Случайный визит

Майка потянулась за ним.

— Погоди, пускай немного остынет.... Ну, кажется достаточно, надевай. Осторожно, оно может ущипнуть, как бы ударить слегка током. Главное, не выпускай его из рук, а то всё придётся начинать сначала.

Я так сказал, хотя и не был уверен, что повторное программирование удастся. Я маг, хоть и мощный, но малограмотный. Кажется, получилось: Майка слегка дёрнулась и ойкнула, но стерпев лёгкий магический укол, всё же надвинула кольцо на палец. Вокруг супруги на мгновение зажёгся и тут же погас ореол 'защитного поля'. Впрочем, обычный человек его бы не увидел.

— Что чувствуешь? — спросил я, мне самому было интересно.

— А... как будто ничего... то есть... — Майка поводила зачем-то перед собой растопыренными ладонями, — То есть, что-то есть. Я, вроде, стала больше... нет, не больше, конечно, а... смотри! — я отсюда чувствую, что стена твёрдая. Нет, я это и так знала! А теперь чувствую, что удариться о неё будет больно. А дымоход горячий, и если я к нему прислонюсь... А за дверью лестница, подожди!

Майка встала, открыла дверь и вышла в коридор. И уже оттуда сообщила:

— А лестница — вообще, очень опасна! Если на ней поскользнуться...

Что-то не то? Может, я неправильную программу выбрал? Достал из кармана зажигалку и метнул её в спину супруге. Явственно щёлкнуло и предмет отскочил, не долетев до неё половины метра. Значит, действует.

— Что ты кидаешься! — возмутилась она, поворачиваясь, — я почувствовала, что ты...

— Теперь ты попой чувствуешь неприятности! — пошутил я, — это всего лишь проверка.

— А, ну — да. Но как-то некомфортно это чувство...

— Придётся потерпеть. Зато ты теперь неуязвима для любого оружия, не сгоришь в огне и, как будто, даже не утонешь. Впрочем, это нужно проверять...

— Не буду я проверять! — вставила Майка, заходя в комнату.

— ... И любого приблизившегося с нехорошими намерениями ты можешь...

— Вот так? — опять перебила она меня.

И я почувствовал, что слетаю с табуретки и впечатываюсь плечом в стену. Действительно, твёрдую. Быстро она осваивается!

— Ой, Серёж, ты не ушибся? — вскричала начинающая магиня, тут же подскочив и помогая мне подняться с пола.

— Это, тоже, была проверка! — пошутила она, убедившись, что со мной всё в порядке.

— Ну, не очень... — пробормотал я снова усаживаясь на табуретку. Подвигал плечом и ликвидировал боль. Всё чаще ловлю себя на том, что такие действия уже произвожу не задумываясь. А ну, как у меня заболит какой-нибудь аппендицит, а я его заглушу между делом и забуду? Ну, его-то у меня давно прооперировали, значит, что-нибудь другое? Нужно будет устроить себе ревизию внутренних органов. Типа диспансеризации. А, что? Не к Владимиру же Михайловичу на приём идти? Сам как-нибудь справлюсь.

Постановив не откладывать решённое в долгий ящик, я снова крикнул Кубера и ещё Лоту. Те появились моментально. Чумазенькая Лота смотрела на меня во все глаза, всё ещё находясь под впечатлением действа на кухне. С должности истопницы её, похоже, так никто и не подумал перевести. Кубер же, никуда из усадьбы не уходил, понимает, что в первый день визита начальства ценные указания следуют непрерывно.

— Усаживайтесь! — указал я на кровать и принялся за постановку задачи.

Подобрать место, составить смету и приступить к постройке фельдшерского пункта в Сосновке.

Найти сметливых юношей и девушек на предмет подготовки фельдшерского состава. Не только сосновских, но и изо всех подведомственных мне деревень. Знание трав и лекарские навыки приветствуются. Старостой назначается Лота.

