Последние слова я произношу с сильнейшим сарказмом. Фраза, кстати, получилась изрядно многозначная. Особенно учитывая невольную отсылку к произведению Клиффорда Саймака. (Произведение так и называется: "Заповедник гоблинов").

— Андрей Васильев — балагур. Запойный чтец фантастических романов, а также журналов "Радио" и "Моделист-конструктор". В тихую, у себя на кухне мостырит свои поделки. Только вот многие из них, решения, принятые в них, стоило бы оформлять в виде патентов.

Киваю на невысказанный вопрос.

— Да, я проверял. Да, надо бы детальный патентный поиск учинять, прежде чем оформлять, но, вы понимаете, в нашем городе его сделать архисложно. Но тогда всё равно встаёт вопрос: откуда он берёт идеи для своих поделок?

— Далее, — продолжаю после паузы, чтобы последние слова отделить от следующего персонажа. — Лиза Мейерс. Тихая, невзрачная девочка. Пишет ТАКИЕ стихи, что прямо сейчас в сборник и на печать! Уж поверьте, я разбираюсь. Да и проверял у знающих людей. Все в один голос говорят, что стиль стихосложения вполне профессиональный.

— А ты у нас, оказывается, сердцеед!

"Ну, блин! Опять эту дамочку завернуло на романтику!".

— С чего такой вывод?! — удивляюсь я.

— А откуда и как ты это мог узнать?

— Фи! Элементарно! — фыркаю я с апломбом. — Я умею тихо подкрадываться и заглядывать пишущему через плечо. Потом, правда, разговорил, и вы, единственные, кто ещё об этом её таланте знает.

— А учитель литературы? Почему не она? — задаёт здравый, и вполне прагматический вопрос директор.

— Ай-я! У нас эта литераторша — жуткая мегера-разведёнка! Кидается на всех по малейшему поводу. Её все боятся.

— И ты? — подкалывает меня следователь.

— И я тоже. — соглашаюсь я делая вид, что это признание для меня сильно неприятно. Последнее — чтобы не выходить слишком уж сильно за рамки общей картинки рано взрослеющего подростка. — Никто не желает быть "обкусанным" ни за что! Но... продолжаю.

— Коля Говоров. Тоже запойный чтец фантастической литературы. Но в отличие от Андрея — сочиняет своё. Каждый вечер во дворе своего многоквартирного дома, собирает немыслимые толпы детворы и с выражением рассказывает очередные свои истории. Или просто пересказывает то, что перед этим прочитал в городской библиотеке. Ясное дело пересказывает фантастическую или просто приключенческую литературу. Фантазия у него на уровне, так же как и память. А лепить увлекательный сюжет может как заправский писатель. Но об этих его способностях в школе учителя даже и не подозревают. Не в последнюю очередь потому, что сочинения пишет "на отвали!". У него на них жуткая аллергия. Говорит, что не любит читать и писать "по приказу" и "на строго заданную тему". Также утверждает, что просто не успевает записывать то, что клеится в голове. С появлением печатной машинки это можно поправить, но... Кстати, охотно верю, что "не успевает". Видел как он сочиняет и выдаёт истории буквально "с нуля".

— Следующий — Андрей Сотников. Шестой класс. Перечитал все книги относящиеся к астрономии в нашей школьной библиотеке, а также значительную часть того, что есть на эту тему в городской. Преспокойно и без напряга читает книги по физике, биологии и химии. Знает и понимает что такое ядерные реакции. Прочитав книгу Бронштэна "Гипотезы о звёздах и Вселенной", способен по памяти воспроизвести протон-протонный цикл Солнца, углеродно-азотный цикл голубых звёзд. Также с полным пониманием рассказать эволюцию звезды главной последовательности от образования до смерти и превращения в белый карлик, нейтронную звезду или чёрную дыру. Чисто на своих талантах, ещё в пятом классе додумался до операции возведения в степень и извлечения корней любой степени. В геометрии — чисто на интуиции допёр до основ фрактальной геометрии. В его абстрактных рисунках, что он любит рисовать, этих фракталов — на любой вкус.

