от напряжения, исходящего от мужчины.

— Тироун рассказал, — не стала скрывать. — Что в жизни каждого Хранителя может быть лишь одна избранница, и что вы можете по-настоящему полюбить лишь ее, что только от нее у вас возможно потомство. Но, насколько я поняла, она не обязательно должна остановить свой выбор на одном из вас.

— Все верно, — мрачно подтвердил Кайллан. — Мы отдаем свое сердце той, что предначертана нам в тот самый миг, как увидим, и никогда уже не смотрим на других. Просто не можем. Но она может выбрать другой путь, другую жизнь, не связанную с кем-то из нас. В этом наше наказание.

— И почему ты мне все это рассказываешь? — спросила, уже подозревая, что услышу, и от этого стало трудно дышать.

— На языке драконов избранница, любимая, единственная, та, кто держит в своих руках сердце дракона, будет heile.

Сердце пропустило удар. Я ведь чувствовала, знала, к чему может привести этот разговор, видела, с какой нежностью поглядывал на меня Хранитель. Ощущала, как менялась рядом с ним. Ведь не раз уже ловила себя на мысли, что чисто интуитивно, на уровне инстинктов, меня тянуло к этому мужчине, словно мы были созданы друг для друга. Действительно созданы. Вот только я не представляла, что будут делать с тем, что сейчас узнала. Слишком страшно. Слишком велика ответственность за чувства этого мужчины, ведь, как оказалось, я единственная, кого он когда-нибудь сможет полюбить. Он уже любил меня. Но... Нужна ли мне любовь? Смогу ли вновь довериться кому-то? Ему.

Слишком много впечатлений от одного дня, слишком много новостей. Слишком. Я не готова. Рано. Еще слишком рано. Уеду, как только решим проблему с артефактами, уйду на Грань, в конце концов!

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — всезнающий взгляд Хранителя, умудренный жизнью и огромным опытом, задевал что-то внутри моего естества. Он словно касался сердца. — Я знаю, что пришлось тебе пережить, знаю, что полюбить снова, открыться новым чувствам крайне сложно и страшно. Знаю, что если будут давить на тебя, то оттолкну. А я боюсь тебя оттолкнуть. Знала бы, как страшит мне мысль, что ты уйдешь, и я потеряю тебя, heile. Поэтому и хотел дать тебе больше времени освоиться, научиться вновь ощущать эмоции. Привыкнуть ко мне. Понять, что нас тянет друг к другу, и полюбить меня. Я ведь не отпущу тебя, Меллани. Даже если захочешь уйти — последую за тобой. Я не смогу потерять тебя. Не смогу, heile.

Не сможет пережить то, что пережил его брат. Я поняла, что он пытался до меня донести. Прекрасно поняла, однако не могла заставить себя расслабиться и произнести хоть слово. Я вспомнила, где уже слышала это обращение — в памяти Тироуна. "Heile" — именно так мысленно именовал он ту, что любил до сих пор, ту, что выбрала другого. Ту, из-за которой огненный дракон едва не уничтожил часть этого мира.

В тот раз его остановил Кайллан, напомнив о долге, не позволив сойти с ума от боли, горя и обреченности, от дикой ярости при мысли, что его возлюбленной коснется кто-то другой, что она сама отказалась принадлежать ему, оттолкнула, ушла не оглядываясь. И если сидящий напротив Хранитель, с таким напряжением ожидающий моей реакции, чувствовал ко мне хотя бы сотую долю того, что я увидела в сердце Тироуна... Если это правда...

Воздух в комнате сгустился. Или это лишь показалось моему уставшему телу и разуму, которым на сегодняшний день впечатлений было достаточно. Перед глазами поплыл белоснежный туман, отдаленно напоминающий Грань, уйти на которую меня упорно толкал накатывающий волнами ужас. Ужас моего положения. Что делать? Что мне делать? Кайллан ждал от меня хоть какого-нибудь ответа, я видела по его взгляду, с каким затаенным страхом он следил за моими действиями, за каждой эмоцией, что должны были отразиться на моем лице. Но не отражались. Я ощущала себя застывшей статуей, ледяной скульптурой, чем-то похожей на ту, кем была до посещения Грани. Но лишь внешне, так как внутри все переворачивалось от противоречивых эмоций.

— Меллани, посмотри на меня. Я не хотел тебя пугать.

— Все...хорошо, — мне понадобились все оставшиеся силы, чтобы собраться с мыслями и выдавить хоть слово. — Мне просто нужно подумать. В одиночестве. Простите, ваша светлость, — сама того не замечая, вновь перешла на "вы". — Мне бы хотелось вернуться в замок.

— Меллани...

— Прошу вас, ваша светлость.

— Как скажешь.

Мне нужно подумать. Все тщательно взвесить и понять, чего на самом деле хочу именно я, а не Хранитель. Быть может, тогда перестану задыхаться, ощущая себя так, словно попала в давным-давно расставленную ловушку.

Глава 5

— И как долго ты еще собираешься его избегать?

— Я никого не избегаю.

— Мне-то хоть не ври.

— Не имею дурной привычки лгать.

— Привычки имеют свойство меняться.

Не удержавшись, я слетела с одного из деревянных брусков, загнанных в землю, и едва успела поймать равновесие, чтобы приземлиться на ноги. Будь неладен Аллан и его вопросы! Но в одном он прав — после последнего разговора я действительно уже несколько дней старательно избегала встреч с Кайлланом, отказавшись от совместных тренировок. Именно поэтому, вместо привычной медитации в башне, четвертый рассвет встречала на тренировочном поле, ловя заинтригованные взгляды обитателей замка.

— Плохо, девочка, — мягко приземлился рядом оборотень, которому не доставляло никакого труда простоять на узком бруске хоть целый день. — Быстро теряешь концентрацию.

— Если бы ты не отвлекал меня разговорами...

— Если бы ты могла держать эмоции под контролем, никакие разговоры бы не отвлекли, — непреклонно пресек мои обвинения мужчина. — В последнее время ты слишком остро на все реагируешь, поэтому первое, что должна сделать — научиться вновь себя контролировать. Так что полезай обратно.

Спорить было бесполезно, тем более что Аллан прав, и я сама попросила его об этих тренировках. Помимо привычной уже разминки, состоящей из бега и парочки упражнений, направленных на улучшение физической формы и увеличивающих выносливость, гончий учил меня концентрации. Поэтому, не говоря ни слова, вновь забралась на своеобразный насест и, сделав пару глубоких вдохов, постаралась расслабиться.

Никогда не думала, что просто стоять может быть так тяжело. Брусок был слишком узким, едва вмещавшим обе мои ступни, поэтому приходилось ежесекундно ловить равновесие, чтобы не свалиться на землю. И пронзительный ветер отнюдь не помогал мне в этом крайне непростом деле. Единственное, что радовало — в отличие от оборотня, которому приходилось стоять рядом в теплой, сковывающей движения куртке, мне было вполне комфортно в легких брючках для верховой езды и тонкой блузе. И пусть кое-кто откровенно ежился, глядя на меня, холода я не ощущала уже давно, а в таком виде было намного удобнее.

— Отчисти разум от мыслей и просто слушай окружающий мир, — в который раз повторил одно и то же Аллан.

Это оказалось еще сложнее, чем просто устоять на месте. А все потому что последние четыре дня мои мысли ежесекундно были заняты тем, чье присутствие даже сейчас я ощущала неимоверно остро. И кого старательно избегала. Нет, я прекрасно понимала, что встретиться нам придется, в конце концов, я жила в его замке, но старалась как можно дальше отсрочить этот момент. Просто потому что мне нужно было время, чтобы понять, что делать дальше.

Отрицать свои чувства к Кайллану было глупо, поэтому то, что этот мужчина мне нравился, я приняла уже давно. Да и как можно сомневаться или отрицать, если за нас все уже решили боги. Меня к нему тянуло, и едва проснувшись, я непременно в первую очередь думала об этом драконе, ставшим в последнее время сущим кошмаром для всех обитателей замка. Моя вина, о чем не уставал напоминать мне Аллан. И Гарольд. И Тироун. Да и вообще все вокруг бросали в мою сторону крайне недружелюбные взгляды.

Кайллан зверствовал. Нет, он не повышал голоса, не крушил все вокруг и не устраивал бойню. Он работал. Проверял отчеты, донесения, устраивал рейды в город, разыскивая тех, кого упустили при прошлой зачистке. Естественно, находил что-то, что его не устраивало, и вот тогда даже мне становилось жаль тех, кто попадался ему под горячую руку.

И все же, пока я не была готова к тому, что ждал от меня этот мужчина. Поэтому покидала замок еще до того, как небо озарялось первыми лучами солнца, и возвращалась около полуночи, тут же поднимаясь к себе в комнату. Даже есть за общим столом перестала, предпочитая перекусить где-нибудь в городе на те деньги, что еще оставались у нас с Алланом после отъезда из Срединных Земель.

— Не знал, что Кайллан стал набирать в отряд женщин.

Вздрогнула, услышав незнакомый мужской голос позади себя и, естественно, не удержалась на ногах, вновь ощутив всю прелесть падения.

— Поймал, — щеку обожгло чужим дыханием, а сильные руки обхватили тело, не позволив тому встретиться с землей. — Кажется, теперь мне положена благодарность.

— Советую вам поставить эту леди на ноги, — тут же оказался рядом крайне напряженный Аллан.

— Лишь после того, как получу награду, — незнакомца, казалось, ничуть не смутил откровенно враждебный тон оборотня, ровно, как и мои попытки освободиться.

Тогда я просто перешла на Грань, чтобы в следующий момент вновь появиться в мире живых, но чуть в стороне от высокого молодого мужчины, которого никогда прежде не видела на территории замка. Такие передвижения мы с Алланом начали отрабатывать три дня назад, когда ему захотелось проверить, смогу ли я контролировать продолжительность того времени, что провожу в своих владениях, дабы не было повторения месячного отсутствия.

— Занятно, — взгляд незнакомца стал острым, как бритва, а с лица медленно сползла усмешка. — Пространственная телепортация?

— Вряд ли, — я стояла напротив него, практически копируя позу, скрестив руки на груди, и столь же внимательно разглядывала с ног до головы.

Я знала кто он. Знала с первой же секунды, как увидела, как почувствовала его энергетику. Знала, даже не используя дар, чтобы просмотреть его суть. Было бы странным для той, кем я теперь стала не узнать человека, по недосмотру которого однажды потеряла самое драгоценное чудо в жизни. Человека, которого, несмотря на все свое хладнокровие в отношении всех, кроме Аллана и ледяного дракона, где-то в глубине души считала виновным в том, что тогда произошло. Человека, которого искренне ненавидела.

— Думаю, мне стоит представиться, — вновь улыбнулся мужчина, чуть склонив голову в поклоне.

— Не стоит, я знаю, кто вы такой, ваша светлость, — ничего даже отдаленно похожего на дружелюбие или вежливую почтительность в моем голосе не было, лишь холод и равнодушие, которое удалось изобразить просто блестяще. — Рада, что вы, наконец, соизволили выкроить время, чтобы ответить на призыв братьев.

— Не помню, чтобы когда-либо встречался с вами, миледи, подобную встречу я бы запомнил, — тон оставался благодушным, но взгляд стал еще колючей, пристальней, словно Заккари пытался понять, какое отношение я имела к Хранителям.

— Вы правы, ваша светлость, мы никогда с вами не виделись.

— В таком случае, вы оказались в более выигрышном положении, раз знаете кто я, в то время, когда мне даже имени вашего не известно.

— Не думаю, что вы вправе называть меня по имени, ваша светлость.

— Даже так? — чуть склонив голову набок медленно протянул Хранитель Срединных Земель.

— И в каком же из миров тебя настигло наше послание?

Вздрогнула, услышав позади себя голос Кайллана, ощутив его непозволительно близко, но, к собственному удивлению, почувствовала облегчение, когда, остановившись рядом, он коснулся моей ладони, чуть сжав пальцы. Это было так естественно, так правильно, в его прикосновении не было ничего постыдного или чувственного, лишь обещание защиты и поддержки. И я окончательно успокоилась.

— Все в порядке? — наклонившись к уху, едва слышно спросил дракон.

Неужели почувствовал мое отношение к брату? Скорее просто предугадал реакцию, прекрасно зная историю моего прошлого. В любом случае, мне было не важно, почему он появился перед Заккари именно таким образом, откровенно показывая свое ко мне отношение. Я была благодарна за поддержку, а его присутствие вернуло внутренне равновесие и спокойствие.

— Все хорошо.

— Я ошибаюсь, или она...

— Моя heile, — подтвердил догадку брата Кайллан, обернувшись лишь после того, как я посмотрела на него, позволяя убедиться, что со мной действительно все в порядке.

Не знаю, какой реакции на слова Хранителя я ожидала от Заккари, наверное, нечто похожее на злость и недовольство Тироуна, или же спокойное радушное отношение Даррена, но столь откровенная радость, отразившаяся на лице самого младшего Хранителя, стала полной неожиданностью. Еще большим откровением стало то, что эта радость, граничащая со счастьем, была абсолютно искренней. Какие же они все-таки разные, все четверо.

— Добро пожаловать в семью, малышка! — ослепительно улыбнулся Заккари, потянувшись за моей рукой.

Холод. Убийственная ледяная лава медленно растекалась в груди, охватывая сердце, заползая в душу. Столь привычное ощущение, от которого удалось избавиться лишь недавно. И столь желанное сейчас. Вот только как бы ни хотела отстраниться от происходящего, возвращаться к прежнему безразличию я не собиралась.

— Дайте знать, когда понадобится мое присутствие.

— Я сказал что-то не то?

Последний вопрос Заккари я едва услышала, направляясь прочь от Хранителей. Им следовало переговорить наедине, без моего участия, а я за это время должна была взять себя в руки. Интересная ситуация, раньше казалось, что по-настоящему задеть за живое меня могли лишь Кайллан и Аллан, теперь же поняла, как ошибалась. И, несмотря на то, что разумом понимала, что этот объявившийся, наконец, Хранитель виноват в случившемся не больше остальных, ничего поделать с внезапно вспыхнувшей ненавистью не могла.

Восточная башня встретила уже привычной атмосферой спокойствия и отстраненности от всего мира.

— Надеюсь, на этот раз обошлось без изодранных вещей? — поинтересовалась у белоснежного волка, уже дожидающегося меня на краю открытой площадки.

Ответом мне стал возмущенный взгляд, словно это я при смене ипостаси разрывала в клочья все, что в этот момент было на мне надето. Мой гончий. Он точно знал, что мне сейчас необходимо — тишина, покой и "огромный меховой" друг рядом. Мне всегда нравилось прижиматься к теплому белоснежному боку оборотня, когда тот был в зверином обличии. Нравилось чувство защищенности, что дарила мне безмолвная поддержка Аллана.

Сейчас я не хотела ни о чем думать. Просто посидеть на краю обрыва, любуясь городом и бескрайними облаками, ощущая кожей яростные прикосновения ветра, чувствуя мощь стихии. Умиротворение и покой.

Где-то там, в кабинете Кайллана собрались три Хранителя, чтобы заново обсудить сложившуюся ситуацию. Где-то на своих Землях Даррен пытался отыскать каким-то чудом сбежавших детей артефактора, у которых могла быть с собой часть его работ. Да и не ясно, принимали ли они участия в делах своего отца или нет. Где-то внизу, на первом этаже, Заккари узнавал, как много пропустил в свое отсутствие и понимал, чем обоснована столь странная реакция возлюбленной его брата на его появление.

Все это было где-то там, далеко от меня, в мире живых, которые просто не могут существовать без проблем, интриг, ненависти и жестокости. В моем же маленьком мирке царила тишина и спокойствие. Умиротворенность. По крайней мере, до тех пор, пока вновь не увижу Хранителей, которым каким-то невероятным образом удается выводить меня из равновесия и душевной гармонии.

— Ваша светлость, вас просят спуститься в кабинет.

— Благодарю, Гарольд, уже иду.

Быстро же они, не прошло и пары часов. Спускаясь вниз, я уже представляла, что ожидает нас в ближайшее время. Возвращение Заккари в этот мир развязывало руки, оно означало, что единственное место, где могли укрыться те, кто как-то замешан в этой истории, скоро будет зачищено, как и остальные Земли. Лишь территории Тироуна не коснулась тень безумного плана артефактора. Впрочем, лично у меня это утверждение вызывало немало сомнений. Именно земли драконов богаты рудой и драгоценными камнями, именно там, на мой взгляд, этот ублюдок Вейн мог найти необходимые материалы для создания своих артефактов. И пусть первородные предпочитали не вмешиваться в дела остальных рас, полностью изолировавшись от внешнего мира, что-то подсказывало, что данное утверждение было истиной лишь для старшего поколения, тогда как молодняк мог придерживаться других правил. В конце концов, демонам же ничего не помешало увязнуть во всем этом по уши.

Атмосфера в кабинете была гнетущей. При нашем с Алланом появлении трое Хранителей, как по команде, поднялись, с явным недовольством покосившись на белоснежного волка. Да, никогда прежде гончий не переступал порог этого кабинета, однако теперь его мнение было для меня особенно ценным, поэтому оставлять его подслушивать за дверью на этот раз я не собиралась.

— Это семейный разговор, Меллани, — Тироун даже не собирался скрывать своего отношения к моему спутнику.

Это заставило, наконец, задуматься, каково приходилось Аллану в этом огромном замке. Ежедневные стычки с местными обитателями, откровенное недолюбие Хранителей, никакого намека на личную жизнь и насильственная привязка к той, что еще недавно была равнодушной глыбой льда. Он здесь чужой, и при любом удобном случае каждый считает своим долгом это подчеркнуть.

Так больше продолжаться не могло. Хватит. В конце концов, лишь Аллан был для меня родным существом, единственным в этом мире. Несмотря на все чувства, что испытывала к Хранителям, на то, что выделяло для меня Кайллана, именно гончий был для меня семьей. Он, а не огненный дракон, высокомерно взирающий на оборотня, стоя у окна. И не Заккари, взгляд которого был направлен исключительно на меня, однако ни вина, ни раскаяние, читающиеся в его глазах, не трогали сердце и не находили отклика в моей душе. А Кайллан... Думать о том, кем я считала для себя этого мужчину, не стала, побоявшись прийти к определенным выводам. Самообман? Несомненно. Но пока мне было так спокойнее.

— Прошу прощения, Гарольд передал, что вы хотели меня видеть, — улыбнулась огненноволосому Хранителю, заметив, как высокомерие, явно выраженное на его лице, сменяется настороженностью. — Не хотела мешать вашему разговору. В таком случае, мы придем позже.

— Он имел в виду...

— Она прекрасно поняла, что имел в виду Тироун, Зак, — Кайллан ничем не выдал своего недовольства, однако мне показалось, что мое упорное нежелание признавать Хранителей своей семьей его весьма задевало. — Не обращай внимания на Роуна, Меллани, он сегодня не в духе. Прошу вас, проходите.

Чуть отойдя в сторону, Кайллан указал на освободившееся кресло, которое до моего появления занимал сам. Однако меня больше устроило то, что стояло за письменным столом. Во-первых, оно находилось на определенном расстоянии от всех присутствующих в этом кабинете, во-вторых, Аллан с легкостью мог разместиться у моих ног, без дискомфорта для себя и окружающих, что, учитывая его размеры в звериной ипостаси, удавалось не всегда. И в-третьих, я надеялась, что не буду столь остро ощущать близость хозяина замка, если между нами будет находиться его стол и мой гончий.

— "Не в духе" у нас кое-кто дугой, причем уже несколько дней, — с явным намеком протянул Тироун, отойдя от окна, и подошел к столу, присев на самый край. — И что-то подсказывает мне, что наша девочка прекрасно знает, что могло вывести его из себя.

— Роун!

— Не могу судить о том, что знает "ваша девочка", но мне, поверьте, прекрасно известно о плохом настроении его светлости, если вы именно это имеете в виду, — меня ничуть не смутило явное желание Хранителя как-то меня задеть, более того, оно меня заинтересовало. — К чему все это, ваша светлость? Вам прекрасно известно, для чего мы здесь, тем более меня удивляет ваше стремление увести разговор в иное русло. Мне казалось, в последнюю нашу встречу я выразилась достаточно ясно относительно того, что и с кем готова обсуждать.

— Ты действительно не понимаешь?

Мне не понравился взгляд Тироуна. Очень не понравился. Была в нем некая решимость, боль и обида, которые проникли в душу, острой иглой пронзив сердце. А потом перед глазами замелькали картинки, показывая все, что хотел сказать Хранитель. Он открылся мне. Сам. По собственному желаю.

— Прекрати, Роун, ты переходишь границы.

Кайллан не двинулся с места, лишь чуть понизил голос, однако этого хватило, чтобы все мгновенно пришли в себя и вспомнили, для чего именно здесь собрались. Почувствовали угрозу. Он злился, и мне оставалось лишь порадоваться тому, что злость эта направлена на брата, а не на меня. Тем более после того, что решил показать мне Тироун. Для чего он это сделал, теперь было абсолютно ясно, однако что делать с этой информацией я пока не решила. Слишком ошеломило меня увиденное, породило множество вопросов, ответов на которые пока не было, заставило чуть иначе взглянуть на Хранителя этих Земель. Да и на остальных братьев.

— Меллани? Ты в порядке?

— Конечно, — с трудом заставила себя сосредоточиться и отвести взгляд от Кайллана, наблюдавшегося за мной с явным беспокойством, и зарылась одной рукой в белоснежный мех напряженного гончего. Аллан прекрасно меня чувствовал.

— В таком случае, раз вы с Заккари уже успели познакомиться, думаю можно обойтись без официального представления, — судя по взгляду, Хранитель мне не поверил, однако спорить не стал и, вновь опустившись в кресло, обратил все свое внимание на развернутую на небольшом журнальном столике карту. — До тех пор, пока не убедимся, что все виновные пойманы, свои Земли я полностью изолировал. Так что ни войти, ни выйти отсюда нельзя.

— Силовой барьер, — уточнил Заккари, глядя на меня.

Вот только его объяснения мне не требовались, так как очерченная на карте территория Кайллана наглядно демонстрировала то, что хотел сказать Хранитель. Он уверен в том, что его Земли чисты? Но, исходя из того, что я знала, это было не так. Перед глазами тут же встали образы тех, кто до сих пор скрывался среди живых, кому удалось избежать наказания, каким-то чудом уйти от суда Хранителей. Остались ли они на Закрытых Землях, я не знала, однако в том, что эти девятнадцать мужчин и четыре женщины были живы — не сомневалась. Знал ли об этом Кайллан? Быть может, именно поэтому поставил барьер — чтобы не дать им сбежать?

— Почему просто не отыщите их? Почему... Вы не знаете, кого искать, — закончила едва слышно, поняв, наконец, что так тревожило дракона.

Не только наши отношения были причиной его мрачного настроения, он не мог отыскать тех, кого я увидела, уничтожая артефакты. Почему? Что могло помешать столь могущественному существу найти кого-то на своей земле? Ведь он ощущал каждого, знал о любых передвижениях местных жителей, по его же собственным словам выходило, что он полностью контролировал вверенную ему территорию. Так почему не мог их отыскать?

— Неужели артефакты настолько сильны? — судя по напряженной тишине, я была права. — Они скрывают прошлое? Вы не можете их прочитать?

— Я еще не разобрался в их воздействии, — Кайллан сверлил взглядом карту, словно она могла дать ответы на множество возникших вопросов. — Одно ясно — они действительно каким-то образом скрывают своих владельцев от моего взгляда. Но что самое странное — на тех, кого мы уже смогли отыскать, это не распространялось.

— Определенный дар?

— Скорее всего, — вместо ледяного дракона ответил мне Тироун, подойдя к камину. — И я уверен, что непойманные владельцы относятся к одной и той же категории лиц.

— Ты не можешь это утверждать.

— Я понимаю, что тебе нелегко смириться с мыслью, что кто-то на твоих Землях решил не просто нарушить правила, а жить по собственным законам, брат. Но ты не можешь отрицать, что дар, способный скрыть своего носителя, больше всего был бы востребован среди воров.

Логично. Более того, это многое объясняло, по крайней мере то, почему Кайллану не удалось их отыскать. Но, если самому Хранителю не под силу найти этих людей, то каким образом их вообще можно призвать к ответу? Ведь не зная в лицо, невозможно...

Мысль, прочно засевшая в голове, мне, честно говоря, абсолютно не нравилась. Какое дело Хранительнице Грани до живых? Но с другой стороны — лишь так мы могли отыскать еще одну партию артефактов, а с ними и заключенные души. К тому же, какая-то часть меня, искренне хотела помочь хозяину этих мест. Не из-за того, что так было бы правильно, для меня это понятие приобрело новый смысл и новые грани, а просто потому что помощь нужна была Кайллану. Именно Кайллану. Тому, кто был терпелив со мной, кто помогал осваивать дар, кто откликнулся на мой призыв, кто первым поверил в мое право на суд Хранителей. С кем задолго до моего рождения нас связали боги.

— Аллан?

Мысленно передала образы гончему, совершенно не уверенная в том, сработает ли моя теория. Однако по тому, как вскинулся оборотень, как зажглись азартом и жаждой охоты его глаза, поняла, что оказалась права. Короткий рык — и Аллан застыл напротив, ожидая приказа своей госпожи.

— И что это значит? — от тихого голоса ледяного дракона стало не по себе, даже Аллан отступил ко мне, прижав уши к голове, и чуть прогнулся, приготовившись отразить атаку, если потребуется. — Что это за демонстрация, пес? Аллан, — тут же исправился Хранитель, заметив мое недовольство.

— Мы можем помочь, если конечно вы не против.

— Каким образом? — нахмурился Заккари, переглянувшись с разом подобравшимся огненным драконом. Кайллан же казался абсолютно спокойным, будто не в его дела я собиралась влезть.

— Я видела их, каждого, а значит смогу отыскать.

— Что значит — видела?

— Когда уничтожала первую партию артефактов, — пояснила Тироуну. — Дар — это душа, а души находятся в моей власти. Естественно, я не могу утверждать, что видела всех, кто остался на этих Землях, лишь тех, кого когда-то видели дети.

— Дети?

— Артефакты, — пояснил несколько обескураженному Заккари Кайллан. — Меллани воспринимает их как детей.

— То есть я правильно понимаю, каждая такая побрякушка для нее — ребенок?

— Младенец, если быть точнее.

— С ума сойти, — тихо выдохнул мужчина, проведя рукой по чуть удлиненным, темно-русым волосам. — Как все могло зайти так далеко? Да меня не было всего пару десятилетий! Сестра... Надо же.

— Так вы позволите помочь, ваша светлость? — вновь начинать разговор о том, что я им не сестра, не стала, обратившись к размышляющему над моим предложением Кайллану.

— Значит, ты хочешь пустить по следу гончего? — задумчиво протянул дракон, смотря в пространство перед собой, словно воочию представляя себе последующие действия. — Не плохая идея. Как я понимаю, притаскивать к твоим ногам он их не будет.

— Они живые, Кайллан, это не в его власти. Но отыщет без проблем, в нашем понимании дар им не принадлежит, поэтому и скрыть ни от меня, ни от Аллана не сможет.

— В таком случае не будем терять время, — поднялся Хранитель.

— Ждем тебя снаружи, — быстро среагировал Тироун, заметив, что брат не спешит покидать кабинет. — Пошли, Аллан.

Надо же, теперь этот огненный дракон обращался к нему по имени. Однако оборотень не двинулся с места, ожидая моих указаний, а я не спешила расставаться с преданным другом, желая раз и навсегда донести до Хранителей одну истину — Аллан не подчиняется никому, кроме меня.

— Дождись, когда с ними покончат, и притащи мне каждого, — я тоже поднялась на ноги и, остановившись рядом с оборотнем, провела рукой по белоснежному боку, ощутив его нетерпение и желание как можно быстрее пуститься в погоню. — Удачной охоты.

Лишь после этого гончий исчез, а спустя пару секунд замок огласил протяжный, пронзительный вой.

— Ты ведь понимаешь, насколько я тебе благодарен, правда? — дождавшись ухода братьев, Кайллан не спеша пересек кабинет и, поравнявшись со мной, аккуратно, словно боясь спугнуть, обхватил мою ладонь, чтобы спустя мгновенье прикоснуться к костяшкам пальцев горячими губами. — Ты не была обязана помогать.

— А я ничего и не делаю, — слова дались с трудом, учитывая, что ладонь все еще была зажата в его руке, а на коже до сих пор сохранялось ощущение его губ. — От меня требовалось лишь передать образы Аллану, все остальное будет делать он. К тому же, Грань это тоже касается.

— Но ведь тебе нет дела до живых, а артефакты и души виновных Грань все равно бы получила. Рано или поздно, но получила бы.

— Что вы хотите от меня услышать? — настойчиво освободив руку, я отвела взгляд, чувствуя себя крайне неловко от ситуации в целом и от этого разговора в частности. — Что я захотела вам помочь? Да, захотела. Я захотела вам помочь, Кайллан, именно поэтому...

