Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ловцы! Они верные и защитят...
— Ни в коем случае! Иначе нас уличат... в в... в... ну в...
— В преднамеренном столкновении моей супруги и Шпунько. — Понятливое Императорское монстрюжище подплыло вплотную.
— Ага. — Я сделала шаг назад и развернулась, — а давайте еще немного пройдемся, мне так легче думается.
— Мне тоже. Это не должны быть военные или стража.
— Да. Ведь его жизни здесь ничего не угрожает?
— Не угрожает. И в нашем случае лучше всего к нему приставить самок. — Уверенно произнес находчивый рыб.
— Самых преданных вам.
— Самок слизняков!
Вот уж чего не надо, того не надо. Вслух же произнесла:
— Только если они подле императрицы и день и ночь. Иначе возникнут подозрения...
— Кого-то из рыбок... — вздохнул рыб и с неохотой произнес, — фрейлин, например, Саммири.
Ну, и не жадина он?! А впрочем, чего я удивляюсь, рыб — это тот же мужик, к хорошему привыкает быстро, а отказывается с трудом. Но нам не нужна и его драгоценная рыбка.
— Нужна та, которая предана вам и душой и телом, и словом не обмолвится.
— Тиото. — вздохнул император, проплывая мимо меня вперед, и еще печальнее добавил. — Но я и сам ее редко вижу...
Я шаг в сторону, глаза в потолок, руки на груди сложила и молчу, чтоб не закричать во все горло: Урааааа! А ведь только что чуть не спросила: зачем Тиото, если с ней вы не спите? Почему-то уверилась в том, что Ган к рыбкам не притронулся и схитрил. Все же, как еще объяснить несвойственную водникам верность сроком в 95 лет? Только настоящим чувством. И что, настоящее чувство за пять лет растворилось в воде ни с того ни с сего? Тут точно какая-то другая загвоздка.
Ган Гаяши доплыл к одному из трех центральных проходов хранилища и обернулся:
— Я принял решение. Сегодня же ее оповещу.
— Благодарю вас.
На выходе из хранилища меня встретил задумчивый зелен: 'Ты как?' — спросил он мысленно.
'Как видишь, жива'
'Удивительно' — он взял меня под руку и повел в нужном направлении.
'Сама в шоке'
'Галя, ты почему от императора пятилась во время разговора, и с места срывалась?'
'Потому что он голый. Рыб — это его истинный вид, первородный'
'И что тебя смущает?' — неподдельное удивление вести меня смутило, но высказаться я все же решилась.
'Непосредственная близость его самцовых причиндал!'
'Чего?'
'Его причиндалы, инструменты, приборы, пи-пи... кхм, принадлежности в непосредственной близости'
Под пристальным взглядом заинтересованного Соорского, краснею не на шутку, а все равно назвать прямо эти их... не могу.
'Скажи, как это по-вашему звучит, чтобы я понял'
'Мужское достоинство, — фыркнула полная праведного негодования, ведь с нудистами по сути приходится работать, — а тут явно самцовое!'
Зелен остановился. Он несколько секунд тупо смотрел на меня, затем в потолок с тяжелым вздохом, и опять на меня. Кажись, только что я внесла новые коррективы в его мнение обо мне, хорошей. И, видимо, настолько конкретные коррективы, что зелен с мысленного диалога перешел на разговорный:
— Так, Галя беру свои слова обратно, ты не просто распутная пошлячка, ты пошлячка сверх меры.
— Это еще почему?!
— Как можно стесняться, если он водник и у него все сокрыто.
— А у него не...?! — я расплылась в улыбке, — но я была уверена, что это... это только у тебя так.
— У всех водников. — Покачал он головой. — Поэтому та самая связь-нить имеет определенный запоминающийся запах и является фактическим доказательством измены.
— Тьфу, ты!
— Тьфу, я?! — удивился Вестя, вздыбив на загривке шипы.
— Нет, это выражение.
— Аккуратнее с выражениями, Галя.
— Да стараюсь я, стараюсь. Честное слово стараюсь.