— Стоп, стоп, стоп! — замахал руками Алексей Фёдорович. — Честно говоря, я потерялся уже на стадии упоминания "углеродно-азотного цикла голубой звезды". Даже для меня это тёмный лес. Даже не слышал.

"В педвузе такое не преподают?! А стоило бы!".

— Так это цикл ядерных реакций, с участием углерода и азота, происходящие в недрах голубых звёзд! — в запале поясняю я.

— ...Не говоря уж о таком "звере" как "фрактальная геометрия"! — выслушав мой горячий спич заканчивает свою мысль директор. — И ты утверждаешь, что в вашей школе учится, не побоюсь такого слова, ТАКОЙ гений?! И его не третируют?!!

— Да, учится, и да, третируют. Правда сейчас он под моей защитой, и бить его перестали но...

— Вы об этом "экземпляре" забыли — оскалившись во все зубы, сотрясаясь от беззвучного смеха и тыкая в меня пальцем изрекает следователь.

Директор каким-то диким взглядом смотрит на меня, вспоминает обстоятельства, но его перебивает лейтенантша.

— Так это ты за Андрея Сотникова пяти шестиклассникам лица разбил?

— И после этого, в результате этого, мы с вами и познакомились. — снова ёрничаю я.

— Так ты там, в своей школе что-то типа "Зорро"?

* * *

— уже смеётся директор.

* * *

//Как раз в те времена был очень популярен фильм "Зорро". Весьма стоит посмотреть!//

* * *

— Приходится! — тоном Саида из "Белого Солнца Пустыни" отвечаю я (это когда Саид говорит знаменитое "Стреляли!").

— А второй раз тебя ко мне прислали... из-за чего? Напомни. — строгим тоном спрашивает лейтенантша.

— А вот это уже наш пятый "случай": Васька Синицын. Представьте пацана, что может за секунд пятнадцать-двадцать нарисовать карандашом портрет человека. Да так, что любой узнает. Одними штрихами. Его тогда подрядила училка рисования, рисовать плакаты. Ну и с дуру, задала ему нарисовать карикатуру на наших хулиганов. И тема — драка. А он — парень исполнительный. И не подумав о последствиях нарисовал. На свою голову. Я вовремя подоспел. Те идиоты, обещали ему руки поломать. А это... Сами представьте: так реалистично и быстро рисовать — это надо иметь запредельную координацию движений — в доли миллиметров.

— Так ты одному из них и сломал. За это что-ли?

— Нет. — морщусь я и отворачиваюсь. — Он сам упал. А потом мне приписали.

Вообще-то враньё. Но в таких случаях надо именно отбрехиваться. И враньё постоянно поддерживать. Также как и тогда — в первое наше знакомство. Шапошное. А объяснение, которое я тогда дал, она почти наверняка забыла, если вот так переспрашивает.

— Ну-ну! — с явной демонстрацией скепсиса замечает лейтенантша. Но так как прямых доказательств и показаний нет — как говорится, "взятки гладки".

— Так его тоже надо спасать? Я правильно понимаю? — спрашивает уже следователь.

— Честно говоря, именно Васька нуждается больше всех в защите и спасении. Он недавно попал почти что в рабство к старшакам. Те прознали про его таланты и таскают ему порнофотки, чтобы он их для них перерисовывал. Обещание за неисполнение "заказа" — то же самое. Руки переломают. Но это ничто именно для тех дегенератов. Ну поломали им, срастутся и ничего не поменяется. Для Васька — это полная катастрофа. Рисовать как прежде он уже не сможет никогда.

— Какие-то сплошные ужасы! — замечает директор второй школы.

— Дык я и говорю: заповедник гоблинов.