Тепло грубой мужской ладони на щеке и обжигающее прикосновение губ к моим устам. Быстрый, наполненный нежностью, благодарностью и скрытой радостью поцелуй. Это длилось всего пару мгновений, однако сердцу хватило и мига, чтобы отогреться, дрогнуть и забиться с неистовой силой лишь для одного единственного мужчины на всем свете. Давно казалось бы позабытое ощущение.

— Спасибо.

Жаркое дыхание на моих губах, ласковая улыбка и ... ощущение пустоты, едва Кайллан присоединился к братьям. Так какой смысл был в том, чтобы избегать его в последние дни? Лишь пустая трата времени и нервов нам обоим. Но с другой стороны, готова ли я к тому, чего он ждал от меня? Смогу ли стать достойной спутницей жизни, отогреюсь ли настолько, чтобы вновь поверить в счастье, позволить сердцу снова полюбить? Быть может, я слишком много думала, однако прогнать непрошеные мысли невозможно. Они поглощают разум, затуманивают взор, навевают тоску, обреченность, страх и отчаяние.

И все же я решила довериться судьбе. В конце концов, бесконечно прятаться, убегать и запирать чувства и эмоции не только глупо, но и не честно по отношению к самой себе. Каждый мечтает быть счастливым, так почему я должна стать исключением? Разве мало выпало на мою долю, разве будет лучше трусливо отказаться от того, кого милостиво даруют боги? От мужчины, рядом с которым вечность не покажется бесконечно долгой.

Вновь довериться кому-то? Почему бы и нет. Но уже не бесправным, зависимым во всем "котенком", не женой, а партнером, ученицей, соратницей, любовницей на конец. Я могла уйти в любой момент, Грань готова принять нас с Алланом хоть сию же секунду, хоть через тысячелетия. А значит, я свободна в своем выборе, значит, нет никакой "золотой клетки", значит, если что-то меня не устроит, испугает или оттолкнет, я в праве буду уйти.

— Ваша светлость, прикажете подать обед?

Остановившись посреди обеденного зала, удивленно огляделась вокруг. Покинув кабинет Кайллана, я не знала куда идти, просто шла по коридорам, размышляя и взвешивая все плюсы и минусы отношений, на которые, кажется, все-таки решилась. И в итоге оказалась здесь, вызвав повышенный интерес задержавшихся обитателей замка, коим уже полагалось пообедать часом ранее.

— Пожалуй, я действительно немного голодна, — кивком головы отпустив лакея, чтобы тот подал приборы, села за стол и открыто посмотрела на тех, кто, не скрываясь, жадно рассматривал меня со своих мест. — Господа, надеюсь, я не отвлекла вас от трапезы?

— Что вы, ваша светлость, не извольте беспокоиться, — тут же отозвался один из сидящих напротив мужчин, мистер Айзек, в прошлом весьма знаменитый в своей среде шулер и спекулянт, ныне же казначей Хранителя Закрытых Земель. Своеобразное у Кайллана чувство юмора.

— В таком случае предлагаю вам не отвлекаться на мое присутствие. Приятного аппетита.

— Благодарю, ваша светлость, — тут же расплылся в щербатой улыбке мужчина, бросив на остальных взгляд полный превосходства.

А мне стало смешно. Особенно после того, как, словно по команде, трое мужчин, вновь уткнулись в свои тарелки, не сумев скрыть досады и с трудом подавляемого любопытства. Офицеры. Мне не требовалось просматривать их, что узнать о занимаемых должностях, достаточно лишь обратить внимание на выправку и форму, что носили в Харланде все представители военных профессий — черный мундир со стоячим вышитым воротником. По цвету вышивки и ее узору можно было определить род занятия и звание офицера. Итак, передо мной, помимо казначея, сидели лейтенант и два капитана, супруга одного из которых, бросала на меня крайне странные взгляды.

Я ей не нравилась, причем не нравилась настолько сильно, что, несмотря на страх перед Хранительницей, эта женщина даже не пыталась подавить раздражение и злость. Почему? Мгновенно потеряв интерес к еде и мужчинам, я безо всякого стеснения принялась разглядывать незнакомку. Красива. Той яркой, дерзкой, пленительной красотой, что приковывает к себе взгляды, очаровывает мужчин, заставляет желать и мечтать о встречах. Тонкий стан, плавные движения, грация, проявляющаяся даже в том, как она изволила обедать, держать бокал, одаривая своего супруга долгими томными взглядами поверх хрупкого хрусталя. Темно-синий глубокий цвет прекрасно подчеркивающего фигуру платья как нельзя шел к светлым волосам и серо-голубым глазам. Яркая чувственная красота.

Впрочем, ее внешность меня не интересовала. Это лишь шелуха, оболочка для души, временное пристанище, не больше. Гораздо занятнее была реакция на мое появление.

— Вы помните мою жену, ваша светлость? Адалинда, ваша светлость, — заметив мой интерес, тут же вскинулся один из офицеров.

Помнила? Нет, это вряд ли. Даже если мне ее и представляли, такую мелочь, как чье-то имя или титул, или даже статус при дворе, я не запомнила. Впрочем, заново представляться им не требовалось, так как узнать, кто они такие, для меня не составляло особого труда.

Итак, передо мной сидела миссис Адалинда Ирвинг, жена капитана Ирвинг, первая красавица Харланда и бывшая любовница Хранителя Закрытых Земель. На этом просматривать я ее прекратила, не желая видеть ни толики лишней информации. Каково это — встретить ту, что делила постель с мужчиной, предназначенным тебе? Неприятно? Если только самую малость. Наблюдая за тем, как с каждой секундой моего молчания она нервничала все сильней, как злость и ненависть сменялись страхом, как с лица стек румянец, уступив место болезненной бледности, я не чувствовала ничего, кроме интереса и мрачного удовлетворения. В конце концов, она больше никогда не коснется Кайллана, не вызовет в нем желание и не подойдет ближе чем положено этикетом.

— Ваша светлость?

— Боюсь, я не запомнила миссис Ирвинг, — отвернувшись от напряженной женщины, я улыбнулась и принялась за еду, отвлекшись лишь на мгновение, чтобы добавить: — И думаю, для всех будет лучше, если эта ситуация в будущем не изменится.

За столом повисло молчание. Великолепно, мне всегда были не по душе светские 6еседы во время трапезы. Вот только, боюсь, что присутствующим после моих слов стало совсем не до еды.

— Извольте объясниться, — процедила Адалинда Ирвинг, вызывая мое искреннее недоумение.

Она потребовала от меня объяснений? Потребовала от Хранительницы? Интересная девушка, крайне интересная. Лично я бы никогда не отважилась на подобный шаг, прекрасно зная свое место. Что это — непомерная гордость, глупость или...любовь к Кайллану? Что-то подсказывало, что последнее, так как взгляд у этой молодой женщины был невероятно глубоким, выдавая острый ум. А еще где-то в глубине ее глаз я заметила такую боль, что у самой невольно дрогнуло сердце.

— Простите, ваша светлость! Она ничего подобного...

— Все в порядке, капитан, ваша супруга ничуть не задела меня своей просьбой, — поспешила успокоить побледневшего и мгновенно поднявшегося на ноги мужчину.

Остальные присутствующие с небывалым интересом следили за этим разговором, убеждая меня в том, что о связи миссис Ирвинг с Хранителем было известно если не всему замку, то приближенным лицам уж точно. Впрочем, не было ничего удивительного в том, что у наместника Создателей была фаворитка, как и в том, что ее супруг мог сидеть за одним столом с любовником, это вполне естественно для высшего света. Вот только и о наших с Кайлланом отношениях, я уверена, было известно теперь всем, подобные темы быстро облетали всю прислугу, а от них доходили до господ. И теперь от меня ожидали вполне естественной, по мнению многих, реакции — язвительной пикировки, истерики, холодных взглядов, либо же презрительного молчания.

Но за что презирать ту, что искренне любила? За любовь? Скорее презрения достойны те, кто упивался скандалами, жадно следил за сплетнями и наслаждался болью и растерянностью той, что в одночасье лишилась хоть какого-то подобия счастья.

— Миссис Ирвинг, не откажитесь ли после обеда немного пройтись со мной на свежем воздухе? Боюсь, что несколько соскучилась по общению с представительницами своего пола.

— Я... Да, конечно, — слегка растеряно прошептала Адалинда, явно не понимая почему та, кто должна считать ее соперницей, улыбается с явным желанием поддержать. — Это честь для меня, ваша светлость.

Обед удалось закончить в полном молчании, что несказанно радовало, несмотря на мрачные, даже несколько обреченные взгляды окружающих. Я едва удержалась от шальной улыбки, поняв, что эти мужчины уже несколько раз мысленно приговорили жену капитана и все это время пытались понять, каким именно способом я должна была, по их мнению, расправиться с соперницей. Но предпринимать что-либо не спешили. Трусы, носящие гордое звание "офицеры" и один аферист, тоже, судя по всему, не знакомый с понятиями о чести и благородстве.

— Думаю, вам стоит переодеться, — заметила идущей следом за мной женщине, видя, что та, кажется, собиралась последовать моему примеру и выйти на улицу в одном платье. — Снаружи довольно ветрено.

— Но вы...

— Мне не страшен холод, а вот вы с легкостью можете заболеть. Я буду ждать вас во внутреннем саду, миссис Ирвинг.

Ветер приятно холодил кожу, трепал волосы, выбивая из высокой прически, и нес в себе ощущение свободы, жажды движения, яростной схватки. Безумная стихия, слишком порывистая, переменчивая. Мне больше нравилось царственное спокойствие льда.

— Ваша светлость.

— Капитан Ирвинг, — обернулась, не позволив губам растянуться в довольной улыбке. — Тоже решили подышать свежим воздухом?

— Вообще-то я искал именно вас, ваша светлость, — не стал ходить вокруг да около мужчина, чем еще раз заслужил мое одобрение.

— Я могу вам чем-то помочь?

— Адалинда. Я знаю, что вам известно о ее связи с... — на миг замолчав, он отвел взгляд, застыв передо мной ледяной статуей. Болезненно напряженной, отчаянно боящейся за жизнь той, что дорога его сердцу, статуей. — Я не имею права о чем-либо просить, но все же надеюсь, вы дадите нам шанс уехать из Харланда.

— Вам наскучили эти места?

— Конечно нет, — ему все же пришлось на меня посмотреть. — Здесь наш дом.

— Так почему вы хотите уехать?

— Вы решили ее убить? — не знаю, чего в его голосе было больше — боли, обреченности, ужаса или же ненависти ко мне.

— В Харладне разрешены убийства? — все еще делала вид, что не понимаю, что он имел в виду.

— Только в случае угрозы для жизни.

— Так вы считаете, что моей жизни угрожает опасность от руки вашей супруги?

— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, ваша светлость, — мрачно протянул мужчина.

И я поняла, что на этом шутки закончились. Карие глаза потемнели от переживаний, бледность широких скул не мог скрыть даже едва различимый румянец, вызванный безжалостным ледяным ветром, тело застыло в напряженной стойке, словно его владелец изо всех сил сдерживался, чтобы не напасть, не ударить. Капитан был на пределе.

— Что вы знаете о моем даре? — улыбнувшись, двинулась вперед по аллее, прекрасно зная, что он непременно последует за мной. — Впрочем, не отвечайте, это не имеет значения, не думаю, что слухи, что дошли до местных жителей, хоть наполовину правдивы. Я Хранительница Грани, капитан, я вижу судьбы людей, их суть, все то, что было когда-то и что еще будет. Мне подвластны души. Как вы думаете, можно ли быть истеричной самовлюбленной взбалмошной особой обладая подобным даром? — быстрый взгляд на задумчиво разглядывающего меня мужчину. — Переживать чужие судьбы... Я прекрасно знаю, что связывало вашу жену и его светлость, как знаю, что вы всегда по-настоящему ее любили и любите до сих пор, несмотря на измены. Но решать, что будет дальше, как обернется ваша жизнь, будет ваша супруга. Смирится с тем, что своего мужчину я не собираюсь делить ни с кем и отступит, чтобы найти собственное счастье — с радостью помогу и поддержу, если это потребуется. А нет — то тут вы должны меня понять, так как оставлять за своей спиной того, кто в любой момент может из-за ненависти, злости и зависти причинить мне вред я не собираюсь — придется вам перебраться подальше от замка. Впрочем, из Харладна уезжать я вас не заставляю.

— Вы совсем не такая, какой мне представлялись, — тихо произнес Джаспер Ирвинг, останавливаясь и вынуждая меня последовать его примеру. — Я понял, что вы хотели сказать, ваша светлость, и благодарю за это.

— Я не буду лезть в вашу жизнь, капитан. Однако все же дам один совет, который, я уверена, вам пригодится. Если ваша жена сделает разумный выбор и отпустит того, кто никогда не сможет ей принадлежать — просто будьте рядом.

— Не стоит, ваша светлость, Адалинда никогда не любила меня, наш брак был заключен в силу определенных обстоятельств.

— И все же поверьте мне, у вас обоих есть шанс сделать друг друга по-настоящему счастливыми.

Зачем я вмешалась? Еще около получаса с тех пор, как успокоенный мужчина покинул небольшой сад, во внутреннем дворе замка, я размышляла над тем, что же заставило меня влезть в их взаимоотношения. Ведь не настолько заинтересовала меня эта пара, чтобы вызвать желание помочь, однако одно из возможных развитий будущего, прочно засело в голове. Да и здоровый эгоизм нашел время проявить себя. Лучший способ избавиться от соперницы — устроить ее счастье с другим.

— Простите, что заставила ждать, ваша светлость, — раздался за спиной нежный, ласкающий слух голос.

Что отличает противостояние женщин от мужчин? Мужчины в большинстве своем прямолинейны, предпочитают действовать силой, женщины же, напротив, любят все делать незаметно, не спеша. Умные женщины. А Адалинда определенно обладала не только красотой и грацией, но и острым умом. Интересная личность.

Она не стала закатывать скандалы и истерики, довольно быстро осознала собственную ошибку, допущенную за обедом, и теперь предстала передо мной в образе элегантной молодой леди. Изумительное бежевое пальто поверх темно-лилового платья из плотной, теплой ткани, телесные круженые перчатки и шляпка в тон к платью. Но самой значимой деталью образа был взгляд — полный спокойствия, доброжелательности с примесью небольшой толики любопытства. Глядя на эту женщину ни на секунду нельзя было представить, что в душе она больше всего на свете желала заставить меня исчезнуть с этих Земель навеки.

В этом и есть одно из отличий между мужской прямотой и женским коварством, одна из граней. Не повысив голоса, не унизив себя грубостью и склоками, Адалинда добилась того, чего хотела — заставила меня почувствовать ее женское превосходство. И впервые за полгода задуматься над собственным обликом. Когда я в последний раз смотрелась в зеркало? Не мимолетом, едва замечая отражение, а так, чтобы действительно увидеть ту, которой стала. Не помню. Как не помню, когда интересовалась тем, что на мне надето и откуда вообще берутся в шкафу новые наряды. Все заботы обо мне давно легли на плечи Аллана.

— Ничего страшного, мне нравится размышлять в одиночестве. Надеюсь, своим предложением я не нарушила ваши планы?

— Что вы, ваша светлость, составить вам компанию — честь для меня, — продолжила игру Адалинда, подстроившись под мой размеренный шаг. — Тем более я первая, к кому вы изволили обратиться с подобной просьбой.

Неухоженная, нелюдимая гордячка. Минута и всего пара фраз — а образ мой прописан до мелочей. Несмотря на растущее раздражение, эта особа нравилась мне все больше и больше.

— Право я никого не хотела обидеть. Последние месяцы были....сложными, и боюсь, я не имела возможности, как следует, узнать здешнее общество. Но надеюсь, вы мне в этом поможете, Адалинда. Я же могу называть вас по имени, миссис Ирвинг?

— Конечно можете, ваша светлость, — улыбка женщины стала более напряженной.

— В таком случае, для вас я Меллани. Надеюсь, мы станем добрыми подругами.

Остановилась посреди аллеи и обернулась, отмечая, что невозмутимой Аманда уже не выглядит. И все же мне было интересно, надолго ли хватит ее выдержки, чтобы продолжить эту игру. Как оказалось, ненадолго.

— Вы решили меня помучить? — спокойствие во взгляде сменилось болью и обреченностью. — Наказать за то, что он был со мной?

Как же все-таки она его любит. Так сильно, так искренне, что смотреть на эту отчаявшуюся женщину мне вдруг стало невыносимо. Что со мной? Почему так болезненно сжалось сердце? А ведь она права, я действительно мучила — этой прогулкой, разговором, вынуждая поддерживать игру. Какой бы красотой ни обладала Адалинда, как бы ни была искусна в светской беседе, в жестоком обмене любезностями, она прекрасно понимала, что эту войну проиграла, даже не начав сражения. А цена победы — любимый мужчина.

Так неужели Кайллан мне настолько небезразличен, что невольно желала сделать больно той, что когда-то была в его жизни? Всего немногим больше месяца он был рядом со мной, пусть даже для него прошло значительно больше. Всего несколько недель. Любовь? Еще нет, слишком рано. Но чувства, которые зажег в моей душе Хранитель, были настолько сильны и ярки, что вызвали желание заявить о своих правах на этого мужчину. Поставить клеймо. Показать всем, что отныне он принадлежал лишь мне, что наши судьбы переплелись, что лишь мой образ мог отражаться в его удивительно-притягательных серых глазах. Всего один поцелуй, который и поцелуем то назвать было сложно, скорее первое знакомство, проверка моей реакции, первое признание Кайллана в своих намерениях. И я вдруг превратилась в собственницу, невозмутимо указывающую его прежней любовнице на положенное ей место. Унижаю.

Ведь она не может отказать Хранительнице, не имеет ни малейшей возможности что-либо изменить, так как, по словам самого Кайллана, лишь одна-единственная женщина может стать его истинной спутницей. И это не Адалинда. Когда я стала настолько жестокой?

— Мне жаль, что вы воспринимаете это как наказанье, я этого не хотела. Мне действительно необходимо узнать получше здешнее общество, а вы показались мне человеком достаточно проницательным и благоразумным, чтобы поделиться знаниями и наблюдениями. Если же вам настолько нестерпимо мое общество, то не смею вас задерживать. Однако, — добавила, когда она тут же развернулась, чтобы покинуть сад, — советую вам все же подумать над своими действиями. Я знаю, что вы сейчас хотите уехать из Харланда, но прошу подумать о муже. Для него будет лучше остаться здесь, при Хранителе. У него есть обязанности перед этими Землями, перед людьми, что доверили ему свои жизни, перед теми, кто случит под его руководством, однако он готов все бросить, если вы об этом попросите.

— Вы говорили с Джаспером? — прошептала женщина, обернувшись и с искренним изумлением посмотрев на меня. — Но когда?

— У нас действительно состоялся разговор незадолго до вашего прихода, — не стала скрывать. — Он боялся за вашу жизнь и просил позволить вам уехать.

— Но почему?

— Что почему? Почему мужчина, искренне любящий свою жену просит не причинять ей вреда? Бросьте, Адалинда, неужели вы не знали, что он вас любит? — теперь пришла моя очередь удивленно смотреть на нее.

— Но он никогда не говорил...

— Согласитесь, объясняться в любви той, что недавно побывала в постели другого, несколько жалко. А капитан Ирвинг не жалкий человек, уж поверьте той, кто видит суть людей насквозь.

— Если вы таким образом хотите избавиться от меня, то...

— Я лишь хочу, чтобы вы немного подумали о том, как будет лучше для человека, который все этой время преданно исполнял свой долг, как мужа, перед вами, — резко прервала побледневшую от злости и переживаний Адалинду. — Дал крышу над головой, обеспечивал, следил за вашим комфортом, делал все для того, чтобы вы были счастливы и ни в чем не нуждались. Дал свое имя вашему ребенку и воспитывает, как родного, одаривая отцовской любовью.

— Откуда?

— Не забывайте, с кем разговариваете. Я многое знаю о вас и вашей семье, миссис Ирвинг и, поверьте, будь у меня желание — вас бы здесь уже не было. Но я не имею права лишать вас привычной жизни, разрушать то, чего вы и ваш супруг добились огромным трудом, поэтому прошу сделать правильные выводы из этого разговора и тщательно все обдумать. С Кайлланом вам уже не быть вместе, я уверена, что он вам это уже объяснил, поэтому, думаю, вам следует поразмыслить о возможности стать счастливой без него.

— Я могу идти, ваша светлость? — холодно протянула Адалинда, справившись с эмоциями и вновь становясь абсолютно спокойной и бесстрастной леди. Лишь яркий румянец на скулах выдавал ее истинные эмоции.

— Можете, миссис Ирвинг.

Как все-таки мы глупеем от любви, и насколько же зависим от чувств. В погоне за мечтой, тем, что никогда не будет нам доступно, порой просто не замечаем того, что совсем рядом терпеливо ждет, когда мы просто протянем руку и позволим сделать себя счастливыми. Она давным-давно могла наслаждаться семейным счастьем, подарить супругу еще одного ребенка, купаться в любви и испытывать радость материнства. А вместо этого довольствовалась ролью любовницы, прекрасно понимая, что женой Кайллана ей никогда не стать. Терзалась угрызениями совести, зная, что Джасперу прекрасно известно, где и с кем проводит ночи его жена, редко виделась с маленьким сыном, чувствуя себя в собственных покоях, как в клетке.

— Ты?! Как такое возможно?

Я оцепенела при звуке этого голоса. До боли знакомого голоса, который я никогда не забуду, обладателя которого ненавидела каждой клеточкой замершего изваянием тела, каждой частичкой своей души.

— Де Кравен... — выдохнула, не в силах отвести взгляда от стоящего напротив мужчины.

— Вот мы и встретились, герцогиня. Вот мы и встретились.

Злая, жестокая улыбка на лице и полнейшее безумие в глазах. Не таким я его помнила. Шаг назад под пристальным взглядом, второй, третий... Меня трясло, как в лихорадке, в то время как маркиз был абсолютно спокоен. Наблюдал, не двигаясь с места, наслаждался ужасом, что мне не удалось скрыть. Как он меня нашел? Как? Как смог пробраться в замок?

— Я признаюсь, скучал, — нахмурился этот ублюдок. — После того, как ты исчезла вместе с тем, что по праву принадлежало мне, все пошло наперекосяк. Мне пришлось прятаться. Представляешь? Мне, маркизу, пришлось жить в трущобах, чтобы твой муженек меня не нашел! А все из-за тебя! — глаза де Кравена полыхнули алым, а зубы внезапно заострились, став похожими на острые зубья пилы. — Тварь!

Боль. Резкая, удушающая, лишающая разума. Она охватила все тело, появившись совершенно внезапно и распространяясь от сердца. Что происходит? Почему так больно? Почему так трудно дышать, откуда взялась пелена перед глазами? И почему мое горло сжимали мужские руки, грозя переломить, как тростинку. А я практически не сопротивлялась, словно разделившись на двух разных человек — одна Меллани отчаянно пыталась разжать чужие пальцы и сделать вдох, а другая наблюдала со стороны, как тот, кто давно покинул мир живых, с неистовой ненавистью душил свою Хранительницу. И не только душил. Десятки тонких жгутиков тянулись от этого существа к моему телу, стараясь впиться, вобраться в себя энергию, забрать мою жизнь. Как будто мало он у меня уже отнял.

Он мертв. Давно мертв. И едва я это осознала, как боль прекратилась, впрочем, исчезли и руки маркиза, пеплом осыпавшись по самые плечи. Да, он был мертв, но боль, что причиняла ему моя сила, была реальна, как никогда, не думаю, что при жизни он когда-нибудь испытывал подобное. Я не уничтожала. Пока нет. Но и не просматривала его сущность, как должна была сделать на моем месте истинная Хранительница. Я мстила, заставляя его вопить от боли, одним лишь желанием причиняла нестерпимые муки и наслаждалась криками.

А он кричал. Молил о пощаде, проклинал и грозил немыслимыми карами, просил прощения, все еще надеясь, что я сжалюсь, помилую того, кто убил мое дитя.

— Ваша светлость! Ваша светлость, что с вами?! На вас напали? Вам плохо? Ваша светлость!

Меня затрясли, пытаясь привлечь внимание. Адалинда. Что она здесь забыла? Почему вернулась? Холодные пальцы коснулись лица, задержались на шее и остановились на плечах, крепко обхватив руки.

— Что здесь произошло? — страх в голосе женщины сменился растерянностью, когда, оглядевшись, она не нашла в саду никого, кроме нас двоих. — Кто это сделал?

— Останься со мной, — едва слышно просипела, коснувшись горящего огнем горла, от которого не отрывала напряженного взгляда миссис Ирвинг. Видимо следов общения со своим прошлым мне не избежать. — Прошу.

— Да, конечно.

— Ты! — Адалинда вздрогнула, когда, отвернувшись, я вновь обратилась к де Кравену. — Как смеешь ты в чем-то меня обвинять, после того, что сделал сам? Как посмел протянуть ко мне руки? Как...

Замолчала, поняв, что мои слова все равно не будут услышаны тем, кому предназначались. Маркиз был безумен. Глядя в налитые кровью глаза, я не могла найти в нем ничего человеческого, ничего, кроме голода, ненависти и убежденности в собственном превосходстве. А также одной-единственной идеи, завладевшей всей его сутью, всем тем, что вообще осталось от некогда цельной и светлой души. Даже после смерти он искал тех, кто мог обеспечить его "даром", женщин, носящих в своих чревах одаренных детей. Скольких он уже "выпил"? Троих. Еще три жертвы, удача которых лишь в том, что души их детей не оказались запертыми в артефактах, а перешли вместе с матерями за Грань. Впрочем, можно ли это назвать удачей?

Пресветлые боги, почему люди, подобные ему вообще появляются на свет? Почему ходят по этой земле, причиняя страдания другим? В этой душе не осталось ни толики света, ни малейшей надежды на перерождение. И не могу сказать, что я этому не обрадовалась. Не знаю, смогла ли пропустить бы его за Грань, если бы увидела раскаяние, почувствовала, что он готов к новой жизни, что жаждет покоя и мира. Не знаю. Вероятно нет, как бы ужасно это ни было. Все равно бы уничтожила, не в силах простить, как сделал это Ренделл. Устроила бы погоню, охоту, будь рядом Аллан, затравила бы как дикого зверя и сполна насладилась бы страданиями того, кто отнял у меня сына.

Вместо этого же прекратила его страдания, попросту развеяв. Тишина вокруг оглушила. Тишина вместо безудержных криков боли, тишина и спокойствие вместо ненависти и жажды мести. Спокойствие, воцарившееся у меня на сердце.

— Ваша светлость?

— Я тебя напугала? Прости, я не хотела.

— Ваша светлость, вы дрожите.

— Прости меня... Прости... — ноги подкосились и я мешком осела на землю, не в силах справиться с сотрясающимся дрожью телом. — Прости...

— Ваша светлость! Меллани, что с вами происходит? Вас кто-то обидел? Меллани, посмотрите на меня!

— Прости...

У кого просила прощения? У моего Джозефа, которого не смогла уберечь? У Адалинды, которую действительно перепугала набирающая оборот истерика? Или у души, которую недавно терзала, вместо того, чтобы облегчить страдания? А может все это последствия ужаса, что испытала, вновь увидев его? Я словно оказалась в прошлом, словно заново пережила чувства, о которых, думала, позабыла навсегда. Оказалась не готовой к тому, что увидела в воспоминаниях де Кравена. И о чем непременно должна сообщить Кайллану и Заккари.

Но чуть позже. Когда найду в себе силы подняться. Когда вновь соберу себя по кусочкам. И когда перестану реветь на груди у той, что должна была бы считаться моей соперницей, и что теперь с такой нежностью, заботой и тревогой баюкала в своих объятиях.

Глава 6

Три дня ожидания, наполненные тревогой, нетерпением и едва сдерживаемой злости. Я понимала, что люди, за которыми отправился Кайллан, не обязаны были прятаться в Харланде и, что более вероятно, выбрали для укрытия места подальше от столицы. Однако с каждым днем сдерживать раздражение становилось все сложнее.

То, что узнала от де Кравена было важным и многое объясняло, по крайней мере, для меня. Поэтому потребность поделиться знаниями, открыть глаза Заккари на то, что творилось на его Землях, стало острой необходимостью, наваждением, превратившим меня из здравомыслящей девушки в злобную, раздраженную фурию. Да и откровения Тироуна вызывали желания еще раз поговорить с ледяным драконом.

То, что увидела в воспоминаниях Хранителя, ошеломило не меньше информации, полученной от бывшего родственника. Схватка двух драконов в ночном небе над Харландом, бесконечно прекрасное противостояние, вызывающее трепет и всепоглощающий ужас. Не увидь все собственными глазами, ни за что бы не подумала, что Кайллан, вечно спокойный и хладнокровный Кайллан, мог с таким неистовством наброситься на родного брата, за то, что тот посмел испугать и обидеть его heile. Не крик, нет, скорее звериный рык, огласивший столицу после моего перехода на Грань, и бой двух величественных и смертоносных существ. Лишь теперь я понимала, чего стоило Хранителю та видимость спокойствия, тот отстраненный тон, когда я вернулась и пришла к нему в кабинет. Теперь знала, отчего опустели коридоры замка, откуда взялось затравленное выражение в глазах местных жителей.