Чтение вводных лекций курсантам возлагается на Майку — та серьёзно кивнула. Размещение курсантов возложить на Кубера. Их питание — в моей усадьбе и с моей кухни, чтение лекций — тут же в зале. Закупки продуктов... Кубер понимающе вздохнул. Кто же, как не он?

Теперь — наглядная агитация. Изготовить партию листовок с текстом: 'Кто не моет руки перед едой — обижает своего барона!' и повесить их...

— Бесполезно! — вставил Кубер, — грамотных у нас раз-два, и кончились!

— Тогда сделаем иначе, — тут же придумал я, — Мая! Распечатай мою фотку, где я со зверской физиономией, раздадим их населению, пускай повесят около умывальников.

— Принтер дома остался! — буркнула супруга. Действительно, занесло меня в поднебесные выси...

— Ладно, это позже. Лота, а ты грамотная? — спросил я девушку, сохранявшую до сих пор скромное молчание.

— Грамотная, сударь, — ответила та, потупившись, — меня бабушка по книге научила, которую сама написала. Только она на её языке. Его, кроме нас с бабушкой никто не понимает. И ещё у меня одна книга есть, она на местном. На нём я тоже читаю и пишу...

— Господин! — продолжила Лота, наконец, подняв глаза, — пока больничный пункт не построен, приём можно вести у меня в доме, я всё равно одна живу... Только у меня крыша протекает, весной, когда снег тает и... летом тоже, когда дождь.

— Сделаем! — не дожидаясь моего указания, пробормотал Кубер и чиркнул закорючку в подаренном мною новеньком блокнотике. Шариковая ручка, на которую он всё не мог налюбоваться, тоже была моим подарком.

— А что это за бабушкин язык? — заинтересовался вдруг я. — Скажи на нём что-нибудь! Вдруг я его знаю?

— To be, or not to be, that's a question! — произнесла Лота без малейшего акцента, и мы с Майкой чуть не попадали с табуреток.

* * *

После знатного обедо-ужина, проходившего в узком кругу: мы с Майкой, Кубер и Лота, я обратился к чтению.

Бабушку Лоты звали Кэролайн Томсон, она была американским военным врачом в звании лейтенанта. В пятидесятых годах прошлого века Кэролайн получила назначение на военную базу на Филиппинах. Там, во время преследования какой-то повстанческо-криминальной банды на острове Минданао, ей случилось оказывать первую помощь сослуживцу, лейтенанту Хиггинсу. В это время повстанцы получили подкрепление и отрезали медика и её пациента от своих. Несколько суток Кэролайн и раненый выходили из окружения, причём последние сутки девушке приходилось как-то тащить Хиггинса, который впал в лихорадку и не мог уже самостоятельно передвигаться. Ещё она несла две винтовки, патроны и свою медицинскую сумку. Затем их обнаружили враги и прижали к каким-то скалам.

Найдя небольшую пещеру, девушка затащила туда лейтенанта и оборудовала у входа стрелковую позицию с мыслью отстреливаться до последнего патрона, а затем подорвать себя и Хиггинса гранатами, поскольку участь американцев попавших в лапы к герильеро весьма незавидна, особенно женщин. Но долго отстреливаться ей не пришлось, внезапно, как написала Кэролайн, вокруг потемнело, и она очутилась совсем в другой местности. Не в тропиках, а в лесу средней полосы. При ней оказалась одна из винтовок, патроны и медицинская сумка. Ещё три гранаты на поясе. Хиггинса не было, он остался по ту сторону портала, как это домыслил уже я.

Сначала девушка испытала шок, металась, звала на помощь, искала проход, хотя бы и в объятия бандитов, но 'домой'. А потом обессилела и заснула. Проснувшись, же понемногу свыклась со своим новым положением и начала борьбу за выживание: подстрелила неосторожную свинью, поела, запасла копчёного на костре мяса и отправилась на поиски людей. Наивная, она всё ещё думала, что очутилась где-то в другом месте, но в своём мире.

