Сломанная корона

— Он мне надоел, — зловещим тоном сказала Марика. — Сейчас я заткну ему глотку.

— Я понял, что вы заслуженный человек, — сказал Тога, снова адресовав мне недоуменный взгляд. — Но о какой беде речь?

— Господин мой, все дело в моей дочери. Я женился очень рано, такова была воля моего покойного отца. Жена мне досталась прекрасная, и мы с ней мечтали родить много детей, но Бессмертные послали нам за двадцать пять лет только одну дочку, мою красавицу Агнесс. — Толстяк снял с шеи эмалевый медальон, видимо, сделанный на заказ и с поклоном подал Тоге.

— Хорошенькая девушка, — равнодушным тоном сказал Тога, посмотрев портрет на медальоне.

Поскольку мне тоже хотелось взглянуть на образчик местной красоты, я протянул руку и взял медальон. Уж не знаю, чья это заслуга, злой матушки-природы или художника-мазилы, но на мой вкус красотка Агнесс была страшнее атомной войны.

— Действительно красавица, — соврал я и вернул медальон мэтру Каннелю. Пузан аж просиял весь.

— Да-да, истинно говорите, моя Агнесс просто копия своей красавицы-матери! — тоном фанатика сказал он. — Но вот беда, никак не могу выдать ее замуж.

— И что дальше? — Голос Тоги дрогнул.

— Да вот не знаю, как объяснить верно доброму господину магу... — Толстяк вцепился в бутылку своего семейного вина, будто на ней была написана какая-то подсказка. — Я-то хоть завтра готов ее замуж отдать, и приданое положу хорошее. Тридцать тысяч дукатов одних денег, не считая рухляди и прочего. Не всякая знатная дама в Лансане может похвалиться таким приданым.

— Ты к чему клонишь? — Тога был так взволнован, что перешел на "ты". — Женихов у тебя что ли нет?

— Ой, господин мой, не все так просто! Женихов-то хоть отбавляй, и даже знатные особы не прочь с нами породниться, но... Девочка моя глупенькая вбила себе в голову, что все женихи только ради приданого к ней сватаются, ради прибытка то есть, а к самой к ней никаких чувств не испытывают...

— И я их хорошо понимаю, — вставила Марика.

-... а ей любви хочется неземной и всего такого, — продолжал пузан, и лицо его стало таким же кислым, как семейное белое вино "Аржано". — Вбила себе в голову, дуреха, что только по любви замуж выйдет. А ей ведь двадцать три года уже, пора замуж, да и внучат нам с супругой охота понянчить...

— И какая проблема? — спросил я. — Или слово отца уже для дочери ничего не значит?

— Значит, сударыня, значит, ой, как много значит! Но моя Агнесс характером в мать пошла, упрямая, да гордая. Как заговорю с ней о замужестве, так она в слезы. Ничего не могу с ней поделать!

— Ты о деле будешь говорить, или нет? — В глазах Тоги появилась ярость.

— Уже говорю, господин мой, уже... Две недели назад получил я письмо от моего родственника из Жуайе, в коем он сообщил мне, что один его компаньон овдовел недавно и теперь подыскивает себе достойную партию. Немолодой уже господин, но богатый, очень уважаемый и самых верных жизненных устоев. Мол, неплохо бы мою Агнесс за него сосватать. Ну, я и обрадовался, что такой достойный жених для моей глупышки сыскался, сказал ей об этом, а она мне: "Ни за что! Я другого люблю!" Тут я, с позволения сказать, дар речи потерял. "Кого это ты там любишь, такая-растакая? — спросил я. А Агнесс и отвечает: "Не скажу, это тайна. Придет время, сам все узнаешь. И не лезь ко мне больше со своими расспросами, а то убегу из дома!". И все, ничего я у нее выпытать не смог. Ясное дело, мы с женой за головы схватились, когда доченька о своей любви нам сказала. Стали выяснять, кто этот таинственный возлюбленный.

— И что?

— Выяснили, — мэтр Каннель тяжело вздохнул. — Уж лучше бы не выясняли. Вот, извольте прочесть.