Увидела, что творилось на Закрытых Землях весь месяц моего отсутствия. Полные ужаса крики людей, мольбы о пощаде, слезы и ужас. А еще огонь, сжигающий дотла дома, пожирающий все, что нажили за долгие годы те, кто хоть как то был причастен к изготовлению и приобретению артефактов. Поняла, какой жестокостью вылилось на виновных мое отсутствие.

Да, я знала, что всем Хранителям присущи эти черты — хладнокровие и жестокость. Однако знать — одно, а вот видеть то, на что был способен небезразличный мне мужчина — совсем другое. Но меня это не оттолкнуло. Наверное, раньше бы испугалась, ушла, не оглядываясь, трусливо сбежала, как сделал бы каждый слабый человек, но не теперь, не после того, как сама не так давно истязала беспомощную душу. Пусть прогнившую насквозь, пропитанную тьмой и смрадом, не имевшую шанса на перерождение. Но беспомощную перед моей силой.

А еще поняла отношение остальных братьев ко мне. Естественно, мое отношение ни к Тироуну, ни к Даррену и Заку не претерпело глобальных изменений, однако что-то внутри дрогнуло, когда почувствовала искренний трепет огненного дракона, увидела его истинное отношение. Я была долгожданной сестрой для этих троих, сестрой, которой у них никогда не должно было быть, и от этого еще более ценной и оберегаемой. Сейчас у всех нас было слишком много проблем, собственных ролей в этой истории, однако потом, когда все закончится, мы действительно могли стать семьей.

Именно поэтому их так обижало мое отношение, поэтому Роун до сих пор чувствовал вину за нашу первую встречу, поэтому каждый невероятно остро переживал мою личную потерю и то, что не смогли вовремя отвести беду. Я была одной из них, их "младшей". Нечто подобное когда-то я испытывала по отношению к Кристи, однако то, что чувствовали ко мне Хранители, было в тысячу раз сильнее. И, наверное, поэтому, я отпустила прошлое и обиду на Заккари.

— Меллани, к вам можно?

— Да, конечно, — закрыв шкатулку с бесполезными уже украшениями, бывшими некогда артефактами, обернулась к вошедшей в библиотеку Адалинде.

— Плохо выглядите, — пройдя в комнату, женщина поставила на небольшой столик нагруженный едой поднос и недовольно посмотрела на то, что я до сих пор сжимала в руках. — Долго еще будете с ними возиться?

— С этими, наконец, закончила, — поставив на одну из полок шкатулку, подошла к столику и, опустившись на диван, с удовольствием сделала глоток горячего ароматного чая. — Никаких новостей?

— Увы, никто из Хранителей пока не появлялся. Джаспер с утра отправился с отрядом в Квойстон, сказал, что это приказ его светлости.

— Значит, на этот раз он решил провести показательный суд.

— Как ваше горло? — как всегда, как разговор заходил про Кайллана, перевела тему Адалинда.

— Лучше.

— По виду не скажешь

— Да уж, красоты мне синяки не добавляют.

На мое замечание женщина лишь хмыкнула, не позволив себе еще одной язвительной реплики. Отношения межу нами после того, как она помогла мне прийти в себя после нападения де Кравена, сложились весьма странные. С одной стороны Адалинда явно меня недолюбливала, если не сказать больше, что не удивительно, учитывая, что связывало ее с Кайлланом. С другой же, будучи весьма неглупой женщиной, прекрасно понимала, что ничего поделать в данной ситуации не могла, а значит, каковы бы ни были ее желания, существовало лишь два исхода — либо она старается примириться с действительностью и живет дальше, либо, наплевав на карьеру мужа и будущее маленького сына, покидает замок, а возможно и Харланд. Но думаю, большую роль сыграл последовавший за моей истерикой разговор за бутылкой вина, которым я хоть как-то пыталась успокоиться после встречи с маркизом. Разговор, из которого жена капитана узнала о том, каким образом на моей шее появились уродливые переливающиеся всевозможными оттенками синего, желтого и фиолетового, узоры, а также о том, каким даром меня наделили боги.

После этого напряжение между нами сменилось чем-то вроде нейтралитета. По крайней мере, пока в замке отсутствовал Кайллан.

— Скольких они уже нашли? — чуть дрогнувшим голосом спросила женщина, отведя взгляд.

— Пока четырнадцать. Осталось еще девять, если конечно они не успели покинуть эти Земли до полной изоляции.

— И все...

— Мертвы, — чуть устало подтвердила, заметив, как побледнела Адалинда, которой чужда была жестокость, а одна мысль о смерти вызывала панический ужас. — Они заслужили суд.

— Но не их семьи!

— Не стоит вновь поднимать эту тему.

— Опять скажете, что мне не понять, так как я всего лишь человек? — с откровенной горечью и злостью процедила Адалинда, поставив чашку и заметавшись по огромной комнате, словно запертый в клетке зверь. — И он такой же. Всегда думает на годы вперед, представляет, чем может обернуться его решение для следующих поколений. Наверное, это правда, я всего лишь человек. Всего лишь человек.

Как реагировать? Впервые за эти дни она позволила себе столь откровенно проявить эмоции, впервые выпустила на волю боль и отчаяние, что снедали ее изнутри. Как утешить? Ведь то, что она говорила — правда. Я тоже в прежние времена не смогла бы принять многие действия Хранителей, не смогла бы понять, непременно осудила бы за чрезмерную жестокость. Но не теперь.

Ситуацию, как ни странно, исправил появившийся внезапно посреди библиотеки Заккари, взгляд которого не сулил ничего хорошего.

— У нас все в порядке, — тут же успокоил мгновенно подобравшуюся женщину Хранитель, подойдя к столу и сделав глоток так и не допитого чая. Поморщился, почему-то одарив меня возмущенным взглядом. — Ничего покрепче не найдется?

— Вино, виски, бурбон? — кивком головы указала на небольшой столик, на противоположной стороне комнаты, где ожидали его внимания перечисленные напитки.

— Всегда знал, что у брата хороший вкус, — пробормотал мужчина, щедро плеснув содержимое одной из бутылок в стакан и сделав большой глоток, после чего на секунду замер, прикрыв глаза.

— Тяжелые дни?

— Даже не представляешь, как трудно просто наблюдать и не вмешиваться без разрешения. Но мне еще повезло, вот Роуну действительно нелегко приходится. Огненные всегда славились темпераментом.

— Всех нашли?

— Вы не оставите нас? — обратился к Адалинде мужчина, повторно наполнив бокал. На нее он не взглянул, но простых слов хватило, чтобы вздрогнув, она молча поспешила к выходу. — Про убитых знаешь? — мрачно протянул мужчина, облокотившись спиной об один из книжных стеллажей и подняв на меня тяжелый, непроницаемый взгляд. — Вижу, что знаешь. Уже разобралась с душами?

— С двумя. Остальные еще блуждают, впрочем, я обещала Аллану охоту, так что меня на данный момент все устраивает. Еще девять?

— Пятерых схватили, четверых ищут. Твой гончий настоящая находка, думаю, Кайл здорово провозился бы, не будь у нас Аллана.

— Он хочет отыскать этих мерзавцев не меньше вашего, — улыбнулась, подумав об оборотне и тут же заметила, как сильнее сжались пальцы Заккари на стенках бокала. Улыбка стала еще более довольной. — Надеюсь, он скоро вернется.

— Скучаешь? — напряженно протянул Хранитель.

— Отнюдь, я чувству его присутствие ежесекундно. Просто привыкла, что Аллан все время рядом, в его отсутствия стало немного неуютно.

— Вы с ним настолько близки?

— Что я слышу, ваша светлость? Неужели вы ревнуете?

— Нравится меня задевать? — вдруг усмехнулся мужчина в ответ на мою улыбку.

— Вы все забавно реагируете, когда речь заходит о моих взаимоотношениях с Алланом, — пожала плечами, подтверждая, что специально его заводила. — Мы с ним связаны и так будет всегда. И, в конце концов, он заботился обо мне долгое время, за что я всегда буду ему благодарна.

— Что у тебя с шеей? — вдруг подался вперед Заккари и спустя мгновенье оказался возле меня, напряженно вглядываясь в высокий ворот платья, за которым я старалась скрыть синяки.

А вот это не очень хорошо. Видимо ткань чуть съехала, когда я пошевелилась, либо же этот Хранитель мог видеть сквозь вещи или чувствовать боль. Не знаю. Однако скрывать кровоподтеки, когда я прекрасно знала, что ему о них уже известно, не имело смысла. К тому же, это напомнило, что у меня для этого мужчины была куда более важная информация.

— Ничего того, что невозможно пережить, — криво усмехнулась под мрачнеющим с каждой секундой взглядом. — Просто пообщалась со старым знакомым.

— Интересные у тебя знакомства.

— Какие уж есть.

— Позволишь? — дождавшись моего согласия, он присел рядом и, расстегнув несколько верхних пуговиц горловины, обнажил мою шею, резко выдохнув при виде разноцветной живописи на коже. — Надеюсь тот, кто это сделал, еще жив.

— Отомстишь? — невольно поморщилась, едва его пальцы чуть надавили на поврежденные участки.

— Убью, — мрачно ответил мужчина, чуть поглаживаю кожу и от этих прикосновений по шее распространился странный жар, вызывающий несильные покалывания. — Не дергайся пару минут.

— Не знала, что ты целитель.

— И не только. Я сочетаю в себе все, на что способны люди. Целительство, пространственные перемещения, управление разумом, не в таких масштабах, как Роун, конечно, но все же. Магия слова, телепатия, управление энергией... Вспомни, о каких способностях ты слышала — я непременно владею каждой.

— Универсал.

— Можно и так сказать. Больно? — он вновь чуть надавил, однако никакого дискомфорта на этот раз я не почувствовала, о чем и сообщила Хранителю. — Вот и отлично. А теперь я жажду услышать, кто посмел оставить эти отметины на твоей коже. И лучше это буду я, Мел, а не Кайллан.

— Боюсь что ни тебе, ни Кайллану уже не достать этого ублюдка, — отстранившись, быстро застегнула пуговицы, понадеявшись, что он не заметил мелькнувшей в голосе ненависти. — Его больше нет ни среди живых, ни среди мертвых.

— Жаль, — с непередаваемым чувством протянул Заккари, — мне бы доставило удовольствие лично свернуть ему шею. Кто это был, Меллани?

— Де Кравен, — не стала углубляться в историю моего прошлого, прекрасная зная, что Заккари уже все известно. — Тот, кто меня убил. Оказалось, что герцогу Веллианту не понравилось, что его дядя лишил его не только жены, но и наследника, так что этот ублюдок пережил нас ненадолго. Пара месяцев жизни в трущобах и болезненный финал.

— Его убил твой...

— Да, это сделал Ренделл, причем с огромным удовольствием, насколько я могу судить. Но это не важно, — тут же быстро заметила, не желая вновь вспоминать горящие ненавистью, болью и жаждой мести глаза бывшего супруга. Последнее, что перед смертью видел маркиз. — Я узнала, для кого предназначался дар моего сына.

— Может, будет лучше, если дождемся остальных?

— Тебе решать, — пожала плечами, вдруг осознав, что все это время общалась с ним как с Грейсоном, невольно перейдя на "ты", и действительно чувствовала себя наедине с этим мужчиной, как с братом. Удивительно, что именно Хранитель Срединных Земель начал вызывать у меня подобные чувства, тогда как совсем недавно я искренне ненавидела все, что каким-либо образом было с ним связано. — В конце концов, это твои Земли.

— Хочешь сказать, что покупатель был из Блекмонда?

Заккари изменился. Нет, внешне практически ничего не поменялось — все те же чуть взлохмаченные темно-русые волосы, светло-голубые глаза, упрямая линия подбородка с небольшой ямочкой в правом уголке губ и аккуратно подстриженная короткая бородка, обрамляющая губы и уходящая вдоль скул к вискам. Но эти глаза... Если раньше облик мужчины носил легкую нотку вальяжности и задора, то теперь от прежнего образа не осталось и следа. Тот, кто не спеша поднялся на ноги, сверля меня пристальным взглядом, будто никогда не знал веселья, не бродил по мирам, в поисках новых знаний, не наслаждался жизнью, в отличие от братьев, переживших слишком многое, чтобы чему-то удивляться. Этот мужчина привык повелевать и вершить судьбы. Застывший, холодный взгляд, словно пронзающий насквозь, проникающий в сердце, в самые потайные уголки души. Не думала, что Заккари может быть таким.

— Семь месяцев назад у Жастина Второго родилась дочь, — продолжила, невольно поежившись от исходящей от мужчины ярости. — И семь месяцев назад маркизу срочно понадобился дар.

— Хочешь сказать, что он посмел...

— Хочу сказать, что там, где я выросла, Хранителей считают легендой. Да, их боятся, но куда сильнее боятся троих правителей, что руководят твоими Землями. Не знаю, когда последний раз ты появлялся перед своими наместниками, но не думаю, что хоть кто-то из них до сих пор помнит о том, что они отнюдь не являются высшей властью.

— Судя по тому, что я знаю, принцесса все же обладает даром, — задумчиво протянул Заккари, подойдя к окну и устремив взгляд вдаль. — А значит, либо этот дар ее собственный, либо кому-то удалось найти другую жертву, раз ты ускользнула из рук.

— Удалось, — мне потребовалось много сил, чтобы произнести это достаточно ровно. — Ренделлу. Если то, что я узнала от де Кравена правда, а я уверена в этом, то герцогу пришлось расхлебывать ту кашу, которою заварил его дядя.

— Он пошел на это даже после того, что случилось с вами?

— Если он раньше обеспечивал финансами всю эту компанию, то почему наша смерть должна была его остановить? К тому же, маркиз был прав, говоря, что некоторым людям не отказывают. Посмотрела бы я на того, кто решил пойти против правителя.

— Меллани...

— Не унижай меня жалостью, Заккари, — резко отвернулась, не в силах вынести его взгляда, и обняла себя за плечи, стараясь скрыть предательскую дрожь. — Лучше разберись во всем, что случилось за время твоего отсутствия.

— Непременно разберусь, даю тебе слово

Мне показалось, что он хотел подойти ближе и обнять меня, однако не решился. И правильно, так как не знаю, как бы отреагировала на подобные действия этого мужчины.

— Мне придется вернуться на свою территорию немедленно, — спустя какое-то время произнес Заккари.

— Собираешься вершить суд?

— Суд? Не сразу. Ты знаешь людей, тот метод, что работает с другими расами, с ними не пройдет. Старшие расы признают лишь силу, людям же необходимо нечто иное. Помимо жесткого руководства, им нужна идея, вера в справедливость, то, что объединяет толпы, примиряет врагов. Если я прямо сейчас заявлюсь в столицу и переверну верх дном дворец — это вызовет лишь ненависть и жестокость, разделит народ, возможно, породит противостояние, бунт. Одного страха недостаточно.

— Ты хочешь, чтобы я призвала правителя к ответу, — поняла, к чему клонит Хранитель. — Понимаешь, о чем просишь? Прости, Заккари, но не думаю, что готова встретиться лицом к лицу с теми, кто виновен в гибели Джозефа. Они в твоей власти. К тому же, что именно ты собираешься сообщить своему народу? Правду? Что существует возможность отбирать у кого-то дар и передавать его другим? Люди слишком жадны и слишком любят власть, уверена, подобная информация породит лишь еще большие жертвы.

— Возможно ты права, — задумчиво протянул мужчина, обернувшись. — Думаю, я знаю, что делать. Будь добра, передай Кайлу, что я свяжусь с ними позже.

Кайллан сегодня вернется? Увы, задать этот вопрос Хранителю я не успела, оставшись в кабинете абсолютно одна. Срединные Земли. Смогу ли когда-нибудь вернуться? На минуту, на час, на день — не важно, просто еще хоть раз прогуляться по тем местам, которые некогда считала домом, вдохнуть пьянящий воздух, уснуть в собственной постели, где все так знакомо, где даже запах возвращает в далекое детство. Увидеть родных. Заккари удалось затронуть то, что я не хотела чувствовать, напомнить о тех, кого оставила в прошлом. Быть может, мне действительно необходимо было с ними встретиться, чтобы окончательно поставить точку, чтобы больше не оглядываться назад. Может быть.

Этот день выдался бесконечно длинным. Не зная, чем себя занять после ухода Заккари, я просто прогуливалась по замку, исследуя то, чему не уделяла внимания несколько месяцев. Утренняя тренировка давно прошла, до вечерней оставалось еще около восьми часов, а работать с душами на сегодня было достаточно. В голову упрямо лезли мысли о доме и родителях, и я даже обрадовалась, когда Адалинда предложила представить мне нескольких подруг, своеобразных "королев высшего света" Харладна. Впрочем, в их обществе я заскучала еще больше, абсолютно не желая обсуждать новости моды и личную жизнь местных обитателей. Однако за время этих разговоров смогла сложить определенное впечатление не только об этих дамах, но и об обществе в целом.

В отличие от Блекмонда, местная аристократия аристократией как таковой на самом деле не являлась. Нет, среди жителей замка можно было найти несколько десятков родовитых особ, были и те, кто в прошлом обладал титулом и властью. Однако в основном они являлись представителями среднего класса.

Три молодых особы, которых мне представила Адалинда, были абсолютно не похожими на аристократок Срединных Земель, хоть и пытались, по крайней мере, внешне, соответствовать тому образу, что сложился в их сознании с детства. Но каждой все равно не хватало какой-либо детали, чтобы выглядеть истиной леди. И именно это мне в них и понравилось. Одна с детской непосредственностью говорила то, что думала, другая, дочь торговца, чьи лавки были весьма знамениты в Харланде, могла ошеломить парочкой крепких выражений и слишком яркими цветами в одежде, третья же, самая младшая из всех, очаровательно краснела от малейшего проявления внимания. Как еще не избавилась от стеснения, крутясь в высшем свете — для меня так и осталось загадкой, но судя по комментариям остальных дам, они прилагали все силы, чтобы "избавить малышку от излишней скромности".

Поразительно. Почтенные матроны аристократии Блекмонда потеряли бы дар речи, узнав, что кто-то старается "избавить от скромности" недавнюю дебютантку. Мне даже захотелось посмотреть на их лица. Очень захотелось. Так захотелось, что невольно улыбнулась, представив подобную картину.

— Мы вас забавляем, ваша светлость?

Моя улыбка не осталась незамеченной. В небольшой гостиной повисла напряженная тишина, а взгляды, скрестившиеся на моей персоне, нельзя было назвать дружелюбными. Лишь Адалинда, знавшая меня чуть дольше остальных, была абсолютно спокойна и с явным интересом наблюдала за происходящим. Получала удовольствие от неловкости в разговоре, от реакции приятельниц на мое появление в их узком кругу. От того, что не ей одной приходилось мириться с моим вторжением в их размеренный уклад жизни.

Так стоит ли стараться ради того, чтобы влиться в это общество? Они боялись меня и недолюбливали одновременно, хоть и старались тщательно скрыть собственные чувства. Злились на супругу капитана за то, что та привела меня сюда, и в то же время, были благодарны за возможность лично пообщаться с той, о ком судачит весь замок. Нет, с мертвыми однозначно спокойнее и понятнее. Однако общение с живыми весьма занимательно, особенно тогда, когда с непривычным сердцу трепетом ждешь возвращения одного конкретного мужчины.

— Забавляете, — улыбнулась белокурой зеленоглазой девушке лет двадцати, постоянно хмурящейся в ожидание моего ответа. — Вы, мисс Рипли, просто очаровательны в своей непосредственности.

— Благодарю вас, ваша светлость, — с явным усилием произнесла девушка, обменявшись взглядами с подругами.

— Чуть больше дружелюбия и искренности в улыбке, мисс Рипли, тогда, быть может, я и поверю, что вы действительно благодарны. А пока же очевидно, что своими словами я задела вас, что уверяю, было абсолютно не намеренно.

— Простите?

— Прощаю, — вновь улыбнулась, получая своеобразное удовольствие от возмущенного блеска в ее глазах. — В конце концов, вы еще довольно молоды, чтобы научиться, как следует скрывать свои эмоции. Моя младшая сестра очень на вас похожа, правда, когда мы виделись в последний раз, ей не было и восемнадцати.

— У вас есть сестра? — так громко и с таким искренним изумлением воскликнула лавочница, пестрота платья которой немного резала глаза, что даже Адалинда внезапно смутилась.

— Была.

— Она умерла? — не менее эмоционально поинтересовалась мисс Рипли.

— Далия!

— Брось, Ада, не затыкай девочке рот, — вступилась за младшую подругу перед внезапно побледневшей Адалиндой дочь лавочника. — Между прочим, тебе и самой любопытно, кто она такая и откуда здесь взялась. Уж простите мне мои манеры, ваша светлость, я не из тех, кто держит язык за зубами, и позвольте заметить, что меняться не собираюсь, даже если кому-то не по душе моя прямота. Вы в наших краях человек новый, поэтому считаю необходимым предупредить, что возможно у нас вы не найдете того общества, к которому привыкли у себя на родине.

— Лорна, не надо...

— Да что с вами со всеми такое? Сьюзан, дорогая, я, конечно, знаю, что ты у нас особа чувствительная и чрезмерно скромная, но, на мой взгляд, слишком бурно реагируешь на мои слова. Это на Срединных Землях эта леди занимала высокое положение в обществе и могла иметь влиятельные связи, у нас же здесь прошлое не имеет значение. Скажете, что я не права?

— Лорна, я бы попросила тебя успокоиться, — едва слышно проговорила Адалинда, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Мелла... Ваша светлость, я прошу прощения за поведение моих подруг.

— Я что-то не то сказала? — тут же откликнулась мисс Фарран или Лорна, как называли ее присутствующие, поднявшись с дивана и с явным недоумением посмотрев на бледных подруг.

Они испугались, причем испугались, надо заметить, отнюдь не без причины. Насколько я могла судить из разговора, предшествующего данной сцене, мисс Фарран, дочь лавочника, в венах которой текла, помимо человеческой еще и гномья кровь, лишь сегодня прибыла с отцом в столицу после трехмесячного отсутствия. И судя по всему, еще не успела узнать самые последние сплетни Харланда, а значит, не могла знать, что позволила себе столь дерзкий тон в отношении Хранительницы. А вот девушки это знали, как знали и то, что многие опасались моего гнева даже больше, чем гнева моих "братьев".

Это было забавно. Честное слово, куда занимательнее разговоров про наряды, от которых я уже порядком устала. Новые эмоции, чистые, искренние, без жеманства и притворства. Мне нравилась эта молодая женщина, по-настоящему нравилась. Ее напор, порывистость, уверенность в себе человека, привыкшего всего добиваться трудом и по праву гордившегося своими достижениями. Да и кровь оказывала определенное влияние на характер. Поэтому злиться или возмущаться не стала. К чему? Лорна была глотком свежего воздуха, впрочем, как и все присутствующие девушки, которым удалось вызвать мой искренний интерес.

— Быть может я не права, — меж тем продолжила мисс Фарран, игнорируя умоляющие взгляды подруг. — Прошу простить, если как то оскорбила вас, леди Меллани, однако не думаю, что ваш титул на Закрытых Землях имеет хоть какое-то значение. Впрочем, Адалинда так и не сказала, к какому роду вы принадлежите, и какой титул когда-то носили.

— Лорна хватит! О, боги, ваша светлость, простите.

Звонкий, веселый смех, разнесшийся по гостиной, удивил абсолютно всех, но больше всего, пожалуй, меня саму. Когда я последний раз так смеялась? Нет, честно, я действительно не помню, когда кто-то мог вызвать у меня не просто улыбку, а искренний безудержный смех. На душе стало легко и радостно, словно во всем мире больше не было проблем, не умирали невинные люди, не томились в заточении беспомощные души, не было ни страха, ни горестей. Лишь этот момент, наполненный весельем, и эта удивительная девушка, которой ни в коем случае нельзя было меняться и заточать себя в рамки строгого этикета. Только не ей.

— Вы очаровательны, — все еще посмеиваясь, произнесла я. — Все вы. Можете не бояться, Адалинда, мне импонирует искренность вашей подруги. Мисс Фарран, боюсь, лишь вы одна в этой комнате не успели узнать, кто я такая, а миссис Ирвинг, по всей видимости, не учла этого момента, представляя нас друг другу. У меня больше нет титула, как вы верно заметили, ступая на эти Земли, мы оставляем прошлое и двигаемся дальше, однако, вам все же следует кое-что обо мне знать, чтобы не попасть в неловкую ситуацию, в будущем, когда помимо ваших подруг рядом будет кто-то еще. Я пятая Хранительница, мисс Фарран, Хранительница Грани.

Надо отдать должное, девушка довольно неплохо держала себя в руках. Лишь сильно побледнела и медленно опустилась на софу, не отрывая от меня пораженного взгляда.

— Лорна, с тобой все хорошо? Может воды?

— Я убью тебя, Ада, — медленно растягивая слова, прошептала мисс Фарран, принимая из рук подруги бокал. — Клянусь, когда-нибудь ты у меня получишь.

— Прости, дорогая, я действительно не подумала, что ты можешь не знать, — с искренним раскаянием вздохнула миссис Ирвинг, чуть отодвинувшись от лавочницы. На всякий случай, видимо.

— Кажется, мне действительно следует извиниться за то, что я здесь наговорила.

— Ни в коем случае, — тут же отреагировала, видя, как меняется поведение девушки и, не желая, чтобы это случилось. — Мисс Фарран, Лорна, если вы позволите называть себя по имени, вы действительно очаровательны. Еще никто из живых, с тех пор, как я ступила на Грань, не вызывал у меня столь сильного интереса и уж тем более, не заставлял смеяться. Это удивительные эмоции и я благодарна вам, за то, что позволили мне вновь их ощутить.

— Надеюсь на этом все или я еще чего-то не знаю?

— Леди Меллани heile его светлости, — слишком спокойно, явно прилагая огромные усилия, ответила Адалинда, стараясь не смотреть ни на меня, ни на Лорну.

— О... Даже так. А она знает о...

— Знает, — ответила на не высказанный вопрос скромница Сьюзан, тут же потупившись, едва я взглянула в ее сторону.

— Даже так... Она знает, а Ада еще жива и даже в замке.

— Лорна!

— Что? — раздраженно воскликнула лавочница, одарив недовольным взглядом младших девушек. — Мне разрешили не стоить из себя прилежную девочку. А скажите, ваша светлость...

— Меллани. Вы можете называть меня по имени.

— Не имею ничего против. Так вот, леди Меллани, я бы хотела знать, сознательно ли вы причиняете боль моей подруге, навязывая свое общество, или это она настолько себя не любит, что сама решила ввести вас в свой близкий круг?

Это был перебор. Не смотря на то, что эта бойка невысокая рыжеволосая девушка мне понравилась, откровенный намек на то, что я кому-то навязываюсь, задел и вызвал глухую злость. Всему есть предел, тем более, это не я причинила боль Адалинде, а сама Лорна, решив поднять на обсуждение душевные раны той, что называла своей подругой.

— Я сама позвала Меллани к нам на чай, — вдруг тихо, но довольно уверенно произнесла миссис Ирвинг, опередив меня. — Сама, Лорна. И не потому, что хотела помучить себя или ее, это уже не важно. Леди Меллани в скором времени станет хозяйкой этого замка, ты и сама должна это понимать, жаль, что приходиться объяснять такие элементарные вещи, да еще и в присутствие других. Что касается моих отношений с его светлостью, то тут всем известно, что я никогда даже не думала о том, что эта связь будет длиться вечно. Он бессмертный, сын богини, а я простая женщина. Я знаю свое место, Лорна, поверь мне, я его прекрасно знаю. Леди Меллани достойная женщина, у меня было время, чтобы это выяснить. Она сделает Кайллана счастливым, а значит, и я буду за него счастлива. Мне лишь жаль, дорогая, что тебе иногда настолько не хватает такта, чтобы спросить меня об этом наедине, а я слишком сильно тебя люблю, чтобы позволить из-за глупости нажить весьма могущественного врага. В следующий раз думай, кому и что говоришь, Лорна.

— Ада...

— С вашего позволения, я хотела бы подняться к себе.

— Иногда твой язык хуже жала, — со злостью выдохнула Далия Рипли, когда вслед за Адалиндой из гостиной выбежала и Сюзан, стараясь догнать и успокоить подругу.

— К демонам все! Я не хотела ее обидеть!

— Да, конечно, ты все лишь вывернула наизнанку ее душу. Не ожидала от тебя подобного.

— Да я...

— Хватит, — я сказала это тихо, но судя по тому, как замолчали девушки, мой тон обе восприняли правильно. — Думаю, будет лучше, если мы оставим этот разговор. А вам, мисс Фаррен, я бы посоветовала все же следить за тем, что говорите о тех, кому вы дороги. Между непосредственностью и вульгарностью очень толкая грань.