Увы! Скоро она убедилась в обратном, все встреченные ею никак не желали понимать её английский и немецкий, начатками которого она владела. Но, или шарахались от неё, как от прокажённой, или недвусмысленно старались завладеть её снаряжением и ею самою. В особо сложных случаях Кэролайн помогала винтовка, которую, в случае агрессии, леди пускала в ход без малейших сомнений. К счастью, аборигены понятия не имели об огнестрельном оружии и его возможностях...

Всё это я прочитал в потрёпанном фолианте, который мне принесла по моей просьбе Лота. Изначально он являлся 'Книгой записи больных', и несколько этих записей на первой странице фигурировали. Текст, писаный местами карандашом, местами выцветшими чернилами, а в конце, видимо, свинцовой палочкой, был неизменно аккуратен. Даже последняя запись, которая гласила: 'Я умираю, да поможет мне Бог! Лейтенант медицинской службы Кэролайн Томсон'.

Честно говоря, я одолел только малую часть повествования, и английский я знаю нетвёрдо, и сами буквы местами почти не читаемы. К тому же, повествование часто перемежалось записями местных лекарственных рецептов и снадобий. Пока я листал 'книгу', Лота разговорилась с Майкой. Они теперь постоянно переходили с имперского жаргона на английский и, в конце концов, уже болтали, как подружки, всё время поправляя произношение друг друга. Пока я продирался сквозь повествование, Лота успела изложить содержание бабушкиного мемуара Майке. Оказывается, она знала его почти наизусть.

Стемнело, и я приказал принести из сарая керосиновую лампу, чудом пережившую нападение разбойников. Уродливое произведение местных мастеров светило всё-таки довольно ярко, да и не при свечах же нам сидеть.

— А как у нас, насчёт родовспоможения? — спросил вдруг я. Оказалось, что с этим как раз всё в порядке: местные повитухи, в Сосновке и в окрестных деревнях, все, как одна, прошли стажировку у Кэролайн, которая и сама славилась, как опытная акушерка. Одна тётка из её студенток даже переехала в Трилес и захватила тамошнюю деликатную практику. Так, что, насчёт мытья рук и соблюдения гигиены при родах проблем нет. Это радует — меньше беспокойства.

На этом наши посиделки и закончились, Лота откланялась, в самом буквальном смысле. Она так ревниво присматривала за бабушкиной книгой, что я счёл за благо отдать её, пусть не волнуется, я потом ещё почитаю. А Кубер отпросился ещё раньше.

Устойчивым жаром несёт от протопленной печки, стих гомон и топотание дворни, кончился насыщенный день. Пока Майка застилала набитые душистым сеном матрасы спальниками, — до идеи постельного белья в этом мире ещё не додумались, хорошо, хоть подушки изобрели — я почти машинально обозрел магическим взором окрестности. Вроде, всё спокойно... Только керосином пахнет. Нет, не в фигуральном смысле. Но истребить запах несложно...

* * *

На следующий день с самого утра в 'ставку' ко мне явился Кушентол и всё-таки напросился в попутчики и гиды. Дескать, здоровье его окончательно поправилось, а хорошую лошадь и подходящую телегу он лучше купит 'дома', в Компоне. А без этого, сколько ему ждать оказии? А ещё он кучером будет, не моей же милости лошадкой править и присматривать за ней? Его можно понять, со мной как-то спокойнее, особенно, имея за пазухой немалые для здешних мест деньги. Впрочем, бандиты и за потёртый купфер зарежут и назавтра не вспомнят, кого это они зарезали? Нужно кончать с организованной преступностью.

— Ладно, повезёшь меня! — благосклонно ответил я на просьбу ограбленного, — но потом жду от тебя фоил со скидкой!

— Конечно, конечно, ваша милость, барон Серхей!

Мы постарались выехать до обеда, чтобы успеть в Трилес до темноты. Точнее, после очень раннего обеда, явившегося непосредственным продолжением завтрака. Всё-таки около сорока километров по зимней дороге. Лошадку мне подобрал Кубер при участии Кушентола. Поскольку саней в Сосновке не водилось, по причине малоснежности местных зим, поехали на крепкой телеге, почти до предела загруженной 'лошадиными' припасами и продуктами для людей. Поразмыслив, я оставил 'Сайгу' Майке, обойдусь как-нибудь, а ей спокойнее. А вот лыжи взял, не на себе же тащить!