Винодел сунул Тоге клочок бумаги, исписанный неровным почерком с двух сторон. С одной стороны было написано следующее: "Торговцу за балки и черепицу — 445 дукатов 3 кроны 7 соверенов. Приказчику в Сабату дать на чай 5 соверенов". С другой были типа стихи:

Луна нам светит поэтично

Как будто говорит:

"С любовью не балуй!"

И я вздыхаю эротично

Твой вспоминая поцелуй.

Приди ко мне, моя богиня

И подари мне счастья миг.

И у себя я сердце выну

И подарю его тебе!

— Не в склад, не в лад, поцелуй кирпич! — сказал я, прочитав этот поэтический шедевр. — Что за писулька?

— С вашего позволения, мы с женой нашли эту записку в комнате дочки.

— С чего ты решил, что эта записка адресована ей? — поинтересовался Тога.

— Когда мы показали ее дочке и спросили, что это такое, Агнесс устроила истерику, накричала на нас и заперлась в своей комнате. Тогда мы с женой поняли, что у нее и в самом деле есть возлюбленный. Я пошел к мэтру Гримо, торговцу в Сабату, и он мне сказал, что балки и черепицу у него покупал старый безбожник Нико, тот самый, что купил несколько месяцев назад Кровавый дом. Вот тут я и пришел в самый настоящий ужас.

— То есть твоя дочка влюбилась в старика?

— Да, черт возьми! — Мэтр Каннель в отчаянии заломил руки. — В старого мерзкого негодяя, который мне в отцы годится.

— Любопытно, — сказал Тога. — А с чего ты решил, уважаемый, что мы можем решить эту проблему?

— Когда мне сказали, что в Сабату появился имперский маг, я подумал, что другой возможности помочь моей девочки у меня не будет, — ответил вконец павший духом мэтр Каннель. — Я уверен, что без черного колдовства тут не обошлось. Вот скажите мне, мастер — могла бы юная девушка влюбиться в дряхлого старца по своей воле?

— Любовь зла, — сказал я, выразительно глянув на винодела. — И может быть, вам следует принять выбор дочери?

— Ах, оставьте вашу иронию, милая мамзель! Отдать мою Агнесс за восьмидесятилетнего старика? Этот Нико в наших краях не так давно, но мы быстро поняли, что это за тип. Чокнутый старикашка, будь он проклят! Как появился в Сабату, начал приставать к молоденьким.

— А вы говорили дочке об этом?

— Пробовал. Да только она посмеялась надо мной. Сказала, что я сам старый дурак, который из ума выжил. А ее возлюбленный, как она говорит — самый лучший.

— Крепко же ваш старичок ей голову задурил, — сказал Тога.

— Негодяй из семейства негодяев! Да и дом этот он неслучайно купил, совсем неслучайно! Скверное это место, господин маг.

— И чего же в нем скверного?

— Что там творится, сударь, никто сказать не может. Но только все местные жители его за семь верст стороной обходят. — Тут мэтр Каннель с мольбой посмотрел на Тогу. — Ой, чувствую я, плохо все закончится, если не... Помогите, господин! Две тысячи дукатов золотом заплачу и предоставлю пожизненную скидку на вина "Аржано"! Спасите ребенка!

— Ты переоцениваешь мои способности, — сказал Тога и посмотрел на меня. — Марика, что скажешь?

— А этот старенький ловелас случайно не имеет отношение к семье Крейгов? — спросил я, вспомнив, что мне рассказывал Джармен в Далканде.

— Вот уж не знаю, да и знать не хочу! Развратник он и негодяй, по-другому не скажешь. Слышал только, что из Жуайе он сюда прибыл. Якобы ученый он, то ли писатель.

— Точно он! — пробормотал я. — Вот и способ разузнать про алмаз...

— Вы что-то про Кровавый дом говорили, — напомнил Тога.

— Я же говорю, плохое это место. Там уже много лет никто не жил. У нас в Сабату говорят, что в этом доме страшные дела творились. Мол, много лет назад жил там не то доктор-злодей, не то черный маг, который заманивал к себе детишек малых и жизнь из них вытачивал. Какие-то будто бы колдовские зелья варил, молодость и красоту возвращающие. А потом Бессмертные покарали его — упала молния с неба, убила негодяя этого и дом разрушила. С той поры там никто и не жил, пока этот развратник Нико сюда не зачастил. Чему тут удивляться, для совратителя девиц такое ославленное жилище самое подходящее!