Вообще этих ребят я знал ещё по первому своему прохождению. Когда и близко я не имел памяти прожитой жизни и прорывался через негодяев сугубо самостоятельно и нарабатывая все навыки драки также из личного опыта. Чаще всего очень сильно отрицательного. Да, больше били меня. Пока не научился уверенно давать сдачи. А раз не имел памяти будущего и не имел возможности им помогать, то ребята были такими изначально — гениями и талантами.

Беда в том, что практически у всех судьба сложилась очень нехорошо. Тому же Ваське шпана сломала не только руки, но и пальцы. Он даже ложку в руках держал после этого очень неуверенно.

Лиза — так и осталась безвестной и её прекрасные стихи так и сгинули. Может где-нибудь когда-нибудь старую потрёпанную общую тетрадку находили её дети или внуки. Но как обычно поступают ничего не понимающие в поэзии люди с такими находками? В мусорку!

Андрей Сотников таки пробился в вуз. НО и там, из-за того, что его психику просто феерически искалечили в школе, еле доучился до конца. И так ничем и не стал. Спился, умер от цирроза. А ведь был гением!

Андрей Васильев. Да, гений тоже. НО! Его так заклевали в школе, что он в вуз так и не прошёл. По баллам. Слишком "серый" аттестат. Закончил какой-то технарь с электронной тематикой. Стал ремонтником радиоаппаратуры. Когда пошли компы — стал славным "железячником", быстро выучился на сисадмина(сам!) и стал им. Из всех — у него самая благополучная история.

Говоров же... Слишком поздно реализовался как автор. Только в нулевые. Но... Поздновато. Мог бы взлететь очень высоко, но не успел. Здоровье подвело.

Вот так!

Да, этого я не говорил им по понятным причинам, к тому же это только лишь вариант будущего, который сейчас можно обрубить. Чего и пытаюсь сейчас сделать.

Воцарилось тягостное молчание. Наконец-то всех проняло. Да, каждый знал только часть моей истории. Но как раз у главного, ключевого персонажа нашего собрания — у следователя — была и харизма, и авторитет, и наиболее полная информация по мне. К тому же он мне доверял. Я его никогда не подводил.

Директор же второй школы, знал нашего следака как раз с очень хорошей стороны и ему также всецело доверял.

— Я... конечно постараюсь вытащить их. — наконец изрёк директор.

— Но это не сможет решить проблему по тем, кого я не нашёл. А я чувствую, что их много.

— У тебя есть на это решение? Или идеи на решение? — сильно скептически спросил директор.

— И правда: чего может разумного изречь какой-то семиклассник! — ответил я крайне ядовито.

— Может всё-таки его выслушаем? — поддержал меня капитан.

— Да я и так знаю, чего не хватает...— тяжело вздохнул директор. — Но...

— Так давайте перечислим то, что необходимо! Хотя бы для себя. Чтобы затвердить и после не упускать.

— Давай!

Через полчаса обсуждения.

— Это целая реформа образования, знаешь ли. — выдал директор.

— Но ведь отрок прав? — усмехнулся следователь.

— Прав. У большинства учителей, кого я знаю — то же самое мнение. И что в классе должно быть не более 15 человек, чтобы за всеми уследить, и что на учителя должно приходиться не более трёх классов на сопровождение, и то, что учителя в таком микроколлективе могут уследить за всеми, и узнать реально "чем дышит" каждый из учеников.

— И не упустить гениев. — подсказываю я директору.

— Да. Не упустить. Дать им нужную помощь для развития. Нынешняя система поиска талантов в этой части недостаточна. При сорока пяти учениках в классе... я сам еле справляюсь. Так у меня опыт. А у остальных учителей получается, что большую часть урока порядок наводят. На обучение — что осталось. Не до выявления вот таких скрытых гениев. — директор кивает на список, что я только что при нём накатал на отдельном листе.

— Но как быть с криминалом в пятой? Да и вообще — вон у вас ведь нашёлся один, который решил поправить своё материальное за счёт воровства. Я о Солдатенкове. — вставил своё мнение следователь.