От прежнего веселья не осталось и следа. Наверное, именно так чувствовал себя Аллан в этом месте — словно вор, пробравшийся на чужой праздник жизни. Они были счастливы до нашего появления, вели размеренный образ жизни, наслаждались тем, что дарила им судьба. И тут я. Новая Хранительница, от которой не знаешь, чего можно ожидать, нелюдимая, закрытая, холодная со всеми, кроме странного оборотня. Что еще они могли обо мне думать?

И все же было обидно. Находиться среди тех, кто не желает твоего общества не слишком приятно, впрочем, винить в этом мне было некого.

— Не уходите, — воспользовавшись тем, что я сидела рядом с ней, Далия коснулась моей руки, вынуждая опуститься обратно на софу. — Простите за это недоразумение, ваша светлость, никто из нас не хотел вас обидеть. Правда, не хотели.

— Это я должна извиняться, а не ты, — с явным сожалением вздохнула лавочница. — Причем и перед Адой тоже. Мой язык частенько меня подводит, леди Меллани, прошу прощенья, если задела ваши чувства. Однако все, что я сказала, было правдой. Мы все любим Адалинду. По правде говоря, не знаю человека, более достойного счастья, чем она. Ей многое пришлось пережить, и за многое расплатиться сполна. А ваше появление... Я просто не хочу, чтобы она снова плакала.

— Но сейчас именно вы стали причиной ее слез.

— Я глупая, да? — казалось еще немного, и утирать слезы нам придется именно Лорне.

— Злая ты и несдержанная. Но глупой я бы тебя не назвала, — фыркнула Далия и, отвернувшись от мгновенно помрачневшей подруги, вновь обратила все свое внимание на меня. — Надеюсь, я вас не расстроила вопросом о сестре? Мне очень жаль, если она мертва, простите, если заставила вспомнить о чем-то грустном.

— Почему вы решили, что она мертва? Напротив, Кристабель жива и, надеюсь, вполне здорова и счастлива.

— Вы сказали, что она "была", вот я и решила... Как же неловко получилось.

— Куда уж хуже? — усмехнулась, глядя на зардевшуюся девушку. — Когда-то у меня была семья, но все это осталось в прошлой жизни, в жизни, которой уже не вернуть, поэтому я и сказала "была". И брат-близнец, и младшая сестра и родители.

— Вы были близки?

— Можно сказать и так. По крайней мере, с братом и сестрой — очень близки.

— Вы по ним скучаете?

Скучала ли я? Скорее тосковала, как о чем-то, что уже не вернуть, порой доставала из глубин памяти, заново переживала моменты счастья и единения с близкими, и вновь бережно убирала в шкатулку воспоминаний. Это и ответила любопытной мисс Рипли, а после поняла, что сегодняшний день разбередил слишком много воспоминаний, чтобы спокойно усидеть на месте. Поэтому, извинившись перед девушками, заглянула в спальню, чтобы написать пару строчек, на случай, если Заккари был прав и Кайллан вернется, и, сделав глубокий вдох, сделала то, что подсказывало сердце.

В графство весна пришла раньше Харланда. Если на Закрытых Землях еще стояли морозы, то в Ассеке деревья постепенно покрывались молодой листвой, а теплое солнце ласково грело поднятое к небу лицо. Еще утром я и не думала, что решусь снова ступить на свою землю, что буду медленно прогуливаться по родным местам, блуждать по лесу, тропинки которого знала наизусть.

Как же хорошо. Здесь было все так же, как я и запомнила, то же умиротворение и покой, тишина, нарушаемая лишь пением птиц, да шелестом деревьев. Изменилось лишь мое отношение. Раньше я думала о небольшом клочке земли, что досталась мне по наследству, как о своем убежище, настоящем доме, теперь же он был лишь частью моего прошлого. Я наслаждалась этой прогулкой, нежилась в каждой секунде, проведенной в этом лесу, однако прежнего трепета не ощущала.

Смешно сказать, чтобы добраться до Харланда мне потребовалось пять долгих месяцев, теперь же, пройдя через Грань, вернуться в эти места заняло не дольше минуты.

— Кто здесь? Мисс, боюсь, вы заблудились, это частные владения.

Уходить. Немедленно. Но почему-то ноги отказались слушаться, а тело застыло, едва за спиной прозвучал голос того, кого меньше всего я ожидала здесь встретить. Он должен быть в столице. Что Грейсону могло понадобиться в семейном поместье, а тем более на моей земле? Впрочем, эти охотничьи угодья теперь принадлежали ему, как когда-то я указала в собственном завещании, поэтому брат имел полное право проводить здесь время. И все же я не думала, что наша встреча состоится так скоро.

— Мисс? Вы здесь одна? Позвольте представиться, виконт...

— Здравствуй, Грей, — тихо произнесла, обернувшись навстречу резко остановившемуся близнецу.

— Мел... Меллани... Не может быть...

Как же он изменился. Всего семь месяцев, жалких семь месяцев прошло с момента нашей разлуки, а я едва смогла узнать в этом взрослом мужчине с серебром в волосах и жестким, даже жестоким взглядом, вечно веселого и задиристого брата. Поседеть в двадцать пять лет.

— Меллани, девочка моя...

Тепло родного тела, столь желанные и давно забытые объятия некогда самого любимого мужчины на свете. Я не заметила, как он пересек разделяющее нас пространство, растворившись в наполненном болью и страданием взгляде, лишь вновь ощутив жар его рук, поняла, как же соскучилась. Как же мне его не хватало. Родной мой. Любимый мой братишка.

— Меллани... Меллани...

— Тише, Грей, все хорошо, я здесь... Тише, родной...

Шепот, почти мольба, стальные объятия, словно он боялся, что стоит отпустить хоть на миг, и я исчезну, стану видением. И слезы, стекающие по мужественному лицу, на котором оставило свой след горе. Когда у него появились морщинки? Эти две вертикальные линии на переносице и едва заметные у уголков губ. Сколько же тебе пришлось пережить без меня, родной мой?

— Твои волосы, Мел... Они белее снега, — глухо прошептал Грейсон, зажав меж пальцев тонкую прядь.

— А ты уже начал седеть.

— Не каждый день, знаешь ли, приходиться оплакивать сестру, — горько усмехнувшись, он вновь зарылся лицом в мои волосы, прижимая к себе. — Моя малышка. Живая.

Сколько мы так стояли? Я потеряла счет времени, просто наслаждаясь его запахом, теплом его тела, той любовью, что буквально согревала меня изнутри. И лишь многим позже, Грей нашел в себе силы отстраниться и по-настоящему рассмотреть воскресшую из мертвых сестру.

— Ты почему раздета?

Знаю, даже в этих краях было еще не настолько тепло, чтобы выходить из дому без плаща поверх легкой блузы и длинной юбки с широким поясом. Но чтобы объяснить, почему мне уже давно не страшны холода, требовалось время. Да и более уединенное место.

— Мне не холодно, Грейсон. Мне уже давно не холодно, — успокаивающе провела ладонью по его плечу, наслаждаясь ощущениями, и улыбнулась, вновь заглядывая в лицо. — Поговорим дома? Мне кажется, тебе не мешало бы чего-нибудь выпить, тем более что разговор предстоит долгий.

— Ты ведь не уйдешь? Меллани, пообещай, что останешься! Пообещай...

— Давай вернемся к этому чуть позже, — с трудом ответила, слыша мольбу в его голосе, но прекрасно понимая, что не смогу выполнить эту просьбу. — Позволь сначала кое-что рассказать. Надеюсь, ты нашел достойную замену Маркусу, не хотелось бы увидеть дом в запустении.

— У госпожи Кенрик оказался весьма смышленый племянник, который с радостью перебрался с тетке после смерти... Но... Маркус умер три месяца назад. Как ты узнала?

— Позже, Грей, позже, — пробормотала, чуть подтолкнув замершего брата по направлению к дому. Невозможно в двух словах объяснить, что о скорой смерти старого сторожа я узнала еще тогда, когда он был жив.

О доме действительно хорошо заботились, что приятно порадовало и принесло маленькую толику облегчения. Все же эти места были мне дороги. Расположившись в гостиной, куда удалось добраться никем не замеченными, я с грустной улыбкой наблюдала за устроившемся рядом братом, ни на миг не выпустившим моей руки. Он был невероятно бледен и исхудал настолько, что прежние вещи, вероятно, попросту болтались бы, надень он их сейчас.

— Ты исхудала.

— Я подумала о тебе то же.

— Что с тобой случилось?

— Почему не заботился о себе? То, что меня не было рядом...

— Тебя не было, Мел! — вдруг взревел брат, вскочив на ноги и нервно проведя рукой по волосам. — Не было! Ты хоть понимаешь, что нам пришлось пережить за это время? Отец едва сам не отправился за Грань, узнав о твоей гибели. А мама так постарела. На людях держалась, а по ночам так плакала, что... Где ты была, Меллани? Где?

В такой ярости близнеца мне видеть еще не доводилось. Словно загнанный зверь он метался по комнате, не в силах совладать с собой и хоть немного успокоиться. Но что я могла сделать? Как приглушить боль, что терзала его сердце? Как заставить забыть те месяцы, что меня не было рядом?

— Нам сказали, что ты мертва, — произнес едва слышно, остановившись напротив, и внезапно опустился на пол, прижавшись ко мне и положив голову на мои колени, как в детстве, когда искал утешения. — Это страшно, Мел. Страшно терять любимых. Страшно даже представить себе подобное, а уж пережить... Слишком больно. Ты не можешь есть, не можешь спать, даже дышишь через раз, мечтая уйти за Грань следом. Не будь родителей и Кристи, я бы сдался. Да и Ренделл...

— Довольно, Грей, о нем ни слова больше, — довольно резко одернула брата, ту же пожалев о несдержанности.

Ответом мне стал цепкий, внимательный взгляд, подмечающий гораздо больше, нежели хотелось бы.

— Рассказывай.

И я рассказала, не упуская ни одной детали. Любому другому не поведала бы и трети, но от Грейсона таиться не стала. Он должен знать, что я изменилась, иначе не сможет понять слишком многого. Например, того, что не пролила ни единой слезинки, оказавшись в его объятиях, или моего отношения к герцогу. Он привык к одной Меллани, теперь же я давала ему возможность узнать ту, что заняла ее место.

Грей молчал. Не проронил ни слова после того, как я закончила описание семи последних месяцев своей жизни. Сидел у меня в ногах и пил уже третий бокал виски, тщетно пытаясь напиться. Тщетно — потому что ни единого признака опьянения у него не было.

— Значит ты...

— Умерла, — закончила вместо брата, когда тот замолк.

— Но сердце бьется.

— И кровь циркулирует по венам, — улыбнулась, пригладив взлохмаченные тронутые сединой вихры. — Я не дух и вполне материальна, уж это ты должен был заметить. Считай это перерождением. Я умерла и вновь появилась в этом мире, но немного измененной, несколько иной.

— И холод тебе не страшен, — все так же заторможено протянул мужчина.

— Как и зной. А также еды и сна теперь требуется гораздо меньше.

— И ты бессмертна.

— Напротив. Меня легко можно убить или покалечить, как обычного человека. Но что касается самой продолжительности жизни, то тут ты прав.

— Вся эта история с Потенциалами... Не думал, что Веллиант может быть замешан в чем-то подобном, — чуть сжал мою зажатую в ладонях руку Грейсон. — Нет, он конечно жестокий и в каком-то смысле страшный человек, особенно в определенных кругах, но спонсировать убийства... В голове не укладывается. Он ведь тебя искал. После того, как получил сообщение, что некая леди полностью обналичила счет герцогини Веллиант. Примчался в банк и заставил воссоздать слепок ауры, но не нашел ни единого сходства.

— Грей.

— Понял, о герцоге больше ни слова. Но знаешь, Мел, о смерти маркиза ведь тоже ничего не известно. Все считают, что он уехал в Темные Земли, чтобы набраться опыта по разведению редких пород лошадей. Он всегда был неравнодушен к разрешенным в тех местах экспериментам. Но я рад, что это ублюдок мертв. Ты даже не представляешь, как я этому рад. Ты его видела? Душу, после того, как его убили?

— А откуда, по-твоему, я так много знаю?

— И? — чуть отстранившись, брат поднял голову, требовательно взирая на меня снизу вверх. — Ты простила?

— Боюсь, я все же не столь милосердна. Однако в данном случае, будь на месте де Кравена кто-либо другой, итог остался бы прежним. Он помешался рассудком, а душа прогнила насквозь, так что шансов перейти Грань у него все равно не было.

— Моя сестра — Хранительница. Поверить не могу.

— Я и сама еще не до конца уверена, что все это реальность. Так много всего произошло, столько случилось... Расскажи мне про семью. Как Кристи? Надеюсь после моего исчезновения родители не стали настаивать на том, чтобы она вступила в брак?

— После того, как потеряли тебя?

Горечь близнеца была столь явной, столь жгучей, что простого прикосновения мне показалось мало, поэтому, плавно спустилась на пол и тут же оказалась на его коленях, прижатой к широкой родной груди и крепко-накрепко сжатой в объятиях. Словно маленькая потерянная девочка, наконец вернувшаяся домой.

— Отец и слышать ничего не хочет про помолвку и уж тем более, про брак. По крайней мере, до тех пор, пока не перестанут пропадать Потенциалы. Усилил защиту поместья всеми возможными способами и решительно не желает возвращаться в столицу. Говорит, что раз не смог уберечь одну дочь, сделает все, чтобы сохранить жизнь другой.

Бедный мой отец. Я слишком хорошо его знала, чтобы понимать, что в моей гибели он, прежде всего, винил себя. За то, что пошел на поводу у собственной гордости и вынудил меня вступить в брак, которому суждено было продлиться чуть дольше месяца. За то, что воздвиг стену между нами, за то, что не смог сполна насладиться последними годами нашего общения. Из всех детей он, прежде всего, выделял меня, я была его отражением не только внешне, но и по складу ума, твердости характера, упрямости, на конец.

Но он не виноват. Откуда ему было знать, что именно в доме герцога его любимую дочь, вместо защиты от всевозможных горестей и напастей, поджидала смерть и горе? К тому же, не столь уж и несчастным был мой брак. Я действительно наслаждалась временем, проведенным рядом с Ренделлом, купалась в тепле и нежилась в любви и уважении. Пусть не долго, пусть лишь миг, по сравнению с целой жизнью, но и за это время я была благодарна.

— Кристи еще не сошла с ума от такой опеки?

— Она и сама не рвется в столицу, — вздохнул Грейсон. — Траур по тебе закончился месяц назад, но она до сих пор не сняла черное. Наша малышка резко повзрослела, Мел. Она практически все время проводит с матерью, учась управлять хозяйством и помогая в меру своих сил. Но как мне кажется, таким образом просто старается хоть чем-то себя занять и не вспоминать о тебе.

— Грей...

— Знаю, что это не твоя вина, что ты не могла дать весточку, но все равно злюсь. На тебя, на себя, на твоего проклятого герцога, на правителя, на богов... На весь мир. Знала бы ты, как я хочу сейчас запереть тебя в комнате и укрыть от этого мира, спрятать от любого, кто захочет причинить вред.

— Я тоже тебя люблю, родной, — чуть приподнявшись, поцеловала заросшую щетиной щеку.

— Прощаешься, — правильно понял меня брат. — И надолго? Можешь взять меня с собой?

— До Закрытых Земель пять месяцев пути, а через Грань провести тебя я не могу, рано тебе о ней думать. К тому же Кайллан временно изолировал свою территорию.

— Эти Хранители... Ты с ними в безопасности? Меня тревожит, что ты живешь у постороннего мужчины, Меллани, к тому же, практически все время проводишь в окружении его братьев.

— Ты размышляешь, как человек, Грей, — тихо произнесла, стараясь улыбкой смягчить смысл своих слов. — Никому из нас пятерых нет дела до того, что принято или не принято в обществе. Но не буду отрицать, что нормы приличия я стараюсь соблюдать, однако это скорее дело привычки, воспитания, чем искренние желание или опасение за общественное мнение. К тому же, я пять месяцев путешествовала наедине с Алланом, причем поверь, в таком состоянии, что про этикет и говорить не приходится.

— Ты намеренно отдаляешься от меня.

— Я хочу, чтобы ты понял, что я изменилась, — отстранившись, я серьезно посмотрела на брата, делая последнюю попытку донести до него реальное положение дел. — Я могла бы просто исчезнуть, едва ты появился в лесу, но решила открыться, рассказала тебе все, не таясь, потому что когда-то ты был частью меня. Потому что мой уход больнее всего отразился именно на тебе, Грейсон. Я знаю, что поступаю эгоистично, открывшись тебе и заставляя принять меня такой, какой стала после Грани. В какой-то степени даже жестоко, так как ты все еще видишь во мне свою сестру. Я не она. Я не та Меллани, которую ты знал когда-то.

— Хочешь сказать, что сможешь остаться в стороне, если кому-то из нашей семьи будет плохо? Что тебя не тронут слезы матери? Что если Кристи будет угрожать опасность — не попытаешься спасти, уберечь? Я тебе не верю, Мел.

Он ждал ответа, того ответа, который бы непременно его устроил, ждал заверений, что ради них я все так же готова на все, что семья для меня по-прежнему важна. Вот только это не правда.

— Ты не могла настолько измениться, — выдохнул Грейсон, не сводя с меня пораженного взгляда, который в прежние времена непременно достучался бы до моего сердца. Но не теперь.

— Мне жаль, родной.

— Но ты вернулась. Значит, скучала, значит, думала о нас. У тебя была возможность уйти, и тогда я никогда не узнал бы о том, что ты жива. Почему ты осталась, Мел?

— Не знаю, — задумчиво протянула. — Наверное, просто слишком странный день. Слишком эмоциональный, напряженный, выбивающий из колеи. Я отвыкла от столь сильных эмоций. Быть может, поэтому впервые захотела ненадолго вернуться, а встретив тебя, ощутила тоску по прошлому. Связь, что была между нами, оказалась достаточно крепкой, чтобы остаться даже после моей смерти. Пусть истончившейся, практически незаметной, однако она — это единственное, что до сих пор связывает меня с миром живых. Я скучала по тебе. Вспоминала про Кристи, отца и матушку, про Ренделла, но действительно скучала лишь по тебе. Однако не уверена, что выберу тебя, если придется выбирать между тобой, Грей, и душами умерших. Это не зависит от любви и преданности, это истина, суть и предназначение Хранительницы Грани. Именно поэтому для меня важно, чтобы ты понимал разницу между той, кем я стала и той, кем была прежде.

— Хочешь сказать, что я не должен тебе доверять?

— Ни в коем случае. Потому что иначе я могу причинить тебе вред.

— Почему все так случилось, Мел? Почему именно ты? Ведь так не должно было быть, ты должна была стать матерью, твой малыш...

— Джозеф, — тихо произнесла, тут же почувствовав, как вздрогнул, словно от удара близнец. — Я назвала его Джозеф.

— В честь деда... — сколько же боли в его голосе. — Он был бы горд, зная, что правнук носит его имя.

— Они теперь вместе, — улыбнулась, потянувшись к Грани и с легкостью отыскав отголоски родной энергии. — Прямо сейчас мой мальчик рядом с бабушкой и дедушкой. Они счастливы.

— Так это правда? Правда то, что говорят, будто после смерти есть жизнь? То, что у нас будет право выбора.

— Правда. Дедушка с бабушкой выбрали покой Грани, решили терпеливо дожидаться прихода родных, проживая бесконечно-длинные дни в мире, созданным по их усмотрению. Там все так, как пожелали их души. Джозеф же переродится чуть позже, когда сполна насладится любовью родных.

— Маленькая моя.

Он пытался меня утешить, поглаживая плечи, прижимая к груди и баюкая в объятиях. Пытался утешить, в то время как утешать следовало его самого. Глупенький. Связав с Гранью, боги преподнесли мне, пожалуй, самый ценный подарок, о котором я смогла узнать, лишь полностью овладев своей силой. Пусть мне не суждено было увидеть своего сына еще раз, чувствовать его светлую душу до тех пор, пока она находится на Грани, я могла ежесекундно.

— Мне пора.

— Ты ведь вернешься? — он напрягся, застыл в ожидании моего ответа, боясь услышать "нет".

— Если ты пообещаешь никому не говорить о нашей встрече. Ни родителям, ни Кристи.

— Но...

— Грейсон, как бы мне ни ненавистна была мысль о том, чтобы вернуться в Срединные Земли, боюсь, в скором времени я все же предстану перед двором. Но не сейчас, еще слишком рано.

— Понимаю. Я буду ждать.

Последний раз взглянув на столь близкого и родного человека, поцеловала на прощанье и перенеслась в Харланд, где уже извелся от тревоги гончий, для которого мое отсутствие не осталось незамеченным. А если вернулся в замок он, то и Кайллан должен был быть дома. И лишь подумав об этом, поняла, что впервые, пожалуй, назвала это место домом. Своим домом.

Глава 7

Ночь — мое любимое время суток. Она таинственна, полна загадок и очарования. Словно заботливая мать, хранит наши тайны, утирает слезы, забирая себе печаль, и дарует покой и умиротворение. Как старшая сестра, сопровождает в авантюрах, прикрывая пологом темноты, скрывая и защищая. Как жестокий убийца, порождает страх, вызывает ужас и оцепенение перед необъятностью кромешной тьмы. Ночь многогранна и потому прекрасна. Именно в это время суток можно услышать колыбельную, что поет нам мир. Песню ветра, уханье сов, веселое стрекотание сверчков, тихие голоса редких прохожих и мирное дыхание спящих людей.

Один из которых сейчас расположился на моей постели, бесцеремонно заняв место законной хозяйки, пока та вновь окуналась в свое прошлое. Надо же, он умудрялся хмуриться даже во сне. Что могло сниться могущественному дракону, повелителю самых опасных существ этого мира? Не удивлюсь, если даже в стране грез этот мужчина ежесекундно решал проблемы и следил за благополучием тех, кого обязан был защищать. Удивительный мужчина, подобно которому мне встречать еще не доводилось. Мужчина, которого я не так давно назвала своим.

Осторожно, стараясь ни в коем случае не потревожить и без того неспокойный сон Кайллана, я легла рядом и замерла, наслаждаясь этими украденными минутами. Как же он красив. Впрочем, мне доводилось встречать мужчин с намного выдающейся внешностью, однако ни один не вызывал такого желания любоваться украдкой. Даже Ренделл.

Глубокая складочка меж нахмуренных бровей, упрямая линия подбородка, губы, чью мягкость мне уже удалось однажды ощутить, обрамленные отросшей щетиной. Даже во сне Кайллан выглядел усталым. Когда последний раз мог позволить себе нормально отдохнуть, выспаться, не думая о том, что творится в мире? И почему меня к нему так тянуло? Неужели все действительно зависит от воли богов, даже наши чувства друг к другу? Хотя не спорю, сама мысль о том, что у каждого в этом мире есть свой единственный или единственная, предначертанные Создателями, весьма привлекательна.

— Мне нравится ощущать на себе твой взгляд, — тихий голос с легкой хрипотцой после сна дрожью отозвался в моем теле. — Прости, что занял твою кровать.

— Я думала, ты спишь, — не смогла сдержать улыбки, наслаждаясь нежностью, с которой смотрел на меня проснувшийся Хранитель. — Не хотела будить.

— Ты и не будила, — он не двигался, то ли тоже наслаждаясь этим моментом спокойствия и полной гармонии между нами, то ли страшась меня спугнуть. — Все хорошо?

— Сейчас — определенно.

— Слышал, ты начала заводить новые знакомства, — судя по взгляду, мой ответ ему понравился.

— Просто подумала, что все равно рано или поздно придется вливаться в местное общество, раз планирую здесь остаться.

— А ты планируешь остаться?

Он казался абсолютно невозмутимым. Лежал на расстоянии вытянутой руки и с довольной полуулыбкой на губах смотрел в мои глаза, завораживая, гипнотизируя взглядом. Лишь на уровне чувств, инстинктов я знала, с каким на самом деле напряжением он ожидал ответа. И это знание приносило не с чем ни сравнимое удовольствие, чисто женское удовлетворение от того, что этому мужчине важны мои чувства, что ему действительно не безразлично мое мнение, мой выбор. Что пусть он сам признался в том, что все равно не отпустит, что выбор этот иллюзорен, однако готов дать время, чтобы привыкнуть, чтобы самой решить, когда наши с ним отношения станут более глубокими. Огромная уступка со стороны столь могущественного человека, привыкшего получать все по первому слову.

— А ты сомневался?

— Скорее не знал, как скоро ты будешь готова признать это, — усмехнулся, придвигаясь ближе, и нежно коснулся моего лица, убирая упавшие на лоб волосы, лаская, словно кошку.

Да я и чувствовала себя кошкой! Самой настоящей ручной кошкой, тающей от прикосновений хозяина, с нетерпением ожидающей новой ласки.

— А если бы не признала? Что было бы, если бы мне потребовалось гораздо больше времени? Месяц. Полгода. Быть может несколько лет. Лишь миг для таких, как мы.

— И целая вечность для меня теперь. Нет, heile, я не настолько терпелив, но и давить или заставлять тебя не стал бы. Зачем, если есть гораздо более приятные способы добиться расположение своей дамы.

Очень приятные и безумно волнительные. Особенно тогда, когда, обведя контур моих губ, его пальцы медленно двинулись ниже, вдоль по шее, замерли на краю высокого ворота блузы, не спеша, поправ приличия, обнажить то, что прятала мягкая ткань. А я не шевелилась. Замерла, остро предвкушая то, что обещали его глаза, ждала, едва сдерживаясь, чтобы не податься вперед, побуждая коснуться, приласкать. Взять то, что принадлежало ему по праву. Но Кайллан не спешил.

— Так как тебе местное общество?

Соблазнительная улыбка, жар его тела и губы, с каждым словом становящиеся все ближе. Первая пуговка.

— Своеобразное, — голос охрип, а дыхание участилось, реагируя на малейшее движение Хранителя, на каждое его слово.

— Ничего дурного, надеюсь? — голос обманчиво мягкий, но во взгляде помимо страсти и наслаждения было что-то еще.

Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что на самом деле он хотел узнать. Но даже упоминать его бывшую пассию, находясь в одной постели, нежась от его прикосновений, не собиралась. Ей не было здесь места.

— Мой, — сама от себя не ожидала столько скрытой агрессии, что прозвучала в голосе.

— Твой, — предельно твердо, честно и открыто, не оставляя сомнений и недомолвок.

Этот поцелуй даже отдаленно не напоминал тот, которым одарил меня Хранитель перед "охотой". Страсть. Вихрь эмоций, чувств, дарящий бескрайнее наслаждение. Я дышала им, а он вбирал в себя мое дыханья, я плавилась от прикосновений, прижимаясь ближе, стремясь раствориться в нем, слиться во что-то цельное. Мы как две половинки, идеально подходящие друг другу, мозаика, собранная, наконец, в единую картину.

Его губы повсюду. На моих губах — терзая, пробуя на вкус, лаская. На обнаженных, избавленных от блузы плечах, на оголенном участке груди, что оставлял неприкрытым жесткий корсет, терзавший невероятно чувствительную кожу. Я пылала, желая большего, страстно мечтая ощутить его тяжесть на себе, почувствовать его всем своим телом, обнаженного, задыхающегося от страсти, услышать, как вырывается мое имя из его рта. Хотела его.

А он вдруг замер, нависнув надо мной и сверля пристальным, тяжелым взглядом, не отражавшим ни единой эмоции. Взглядом, под воздействием которого тревога коснулась сердца, заставив сбиться на такт, дрогнуть от непонятного страха.

Это продолжалось недолго, лишь пару секунд, прежде чем, отстранившись, Кайллан не спеша поднялся с кровати и подошел к горящему камину, застыв рядом с пламенем, стоя спиной ко мне.

— Что-то не так?

— Позволь спросить, почему я слышу запах моего брата на твоей коже? — предельно спокойно, не допустив в голосе ни единой лишней эмоции, произнес Хранитель.

— Это обязательно обсуждать именно сейчас?

— Я, кажется, задал вопрос, родная.

Невероятно. Я, возбужденная, раскрасневшаяся, в одном белье, сидела на кровати, в то время как мой мужчина абсолютно невозмутимо наблюдал за игрой пламени, словно ничего не было, будто не сгорал от страсти пару секунд назад. Из-за чего? Из-за того, что на мне был запах Заккари?

— Я жду, heile.

Удивление, недоумение и обида сменились злостью. Я разозлилась. Не знаю, что задело сильнее — его спокойствие, то, с какой легкостью он смог остановиться и вернуть себе самообладание, или же, что посмел усомниться во мне. Ревность? Для таких, как мы, она не имела смысла.

— Уходи, — резко поднялась и, не утруждая себя поиском отброшенной в порыве страсти блузки, направилась к гардеробной.

— Злишься?