Оказалось, что население в курсе нашего отъезда, и нас провожали всей деревней. До ворот прокатили, наверно, всех ребятишек, и мне пришлось слегка 'помогать' лошадке, чтобы позорно не застрять на разбитых деревенских колеях. В толпе я заметил Ализу и её матушку, они воодушевлённо махали мне руками и кричали что-то приветственное. Но девушка за телегу не прицепилась, наверно, уже чувствовала себя 'взрослой'. Тут дети быстро взрослеют...

Супруга, тоже, проводила меня до деревенских ворот, клюнула в щёчку и, как положено баронессе, помахала вслед платочком. А затем отправилась с управляющим по делам, которых вчера наметили не меряно. Почти против воли я 'перехватил' обрывки её беседы с Лотой, которая, конечно тоже, была неподалёку. Разговор шёл о кандидатурах курсантов, и я почему-то ничуть не удивился, когда среди первых были названы Ализа и её приятель Фаник. Остальные имена были мне незнакомы. После чего я 'отключился', мне показалось как-то неловко подслушивать.

Денёк выдался пасмурный и тёплый, солнце только изредка просвечивало через пелену зимних туч, лошадка бежала бодро, и я погрузился в размышления, которые изредка прерывались доходящими до моего сознания вопросами Кушентола. Мой возница от скуки завёл бесконечную повесть о своей жизни, но я к ней почти не прислушивался, если бы тот периодически не задавал всякие малозначащие риторические вопросы, типа: 'как вам это понравится?' или: 'разве, это жизнь?' Боюсь, я отвечал слегка невпопад, и рассказчик, кажется, обиделся и замолк. Или — не обиделся, а понял, что у барона-мага могут быть мысли высшего порядка, чем обращать внимание на банальные жизненные обстоятельства скромного торговца.

В наступившей тишине до меня вдруг дошло, что в речах Кушентола только что прозвучало нечто любопытное, тогда пролетевшее мимо моего сознания.

— Повтори-ка, что ты сказал о 'несторах'?

'Несторы', да будет вам известно, конечно, не имеющие никакого отношения к земному имени, — просто созвучие — это такая раса выходцев из мира 'Нестор' — мира развитой магии. Сами 'несторы', с виду — люди, но несовместимы с ними генетически, и общего потомства иметь не могут. По-видимому, это следствие направленной тысячелетней магической эволюции. Они сплошь — сильные маги, как военной, так и гражданской направленности, поэтому их услуги были в своё время весьма затребованы и хорошо оплачивались во всех мирах. Традиционно, они носят жёлтые балахоны, как и прочие маги, но всегда — чёрные шапочки.

Так вот, с ними произошёл такой казус: около пятидесяти лет тому назад все порталы ведущие в Нестор, как из Ашапара, так и из других миров, внезапно исчезли. И достаточно многочисленные выходцы оттуда вдруг оказались без родины. Среди них было очень мало женщин, поэтому, хоть и живут они по нашим меркам, достаточно долго, обречены были несторы на вымирание. Причина закрытия порталов до сих пор широко обсуждается в соответствующих кругах: диапазон версий весьма широк: от исчезновения самого Нестора вообще, до случившейся там глобальной катастрофы, вызвавшей, в частности, закрытие порталов. Местные учёные, однако, сходятся в том, что какова бы ни была причина, скорее всего она есть следствие несторианских магических опытов. Ну, а сами несторы, конечно, так и не смирились с исчезновением своего мира и продолжают искать, возможно, где-нибудь сохранившиеся, ведущие туда порталы. Очевидно, среди них не было больших учёных, но и они позже вспоминали слухи о неком Эксперименте, который собирались произвести в Несторе его ведущие маги примерно в тот самый срок. Видимо, и произвели...