— Приложи все усилия, — посоветовал он. — Мы получили список проклятий от реве Татиха.
Радость от того, что я только что руками Императорского монстрюжища подкинула к инкубу нужную рыбку, растаяла, как не бывало.
— И что там?
— А ты не помнишь?
— Да я как-то ругалась, не думая, то есть без сожалений почти.
— Раздала, не жалея. — Со вздохом согласился он.
17.
К гостевому домику мы приплыли в стремительно опустившейся синеве. И крыша пристанища, состоящая из двенадцати шиповидных пиков, начала светиться планкноидами. Не знаю как Весте, а мне вся конструкция напомнила молодой ельник, усыпанный снегом, особенно сверху. Мы не стали спускаться по трем пологим лестницам и чтобы сократить время и собственные силы, а спрыгнули с террасы и сейчас медленно парили вниз. Вид сверху был невероятным, сияющая долина с ельниками, шариками, звездочками и блестящими цветами, изогнутыми сороконожками, медузами и все это архитектура. Обзор был потрясающий, и я призналась, что ради таких впечатлений с радостью спрыгнула бы еще пару раз.
— И не думай. — Предупредил зелен, — у тебя пористость тела не та, разобьешься.
— Как не та?! Да я же на 80% состою из воды.
— Это ты так думаешь, а здешняя вода мыслит иначе.
Вот так облом. Приземлившись на лужайку, мы были встречены слизнем Жакоромородотом, который, свисая с шиповидного парапета, радостно помахал мне глазками на ножках.
— Наш дворецкий, — пояснил Вестерион, пропуская меня в домик первой.
— О! — обводя глазами новые хоромы, я не сразу увидела Себастьяна, хмуро держащего в руках распечатку моих проклятий. — Ааааа...
— Проходи, Галочка, присаживайся. — Произнес он и щелкнул пальцами, чтобы создать приватность встречи. Понятное дело, по его щечку вся мягкая мебель из комнаты удалилась на собственных ножках, а планкноиды сбежали из стен.
Стало темно и грустно.
— И куда садиться?
— Для наказанных вполне подойдет пол. — Раздалось сдержанное замечание демона.
Пол так пол, я без предупреждения села и зелен, идущий следом, споткнувшись об меня, растянулся рядом.
— Галя...!
— Села, как и просили.
— Но не на входе же! — вздохнул он уже с уровня пола.
— Прости.
В помещении загорелись сотни желтых огоньков, и лицо серьезного Себастьяна, стоящего надо мной и распластавшимся Вестей, приобрело зловещий вид. Я же чтоб со стыда не сгореть оглянулась и поняла, что села вполне удачно, справа что-то очень камин напоминающее, слева выступ, ну и зелен, как зеленая шкура убитого зверя, лежит неподвижно у ног. Уперлась на прямоугольный выступ и кивнула в сторону ниши:
— Это камин?
Себастьян, хвала его уму и сдержанности, кивнул, и огонь тут же появился в шарообразной чаше камина. Маленькие огоньки, плывущие под потолком, опустились ниже, и наш вечер посиделок наполнился уютом.
— Так-то лучше, — похвалила я. И обратила взор на стройные и накачанные ноги демона, облаченные в черный чешуйчатый костюм. — Может быть, присядешь?
— Нет.
— А поесть дашь? Я с утра голодная. — Внаглую давлю на жалость. Голодная — это само собой, плюс хочется оттянуть разборки с моими проклятьями и заодно вывести на чистую воду Цимиса, если его опять к нам подослали. — Можно и просто чего-то сладенького.
— Хорошо. — Рядом тут же оказался наш скользкий дворецкий с подносами на броне, аккуратно сгрузив их на пол, он с поклоном удалился.
— А теперь, Галя... — попытался начать демон, но я и ему и зелену протянула по паре зеленых грушевидных плодов с карамелью.
— Ешьте.
— Это еще что такое?
— Переворот. — Заявляю с умным видом. — Пока не подтвердите, что ни один из вас не является желтым дырявым питомцем Глицинии, я с вами не дружу.