— Вовсе нет, просто насколько я могу судить, на сегодня мы закончили, а разговоры лучше вести на свежую голову. И желательно в присутствии того, чей запах тебя так смутил.

— Меллани.

— Не смею тебя задерживать, Кайллан.

Избавиться от корсета без горничной — задача необычайно сложная, но вполне выполнимая, однако проделать то же самое, когда тебя переполняют гнев, разочарование и, что уж скрывать, острое неудовлетворенное возбуждение, просто невозможно. Может сегодня лечь так? Закрыть глаза на то, что в этом орудии пыток, созданным для того, чтобы сделать женщин более привлекательными, невозможно нормально дышать, и просто уснуть? Демоны бы побрали эту шнуровку!

— Позволь мне.

Я не слышала шагов Кайллана, однако почувствовала приближение, едва он переступил порог небольшой комнаты, сплошь заполненной стеллажами и шкафами с разнообразными туалетами. А спустя мгновенье ощутила его позади себя.

— Пожалуйста, Меллани, — мои руки мягко, но крайне настойчиво отвели от шнуровки, и уже через несколько секунд дышать стало гораздо легче. — Я не хотел тебя обидеть, heile.

— Но обидел. Я никогда не считала себя ветреной, Кайллан, и, насколько помню, не давала повода думать иначе.

— Глупенькая, — тихий смешок в волосы. — Я никогда не считал тебя ветреной. Как только додумалась до этого?

— Кайллан...

— Тише, — не позволив отстраниться, Хранитель прижал меня к себе, заставив опереться спиной о его обнаженную грудь. Ловко. Корсета на мне уже не было. — Быть может, ты подумала, что я не желаю тебя? Это невозможно, heile, — обжигающее дыхание на шее и легкий, невероятно чувственный поцелуй во впадинку у мочки уха. Пришлось закусить губу, удерживая рвущийся наружу стон. — Я ждал тебя тысячелетия. Я желаю тебя, маленькая моя. Безумно, страстно, каждой клеточкой своего естества. И доверяю безоговорочно.

— Почему тогда...

— Потому что, — перебил Кайллан, потянувшись к полке над моей головой и достав аккуратно свернутый комочек темно-синий ткани, — твое здоровье и безопасность для меня превыше радостей плоти. Поднимай руки.

Одевал ли меня когда-нибудь мужчина? Раздевал — да, этим не раз в прошлом занимался мой супруг, а вот чтобы одевать... Нет, такого мне припомнить не удалось. Даже Аллан ни разу не оказывался в ситуации, когда это было необходимо.

А уж рассмотрев то, что хотел надеть на меня Хранитель, мне внезапно стало жаль этого мужчину, выбравшему, пожалуй, абсолютно не тот наряд, чтобы прикрыть мою наготу. Интересно, надолго ли хватит его выдержки? Что он говорил про радости плоти? Нет, мне безумно приятно было узнать, что мою безопасность он ставил превыше всего, однако, конкретно сейчас я даже слышать не хотела о каких-либо проблемах. Единственное, чего желала — этого дракона, чьи прикосновения вызывали желание выгибаться от наслаждения. А все остальное можно обсудить и позже.

— Ну же, Меллани, помоги мне немного.

Помочь? Подавив довольную улыбку, медленно повернулась, смотря исключительно в мгновенно потемневшие грозовые омуты, отступила на шаг и протянула руки, немного приподняв, чтобы удобнее было надевать на меня темно-синий пеньюар. О том, что эта милая вещица, которую так безжалостно сейчас сжал в руках Хранитель, была практически прозрачной, естественно промолчала. Зачем портить сюрприз?

— Паршивка, — хрипло выдохнул, замерев напротив и скользя взглядом по моему телу, явно наслаждаясь зрелищем. — Нравится играть со мной, heile?

— А тебе нет?

Он едва заметно дернулся, при звуке моего голоса, и тут же взял себя в руки, однако мне хватило и мгновения, чтобы ощутить удовольствие от осознания своей власти над этим мужчиной. Точно такой же, какой обладал и он надо мной. Улыбнулась, не скрывая желания, не тая намерений, прекрасно зная, как выгляжу в этот момент.

Что сказать, после знакомства с Адалиндой мне все же удалось внимательно рассмотреть собственное отражение. Похудела за эти месяцы я сильно, что не удивительно, учитывая, что в то время еда меня волновала в последнюю очередь, да и физические нагрузки сыграли свою роль. И теперь скорее походила на хрупкую и гибкую нимфу или ледяную фею, чем на человека. Длинные, волнами спускающиеся до пояса белоснежные волосы, прикрывали спину, в невероятно синих глазах, обрамленных темными пушистыми ресницами, явно отражалось желание, а обнаженная, освобожденная от оков корсета полная грудь, провокационно приподнялась, благодаря положению рук и, судя по неотрывному взгляду Кайллана, манила прикоснуться.

Лишь волосы и необычайно коротенькие, едва прикрывающие ягодицы и оставляющие обнаженными бедра панталоны — вот и весь мой наряд. Уж не знаю, откуда в моем гардеробе взялась эта миленькая вещица, но подобные нововведения моды пришлись по душе еще тогда, когда впервые увидела этот необычный кусок шелка с кружевами.

— Меллани...

— Ты уверен, что все еще хочешь меня одеть?

— Не провоцируй меня, маленькая, — вдруг хищно улыбнулся дракон. — Накажу.

От этого обещания внутри все сладостно сжалось в тугой узел, и мне пришлось отвести взгляд, чтобы не выдать торжества, когда легкий пеньюар все же заструился по телу. Короткий, едва доходящий до середины бедра, он был скроен таким образом, что, пока я оставалась неподвижной, благодаря драпировке, хоть немного скрывал то, что было под ним, однако, стоило лишь начать движение, как даже намек на скромность исчезал, открывал взору гораздо больше, чем того позволяли приличия.

Что я и продемонстрировала, с выражением покорности и благоразумия на лице обойдя Хранителя и плавно, не спеша, направившись в спальню. Оглушительный грохот захлопнувшейся двери ознаменовал о том, что шутки кончились. Наконец-то.

Обернувшись возле самой кровати, встретила пристальный взгляд, неотрывно следящий за каждым движением, не упускающий ни единой детали. Кайллан. Я хотела его, как никого прежде, невероятно остро, болезненно, страстно. Что-то сродни одержимости. Но именно в этот момент я ощутила себя по-настоящему живой.

Мой дракон. Он не спешил, предвкушая, растягивая удовольствие, медленно надвигался на меня и молчал, взглядом передавая целую гамму эмоций, заставляя почувствовать снедающее его нетерпение. Шаг... Другой... Прикосновение. Властное, утверждающее свои права, но невероятно нежное. Сочетание, сводящее с ума, затуманивающее разум.

— Уверена, что готова к тому, на что толкаешь меня, маленькая? — жаркий шепот на ушко, вызывающий дрожь во всем теле.

— Мой, — столь же тихий уверенный ответ, наполненный искренностью и страстью.

— Моя.

Сдерживаемое желание, нежность и трепет слились в этом чувственном поцелуе. Мы словно пробовали друг друга на вкус, подмечая, что именно нравится партнеру, от чего перехватывает дыхание, что приносит большее удовольствие. По-настоящему знакомились, не спеша окунаясь в водоворот наслаждения. Я плавилась в объятиях Кайллана, словно воск, подстраивалась под него, с упоением вдыхала его запах. Растворялась в нем.

Прохлада простыней, показавшихся слишком холодными для разгоряченной от страсти обнаженной кожи. Так стоило ли одевать меня? Зачем, если спустя пару минут ненужная ткань украшала собой пол, а вместо нее мое тело ласкал Хранитель, покрывая легкими поцелуями каждый дюйм, заставляя задыхаться от наслаждения, сдерживая стоны. Грубые чуть шершавые руки, привыкшие держать меч, на нежной бархатной коже, жесткие губы, терзающие невероятно чувствительную грудь.

Он изучал меня, внимательно наблюдая за реакцией, раз за разом доводя до исступления, чтобы остановиться в самый последний момент. Действительно наказывал.

— Кайллан... — отчаянный стон.

— Да, heile.

— Пожалуйста... Пожалуйста, Кайллан...

Я не могла больше терпеть. Это пытка, самая настоящая чувственная пытка, вытерпеть которую не было сил. Выгнулась, обхватывая ногами его обнаженные бедра, желая почувствовать внутри себя.

— Открой глаза, Мелани, — хрипло выдохнул Кайллан, приподнялся, резко сев и усаживая меня на свои колени, и придержал за ягодицы. — Посмотри на меня, девочка моя.

Посмотрела. И поняла, что пропала. Там, в глубине его глаз, являясь отражением того, что было запечатлено на его сердце, отражалась я. Невероятно хрупкая и маленькая по сравнению с этим драконом, раскрасневшаяся, сгорающая от страсти. Я была для него всем миром.

И едва полностью это осознала, как почувствовала проникновение. Медленное, плавное, вырывающее глухой стон неимоверно острого удовольствия. Глаза в глаза, разделяя на двоих каждую секунду наслаждения, убыстряя темп, прижимаясь сильнее, поцелуями приглушая вздохи. Полное единение душ и тел. Полная гармония. Острое, ранее не изведанное удовольствие, достигнутое одновременно.

— Золотой за то, чтобы узнать твои мысли, — улыбнулся Кайллан, приподнявшись на локте и задумчиво вглядываясь в мои глаза.

Какой же он...родной. Подалась наверх, охватывая ладонями его лицо и нежно поцеловала, наслаждаясь ответной лаской.

— Я счастлива, — чуть отстранилась спустя пару секунд. — Именно сейчас, с тобой, я по-настоящему счастлива. Спасибо, что позволил мне вновь познать это чувство.

— Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, heile.

— Даже потерпишь до утра с расспросами? — усмехнулась, прекрасно зная ответ, и обняла своего дракона, удобно устроившись головой на его плече.

— Боюсь, что утром у нас будет слишком мало времени.

— Что-то еще случилось?

— Играешь не по правилам, — насмешливо пожурил Кайллан, успокаивающе поглаживая мое плечо. — Я первый задаю вопросы.

— Согласна отвечать по очереди. Вопрос за вопрос, ответ за ответ.

— Так почему на тебе был запах Заккари? — усмехнулся мужчина, однако от расслабленности во взгляде не осталось и следа.

— Как оказалось, он обладает целительскими способностями. Пообщалась с де Кравеном, — пояснила, чувствуя исходящее от него напряжение.

— Маркиз, если не ошибаюсь? Как понимаю, он мертв.

— Ренделлу не понравилась идея лишить его наследника.

— Он причинил тебе боль? — нахмурился Хранитель, нежно проведя костяшками пальцев по моей щеке.

— Со мной все в полном порядке. Сама виновата в том, что подпустила к себе так близко. Не сразу поняла, что это душа, испугалась. Знаешь... На миг мне показалось, что я снова в том лесу, одна, абсолютно беспомощная... Слабая. Но потом вспомнила, что для меня многое изменилось. Не надо, — дотронулась до его лба, разглаживая складочку, что появлялась всякий раз, когда Кайллан хмурился, — не переживай. Я справилась. Пусть не так блестяще, как хотелось бы, однако мне удалось не только уничтожить этого ублюдка, но и узнать много полезной информации.

— Поделишься?

— Теперь моя очередь задавать вопрос, ваша светлость! Почему ты так отреагировал на запах Заккари?

— Маленькая моя, запомни, я не считаю тебя ветреной. И уж тем более не думаю, что между тобой и Заком могло произойти что-либо неподобающее. Я не мальчик, чтобы из-за мелочей предаваться пустой ревности и способен вполне здраво оценивать ситуацию. И в тот момент она представилась мне такой: ты явно не благоволишь Заккари, а значит, должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы позволила ему до себя дотронуться. Я ощутил его запах на твой шее, а это не рука, к которой можно прикоснуться случайно. Так что либо он пытался причинить тебе вред, либо, обладая выдающимися целительскими способностями, лечил. Но, зная Заккари, могу поручиться, что он скорее отрежет себе руку, чем обидит heile одного из братьев, тем более новообретенную сестру, о которой всегда мечтал. Я просто испугался за тебя, родная. Твоя очередь отвечать.

Может ли счастье быть более полным? Лежа в объятиях Хранителя и делясь всей имеющейся информацией, я несколько раз поймала себя на том, что глупо улыбаюсь, вычерчивая непонятные даже мне самой узоры на его груди. Хорошо. Невероятно, непередаваемо хорошо. Его присутствие, ощущение его рук, его запах — все это пьянило не хуже вина, а ощущение надежности, поддержки и силы, что исходили от мужчины, дарили спокойствие. С ним я была в безопасности. С ним я была любима. С ним я по-настоящему жила.

— Так значит, Зак решил обойтись без восстания, — задумчиво протянул Кайллан, как только я умолкла. — Его право. Люди действительно зависят от иллюзорной справедливости.

— Думаешь, у него получится?

— Маленькая моя, знала бы ты, сколько переворотов, войн и заговоров произошло за это тысячелетие с легкой подачи Хранителя Срединных Земель. В конце концов, он наполовину человек, а значит, имеет склонность к интригам и как никто лучше понимает представителей вашей расы, знает, на какие рычаги следует надавить, чтобы получить желаемый результат.

— Значит Заккари интриган, — невольно улыбнулась, награждая Хранителя этим определением. — А Даррен?

— Угадаешь?

— Воин. На мой взгляд, он олицетворяет грубую силу и упорство. А Тироун полностью соответствует своей стихии, слишком импульсивный, огненный.

— Лишь наедине с нами. Для этого мира Тироун — горный перевал, разделяющий слишком разные, чтобы ужиться вместе, расы. По нему больнее всего ударил дар Хранителей. Ты правильно заметила, брат слишком соответствует своей стихии, так представь, каково ему приходится находиться на своих Землях, где за каждым шагом, каждым действием и решением наблюдают сотни древних самовлюбленных существ.

— Не слишком же ты хорошего мнения о сородичах.

— Просто адекватно оцениваю одну из рас, ничего личного.

— Допустим, Тироун — гора, хотя, на мой взгляд, он все же вулкан — спокойный снаружи, запирающий огненную лаву чувств и эмоций внутри. Он чистая стихия, не подвластная общественным нормам и ярлыкам. Тогда кто же ты?

— Предположения? — Кайллану явно пришлась по душе наша своеобразная игра.

— Закон, — у меня не было сомнений. — Ты закон. Не тот, который написан пером, а истинный закон, справедливый и беспристрастный. Ты ведаешь о самых постыдных поступках каждого, но при этом не отворачиваешься, принимаешь такими, какие они есть. Даешь шанс на лучшую долю, если они достойны.

— А ты Грань, — улыбнулся Хранитель, подтверждая правоту моих размышлений. — Порой жестокая, отрешенная и невероятно спокойная, однако милосердная, любящая и не потерявшая веру в этом мир даже после всего, что пришлось пережить. В тебе одновременно сочетаются холод и тепло домашнего очага. Женственная мягкость, податливость, мудрость и способность без промедления вершить жестокий суд. У каждого из нас свои роли.

Он прав, у каждого свои роли. Чуть поменяв положение тела, устроилась поудобнее, обняв Кайллана одной рукой, и устремив взгляд на весело потрескивавший огонь в камине.

— Так что запланировано на утро? Ты упомянул, что у нас не будет времени на разговор.

— Завтра, а точнее уже сегодня в полдень, состоится показательная казнь, на которой будут присутствовать все Хранители, так что Заккари все же придется вернуться. Я знаю, что ты не захотела бы смотреть на это, еще меньше, поверь, этого хочу я, но мы слишком долго не вершили суд, как наставники богов. Как правители — да, по крайней мере, я, Даррен и Роун, но не как Хранители Земель.

— Я знаю, что такое долг, — вздохнула и нежно провела ладонью по его груди, пытаясь немного успокоить, унять горечь, что терзала его сердце. — Не переживай за меня, я уже вполне взрослая, чтобы не убегать от проблем.

— Моя маленькая взрослая девочка, — усмехнулся Кайллан, ловя мою руку, и, одарив поцелуем раскрытую ладошку, переплел наши пальцы.

— А я виделась с братом, — тихо произнесла спустя несколько минут умиротворенной тишины. — Случайно встретила, когда прогуливалась по своему лесу. Впрочем, это уже давно не мой лес, теперь все принадлежит Грейсону. Он очень изменился, Кайллан. Очень. Но я этому рада. Грей, наконец, повзрослел, перестал летать в облаках и понял, что такое долг и ответственность. Этого ему всегда немного не хватало.

— Не хотела бы вернуться?

— Нет. Прошлому не следует вмешиваться в настоящее. Впрочем, поддерживать связь с Грейсоном я была бы не прочь, в конце концов, он мой близнец. Однако теперь моя жизнь, моя судьба, мое настоящее навеки связано с Гранью, с богами, с Хранителями — одним словом со всем, что так отличается от мира обычных людей. С тобой.

— Последнее мне нравится больше всего, — его несколько самодовольная, собственническая и чрезвычайно соблазнительная улыбка согрела сердце, а последующий за ней поцелуй воспламенил кровь, вновь затягивая в чувственный водоворот.

С самого утра в замке царила гнетущая, напряженная атмосфера ожидания. Ожидания казни, суда Хранителей, нечто неимоверно ужасного. Любопытные взгляды, всегда сопровождающие меня и Аллана, сменились страхом и робостью. Едва увидев мой силуэт в конце коридора, местная знать, наравне с прислугой, спешили удалиться, лишь бы не попасть под "горячую руку" Хранительницы.

Впрочем, меня их реакция ничуть не задевала, единственное, что сейчас волновало — увидеть, наконец, Аллана, по которому, к собственному удивлению, успела соскучиться за эти несколько дней разлуки. И пусть прекрасно знала, что с гончим все хорошо, что он не пострадал во время охоты, горела желанием убедиться в этом лично.

— Леди Меллани.

— Мисс Фаррен, миссис Ирвинг, — остановилась, с улыбкой приветствуя двух присевших в реверансе девушек. Кажется, Лорна весьма серьезно отнеслась к своему прошлому промаху. — Не ожидала вас сегодня встретить.

— Пропустить суд Хранителей? — воскликнула лавочница с таким искренним возмущением, что стало ясно, с каким нетерпением ожидала девушка показательной казни. — Да это не в каждой летописи есть! К тому же хочется посмотреть, как будут мучиться те мерзавцы, что так обошлись с детьми.

— Лорна!

Поздно. Продолжая улыбаться, я посмотрела на смутившуюся Адалинду, с лица которой медленно пропадал румянец. Об артефактах не должны были узнать, тем более Лорна Фаррен, которая явно не умела держать язык за зубами. Но это моя вина. Не следовало расслабляться в присутствии постороннего, как бы тяжело и больно ни было, надо было следить за своими словами. Интересно, способен ли кто-нибудь из братьев подчистить память этим молодым леди?

— Ваша светлость, простите, я не хотела. Клянусь, эта информация никогда не выйдет за пределы нашего круга.

Значит отсутствующие Далия и Сюзан тоже в курсе. Замечательно. Просто прекрасно. Тироун обладал властью над разумом, должно быть он способен избавить их от лишних воспоминаний. Или Заккари? Насколько я помнила, среди людей тоже встречался похожий дар.

— Я снова сказала что-то не то? — с явной тревогой спросила лавочница, видимо только что уловив напряжение между мной и ее подругой. — Ваша светлость, если вы переживаете по поводу артефактов, то Ада поделилась только с нами. Уверяю, у меня и в мыслях никогда не было рассказать кому-либо еще, поверьте, мне прекрасно известно, как опасна эта информация.

Нет, Заккари сейчас слишком занят, чтобы отвлекать его по таким пустякам. Определенно следует обратиться за помощью к Роуну. В конце концов, он больше всех хотел иметь младшую сестру, а значит, не должен отказать в просьбе.

— А мы как раз шли за тобой, — прервал мои размышления остановившийся за моей спиной Аллан. — Леди.

— Позволь представить — миссис Ирвинг, мисс Фаррен. Дамы, думаю, вы уже наслышаны о моем спутнике. Аллан, Призрачный гончий.

— Просто Аллан? Без титула и имени рода?

— Звание Призрачного гончего заменяет и то и другое, — со светской улыбкой склонился над рукой зардевшейся Лорны оборотень.

Никогда бы не подумала, что этот внешне суровый мужчина может так органично смотреться в высшем обществе. Кажется, я слишком привыкла считать его воином, наемником, а ведь когда-то Аллан был офицером и занимал неплохой военный пост.

— Надеюсь, вы расскажите нам, что означает ваше звание? Признаюсь, я вернулась в город лишь недавно и еще не успела понаблюдать за вами издалека, как уверена, делали это остальные.

— Лорна, как ты можешь говорить подобное!

— Надеюсь, вы не считаете меня вульгарной, милорд? Порой я выражаюсь весьма откровенно.

— Что вы, мисс, у меня и в мыслях не было подобного, — тут же отреагировал Аллан, бросив взгляд в мою сторону, словно спрашивая разрешения на дальнейший разговор.

Он действительно считал, что я могу запретить ему общаться с противоположным полом? Нет, могу, конечно, на правах хозяйки, как бы бесчеловечно и отвратительно это ни звучало. Но не собираюсь. Аллан личность, у него должна быть своя жизнь, свое мнение и свои решения. Они всего лишь не должна идти вразрез с его долгом, а в остальном гончий абсолютно свободен.

К тому же, огонек искреннего интереса в глазах лавочницы не заметить было сложно, да и Аллан не остался равнодушным перед этим милым, но порой слишком несдержанным созданием. А они красивая пара. Оборотень — высокий, широкоплечий, мужественный воин, и Лорна — невысокая рыжеволосая и голубоглазая бестия. Действительно красивая пара. Была бы, будь Аллан смертен.

— Прошу меня извинить, мне необходимо переговорить с его светлостью, — улыбнувшись, указала взглядом на направляющегося к нам Тироуна и, коснувшись руки оборотня, едва заметно кивнула, благословляя на любые "подвиги". — Надеюсь, Аллан, ты составишь компанию этим леди.

— С превеликим удовольствием, — помимо искреннего интереса, связанного с мисс Фаррен, во взгляде оборотня сквозило обещание серьезного разговора.

А вот напоминать о том, что он был не в восторге от того, что на Срединные Земли я отправила одна, мне было ни к чему.

— Решила ослабить поводок? — с откровенной издевкой протянул Тироун, наблюдая, с каким живым интересом внимала каждому слову оборотня Лорна.

— Тебе обязательно быть таким надменным? В конце концов, Аллан помог вам в расследовании, думаю, он заслужил несколько иного отношения.

— Что я слышу? Ко мне обратились без упоминания статуса и положения! Куда смотрит общество!

— Можем вернуться к прежней манере общения, — усмехнулась в ответ на веселое поддразнивание огненного дракона.

— Только через мой труп.

— Не буду отвечать, что могу это устроить — слишком банально, — взяв Хранителя под руку, неспешно двинулась по коридору, поддерживая образ ничего не значащего светского разговора. — На самом деле я сама недавно хотела тебя найти.

— Я слушаю.

На моей памяти это был первый случай, когда в голосе Тироуна не было ни насмешки, ни издевки, ни обиды и каких-либо еще слишком личных чувств. Накрыв мою ладонь своей, он едва заметно для окружающих указал на один из пролетов, где можно было укрыться от посторонних взглядов. Сдержанный, собранный и предельно внимательный, сейчас он удивительным образом напоминал старшего брата. Я поняла, что недавно имел в виду Кайллан.

— О чем ты хотела поговорить? — вновь спросил Тироун, едва мы оказались в одной из укромных ниш, не спуская с меня пристального взгляда. — Это как-то связано с миссис Ирвинг?

Я едва сдержала раздражение, поняв, чего на самом деле опасался этот мужчина. Что, в принципе, не удивительно, учитывая его собственный опыт.

— Меня не интересуют прошлые отношения Кайллана, он имел право на любовницу и, честно говоря, единственное, что мне не нравится в этой ситуации — так это то, что все вокруг ждут от меня какого-то зверства. Я похожа на убийцу? Потому как именно членовредительства ожидают от меня местные жители.

— Достали, — понятливо усмехнулся Хранитель.

— Просто немного устала ощущать себя если не монстром, то смертельно-ядовитым существом точно, — вздохнув, сложила руки на груди и облокотилась спиной о каменную стену, удивляясь тому, что решилась на откровения с огненным драконом. Быть может не только Заккари стал ассоциироваться у меня с братом. — Виной всему моя нелюдимость?

— Вовсе нет. Дело в ауре — ты неосознанно подавляешь обычных смертных, они чувствуют угрозу, даже не зная, кто ты на самом деле.

— Но тебя-то я не подавляю.

— Что касается меня, то это следствие любви к брату, — открыто улыбнувшись, он повторил мою позу и оперся спиной о противоположную сторону каменной ниши. — На тебе его запах и этот факт меня крайне радует, однако пока вы не провели ритуал, есть вероятность того, что Кайллан повторит мою судьбу и потеряет свою heile. Я лишь боюсь, что кто-то наподобие Адалинды может встать между вами.

— Кайллан не говорил о ритуале, — я нахмурилась, пытаясь понять, нравится мне эта новость или нет.

— Быть может, еще не успел. В любом случае эту тему вам двоим лучше обсудить наедине. Так чем я могу тебе помочь?

— Ты говорил, что можешь манипулировать людьми. А если потребуется подправить кое-кому воспоминания? Справишься?

— Как я понимаю, дело касается нашей любимой миссис Ирвинг, — усмехнулся Тироун, заметив, как я поморщилась, услышав, каким именно эпитетом наделил Адалинду дракон. — И что-то мне подсказывает, что забыть она должна не Кайла.

— Моя вина. Я проговорилась про артефакты, невольно вовлекла ее во всю эту историю и теперь это может принести нам проблемы.

— Вся четверка в курсе? Понятно, — протянул мужчина, правильно интерпретировав мое молчание. — Ты ведь понимаешь, что без одобрения брата я не смогу даже приблизиться к этим женщинам?

— Я поговорю с ним.

Он прав. Как бы мне не хотелось вмешивать в свои проблемы Кайллана, но Хранитель прав, не собираясь вмешиваться без его разрешения. В конце концов, именно Кайллан был в ответе за этих людей, было бы не правильно действовать за его спиной, пусть на фоне того, что творилось в мире, небольшие изменения в памяти четырех женщин казались сущей мелочью.

— Оставь это мне, — к моему удивлению возразил Тироун, отстраняясь от стены и выглядывая в коридор. — Увидимся на представлении.

Не дав мне возмутиться подобным пренебрежением к предстоящему убийству, он буквально растворился среди небольшой группы придворных, а спустя пару мгновений я почувствовала приближение причины такого поспешного ухода Хранителя.

— И о чем вы так мило беседовали с братом? — пользуясь тем, что ниша надежно скрывала от любопытных взглядов, Кайллан притянул меня к себе, коснувшись губ легким, ласковым поцелуем.

— Ревнуешь? — не смогла сдержать улыбки, с наслаждением вдыхая терпкий аромат его тела, мигом возродивший воспоминания о прошедшей ночи, и чувствуя, как напряжение сладостным клубком свернулось внизу живота.

— А стоит? — светло-серые глаза смотрели насмешливо, подтверждая, что их обладатель был не только полностью уверен в себе, но и не сомневался в моих чувствах.

— Ты знаешь, что нет, — прикоснулась к гладко выбритой щеке, наслаждаясь тем, как от этого прикосновения потемнели его глаза, а взгляд стал более напряженным.

— Heile.

Думала ли я, что когда-нибудь буду самозабвенно целовать мужчину, едва ли не на глазах у множества народа? Не просто целовать, а наслаждаться каждым мгновением, каждой секундой, что были отведены нам для себя, с трудом отвоеваны у мира с его извечными проблемами. Боги, спасибо вам за столь дорогой подарок, спасибо за этого Хранителя, в чьих объятиях я ощущала себя не только любимой, не только нужной, необходимой, как воздух, не только хрупкой, слабой женщиной, буквально окутанной его защитой, поддержкой и силой. Я ощущала себя его опорой, ведь не только мужчина должен служить ею для женщины. Как бы сладостен ни был этот поцелуй, сколько бы удовольствия ни приносил, в нем был привкус горечи и тяжести груза ответственности, что лежал на плечах у Хранителя Закрытых Земель. И я искренне радовалась тому, что хоть ненадолго могла принести Кайллану радость, хоть немного отвлечь от тягостных мыслей.

— И все же я вас прерву, можешь потом рычать на меня сколько угодно, — вернул нас к реальности прозвучавший совсем рядом голос Даррена, и, отстранившись от Кайлана, я смогла увидеть демона во всей красе.

Надо признаться, выглядел он не важно, то ли слишком уставшим, то ли расстроенным. Но удивительнее всего то, что это вызвало тревогу в моем сердце, заставило переживать. За Хранителя Темных Земель? Не замечала ранее за собой подобный трепет ни к кому, кроме Кайллана и Аллана. Следовало ли из этого, что все четыре Хранителя постепенно занимали свои места в моем сердце, становились для меня семьей?

— Время, — со значением произнес Даррен, дождавшись, когда мы с хозяином замка полностью сосредоточим свое внимание на нем.

Время. Идя под руку с Кайлланом, то и дело ловя на себе испуганные, напряженные взгляды, я прислушивалась к себе и пыталась понять, что чувствую, зная, что нам предстоит через пару минут. Я никогда не была жестокой, самой моей природе чужды насилие и удовольствие от чужого горя. Однако жалости к приговоренным не испытывала, хоть и не воспринимала показательную казнь, как какое-то представление, как сказал Тироун. Такое отношение к людским смертям было чересчур циничным. Быть может когда-нибудь и я стану такой — черствой, циничной, жестокой, равнодушной ко всему живому, или же смогу притворяться таковой перед остальными. Но не сейчас. Хладнокровной и спокойной — да, но не равнодушной к бедам других.

Наше появление на главной площади было встречено гробовым молчанием. Ни звука, ни единого лишнего движения — полная тишина и прикованные к помосту взгляды. Пять Хранителей, пять существ, управляющих этим миром, пять опор, обеспечивающих его целостность и защиту.

Огромная толпа представителей разных рас, не отрываясь, следила за каждым нашим движением, жадно ловила взгляды, подмечала малейшее проявление эмоций. Но мне было на удивление спокойно. Нечто странное творилось с моей душой. Она будто соединилась с братьями, слилась в пятиконечную звезду, в единый слаженный организм. Я чувствовала каждого Хранителя и с полной уверенностью могла сказать, что они точно также ощущали меня. Их спокойствие и привычная уверенность в своем праве и силе передались и мне, а моя холодность и отстраненность — им. Даже чувства мы теперь делили на пятерых.

"— Непривычно, да, малышка?" — голос Тироуна, раздавшийся в моей голове едва не заставил вздрогнуть, однако мне быстро удалось справиться с удивлением.

"— И часто между вами подобное единение?"

"— Всякий раз, как это необходимо" — вместо брата так же безмолвно ответил Даррен. — "Очень удобно, особенно в бою, когда нет времени для долгих бесед. А так мы прекрасно чувствуем друг друга".

"— А мне нравится, как она это назвала — единение" — присоединился Заккари. — "Я то уже целое тысячелетие не могу придумать достойное название этому демонову..."

"— Зак!"

Губы дрогнули в улыбке, но я тут же вновь придала лицу выражение холодного безразличия. Всегда поражалась тому, как меняется поведение взрослых уверенных в себе мужчин в компании родных и близких людей. Даже самый бывалый грозный вояка может стать сущим ребенком, не следить за образом "сильного и могучего воина", расслабиться и стать настоящим. Поэтому некая дурашливость Хранителей не столько удивила и вызвала ощущение неуместности, сколь согрела сердце и порадовала. Они полностью доверяли мне, не считая необходимым носить маски перед сестрой.

И едва эта мысль промелькнула в голове, как почувствовала радость, благодарность и нежность со стороны троих мужчин. Лишь Кайллан оставался невозмутим, однако что-то говорило мне, что равнодушным ни этот разговор, ни мои откровения его не оставили. Однако наши эмоции, наши чувства не должны касаться никого, кроме нас двоих. Даже братьев. Им достаточно слышать наш смешанный запах, ощущать теплоту и нежность, что исходила от нас, знать, что я приняла Кайллана и не стала противиться ни воли богов, ни собственным чувствам.

"— Время".

И вновь это "время", но уже сказанное Кайлланом. Слово, заставившее нас собраться, обозначившее начало суда.

— С испокон веков Закрытые Земли считались тюрьмой для оступившихся, — разнесся глубокий голос Хранителя этих Земель, а несколько больших, в полный рост, зеркал, установленных на разных концах площади, вспыхнули голубоватым сиянием. — Сюда изгоняли тех, кто еще не заслуживал смерти, но уже не мог жить среди правопослушных граждан всех Земель нашего мира. Сотни лет это место было оплотом боли, отчаяния, обреченности, жестокости и мести. Я же помог вам сделать его домом. Дал шанс на новую жизнь, возможность добиться чего-то лучшего, ни разу не отказал в помощи, требуя взамен лишь соблюдения правил и порядка, установленного мной. И что получил взамен? — на помост ввели девятерых человек, семь мужчин и двух женщин, поставив на колени перед нашей пятеркой.

А следом вбежал Аллан, в звериной ипостаси, вызвав выдох ужаса у толпы, и устроился возле моих ног, улегшись на помост и, словно нехотя, окидывая взглядом желтых глаз собравшихся жителей, которые, на мой взгляд, даже дышать перестали от страха. В чем-то я их понимала.

Отвлекшись от того, что вещал дракон, прекрасно зная, что правды в его словах все равно будет не много, внимательней присмотрелась к осужденным. Они боялись. Не Кайллана, нет, однако и его суда страшился каждый, кто присутствовал сейчас на главной площади. Но взгляды, бросаемые на Хранителя, выражали скорее обреченность, безвыходность и отчаяние. Эти люди прекрасно понимали, что пощады не будет. Не потому что вновь нарушили закон, не потому что захотели вернуться к разбою и воровству, и даже не потому что для этих целей использовали артефакты, о технологии изготовления которых, я видела, никому не было известно. Потому что пошли против своего Хранителя, не оценили дара, что он им преподнес.

И все же Кайллана они не так боялись, как меня. Это читалось в глазах, в желании оказаться как можно дальше от новой Хранительницы, в затравленном выражении, стоило мне проявить к ним интерес. Они смирились со смертью, но понятия не имели, что будет за Гранью.

Наверное, мне не дано было этого понять. Впрочем, не правда, понять я их могла, но принять этот страх — нет. Как можно бояться Грани? Что может быть лучше и прекраснее покоя и любви давно ушедших близких? Бояться можно боли, но не избавления от нее. Грань милосердна, тем более что души осужденных были чисты, не запятнаны кровью, не очерненные жестокостью и злобой. Они не заслуживали уничтожения. Казни — возможно, не мне решать судьбы живых, но не лишения посмертия.

Почувствовав мое настроение, Аллан придвинулся ближе, ткнувшись мордой в ладонь, чем вызвал новую волну паники среди осужденных. Мы действительно смотрелись грозно. Пятеро Хранителей и Призрачный гончий. Только сейчас я поняла, что неосознанно, на уровне инстинктов, на эту показательную казнь оделась в цвета, которые связывала с Гранью. Белый и черный. Жизнь и смерть. Белоснежный шелк простого длинного платья, слишком легкого для этого времени года, покрывал изысканный узор черного кружева. Волосы не стала убирать в высокую прическу, предпочтя затейливую косу, сейчас перекинутую через плечо, с вплетенной нитью черного жемчуга и такие же жемчужные серьги. Видела ли это платье и украшения в своем гардеробе раньше? Нет. Но именно их обнаружила сегодня утром на постели, после ухода Кайллана. Он прекрасно знал, что именно мне нравится.

Но не только я обрядилась в цвета, которые посчитала наиболее подходящими для своей вотчины, братья тоже подчеркнули, как схожесть, так и различия между нами. Лишь черный цвет был един для всех — цвет власти, как мысленно объяснил мне находящийся рядом Даррен, который к черной гамме добавил пурпурный. Цвет войны. Тироуну, что не удивительно, невероятным образом шел огненно-красный, Заккари, как я и предполагала, разбавил черный изумрудно-зеленым, который всегда считался в Срединных Землях цветом правителей. А камзол Кайллана был украшен серебряной вязью. Наши с ним наряды удивительным образом сочетались между собой, еще раз убедив меня в том, от кого мне досталось собственное платье.

Но чем величественнее был наш внешний вид и манера держаться, тем более жалкими на нашем фоне становились осужденные. Грязные, изможденные, обряженные в холщовые одеяния. Мне стало противно. От этого явного различия, от суда, от ужаса в глазах людей. Захотелось немедленно уйти, закрыться в башне, отгородиться от всего мира, вновь почувствовать умиротворение Грани. Но ни видом, ни действиями, естественно, этого не показала. Не имела права.

— Вы пошли против своего Хранителя, а значит и против своего народа, — меж тем продолжал речь Кайллан. — И прекрасно знали последствия своих поступков. Нарушение законов — смерть. И будь все столь просто, свою смерть вы нашли бы на виселице, как многие до вас. Но вы решили пойти против богов, решили обмануть их и их наместников, а значит столь легкая участь не для вас.

"— О чем он?" — вцепилась в шерсть Аллана, заставив того недовольно рыкнуть. Кажется, я пропустила нечто важное.

"— Не хорошо витать в облаках, когда старшие вершат суд, Меллани" — несколько укоризненно протянул Заккари, однако напряжение, исходящее от всех четверых не могло от меня укрыться, как и то, что ни один из мужчин уже не был рад моему присутствию на этой площади.

"— Кайллан?"

"— Не сейчас, heile".

Таким я его еще не видела, и, признаться, не хотела бы видеть. Предельно собранный, равнодушный...беспощадный. Кайллан смотрел на ожидающих своей участи людей, как обычно смотрят на продукт неудачного эксперимента. С досадой — не оправдали ожидания, едва заметной злостью — зря потраченное время, и толикой омерзения — как на что-то особо мерзкое. Так не смотрят на своих людей, на тех, кого когда-то был обязан защищать. И пусть разумом я понимала, что это лишь маска, но видеть подобное оказалось тяжело. Что уж говорить о тех, на кого был направлен этот взгляд.

А потом раздался крик. Еще один... И еще... И еще... Кайллан не двигался с места, ни разу не коснулся осужденных, лишь смотрел. Но ни у кого не было сомнений в том, что именно его взгляд вызывал такую реакцию. Они больше не преклоняли колени, змеями извивались у наших ног, ранили себя, молили о прощении. Непонятно кого — нас или тех, кто остался в их прошлом.

Страшно. Дико страшно от подобной жестокости, от осознания того, какой силой обладали Хранители над смертными. Запах крови, казалось, пропитал сам воздух, заполонил площадь, осел на одежде, въелся в кожу. Крови тех, кто захлебывался криками, метался в агонии, нанося себе новые увечья.

Страшно. От того, что спокойно наблюдала за их муками. От того, что не вмешивалась, понимая и, главное, принимая действия ледяного дракона. От того, что сама вместе с этими несчастными не захлебывалась от ужаса.

Страшно стать столь равнодушной к чужой боли и страданиям.

— Это станет уроком для всех, — во внезапно наступившей тишине, показавшейся просто оглушающей, спокойно произнес Кайллан, обводя взглядом замершую толпу. — Никто не смеет идти против воли богов. Никто из моего народа не смеет нарушать мои законы. Никому не дано переиграть Создателей.

Площадь мы покидали под все ту же звенящую тишину. Ни шепота, ни плача. Ни звука. Лишь полные ужаса взгляды не только живых, но и мертвых, притаившихся на окраине главной площади. И именно их страх жалил хуже раскаленной иглы, их недоверие болью отзывалось в сердце. Вызывало желание немедленно успокоить, утешить, провести через Грань и даровать покой этим заблудшим душам. И самой на время спрятаться от всего увиденного. Избавиться от стоящих перед глазами окровавленных тел, забыть о том, каким жестоким может быть Хранитель Закрытых Земель.

Но вместо этого упрямо шла за Кайлланом, черпая силы и спокойствие из ни на шаг не отстающего гончего. Братья давно ушли — Даррен с Заком вернулись на свои Земли, а Тироун завернул в ближайшую комнату, заметив, что после хорошей казни не помешает и выпить. Вот только и он не смог остаться совсем равнодушным к произошедшему, я чувствовала это, несмотря на всю внешнюю браваду. Лишь маска.

— Спасибо, что был со мной, — остановившись у порога хозяйских покоев, где уже скрылся Хранитель этих мест, крепко обняла Аллана, зарывшись лицом в белоснежную шерсть. — Спасибо.

Тихий рык — и ощущение спокойствия, уверенности в том, что все будет хорошо, передались мне от оборотня. А спустя несколько секунд, он подтолкнул меня в сторону комнаты, намекая, что моему мужчине поддержка была нужна больше, чем мне. И в этом с ним я была согласна.

На личной территории Кайллана мне побывать еще не доводилось, поэтому обстановку его комнат осматривала с нескрываемым любопытством. Первое, где оказалась — в гостиной, в принципе не отличающейся ничем примечательным, оформленной в темно-бордовых и золотых тонах. Достаточно просторная, светлая. Потолок, который так любят расписывать представители дворянства здесь, к моему удивлению, остался девственно-чистым, вызвав облегчение. Несколько диванов и кресел, пара соф, письменный стол, по традиции, занимаемый почетное место возле окна и огромный портрет изумительной красоты женщины, на одной из стен.

Не узнать в ней ту, что направила меня к своему сыну, было бы сложно. Глубокий, взгляд черных глаз, величественная осанка, алое, украшенное кружевом платье, выгодно подчеркивающее как тонкий стан, так и черное золото распущенных волос. Завораживающе красива. На портрете богине я бы дала не больше восемнадцати — двадцати лет, юна, беззаботна, с теплотой и любовью взирающая на того, кто решился запечатлеть ее лик. Интересно, кто был художником, удостоившимся столь великой чести?

Решив отложить этот вопрос на потом, заглянула в спальню, и, не найдя там Кайллана, прошла через вторую ведущую из гостиной дверь.

Обычно в этом помещении обустраивают личный кабинет, однако, как я уже знала, Хранитель предпочитал работать на первом этаже, поближе к подчиненным, чтобы все вопросы решать без излишних промедлений. Здесь же оказалась небольшая библиотека.

Тихо прикрыв за собой дверь, медленно двинулась по направлению к замершему у окна мужчине, не обращая внимания на обилие книг. Пусть всегда любила познавать новое и в другой раз непременно исследовала бы каждый закуток этой уютной комнаты, сейчас старинные фолианты волновали меня в последнюю очередь. Все внимание сосредоточилось на том, кто даже не шелохнулся при моем появлении.

Правильно ли поступала, решив нарушить его покой? Быть может сейчас Кайллан предпочел побыть немного в одиночестве? Что если мой приход не принесет ему облегчения, а, наоборот, станет слишком обременительным?

Глупости. В конце концов, если бы он не желал моей компании, то мог бы просто сказать, не думаю, что этот мужчина стал бы утруждать себя излишней скромностью. Тем более со мной.

Решительно отбросив непрошенные мысли, подошла ближе и, обвив руками его талию, прижалась к широкой спине, тут же почувствовав теплоту мужских рук, накрывших мои ладони.

— Я сильно тебя напугал? — тихий, бесстрастный голос, скрывающий истинные эмоции.

— Ты не можешь меня напугать, — произнесла, потершись щекой о его спину. — Я чувствую тебя настоящего.

— Настоящий я не менее жесток, чем тот, кого видят остальные.

— Как и все мы. Однако ты не равнодушен, а это для меня главное.

— Я никогда не изменюсь, — вкрадчиво протянул Кайллан, разворачиваясь и заключая меня в кольцо своих рук.

— Только попробуй измениться, — угрожающе выдохнула, потянувшись к его напряженным, неподатливым губам.

Он медлил всего миг, всего миг пытался понять, действительно ли я говорила искренне или же это лишь трюк, чтобы немного облегчить то, что было у него на душе. А потом накрыл мой рот жадным, жестким, невероятно требовательным поцелуем. Прижал сильнее, скользя руками по спине, лаская шею, плечи, по-хозяйски оглаживая прикрытые тонким шелком ягодицы.

Тихий звук рассыпавшихся по полу жемчужных пуговиц, треск ткани — спины коснулся прохладный воздух. Жаль платья, оно мне действительно понравилось. Однако спустя мгновенье эта мысль затерялась в водовороте чувств, ощущений и эмоций, вызываемых прикосновениями Кайллана, его поцелуями и напором.

Я тонула в его взгляде, упивалась ласками, отвечала не менее страстно, наслаждаясь прикосновениями к его обнаженной коже. Ни сюртука, ни рубашки — ненужные вещи валялись на полу. Потянулась к застежке брюк, но тут мои руки перехватили и, закинув их себе за шею, Кайллан подхватил меня под ягодицы, заставив ногами обхватить его талию, и куда-то понес.

Жесткая поверхность, звук нетерпеливо скинутых на пол предметов, еще недавно украшавших этот добротный письменный стол и резкое, практически грубое проникновение. Тело выгнулось от острого наслаждения, и я застонала, подстраиваясь под единый ритм, сливаясь в танце страсти с отчаянно нуждающимся во мне мужчиной

Ни нежности, ни трепета — оголенные эмоции, чувства и инстинкты, чисто мужское желание обладать, покорить, подчинить себе. И я подчинялась. С радостью покорялась, отдавала всю себя, упиваясь накалом и искренностью его чувств, растворяясь в наслаждении, что дарили его объятия.

— Люблю тебя, — спустя некоторое время, когда удалось перевести дыхание, глухо произнес Кайллан. Зарылся лицом в мои волосы, не отпуская от себя ни на дюйм, нежно поцеловал в висок, шею, щеку, и вновь впился в губы, тревожа только-только успокоившееся сердце. — Люблю, моя heile.

И стало так хорошо. Помимо сладостной неги после недавней близости, все мое естество наполнилось необычайной теплотой, нежностью, радостью и счастьем. Всего пара слов. Неужели мне настолько необходимо было услышать от Кайллана то, что и так уже знала. Именно услышать. А иначе, почему хотелось глупо улыбаться, позабыв о тревогах и ужасах этого дня?

Воцарившуюся идиллию так не вовремя прервал нерешительный стук в дверь. Дверь библиотеки. А это означало, что незваный гость не только вошел в личные покои Хранителя, но и отрезал мне путь к отступлению.

— Какого демона?!

— Я, конечно, знал, что ты всегда рад меня видеть, но даже не представлял, что настолько, — раздался за дверью недовольный голос Даррена, который, насколько мне было известно, уже должен был находиться на своей территории.

Какая неловкость. Уткнувшись лицом в грудь Кайллана, безмолвно рассмеялась, прижав ладонь к губам и честно стараясь не издать ни звука.

— Смешно тебе, да?

— Сам же спросил про демона, — прошептала, фыркнув, и встретилась взглядом с досадливо поморщившимся мужчиной, в глазах которого помимо раздражения, отчетливо проглядывался смех.

— Но не буквально же!

— А вам, ваша светлость, не угодишь, — прошептала, обнимая за шею, и чуть прикусила мочку его уха. Губы вновь встретились с его губами, учащая сердечный ритм и заставляя кровь вспыхивать в жилах.

— Брат, я, конечно, понимаю, что совсем не вовремя, но ты действительно мне нужен.

Мне показалось, или голос Даррена действительно зазвучал несколько смущенно? Желание рассмеяться лишь усилилось, когда представила себе смущенного демона, вынужденного дожидаться у дверей. С его-то слухом и обонянием понять, чем именно мы здесь занимались, не составило труда. Но неловкости я не испытывала. Уж если они смогли утром услышать на мне запах Кайллана, то догадаться о том, каким образом он появился было не сложно.

— Иди, он не стал бы тревожить, не будь дело срочное — еще раз быстро поцеловала Хранителя, отстранилась и, улыбнувшись, указала на валяющиеся вещи. — Только одеться не забудь.

— Не смей двигаться с места, скоро продолжим на том, где остановились.

Жадный короткий поцелуй — и мрачный дракон вышел из комнаты, на ходу заправляя рубашку в наспех натянутые штаны.

Пресветлая богиня, спасибо тебе за этого мужчину, у которого самый замечательный зад, который я только видела. И пусть я видела немного, а подобные мысли слишком фривольны для благовоспитанной леди, но не любоваться драконом не могла.

Ждать обнаженной в библиотеке, как просил Кайллан, естественно не стала, прекрасно понимая, что двумя минутами его разговор с братом не ограничится. Поэтому кое-как надев изрядно пострадавшее платье, на котором не осталось ни одной пуговицы, и даже не притронувшись к корсету, которому уже ничего не могло помочь, направилась в спальню через гостиную, где уже не было ни Кайла, ни Даррена. А спустя пару часов, когда Хранитель так и не объявился, подкрепившись и переодевшись в принесенное горничной, чьи любопытные взгляды я то и дело ловила на остатках моего недавнего наряда, платье, направилась туда, где ощущала присутствие Аллана.

Однако до оборотня так и не дошла, рассудив, что цепкой мисс Фаррен может не понравиться мое появление в ее спальне в самый неподходящий момент. Прекрасно. И чем прикажете себя занимать? Кайллан с Дарреном заняты, Зак на Срединных землях, где пропадает Тироун, я не имела ни малейшего понятия, а Призрачный гончий, слишком занят, чтобы почувствовать приближение своей госпожи. И что уж скрывать, я была искренне рада, что они с Лорной сумели договориться. Не думаю, что предприимчивая лавочница могла не знать, что ничего серьезного между ними быть не может, а если и возможно, то сопряжено с огромными проблемами, так как Аллан практически бессмертен.

— Ваша светлость.

Они все же решились. Отложив в сторону исторический роман, про времена становления Светлых Земель и войны драконов, я спустила ноги с удобной софы и выпрямилась, оглядывая девять душ, что нашли в себе силы вновь предстать перед моим судом. Я понимала их страх, в памяти еще свежи были воспоминания окровавленных изуродованных тел, что лежали у наших ног. Страх естественен, тем более после того, как грань не приняла ни одного из них.

Дело не в этих душах, не конкретно в них. Эти девять неупокоенных были достойны перерождения, в них не осталось зла и жестокости, обиды или гнева. Лишь страх перед неведанным. Однако Грань не принимала души, хоть как-то связанные с артефактами, отторгала, вынося решение на мой суд. Поэтому они и стояли передо мной. Молча ожидали своей участи, стараясь привлекать как можно меньше внимания, терпеливо дожидались, когда мне надоест копаться в их прошлом, просматривать судьбы.

Девять историй. Девять разных дорог жизни, соединившихся в одну. У одних не было ничего, весь путь состоял из одиночества и боли, другие же смогли постичь радость семейного очага. Одни опустились до ограблений из-за нужды, другие же из любопытства и прихоти, найдя в дальнейшем свое призвание в преступной жизни. Разные. Такие разные судьбы. И с каким же упоением я просматривала их все, окуналась в их прошлое, переживала каждый момент, каждую минуту этих воспоминаний.

— Не думала, что тебе придется по вкусу этот дар, — раздался рядом знакомый женский голос, едва последний осужденный исчез из гостиной, перейдя за Грань. — Не каждому пришлось бы по вкусу проживать чужие жизни, вместо своей собственной.

— Не вместо, а дополнительно к ней, — спокойно возразила, оборачиваясь к черноволосой женщине с удивительными темными глазами. Хотела было встать и склониться в реверансе, но была решительно остановлена резким взмахом ладони.

— Оставь эти условности, мы теперь семья. Дай-ка на тебя посмотреть, — улыбнулась богиня, одаривая внимательным взглядом, под которым стало не по себе. — А мне нравится то, что из тебя получилось. Хороша. Рассудительна, умна, сильна духом и на удивление сострадательна. Не думала, что после того состояния сможешь сохранить это качество. Моему мальчику повезло, впрочем, тебе повезло еще больше — сложно полюбить кого-то более достойного.

Невольно улыбнулась, расслышав нескрываемую гордость в словах женщины. Она любила своих сыновей — это и дураку было бы ясно. Безумно любила и боготворила, как каждая мать боготворит свое чадо. А это значит, что никто, даже я, не были бы достойны ни одного из ее сыновей.

И, признаться, я прекрасно понимала, за что Кайллан заслужил подобное отношение, так как, даже видя его недостатки, не могла им не восхищаться и стремиться соответствовать этому мужчине.

— Любишь его, — с непонятной грустью протянула она, внимательно следя за моей реакцией на свои слова. — Любишь. Даже если сама еще не признала это. Не трать время понапрасну, радость моя, и прекрати все мерить человеческими рамками. Нельзя увериться в чувствах за столь короткое время? Не смеши меня, вы были предначертаны друг другу давным-давно, а значит, не полюбить его ты просто не можешь. Сделай мальчику приятное и скажи, что любишь.

— Вы пришли, чтобы сказать мне это?

— Не совсем. Вот, будь добра, передай это Даррену, пусть покажет это своей laine. В конце концов, девочка должна знать правду, иначе так и будет от него бегать.

Под моим непонимающим взглядом, она протянула вперед небольшой кулон на длинной цепочке, и лишь когда он оказался в моей ладони, я едва усидела на месте, оглушенная аурой страха, что исходила от холодного металла. Артефакт с даром младенца!

— Даже не думай, — спокойный тон богини быстро заставил успокоиться и оставить намерение немедленно освободить душу. — Именно поэтому я и взяла его из всей той кучи, что успел собрать Рен. Мальчики ни за что бы не отказали тебе в праве немедленно уничтожить эту вещицу. А она, к твоему сведению, может существенно облегчить жизнь милому Даррену.

— Но ваша... Пресветлая... — замолчала, совершенно не представляя себе, как полагается обращаться к богине, которая не просто оказала великую честь и явила свой лик, но и вполне вольготно расположилась рядом на софе, явно наслаждаясь моим замешательством.

— Мамы вполне будет достаточно, — с веселой улыбкой протянула, судя по всему, моя будущая свекровь.

— Простите?

— Можешь звать меня "мама", милая, мне было бы очень приятно. Всегда, знаешь ли, хотела иметь чудную дочку.

— Не хотелось бы вас огорчать...

— Вот и не огорчай, — все с той же улыбкой тут же отреагировала...матушка, поднявшись на ноги. — Мне, знаешь ли, очень не нравится, когда кто-то меня огорчает.

Да упасут боги того, кто решиться разозлить или "огорчить" эту внешне мягкую и приветливую женщину. Мне хватило ума, чтобы заметить огонек недовольства в глубине ее взгляда и правильно его распознать. Милая? Она? Ну что ж, кобры тоже по-своему милы и прекрасны.

— Вы оказали мне честь, матушка, — покорно произнесла, одаривая ее ответной улыбкой.

— Вот и прекрасно. Не забудь передать кулон мальчику, он не должен наделать ошибок, если решил играть с огнем. Велика вероятность ненароком обжечься.

Что она имела в виду? Сказав все, что хотела, будущая свекровь просто растворилась в воздухе, пожелав удачного дня, и я осталась одна. Ладонь невольно сжалась, сильнее сдавливая ненавистный мне кулон, а разум затуманился глухой злостью от осознания собственного бессилия.

Она не желала, чтобы эта невинная душа обрела покой, используя для одних только богине известных целей невинного ребенка, которому и так пришлось пережить слишком многое. Почему? Что может связывать этот артефакт, Даррена и какую-то девушку, которую женщина назвала "laine"? Почему кто-то из мертвых должен страдать ради того, чтобы "облегчить" жизнь тому, кто до сих пор ходит под этим небом? Пусть даже Рену.

Оглушительно хлопнув дверью, без промедления направилась на поиски одного мужчины, который должен был объясниться. В такой ярости меня здесь еще не видели.

Кайллан

— Надеюсь, ты таким образом решил неудачно пошутить, — протянул Хранитель Закрытых Земель, не сводя пристального взгляда с брата. — Это невозможно.

— Думаешь, сам я об этом не думал? — обреченно выдохнул Даррен, буквально падая в кресло, и откинулся на спинку, закрыв рукой глаза. — Ты бы видел ее взгляд... Она ненавидит меня, Кайл, ненавидит всех демонов.

— Хочешь сказать, она знает?

— Издеваешься? Она понятия не имеет кто я на самом деле, иначе не просто сбежала, а сразу бы наложила на себя руки.

— Все настолько плохо? — встретив полный горечи и муки взгляд брата, Хранитель мысленно выругался, прекрасно понимая, что сейчас должен был чувствовать демон. — Старые стервы! Они прекрасно знали, кем она окажется.

— Книга судеб пишется сама.

— Не мне тебе напоминать, что в нашем случае ничто не помешало матери внести в нее свои коррективы.

Чувствуя, как температура в кабинете начинает снижаться, ледяной дракон медленно выдохнул, с трудом возвращая себе контроль над эмоциями. Стервы. Свои отношения с божественной родительницей Кайллан давно считал безнадежно испорченными, не в силах простить ей той боли, что пришлось испытать Тироуну после ухода его heile.

Лишь теперь он смог по-настоящему понять, что чувствовал в тот период брат. Одна мысль о том, что Меллани может исчезнуть из его жизни не просто пугала. Она внушала ужас и заставляла тревожно сжиматься сердце. Удивительно. Еще несколько месяцев назад он был твердо уверен, что не способен испытывать столь сильные чувства, что никогда уже не познает ни страха, ни обреченности, ни щемящей душу нежности.

Смешно сказать, но в глубине души он был даже немного признателен матери за невосприимчивость к чувствам противоположного пола. За неспособность полюбить кого-то кроме предначертанной ему heile, которая могла родиться еще через пару тысячелетий. Его вполне устраивал привычный уклад жизни, постоянная любовница, которую не сложно было сменить, если надоест, контроль над собственными чувствами и разумом. До появления Меллани.