— И что же, этот самый Нико все еще тут? — спросил я.

— Вот уж не знаю! — Винодел презрительно плюнул на пол. — Одно могу сказать: не отдам я за негодяя свою дочь, лучше своими руками задушу!

— Ну, зачем же так радикально, — сказал Тога. — Попробуем тебе помочь.

— Ой! — Мэтр Каннель аж подпрыгнул на стуле от радости. — Благослови вас Бессмертные, господин маг! Молиться за вас буду до конца дней.

— Буду признателен, — сказал Тога. — Не будем терять времени. Нам надо посмотреть комнату вашей дочери для начала.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Дом мэтра Каннеля оказался немаленький, да и обстановочка была, что называется, фешенебельная — еще одно доказательство того, что торговля алкоголем в любом мире приносит хороший достаток. Комната красотки Агнесс находилась на втором этаже, и хозяйки дома не было — как сказала нам служанка, девушка устроила себе шоппинг. Мы с Тогой быстренько осмотрели комнату на предмет писем, дневников и прочего компромата, но девица или не вела интимной переписки, или слишком хорошо ее прятала. Впрочем, Тога, походив по комнате, задал мэтру Каннелю очень неожиданный вопрос.

— Твоя дочь любит гулять по кладбищу? — спросил он.

— По кладбищу? — Мэтр Каннель развел руками. — Разве гуляют на кладбище, господин маг? Не место это для прогулок. А так Агнесс на кладбище нашем бывает, ходит она туда на могилку своей лучшей детской подружки Дельфины — бедняжка умерла три года тому от дифтерита. А так...

— И как часто она ходит навестить могилу подруги?

— Раньше ходила раз в месяц, теперь чуть ли каждую неделю. Иногда с утра уйдет и только к вечеру приходит.

— Она туда одна ходит?

— Одна, — тут мэтр Каннель как-то странно посмотрел на нас. — А вы думаете, что...

— Ничего я не думаю, просто спросил, — сказал Тога, еще раз окинул комнату взглядом и сделал мне знак, что больше нам тут делать нечего.

— Как ты узнал, что девчонка бывает на кладбище? — спросил я Тогу уже на улице.

— Асфодели. В вазе на столе стоял довольно свежий букет асфоделей. А в ящике у камина я заметил уже засохшие букетики — видимо, горничная не успела их убрать.

— Ну и что?

— Особенные это цветы, Леха. Их обычно на кладбищах сажают. И дома их держать не принято. У цветочницы их тоже не купишь. Девушка ходит на кладбище одна, торчит там целыми днями, приносит оттуда букеты цветов. Странная девушка. Я бы сказал — готелка какая-то.

— Респектище, друг, — с уважением сказал я. — Твой дедуктивный метод впечатляет. Тебе детективом надо быть.

— А мы и так с тобой типа детективы.

— Ага, Тога Холмс и Марика Ватсон, — хмыкнул я. — Куда сейчас?

— Пойдем, навестим лавку мэтра Гримо.

Толстый и обрюзгший папаша Гримо поначалу решил сыграть в молчанку, но пять дукатов мзды сразу развязали ему язык. Выяснилось, что таинственный Нико не сам бывал в лавке, а делал заказы на стройматериалы через приказчика по имени Венсенн, который живет в двух кварталах отсюда. Гримо даже сообщил нам, что Нико оказался щедрым клиентом, за три месяца отвалил аж три тысячи дукатов, что для Сабату совершенно нереальные деньги. Так что мы с Тогой поплелись искать Венсенна.

Приказчика мы нашли на площадке для игры в мячи. Поскольку парень выигрывал, нам пришлось подождать, пока Венсенн не закончит игру.

— Это мои дела, — заявил нам приказчик, когда мы спросили его о Нико. — И все, что касается моих клиентов, является коммерческой тайной.