— По криминалу в пятой, я предлагаю привлечь не просто милицию, а нашу десантную часть. — выдаю я идею. — Дав им небольшой карт-бланш на наведение порядка и в Ивановском районе, и в школе в частности.

— Радикально. — усмехнулся директор второй школы.

— А ведь может выйти. — ухватился за идею капитан.

— Ладно! По порядку — это уже ваша епархия, ну а я — поговорю в нашем педколлективе. Будем добиваться строительства и скорейшего, дополнительных школ в городе. Будем давить на Совет.

На этом и закруглились.

Когда директор таки покинул нашу уже тёплую компанию — даже лейтенантша, похоже, избавилась от большего количества предубеждений по отношению ко мне — все обернулись в мою сторону.

— А чо сразу я? — решил я похохмить. — Принесут ведь, вечером. И стрелку мне те типы забили как раз на вечер. Недобитки, б.. — чуть не матюгнулся я. Подвело повышенное настроение.

— Гм... — многозначительно выдал следователь. Лейтенантша сочла за норму сделать вид, что не заметила. Даже встала со своего места и подошла к окну.

— О-о! Да вы посмотрите! — выдала она.

— Что там? — это следователь.

— Друзья Дроздова пришли к милиции. Надо думать, для поддержки?

Следователь и я почти одновременно поднялись со своих стульев и направились к окну.

За окном стояла всё та же солнечная погода. Солнце ярко светило сквозь ещё голые ветви деревьев. А у решётчатой ограды мрачной кучкой стояли Серёга, Люда и Натаха. Им было грустно. Наверное уверились, что меня не просто замели, а сейчас строчат что-то очень тяжёлое, если я так долго не выхожу.

Мимо них прошёл, было, директор второй школы, но ребятки быстро подбежали и что-то экспрессивно начали у него выспрашивать. Тот остановился и ответил. Видно было как просветлели лица ребят от облегчения. Натаха даже подпрыгнула пару раз. Неужели он выдал "Страшную Тайну" о том, что я скоро буду учиться вместе с ними?

— Вы не будете возражать, если я выступлю в роли наживки и провокатора, чтобы Паршин засветил или пистолет, или факт того, что он у него есть?

— Не боишься? — Покосился на меня следователь.

— Не буду бояться, если моих — киваю вниз, — Особенно Натахи, там и близко не будет.

В голове, как то-ли озарение, то-ли как не проявленное воспоминание, мелькает что-то нехорошее. Как мрачная тень.

— Переживаешь за них? — спросила Елена Борисовна.

— Опасаюсь. Опасаюсь, что влезут в самое нехорошее время, меня "спасать" и... всё посыпется. Или они сами же в опасности окажутся.

— Здраво рассуждаешь. — кивает следователь.

— Обеспечивать это — вы будете. — обращается он к лейтенантше. Той лишь и остаётся, что ответить "есть!".

— Ну а нам — собираем опергруппу и обсуждаем план операции. Имей в виду — это не игра. Всё очень серьёзно!

— Ошибка счёта

Если бы я не бывал взрослым, назначение встречи на 19-00 меня бы ни разу не насторожило.

Как правило, большинство подростков-мальчиков такими вопросами вообще не заморачиваются. Даже наоборот: "Не пришёл на "стрелку"?! Засцал!". Поэтому у назначивших её мне сомнений в том, что я приду, также не возникало. Тем более, что я в определённых кругах школы слыл чем-то типа "альфача" — злобного и скорого на расправу. Недобитки из пришлых, скорее всего это только сейчас выяснили и решили опереться на "силу" в виде старших по школьно-пацанячьей иерархии. Об этом говорило именно место встречи.

Да, те дятлы не сомневались, что я приду. Для них было нормальным распространять свои шизы и стереотипы на других. Но они — не я. А уж то, что на место должен прийти Паршин, вообще леденило мне хребет. И тот факт, что за мной группа вооружённых и опытных оперативников, как-то не успокаивало.