— Как ты это пережил? — после продолжительного молчания тихо спросил Даррен, устремив взгляд в потолок. — Сколько держался на расстоянии? Месяц? Два? Я не могу без нее, Кайл. Ни дня не могу.

— Никто из нас не может, — задумчиво ответил Хранитель. — В этом наше наказание. Наше проклятие.

— Ваше проклятие. Triani vir, Кайл, это вы с Роуном разозлили богов. Вы. Так ответь, почему из-за вашей ошибки и неразборчивости мне сейчас приходиться из кожи вон лезть, чтобы моя laine не просто приняла меня, а хотя бы позволила находиться рядом с собой? — Резкий звон разбившегося о стену бокала, что недавно сжимал в руке мужчина, и полный ярости и боли взгляд алых, как пламя глаз. — Любовь lainari не бывает безответной, это закон жизни моей расы. Закон. Но моя женщина об этом понятия не имеет! А знаешь что еще? Она вполне может никогда меня не полюбить и уйти к другому, как это было с Роуном. Потому что из-за ваших с братом грехов боги наделили ее этим правом. У нее есть выбор, в то время как у меня нет.

— Мне жаль.

— Жаль... — повторил перевоплотившийся демон, сжимая кулаки в тщетной попытке успокоиться. — Жаль... А мне жаль тебя, Кайл, потому как именно тебе придется объяснять Меллани, почему она должна будет принять в семью детей Вейна. Я не позволю, чтобы кто-то из вас хоть раз косо взглянул на Дэлли или на мальчика.

Ярость и опасения брата были понятны. Более того, Кайл и сам даже представить не мог, как отреагирует Меллани на новость о том, что ей придется не просто общаться, но и действительно принять в семью детей человека, создавшего эти проклятые артефакты. Сможет ли сохранить привычное хладнокровие и достоинство, которое до сей поры ей не изменяло?

Размышления прервала сама Хранительница Грани, ворвавшаяся в кабинет в сопровождении бледного секретаря. Бедняга Джером был насмерть перепуган и, застыв в дверях, лишь бормотал что-то невнятное, боясь лишний раз взглянуть на своего господина.

— Меллани? Что-то случилось?

Она не ответила, застыв напротив Даррена, и с откровенным интересом рассматривая брата с ног до головы. Смешная.

Жестом отпустив напуганного секретаря, Кайллан направился к девушке, подавляя растущее чувство беспокойства, возникшее едва она переступила порог его кабинета. Меллани была расстроена и не скрывала этого. Волны обиды, досады и злости исходили от обычно спокойной и уравновешенной девушки, заставляя гадать, что же могло так сильно задеть его heile.

— Что случилось, родная? — вновь повторил свой вопрос Хранитель Закрытых Земель, останавливаясь возне нее и притягивая к себе, обняв за талию.

Это действие будто заставило ее очнуться. Оторвавшись от разглядывания демона в его истинной форме, она перевела несколько рассеянный взгляд на Кайллана, и вот тогда Хранитель, впервые за долгие тысячелетия почувствовал себя неуютно, предвидя надвигающиеся неприятности. Меллани была не просто зла. Она была зла на определенных людей, и что-то подсказывало, что и он и быстро принявший привычный облик Даррен входили в их число.

— Кто такая laine? — на удивление спокойным тоном поинтересовалась Хранительница, отстранившись от него, и требовательно взглянула на мгновенно подобравшегося Рена.

Не дожидаясь ответа, Меллани пересекла кабинет и грациозно опустилась на край небольшого дивана, чинно сложив руки на коленях, сжимая что-то в одной из ладоней, и лишь после этого вновь окинула их обоих невозмутимым взглядом удивительно-синих глаз. От былого гнева не осталось и следа — Кайллана и раньше поражал подобный контроль над своими эмоциями у этой фактически еще совсем юной девушки. И, положа руку на сердце, дракон бы предпочел, чтобы она закатила скандал, высказала им все, что не устраивало, что вывело ее из равновесия, что разозлило и задело настолько, чтобы прервать их разговор. Все лучше, чем ледяное спокойствие, молчаливое ожидание ответа, немой укор, читающийся во взгляде.

Не удивительно, что его люди так боялись этой хрупкой и внешне абсолютно безобидной человечки. И откуда, скажите на милость, ей было известно про laine Даррена, если брат поделился этой новостью с ним всего пару часов назад?

— Что тебе известно? — несколько обреченно протянул демон, не спеша подходить ближе, очевидно опасаясь вполне объяснимого гнева сестры.

Зря. Кайллан был уверен, что его heile никогда не позволила бы себе слишком импульсивное и порывистое проявление эмоций. А вот подвести к краю, довести до предела... Брата следовало выручать, в конце концов, он действительно не виноват в происходящем.

— Не знаю, откуда ты узнала о ней, Меллани, но думаю, нам не следует сейчас горячиться, — присев рядом с Хранительницей, Кайллан накрыл рукой изящные ледяные пальцы. — Я понимаю, что ты сейчас должна чувствовать, но ни Даррен, ни эта девушка не виноваты в том, что оказались связаны. Как понимаешь, она сама не в восторге от того, что оказалась laine демона, убившего ее отца.

— Не в восторге? Она ненавидит меня. Искренне ненавидит, — демон вновь опустился в приглянувшееся кресло, но на этот раз, вместо того, чтобы буравить взглядом потолок, устремил взор на Хранительницу. — Я знаю, что это будет сложно, но прошу тебя проявить понимание и принять мою laine. Прошу как новообретенную сестру. Дэлли не виновата в том, что сотворил ее отец, она до сих пор не знает, что именно из-за его артефактов были казнены ее родные.

Чувство неправильности происходящего буквально наполнило небольшую комнату, заставив братьев напряженно переглянуться. Что-то было не так. Быть может виной тому внезапная бледность, залившая щеки Хранительницы или то, как крепко сжались ее руки, выделяя побелевшие костяшки пальцев. Или то, как опустила она взгляд, очевидно не желая показывать истинных чувств.

Она молчала, размышляя о чем-то своем. Молчала, заставляя нервничать и без того напряженных мужчин, злиться от осознания своей уязвимости перед этим хрупким созданием. И если для Даррена ее мнение и поддержка были важны лишь потому что теперь она была частью семьи, сестрой, с которой ему предстоит провести не одно тысячелетие, то для Кайла боль этой девочки была сродни его собственной. И осознание того, что из-за вмешательства богов ей предстоит испытать далеко не самые приятные моменты в своей жизни, невероятным образом злило.

— Я правильно поняла, laine означает то же самое что и heile? То есть избранница, — медленно, тщательно выбирая слова, произнесла Меллани, не отрывая взгляда от сцепленных рук.

— Именно так, — тут же отозвался Даррен, поджавшись вперед. — На языке демонов. Laine и lainari — мужчина и женщина, две половинки единого целого, предназначенные друг для друга.

— И твоей laine стала дочь артефактора Вейна, которую, по вашим же сведениям, никто так и не смог найти. Насколько я понимаю, сведения эти весьма ошибочны. Причем не без твоей помощи.

— Я не мог ее убить.

— Понимаю, — все так же тихо и спокойно произнесла девушка. — Кажется, теперь я все же кое-что понимаю. Вот, тебе просили передать, — поднявшись, она протянула демону небольшой кулон на витой цепочке и с явным усилием разжала пальцы, уронив изящную вещицу в ладонь Хранителя.

— Что это?

— Спросил бы лучше "кто". Это артефакт, Даррен, один из тех, что тебе удалось отыскать на своих Землях. И он пока функционирует. Пока. Настоятельно рекомендую не испытывать моего терпения и как можно скорее показать его... этой девушке, твоей laine. Матушка просила передать, что она должна узнать правду. Это, скажем так, поможет вам в развитии отношений.

— Матушка?!

— Развитие отношений?

Вопросы прозвучали одновременно и, судя по тому, как поморщилась Хранительница, ни одни из них ей не понравился.

— Развитие отношений — это моя трактовка, она же сказала "девочка должна знать правду, иначе так и будет от него бегать", — первым ответила Даррену и лишь после того, как демон задумчиво посмотрел на артефакт, повернулась к ледяному дракону. Внезапная улыбка на лице этой малышки не сулила ничего хорошего. — И да, Кайллан, именно "матушка", так как твоя мама просила называть ее исключительно так, когда недавно передала для Даррена это послание.

Вот теперь стало понятно, что так разозлило его heile. Естественно, дело не в богине, хотя общение с ней кого угодно способно было вывести из себя. Но в данном случае Кайллан предполагал, что причиной послужил медальон, на который то и дело поглядывала девушка, прекрасно понимая собственное бессилие перед волей богов.

Еще его заинтересовало поведение матери. Да, у них и прежде были натянутые отношения, однако прийти к Даррену она могла бы и сама, тем более имея на руках то, что могло помочь ему обрести счастье со своей избранницей.

Но решила пойти другим путем и привлечь Меллани. Почему? Захотела посмотреть на его heile? Узнать, сможет ли она проявить благоразумие, справится ли с эмоциями? Или это некая проверка для него? Он слишком хорошо знал свою мать, чтобы быть уверенным, что она никогда ничего не делает без причины. Так что на этот раз? Почему именно Меллани должна была отдать этот...

— Ты не знала, что означает "laine", — лишь когда она оказалась возле самого выхода, наконец, понял дракон. — Как не знала и то, что эта девочка дочь артефактора.

— Понятия не имела, — с грустной и немного злой улыбкой ответила Хранительница Грани. — И, кажется, ты еще не скоро бы мне об этом сообщил. Видимо придется сказать спасибо твоей матери, как только вновь с ней встречусь. У тебя неделя, Даррен, максимум полторы. Больше ждать я не намерена.

Дверь за девушкой закрылась, приглушая раздавшуюся в кабинете отборную брань на драконьем языке.

Глава 8

Неделя, отведенная мной Даррену, подходила к концу, а от него до сих пор не было известий. По крайней мере тех, которые были бы интересны лично мне. Сам демон не появлялся, впрочем, как и артефакт, о котором я не могла перестать думать ни на минуту. И, честно говоря, подобные инстинкты Хранителей стали порядком раздражать.

Разумом я понимала, что за несколько дней с невинной душой ничего не произойдет, что Даррен не собирался пользоваться даром, заключенным в кулоне, однако предательские мысли, сродни наваждению, упрямо лезли в голову. Совершенно иррациональное поведение, столь мне не свойственное.

Я злилась, честно стараясь не срывать плохое настроение на окружающих, и даже хотела уйти на Грань, чтобы в ее безвременье дождаться возвращения артефакта. Однако ни Аллану, ни Кайллану эта мысль не понравилась. И если первый просто выразил неудовольствие, обвинив в том, что абсолютно не думаю о своем гончем, чье призвание всегда быть рядом с Хранительницей, то второй попросту запретил, уточнив, что если все же решу уйти, придет за мной. И ведь придет — в этом я не сомневалась. Вот только, как скажется посещение Грани для этого Хранителя, я не знала, а значит рисковать его здоровьем и благополучием не могла.

Напряжения в отношениях с Кайлланом избежать все же не удалось. И в этом была моя вина. Я слишком остро реагировала на каждую мелочь, отталкивала его, желая все время проводить в одиночестве. И лишь по ночам в общих покоях, куда по приказу Хранителя перенесли мои вещи, у нас было полное взаимопонимание.

Седьмой день после того, как я в последний раз видела демона, начался необычно. Во-первых, вместо ставшей уже привычной спальни я проснулась в совершенно незнакомом месте и абсолютно одна. Небольшая, по сравнению с покоями в замке, комната была полностью оббита деревом. А сама кровать... Никогда прежде я не встречала ничего подобного. Она представляла собой огромный в локоть шириной матрас, застеленный шелком, мехами и усыпанный множеством ярких подушек самого разного размера. Удивительно мягкий и удобный.

В этой спальне было не так уж и много вещей, но все они невероятным образом сочетались между собой, создавая уют и непередаваемую атмосферу домашнего тепла. Широкое кресло-качалка со сложенным на сиденье мягким пледом, камин, небольшой, но даже с виду мягкий и удобный диван с низким журнальным столиком напротив. И ковер. Весь пол устилал невероятной красоты ковер с пестрым рисунком и длинным ворсом.

Поднявшись с постели и накинув на плечи поверх легкой сорочки плед, я внимательно посмотрела под ноги, с удивлением узнавая в этом рисунке парящего в небе изумрудно-зеленого дракона. Это явно не Закрытые Земли. Догадку подтвердил и пейзаж за огромным, во всю стену окном, скрытый за тяжелыми задернутыми шторами.

Горы. Как завороженная я вышла на улицу, ступая босыми ногами по теплому дереву, широкой дорожкой уложенному вокруг всего дома. Вышла прямо из спальни через дверь, которую едва заметила в правом углу стеклянной стены. Подумать только, полностью прозрачная стена...

Но это поразило гораздо меньше открывшейся перед глазами красоты и опьяняюще вкусного воздуха. Зеленые горы с белоснежными снежными шапками, теряющимися в облаках, веселое щебетание птиц, аромат хвои, свежей листвы, молодой травы и цветов. И невероятной красоты бирюзовое озеро, раскинутое на расстоянии шагов сорока от дома. Озеро, спрятанное в горах, окруженное лесом, уединенное и настолько прекрасное, что при виде солнечных бликов, отражающихся от водной глади, перехватывало дыхание.

— Уже проснулась?

Любимый голос теплотой отозвался в сердце, и, едва ощутив руки Кайллана, я с наслаждением прижалась спиной к его груди, наслаждаясь спокойствием и умиротворением, что дарили его объятия.

— А Тироун не против того, что мы вторглись в его Земли? Сюда людям вход воспрещен.

— А кто здесь человек? — тихо усмехнулся Хранитель, нежно целуя в висок и прижимая крепче, переплетая наши пальцы. — Этот дом когда-то я построил для себя, мое убежище на земле, где я родился и вырос. Теперь он принадлежит нам обоим.

— Пытаешься меня отвлечь? — расслабленно улыбнувшись, повернулась в его объятиях, чтобы видеть лицо.

— Получается?

— Несомненно, — приподнялась на цыпочках, чтобы дотянуться до его губ, и поцеловала, стараясь выразить благодарность и нежность, что согревали сердце.

— Мне нравится, как ты говоришь "спасибо", — протянул дракон, едва мы смогли оторваться друг от друга. — А что думаешь по поводу утреннего купания?

Не успела я ответить, как оказалась на руках у Кайллана, решительным шагом направляющегося к озеру, а дальше... Дальше потекли, вероятно, самые лучшие часы в моей жизни. Мы плавали, дурачились как малые дети, завтракали на свежем воздухе, лежа на зеленой траве под пригревающим солнышком и наслаждались друг другом. Проблемы, недопонимания, обиды на судьбу, на жестокость богов отступили под наплывом счастья и беззаботности.

Мы говорили о пустяках, делились воспоминаниями, раскрывались друг другу с новых сторон, обнажали души.

— Так значит вы с Роуном единственные родные братья из всего рода драконов?

— У каждой пары может родиться лишь один ребенок, однако тот факт, что нашей матерью является богиня, отменяет любые правила.

— А твой отец знал кто она, когда... Постой. Они вообще были женаты? — перевернувшись на живот, посмотрела на, кажется, полностью довольного жизнью мужчину, неторопливо перебирающего пряди моих волос.

Мы лежали поперек странной кровати, любовались виднеющимися за стеклянной стеной звездами и слушали треск камина. Слишком утомленные этим днем, абсолютно расслабленные и счастливые.

— Тебя удивляет, что Хранителями могут быть бастарды? — усмехнулся Кайллан. — Полно, маленькая. Неужели думаешь, что боги свяжут себя семейными узами со смертными? Как бы долго ни жили драконы, их век лишь краткий миг для создателей этого мира. Тебя это тревожит?

— Законность твоего рождения? Кайллан, ты Хранитель, могущественнее нас лишь боги. Так что же может меня тревожить? Мне просто интересно, каким ты был раньше. По сути, я мало что знаю о тебе, в то время как тебе известна практически вся моя жизнь.

— Что я могу рассказать? — задумчиво протянул мужчина, смотря куда-то поверх моей головы. — Это было слишком давно, чтобы вспомнить хотя бы малую часть всего, что происходило в те времена. Ты ведь практически ничего не знаешь о драконах. Лишь глупые сказки, придуманные теми, кто даже в глаза не видел ни одного из нас.

— В Академии...

— В Академии вам рассказывают, что нет страшнее существ, чем Древние расы, — улыбнувшись, он одарил меня снисходительным взглядом, очередной раз заставляя ощутить себя несмышленым ребенком. — Но что люди знают о нас? Не удивлюсь, если в вашем понимании мы лишь животные, лишенные всего человеческого. А меж тем именно в облике людей мы предпочитаем проводить большую часть жизни и лишь за несколько лет до смерти меняем ипостась и уходим в Обитель гор.

— Обитель гор?

— Место, где живут и находят покой самые древние драконы. Прожитые века туманят их разум, слишком много знаний, событий и воспоминаний сводят с ума, поэтому подобная изоляция необходима для безопасности молодняка.

— У демонов тоже есть такое место?

— Нет. Создавая эту расу, боги наделили их способностью подстраиваться под реальность, меняться вместе с миром, идти в ногу со временем. Драконам же невероятно тяжело воспринимать любые перемены. Я уже говорил, что мы с братом исключение из всех правил, — добавил Кайллан с улыбкой, заметив мой полный сомненья взгляд. — Сказывается кровь матери.

— Роуну, должно быть, тяжело находиться здесь, — мне стало грустно от мысли, что эти прекрасные Земли могут быть нелюбимы своим Хранителем.

— Тяжело? Меллани, Тироун безмерно любит Светлые Земли. Да, ему непросто в общении со Старейшинами, и несколько родов до сих пор не слишком жалуют своего Хранителя. Однако открыто выступить они не могут, а поддержка и почитание молодняком своего господина лишь подчеркивает их бессилие. Ты же не думала, что Роуна не любит его народ?

Собственно говоря, именно так я и подумала, особенно после того, как узнала о нетерпимости драконов к полукровкам, даже к тем, чья кровь была разбавлена божественной. И искренне сопереживала Хранителю, представляя, как тяжело стоять во главе презирающего тебя народа.

— Как же ты еще наивна, маленькая моя, — с улыбкой протянул Кайллан, от которого, видимо, не укрылись мои мысли. — Ты мыслишь как человек, чей век ничтожно мал. Драконы не вечны, за время правления Тироуна сменилось два-три поколения. Поколения, попавшие под влияние своего Хранителя и которым он постепенно привил тягу к развитию.

— Но он все же не открыл свои Земли для остальных рас.

— Однако это не мешает вести торговые отношения с остальными Землями.

— Драконы сотрудничают с другими расами? — это действительно стало для меня новостью.

— Эти места богаты лесом, углем, рудой, драгоценными камнями и морскими гадами. Согласись, было бы большим упущением со стороны брата пренебречь подобными дарами своих владений. К тому же, драконье вино на вес золота, и ценится во всех уголках мира.

— А взамен они получают крупы и ткани, которые умеют создавать лишь мастера Срединных Земель, — задумчиво протянула, усваивая новые знания.

— А так же новые изобретения Темных, — добавил Хранитель, наблюдая за мной с явным одобрением. — Как, например, новые породы скакунов. Даже драконам не чужды людские радости, такие как скачки или конная охота. Впрочем, охотиться мы предпочитаем в истинной ипостаси.

Истинная ипостась. Интересно, как выглядит дракон Кайллана? Белоснежный или, как и глаза, цвета серебра? Так ли он огромен, как сказывают легенды, или это преувеличение? Мне внезапно нестерпимо захотелось увидеть второй облик Хранителя, познать ту его грань, которая спрятана от окружающих.

Приподнявшись на локтях, я посмотрела на мужчину, не зная, как он отреагирует на подобную просьбу. Ведь мне не просто хотелось увидеть вторую ипостась, я желала коснуться ледяного дракона, узнать его суть. Совершить полет. Знаю, что последнее желание было слишком детским, абсолютно не подходящим моему положению и воспитанию, но... К демонам условности, я действительно хотела прокатиться на собственном драконе!

И судя по хитрому, с затаенными смешинками в глазах, взгляду Кайллана, ему было прекрасно известно о моих желаниях. Однако предлагать свои услуги Хранитель не спешил, наслаждаясь моим смущением, и с предвкушением ожидая дальнейших действий. Он играл со мной, как матерый кот с маленькой, заблудшей мышкой, зная наперед каждое ее решение.

Пришлось сдаться.

— Хочу увидеть твоего дракона.

— Только увидеть? — насмешливо поинтересовался самый вредный мужчина на свете, прекрасно зная, что я ни за что на свете не признаюсь в абсолютно детском желании покататься на драконе.

— Ты ведь знаешь, чего я хочу, — совершенно по-женски надула губки, что, однако, еще больше его развеселило.

— Ну же, маленькая, отбрось маску стеснения, ей не место между нами.

— Поднимешься со мной в небо?

Да, я сдалась, однако на своих условиях. В конце концов, такая формулировка больше подходит леди моего положения и... Ну и действительно стыдно просить его покатать меня на спине. Лежать обнаженной в его объятиях — абсолютно естественно, а просить о подобном стыдно.

Ответом мне стал тихий низкий смех, отозвавшийся во всем теле сладкой дрожью, а последовавший за ним поцелуй направил мысли совсем в другую сторону. Покататься ведь можно и позже... Многим позже.

Однако у Кайллана на этот счет было другое мнение. Поэтому, после короткого, но необычайно сладкого поцелуя, он поднялся с постели и протянул мне легкий полупрозрачный пеньюар, едва доходящий до середины бедра, недвусмысленно намекая на необходимость одеться. Сам же, сверкая обнаженными ягодицами, явно красуясь, вышел на залитую лунным светом улицу.

Пресветлые боги, мне повезло заполучить самого красивого мужчину в мире. А осознание того, что ни одна женщина, кроме меня, никогда уже не будет любоваться игрой мышц на его спине, длинными мускулистыми ногами, широким разворотом плеч, точеным, благородным профилем, что ни на одну он не посмотрит с таким затаенным жаром в серых глазах, наполняло непередаваемым ощущением эйфории.

— Если ты и дальше продолжишь так на меня смотреть, heile, то о полете сегодня сможешь забыть, — он произнес это тихо, однако теплый ветер, взмахнувший тонкой тканью тюли, каким-то образом донес слова Хранителя до моих ушей. — Я не железный, родная.

Пришлось потупиться, быстро надевая на обнаженное тело пеньюар, однако шальную улыбку скрыть все же не получилось. За что получила весьма чувствительный шлепок и, последовавший за этим, пылкий поцелуй, словно в извинение, едва поравнялась с Хранителем.

Но возмутиться, да и вообще что-нибудь ответить, не успела, так как спустя мгновенье на залитой лунным светом площадке перед домом огромной горой возвышалось, на мой взгляд, самое прекрасное создание из ныне живущих. И самое пугающее.

Легенды не лгали, драконы действительно невероятно огромны. Конкретно этот представитель был метров восемь в высоту, и обладал внушительным арсеналом когтей, шипов и клыков. И да, он действительно оказался цвета чистейшего серебра.

"— Нравлюсь?" — раздался в моей голове любимый голос.

— До ужаса, — не стала скрывать эмоций, уже жалея о собственной просьбе.

"— Трусишка", — мягко рассмеялся Хранитель и, приблизившись ко мне, медленно вытянул вперед огромную голову на длинной шипастой шее.

Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не отшатнуться, когда голова дракона, явно превышающая мой рост, оказалась на уровне глаз, так близко, что протяни я руку — непременно коснулась бы даже с виду жесткой шкуры. Или чешуи? Увы, строение драконов в Академии мы не изучали, поэтому как назвать небольшие для него, но вполне приличные для моего восприятия, пластины, покрывающие все тело, я не знала.

Да простит меня Хранитель, но называть его именем это великое творение богов мне было пока чрезвычайно тяжело.

"— Меллани, неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе вред?" — с неприкрытым сарказмом поинтересовался ледяной дракон. Кстати интересно, каким образом он использует стихию в этой ипостаси. "— Ну же, маленькая, не разочаровывай меня. Мне казалось, тебе понравился этот облик".

— Огонь мне тоже нравится, но это не значит, что я готова прыгнуть в костер, — пробормотала, прекрасно понимая, что упрямлюсь лишь из вредности, а сама, несмотря на опасения, внимательно присматриваюсь к шипастому изгибу спины. Думаю, если расположиться у основания шеи, то...

И тут он раскрыл крылья. Если раньше я считала, что прекраснее дракона существа на свете нет, то в этот момент оказалась полностью покорена Первородным. Столько грации и скрытой мощи, силы и достоинства. Величия.

Словно поняв обуревавшие меня чувства, Кайллан еще ниже наклонил голову, позволяя забраться на шею, а оттуда скатиться ниже, чтобы весьма удобно расположиться у основания крыльев, меж двух широких шипов, защищающих от падения как спереди, так и сзади.

А потом был восторг. Восторг от ощущения ледяного ветра на своей коже, от непередаваемого чувства свободы и вседозволенности, от захватывающей дух высоты и бешеной скорости, от свиста в ушах и собственного безудержного смеха. Счастье. Неимоверно полное, оплетающее с ног до головы, переполняющее сердце и душу счастье.

Я никогда не видела рассвета в горах. Никогда не поднималась в облака. Никогда не позволяла себе забыться и расслабиться настолько, чтобы потерять счет времени. И поэтому упивалась каждой секундой, каждым мгновением чуда, которое подарил мне Хранитель.

Ровно до того момента, как спустя четыре дня безмятежной радости между мной и Кайлланом не состоялся разговор, которого я уже какое-то время подсознательно ждала с примесью обреченности.

Солнце близилось к закату, раскрасив небо яркими, насыщенными оттенками красного, оранжевого, нежно-розового, пурпурного и светло-лилового цветов. Великолепное буйство красок. Я любила это время суток не меньше глубокой ночи, когда все вокруг освещается лунным светом и сиянием усыпавших небо звезд. А за последнее время полюбила еще больше, привыкнув наслаждаться закатом, сидя на горном склоне в объятиях Хранителя.

Мы оба знали, что эти дни уединения, выкраденные у мира, подходили к концу и очень скоро мне и Кайллану придется вновь вернуться к своим обязанностям. Не раз я замечала стопки писем, появлявшихся на столе спальни, которые Кайллан первый день старательно игнорировал. Однако вскоре сдался и пару часов стал отводить на проблемы Закрытых Земель.

Впрочем, осуждать его я не могла, прекрасно понимая, что для таких, как мы, свободное время — непозволительная роскошь. Такова уж цена силы и власти, чем выше статус человека, тем меньше у него времени для себя и близких. Что уж говорить про Хранителей. Тем ценнее для нас были эти вечера, когда можно просто наслаждаться покоем, единением, умиротворенным молчанием и красотой окружающей природы.

— От Даррена не было известий?

— Потерпи еще немного, — негромко ответил Кайллан, поглаживая мои плечи.

Лежать на мягкой траве, нежась в его объятиях, и наблюдать за закатом было невероятно хорошо. Однако это не могло полностью отвлечь от мыслей о демоне и артефакте, что до сих пор оставался в его руках.

— Ты ведь понимаешь, что не сможешь вечно держать меня здесь? Мне, конечно, безумно нравится, как ты пытаешься отвлечь меня от ситуации с Дарреном, но это не значит, что я не слежу за отведенным ему временем. Срок в полторы недели давно истек.

— Ему сейчас приходится нелегко, heile. Ты должна понять.

— Ты ставишь меня перед невозможным выбором между призванием Хранительницы и личными отношениями. Это не честно, Кайллан, — внутри все запротестовало, когда, отстранившись, я высвободилась из его рук и обернулась. — Ты противопоставляешь инстинкты и чувства. Я не могу перестать думать об артефакте, просто не могу. Это разрывает меня изнутри, и тебе об этом прекрасно известно.

— Она человек, heile, — с налетом грусти произнес Хранитель, коснувшись моей ладони. — Обычный человек, до смерти боящийся демонов. Более того, она их искренне ненавидит, виня в гибели семьи. Рен боится ее спугнуть. Ты даже не представляешь, как это тяжело — сдерживать себя рядом с избранницей, контролировать каждое слово, каждый свой шаг, чтобы не оттолкнуть.

— Я знаю, что тебе пришлось нелегко со мной, — отвернулась, не в силах выдержать того, что смогла рассмотреть в его глазах. Тоска. Тоска, страх и одиночество.

— Дело не в твоем эмоциональном состоянии, если ты именно это имела в виду, — и все же совсем отстраниться он мне не позволил, вновь притянув к себе за плечи. — А в том, что ты до сих пор отчасти человек. Поэтому я могу понять, каково сейчас приходится Рену, и поэтому только мне он смог открыться. У людей не существует такого понятия, как избранные, они просто на уровне физиологии не в состоянии полюбить кого-то с первого взгляда. В отличие от других рас. Не могу сказать, что каждый дракон, в конце концов, встретит свою heile. Нет. Даже для нашей расы это явление крайне редкое, то же самое и с демонами. Однако heile не может не ответить на чувства heilina, они две половинки целого.