— Даже если мы заплатим за информацию? — Я выразительно тряхнул своим кошельком.

— Сто дукатов, — заявил приказчик.

— А рожа не треснет? — самым зловещим тоном спросил я.

— Нет, не треснет. А если денег жалко, идите себе с добром, почтенные имперцы, — Венсенн сердито сверкнул глазами. — У нас в Лансане не очень-то любят чужаков, которые расспрашивают и разнюхивают.

Пришлось заплатить. Ссыпав монеты в кошель, Венсенн сообщил мне, что встречался с Нико четыре раза.

— В первый раз старичок пришел ко мне где-то пять месяцев назад, чтобы узнать, с кем из местных торговцев можно иметь дело, — сказал парень. — Ну, я и посоветовал ему мэтра Гримо и нашего краснодеревщика, папашу Гонто. А еще сказал, что если ему нужна ссуда, стоит зайти к Каннелю, он дает деньги под проценты. Нико засмеялся и сказал, что денег у него хватит и сразу дал мне пятьсот дукатов задатка.

— А дальше?

— Дальше я закупил для него кирпич, лес и черепицу у Гримо, — Венсенн напряг память. — Всего на три тысячи триста сорок восемь дукатов. Все это было доставлено в Красный дом.

— В Кровавый дом, ты хотел сказать, — заметил я.

— Вы верите в эту дурацкую легенду о Вечном Докторе? — спросил Венсенн. — В нее в Сабату уже даже старухи не верят.

— А что за легенда? — спросил Тога.

— Да жил, мол, в этих краях один человек, доктор, который искал лекарство от всех болезней и старости. Построил он себе особняк на окраине Сабату и принимал всех желающих бесплатно, поскольку был очень богат и лечил не ради денег, а просто из человеколюбия. Люди его любили и уважали, да и было за что — не одному местному жителю он жизнь спас и здоровье вернул. А потом вдруг начали в округе дети пропадать. Много детей пропало, десятки, и ни один не нашелся. Продолжалось так три года. И вот однажды над Сабату разразилась страшная гроза — такой в наших краях отродясь не бывало. И во время грозы молния ударила в дом доктора, и начался там сильный пожар. Народ, понятное дело, бросился тот пожар тушить, любимому доктору помочь. Но только спасти хозяина дома не удалось — сгорел он, одни обугленные косточки от него остались. Поплакали люди, схоронили доктора с почетом. А потом кто-то решил покопаться в развалинах дома, чего ценного поискать, и нашел вход в тайный подвал, — тут Венсенн сделал выразительную паузу. — А в подвале том оказалась настоящая бойня, машины страшные, палаческие и мучительские. Это доктор покойный, чтоб ни дна ему, ни покрышки, детей в Сабату похищал и там, в подвале этом мучил и убивал, чтобы из их крови и плоти волшебные эликсиры получать. Как узнали о том в Сабату, перерыли все пожарище, и в саду нашли обгорелых детских костей и черепов множество — они в большой яме были закопаны. Тогда-то и поняли люди, что добрый доктор на самом деле живодером был, каких поискать. За эти злодейства Бессмертные и покарали доктора-убийцу, молнией его поразили. С тех пор и назвали этот дом Кровавым.

— Хороший сценарий для голливудского фильма, — сказал я Тоге. — Мороз по коже, недержание мочи и нервные припадки у зрителей обеспечены.

— И Нико построил дом заново, верно? — спросил Тога у приказчика.

— Пока только северное крыло, то самое, в котором когда-то сам Вечный Доктор жил. Наши мужики поначалу не хотели на стройке работать, боялись привидений детишек замученных, да и самого Доктора, который, как говорят, до сей поры бродит по ночам вокруг дома. Но Нико хорошо им заплатил, и мужики согласились работать, но только днем. А Нико и сказал им: "Ночью я никого не заставляю работать. Ночью я сам работаю". На том и поладили. Но сам старик тут не живет. Приезжает иногда, привозит деньги для строителей, делает заказы и снова уезжает. Видели мужики как-то вечером, что кто-то в дом приехал, вроде как мужчина вашего возраста, почтенный. Может, родственник старика или управляющий.