Груши ими были съедены почти мгновенно. Я недоверчиво покосилась на обои, но ни один не пожелтел. Эх, больше причин откладывать разборки нет, пришлось отложить и мою грушу. Жест был понят правильно:
— А теперь приступим. — Сообщил демон, вновь нахмурившись, точь-в-точь как мой папа...
Мне стало немного не по себе, как в тот раз, когда в школу на родительское собрание вместо доброй, понимающей и всепрощающей мамули пошел папуля, а часа через три вернулся хмурый-прехмурый отец. Он отложил в сторону поистине дневник праведницы и прилежной ученицы и стал зачитывать список моих преступлений, по-видимому, выданный самой учительницей.
Я оглянулась на маму, потом на угол, в который меня ставили в очень раннем детстве, а затем на старшего братца, подмигнувшего с хитрой улыбкой, говорящей: 'Не переживай, прорвемся, выстоим!'. Так что, взвесив всевозможные последствия и наказания, я воспряла духом. Подумаешь, зачитывает как грозный родитель! С моим немалым опытом в войне, я все переживу!
После того, как брат шарахнув дверью вошел в класс и голосом, доводящим до дрожи, поговорил со всеми присутствующими, в том числе и с учительницей (с ней тет-а-тет), я получила черную метку от обидчиков и зеленую карту на бунт от старшего с надлежащими тактическими действиями. Так что, начиная с того памятного дня, любая попытка довести до слез каралась на месте — не отходя от кассы. В итоге...
— Укусила мальчика за руку, выдрала девочке клок волос... — изменившимся голосом перечисляет все еще хмурый отец, с укором глядя на меня. И нет, чтоб порадоваться за дочку и то, как я свою честь отстаивала, эххх!
— Изорвала чужую тетрадь, поставила подножку, толкнула одноклассника и выбила ему зуб.
— На самом деле я выбила два! — сообщила довольная я, с опозданием вспомнив, что папа — это не брат, за нанесение телесных повреждений хвалить не будет.
— И гордишься этим?
— Они сами! — возмущение было громким.
— Но ты же девочка!
Что может быть страшнее этого слова из уст любимого папы, который более всего напоминал на тот момент Волон де Морта, только с носом. И я, с горя, промолчала и о трех синяках поставленных трем разным обидчикам и о расквашенном носе одной забияки с белыми бантиками, и о... В итоге, из-за моего преждевременного раскаяния в уже озвученном, родители так и не узнали, что тухлые яйца в рюкзаке Кольки и дохлая крыса в парте Демидовой тоже моих рук дело.
А теперь вот сижу в Океании Гарвиро и с удивлением отмечаю, что и за проклятья, сказанные в нужное время в нужном месте, меня тоже не похвалят. Господи, были бы на моем месте, и не такое бы ляпнули!
— Итак: просто 'черт!' и 'вот черт!' не меньше сотни.
Зелен весело присвистнул, поинтересовавшись: а 'какого черта?' часто проскальзывает?
— 'Какого черта?' идет отдельной статьей, их там всего пять.
Я представила себе объемы ругательств, и то, как подряд произношу все и, понятное дело, не поверила:
— Не может быть, мне бы до смерти надоело его кликать.
— Может, в купе с ними еще две сотни мысленных посылов.
— А разве и они учитываются? — опять встрял зеленый и, подобрав свои конечности, сел рядом со мной.
— Учитываются. — Обрадовал его демон.
— Ой, мамочки...
— Вовремя вспомнила: 'мать вашу за ногу' четыре раза, просто 'вашу мать!' — семнадцать.
— Ну, если и мысленные...
— Эти уже без мысленных. А вот дальше учитываются посылы и пожелания. Самые распространенные: 'иди ты к черту', 'черт вас дери', реже 'черт с ними' и 'иди ты к черту на кулички'.
— Как я понял, у Нардо в ближайшие выходные будет масса гостей. И большую часть из них придется подрать, уникальное выражение.
— И среди собравшихся он сам должен появиться раз семь.
— Ну, семь раз это еще не так страшно, — заметил развеселившийся зеленый самшит, который толкнул меня локтем приговаривая, — у нее и пострашнее есть.