— Я ответила на твои чувства.

— Ты не понимаешь, маленькая. У тебя есть выбор. Ты можешь испытывать ко мне симпатию, возможно даже влюбленность, но не любовь. У тебя есть право и возможность встретить кого-то другого, более достойного, по твоему мнению. У heile и heilina же такой возможности нет. Едва увидев друг другу, почувствовав запах, просто ощутив присутствие, они уже не смотрят ни на кого другого. Можешь называть это судьбой, роком, предназначением — смысл один. Эти чувства абсолютно всегда взаимны.

А его мать лишила своих детей этого и возможно обрекла на вечность в одиночестве. И не только их. Я поняла, что пытался донести до меня Кайллан, поняла вплоть до последнего слова.

Laine Даррена тоже была человеком, и понятия не имела об этих тонкостях жизни демонов. А учитывая, что девушка, по словам Хранителя, испытывала ненависть к этой расе, да и тот факт, что Рен лично участвовал в расправе над ее отцом... Брату оставалось только посочувствовать и попытаться помочь в меру своих сил. И именно в моих силах было подождать еще немного с требованием возврата артефакта. Да, для этого пришлось бы пойти против своей сути, инстинктов, кричащих о необходимости освободить невинную душу. Но, в конце концов, еще пара дней действительно ничего не изменят.

— Даже если она со временем согласится принять его чувства, как ты представляешь их совместную жизнь? Даррен бессмертен, а эта девушка обычный человек.

— Мы можем разделить свою жизнь с избранницей.

— Как я разделила жизнь с Алланом?

— Не совсем, — взгляд Кайллана похолодел, а в голосе послышались стальные нотки. Ему явно не понравилось упоминание Призрачного гончего, тем более в данном вопросе. — В вашей связи оборотень находится в зависимом положении. Его жизнь напрямую связана не только с твоей жизнью, но и с твоим решением. Сколько бы веков он ни служил тебе, всего одно слово — и его не станет. Ритуал, связывающий Хранителя и его избранницу, позволяет разделить друг с другом вечность, именно разделить, а не привязать к себе кого-то. В данном случае партнеры равноправны.

— Брачный ритуал? — уточнила, стараясь не показывать, насколько болезненной была для меня эта тема.

— Естественно он брачный, — усмехнулся Кайллан, отодвигая мои волосы и нежно целуя в шею, прокладывая дорожку к плечам. — Вечность можно разделить лишь однажды.

— Жестоко, — поцелуи прекратились, и Хранитель замер позади меня, внимательно прислушиваясь к словам. — Связывая свои жизни с Хранителями, девушки вынуждены либо навсегда покинуть тех, кто им дорог и никогда уже не встречаться, либо наблюдать, как они старятся и умирают на их глазах. А взамен лишь вечность и любовь. Не спорю, многих бы подобное прельстило, но как по мне, то вблизи бессмертие не так уж и привлекательно, куда больше оно приносит страданий, нежели счастья. В любом случае, нас с тобой это не касается.

— Ты так считаешь? — его дыхание опалило кожу у виска, однако не это вызвало мелкую дрожь, а глубоко скрытое напряжение и гнев, что мне удалось расслышать в его голосе.

— Мы оба Хранители, оба бессмертны, так что необходимости в ритуале я не вижу.

Кайллан не ответил. Не произнес ни слова, однако я почувствовала, как он отдалился. Сердце сжалось от страха потерять этого мужчину, но... Но я не могла согласиться на ритуал. По крайней мере — пока. В конце концов, Кайллан не вправе требовать от меня всего и сразу. Я и так слишком быстро его приняла и позволила себе открыться, признать собственные чувства, которые с каждым днем становились все глубже и уже чем-то напоминали любовь, а не влюбленность. Слишком быстро для человека. Но брак...

Нет. Не сейчас, еще слишком рано. Я уже была связана этими узами с мужчиной, и вновь оказаться в подобной зависимости от кого-то не желала. Равноправие? Не в этом мире и не в этом веке. Для женщин не существует равноправия в браке.

— Ты согласна быть любовницей, но не женой, — задумчиво протянул он за моей спиной обманчиво-спокойным голосом. — Забавно. Никогда не думал, что буду обсуждать подобный вопрос со своей heile.

— И ты, и братья сами все время пытаетесь донести до меня, что я больше не человек. И я приняла это. Я Хранительница Грани, я та, кто навеки связан с миром мертвых, та, кто будет жить вечно. Брак? Это то, что осталось в моем прошлом. Кайл... — вздохнув, я обернулась к мужчине, обняв за шею и прижавшись всем телом, стараясь уменьшить пропасть, что разрасталась с каждым оброненным мною словом. — Ты мне дорог. Не могу сказать, что люблю тебя. Пока не могу. Однако я выбрала тебя, и лишь с тобой хочу разделить свою вечность. Неужели тебе этого мало?

— Мало.

Так холодно он никогда еще со мной не говорил. А взгляд... Я обидела его, сильно обидела и теперь понятия не имела, как все исправить, как вернуть то чувство единения и полной гармонии, что была между нами еще каких-то пару часов назад. Теперь же Кайллан отстранился, стал таким, каким был со мной в первый месяц знакомства. Подчеркнуто-вежливым, спокойным, чуточку надменным и... чужим.

— Мало, Меллани.

Тонкая линия губ дрогнула в грустной улыбке, которая так и не коснулась глаз. Сняв мои руки со своей шеи, он чуть отодвинулся, увеличивая расстояние между нами, и прикоснулся к моей щеке, погладив нежную кожу.

— Мне не нужна очередная любовница, мне нужна ты — моя heile, моя единственная, мать моих детей. Жена моя. На меньшее я не соглашусь. И если тебе нужно время, чтобы принять и это, то я готов ждать сколько угодно, однако на своих условиях.

— Условиях?

Мне очень не понравилось то, как это было сказано. А когда, вместо ответа, не отрываясь от моих глаз, Кайллан поднес к губам мою руку и поцеловал раскрытую ладонь, отчего дыхание сбилось, а сердце ускорило удары, я поняла, что мне объявили войну. Он что-то задумал и, кажется, мне не слишком понравится идея Хранителя. Очень не понравится. Как и то, что в эту ночь, впервые за несколько недель, Кайллан меня не коснулся.

Следующие несколько дней выдались не просто тяжелыми, они прочно врезались в память налетом грусти, душевной боли, противоречивых эмоций и...умиротворением.

Все началось с утра после того неприятного разговора с Хранителем. Я привыкла просыпаться в его объятиях, поэтому весьма удивилась, не обнаружив Кайллана в постели. Вместо него на подушке лежала записка, в которой он сообщал, что Даррену срочно потребовалось его присутствие в Темных Землях, и извинялся за то, что пришлось оставить меня одну.

Возможно это было даже хорошо — провести какое-то время порознь и обдумать то, что недавно было сказано. Однако радости и облегчения от отсутствия мужчины не было. Напротив, часть меня уже жалела о том, что невольно его обидела. Не о словах — менять свое решение я пока не собиралась — о том, какую боль они ему принесли.

Это терзало изнутри, затмевая все вокруг. Уже не казалась столь прекрасной окружающая природа, не радовало пение птиц, раздражало палящее солнце. И тогда я поняла, что настало время покинуть это временное прибежище, ставшее для нас с Кайлланом маленьким миром тепла и уюта на несколько дней.

— Я уж было подумал, что ты про меня забыла.

— Не преувеличивай, — улыбнувшись вошедшему в кабинет оборотню, я вновь перевела взгляд россыпь лежащих на столе украшений, бывших некогда могущественными артефактами. — Меня не было всего несколько дней.

— За которые что-то успело произойти, иначе ты бы не терзала вновь эти побрякушки. Расскажешь?

Пройдя внутрь, Аллан опустился в кресло напротив стола и принялся буравить меня внимательным взглядом.

— Рассказать? О чем? — вздохнув, я неохотно рассталась с очередным кулоном и откинулась на спинку кресла. — Не хочу ни о чем говорить. Прости.

— Что случилось, Меллани? — мгновенно подобрался оборотень. — Кто так тебя расстроил? Это как-то связано с твоим Хранителем?

— Аллан...

— Я не собираюсь лезть в твою личную жизнь, Меллани, — правильно понял мой тон оборотень. — Мне прекрасно известно твое мнение на этот счет, и поверь, я его всецело поддерживаю. Однако и дальше молчать, видя, как ты последние недели сама не своя, не могу.

— Все слишком запуталось, — поднявшись с кресла, я подошла к распахнутому окну и, облокотившись о подоконник, полной грудью вдохнула все еще немного морозный весенний воздух. — Недавно меня ничего не волновало, не нужно было беспокоиться о чувствах окружающих, не было необходимости объясняться, как, например, сейчас. Знаешь, иногда мне этого не хватает. Холода, отрешенности и спокойствия. Все слишком быстро изменилось и я не уверена, что смогу привыкнуть к тому, что со мной происходит и не перегореть.

— Все чего-то боятся, Меллани.

— Я не все, Аллан. Как и ты. Как и Хранители. Мы не можем позволить себе подобную роскошь, как страх. У нас с тобой есть обязанности перед Гранью. Так почему мы до сих пор здесь? Почему я заглушаю инстинкты и вместо того, чтобы покинуть Земли Кайллана, и сосредоточиться лишь на освобождении неупокоенных, продолжаю погружаться в проблемы живых? Почему...

— Тише, девочка, тише.

Я даже не услышала, как он подошел, растворившись в переживаниях, а когда почувствовала, как с отеческой заботой обнял меня мужчина, впервые позволила себе расслабиться в его объятиях. Впервые показала слабость.

— Вот так... Все хорошо, маленькая. Слишком много на тебя свалилось, слишком много, — глухо произнес он, медленно поглаживая меня по голове. — Даже камень может сломаться под давлением. А ты не камень. Бояться естественно, Меллани.

— Я не боюсь.

— Боишься. Наплыва эмоций, ответственности, своего предназначения. Любви Хранителя. Я успел узнать тебя, девочка. Разную тебя. И поэтому прекрасно вижу, что с тобой происходит. Мой тебе совет — не спеши, привыкай ко всему постепенно. И перестань играть навязанную тебе роль, это отнюдь не то, чего ждут от тебя боги.

— Объяснись.

Отстранившись, я в ожидании посмотрела на оборотня, удивляясь затаенной злости, что смогла разглядеть в его взгляде. Иногда я забывала, насколько же старше меня этот мужчина и сколько всего успел пережить. Но сейчас на меня смотрел не бравый воин, который не прочь помахать мечом на поле, не галантный кавалер, на которого в замке заглядывались многие дамы, не тот, кто когда-то сидел рядом со мной на ледяном полу и делил со мной трапезу. На меня с отеческой опекой смотрел тот, кому я стала столь же дорога, как и родная дочь.

— Тебе сказали прибыть на Закрытые Земли — и ты прибыла, сказали быть Хранительницей Грани — стала ей, открыли, что лишь ты можешь стать парой Кайллану — и ты согласилась, приняла его. Но хочешь ли ты всего этого? Подумай. Хорошенько подумай, Меллани. Позволь себе отдалиться от всех проблем и понять, что и как для тебя лучше всего.

— Я размышляла об этом и не раз.

— Не головой. Сердцем. Сейчас, когда эмоции вернулись, попробуй разобраться, чего хочет твое сердце. И не позволяй другим навязывать тебе собственные чувства.

Странный у нас получился разговор. Слишком личный, слишком откровенный. И все же я была благодарна ему за эти слова, за то, что переживал за меня, за то, что успокоил.

— Быть может я не вовремя, — нарушил воцарившуюся тишину голос Даррена, — но мне срочно нужна твоя помощь, Меллани.

Как давно он уже находился в кабинете Кайллана? Слышал ли то, что сказал мне гончий? Не думаю, что Хранителю могли понравиться эти слова.

Впрочем, мысли об этом вылетели из головы, стоило мне лишь взглянуть на неестественно бледного демона. И не успела спросить, что случилось, как названный брат сам открылся, буквально затопив меня шквалом эмоций и воспоминаний. И все это было связано с одной единственной девушкой, чье душевное состояние так испугало Даррена, что он вынужден был обратиться ко мне. Прекрасно зная мое отношение к детям артефактора.

— Мел, прошу тебя...

Его отчаяние было столь осязаемым, столь глубоким, что у меня не осталось выбора, кроме как, заглушив гнев и неприязнь от одной только мысли, что придется столкнуться с кем-нибудь из Вейнов, подойти к демону, молча соглашаясь на переход.

Я не знала, где мы окажемся, но, честно говоря, не ожидала, что laine Рена будет находиться в трактире. Впрочем, с выводами я поспешила. Внимательнее оглядевшись вокруг, поняла, что это место было скорее постоялым двором, нежели грязной забегаловкой, где останавливались на ночлег те, у кого не хватало средств на более престижные заведения.

— А вы кто?

Медленно повернувшись на тоненький голосок, охрипший от простуды, я увидела того, кому искренне желала смерти многие месяцы подряд. И поняла, что пропала. Как можно ненавидеть маленькое и наивное создание, которому столько всего уже пришлось пережить, столько потерять, испытать страх, неведомый многим взрослым.

Анри Джозеф Вейн, гордость своего отца, маленький белокурый десятилетний мальчик, чьи затуманенные болезнью глаза не по-детски серьезно следили за незнакомкой, вошедшей в небольшую комнату. Он не ждал от меня ничего хорошего, боялся, что причиню вред ему или сестре, что лежала рядом в беспамятстве на узкой кровати. Не просто вред. Этот ребенок видел слишком много крови, слишком много смертей, чтобы не опасаться за свою жизнь.

Безумный проклятый артефактор, что же ты сделал со своими детьми. До чего довели их твои ошибки.

— Рен, она пришла чтобы помочь Аби?

От того, с каким доверием и надеждой он обратился к Даррену, мне на миг стало не по себе.

Этот ребенок ничего не знал о делах отца. Он искренне гордился и восхищался тем, в ком всегда видел пример для подражания, тем, кто подарил ему жизнь и передал собственный дар. Два артефактора в одной семье, причем в обоих поколениях — уникальный случай. Не удивительно, что Анри так хотел перенять его умения.

Что примечательнее, этому ребенку было уготовано во многом превзойти своего отца. Его дар был сильнее, а воображение не знало границ. Он действительно был гением. Вот только он был добрым гением, который никогда не перешагнет границы дозволенного богами.

— Не бойся, боец, — присев на постель рядом с девушкой и ребенком, Даррен ласково взъерошил белокурые вихры, вновь поражая меня теплотой, что исходила от него по отношению к этим двоим. — Она обязательно ей поможет.

— Меня зовут Меллани, — видя, что в нынешнем состоянии Хранитель даже не подумает о том, чтобы нас представить, я подошла ближе и ласково улыбнулась внимательно разглядывающему меня мальчику. — А ты, как я понимаю, Джозеф. Не так ли?

— Приятно познакомиться, Анри Джозеф Ве...

Надрывный кашель не позволил ему представиться до конца, что было к лучшему, так как в их запутанной истории знакомства в Дарреном было слишком много тайн. И до недавнего времени и девушка и мальчик искренне верили в то, что демону ничего не известно об их истинном имени.

— Мы попали под дождь, — мрачно протянул Хранитель Темных Земель, словно оправдываясь передо мной. Или, что вернее — перед самим собой. — К Джо уже приходил лекарь, сказал, что это обычная простуда и скоро через пару дней он поправится, так что...

— Рен.

— Я даже не знал, что он заболел, пока Дэлли...

— Даррен! — мне пришлось чуть повысить голос, чтобы мужчина, наконец, смог меня услышать. — Все хорошо. Я ни в чем тебя не обвиняю.

— Она не просыпается уже несколько часов, Меллани. Я не никак не могу ее добудиться.

Таким видеть Хранителя мне еще не доводилось. Куда делось самообладание, опыт прожитых тысячелетий, выдержка, в конце концов. Он больше не улыбался. Бирюзовые глаза потухли от переживаний, лицо осунулось, но хуже всего была аура отчаяния, что буквально окружала этого демона. Он безумно боялся потерять свою нареченную, боялся того, что сам подтолкнул ее за Грань, поэтому и привел меня в это место. Вот только в моих владениях той, что сейчас лежала на кровати, не подавая признаков жизни, пока делать нечего.

— Она испугалась, Рен. Очень сильно испугалась. А когда человек боится — он прячется.

— Что ты имеешь в виду? — впервые за это время в глазах мужчины загорелся огонек надежды.

— Ее тело здесь, но дух спрятался в самом безопасном месте, там, где она чувствует себя в наибольшей защищенности, — я старалась говорить так, чтобы внимательно следящий за разговором мальчик ничего не понимал. Рано ему еще знать обо всех секретах своей сестры. — Не мне тебе говорить про духовные связи и перемещения, Рен.

— Я не забуду этого, Мел. Спасибо.

Он выбежал из комнаты, и переместился, лишь оказавшись в коридоре. А все потому что маленький Джозеф не должен был узнать, кем на самом деле являлся Даррен. По крайней мере, не в эту ночь и не таким образом.

— Аби спряталась? Но ведь она здесь, с нами.

— Думаю, как только твоя сестра проснется, то сама тебе все объяснит, — присев на кровать, я ласково улыбнулась испуганному мальчику.

— Она ведь не умрет, правда? — в ярко рыжих глазах заблестели слезы. — Как мама с папой. Я не хочу, чтобы она умирала. Не хочу...

Ох, маленький, знал бы ты, сколько еще тебе предстоит пережить, скольких потерять за свой смертный срок. Сколько горя и боли испытать. Но без подобных трудностей не познать истинный вкус счастья и радости, любви и благоговения. Ничего в этом мире не происходит просто так, у всего есть причина и следствие. За пережитое горе будущее всегда отплатит тебе счастьем. Это закон баланса, закон равновесия.

Ведь если бы Хранители не вмешались, этот мальчик, что сейчас горько плакал в моих объятиях, прижимаясь всем своим худеньким телом, непременно пошел бы по стопам отца. Принял бы участие в безумных экспериментах и сам бы совершил множество чудовищных открытий. Ему в любом случае суждено было превзойти отца, вот только теперь этого ребенка запомнят как удивительного человека, внесшего великий вклад в историю мира, в его развитие. А не как того, кто подвел его к гибели.

— Любимые мои... Сколько горя я вам принес... Это все моя вина... Моя вина...

Я даже не вздрогнула, услышав позади себя незнакомый мужской голос. Причин было несколько. Во-первых, я ожидала увидеть Вейна рядом с его детьми, это было вполне естественно, учитывая, что им пришлось перенести после его смерти. А во-вторых, именно в этот момент в дверном проеме показался Кайллан, внимательно следивший за всем, что происходило в комнате. В третьих же... Я больше не боялась неупокоенных. Это началось после встречи с де Кравейном, именно после нее я, наконец, осознала, что жители призрачного мира не смогут причинить мне вред, если, конечно, я сама не позволю им это.

Но и остаться спокойной было не в моих силах. Ненависть свернулась в душе клубком шипящих змей, пыталась захватить власть над разумом. Но тот оставался кристально чистым.

Кого именно я ненавидела? Артефактора, что жил на этом свете еще совсем недавно, или же ни в чем не повинную душу? Мужчину из плоти и крови, по чьей вине погибли многие, или же эфемерное создание полное света и раскаяния?

— Так значит вот благодаря кому в общем зале начался потоп, а хозяин все грешил на дожди, — войдя в комнату, Кайллан присел на корточки рядом с кроватью и ободряюще коснулся плеча уже успокаивающегося мальчика. — Ты в порядке, боец?

— Простите.

— Не проси прощения за слезы, Джозеф, они не делают тебя слабее. Прощения надо просить лишь за поступки, а ты, насколько я могу судить, все делаешь правильно.

Серьезный тон и искренность в словах Хранителя оценила, судя по всему, не только я, но и юный артефактор. Вытерев мокрые от слез щеки и отстранившись от меня, мальчик внимательно посмотрел на мужчину, чье лицо оказалось на уровне его глаз. Удивительно насколько проницательным может быть взгляд ребенка. Джозеф не просто рассматривал дракона, он оценивал, запоминал и делал выводы.

— Вы хотите меня увести отсюда? — наконец произнес мальчик, а после, отвернувшись от Хранителя, поднял на меня свои удивительные рыжие глаза. — Аби нужна помощь?

— Нужна, — с улыбкой подтвердила я, прикоснувшись к его светлым волосам. — Ее надо помыть и переодеть. Со всем остальным справится Даррен. С ней все будет хорошо, Джозеф, вот увидишь.

— Обещаете?

Пообещать? Раньше, в прошлой жизни, я, не задумываясь, дала бы подобное обещание, но теперь... Слово Хранительницы это нечто больше, чем просто обещание, это ответственность. А брать на себя ответственность за дочь артефактора... Боги, должно быть я действительно сделала что-то не так, если вы раз за разом испытываете мою выдержку на прочность.

— Обещаю, Джозеф. Обещаю.

— Я вам верю, — тихо произнесло это юное создание и, потянувшись, прикоснулось губами к моей щеке, выражая таким образом свою благодарность.

А я... Я могла лишь молча сидеть на постели и провожать взглядом Кайллана и юного артефактора, пока те не скрылись за закрывшейся дверью. Оглушенная эмоциями, чувствами, столь противоречивыми, что на мгновение я даже позабыла про неупокоенную душу, что находилась совсем рядом. Но Вейн про меня не забыл.

— Ваше сиятельство...

— Оставь. На Грани нет титулов.

Медленно поднялась и обернулась, мысленно дав себе зарок в любом случае держать себя в руках и судить справедливо.

Он стоял возле окна, с другой стороны кровати, на которой покоилась его дочь. Не зная правды, я бы никогда бы не смогла усомниться в благородстве этого мужчины. И дело не во внешности, хотя и внешне артефактор производил весьма приятное впечатление. В возрасте, но не стар, среднего роста, с чуть заметным выпирающим животом, появляющимся у мужчин с годам, с точно такими же, как и у сына, ярко рыжими глазами, а морщинки в уголках губ и глазах выдавали в нем весьма смешливого человека.

Наверное, мне было бы легче, увидь я перед собой самодовольного ублюдка, мечтавшего при жизни лишь о признании и славе. Но нет. Даже самым страшным поступкам можно найти причину. Причину — не оправдание. Люди слишком часто путают эти понятия. Причина есть абсолютно у всего, и у создания этих проклятых артефактов тоже. Она стара, как и мир, и банальна до невозможности. Любовь. Любовь и потеря.

— Я не хотел, чтобы все случилось именно так, — тихо проговорил мужчина. — Вы же позволите мне рассказать, как все было на самом деле? Знаю, что вам известна истина, но все же.. Позвольте, госпожа, прошу вас.

Я кивнула, безмолвно давая согласие на эту просьбу. Пусть говорит. Одно дело просто знать, и совсем другое — слушать исповедь, слышать нотки истинных чувств, отголоски эмоций. Пусть говорит.

— Благодарю вас, госпожа, вы слишком милостивы к такому, как я. Вы когда-нибудь любили, госпожа? А, впрочем, я совсем забылся! Простите мне эту дерзость, госпожа, я совсем не хотел вас затронуть. Просто чтобы вы поняли... Мне посчастливилось любить. Четыре раза мое сердце обжигал огонь самого сильно чувства на свете. Надо же, как заговорил. — Усмехнувшись, он склонился над постелью и попытался коснуться руки дочери. Конечно же, напрасно. Духи не имеют телесной оболочки, а значит, и прикоснуться к кому бы ни было не в состоянии. — Я не романтик, госпожа, далеко не романтик, но увидев мою девочку после рождения почувствовал, как в сердце зажегся еще один огонек любви. Такой же, как и к ее брату, и к его матери, Анабель. Но самый первый, самый яркий огонь загорелся для ее матери, моей первой жены. Они так похожи, — он не отрывал взгляда от спящей девушки, с грустной улыбкой вглядываясь в каждую черточку ее лица. — Удивительно похожи. Я любил Изабеллу больше всего на свете. Она была для меня миром, который рухнул, когда ее не стало. Почему людей с даром так мало, госпожа? Почему боги не наделили даром всех, чтобы было равенство, чтобы помощь могла прийти вовремя, чтобы... Да что уж теперь говорить. Изабелла была больна, как и многие в наших краях в тот год, вот только целителя с даром у нас не было. А лекари простые люди, они просто не в состоянии помочь всем желающим. Разве это справедливо? Почему именно в наш город пришел мор? Почему на всю округу не нашлось целителя с даром? Почему? Я задавал себе эти вопросы много лет, госпожа, но так и не нашел ответа. Боги отвернулись от нас, а значит и мы могли отвернуться от них. Изабелла умерла, оставив мне нашу девочку, а значит, я должен был сделать все возможное, что ее защитить. И я это сделал! Создал множество артефактов, способных передавать дар. Перерыл летописи, нашел забытые ритуалы, изменил их под свою идею и...создал. Я был так счастлив, так горд. — Хриплый смех, полный горечи и боли разнесся по комнате. — Дурак. Возгордившийся идиот, не понимающий, какое зло творят его руки. Я не ищу прощения, госпожа. На моих руках слишком много крови. Слишком много. Я был безумным, одержимым идеей сделать мир лучше. И к чему все привело? Сотни жизней... Сколько же семей я разрушил... Столько детей погубил, стольких матерей лишил их чад... Мне нет прощения. Как я покажусь на глаза своей Изабелле? Что ей скажу? А Анабель? Ее убили из-за меня. Все из-за меня. А наши дети... Я был с ними каждую секунду, каждое мгновение после смерти, видел все, что видели они, наблюдал за тем, как выживали. Как простить то, что я с ними сделал? Стоили ли какие-то побрякушки тех страданий, что выпали на их долю?

Что я могла ответить? Он сам избрал свою судьбу, сам разрушил все, что было дорого. Не мне судить его поступки при жизни, какую бы боль не принесли мне его идеи, сам Вейн никогда не причинял мне вреда. Даже если бы и причинил, в моей власти лишь души. А его душа не была черной, в ней не было злости и жестокости. Простить его? Вейна-человека нет, никогда, но его душу...

— Вам представится шанс все исправить, — слова давались с трудом, но я все-таки смогла взять себя в руки и подойти чуть ближе к этому мужчине. — В следующей жизни.

— Но...

— Вас ждет Грань, Джаспер, там ваше место, там вы сделаете выбор между покоем и перерождением. Или предпочитаете оставаться неупокоенным призраком? Вечно скитаться по свету и, в конце концов, озлобиться до такой степени, что вновь начнете причинять вред невинным людям? Этот выбор вы хотите сделать?

— Нет, госпожа.

— Я не сужу поступки людей, лишь то, что вижу в душах. И в вашей я не нахожу зла. Грань ждет вас.

— Передайте моей девочке, что я очень горжусь тем, какой она стала, — он с любовью в последний раз взглянул на дочь. — Моя Аби... Передайте, что я их обоих безумно люблю.

— Передам.

— Благодарю вас, госпожа. Благодарю.

Джаспер Вейн давно уже ступил на Грань, а я все никак не могла заставить себя пошевелиться. Мстить легко, строить планы, опираясь лишь на свои чувства, упиваться триумфом и удовлетворением от того, что заставил обидчика страдать. Сложнее всего простить и отпустить. Понять того, кто причинил тебе боль. Это великое умение и, да простят меня боги, но я еще не постигла его в полной мере. Для меня существовала разница между живым артефактором, ненависть к которому все еще жила в моем сердце, и той душой, что только что обрела покой.

Маленькая комнатка вдруг показалась тесной коробкой, из которой нестерпимо хотелось вырваться, убежать под открытое небо, чтобы, наконец, сделать нормальный вдох. Но дверь не открывалась. Как бы я не дергала ручку, это проклятая деревяшка не поддавалась, отрезав мне путь к свободе. Я хотела выбраться, убежать от всего, скрыться хоть где-нибудь от той боли, что разрывала душу. И не могла.

— Тише, тише... Все хорошо, heile, я с тобой... Я с тобой, Меллани.

Сильные руки сомкнулись за моей спиной, отрезая от комнаты, лежащей без сознания девушки и проблем. И вдохнув полной грудью родной аромат любимого мужчины, я замерла. Он был мне нужен сильнее воздуха.

— Ты молодец, девочка моя. Все хорошо.

— Как Джозеф?

— Спит в соседней комнате.

— Хорошо... Это хорошо...

Слезы потекли по щекам против моей воли и, как бы не старалась, я не могла их остановить. Но я все-таки женщина, а нам проще прощать и отпускать именно так — со слезами, вымывая из души обиду, скорбь и ненависть.

Прощай артефактор Джаспер Вейн, пусть Грань принесет тебе покой, которого ты не нашел при жизни. А о твоих детях мы позаботимся. Поверь, они теперь в надежных руках.

15