— Да, — согласился Себастьян и сел-таки напротив нас. — 'Черта с два!'. Это как понять можно?
— Раздвоение личности, — подсказала я.
— Оно ему пригодится, — согласился демон и прокрутил внушительный свиток вниз. — Итак, посыл Нардо к дьяволу четыре раза, к лешему один раз. Есть неординарное пожелание 'грибочки по лесу собирать', тоже один раз.
— Но это не проклятье, не ругательство и даже не посыл на Хутора!
— Предложение с агрессивным окрасом засчитывается. — Огорошил он своим признанием. Вот тебе раз...
— Далее по одному: пожелание перекоса, закатать губу обратно, и чтоб тебе пусто было...
— Уже перекосило. — Невнятно пролепетала, обняв себя руками. Не хотела я, чтобы так случилось, честное слово, не хотела, да еще с чельдякой полосатым. К тому же навестить бы его надо с утра пораньше, а то, что это я за невеста. Вот тут уж точно вспомнишь слова рогатого, о том, что Нардо меж мной и комой выберет вторую, а не первую.
— На бал, где черт будет вынужден всех 'побрать' и 'подрать' приглашен и сам Темный Повелитель... кхм, тоже семь раз.
— Я там есть? — покосился на меня зелен.
— Все мы там будем, — грациозным движением оправила складки красивого чешуйчатого платья и повела плечом, кокетливо взглянув на Вестериона. — Не все ли равно.
— Действительно, — согласился демон, — на том балу Нардо явно ногу сломит и в качестве черта и в качестве чельда.
Зелен с удивлением воззрился на меня, а затем перевел взгляд на Себастьяна:
— Почему после наложения заклятья Словоохотливого Бургомита проклятья продолжают сыпаться на Нардо и Люциуса.
— На это очень просто ответить. — Подмигнул мне демон. — Галочка, сколько представителей нации черт ты знаешь?
— Одного.
— А дьяволов?
— Только с Люцем знакома.
— Вот и весь секрет. — Кивнул Себастьян, — так что сомнений не вызывает, что последующий список из Гарвиро тоже падает на голову Нардо Олдо Даро. И начинается он с излюбленного Галиного: 'чельд!' и 'пошел к чельду!', 'дьякол' встречается реже. Но силу этого посыла я на себе испробовал. — Мотнул он головой, проникновенно сообщая, — не посылай больше. Будет лучше, если мы найдем более гуманный способ...
Мы ужинали в тишине. Зелен и демон едят с аппетитом, а я, ковыряя сочные кусочки оранжевого цвета, отдаленно напоминающие мягкую отварную курятину, методично вспоминаю прошедший день и все свои переговоры. Перед внутренним взором всплыла сценка с пробуждением и жутким разоблачением Цимиса, а следом и факт того, что мои сопровождающие на сутки уложили меня спать, и все это время молчали. Удивительно.
— Уважаемые, тут такой вопрос возник: где вы были во время моего сна? Или вы Цимиса, то есть Донато, с собой никуда не брали?
Они переглянулись, и демон с кивком ответил: — Мы его не брали. Для его же блага. Потому что плавали к внешним границам Гарвиро.
— Зачем?
— Чтобы договориться с ползучими чури о перебросе.
— Мы разве уже можем мотать отсюда? Или же мир для нас таких хороших Ган откроет?
— Ходят слухи, что в их колонии произошел переворот. — Зелен сердито отодвинул от себя пустой поднос, на котором всего несколько мгновений назад лежало несколько фаршированных овощей. — Теперь их возглавляет самка.
— И что в этом плохого, по мне так прекрасное решение.
— Расчетливая наглая самка, а не сговорчивый самец Риворот, который нас свободно пропустил в Гарвиро и позволил скрыться.
— Бесплатно? А я думала, мы отплатили, перевезя часть их представителей в центр мира.
— Это была малая плата. — Подтвердил Себастьян. — И только за молчание. А вот что делать сейчас... — многозначительно заметил он.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |