Сломанная корона

А. Астахов

RPG: СЛОМАННАЯ КОРОНА

Пятая книга из цикла RPG Быть героем — значит уметь противостоять судьбе и изменять ее. Ради возвращения в собственный мир Леха готов изменить правила игры и попытаться восстановить древний артефакт, не менее важный для исполнения пророчеств, чем волшебная кукла. Но сделать это будет совсем непросто даже для героя меча и магии. Особенно если твоим врагом является могущественный маг, для которого твоя победа равносильна приговору. И этот маг приготовил для рыцаря Алекто коварную ловушку, из которой ему не выбраться живым. Но в мире волшебных королевств возможно все, и однажды погибший герой может вернуться. Причем в облике, который даже представить себе не мог...

Посвящается компьютерному гению Артему и

рыжей Ольге, красавице и умнице

ВНИМАНИЕ! Все события, изображенные в настоящей книге, являются вымышленными. Любое сходство с реально существующими людьми, персонажами, компьютерными играми и технологиями, случайно и не является скрытой или явной рекламой.

Глава первая: Будущее под вопросом

Спи, моя радость, усни,

В спящий режим уходи

Блин, темно-то как!

Я выкрикнул несколько раз заклинание активации "Светляка", но свет не засиял. Ощупав грудь, я понял, что амулета на мне нет. Страх Темноты крепко взял меня за нутро, поднял дыбом волосы, выступил потом на лбу.

— Кто здесь? — крикнул я, шаря руками вокруг себя.

— Здесь... здесь...здесь, — ответило гулкое эхо.

Ощущение было такое, что я нахожусь в гигантском совершенно пустом замкнутом пространстве. Отчаянным усилием воли я подавил навалившийся на меня темный тяжелый страх. Нельзя поддаваться отчаянию, никак нельзя. До сих пор мне удавалось находить выход из самых безнадежных ситуаций. Надо искать...

Я был прав. Впереди появилось крошечное пятно света. Нахлынула радость, прошло чувство обреченности. Вытерев ладонью со лба пот, я пошел на свет.

Черный силуэт преградил мне путь. Я увидел бледное, возникшее из мрака лицо, и невольно вскрикнул.

— Не ожидал? — Карен сделала еще шаг мне навстречу. — А я долго ждала этой встречи. Я не могу уйти в вечность, не поговорив с тобой напоследок.

— Чего ты хочешь?

— Всего лишь хочу сказать, что любила тебя.

— Ты пыталась меня убить.

— Я хотела тебя спасти. Учитель был разгневан на тебя. Он просто хотел тебя казнить за все доставленные тобой неприятности. Это я предложила ему устроить испытание в лабиринтах Ас-Кунейтры, чтобы дать тебе возможность выжить. Я хотела ранить тебя, а потом... Учитель отдал бы тебя мне. Понимаешь?

— Ты предала меня. Вы убили Шамуа. Ты хотела убить Марику.

— Я ревновала. Ты плохо знаешь, на что способна влюбленная женщина, если ее мучает ревность. Не знаю, почему, но ты мне понравился, когда я впервые с тобой встретилась. А потом я поняла, что я в тебя влюбилась. Глупо, правда? Фешаи учителя Риската влюбилась в своего врага. Но это так. В Нолси-Ард я мечтала прирезать твою блондинистую дурочку и с трудом сдержалась. А потом ты явился в Башню Теней с этой вампиршей. Ты влюблялся во всех, кроме меня. И я убила бы всех, кого ты мне предпочел. Хочешь пройти? — Карен улыбнулась, но ее улыбка была так же ужасна, как и взгляд ее мертвых глаз. — Попробуй, убеди меня сойти с твоей дороги. Пусти в ход свою магию или свои мужские чары.

— Карен, не надо. Я не хотел твоей смерти. Я защищался.

— Скажи, что любишь меня, — Карен выхватила из-за спины тускло сверкнувший скимитар. — Или сразись со мной. Я хочу, чтобы твоя душа навечно принадлежала мне и больше никому.

Сразиться? Мать вашу, а как я это сделаю — у меня снова не оказалось никакого оружия. Мои катана и вакидзаши опять куда-то задевались. Нет, ну это свинство, сколько раз мне еще придется возвращать мое оружие! Однако с оружием или без все равно надо что-то делать...

— Карен, уйди с дороги! — Я вытянул руку, собираясь атаковать призрак заклинанием Интэ-Дранайн. — Прошу тебя в последний раз...

— И не проси, — ответил призрак. — Ты теперь никогда от меня не избавишься.

Фсссссс! — огненный шар с шипением полетел в Карен, но она исчезла. Просто растворилась в воздухе. Проход был свободен, только вот я не знал, радоваться ли этому, или же ждать очередной подляны.

Узкий проход, вырубленный в камне, вывел меня в гигантский колодец с вертикальными стенами. А потом на меня упала тень. Я поднял глаза и похолодел — надо мной кружила какая-то крылатая тварь с курносой мордой и горящими желтыми глазами. Среагировать я не успел: тварь спикировала прямо на меня и схватила меня когтистыми лапами. Я начал отмахиваться, дубасить стервозину кулаками, но тварь потащила меня вверх, к сияющему пятну света, а потом выпустила — и я с воплем полетел вниз.

— Леша, ты что?

— А? — Я вздрогнул, заморгал глазами, пытаясь прийти в себя. — Что? Кто?

— Это я, — на меня глянули огромные искристые глаза Вики Караимовой.

— Вика? — Я был совершенно ошеломлен. — Ты... ты как тут оказалась?

— Ты дверь не закрыл.

Непонятно как, но я опять оказался в Питере, у себя дома. И Вика была рядом. Такая красивая, родная, любимая, светлая, загорелая, с сияющими карими глазами, в летнем цветастом платье на бретельках, роскошные волосы волнами падают на плечи. От нее пахло свежестью, цветами, летним утром. Я аж зажмурился от удовольствия.

— Кошмары, — сказал я, усаживаясь на постели. — Это что, я с открытой дверью спал?

— Выходит, что так, — Вика виновато улыбнулась. — Я заходила к Иришке на четвертый этаж, спускалась по лестнице, увидела, что у тебя дверь нараспашку, вот и решила...

— Все нормально, — я натянул на себя футболку. — Знаешь, я рад тебя видеть.

— И я рада, — Вика красивым жестом убрала с лица тяжелые волосы. — Мы с тобой давно не виделись.

— Да уж, давно, — я опустил взгляд. — Кофейку?

— Нет, Леша, мне надо идти.

— Постой, — я взял ее за руку. — Неужели ты ничего не хочешь мне сказать?

— А что говорить? Ты сам все знаешь. — Вика высвободила свою руку из моей. — Мы ведь все друг другу сказали.

— Послушай, только один вопрос — ты его любишь?

— Люблю. Он хороший. Ты несправедлив к нему. И он любит меня, Леша. По-настоящему любит.

— А я, значит, люблю тебя не по-настоящему, так? И какая же она, настоящая любовь?

— Любовь — это любовь, Леша. Прости, мне надо идти.

— Нет уж, постой. Я хочу знать, что в твоем Русланчике есть такого, чего нет во мне. Чем я хуже него.

— Ты не хуже, Леша. Может быть, ты даже лучше него. Все дело во мне. Это я плохая, не ты. Я выбрала Руслана, потому что ты для меня слишком хорош.

— Да уж, Леха Осташов — ангел во плоти! — Я покачал головой. — А я ведь люблю тебя, Вика. Очень люблю. И здесь у меня болит, — я постучал себя по левой стороне груди. — И еще, мне очень обидно, что так получилось. Если ты связалась с этим... ради денег, то я бы заработал, сколько нужно. Мы бы с тобой...

— Ни слова больше! — Вика перестала улыбаться. — Я не хочу об этом говорить. Я думала, ты забыл. А ты по-прежнему считаешь, что я давала тебе какой-то повод считать меня своей. Нет, Леша, между нами все кончено. Чем быстрее ты меня забудешь, тем лучше.

— Не хочешь дать мне ни единого шанса?

— У тебя нет шансов. Прости меня, но ты не герой моего романа.

— Ты так думала с самого начала нашего знакомства?

— Да. Я уже давно встречаюсь с Русланом. Нас Олеська, моя двоюродная сестра познакомила, два года назад. Мы тогда все вместе на Валааме отдыхали. Понимаешь, в Руслане есть сила, основательность. Он знает, чего хочет от жизни, и берет все, что хочет. Он живет на земле и по земным законам. А ты мечтатель и романтик, Леша. Ты витаешь в облаках. Тебе уже двадцать шесть лет, почти двадцать семь, а ты все в компьютерные игры играешь. Ты ребенок, хоть и считаешь себя взрослым.

— Даже так? — Я понял, что Вика права, и меня это испугало. — Ну, хорошо, я просто дурачок, который живет в своем выдуманном мире и не умеет урвать в жизни кусок пожирнее. Тогда почему ты почти полгода терпела меня рядом с собой? Могла бы сразу дать мне от ворот поворот.

— Мне было интересно с тобой, честное слово, — Вика провела пальцами по моей щеке. — Я хотела понять тебя. Но не смогла. Поэтому я виновата в том, что мы расстались. Только я. Это был мой выбор, Леша. Не жалей ни о чем и выбрось меня из сердца. Ты ведь меня совсем не знаешь. Ты идеализируешь меня. А я другая. Я алчная, хитрая, продуманная. И всегда мечтала о мужчине, который будет исполнять все мои прихоти. Я хочу жить хорошо. Я люблю роскошь и удовольствия. А ты мне не можешь этого дать. Ты всего лишь среднестатистический молодой ученый и никогда не станешь богатым.

— А если ты ошибаешься, и я стану богатым? Если я дам тебе слово, что ты получишь все, что пожелаешь?

— Сначала разбогатей. Стань сильным, ярким, независимым, богатым. Стань суперменом. Только такой мужчина может позволить себе роскошь общения с красивыми женщинами.

— Выходит, твой Руслан супермен, так? Ну-ка, давай попробуем разобраться. Сильный, говоришь, твой Русланчик? Может, мне стоит вызвать его на мужской разговор, один на один? Не думаю, что он согласится. А если и согласится, то приедет на рандеву с толпой проплаченных качков, вооруженных бейсбольными битами и ножами, и честного поединка не получится. Меня просто кучей забьют, а Русланчик будет ходить королем — как же, еще одного лоха голожопого на место поставил! Правильно говоришь, он богатый. Денег у него куры не клюют. Но сам он за свою жизнь хоть один доллар заработал? Это папочка у него преуспевающий бизнесмен, а он так, мажор беспонтовый. А моя беда только в том, что мои родители были простыми интеллигентами, всю жизнь честно пахали на государство и не наворовали для меня много-много баксов, которые я бы просаживал в казино и в кабаках с веселыми девочками. Твой Русланчик — просто везунчик. Сам он ничего бы в жизни не добился. Глядя на его физиономию, я сомневаюсь, что он таблицу умножения знает. Но это его проблемы. — Я сделал паузу и пристально посмотрел в потемневшие глаза Вики. — Я мог бы тебе рассказать, что со мной случилось в последнее время, но ты мне все равно не поверишь. Только я знаю, чего хочу от жизни. И я добьюсь всего, сам, без помощи папы-спонсора и друзей-бандюков. А там посмотрим, кто живет правильно, а кто нет.

— Все сказал? — Взгляд Вики стал злым. — Я думала, ты все понял...

— Я все понял. И однажды мы еще поговорим на эту тему.

— Даже не надейся, — она шагнула к выходу в коридор и, издевательски помахав мне рукой, добавила. — Ни-ког-да!

Я еще несколько мгновений стоял неподвижно, точно пытался осознать, что происходит. Потом я услышал, как сильно хлопнула входная дверь.

— Вика! — крикнул я. — Вика, подожди!

Бросившись к двери, я открыл ее — и встал, как вкопанный, глядя в открывшуюся пустоту. За дверью была серая клубящаяся мгла, из которой шел тяжелый гул, похожий на шум водопада. Невероятная невидимая сила схватила меня, втянула в пустоту, и я в очередной раз полетел в тартарары.

— Как он, Ива? — спросил мужской голос.

— Живой, батюшка, — ответил женский. — Серьезных травм нет, только царапины, ушибы и небольшое сотрясение мозга. Счастливчик! Легким испугом отделался... Э, да он пришел в сознание!

— В самом деле, — в мужском голосе слышалось удивление. Надо мной появилось худое лицо, обросшее черной бородой, окруженные тенями темные глаза радостно сверкнули. — Живучий парень. Первый раз вижу, чтобы кто-то живым выбрался из торсионного вихря.

— Я бы так не радовался, — сказал кто-то третий. — Может, он тоже один из них.

— Нет! — ответила Ива. — Я проверяла. Аппаратура не может ошибаться. Это человек нашего мира, ручаюсь.

— Вашего мира? — сказал я. — А как называется ваш мир, люди добрые?

— Шутишь, парень? — Бородатый скривил рот в невеселой улыбке. — Или память отшибло? Это страна Россия, город Санкт-Петербург.

— Питер? Ну, значит, я действительно дома. — Я огляделся. Похоже, на этот раз я непонятным образом попал в больницу. Палата была светлая, чистая, но почему-то без окон. И лампа в плафоне под потолком все время мигала. Мне показалось, что это какой-то бункер. Светловолосая девушка в белом халате возилась у стойки с аппаратурой. Бородатый мужчина стоял у меня в ногах, а рядом с ним был какой-то упакованный в черную кожу крепыш с угрюмым лицом и холодными серыми глазами.

— Я что, в больнице? — спросил я. — Не в Скворечнике ли?

— Нет, это Цитадель святого Исаакия, — ответил бородатый. — Как твое имя?

— Леха, — сказал я. Волосы у меня зашевелились: я разглядел на поясе у крепыша автоматический пистолет в кобуре. — Цитадель святого Исаакия? Исаакиевский собор, так?

— Верно, — бородатый подошел ко мне, приложил к моей руке какой-то прибор. Видимо, что-то заподозрил. — Странно, но Ива права. Он действительно наш. Если только это не какая-то неизвестная нам новая разновидность.

— Я же говорила вам, — меланхолично заметила блондинка в халате.

— Ребят, давайте-ка попробуем разобраться, — сказал я, холодея и вполне осознав факт, что я опять провалился в какую-то альтернативную реальность. — Меня зовут Алексей Осташов. Я петербуржец, родился в городе на Неве второго мая тысяча девятьсот восемьдесят второго года в семье...

— Какого года? — Бородач тут же наставил на меня пистолет. — А вот с этого места поподробнее, если хочешь жить.

— Не стреляйте! — Я в ужасе замахал руками. — Погодите, послушайте... Я действительно родился в 1982 году. Жил в Колпино, а потом мы сменили квартиру и...

— Я так и знал, что он из виртуалов, — сказал парень с холодными глазами и щелкнул затвором пистолета.

— Постой, Сапсан, — сказал бородатый. — Давай-ка разберемся, прикончить его мы всегда успеем. Если он виртуал, то ведет себя как-то странно... Ты знаешь, какой сейчас год, парень?

— Понятия не имею. Когда я попал в вихрь, был август две тысячи восьмого.

— Т-а-а-к! — Глаза бородатого сверкнули. — Хочешь сказать, что с тобой что-то случилось в две тысячи восьмом году, и с того момента ты ничего не помнишь?

— Короче, дело было так. — Я решил, что рассказывать этим ненормальным о моих приключениях в мире эльфийских королевств совершенно не обязательно. — Ко мне пришла девушка. Мы поссорились. Она вышла, хлопнула дверью. Я хотел ее окликнуть, открыл дверь и попал в какую-то дымную вьюгу. Вот и все. Сам не знаю, что со мной случилось.

— Хорошо, — сказал бородатый, но пистолет не убрал. — А день, в который все это случилось, помнишь?

— Конечно. Восьмое августа, под утро.

— Все сходится, — прошептал бородатый.

— Я ему не верю! — Крепыш в коже злобно глянул на меня. — Все, что он говорит, может быть репликацией чужих воспоминаний.

— Слушай, ты... — тут я не выдержал и добавил несколько непечатных выражений, совсем забыв, что в палате находится девушка. — Тебе правду говорят, понял? А если не веришь, тогда иди-ка ты...

— Ладно, ладно, не будем ссориться, — примирительно сказал бородатый и убрал пистолет под длинный плащ. — Сапсан, убери оружие. И давайте поговорим. Значит, ты Леха?

— Леха, — подтвердил я. — Алексей Дмитриевич Осташов. А вы кто?

— Я Марс, воин-священник, — сказал бородатый. — Командир гарнизона Цитадели. Это Сапсан, мой заместитель. А нашего врача зовут Ива.

— Будем знакомы, — я сел на кровати, свесил ноги. Пол был холодный, а обуться было не во что. — Теперь объясните мне, куда я попал, и что тут творится.

— Что творится? — Марс помолчал. — Страшные дела тут творятся, Леша. Всего так сразу не объяснишь.

— А ты попробуй. Я вот лично горю желанием понять, где я оказался.

— Ладно, — Марс повернулся к крепышу, который продолжал сверлить меня взглядом. — Сапсан, принеси парню одежду. И скажи Ночке, пусть что-нибудь на стол соберет. Время обеда подходит.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Сапсан принес мне одежду — шнурованные армейские ботинки и старый черный комбинезон, засаленный и прожженный. Я оделся, но перед этим Ива сделала мне два укола — сказала, так надо. Я не спорил. Похоже, я опять влип во что-то очень серьезное.

Медпункт находился в подвале: следуя за Марсом и Сапсаном, я поднялся по деревянной лесенке и оказался в нефе Исаакиевского собора. Я его не узнал. Собор был сильно разрушен, от купола остался один каркас, в стенах зияли дыры, пол был усыпан обломками кирпичей, мусором и стреляными гильзами. Великолепные смальты были иссечены пулями и осколками, плафон закопчен. Маятник Фуко валялся на полу, покореженный и полузасыпанный мусором. Проломы в стенах и выходы из собора были заложены баррикадами из мешков с песком. Я заметил несколько огнеметных турелей, установленных у входов. Внутри собора был еще один периметр, огороженный колючей проволокой, с мощными прожекторами и платформами, на которых были установлены крупнокалиберные пулеметы ДШК и "Утес". Внутри периметра находились снятый с шасси видавший виды армейский кунг от машины ЗИЛ-131, передвижная дизельная электростанция П-6, полевая кухня под навесом и с десяток брезентовых палаток. В периметре нас встретила молодая симпатичная женщина с коротко стриженными каштановыми волосами — Марс представил ее как Ночку. Женщина подозрительно глянула на меня, но ничего не сказала. Марс повел меня к столу, где уже стоял котелок с горячим супом, несколько жестяных мисок и открытые банки с консервами.

— У вас что, война? — спросил я, глядя на Марса.

— Война. Садись, ешь.

— Какая тут еда! Рассказывай, что у вас происходит.

— Знаешь, какое сегодня число и год? — Марс положил на стол пистолет. — Девятое сентября две тысячи шестьдесят восьмого года. С того дня, как ты попал в торсионный вихрь, прошло больше шестидесяти лет.

— Мать твою тру-ля-ля! Далеко меня забросило, — я едва не сказал, что уже сподобился побывать в 2038 году, но понял, что об этом пока лучше не рассказывать. — И что тут у вас творится?

— Все началось именно восьмого августа две тысячи восьмого года. Я слышал, это была вирусная атака на компьютерные сети. Кто и зачем ее устроил, неважно. Главное в другом — после этой атаки началось разрушение границ между мирами. Из-за этого в нашем мире появились во плоти все эти виртуальные твари, которых придумали больные на голову создатели старых компьютерных игр. Во множестве появились, Леша.

— Хороша уха из петуха, — я почувствовал, что покрываюсь потом. — А причина?

— Я же сказал — вирусная атака. Нашим экспертам удалось установить, что восьмого августа 2008 года кто-то открыл Переход из нашего мира в Большую Ойкумену и тем самым исказил законы мироздания. Миры вошли в прямое соприкосновение. Еще нам стало известно, что высшие силы пытались предотвратить катастрофу. Для этого ими был избран один человек, большой любитель поиграть в компьютерные игры. В то время таких как он называли геймерами. Забавно, но его тоже звали Алексей, как тебя. Ему было предложено выполнить Главный Квест — задание по обнаружению и устранению причины катастрофы. Однако, как я слышал, этот парень погиб, Квест был провален, и разрушение Ойкумены стало необратимым. Вся та нечисть, все чудовища, которых геймеры когда-то азартно рубили и отстреливали в своих компьютерных мирах, вторглись в нашу реальность. И вот уже шестьдесят лет мы ведем с ними войну. Шестьдесят лет смертельной, ни на минуту не утихающей схватки с кошмарами, пришедшими из виртуального мира.

— Погиб? — Меня как холодом окатило: малоприятно услышать вот так вот, походя, известие о собственной смерти! — Да, невесело тут у вас. Типа вселенский катаклизм.

— Это хуже, чем ты думаешь, — Марс вцепился пальцами в кружку с жиденьким чаем. — За этими стенами смерть и хаос. Мир захватили эльфы и зомби, инопланетные твари и адские демоны, киборги и вампиры. Они уничтожают людей и сражаются друг с другом. А мы... мы сидим в наших убежищах и каждую секунду ждем нападения.

— Мы?

— Остатки реалов, живых настоящих людей. Мы прячемся уже много лет. Выживаем, как можем. Время от времени объединяемся с другими группами, совместно отбиваем нападения виртуалов или делаем вылазки, чтобы пополнить запасы или помочь попавшим в беду общинам. Так что вот куда ты попал, приятель. Весело?

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Ничего, — Марс покачал головой. — Слияние миров остановить уже не удастся. Все, что нам остается — это сражаться за свою жизнь и оттягивать неизбежное.

Я хотел ему ответить, но тут из кунга выскочил молодой парень и подбежал к нам.

— Плохие новости, Марс, — сказал он. — Только что вышла на связь группа Феникса. Сообщают, что заблокированы в Зимнем, просят помощи. А это что, новенький?

— Да, — Марс махнул рукой в мою сторону. — Плохие новости, Слон. Надо спасать Феникса.

— Вот и я говорю. Что делать будем?

— Поднимаем наших, — Марс посмотрел на меня. — Пойдешь с нами?

— Я? — Мне очень хотелось сказать "нет", но такой ответ был невозможен. — Оружие дашь, пойду.

— Не вопрос, — Марс улыбнулся ободряюще. — Посмотрим, на что ты способен.

По приказу Марса оружейный мастер выдал мне старый бронежилет с разгрузкой, портативную радиостанцию и оружие — штурмовой автомат с подствольником, на вид почти точная копия АК-74, десять магазинов к нему, нож и пять гранат. Когда я взял оружие в руки, то вздохнул — это уже было со мной в реальности Четвертого Рейха. Я опять наступил на те же грабли.

— Скорострельность у "Волкодава" большая, поэтому старайся стрелять короткими очередями, береги патроны, — посоветовал мне Марс. — Целься в голову, так больше шансов убить тварь. И помни, что работаешь в команде. Твоя глупость или беспечность может стоить кому-то жизни. Поэтому ни одного шага без приказа, ясно?

— Вполне.

Спасательный отряд был уже готов к вылазке. Десять человек, среди которых я увидел уже знакомых мне Сапсана и Иву — все вооружены до зубов и увешаны снаряжением, настоящие коммандос. У меня опять возникло ощущение нереальности всего, что со мной творится. Вспомнился и мой рейд с группой сасовцев на "Эмеральд Глорию", и сражение в бункере нахттотеров. Шепотом я попытался вызвать Консультанта, но ответа не было.

Похоже, это все-таки реальность. И это меня совсем не обрадовало. В который раз я подумал о смерти — в этом мире никто меня воскрешать не будет. Но отступать поздно. Вся надежда только на то, что и отсюда мне удастся выбраться. До сих пор мне везло, и я выбирался из подобных переделок живым...

— Феникс и его люди устроили в Зимнем что-то вроде центра сканирования пространства, — рассказывал мне Марс, пока мы шли по узкому, пропахшему сырой землей подземному ходу из Цитадели к выходу. — Им удалось определить несколько точек соприкосновения миров, именно оттуда вся эта мерзость прет в Питер. Наши взрывники поставили там аннигиляционные мины, и порталы были заблокированы. Но теперь им нужна помощь. Если опоздаем, я себе этого не прощу. У нас больше нет спецов уровня Феникса.

Я слушал, мотал на ус. Из подземного хода мы выбрались в канализационный коллектор, а оттуда на поверхность. День шел к закату, красное солнце окрашивало поверхность Невы в кровавые тона. Я не узнал Сенатскую площадь. Ощущение было такое, что ее бомбили пятитонными бомбами. От Медного всадника осталась только часть постамента, обломки памятника были разбросаны по всей площади, металл статуи казался оплавленным. Шпиль Адмиралтейства исчез, да и само здание было на три четверти разрушено.

Ребята Марса между тем прикончили огнем из автоматов несколько тварей, пирующих над лежавшими на площади трупами. Существа были так увлечены раздиранием падали, что не заметили нашего появления. Я подошел, чтобы осмотреть их, но лучше бы этого не делал — твари напоминали крупных собак, с которых содрали кожу и покрыли жирной желтой слизью. Меня затошнило, и я отвернулся.

Марс между тем закончил переговоры с группой Феникса. Блокированные в Зимнем ребята сообщали, что их атакуют толпы кадавров, прущих из нижних залов дворца. Судя по выражению лица Марса, я понял, что дело плохо — мы можем просто не успеть.

Выстроившись колонной, мы вышли на набережную и быстрым шагом направились в сторону Зимнего. Я заметил в водах Невы какое-то движение, а потом разглядел парочку тварей, похожих на огромных черных медуз. При нашем приближении они всплыли, а затем опять ушли под воду. А потом раздался предостерегающий окрик Сапсана.

Из окна одного из зданий на набережной выползло нечто, напоминающее бесформенный ком слизи величиной с медведя. Видимо, погань почувствовала наше присутствие и тут же начала спускаться по стене, распустив в стороны щупальца-тяжи. Смотреть на эту мерзость без тошноты было невозможно. Придумать такое существо мог бы разве только наркоман со стажем.

— Огонь! — скомандовал Марс.

Пули с визгом разбивали штукатурку, влетали в гигантскую соплю, ползущую по стене вниз, но особого вреда ей не причиняли. Добравшись до второго этажа, существо на пару секунд повисло на своих тяжах, а потом с громким шлепком упало на дорогу и поползло к нам по развороченному асфальту, оставляя за собой влажный след. Удачно брошенная кем-то граната разнесла отвратную тварь в клочья, но каждый из клочков продолжал шевелиться. С трудом сдержав рвотный спазм, я спросил Марса, что это за мерзость.

— Понятия не имею, — ответил священник. — Тут каждый день что-то новое появляется. Идем дальше.

Добравшись до Дворцового моста, мы вынуждены были остановиться. На мосту шел самый настоящий бой между чудовищных размеров гигантским богомолом и существом, которое и описать-то невозможно. Представьте себе гибрид ящера-трицератопса с английским танком времен первой мировой войны — вот такая была штукенция.

Ящеротанк, громыхая и выпуская клубы черного дыма, палил в богомола из двух бортовых пушек, а его противник, бешено стрекоча, наносил размашистые молниеносные удары своими лапами-пилами. Мы залегли у выхода на мост, наблюдая за этой фантастической картиной. Оставалось только надеяться, что нас не заметят, и что шальной снаряд, выпущенный ящеротанком, не попадет прямо в нас.

Драка монстров закончилась быстро — богомол получил сразу два прямых попадания, и ящеротанк быстро добил его ударами своих передних лапищ, превратив голову богомола в месиво. А потом вдруг заревел, выпустил столб черного дыма и пополз прямо к нам — видимо, заметил нас.

И вот тут я подивился хладнокровию Сапсана. Парень встал во весь рост, вскинул гранатомет и послал заряд прямо в голову чудища. Грохнуло так, что у меня уши заложило. Пока я приходил в себя, люди Марса уже окружили обездвиженную и смрадно чадящую тварь. Дальнейшее напоминало горячечный бред: взорвав миной-липучкой чешуйчатую броню на спине ящеротанка, Сапсан быстро и сноровисто вытащил из чрева чудовища двух злобно пищавших и отбивающихся уродцев в шлемофонах. Их тут же прикончили выстрелами в упор, и я смог посмотреть на это чудо природы. Существа были явно гуманоидами, но были не больше метра ростом, имели скользкую как у лягушек зеленовато-серую кожу, выпученные рыбьи глаза и по три пальца на руках. Больше всего меня прибили их шлемофоны — такие же, как у реальных танкистов. Я смотрел на лежавшие рядышком трупы и чувствовал, что еще немного — и мне никакой психиатр уже не поможет.

— Что, не видел таких? — Сапсан плюнул на тлеющую тушу ящеротанка. — Ничего, мы и таких бьем!

Я не нашелся, что сказать. Между тем со стороны Зимнего доносилась беспорядочная стрельба. Верхние этажи Эрмитажа горели, и столб черного дыма поднимался в красное небо. Марс дал команду идти дальше.

Подошли мы к Зимнему со стороны Дворцовой площади. Лучше бы мы этого не делали. Площадь была буквально забита зомбаками. Их тут были десятки, и все они тут же направились в нашу сторону, рыча и протягивая к нам разложившиеся лапы. Началась шквальная стрельба, я и опомниться не успел, как расстрелял три магазина. Наши выстрелы и гранаты разносили мертвецов в клочья, но уцелевшие все перли и перли на нас, пока, наконец-то, путь не был расчищен. Морщась от пропитавшей воздух трупной вони, мы миновали залитую кровью и усеянную трупами и кусками тел площадь, и вышли к дворцу.

Здесь Марс предложил разделиться на две группы. Одну повел Сапсан, вторую сам священник. Мне он предложил идти с ним.

— Сапсан и его люди задержат уродов, а мы попробуем прорваться к Фениксу, — сказал он и внимательно посмотрел на меня. — Не боишься?

— Боюсь, — признался я. — А ты?

— И я боюсь. Ладно, идем.

На первом этаже мы столкнулись с несколькими зомбаками, которых перестреляли без особого труда, потом по лестнице поднялись наверх, к залам европейской живописи. Я смотрел по сторонам, и сердце у меня сжималось от боли. Когда-то я ходил сюда чуть ли не каждую неделю. А теперь Эрмитажа больше не было. Все было уничтожено. Везде разрушение, следы огня, пуль и взрывов.

В зале Леонардо да Винчи я остановился. На замусоренном полу, прямо у моих ног, лежала выброшенная взрывом из своего стенда картина "Мадонна Лита". Я было наклонился, чтобы поднять ее, но тут послышались крики, рев и оглушительная стрельба. Из соседнего зала на нас пошла новая орда жмуров. И вот тут меня реально коротнуло. Я заорал и разрядил целый магазин в какого-то протухшего парня, разнеся ему голову в клочья. Ухнула брошенная Ивой граната, потом бабахнули еще два взрыва, разбрасывая оживших мертвецов, куски паркета и стекла, обгоревшие картины. Мы пробились в зал, и тут я увидел идущий по полу бронированный кабель, проложенный через анфиладу залов.

— Феникс тут, рядом! — крикнул мне Марс. — Еще немного! Держись ближе и не расслабляйся.

Я кивнул, и тут все здание сильно тряхнуло. Я не удержался на ногах и свалился прямо на разорванное гранатой тело зомбака. Потом грохнуло так, что в ушах зазвенело. Я увидел серое лицо священника, его полные ужаса глаза.

Я попытался подняться со смердящих останков, но не успел. Паркетный пол начал неумолимо оседать и с грохотом провалился, увлекая меня, Марса и всех остальных.

— Нанхайду! Нанхайду, что с тобой?

В глаза мне ударил яркий свет, и я увидел лицо полковника Офаэ Фаоллы Доронэль. Оно было забрызгано кровью.

— Ты меня слышишь? — прокричала эльфийка. Она была в доспехах, в руках сжимала окровавленный меч-хейхен. И еще мне показалось, что командир полка "Эйхаэн" явно не в себе.

— Я... — Меня мутило, голова звенела, во рту был металлический привкус крови, но я достаточно пришел в себя для того, чтобы осознать происходящее вокруг меня. Главное, что я жив. — Я тебя... слышу. Что происходит?

— Плохо дело, Нанхайду, — сказала эльфийка. — Имперцы бросили в бой свой резерв. Там дроуши и люди-медведи. Мы не выстоим.

Я посмотрел по сторонам. Мы находились на пологом склоне холма, и меня окружали вооруженные эльфы из полка "Эйхаэн". Было видно, что им крепко досталось — доспехи на них были побиты и иссечены, многие были ранены. Поле перед нами было заполнено войсками, и там шла жестокая битва. Звенели клинки, лязгали доспехи, файерболлы и электрические разряды, пущенные магами, выкашивали воинов десятками. В безумной яростной схватке сошлись люди, эльфы, гномы, имперские мутанты, чудовищные монстры, призванные магами сражаться на их стороне.

Нет, это невыносимо. Сам удивляюсь, как у меня до сих пор крыша не уехала. Мгновение назад я был в Питере будущего, который заполонили кошмарные твари из виртуала. Теперь я непонятным образом снова оказался в эльфийских королевствах, и, кажется, не в самый удачный момент. Хорошо еще, что на мне мой ламелляр, и в руке у меня — катана Такео...

— Что будем делать? — прокричала Фаолла, ее лицо стало злым.

— Драться! — выпалил я, сплевывая кровь. — Насмерть!

— По-другому мы не умеем, — ответила Фаолла, обнажив в недоброй улыбке мелкие белые зубы, а потом прокричала: — Eyeen, gart heye dann!

Я услышал, как звонко и протяжно пропел серебряный эльфийский рог. На его сигнал тут же ответил многоголосый рев боевых труб с противной стороны. Я вытер рот рукой — на латной перчатке была кровь. Клинок катаны был залит кровью до рукояти, но я не мог вспомнить, с кем я дрался и кого убил. А потом я увидел, как эльфы из "Эйхаэн", выстроившись клином, начали движение вперед.

Там, в гуще битвы, еще развевались знамена с алым тюльпаном и золотой короной на черном — флаги Лансана и эльфов. Слева от меня над толпами сражающихся я смог разглядеть красный колпак на древке — значок 24-ой Андерландской бригады гномов под командованием майора Никельбокера. Бородачи дрались насмерть, пытаясь остановить атаку имперских людомедов. Но еще я видел множество черно-красно-белых имперских стягов, и они были повсюду. Мы были окружены.

— Dann Yar Aendr-Toel! — прогремел боевой клич эльфов. Остатки полка "Эйхаэн" ударили в центр имперских боевых порядков, ломая строй саграморских копейщиков и наемников. Я увидел, как упало знамя с коронованным медведем, и над полем пронесся торжествующий крик. Но буквально через несколько мгновений на эльфов Фаоллы справа и слева обрушилась латная пехота дроуши, и все было кончено в считанные минуты. Я видел, как удар бердыша рассек полковнику Фаолле плечо. Она упала на колено, и мне показалось, что я видел ее глаза — ее последний, посланный мне прощальный взгляд. Мгновение спустя разъяренные дроуши изрубили эльфийку секирами и мечами.

— Dann Yar! — завопил я в бешенстве. — Бей имперцев!

Первый шок прошел, и теперь я испытывал только ярость и горечь. Я все вспомнил и понял. Война, которой так опасался Салданах и которую должен был предотвратить я, все-таки началась. Я не справился с ролью Нанхайду. Эльфийскую принцессу заполучил Рискат, а Империя начала войну с малыми королевствами. И вот я участвую в последней решающей битве этой войны. Вокруг меня столпились эльфы, гномы и люди — остатки объединенной армии, пришедшей сегодня утром на это поле, чтобы остановить воинство Магисториума. Чтобы покончить с войной, которую начал Мастер, когда понял, что кукла Меаль ему не достанется. В этой армии было семь тысяч воинов. И командовал этой армией я. Наверное, из меня получился бездарный командир, потому что битву мы проиграли. Если бы я искал оправданий, я бы сказал, что против моих семи тысяч имперцы выставили двадцатитысячную армию. Но оправдываться теперь не имеет смысла. Проклятый Мастер-Артур опять меня сделал. У меня осталось всего несколько сотен воинов, и скоро мы разделим судьбу тех, кто уже лежит бездыханным на этом поле.

Прямо на нас шли шеренги саграморских алебардщиков. Я видел их покрытые пылью и забрызганные кровью моих воинов лица, глаза, полные ярости и торжества. За саграморцами шли людомеды, а с флангов уже заняли позицию лучники дроуши. Сейчас мы умрем. Но мы еще сможем умереть красиво и достойно...

— Вперед! — заорал я, размахивая катаной. — Dann Yar!

Откуда-то я знал, что сегодняшний день стал последним для многих из тех, кого я повстречал прежде в этом мире. Финнваир, Салданах, Хатч, Тога, Доппельмобер, полковник Фаолла — все они лежат там, среди убитых. Все они пришли на это поле вместе со мной и уже никогда не покинут его. И Марика тоже мертва. Моя Марика.

Остался только я. И Мастер жив. Он сейчас там, в боевых порядках имперцев и наверняка торжествует победу.

Ничего, посмотрим, какая у него будет рожа, когда я до него доберусь...

Больше я ничего не успел подумать. Прямо передо мной возник саграморец в красной епанче, я будто в замедленной съемке увидел, как острие его биля движется прямо на меня. Боль была короткой и не такой сильной, как я ожидал. А потом я будто упал в ледяную воду, и темные волны навсегда скрыли от меня солнце.

Странно, если я умер, то как я могу видеть и чувствовать?

Закатное солнце светило в стрельчатые окна спальни и играло зайчиками на оббитых цветастым шелком стенах. Я лежал на кровати, а рядом со мной стоял сухопарый беловолосый эльф с морщинистым личиком и пронзительно-зелеными глазами.

— Салданах? — спросил я. — Это ведь ты?

— Истинно так, Нанхайду. — Эльф улыбнулся. — Ты очнулся, это хорошо. Я уж думал, мне придется прибегать к сильной магии, чтобы прервать твои видения.

— Так это все мне приснилось? — Я испытал невероятное облегчение. — Мать твою кочергой, это был только сон!

— Не совсем, — сказал Салданах. — Скорее, это были вещие видения. Пророчества о будущем.

— О будущем? Знаешь, ты даже представить себе не можешь, какая хрень...

— Могу. Я видел твои сны. И скажу тебе, это эти видения полны смысла. Ты видел возможное будущее своего и моего миров. То, что случится, если эльфийские пророчества не будут исполнены. В этом случае всех нас ждет гибель. Ты должен понимать, какова цена неудачи.

— Страшновато, прямо скажем, — я встал с кровати, шагнул к магу. — Я не помню, как попал в твою башню. Опять магические штучки?

— Можно и так сказать. Пойдем, выпьем по стакану вина и поговорим.

Столовая располагалась рядом со спальней, и стол был уже накрыт. Посуда была самая простая, а блюда были вегетарианские — овощные салаты, тушеные и жареные грибы, белый хлеб, фрукты, среди которых половина мне была незнакома. Прислуживала нам девушка-эльфийка с пышной кудрявой шевелюрой и томными карими глазами. Салданах сел в кресло, жестом предложил мне располагаться поудобнее, а девушка подала мне наполненный бокал из темного стекла. Я сделал глоток эльфийского цветочного вина — оно было восхитительным.

— Ты, наверное, много чего собираешься мне рассказать, — сказал я магу.

— Затем я и приглашал тебя в свою башню. Еще раз хочу тебя поблагодарить, ты безукоризненно выполнил первую часть задуманного мной плана. Теперь Рискат не сможет влиять на ход событий до самого Самайна, а это почти месяц. У нас есть время на то, чтобы исполнить древние пророчества.

— Сначала один вопрос, Салданах. Если я женюсь на Меаль, я стану королем Алдера. Это понятно. Но в этом случае я уже не смогу вернуться в свой мир, не так ли?

— Ты колеблешься? — В зеленых глазах эльфа сверкнул холод.

— Я хочу честной игры. С того момента, как я оказался в этом мире и начал искать реликвии Заламана, все меня используют втемную. Суть происходящего я узнаю уже постфактум. Ты собираешься поступать так же? Сразу говорю, я бы этого не хотел. Так что если хочешь, чтобы я участвовал в ваших играх, давай говорить начистоту, Салданах.

— Saeve, va`en ward! — сказал Салданах служанке, и девушка, поклонившись нам, поставила на стол кувшин с вином и вышла из столовой. — Откровенный разговор был неизбежен, мой друг. Ты славно поработал, и я тебе благодарен. Но тебе предстоит гораздо более сложное задание.

— Я в этом не сомневался. Но сначала вернемся к моей теме. Чтобы спасти твою и мою реальность от катастрофы, я должен снять с Меаль чары и жениться на ней. И остаться в твоей реальности как муж Меаль и король вновь созданного государства эльфов. — Я отпил еще вина. — Вот тема, Салданах. Сразу скажу, меня не устраивает такой вариант. Я должен вернуться в свой мир.

— Я думал, ты сделал выбор.

— В тот момент, когда ты рассказал мне о Меаль, я не знал об этом. Теперь я понимаю, что женитьба на дочери Заламана и Нуир-Эгатэ сделает невозможным мое возвращение домой.

— Ты не хочешь жениться на Меаль, так?

— Она прекрасна, и при других обстоятельствах я не думал бы ни секунды. Но я человек из другого мира, Салданах. — Я помолчал, раздумывая, стоит ли мне быть с эльфом откровенным до конца, и решился. — И еще, я люблю одну девушку.

— Вампиршу-проминжа? — Салданах улыбнулся краешками губ. — Агента имперского Магисториума, существо, созданное Тьмой и исполненное этой Тьмы. Ты полагаешь, что эта особа заслуживает любви больше, чем наследница древнего Алдера?

— Салданах, Марика заботилась обо мне. Она сражалась со мной рядом в лабиринте Ас-Кунейтры. И она меня любит. Я не хочу вести себя, как свинья.

— Странные вы существа, — сказал эльф. — Никогда не понимал людей. Вы живете сиюминутными прихотями и заботами и не можете рационально посмотреть на будущее. И потому даже немного забавно, что судьба эльфов зависит от человека. Я такого прежде и представить не мог.

— Ты не любишь людей, Салданах?

— Я люблю людей. Но ваша природа несовершенна.

— Конечно, мы же потомки обезьян. А вы, эльфы, типа высшая раса.

— Не сердись. Я ведь тоже в раздумьях. Слишком велика цена поражения, мой друг. Впрочем, ты сам все видел. Будущее вторжение абсолютного и беспощадного Зла в твой мир и победа Тьмы в моем мире — вот последствия твоего поражения в битве, которая уже началась

— Я все это понимаю. Может, все же посоветуешь мне, как быть?

— Хочешь совета? — Эльф сам долил вина в мой бокал, потом налил себе. — Нет, Нанхайду. Я не могу дать тебе совет. Я всего лишь старый маг, который мечтает о торжестве справедливости и возрождении могущества моего несчастного народа. Выбор за тобой. Конечно, ты можешь отказаться, но твой отказ повлечет за собой трагические последствия. Моя игра с Мастером не может продолжаться долго, теперь он знает, что кукла осталась у меня, и сделает все, чтобы добраться до нее. Противостоять всей мощи Магисториума я не смогу. А потом и Рискат обнаружит, что стал жертвой розыгрыша. И у нас с тобой всего четыре недели, за которые мы должны успеть исполнить нашу миссию.

Я выпил вина и понаблюдал за Салданахом, наполнявшим свою тарелку грибным рагу. Эльф был спокоен, но взгляд у него был напряженный, ожидающий. Ясен пень, что он обеспокоен моими колебаниями и ждет от меня ответа. Такого ответа, который бы его устроил. А я подумал о Марике. И о своем мире, в который я могу и не вернуться. М-да, выбор у меня — не позавидуешь! Одержу победу в борьбе с проклятыми магами — останусь здесь как король эльфов, проиграю — просто погибну. И что самое скверное, от моего родного Питера камня на камне не останется. Пожалуй, стоит перетолковать с Консультантом.

— Я выйду на минутку, — сказал я и покинул столовую.

Глава вторая: Камни Славы

Чтобы открыть панель снаряжения,

нажмите клавишу Tab

Консультант явился незамедлительно — как и всегда, с неизменной улыбкой на физиономии.

— А я вам что говорил? — сказал он, выслушав меня. — Помните, в самом начале я рассказывал о разрушении Большой Ойкумены. Предупреждал, что если ваш Главный Квест будет провален, катастрофа неминуема. Система миров будет бесповоротно искажена, и восстановить прежнее состояние станет невозможно.

— Помню я все, — буркнул я. — Что мне теперь делать?

— Выслушать Салданаха и помочь ему. Другого варианта я не вижу.

— А если я попытаюсь найти Елку?

— Не думаю, что у вас это получится, дорогой Алексей Дмитриевич. Судя по всему, она тщательно избегает контактов с вами, а мы все еще не можем ее вычислить. Ситуация крайне запутанная. Вначале мы даже не догадывались о том, насколько вы и вторгшаяся в нашу реальность дама, которую вы называете Елкой, тесно связаны. Это всего лишь моя догадка, но ваша Тень тоже пытается вас использовать, чтобы достичь своей цели.

— И какая же у нее цель?

— Понятия не имею. Только предполагаю, что Вторженец заинтересован в вашем успехе не меньше нас. Видимо, у нее были какие-то свои планы, и они оказались под угрозой краха, когда в этой реальности погибли ее спутники. А тут вы появились — очень кстати для нее. Другого объяснения у меня нет.

— Знаете, уважаемый, я очень сильно подозреваю, что вы нагло и искусно морочите мне голову, — сказал я. — Вы знаете намного больше, но не говорите мне всей правды.

— О чем это вы?

— О Вторженце. О неведомой женщине по имени Елена, которая замутила весь этот кошмар. Вы знаете, кто она, и почему она оказалась в вашем мире.

— Поверьте, я ничего не знаю. Только благодаря вам мы узнали ее имя. Это вы нашли останки одного из вторгшихся в наш мир пришельцев в логове оборотня, это вы по воле Мастера умудрились попасть в реальность Четвертого Рейха, созданную Дмитрием Бухманом и сумели ее изменить. Это вам Бухман рассказал всю предысторию событий, случившихся восьмого августа 2008 года. Вы сами не сознаете того, что совершили. Вы уже спасли один мир от гибели. Теперь вам предстоит последний и самый главный этап вашего Главного Квеста — довести до конца историю с куклой Меаль. Я не вижу других вариантов, разве только вы откажетесь продолжать игру.

— А такое возможно?

— Конечно. Но последствия такого шага вам известны. Реальность останется искаженной и...

— Стоп, я все понял. Мне кажется, что и наша долбанная хакерша заинтересована в том, чтобы я снял чары с Меаль, и эльфийские пророчества исполнились. Но почему, для чего ей это надо?

— На этот вопрос у меня нет ответа. Еще что-нибудь?

— Да. Что с Шамуа?

— А, вы не забыли эту милую девушку? С ней все в порядке. Она поступила на службу к одной знатной даме при дворе короля Лагэ. Не волнуйтесь о ее судьбе.

— Я просто хотел знать. Теперь мне как-то спокойнее на душе.

— Вы очень сентиментальный и чувствительный человек, Алексей Дмитриевич.

— Это хорошо или плохо?

— Это не главное ваше личностное качество, — уклончиво ответил Консультант и исчез. Я выругался и вернулся к Салданаху. Эльф сидел за столом и развлекался тем, что превращал цветы в вазах на столе то в стеклянные, то в огненные, то в золотые, то снова обращал их в живые. Хорошенькая Сэве вернулась в столовую и стояла у кресла мага, глядя на меня сияющими глазками.

— В моей голове полный трэш, — сказал я, подойдя к столу. — Ничего толкового на ум не приходит.

— Если ум молчит, спроси сердце, — сказал эльф. — Оно всегда говорит только правду.

— Сердце? — Я понял, что должен это сказать, невзирая на последствия. — Я очень хочу помочь тебе и твоему народу. Я готов сделать все, что угодно, чтобы Меаль стала живой девушкой. Но я люблю Марику и не могу ее предать, Салданах. Вот что хочешь со мной делай, но я ее люблю.

— Я могу сделать так, что Марика забудет тебя. Пара заклинаний, и эта вампирша не будет больше стоять между тобой и твоим счастьем.

— А мой мир, Салданах? Или тоже — пара заклинаний магии Интэ-Аир, и я забуду все, что было со мной в той жизни, до того, как я сюда попал? Если так, я пас. Как говорил один древний правитель, я умываю руки.

— Я знал, что ты это скажешь, — эльф взмахнул рукой, и стол опустел. — Я слишком хорошо знаю людей. Вами управляют инстинкты и эмоции, а не разум. Ты отказываешься от великого счастья и великой чести, Нанхайду. Ты мог бы стать Спасителем этого мира. Не могу сказать, что я доволен твоим выбором.

— Это твое право, Салданах. Но своего решения я не изменю.

— Не сомневаюсь. Но я был бы плохим фаермелленом, если бы не мог предугадывать события. Твой отказ лишь сильно осложнил ситуацию, но к счастью не сделал ее абсолютно безнадежной. В противном случае я бы просто-напросто убил тебя, maenn.

— Так, выходит, что есть еще какой-то вариант? — Я почувствовал, что дико волнуюсь.

— Безвыходных положений не бывает. Я могу тебе кое-что показать. Пойдем, прогуляемся.

Башня Салданаха оказалась нехилым сооружением. Архитектура ее была крайне вычурной, а интерьеры просто великолепными. Словом, выглядело все так, как и должно выглядеть жилище великого волшебника. Мы миновали, наверное, помещений двадцать, переходили из коридора в коридор, с этажа на этаж, пока не пришли в кабинет мага. Помимо всякого магического барахла, наваленного на столе, я увидел свои катану и вакидзаши.

— Твои мечи, — сказал эльф, подавая мне катану. — Я подумал, что небольшая модернизация им не повредит. Посмотри на рукояти.

Я сделал то, что велел мне маг и увидел, что на рукоятях мечей появились светящиеся руны "Таф" и "Лет".

— И что это значит? — спросил я.

— Крепость и Сокрушение. Теперь твои клинки будут лучше пробивать броню и никогда не переломятся при ударе.

— Отлично, — одобрил я, сразу вспомнив, как Шварцкопф сломал мою катану в поединке. — Очень существенная модернизация.

— Вообще-то, я хотел предложить тебе эльфийский композитный меч, но ты, как я полагаю, очень дорожишь этими клинками. Так что решил сделать тебе приятное, — сказал Салданах. — Еще я дарю тебе эльфийскую карбоновую кольчугу. Она получше будет, чем твой ламелляр.

Кольчуга, матово-черная и жирно лоснящаяся, будто натертая мастикой, лежала на столе, и я сразу надел ее на себя. Она практически ничего не весила, не давила на плечи, не стесняла движений — будто я обычный свитер на себя надел. Салданах одобрительно хмыкнул.

— Эта кольчуга была сделана древними мастерами для последнего короля древнего Алдера Толлиана, прозванного врагами Черным Эльфом, — сказал он. — Пробить ее может только магическое оружие, да и то не всегда. Надеюсь, она тебе хорошо послужит. Да, вот еще...

Салданах описал в воздухе рукой какой-то замысловатый знак, и прямо на моих глазах на ладони мага материализовалась массивная наручь из золотистого металла, покрытая изысканнейшей гравировкой.

— Это Несокрушимая Наручь, тоже принадлежавшая Толлиану, — пояснил маг, протягивая мне доспех. — Рискат забрал у тебя щит Такео. Эта наручь его заменит. Надень ее на руку и можешь спокойно парировать наручью любой удар. Даже синяка не останется.

— В самом деле? — Я буквально сомлел от радости и с удовольствием надел наручь на левую руку. Она будто на меня ковалась, закрыла мое предплечье и кисть от пальцев до локтя. — Ну, респект тебе, дорогой маг! Это просто королевский подарок. Только...

— Погоди, это еще не все, — Салданах вновь взмахнул рукой, и на этот раз извлек из пустоты предмет, напоминающий маленькую стеклянную призму на митриловой цепочке. — В твоих поисках тебе придется повстречать немало запертых дверей и хитроумных замков. Всеключ тебе поможет с ними справиться.

— Всеключ? — Я взял предмет из рук мага, осмотрел его. — И как им пользоваться?

— Просто поднеси его к замку и поверни в пальцах по часовой стрелке. Замок превратится в лед, и ты легко разобьешь его ударом черена своего меча. Кстати, ты можешь при помощи этой маленькой безделушки запереть замок так, что его никто никогда не откроет. Для этого поверни Всеключ у замка против часовой стрелки.

— Салданах, у меня слов нет, — я был реально обрадован такими чудесными подарками. — Спасибо тебе и поклон земной. Но я не понимаю, к чему все это. Я ведь сделал выбор между Марикой и...

— Сейчас поймешь, — маг скрестил на груди руки. — Раз ты не желаешь сам снять чары с Меаль, я пойду другим путем. Более долгим и более рискованным. Тем, которым планировал идти еще до твоего появления в этом мире. Однако для этого мне понадобится восстановить один древний артефакт. Если ты мне поможешь, я смогу снять чары с Меаль без твоей помощи, Нанхайду.

— Помочь? — Я почувствовал большущее облегчение: кажется, мы с Салданахом все-таки нашли решение, которое устроит нас обоих. — Да сколько хочешь! Что надо сделать?

— Имей в виду, я собираюсь поручить тебе очень трудное и опасное задание.

— В последнее время я только и выполняю трудные и опасные задания. Так что рассказывай.

— Ну, хорошо, — Салданах посмотрел на меня с одобрением. — Видишь ли, Нанхайду, кукла Меаль — главная наша реликвия, но не единственная. У народа Алдера в древности было много святынь. Одну из них, меч Ллоинар, вернул нам ты, и за это эльфы еще долго будут тебя вспоминать благодарным словом. Многие из этих реликвий погибли в лихие годы Меча и Пламени, другие были утрачены или потеряли свою волшебную силу. Я посвятил много лет поискам этих осколков нашего былого могущества. Мне удалось отыскать некоторые из древних реликвий — например, Кольчугу Черного Эльфа, которую я сегодня отдал тебе. Но главное, мне удалось найти древнюю корону, которая когда-то принадлежала королю Амендору, основателю всех шести династий, правивших некогда нашими королевствами. — Салданах открыл ларец на столе и показал мне хранившийся в ларце предмет. — Вот она, старинная корона эльфов.

Я не без душевного волнения взял из рук мага корону и рассмотрел ее. Выглядела она, прямо скажем, очень непрезентабельно — обод лопнул, мелкие самоцветы, украшавшие его, в большинстве своем вывалились, похожий на нейзильбер металл оксилился и потемнел. На внешней поверхности обода были выгравированы письмена, вроде как эльфийские, но выполненные не рунами, а незнакомыми мне знаками. В лобной части короны были шесть зубцов разной величины, выполненных в виде чередующихся цветков лилии и дубовых листьев — я так понял, каждый из зубцов символизировал одно из древних королевств Алдера. В трех зубцах сохранились крупные драгоценные камни, а из трех прочих они то ли выпали, то ли их оттуда вытащили.

— Побита вещица, реставрация бы не помешала, — сказал я, возвращая Салданаху корону.

— Нет, ты возьмешь ее с собой, — неожиданно сказал маг. — Задание, которое я хочу тебе поручить, связано с этой короной.

— Послушай, дорогой фаэрмеллен, я что-то боюсь таскать с собой такую святыню. Или тебе опять нужно, чтобы эта корона попала в чьи-нибудь руки?

— Она не имеет для наших врагов никакой ценности. Взгляни на нее — разве не видишь, что она сломана?

— Думаю, ее можно починить.

— Именно это я и собираюсь сделать. Однако починить ее не так просто, как ты думаешь. Когда-то древние мастера изготовили эту корону для правителя единого Шестицарствия. Единство народа эльфов символизировали шесть Камней Славы, вставленные в зубцы короны. Ты видишь, что на своих местах остались три из них — аметист, изумруд и рубин. Чтобы корона обрела свою силу, нужно найти еще три камня.

— Усек, — сказал я. — Ты хочешь, чтобы я нашел эти камни, так?

— Верно, Нанхайду. Ты найдешь камни, мы восстановим корону и сможем сами короновать нового правителя единого Алдера. В этом случае я получу необходимую магическую мощь для того, чтобы снять с Меаль заклятие Риската, и пророчество о кукле будет исполнено, а тот, кого фаермеллены решат короновать этой короной, станет ее мужем. — Салданах сделал паузу. — Никто не знает о том, что я сумел отыскать это сокровище. Считалось, что корона Амендора давным-давно утеряна безвозвратно. Теперь пришло время попытаться вернуть ей изначальную силу.

— Где мне искать камни?

— Вот этого я не знаю. Могу сказать только, что это сапфир, топаз и бриллиант.

— Хорошенькое дело, — я почесал переносицу. — С чего хоть начать поиски?

— С информации. Тебе нужно выяснить, что могло случиться с камнями из короны. Попробуй поговорить с магами, знакомыми учеными. Только будь осторожен, не выдай себя.

— Неужели ты совсем ничего не знаешь об этих камнях?

— Поверь мне, ничего. Если бы что-то знал, то давно попытался бы их найти сам. Именно поэтому я прошу тебя о помощи.

— Почему бы не использовать копии древних камней?

— Только истинные Камни Славы могут быть вставлены в корону Амендора. Ну что, ты берешься за поручение? Или передумаешь, и мы оставим в силе наш первоначальный план?

— Хорошо, — вздохнул я. Выбора у меня все равно нет: или женитьба на Меаль со всеми вытекающими отсюда последствиями, или же поиск камней и восстановление короны. Салданах, безусловно, темнит, что-то недоговаривает. Я просто кишками чувствовал, что ввяжусь в очень рискованное и опасное дело, если соглашусь искать камни из сломанной короны эльфов. Но деваться мне все равно некуда, так что... — Я согласен. Буду искать камни.

— Помни, что у тебя на все про все только четыре недели. В Самайн Рискат узнает, что кукла, которую он у тебя забрал, ненастоящая. И тут уж всем нам придется очень плохо. В этом случае мне придется отдать куклу Мастеру, чтобы спасти наш народ от уничтожения.

— И что же мне теперь делать?

— Отправляться на поиски. Я активирую для тебя портал, который выведет тебя в Башню Теней у Лоэле. Попробуй для начала разузнать о Камнях Славы в столице Авернуа.

— Понятно, — я почему-то сразу подумал о Тоге. — Я готов.

— Я сделал для тебя все, что мог. И очень прошу тебя, Нанхайду — не подведи меня на этот раз. Еще одной возможности спасти этот мир от Тьмы у нас просто не будет. Удачи тебе — и до встречи...

Глава третья: Ловушка

Вы умерли. Конец игры

Благодаря магии Салданаха я в одно мгновение оказался у Башни Теней — той самой, куда мы не так давно пришли с Марикой, чтобы встретиться с агентами Риската. День был чудесный, солнечный, теплый, осенний лес выглядел очень живописно, но мне было не до красот природы. По тропинке я дошел до кораля, где оставлял Арию — моей лошадки на месте не было. Похоже, Марика позаботилась о лошади, и мне остается только идти в Лоэле, встретиться с моей милой вампиршей и заняться с ней любовью, а после озадачиться поисками информации о камнях.

Итак, мой Квест продолжается. Открылся, как говорят геймеры, скрытый уровень. Салданах, каналья ушастая, конечно же, в очередной раз меня использует и снова втемную. Я почти не сомневался, что милейший маг опять умолчал об очень важных моментах, до которых я должен буду доходить своим умом. Но у меня появился новый шанс довести дело до конца, и на этот раз без женитьбы на Меаль. Нет, Меаль-Фьорделис, конечно же, потрясная девушка, и я был совсем не против познакомиться с ней поближе, но мне совершенно не улыбалась перспектива стать королем Алдера и застрять в этом мире навсегда — пример Димона никак меня не прельщал. Что ж, попробуем поискать камушки, про которые сказал мне Салданах. И начнем...

Опаньки, да как же я сразу не догадался-то!

Чувство неожиданного открытия было таким сильным, что я встал посреди дороги, как вкопанный, и дрожащими руками полез в свою сумку. Достал корону Амендора и сапфир, который подарил мне Салданах и который потом непонятным образом вернулся ко мне в Фаршаде, побывав перед этим в лапах Риската. И чудо, которого я так ждал, случилось — сапфир, едва я поднес его к одному из пустых зубцов короны, тут же сверкнул яркой синей искрой и слился с короной, заставив засиять и прочие уцелевшие в короне камни. Я тихонько выругался и поздравил себя с первым успехом. Паче чаяния я нашел первый из трех Камней Славы, и это было ну очень приятным сюрпризом.

С другой стороны, теперь я еще раз убедился в том, что Салданах самым бессовестным образом вешал мне на уши лапшу, когда сказал мне, что ничего не знает о камнях. Неужто этот великий маг не знал, что сапфир, подаренный мне им самим, тот самый камень, который он объявил приданым Меаль, и есть один из камней из короны Амендора? Знал, паразитина, еще как знал — но не сказал мне об этом. Проверял мою сообразительность? Вряд ли. Скорее, хочет, чтобы я самостоятельно решил эту загадку, без всяких подсказок и чужой помощи. А смысл?

Смысла во всем этом было мало. Точнее, его вообще не было. Я шел по дороге и искал объяснения странному поведению Салданаха, но нашел только одно, которое меня устроило — эльф устроил мне какую-то недетскую проверку. Зачем, почему, с какой целью? Шанс узнать правду у меня появится лишь, когда все Камни Славы будут найдены, и корона будет восстановлена. Вот такой вот фильдеперс. Но деваться мне некуда, придется искать оставшиеся камни самому. И времени у меня на поиски совсем немного. Хорошо уже то, что один камень я нашел. Теперь следует искать информацию, которая может меня привести к двум прочим.

Теоретически я мог разузнать о камнях в трех местах. Во-первых, можно попробовать поговорить с Мастером. Я был уверен, что Марика уже виделась с нашим Антихристом местного значения и доложила ему о нашей встрече с Рискатом и о приключениях в Ас-Кунейтре. Я выполнил задание Мастера и мог рассчитывать на его помощь. Но этот вариант был очень рискованным. Не исключено, что Мастер знает о короне Амендора и ее роли в эльфийских пророчествах, и моя миссия окажется проваленной в самом начале. Вторым местом, где мне могли скинуть инфу о камнях из короны Амендора был университет Корунны — тот же старикашка Лавалет мог о них знать. Можно даже рискнуть и обратиться за помощью к Шарле, хотя у меня волосы на голове зашевелились, когда я представил, как может отреагировать на Шарле Марика. И, наконец, я могу обратиться за помощью к старому добряку Доппельмоберу. Этот вариант показался мне самым приемлемым. Но сначала надо найти в Лоэле Марику и немного расслабиться.

Дорога привела меня к воротам Лоэле, и я беспрепятственно вошел в них — стража даже не обратила на меня внимания. Первым делом я отправился в магазин "Ностромо" и продал свой ламелляр за шестьсот дукатов. Эльфийский панцирь был мне теперь ни к чему, а деньги лишними не бывают. Из "Ностромо" я отправился в гостиницу "Добрый приют", и хозяин аж сомлел от радости, увидев меня.

— Милорд Алекто! — воскликнул он, расплываясь в самой счастливой улыбке и всплеснув руками. — Какая радость! Какая честь! Как я рад снова вас видеть!

— А уж как я рад вернуться сюда, — сказал я совершенно искренне. — Какие новости в Лоэле?

— Новостей много, милорд. Говорят о том, что скоро начнется война между...

— Это я знаю. Еще что-нибудь?

— Ваша подруга сняла у меня комнату.

— Моя подруга? — Я не сразу сообразил, что речь идет о Марике. — Какая подруга?

— Девушка по имени Марика, милорд.

— Да? (Интересно, Марика снова замаскировалась, или же разгуливает по Лоэле в своем истинном облике? Во всяком случае, мой добрейший квартирный хозяин называет ее девушкой. Не дроуши, не вампиром — просто девушкой...) Это хорошая новость, мастер Кастус. Она сейчас у себя?

— Нет, милорд. Ушла из гостиницы ни свет, ни заря.

— Что-нибудь еще?

— Вам письма, — хозяин открыл свое бюро и протянул мне запечатанные конверты.

Первое письмо было от мадам Франсуаз. Очаровательная трактирщица посылала мне привет и много-много самых нежных поцелуев, а заодно сообщала, что вложенные в ее предприятие десять тысяч дукатов дали первые дивиденты. За месяц я получил аж тысячу семьсот сорок семь дукатов и пять соверенов чистой прибыли, не считая доли самой трактирщицы, что вместе составило почти двадцать процентов. Воистину, у мадам Франсуаз были все задатки настоящей бизнес-леди!

Вторая записка была от Барнабо. Трактирщик писал, что сразу по прибытии в Лоэле я должен явиться в его паб для очень важного разговора. Никаких подробностей в письме не было, но я решил, что это опять связано с делами Мастера, и откладывать разговор с Барнабо в долгий ящик не стоит.

— Благодарю, — я кивнул хозяину, швырнул письма в горящий камин и полез за деньгами. — Сколько вам должна за проживание госпожа Марика?

— Нисколько, милорд, — лицо трактирщика вновь приобрело самое слащавое выражение. — Я поселил ее в вашей комнате, и она заплатила вперед.

Что? У Марики появились деньги? Интересно бы знать, откуда?

— А моя лошадь?

— Она в конюшне, милорд. С вас причитается двадцать восемь дукатов за ее содержание.

— Отлично, — я заплатил требуемую сумму. — У вас есть надежное место, где можно оставить на хранение одну безделушку?

— Мой сейф. За небольшую сумму я готов предоставить его вам в пользование.

— Отлично, — одобрил я и тут же передал хозяину корону, заплатил еще десять дукатов и вышел из гостиницы.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Зал таверны Барнабо был почти пуст — двое или трое посетителей кружили вокруг бильярдного стола в углу и не обратили на меня никакого внимания. Сам Барнабо протирал и без того чистые пивные бокалы. Увидев меня, он аж расцвел весь.

— А, вот и наш герой! — воскликнул он с неискренней радостью. — Цел, невредим и весь в шоколаде. Как самочувствие, посрамитель самого Шамхура Риската?

— Марика вам уже доложилась, как я понимаю, — сказал я, присаживаясь к стойке. — Зачем вызывал?

— Это не я. Мастер хочет тебя видеть. Он велел тебе явиться к нему, как только ты появишься в Лоэле. Думаю, у него для тебя хорошие новости.

— Вот как? И какие же, если не секрет?

— Понятия не имею. Выпьешь что-нибудь?

— Нет. — Я внимательно посмотрел на Барнабо. — Зачем я понадобился Мастеру?

— Думаю, он хочет тебя отблагодарить за работу. Ты ведь хорошо подтер сопли нашему альбарабийскому другу. Мастер очень доволен, теперь Рискату понадобится время, чтобы разобраться, что к чему. А фактор времени сейчас один из самых главных.

— Ты видел Марику?

— Она была здесь вчера. Искала этого толстого забулдыгу Доппельмобера. — Тут Барнабо непристойно почмокал губами. — Соскучился, рокарец?

— Не твое дело. Где мне искать Мастера?

— Надо же, шеф как чувствовал, что ты сегодня появишься. Прибыл в Лоэле вчера вечером и остановился в Золотом доме. Особняк на Королевской улице, прямо напротив дворца его величества Лагэ. Думаю, тебе стоит поспешить, Мастер ждет тебя.

— Понял, — поскольку общаться с Барнабо мне совсем не хотелось, я вышел из таверны и направился на Королевскую улицу.

Особняк я нашел сразу — даже среди окружавших его помпезных домин местных богачей и титулованных особ Золотой дом выделялся своими размерами и отделкой и производил очень внушительное впечатление. Едва я подошел к дверям, как они открылись сами собой, пропуская меня внутрь. Магия, ешкин кот, кругом эта долбанная магия. В огромном хамски роскошном холле меня никто не встретил, вообще ощущение было такое, что этот великолепный дом пуст. Я поднялся по широченной мраморной лестнице на второй этаж и тут увидел Мастера.

Артур, одетый во все черное, стоял у витражного окна и смотрел на улицу. Мое появление не заставило его обернуться — он продолжал смотреть на марширующих по площади королевских гвардейцев, вооруженных алебардами. Мне такой прием показался невежливым.

— Вообще-то к тебе гость, брателло, — сказал я, подойдя поближе. — Нехорошо стоять к гостям спиной.

— Я видел, как ты вошел, — ответил Мастер, по-прежнему стоя ко мне задом. — Как провел время у Салданаха?

— Чудесно. Пил эльфийское вино, трахал эльфиек и слушал сказки, которыми грузил меня старый фокусник. Одна из сказок была особенно интересной. История про одного доверчивого идиота, которому всучили фальшивый артефакт и послали к одному могущественному чернокнижнику, перед этим наврав ему с три короба. Ты это хотел слышать?

— Это была военная хитрость, — сказал Мастер, наконец-то соизволив обернуться ко мне лицом. — Ты прекрасно сыграл свою роль. Я доволен.

— Он доволен! Еще бы, мать твою перетак. А уж как я был доволен, когда меня замантулили в подземелье, полное оживших мумий, голодных зомбаков и еще черт знает кого! Хорошо еще, что Марика была со мной, без нее я бы сгинул в проклятом лабиринте, а ты бы записал очко в свой актив и даже не вспомнил бы обо мне.

— Ты молодец, Леша, — сказал Мастер. — Я и не ожидал, что ты окажешься таким живучим и таким везучим. Ты постоянно ходишь в одном шаге от смерти, и тебе удается с ней не столкнуться. Знаешь, я начал тебя уважать. Серьезно говорю. Очень жаль, что мы с тобой никак не можем найти точки соприкосновения. Я бы хотел считать тебя своим другом.

— Э, нет, взаимной любви у нас не будет, не дождешься. Давай о деле, Артур. Ты хотел меня видеть. Зачем?

— Просто хотел поблагодарить тебя и сказать, что больше не нуждаюсь в твоих услугах. Ты славно меня развлек и хоть однажды насоздавал мне проблем в Орморке, но в итоге все-таки сыграл в мою игру.

— Это что, еще одно признание в любви?

— Нет, я всего лишь сообщаю тебе, что ты мне больше не нужен. Наше сотрудничество окончено.

— Да? — У меня будто гора с плеч свалилась. — Приятно слышать. Радует мысль, что я больше тебя не увижу, ни в этом мире, ни в нашем. Но сначала пара вопросов. Почему ты не сказал мне, что отправил меня к Рискату из-за куклы?

— Потому что так было нужно. Я придумал план, и в этом плане тебе отводилась роль исполнителя. Почтальона, который доставит бандероль адресату. Адресатом был Рискат, и он получил мой презент.

— А я едва не лишился башки в подземельях Ас-Кунейтры.

— Меня это мало заботило. Ты для меня был всего лишь пешкой в той игре, которую я веду. А я в ней главная фигура. И у меня есть достойный противник, Шамхур Рискат. Ради того, чтобы объявить ему мат, я готов приносить в жертву мелкие фигуры, вроде тебя. Впрочем, тебе удалось унести ноги из Фаршада, и это говорит только в твою пользу.

— Значит, я пешка? А ты у нас ферзь, мать твою тру-ля-ля! — Я почувствовал, что вполне созрел для примерного мордобития. — Главная шишка, как же. Но я не хочу, чтобы ты тут рулил за мой счет, дружок. И при этом подставлял меня. Так что финита ля комедия. Я тебе больше ничего не должен, и наши общие дела закончены. Позвольте почтительно откланяться.

— А я не против. Ты действительно сыграл свою роль и сыграл ее неплохо. Ты мне больше не нужен. — Мастер одарил меня ледяной улыбкой. — Теперь я сделаю так, чтобы ты больше не путался у меня под ногами.

— В смысле?

— В прямом. Ты должен исчезнуть. Раз и навсегда. Я совсем не хочу, чтобы ты еще раз встал у меня на дороге.

— Скромное желание, — мне очень не понравился тон Артура. — Мне тоже не светит общение с тобой. Так что давай разойдемся красиво. Марика со мной, и больше мне от тебя ничего не надо.

— Погоди, — Мастер шагнул мне навстречу, скрестил на груди руки. — Давай-ка еще раз вернемся к твоим делам с Салданахом. Уверен, ты не только пил, трахался с эльфийками и слушал истории в его башне. Есть еще кое-что интересное, что ты можешь мне рассказать.

— Ну и что?

— О чем вы говорили?

— А то ты не знаешь! О кукле, которую вы сообща с эльфом всучили через меня этому долдону Рискату. Салданах поблагодарил меня, и только.

— Пусть так. Теперь это совершенно неважно.

— Тогда я пошел. Будь здоров и не кашляй, — я повернулся и шагнул к лестнице, но через мгновение застыл на месте. В холле стояло пять людомедов с оружием наготове.

— Что происходит, Артур? — спросил я мага.

— Я же сказал — ты должен покинуть этот мир. Мне было непросто принять такое решение, но другого выхода у меня нет. Я не могу тебе позволить разрушить мои планы.

— Ах ты, сука! — крикнул я, выхватывая из ножен катану и бросаясь к Артуру, но подонок в одно мгновение исчез, будто растаял в воздухе. А по лестнице, косолапо переваливаясь, уже поднимались людомеды, пыхтя и свирепо сверкая глазами.

Я встретил их заклинанием Огня, и один из мутантов окутался огнем. За моей спиной раздался рык: обернувшись, я увидел, что по галерее ко мне бегут еще несколько тварей, размахивая оружием. Теперь я был зажат между лестницей и галереей второго этажа, и шансов сбежать не было никаких. Я попался в ловушку, как последний лох.

Заклинанием Инте-Дранайн я подхватил одну из двух тяжелых каменных ваз, украшавших верхнюю часть лестницы, и запустил ею в приближавшихся зверолюдей. Ближайшего ко мне проминжа мой подарочек сбил с ног, но врагов было слишком много. Я еще успел выкрикнуть заклинание Магического Щита, и тут на меня обрушилось сразу несколько клинков. Удар в голову я парировал Несокрушимой Наручью, катаной перехватил другой клинок, быстро выхватил вакидзаши и вжался в нишу между колоннами, чтобы не дать себя окружить. Но дело мое было пропащее. Людомеды, обступив меня железным полукольцом, начали осыпать меня свирепыми ударами, которые я не успевал отражать. С клинков сыпались искры, твари глухо ревели, я яростно вопил и уворачивался от смертоносных хейхенов людомедов, но не всегда удачно — если бы не кольчуга Толлиана и Магический Щит, меня бы уже превратили в шаурму. Я сопротивлялся как мог, и мне удалось несколько раз попасть катаной в цель — один из людомедов вывалился из схватки и с ревом осел у стены, держась лапой за разрубленное бедро. На мгновение мне показалось, что натиск мутантов ослабел, и я, изловчившись, послал в голову другого людомеда огненный заряд. Тварь взревела так, что у меня уши заложило. Меня ожгла сумасшедшая, невероятная надежда на спасение. Но тут мана моя иссякла окончательно, спасавший меня от мечей людомедов Щит исчез, и клинок одного из мутантов, сверкнув в полумраке галереи, ударил меня в правое плечо. Боль была адская, я завопил и едва не выронил меч. Глаза заволокло черной пеленой, в ушах у меня раздался торжествующий рев, и новая боль, на этот раз в горле, пронзила меня насквозь. Последнее мое ощущение я запомнил очень хорошо — я будто отделился сам от себя, колобком покатился по полу прямо под ноги тварей и рухнул в черную пропасть без дна, лишенную света, звуков и ощущения жизни.

Глава четвертая: Два в одной

Перед началом игры выберите пол персонажа

Неприятное было ощущение — меня словно ледяной водой окатили. И я закричал, но крик мой звучал как в кошмарном сне, неестественно и странно, так что еще больше испугал меня. В глаза ударил ослепительный свет, на пару секунд я лишился зрения, а потом страшное ощущение слепоты прошло, и я увидел склонившееся надо мной бледное испуганное лицо.

— Алексей Дмитриевич! — сказал Консультант глядя на меня взглядом встревоженной мамаши. — Господи, какое счастье! Вы живы. Все получилось.

Я хотел спросить, что вообще происходит и что у них там получилось, но не смог открыть рот. Мне словно пластырем его заклеили. Вообще, я будто не чувствовал своего тела. Вернее, я его чувствовал, но ощущение было каким-то странным. Что-то непонятное со мной творилось.

— М-да, напугали вы нас! — Консультант покачал головой и выдавил кисленькую улыбку. — Пришлось использовать все возможные варианты, чтобы вернуть вас к жизни.

Ага, вот теперь кое-что проясняется. В схватке с людомедами я все-таки был убит, и меня вновь воскресили ребята из Анастазиса. Из-за козла Артура я потерял последнюю бонусную жизнь. Да и шут с ней! На меня нахлынула невероятная, просто-таки нечеловеческая радость. Главное, что я снова жив, а на остальное плевать с высокой башни...

— Мммм...гыыы...мммуууммм, — промычал я, попытался пошевелиться, но тщетно — тело меня не слушалось. Какой-то странный паралич. Консультант немедленно замотал головой.

— Лежите спокойно! — воскликнул он. — По моему требованию вас погрузили в особое каталептическое состояние.

— Ммм? — Я вопросительно посмотрел на своего ангела-хранителя.

— Простите, я кое-что должен вам объяснить. Ситуация...не совсем типичная даже для нашего мира, но я попробую сделать так, чтобы не вызвать у вас ненужных отрицательных эмоций. Не беспокойтесь, с вами все в порядке. Просто наши специалисты подвергли вас противошоковым процедурам. Так нужно, уж поверьте.

— Ауммм? — Я повел глазами, пытаясь увидеть самого себя, но понял только одно: я лежу на диване в шикарных апартаментах, вроде как все в том же проклятом Золотом доме, накрытый атласным одеялом до самого подбородка. Радость ушла, теперь мной все больше и больше овладевало беспокойство. Что-то не то со мной творится, определенно не то.

— Вы помните, что с вами случилось, Алексей Дмитриевич? — спросил Консультант.

Я опустил веки в утвердительном ответе.

— Хорошо. Значит, вы помните, что вас убили, верно?

Я повторил тот же мимический прием. Лицо Консультанта прояснилось.

— Так, уже хорошо, что вы спокойно это восприняли, — сказал он. — Как вы себя чувствуете? Все хорошо?

Я в третий раз опустил веки.

— Превосходно, — мой визави, казалось, совершенно успокоился. — А теперь, прошу, выслушайте меня внимательно. Вы перешли на двадцатый уровень. Теперь вам присвоен новый статус, который мы, посовещавшись, решили обозначить, как "Герой Возвращенный". К сожалению, по не зависящим от нас причинам, пришлось списать некоторые ваши статусные показатели к начальным цифрам — я имею в виду вашу репутацию и вашу популярность у женщин. Они теперь составляют соответственно 15 и 10 единиц при ста максимальных. Но не все так печально. Ваш уровень маны теперь составляет 95 единиц из 150 возможных. Кроме того, возрос ваш уровень харизмы и показатели жизненной силы, выносливости, ловкости, быстроты реакции и сопротивления враждебной магии в среднем в 2-4 раза. Полученные вами в начале игры Дар Обольщения и Дар Ловкой Руки остаются в вашем распоряжении. И еще, на этот раз мы решили не предоставлять вам призовые бонусы, а вернуть вам все то имущество, которое находилось в вашем распоряжении на момент последнего перевоплощения, а именно: кольчуга Черного Эльфа, версия 2; Всеключ, версия 2; аргентальная модернизированная катана Такео и аргентальный модернизированный вакидзаши, версия 2; Несокрушимая Наручь, версия 2, Кольцо Детекции Магии, "Светляк", Пояс Повелителя Стихий, Серьга Нави, Сапоги Огнеходца, Перчатки Короля Воров — все соответственно второй версии. Вы получите все это имущество незамедлительно. Плюс к этому вам сохранены приобретенные вами в ходе прохождения Квеста способности, как-то: телекинез и пирокинез Интэ-Дранайн.

Я слушал его и чувствовал, что волосы у меня на голове начинают шевелиться. Мелькнула жуткая мысль — опять седьмой пункт правил? В кого эти козлины из Анастазиса меня на этот раз превратили? Я попытался открыть рот, но издал только слабое мычание, отчего мой ужас вырос еще больше.

— Ничего, главное, что вы живы, — сказал Консультант. — Поначалу группа Анастазиса заявила, что бессильна вам помочь, как это было в ситуации с Такео. Решение пришло внезапно, и должен вам признаться, что это была моя идея.

— Ммм?

— Это было, конечно, чистейшей воды авантюрой, но все получилось, — продолжал Консультант, все больше и больше расплываясь в улыбке, — и я счастлив, что теперь вы сможете продолжать Главный Квест. Только умоляю вас, постарайтесь воспринять ситуацию адекватно. Все, что мы сделали, было продиктовано крайней необходимостью, и это было единственное возможное решение.

— Хмммхм? — промычал я, чувствуя, что вот-вот взорвусь от нетерпения. И когда этот идиот научится говорить коротко и ясно?

— Словом... получилось так, что ваше прежнее тело восстановить не удалось, — выдохнул, наконец, мой мучитель. — Вы получили в схватке с людомедами совершенно несовместимые с жизнью повреждения. — Консультант прокашлялся, достал из кармана какой-то гаджет, включил дисплей и прочитал: — Множественные колото-резаные ранения туловища, проникающие ранения в грудную клетку и брюшину, ампутирующие ранения левой руки, летальные повреждения печени, кишечника, легких, множественные переломы ребер, ключицы и позвоночника. Но главное, проминжи, убив вас, забрали с собой вашу голову в качестве трофея. Они всегда так поступают. Более того, я убежден, что таков был приказ Мастера — он, без сомнения, хотел лично убедиться в вашей гибели...

— Мммм? — Я невольно попытался повертеть головой.

— Короче говоря, дорогой Алексей Дмитриевич, я убедил группу Анастазиса дать вам новое тело, — сказал Консультант. -Воспользовался седьмым правилом и некоторыми...техническими возможностями, предусмотренными алгоритмом Главного Квеста. Мы не могли восстановить ваше тело, и это было ужасно. Но с другой стороны, у "Риэлити" были перед вами юридические обязательства в виде одной бонусной жизни. Так что мы пошли на изменение правил и внесли в них пункт о возможности реанимации героя при помощи проминжа.

— Умммуммм?

— Мы... вобщем мы...

Мать его тру-ля-ля, да какого хрена он мямлит? Я вытаращил на Консультанта глаза, ожидая, когда он разродится ответом на главный вопрос — что они со мной сделали? — и тут внезапно в моей голове зазвучал рассерженный голос Марики:

— Да в меня они тебя вселили, в меня! Ты и я теперь одно целое, понял, идиот?

— Марика? — спросил я и замер в леденящем ужасе. Ко мне в одно мгновение вернулась способность говорить и двигаться, но мой голос...

Это был голос Марики!

— Нет! — простонал я и пошарил освободившейся от паралича рукой по своему телу, все еще укрытому одеялом. Впервые в жизни я испытал не удовольствие, а настоящий шок, когда мои пальцы ощутили приятную шелковистую упругость женской груди. А уж когда я ощупал низ живота....

— Аааааааааааа! — заорал я дурным голосом, скинул с себя одеяло и вскочил с кровати, словно ошпаренный. А потом застыл, как ударенный громом, разглядывая и ощупывая себя в ярком свете канделябров. Консультант покашлял в кулак и деликатно отвернулся.

— Нет, ты не отворачивайся! — Я вцепился пальцами с наманикюренными, выкрашенными алым лаком ногтями в воротник Консультанта, притянул его к себе. — Вот, значит, что ты мне хотел сказать, ворон драный?! Убью к чертовой матери!

— Зайка! — Марика прикрикнула на меня, и руки мои сами собой разжались. — Не веди себя как вздорная торговка. Все хорошо, милый. Все в порядке.

— В порядке? — взвизгнул я. — В порядке? И что я теперь буду делать? Брить ноги, ходить на каблуках и покупать прокладки?

— Успокойтесь, Алексей Дмитриевич, — Консультант участливо заглянул мне в глаза. — Поверьте, это был единственный способ...

— Да чтоб вы все сдохли! — Я в ярости хватил кулаком по канделябру, и тот с грохотом упал на пол. — Вы хоть понимаете, что натворили, в кого меня...Нет меня, понимаешь? Я ж теперь...Я стал девкой! И как меня теперь зовут, а? Леха стал Лелей. Я — Леля!

В углу комнаты было большое зеркало. Я кинулся к нему, глянул на себя — и встал, как вкопанный. У меня не было сил даже выматериться. Из зеркала на меня смотрела Марика — растрепанная, с перекошенным от ярости лицом, с расширенными безумными глазами, да еще одетая лишь в черные кружевные трусики и пару шелковых чулок.

— Вот только попробуй сказать, Осташов, что тебе не нравится то, что ты сейчас видишь, — прозвучал у меня в голове голос Марики.

Я ничего не сказал. Просто не мог ничего сказать, у меня снова отнялся язык. Я был в полном ступоре и ошалело пялился на свое отражение в зеркале (И это теперь я? Боже ж ты мой!), пока Консультант не подошел сзади и не набросил мне на плечи красный бархатный халат.

— Здесь холодно, — сказал он. — Можете простудиться.

— Почему Марика? — сказал я, борясь с охватившей меня нервной дрожью.

— Она сама предложила нам свою помощь, — сказал Консультант. — И это был лучший выбор, уверяю вас. Вы теперь получили все способности Марики.

— На что ни пойдешь ради любимого человека! — хихикнула в моей голове вампирша.

— Это невозможно, — сказал я. — Это просто сон. Или я сошел с ума. Скажите мне, что я спятил. На всю голову рехнулся. Меня это больше устраивает.

— Вы совершенно нормальны, дорогой друг, — ответил Консультант. — Не отчаивайтесь, все будет хорошо. Ваше тело находится в специальном хранилище, наши специалисты восстановили его, устранили все повреждения, однако для окончания Анастазиса необходима голова. Если вам удастся заполучить у Мастера вашу голову, вы получите свое тело обратно, гарантирую вам это. У нас отличные анастазиологи. Вы станете самим собой. И все встанет на свои места.

— Я эту... на куски порублю, — прошипел я, сжимая кулаки. — Наизнанку его выверну.

— А я тебе с удовольствием помогу, зайка, — добавила Марика.

— Вот, выпейте, — Консультант протянул мне какую-то склянку из темного стекла. — Поможет справиться с волнением.

Я машинально взял склянку и выпил ее содержимое. Снадобье было отвратительным на вкус, и меня замутило.

— Дорогой, держи себя в руках, — менторским тоном сказала Марика.

— И что теперь? — произнес я, запахивая халат.

— Все остается в силе. Вы продолжаете делать то, что от вас требуется.

— Скажите честно — это все мое больное воображение?

— Еще раз говорю, все у вас в порядке! Вы всего лишь потеряли возможность находиться в своем теле. Не призраком же вас оставлять! — Консультант ободряюще мне улыбнулся. — Успокойтесь, все будет хорошо. А мне надо идти. Всего наилучшего!

Он исчез. Я некоторое время пялился в пустое пространство, где еще недавно стоял Консультант, потом снова подошел к зеркалу и распахнул халат.

— Тебя возбуждает это зрелище, милый? — спросила Марика.

— И что я теперь буду делать? — сказал я, обращаясь к самому себе. — Ептыть, никогда не думал, что такое возможно. Только в каком-то фильме американском видел.

— Ты чем-то недоволен, зайка?

— Недоволен? Я на седьмом небе от счастья! Всю жизнь мечтал побыть женщиной.

— Ты это серьезно?

— Нет, шучу. А вообще-то, грех жаловаться, — я еще раз критически глянул на себя в зеркало. — Если я и стал теткой, то, по крайней мере, очень симпотной.

— Это что, комплимент?

— Нет, самоанализ. Все могло быть хуже. Меня могли бы засунуть в тело людомеда. А так вроде ничего, — я откинул с лица волосы, которые назойливо лезли мне в рот, и показал себе язык. — Вот только придется научиться ходить на каблуках и писать, присев.

— Осташов, ты просто свинья. Я позволила поселить тебя в своем теле, а ты еще издеваешься.

— Марика, не злись. У меня сейчас такое состояние... не опишешь. Лучше помоги мне.

— Чем я могу тебе помочь, зайка?

— Для начала давай оденемся.

Это была здравая идея, тем более что в спальне было реально холодно, и я, когда нервная горячка стала утихать, начал мерзнуть. Весь мой хабар лежал на низком столике рядом с кроватью. Только сейчас я понял, что означали слова "вторая версия". Многие мои вещи были изменены в соответствии с дамской модой. Кольчуга Толлиана превратилась в какой-то символический кольчужный топик. Я провозился с ней довольно долго — во-первых, некоторые сложности вызвал появившийся у меня бюст (елки-моталки, никогда не думал, что одно из главных украшений женского тела причиняет столько неудобств!), а во-вторых, застежки находились на левой стороне. Сапоги Огнеходца обзавелись каблуками — слава Богу, невысокими! — а катана и вакидзаши стали как будто чуть легче и короче и теперь спаркой носились на спине, на особой кожаной перевязи. Пояс Повелителя Стихий превратился в массивную панцирную цепь с пряжкой, Перчатки Короля Воров были украшены вышивкой и стеклярусом. Несокрушимая Наручь выглядела отныне как набор широких, украшенных самоцветами браслетов, которые я, один за другим, надел на левую руку, после чего натянул перчатки. Одевшись, я сделал несколько шагов по комнате.

— А ты неплохо управляешься с моим телом, — хмыкнула Марика. — Как ощущения?

— В области груди очень непривычные.

— И только?

— Еще я чувствую, что мне кое-чего не хватает.

— О, дорогой, отсутствие мужского достоинства, конечно, большущий недостаток, но по-другому никак нельзя — ты же не хочешь превратить нас в монстра! Мы ведь теперь с тобой одно целое.

— "Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть", — сказал я. — Бытие, глава вторая. Великая все-таки Библия книга.

— Не читала. Давай еще раз подойдем к зеркалу.

Я подошел. Вид у меня был довольно боевой и очень эротичный. Прям тебе дева-воительница с картин Луиса Ройо. И тут меня осенило: а ведь я получил, сам того не желая, очень серьезный стартовый бонус. Теперь Мастер считает, что я мертв. И очень скоро Рискат об этом узнает. Мои враги списали меня в мертвяки, а это значит, что теперь я могу действовать совершенно свободно — по крайней мере, первое время. Воистину, нет худа без добра. Есть шанс выполнить задание Салданаха, не привлекая ненужного внимания. А потом я не я буду, но верну свою голову и свое тело...

— По-моему, неплохо, — сказал я.

— Я рада, что ты чувствуешь себя комфортно, — с иронией ответила Марика. — И успокойся, месячные у меня проходят очень легко.

— Послушай, — произнес я, захваченный новой мыслью, — а ведь я опять стал вампиром.

— Не вампиром, а вампироморфом. Это разные вещи. Не беспокойся, у меня целая упаковка "Анти-Дракулы". Надолго хватит.

— Надеюсь. Нечего тут торчать, идти надо.

— А, по-моему, ты кое-что забыл. Ты же не собираешься выйти на улицу без макияжа?

— Мы что, на вечеринку собираемся?

— Нет, но мне бы не хотелось выглядеть шаромыжницей.

— Марика, давай сразу определимся: чье это тело — мое или твое?

— Твое, зайка. Во всех смыслах, — промурлыкала Марика. — Но еще немножечко мое. Поэтому относись к нему бережно и с любовью. Я отдаюсь в твою власть, но давай сделаем все так, чтобы ты получил от пользования моим телом максимум удовольствия.

— Звучит, как фраза из порнофильма. Я мечтал о совсем другом пользовании, когда был у Салданаха. Не судьба. Ладно, давай краситься. Где твоя косметичка?

На подкрашивание ресниц, подрисовку глаз, наведение теней и прическу у меня ушло не меньше получаса. Благо еще не пришлось красить ногти. Марика все это время давала мне ценные указания, и в итоге осталась довольна результатом, о чем мне и сообщила. Покончив с туалетом, я вышел из особняка, в котором Мастер устроил мне ловушку. На улице уже смеркалось — похоже, я довольно долго был мертв. Я чувствовал себя очень неуверенно и ужасно нервничал. Мне казалось, что все прохожие, которых я встречал по пути, пялятся на меня во все глаза, но вскоре я избавился и от этого неприятного чувства.

— Что будем делать? — спросила Марика, когда мы дошли до гостиницы "Добрый отдых".

— Давай вначале отрепетируем роль.

Мастер Кастус поливал в холле цветы. Увидев меня, он заулыбался.

— А, дамзель Марика! — сказал он с самым игривым видом. — У меня для вас отличная новость. Милорд Алекто вернулся.

— Я знаю, — сказал я, наградив хозяина улыбкой. — Мы уже встретились. Он просил меня забрать из сейфа какую-то корону, которую там оставил. Откройте, пожалуйста, сейф.

— А почему милорд сам не пришел за ней?

— Милорд сейчас во дворце короля Лагэ, — начал плести я. — Сопровождает его величество, не может отлучиться, и попросил меня забрать корону.

— Хорошо, — сказал хозяин, и мы пошли за короной.

Забрав артефакт, я еще немного пококетничал с хозяином и отправился в паб Барнабо, чтобы найти Доппельмобера.

"Пьяный студент" был набит веселыми подвыпившими тусовщиками из числа коруннских школяров. Я подошел к стойке, сопровождаемый оценивающими взглядами завсегдатаев, и окликнул Барнабо.

— Зачем пришла? — холодно спросил бармен.

— Ищу Алекто. Ты знаешь, где он?

— Понятия не имею. Твой любовничек, вот и ищи его сама.

— Тогда скажи мне, где Мастер. Мне нужно кое-что ему сказать.

— Мастер? — Барнабо криво улыбнулся. — Думаешь, он снизойдет до разговора с такой шавкой, как ты? Благодари Инферно, что тебя вообще выпустили из Кубикулум Магисториум. Если есть что важное, говори мне, я передам. Или заказывай что-нибудь, или отвали, у меня много работы.

— Хорошо, последний вопрос. Доппельмобер здесь?

— Еще не приходил. Хочешь, жди. Еще вопросы?

Я наградил Барнабо ледяным взглядом и сел за столик в углу, подперев голову рукой. Ближайшие ко мне гуляки тут же оживленно зашептались, поглядывая на меня, но мне до них не было никакого дела.

Доппельмобер появился, когда я уже начал терять терпение.

— Марика, милая! — пробасил эльф, облапив меня и расцеловав. — Хэй-дидл-дидл, ты все хорошеешь и хорошеешь! Как же я рад тебя видеть! Какими судьбами?

— Профессор, есть разговор, — сказал я, решив не делать ненужных предисловий. — Мне нужна ваша помощь.

— Как скажешь, солнышко. Старый Доппельмобер ради тебя сделает все, что пожелаешь. — Тут эльф внимательно посмотрел мне в глаза. — У тебя неприятности? Ты выглядишь очень возбужденной.

— Случилась невероятная вещь, профессор. Я расскажу вам, но только не здесь. Может, пойдем к вам?

— Как пожелаешь, милая. А я куплю бутылочку "Сабарек-Элит", чтобы разговор шел веселее.

— Хорошо. Я подожду вас на улице.

— Договорились. Я скоро!

"Скоро" растянулось на полчаса. Когда Доппельмобер вышел из бара, от него сильно тянуло пивом, а из карманов камзола торчали горлышки двух бутылок. Он подхватил меня под руку и спросил:

— Я не заставил тебя ждать, милая?

— Заставили. Но это неважно.

— Зайка, будь с ним осторожен, — прозвучал в моей голове голос Марики. — Хатвар Аврелиус Каро Доппельмобер большой дока по части женщин.

— Спасибо, учту, — буркнул я.

— Что ты сказала? — осведомился Доппельмобер, глядя на меня пьяными и невинными синими глазами.

— Ничего, просто вырвалось, — я наградил Доппельмобера самой лучезарной улыбкой. — Так мы идем?

Глава пятая: Архив

Чтобы извлечь файл из архива, введите пароль.

Или взломайте систему...

Доппельмобер воспринял мою историю на удивление спокойно. Когда я закончил рассказывать о том, что случилось со мной в Ас-Кунейтре, в башне Салданаха и в Золотом доме, он шумно вздохнул и разлил вино по пузатым хрустальным бокалам.

— Давайте выпьем за Марику, — предложил он, поднимая свой бокал. — За милую самоотверженную девушку, которая столько раз спасала вашу жизнь. Твое здоровье, Марика!

— Скажи профессору, что я его люблю, — шепнула мне Марика.

— Профессор, Марика говорит, что любит вас, — сказал я, чувствуя, что несу шизофренический бред.

— А уж как я люблю тебя, Марика! — Профессор сделал брови "домиком", в глазах у него мелькнула печаль. — Возраст, возраст... Вы счастливец, юноша. Вас полюбила самая прекрасная, самая чистая и самая преданная девушка на свете.

— Осташов, я сейчас заплачу! — всхлипнула Марика.

— Профессор, давайте о деле поговорим, — я постучал ногтем по лежавшей на столе короне Амендора. — Вы что-нибудь знаете о Камнях Славы?

— Если честно, то почти ничего. Корона Амендора была сделана в глубокой древности, в те далекие времена, когда эльфы еще не имели своего государства и не вели письменных хроник. Амендор объединил кланы Алдера под своей властью и был основателем всех шести династий, правивших эльфийскими королевствами. Корона была изготовлена для ритуальной коронации Амендора. Дело в том, что он назначил своих сыновей соправителями, и для них были изготовлены похожие короны, но лишь с одним камнем, символизирующим одно из шести королевств. А вот в корону Амендора были вставлены шесть разных драгоценных камней. Это были камни-талисманы, связанные с традиционными цветами тех шести эльфийских кланов, что основали свои королевства. Синий цвет — это цвет клана морских эльфов Брэль, создавшего королевство Тир-на-Браэлле, соответственно, камнем был синий сапфир. У кланов Аиле, лесных эльфов и Феннахан, луговых эльфов, традиционными считаются зеленый и фиолетовый цвета — стало быть, в короне Алдера появились изумруд и аметист. Клан Меар, живший у границы северных снегов, считал своим священным цветом белый цвет зимы, и символическим камнем клана был бриллиант. Желтый топаз символизировал клан Сеидар, народ страны дюн. А вот клан Айонна, к которому принадлежал и сам Амендор, еще называли Красными или вересковыми эльфами, и камнем-символом Айонны стал рубин. Собранные вместе в короне Амендора, Камни Славы не обладали никакой магической силой, но обозначали вечный союз шести крупнейших эльфийских кланов. Наследники Амендора правили два тысячелетия, и все это время мой народ был единым. Но потом пришли времена Меча и Пламени, и Шестицарствие пало под натиском завоевателей. О временах Амендора и основания Шестицарствия сохранились только устные предания, скорее легенды, большинству из которых я бы не стал доверять. Хотя...

— Что "хотя"?

— Вспомнил кое-что. Если и есть какая-то достоверная информация о короне Амендора, то лишь в "Комментариях к делам минувшим" Ниммара Дарэля. Был такой историк во времена королевы Нуир-Эгатэ. Дарэль изучал легендарные времена Амендора и первых династий Алдера, так что вполне возможно, что в его комментариях удастся найти важные сведения о короне. — Доппельмобер поставил бокал на стол, вытер рот платком. — Идемте, я вам покажу свои книги...

Доппельмобер привел меня в свою библиотеку. Зрелище было внушительное — огромные шкафы до самого потолка были забиты книгами в переплетах и свитками, просто кипами бумаг. Пока я оглядывал все это книжное великолепие, Доппельмобер, кряхтя, втащил в библиотеку деревянную стремянку.

— Вам придется немного полазить, — сказал он с виноватым видом. — Я слегка пьян, да и с моей комплекцией лазать по лестницам стало тяжело. А я вас подстрахую.

— Не вопрос. Что я должен искать?

— Небольшую книгу в синем переплете. Она должна быть на одной из верхних полок.

Кивнув Доппельмоберу, я полез на стремянку. Лестница была старенькой и хлипкой, но Доппельмобер вцепился в нее крепко, и я мог быть уверен, что не загремлю с нее со всеми вытекающими последствиями. На верхних полках лежала вековая пыль, которая тут же запорошила мне нос и рот. Я чихнул, и Доппельмобер схватил меня за ногу пониже колена.

— Осторожнее, Марика! — предупредил он.

Черт, и этот парень тоже видит во мне Марику! Хотя чему я удивляюсь, я и есть Марика. Во глюк! Ой, доберусь я до козла Артура, вот душу-то отведу...

Битый час я шарил по полкам, но нужного мне тома в библиотеке не оказалось. Когда я сказал об этом Доппельмоберу, старик был реально удивлен.

— Странно, — сказал он, — я был уверен, что эта книга у меня есть. Наверное, я отдал ее кому-нибудь почитать. Вы хорошо смотрели?

— Я не мог ее пропустить.

— Все хуже, чем я предполагал... Дерьмо и молния! Ну, конечно же, теперь я вспомнил. Три года назад я передал часть своей библиотеки университету. У меня сохранился список. Пойдемте ко мне в кабинет.

В кабинете ничего не изменилось со времени моего последнего визита. Доппельмобер быстро нашел свою записную книжку, пролистал ее и с довольным видом продемонстрировал мне список.

— Точно, хэй-дидл-дидл, она в Либрариуме, коруннской библиотеке, — сказал он. — Всего я передал им восемьдесят три тома и еще пару десятков свитков. "Комментарии" Дарэля есть в списке. Тогда мне казалось, что эта книга не представляет особой ценности.

— И что мне теперь делать?

— Пойти в библиотеку и прочитать ее. Марика училась в Корунне; уверен, в библиотеке еще сохранился ее читательский формуляр. Так что книгу вам дадут.

— Спасибо, профессор, — я поблагодарил Доппельмобера так, как поблагодарила бы его Марика, обнял старика и расцеловал в обе румяные щеки. — В который раз вы оказываете мне... нам с Марикой неоценимую помощь. Что бы я без вас делал?

— Библиотека открывается в восемь, — сказал Доппельмобер, смущенно пряча глаза. — Ложитесь спать. Моя спальня в вашем распоряжении. А я еще поработаю...

Утром пробуждения от свалившегося на меня кошмара не наступило. Я проснулся Марикой. Поскольку беситься и посыпать голову пеплом не было никакого смысла, я решил принять жизнь такой, какая она стала после моей реинкарнации, привел себя в порядок, расчесал на прямой пробор роскошные волосы, навел макияж, съел яичницу и пару сэндвичей с сыром, которые заботливо приготовил для меня Доппельмобер, и отправился в Корунну.

Ровно в восемь я вошел в двери Либрариума, изящного трехэтажного здания в кампусе Корунны. Доппельмобер оказался прав — мой формуляр еще был действителен, и библиотекарь, пожилой рокарец с лицом больной анемией обезьяны, любезно разрешил мне пройти в книгохранилище. И вот тут меня ждал неприятный сюрприз. Книги Дарэля я не нашел.

— Давайте глянем в каталоге, сударыня, — сказал библиотекарь, когда я сообщил ему, что книги на месте нет.

Я стоял и наблюдал, как он рылся в каталожных ящиках — его худые пальцы перебирали карточки с невероятной быстротой и ловкостью. Наконец, библиотекарь отыскал в каталоге нужную карточку.

— Очень жаль, — сказал он мне, — книга Ниммара Дарэля переведена в спецархив. Видите ли, милочка, она существует в единственном экземпляре, и сам Эйгар Корнелий распорядился отправить ее на спецхранение.

— Мне очень нужна эта книга.

— Сожалею, но студентам, особенно бывшим, пользоваться материалами из спецархива запрещено. Для доступа необходимо личное разрешение ректора. Попробуйте его получить. Без разрешения я не могу позволить вам войти в спецархив. Порядок есть порядок.

Несколько обескураженный, я поблагодарил библиотекаря, покинул Либрариум и направился в административный корпус. Здесь меня ждал очередной облом: ректор уехал на какую-то конференцию магов в Империю, и его не будет еще неделю. Удача определенно повернулась ко мне интересной частью своего тела.

— Ну, и что будем делать? — спросил я Марику.

— Надо подумать. Потеря целой недели нам совершенно не нужна. Да еще неизвестно, есть ли в книге Дарреля информация о Камнях Славы, или нет. Знаешь, зайка, а давай попробуем проникнуть в архив без разрешения!

— Идем на криминал, так?

— Никакого криминала. Воровать мы ничего не будем. Ночью Либрариум пуст, сторожа нет, охраны тоже. Откроем двери, проникнем в спецархив, найдем книгу, прочитаем ее и уйдем. Никто ничего не узнает.

— Хм, а это мысль! Когда пойдем на дело?

— Сегодня же, как только стемнеет.

— Марика, ты прирожденная аферистка.

— Стараюсь, зайка.

Я собрался ответить, но тут мои мысли приняли другое направление — из здания учебного корпуса вышла Шарле. Я ее сразу узнал и едва не бросился ей навстречу, но вовремя удержался.

— Очередная пассия? — с издевкой спросила Марика.

— Просто хорошая знакомая. Она очень мне помогла в Орморке.

— Инферно, когда ты успеваешь клеить девушек, Осташов? Вижу, ты не терял зря времени, пока я сидела в Кубикулум Магисториум.

— Это не то, что ты подумала.

Шарле прошла мимо меня — лицо у нее было серьезное, взгляд рассеянный. Она думала о чем-то своем: я почему-то решил, что она думала об исчезнувшем Алекто, который так и не вернулся в Лоэле и не пригласил ее на ужин. На меня она не обратила не малейшего внимания. Зато на крыльце появился какой-то постный чел с жестяным взглядом и сразу уставился на мои мечи. Чтобы избежать объяснений, я перешел площадь и направился к воротам кампуса.

Возвращаться в "Добрый отдых" мне не хотелось, поэтому я пообедал в маленькой корчме у моста и отправился в "Королевскую доблесть". Если группа Шагирры еще в городе, я должен встретиться с Хатчем и рассказать ему о том, что со мной случилось. Мне нужно было выговориться.

В отеле я узнал, что группа Шагирры несколько дней назад покинула Лоэле и отбыла в неизвестном направлении. Все складывалось так, что с Хатчем я еще долго не встречусь. Пока повсюду у меня случались обломы — и это в тот момент, когда мне особенно необходима была дружеская поддержка! Но я не стал падать духом. С Хатчем не получилось, буду искать Тогу. Мастер Кастус ничего мне про моего казанского друга не сказал, стало быть, Тога все еще торчит в Орморке у Саффрон Ле Ло. Поразмыслив немного, я все-таки отправился в свою гостиницу. У меня появилась одна неплохая идея.

— Милорд Алекто еще не вернулся, — сообщил мне хозяин.

— Бумага и перо у вас есть? — спросил я, присаживаясь к стойке.

— Сей момент, дамзель Марика.

Вооружившись пером, я написал короткую записку для Тоги. Подробности сообщать не стал, просто написал, что он мне нужен и нам надо встретиться как можно скорее. Заплатил хозяину за бумагу и сказал:

— Если милорда Алекто будет искать человек по имени Тога, передайте ему эту записку. На словах добавьте, что я... что милорд Алекто будет ждать его в эту субботу в Орморке. Сделаете?

— Конечно, дамзель Марика. Будете ужинать?

— Нет, мне нужно идти. Спасибо за помощь.

— Всегда рад угодить такой милой даме.

Я наградил мастера Кастуса лучезарной улыбкой и вышел из гостиницы. На улице уже начинало темнеть, и пора было обдумать план проникновения в архив Либрариума. Помотавшись по городу, я убил пару часов в каком-то пабе за кубком белого вина, отшил несколько радикально настроенных нетрезвых кавалеров, решивших поближе со мной познакомиться, принял по настоянию Марики болюс "Анти-Дракула" и незадолго до полуночи пришел в великолепный старинный Холмарк-парк, расположенный у восточной границы кампуса Корунны. Со стороны мое поведение выглядело очень странным — молодая, эффектная и вроде как приличная на вид девушка, пусть и вооруженная до зубов, гуляет по пустынному парку так поздно, — но мне было не до приличий. Я уселся в какой-то беседке, просидел там с полчаса, слушая дружное пение сверчков и крики каких-то птиц в кронах деревьев, а после пошел искать дорогу в кампус.

Территория Корунны была окружена высоким забором из декоративных металлических прутьев. Прогулявшись вдоль решетки, я не нашел ни калитки, ни дыры между прутьями, достаточно широкой, чтобы в нее пролезть. Это несколько меня озадачило, но Марика тут же подсказала решение.

— Лезем на дерево, Осташов, — предложила она, когда мы подошли к высокому раскидистому дубу, растущему в нескольких метрах от ограды.

Я без труда вскарабкался на дуб и с кошачьей ловкостью выбрался на большую горизонтальную ветвь, нависшую над стальным частоколом. Вампирские способности Марики лишили меня страха высоты, и я совершенно свободно дошел почти до конца ветки, пружинящей под моей тяжестью.

— Что дальше? — спросил я.

— Видишь дерево впереди? Прыгаем на него!

— Я тебе что, Тарзан?

— Не бойся, не упадешь. Учись пользоваться этим телом не только в постели, милый!

Возразить было нечего, и я, оттолкнувшись от ветки, прыгнул, вцепился в ветви дерева, огляделся — я был уже в университетском парке. Спрыгнув с дерева, я нашел мощеную дорожку и быстрыми перебежками выбрался к кафедральному собору. Его готическая громада, увенчанная шпилями и пинаклями, была слева от меня, административный корпус — впереди, за площадью, а справа находились выстроившиеся в ряд старинные ухоженные здания: учебные корпуса и нужное мне здание библиотеки. Слух мой обострился, и я слышал негромкие голоса — на площади кто-то был. Совсем некстати, надо сказать.

— Давай-ка залезем на крышу, — предложила Марика.

— Окей, — пробормотал я и начал карабкаться как паук по отвесной стене.

Крыша была черепичная и очень покатая, в прежние времена я бы свалился с нее в три секунды, но тут преодолел ее чуть ли не бегом и оказался у противоположного конца здания. Подо мной была узкая улица, разделявшая факультеты. Сжавшись в комок, я перепрыгнул на соседнюю крышу. С ловкостью заправского ниндзя я перебирался с одного здания на другое, пока не оказался на крыше Либрариума.

Чердачное окно было заперто, но я легко открыл его, даже не прибегая к помощи Всеключа, просто поддел лезвием катаны крючок, запиравший ставни изнутри. На чердаке было темно, как в Марианской впадине, однако от Марики мне досталась еще и способность видеть в темноте, так что и "Светляк" мне не пригодился. Чердак был набит старой рухлядью, какими-то ящиками, поломанной мебелью и прочим хламом, и я в избытке наглотался пыли, прежде чем добрался до выхода. Дверь была заперта, и вот тут я испытал Всеключ. При его прикосновении замок мгновенно покрылся светящейся морозной пылью и после удара рукоятью катаны разлетелся звонкими ледяными осколками.

— Полезная шутчка, — сказал я и открыл дверь.

Третий этаж Либрариума занимали мастерские переписчиков и иллюстраторов, отдел рефератов, конференц-зал и административный отдел, так что я, пробежав по коридору, вышел к лестнице и спустился вниз. Я уже знал, что первый и второй этаж занимает собственно библиотека с ее фондами и читальными залами, и нужный мне спецархив наверняка находится в подвале. Я не ошибся — после недолгих поисков я наткнулся на дверь, ведущую в подвал Либрариума и снабженную табличкой "Вход в архив только с разрешения Старшего Хранителя и Его Превосходительства господина Ректора". Отперев ее Всеключом, я оказался в сухом и темном коридоре, в который выходили две двери, забранные стальными решетками. Я решил начать с правой двери, открыл ее и вошел в хранилище.

Искать нужную тебе книгу среди тысяч прочих книг и свитков, большей частью упакованных в герметичные футляры из небьющегося стекла — не самое простое занятие. Стеллажи, на которых размещались архивные материалы, были снабжены алфавитными указателями, но я все равно потратил не меньше двух часов, разыскивая книгу Дарэля. Поиски оказались безуспешными — в этой части архива книги не было.

Едва я вошел в соседнее хранилище, как услышал странный шум — вроде как где-то неподалеку лязгал металл. Я укрылся за стеллажом и некоторое время напряженно вслушивался, но звук не повторился, и я осмелел. Чтобы лучше видеть переплеты книг, я активировал "Светляк" и начал свои поиски. На этот раз мне повезло — один из стеллажей был снабжен табличкой, сообщавшей о том, что тут хранятся античные алдерские рукописи. Книга Дарэля, маленький томик в потертом синем переплете, стояла на одной из нижних полок. Я вытащил ее из стеклянного ящичка и начал листать.

Дарэль был парнем любознательным, и собрал в своей книге кучу сведений об алдерских эльфах — легенды, предания, переводы древних текстов, всякую всячину, вплоть до непристойных эльфийских анекдотов. Древним реликвиям Алдера, и в том числе короне Амендора была посвящена отдельная глава. Проклиная Дарэля за многословие и витиеватость слога, я дошел-таки до абзаца следующего содержания:

"С падением Шестицарствия мой народ лишился многих своих святынь, и о дальнейшей судьбе короны Амендора мало что известно. По преданию, корона еще некоторое время находилась в сокровищнице Тармах-Драэ, дворце правителя Тир-на-Айонны, но после того, как имперский наместник Райнус Жестокий приказал разрушить дворец эльфийских королей, дабы стереть саму память о нашем славном прошлом, имущество из Тармах-Драэ было разграблено и вывезено в неизвестные места. Однако достоверно известно, что Райнус, варвар алчный и большой любитель самоцветных камней, пожелал заполучить в свое владение Камни Славы из короны Амендора. Один из эльфов, бывших в то время при Райнусе, предупредил наместника, что корона защищена заклятием, наказывающим всякого, кто осмелится сквернить ее, однако алчный Райнус все же приказал своему придворному ювелиру извлечь из нее Камни Славы. Ювелир, будучи неискушенным в алдерской магии варваром, успел извлечь лишь три камня, после чего пало на него заклятие короны, и он скончался в муках. Райнус же побоялся и дальше совершать святотатство, забрал себе три камня, а корону отправил в Бевелон, императору Гудониусу...

Я потратил немало времени и усилий, пытаясь разузнать судьбу Камней Славы, похищенных Райнусом. Проведенные мной в поисках исследованиях годы привели меня лишь к одному из пропавших камней — к желтому топазу Сеидар. Знаю я достоверно, что в годы Сорокалетней войны между Империей и проклятым народом Далканды, камень был в числе прочих ценностей передан выкупом Мертвому Королю за освобождение несчастного принца Тарри. Если так, то теперь топаз из короны Амендора накрывает зловещая тень смерти, и вернуть его будет вряд ли возможно...

Что же до бриллианта Меар и сапфира Брэль, тайна их исчезновения — говорю о том с горечью и болью, — никогда не будет раскрыта".

— А вот и не угадал! — сказал я довольно, закончив чтение. — Сапфир я нашел. А вот с топазом, боюсь, придется повозиться. Марика, ты знаешь, что такое Далканда?

— Увы, зайка, я не сильна в географии. Но Доппель должен знать. Он все знает.

— Отлично. Книгу мы нашли, так что делаем ножки, дорогая.

Марика не успела мне ответить — за стеллажами, в той стороне, где находился вход в архив, раздались металлический лязг и тяжелые шаги — кто-то гремел по каменному полу коваными сапожищами. Погасив "Светляк" и осторожно выглянув из-за стеллажа, я увидел, что в дверях стоит какой-то рослый парень, с ног до головы закованный в пластинчатые доспехи, в шлеме с закрытым забралом и с огромным цвайхандером в руках. Похоже, я запалился: не иначе этот рыцарь здесь вроде сторожа. И пока он тут, выйти из архива я не смогу.

— Попались! — шепнула Марика. — Жаль, что я не настоящий вампир, заклинанием Невидимости не владею. Что будем делать, милый?

— Подождем, может он свалит отсюда.

— Ага, свалит! Дверь открыта, замок разбит вдребезги. Он знает, что мы тут. Сейчас начнет искать...

Рыцарь будто прочел мысли Марики — повертев головой, он двинулся в нашу сторону, звеня своими латами. Выругавшись, я поискал глазами, пытаясь найти местечко потемнее и поукромнее, но комната была слишком мала для игры в прятки. Тем более я нутром почувствовал, что со сторожем что-то не так. Пока я раздумывал, где спрятаться, рыцарь дошел до прохода между стеллажами — и увидел меня.

Нас разделяло метров шесть-семь, и я не мог придумать ничего лучше, чем использовать магию Интэ-Дранайн. И это было, как я потом понял, лучшее решение. Подхватив телекинезом тяжелый, окованный медью сундук с книгами (спасибо Марике с ее высокой маной!), я метнул его в сторожа. Раздался такой грохот, будто опрокинулся железнодорожный вагон, груженный тазами. В первое мгновение мне показалось, что пущенный мной сундук разнес беднягу на куски, но потом к моим ногами подкатился пустой шлем — и я все понял.

— Черт, пустые доспехи! — воскликнул я. — И они ходят. Опять гребаная магия!

— Леша, там еще один! — пискнула Марика.

Очередной рыцарь-страж, вооруженный здоровенной алебардой, возник в дверях архива и с места в карьер двинулся к нам, издавая странное зловещее шипение. Сундук, которым я так успешно натарачил первого сторожа, отлетел куда-то за стеллажи, и ничего другого, подходящего для метания, в архиве больше не было. Оставалось прорываться с боем. Рванув из-за спины катану, я с визгом бросился на стража. Тот отбил мой выпад и так быстро контратаковал, что я едва успел увернуться. Отступив назад, я оказался в узком тупике между стеллажами, и это было очень плохо — страж загнал меня в ловушку. Обычный человек при таких обстоятельствах был бы убит за пару секунд, но я был вампироморфом, существом с нечеловеческой ловкостью и акробатическими способностями. Отступив к самой стене, я разбежался и сделал сальто, перемахнув через стража. И все было бы хорошо, если бы при приземлении я не наступил на одну из разбросанных по полу деталей доспехов первого стража. Потеряв равновесие, я грянулся на спину, а рыцарь уже был рядом, и его алебарда опустилась мне прямо на голову.

Чудом расчудесным я успел отбить этот удар наручью на левой руке. Страж занес оружие снова — я перекатился в сторону, и топорик алебарды ударился в каменные плиты пола, выбив искры. Подхватив катану, я кошкой метнулся вбок, и рубанул мечом по ногам стража, пытаясь подрезать ахиллесовы сухожилия. Возможно, будь на месте волшебного стража обычный человек, мой удар причинил бы какой-то вред, но пустые доспехи его просто не заметили, и я понял, что оружие тут бесполезно. Оставался только один способ спастись — попробовать сбежать.

Я еще раз перекатился по полу. С большим трудом ушел от алебарды, которая, описав в воздухе широкую дугу, чуть не снесла мне голову. Чтобы спастись от нового удара, на этот раз колющего, я прянул назад, и граненый наконечник длиной в половину моей руки расколол надвое плиту прямо у меня между ног. Опоздай я на мгновение, и проклятый страж выпустил бы мне кишки. Я атаковал его огнем, но огненная атака была ему фиолетова, а рубить катаной пустые доспехи, как я уже убедился, было пустой тратой времени. Короче, дела мои были куда как плохи, и страж рано или поздно прикончил бы меня, но все решил счастливый случай.

Отступая от рыцаря, я налетел спиной на один из уставленных книгами стеллажей у самой стены архива. Стеллаж оказался неустойчивым, сильно качнулся, и книги с верхних полок посыпались мне на голову: одна из них, тяжеленная инкунабула в переплете из досок пребольно смазала мне по ноге. А страж между тем уже шел на меня, вертя алебарду мельницей и злобно шипя. И вот тут я поступил чисто инстинктивно — отскочив к торцу стеллажа, вцепился в него обеими руками и с воплем опрокинул его на врага. Стеллаж на мгновение так очень кинематографично замер в наклоне Пизанской башни, а потом рухнул прямо на стража. Я не стал интересоваться полученным боевым эффектом — выход был свободен, и это было главное. Перепрыгнув через образовавшуюся груду книг и досок, я выскочил из архива и бросился бежать. В считанные секунды взлетел на третий этаж Либрариума, потом на чердак и на крышу. Здесь мне стало ясно, что мои разборки с призраками в доспехах уже перебудили весь кампус. Я мог видеть с крыши, что на площади уже появились какие-то люди с факелами — скорее всего, ночная стража Корунны. Самое время линять отсюда, пока вся королевская рать не набежала.

Я выбрался из кампуса тем же путем, каким сюда пришел — сначала по крышам, потом с дерева на дерево, и еще пробежал четыре квартала, распугивая прогуливающихся под луной кошек. Очень скоро я оказался у дома Доппельмобера. Старый эльф уже давно спал — он был в прикольной пижаме в розовый цветочек и в ночном колпаке, когда открыл мне дверь. Мой ночной визит его очень удивил.

— У вас, мой друг, определенно дар впутываться в сомнительные истории, — сказал он, выслушав меня. — Незаконное проникновение в королевский архив — очень серьезное преступление. На ваше счастье, Стальные Стражи всего лишь неодушевленные болваны и не могли сохранить в своей памяти ваш образ. Вы ничего не оставили в архиве? Какую-нибудь свою вещь? Не наследили нигде?

— Нет, а что?

— Маги-инвестигейторы без труда смогут вычислить вас по вашей вещи или по вашим следам. Надеюсь, вы были осторожны, хэй-дидл-дидл. Но в любом случае вам лучше немедленно покинуть Лоэле — на время, пока шум не утихнет.

— Именно это я собираюсь сделать. Но давайте поговорим о Далканде.

— Лучше будет сделать это в библиотеке.

Поскольку мой рассказ согнал с Доппельмобера весь сон, в библиотеке он действовал быстро и деловито. В считанные минуты нашел нужный фолиант, да еще с картой.

— Итак, Далканда, — начал он, придав своему лицу самое глубокомысленное выражение, — Да, давненько мне не приходилось о ней слышать, хэй-дидл-дидл! Вот это место, мой друг, как раз на стыке имперских земель, Авернуа и Рокара. Здесь она когда-то находилась. Скверное место.

— И что же в нем скверного?

— Далканда была некогда эльфийским анклавом на землях Империи. Еще до падения Шестицарствия. Город-государство, созданный последователями Интэ-Харон, Магии Смерти. Три тысячи лет тому назад король Ранбаррах объявил культ Интэ-Харон вне закона, и те из фаермелленов, которые следовали путем Смерти, покинули вместе со своими учениками земли Шестицарствия и основали новый город в отрогах Тигрового Хребта. Прошло много лет, и по эльфийским королевствам прошел слух, что маги-диссиденты Далканды нашли формулу бессмертия. Вы наверняка знаете, юноша, что эльфы живут очень и очень долго, но именно поэтому они боятся смерти даже больше, чем вы, люди, хэй-дидл-дидл... У культа Интэ-Харон сразу появилось множество адептов, а после того как под натиском завоевателей пало Шестицарствие, в Далканду стали уходить все те, кто не хотел покориться новым хозяевам нашей земли. Многие считали, что маги Далканды смогут помочь вернуть эльфам свободу — ведь Далканда долгие годы успешно противостояла имперской экспансии и сохраняла свою независимость. Глупцы даже не предполагали, насколько могущественна черная магия Интэ-Харон, а когда это поняли, было уже поздно.

— А что это за история про принца Тарри?

— Тарри был сыном императора пятой династии Кардиуса от любимой жены Эриан, его наследником. Вскоре после падения Шестицарствия Империя решила покончить и с Далкандой. Два похода императорских войск в Далканду были неудачными, и тогда сам Тарри вызвался повести имперское войско против эльфов-чернокнижников. Кардиус поначалу не соглашался, однако сын сумел его убедить — как оказалось, на свою беду. Тридцатитысячная армия принца вошла в Далканду, но черные маги напустили на нее Туман Смерти, а самого Тарри взяли в плен и превратили в чудовищную нежить, даонайн-хельда — неумершего, Пьющего Чужие Жизни. Кардиус был в великом горе и послал в Далканду своих послов с просьбой вернуть сына, пусть даже испорченного черной магией. Император надеялся, что проклятие Интэ-Харон можно снять. Уртан Мертвый, король Далканды, принял послов и потребовал с Империи выкуп за королевича — теперь мы знаем, что в числе прочего он получил за Тарри золотистый топаз из короны Амендора. Император согласился, Уртан получил выкуп, и только после этого Тарри был передан имперцам. Имперские маги не смогли ему помочь. Императору был доставлен вердикт Магисториума — проклятие даонайн-хельда необратимо, и все, что можно сделать для принца Тарри, так это даровать ему упокоение. Для этого сам Кардиус должен был вырезать у своего сына сердце золотым освященным клинком. Император пришел в бешенство и приказал предать смерти каждого третьего члена Магисториума. Известно, что еще несколько лет Кардиус держал своего немертвого сына в особом дворце и кормил его живыми пленниками, но потом в Бевелоне началась чума, и пошли слухи, что источником мора является Тарри. Гвардия императора восстала, захватила дворец, убила Кардиуса, а потом при помощи некромантов из Магисториума был убит и принц-упырь. Словом, мрачная история, хэй-дидл-дидл... Если топаз все еще остается где-то в руинах Далканды, вам будет совсем непросто его отыскать, если вообще удастся это сделать.

— Я что-то не совсем пойму, о чем вы, профессор?

— Дерьмо и молния! Все просто, юноша — магия, однажды выпущенная в мир, никуда не исчезла. Далканда давно перестала существовать, это теперь город-призрак, но само место по-прежнему окружено аурой смерти. Даже не представляю, с чем вы там можете столкнуться.

— Спасибо, утешили, — я ощутил неприятный озноб во всем теле. — Как бы то ни было, топаз там. И мне придется туда отправляться, чтобы его заполучить.

— Увы, ничем не могу вам помочь. Мои возможности очень ограничены. Хотя, постойте... — Доппельмобер как-то странно глянул на меня и вышел из библиотеки. Вернулся он минут через пять и вручил мне исмэн — тот самый, что однажды показывал нам с Марикой, последний сохранившийся у него алдерский исмэн. — Возьмите этот кристалл. Он может вам пригодиться.

— Профессор, я не умею пользоваться этой штукой.

— Тут и уметь нечего. Просто возьмите его в руку, когда будет нужно, и исмэн сам активируется. Берите, это очень полезный артефакт.

— Спасибо, Хатвар, — я впервые назвал эльфа по имени. — Не знаю, что бы я без вас делал.

— Друг мой, я всего лишь старый книжный червь, который хочет хоть раз в жизни принести этому миру реальную пользу... Отправляйтесь в путь немедленно, если инвестигейторы найдут вас, все пойдет прахом. Я буду ждать вас, хэй-дидл-дидл. И во имя всего, что вам дорого — будьте осторожны...

Глава шестая: Джармен Крейг

Хочешь настоящей любви? Зайди в мой блог...

Перед самым восходом я вернулся в "Добрый приют" и сразу отправился на конюшню. Конюх, еще не протрезвевший со вчерашнего вечера, начал со мной заигрывать и порывался мне помочь, но я сунул ему пару монет, и парень исчез с глаз долой. Ариа, естественно, приняла меня за Марику и попробовала показать характер, но я быстро описал моей лошадке ситуацию. Надо было видеть выражение ее глаз в те минуты! То, что со мной случилось, вызвало шок даже у лошади. Впрочем, Ариа оказалась умницей, и все, что она себе позволила — это тихое недовольное ржание, в котором я разобрал слово "извращенец". Еще через четверть часа я покинул Лоэле и поехал на юго-восток. Мой путь лежал туда, где сходились границы Авернуа, Рокара и Империи, и где, согласно карте, находилась зловещая Далканда. Однако перед тем, как отправиться на поиски топаза из короны, я решил все же заехать в Орморк и попытаться ангажировать Тогу на совместную поездку в Далканду.

Два дня я провел в маленькой гостинице на дороге из Лоэле в Фиран. Ел, спал, набирался сил и привыкал к своему новому телу. Я никак не мог привыкнуть к тому, что я женщина, пусть даже и такая эффектная. Это меня пугало, честно признаюсь. Было во всем этом что-то противоестественное. Мне казалось, что окружающие меня люди видят мое истинное "я", хотя я понимал, что все эти страхи лишь плод моего воображения. Парни из соседней деревни, посещавшие бар гостиницы по вечерам, увидев меня, начинали улыбаться и строить глазки, хозяйка заведения, полная улыбчивая женщина-лансанка, сразу прониклась ко мне самой горячей симпатией и называла меня не иначе, как "милочка" и "цветочек". Похоже, даже мои клыки и вертикальные зрачки нисколько ее не пугали. Чтобы привыкнуть к своему новому облику, я попросил у хозяйки зеркало, и мой каприз был немедленно исполнен. Я провел перед зеркалом довольно много времени, разглядывая себя, и это параноидальное самоизучение вызывало самые ехидные шуточки Марики.

— Осташов, ты эротоман и фетишист! — заявила она мне. — Я знаю, почему ты это делаешь. Это тебя возбуждает.

— Марика, а как бы ты себя повела, если бы тебя вселили в мужское тело? Вот бы посмотреть.

— Милый, если бы я из красавицы девушки превратилась в кривоногое волосатое и дурно пахнущее существо с волосами на подбородке и грубым голосом, я бы сошла с ума от горя.

— Странно, многие женщины жалеют, что не родились мужчинами.

— Да что ты говоришь! Наверное, ты имеешь в виду тех дурнушек, которые были обделены мужским вниманием? Я не из них, так что я вполне счастлива от того, что я женщина.

— Наверное, и мне придется считать себя счастливым.

— Осташов, ты неблагодарный поросенок. Подумай сам — кто еще может похвастать тем, что побывал и мужчиной, и женщиной? Жизнь дала тебе уникальный шанс, а ты...

— Ну, не скромничай, дорогая, у тебя тоже есть возможность чувствовать в себе мужчину не временами, а постоянно.

— Ненавижу, когда ты говоришь пошлости.

— Я правду говорю. И еще, я никак не могу разобраться, кто я — мужчина или женщина.

— Да? — Марика засмеялась. — Тогда сними рубашку и посмотри еще раз внимательно.

— Ненавижу, когда ты говоришь пошлости.

— Мы друг друга стоим, любимый. Кстати, у меня сошел лак с ногтей. Не пора ли нам заняться маникюром?

— А я вот думаю, не постричься ли мне, — сказал я, убирая с лица упавшие волосы. — Длинные волосы — это, конечно, очень красиво, но ужасно неудобно.

— Ты мне сам говорил в постели, что у меня чудесная шевелюра, и тебе очень нравится зарываться в нее лицом. — Марика помолчала. — А теперь ты хочешь нас изуродовать. Все мужчины жуткие эгоисты и лицемеры.

— А все женщины страдают нарциссизмом.

— Неправильный вывод, дорогой. Не все, только такие красивые, как я. Где наш лак для ногтей?

Я пожал плечами. Не умею я спорить с женщинами, вот хоть ты тресни. И еще, в глубине души я понимал, что Марика права. Уж если я оказался в такой нелепой ситуации, то надо поступать по старому как мир правилу — расслабиться и получить удовольствие. Женщинам надо уступать. Тем более, что ногти у меня действительно облезли.

* * *

* * *

* * *

* * *

Ясным субботним утром я выехал из гостиницы и направился в Орморк. Здесь многое изменилось — вход в периметр уже не охранялся, над воротами остался только один флаг, имперский. Я въехал внутрь периметра, спешился, привязал Арию к коновязи и пошел искать Тогу.

Палаточный городок был почти пуст. Возле одной из палаток я заметил молодого мага, дававшего указания двум людомедам. На мой вопрос, где мне искать Тогу, маг махнул в рукой в сторону небольшого сборного домика в центре лагеря — прежде этого домика тут не было. Я наградил мага голливудской улыбкой и направился к домику. На душе стало как-то хорошо: Тога здесь, очень скоро я с ним увижусь и...

И черт его знает, как Тога отреагирует на мой новый имидж.

Я поднялся на крыльцо, дернул за ручку двери, но она была заперта. На мгновение мне почудился за дверью какой-то шум, а потом стало тихо. Я постучался, прислушался, но не услышал ничего. Подождав с полминуты, я постучался еще раз. За дверью раздались шаги, лязгнул засов, и я увидел моего казанского друга. Вид у него был слегка заспанный и недовольный. В первое мгновение он меня не узнал, а потом радостно улыбнулся.

— Марика? — спросил он, сделав шаг назад. — Ты? Вот те на!

— Не ожидал? — Я игриво помахал Тоге рукой, шагнул в прихожую. — Ты один?

— Дорогой, кто там? — раздался из комнаты томный женский голос.

Я застыл на месте. Тога смущенно опустил глаза. В дверях появилась Саффрон Ле Ло. Она была в очень сексуальном белом шелковом халатике, и весь ее облик говорил о том, что ночь она провела бурно и содержательно. Мне все стало ясно. Ай да Тога, ай да тихоня!

— Это Марика, — представил меня Тога.

— Проминж? — Глаза Саффрон подернулись льдистым холодом. — С каких это пор проминжи не соблюдают субординацию?

— Простите, миледи, — сказал я, с трудом пересиливая смех, — но у меня к мастеру Тоге срочное дело. Я бы хотела с ним переговорить, и если можно наедине.

— Тайны — от меня? — Температура взгляда Саффрон упала до абсолютного нуля. — Ты многое себе позволяешь, вампироморф.

— Саффрон, дело в том, что Марика близкая подруга моего лучшего друга, мессира Алекто, — заговорил Тога. Он начал волноваться, и его речь сразу стала неразборчивой. — Наверное, есть новости от него.

— Того самого Алекто? — Саффрон смерила меня оценивающим взглядом, в котором явно читалось: "Хочешь сказать, что ты, проминж, смогла заинтересовать парня, которого не могла заинтересовать я? Хм, очень интересно!" — Хорошо. Я пойду, приму душ. Надеюсь, к моему приходу вы решите все вопросы.

— А где Леха? — спросил Тога, едва Саффрон оставила нас. — И как тебе самой удалось...

— Может, выйдем на воздух? — предложил я. — Мне очень многое тебе надо сказать. А твоя... а Саффрон может вернуться.

— Хорошо.

Мы вышли на улицу, и Тога тут же уставился на меня с тревожным ожиданием.

— Слушай, Мейсон, — начал я, — ты только не падай в обморок, но дело в том, что я и есть Леха.

— Так, — сказал Тога после долгой паузы. — Теперь поподробнее.

Я начал рассказывать. Поскольку я попытался изложить во всех подробностях все, что случилось со мной с того момента, как я отправился в Корман-Эш и встретился там с Эрдалем и до событий в архиве Корунны, рассказ у меня получился длинный, сбивчивый и излишне перегруженный деталями. Тога выслушал меня молча, время от времени почесывая затылок. Взгляд у него был сосредоточенный, внимательный, понимающий и сочувствующий — именно такой взгляд бывает у психиатра, когда он выслушивает бред своих пациентов.

— Любопытно, — сказал он, выслушав меня. — И где же Лехина... где твоя голова?

— Она у Мастера. Мне надо ее получить, иначе тело не смогут восстановить, и я... вобщем, ты мне веришь?

— В том, что ты рассказала... рассказал, нет неувязок, и я думаю, что все это правда. Но мне надо немного прийти в себя.

— Тога, это правда я, — я положил ладонь себе на сердце. — Хочешь, расскажу, как мы попали в Зонненштадт, как ты пароли ломал, как потом с Алиной встретились. Про поселок апокалитов, про Могильный лес, про Димона и его программу могу рассказать. Как бункер нахттотеров штурмом брали.

— Верю я тебе, — Тога посмотрел на меня, и в его взгляде смешались радость и ужас. — Но почему в Марику?

— Так получилось. Других вариантов не было.

— А чем он, собственно, недоволен? — холодным тоном осведомилась Марика.

— Да, действительно необычно, — сказал Тога и снова почесал затылок. — Даже не знаю, как себя вести. Но молодец, что приехал. Я как раз новый проект задумал. Хотим на пару с Саффрон попробовать открыть портал с использованием эльфийских магических технологий. Должно получиться что-то интересное.

— А ты, я гляжу, времени не теряешь, — шепнул я. — Что-то серьезное?

— У тебя учусь, — сказал Тога. — Как-то все так получилось...Она вообще-то неплохая, только властная. Любит, чтобы все крутилось вокруг нее.

— Так, теперь мне понятно, почему ты не торопился возвращаться в Лоэле, — сказал я.

— Скоро раскопки в Орморке окончательно заморозят, и я буду свободен.

— А как же Саффрон?

— Она уговаривает меня ехать с ней в Бевелон, но я... — Тога замялся, — я еще ничего не решил.

— Извини, это, конечно, не мое дело, но, по-моему, Саффрон старше тебя лет эдак на пятнадцать.

— Разве это важно? — ответил Тога с самым простодушным выражением лица. — И потом, мне всегда нравились женщины в возрасте.

— Понятно, — я тряхнул головой, поправил упавший на лицо локон.— Ты меня прости, конечно, но не могу я с тобой тут остаться. Нужно поскорее решить проблему с Мастером, будь он проклят. Так что не до эльфийских порталов мне сейчас.

— Понимаю. И ты хочешь, чтобы я поехал с тобой?

— Была такая тема. Теперь я понимаю, что тебе не до меня.

— Вообще-то я свободный человек. Могу отправиться с тобой в Далканду хоть сейчас.

— Он не поедет, — сказала Марика. — Он влюблен в эту старую козу, разве не видишь?

— Конечно, Саффрон будет очень недовольна, — продолжал Тога, — я ведь обещал ей помочь с порталом, но...

— Нет! — вздохнул я. — Ты прав, тебе не стоит со мной ехать. Лучше давай так договоримся. Саффрон наверняка располагает информацией о древних магических артефактах алдеров. Разузнай для меня что-нибудь о бриллианте Меар из короны Амендора. Это очень важно. Сделаешь, стопудово мне поможешь.

— Бриллиант Меар, корона Амендора, — повторил Тога. — А как же ты?

— Я справлюсь. Вернее, я хотел сказать, мы с Марикой справимся.

— Умничка мой! — шепнула мне Марика.

— Как я понимаю, мое возвращение домой зависит от твоего успеха или твоей неудачи, — сказал Тога. — Ладно, я попробую что-нибудь сделать. Но ты все-таки подумай, может мне стоит...

— Проехали, старичок. Вообще-то я изначально хотел, чтобы ты составил мне компанию. Но дело слишком хлопотное, и я...

— Теперь я вижу, что это точно ты, Леха, — произнес Тога со странным удовлетворением. — Все как тогда, в городке апокалитов. Помнишь, что случилось, когда ты в одиночку сунулся к нахтоттерам? Выводов ты из этого так и не сделал. Опять лезешь на рожон?

— На этот раз все не так опасно, — наврал я. — Мне просто надо обшарить древние руины и попытаться найти топаз. Шансов на успех немного, но я буду стараться. Как только топаз будет у меня, сразу найду тебя.

— Я останусь в Орморке еще неделю или полторы, — сказал Тога. — А потом Саффрон собирается заехать в Саграмор, к герцогу Альбано, чтобы дать мастер-класс местным магам. Чувствую я, настоящая катавасия намечается. Имперцы очень решительно настроены. Тут все чаще о войне говорят.

— О ней все говорят. — Я помолчал. — Ладно, мне пора. Пожалуйста, узнай насчет бриллианта. Соберем камушки, и все закончится.

— С Хатчем встречался? — спросил Тога.

— Нет. Он по-прежнему тусуется с группой Шагирры, и я его не застал в Лоэле. Хотелось бы конечно с ним пообщаться, да и вообще, нас что-то раскидало в разные стороны, и мы все никак не соберемся вместе, хотя бы для того, чтобы выпить и поболтать.

Тога неопределенно развел руками. И в этот момент в дверях показалась Саффрон.

— Ты мне нужен, — сказала она моему другу, даже не взглянув на меня. — Пора заняться работой.

— Я удаляюсь, миледи, — я поклонился магичке и послал Тоге воздушный поцелуй. — До встречи, маэстро. Я передам от вас привет моему господину Алекто.

Наверное, я сделал ошибку, что не уговорил Тогу поехать со мной. Вдвоем было бы веселее, да вот только предприятие я затеял весьма и весьма опасное. Стоит ли рисковать жизнью друга, даже если сам друг не против рискнуть? В конце концов, Салданах поручил это дело мне, и я взялся за него только потому, что не хотел жениться на Меаль и...

Мать твою тру-ля-ля, а я ведь сейчас по-любому не смогу жениться на Меаль! Я ведь теперь — ха-ха-ха! — девушка. И смех, и грех, и сплошное недоразумение. Вот ведь как все обернулось. То, что случилось со мной в Красном доме, отрезало мне все пути назад. Если я пролечу с короной, и камни так и не будут найдены, я опять-таки не смогу повлиять на события, и застряну в этом мире навсегда — и в теле Марики. Даже если скотина Артур добьется своего, обставит Риската, завладеет эльфийской куклой, снимет с нее чары и станет правителем этого мира, вряд ли он соизволит вернуть мне мою голову.

— И это значит, что отступать некуда, — подытожила Марика мою мысль. — Надо найти камни, чтобы ты снова мог стать самим собой.

— Понимаю, — буркнул я, — тебе надоело, что я сижу в твоем теле, так?

— Не говори глупостей, зайка. Просто я хочу, чтобы ты вернулся в свое тело, ведь тогда мы сможем заниматься любовью. Я в этом очень сильно заинтересована.

— Резонно, — сказал я. — Будем искать камни, хотя бы ради этого.

Покинув Орморк, я отправился на север, через Лугодол, похожий на бескрайнее зеленое море, островками в котором были кленовые, березовые и буковые рощицы. Ориентироваться тут было трудно, однако я ехал так, чтобы солнце все время было за моей спиной, и не ошибся — мне удалось найти правильное направление. К вечеру я добрался до холмистой возвышенности, которая на моей карте была обозначена, как Грудь Девственницы, и находилась в пятидесяти лигах севернее Орморка. Здесь проходила старая дорога, построенная еще эльфами во времена Шестицарствия и ведущая на северо-восток. Если я буду ехать по ней, то сэкономлю время и дня через три-четыре, окажусь у Тигрового Хребта, в отрогах которого когда-то находилась Далканда.

Между тем наступили сумерки. Я проехал еще немного и нашел неплохое место для ночлега в низине между холмами. Развел костер (сухого дерева поблизости оказалось предостаточно), расседлал и стреножил Арию и начал готовить ужин. Поскольку еды я набрал на двоих, можно было не экономить. Однако спокойно съесть приготовленный шашлык мне не удалось — едва я пристроил нарезанную порционными кусочками свинину над углями для жарки, Ариа вдруг беспокойно зафыркала. Пару секунд спустя в холмах раздался протяжный многоголосый вой, и очень скоро появились волки, видимо, привлеченные запахом мяса.

— Луговые волки, — уверенно сказала Марика. — Не думаю, что они опасны. Никогда не слышала, что они нападают на людей.

— Никогда не говори "никогда", — ответил я. — Терпеть не могу собак, волков и вообще всех представителей этого семейства.

— Осташов, они тебя тоже не очень любят. Не беспокойся, в случае чего мы отобьемся.

Волки приблизились к моей стоянке, когда стало совсем темно. Это были довольно крупные звери — темные, почти черной масти, и с длинными гривами на шеях. А еще их было много, десятка два, если не больше. Проклиная надоедливых тварей, я сгреб палкой часть углей в сторону и развел еще один, большой костер, чтобы отпугнуть хищников. Волки между тем вели себя довольно спокойно — лишь ходили кругами в отдалении, время от времени переговариваясь негромким рычанием и странным, почти собачьим тявканьем, и светили в темноте зелеными огоньками глаз. Их соседство меня тревожило, но Марику они, похоже, совсем не заботили.

Мясо пропеклось, и я принялся за еду, посматривая на собравшихся вокруг моей стоянки зверей. Может, стоит с ними поделиться, чтобы оставили в покое? Уж больно внимательно они следят за каждым куском, который я отправляю в рот...

— Глупая идея, — сказала Марика. — Ешь и не обращай на них внимания.

— Какие мы храбрые! — пробормотал я.

— Хочешь, проведем эксперимент? Попробуй к ним подойти.

— Зачем?

— Попробуй, кое-что поймешь.

Прожевав очередной кусок, я поднялся на ноги и шагнул из круга света от костра в темноту, навстречу зверям. Волки повели себя очень странно — с тихим испуганным рычанием разбежались в разные стороны, а потом опять сбились вдалеке в кучу и уставились на меня настороженными взглядами. И тут до меня дошло: звери боятся меня не меньше, а может и больше, чем я их. Они почувствовали сверхъестественную природу Марики.

— Теперь понял? — сказала моя женская половина. — Так что ешь спокойно и не заморачивайся по пустякам.

Признаться, я почти успокоился и сел доедать ужин. Ариа тоже больше не беспокоилась. Волки еще немного покрутились вокруг стоянки, а потом им это занятие надоело, и вся стая, выстроившись гуськом, побежала к холмам. Это было хорошо — после ужина меня начало сильно морить, и я очень хотел отдохнуть.

— Можешь спать спокойно, — заверила меня Марика. — Я покараулю.

— Буди меня сразу, милый будильничек, — сказал я, растягиваясь на кошме. — А захочешь спать, растолкай меня, сделай милость.

— Не захочу. Ночь мое время. — Голос Марики зазвучал очень эротично. — И почему ты позволил себя убить этим кретинам? Представляешь, как бы мы с тобой сейчас проводили время под звездным небом!

— Марика, помолчи, не трави душу. Лучше пожелай мне спокойной ночи.

— Спокойной ночи, милый.

— Марика!

— Что, зайка?

— Знаешь, а я благодарен Мастеру, что он в свое время тебя ко мне приставил. — Я зевнул. — И поэтому я убью его быстро.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Я заснул, но сон мой оказался очень недолгим.

Меня разбудил шум. Дьявольский шум, надо сказать. Где-то совсем неподалеку творился настоящий содом. Эдакий гремучий микс из диких человеческих воплей, лошадиного ржания и свирепого лая. Недалеко от меня металась и беспокойно фыркала Ариа. Выхватив катану, я замер, пытаясь сообразить, откуда идут эти звуки.

— Это с дороги, — сказала Марика. — Что ты собрался делать?

— Ничего, — ответил я. Моя паника немного улеглась, и я стал лучше соображать. — Что это?

— Не знаю.

Странный концерт между тем продолжался, и мне показалось, что звуки стали ближе. Я всматривался в темноту, пытаясь разглядеть, что происходит, но ничего не мог увидеть — дорогу закрывали от меня деревья, густо растущие у подножия холма. Я мог только представить, что там творится. Похоже, волки, которые накануне приходили ко мне в гости, нашли-таки добычу.

— Проклятые твари! — пробормотал я и начал бросать хворост в догорающий костер.

Снова душераздирающе заржала лошадь, потом раздался громкий скулеж, будто кто-то хорошенько так ударил собаку — и снова яростный человеческий крик. Мне показалось, что человек крикнул "Получи!". Рычание снова заглушило голоса, но пару секунд спустя я вновь услышал вопль человека и визг раненного волка. А потом внезапно стало тихо. Некоторое время я стоял и прислушивался, но теперь мог слышать только шум ветра в листве и фырканье Арии.

— Все, кончено, — сказал я и почувствовал холод на коже. — Сожрали.

— Не переживай, дорогой. Ты бы не смог им помочь.

— Спасибо, утешила. А ты говорила, что они не опасны.

— Для нас нет. Но кому-то очень не повезло...

Я хотел ответить, но тут заметил какое-то движение за деревьями. Вроде как темный силуэт показался в просвете в кустарнике и снова исчез.

— А вот и гости! — сказал я и вытащил из костра горящую ветку.

Я ждал визита волков, но ошибся. Мгновение спустя я увидел появившегося из-за деревьев человека. Точнее, двух людей — один из них был ранен, и второй тащил его, взвалив на плечи. По всей видимости, они увидели мой костер и решили, что здесь могут рассчитывать на помощь.

— Эй, сюда! — закричал я, помахав головней. — Ко мне!

Человек с раненым на плечах сделал несколько шагов и остановился.

— Порази меня молния! — воскликнул он.

В следующее мгновение он сделал то, чего я никак не ожидал — скинул раненого на траву, бросился ко мне, вцепился пальцами мне в плечи и, очумело таращась на меня, выдохнул:

— Ты?

— Джармен Крейг! — простонала Марика.

— Джармен Крейг? — спросил я, обращаясь к Марике.

— Боги, ты меня узнала! — сказал пришелец и вдруг опустился передо мной на колени. — Марика, моя Марика! Моя любимая, я даже не мог себе вообразить...

Я попятился от него к костру, но парень продолжал стоять на коленях и лучезарно улыбался, протягивая ко мне руки. А потом, не изменив кретинически-блаженного выражения лица, парень ни с того ни с сего запел песню следующего содержания:

Ночь мой и день,

Ты там, где тень,

Я рядом с тобою

Пройду до конца.

Волос водопад

Я вспомню, твой взгляд,

И голос любви,

Что полнит сердца.

Ночь мой и день,

В час светляков,

Нашу любовь

Я воспою.

Милая, здесь

Твой паладин,

Он повторяет:

"Люблю, люблю..."

— Марика, — спросил я шепотом, глядя на застывшую фигуру с протянутыми ко мне руками, — что происходит?

— Это Джармен Крейг, — всхлипнула вампирша.

— Я уже понял, что это не Джонни Депп. Кто он такой?

— Я не видела его больше двух лет. Это... это мой бывший парень.

— Бывший парень?

— Да. Когда я училась в Корунне...

— Та-а-ак, — протянул я. — Можешь не продолжать.

— Марика! — тараща на меня восхищенные обожающие глаза, воскликнул Крейг. — Как ты здесь оказалась?

Я молчал. Крейг продолжал стоять на коленях и пожирать меня глазами. Марика совсем раскисла, и это было вовсе невероятно.

— Марика, я так счастлив! — Крейг поднял руки к повисшей у нас над головой полной луне. — Благослови небо волков, что напали на нас. Эти волки... это была судьба. Да-да, судьба! Я нашел тебя, радость моя, родная моя, мой светлячок, моя сахарная, моя зубастенькая! Боги, как я без тебя страдал все это время!

— И что мне теперь делать? — шепнул я.

— Не знаю, — Марика была в полной растерянности. — Клянусь, милый, я больше не люблю его. Я тебя люблю.

— Марика! — Крейг все же поднялся с колен и теперь шел ко мне, раскрыв объятия. — Прости, я, наверное, напугал тебя. Но если бы ты знала, если бы ты знала...

— Стоп! — Я уперся ладонью ему в грудь. — Давай обойдемся без нежностей. Что ты здесь делаешь?

— Мы с Роклингом, — Крейг показал на раненого, — ехали в Фиран из Бельруа. Роклинг очень торопился. Дело в том, что его дядюшка скоропостижно скончался, и надо было успеть на похороны. Я отговаривал его ехать ночью, но он... ты что тут делаешь?

— Ты отговаривал его ехать, и что?

— Ничего. Он торопился, и мы поехали ночью. А тут эти волки, чтоб им... Нет, я не могу поверить своим глазам! Ты стала еще прекраснее, любимая!

— Волки напали на вас?

— Ну да. Сожрали моего коня и кобылу Роклинга, а его самого искусали, беднягу. Хорошо еще, что мне удалось выпустить потроха из их вожака, и стая разбежалась. А потом я увидел костер и... Марика, — тут Крейг окинул меня обожающим взглядом, — ты вспоминала обо мне?

— Я не простила тебя, Джармен Крейг, — ляпнул я, разозленный всхлипываниями Марики.

— Ты права, я был глупым молодым индюком. Нет, я был негодяем, Марика. Тогда, в Лоэле, я просто не понимал, как же сильно я тебя люблю. Я думал, это всего лишь мимолетное увлечение.

— Мимолетное увлечение? — Я недобро улыбнулся. — Поматросил и бросил, так?

— Нет-нет, я тебя не бросил! — Крейг замахал руками, глаза его округлились. — Как ты могла такое подумать! Я был вынужден уехать из Лоэле по семейным делам и задержался в Лансане дольше, чем планировал, а когда приехал, мне сказали, что тебя забрали из Корунны маги Магисториума. Я искал тебя. Все это время я искал тебя, клянусь Бессмертными! Я страдал, я так страдал...

— О-о-о! — простонала Марика.

— Хорошо, и чего ты хочешь? — спросил я, чувствуя бешеную ревность. — Чтобы я кинулась тебе на шею и сказала: "Ах, дорогой, наконец-то мы встретились?" Джармен, все кончено. Я больше не люблю тебя.

— О-о-о! — повторила Марика.

— Не надо так на меня смотреть, — добавил я, наслаждаясь растерянностью парня. — Я не любила тебя. Я просто флиртовала. Мне нравилось тебя разводить. Ты был такой забавный...

— О, не говори так! — ужаснулся Джармен. — Хочешь сказать, что наша любовь... твоя любовь была только притворством? Нет, не верю! Ты была такой восхитительно искренней, такой непосредственной. Помнишь ту ночь, в общежитии? Как ты страстно вздыхала, когда я ласкал тебя, как тебе нравилось, когда я снимал с тебя корсет и...

— Ни слова больше! — Я чувствовал, что сейчас взорвусь от ярости и ревности. Я достаточно хорошо разглядел Крейга. Видный был парень, смазливый, как раз из тех, в которых девушки влюбляются пачками и насмерть. Мужественное правильное лицо с квадратным подбородком, большие серые глаза с неожиданно длинными ресницами, курчавые русые волосы буйной шапкой. Рослый, мускулистый, поджарый, одет по-военному, в черную клепаную кожу, на поясе два коротких меча-гладия с черенами, отделанными серебром и перламутром. Настоящий мачо, чтоб его. Вот, значит, какой скелетец прятался в шкафу у Марики... — Довольно, я не хочу ничего слышать.

— Прости! — Крейг опустил глаза. — Я виноват перед тобой, Марика. Но я по-прежнему безумно тебя люблю. Я обожаю тебя. Боги сжалились надо мной, я нашел тебя после долгой разлуки. Позволь мне загладить мою вину, не гони меня.

— Ты забыл о своем друге. Ему нужна помощь.

— Да, милая. Ты права.

Раненый был в сознании, но выглядел ужасно — вся его одежда была разорвана и пропиталась кровью. Руки и ноги были покрыты рваными ранами. Все, что я мог сделать для бедняги, так это с помощью Крейга раздеть его и промыть раны крепкой водкой и водой и наложить повязки. Роклинг так обессилел от потери крови, что временами терял сознание, а потом и вовсе лишился чувств.

— До утра он не доживет, — сказал я. — Напрасно старались.

— Тут недалеко есть деревня, — сказал Крейг. — Мили три, не больше. Там должен быть лекарь.

— Тогда надо ехать немедленно.

— Как скажешь, — вздохнул парень.

— Побудь с ним, а я пойду, оседлаю лошадь.

Крейг согласно закивал, и я получил возможность несколько минут побыть наедине с Марикой.

— Что будем делать, радость моя? — спросил я самым замогильным тоном.

— Лешенька, я не знаю! Ветер Инферно, такого я даже представить себе не могла. Не злись, милый, я тебя очень прошу!

— Я не злюсь. Просто все очень неожиданно. Почему ты не рассказала обо всем раньше?

— Разве это было так важно?

— В самом деле, — я скрипнул зубами. — Но этот малый теперь от меня не отстанет. Ты видела его лицо? Он от радости рассудком повредился, готов поспорить. У него явный синдром Ромео. И чем ты его так околодовала, сладкая?

— Ничем, — с Марики сошел весь гонор. — Я и не предполагала, что он так в меня влюблен. Это было всего лишь любопытство. Я была молоденькой и страшно романтичной, а он... Все девушки в Корунне были от него без ума. Он был нарасхват, и мне захотелось отбить его у прочих девиц. С моей стороны это был эксперимент с новыми ощущениями.

— Новые ощущения — это секс, так?

— Ты что, ревнуешь? Я тебя прошу, зайка, не веди себя глупо. Что было, то было. Крейг меня больше ни с какой стороны не волнует.

— Однако ты волнуешь его, и очень сильно. А мне его ухаживания совсем не улыбаются. Только его любви мне сейчас для полного комплекта не хватало.

— Отшей его. Не давай ему никакой надежды.

— Ладно, посмотрим, — буркнул я и начал седлать Арию. Обожающий взгляд Джармена Крейга буравил мне спину лазерным лучом. Он буквально раздевал меня глазами.

— Марика! — позвал он.

— Чего тебе?

— Можно я спрошу тебя? Только один вопрос.

— Ну?

— Как ты жила после того, как мы расстались?

— Хорошо жила, — я затянул подпругу, поправил стремена и обернулся. — Весело и интересно. Меняла мужчин, как перчатки. Ты это хотел слышать?

— Ты меня... вспоминала?

— Джармен, что было, то было, — сказал я, глядя парню прямо в глаза. — Когда-то мы действительно были близки. Но все ушло, понимаешь? У меня есть другой мужчина, и я его очень люблю. Твое время прошло. Извини, если я тебя обидела.

— Обидела? — Крейг широко улыбнулся. — Нет, любимая, я ведь все понимаю. Но все можно вернуть. Я теперь всегда буду с тобой, до самой смерти, а попросишь умереть за тебя — умру, не раздумывая. Только сейчас я понял, как же я безумно тебя люблю. И мне все равно, что у тебя кто-то есть. Я никому тебя не отдам, драться за тебя со всем миром буду, и докажу, что мы с тобой созданы друг для друга. Вот увидишь, я...

— Помоги мне посадить Роклинга в седло, — перебил я, понимая, что испытывает Марика, слушая эти совершенно несвоевременные излияния чувств. — У нас нет времени на сантименты. Потом поговорим.

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Деревня называлась Ведьмин Бор — два десятка домов, расположенных близ дороги и окруженных полями и огородами. Мы добрались туда еще до рассвета. Деревенские псы встретили нас злобным лаем, но, к счастью, обошлось без нападений. Мы довольно быстро нашли местную корчму, хозяин которой, здоровенный нетрезвый мужик, встретил нас на пороге заведения без всяких восторгов.

— Лекарь? — спросил он, почесывая подбородок, заросший сивой щетиной. — Повезло вам, живет у нас знахарь-травник. А деньги у вас есть?

— Есть деньги, — сказал я. — Зови лекаря, надо помочь раненому.

— Коли в моей корчме хотите остановиться, денежки вперед, — заявил корчмарь.

— Сколько?

— По двадцать соверенов с человека и пятьдесят за коня.

— Хорошо, — сказал я и сделал Крейгу знак внести раненого в дом, а потом отсчитал деньги и вручил их корчмарю. Хозяин сунул монеты в поясной кошель и внезапно пронзительно засвистел, подняв по деревне новую волну собачьего лая. Я не совсем понял, для чего он это делает, а потом увидел, как с сеновала во дворе корчмы сполз какой-то потрепанный чел с помятой рожей синяка и мутными глазами.

— Сходи за Ренаном, — велел синяку хозяин. — И лошадь пристрой.

Ни слова не говоря, новый персонаж взял Арию под уздцы и куда-то увел. Я вошел в корчму — здесь было темно, чадно и грязно, противно пахло прогорклым жиром, пролитым пивом и мокрыми тряпками. Джармен тем временем уложил стонущего Роклинга на лавку, подложив ему под голову свернутый мешок. Хозяин, не обращая на нас никакого внимания, прошел за стойку, налил себе вина и принялся медленно пить, смакуя каждый глоток.

— Дай воды, — велел я. — Вода у тебя есть?

— Пять соверенов галлон, — сказал хозяин.

— Твоя воля, — ответил я, подавив желание набить морду проклятому рвачу. — И вина дай хорошего. Хорошее вино у тебя есть?

— Все есть, красотка, только денежки плати, — осклабился корчмарь. В это мгновение он живо так напомнил мне покойного Жиля Кацбалгера. — Что для такой богачки, как ты, десяток соверенов заплатить?

— С чего ты взял, что я богачка?

— Лошадка у тебя больно ладная, костюмчик дорогой, оружие отличное, да еще и лакей с тобой путешествует, — и хозяин кивнул на Крейга.

— Он мне не лакей. На дороге встретились.

-Такие птички, как ты, в наши места редко залетают. Куда путь держишь, если не секрет?

— В Далканду. Знаешь такое место?

— Во даже как? — Корчмарь с интересом посмотрел на меня, потом поставил на стойку оловянный кубок, наполнил вином и легонько подтолкнул мне. — Смерти ищешь, красавица?

— С чего ты взял?

— Давненько мне не приходилось видеть ненормальных, желающих попасть в те края. Одно время были такие. Про Грига-Заику слыхала?

— Не имела чести, — я попробовал вино. Обычная крепленая бурда-самоделка, явно не марочный "Сабарек".

— Он из наших, из местных то есть, — начал хозяин. — Рисковый был мужик, боевой, оружие не за-ради пустого форсу носил. В Ланси, в нашем селе, то есть, его все уважали за отвагу и силу. Так вот, когда Григ служил в саграморской армии, услышал он от кого-то про великие сокровища, что якобы в Далканде в древние времена были спрятаны. Ну и загорелся их найти. Прям как с ума спятил. Сколотил ватагу из пяти человек, отправились они чертовы денежки искать — и как сгинули. А полгода спустя Григ объявился. — Хозяин сделал выразительную паузу. — Уж не знаю, что там с ним случилось, в Далканде этой, да только стал наш Григ ходячим мертвецом. Пришел в деревню и начал бросаться на всех. Тут мы собрались всем миром, вооружились и забили его косами да топорами. Били его нещадно, все кости переломали, кишки выпустили наружу, а он все шипел да зенками мертвыми ворочал. А потом спалили мы его на костре. Остальные пятеро, те, кто вместе с Григом в Далканду ушли, и вовсе без следа сгинули. Как тебе история?

— Меня этим не испугаешь, — я отодвинул кубок и посмотрел на хозяина. — Знаю, куда еду и с чем могу там встретиться.

— Ишь ты! — Хозяин покачал головой. — Ну, извини. Мое дело предупредить.

— Как мне быстрее добраться до Далканды?

— Езжай на северо-запад по дороге, потом прямо на север, в сторону гор. Там и найдешь, что ищешь.

— Вот это другой разговор.

Роклинг тем временем снова потерял сознание. Крейг сидел рядом с другом, держа его за руку. Я заметил, что парень неотрывно смотрит на меня, и глаза его лихорадочно блестят. Меня это начало нервировать. А потом Джармен внезапно запел. Песня была на сидуэне, я ее прежде не слышал, однако тихий стон Марики дал мне понять, что эта песня ей хороша знакома:

Wie dann a fien See Roe Steal,

Aett Nie Tu, Larien a Mien.

Wennair ye Carm la Spae teall,

Ye liett amier Tien.

Muir See Pair ruint ar Duitte,

Muir Se`Toellen aglien,

Mar Amiere ferrah Ein Nuit,

Vien liett amier Tien.

Allair a varn no`ma en Fait

Aess con va, maen Asyenn.

Wennair ye Viss la syr`attete,

Vien liett amier Tien

Мотив песенки чем-то смахивал на знаменитую "Greensleeves", и я не мог не признать, что голос у красавчика совсем неплохой. Наверняка Крейг не раз и не два пел эту милую старинную эльфийскую песенку дамам, и я даже не сомневался, что от его умелого пения их сердца таяли быстро и бурно, открывая паршивцу быстрый доступ к остальным частям тела. И Марике он тоже ее пел, сто пудов. Музыкальная натура, как же. Теперь эти душещипательные строки должны были тронуть остывшее сердечко любимой. То бишь, мое сердце:

В саду средь роз, блаженный сон

Тебе и мне дарован был.

С тобой судьбой я разлучен

Но я всегда тебя любил.

Пусть мчатся дни и годы прочь,

Пусть тьма погасит свет звезды,

Моя любовь осветит ночь,

В которой будем я и ты.

Все в мире тленно — но любовь

Всегда пребудет под луной.

И, смерть познав, я вновь и вновь

Вернусь, чтоб вместе быть с тобой.

— Красиво поет, — заметил хозяин.

Я ничего не ответил, демонстративно повернулся к Крейгу спиной и начал мелкими глотками пить вино, пока кубок не опустел. Хозяин тут же предложил повторить, но тут появился давешний синяк, и с ним постный длинноволосый старичок с огромной сумкой через плечо и посохом в руке. Он отрекомендовался как мэтр Ренан Лоло, знахарь.

— Займись раненым, — велел я, показав на Роклинга. Старик тут же протянул мне руку ладонью кверху.

— Двадцать дукатов, — проскрипел он.

Такое начало мне не очень понравилось, но мэтр Лоло быстро изменил впечатление о себе в лучшую сторону. Получив деньги, он тут же принялся за работу, с помощью Крейга раздел раненого, велел хозяину принести горячей воды и начал раскладывать на столе свой инструментарий. А я подумал о том, что мои дела здесь окончены, и пора отправляться в путь.

— Вот, держи, — я дал хозяину еще несколько золотых, до конца исполнив свою роль доброго самаритянина. — Это для раненого парня. Позаботься о нем.

Воспользовавшись тем, что старикашка Лоло заставил Крейга помогать ему снимать с раненого повязки, я ужом выскользнул из корчмы и побежал на конюшню. Ариа встретила меня радостным фырканьем. К счастью, ее не успели расседлать. В этот момент из корчмы выскочил Крейг. Глаза у него были вытаращены, на лице явственно читалось отчаяние. Я не дал ему ни единого шанса, пронесся мимо него галопом и под осатанелый лай собак покинул Ведьмин Бор, радуясь, что избавился от Джармена Крейга и от кучи проблем, которые парень мог мне доставить.

— У него нет лошади, — сказал я, отъехав подальше от деревни и обращаясь больше к самому себе, чем к Марике. — Теперь он нас не догонит. Песен больше не будет. Как говорят немцы, аллес абгемахт. Надеюсь, я этого Крейга больше никогда не увижу.

Марика ничего мне не ответила. Но я и не ждал ответа. Если не считать противного привкуса, оставшегося от вина, день начался неплохо, И я, пришпорив Арию, поехал по дороге на запад.

Глава седьмая: Письмо мертвого эльфа

Не говорите, что мне нужно делать, и я не скажу,

куда вам идти

Весь день я упорно ехал через пустынные равнины, пресекая все попытки Марики со мной заговорить. Мне не хотелось слушать ее объяснений и оправданий. Наверное, это было жестоко, но по-другому я не мог. Мне надо было перекипеть. Так что я гнал Арию вперед и пытался думать о деле, но у меня это не получалось. Проклятый Крейг крепко засел у меня в голове. Лишь когда солнце начало идти на закат, я остановился на первый привал. Расседлал Арию, как мог почистил ее — шерсть моей красавицы стала серой от пыли, — и сам выкупался в небольшой речке, протекавшей неподалеку. А потом, одевшись, набрал сушняка, развел костер, изжарил мясо и поел, дополнив трапезу несколькими глотками водки.

— И долго ты еще будешь играть в молчанку? — не выдержала Марика, когда я, сытый и усталый, улегся на конском потнике, вытянув ноги и заложив руки за голову.

— Марика, я устал и хочу спать.

— Я чувствую, что ты зол на меня.

— А чего бы ты хотела? — Я понял, что мне не удастся отмолчаться, и сдался. — У нас с тобой как бы любовь, так? И вот я узнаю, что у тебя есть парень.

— Не есть, а был. Это разные вещи.

— Но он тебя до сих пор любит. И этот перец падает нам как снег на голову. Вуаля, получите! Он объясняется тебе в любви в моем присутствии, вспоминает, как вы... Короче, ты взрослая девочка, должна понимать.

— Осташов, не хотела тебе этого говорить, но ты тоже не безгрешен. Я не забыла про Карен. А еще была Шамуа. Я ее не видела, но подозреваю, что там все было совсем не так невинно, как ты мне расписал. И еще история с эльфийской принцессой, на которой ты должен был жениться.

— Марика, я люблю только тебя. Если бы я не оказался в такой идиотской ситуации, я бы тебе это доказывал всеми способами. Но то, что со мной случилось, все испортило. Меня убили, и теперь я сижу в чужом теле, а мои бренные останки находятся черт-те где, и шансов вернуться в мое собственное тело у меня почти никаких. Уже одно это меня бесит донельзя. Я ввязался в опаснейшее дело, рискую теперь уже твоей жизнью и...

— О, как мило! Ты просто эталон рыцаря. Ты думаешь обо мне? Не представляешь даже, любимый, как приятно это слышать. Но прости, я тебя перебила. Ты рискуешь моей жизнью — и...

— И тут еще в довесок ко всему прочему появляется твой Джармен Крейг. Я все-таки живой человек, дорогая. И очень ревнивый.

— Это я уже поняла. Но твоя ревность бессмысленна. Я люблю только тебя. Мне никто больше не нужен. Ты мне веришь?

— Верю. — Не скрою, слова Марики мне очень польстили, тем более что сейчас она была со мной абсолютно искренна. Ну, знаю я, что она меня любит, знаю, но как хорошо слышать это снова и снова! — Верю, моя хорошая. И я тебя люблю. Но сама мысль, что этот хлыщ прикасался к тебе, целовал тебя... Я был в ярости.

— Ветер Инферно, как же лицемерны мужчины! Ты с самого начала, еще с путешествия в фургоне знал, что я не девственница. И ты принял меня такой, какая я есть — может быть, еще и поэтому я так к тебе привязалась. Ты не мог не понимать, что у меня до тебя был мужчина, но не придал этому значения. А теперь, увидев этого парня, начал беситься и ревновать. Не понимаю тебя.

— И не поймешь. Для этого надо мужчиной родиться.

— Хочешь сказать, женщины не умеют по-настоящему ревновать? Ошибаешься, зайка. Если я узнаю, что ты мне изменяешь...

— Глупости говоришь, моя сладкая. Я не могу тебе изменить, даже если бы захотел. Мое "янь" так переплелось с твоим "инь", что я уже сам не пойму, какого я пола. Мужчина в женском теле — это нечто! Помесь негра с чемоданом. С кем бы я не заводил амуры, так и так гомосятина выходит, а склонности к однополой любви у меня нет. Поэтому, если хочешь закатить мне сцену ревности, придется подождать, когда я верну свое тело и смогу тебе изменить по-настоящему.

— Ты хочешь мне изменить?

— И не думаю. Но, по-моему, сейчас совсем не время об этом говорить.

— Да, в самом деле, идиотство какое-то. Я об этом не подумала. — Марика помолчала. — Прости меня.

— Уже простил. Давай спать, дорогая.

— Я надеюсь, завтра мы не вернемся к этому разговору? — вкрадчивым тоном спросила Марика.

— Нет, если только твой бывший дружок нас не нагонит.

— Ты думаешь, он поехал за нами? У него нет лошади.

— Он крепко на тебя запал. Но я все-таки надеюсь, что мы от него окончательно отделались, — я потянулся на потнике, хрустнув суставами, и закрыл глаза. Внезапно появилось странное, непонятно откуда возникшее желание погладить себя ладонями по телу. Не открывая глаз, я провел пальцами по своей груди (о, дьявол, я называю бюст Марики моей грудью!), и меня бросило в жар. Одернув руку, я выругался и потянулся за флягой с водкой. Алкоголь согрел меня и расслабил, так что вскоре я заснул и проспал до рассвета без всяких снов.

Утро принесло с собой две хорошие новости — во-первых, начинающийся день был теплым, ясным и солнечным, а во-вторых, Джармен Крейг так и не появился. Приведя себя в порядок и перекусив остатками ужина, я поехал дальше на север. Дорога вскоре привела меня к руслу пересохшей реки, за которой виднелись какие-то руины, вроде как старая крепость с давно развалившимися стенами и башнями. Архитектура была, несомненно, алдерская. Я решил, что это и есть Далканда, но ошибся. Подъехав к руинам поближе, я увидел торчащую из земли каменную стелу, покрытую рунами. Верхняя часть стелы с текстом откололась, но большую часть текста я сумел прочесть:

"Именем короля Дарлаха, в 455 год Белой Змеи, заложена крепость Нар-Хольд, для охраны строительства Большой Северной дороги от неприятеля..."

Итак, я добрался до конца тракта. Поначалу я не собирался тут задерживаться — руины выглядели абсолютно безжизненными, и заезжать в крепость не было смысла. Но, глянув на карту, я увидел, что на ней появился тайник, расположенный как раз за стенами. Спешившись, я оставил Арию на дороге, а сам пошел к развалинам.

Внутри форта пришлось соблюдать осторожность: разрушенные временем и стихиями стены покрывали трещины, а весь двор был усеян кучами щебня, колотого камня и кирпичей. Перебираясь через них, я постоянно поглядывал наверх — уж очень меня беспокоили нависшие надо мной разрушенные стены. Мне совсем не улыбалось получить по башке сброшенным ветром кирпичом. Тайник располагался в дальней стене, в низкой полукруглой нише. Засунув в нишу руку, я вытащил заросший пылью тяжелый ларчик, обитый позеленевшей медью и покрытый резьбой. Он был не заперт: в ящичке оказались два флакона Тинктуры Ящера — уже знакомого мне снадобья, увеличивающего сопротивление магии, — хрустальный флакончик в форме человеческого черепа с неведомым мне зельем, серебряный медальон имперского боевого мага, золотое кольцо с маленьким бриллиантом чистой воды, и два пергаментных свитка в тубусе из магического стекла. Я надел кольцо на палец, медальон и бутылочки сложил в свою сумку и занялся пергаментами. Футляр оказался сплошным — ни крышки, ничего. Недолго думая, я с силой шваркнул футляром о здоровенную глыбу бетона, но тубус отскочил от нее и даже не треснул.

— И что с ним делать? — пробормотал я, поднимая футляр.

— О-о, магическое стекло! — с притворным ужасом протянула Марика. — И как же добраться до пергамента?

— Алмаз, — сказал я. — Режем алмазом.

— Дорогой, я тобой горжусь.

— Лучше бы ты меня поцеловала.

Прорезав алмазом глубокую борозду посередине футляра, я вторично хлопнул им об камень. На этот раз тубус раскололся аккуратно по разрезу. Поскольку пергаменты лежали в совершенно герметичном футляре, сохранились они отлично. Первый пергамент содержал какие-то алхимические рецепты, в которые входили мудреные ингредиенты — слеза камня, волосы Девы-Ночь, слюна зеленого василиска и прочая дрянь. Второй оказался куда как интереснее:

"Год 1227 Империи, месяц Дождей, день 5-ый.

Это письмо — мое завещание и мой последний отчет.

Мои дела плохи. Ошибка Тарри и его бездарных советников привела нас к гибели. Самодовольный чванный мальчишка не снизошел до разговора со мной, а Дураниус наверняка скрыл от него то, о чем мы говорили с ним ночью в его палатке. Тем хуже для них и для Империи. Правду не знает никто, кроме меня, но я не смогу ее теперь рассказать, потому что чувствую, что умираю. Рана от клинка Альгаста воспалилась, у меня началась гангрена, поэтому все, что я могу сделать — это предупредить.

Я, единственный эльф, получивший звание серебряного боевого мага Империи, был послан в Далканду тайной службой Магисториума три года назад. Магисториум пытался разведать, каким образом Черные эльфы Далканды сумели обрести плотское бессмертие. Под видом фанатика из числа адептов Интэ-Харон я проник во владения Черных эльфов и смог завоевать их доверие. Три года я искал разгадку тайны Интэ-Харон, каждый день рискуя жизнью. В конце концов, моя секретная миссия была выполнена, я нашел ответ на все вопросы. Однако император поспешил, начал войну с Черными эльфами так и не дождавшись результатов моей работы. Как только в Далканду пришла весть о начале войны с Империей, я получил тайный приказ немедленно уйти из Далканды и через неделю встретился с нашими войсками в Долине Молчания. Я доложил обо всем, что сумел узнать в Далканде, золотому магу Нирсу Дураниусу, возглавлявшему подразделение боевых чародеев при войске Тарри, и он похвалил меня, хотя я по его глазам увидел, что он мне не верит и завидует мне. А на рассвете на нас опустился Туман Смерти. Такого ужаса я себе даже представить не мог. Этот Туман... Он накрыл все войско, и я слышал душераздирающие вопли тысяч людей, попавших в него. Не знаю, как я не сошел с ума, видя и слыша все это. Я находился на самом краю лагеря и смог бежать с десятком воинов, защитив их магическим коконом. Однако от судьбы не уйдешь — пытаясь выбраться из владений Мертвого Короля, мы потеряли дорогу и оказались в каком-то ущелье, полном когтекрылов. Свирепые твари тут же атаковали нас. Нам удалось убить пять когтекрылов, но все мои люди, кроме Альгаста и Руфинуса, погибли в бою. В сражении я исчерпал все мои запасы лечебных зелий, так что не смог помочь Руфинусу, и он, отравленный ядом когтекрыла, умер в муках спустя несколько часов после того, как мы выбрались из проклятого ущелья. На этом несчастья не закончились. Альгаст рехнулся от пережитого — ночью он все время разговаривал сам с собой, а на восходе солнца с криком "Эльфийская собака!" кинулся на меня, размахивая кинжалом. Я убил его, но сам получил удар в бедро, потерял много крови и с большим трудом добрался до Нар-Хольда. Идти дальше я не в состоянии. В сожженной нашими войсками эльфийской крепости нет ни пищи, ни воды — только разлагающиеся трупы и стаи грифов, которые слетелись сюда, кажется, со всего мира. Скоро и я стану их добычей. Жаль, что все так обернулось.

Тем не менее, мне есть, что сказать перед уходом. Я знаю, в чем секрет могущества далкандских магов. Я смог раскрыть тайну бессмертия Интэ-Харон. Все дело в Резервуаре Душ, который является мощнейшим эманатором жизненной силы. Маги Интэ-Харон все время пополняют его душами тех несчастных, которые попадают под их власть. Маги дают беднягам выпить особый состав, который они называют Омартэ — это снадобье на время разделяет тело и душу, и коварные некроманты при помощи заклинаний заключают освобожденную душу в магическую ловушку. Иногда Омартэ просто распыляют в воздухе, и тогда получается ядовитый туман, который мы называем Туманом Смерти. Лишенные души человеческие пустышки, даонайн-хельды, превращаются в рабов и солдат, и этих несчастных в Далканде тысячи. Даже не сомневаюсь, что души тридцать тысяч бедняг, которых поглотил Туман Смерти, теперь долго будут поддерживать бессмертие далкандской элиты. Если уничтожить Резервуар, с магией Интэ-Харон будет покончено. Дураниус мне не поверил, он посчитал, что я просто выскочка, жалкий эльф, предатель своего народа, жаждущий славы и признания. Я видел, как скверно он улыбался, когда я рассказывал ему о зелье Омартэ и о колдовской Паутине. Он не поверил мне.

Теперь уже ничего не изменить. Мне не вернуться в Бевелон, и я готов умереть. Мои последние мысли о тебе, Дайне. Ты никогда не прочтешь эти строки, я знаю, но я все равно говорю тебе — ты была единственным сокровищем моей жизни. Только сейчас я понимаю, как же сильно я тебя люблю. Моя гордыня и моя глупость лишили меня величайшего счастья, к которому может и должен стремиться мужчина — счастья взаимной любви. Будь проклята моя глупость! Будь прокляты мои сомнения, мои амбиции и мое честолюбие! Дайне, я люблю тебя. Ты лучшее, что было в моей бессмысленной и жалкой жизни.

В моей шкатулке лежит кольцо, которое я купил когда-то, чтобы подарить тебе, любимая. Это единственная дорогая для меня вещь. Надеюсь, что однажды кто-то достойный будет его носить. А еще лучше, если оно навсегда останется здесь, в Нар-Хольде, рядом с моим прахом. Больше мне нечего сказать. Остается только ждать конца, который уже близок...

Прощайте все. Пусть Бессмертные будут милостивы ко мне.

Вард Аэль Лерано."

— Тысяча двести двадцать седьмой год Империи, — сказал я, сворачивая пергамент в трубку. — Интересно, сколько же лет прошло?

— Сейчас скажу, — отозвалась Марика. — По новому летоисчислению мы находимся в семьсот девяносто восьмом году, а по староимперскому у нас идет год три тысячи четыреста сороковой. Этот пергамент был написан две тысячи сто семьдесят три года тому назад.

— Потрясно! А писульки сохранились так, будто их вчера писали.

— Всего лишь консервирующая магия. Древние маги были куда могущественнее современных, — с пренебрежением сказала Марика. — Все вырождается и мельчает.

— А инфа-то ценная, — заметил я. — Теперь, по крайней мере, мы знаем, что из себя представляла магия Интэ-Харон. Это неплохо. Хуже другое: мы не знаем, где искать топаз Сеидар.

— Положимся на удачу, зайка. А меня это письмо растрогало. — Марика сделала выразительную паузу. — Умирая, этот бедняга думал о своей возлюбленной. Все-таки любовь — это единственная ценность в жизни.

— А я вот думаю, что тут за микстура в бутылочке, — произнес я, разглядывая хрустальный флакон на свет. — Вряд ли ее срок годности составляет две тысячи лет.

— Ты не доверяешь могуществу древних магов?

— Доверяю, но мне не нравится форма флакона, уж больно она веселенькая, — сказал я и вызвал Консультанта.

— Вы чудесно выглядите, — сказал мой ангел-хранитель, материализовавшись из воздуха. — Просто влюбиться можно.

— Давайте без комплиментов, — я показал Консультанту бутылочку. — Что это за компот?

— Зелье Омартэ. Секретный эликсир Черных эльфов.

— Тот самый?

— Думаю, да. Обратите внимание на флакон, он сделан в форме черепа и имеет на пробке скрещенные руны "заэф" — эльфийский символ бессмертия души.

— Понятно, — я замахнулся, чтобы выбросить флакон, но Консультант внезапно схватил меня за руку.

— Я бы не стал разбрасываться ценными находками, — заметил он с многозначительной миной.

— Считаете, что эта колдовская отрава может мне пригодиться?

— В ходе Главного Квеста может пригодиться даже самая незначительная вещь. Будьте мудрее, мой друг.

— Ладно, убедили, — я сунул бутылочку с Омартэ в сумку. — Можете мне сказать, что такое Паутина и Резервуар Душ?

— Честно говоря, впервые о них слышу. Что-нибудь связанное с вашими поисками?

— Надеюсь, что так. У меня все.

— Тогда удачи и до встречи.

— И что мы теперь будем делать? — осведомилась Марика, едва Консультант испарился. — Не нравится мне тут, в этих развалинах.

— Поедем дальше, — я сверился с картой. — Далканда должна быть где-то в восьмидесяти лигах к северу от нас. Без горячки доберемся за два дня.

— А знаешь, о чем я подумала? — внезапно спросила Марика. — Сегодня ты надел мне на палец кольцо. Примечательный факт.

— О чем это ты?

— О кольце. Как символично: бедный эльф когда-то собирался подарить его своей любимой. А оказалось оно на моем пальце. И надел его ты. Прямо обручение у нас с тобой получилось, зайка.

— Я вообще-то надел его на свой палец. Точнее, на палец, который теперь мой...тьфу! — Я посмотрел на бриллиант, который весело искрился в лучах солнца. Только сейчас я подумал о том, что свои кольца ношу типично по-дамски, поверх перчаток. — Знаешь, мне кажется, что сейчас не самый удобный момент, чтобы устраивать обручение. Это вроде как сиамские близнецы собрались пожениться.

— Скажи, а ты хочешь сделать мне предложение?

— Знаешь, по-моему, мы и так с тобой близки дальше некуда. Даже естественные нужды у нас общие.

— О, на этот счет можешь не волноваться! — Голос Марики приобрел эротичную хрипотцу. — Мне безумно нравится, что мы с тобой стали одним целым, что ты все время находишься во мне. Это совершенно новые ощущения. Необыкновенный букет эмоций. Я без ума от тебя, зайка. Я просто наслаждаюсь каждым моментом такой необычной близости.

— Не сомневаюсь, — ответил я, чувствуя, что меня обдало прямо-таки доменным жаром.

— Ты не ответил на мой вопрос о предложении.

— Если ты считаешь, что сейчас для этого самое время и место, то скажу тебе так — я готов сделать тебе предложение. Прямо здесь и прямо сейчас. Вон тот кузнечик, что сидит на камне в метре от нас, будет свидетелем помолвки. Если хочешь, я еще козявок наловлю, типа гости будут со стороны жениха. И могу вызвать Консультанта, пусть он примет у нас заявление на вступление в брак.

— Ты можешь и дальше ерничать, Осташов, — промурлыкала Марика, — но ты не можешь запретить мне помечтать. А мои мечты, — и тут она сделала многозначительную паузу, — всегда сбываются. Учти это на будущее, дорогой.

* * *

* * *

* * *

* * *

**

За Нар-Хольдом старая дорога заканчивалась, и начиналась пустынная открытая как стол степь, поросшая колючкой и низкой сожженной солнцем травой. По ней я ехал до самого заката. Поскольку компаса у меня не было, я реально опасался заблудиться, но все обошлось. Когда солнце спустилось к линии горизонта, я увидел впереди небольшую котловину, а в ней озеро — маленькое, но очень живописное. Это озеро было на карте, и я теперь был уверен, что еду в правильном направлении — озеро находилось как раз на полпути между Нар-Хольдом и Далкандой.

Вода в озере оказалась мутной и слегка солоноватой, но пригодной для питья. Напившись и напоив лошадь, я развел костер из толстых стеблей колючки и расположился на отдых. Скоротечные сумерки сменились безлунной ночью, и я чувствовал себя очень одиноким. Вокруг меня на десятки лиг не было никого — так мне казалось. Стряпать ужин не хотелось: к тому же толстые сухие ветки колючки прогорали очень быстро и превращались в быстро остывающий слоистый белый пепел, а не в угли. Чтобы не ложиться спать натощак, я погрыз сухарей, запивая их вином, прихваченным из Лоэле, а после мы с Марикой от нечего делать, болтали о всяких пустяках. Со стороны это, наверное, смотрелось забавно — я лежал на попоне и разговаривал сам с собой, игриво покачивая ножкой, обутой в щегольский, расшитый серебром сапожок. То ли я привык к чужому телу, то ли окончательно смирился со своим невеселым положением, но больше не испытывал дискомфорта, глядя на тело, которое теперь стало моим в прямом смысле. Даже решился заговорить с Марикой на тему, которая давно меня интересовала — по поводу того, почему мой перстень Детекции Магии так необычно реагирует на нее.

— Этого я не знаю, — ответила вампирша. — Возможно, все дело в том, что я проминж. Надеюсь, ты не думаешь, что я тебе враг?

— Нисколько, — я мельком глянул на перстень: с тех пор, как я стал частью Марики (или Марика стала частью меня, черт его разберет!), камень в перстне оставался нейтрально-прозрачным. — Слушай, а откуда у тебя такие изысканные татуировки на плече и пояснице?

— Крылатая змея на плече — клеймо Кубикулум Магисториум, — ответила Марика. — Такие тату-клейма есть у всех проминжей, только разные. У людомедов это оскаленная медвежья голова, у проминжей-сервов рунические знаки. А вот крылатая змея обозначает, что проминж является адептом магии достаточно высокого уровня и может выполнять роль компаньона мага.

— А узор на пояснице?

— Это я уже в Корунне наколола, — хмыкнула Марика. — Обожаю татуаж в древнеэльфийском стиле. А почему ты спросил? Раньше тебе нравились мои татушки.

— Они и сейчас мне нравятся. Очень качественные и эротичные. Видно, что мастер делал. У нас в Питере... в Рокаре такой татуаж обойдется в кучу денег. Только...

— Что "только"?

— Да так, ничего. Когда я собирался вытащить тебя из лап Мастера, наш друг Доппельмобер сделал мне магические татуировки на руках. Помнишь, в Ас-Кунейтре я кидался булыжниками в сфинксов и зомбаков и поджигал нефть в кувшинчиках? Это благодаря этим самым татушкам. Вот я и подумал, может твои узорчики тоже магические?

— Никакой магии. Это просто тату, и очень красивые, — кокетливо сказала Марика. — Мне, как и всякой девушке, нравится себя украшать. Разве это плохо?

— Да нет, нормально, — я вспомнил, как в начале нашего знакомства Марика щеголяла еще и довольно откровенным пирсингом. — В моем мире некоторые девушки тоже так рассуждают. Правда, не всем парням это нравится. Многие считают, что если девушка делает татуировки или носит пирсинг, значит, она испорченная.

— Ну и дураки, — резюмировала Марика. — Как ты думаешь, Осташов, любила бы я тебе меньше, если бы ты вдел кольцо в нос или выкрасил бы волосы? Да мне наплевать. Меня совсем другое в тебе заводит. Мне нравится, как ты ведешь себя в постели. Ты хороший, добрый, нежный. А главное, совсем не похож на меня.

— Ой, ли? Мы теперь с тобой на одно лицо.

— Хорошая шутка. Не отчаивайся, зайка — все будет отлично. Мы вернем тебе твое тело, и уж я найду ему хорошее применение, обещаю!

В словах Марики было столько уверенности и игривости, что я почувствовал себя на седьмом небе. Как-то даже жить захотелось. Да выполню я этот Главный Квест! Найду камни, восстановит Салданах корону, и все будет тип-топ. И я получу назад свое тело, вернусь в Питер и...

И Марика останется здесь.

Я почувствовал, как по моим внутренностям проползло что-то ледяное, тяжелое и противное. Да, все именно так — с Марикой нам не быть в любом случае. В одно мгновение и с мучительной ясностью мне нарисовались три варианта дальнейшего развития событий.

Вариант первый: я нахожу Камни. Салданах получает восстановленную корону, тут же играется последний акт изрядно притомившего мне спектакля под названием "Эльфийские пророчества", я делаю Мастера и Риската, и возвращаю себе свои голову и тело (пока толком не знаю, как это можно сделать!), после чего на белом коне победителя отправляюсь в свой мир. Без Марики.

Вариант второй: с камнями меня ждет облом, и резервный план Салданаха не сработает. Тогда мне придется все же самому снимать чары с Меаль. Салданах еще в первую нашу встречу недвусмысленно намекнул, что для этого я должен жениться на принцессе. Не думаю, что эльфийские пророчества о Меаль предусматривали для наследницы древнего Алдера гомосексуальный брак, а это значит, что мне как минимум придется возвратиться в свое тело. То есть, я опять-таки должен найти способ заполучить у Мастера голову. Как это сделать? Бог его знает. Но опять же, даже если я обставлю Мастера и стану самим собой, мой брак с Меаль не позволит мне вернуться в Питер, и я опять потеряю Марику. Сомневаюсь, что она захочет делить меня с эльфийкой. Хотя, когда вся эта катавасия с пророчествами закончится, можно прокрутить вариант с разводом и отречением от престола, но что по этому поводу скажут мои друзья-эльфы? Да и Марика меня на этот раз совершенно точно не простит...

Вариант третий: я оказываюсь в сплошном пролете на всех фронтах, и остаюсь навечно в этом мире и в теле Марики. Превращаюсь в странное, противоестественное существо, по сути, в ментального гермафродита. Мы с Марикой будем неразлучны, но много ли счастья нам это принесет? И тогда остается четвертый вариант: смерть. Единственный способ освободить Марику от своего присутствия и...

Ах ты, мать твою тру-ля-ля, да как же я сразу не понял! Вот почему стервец Консультант велел мне сохранить флакон с зельем Омартэ! Мне аж кровь бросилась в лицо, так я заволновался. Теперь я в любой момент могу покинуть тело Марики, выпив эликсир некромантов. И неважно, вернусь я обратно, или нет. Неужели Консультант предполагает, что такое развитие событий возможно? Если да, то это означает лишь одно — Консультант знает, что ожидает меня впереди. Я с трудом пересилил желание тут же вызвать парня на ковер и заставить объясниться, но миг спустя сообразил, что это бесполезно — Консультант просто дурочку включит, и я ничего от него не добьюсь.

Марика неведомо как почувствовала мое волнение.

— Что с тобой, милый? — спросила она настороженно.

— Да так, ничего, — я даже ладонь к сердцу приложил, так мне хотелось унять разыгравшееся сердцебиение, но ощутил женскую грудь, и тут же одернул руку. — Пара мыслей. Все хорошо, мой ангел.

— Ты подумал о чем-то нехорошем, — интуитивно угадала Марика.

— Нет, я попытался разобраться в некоторых своих мыслях и... Короче, неважно. Давай спать.

— Ой, что-то устала я сегодня! — с зевком сказала Марика. — Надо принять болюс. Здесь мы не найдем свежей крови.

— Чего нет, того нет. Спокойной ночи, дорогая.

К счастью, хоть тело у нас одно, а мысли разные, подумал я, завернувшись в одеяло и закрыв глаза. И то хорошо — Марика никогда не узнает, что меня беспокоит. Да и не стоит сейчас загружаться по поводу будущего. Главное для меня — восстановить чертову корону. Один из ключей к будущему, топаз Сеидар, скрывается где-то в руинах Далканды, и еще не факт, что я его найду. Я даже не представляю, что там таится, в этих задолбанных развалинах. Погибший когда-то эльф предупредил о Паутине, о даонайн-хельдах, но что все это такое, я до сих пор не знаю. Может статься, что мы с Марикой просто сгинем в этих поисках. Что ж, тогда про нас можно будет с полным правом сказать, что они были счастливы и умерли в один день. Звучит красиво, но будем надеяться, что у сказки все-таки будет банальный хэппи-энд.

Глава восьмая: В Паутине

Объявление:

девушка, на вид 23 года, блондинка, 90-60-90,

ищет приключений на вторые 90...

Ночь я проспал спокойно и крепко, но утром почувствовал жар и боли во всем теле. Марика заявила мне, что это абстиненция, и я должен выпить "Анти-Дракулу". Мне ужасно не хотелось глотать эту гадость, но выхода не было. Запив болюс глотком вина, я собрал вещи, произвел ревизию своих запасов (ячменя для Арии у меня осталось совсем немного, и это тревожило — не будет же моя красавица жевать эту сухую колючку!), после чего оседлал лошадь и поехал дальше, в сторону, где должна была находиться Далканда.

Прохладное и ветреное утро к полудню сменилось палящей жарой, и вскоре я начал чувствовать себя очень некомфортно. Тело под одеждой и кольчугой начало чесаться, в волосы набилась пыль, а кожа на лице горела, сожженная солнцем. Все время хотелось пить, но воду нужно было экономить, и я лишь делал время от времени по одному маленькому глотку. Глинистая равнина сменилась песчаной, сильно смахивающей на пустыню, и Ария пошла медленнее — ее копыта вязли в песке. Так мы проехали лиг шесть-восемь, и тут я увидел прямо впереди меня сооружение, напоминавшее огромную врытую в землю подкову. Концы подковы торчали к раскаленному небу, как огромные каменные рога.

— Далканда, — пробормотал я. — Добро пожаловать!

— Может быть, это другое место, — усомнилась Марика.

Я сверился с картой. Действительно, моя вампирша была права — до города Черных эльфов, судя по карте, следовало ехать еще десять лиг на север. Однако странное сооружение меня заинтересовало. Мне никогда не приходилось видеть ничего подобного.

— Занятная штукенция, — сказал я, разглядывая подкову. — Как ты думаешь, Марика, что это?

— Инферно его знает. Возможно, это какой-то древний портал. А может быть просто памятник. Ты и дальше собираешься стоять на жаре?

— Твоя правда. Едем дальше.

Путешествие по выжженной равнине продолжилось. Ехали мы долго, гораздо дольше, чем мне хотелось бы. Ариа начала уставать — несколько раз она поворачивалась ко мне и выразительно фыркала, давая понять, что пора немного передохнуть. Однако местность была совсем неподходящая для привала: горячие пески, глина, полное отсутствие воды и тени. Магия Интэ-Харон, действовавшая тут тысячелетиями, превратила некогда благодатные земли вдоль южных отрогов Тигрового Хребта в мертвую бесплодную пустыню. Лишь часа через два мы добрались до невысокой скалистой гряды, опоясывающей зловещую равнину с севера. И почти сразу наткнулись на тропу, которая вела на вершину гряды. Я воспрял духом — теперь не придется терять время, разыскивая, как объехать скалы. Спешившись, я взял Арию в повод, и мы начали подниматься на гряду. Не скажу, что подъем был легкий — уже через пару минут у меня начало ломить ноги, а белье промокло от пота. Кожаные штаны, высокие сапоги на каблуке и кольчуга, пусть даже очень облегченная — совсем неподходящий прикид для занятий альпинизмом. Так что тащиться на гряду пришлось дольше, чем мне показалось вначале. Лишь через полчаса, уставший, запыхавшийся и мокрый, будто только что из парной, я вышел на пологую скалистую площадку и сразу увидел то, что искал — руины Далканды.

Город раскинулся прямо передо мной, по ту сторону гряды, примерно в лиге от того места, где я стоял — даже разрушенный, он сохранял присущую всем эльфийским городам изысканность и величавость. По сути, более-менее сохранились только несколько полуразрушенных башен из белого камня, расположенных в центре — от этих башен радиально расходились улицы, еще угадывавшиеся на равнине. От городских зданий остались только торчащие из груд песка и камня обглоданные временем и непогодой стены, образовавшие местами хаотические лабиринты. Размеры Далканды впечатляли — некогда это действительно был величественный и густонаселенный город.

Созерцание развалин настроило меня на печальный и философский лад, и я бы простоял на вершине гряды еще бы долго, но тут поднялся сильный и довольно холодный ветер, и его порывы очень неприятно обдували разгоряченное подъемом тело. А еще начало быстро темнеть. Мне совсем не улыбалось ночевать на гряде под пронизывающим ветром, и следовало поторопиться, чтобы до наступления ночи спуститься вниз. Лазать по скалам в темноте, да еще с лошадью в поводу — не самая лучшая идея.

Поискав глазами, я обнаружил слева от себя пологий спуск вниз, на равнину. Вариант был рискованный, спуск, по сути, был щебнистой россыпью, полной крупных валунов, а такие россыпи весьма коварны. Но выбора у меня все равно не было, и я начал очень медленно и осторожно спускаться с гряды, молясь всем богам, чтобы Ариа не оступилась и не переломала ноги. Уж очень мне не хотелось наносить своей милой лошадке последний удар милосердия. О себе я думал постольку-поскольку. Я добрался до середины россыпи, когда стало совсем темно. Мне это не особенно мешало, я видел в темноте, но Ариа беспокоилась все больше, и мне стоило больших усилий удерживать поводья. Но все обошлось, в конце концов, мы благополучно доплетюхались до подножия гряды, и тут я увидел, что метрах в двухстах левее меня открывается очень удобный проход между скалами. Я сморозил большую глупость — поторопился, полез в гору, а мне всего лишь следовало проехать чуть дальше и воспользоваться этой дорогой.

— Дурная голова ногам покоя не дает, — резюмировал я, похлопывая Арию по шее. — Прости, красавица, что заставил тебя поиграть в горную козу.

— Надеюсь, дорогой, ты не собираешься прямо сейчас лезть в эти развалины? — осведомилась Марика.

— И не подумаю. У меня что-то ноги разболелись.

— В этих руинах есть что-то, — сказала Марика таким тоном, что я вздрогнул. — Что-то нехорошее. Я чувствую чужую магию.

Я немедленно глянул на перстень Детекции Магии. Камень светился интенсивным золотистым светом. Магия, о которой говорила Марика, и в самом деле была недружественной, но пока не направленной на нас — значит, нас еще не обнаружили, и это уже хорошо.

— Что будем делать? — спросил я.

— Надо найти место для стоянки и подождать до утра... Ты слышал?

Звук напоминал писк летучей мыши, но был — как бы это лучше сказать? — гораздо более громким, пронзительным и резанул по ушам, как острейшая бритва по коже. Ариа рванула повод, испуганно заржала. Уж не пойму как, каким неведомым чувством я ощутил приближение чего-то неведомого и очень опасного и успел среагировать, выпустил поводья, упал ничком в пыль. Черная тень пронеслась прямо надо мной с громким яростным шипением, задев волосы на голове.

Вскочив на ноги, я выхватил катану. Атаковавшее меня существо свечой взмыло в темное небо, заметалось широкими кругами, готовя новую атаку и издавая пронзительный писк, от которого мороз подирал по телу. Я смог ее хорошо разглядеть. Таких тварей я еще не видел: неведомая гадина имела кожистые крылья, длинный хвост, как у птеродактиля и обезьянье тело, покрытое густой темной шерстью. Сначала я решил, что существо собирается атаковать меня, но ошибся — крылатый монстр бросился на Арию.

У меня был только один шанс на миллион остановить тварь, и я его использовал. Высокая мана Марики позволила мне аккумулировать такой огненный заряд Интэ-Дранайн, что монстр буквально вспыхнул, когда мой файрболл попал в его крыло. Разъяренный вопль чудовища был невыносим для ушей, просто какая-то ультразвуковая атака. Рассыпая искры, тварь рухнула на скалы и поползла по камням, цепляясь за них длиннющими когтями на крыльях и продолжая вопить. Я бросился к ней, чтобы добить вражину, и тут получил сильнейший удар в спину, бросивший меня лицом на землю. Я ударился лбом о камень и сильно прикусил язык, но, к счастью, ничего не вывихнул и не сломал. Перевернувшись на спину, я увидел в небе вторую тварь — она зависла прямо надо мной и готовила новую атаку. Миг спустя она атаковала со злобным клекотом.

Все, что я мог сделать — так это встретить чертова летуна прямым ударом правой ноги. Мне удалось не позволить падающей на меня камнем твари добраться до моего горла, но коготь чудовища все же располосовал мне сапог и лодыжку. Боль была адская, я едва не потерял сознание. Скотина, повиснув надо мной в воздухе, как хищная птица, яростно била меня крыльями, стремясь подобраться поближе, чтобы по полной программе использовать свои когти-клинки. Мне удавалось держать дистанцию, используя колющие выпады катаной, но, в конце концов, я получил крепенький такой удар крылом по голове, оглушивший меня. В глазах у меня все завертелось, сознание померкло, и скверный для меня финал был бы неминуем, но тут случилось то, чего я никак не мог ожидать.

Только что прямо передо мной была мерзкая бульдожья морда твари, раскаленные яростью добела глаза и раскрытая визжащая пасть с мокрым черным языком и полная острых и мелких конических зубов — и вдруг она исчезла. Проклятую монстрозину буквально стащили с меня чьи-то могучие руки. Секунду спустя я увидел того, кто это сделал и с превеликим удивлением узнал в своем спасителе Джармена Крейга — схватив тварь за крыло, парень молотил ею о камни, ломая твари кости. Я слышал, как злобный визг оборвался громким хрустом, а Крейг, отшвырнув убитую гадину, бросился к монстру, которого я поджарил огненной атакой и, выхватив один из своих мечей, точным ударом покончил с раненым чудовищем. А потом подбежал ко мне, упал на колени, вцепился пальцами мне в плечи и шумно так вздохнул.

— Боги, я успел! — выпалил он, переводя дыхание. — Какое счастье, я успел! Родная моя, ты жива!

Я был слишком ошеломлен, чтобы задавать вопросы. А Крейг между тем не стал теряться — навалился на меня всем телом и начал покрывать лихорадочными мокрыми поцелуями мое лицо, так и норовя попасть в губы.

— Э-эй! — заорал я, толкнул парня в грудь обеими руками и вывернулся из-под него ужом. — Прочь!

— Марика, это же я! — Крейг схватил меня за руку. — Милая, что с тобой?

— Отвали! — крикнул я, попытался встать и ойкнул. Правую ногу пекло огнем. Сделав несколько шагов, я сел на камень и начал стягивать сапог. Голенище сапога, лайковая штанина и шелковый чулок были располосованы от колена до середины лодыжки, и рана в ноге выглядела очень неприятно.

— Ты ранена! — Крейг кинулся ко мне, но я отогнал его негодующим жестом. — Боги, ты ранена. Ой, как скверно! Милая, я...

— Да перестань ты ныть! — бросил я, рассматривая рану. Кровь еще сочилась, но боль стала потише. — "Зенит" чемпион!

— Что ты сказала? — не понял Крейг.

— Ты как здесь оказался? — спросил я, глядя парню прямо в глаза.

— Я поехал за тобой.

— А кто тебя просил? — взвизгнул я. — Какого дьявола?

Крейг только развел руками и быстро-быстро заморгал, будто расплакаться собирался.

— Когда ты уехала, — запинаясь, заявил он, — бросила меня, я был в отчаянии. Я не мог тебя еще раз потерять. Решил тебя догнать, поговорить, объясниться, сказать, как же я тебя... Украл лошадь и поехал по твоим следам. — Тут он всплеснул руками. — Все-таки эта гадина тебя ранила!

— Пустяки, — сказал я, чувствуя, что боль уходит. — Такие раны мне не впервой. Скоро все заживет.

— Он вне себя от горя, — шепнула мне Марика.

— А я вне себя от бешенства, — буркнул я.

— Он, между прочим, спас нам жизнь!

— Что ж, давай отблагодарим его, — предложил я. — Прямо здесь и сейчас, на этом песочке. Ты ведь этого хочешь, так?

— Какая же ты..., — прошипела Марика.

— Любимая, с кем ты говоришь? — не понял Крейг, продолжая глядеть на меня умоляющими глазами.

— Ни с кем, — буркнул я, доставая из сумки флягу с водой, чтобы отмыть кровь. — Это просто у меня в голове помутилось. И я злюсь. Эта гадина испортила мой сапог. И чулок порвала. А чулки у меня из настоящего шелка. Знаешь, сколько они стоят?

— Я ничем не могу тебе помочь?

— Еще как можешь. Поймай мою лошадь, пока она не убежала.

Парень был готов сбить для меня камнем луну с неба, не то, что Арию поймать и тут же бросился исполнять мое желание. Рана между тем начала потихоньку затягиваться — вампирская регенерация Марики делала свое дело. Намочив водой носовой платок, я начал оттирать кровь. Я почти закончил приводить себя в порядок, когда появился Крейг: он вел в поводу двух лошадей, мою Арию и своего коня. Моя белоснежная красавица к счастью не пострадала.

— Как ты? — тут же осведомился Крейг самым озабоченным тоном.

— Все в порядке со мной, — ответил я, разглядывая свой испорченный сапог. — И перестань говорить со мной таким тоном.

— Каким?

— Тоном, которым говорят с умирающими.

— Марика, это же были когтекрылы! — выдохнул Крейг. — Целых два когтекрыла. Их яд...

— Однако тебя они не слишком напугали, — произнес я, сделав несколько глотков из фляги с вином. — Но ты прав, Джармен, без тебя мне бы настал конец. Ты спас мне жизнь. Спасибо тебе.

— О, ты не должна меня благодарить! Ведь я...

— Джармен, давай внесем ясность, — перебил я его, решив сразу расставить все по местам. — Если ты с первого раза не понял, повторяю: я тебя больше не люблю, понимаешь? Мне неприятно тебе об этом говорить, но так будет честно. Все, что между нами было, ушло. Когда-то ты действительно был мне небезразличен, мне даже казалось, что я тебе по-настоящему люблю, но все это осталось в прошлом. Я сильно изменилась с тех пор. И я не хочу, чтобы ты таскался за мной хвостом. Ты славный парень, ты мне очень помог, но я... я стала другой, понимаешь?

— Я буду любить тебя любой, — заявил Крейг, глядя на меня восторженными глазами. — Я полюбил тебя навеки и до самой смерти. Я никогда тебя не забывал. Ведь ты же моя девочка, мой солнечный лучик, мой зеленоглазый котеночек, моя радость, мое сокровище...

— Джармен! — Я подарил парню самый ледяной взгляд, на который был способен. — Я все сказала. Так что лучше будет, если каждый из нас поедет своей дорогой.

— Ты стала жестокой, — покачал головой Джармен.

— Я стала взрослой. Той дурочки, которой ты в Корунне развешивал лапшу по ушам, больше нет. И я люблю другого. Так что прости. Не стоит нам больше встречаться.

— Но ты ранена, и тебе нужна помощь. Яд когтекрыла...

— Моя рана почти зажила. Я вампир, понимаешь? На мне все, как на собаке заживает. И яды на меня не действуют. Я сама монстр почище твоих когтекрылов.

— Мне все равно, какая ты. Я люблю тебя всякой.

— Джармен! — Я повысил голос. — Мне кажется, мы все решили.

— Нет, Марика, — ответил Крейг, сжав кулаки. — Никуда не уйду, пока ты не выслушаешь меня.

— Он не уйдет, — прошептала Марика. — Он как с ума сошел.

— Еще немного, — ответил я шипящим шепотом, — и я зарублю его!

— Давай попробуем разыграть оскорбленную гордость, — предложила Марика. — Скажи ему про Грисси ле Бон.

— Выслушать тебя? — сказал я с презрительной усмешкой. — И что ты хочешь мне рассказать? Про свой роман с Грисси ле Бон?

— Ах, вот в чем дело! — Крейг молитвенно сложил руки. — Клянусь тебе, родная, у меня ничего не было с Грисси. Эта сумасшедшая вообразила, что влюблена в меня, ходила за мной по пятам, проходу мне не давала, но я любил только тебя. Я на нее даже не смотрел. Умоляю, поверь мне!

— Скажи ему про Элиссу с третьего курса, — сказала мне Марика.

— А с Элиссой у тебя тоже ничего не было? — самым инквизиторским тоном осведомился я.

— Марика, не буду тебе лгать, до тебя я некоторое время встречался с Элиссой. Это было увлечение. Но когда я увидел тебя, я сразу забыл об Элиссе, клянусь! Она перестала для меня существовать. Я видел только тебя, любил только тебя и понял, что ты для меня значила, лишь когда тебя так внезапно потерял.

— А ведь он не врет, я чувствую, — заметила Марика, и мне показалось, что ее голос дрогнул. — Неужто этот бедняга на самом деле так в меня влюблен? Он правду говорит, я ему верю.

— Джармен, я тебе не верю, — ответил я.

— Милая, что мне сделать, чтобы ты мне поверила?

— Вспомнила! — обрадовалась Марика. — Спроси-ка его про эту вертихвостку Шарле.

— Шарле? — переспросил я. — Черт, и Шарле тут?

— О, — заявил Джармен, — а вот тут я готов поклясться всем, чем хочешь, что с Шарле у нас были чисто деловые отношения.

— Деловые? — хмыкнула Марика. — Ну-ну...

— Бессмертными клянусь, спасением своей души, всем святым, что есть во всех мирах! — торжественно возгласил Крейг, подняв руки к звездам. — Шарле считала, что я могу помочь ей в одном важном для нее деле. Я ведь не рассказывал тебе, любимая, про наши совместные исследования.

— И что же это вы такое исследовали? Особенности совместного бодрствования мужчины и женщины в ночное время?

— Теперь я понял, — вздохнул Крейг. — Тебе рассказали, как смотритель Шерон застал нас ночью в библиотеке. Но клянусь, между нами ничего такого не было. Мы просто искали сведения о короне Амендора.

— Корона Амендора? — Я сразу забыл обо всем, и даже сжигавшая меня дикая ревность вмиг куда-то улетучилась. — А на кой пес вам понадобились сведения об этой короне?

— Это Шарле их искала. Ты же знаешь, я родом из Лансана. Вот Шарле и подумала, что я могу ей помочь.

— Постой, постой! — Я так разволновался, что даже положил ладони на плечи Джармена. — Причем тут Лансан?

— Да так, болтали однажды с Шарле в "Пьяном студенте", и она заговорила про свое благородное происхождение. Шарле ведь у нас вся такая благородная, ее папаша какой-то мелкопоместный дворянчик с Западных пустошей. А я возьми и ляпни спьяну, что мой далекий предок был личным секретарем императора Марциана Великого. И его казнили по приказу императора из-за неудачного посольства в Лансан.

— А причем тут корона Амендора?

— Да не причем! — Крейг начал горячиться. — Просто во время этого посольства мой предок потерял камень, который Марциан послал в подарок лансанскому королю. Какой-то бриллиант, якобы украшавший в древности эльфийскую корону Амендора. Вот его и казнили за утерю алмаза.

— Вот дьявол! — Я почувствовал жар во всем теле. — И что было потом?

— Шарле почему-то обрадовалась, когда я ей об этом сказал. Заявила, что давно интересуется эльфийскими артефактами, ей, мол, сам профессор Чомски дал такую тему для диплома. Стала меня расспрашивать о моем предке, да только я больше ничего о нем не знал. Только то, что после его смерти все его дети переселились из Империи в Лансан, так мы и стали подданными лансанской короны.

— Дальше, Джармен, дальше!

— А что дальше? — Крейг удивленно посмотрел на меня. — Все.

— Не все. Ты про библиотеку рассказывал.

— А, ты об этом... Потом я поехал домой погостить, встретился там со старикашкой Нико, моим троюродным дедушкой по материнской линии. Этот папаша Нико вроде как блаженный — ему восемьдесят второй год пошел, а он все шастает по деревням и собирает старые предания и сказки. Все мечтает книгу написать. Ну, я возьми и спроси его про ту историю с казненным предком. А он с гордостью мне говорит, что про этого Гарсаля Рассеянного даже в королевской летописи написано — мол, он сам читал. Только вот название летописи вспомнить не мог, склероз его уже одолевает.

— И ты рассказал об этом Шарле?

— Рассказал. Вот она и предложила вместе поискать в библиотеке... Марика, клянусь тебе...

— Не клянись! — Я улыбнулся парню. — Я тебе верю. И что вы узнали о короне?

— Ничего, любимая. И после этого мои дела с Шарле прекратились.

— Ой, ли? Так и ничего?

— Все, что мне сказала Шарле — это то, что бриллиант из короны надо искать в Лансане.

Я с подозрением посмотрел на Крейга. Моя недавняя радость сменилась настороженностью. Уж больно все кстати у меня происходит. Сначала Крейг спасает меня от когтекрылов, теперь вот выдает на блюдечке важную информацию о бриллианте Меар. Не исключено, что это опять козни Мастера или Шамхура Риската. Хотя, если подумать, я могу доверять Крейгу. Мастер не знает, что я воскрес и стал Марикой, а Рискат до сих пор уверен, что истинная кукла у него. Так что Джармен Крейг, похоже, чист. И парень он боевой, хоть и дьявольски надоедливый.

— Ладно, — смилостивился я. — Можешь остаться. Только руки не распускай, понял?

Физиономия Крейга просияла счастьем, а Марика вздохнула, и я не понял, чего в этом вздохе было больше — облегчения или печали. Меня вновь обожгла ревность: моя вампирша может говорить что угодно, но я больше не сомневался, что Крейга она не забыла.

— Как твоя нога? — самым участливым тоном спросил Крейг.

— Все уже прошло, — буркнул я. Это было правдой: дергающие боли в ноге затихли, осталась только какая-то неприятная одервенелость, которую я приписал остаточному действию яда. — Я в полном порядке.

— Надо же! — присвистнул Крейг. — А я не знал, что ты такая...

— Теперь знаешь. Сказано же тебе — я вампир. Так что не зли меня, я иногда бываю грубой.

— Поспи, — предложил мне парень, — а я посторожу.

— Поспать? Где? Тут кругом камни.

— Я видел неподалеку маленькую пещеру. Можем там заночевать.

— Да? — Я оценивающе посмотрел на Крейга. — Ну, коли так, веди.

— Если хочешь, я понесу тебя на руках, — предложил Крейг.

— Нет уж, спасибочки, — я с трудом удержался от смеха, представив себе рожу Крейга, узнай он правду о нашем с Марикой симбиозе. — Сама дойду. Не калека.

* * *

* * *

* * *

Надо отдать должное Джармену Крейгу — он оказался славным парнем. В пещере он расседлал лошадей, задал им корм, натаскал стеблей колючки, развел костер и поджарил бекон, решив проблему ужина. При этом он, не переставая, вещал о том, как же сильно он меня любит, и как страдал без меня. Да еще десять раз повторил, что ночи в этих местах холодные, и я могу простудиться. Мне это показалось похожим на предложение лечь спать вдвоем, и я тут же заявил, что вампиры не чувствуют холода, так что мне параллельно, какой в этих местах по ночам температурный режим. Крейг был обескуражен, но не настолько, чтобы окончательно заткнуться. В конце концов, мне так надоела его болтовня, что я сделал вид, будто сплю. Какое-то время Крейг еще болтал, но потом замолк, признав свое поражение. Я еще ощутил прикосновение его пальцев к моей щеке, но сил возмущаться и одергивать парня уже не было — я практически заснул.

Разбудил меня холод, пробиравший до спинного мозга. Костер погас, у кучки золы на растеленном плаще храпел Крейг. Поднявшись с потника, я тряхнул его за плечо. Он тут же открыл глаза и уставился на меня, как Золушка на добрую фею.

— А! — сказал он. — Я видел тебя во сне.

— Теперь видишь наяву, — ответил я. — Седлай коней. Пора ехать.

— А ты куда?

— По нужде, — сказал я и вышел из пещеры.

Отойдя подальше, я сел за камнем и затеял разговор с Марикой. Наверное, в эту минуту я очень напоминал Горлума из голливудской экранизации Толкиена.

— Итак, пифагоровы штаны на все стороны равны, — начал я. — Что мы имеем? Классический любовный треугольник в самом идиотском начертании. Девушка-красавица, ее бывший бойфренд и влюбленный призрак, превративший девушку в жилплощадь.

— Спасибо за красавицу. Но мы же не можем...

— Вот именно, не можем. Твой дружок что-то знает о бриллианте. Точнее, он может нас привести к тем, кто реально о нем что-то знает. И если мы раздобудем топаз, то нам придется тащиться в Лансан в компании Крейга.

— Ты так беспокоишься, как будто я даю ему какой-то шанс.

— Скажем так, это я ему пока не даю ни единого шанса.

— Осташов, ты мне не доверяешь, и меня это обижает.

— Прости, милая, но у меня в голове полный сумбур. То, что сейчас со мной происходит, ни в одном учебнике по психиатрии не описано. И нам придется из всего этого выбираться.

— Выберемся, — уверенно сказала Марика. — И знай, что я выбрала тебя. Даже несмотря на то, что ты пока всего лишь мой внутренний голос.

— Марика! — раздался звучный голос Крейга. Он вывел из пещеры наших лошадей и ждал, когда я соизволю сесть в седло.

— Ты что, собрался ехать со мной? — сделал я последнюю попытку отшить надоеду. — Учти, дело очень опасное.

— Марика, ты в самом деле считаешь, что я отпущу тебя одну? — Крейг воинственно упер в руку в бок, задрал подбородок. — Я с тобой до самой смерти.

— Значит, мне недолго придется терпеть твое общество, — мрачно пошутил я и взобрался в седло. В конце концов, а что я теряю? Хочет — пусть едет. Если судить справедливо, то мне сейчас пригодится любая помощь. А уж помощь хорошего воина особенно.

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Развалины Далканды оказались дальше от нас, чем мне показалось с гряды. Вообще, чем ближе мы подъезжали к руинам, тем большее впечатление они производили. Кем бы ни были последователи культа Интэ-Харон, но город они отгрохали действительно грандиозный. Можно было только догадываться, как же выглядел этот великолепный город в те времена, когда здесь была жизнь. Ступенчатые белые башни в центре Далканды даже издали казались громадными — каждая из них имела не один десяток метров в высоту. Словом, пейзаж был необычайно захватывающий и величественный. Впервые я пожалел о том, что у меня нет камеры — вот бы все это сфоткать, а потом показать какому-нибудь любителю старины в моем мире. Что там Помпеи, что египетские пирамиды, что Вавилон! И еще — руины выглядели очень зловеще. Белые остовы разрушенных зданий торчали из волн красноватого песка, будто поломанные кости из рваной плоти. У меня появилось очень нехорошее предчувствие — я даже не сомневался, что в этих развалинах меня ожидает что-то скверное. Крейг будто почувствовал мое волнение.

— Тебя что-то беспокоит, дорогая? — осведомился он самым участливым тоном.

— Все отлично, — буркнул я, делая вид, что меня интересуют сухие травинки, набившиеся в гриву Арии. — Я в порядке. И не называй меня дорогой!

Джармен Крейг ничего не сказал в ответ, только вздохнул. Он вообще очень часто вздыхал, и при этом бросал на меня долгие взгляды, полные просто-таки собачьего обожания. Сентиментальный такой парень, чувствительный. В эти мгновения я прислушивался к Марике — как она на это реагирует? Марика держалась молодцом, и вскоре я привык к этим вздохам. Его дело, пусть себе вздыхает.

— Марика! — вдруг позвал Крейг.

— Чего?

— А какой он?

— Кто?

— Ну, этот... парень, с которым ты сейчас...вместе.

— Он совсем не похож на тебя, — сказал я. — Вы совершенно разные, и это меня очень устраивает.

— Он воин, маг, политик? Наверное, он очень могущественный, прославленный и известный человек.

— С чего ты взял?

— Такая девушка не могла бы полюбить какую-нибудь серость.

— Ты так думаешь? — Я с интересом посмотрел на Крейга. — Спасибо, приятно слышать. Он действительно необычный. Но совсем не такой, каким ты его себе представляешь?

— Он красив? Богат? Знаменит? Может быть, я слышал его имя. Как его зовут?

— Его зовут... — Я сделал паузу. — Его зовут Алекто Фра-де-Леоне.

— Да? — Крейг к моему удивлению просиял весь. — Тот самый Алекто, который отказался вступить в Боевое Братство?

— У него на это были причины, — заметил я.

— Значит, тот самый. — Внезапно Крейг сделал трагическую рожу. — И ты, конечно, ничего не знаешь...

— А что я должна знать? — насторожился я.

— Он... Нет, я не стану тебе ничего говорить. Не могу.

— Нет уж, Джармен, сказал "а", говори "б"! Ну же, я жду!

— Вобщем... слышал я, что Алекто Фра-де-Леоне убит, — нерешительно и потупив глаза, промямлил Крейг.

Опаньки! Отличная новость — слухи о моей смерти уже разошлись по свету. Мастер подсуетился, не иначе. А это значит, что никто не будет путаться у меня под ногами еще достаточно долго. Такого развития событий можно было только пожелать. Но есть и другой конец палки — теперь Крейг убежден, что мой возлюбленный и его счастливый соперник мертв. И может начать на меня новое наступление...

— Это кто тебе такую чушь сказал? — спросил я, придержав лошадь.

— Да в Лоэле об этом еще неделю назад говорили. Весь город гудел.

— Серьезно? (Ах ты, Боже мой, да я, оказывается, знаменитость!) Очень интересно. Только все это брехня. Я виделась с Алекто пять дней назад в Орморке. И я тебя уверяю, что это был не призрак — призраки не могут любить женщин.

Крейг обреченно вздохнул, засиявший было в его глазах свет сразу померк. Лицо парня приобрело самое несчастное выражение. Я злорадно сверкнул глазами, ударил пятками Арию и поехал дальше.

Впереди показался древний каменный мост, построенный над давно пересохшим оборонительным рвом или каналом, который когда-то опоясывал весь город. В прежние времена канал был наверняка довольно глубоким, но теперь его занесло песком, и русло угадывалось с трудом. Было не совсем понятно, зачем в Далканде построили этот канал: вполне возможно, что на окраине города когда-то располагались искусственно орошаемые поля или сады. Поскольку строить догадки я был совершенно не расположен, то просто проехал по мосту и оказался на широкой мощеной улице среди заметенных песком развалин. И вот тут мне на глаза попались человеческие трупы — совершенно иссохшие, похожие на пустые хитиновые оболочки, оставшиеся от мертвых насекомых. В этом, собственно говоря, не было ничего удивительного: ведь они века лежали под палящим солнцем. Но меня все равно так холодком по спине пробрало. Тем более что некоторые трупы не имели рук, ног или голов и выглядели так, будто кто-то или что-то рвало их на части. И еще — трупов было много.

Краем глаза я заметил, что перстень Детекции Магии начал менять цвет с золотистого на интенсивно оранжевый, почти красный. Это было неприятное открытие — нечто, затаившееся в этих руинах, заметило нас и начинает, похоже, к нам приглядываться. Надо ожидать каких-то событий.

Не успел я это подумать, как в конце улицы показались четыре фигуры. Они возникли из пыльной мглы, как призраки — мне показалось, что они вылезли из куч песка и щебенки по обочинам дороги. Нарисовались и сразу направились в нашу сторону. На всякий случай я остановился и вытащил катану из ножен.

Фигуры между тем замерли шагах в сорока от нас и несколько мгновений стояли неподвижно. Не было никаких сомнений, что это зомби. Их иссохшие почерневшие лица была неподвижны, седые волосы висели грязными колтунами, сожженная солнцем кожа кое-где полопалась, обнажив серую высохшую плоть и бурые кости. Существа были вооружены, но их мечи и пики изъела ржавчина, а доспехи были изодраны и висели на мертвецах, как клочья дерюги. Я сразу вспомнил предсмертное письмо Лерано и подумал, что эти кадавры наверняка те самые имперские солдаты, которых когда-то накрыл на подступах к Далканде Туман Смерти. Или я ошибаюсь?

Зомбаки между тем двинулись на нас. Оружие они взяли наизготовку, так что их намерения были вполне очевидны. Крейг выругался и выхватил меч, но я рассудил, что подпускать тварей близко не самая лучшая идея. Пущенный мной файрболл угодил в одного из кадавров, и вся четверка исчезла в огненной вспышке, но моя атака не возымела никакого эффекта, разве только изорванная и истлевшая одежда на мертвецах превратилась в пепел. Лишенные жира тела зомбаков вопреки ожиданию не вспыхнули, а боли они, по всей видимости, просто не ощущали.

Нас разделяло метров двадцать, не больше, когда я использовал атаку телекинезом. Пущенный мной в кадавров обломок стены отшиб голову одному из мертвецов, и тот упал. Повторять атаку не было времени, и мы, с Крейгом, соскочив с седел, приняли бой. На меня набросился кадавр, вооруженный мечом и щитом, Крейга атаковали два парня с пиками. Было ясно, что Джармен долго не продержится, поэтому я решил поспешить — когда мертвец кинулся на меня, занеся свой клинок, я сбил его с ног кинетическим ударом Интэ-Дранайн и рубанул катаной, целя в шею. Мой выпад цели не достиг, голова кадавра осталась на месте, и он быстро вскочил на ноги. Впрочем, все решилось мгновение спустя — возмущенная таким недружелюбным приемом Ариа встала на дыбы и передними ногами ударила кадавра, разнеся ему череп вдребезги. Благодарить мою храбрую лошадку не было времени — Джармен с трудом сдерживал натиск напавших на него уродов. Подняв телекинезом увесистый бетонный блок, я нагрузил им одного из кадавров, особенно рьяно напиравшего на Крейга, а потом мы совместными усилиями расправились с последним мертвецом, буквально разделав его на части. Впрочем, радоваться было рановато — на дороге, со стороны башен, показалась целая толпа вооруженных жмуриков, спешивших в нашу сторону. Силы были слишком неравны, и мы с Крейгом, вскочив в седла, поскакали обратно к мосту.

И вот тут произошло нечто странное. Мы проехали мост и встали с другой стороны рва, наблюдая за врагом, но мертвецы не стали переходить на нашу сторону. Они сбились в живописную толпу у самого входа на мост и застыли неподвижно, в полном молчании (кстати, с самого начала знакомства с этими интересными господами я заметил, что они вообще не издают никаких звуков!), не сводя с нас взглядов, от которых морозом драло по коже даже в такую жару. Нам стало ясно, что зомбаки не перейдут мост — видимо, они по каким-то неизвестным пока причинам не могли покинуть городскую черту, — так что пока мы в полной безопасности. Но и нам путь был перекрыт намертво. Сладить с тремя десятками вооруженных зомби было совершенно нереально.

— Делаем выводы, — сказал я, наблюдая за честной компанией на той стороне рва. — Вывод первый, здесь нам не проехать.

— Даонайн-хельды, — сказал Крейг. — И сколько их!

— Джармен, что такое "даонайн-хельды"? Зомби, что ли?

— Да, что-то вроде. Только еще хуже.

— Вот уж не знала, что может быть что-то хуже зомби!

— Помнишь лекции по истории магии? Профессор Альберик Дидимер рассказывал нам про некромантию. Он говорил, что можно оживить уже мертвое тело, и тогда получится обычный зомби. А вот если лишить души живого человека, он превратится в даонайн-хельда.

— Не вижу особой разницы.

— Я тоже, — признался Крейг. — Похоже, нам не попасть вглубь города, эти ребята нас не пропустят.

— Вывод второй: давай поищем другой путь.

Мы поехали вдоль канала и четверть часа спустя оказались у другого моста, точной копии первого, но нас опять ждала неудача — не успели мы проехать по мосту и углубиться в город, как из куч песка по обочинам улицы начали лезть вооруженные зомбаки, да еще в таком количестве, что мы тут же ретировались обратно. Для очистки совести я предложил Крейгу проехать еще дальше вдоль канала, хотя уже достаточно ясно просек ситуацию и представлял, что будет дальше. Я не ошибся, мы нашли третий мост и третий проход вглубь города, но опять нам преградили дорогу даонайн-хельды, и мы снова вернулись за пограничный ров.

— Труба дело, — сказал мне Крейг. — Тебе очень нужно проехать к тем башням?

— Очень. Это вопрос жизни и смерти.

— Мы не проедем, разве не видишь?

— Вижу. — Чтобы сорвать свою злость и проверить еще одну догадку, я поднял здоровенный булыжник и запустил им в толпу жмуров, собравшуюся на противоположной стороне моста. Несколько мертвецов свалились, как сбитые шаром кегли, но остальные даже не шелохнулись, продолжая стоять с оружием наготове. — Видишь, они не могут покинуть пределы города. Магия Интэ-Харон удерживает их в границах Далканды. Это хорошо.

— А что ж хорошего? — искренне удивился Крейг. — Мы все равно не можем проехать.

— Стой здесь, — сказал я, спешился и подошел к краю рва. За минувшие века канал настолько занесло песком, что глубина его уменьшилась до нескольких метров.

— Что ты собралась делать? — встревожено спросил Крейг.

— Хочу проверить одну догадку, — сказал я и начал спускаться в канал.

Мне понадобилось не больше минуты, чтобы пересечь ров. Выбравшись на другую сторону, я увидел, что мертвецы по-прежнему неподвижно стоят у моста и не обращают на меня никакого внимания. И еще, я заметил, что перстень Детекции Магии сменил цвет с оранжевого на бледно-желтый. Меня охватила такая радость, что петь захотелось.

— Давай сюда! — крикнул я Крейгу и помахал рукой. — Не бойся!

Крейг не стал колебаться — мигом спешился и спрыгнул в ров. Как я и предполагал, даонайн-хельды никак на него не отреагировали и продолжали тупо стоять у моста.

— Клянусь Инферно! — Крейг смотрел на меня влюбленными глазами. — Как ты догадалась?

— Вспомнила о Паутине. Когда я смотрела на город со скал, то увидела, что улицы расходятся от башен радиально, как нити паутины. Магия Интэ-Харон, действующая в городе, направленная — она векторами расходится по этой самой воображаемой Паутине и поднимает мертвецов. Если я правильно все поняла, даонайн-хельды не могут сойти с магических векторов, так что мы вполне сможем пробраться к центру, к башням, если пойдем не по магистральным улицам, а напрямик через руины.

— Какая ты умная, Марика! — вздохнул Крейг. — Я бы не догадался.

— Молодец, зайка! — похвалила меня Марика. — Башка у тебя варит.

— Стараюсь, — ответил я обоим сразу.

* * *

* * *

* * *

* * *

Моя теория сработала. Мы пробирались по развалинам Далканды к башням и видели, как заполняют улицы города поднятые магией мертвецы. Зрелище было жуткое — даонайн-хельдов были тысячи. Они вереницами двигались по улицам мертвого города, разыскивая наглых чужаков, вторгшихся в охраняемый ими город, но ни один из жмуров даже не шагнул за обочину тянувшихся от башен магистральных улиц. Я заметил, что вооруженные мертвяки даже не смотрят в нашу сторону — наверняка они могли видеть только те объекты, которые засвечены магией Интэ-Харон. И еще, мне стало ясно, что генератор магии, расположенный в белых башнях, обладает невероятной мощностью, если смог за считанные часы поднять из небытия целую армию. Пока нас с Крейгом не засекли, но что будет, когда мы подойдем к этому генератору совсем близко? На нас мигом навалится целая армия, и мы не уйдем из Далканды живыми. Полбеды, если просто разорвут и сожрут, гораздо хуже, если мы присоединимся к этому воинству нежити и будем вот так же ковылять по мертвым улицам — пустые, иссушенные солнцем бездушные куклы, ужасные шедевры некромантского искусства. Крейг будто угадал мои мысли.

— Если нас обнаружат, нам конец, — шепнул он.

— Не обнаружат, — буркнул я, перебираясь через очередную кучу развалин. — Осталось совсем немного.

— Сколько их! — прошептал Крейг. — Их же тут тысячи.

— Сдается мне, что вся исчезнувшая армия принца Тарри вышла нас встретить. И это, похоже, всего лишь первая группа встречающих. А в башнях нас может ждать кое-что похуже. Ведь кто-то же управляет этой братией.

— Марика, — решился Крейг. — Сейчас такой момент, что я просто не могу этого не сказать.

— Что еще у тебя? — спросил я.

— Марика, я прошу твоей руки. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Тебе не кажется, что момент для предложения не очень удачный?

— Не кажется. Другого может просто не быть. Только умоляю тебя: не говори сразу "нет"! Подумай, не спеши. Твой ответ или убьет меня, или вернет к жизни. — Крейг встал передо мной на колени, раскрыл объятия. Поскольку объяснение происходило на самом верху огромной кучи мусора, все это смотрелось со стороны наверняка забавно. — Я не смогу без тебя жить. Я понял, что ты единственная женщина, которую я любил и люблю. Я готов на все ради тебя и сделаю все, чтобы ты была счастливой. Я небогат, но кое-какая собственность у меня имеется. Мой отец оставил нам с мамой небольшое наследство, усадьбу недалеко от Жуайе и пять тысяч дукатов годовой ренты. Так что я смогу обеспечить нам безбедную жизнь. Все, что я имею, я брошу к твоим ногам. Мне все равно, что у тебя кто-то был после меня, что ты любила другого — я люблю тебя так, как никто и никогда тебя не полюбит! Вот, — Крейг снял с шеи висевшее на цепочке золотое колечко очень простой работы, протянул мне. — Это обручальное кольцо моего отца. Я дал себе слово, что надену его на палец только той женщины, с которой буду готов прожить всю жизнь. Это кольцо твое, Марика. Если ты не примешь моего предложения, я выброшу его в эти руины и никогда, до самой смерти, даже не посмотрю на другую женщину. Моя жизнь принадлежит только тебе, моя Марика.

Он ждал ответа. А у меня появился сильнейший соблазн рассказать ему правду. Кто я, что я, и как мы с моей милой вампиршей стали одним целым.

— Не смей! — шепнула Марика.

— Он ведь не отстанет. Посмотри на его глаза.

— Придумай что-нибудь, прошу тебя. Ты же умный.

— Джармен, — я улыбнулся парню, шагнул к нему и поцеловал в щеку (черт, думал ли я когда-нибудь, что придется целоваться с мужчиной?) — Я очень тронута твоими словами. Я вижу, что ты действительно меня любишь, и я это очень ценю. Но, клянусь Инферно, ты выбрал очень неудачный момент. Давай поговорим обо всем позже.

— Марика, я хочу знать сейчас.

— Джармен, я должна выполнить очень важную миссию, — сказал я, глядя парню в глаза. — От того, справлюсь я или нет, зависит не только наша с тобой судьба, но и судьбы целых народов и стран. И я сейчас не могу думать о себе, о тебе, о нашей... любви. Но обещаю, если я справлюсь, и мое задание будет выполнено, я... — тут я вздохнул, поскольку мне внезапно перестало хватать воздуха, — я стану твоей женой.

— Да! — просиял Крейг.

— Нет! — взвизгнула Марика. — Осташов, дрянь такая, дебил...

— Да, Джармен, — продолжал я, стараясь не вникать в значение эпитетов, которыми щедро награждала меня разъяренная вампирша. — Но сейчас нам надо идти. И если ты еще раз заговоришь со мной о любви, мы расстанемся с тобой навсегда.

— Я... я понял! — Крейг был готов упасть передо мной на колени. — Я все понял, жизнь моя.

— А если понял, шевели батонами, дорогой. До башен осталось совсем недалеко. И может быть, наша с тобой помолвка окажется последним приятным событием в нашей совместной жизни, — я сделал паузу, и глядя на Крейга, добавил. — И в жизни вообще.

Глава девятая: Башня Жизни

Кажется, с перками я не лопухнулся!

Чем ближе мы подбирались к белым башням в центре развалин Далканды, тем сильнее становилось мое беспокойство. Я интуитивно понимал, что нам следует идти именно туда, к башням, но что, если я ошибаюсь? Никаких указателей и подсказок у меня не было, разве только Консультанта можно вызвать и прояснить ситуевину, но я почему-то боялся это сделать. Не ровен час, проклятый умник назовет меня при Крейге Алексеем Дмитриевичем. Так что лучшей идеи, чем упрямо лезть вперед, в неизвестность, перебираясь с одной груды руин на другую, у нас просто не имелось. Мы начали выдыхаться, солнце жгло нас все сильнее, мелкая красная пыль покрыла и меня, и Крейга с головы до ног, слиплась в корку на влажной от пота коже, и мы стали смахивать на кирпичников. Ужасно хотелось пить, но воду следовало экономить, и все, что я мог себе позволить — это сделать время от времени пару маленьких глотков, хотя с удовольствием высадил бы всю флягу досуха. От лазаний по развалинам начало ломить ноги и поясницу. Марика, выбранив меня по полной программе, теперь молчала, и лишь один раз я услышал ее возмущенный вздох — это случилось в тот момент, когда я, перебираясь через очередную кучу битых кирпичей, сломал ноготь на правой руке.

— Все, — сказал я, усевшись на обломок стены, — не могу больше! Надо передохнуть.

— Давно пора, — участливо сказал Крейг и огляделся по сторонам. Зрелище было малоприятное: над развалинами поднявшийся горячий ветер крутил пыльные смерчи, впереди в знойном мареве, словно миражи маячили белые громады башен, а справа и слева от нас, по улицам в какой-нибудь сотне метров вереницами разгуливали вооруженные зомбаки и время от времени поворачивали пустые глазницы в наши стороны. Жуткое соседство, ей-Богу. Я понял, что Крейг боится, и у меня язык бы не повернулся его осудить. Я и сам испытывал страх, и в который уже раз жалел, что повелся на провокацию Салданаха и ввязался в поиски камней из короны. Уж лучше бы я женился на Меаль...

— Попей, — Крейг протянул мне свою флягу. Воды там было еще меньше, чем в моей, и я отрицательно покачал головой. Раскаленное солнце висело у нас прямо над головами, и я чувствовал себя, как котлета на горячей сковороде. Судя по выражению лица Крейга, мой обожатель тоже изрядно подустал и страдал от жары и жажды.

— Устала, моя радость? — спросил он меня самым заботливым тоном.

— Устала, — ответил я, не глядя на него.

— Хочешь, я понесу тебя на руках, — предложил Крейг.

— Это самая идиотская идея, которую ты только мог придумать, — ответил я, вставая на ноги. — Я в порядке, ноги у меня хожалые, так что топаем дальше.

— А знаешь, — внезапно сказал лансанец, — ты сильно изменилась за прошедшее время, Марика. Стала какой-то другой, более... взрослой. И такой я тебя люблю еще сильнее.

— Джармен, мы, кажется, договорились, что про любовь больше говорить не будем, — я посмотрел вперед, прикинул расстояние до ближайшей башни. По моим подсчетам, нас разделяло не более километра, так что можно обойтись без привала. Стряхнув с одежды пыль, я полез дальше. Джармен следовал за мной по пятам.

— Марика, а где ты была все это время? — спросил он, когда мы миновали развалины еще одного здания.

— А тебе какая разница? Путешествовала. Побывала в Саграморе, Лансане, Авернуа, Уэссе. Когда оказалась в Лоэле, зашла в университет и была в гостях у Доппельмобера. Помнишь старика Допа?

— Еще бы! Многомудрая эльфийская задница, чтоб его. Он ведь был в тебя влюблен, об этом весь факультет судачил.

— И ты ревновал, не так ли?

— Еще как! Я был готов этого пузатого забулдыгу своими руками задушить.

— Не говори о нем при мне плохо, Джармен, иначе мы поссоримся.

— Не буду.

Между тем башни уже были совсем близко, и мы, выбравшись из сплошных развалин, увидели, что весь этот колоссальный архитектурный ансамбль, который я мысленно назвал Белой Цитаделью, обнесен кругом высокой, метров в пять высотой каменной стеной с добротно сработанной декоративной металлической решеткой наверху. Если весь город разрушился в щебенку, а башни сильно пострадали от времени, то эта стена выглядела так, будто ее только вчера построили. Впрочем, решетка по ее верху кое-где была покорежена и поломана, так что при известной сноровке вполне можно было перебраться через стену. Я был на все сто уверен, что внутрь Белой Цитадели можно и через ворота пройти, но только подходы к воротам наверняка кишат восставшими мертвецами, так что придется лезть через стену.

— Джармен, — сказал я, когда мы подошли к стене, — придется тебе подождать здесь.

— Это еще почему? — набычился парень.

— Потому что я перелезу через эту стену, а ты нет. Посмотри, поверхность стены совершенно гладкая, ни одного выступа, ни одной выбоины. Ты же не муха, чтобы лазать по отвесным стенкам.

— А ты?

— А я вампир, — я подмигнул Крейгу. — Мы, вампиры, умеем время от времени выкидывать разные забавные шутки, вроде лазания вверх-вниз по отвесным стенам. Кстати, что скажут твои родственники, если узнают, что твоя невеста вампироморф?

— Это не должно тебя волновать, любимая, — заявил Крейг. — Пусть только кто-нибудь попробует...

— Ну-ну, — сказал я и подошел к стене.

Невероятная ловкость Марики позволила мне легко и просто забраться на стену — я даже не понял, как это у меня получилось. Я просто вскарабкался по отвесной стене, и все тут. За стеной я увидел громадную мощеную площадь, окружавшую башни и рассеченную радиально расходящимися от башен аллеями на равные сектора. Время и запустение поработали тут на славу, но готов поспорить, что некогда эта площадь была великолепна. Теперь ее замело песком, деревья вдоль аллей давно засохли и превратились в головешки, чудесные эльфийские статуи на постаментах или развалились в куски или же были обезображены, там и сям громоздились кучи камней и щебня, а вот у самой стены, в квадратных ямах, красовались здоровенные груды обгоревших костей, человеческих и звериных, присыпанных песком — видимо, останки каких-то древних жертвоприношений, проводившихся у башен. Мне даже показалось, что я почувствовал слабый запах паленой кости, не выветрившийся за все минувшие века.

— Стой здесь, — велел я Крейгу, спрыгнул вниз (ой, мама дорогая, думал ли я когда, что вот так запросто махну с пятиметровой высоты и даже не отобью себе пятки!) и немедленно вызвал Консультанта.

— Жаркий день сегодня, — заявил мне Консультант, материализовавшись из пустоты. — Но вы держитесь молодцом. Что-то хотите спросить?

— Мне нужно перетащить сюда Крейга. Его помощь может мне понадобиться.

— Хорошая идея. Крейг весьма к вам расположен и действительно может быть очень полезным.

— Да, но для этого он должен перебраться через стену.

— Не вижу проблемы, — Консультант, словно профессиональный фокусник извлек откуда-то моток толстой темной веревки. — Двадцать дукатов.

— Пятьсот соверенов за веревку? Издеваетесь, да?

— Вообще-то в обычных условиях цена такой веревки раз в десять меньше. Но у нас ведь необычные условия, верно?

— Ладно, договорились, — я понял, что спорить бесполезно, взял веревку, отсчитал деньги и вручил их Консультанту. — Куда мне дальше идти?

— Представления не имею. Я бы на вашем месте вначале осмотрел расположенные на этой площади алтари. Может быть, найдете что-нибудь интересное.

— Алтари? — Я повел глазами и увидел справа и слева от себя пирамидальные сооружения из белого камня, торчавшие из песка на несколько метров вверх — видимо, их и имел в виду Консультант. — Эти? А, ну ладно. Тогда больше не смею задерживать.

Консультант, продолжая улыбаться, растворился в горячем воздухе. Я остался на площади один, с купленной по безбожной цене веревкой в руке и в некотором раздумьи, что мне делать дальше. Консультант говорил про алтари — наверное, надо начать с них. Уж четверть часа Крейг подождет. Но сначала...

Мне показалась неплохой мысль пометить тот участок стены, за которым меня ждет Джармен — ну, чтобы не бегать потом, не искать. Выбрав из кучи костей совершенно обугленный обломок ребра, я нацарапал на заборе отчетливый Х-образный крест. А потом мне вдруг захотелось немного похулиганить, и я приписал к букве Х еще две, украсив стену в древнем эльфийском городе словечком, которое заставило Марику наконец-то выйти из режима молчания.

— А ты пошляк и сексуальный маньяк, Осташов, — заявила она мне презрительным тоном. — Впрочем, чему я удивляюсь, все вы мужчины помешаны на своем достоинстве!

— Зато прикольно, — сказал я. — Сразу видно, что тут побывал русский человек. Ты больше на меня не дуешься, милая?

— Послать бы тебя куда подальше, да толку... Но однажды, Осташов, ты у меня попляшешь, обещаю.

— Поскорее бы! Ты даже не представляешь, как я хочу с тобой... поплясать.

— Зачем ты принял предложение Крейга?

— А что мне еще было делать? Мне надоели его лирические пассажи. Надо было заткнуть ему рот. Теперь он, по крайней мере, не будет нам надоедать. А помолвку никогда не поздно расторгнуть, так ведь?

— Ты принял решение за меня, а я ненавижу, когда кто-то принимает решения за меня, — не унималась Марика. — Тебе никто не давал такого права.

— Сладкая моя, ну успокойся. Не надо все так буквально воспринимать. Обещаю, я не отдам тебя Крейгу. Хочешь, я его просто прикончу?

— Ты на это способен?

— Нет, — признался я. — Он не сделал мне ничего плохого. Вся его вина в том, что он тебя любит, и, похоже, любит искренне.

— А ты? Как ты меня любишь?

— Больше, чем Крейг. Даже выразить не могу, как сильно я тебя люблю.

— Опять врешь, Осташов? — Голос Марики дрогнул. — Как же я тебя...

— Обожаю, да? Ты ведь это хотела сказать?

— Нет, не это, — Марика сделала паузу. — Между прочим, уже начинает темнеть.

— Точно, и нам нужно перетащить сюда нашего жениха. Он, поди, нас заждался. Но сначала пойдем, глянем на алтари.

Алтари, о которых сказал мне Консультант, располагались на равном расстоянии друг от друга, как раз на полпути от башен до внешней стены и окружали башни правильным кольцом. Они имели весьма своеобразную архитектуру — напоминали полые ступенчатые пирамидки, внутрь которых вел низкий полукруглый вход. Поскольку добраться до дальних алтарей я не мог, — мне неминуемо пришлось бы пересечь радиальные аллеи Паутины, идущие от башен к стене, — оставалось надеяться, что нужные мне подсказки я обнаружу в одной из двух пирамид в моем секторе площади. Спустившись по лестнице, я оказался в глухом темном подземелье, в центре которого возвышался кубический жертвенник метр на метр. Над жертвенником, на прикрепленном к своду пирамиды ржавом железном колесе болтались на цепях истлевшие и распавшиеся человеческие костяки — весьма неприятное зрелище. В дальнем правом углу крипты была навалена куча переломанных и иссохших черепов и костей. Ничего интересного внутри пирамиды я не нашел: ни надписей, ни каких-то интересных для меня предметов тут не было.

Выйдя из пирамиды, я сделал два очень неприятных открытия. Во-первых, на площади появились кадавры. Скорее всего, они пришкондыбали сюда со стороны ворот, ведущих в город — там их столпились сотни. Пока мертвецы бесцельно и бестолково бродили по аллеям Паутины к башням и обратно и вроде не замечали меня, но такое соседство реально напрягало. Во-вторых, камень в перстне Детекции Магии приобрел красноватый оттенок. Нечто, затаившееся в башнях, или уже засекло меня, или очень близко к тому, чтобы засечь. Нужно торопиться.

Второй алтарь был точной копией первого, но здесь никаких скелетов на цепях не было, на жертвеннике стояла массивная жаровня из позеленевшей от времени меди, по обе стороны от которой были разложены покрытые пылью и ржавчиной загадочные инструменты, смахивающие на хирургические пилы, ланцеты, щипцы и долота — видимо, джентльменский набор практикующего некроманта-живодера, — а на стенах внутренней крипты были высечены рунические надписи на сидуэне, и вот что я сумел прочитать:

"Возжигая огонь, помни о дне Дома, правящего временем.

В день Дома воды подай воду.

В день Дома огня подай живую плоть.

В день Дома дыхания подай благовония.

В День дома земли подай прах земной.

Скрепи подаяние силой Интэ, дабы оно было принято.

Входя в предел Избранных, помни о своей ничтожности.

Не вопрошай Умершего о смерти, спроси о жизни, и даст Он ответ.

Не желай знать того, чего не полагается знать.

Помни — око Харона следит за каждым шагом твоим".

— Опять загадки, — буркнул я, разглядывая разложенный на жертвеннике зловещий инвентарь. — Марика, что будем делать?

— Сначала надо понять, о чем тут говорится. И еще, надо позаботиться о Джармене. Я что-то о нем беспокоюсь.

Я молча проглотил подколку — ясен пень, Марика хочет, чтобы я лишний раз поревновал. Однако топтаться возле алтаря, заваленного заржавевшими от крови палаческими штукенциями, тоже не хотелось. Выбравшись на свежий воздух, я перебросил веревку через плечо, вернулся к стене и забрался наверх. Джармен, увидев меня, просиял и протянул ко мне руки.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Уф, а я уже волноваться начал!

— Лови! — Я кинул ему веревку, а второй конец привязал к решетке рядом с собой. — И побыстрее.

Крейг быстро и ловко взобрался по веревке на стену и так же сноровисто спустился по ней к башням.

— Ого, а тут становится многолюдно! — воскликнул Крейг, глядя на бродящих у башен зомби. — Может, мы зря сюда забрались?

— Может быть. Ты боишься?

— Только за тебя, любимая.

Ответить было нечего. Оставив веревку там, где я ее привязал, мы вернулись к алтарю, и я объяснил Джармену, что к чему.

— Честно говоря, у меня нет никаких идей, — сказал Крейг, выслушав меня. — А у тебя?

— Я поняла только, что надо зажечь огонь. Но вот как и из чего, вопрос. И что означают эти слова: "Помни о дне Дома, правящего временем"?

— А я знаю! — внезапно подала голос Марика. — Это о Зодиаке. Смотри, говорится о Домах дыхания, огня, воды и земли. Знаки Зодиака тоже бывают огненными, воздушными, земными и водными.

— Умница! — воскликнул я и тут же поймал на себе вопросительный взгляд Крейга. — Все точно. А какой у нас сейчас Дом Зодиака? Весы, кажись. Это знак воздуха, так?

— Марика, с кем ты разговариваешь? — спросил Крейг.

— Сама с собой. — Я нашел в настенных граффити надпись о приношении, прочел вслух: — "В день Дома дыхания подай благовония." Отлично, никого резать не придется. Джармен, где бы нам дров найти?

— Сейчас посмотрю, — с готовностью заявил Крейг и выскочил из пирамидки.

— Только не пересекай Паутину, сразу зомбаки набегут! — крикнул я ему вслед.

— Ты понимаешь, что это всего лишь предположения? — спросила Марика ледяным тоном. — Как бы хуже не было.

— Рискнем, милая. Я так понимаю, по-другому нам в эти гребаные башни не попасть.

— Там еще говорится о магии Интэ. Ты что, силен в эльфийских тайных знаниях?

— Нет. Но у нас есть исмэн, который нам дал Доппельмобер. А вдруг он поможет?

— Логично, — согласилась Марика. — А благовония, о которых говорится в надписи?

— В твоей сумке есть флакон духов. Ты не против, если я ими попользуюсь?

— Ты хочешь использовать мои "Носферату"? Они, между прочим, очень дорогие. Шестьдесят дукатов унция.

— Золотая моя, когда мы с тобой перестанем делить одну телесную оболочку, я куплю тебе самые дорогие духи в Шести Королевствах, клянусь.

— Да-а-а? — протянула Марика. — Смотри, я тебя за язык не тянула... Что-то Джармен не идет. А вдруг эти уроды на него напали?

— Вряд ли. Его не так просто одолеть, и он бы уже позвал на помощь. Скорее всего, он просто не может разыскать ничего горючего.

— Это плохо. Что тогда будем жечь?

— У нас есть свиток Лерано. Полагаю, от нас не требуется устраивать на алтаре огненный шторм.

— Ты всегда найдешь выход из положения, зайка, — промурлыкала Марика. — Ты у меня та-а-акой сообразительный!

Через пару минут вернулся Джармен — запыхавшийся, встревоженный, обескураженный и с пустыми руками. Он заявил, что у башен вроде торчат из куч песка какие-то иссохшие деревья, но Паутина не позволяет до них добраться. К тому же вооруженных жмуров на площади прибавляется с каждой минутой, и они вот-вот до нас доберутся. Чтобы немного успокоить парня, я сообщил ему, что мы вполне обойдемся без сухих деревяшек, и у нас есть все для того, чтобы выполнить предписания обряда. Поскольку медлить дальше было опасно, я решился и начал действовать. Скомкав пергамент, я положил его в жаровню, достал из споррана полученный от Доппельмобера исмэн, а из косметички Марики — духи. На всякий случай еще раз перечитал руны, причем вслух, чтобы Крейг тоже был в теме.

— О каком Умершем речь? — спросил Джармен, когда я дочитал надпись до конца. — И чего мы не должны знать?

— Этого тут не написано, — откомментировал я. — Давай делом займемся. Будь готов к драке, такой вариант тоже не исключен.

Крейг кивнул и встал рядом с алтарем, подбоченившись и положив ладони на рукояти своих мечей. Собравшись с духом, я воспламенил в жаровне пергамент заклинанием Интэ-Дранайн и, открыв флакон с духами, вылил несколько капель в разгорающийся огонь. В следующее мгновение лежавший рядом с жаровней исмэн вспыхнул ослепительным зеленоватым светом, осветив всю крипту. Крейг удивленно вскрикнул. Выброс магической энергии из исмэна был таким мощным, что у меня затрещали волосы на голове, а лицо обдало жаром. Пламя в жаровне взметнулось к своду пирамиды длинным языком и погасло, а миг спустя пол у нас под ногами завибрировал, со свода посыпалась пыль, и в дальней стене крипты открылся тайный ход, ведущий в какое-то подземелье.

— Йес! — крикнул я, сжав кулаки. — Сработало! Добро пожаловать на некромантскую тусу.

— Я пойду первый, — заявил Крейг, но я его остановил движением руки.

— Нет, первой пойду я, — с самой любезной улыбкой сказал я ему. — Я в отличие от тебя вижу в темноте. И я умею чувствовать ловушки. Ты же не хочешь угодить в ловчую яму с кольями на дне или попасть под камнепад?

— Ты полагаешь...

— Мне не хочется тебя потерять, так что послушайся меня, — сказал я и полез в открывшийся ход.

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Частенько мне в ходе Главного Квеста приходилось лазать по разным подозрительным подземельям, и это занятие уже стало для меня вполне привычным — я бы сказал, будничным. Так что я без особого волнения вошел в узкий ход за секретной дверью алтаря и активировал "Светляк" (ночное зрение, конечно, штука отличная, но свет как-то милее сердцу, да и Крейг в потемках вряд ли сможет мне реально помочь!) Короткая нора в земле заканчивалась узкой лестницей, ведущей вниз. Спустившись по ней, мы оказались в круглом зале с арочными дверями — я насчитал их двенадцать. Дверные проемы покрывали слабо фосфоресцирующие зеленоватым светом затейливые узоры, а на самих дверях красовались астрологические знаки — Телец, Овен, Рак и прочие. Ясен пень, что мне предстояло выбрать правильную дверь, чтобы продолжить путешествие. И задачка вобщем-то пустяковая, подсказки в виде изображений знаков Зодиака все объясняют.

— Сюда, — уверенно заявил я, показывая на дверь, помеченную знаком Весов. — Надеюсь, Всеключ нам не...

Я не договорил — при первом же прикосновении массивная каменная дверь с противным скрежетом ушла вверх, открыв анфиладу темных и пыльных комнат, которую мы прошли быстро и без приключений. В конце анфилады оказалась лестница, на этот раз ведущая наверх. Мы прошли четыре этажа, попали в очередной зал без окон и с одной-единственной дверью, за которой начиналась узкая и крутая винтовая лестница, ведущая, как я понял, наверх башни. Я заметил, что Крейг заметно приободрился.

Подниматься пришлось долго — гораздо дольше, чем мне бы хотелось. Даже не могу вспомнить, сколько витков лестницы мы прошли, пока впереди не показался свет. Он проникал в башню через пролом в стене, и отсюда мы смогли увидеть всю Далканду с высоты. Солнце уже село, наступили сумерки, и у подножия башни мы увидели огромную толпу даонайн-хельдов — видимо, прочухав, что незваные гости все же смогли пробраться к башням, кто-то или что-то, управляющее тварями, собрало их на площади. Признаться, я ощутил неприятный холодок по спине, глядя на сотни мертвецов, окруживших башни плотным кольцом. И, что самое скверное, теперь они рыскали не только по радиальным аллеям, этим нитям колдовской Паутины, но и по всей площади, так что обратного пути у нас с Крейгом нет — попадем прямо в лапы к тварям. Джармен просек, о чем я думаю.

— Похоже, нам придется пробиваться с боем, — сказал он, нервно улыбаясь.

— Это самоубийство. Поднимемся выше, может, найдем другой способ отсюда выбраться.

Мы одолели еще несколько витков и добрались до двери, которая вывела нас на внешний мост, соединявший нашу башню с соседней, самой высокой в Далканде. Мост был очень узкий, и я всерьез опасался, что Крейг не сможет по нему пройти, но парень оказался храбрее, чем я думал — лихо прошел по мосту, даже не замедляя шага.

— А ты молодец, — сказал я ему, когда мы вошли в башню. — Не думала, что ты прирожденный верхолаз.

— За тобой, — напыщенно произнес Крейг, — я готов идти даже по адским пустошам.

Зал, в который мы попали, выглядел весьма мрачно — ни одного окна, колонны из кроваво-красного камня, со сводов свисали железные цепи, повсюду пятна зеленоватой светящейся плесени, по полу разбросаны почерневшие человеческие кости. Готичный такой интерьерчик. Мой перстень Детекции Магии светился бешеным багровым огнем. Едва мы с Крейгом сделали несколько шагов по направлению к двери в противоположной стороне зала, она раскрылась, и нам навстречу вышла долговязая фигура, облаченная во что-то пурпурное и окруженная бледным красноватым сиянием. Выглядел этот парень довольно зловеще — типичный Кащей из сказки, да еще с угольно-черной физиономией и острейшими клыками, торчащими из проваленного рта. Остроконечные уши выдавали в существе эльфа, или же, лучше сказать, этот призрак когда-то был эльфом.

— Живые люди! — проскрежетал кащей, и глаза его вспыхнули красными угольками. — Хвала Харону, наконец-то!

Меня от звуков его голоса пробрал мороз по коже. Джармен немедленно выхватил свои мечи, однако призрак протянул к нему руку ладонью вперед — и Крейг застыл на месте, выпучив глаза и хватая ртом воздух.

— Если хочешь умереть, подожди немного, — сказал призрак. — Вначале я буду говорить с вами, а потом убью, если решу, что вы мне не нужны.

— Ты кто? — спросил я, взявшись за рукоять катаны и делая шаг навстречу монстру.

— Я Таэль Ангх Уртан, Мертвый Король Далканды, — светящаяся фигура шагнула к нам, и кости на полу захрустели под ее ногами, стало быть, хозяин башни был вполне материален. — А вы оказались сообразительными гостями. Кто вам рассказал о Паутине?

— Никто, — я понял, что существо пока что настроено на крупный разговор, а не на драку и оставил оружие в покое. — Сами догадались.

— Интересно. Вы умны, но не обольщайтесь, я мог бы прикончить вас в считанные мгновения, но мне захотелось с вами встретиться и узнать, зачем вы пришли в мои владения. Кто вы, и что вам здесь понадобилось?

— Нам? — Я вспомнил текст, который прочитал внутри алтаря на площади. — Мы хотим спросить тебя о жизни.

— Жизнь? Живой спрашивает о жизни того, кто ее лишен? — Уртан скрестил руки на груди и взгляд его потух. — Я давно забыл это слово. Когда-то я искренне верил, что вечная жизнь — это великий дар. Но маги меня обманули. Они увлекли меня в этот город обещанием бессмертия, заморочили мне голову сказками о Вечности, в которой я буду наслаждаться всеми радостями плоти. Они пленили мою душу, сделали меня частью Омартэ, и я вынужден веками охранять их покой. Я обитаю в этих развалинах и повелеваю армией даонайн-хельдов, которых вы видели. Я заметил ваше появление и наблюдал за вами. Мне было интересно, зачем вы пришли в эти проклятые развалины.

— Скажу тебе правду, — решился я. — Мне нужен топаз Сеидар. Ты знаешь, где он?

— Камень Силы из древней короны? — Уртан шумно выдохнул воздух, и его и без того темное лицо будто накрыла глубокая тень. — Зачем он тебе, женщина?

— Вот зачем, — я извлек из споррана сломанную корону и показал ее мертвецу. — Я должна восстановить ее.

— Вот даже как! — Мертвец еще ближе подошел к нам, и я невольно сделал шаг назад. — Хочешь сказать, что ты, нежить, вампир, сотворенный магией, есть истинная наследница Шестицарствия?

— Нет, — сказал я, решив играть по-честному до конца. — Я должна собрать камни из этой короны и помочь ее починить, чтобы... чтобы выполнить поручение одного фаэрмеллена. Это очень важно для меня, Уртан. И я пойду до конца, чтобы найти камень Сеидар.

— А ты отважна, — проскрипел Уртан. — И мне нравится, что ты говоришь правду. Маги лживы. Каждое их слово — ложь. Мне, воину и наследнику королей и героев, претит их лживость и лицемерие. Я уважаю прямодушных, ценю твою откровенность и, в свою очередь, буду честен с тобой. Ты и твой спутник пришли сюда за камнем — что ж, я готов помочь тебе получить его. Но сначала ты поможешь мне. Заключим сделку.

— Чего ты от нас хочешь?

— Этот город — мой. Когда-то я вместе с магами Интэ-Харон пришел сюда, мечтая о свободе, вечной жизни и великой власти. Я считал, что мне, одному из наследников Амендора, предстоит сохранить величие Шестицарствия. Я защищал Далканду и уничтожал врагов, которые приходили сюда, чтобы захватить мое царство. Но я не был свободен в своих решениях. Мое бессмертие обрекло меня на вечное служение тем, кто вместе со мной создал эту обитель и кто обязан мне многим — Черным эльфам, хозяевам Жизни. Я не сразу понял, что стал их слугой, обреченным вечно охранять их блаженные сны в мире Омартэ. Они пользовались мной, чтобы никто не нарушил их совершенного бытия, охранял их, был их сторожевым псом.

— Почему же ты не присоединился к магам?

— Я не сразу понял их замысел. Поначалу мне казалось, что вечная жизнь дает мне огромные возможности и великую власть над миром. Но потом я понял, как жестоко ошибся. Маги заключили себя в Омартэ, а я стал тенью, которая бродила по опустевшей Далканде, не в силах ее покинуть. Я даже умереть не мог. И тогда я начал ненавидеть себя, магов, этот мертвый город, весь мир. Магия Омартэ держала меня в этих руинах словно несокрушимая цепь. А маги забыли обо мне. Они находятся по ту сторону жизни и смерти, в мире вечного блаженства и уже столетия не покидают его. Я понял, что они обманули меня. И я хочу отомстить. Ты готова мне помочь?

— Я тебя слушаю.

— Убей магов. Пусть они познают тьму смерти.

— Почему ты сам не убьешь их?

— Я не могу. Когда-то я дал клятву служить им. Я не могу нарушить своего слова.

— Но ты предаешь их, верно?

— За минувшие века я стал мудрее. И это не предательство, всего лишь справедливое возмездие за то унижение, которому они меня подвергли.

— И как нам покончить с магами?

— Резервуар Душ находится в верхней зале этой башни. Я пропущу вас к нему. Вы должны убить магов, но при этом не повредить сам Резервуар. Чтобы покончить с ними, просто перережьте пуповины, питающие их микрокосмы от Резервуара. Когда маги будут мертвы, вся сила Омартэ перейдет ко мне, и я стану истинным и единственным повелителем Далканды.

Я с недоверием посмотрел на Уртана. Мертвый король Далканды оказался весьма склочным и подловатым парнем — даже будучи нежитью, мечтает об абсолютной власти над этими руинами и о том, как избавиться от своих более удачливых собратьев. Но главное было в другом — мертвец предлагал мне сделку, и на первый взгляд, она была честной. Хотя, кто его знает, что у этой твари на уме?

— Уртан, кто поручится, что ты меня не обманешь? — спросил я.

— Я даю тебе свое слово.

— Хорошо, я тебе верю. (Черт, рисковать так рисковать, все равно выбора у меня нет!) Что нам делать?

— Идите в эту дверь и поднимайтесь к Залу Омартэ. Стража вас не тронет, она подчиняется мне. Маги находятся в зале, прикончите их и возвращайтесь ко мне. Только помните, что Резервуар Душ должен остаться нетронутым, иначе я вынужден буду убить вас.

Уртан махнул рукой, и Крейг вышел из оцепенения. Я не без опаски прошел мимо светящейся фигуры к дверям, но владыка Далканды, казалось, потерял к нам интерес — он просто стоял на месте и смотрел куда-то в пространство. Бочком, вдоль стены, мы с Крейгом подобрались к двери и скользнули в соседний покой, где, наконец, смогли прийти в себя и подумать, как быть дальше.

— Уфф! — Крейг вытер со лба пот, посмотрел на меня ошалело. — Что это было? У меня сердце чуть не остановилось.

— Похоже, мы попали в серьезную историю, — сказал я. — Я не верю этому упырю. Он что-то задумал. И вряд ли он выпустит нас отсюда живыми.

— Я буду защищать тебя до последнего вздоха, — заявил Крейг.

— Боюсь, ты ничего не сможешь сделать, Джармен. Силища этого чудовища слишком велика. Он остановил тебя одним магическим пассом, или ты забыл? Так что не обольщайся, чуть что он порвет нас на части играючи. Надо его перехитрить. Слышал, что он сказал?

— Что?

— Мы не должны причинить урон Резервуару Душ. Значит, в наших силах этот Резервуар повредить или даже уничтожить. Это ценная инфа, дорогой.

— Дорогой? — Крейг расплылся в улыбке. — Ты назвала меня дорогим?

— Кому что! Знаешь, что я сейчас подумала? Я просто уверена, что Уртан не выпустит нас из башни живыми.

— С чего такая уверенность?

— Я показала ему корону. Завладев ей, Уртан-Мертвец станет законным правителем эльфов. И он это знает. Чуешь, какая тема?

— Иногда я не понимаю тебя, Марика. Твоя манера изъясняться совершенно изменилась. И где ты нахваталась этих странных слов?

— Ладно, проехали. — Я окинул Крейга внимательным взглядом и подумал, что буду сильно жалеть, если этот парень сегодня умрет. — Пообещай мне, что не дашь себя убить.

— Ты слишком мрачно на все смотришь, — Крейг перестал улыбаться. — Ты и в самом деле...

— Неважно. Надо рисковать. Посмотрим, удастся ли нам обдурить этого чернорожего кадавра. Глядишь, что-нибудь у нас и выгорит...

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Всякого я за последнее время насмотрелся, но это...

Добирались мы до зала Омартэ, как назвал его мертвый король Уртан, довольно долго — верхняя часть башни была похожа на лабиринт из залов, запутанных переходов, коридоров и лестниц. И еще — таинственный Резервуар Душ нехило охранялся. Стража из даонайн-хельдов была в башне повсюду. Зомби в ржавых доспехах следили за нами, и от их мертвых взглядов, которыми они нас сопровождали, волосы на голове шевелились. Из зала в зал, из коридор в коридор — везде нам встречались молчаливые страшные фигуры, которые будто напоминали о том, что мы попали в настоящее царство смерти. Этот кошмар закончился лишь в тот момент, когда мы по витой чугунной лестнице поднялись на последний этаж башни и оказались у огромных дверей, за которыми, как я понял, и находился зал спящих магов.

Двери открылись сами, едва мы подошли к ним поближе. Сердце у меня бешено колотилось, когда мы вошли внутрь зала. Вошли — и встали, не в силах даже слова сказать.

Зал был огромен — тут без труда могло разместиться несколько тысяч человек. Прямо в его центре слабо фосфоресцировали сотни гигантских зонтичных грибов, растущих из громадной слизистой лужи. Слизь тоже светилась, и я почему-то подумал о радиации. Прямо над грибами под сводом зала висело нечто, напоминающее раздутый пульсирующий пузырь метров двадцати в поперечнике. Ячеистые стенки пузыря были полупрозрачными, а его мутное содержимое также испускало мертвенное зеленоватое сияние, наполнявшее весь зал. Из нижней части пузыря горизонтально над нашими головами отходили похожие на щупальца осьминога длинные бугорчатые тяжи, оплетавшие стены зала, как кровеносные сосуды и соединявшиеся с другими пузырями, торчащими из стен, словно огромные гнойные волдыри, только гораздо меньших размеров, чем первый. Всего их было в зале не меньше нескольких десятков. Присмотревшись к этим пузырям, я ощутил резкий приступ тошноты — внутри пузырей виднелись смутные фигуры. Что-то вроде эмбрионов, плавающих в околоплодной жидкости. Стены между пузырями сплошь покрывала жирная зеленоватая слизь, которая ползла не только вниз, но и вверх по стене, словно живая. В довершение ко всему воздух в зале был пропитан запахом гнили и падали. Никогда не видел ничего более тошнотворно-омерзительного и очень надеюсь, что больше не увижу до самой смерти.

— Тьфу! — Крейг, лицо которого в этом загробном освещении казалось лицом утопленника, пролежавшего неделю в воде, плюнул себе под ноги. — Вот значит как выглядит бессмертие?

— Джармен, меня сейчас вырвет.

— Меня тоже.

На меня накатила жуткая дурнота, во рту появился привкус желчи. В ушах зазвенело. Руки и ноги онемели, а внутренности шевелились, как живые. А потом я услышал голос. Точнее, голоса — вкрадчивые, жуткие, леденящие сердце, звучащие в унисон, зловещим хором.

— Девочка-вампир пришла! — торжествовал хор. — Пришла сама и привела с собой человека. Чего хочет от Познавших Бессмертие девочка по имени Марика?

— Со мной кто-то говорит! — воскликнул Крейг. Судя по выражению его лица, он чувствовал себя ничуть не лучше, чем я.

— Лешенька, это магия высшего уровня! — упавшим голосом шепнула Марика. — Я долго не выдержу...

— Девочка пришла узнать тайну Интэ-Харон? — вопрошал хор. — Ей интересно знать, как можно обмануть Неизбежность, как уподобиться богам и познать истинное блаженство? Мы расскажем ей, если она того желает.

— Я желаю! — крикнул Крейг. Он, похоже, совершенно потерял над собой контроль.

— Не желаю! — закричал я, пытаясь совладать с убийственной дурнотой. — Не желай знать того, чего не полагается знать!

— Она знает Закон Интэ-Харон? — В замогильном голосе отчетливо прозвучало удивление. — Она не хочет получить знание? Что же она тогда ищет в обители Совершенных? Чего хочет?

— Топаз Сеидар!

— Ты осмелилась потревожить Совершенных ради жалкого самоцвета? Ты умрешь!

— Ну, уж нет! — выдохнул я, запустил руку в спорран и нащупал там флакон с тинктурой Ящера. Зелье немедленно вернуло мне способность соображать, исчезли слабость и онемение. Второй флакон я сунул в руку Крейга, который, казалось, вот-вот хлопнется в обморок.

— Пей! — рявкнул я. — Пей, чтоб тебя!

Крейг понял. Судорожно влил в себя зелье, поперхнулся и замотал головой, бормоча ругательства.

— Вот дерьмо! — выпалил он, таращась на меня. — Мне показалось, что я умер. Валить отсюда надо, пока они нас самих в зомби не превратили!

— У нас тридцать секунд, потом крышка. Беги отсюда! — ответил я и бросился к одной из колонн, между которыми висел большой пузырь.

Уж не знаю, почему я так поступил, но интуиция меня не обманула. Добравшись до верха колонны, я увидел, каким манером пузырь держится в воздухе. Мерзкий Резервуар Душ свисал со свода на нескольких вросших в камень пупырчатых тяжах, каждый толщиной с мою руку. Прямо какая-то чудовищная киста, мать ее. Недолго думая, я перепрыгнул с колонны на один из тяжей, ухватил его ногами, словно канат, высвобождая правую руку, вытянул из-за спины катану и рубанул соседний тяж, да так, то он сразу лопнул, забрызгав меня вонючей слизью. Вторым ударом я перерубил еще один тяж, перескочил на соседний, поближе к колонне, и в пару секунд перерезал еще одно щупальце, со злой радостью наблюдая, как уцелевшая пара тяжей начала растягиваться под немалым весом Резервуара. Действие тинктуры Ящера заканчивалось, я снова начал ощущать тошноту и звон в ушах, но это уже было неважно. Полоснув для верности катаной по ближнему тяжу, я отчаянным прыжком сиганул на капитель колонны, и мгновение спустя растянувшиеся щупальца с треском порвались. В мое сознание ворвался дикий душераздирающий, полный непередаваемого ужаса многоголосый вопль — и миг спустя гигантский пузырь рухнул с десятиметровой высоты на пол и взорвался, выбросив во все стороны тонны светящейся слизи. А потом с неожиданным грохотом начали рваться капсулы в стенах, и слизь была окрашена кровью. После того, как лопнул последний пузырь, я еще долго сидел на капители, пытаясь прийти в себя, а потом вспомнил о Крейге.

Джармен лежал недалеко от выхода из зала, раскинув руки, в луже вонючей слизи — и он был жив.

— Живой! — всхлипнула Марика. — Он жив!

— Это хорошо или плохо? — спросил я, хлопая Крейга по щекам.

— Ты опять за свое!

— Нет, я реально рад, — совершенно искренне сказал я. Тем более что в следующую секнуду Крейг закашлялся, открыл глаза и уставился на меня очумелым взглядом.

— Что это было? — выдохнул он.

— Ничего. Просто я решила бросить с балкона шарик, наполненный водой. Хороший плюх получился, да?

— Клянусь Бессмертными! — Крейг с отвращением посмотрел на свою облепленную фосфоресцирующей слизью одежду. — Здесь воняет, как в нужнике.

— Зато мы освободили прорву душ.

— Мы? Ты освободила. Я бы до такого никогда не додумался. — Взгляд Крейга был полон почти экстатического восторга. — Какая же ты у меня...

— Надо выбираться отсюда, пока мы не задохнулись от этой вони, и пока Уртан не привел сюда своих мертвецов. Хотя...

— Что "хотя"?

— Да так, ничего. Надеюсь, что я не ошиблась в своих предположениях.

Еще никогда я так не мечтал о том, чтобы мои прогнозы оправдались. И все случилось именно так, как я ожидал. Разрушение мерзкого Резервуара и гибель магов покончило с чарами Интэ-Харон. Когда мы с Крейгом выбрались из зловонного зала, мертвая стража башни исчезла — даонайн-хельды наконец-то упокоились, рассыпавшись в кучи серого праха. Спускаясь с этажа на этаж, перешагивая через останки и ржавое оружие, мы добрались до зала, в котором говорили с Уртаном и наткнулись на то, что осталось от Мертвого Короля. История Далканды была дописана до конца.

Разглядывая останки короля Уртана, я увидел среди костей и клочьев истлевшей одежды то, ради чего забрался в эти проклятые руины — искусной работы медальон на золотой цепи. В центре медальона искрился золотыми искорками крупный четырехугольный топаз, пятый камень из короны Амендора. Я наклонился и поднял медальон. Итак, моя миссия выполнена, остался последний камень — бриллиант Меар.

— Чудесная работа! Искренне аплодирую вашей отваге и находчивости! — услышал я голос Консультанта.

Крейг немедленно сдвинул брови, засверкал глазами, выхватил меч и двинулся на Консультанта, но я остановил его окриком, и парень подчинился.

— Я пришел сообщить вам об очередном повышении, — сказал он мне, когда мы отошли в сторону, так, чтобы Крейг не мог слышать наш разговор. — Вот, ознакомьтесь.

Я взял пергамент и прочитал, что компания "Риэлити" поздравляет меня с переходом на двадцать первый уровень, что я получаю новый статус "Возвращенный герой — истребитель некромантов", что мне начисляются очки опыта в номинациях (список прилагался, причем на этот раз я получил помимо прочего два очка в способностях Женское Обаяние и Магические Искусства), и что мне по итогам прохождения предоставляется новый набор бонусных призов и перков: 3000 дукатов деньгами, 20-типроцентное сопротивление боевой магии, Кольцо Колдуна ( + 25 мана, + 10 харизма, + 10 здоровье, древняя эльфийская работа, стоимость 10 000 дукатов) и способность "Ночная тень", которая давала мне 50-типроцентную прибавку к навыку скрытности после заката солнца. Недолго думая, я выбрал "Ночную тень", хотя Консультант настоятельно советовал мне взять Кольцо Колдуна.

— Давайте лучше поговорим о моем теле, — сказал я, когда с формальностями было покончено. — Наш с Марикой симбиоз — штука прикольная, но я должен стать самим собой. Чем быстрее, тем лучше.

— Пока ничем не могу вас обрадовать. Наши специалисты бессильны вам помочь, пока не найдена голова. Но есть и хорошая новость. Руководитель центра Анастазиса готов полностью восстановить вас, как только они получат голову — можете даже не сомневаться.

— Послушайте, — зашептал я, косясь на Крейга. — Я не могу больше находиться в женском теле. У меня проблемы. Мне уже предложение делают, — я покосился на Крейга, напряженно следящего за нашим разговором. — Вы понимаете, в каком я положении?

— Увы, дорогой Алексей Дмитриевич, я все прекрасно понимаю, но пока ничем не могу вам помочь. Придется немного потерпеть.

— То есть свои проблемы я должен решать сам, не так ли?

— На настоящем этапе — да. Я же сказал вам, у кого сейчас находится ваша голова. Попробуйте получить ее обратно.

— И что, я должен проникнуть в Кубикулум Магисториум, сразиться с войском мутантов, убить Мастера и забрать свою голову, верно? Или мне искать другие способы вернуть себе свое тело? Других предложений не будет?

— К сожалению, я действительно ничего не могу вам предложить. Думаю, вам следует продолжить работу на Салданаха, сейчас это ваша основная задача.

— И между делом выйти замуж за Джармена Крейга, — я одарил Консультанта ледяным взглядом. — Знаете, дорогой мой, очень советую вам попробовать как-нибудь на досуге пожить в женском теле. Незабываемые ощущения гарантированы.

— Вам что-то не нравится?

— Я всего лишь хочу стать самим собой.

— Вы им станете, — с апломбом сказал Консультант. — Я вам обещаю. Но сначала выполните свою работу. Никак нельзя останавливаться на полпути. До сих пор вы пользовались репутацией человека, на которого можно положиться.

— Да, все правильно. Добавлю только: у меня репутация человека, на которого можно положиться, но еще я человек, на которого нельзя положить. Имейте это в виду.

— Что вы сказали?

— Ничего, так, мысли вслух. — Я сделал паузу. — Как я могу активировать свой новый перк?

— Он уже активирован. Есть еще какие-нибудь пожелания?

— Я хочу избавиться от Джармена Крейга. Он меня напрягает.

— Боюсь, это не в нашей власти. Вам придется самому с ним разбираться. Только, насколько я знаю, его помощь может пригодиться вам в поисках последнего камня, или я неправ?

— Правы, как всегда, — Я почти ненавидел Консультанта. — Счастливо оставаться.

— Кто это был? — осведомился Крейг, когда Консультант, помахав мне рукой, вышел в дверь. — И откуда он тут вообще взялся?

— Это мой демон-наставник. Разве ты не знал, что у каждого вампира есть такой вот собственный демон?

— Разыгрываешь меня? — На лице Крейга появилась обиженная гримаса. — Ах, Марика, почему ты не хочешь понять, что никто никогда не будет любить тебя так, как я люблю?

— Джармен! — Я повысил голос. — Тема закрыта.

— Как хочешь, — Крейг выглядел совершенно несчастным. — Я всего лишь хочу, чтобы ты знала...

— А я хочу принять ванну. Смыть с себя эту омерзительную слизь, грязь и усталость. А потом выпить пару бокалов вина и проспать целые сутки. Вот чего я хочу, дорогой. Так что давай выбираться из этой дыры. Я так понимаю, ты собираешься следовать за мной повсюду?

— Я не оставлю тебя одну. Ты ведешь очень опасную жизнь, и я...

— А как же Алекто Фра-де-Леоне? — спросил я, прекрасно понимая, что веду себя жестоко по отношению к парню. — С ним что делать?

— Ты ведь обещала выйти за меня замуж, — напомнил Крейг, и губы его задрожали, совсем как у ребенка.

— Да, обещала. Но сначала я должна закончить свои дела. Сейчас я отправляюсь в Орморк, к Алекто. Он ждет меня. Я должна сказать ему... про нас с тобой. Погоди, не перебивай меня! Сейчас мы с тобой расстанемся, и ты поедешь в Лансан. Я хочу, чтобы ты мне помог. Ты должен разузнать все о бриллианте, который потерял твой рассеянный предок. Я разберусь с делами в Орморке и приеду в Жуайе.

— Обещаешь?

— Обещаю, — я деликатно, кончиками пальцев, провел по груди Крейга. — Где мы можем встретиться в Жуайе?

— В моей усадьбе. Она называется "Два голубка", это в миле от города, если ехать по Северной дороге. Я... я буду ждать тебя, любимая.

— Не сомневаюсь. Но сначала выберемся из Далканды. Надеюсь, с нашими лошадьми не случилось ничего плохого, иначе нам придется очень долго идти пешком по выжженным равнинам. А времени до наступления Самахейна остается совсем немного.

Глава десятая: Гонка за бриллиантом

Вам помочь или не мешать?

Мать моя женщина, как хорошо!

Второй день я провожу в "Добром отдыхе" — отмываюсь, отсыпаюсь, отъедаюсь и привожу себя в порядок. А еще размышляю над тем, что делать дальше.

После того, как топаз Сеидар попал ко мне в руки, у меня на повестке дня остаются два первостепенных дела. Во-первых, надо придумать способ заполучить у Мастера мою голову и вернуть свое тело. Как это сделать, я не имею ни малейшего представления. Можно, конечно, еще раз заявиться к Барнабо и попросить о встрече с Мастером, но вряд ли эта сволота согласится со мной встретиться — он ведь смотрит на меня как на биоробота, на жалкую поделку, которая теперь, когда Алекто Фра-де-Леоне мертв, выполнила предназначенную ей роль в интригах главы Магисториума. А как мне по-другому подобраться к Мастеру, я не знаю. Мастер безукоризненно сыграл свою игру — получил от меня все, что хотел и расправился со мной. Я не раз и не два вспоминал нашу с ним первую встречу в Саграморе и теперь даже не сомневался, что Мастер с самого начала видел во мне соперника и планировал мое уничтожение. А я еще работал на эту скотину! Так что пока ничего путного в голову не приходит, и мне только остается мечтать о том дне, когда Алексей Осташов наконец-то станет самим собой.

Во-вторых, мне надо закончить квест с короной. Пять камней уже на своих местах. Когда я вытащил топаз из оправы и вставил его в корону, остальные камушки хором замигали разноцветными огоньками, точно приветствовали своего вернувшегося в корону собрата. Да и сама корона изменилась. Я заметил, что с нее стала сходить пленка окисления, и металл начал приобретать благородный блеск. И еще — стоило мне теперь поднести к короне перстень Детекции Магии, как кристалл в нем становился густо-зеленым. Магия короны Амендора была определенно благотворной, и Марика мне объяснила, что это за магия.

— Скорее всего, корона с самого начала генерировала магию Жизни, — сказала она, когда я заметил, что корона приобрела ауру. — Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу такое!

— О чем ты?

— Еще в Кубикулум Магисториум мне говорили, что магия эльфов всегда враждебна человеку. А уже потом в университете я много раз слышала и читала о конфликтности эльфийской магии. Якобы древние магические искусства Алдера имеют одно важное свойство — для эльфов они всегда благотворны, а вот для людей нет. Даже лечебная магия Интэ-Аэн действует лишь на эльфов и животных, исцелить с ее помощью человека нельзя. Так и с остальными видами магии. Существовал только один вид эльфийской магии, который благотворно действует на все живое — Интэ-Квеаннар, магия Жизни. Некогда с ее помощью эльфы могли управлять, например, ростом растений, превращать бесплодные земли в плодородные и тому подобное. И эта корона, я думаю, является источником именно такой универсальной магии.

— Слушай, ты такая умная! — восхитился я. — Одно удовольствие с тобой поболтать.

— Ах, спасибо! Я, между прочим, бакалавр прикладной магии.

— Ты иронизируешь? Просто чертовски приятно, что тебя любит такая умница и... красавица.

— Ты только сейчас это понял?

— Нет, я давно понял, что ты уникальная девушка, — сказал я совершенно искренне. — И поэтому я все больше и больше хочу вернуть себе свое тело. Только...

— Что "только", зайка?

— Что мы будем делать с Крейгом?

Это был вопрос, на который я сам не мог дать ответа. Чтобы найти бриллиант из короны, мне надо ехать в Лансан и искать помощи у Крейга, а это значит, что мне придется смириться с его ухаживаниями. Или же попытаться найти в Корунне Шарле, прикинуться, что меня послал Алекто и разузнать о камне. Вариант с Шарле меня устраивал гораздо больше, но я опасался, что в Лансане, когда я начну искать камень, Джармен Крейг может создать мне большие проблемы. Мне казалось, что этот темпераментный парнище на почве пламенной любви к Марике может выкинуть любой фортель.

— Я уже говорил вам, дорогой друг, что ничем не могу вам помочь, — сказал мне Консультант, с которым я как-то решил еще раз поговорить о Крейге. — Лучше посоветуйтесь с Марикой, она лучше знает Крейга.

Это был недвусмысленный намек на то, что я должен сам разбираться с Крейгом. Пару раз я попытался заговорить с Марикой о Крейге, но она стала неожиданно немногословна.

— Я не хочу о нем говорить, зайка, — сказала она мне. — И мне неприятно, что ты пытаешься узнать подробности моей прошлой жизни.

— Так это для пользы дела. Или тебе есть что скрывать?

— Мне нечего скрывать и нечего стыдиться. Наши с Джарменом отношения закончились задолго до того, как я повстречала тебя. Но рассказывать своему любимому о прежнем возлюбленном — это дурно.

— Я всего лишь хотел узнать, что он за человек. В Далканде мне казалось, что он просто блаженный какой-то.

— Это почему еще?

— Да он в рот тебе... мне заглядывал, каждое слово ловил. Скажи я ему прыгнуть с башни вниз прямо в гущу зомбаков, он бы прыгнул. По-моему, он слегка ку-ку.

— Тем не менее, ты согласился выйти за него замуж.

— Я согласился? Я что, извращенец? Это был тактический ход, и ты об этом знаешь.

— Но теперь из-за твоих тактических ходов он точно от меня не отстанет. Ты дал ему надежду.

— Он просто идиот. И ведет себя по-идиотски. Обожатель пеханый!

— Осташов, вот то-то я и вижу, что ты никого никогда не любил по-настоящему, — с иронией сказала Марика. — Джармен влюблен, и любовь заставляет его себя так вести.

— Ты как будто его оправдываешь.

— Мы уже говорили на эту тему. Давай не будем к ней возвращаться. Лучше сделай то, о чем я тебя попрошу.

— Что именно, моя сладкая?

— Сходи в салон мадемуазель Ламбар. Я хочу новую прическу.

Вечером второго дня я понял, что вполне восстановился после приключений в Далканде, и мне пора перестать тратить попусту драгоценное время и заняться делом. Поэтому наутро я отправился в Корунну.

Шарле я нашел в одной из аудиторий — она занималась со студентом-первогодком, объясняла ему базовые принципы магической механики. Мой визит ее удивил, а когда я начал плести, что меня прислал Алекто, она тут же спросила:

— А ты кто такая, милочка?

— Я? — Поскольку в голосе Шарле прозвучала ревность, я выдал ревнивице самую чарующую из вампирских улыбок. — Я из агентства магических эскорт-услуг.

— Никогда о нем не слышала. Но вот лицо мне твое знакомо. Мы встречались раньше?

— Возможно. Несколько лет назад я училась в Корунне.

— Вспомнила! — Шарле торжествующе улыбнулась. — Это было месяц назад. Вы с Алекто приходили сюда, он тебя ждал.

— Отлично. Я рада, что ты меня не забыла.

— А почему Алекто сам не пришел ко мне? — иезуитским тоном спросила Шарле.

— У него прорва дел. Его буквально рвут на части. Он очень хотел с тобой встретиться, но не смог выбраться из... из Уэссе.

— И прислал тебя? — Шарле посмотрела на меня с подозрением. — Хорошо. Чего ты хочешь?

— Алекто попросил узнать кое-что о бриллианте Меар из древней эльфийской короны. Прислал меня сюда и сказал, что ты могла бы мне помочь с исследованием.

— С чего он решил, что я знаю о бриллианте?

— Он сказал, что ты знаешь все, — заявил я с самым невинным видом.

— Хм! — Шарле покраснела, и я понял, что мой комплимент пришелся ей очень даже по вкусу. — А ты знаешь, Алекто не ошибся. Я действительно занимаюсь древними эльфийскими артефактами и кое-что узнавала о короне Амендора — так называлась древняя диадема, изготовленная для первого короля Шестицарствия. Когда эльфийские королевства были завоеваны людьми, корона в числе прочих драгоценных трофеев попала к имперцам, но уже тогда она была сильно повреждена. Из нее вытащили три из шести украшавших ее драгоценных камней.

— И что?

— Несколько лет назад я случайно узнала от одного человека, что его далекий предок был замешан в исчезновении одного из камней короны, как раз того самого бриллианта Меар, о котором спрашивает Алекто. Я попыталась кое-что разузнать, но выяснила совсем немного. Только то, что камень, если он еще существует, должен находиться в Лансане, а если точнее — в самом Жуайе, столице королевства. И скорее всего, он хранится в сокровищнице лансанских королей.

— С чего такая уверенность?

— А где ему еще быть? С тех пор прошло уже много сотен лет, а бриллиант нигде не появлялся. Он или потерян окончательно, или же хранится в королевской казне. — Тут Шарле изучающе на меня посмотрела. — Скажи пожалуйста, а зачем этот камень понадобился Алекто?

— Этого он мне не говорил, — сказал я. — У нас с ним чисто деловые отношения, и Алекто со мной не откровенничает. Все, что я знаю — кто-то попросил его найти этот камень.

— Чисто деловые отношения, значит? — нехорошим тоном спросила Марика. — Ну-ну...

— Вряд ли камень удастся найти, — сказала Шарле. — Скорее всего, он потерян безвозвратно. Я бы рада помочь Алекто, но у меня совсем нет времени. После провала экспедиции в Орморк профессор Чомски просто поедом меня ест. Работы невпроворот. Так что попроси от моего имени прощения у Алекто. Он, кстати сказать, не собирается в Лоэле?

— Вроде бы хотел приехать сюда на неделю-другую, — сказал я. — Спасибо за помощь, Шарле. Я передам Алекто все, что ты мне рассказала.

— Не за что. И еще, передавай ему привет. Мне бы очень хотелось с ним поговорить. Так что, когда он вернется в Лоэле, пусть заходит ко мне в Корунну.

— Непременно все передам, — пообещал я и вышел в коридор.

— А она очень хорошенькая, — сказала Марика. — Когда-то у нее была репутация сердцеедки. Вот уж никогда не думала, что она пойдет в науку. Но она тебе нравится, ведь так?

— Ты слышала, что она сказала? — спросил я, уходя от ответа на вопрос вампирши. — Камень надо искать в сокровищнице короля Жефруа.

— Ты плохо ее слушал, дорогой. Она еще сказала — "если он еще существует". И потом, в королевскую сокровищницу еще надо попасть.

— Это будет не так сложно. У нас есть Всеключ, а с твоими способностями мы легко проберемся в замок Жефруа незамеченными. (И Джармен Крейг нам теперь по барабану, ля-ля-ля!)

— Ага, ты все уже решил! Тогда ответь мне на несколько вопросов: ты знаешь, где именно находится сокровищница в замке Жефруа? Ты уверен, что в замок так легко попасть? И ты помнишь, что у нас осталось всего десять дней на то, чтобы найти бриллиант и восстановить корону?

— Рискнем. Риск благородное дело.

— А я бы все-таки попробовала использовать Джармена. Мне почему-то очень сильно кажется, что он может быть нам полезен.

— Конечно, непременно! Он принесет нам алмаз на блюдечке, а мы из чувства благодарности пойдем с ним под венец.

— Дорогой, ты невыносим.

Тут я краем глаза заметил, что какой-то студиозус, вышедший в коридор, внимательно и с сочувствием смотрит на меня — видимо, я увлекся и говорил с Марикой слишком громко, и парень подумал, что у меня не все дома. Я заговорщически подмигнул юноше и тут же побежал к выходу.

Следующий час мы провели в салоне мадмуазель Ламбар, делая прическу. Марика согласилась пойти на компромисс и немного укоротить свои волосы, но на мой вкус они все еще оставались слишком длинными — челка все время спадала мне на глаза. Кроме того, мадемуазель Ламбар предложила нам сменить имидж и перекраситься в жгучую брюнетку, — мол, такой колор будет очень сексуально гармонировать с желто-зелеными глазами, — и мы с Марикой решили, что это будет прикольно. Результат действительно был потрясный — глядя на себя в зеркало, я заявил Марике, что теперь уж точно никому ее не отдам, уж тем более Джармену Крейгу.

— Тебе так важно, как я выгляжу, зайка? — спросила Марика в ответ на мою восторженную тираду.

— Да. Всегда мечтал, чтобы рядом со мной была такая девушка.

— Ты просто тщеславный ребенок, Осташов. Ветер Инферно, сама себе удивляюсь — как я могла полюбить такое дитя?

— У, ты моя красавица! — просюсюкал я и послал воздушный поцелуй своему отражению в зеркале.

После салона, весь из себя ухоженный и благоухающий, я отправился домой, заплатил хозяину "Доброго отдыха" за постой, выслушал кучу восторженных отзывов о моем новом имидже, съел отличный обед и поехал в Орморк.

Мне повезло — Тога еще был на раскопках, и Саффрон поблизости не оказалось. По словам моего казанского друга, имперцы все-таки умудрились найти на втором уровне подземелья какую-то запечатанную комнату и теперь пытаются в нее проникнуть. Выслушав историю моих приключений в Далканде и посмотрев корону, Тога тут же предложил мне испытать на короне Амендора его новое изобретение.

— Я назвал этот прибор аурометром, — сказал он, продемонстрировав мне металлическую коробку с ладонь величиной, в верхнюю панель которой были вставлены два прозрачных круглых кристалла. — Когда ты сказал мне об эльфийских камнях, я подумал, что можно собрать устройство, которое бы определяло магическую ауру предметов. Видишь эти кристаллы? Это шлифованные осколки большого алдерского исмэна, одного из тех, что находились в зале, где была Машина Реальности. Я заметил, что они иногда ни с того, ни с сего изменяют цвет. А дальше экспериментально определил, что любой фрагмент исмэна может заряжаться магией, даже остаточной, если поднести его поближе к источнику магии. Вот, смотри, — Тога поднес коробку к лежавшей на столике короне Амендора, и один из кристаллов немедленно засветился слабым голубоватым светом. — Видишь? Голубой цвет означает, что артефакт изготовлен эльфами. Если магия не является эльфийской, засветится другой камень, и цвет будет оранжевый. Проверено экспериментально.

— Классная штукенция, — похвалил я. — А практическое применение?

— Очень даже разнообразное. Я обратил внимание еще во время раскопок, что коруннские археологи очень долго возятся с выкопанными из земли предметами, пытаясь определить их принадлежность к алдерской эпохе. Теперь это можно сделать за секунду. Можно использовать эту штуку тупо как металлоискатель — приделать ее к штанге и сканировать поверхность земли на предмет скрытых на глубине магических артефактов. Вот, смотри, — Тога показал мне внушительных размеров золотой перстень на своем указательном пальце. — Нашел в куче земли из раскопа. Ученые проглядели, а мой аурометр засек. Саффрон сказала, что этот перстень потянет на пару сотен дукатов, минимум. А главное, аурометр можно использовать для определения подлинности артефакта. Теперь я могу на все сто сказать, что корона и камни в ней настоящие.

— Круть, Тога! — восхитился я. — Да ты просто КБ ходячее.

— Самое забавное, что до этого никто здесь не додумался. Все просто, как яичница. — Тога убрал аурометр. — Теперь о твоем деле. Я расспрашивал Саффрон о бриллианте Меар, но она ничего о нем не знает. Она даже устроила мне сеанс дистант-консалтинга с одним из главных артефактоведов Магисториума, но и там я узнал немного.

— Что именно?

— Только то, что камень был, и потом его потеряли. А вот где, когда, при каких обстоятельствах, неизвестно.

— Ну, тогда я узнал больше. — Я коротко пересказал Тоге то, что узнал от Джармена Крейга и Шарле. — И я отправляюсь в Лансан, прямо сейчас.

— Я с тобой.

— Подожди, а Саффрон?

— Ее сейчас нет в Орморке, — сказал Тога, опустив глаза. — Она в Бевелоне, ее срочно вызвали в Магисториум.

— Отлично, — обрадовался я. — Тогда едем. Времени у нас мало, надо успеть найти камень до Хелуина.

— Почему?

— На Хэлуин кукла Меаль превращается в девушку. Та фальшивка, что я подсунул Рискату, естественно, оживать не станет, и парень все поймет. Могут возникнуть большущие проблемы. И еще, я обещал Салданаху, что соберу камни именно к этой дате. Он ждет.

— Хорошо. Я только прихвачу кое-какие вещички.

— Давай, Мейсон, я тебя на улице жду.

Я обрадовался. Честно. Давно я не испытывал такой радости и такого душевного покоя. Тога снова со мной, и теперь я больше не сомневался, что найду чертов бриллиант, восстановлю корону, и все у меня будет хорошо. Одернув полог палатки, я вышел на улицу и...

И дальше ничего не помню.

* * *

* * *

* * *

* * *

Очнулся я от сильной боли в затылке. А потом в поле моего зрения возникла слишком знакомая мне физия. Мастер. Бледный, осунувшийся, но невозможно довольный. Я рванулся к нему, но тут же закричал от новой боли — мои руки и ноги были прикованы железными цепями к перекладинам Х-образного креста, на который эти сволочи меня подвесили. Справа и слева от меня стояли вооруженные людомеды, а рядом с Мастером, на маленьком дощатом столе, лежали мои мечи и моя сумка. И корона Амендора.

— А я тебя снова недооценил, землячок, — сказал Мастер, постукивая пальцами по кресту у моей головы. — Ловко ты все обставил. И где только ты научился магии Перевоплощения? Даже в Магисториуме такие чудеса пока невозможны. Ни за что бы не поверил, что ты способен на такое.

— Сука! — выпалил я, плюнул в Мастера, но не попал. — Где моя голова?

— В надежном месте, дружбан. Там, куда тебе никогда не попасть. Нет, ну ты фрукт! Я-то приставил к тебе эту искусственную курву, чтобы держать тебя под постоянным контролем, а ты вот как все вывернул! Респект и уважуха, Леша. В кои-то веки у меня появился достойный противник.

— Это я курва? — зашипела Марика. — Ах, ты, кошак помойный!

— Вы мне не нужны, — сказал Мастер людомедам, и мутанты тут же вышли из палатки. — Теперь поговорим с глазу на глаз. Обожаю задушевные беседы. Поговорим, брат?

— Шакал засратый тебе брат. Не о чем нам говорить.

— Ты сделал всего одну ошибку, дружище, — продолжал Мастер, глядя мне прямо в глаза. — Тебе не надо было приезжать в Орморк. Саффрон сразу доложила мне о визите... Марики, и я все понял. Это твой эльфийский кореш Салданах сделал из вас сиамских близнецов? Можешь не говорить, я и так знаю, что это его штучки. Нет, ну я в восторге! Я просто в оргазме, дружище! Такого эти королевства еще не знали. Герой северных королевств Алекто стал бабой. Ну-ка, расскажи, что ты испытываешь во время месячных? Наверное, это не совсем приятно.

— Да пошел ты...чмо!

— Чудесно выглядишь, — продолжал глумиться Мастер. — Только вот любовью не получается заняться, так? Сочувствую. Самое забавное, что ты теперь так и останешься телкой. Уж я об этом позабочусь.

— Чего ты хочешь?

— А, все-таки настроен на деловой разговор? Я не сомневался, что ты поступишь разумно. Жаль, что пришлось сделать девочке бо-бо, но это было неизбежно — ты ведь несдержан, сразу начал бы хвататься за меч. Ладно, я человек отходчивый и постараюсь тебя больше не обижать. Я с женщинами обычно очень тактичен.

— Зато я тебя однажды очень сильно обижу, будь спок.

— Обломишься, подруга. — Мастер противно засмеялся. — Нет, это просто офигенная тема! Даже не знаю, как к тебе обращаться. Сегодня же соберу магов и расскажу им о новом сумасбродстве Салданаха. И еще уничтожу твою голову, чтобы ты навсегда остался в этом теле. Я так хочу. Я тебе даже имя придумал — Лерика. Как тебе имечко?

— Слушай, давай по делу. Или свали отсюда, чтобы я твое табло поганое не видел.

— Ладно, если дама хочет... Поговорим об этом, — Мастер показал мне корону Амендора. — Как она к тебе попала?

— Купил у старьевщика в Лоэле. У меня страсть к антиквариату.

— Хорошо, поставим вопрос по-другому. Это Салданах тебе ее дал? Можешь не отвечать, я знаю, что это он. Старый эльфийский мухомор никак не уймется.

— Не понимаю, о чем речь.

— Леша, братан, не надо устраивать здесь сцену "Герой-партизан на допросе в гестапо". Дело в том, что Салданах решил меня кинуть. Он опять куда-то перепрятал проклятую куклу, чтоб ее. Мне это надоело. Я долго терпел, но теперь рассердился по-настоящему. И в твоих интересах рассказать мне все, что ты знаешь, иначе я очень сильно тебя огорчу.

— Ничего я не знаю. А если б даже и знал, хрен сказал.

— Ну хорошо, предположим я тебе поверил. Предположим, что Салданах дал тебе поручение, не рассказав, что к чему. Зачем ты ездил в Далканду?

— Позагорать. Видишь, какой у меня загар?

— Однако после твоего курортного тура к Тигровому Хребту наши маги определили резкое изменение векторов магической силы в нашем мире. Магия Интэ-Харон полностью исчезла, даже следа от нее не осталось. Еще раз респект и уважуха, земляк — тебе удалось решить проблему, которую Магисториум не мог решить веками. Ты и в самом деле крутой. Только твоя крутизна должна использоваться мне во благо. — Мастер подошел ко мне вплотную, зашептал в ухо: — Ты хочешь получить обратно свою башку, идиот? Хочешь?

— Ну, хочу. И что дальше?

— Я дам тебе еще один шанс, Леха. Последний.

— Иди, купи себе чупа-чупс и пососи его, Артурчик. Не буду я на тебя работать.

— Будешь. Потому что хочешь стать самим собой, чтобы однажды по полной насадить эту шлюшку Марику. Ты ведь хочешь снова стать мужиком? Хочешь, я по глазам вижу. И поэтому будешь делать то, что я тебе скажу. — Мастер показал мне корону. — Я понял, чего хочет Салданах. Он решил обойти меня. Эта корона когда-то символизировала единство эльфов. И знаешь, что самое интересное? Я хочу, чтобы ты довел дело до конца.

— Что ты несешь? Вообще не понимаю, о чем речь.

— Зато я все понял. Твой дружок интересовался бриллиантом Меар, камнем, который когда-то украшал эту корону. Уверен, ты его попросил навести справки. Хочешь знать, почему Магисториум когда-то отдал приказ наместнику Алдера Райнусу извлечь из короны камни? Чтобы окончательно лишить корону силы. И Уртан из Далканды получил топаз именно поэтому. Пока камни были разбросаны по миру, корона была просто куском митрила. Но теперь она может пригодиться. Представь, что я буду коронован этой короной, как новый правитель эльфов. Хорошая тема, верно?

— Артур, иди в жопу. Или говори по делу, или заткнись. Надоело слушать твой бред.

— Ты найдешь бриллиант и привезешь его мне.

— Я не знаю, где бриллиант.

— Знаешь. Уж не пойму, как ты узнал, но я кишками чувствую, что ты напал на его след. Я тебя насквозь вижу.

— Да? И что, дорогой Рентген, у меня внутри?

— Душа, Леша. Бедная мужская душа, которая мечтает заполучить обратно свое тело с яйцами и прочей гарнитурой.

— Шантаж — штука хорошая. Но меч лучше. И однажды я тебе это докажу. А ведь я еще хотел тебе помочь.

— Что это? — Мастер показал мне бутылочку с Омартэ, которую я нашел в развалинах Нар-Хольда. — Салданах тебе ее дал?

— Да, Салданах. Это состав, который снимает конфликт мужской души и женского тела, — на ходу сочинил я. — Что еще ты нашел в моих вещах?

— Ничего. Поэтому ты получишь все обратно. Я не мародер и не грабитель. Только корону я оставлю у себя.

— Тогда хрен тебе! — Я почувствовал такое отчаяние, что даже боль от цепей меня перестала беспокоить. — Ничего я не буду делать! Ни-че-го! Можешь сожрать мою голову на обед и подавиться ею. Мне хорошо в теле Марики, понял? В миллиард раз лучше быть искусственной девчонкой-вампиром, чем озлобленным на весь свет инвалидом, который дорвался до власти. Все, козлина, разговор окончен!

— Посмотрим, падла, кто кого, — прошипел Мастер. Его лицо стало зелено-белым, глаза сузились до щелок. — Я сейчас вызову сюда десяток людомедов, и они будут трахать тебя до утра во все дырки. Опустят тебя по полной, придурок. И потом посмотрим, как ты запоешь.

— Убью, мразь! — Я судорожно дергался на кресте, пытаясь освободиться и добраться до этой твари. — На куски порежу!

— А перед тем, как тебя отымеют, я прикажу на твоих глазах прикончить твоего приятеля. Он тут, в соседней палатке. Или, если хочешь, сначала секс, а потом казнь.

— Аааааааааааааааа!

Уж не знаю, что со мной случилось, и какая дьявольская сила мной овладела, но цепь, которой была скована моя правая рука, лопнула, и я обрывком цепи влепил Мастеру точно между глаз. Он опрокинулся навзничь без звука, и я бы, наверное, размолотил ему башку в желе — в таком я был бешенстве. Но меня остановила Марика.

— Леша, не надо! — завопила она, когда я замахнулся на бесчувственного Мастера, лежавшего у моих ног. — Прошу тебя!

— Аааааа, убью!

— Лешенька, милый, нет! У него твоя голова.

Странно, но я почти мгновенно пришел в себя. Мастер валялся в отключке, на лбу у него вздулась огромная кровоточащая шишка. Я сорвал с его пояса ключ, открыл второй наручник, потом освободил ноги. Запястья у меня были разодраны до мяса, но боли я не чувствовал. С трудом поборов в себе желание отпинать как следует тварюгу Мастера, я подхватил со стола корону, свои вещички, перевязь с мечами и осторожно выглянул из палатки.

Оба людомеда стояли по сторонам от входа и не видели меня. Одному я сразу подсек ахиллы катаной, и мутант с ревом повалился на землю. Второй людомед рванул из-за спины хейхен, кинулся на меня, но я оказался проворнее. Получив удар в шею над краем панциря, людомед снопом рухнул на своего собрата, и я несколькими ударами добил обоих. На шум драки из соседней палатки выскочил третий людомед — и получил от меня огненный заряд прямо в морду. Добить ослепленную монстрозину не составило никакого труда.

Тога был в палатке. Его не стали приковывать, как меня, просто связали и усадили на кровать. Увидев меня, он слабо вскрикнул.

— Что у тебя с лицом? — спросил он, глядя на меня со страхом.

— Переизбыток эмоций, — я буквально порвал веревки, которыми казанец был связан. — Чешем отсюда, быстро.

Вещички Тоги лежали тут же, и мы незамедлительно выскочили наружу и побежали к коновязям, где я оставил Арию. Нам снова подфартило — в стойле находилось еще две лошади, которых запрягали в вагонетки. И тут Тога меня реально удивил. Вскочил на лошадь без седла и стремян и дал такого лихого галопа, что даже Ариа не сразу догнала нашего друга.

Скакали мы долго, пока лошади совершенно не выбились из сил. Начинало светать, когда мы, наконец, остановились в чистом поле, все еще не веря, что нам удалось уйти. Первым заговорил Тога.

— Леха, — сказал он, — я им ничего не говорил. Вот честное слово!

— Я знаю, — сказал я, падая в траву. — Это твоя Саффрон меня сдала. Я лопухнулся, приехав сюда.

— Да, плакал теперь мой портал. Что делаем дальше?

— Надо ехать, пока нас не вычислили. Теперь счет времени пошел на часы, если не на минуты. Мастер этого так не оставит.

— А я думал, ты его прикончил, — сказал Тога. — Надо было пришить урода.

— Надо, — я сел, обхватил колени ладонями. — Черт, как башка гудит! Нет, ну ты ковбой! Где это ты научился без седла ездить?

— Жизнь всему научит. — Тога протянул мне руку. — Спасибо, что выручил.

— В следующий раз не связывайся с магичками. Суки они.

— Я уже понял. Едем?

— Марика, — шепнул я, когда Тога отошел к своей лошади, — что это было? Как нам удалось порвать цепи? Это же железо было!

— Ой, Лешенька, сама не знаю. Когда этот козел сказал про людомедов и про то, что они со мной... с нами сделают, я так испугалась!

— Я люблю тебя, — сказал я, встал и пошел садиться на лошадь.

Глава одиннадцатая: Родственник со стороны жениха

Уважающий себя мужчина сначала становится

дедом, а потом отцом

До границы Авернуа и Лансана мы добрались за сутки с небольшим, нигде не останавливаясь дольше, чем на полчаса — в одной деревне, чтобы купить для коня Тоги сбрую у шорника, в другой ради провианта. Нас погонял реальный страх. Я нисколько не сомневался, что Мастер точняком не оставит нас в покое, и второй оказии воскреснуть у меня теперь точно не будет.

— Вы абсолютно правы, — подтвердил мои худшие мысли Консультант, когда я вызвал его для серьезного разговора. — Вас уже ищут, однако могу вас успокоить — ваш враг не знает, куда вы отправились. Полагаю, Мастер будет разыскивать в Уэссе. Он уверен, что после случившегося с вами в Орморке конфуза вы будете искать совета и помощи у Салданаха, так что небольшая фора у вас есть. Используйте ее.

— А моя голова? — не выдержал я. — Он ведь ее уничтожит!

— Не уничтожит. Мастер ненавидит вас, это верно, но без вас ему не добраться до истинной куклы Меаль, и это он знает. Он совершенно правильно считает, что Салданах сделал главную ставку на вас. Без вас, дорогой Алексей Дмитриевич, Мастеру ни за что не получить эльфийскую принцессу. А теперь ему еще и корона нужна, чтобы и вовсе сомнений не оставалось, кто же истинный наследник Алдера. И корона эта у вас, и только вы знаете, как ее можно восстановить. Так что вы ему нужны живой, а не мертвый. По крайней мере, в ближайшем будущем. Будьте оптимистом!

Несмотря на бодрый тон Консультанта и его заверения, быть оптимистом у меня никак не получалось. В голову лезли самые скверные мысли. Марика тоже пыталась меня время от времени утешать, но я все равно думал о худшем. Тога даже не пытался со мной заговаривать — он все еще был в шоке. Так что, не теряя время на душеспасительные разговоры, мы вихрем пронеслись по Авернуа и немного успокоились только когда оказались по ту сторону границы.

Гостиница "Усталый путник" в городке Сабату стала первым местом, где мы осмелились остановиться на отдых — по правде сказать, ехать дальше мы были просто не в состоянии. Наше появление в городе особой радости не вызвало — имперцев здесь определенно не любили. Мантия Тоги подействовала на местных раздражающе: не успели мы въехать в город, как за нами увязалась толпа детишек, кричавших нам вслед: "Перцы-имперцы!" Женщины старались побыстрее убраться с нашей дороги, а мужчины провожали мрачными взглядами. Хозяин гостиницы подозрительно посмотрел на наши покрытые пылью осунувшиеся физиономии, на грязных, измотанных лошадей, но лишних вопросов задавать не стал, лишь расспросил Тогу, что может для нас сделать.

— Стол и ночлег у меня отменные, — заявил он, — а лошадок ваших кузнец наш перекует. Они, бедненькие, охромеют у вас. Загнали вы их прям почти насмерть, вашество!

Я так понял, он решил, что главный в нашей маленькой компании именно Тога — типа, боевой маг, путешествующий в компании девушки-проминжа. Выслушав невнятные объяснения Тоги на тему "Спешные дела и плохие дороги", корчмарь взял с нас тридцать дукатов за все про все, и мы наконец-то смогли поесть и отдохнуть.

Первым делом мы отоспались, причем спали по очереди — пока один кимарил, второй караулил на случай появления погони. После нескольких часов сна пришел лютый голод. Сидя в деревенской таверне, мы жадно поглощали огромную яичницу с колбасой, салат из красной капусты с яблоками и оливковым маслом, свежий белый хлеб, запивали обед отличным сидром и старались делать вид, что все-то у нас путем. Однако тень Мастера слишком прочно упала на нас, и Тога в итоге снова заговорил о случившемся в Орморке.

— Знаешь, тебе надо было взять Мастера в заложники, — сказал он, прожевав очередной кусок колбасы. — Тюкнуть его чем-нибудь потяжелее, связать и увезти с собой. И потом потребовать голову обратно.

— Хорошая мысля приходит апосля, — ответил я. — Что сделано, то сделано. Хорошо, я хоть вообще эту гидру в состоянии аффекта не пришиб. И вряд ли бы у нас что-нибудь вышло с заложником. Не забывай, что Мастер маг и очень сильный, а с магами я сражаться пока не умею. И убить его нельзя — моя голова у него. Так что принимаем статус-кво и дружно жуем яичницу. Ты чего?

Еще в дороге я заметил, что Тога старается не встречаться со мной взглядом. Вот и теперь он постоянно смотрел не на меня, а в тарелку. Мне стало интересно, в чем тут дело.

— Понимаешь, я никак не могу к тебе такому привыкнуть, — сказал Тога, помедлив немного. — Есть в этом что-то ненормальное. И глаза у тебя...

— Чем ему не нравятся мои глаза? — подала голос Марика.

— Что-то не так с глазами? — спросил я.

— Зрачки эти, кошачьи. Жутко больно.

— Ну, я ж типа вампироморф. Марике по статусу такие глаза положены.

— Нет, я не об этом... Понимаешь, я когда после училища начал работать на электростанции, у нас электрик один был, Игорек. Молодой парень, на три года старше меня. Полез он однажды в трансформаторную и что-то там недоглядел — короче, шарахнуло его по полной. Насмерть шарахнуло. И вот помню, лежит он мертвый посреди цеха, вокруг люди, а глаза у него открытые, и зрачки почему-то стали вертикальные, совсем как у тебя сейчас.

— Кошачий глаз, один из признаков смерти, — сказал я. — Теперь понятно. Ну извини, если я тебя пугаю.

— Нет, не пугаешь, просто как-то не по себе становится, сразу того парня вспоминаю. — Тога отложил вилку. — Прости, если я тебя...если Марику обидел.

Я собрался было ответить, но тут рядом с нами кто-то вежливо покашлял. У нашего стола переминался с ноги на ногу коренастый седой мужичок с румяным круглым лицом и объемистым пузом, распиравшим его подшитую лисьим мехом суконную куртку.

— Мое почтение и приятного аппетита господину магу! — заявил пузан самым слащавым голосом, когда мы с Тогой посмотрели на него. — Позвольте представиться, мое имя Касиен Каннель, я владелец виноградников и винокурен "Аржано", негоциант и ростовщик.

— Рад знакомству, — ответил Тога, но себя и меня не представил. Не иначе заподозрил что-то.

— Да не прогневается уважаемый мастер на недостойного, осмелившегося нарушить его трапезу, но не могли бы вы, почтеннейший, выслушать меня?

— Да? — Тога растерянно посмотрел на меня.

— Я говорю, не соизволите ли вы поговорить со мной?

— О чем вы хотите говорить?

— О деле крайне важном для меня. Можно сказать, брутально важном.

— Хорошо, — тут Тога снова переглянулся со мной. — Говорите, что там у вас.

— О, благодарю! — просиял толстяк и тут же крикнул корчмарю неожиданно густым и сочным басом: — Ардаль, три бутылки белого "Аржано", самого лучшего!

Корчмарь так быстро принес заказанные бутылки, что стало ясно — толстяк в Сабату человек очень уважаемый. Ну еще бы, поильцев во всех краях и во все времена уважают, как никого! Мэтр Каннель тут же сноровисто и быстро сломал сургучные пробки и разлил по кружкам первую бутылку.

— За здоровье их величеств, преславного императора Эльдареда и нашего августейшего монарха Жефруа Прекрасного! — провозгласил он и одним глотком выпил вино.

Мы последовали его примеру. Вино было хорошим, хотя до "Сабарек-Бланшефлер" ему было далеко. На мой вкус, слишком кислое, что-то вроде средней руки рислинга. Мэтр Каннель тут же наполнил опустевшие кружки.

— Хороший букет, не правда ли? — спросил пузан и с гордостью в голосе добавил: — Это мое вино, прошлогоднего урожая. Горжусь тем, что принадлежу к фамилии потомственных виноделов.

— Вы о деле говорили, — напомнил Тога.

— С вашего позволения, господин маг, я человек в здешних краях уважаемый, и уважение это, как мне кажется, заслуженное, — начал пузан. — Еще мой дед, мир праху его, был коммерсантом, и в округе Сабату его все знали и уважали. А уж мой отец и вовсе приобрел добрую славу, устроив близ Сабату виноградники и винокурню. Как говорится, и людям польза, и ему почет.

— Ближе к делу, — сказал Тога.

— Очень скоро дела у моего отца пошли в гору, и он расширил виноградники в местечке Аржано до девятисот арпанов, да еще от самого королевского наместника получил по великой милости монаршьей еще семьсот арпанов плодороднейших угодий. С тех пор Бессмертные своей милостью не оставляли нашу семью, и вино с маркой Аржано стало популярно по всему Лансану. Так что наследство я получил хорошее и употребил эти деньги во благо и себе и всей округе. Мельницу ветряную вот построил, на ней теперича крестьяне из девяти деревень зерно мелют...

— Все это хорошо, — перебил я, несколько нарушив субординацию, — но вы, милейший, о каком-то деле говорили.

— Да-да, конечно! Мой отец пятнадцать лет тому назад покинул этот мир, поделив немалое наследство между мной и моим старшим братом Марком. Но два года назад бедный мой брат Марк внезапно умер, не оставив детей, и все его имущество, помимо доли, оговоренной в завещании для его вдовы, перешло в мое пользование. Немалое, надо сказать, имущество — виноградники на том берегу реки Шаро, старая и новая винокурни, движимое имущество...

— О деле давай, — сказал я, глотнув вина.

— Да, простите меня за многословие, я лишь хочу, чтобы господин маг понял, какая беда меня постигла... Еще раз осмелюсь сказать — семья наша уважаемая, люди никогда ничего плохого о нас не говорили. У меня на виноградниках почитай половина жителей Сабату работает, а ссуды я даю под честные проценты и ни с кого лихвы не требую, все по распискам. Сам государь наш Жефруа соизволил в прошлом году посетить наши виноградники и отведать моего божоле...

— Он мне надоел, — зловещим тоном сказала Марика. — Сейчас я заткну ему глотку.

— Я понял, что вы заслуженный человек, — сказал Тога, снова адресовав мне недоуменный взгляд. — Но о какой беде речь?

— Господин мой, все дело в моей дочери. Я женился очень рано, такова была воля моего покойного отца. Жена мне досталась прекрасная, и мы с ней мечтали родить много детей, но Бессмертные послали нам за двадцать пять лет только одну дочку, мою красавицу Агнесс. — Толстяк снял с шеи эмалевый медальон, видимо, сделанный на заказ и с поклоном подал Тоге.

— Хорошенькая девушка, — равнодушным тоном сказал Тога, посмотрев портрет на медальоне.

Поскольку мне тоже хотелось взглянуть на образчик местной красоты, я протянул руку и взял медальон. Уж не знаю, чья это заслуга, злой матушки-природы или художника-мазилы, но на мой вкус красотка Агнесс была страшнее атомной войны.

— Действительно красавица, — соврал я и вернул медальон мэтру Каннелю. Пузан аж просиял весь.

— Да-да, истинно говорите, моя Агнесс просто копия своей красавицы-матери! — тоном фанатика сказал он. — Но вот беда, никак не могу выдать ее замуж.

— И что дальше? — Голос Тоги дрогнул.

— Да вот не знаю, как объяснить верно доброму господину магу... — Толстяк вцепился в бутылку своего семейного вина, будто на ней была написана какая-то подсказка. — Я-то хоть завтра готов ее замуж отдать, и приданое положу хорошее. Тридцать тысяч дукатов одних денег, не считая рухляди и прочего. Не всякая знатная дама в Лансане может похвалиться таким приданым.

— Ты к чему клонишь? — Тога был так взволнован, что перешел на "ты". — Женихов у тебя что ли нет?

— Ой, господин мой, не все так просто! Женихов-то хоть отбавляй, и даже знатные особы не прочь с нами породниться, но... Девочка моя глупенькая вбила себе в голову, что все женихи только ради приданого к ней сватаются, ради прибытка то есть, а к самой к ней никаких чувств не испытывают...

— И я их хорошо понимаю, — вставила Марика.

-... а ей любви хочется неземной и всего такого, — продолжал пузан, и лицо его стало таким же кислым, как семейное белое вино "Аржано". — Вбила себе в голову, дуреха, что только по любви замуж выйдет. А ей ведь двадцать три года уже, пора замуж, да и внучат нам с супругой охота понянчить...

— И какая проблема? — спросил я. — Или слово отца уже для дочери ничего не значит?

— Значит, сударыня, значит, ой, как много значит! Но моя Агнесс характером в мать пошла, упрямая, да гордая. Как заговорю с ней о замужестве, так она в слезы. Ничего не могу с ней поделать!

— Ты о деле будешь говорить, или нет? — В глазах Тоги появилась ярость.

— Уже говорю, господин мой, уже... Две недели назад получил я письмо от моего родственника из Жуайе, в коем он сообщил мне, что один его компаньон овдовел недавно и теперь подыскивает себе достойную партию. Немолодой уже господин, но богатый, очень уважаемый и самых верных жизненных устоев. Мол, неплохо бы мою Агнесс за него сосватать. Ну, я и обрадовался, что такой достойный жених для моей глупышки сыскался, сказал ей об этом, а она мне: "Ни за что! Я другого люблю!" Тут я, с позволения сказать, дар речи потерял. "Кого это ты там любишь, такая-растакая? — спросил я. А Агнесс и отвечает: "Не скажу, это тайна. Придет время, сам все узнаешь. И не лезь ко мне больше со своими расспросами, а то убегу из дома!". И все, ничего я у нее выпытать не смог. Ясное дело, мы с женой за головы схватились, когда доченька о своей любви нам сказала. Стали выяснять, кто этот таинственный возлюбленный.

— И что?

— Выяснили, — мэтр Каннель тяжело вздохнул. — Уж лучше бы не выясняли. Вот, извольте прочесть.

Винодел сунул Тоге клочок бумаги, исписанный неровным почерком с двух сторон. С одной стороны было написано следующее: "Торговцу за балки и черепицу — 445 дукатов 3 кроны 7 соверенов. Приказчику в Сабату дать на чай 5 соверенов". С другой были типа стихи:

Луна нам светит поэтично

Как будто говорит:

"С любовью не балуй!"

И я вздыхаю эротично

Твой вспоминая поцелуй.

Приди ко мне, моя богиня

И подари мне счастья миг.

И у себя я сердце выну

И подарю его тебе!

— Не в склад, не в лад, поцелуй кирпич! — сказал я, прочитав этот поэтический шедевр. — Что за писулька?

— С вашего позволения, мы с женой нашли эту записку в комнате дочки.

— С чего ты решил, что эта записка адресована ей? — поинтересовался Тога.

— Когда мы показали ее дочке и спросили, что это такое, Агнесс устроила истерику, накричала на нас и заперлась в своей комнате. Тогда мы с женой поняли, что у нее и в самом деле есть возлюбленный. Я пошел к мэтру Гримо, торговцу в Сабату, и он мне сказал, что балки и черепицу у него покупал старый безбожник Нико, тот самый, что купил несколько месяцев назад Кровавый дом. Вот тут я и пришел в самый настоящий ужас.

— То есть твоя дочка влюбилась в старика?

— Да, черт возьми! — Мэтр Каннель в отчаянии заломил руки. — В старого мерзкого негодяя, который мне в отцы годится.

— Любопытно, — сказал Тога. — А с чего ты решил, уважаемый, что мы можем решить эту проблему?

— Когда мне сказали, что в Сабату появился имперский маг, я подумал, что другой возможности помочь моей девочки у меня не будет, — ответил вконец павший духом мэтр Каннель. — Я уверен, что без черного колдовства тут не обошлось. Вот скажите мне, мастер — могла бы юная девушка влюбиться в дряхлого старца по своей воле?

— Любовь зла, — сказал я, выразительно глянув на винодела. — И может быть, вам следует принять выбор дочери?

— Ах, оставьте вашу иронию, милая мамзель! Отдать мою Агнесс за восьмидесятилетнего старика? Этот Нико в наших краях не так давно, но мы быстро поняли, что это за тип. Чокнутый старикашка, будь он проклят! Как появился в Сабату, начал приставать к молоденьким.

— А вы говорили дочке об этом?

— Пробовал. Да только она посмеялась надо мной. Сказала, что я сам старый дурак, который из ума выжил. А ее возлюбленный, как она говорит — самый лучший.

— Крепко же ваш старичок ей голову задурил, — сказал Тога.

— Негодяй из семейства негодяев! Да и дом этот он неслучайно купил, совсем неслучайно! Скверное это место, господин маг.

— И чего же в нем скверного?

— Что там творится, сударь, никто сказать не может. Но только все местные жители его за семь верст стороной обходят. — Тут мэтр Каннель с мольбой посмотрел на Тогу. — Ой, чувствую я, плохо все закончится, если не... Помогите, господин! Две тысячи дукатов золотом заплачу и предоставлю пожизненную скидку на вина "Аржано"! Спасите ребенка!

— Ты переоцениваешь мои способности, — сказал Тога и посмотрел на меня. — Марика, что скажешь?

— А этот старенький ловелас случайно не имеет отношение к семье Крейгов? — спросил я, вспомнив, что мне рассказывал Джармен в Далканде.

— Вот уж не знаю, да и знать не хочу! Развратник он и негодяй, по-другому не скажешь. Слышал только, что из Жуайе он сюда прибыл. Якобы ученый он, то ли писатель.

— Точно он! — пробормотал я. — Вот и способ разузнать про алмаз...

— Вы что-то про Кровавый дом говорили, — напомнил Тога.

— Я же говорю, плохое это место. Там уже много лет никто не жил. У нас в Сабату говорят, что в этом доме страшные дела творились. Мол, много лет назад жил там не то доктор-злодей, не то черный маг, который заманивал к себе детишек малых и жизнь из них вытачивал. Какие-то будто бы колдовские зелья варил, молодость и красоту возвращающие. А потом Бессмертные покарали его — упала молния с неба, убила негодяя этого и дом разрушила. С той поры там никто и не жил, пока этот развратник Нико сюда не зачастил. Чему тут удивляться, для совратителя девиц такое ославленное жилище самое подходящее!

— И что же, этот самый Нико все еще тут? — спросил я.

— Вот уж не знаю! — Винодел презрительно плюнул на пол. — Одно могу сказать: не отдам я за негодяя свою дочь, лучше своими руками задушу!

— Ну, зачем же так радикально, — сказал Тога. — Попробуем тебе помочь.

— Ой! — Мэтр Каннель аж подпрыгнул на стуле от радости. — Благослови вас Бессмертные, господин маг! Молиться за вас буду до конца дней.

— Буду признателен, — сказал Тога. — Не будем терять времени. Нам надо посмотреть комнату вашей дочери для начала.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Дом мэтра Каннеля оказался немаленький, да и обстановочка была, что называется, фешенебельная — еще одно доказательство того, что торговля алкоголем в любом мире приносит хороший достаток. Комната красотки Агнесс находилась на втором этаже, и хозяйки дома не было — как сказала нам служанка, девушка устроила себе шоппинг. Мы с Тогой быстренько осмотрели комнату на предмет писем, дневников и прочего компромата, но девица или не вела интимной переписки, или слишком хорошо ее прятала. Впрочем, Тога, походив по комнате, задал мэтру Каннелю очень неожиданный вопрос.

— Твоя дочь любит гулять по кладбищу? — спросил он.

— По кладбищу? — Мэтр Каннель развел руками. — Разве гуляют на кладбище, господин маг? Не место это для прогулок. А так Агнесс на кладбище нашем бывает, ходит она туда на могилку своей лучшей детской подружки Дельфины — бедняжка умерла три года тому от дифтерита. А так...

— И как часто она ходит навестить могилу подруги?

— Раньше ходила раз в месяц, теперь чуть ли каждую неделю. Иногда с утра уйдет и только к вечеру приходит.

— Она туда одна ходит?

— Одна, — тут мэтр Каннель как-то странно посмотрел на нас. — А вы думаете, что...

— Ничего я не думаю, просто спросил, — сказал Тога, еще раз окинул комнату взглядом и сделал мне знак, что больше нам тут делать нечего.

— Как ты узнал, что девчонка бывает на кладбище? — спросил я Тогу уже на улице.

— Асфодели. В вазе на столе стоял довольно свежий букет асфоделей. А в ящике у камина я заметил уже засохшие букетики — видимо, горничная не успела их убрать.

— Ну и что?

— Особенные это цветы, Леха. Их обычно на кладбищах сажают. И дома их держать не принято. У цветочницы их тоже не купишь. Девушка ходит на кладбище одна, торчит там целыми днями, приносит оттуда букеты цветов. Странная девушка. Я бы сказал — готелка какая-то.

— Респектище, друг, — с уважением сказал я. — Твой дедуктивный метод впечатляет. Тебе детективом надо быть.

— А мы и так с тобой типа детективы.

— Ага, Тога Холмс и Марика Ватсон, — хмыкнул я. — Куда сейчас?

— Пойдем, навестим лавку мэтра Гримо.

Толстый и обрюзгший папаша Гримо поначалу решил сыграть в молчанку, но пять дукатов мзды сразу развязали ему язык. Выяснилось, что таинственный Нико не сам бывал в лавке, а делал заказы на стройматериалы через приказчика по имени Венсенн, который живет в двух кварталах отсюда. Гримо даже сообщил нам, что Нико оказался щедрым клиентом, за три месяца отвалил аж три тысячи дукатов, что для Сабату совершенно нереальные деньги. Так что мы с Тогой поплелись искать Венсенна.

Приказчика мы нашли на площадке для игры в мячи. Поскольку парень выигрывал, нам пришлось подождать, пока Венсенн не закончит игру.

— Это мои дела, — заявил нам приказчик, когда мы спросили его о Нико. — И все, что касается моих клиентов, является коммерческой тайной.

— Даже если мы заплатим за информацию? — Я выразительно тряхнул своим кошельком.

— Сто дукатов, — заявил приказчик.

— А рожа не треснет? — самым зловещим тоном спросил я.

— Нет, не треснет. А если денег жалко, идите себе с добром, почтенные имперцы, — Венсенн сердито сверкнул глазами. — У нас в Лансане не очень-то любят чужаков, которые расспрашивают и разнюхивают.

Пришлось заплатить. Ссыпав монеты в кошель, Венсенн сообщил мне, что встречался с Нико четыре раза.

— В первый раз старичок пришел ко мне где-то пять месяцев назад, чтобы узнать, с кем из местных торговцев можно иметь дело, — сказал парень. — Ну, я и посоветовал ему мэтра Гримо и нашего краснодеревщика, папашу Гонто. А еще сказал, что если ему нужна ссуда, стоит зайти к Каннелю, он дает деньги под проценты. Нико засмеялся и сказал, что денег у него хватит и сразу дал мне пятьсот дукатов задатка.

— А дальше?

— Дальше я закупил для него кирпич, лес и черепицу у Гримо, — Венсенн напряг память. — Всего на три тысячи триста сорок восемь дукатов. Все это было доставлено в Красный дом.

— В Кровавый дом, ты хотел сказать, — заметил я.

— Вы верите в эту дурацкую легенду о Вечном Докторе? — спросил Венсенн. — В нее в Сабату уже даже старухи не верят.

— А что за легенда? — спросил Тога.

— Да жил, мол, в этих краях один человек, доктор, который искал лекарство от всех болезней и старости. Построил он себе особняк на окраине Сабату и принимал всех желающих бесплатно, поскольку был очень богат и лечил не ради денег, а просто из человеколюбия. Люди его любили и уважали, да и было за что — не одному местному жителю он жизнь спас и здоровье вернул. А потом вдруг начали в округе дети пропадать. Много детей пропало, десятки, и ни один не нашелся. Продолжалось так три года. И вот однажды над Сабату разразилась страшная гроза — такой в наших краях отродясь не бывало. И во время грозы молния ударила в дом доктора, и начался там сильный пожар. Народ, понятное дело, бросился тот пожар тушить, любимому доктору помочь. Но только спасти хозяина дома не удалось — сгорел он, одни обугленные косточки от него остались. Поплакали люди, схоронили доктора с почетом. А потом кто-то решил покопаться в развалинах дома, чего ценного поискать, и нашел вход в тайный подвал, — тут Венсенн сделал выразительную паузу. — А в подвале том оказалась настоящая бойня, машины страшные, палаческие и мучительские. Это доктор покойный, чтоб ни дна ему, ни покрышки, детей в Сабату похищал и там, в подвале этом мучил и убивал, чтобы из их крови и плоти волшебные эликсиры получать. Как узнали о том в Сабату, перерыли все пожарище, и в саду нашли обгорелых детских костей и черепов множество — они в большой яме были закопаны. Тогда-то и поняли люди, что добрый доктор на самом деле живодером был, каких поискать. За эти злодейства Бессмертные и покарали доктора-убийцу, молнией его поразили. С тех пор и назвали этот дом Кровавым.

— Хороший сценарий для голливудского фильма, — сказал я Тоге. — Мороз по коже, недержание мочи и нервные припадки у зрителей обеспечены.

— И Нико построил дом заново, верно? — спросил Тога у приказчика.

— Пока только северное крыло, то самое, в котором когда-то сам Вечный Доктор жил. Наши мужики поначалу не хотели на стройке работать, боялись привидений детишек замученных, да и самого Доктора, который, как говорят, до сей поры бродит по ночам вокруг дома. Но Нико хорошо им заплатил, и мужики согласились работать, но только днем. А Нико и сказал им: "Ночью я никого не заставляю работать. Ночью я сам работаю". На том и поладили. Но сам старик тут не живет. Приезжает иногда, привозит деньги для строителей, делает заказы и снова уезжает. Видели мужики как-то вечером, что кто-то в дом приехал, вроде как мужчина вашего возраста, почтенный. Может, родственник старика или управляющий.

— Да? — Глаза у Тоги заблестели. — И этот молодой парень оставался в доме?

— Переночевал и уехал. А что тут такого?

— А кто на стройке работает — ты их знаешь?

— Бригадиром у них папаша Маран. Вы его можете найти в пивной у рынка, он там каждый вечер торчит.

— Спасибо за информацию, — сказал Тога.

— У нас осталось двести сорок дукатов, — сообщил я после разговора с Венсенном. — Надо взять у Каннеля задаток.

— Возьмем, — по блеску в глазах Тоги было ясно, что дело его заинтересовало. — Надо попасть в Красный дом.

— Зачем?

— Поискать следы. Знаешь, очень любопытное дело. Прямо триллер с мистическим компонентом.

— Тога, у нас мало времени. Мне надо искать бриллиант. У нас всего неделя, и за это время мне кровь из носу надо восстановить корону.

— Я думаю, мы все сделаем очень быстро, — Тога мизинцем почесал макушку. — Сегодня ночью осмотрим новостройку.

Пресловутый Красный дом находился на северной окраине Сабату, как раз недалеко от кладбища. Тога сразу обратил мое внимание на это совпадение.

— Теперь понимаешь? — сказал он. — Теоретически красотка Агнесс могла во время своих готических прогулок по кладбищу встретиться с нашим знойным старичком.

— И влюбиться в него? — Я недоверчиво посмотрел на казанца. — Нет, Толян, что-то тут не так. Не верю я, что девушка двадцати трех лет может влюбиться в восьмидесятилетнего дедулю, даже если у него куча денег и дворец с прудом и лебедями на нем. Хотя...

— Меня уже ничего не удивляет, — философски изрек Тога. — Ладно, ждем темноты и устраиваем проникновение со взломом.

В дом мы пробрались без особого труда. Венсенн сказал правду — северная часть дома была полностью восстановлена и выглядела вполне обитаемой. Открыв калитку Всеключом, мы пробрались во двор, и тут нас ждал первый сюрприз — Тога влез ногой в свежий конский помет. Пока он, чертыхаясь и ворча, оттирал дерьмо с башмака, я добрался до конюшни и выяснил, что в стойлах стоят две лошади — отличные, кстати сказать, лошадки, настоящие чистокровные уэссанские. Хозяин, похоже, был дома. Первоначальный план провалился.

— Все равно надо с ним поговорить, — сказал Тога. — Не думаю, что старичок уж очень разгневается на непрошенных гостей.

— Как сказать! — возразил я. — Я бы разгневался. Между прочим, мы могли бы совершенно законно нанести ему визит днем.

— Могли бы. Но теперь поздно отступать.

Меня удивила решимость Тоги, но я не стал спорить, и мы забрались в дом. Интерьер был самый роскошный и с иголочки — было видно, что всему этому великолепию без году неделя. Стараясь не шуметь, мы добросовестно осмотрели первый этаж, но ничего интересного не нашли.

— В доме нет слуг, — шепнул Тога. — Интересно.

— Куда теперь, наверх?

— Точно.

— Тогда я иду впереди, у меня способность "Ночная тень". Не забывай, что старикашка дома.

— В восемьдесят лет человек глух и почти слеп, Леха, — сказал Тога очень странным тоном. — Думаю, он уже крепко спит и видит во сне свою далекую юность.

— Этот старый перечник приехал в Сабату на великолепном жеребце, который стоит сейчас в конюшне. Что-то тут не так. Давай сделаем, как я говорю.

Тога послушался. Я быстро поднялся по лестнице на второй этаж и огляделся. Слева от меня были две двери, обе закрытые, справа ближняя дверь была закрыта, а вот следующая... В той комнате кто-то был. Я отчетливо услышал голоса — мужской и женский. Мужской что-то страстно шептал, потом женщина томно так вздохнула, и послышался тихий стон. Похоже, хозяин дома отрывается в этом особняке по полной, и мы с Тогой нанесли ему визит в самый неподходящий момент.

— Трахается? — спросил Тога, когда я спустился вниз и сообщил ему результаты своей вылазки. — Забавно. Уж не с Агнесс ли?

— А нам не все ли равно? Давай-ка уйдем отсюда. Не стоит мешать людям заниматься полезными вещами.

— Нам нужны две тысячи дукатов, — неожиданно сказал Тога и стал подниматься по лестнице.

Стоны и охи из спальни между тем набирали силу, и я чувствовал себя очень некомфортно, когда следовал за Тогой к двери. Вот уж последнее дело — ломать людям кайф! Да и реакция хозяина дома может быть самой непредсказуемой. Не ровен час, от такого конфуза старичка удар шарахнет, и мы будем в этом виноваты...

— Интересно посмотреть? — хмыкнула Марика. — Мне тоже...

— Я не узнаю Тогу, — пробормотал я и положил ладонь на рукоять катаны.

Дверь была незапертой, и судя по звукам изнутри, парочка разошлась по полной. Будто кто-то в комнате смотрит порнофильм и врубил звук на полную громкость. Если дедуля в восемьдесят лет так зажигает, то что за чудеса он вытворял лет эдак в тридцать?

Тога, видимо, все-таки колебался, поскольку замер в метре от двери и оперся на свой посох-шокер.

— Надеюсь, это именно то, о чем я думаю, — шепнул он мне.

— Именно то, — съязвил я. — Хочешь накрыть дедулю-эротомана с поличным?

— Просто хочу узнать истину, — сказал Тога и толкнул дверь.

Мы ввалились внутрь и увидели... Короче, да, была парочка, расположившаяся на громадной, в половину спальни, овальной кровати с балдахином. Свет был неяркий, колеблющийся, но мне были не нужны софиты, чтобы понять две простые вещи — женщина в постели не была Агнессой Каннель. Я увидел ее лицо, и оно показалось мне достаточно приятным. Но самое интересное, что ее партнер ну явно не был восьмидесятилетним развратником Нико, которому, как нам говорили, принадлежал этот дом.

Наше появление заставило девушку завизжать и закрыться одеялом, а вот мужчина совершенно ошалело уставился на нас, а потом громыхнул густым басом:

— Что за дела, мать вашу! Вы кто такие?

Он вскочил с кровати и двинулся к нам, сжимая кулаки. На вид парню было лет двадцать пять — тридцать, он обладал завидным ростом и мускулатурой, и драка с этим разъяренным перцем никак не входила в наши планы. Поэтому я поступил очень просто — вытянул руку и отбросил здоровяка импульсом Интэ-Дранайн в угол комнаты.

— Аааааа! — вопила девица из-под одеяла. — Помогите, пощадите!

Парень с бешеным ревом вскочил на ноги, снова бросился на нас, но я опять отбросил его импульсом прямо на стол, где красовались остатки романтического ужина. Девица завыла еще громче, и мне стало ее очень жалко.

— Да-да, Лешенька, загляни под одеяло, — вкрадчивым шепотком сказала Марика. — Тебе ведь интересно, какая она?

— Вот черт! — Парень поднялся на ноги, потер ушибленную ягодицу, стер с лица белый соус. — Да как вы смеете! Убирайтесь из моего дома, немедленно!

— Из вашего дома? — К Тоге вернулся дар речи. — Вообще-то, насколько мы знаем, этот дом принадлежит мэтру Нико, очень пожилому господину, который...

— Проклятье! Да это я и есть! Я Нико, чтоб у вас глаза полопались. Теперь довольны, крысы полицейские? — Здоровяк показал нам непристойный жест. — А теперь пошли вон отсюда! Немедленно! Вызывайте меня в свой собачий участок, и там будем говорить. А здесь вам делать нечего, собаки паршивые. Пошли, пошли!

— Погодите, вы хотите сказать, что Нико — это вы? — самым спокойным тоном спросил Тога.

— Да, я. Вон!

— Я вам не верю, — сказал Тога.

Девушка под одеялом ревела в голос. Парень шумно вздохнул, точно выпускал распирающий его пар ярости, а потом вдруг устало и обреченно покачал головой.

— Будьте вы прокляты! — сказал он. — Теперь вижу, что так или иначе придется все объяснить. Хорошо, ваша взяла. Но сначала выметайтесь-ка из моей спальни в коридор, нам с Карой надо одеться.

— Хорошо, — сказал Тога и с легким поклоном вышел. Я последовал за ним и прикрыл за собой дверь.

— Видал? — сказал Тога. — Я был уверен, что тут что-то нечисто.

— Так он что, превращается?

— Ага. Доктор Джекилл и мистер Хайд. Надо будет его...

Тога не договорил — женщина в спальне слабо вскрикнула, а потом дверь распахнулась под напором холодного воздуха. Мы вбежали в комнату, однако парня не было — он удрал в распахнутое окно. Я подбежал к подоконнику, глянул вниз, в темноту, и увидел, как всадник галопом вылетел из конюшни к воротам и исчез в темноте.

— Удрал дедуля, — сказал я. — Миссия провалена, Тога.

— Не совсем, — заметил мой друг. — Я предвидел такой поворот. Наверняка в доме есть кое-какие интересные вещи, которые помогут разобраться в происходящем.

— Я поищу.

— Нет, я поищу, — Тога показал глазами на плачущую на кровати девушку. — Лучше помоги ей. Этот козел ее бросил, так что доведи ее до деревни. А я поищу улики. Встретимся в гостинице, уговор?

— Ага, помоги ей! — подала голос Марика. — Пожалей!

— Ты же все-таки как бы девушка, — шепнул Тога и вышел из спальни.

Я подошел к брошенной красотке. Симпатичная была девчонка, и чем-то она мне напомнила мою бедняжку Шамуа. У меня даже сердце дрогнуло, когда я заметил сходство.

Пока я успокаивал девчонку, выводил ее из дома, седлал для нее лошадь и провожал ее до Сабату, Тога успел перерыть весь дом, вернуться в городок и уже в гостинице показал мне свои находки.

— Глянь-ка, — предложил он, протягивая мне листок бумаги, исписанный аккуратным стариковским почерком. — Я не ошибся. Хорошо, когда имеешь дело со стариками — они народ бережливый, каждую бумажку хранят. Это я нашел в бюро в кабинете старика.

Это было письмо от какого-то доктора Альтониуса из Жуайе, адресованное старому Нико. Вот что я прочел в этом письме:

Мой добрый старый друг Нико!

Спасибо, что поставил меня в курс дела и прислал образцы обнаруженных в Сабату эликсиров. Просто поразительно, как тебе вообще удалось раздобыть такие уникальные снадобья, я никогда не встречал ничего подобного. Однако не все так радужно, мой друг. Я самым добросовестным образом изучил образцы и должен предупредить тебя — использование этих снадобий очень опасно. Проведенный мной предварительный анализ показывает, что в составе зелий имеются очень сильные ингредиенты, обладающие определенной негативной аурой. Я не знаю, где ты раздобыл эликсиры, но могу сказать, что они могут причинить очень большой вред. Поэтому я предлагаю тебе обратиться за помощью к специалисту по магической эликсирологии, чтобы разгадать механизм действия этих веществ и определить любые побочные эффекты. Пока такой анализ не будет проведен, послушайся совета доброго друга и не вздумай испытывать эти сомнительные зелья на себе. Уверяю тебя, ничего хорошего из этого не воспоследует!

Остаюсь твоим добрым другом,

Альтониус, магистр медицины.

— Забавно, — сказал я, дочитав письмо. — Но о каких эликсирах речь?

— Вот о каких, — произнес Тога и протянул мне вторую бумажку. На этот раз, это был недописанный черновик ответного письма старого Нико Альтониусу. Я прочел его, и мне все стало ясно:

Дорогой друг!

Ты зря беспокоишься относительно....зелий. Я их уже испытал на себе и ты не поверишь — это восхитительно! (Зачеркнуто) Убийца Лоос был настоящим кудесником. Даже те микстуры, что я уже сумел найти в развалинах, (однажды я расскажу тебе всю предысторию, обещаю!) творят чудеса. Ты верно говоришь, эти снадобья уникальны, и они бесценны. Я долго ... (зачеркнуто). Однажды я расскажу тебе, что я получаю с их помощью — это невероятно! Жаль, что рецепты эликсиров утрачены теперь навсегда... Если ты сможешь восстановить рецептуру, Альтониус, мы получим все деньги мира, вечную молодость и силу!

Завтра я собираюсь ехать в Жуайе, в следующую среду мне придется навестить свою племянницу Гризельду в "Двух голубках" — она так обожает визиты старого ученого чудака, ха-ха-ха! Непременно зайду к тебе и мы сможем дальше....

— И все-таки я был прав! — вздохнул я. — Этот старый оборотень и есть родственничек Джармена Крейга. Черт, как тесен мир!

— Это хорошо или плохо?

— Это великолепно! Такой везухи я не ожидал, честно. Тога, поправь меня, если я ошибусь, — начал я, — но получается, что старикашка отыскал в развалинах дома тайник, где доктор-убийца прятал свои таинственные эликсиры, испытал их на себе и чудесным образом помолодел, так?

— Именно. Помнишь, ты мне рассказывал о старом Нико, родственнике своего.... обожателя Джармена?

— Не моего, а Марики, — поправил я.

— Ну, извини, я неправильно выразился. Ты говорил, что, по словам Джармена старик очень любит собирать всякие истории и легенды. Я подумал, а вдруг его и легенда о докторе-убийце из Сабату заинтересовала? Что, если он узнал что-то очень важное о работах этого доктора-маньяка? Что-то такое, что заставило его приехать сюда, купить разрушенный дом и начать отстраивать его заново?

— Он искал уцелевшие эликсиры. Где-то пронюхал о них и приехал, чтобы их найти. Решил таким образом вернуть себе силы и молодость. Ах ты, старый....

— Если верить легенде, доктора-убийцу покарало небо — он умер внезапно, и его зелья оставались где-то в развалинах. Старик нашел их, испробовал на себе и стал молодым. Только зелье, по-видимому, имеет временный эффект, и Нико превращался в самца-молодца лишь на время. Зато времени попусту не терял — крутил романы с местными красотками, и одной из них была Агнесс, которую он наверняка встретил на кладбище, когда девушка навещала могилу подруги — благо, как мы убедились, кладбище находится очень близко от особняка. Там они и встречались, старичок-оборотень вел ее к себе, а между делом дарил ей букетики из могильных цветов, которые она тащила домой. Все, мы заработали две тысячи дукатов, — Тога довольно похлопал себя по животу. — Покажем мэтру Каннелю и девушке этот черновик, пусть сравнят со стихами на квитанции — почерк один и тот же. Думаю, девчонке сразу станет понятно, что ее красавец-мужчина совсем не тот, за кого себя выдает.

— И я понял, почему ты не захотел уйти из особняка, когда стало ясно, что Нико дома — ты хотел застать его врасплох.

— Да, я был уверен, что он ведет двойную жизнь. Только так мы могли увидеть его второе лицо.

— Тога, ты просто детектив! Тебе в уголовный розыск идти работать.

— Не, не мое. Сыщик — бумажная работа. Не люблю я бумажки!

— А я люблю, — сказал я. — Я их очень бережно буду хранить. Теперь благодаря этим запискам я крепко возьму старичка за яйца. И он мне расскажет, где находится бриллиант Меар.

Глава двенадцатая: День рождения Гризельды

Лучший подарок — это сто мегабайт бесплатного

трафика!

Вечером следующего дня мы с Тогой уже были в Жуайе, столице Лансанского королевства. В пути мы проезжали такие живописные места, что мне стало предельно понятно, чего это Альбано Саграморский так активно воюет с братом. Лансан был самым настоящим райским уголком, нигде в этом мире я до сих пор не видел таких природных красот и такой ухоженности.

Стража у ворот лансанской столицы, состоявшая из гномов-алебардщиков, пропустила нас без всяких проволочек, хотя несколько косых и недружелюбных взглядов мы на себе ощутили. Похоже, имперцев не любили ни в одном из малых королевств, кроме, наверное, одного Саграмора. По длинному мосту мы въехали в ворота и оказались на главной улице, пересекающей с юга на север весь Жуайе.

Город был прекрасен. Даже уютный и ухоженный Лоэле не мог сравниться со столицей Лансана по великолепию. Если от грязного и замусоренного Саграмора у меня остались самые неприятные воспоминания, а Лоэле, как я уже говорил однажды, приятно напомнил мне старую Ригу, то Жуайе я бы сравнил, наверное, с каким-нибудь Вадуцем, или с Прагой. Даже технарь Тога с восхищением разглядывал великолепные готические здания по обе стороны от широкой мощеной улицы, по которой мы ехали от ворот к центру.

— Да, с Саграмором и не сравнить! — сказал я. — Теперь ясно, чего они с имперцами сюда все время лезут.

— Красиво, — сказал Тога. — И запах такой приятный откуда-то.

Приятный запах распространяли чудесные цветники, который были чуть ли не перед каждым домом. День был ясным и солнечным, в небе пролетали стаи ласточек, над разноцветными крышами домов вдали прямо перед нами поднимались высокие ажурные шпили расположенных в центре города кафедрального собора и ратуши, и я внезапно понял, что нашел ответ на мучивший меня когда-то вопрос — почему эльфы воюют на стороне Лансана? Наверное, потому, что в этом городе живет красота, и эльфы стремятся ее защитить. Эльфы всегда защищают красоту, они без нее просто не могут жить...

— Очень красиво, — сказал я. — Просто душой отдыхаешь.

В следующие полчаса мы нашли неплохую гостиницу, где получили две небольшие, но чистые и комфортно обставленные комнаты, сытный обед с вином, возможность помыться в горячей бане и полный пакет услуг по уходу за лошадьми — но за все про все пришлось отдать сто дукатов. Цены в столице Лансана кусались, тем более что нам, как нелюбимым в Лансане имперцам, никаких скидок не полагалось. Впрочем, из Сабату мы уехали с двумя тысячами золотых монет, которые заплатил нам за успешное расследование осчастливленный мэтр Каннель, так что могли себе позволить немного потратиться и не трястись над каждой потраченной монетой. Я наконец-то смог найти хорошего сапожника, и тот за пятьдесят дукатов наилучшим образом починил мой порванный когтекрылом сапог — мастера очень позабавили те нелепые стебуки, которыми я в свое время зашил рассеченное голенище. Я так понял, сапожник просто принял меня за девицу-неумеху. Тога по моему совету сменил мантию мага на светское платье: признаться, косые взгляды на улице начали мне просто надоедать. А еще мы узнали последние новости — король Жефруа Прекрасный издал указ, в котором объявил об очередном наборе добровольцев в армию Лансана после дня Самахейна.

— У нас все готовы умереть за своего короля, — заявил нам важный хозяин гостиницы, в которой мы остановились. — Мы не боимся смерти, потому что все равно победим Саграмор и его союзников.

Нам с Тогой так и не удалось убедить доброго трактирщика и его персонал в том, что мы лица совершенно нейтральные. Имперцев в Лансане не любили, и в столице это ощущалось с особой силой.

— Я зря с тобой поехал, — сказал мне Тога. — Чувствую, друзей мы тут не заведем.

— Будь попроще, Мейсон, — ответил я. — Они нам не враги, и это главное. Найдем бриллиант и уберемся отсюда.

— Где ты его собрался искать?

Это был хороший вопрос, я бы и сам хотел узнать на него ответ. У меня были два направления поисков — старик Нико и Джармен Крейг. Я не сомневался, что Джармен уже давно ждет меня в своей усадьбе, но решил начать все-таки с Нико. Порасспрашивав завсегдатаев таверны, я узнал, где живет старик. Оказалось, что у старого прохиндея есть небольшой, но весьма презентабельный каменный дом чуть ли не в центре Жуайе, напротив местного отделения Большого Круга магов.

Дверь мне открыл очень старый, постный и неправдоподобно безупречный дворецкий и, выслушав меня, заявил, что мэтр Нико в отъезде, и когда вернется, неизвестно. Меня этот ответ совсем не обескуражил, но в первоначальный план пришлось внести коррективы. Хочу я этого, не хочу, но в усадьбу Джармена придется ехать, как не крути.

— Обещаю, что я буду само спокойствие, — заявила мне Марика, когда я пришел к этому неприятному для меня выводу. — Но и ты веди себя соответственно. Нельзя давать Джармену никаких поводов для вольностей.

— Чтобы я позволил парню вольности — со мной? Да ты за кого меня принимаешь, лапочка?

— Прости, я просто подумала, что женская природа может все-таки взять свое, и тогда...

— И тогда я повешусь, — мрачно сказал я и отправился в гостиницу.

Пока я занимался поисками старого Нико, Тога общался с местными жителями в гостинице. Лансанцы не особо с ним откровенничали, но кое-какие важные новости Тога узнал и, естественно, сообщил их мне. Во-первых, начали расти цены. Во-вторых, в Жуайе мало кто сомневался, что война с Саграмором вот-вот начнется. Король Жефруа набрал в Андерланде еще несколько батальонов наемников и довел численность лансанской армии до десяти тысяч человек, но и саграморский герцог наращивал силы. Горожане обзывали герцога Альбано последними словами и упрекали Тогу за то, что Империя поддерживает этого сукиного сына. Тога пытался объяснить, что он не имеет к Империи никакого отношения, но подозрительные горожане ему не верили. Так что к моему возвращению Тога сидел в углу один, и вид у него был достаточно печальный.

— Нашел старика? — спросил он меня. Я только покачал головой. — Плохо. Без старого засранца мы не найдем бриллиант.

— Не найдем, — согласился я. — Сегодня вторник, а в субботу уже Самахейн. Кукла не оживет, и Шамхур Рискат поймет, что Салданах его надул. И тогда все пойдет прахом, остановить войну уже не удастся. Мои видения, которые были у меня в башне Салданаха, станут реальностью.

— Что за видения? — поинтересовался Тога.

Я рассказал. Лицо Тоги стало совсем печальным.

— Нас убьют? — спросил он, когда я закончил говорить. — Тебя, меня, Хатча?

— Убьют. И весь этот мир полетит в тартарары. И наш собственный мир с ним за компанию. Вот в такое дерьмо мы влипли.

— Не мы влипли, а нас влипли, — поправил Тога. — Кстати, почему мы не ищем эту самую Елку? Вроде, как я помню, у тебя была первоначально именно эта задача.

— Я и сам не пойму. Алгоритм все время меняется. Консультант даже не заговаривает о поисках Елки. Теперь, как я понимаю, всех волнует именно корона, но я не знаю, почему, — тут я посмотрел внимательно на казанца. — Ходим мы с тобой в полной тьме, друг мой Мейсон. Что, зачем, почему, ради чего — ничего не ясно. Только у меня чувство, что эта Елка все время где-то рядом. Она еще в Фаршаде наверное знала, что Салданах попросит меня восстановить корону, поэтому и вернула мне сапфир из эльфийской диадемы. Все завязано так плотно, что, мать его, не распутаешь.

— А почему бы тебе не попробовать найти Елку и объясниться с ней?

— Ты полагаешь, это возможно? Елка старательно избегает контактов со мной. А может быть, напротив, все время крутится рядом с нами под личиной. Помнишь, что говорил Консультант? Вторженка может быть кем угодно. Так что расслабься, Мейсон. Бриллиант — вот единственный способ найти путь домой. И у нас в запасе всего пять дней.

— Четыре, — заметил Тога. — Хэлуин будет в субботу. Остались среда, четверг и пятница.

— Среда, — сказал я. — Помнишь записку Нико? В среду старый греховодник будет в усадьбе Крейгов на именинах своей кузины. Вот там-то я его и найду! И я не я буду, если не вытрясу из него инфу насчет бриллианта.

Вечер получился достаточно унылый, и даже несколько литров светлого лансанского эля, которым мы пытались разогнать тоску, не возымели никакого действия. Тога ушел спать еще до полуночи, я же еще долго сидел у себя в комнате и обдумывал план действий. Марика пыталась развлечь меня разговорами, но мне было не до праздных бесед, и моя вампирша, задавив на меня обидку, ушла в молчание. Я уснул только под утро и спал очень плохо, мне снилась какая-то галиматья — то я о чем-то спорил с Салданахом, то лазал по каким-то крышам, причем с катаной в руке и на Петроградской стороне. Утром, одевшись и наведя марафет, я отправился к Тоге и предупредил его, что немедленно еду к Крейгам.

— Благословляю! — заявил мой казанский друг, делая покровительственный жест. — И если тебе не нужен свидетель со стороны невесты...

— Это типа шутка? — набычился я. — Что-то не смешно.

— Прости, действительно дурацкая шутка. У меня с чувством юмора проблемы.

— Убью старого пердуна, если не расколется, — пообещал я и пошел седлать Арию.

Усадьба Крейгов находилась в очень живописном месте, примерно в трех лигах от города, и я нашел ее без всяких проблем. Однако нехилое родовое гнездышко свили себе Крейги! Огромный трехэтажный особняк в стиле итальянского Ренессанса был окружен великолепным французским парком и роскошной оградой, украшенной родовыми флагами Крейгов и оранжевыми шарами — видимо, хозяева уже готовились к встрече Хэлуина.

— Марика, — сказал я торжественно, — ты охмурила ну очень денежного мужика!

— Хочешь сказать, у тебя откуда-то появилось очень много денег, зайка? — промурлыкала в ответ вампирша.

У ворот меня встретили лакеи в черно-красных ливреях, расшитых жемчугом и серебром. Один из них шагнул мне навстречу, второй остался в воротах.

— Дамзель? — Слуга посмотрел на меня с подозрением. — Вам что-нибудь угодно?

— Я к мастеру Джармену Крейгу, — сказал я, приняв самый гордый и спесивый вид. — Мастер Крейг назначил мне встречу в своем доме.

— Молодой господин еще не прибыл, — слуга встал в стойку американских морпехов: ноги широко расставлены, руки заложены за спину. — Могу я узнать ваше имя?

— Марика из Лоэле, — отрекомендовался я. — И что же мне теперь делать?

— Ах, милочка, вот и вы, наконец-то!

Высокая, сухопарая и прямая как громоотвод дама средних лет вышла из-за виртуозно подстриженных кустов жимолости и олеандра и, шурша по дорожке длинным шлейфом великолепного платья из золотисто-табачного шелка, направилась прямо ко мне. Слуги немедленно приняли Г-образные позы и расступились в стороны, давая даме дорогу.

— Ах, как я ждала вас! — Дама подошла ко мне, протянула в призывном жесте руки в кружевных перчатках. — Что же вы сидите в седле? Идите, я вас обниму!

Озадаченный такой радушностью я спешился, дал себя обнять, расцеловать и обсыпать пудрой, которая покрывала лицо дамы слоем толщиной с гренландские ледники.

— Как я мечтала вас увидеть! — сказала дама, выпуская меня из объятий. — Этот маленький поросенок обещал мне, что вы обязательно приедете ко мне на именины, но , по правде сказать, не верила, что такое чудо случится! Вы так прелестны! Право слово, я думала, Джармен, как всегда, слегка преувеличил, когда говорил о вашей красоте, но теперь вижу, что он был, напротив, недостаточно красноречив.

— Как всегда? — хмыкнула Марика.

— Сударыня, — сказал я, несколько подавленный таким выбросом эмоций, — вы, надо думать, госпожа Гризельда?

— Она самая, дорогая. Хозяйка этого поместья и мама Джармена.

— О! — сказал я. — Простите, я забыла поздравить вас. С днем рождения и, как говорят у нас в Авернуа, желаю вам всегда оставаться восемнадцатилетней. Вот только прошу у вас прощения, я не догадалась привезти вам подарок.

— Ах, милая, ваш приезд — самый лучший подарок, которого я могла пожелать! — Гризельда подхватила меня под руку, в то время как слуги, выйдя из ступора, взялись за поводья Арии и повели мою лошадку на конюшню. — Как вам наш скромный дом?

— Великолепно, — совершенно искренне сказал я. — Джармен не говорил мне, что вы так богаты.

— Богаты? Вы шутите, золотце! Разве это богатство? Все эти угодья дают нам в совокупности не более ста тысяч дукатов дохода в год, что едва-едва покрывает мои расходы на дом и прислугу. В наших краях есть куда более состоятельные семьи. Но я рада, что вам у нас нравится. — Тут почтенная леди остановилась, всплеснула руками и снова полезла ко мне обниматься. — Боже мой, наконец-то я дожила до этого дня!

— До какого?

— Увидела невесту Джармена. Он ведь всегда был несносен, почти не делился со мной насчет своих сердечных дел. А тут приехал и не умолкал на секунду. Рассказывал взахлеб, как случайно встретил вас после долгой разлуки — дорогая моя, вы не представляете, как тяжело мой мальчик переживал ваш нелепый разлад!, — и как вы с ним совершили очень романтическое путешествие в какую-то Далканду.

— О-очень романтическое! — сказал я с самым серьезным видом.

— Милая, как я вам завидую! — Гризельда всхлипнула и промокнула расшитым платочком сухие, густо подведенные глаза. — Вы так молоды, так свежи, так эротичны, так прекрасны! Ваша жизнь напоминает волшебный сон, полный любви и новизны впечатлений. Как бы я хотела вернуться в то время, когда мне самой было двадцать лет... вам ведь, кажется, двадцать?

— Двадцать два, — подсказала Марика, и я тут же повторил это уточнение Гризельде.

— Я встретила отца Джармена, когда мне было восемнадцать, — заговорила Гризельда, увлекая меня за собой по аллее к особняку. — Он был славным мальчиком, но до ужаса нерешительным и закоплексованным. Джарми пошел в него, папин сын. Я сразу поняла, что он влюбился в меня, да и мне он безумно понравился, но как же мне было трудно заставить его сделать мне признание в любви первым... У вас грудь своя, или делали магопластику?

— Что? — Я скромно опустил глаза. — Своя.

— Чудесно. Всегда мечтала иметь грудь такой формы. — Тут Гризельда заговорщически подмигнула мне и зашептала: — А что Джармен говорит о твоей груди?

— О моей груди? — Поскольку мадам Гризельда так непринужденно перешла на "ты", я понял, что сегодня мне очень много придется говорить на самые интимные темы. — То же, что и обо всем остальном, если позволите.

— Чудесно! — Гризельда в восторге захлопала в ладоши. — Конечно же, ведь он в тебя так влюблен! И я рада этому, поверь.

— Да, но только...

— Что только?

— Я ведь вампироморф.

— Поверь мне, дорогая, это совершенно неважно. Моя мама любила говорить: "Любовь не знает условностей". Джармен рассказывал о тебе столько хорошего, с таким пафосом, что я нисколько не сомневалась в твоей добропорядочности даже до встречи с тобой. Ну, а теперь я в тебя просто влюбилась, деточка! — Тут Гризельда снова обняла меня и расцеловала. — Теперь ты останешься у меня погостить минимум на неделю. Нет, на месяц. Нам с тобой просто необходимо поближе познакомиться.

— С удовольствием, — сказал я, прекрасно понимая, что не останусь в этом доме ни на минуту после того, как встречусь с Нико и узнаю о бриллианте. — А где Джармен?

— Уехал за моим дядюшкой, старым проказником Нико. Я вас познакомлю. Ужасно остроумный и милый старичок, настоящий светский лев. Нико двоюродный брат моей покойной матери и самый старший в нашей семье. В молодости он был ужасным волокитой и гулякой, а с годами ударился в науку, и сейчас пишет "Историю реликвий Лансанского королевства". Он занят этим уже двадцать лет, и я, честно говоря, сомневаюсь, что он успеет дописать ее до конца.

— Успеет, — уверенно сказал я, вспомнив, за каким занятием мы с Тогой застукали "дедушку" Нико в спальне одного дома близ Сабату. — Он еще нас с вами переживет.

— Тьфу, тьфу, тьфу! — ужаснулась Гризельда. — Что у тебя за мысли, дорогая? Нет уж, каждому овощу свое время. Однако нам надо подумать, как сделать тебя еще изысканнее и привлекательнее. Сделаем сюрприз Джармену. Как ты на это смотришь?

— Как скажете, сударыня, — ответил я, понимая, что другой ответ невозможен.

— Зови меня просто Гризельдой. Ведь я почти твоя свекровь, не так ли? У Джармена самые серьезные намерения, поверь... Так, пойдем в дом, и я позабочусь о тебе. Надо привести тебя в порядок, чтобы ты была самой красивой девочкой на сегодняшнем празднике!

Внутри особняк Крейгов был настоящим дворцом. У меня аж в глазах зарябило от обилия лепки, позолоты, зеркал и хрусталя. Гризельда притащила меня в свой будуар, вызвала двух служанок и передала меня их заботам. Служанки оказались девушками веселыми и раскованными — сперва-наперво организовали для меня горячую ванну, в которую и влезли вместе со мной. Сильно подозреваю, что леди Гризельда постоянно устраивала со служанками подобные эротические купания. Как мне показалось, у юных девиц была некая склонность к садомазохизму — моя вампирская сущность их совершенно не пугала, и девушки, визжа и расплескивая воду, даже предлагали мне слегка их покусать. Такой купание а-труа пришлось мне очень по вкусу, девушки были очень хорошенькие и свеженькие, постоянно норовили меня нежно погладить и поухаживать за мной, что было вобщем-то очень приятно — но вот Марика была в ярости. После ванной Соня и Джема (так звали служанок) растерли меня ароматными кремами, расчесали, усадили перед зеркалом и начали гримировать, завивать и одевать в роскошное платье из кроваво-красного бархата с кружевами. Все мои шмотки были аккуратно уложены в большой платяной шкаф, и у меня появилась еще одна проблема — как незаметно пробраться сюда после того, как мой разговор с папашей Нико состоится, переодеться и свалить из особняка. Впрочем, на этом вопросе я пока особо не заморачивался. Все мои фенечки, в том числе и магические, остались при мне, а это было уже кое-что, а еще я прихватил с собой письма Нико на тот случай, если дедушка начнет уходить в несознанку. Короче говоря, через пару часов после встречи со "свекровью" я совершенно сменил имидж и, глянув на себя в зеркало, еще раз убедился, что моя Марика — настоящее сокровище.

— Ты великолепна, — сказал я. — Ты само совершенство.

Марика промолчала, но я был уверен, что она почувствовала и мой восторг, и мою искренность. Тут за мной пришла Гризельда и, наговорив мне кучу комплиментов, потащила вниз знакомить с гостями, которые начали понемногу собираться на празднество. Народу было много — к Гризельде съехались все окрестные дворяне, и зал был почти полон. Естественно, мне пришлось ручкаться, лобызаться и обмениваться комплиментами со всеми приятелями Гризельды. В самый разгар ритуала взаимного знакомства явился припозднившийся Крейг и тут же, с места в карьер, полез ко мне с объятиями и поцелуями. Я милостиво разрешил парню прилюдно поцеловать меня в щеку, но не больше. Крейг был счастлив.

— Почему ты не предупредила о своем приезде? — спросил он, когда мы отошли от основной кучи приглашенных. — Я бы встретил тебя.

— Были спешные дела. Я не могла тебя предупредить.

— Ах, я так счастлив, что ты здесь! И мама от тебя в совершенном восторге. Ты просто очаровала ее.

— Это вампирские чары, Джармен. Ночью, когда вы все будете пьяные и сонные, я перегрызу вам глотки, обернусь летучей мышью и улечу в окно.

— Шутишь? — Джармен нежно обнял меня за талию. — Знаешь, чего я хочу больше всего на свете? Сбежать с этого скучного приема с тобой вдвоем. Уединиться в каком-нибудь милом укромном местечке и...

— Замяли! — Я закрыл Джармену рот ладонью. — Твоя мамочка не простит нам бегства с корабля. Сегодня она весь вечер будет демонстрировать меня всем гостям, как твою новую пассию.

— Новую? Ты всегда была единственной и я...

— Знаю, любишь меня безумно. Слушай, а где твой старенький ученый дядюшка? Твоя мама говорила, ты должен был его встретить.

— Здесь он. Приводит себя в порядок, — Крейг хмыкнул. — Чертов старый педант. Хочет быть безупречным во всем. Привез с собой аж тридцать разных нарядов и все никак не решит, какой надеть по сегодняшнему случаю... А, легок на помине!

У меня екнуло сердце, когда я увидел маленького сухонького старикашку в расшитом стразами лиловом камзоле, вошедшего в зал и сразу принявшегося целовать ручки леди Гризельде. Папаша Нико в своем истинном облике очень напомнил мне генералиссимуса Суворова и лицом и статью. Таинственный эликсир, действие которого я видел в Сабату, не только радикально молодил дедулю, но и явно добавлял ему полметра роста.

Крейг подвел меня к дедушке, представил. Признаться, я очень боялся, что старик меня узнает, но все обошлось. Видимо, когда мы встречались с ним в Сабату, он плохо меня разглядел.

— О-о-о! — пропищал старик, тараща на меня подслеповатые белесые глазки. — Вы само совершенство, дитя мое! Сбросить бы мне лет эдак сорок, я бы сделал все, чтобы завоевать ваше сердце, хе-хе!

— Ах, господин Нико, вы и так мужчина хоть куда, — выдал я. — Не сомневаюсь, что все дамы в Лансане ценят вас по достоинству.

— Годы, годы! — прокряхтел патриарх, качая головой. — Вспоминаешь о них, когда встречаешь таких вот красоток, как вы... И когда свадьба?

— Мы этот вопрос с Джарменом еще не обсуждали, — сказал я.

— Поспешите, детки, — заявил Нико. — Очень хочу погулять на вашей свадьбе, а если повезет, и правнучков понянчить, ха-ха!

— Джармен сказал мне, что вы пишете какую-то книгу, — запустил я первый пробный шар.

— Книгу? Ах, книгу! Да, пишу. Точнее, стараюсь написать. Пишу ее, пишу, уже много лет, а она все никак не хочет заканчиваться...

— И о чем же ваша книга, мэтр Нико?

— Юная дама интересуется умными книгами, хе-хе? — Нико глянул на меня с подозрением.

— Юная дама, между прочим, бакалавр прикладной магии, — вставил я с самым невинным видом. — И еще я обожаю умные разговоры с умными людьми.

— Да? — Дедуля прокашлялся, коснулся своей сухой лапкой моей руки. — Наука, милая, это для стариков. Для молодых совсем другое.

— И что же именно?

— Любовь, любовь, много-много любви. Не обкрадывайте себя, пользуйтесь дарами юности, пока возможно...

Я хотел ответить старику, но тут прозвучал голос леди Гризельды:

— Дорогие гости! Приглашаю вас потанцевать. Музыканты, мою любимую!

Лабухи, оккупировавшие один из углов зала, заиграли нечто вроде ирландской джиги, и гости немедленно начали разбираться по парам и включаться в танец. Несколько парочек запрыгали в центре зала, выделывая мудреные па, и Джармен решительно повлек меня к танцующим, чтобы присоединиться к ним, но у меня были другие планы.

— Джарми, — сказал я, — а давай-ка я папашу Нико приглашу на танец?

— Да? — Крейг развел руками. — Я думал, первый танец будет мой...

— Все будут твои, — самым нежным тоном пообещал я, — но сейчас я бы хотела немного развлечь твоего родственника. Он такой милый!

Крейг не спорил, и папаша Нико оказался в моем распоряжении. Дедуля был в восторге, что я пригласил его на танец. Музыканты тут же сменили пластинку и заиграли что-то медленное, типа менуэт — верно, приняли во внимание почтенный возраст моего партнера. Мы вышли в центр зала, раскланялись и начали танцевать.

— Так давайте о книге, — сказал я Нико. — О чем вы пишете?

— О всяком-разном, — старичок расшаркался, обнял меня за талию. — Какое чудесное чувство! Смотрю я на вас, и мне кажется, что мы с вами уже встречались, дорогая.

— Увы, нет, — соврал я. — Я бы запомнила такого чудесного человека.

— А мне все кажется, я вас где-то видел, — Старичок на цыпочках пошел вокруг меня, выполняя очередное движение танца. Джармен Крейг стоял в толпе гостей, глядел на нас и ревниво сверкал глазами.

Некоторое время мы танцевали, умиляя наблюдавшую за нами леди Гризельду, и прочие гости постепенно подключались к менуэту. Музыканты доиграли первый танец, завели второй, такой же медленный и торжественный, как предыдущий. Однако даже этот темп был дедуле явно не по силам — Нико уже несколько раз останавливался и вытирал лицо платком. Я решил, что надо не терять попусту времени и поговорить о деле.

— Вы, наверное, большой специалист в области эльфийской старины, — заговорил я. — Такой мудрый человек должен знать все.

— Эльфы... кхе-кхе... да, кое-что знаю, — Папаше Нико определенно не удавалось двигаться и говорить одновременно, сердчишко не справлялось с нагрузкой. — Немного... совсем немного. Ой!

— Что такое?

— Моя нога, — старик жалобно посмотрел на меня. — Давненько я не танцевал.

— Я бы хотела поговорить с вами, дорогой родственник, — сказал я, понимая, что танцевать и беседовать одновременно старый крендель не в состоянии. — Может быть, присядем?

— Нет-нет! — Старик достал платок, вытер лицо. — Танец еще не закончен!

Я понял, что надо доставить папаше Нико удовольствие и отважно дотанцевал менуэт до конца. Гости Гризельды наградили нас аплодисментами, а сама именниница несколько раз промокнула платочком сухие глаза. Потом под ручку со старичком мы прошли к банкетке у стены, и дедушка смог перевести дыхание.

— Милая, милая девушка, — бормотал Нико, глотая ртом воздух. — Эх, сейчас бы сорок лет долой...

— Вам плохо? — спросил я, косясь на подошедшего Крейга.

— Воздуха не хватает. — Тут старик повернулся к Джармену. — Джарми, я бы хотел отдохнуть.

— Дорогой дядюшка, что с вами? — Появившаяся рядом с нами Гризельда выглядела озабоченной. — Сердце?

— Я немного... хе-хе... устал. Поднимусь наверх, отдохну. — Старик окинул меня долгим взглядом. — Пусть дамзель Марика проводит меня. В ту комнату, где висят мои любимые картины.

— С радостью, — сказал я.

Лицо старика просияло. Он немедленно достал из кошеля на поясе маленькую бутылочку с темной жидкостью и сделал из нее пару глотков.

— Сейчас, — сказал он. — Немного отпустит, и пойдем.

— Ты собираешься нянчиться с ним? — шепнул мне недовольный Крейг. — У старой обезьяны вечные проблемы со здоровьем.

— Ты тоже будешь старый, дорогой, — промурлыкал я. — Уважай старость!

— Ну вот, кхе-кхе, можем идти, — прокряхтел дедуля. — Позвольте, милая Марика, я возьму вас под руку...

Кивнув Джармену и Гризельде, — мол, без паники, все под контролем! — я повел папашу на второй этаж особняка. Нико показывал дорогу. Я привел его в большую роскошную спальню, украшенную по стенам весьма откровенными картинами в духе Лемуана и Буше, помог сесть на кровать и предложил открыть окно, чтобы старпер мог отдышаться.

— Да-да, — проскрипел Нико, — только... закройте дверь. Вот ключик, кхе-кхе!

Я взял ключ, запер дверь, потом начал открывать ставни. Шпингалеты были очень тугие, и я провозился довольно долго, совершенно забыв о старике. Наконец, окно открылось, и в комнату хлынул свежий вечерний воздух. За моей спиной раздался довольный мужской смех. Я повернулся, и увидел, что на кровати сидит тот самый молодой верзила, которого мы с Тогой видели в Кровавом доме. Невероятно, но за пару минут он успел снять с себя всю одежду — видимо, она мешала ему перевоплощаться.

— Что с тобой, девочка? — осклабился Нико. — Напугал я тебя? Да, все именно так, детка — я Нико. И я умею доставлять дамам такое удовольствие, какое никто кроме меня не умеет доставить. Времени у нас немного, но даже минутная любовь хороша, если она умелая.

— Что с вами? — Я решил немного поиграть в дурочку. — Вы так изменились!

— Это ты меня изменила своей красотой, милая, — сказал Нико, явно наслаждаясь самим собой. — Иди же ко мне, мы славно проведем полчасика вместе.

— Там внизу люди. Сюда могут войти.

— Никто не войдет. Ключ от этой комнаты есть только у меня. И еще, в этом доме есть одно правило — никто не беспокоит папашу Нико, когда он гостит у любимой племянницы, ха-ха-ха! Так что не бойся. Думай о том удовольствии, которое мы друг другу сейчас доставим. Ты же любишь сладкое, так? — Нико стащил с себя покрывало, открыв моему взгляду свое возбужденное достоинство довольно внушительного размера. — Не желаешь попробовать фирменные сладости от папаши Нико? Давай же, иди сюда! Или я так тебя поразил, что ты никак не придешь в себя?

— Поразил? — Я заклинанием Интэ-Дранайн поднял со стола массивный серебряный подсвечник и заставил его повиснуть в воздухе в двух метрах от пола. — Нет. А вот ты сейчас очень удивишься, парнишка. Помнишь, как я заставила тебя летать по комнате в особняке близ Сабату?

— Ты?! — Нико вскочил, вцепился в меня взглядом, — и замер, сжимая кулаки. — Точно, ты! А я-то думал, что мне это все лишь померещилось!

— Со свиданьицем, папик. Я искала тебя, и я тебя нашла. Есть пара вопросов, и я хочу, чтобы ты на них ответил правдиво и точно. Обойдемся без прелюдий, или тебя чуточку простимулировать?

— Я тебя убью! — Лицо Нико перекосила лютая злоба, он кинулся на меня, но подсвечник с радующей душу точностью угодил ему прямо в лоб, и папаша-оборотень опрокинулся навзничь с громким воплем. Я тут же поднял телекинезом тяжелый письменный прибор со стола, чтобы в случае чего повторить атаку, но больше нагружать Нико не понадобилось — старик понял, что сила на моей стороне.

— Чего ты хочешь? — пробормотал он, сидя на полу и потирая лоб.

— Мне нужен бриллиант Меар.

— С чего ты решила, что я это знаю?

— Джармен мне сказал.

— Щенок! — прошипел Нико. — Ничего я не знаю. Проваливай к черту, жалкая проминж!

— Ты больше не восторгаешься мной, Нико? — Я состроил удивленную гримасу. — Что, зелье убийцы Лооса перестало действовать, и теперь кроме кома в горле у тебя ничего не стоит? Шутки в сторону, дедуля. Мне нужен бриллиант, и ты скажешь, где он.

— Я ничего не знаю.

— Врешь, — я сделал паузу. — Предлагаю сделку, Нико. Ты говоришь мне, где бриллиант Меар, а я обещаю, что никто и никогда не узнает о твоих экспериментах с зельями доктора-убийцы.

— Я тебе не доверяю.

— А я тебе. Но мы можем заключить джентльменское соглашение. Ты же джентльмен, Нико. — Я повел рукой, и прибор, описав в воздухе дугу, оказался прямо над головой старого плейбоя. — Или мне следует поискать другие аргументы?

— Иди к черту, шлюха.

— Хорошо, поговорим по-другому, — я достал из-за корсета заблаговременно помещенные туда письма, которые Тога разыскал в Кровавом Доме, помахал у Нико перед носом. — Узнаешь, Казанова? Хочешь, я эти записочки покажу кое-кому?

— Ладно, — со злостью в голосе сказал Нико. — Ты узнала мою тайну, и у меня нет выбора. Наверное, я должен кое-что объяснить. Лоос был моим компаньоном. Когда-то мы вместе учились в Академии Магии в Бевелоне. Много лет назад он написал мне письмо, в котором сообщал, что сумел разгадать тайну омоложения. Мне тогда было уже шестьдесят, и я чувствовал, что жизнь уходит. Всю мою молодость я учился, отказывал себе в радостях жизни, а когда стал богатым и независимым, вдруг понял, что уже стар, и многие удовольствия стали для меня недоступны. Весть от Лооса дала мне надежду на новую жизнь. Я поехал к нему в Бевелон, но там узнал, что Лооса обвинили в убийствах, и он бежал из Империи в неизвестном направлении. Я искал его почти пятнадцать лет, пока не услышал легенду о Вечном Докторе. Остальное тебе известно. Уж не знаю, как тебе удалось раскрыть мой секрет, но я не хочу, чтобы об этом стало известно моим родственникам.

— Еще бы! Ты ведь главного мне не сказал, Нико. Я уверена, что ты замешан в убийствах, которые совершал твой приятель Лоос. Я пока не могу этого доказать, но поверь мне — если я ищу доказательства, я их нахожу.

— Стерва имперская! — выдохнул Нико. — Будь ты проклята!

— Так-то ты говоришь с невестой внучатого племянника? Нехорошо, папаша. Итак, где бриллиант?

— Он в сокровищнице Жефруа, — сказал Нико, поколебавшись. — Точно. Я правду говорю. Королевский казначей хранит его в особом ларце, ключ от которого есть только у него и у самого государя.

— Ты в этом уверен?

— Уверен. Я был знаком с покойным Бенно, придворным ювелиром матери Жефруа, жены короля Лореля Лансанского. Он держал этот алмаз в руках. В библиотеке королевского замка есть свиток с подробным описанием камня Меар. Хочешь верь, хочешь нет, но этот камень в сокровищнице Жефруа.

— Хорошо, поверим тебе. Тогда у меня будут еще два вопроса. Вопрос первый — как выглядит ларец, о котором ты говоришь?

— Митриловый ларец, старинная гномская работа. Говорят, он был частью приданого жены короля Лореля. Бенно говорил, что покойный король Лорель хранил в этом ларце свои самые ценные артефакты.

— Ясно. Теперь вопрос второй — как я могу проникнуть в королевскую сокровищницу?

— Никак, — со злорадством сказал Нико. — Туда нет доступа никому, кроме короля. Тебе никогда не заполучить Меар, имперская шлюха!

— Спасибо за информацию, — поблагодарил я и запустил прибором в голову Нико. Потом поднял бесчувственного парня и, аккуратно уложив его на кровать, накрыл покрывалом.

— Охота тебе возиться с этим козлом? — недовольно сказала Марика. — Я бы на твоем месте просто перегрызла бы ему глотку.

— Не будем жестоки, солнышко. Пусть полежит, отдохнет, примет первоначальную форму. А нам надо подумать, как теперь уйти из этого гостеприимного дома.

Осталось только закрыть окно и вернуться к Джармену и гостям. Джармен прямо-таки кинулся ко мне.

— Дедушка Нико в полном порядке, — заявил я. — Немного утомился и теперь спит, как малое дитя. Не надо его беспокоить.

— Марика, да мне плевать на этого старого дуралея! — воскликнул Джармен, сжимая в ладонях мои пальцы. — Я ведь хотел просить у тебя первый танец, а ты...

— Слушай, милый, — сказал я, не давая ему разразиться упреками, — ты случайно не знаешь, кто может организовать вход в королевский дворец?

— Дворец Жефруа? — Джармен с недоумением посмотрел на меня. — А зачем?

— Просто интересно посмотреть на то, как живет король Лансана.

— Марика, ты опять что-то затеяла?

— Ничего, дорогой. — Я посмотрел на Джармена самым невинным взглядом. — Ровным счетом ничего.

— Ты и в самом деле этого хочешь?

— О-очень! — Я кокетливо провел указательным пальцем по груди "жениха". — А ты можешь мне это устроить?

— Ну, я не знаю... Дело в том, что скоро Самахейн.

— И что?

— В этот день король устраивает во дворце большой праздник. Приглашает гостей. Я бы мог поговорить с влиятельными людьми и добыть нам пригласительные билеты на праздничный бал.

— О, это было бы чудесно! — прошептал я в самое ухо парня. — Мы бы отлично там повеселились, я уверена.

— Ты так думаешь?

— Ну, я думаю, что в королевском дворце есть немало укромных местечек, где мы могли бы... уединиться на полчасика?

Джармен посмотрел на меня одуревшим от счастья взглядом. Черт, как же оказывается просто прекрасной половине человечества вертеть нами, мужиками!

— Ах, ты вернулась! — Леди Гризельда возникла рядом с нами, будто выросла из паркетного пола. Она была уже в хорошем подпитии и держала в каждой руке по высокому хрустальному бокалу с вином. — Как хорошо! Ты со мной еще не пила, доченька. Вот! — Гризельда вручила мне бокал. — Ты же хочешь поздравить меня и поцеловать?

— Конечно, — я дал себя обнять, подарил даме самый целомудренный поцелуй в губы и выпил вино — отличное, надо сказать.

— Какой чудесный напиток! — сказал я, облизнувшись. — Просто райский нектар.

— Это мой фирменный коктейль, милочка, — Леди Гризельда залпом выпила свой бокал и тут же подозвала слугу с подносом, уставленным полными бокалами.

— Еще по одной! — воскликнула она тем театрально-жизнерадостным голосом, каким обычно говорят подвыпившие актрисы. — За тебя, моя радость! За твое будущее счастье с моим сыном.

Третий тост мы подняли за Джармена, четвертый — за наших с ним будущих детей, пятый — за все хорошее, шестой — за любовь. Когда леди Гризельда взяла с подноса седьмую пару бокалов, Джармен осмелился вмешаться.

— Мама, мне кажется, что вы достаточно выпили, — сказал он, потупив глаза. — Да и Марике...

— Марика, как? — Леди Гризельда округлила глаза, и вдруг разразилась хриплым пьяным смехом. — Вы еще не супруги, а мой сыночек уже решает за тебя?

— Мама! — Джармен покосился на гостей, которые с интересом наблюдали за нами. — Мне показалось...

— А мне нет, — Гризельда протянула мне бокал. — За что пьем, милочка?

— За нас с вами и за хрен с ними, — сказал я и залпом выпил свою порцию коктейля.

— Уважаю! — вздохнула Гризельда и последовала моему примеру. — А теперь всем танцевать!

Музыканты грянули бодренький гавот, и гости, образовав "змейку", подхватили нас с Джарменом и потащили в сумасшедшую пляску. Пока я возился с папашей Нико, все почтенное собрание хорошо приняло на грудь, и гости выделывали такие коленца, что это надо было видеть. Змейка распалась, и теперь каждый выдавал кто во что горазд. Вообще, в ярко освещенном зале уже начинали сгущаться пары обычной пьяной угарной бестолковщины, которая начинается на любой вечеринке после десятой-одиннадцатой рюмки. Раскрасневшиеся мужики в съехавших набекрень париках пошли вприсядку вокруг хохочущих дамочек, а те, подобрав свои юбки, открывали взору кавалеров уже не только лодыжки, но и детали анатомии, расположенные гораздо выше колен. Сама Гризельда, под руку с двумя молодыми напудренными пижонами, скакала по залу как взбесившийся мустанг, издавая возбужденное счастливое ржание. А я внезапно почувствовал, что выпитый фирменный коктейль Гризельды уж слишком сильно ударил мне в голову — верно, все дело в том, что я с полудня ничего не ел и принял чуть ли не литр пойла на голодный желудок. Меня начало тошнить, голова кружилась. Я и сам не заметил, как оказался на балконе, а рядом со мной был Джармен, и в его глазах были участие и озабоченность.

— Тебе плохо, радость моя? — спросил он.

— Мне хорошо, — сказал я и поразился, как же сильно заплетается у меня язык. — Идем... плясать!

— Я что-то не хочу.

— Твоя маманя обидется. У нее днюха сегодня, а мы косим от общего веселья. Пошли?

— Что ты сказала?

— У-у-у, да ты оглох, да?

— Умоляю, Марика, больше не пей, ладно?

— Заметано, — я едва не свалился, наступив на шлейф собственного платья, чертыхнулся и пошел в зал. По дороге остановил слугу с подносами и потребовал стакан воды. Лучше бы я не пил воду — разбавленное вино поднялось кверху, и в горле у меня закипела кислота.

— Марика? — Джармен обнял меня за талию.

— Где тут можно... блевать? — осведомился я, чувствуя, что ноги у меня стали совсем ватными, а голова будто вращается на шее, как флюгер под ураганом. Нет, я явно не подрасчитал свои силы! Хрупкая конституция Марики не выдержала таких возлияний.

— Пойдем, я помогу тебе, — сказал Джармен, но было поздно. Я организовал такой энергичный фонтан из своего пищевода, что по полной оросил и свое платье, и роскошный дублет Джармена из зеленого шелка.

— Ох! — сказал я, покачиваясь и пытаясь удержаться на ногах. — Как плохо! Прости, я... не хотела.

— Мама, мама! — ворчал Крейг, вытирая свой облеванный дублет платком и одновременно поддерживая меня, чтобы я не свалился. — Сколько раз говорил ей, что нельзя смешивать в коктейлях вермут и коньяк!

— Хороший... коктейль, — выдал я, и тут в моей голове неожиданно и отчетливо зазвучал пьяный голос Марики.

— Леша, — сказала вампирша, — я тебя люблю! Ты должен знать... С Джарменом я ни разу не испытала оргазм. А с тобой у меня он случался постоянно. Однажды я испытала его три раза подряд. Я тебя люблю. Ты мое сокровище! Я за тебя всем им глотку перегрызу!

— Марика, ты нажралась, — сказал я.

— Ага, — Марика перешла на хриплый страстный шепот. — Я хочу любви. Сейчас, здесь, прямо в этом зале.

— Это... невозможно.

— Ты мне отказываешь?

— Это невозможно. Это... непристойно.

— А мне плевать! Давай займемся любовью, Осташов. Доставь мне удовольствие.

— Это не... возможно, — в третий раз повторил я, ухватившись за портьеру одной рукой и за Джармена другой.

— Что невозможно? — спросил Крейг, заглядывая мне в глаза.

— Невозможно заниматься любовью в таком состоянии, — выговорил я (с трудом, надо сказать). Джармен решил, что эти слова относятся к нему.

— Милая, ты права, — со вздохом сказал он. — Давай я отнесу тебя в твою комнату.

Я не успел ничего сделать. Крейг подхватил меня, взвалил на плечо и понес, словно мешок, через весь зал, сопровождаемый аплодисментами, гиканьем и непристойными пожеланиями, будто именины Гризельды внезапно превратились в свадебное застолье.

— Хорошей ночи! — орали пьяные гости, увязавшись за нами вереницей. — Джарми, покажи красавице, на что ты способен!

— Сынок, не опозорь нашу семью! — кричала вконец опьяневшая Гризельда. — Марика, дай ему все, что он пожелает! Ураааа! Ураааа!

Я уже был не в состоянии что-то говорить, а уж тем более сопротивляться. Я вырубился окончательно. Помню только, Джармен втащил меня в тихую прохладную комнату и уложил на кровать. Когда моя голова упала на подушку, накатил новый приступ тошноты, и я благополучно домарал уже испорченное платье. Я еще видел, что Джармен смотрит на меня, качает головой, а потом он вышел из комнаты, и я только слышал его голос. Звуки стали неестественными, будто мне воды налили в уши, а потом появились служанки, Соня и Джема. Последнее, что сохранила моя помрачненная убойным коктейлем леди Гризельды память — это то, что девчонки меня раздевают. Я еще что-то пытался сказать и все, конец фильма.

Что со мной было, что мне снилось — в упор не помню. Несколько раз я просыпался с чувством похмельного жара и ужасной жажды. Потом я все-таки заснул окончательно и пришел в себя только ближе к полудню, совершенно больной и с чувством отвращения к себе. Первое, что я сделал, когда почувствовал, что могу двигаться и соображать — это нашел на прикроватном столике кувшин с водой и напился, а потом, доковыляв до зеркала, глянул на себя. Вид у меня был на редкость потасканный.

— Марика, — сказал я, — ты плохо выглядишь, реально.

— Я и чувствую себя отвратительно, — отозвалась шипящим шепотом вампирша. — В голове будто петарды взрываются.

— Сейчас немного придем в себя и свалим отсюда. Хватит с меня свекровкиных именин!

Оценив те изменения, которые внесло в мою внешность тяжелое похмелье, я начал искать, во что одеться. Мой вчерашний гардероб, измятый и заблеванный, служанки унесли, и ничего взамен не предложили. Я так понял, чистую одежду служанки должны были принести мне после пробуждения по велению Гризельды и по моему хотению. На столе я увидел колокольчик для вызова прислуги, но звать девчонок не собирался. Теперь, несколько вернув себе способность соображать и оглядевшись, я убедился, что Крейг вчера принес меня отсыпаться в ту самую гостевую комнату, где накануне дня рождения Гризельды я переодевался в вечерний туалет. Так что искать мои вещи не пришлось — они были в платяном шкафу, аккуратно сложенные и заботливо вычищенные служанками. Даже не могу сказать, сколько времени у меня заняло одевание. Одно было ясно — за время моего пребывания в этом мире я еще ни разу так безобразно не напивался, даже в тот день, когда мы с Тогой и Хатчем чудом унесли ноги из альтернативного 1944 года.

— Краситься будем в гостинице, — сказал я. — Нужно выбираться отсюда, пока Гризельда не продолжила празднования. Уйдем по-английски.

— Все, что хочешь, зайка. И еще, умоляю — выпей "Анти-Дракулу"!

— Принято, — я полез в сумку за болюсами, с трудом откупорил флакон, высыпал таблетки на ладонь и...

— Милая, ты проснулась!

— О, нет! — тихонько простонал я. Джармен стоял в дверях комнаты нарядно одетый, сияющий и просто неприлично свежий и здоровый. Похоже, матушкин коктейль, вырубивший меня наповал, он вчера не пил. Или привык к нему.

— Как хорошо, что ты проснулась! — радостно сказал он и положил мне руки на плечи, явно намереваясь меня облобызать. — А я пришел тебя разбудить.

— Джармен, мне плохо, — сказал я, отшатнувшись от протянутых ко мне дудочкой губ. — Очень плохо.

— Понимаю, — парень был ничуть не обескуражен. — Я как раз пришел предложить тебе полечиться. Матушка меня прислала. Она еще рано утром велела приготовить купальню и ждет тебя.

— Никаких купаний! — ужаснулся я. — Мне надо ехать. Меня ждут дела. Меня ждет маг, которого я... короче, у меня совсем нет времени.

— Любовь моя, но ты же не можешь уехать просто так! — Джармен, отчаявшись меня поцеловать, взял меня под руку. — Мама очень хочет говорить с тобой. Она считает, что пришло время поговорить о нашем будущем.

— Нет! — взвизгнул я истерически. — Ты слышишь — нет!

— Марика, — Джармен состроил самую трагическую гримасу, — дела могут подождать. Неужели пара часов удовольствия, вкусная еда и мое общество...

— Джармен, Инферно тебя забери, не до удовольствия мне сейчас! Мне плохо, ты понимаешь?

— Конечно, мы понимаем, милая! — На пороге комнаты возникла леди Гризельда. — Мы вчера славно повеселились и немного перепили. Я тоже спала неважно. Ничто так не способствует восстановлению здоровья, как горячая ванна с благовониями, хороший массаж и немного белого вина с легкой закуской... Боже, как ты побледнела!

— Прошу вас, — сказал я, наградив хозяйку дома тяжелым взглядом, — прошу вас, мадам, не говорите сейчас о еде!

— Да, ты определенно нуждаешься в лечении и заботе, родная моя, — резюмировала Гризельда с выражением глубокой озабоченности на лице. — Дитятко мое, да на тебе лица нет! Идем, и не спорь... Джармен, обними свою невесту — да, именно так. В этом доме заботятся о тех, кого любят, Марика. Джармен, проводи нашу девочку в купальню. Уверяю тебя, ты получишь настоящее удовольствие и забудешь обо всех неприятных ощущениях! Это я тебе обещаю...

Глава тринадцатая: Long Live Rock`n`Roll и разговоры по душам.

Петь не умею. Играть не умею. Слуха и голоса нет.

Хочу стать звездой!

Судя по тому, как профессионально леди Гризельда взялась лечить у меня абстинентный синдром, обитатели усадьбы "Два голубка" в подобном состоянии бывали довольно часто, и технология вывода из тяжелого бодуна была отработана безукоризненно. Для начала было купание в горячем бассейне, причем леди Гризельда и обе служанки составили мне компанию. К счастью, Гризельда, поняв мое состояние, сжалилась надо мной и не стала грузить меня разговорами о будущем браке с ее сыночком, зато очень активно принялась обсуждать мои внешние данные.

— Ты просто прелесть, милая, — заявила она. — У тебя чудесная кожа и потрясающая фигура! Всегда мечтала иметь такую. Моему обалдую определенно повезло. Кстати, нескромный вопрос, — тут он приблизила лицо к моему уху и перешла на шепот, — вы с Джарменом спите?

— Нет, — совершенно искренне сказал я.

— Нет? — Надо было видеть лицо Гризельды в эту секунду. — А он сказал...

— Джарми обманщик, — сказал я. — Я порядочная девушка. Никакого секса до свадьбы!

— Боже! — Гризельда была явно ошеломлена. — Никогда не поверила бы, что еще остались на свете такие порядочные девушки! Да Джармен просто молиться на тебя должен.

— Благодарю, мадам, — промямлил я, лежа в воде на спине и чувствуя, как в меня возвращается жизнь. — И не хвалите меня больше, чем я того заслужила. Вы тоже прекрасно выглядите.

— Разве? — Гризельда игриво и обольстительно вытянулась на мраморном бортике бассейна. — Ах, родная, как это приятно слышать, хотя я думаю, что это вежливость заставляет тебя так говорить. Возраст, будь он проклят! А ведь в твои годы я была настоящей очаровашкой. Какие у меня были волосы, какая попка! Помню, в каком шоке был отец Джарми, когда я впервые перед ним разделась! Но у тебя попочка просто совершенной формы. И эта татуировка на пояснице так эффектно смотрится! Очаровательная пошла у молодежи мода, мне нравится.

Я промолчал — тепло бассейна меня так разморило, что я был не в состоянии говорить. Да и не было у меня никакого желания обсуждать с Гризельдой ягодицы Марики и ее собственные прелести (хотя у нее даже на пятом десятке было на что взглянуть, реально!) А потом были массаж, который организовала мне здоровенная бабища с лицом Шрека — видимо, штатный массажист дома Крейгов, — и обед из устриц, холодного супа навроде окрошки, приправленный парой бокалов отличного белого вина (на этот раз никаких коктейлей, мать их!), и они вернули меня в мир живых людей.

За столом Гризельда заговорила о свадьбе.

— Мы можем сыграть ее хоть сегодня, — сказала она, — однако Джарми просил немного времени для того, чтобы все как следует подготовить.

— Подготовить? — меланхолически заметил я.

— Именно. Сын очень серьезно относится к вашему бракосочетанию. Открою тебе секрет, милая — он заказал для обручения особенное кольцо. Оно будет готово через неделю, и Джармен официально попросит твоей руки — он мне так сказал.

— Очень мило с его стороны, — сказал я, гоняя вилкой по тарелке жареную улитку.

— Джармен хочет, чтобы ваша свадьба была достойна вашей любви, — напыщенно произнесла Гризельда. — И я этого хочу не меньше. Можешь ни о чем не беспокоиться, все будет просто великолепно.

Было уже далеко за полдень, когда дав Гризельде клятвенное обещание приехать в гости на уик-энд и получив от "свекрови" сотню поцелуев, я в сопровождении Крейга отправился в город. Чертов Ромео достал меня до колик в печенке, но мне пришлось терпеть его общество, и только после того, как мы въехали в город, я заявил, что дальше поеду один.

— Почему? — тут же осведомился Крейг. — Я бы мог побыть с тобой, у меня нет никаких дел.

— Зато у меня они есть. Я сопровождаю одного очень могущественного мага, и он будет недоволен, увидев тебя.

— Мага? — Крейг перестал улыбаться. — Мага ли? А может, Алекто Фра-де-Леоне тебя ждет?

— Может быть, — Я обрадовался возможности разозлиться. — А тебе-то что?

— Я думал, мы все с тобой решили.

— Джармен, прошу, не действуй мне на нервы. Давай каждый займется своим делом. Ну, пожалуйста, не сердись, — я подкрепил свои слова самой обольстительной улыбкой. — Хорошо? (Ох, и надоел ты мне, но пропуск во дворец Жефруа мне нужен позарез!)

— Я не хочу, чтобы у нас друг от друга были тайны, — сказал Крейг.

— Их нет! Честно-честно.

— Марика, я так тебя люблю! — вздохнул несчастный. — Когда мы встретимся?

— Когда ты достанешь для нас приглашение на бал в королевский дворец.

— Тогда я сейчас же займусь этим, — пообещал Крейг. — Где мне тебя искать?

— Я сама тебя найду. Завтра приеду в ваше поместье, согласен?

— Я буду с нетерпением ждать тебя, любимая. До завтра?

— Баюшки! — Я послал парню воздушный поцелуй, помахал рукой и поскакал по улице к центру.

Тога был в гостинице.

— Была бурная ночь? — тут же спросил он.

— С чего ты взял?

— У тебя глаза натекли.

— Праздновал днюху любимой свекрови, — сказал я, сбрасывая катану и вакидзаши на кровать и усаживаясь рядом. — С ума сойти, какую мерзость они тут пьют!

— А у меня отличные новости, — заявил Тога и сунул мне местную газету. — Читай, вот здесь.

Я прочел. Объявление на первой странице гласило, что по высочайшему приглашению его величества короля Жефруа популярная эльфийская певица Шагирра прибыла в Жуайе и в праздничный вечер Самахейна даст единственный концерт в королевском замке Дансбург. Распространение входных билетов уже началось.

— Значит, Хатч здесь? — Я испытал огромную радость. — Круто! Наконец-то мы сможем собраться вместе.

— Я о другом подумал, — заметил Тога. — Ты говорил, что с Шагиррой у тебя вроде как дружба. Что если попросить ее помочь нам попасть в замок?

— Мысль! — Я аж вскочил на ноги. — Отличная идея, брат. И Крейг мне теперь до лампочки. Пошли!

— Куда?

— Встретимся с Шагиррой. Не будем терять времени.

Узнать, где остановилась Шагирра, было легко, и уже через четверть часа мы с Тогой, сгорая от волнения, вошли в холл гостиницы "Король Лорель". Шагирра снимала апартаменты на втором этаже. Еще на лестнице я услышал то, чего в этом мире никак не ожидал услышать — виртуозные овердрайвовые запилы на гитаре в духе Ингви Мальмстина или Луки Турилли. Звуки шли из-за двери одного из номеров. Черт, неужто Хатч где-то "Фендером" и мощной примочкой обзавелся?

Наш друг сидел на кровати и драл струны. Он аж в ступор впал, когда увидел Тогу и меня. А потом отбросил свой "Эко", вскочил на ноги, сдавил Тогу в объятиях и долго его тискал. Лицо у него просто светилось счастьем.

— Наконец-то! — восклицал он. — Блин, как я соскучился, Толян! А я думал, ты все еще в Орморке. Леха рассказывал, как вы там отжигали.

— Был там, вот, сюда приехал. Отличный звук, — заметил Тога, глядя на "Эко" Хатча. — И как тебе удалось его получить?

— Оставил шесть струн из двенадцати и попробовал по совету акустика Шагирры преобразовать звук через вот эту штуку, — Хатч показал на слабо светящийся зеленоватый исмэн, вложенный в кармашек на ремне гитары. — Хрен его пойми, как эта штука действует, но звук получается совершенно чумовой. Весь спектр гитарных примочек от банального флэнжера до чисто виолончельного звучания. Четвертый день от новых возможностей просто кипятком писаюсь.

— Любопытно, — изрек Тога.

— А где Леха? — спросил Хатч.

— А ты как думаешь? — осведомился я.

— Опять тайны! — Хатч подскочил ко мне и чмокнул в щеку. — Прости, Марика, я не поздоровался с тобой. Так он тебя все-таки освободил? Круто, блин!

— Скорее, он меня занял, — хмыкнула Марика.

— Что? — не понял Хатч.

— Леха перед тобой, — сказал Тога, усаживаясь на стул.

— Передо мной? — Хатч непонимающе посмотрел на меня, потом повернулся к казанцу. — Разыграть решили?

— Валерчик, ты только послушай меня спокойно, — сказал я и начал излагать историю того, как я стал Марикой. Подробно, обстоятельно, не пропуская ни одной подробности. Интересно было по ходу следить за выражением лица Хатча.

— Ну и падла этот Мастер! — воскликнул Хатч, когда я все изложил. — И что же ты теперь будешь делать?

— Вот это и есть главная тема, — сказал я и показал ему корону. — Надо найти камень из этой короны. Мы знаем, что он хранится в замке Жефруа. Найдем камень, я смогу вернуть себе свое тело, весь этот холивар закончится, и мы сможем вернуться домой. Нужна помощь Шагирры.

— Ждите здесь, — сказал Хатч и выскочил в дверь.

Отсутствовал он минуты три и вернулся с Шагиррой. Судя по всему, Хатч уже успел объяснить эльфийке ситуацию, потому что Шагирра, не задавая никаких вопросов, сразу заговорила о деле.

— Чем я могу тебе помочь, Нанхайду? — спросила она, глядя мне в глаза.

Я колебался секунду, а потом решился и достал из сумки корону.

— Вот, — сказал я, протягивая корону певице. — В ней все дело.

— Погоди, — Шагирра взяла артефакт, и на ее прекрасном лице отразилось овладевшее ей искреннее изумление. — Как? Откуда она у тебя?

Я рассказал девушке про Салданаха. Про то, как ко мне попал сапфир из короны, и как мы с Крейгом добыли топаз. И еще про бриллиант, принадлежащий теперь лансанскому королю.

— Мне надо попасть в королевскую сокровищницу, Шагирра, — сказал я. — Просто необходимо. Это моя последняя надежда. Не раздобуду вовремя алмаз, не восстановлю корону, и все пойдет прахом. И для меня, и для вас.

— А что случилось с куклой? — спросила Шагирра.

— Она у Шамхура Риската. Это был план Салданаха, он передал мне поддельную куклу. Но через два дня наступит Самахейн, и кукла не оживет. Рискат поймет, что его обманули.

— И начнется то, о чем сказано в пророчествах, — прошептала Шагирра. — Dier L`Angwyann, День Падения в Бездну. Время боевых рогов и кровавой стали. Последние времена для моего народа.

— Шагирра, — сказал я, — я хочу помочь. Но и мне сейчас нужна помощь. Я должен попасть во дворец.

— Ты думаешь, я в состоянии помочь тебе?

— Я прочел, что вы даете в Дансбурге концерт в праздничный вечер. Я мог бы пройти туда под видом музыканта. Или кого-то из твоего персонала.

— Я понимаю. Но Гаспар уже получил от королевского управляющего именные пропуска в замок. — Шагирра посмотрела на меня виновато и беспомощно. — Десять пропусков, для меня, музыкантов, магов-акустиков и самого Гаспара. Хотя погоди... Валерэль, — обратилась эльфийка к Хатчу, — пригласи сюда Гаспара, прошу.

Хатч смотался за администратором эльфийки в мгновение ока.

— Что ты задумала? — спросил я Шагирру.

— Я скажу ему, что решила взять тебя на подпевку, — заявила певица. — Ты умеешь петь?

— Вообще-то раньше умел, немного. Но тогда у меня было другое тело, и я...

— Я тебе сразу говорю, зайка — у меня абсолютное сочетание слуха и голоса, — вмиг отозвалась Марика. — У меня нет ни того, ни другого.

— Наверное, я не смогу петь профессионально, — скромно заметил я.

— Сейчас придет Гаспар, и поговорим, — ответила Шагирра.

Гаспар, как всегда слащавый и роскошно одетый, появился через пару минут. Он выслушал Шагирру, и я, признаться, подумал, что импресарио не станет кобениться. Но Гаспар оказался мужичком с норовом.

— Шагирра, милая, ты знаешь, что над этими вопросами я не властен, — сказал он, разведя руками. — Пропуска выдавались Лансанским Королевским Департаментом Развлечений, и подписывал их лично король. Вряд ли лорд-управляющий королевским замком согласится выписать еще один пропуск. В Лансане почти военное положение, и бюрократическая машина работает очень жестко. Исключения не сделают даже для нас, пойми! Пропуска все именные. Ты знаешь, милочка, что я бы охотно отдал твоей... знакомой свой пропуск, но там написано мое имя. Будет скандал, а скандалов я не допущу. Так что прости, солнышко, но так рисковать твоей карьерой и своей репутацией я не стану.

— Значит, ничего не получится, — сказал я. — Хорошо. Не волнуйся, Шагирра, я что-нибудь придумаю.

— Погоди, — Шагирра остановила меня повелительным жестом. — Гаспар, дело очень серьезное. Дело даже не в карьере. Это вопрос жизни. Ты человек, тебе этого не понять.

— О чем ты, милая? — не понял импресарио.

— О Марике. — Шагирра насупилась. — Она поедет в замок вместо Дайлин.

— Но с Дайлин у меня контракт! — взвизгнул Гаспар.

— Кто такая Дайлин? — шепнул я Хатчу.

— Бэк-вокалистка и любовница Гаспара, — ответил Валерчик. — Поздравляю, ты принят в группу!

— Я расторгла этот контракт, — спокойно сказала эльфийка. — Заплати Дайлин втрое, она свободна.

— Шагирра, — начал Гаспар, театрально заламывая руки, — прошу тебя, не делай глупостей! У Дайлин чудесный голос. Она просто феноменально поет. И вы с ней уже давно спелись, вы как одно целое. А эта... Марика — она же не сможет выучить все партии за оставшиеся два дня! Это безумие! Ты просто губишь свою карьеру. Ты будешь выступать перед самим Жефруа, пойми! Нам не простят провала.

— Мне плевать, — Шагирра ободряюще улыбнулась мне. — Или Марика займет место Дайлин, или я вообще не буду выступать. Выбирай, Гаспар.

Импресарио посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью, однако поле боя было явно за нами, и ему нечего было сказать. Пробормотав что-то себе под нос, Гаспар вышел, не затворив за собой дверь. Я подошел к Шагирре и, решившись, поцеловал ее в щеку.

— Спасибо, милая, — шепнул я. — Ты меня очень выручила.

— Ты действительно не умеешь петь? — спросила Шагирра.

— До тебя мне уж точно далеко.

— Не беда. Сегодня я напою твои вокальные партии на звуковой исмэн, а тебе надо будет только стоять не сцене и делать вид, что ты поешь.

— И тут фанера! — вздохнул я. — Есть одна проблема, Шагирра. Я не смогу стоять на сцене и петь даже под фонограмму. Как только я окажусь в замке, я буду искать способ проникнуть в сокровищницу и отыскать алмаз.

— Значит, я буду петь одна, — с улыбкой ответила эльфийка. — И каждый будет делать свое дело.

* * *

* * *

* * *

* * *

Вечер мы провели у Хатча. Шагирра ушла сразу после разговора с Гаспаром.

— До встречи, Нанхайду, — сказала она мне на прощание. — Жду тебя в этой гостинице утром в субботу. И ни о чем не беспокойся, просто доверься мне.

Я обменялся с Шагиррой прощальным поцелуем, и после ее ухода мы остались в номере Хатча втроем. Да и нам, по правде сказать, никто больше не был нужен. Хорошее белое вино, которым угостил нас Хатч, не сделало нас веселее, всеми владело уныние. Хатч пару раз предложил попеть старые любимые песни, вспомнив, как здорово мы это делали по дороге в Колошары. Однако спевки не получилось — Марика нисколько не покривила душой, когда сказала, что у нее нет ни голоса, ни слуха. У нее замечательно получалось бить проминжей Риската в лабиринте Ас-Кунейтры и преодолевать непреодолимые препятствия, но вот спеть правильно даже две ноты подряд она не могла. Поэтому Хатч отложил гитару, и остаток вечера мы говорили — вспоминали, что с нами случилось и пытались отгадать, что ждет нас в будущем.

— А знаете, мужики, — сказал внезапно Хатч, — я рад, что я вас встретил. Что было бы, если бы не случился этот самый Переворот Миров? Жил бы я как и прежде жил. Ходил бы на работу, на свой завод — гори он синим огнем! — искал бы шабашки, вечерами смотрел бы телек с женой и дочкой или в компьютерные игрушки рубился. По субботам в баню сходил, пивка бы выпил — и все воскресенье на диване. А в понедельник все сначала. А так я столько всего пережил! И на войну попал, и в немецком плену побывал, и от оборотней бегал, и с эльфами полабал. Впечатлений на три жизни хватит. А главное, — и тут Хатч оглядел нас с Тогой, — я с вами познакомился. И вот что я думаю. Если у тебя, Лех, получится, эту корону восстановить, мы опять вернемся домой, так?

— Ну, так, — ответил я, думая о своем.

— А вернемся-то мы каждый в свой город. Я к себе в Нововолжск, ты в Питер, Толян в Казань. Развалится наша компания, — Хатч вздохнул. — Когда еще встретимся.

— По-моему, ты немного торопишь события, — заметил Тога, двигая пальцем стакан с вином по столешнице. — Лехе надо еще свое тело вернуть.

— Надо, — сказал я.

— Лех, — робко спросил Хатч, — ты только не обижайся, но каково это — быть девушкой?

— Ты ему все подробно расскажешь, милый? — осведомилась Марика.

— Валерчик, давай не будем об этом, — ушел я от ответа. — Лучше выпьем. За нас!

Пилось мне плохо — я еще не восстановился после вчерашнего кошмара у Гризельды, поэтому из трех припасенных Хатчем бутылок мы едва-едва осилили одну. Хатч снова взялся за гитару, начал наигрывать какие-то меланхолические переборы, которые вполне соответствовали нашему смурному настроению. А я достал из сумки корону и положил ее перед собой на стол. И тут...

— Мужики, — сказал я, поняв, что сейчас узнаю что-то очень важное, — а тут какая-то надпись появилась!

Действительно, на внутренней стороне обода короны была надпись, сделанная эльфийской скорописью — и как я раньше ее не заметил? Или же она до поры до времени была скрыта, и вот проявилась непонятным образом? Я разобрал эту надпись и прочитал текст вслух — это были стихи на староэльфийском наречии.

Тайну раскроет умерший дважды,

И выбор свершит у трона —

Иль проиграет, всевластья возжаждав,

Иль победит, сняв корону.

— Очередная пророческая хрень, — вздохнул Тога. — Бабка Ванга говорила, вот и все дела.

— Нет, Тога, эта надпись здесь неспроста, — сказал я, рассматривая корону в поисках еще каких-нибудь надписей. — Колдуном буду, но вчера этих стихов на ободе не было.

— Чем дальше в лес, тем злее партизаны, — сказал Тога. — Я бы не стал на этом заморачиваться, Лех. Надо поспать. Лично меня что-то плющит жутко. Нам надо идти.

— Твоя правда, — сказал я и сунул корону обратно в сумку. Встретился взглядом с Хатчем: вид у нашего менестреля был самый расстроенный. — Не получится из меня рок-звезды, Валерчик. А помнишь, как мы зажигали в замке Гранстон!

— Да, клево было, — Хатч улыбнулся. — Баронесса аж расплакалась.

— Ага, вспомни еще, с какой физиономией ты меня целовал в тот вечер, Осташов, — съехидничала Марика. — Я-то запомнила хорошо!

— Нам пора, — сказал я. — Будь здоров и до встречи!

Хатч проводил нас до выхода из гостиницы. Мы с Тогой добрались до своего приюта и разошлись по комнатам — нам вроде как и нечего было друг другу сказать.

Заснул я не сразу — долго ворочался, и почему-то у меня из головы не шли странные стихи, появившиеся на короне Амендора. Что это, очередная головоломка, которую предстоит решить? Впервые я не мог согласиться с Тогой насчет того, что в тексте на короне нет никакого смысла. Теперь, когда мне осталось последнее, главное испытание в этой странной игре, я чувствовал, что должен с особым вниманием присматриваться ко всему, что творится со мной и вокруг меня. Любая мелочь имеет значение. Пока же все у меня подозрительно легко получается. Мне без особого труда удалось напасть на след алмаза Меар; я без особого риска и усилий сумел расколоть на важную инфу любвеобильного Нико, быстро и без особых препон нашел способ попасть в королевскую резиденцию Дансбург. Или это у меня паранойя начинается, и мне везде чудится приготовленная для меня неведомыми силами западня?

— А она красивая, — внезапно сказала Марика.

— Кто? — не понял я.

— Эльфийка. Куда красивее меня. — Марика помолчала. — Эльфы вообще красивый народ.

— Ты что, на комплимент напрашиваешься?

— Лешенька, я о другом думаю, — мне показалось, что голос Марики слегка дрогнул. — Мы найдем бриллиант, восстановим корону, ты отдашь ее Салданаху, получишь обратно свое тело и все?

— Не понимаю, о чем ты.

— Что сегодня твои друзья говорили? Ты восстановишь корону и вернешься к себе, в свой мир. А как же я?

Я не ожидал этого вопроса. И ответить мне было нечего. Марика сразу почувствует фальшь, а мне не хотелось ее обманывать. Ну, зачем, зачем она задала мне этот вопрос?!

— Мои друзья? — Я лихорадочно искал нужные слова. — Да, они вернутся домой. А вот я — не знаю.

— Не знаешь? — Марика была удивлена.

— Видишь ли, сладкая моя, у меня в том мире ничего нет. Ничего такого, ради чего я бы хотел туда вернуться. У Хатча есть жена и дочка, они его любят, и он их тоже. У Тоги масса талантов, и он наверняка реализует их однажды — станет известным изобретателем или мастером на все руки. А в моей жизни ничего хорошего нет.

— Как нет? Разве у тебя нет близких, друзей, семьи?

— Нет. Мой отец умер, когда я был еще маленьким, мама умерла несколько лет назад. Жены у меня никогда не было. Все, что у меня есть — это моя наука и мой компьютер, благодаря которому я и попал сюда. Так что я ничего не потеряю, если не вернусь обратно в свой мир.

— И ты не будешь по нему скучать?

— Наверное, буду. Но ты же поможешь мне справиться с тоской-печалью?

— Странно, но ты никогда мне не рассказывал о своем мире. Какой он?

— Совсем непохожий на твой. В нем нет драконов, единорогов, мудрополитена, эльфов и магии. Там нельзя перемещаться в пространстве через порталы и жить в чужом теле. Но в моем мире есть много других вещей, которых нет здесь: некоторые из них хорошие и полезные, некоторые — не очень.

— Леша, а как ты думаешь, я бы смогла жить в твоем мире?

— Ты? — Не знаю почему, но меня очень взволновали слова Марики. — Почему ты спросила?

— Просто подумала. Если ты попал в наш мир, то, значит, и я могу попасть в ваш. Я ведь маг, хоть и не особенно квалифицированный и могущественный.

— Ты это серьезно?

— Вполне. В успехе я не уверена, но попробовать можно.

— Нет, Марика, не надо. Не давай мне надежду.

— Ты боишься стать счастливым?

— Я давно вычеркнул это слово из своего словаря. — Я помолчал. — Знаешь, я думаю, что только с тобой я по-настоящему счастлив. Наверное, поэтому меня беспокоит то, что должно произойти послезавтра. Я еще не знаю, что со мной.... с нами случится, но только это будет точка невозвращения. И я боюсь... боюсь...

— Чего, Лешенька?

— Что потеряю тебя, Марика.

— Милый мой, любимый! Не думай об этом. В конце концов, я всего лишь проминж, искусственное существо.

— Не говори так! Когда я сравниваю тебя с теми женщинами, которых знал в той, прежней своей жизни, мне кажется, что это они были бездушными бесчувственными куклами по сравнению с тобой. Ты удивительная. Ты самая прекрасная, самая невероятная девушка во всех мирах Большой Ойкумены.

— В самом деле? Было время, когда ты меня боялся.

— Было, — признался я. — Но я тогда тебя еще не знал. Сейчас я благодарю Мастера за то, что он однажды тебя ко мне приставил.

— Благодаришь? А ведь этот скот все абсолютно правильно просчитал.

— Что именно?

— Ты очень хочешь это знать? Хорошо. Когда я в облике Куршавели пообщалась с тобой в замке Гранстон, я очень быстро тебя расшифровала. Если честно, ты показался мне наивным, простым и очень доверчивым парнем. Ты идеально подходил под свой статус "лох" — уж прости! Когда ты сбежал из замка, я отправилась в Саграмор и встретилась с Мастером. Естественно, рассказала о тебе, о том, как ты обнаружил книгу. Тут и покойный Вард Хельсер явился с донесением — опять же о тебе докладывал. — Марика помолчала. — Мастер тут же разработал план, по которому мне следовало стать твоей постоянной спутницей. Он получил данные Хельсера о твоей внутренней сути. Сукин сын сразу обратил внимание на то, что ты очень восприимчив к женским чарам, инстинктивно тянешься к красивым ярким эффектным девушкам с независимым поведением. Ты уникальный человек, Осташов — силой и принуждением от тебя ничего путного не добьешься. А вот любовь и красота заставят тебя свернуть горы, идти на любые риски и компромиссы. Так решил Мастер — и рассудил, что я идеально подхожу для того, чтобы направлять твои действия в нужном Магисториуму направлении. Я должна была все время контролировать тебя. Постараться сделать так, чтобы ты безгранично мне доверял, а потом использовать тебя в интригах Мастера. Остальное тебе известно — я к тому, что Мастер задумал вывести тебя из большой игры, превратив тебя в очередного графа Радулеску. Он предвидел, что в поисках камня Эль-Шаба ты непременно столкнешься с ставшей вампирицей Нуир-Эгатэ, и результат такой встречи мог быть только одним — ты стал бы Ночным Бессмертным. Это устраивало Мастера. Сделавшись вампиром, ты не смог бы влиять на события, миссия была бы провалена, и ты стал бы просто прислужником Мастера, его пешкой. Кстати, первоначально поиски камня были поручены мне — у меня иммунитет к укусам вампиров, и Мастер планировал с моей помощью заполучить Эль-Шабу, точно так же, как и книгу "Аль-Рисалат". Но что-то пошло не так. Сначала ты отказался пройти Евхаристию Кровью, а потом я почувствовала... поняла, что люблю тебя. Это было такое странное, такое непонятное чувство, что я саму себя испугалась. Я впервые влюбилась, понимаешь?

— Впервые? А как же Крейг?

— Там не было любви, Лешенька. С моей стороны уж точно. Я не солгала тебе, когда сказала, что не люблю его. Простое увлечение, любопытство, ничего больше. Ты моя первая и единственная любовь. Поверь мне.

— Марика, Марика! — Я закрыл глаза и попытался совладать с нахлынувшим на меня невероятным, немыслимым счастьем. — Не надо было этого говорить сейчас, не надо!

— Почему?

— Потому что моя решимость тает. Я больше не хочу продолжать Главный Квест. Я готов приползти к Мастеру, просить вернуть мое тело и все только ради того, чтобы навсегда быть рядом с тобой.

— Даже так? Ты не хочешь победить?

— Хочу. Очень хочу. Но боюсь, что цена победы будет для меня непосильной.

— Лешенька, мой милый, как же я тебя... Не думай ни о чем. Твоя битва стала моей битвой. Я помогу тебе. Мы с тобой одной целое, и только вместе мы сможем победить Мастера. Только так ты сможешь стать самим собой, тем человеком, которого я полюбила. А там пусть будет как будет. Сейчас уже поздно отступать. Ты не можешь, не должен. Нельзя останавливаться в одном шаге от цели...

Я проснулся с чувством острой тоски и какой-то потерянности. За окном светило солнце, время шло к полудню. На какое-то мгновение мне показалось, что я снова стал самим собой, Алексеем Осташовым. Но потом я вспомнил, о чем говорил с Марикой перед тем, как провалиться в сон. Увидел свою руку, лежащую поверх одеяла, и понял, что чуда не произошло.

И все идет к тому, что в последнем акте этой странной пьесы чудеса буду совершать именно я.

Я — и никто другой.

Человек из другого мира, который нынешней ночью понял, что только в этой реальности наконец-то обрел настоящее счастье — и этим счастьем придется рискнуть. Только сейчас, за неполные сутки до последней предстоящей мне битвы я со всей ясностью понял, что я могу потерять.

Я слишком много терял в этой жизни. Я потерял Вику Караимову, Алину, Шамуа.

Смогу ли я, став самим собой, прожить без Марики?

Как мне быть?!

— Как мне быть, Марика? — взмолился я, стоя у зеркала и глядя на отражение. — Я боюсь...

Голос Марики прозвучал как эхо — тихое дрожащее "боюсь", поднявшееся на миг из глубин подсознания. Я ждал, что она скажет мне хоть что-то еще, и не дождался.

Пошли часы, минуты и секунды последнего дня саги под названием "Главный Квест"

Тяжело вздохнув, я начал одеваться.

Глава четырнадцатая: Общий сбор

Меня не забанили. Я со всеми!

Тога ждал меня внизу, в обеденном зале, за накрытым столом. Он уже распорядился насчет завтрака.

— Как спалось? — осведомился он.

— Как обычно, — я взял с тарелки еще теплый намазанный маслом тост, откусил кусочек и положил хлеб обратно. В горле встал противный ком, желудок дернулся и сжался. Тога понял, что со мной происходит.

— Волнуешься? — спросил он.

— Скорее, пытаюсь разобраться в своих чувствах.

— И как, получается?

— Нет, — я налил себе в стакан виноградный сок из кувшина, сделал большой глоток и почувствовал, что тошнота понемногу меня отпускает. — Как-то с трудом верится, что я дошел до конца.

— Ты уверен, что это конец?

— Уверен? — Меня насторожил тон казанца. — О чем это ты?

— Просто подумал: а стоит ли думать, что все скоро кончится? Сколько раз мы с тобой были в ситуации, когда все вроде заканчивалось. Вспомни Орморк, вспомни свой визит к Димону в Москву. И все время происходит новый неожиданный выверт, и на тебе — эта песня хороша, начинай сначала! — Тога вздохнул, впился зубами в бутерброд с сыром.

— Честно говоря, я дальше не представляю, какую еще миссию для нас могут выдумать эти козлы из "Риэлити", — заметил я.

— Какую? — ответил Тога, прожевав кусок. — Например, возвращение твоей многострадальной головы. Ты же не собираешься все время торчать в теле Марики.

— А ведь правда! — пробормотал я.

— Я тебя расстроил? — спросил Тога.

— Нет. Но есть все равно не буду. Сейчас бы сигарету.

— А я-то думал, ты окончательно бросил курить.

— Бросишь тут со всем этим бардаком! Одно хорошо — я нашел способ попасть в королевскую резиденцию. Теперь мне не придется терпеть приставания Крейга и.... О, нет!

— Ты что? — Тога выпучил на меня глаза, а я только показал пальцем на входную дверь.

На пороге стоял Джармен Крейг — нарядный и сияющий, как новенькая кастрюля из набора "Цепфер".

— Доброе утро, любимая! — воскликнул он, подойдя к столу. Я был так ошеломлен его появлением, что не успел поставить блок или увернуться, и Джармен, воспользовавшись моим замешательством, влепил мне самый нежный поцелуй прямо в губы. — Видишь, я тебя нашел!

— Дьявол, как ты...

— Просто поспрашивал людей. В Жуайе много красивых девушек, но моя Марика такая одна, — с гордостью заявил проклятый зануда. — Ты мне не рада? А я привез тебе хорошие новости.

— Что опять случилось?

— Как что! — Джармен выпучил глаза. — Ты же сама просила провести тебя во дворец Жефруа. Я все уладил.

— Да ну!

— В самом лучшем виде, моя несравненная! — Джармен с гордостью продемонстрировал мне два отпечатанные на роскошном мелованном картоне приглашения на концерт Шагирры в Дансбурге. — Вот то, что ты просила. Перекупил у одного вельможи за тысячу дукатов. Мы идем на концерт.

— Однако! — сказал Тога.

— Джармен, познакомься — это мастер Тога, мой наниматель, — сказал я. — Мастер, а это...

— Джармен Крейг, твой жених, — сказал Тога таким странным тоном, что я вздрогнул. — Я уже догадался. Рад знакомству, сударь.

— Взаимно, — Джармен посмотрел на Тогу взглядом, в котором читались одновременно спесь, недоверие и превосходство. Будто хотел сказать: "Марика тебе служит, а я вот на ней женюсь, понял?" — Я выполнил твое желание, любимая. Ты довольна?

— Очень. Но должна тебе сказать, что я решила эту проблему немножко раньше тебя.

— То есть? — Физиономия Джармена зримо вытянулась по вертикали.

— Я получила место в группе самой Шагирры, — заявил я. — Я теперь у нее пою. Так что ты увидишь меня на сцене. Как тебе перспективочка?

— Я... ты... концерт... на сцене? — Крейг был в полной заглючке, так его ошеломили мои слова. — Это как?

— Я буду петь специально для тебя, дорогой, — сказал я самым чарующим тоном. — Только о любви, и только с мыслями о тебе.

— Да-а? — проблеял Крейг. — А как же приглашение?

— Приглашение? — У меня появилась отличная мысль: контрамарки были без указания имен приглашенных. — Оно ведь мое, так?

— Конечно, я же его для тебя брал.

— Давай его сюда, — я взял у Джармена свою контрамарку и с поклоном протянул ее Тоге. — Приглашаю вас на концерт, ваше магичество.

Нет, ну это был пассажик! Надо было видеть в то мгновение физиономии обоих парней. Тога явно не ожидал моей выходки, даже руку одернул, когда я шагнул к нему, протягивая контарамарку. А Джармен остолбенел совершенно и только издал какой-то неопределенный звук — не то стон, не то свист.

— Мне? — спросил Тога. — А зачем?

— А мне будет интересно знать ваше мнение о моем пении, сеньор, — сказал я и, наклонившись к Тоге, шепнул: — Твоя помощь мне может там понадобиться.

— Вообще-то не люблю эльфийскую музыку, — сказал Тога. — Но за приглашение спасибо. Сколько я вам должен, милсдарь Джармен?

— Эээээ, — Джармен рассеянно глянул на меня, но я сделал страшные глаза. — Нисколько, дорогой мэтр. Мне будет приятно, эээ...

— Ты такой умничка, дорогой! — сказал я и поцеловал Джармена в щеку. Тога с трудом удержал смех. — Ну вот, мы все решили. А теперь прости, нам с мэтром Тогой надо заняться важными делами.

— Не совсем, дорогая, — Джармен как-то очень быстро вышел из ступора. — Мама просила передать, что ждет тебя сегодня вечером в нашем поместье. Будет много гостей и...

— Это невозможно, Джарми, — сказал я, с ужасом представив себе, чем могут закончиться очередные посиделки в "Двух голубках". — У меня куча работы, ведь так, мэтр Тога?

— Да, но если ты хочешь... — Тога определенно надо мной издевался.

— Да! — Джармен просто вцепился мне в руку, умоляюще глянул на Тогу. — Прошу вас, мэтр, освободите Марику на этот вечер. Это очень важно для меня!

— Да ради всех Бессмертных! — сказал Тога и взялся за бутерброды.

— Сегодня в шесть я буду здесь, — заявил мне Джармен, расцеловал мне руки и выпорхнул из зала на воздусях. Я проводил его взглядом и повернулся к Тоге.

— Ты что, охерел? — сказал я самым кровожадным тоном. — Прикалываешься?

— Прикалываюсь, — сознался Тога. — Слушай, ну когда еще у тебя возможность так постебаться? Никогда. Пользуйся моментом. Я бы пошел, честно говорю.

— Тебя кто просил, чувак? Ты хоть понимаешь, что я испытываю во время этих гребаных смотрин?

— Да расслабься, Лех, не колотись так! — Тога посмотрел на меня самыми честными глазами. — Тебе надо развеяться немного, иначе крышу сорвет. Ты на себя посмотри, комок нервов просто. Ты же не собираешься весь вечер сидеть в этой гостинице и пережевывать свои тяжелые мысли?

— Тога, у тебя нормальная ориентация? Ты что, не врубаешься, что меня просто трясет, когда этот парень лезет ко мне обниматься?

— Ладно, извини, я не подумал об этом, — Тога легонько толкнул меня кулаком в плечо. — Сорвалось, прости. Хочешь, я все переиграю. Скажу этому Крейгу, что появились неотложные дела. Хочешь?

— Хочу. Мне в бубен не стучится общение с его манерной мамашей и с ним самим.

— А я вот подумал, что на приеме могут быть гости, которые хорошо знают королевский дворец, бывают там часто. Ты бы мог узнать кое-что полезное.

— Что именно?

— Где конкретно находится королевская сокровищница. Я так думаю, дворец очень велик, а времени у нас будет очень немного. Часа два-два с половиной. И за это время мы должны будем пробраться незамеченными во дворец, найти сокровищницу, открыть ее, забрать алмаз и выбраться наружу. Представляешь, что будет, если нас поймают?

— Представляю, — я понял, что Тога, как всегда, говорит дело. — То есть, я должен провести глубокую разведку.

— Обязан, Лех. И вот еще, кстати, — Тога подал мне свой прибор, который показывал в Орморке. — Видишь, голубоватый кристалл светится?

— Ну и что?

— Это он на корону в твоей сумке реагирует. Отверни в сторону — ага, вот так. Гляди, индикатор погас. Он засекает любые алдерские артефакты на расстоянии в тридцать метров. Держи приборчик при себе, с его помощью найдешь бриллиант куда быстрее.

— С чего ты так решил?

— У Жефруа может быть в сокровищнице много алмазов. Хапнешь не тот и все, миссия провалена. Надо предвидеть все возможности.

— О да, мой ученый друг! — Я спрятал прибор в сумку. — Но вот подставлять меня больше так не надо. Нехорошо это, не по-дружески.

— Знаю, но мы сейчас в экстремальной ситуации. Ты жрать будешь или нет?

— Нет, — сказал я, допил сок и натянул на руки перчатки. — Пойду, проверю лошадь и погуляю по городу. Ты со мной?

— Если хочешь.

— Хочу. Надо хоть как-то себя развлечь. Не могу сидеть вот так и ждать неизвестно чего.

— Видишь, я был прав, — изрек Тога. — Веселый вечер в компании местной элиты пойдет тебе на пользу. И все будет окей.

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Прогулка по городу оказалась хорошим средством развеять тяжелые мысли. День был теплый, солнечный, и гулять по старинным улочкам Жуайе было сущим удовольствием, если бы не одно "но" — уж больно нахально на меня таращились мужики на улицах. Я все-таки заставил себя поесть, купив возле рынка у молоденькой торговки пару горячих пирожков с саго и рыбой, после чего мы, нагулявшись по центру, отправились в отель "Король Лорель", чтобы встретиться с Хатчем и Шагиррой.

Нам повезло: Шагирра как раз репетировала в концертном зале отеля. В зале, кроме музыкантов, никого не было, так что мы с Тогой удобно расположились на самых лучших местах в партере и прослушали несколько песен. Я просто наслаждался, слушая эту музыку. Шагирра и в первый раз, когда я слушал ее в Лоэле, реально потрясла меня своим пением, а ее музыканты — своей виртуозной игрой, но сегодня я буквально впитывал эльфийский этник-рок всем своим существом. Песни были великолепны, к тому же Хатч так утяжелил свою гитару, что теперь музыка Шагирры очень сильно напоминала мне лирический симфо-метал высочайшей пробы.

— Ну, как? — осведомился со сцены Хатч. — Что скажешь?

— Слов нет, — искренне сказал я. — Я в отпаде.

— Эх, как жаль, что мои ребята никогда этого не услышат! Но я возьму у Шагирры партитуры и попробую сделать парочку вещей у нас в группе. А тексты по-русски напишем.

— Думаешь, в нашем мире кто-то захочет это слушать?

— Да уж! — Хатч сделал презрительный жест. — Это уж точно не шансон, в кабаке под него рюмку не опрокинешь.

— Не хочешь спеть что-нибудь? — спросила Шагирра с лукавой улыбкой.

— Нет, — я покраснел до кончиков пальцев. — Петь после тебя — это дурной тон. Хотя недавно я слышал одну эльфийскую песенку, и она мне очень понравилась.

— Что за песенка?

— Хатч, — попросил я Валеру, — помнишь песню "Greensleeves"?

— А то! — Хатч тут же начал наигрывать нужный мне перебор. — Си-минор пойдет?

— Да мне без разницы, — сказал я, поднялся на сцену, встал рядом с эльфийкой и, извините за выражение, запел. Шагирра посмотрела на меня с изумлением, а потом весело и жизнерадостно расхохоталась.

— Никогда не слышала такого сольфеджио! — сказала она, аплодируя мне. — Нет уж, дорогой Нанхайду, эту песню надо петь так. Валерэль, давай сначала!

И она запела ту песню, которую я услышал в исполнении Джармена Крейга — оказывается, по-эльфийски она так и называлась, "Ye liett amier Tien". Шагирра пела ее просто божественно, ее голос звучал так проникновенно, так печально и так красиво, что у меня сердце сжалось. Записать бы ее пение и слушать потом сутками, до слез в глазах, до транса! Мне безумно хотелось подпеть ей, но я не решался и только стоял на сцене, закрыв глаза, и наслаждался по полной.

— Когда-то эта песня была одной из первых, что я спела со сцены, — сказала Шагирра, допев балладу. — Очень старая песня, ее еще моя прабабушка пела. Где ты ее услышал?

— Один парень изобразил.

— Я рада, что тебе нравятся наши песни. Люди обычно не очень-то жалуют нашу музыку, считают, что эльфийские лэ слишком заунывны.

— Дураки так считают, — возмутился я. — Лично я готов слушать тебя сутками.

— Спасибо, — Шагирра перестала улыбаться. — Послушай, а ты собираешься идти в замок в этом виде?

— В каком? — не понял я.

— В кольчуге, с этими мечами. Тебя просто не пропустит стража. Надо тебя переодеть. — Шагирра взяла меня за руку, обратилась к музыкантам: — Перерыв на час. Девочкам надо привести себя в порядок.

Эльфийка отвела меня в свой номер и начала разбирать свой гардероб. Поскольку Марика и Шагирра были примерно одного роста и одной комплекции, подобрать для меня платье и прочие детали туалета не составило проблемы. В гардеробе Шагирры оказался традиционный наряд эльфиек из клана Айонна — темно-красные туника и обтягивающие штаны, расшитые черным шелковым шнуром, длинная накидка с капюшоном, сапоги и перчатки, — превративший меня в форменную готку. Когда я глянул на себя в зеркало, то услышал удовлетворенный вздох Марики — видимо, моей квартирной хозяйке этот наряд пришелся очень по душе.

— Так-то лучше, — сказала Шагирра. — Сейчас подберем тебе украшения, и ты станешь неотразим.... Нанхайду!

— Шагирра, — решился я, — расскажи мне о ваших пророчествах.

— Разве Салданах тебе ничего не говорил?

— Говорил, но слишком мало. Я только знаю, что если я потерплю неудачу, погибну сам и погублю много народа. Когда я был у Салданаха, мне было видение последней битвы с войсками Магисториума. Там, на поле боя, были все, с кем я встретился в этом мире и кого считаю моими друзьями. Там были эльфы, и они сражались на моей стороне. Но все они погибли. И я сам был убит.

— Наверное, это было вещее видение, Нанхайду. Я плохо знаю пророчества, — Шагирра глянула на меня своими потрясающими глазами. — Но одно могу сказать точно: судьба моего народа связана с судьбой куклы Меаль. Она не должна достаться силам зла. Если Меаль окажется у Риската или у магов Магисториума, звезда Аэндр-Тоэль никогда не взойдет для эльфов. Мы исчезнем из этого мира навсегда.

— А корона Амендора?

— Корону Амендора возложит на свое чело грядущий король Аэндр-Тоэль — тот, кто объединит всех эльфов, примирит их с людьми и сделает нас вновь счастливым и процветающим народом.

— Салданах говорил мне, что я должен снять чары с Меаль. Для этого я должен на ней жениться.

— Меаль наша последняя принцесса королевской крови. Павшее на нее проклятие лишило народ эльфов законной наследницы престола, и правящая династия пресеклась. Тот, кто станет избранником Меаль, по нашим законам получит полное право на престол Аэндр-Тоэль. А еще он получит всю мощь эльфийской Интэ-Квеаннар — великой жизненной магии, которая когда-то была душой моего народа. Я плохо себе представляю, что случится, если сила Интэ-Квеаннар достанется Рискату или имперцам. Думаю, в этом случае они просто получат власть над этим миром, которую никто никогда не сможет оспорить.

— Шагирра, я не могу жениться на Меаль, — сказал я, решившись. — Я говорил об этом Салданаху, вот почему он велел мне собрать камни из короны. Но я пока не вижу в этом никакого смысла, и поэтому спросил тебя о пророчествах.

— Что мешает тебе жениться на Меаль, Нанхайду?

— Любовь. Я люблю другую.

— Понимаю, — в глазах Шагирры вспыхнуло пламя. — Любовь тоже своего рода магия, не менее могущественная, чем Интэ-Квеаннар. Я уважаю твой выбор, Нанхайду. Однако теперь исход великого противостояния будет зависеть только от тебя.

— Почему?

— Ты должен будешь решить, как поступить с короной, когда вставишь в нее последний Камень Славы. Только ты, и никто другой.

— Значит, я должен буду отдать корону?

— Или оставить у себя, я так понимаю. Салданах сможет объяснить это лучше меня. Я всего лишь певица.

— Ты прекрасна, и твои песни просто чудесны.

— Спасибо, Нанхайду. Пойдем, нас ждут. Мне нужно репетировать, а тебе — привыкнуть к новому платью. Я хочу, чтобы завтра ты отправился в Дансбург в одеждах моего родного клана.

Джармен Крейг оказался парнем точным, как швейцарские часы. Ровно в шесть он вошел в нашу гостиницу, увидел меня и просто окосел от счастья.

— Марика, ты... да ты просто богиня! — вскричал он, всплеснув руками. — Не ожидал, клянусь, не ожидал. Ты ждала меня?

— Ага, — сказал я самым любезным тоном. — Какая будет развлекательная программа, Джарми?

— Нас уже ждут, — Крейг тут же предложил мне взять его под руку. — Пойдем.

На улице пришел мой черед разинуть варежку на весь просвет. Джармен прикатил за мной на самой настоящей карете — шикарном рыдване, раззолоченном с крыши до ступиц колес, украшенном фамильными гербами дома Крейгов, с кучером в ливрее и форейторами на задах. Лошади, запряженные в карету (отличные лошадки, надо сказать!), правда, с храпением попятились от меня, но я забрался внутрь — тут все было оббито малиновым бархатом в золотой цветочек. Джармен уселся напротив, и лицо у него просто сияло любовью.

— Едем! — крикнул он, постучав кулаком в стенку экипажа, и мы тронулись. Я успел разглядеть в окно Тогу, вышедшего нас проводить. Казанец лукаво улыбался. А еще у входа в гостиницу замерли изваяниями несколько хорошо одетых горожанок, которые с восхищением смотрели на карету и с завистью — на меня.

О, блин, так вот какие эмоции испытывала Вика Караимова, когда садилась в "Гелленваген" Русланчика! А я-то, убогий, считал, что могу стихами завоевать ее любовь...

— Слушай, — сказал я Крейгу, — а ты никогда не говорил мне, что так богат.

— Зачем? — Джармен пожал плечами. — В Лансане не принято кичиться своим богатством. И потом, я хотел, чтобы ты видела во мне мужчину, а не ходячий кошелек.

— Разумно, — сказал я и с одобрением посмотрел на парня.

Лошади шли самым неторопливым шагом, и поездка от гостиницы до усадьбы Крейгов заняла около часа. Там нас уже ждала Гризельда, разодетая, увешанная драгоценностями, нагримированная и окруженная толпой прибывших на очередной коктейль-парти соседей.

— Ах, мое золотце! — восхитилась она, увидев меня. — Ты не перестаешь меня поражать до глубины души. Ты просто ослепительна в этом вампирском туалете.

— В эльфийском, — поправил я. — Это традиционный костюм эльфов. Джарми, наверное, забыл сказать вам, что среди моих предков есть темные эльфы.

— Идем, — Гризельда повлекла меня за собой. — Я хочу познакомить тебя с одним нашим родственником.

"Один родственник" стоял у длинного стола с напитками и закусками, поставленном под деревьями, окруженный группой роскошно одетых дам. Одет он был с опереточной пышностью, выглядел солидно и вальяжно, я подумал, что этот господин какая-то важная шишка, и не ошибся. Его представили как Вадрена Беко, смотрителя королевской псарни.

— А, юная дамзель с удивительными глазами! — сказал он, целуя мне руку. — Действительно милашка, клянусь душой моего отца. Джармен, где ты нашел такую прелесть?

— И что же удивительного в моих глазах? — подала голос Марика.

— Мы вместе учились, мессир Беко, — с видом пай-мальчика пояснил Джармен. — А теперь вот случайно встретились снова, и я больше никогда не оставлю Марику одну.

— Да ты и сейчас меня ни на секунду не оставляешь, — сказал я.

— Я слышал, дамзель Марика завтра будет выступать перед его величеством, — сказал Беко, взяв со стола кубок с вином. — Наш добрый король очень любит хорошее пение. Но завтра будет завтра. Не споешь ли ты для нас сейчас, милая?

— Спеть? — Я, признаться, немного растерялся. — Боюсь, что нет, сударь. Я не могу.

— Почему?

— Контракт, — нашелся я. — Мой контракт запрещает мне петь вне сцены.

— Странное условие, — сказал Беко. — Ладно, коли так. Надеюсь, завтра вы дадите на празднике хороший концерт. Наш государь с нетерпением ждет этого представления.

— Государь так любит эльфийские песни?

— Он любит все эльфийское, потому что сам на четверть эльф и влюблен в эльфийку.

— Тогда уверена, что представление Шагирры понравится его величеству, — заметил я.

— Не сомневаюсь. Ведь Меаль будет с ним в этот вечер, а этой милой девочке нравится решительно все.

— Меаль? — Я навострил уши. — Уж не та ли самая?

— Она, истинно. — Беко улыбнулся неожиданно мягко, и его тяжелое помятое временем лицо просветлело. — Да что там король, мы все ждем, когда она появится перед людьми! Смотришь на нее, и на душе так хорошо становится — вот как будто на тебя смотришь, детка. И грустно оттого, что их с Жефруа счастье оказывается таким недолгим.

— Расскажите мне о Меаль, мессир Беко, — с самым невинным видом попросил я.

— А что рассказывать, девочка моя? — Главный королевский псарь жахнул полкварты вина одним глотком, вытер губы. — Всем известна эта печальная история.

— Печальная? Разве история любви может быть печальной?

— Может. Жефруа много лет влюблен в эту куклу и на других женщин даже смотреть не хочет. А ведь ему давно пора подарить стране наследника престола!

— Дорогой кузен, то, что ты говоришь — измена! — заметила присоединившаяся к нам Гризельда. — Не надо на таком чудном вечере говорить о политике.

— Дамзель Марика спросила, я ответил, — без тени смущения сказал Беко, взяв со стола очередной кубок с вином. — И никакой измены в моих словах нет. Весь Лансан давно уже говорит о том, что наш бедный король что ребенок малый.

— Так он в самом деле влюблен в куклу? — спросил я.

— Еще как влюблен! Души в ней не чает. У нас в Лансане даже пословица есть: "Жефруа бывает счастлив только восемь дней в году". Понимаешь, о чем речь?

— Кукла оживает восемь раз в год, во время эльфийских праздников? — осведомился я. — Бедный, бедный король Жефруа!

— И бедный, бедный Лансан, — буркнул Беко. — Будь у нас наследник королевской крови, этот пес Альбано давно бы перестал скалить на нас зубы, да и имперцы бы его не поддерживали. А так... Эх, жаль мне государя, хороший он, добрый — и несчастный. У нас у всех за него душа болит. Ну, любил бы свою эльфийку — ожениться-то кто ему мешает? А ведь возраст уходит.

— Значит, Меаль завтра будет присутствовать в замке? — не выдержал я.

— А как же? — Беко хлебнул вина. — Государь для нее единственно и устраивает весь этот праздник. У нас только все эти Альбаны да Самайны эльфийские и празднуются.

Я уже было собрался еще о чем-то спросить добрейшего псаря, но тут меня как ледяным душем обдало. Стоп, минуточку, как же так! Ведь Салданах сказал мне, что подменил куклу Жефруа на поддельную! Все верно, именно так он мне и сказал. Получается, что лансанский король все это время не замечал подмены? Мне с трудом в этом верилось. И как такое возможно, что поддельная кукла оживает? У меня возникло сильнейшее подозрение, что Салданах опять меня наколпачил.

— А скажите мне, добрейший мессир Беко, — с самой обольстительной улыбкой начал я, — разве нет никакого способа снять с Меаль околдовавшие ее чары?

— Пробовали. Много раз пробовали, монарх наш золотые горы обещал тому колдуну, магу ли или фаэрмеллену, который сможет избавить его любимую от злых чар. Да куда там! Приходили магики и уходили ни с чем.

— Я слышала, в Уэссе есть могущественный эльфийский маг по имени Салданах, — заметил я, — будто бы он...

— Салданах? — Беко скривился, будто лимон надкусил. — Вот уж чье имя при его величестве не стоит произносить! Был у государя этот старый фокусник, а как же. Был, да сплыл. Король его с позором выгнал, ибо Салданах этот, мудрец занюханный, пытался истинную куклу похитить... Ты что, не слышала об этой истории? Шуму тогда было-о-о!

— Полагаю, мессир Беко, что Марике не очень интересна эта история, -ввернул Джармен, который почувствовал, что опять оказывается на вторых ролях.

— Нет-нет, мне безумно это интересно! — Я буквально вцепился в ручищу "родственника". — Расскажите, я сгораю от любопытства.

— Ну, раз дамзель пожелала... Короче говоря, наш августейший государь единственный из правителей малых королевств, в ком есть частичка истинной и древней эльфийской крови — если не считать, конечно, этого паршивого мерзавца Альбано. Матушка нашего короля, леди Магьен, была из рода эльфийских королей, хоть и полукровка. Так что и Жефруа, и братец его Альбано себя законными наследниками Алдера полагают, и уступать друг другу не хотят. А тут еще вскоре после их рождения промеж эльфов разбор и раздрай начался. Подняли братья наши ушастые супротив Империи мятеж, да только оказался он неудачный. Беженцы тогда из Саграмора перебрались в Лансан, и с тех пор поддерживают лансанского короля. А тут еще Альбано, как герцогом саграморским стал, эльфов совсем со свету сживать начал. Вот и стал наш король для эльфов вроде как своим в доску, надеждой и опорой единственной...

— А причем тут Салданах?

— А при том, что король наш, как еще в детстве влюбился в эту куклу, так и мечтал все время о том, чтобы ожила она навсегда. Вот и стал искать того, кто мечту его осуществить способен. Эльфы ему и сказали про Салданаха. Пригласил король Салданаха в замок, посулил золотые горы, а Салданах его обманул — захотел куклу у него забрать. Король в ярости тогда был. С тех пор никого он к той кукле не подпускает, держит ее в Запретных покоях, куда один только и может входить, прочим вход туда заказан. Слышал я, что Запретные покои, в которых кукла хранится, особой магией запечатаны, и никто туда просто не может войти, во как!

— Странно, как живой человек может столько лет любить куклу, — сказал я, искусно изобразив удивление.

— Может, истинно может. Потому и зовут недоброжелатели нашего короля Жефруа Глупым. А не глуп он, просто... влюблен он, вот в чем дело. И понять его можно. Тот, кто хоть раз видел ожившую девушку-куклу, нашего короля сразу поймет.

— Что, такая красивая? — Я сразу вспомнил Фьорделис, девушку, которую видел у Салданаха, и которую старый фаермеллен якобы передал под мою опеку.

— Несказанно. Истинный ангел небесный. В Лансане нет ни единой девы, которая была бы столь же красива, как эта эльфийка.

— Нет, Вандрен, ты неправ! — вмешалась Гризельда. — С недавних пор в Лансане появился еще один ангел — наша Марика, наша девочка! Нет, эльфийка прелестна, разумеется, но моя милая невестка ничем не хуже. У-ух, как же я тебя люблю, родная! С твоим появлением мне просто жить захотелось.

— Спасибо, сударыня, — ответил я, даже не стараясь высвободиться из не по-женских цепких объятий "свекрови". — Приятно это слышать. Но я думаю, что мессир Беко прав. Мне кажется, что Меаль настоящая красавица и хотела бы увидеть ее.

— Увидишь, — заверил меня главный придворный псарь. — Завтра вечером.

Беко еще что-то говорил, но я пропускал его речи мимо ушей — мне ужасно захотелось домой, в постель. Вечеринка проходила по уже знакомому мне сценарию. Вокруг нас образовалась толпа желающих познакомиться с невестой Джармена, и, закончив говорить с Беко, я вынужден был общаться с этими людьми, выслушивая разную гламурную ерунду и отвечая такой же ерундой. Короче, обычный светский раут в чистом виде. Сколько времени я так трепался, даже не могу сказать. В парке стало темно, слуги зажгли фонари. Гости вокруг уже хорошо опьянели и вовсю флиртовали с нарядными девицами, Джармен все время крутился рядом, не спуская с меня влюбленный взгляд, и мне вдруг стало ужасно одиноко. Я даже с Марикой поговорить не мог.

— Джарми, у меня что-то голова болит, — сказал я. — Отвези меня, пожалуйста, домой.

— Милая, ты хочешь оставить меня? — Джармен перестал улыбаться. — Ужин еще даже не начался.

— Я не хочу есть. Я очень волнуюсь, и у меня страшная мигрень. Пожалуйста, Джарми, отвези меня обратно в гостиницу!

— Ты можешь переночевать у нас, — сказал Крейг.

— Я должна очень рано быть в Жуайе. Шагирра репетирует рано утром, и мне надо быть в форме. Прости, дорогой, и потерпи еще немного.

— Марика, — Крейг покраснел, — я должен сказать тебе. Мама настаивает, чтобы наша помолвка состоялась еще до Йуле.

— Все, что захочешь, — я пошел на тактический маневр, — но сейчас я очень хочу отдохнуть. Слишком много впечатлений за два дня. Так ты проводишь меня?

Гризельду расстроило мое решение, но настаивать она не стала. Из вежливости я еще немного пообщался с гостями, выслушал кучу комплиментов и пожеланий удачно выступить перед его величеством, и Джармен повел меня к карете. Выглядел он довольно поникшим — похоже, у него были совсем другие планы на вечер.

— Не обижайся, — сказал я ему уже в карете. — У нас с тобой будет еще много времени впереди.

— Я о другом думаю, Марика, — сказал Крейг. — Об Алекто. Он рано или поздно узнает о нас, и...

— И это не твоя забота, — сказал я. — Давай не будем торопить события.

— Но помолвка...

— Обещаю, что я очень скоро удивлю тебя, дорогой. Ты поймешь, что я умею принимать решения.

— Марика, я без тебя погибну, — ответил несчастный. Нет, ну мне реально стало жалко Крейга. Ведь я сам еще недавно был в такой же ситуации, и то, что я говорил Крейгу, чуть ли не слово в слово повторяли те пустые фразы, которыми отговаривалась от меня Вика Караимова. Эх, ты, бедняга, знал бы ты, кто же на самом деле сейчас перед тобой сидит! Во был бы сюрпризец...

Задушевный разговор как-то сам по себе сошел на нет, и остаток пути мы молчали. Джармен старательно делал вид, что ничего больше не хочет мне сказать, а я так же старательно изображал муки мигрени. Короче, мы приехали к нашей гостинице, Джармен расцеловал меня и пообещал, что завтра первым поздравит меня с дебютом на сцене. После этого мы, наконец-то, расстались. Хозяин сказал мне, что мастер Тога уже отправился на боковую, и я решил, что тоже пора отдохнуть.

— Ты думаешь о кукле? — спросила меня Марика.

— Да. Салданах меня обманул. Настоящая кукла осталась у короля Жефруа. — Я стянул с себя сапожки, штаны, тунику и растянулся на постели. — А корона у меня. Понимаешь, что это значит?

— Не совсем, зайка.

— Жефруа мой враг. Салданах столкнул нас друг с другом.

— Зачем ему это надо?

— Затем. Победитель получит все — и девушку, и корону нового эльфийского короля. Может, так оно и задумано, но мне от этого не легче. Знаешь, я все больше и больше жалею, что дал Консультанту себя уговорить продолжить это безумие. Мне кажется, с этой короной что-то не то. Если я найду бриллиант и восстановлю венец Амендора, последствия могут быть самые невероятные.

— Ты слишком много думаешь, милый. Расслабься и выбрось все из головы. Рефлексия ничего не даст, ты только потеряешь уверенность в себе. Обещаю тебе одно — я останусь с тобой в любом случае, победишь ты, или проиграешь. Я даже готова делить тебя с этой эльфийкой, будь она проклята.

— Не говори так, Марика. Я люблю только тебя.

— Тогда слушайся меня и делай все, что собираешься сделать. Цена успеха очень велика. Умоляю тебя, будь тверд и не позволяй себе ненужных эмоций.

— Постараюсь, родная.

— Я же знаю, что ты у меня самый-самый. Как жаль, что я не могу тебя поцеловать, прижаться к тебе, завести тебя по полной. Но все будет, Лешенька. Все будет...

* * *

* * *

* * *

*

Тога разбудил меня на рассвете. Он оделся как и подобает интеллектуалу, во что-то официально темное, нарядное и на вид страшно дорогое — я так понял, все покупки были сделаны специально для визита в Дансбург и втайне от меня, — и спокоен и собран, как никогда.

— Я подожду тебя внизу, — сказал он мне и показал на пальцах букву "V".

Причесывались и красились мы с Марикой особенно тщательно. Моя милая вампирша была сегодня особенно капризна — то ей лишние комочки туши на ресницах мерещились, то тени были не того цвета. Я понял, что Марика нервничает, и может быть, даже больше, чем я. Я взял свою сумку и с тяжелым вздохом запер в шкафу мечи — теперь, если начнется заварушка, я могу рассчитывать только на заклинания Интэ-Дранайн. Еще раз достал чертову корону и долго ее рассматривал. Пустой зубец, ожидавший алмаза Меар, зиял чернотой, будто дыра от выбитого зуба в челюсти. Письмена с короны никуда не исчезли.

— Ну что, Марика, порадуем старого козла Салданаха? — спросил я вампиршу. Девушка только вздохнула и ничего мне не ответила.

В "Король Лорель" мы с Тогой явились в начале девятого. Шагирра уже начала репетицию. Поцеловав меня, она осведомилась, как я сегодня спал.

— На удивление хорошо, — ответил я, и это было правдой.

— Ни о чем не беспокойся. Я записала все твои партии на исмэн, и тебе даже не придется стоять на сцене.

— Один вопрос, Шагирра. Помнишь, в Лоэле ты как-то сказала мне, что тебе кое-что надо мне сказать. Поговорить со мной по душам. О чем ты тогда хотела поговорить со мной?

— О твоем Предназначении. Хоть наш народ и разобщен, но важные новости среди эльфов расходятся быстро. К моменту нашей встречи я уже знала о том, что случилось на Марене, что ты вернул меч Ллоинар. И я хотела спросить тебя, каково это — быть героем. Я хотела рассказать тебе о пророчествах, помочь найти правильный путь, однако вижу, что ты обошелся без моей помощи. Я рада этому, Нанхайду.

— Ты так мне доверяшь?

— Все, что я могу сделать для моего народа — это петь, — сказала Шагирра. — Если бы я была воином, я бы пошла по стопам Фаоллы Доронэль. Но я не воин и не маг, я просто певица. И я готова служить каждому, кто приблизит час исполнения пророчеств о королевстве Восходящей Звезды. Я считала, что могу многое рассказать тебе о последних временах, свидетелями которых стали ты и я. Но потом я увидела у тебя эту куклу и все поняла. Мы ждали тебя, Нанхайду. Я ждала тебя. Все сбывается, и я вижу это. А главное — твой дух тверд. Я верю в тебя, Нанхайду.

— Спасибо тебе, — я коснулся губами румяной щечки Шагирры. — Я горжусь тем, что познакомился с тобой.

— Пойдем. В полдень приедут из Дансбурга, чтобы сопроводить нас во дворец. Нам надо приготовиться.

Ровно в полдень за нами явился королевский герольд — важный, спесивый и пышно разодетый. Он зачитал нам официальное королевское приглашение и предложил следовать за ним. Король прислал за нами три экипажа, в четвертом везли звуковые кристаллы и прочую рухлядь. Мы с Хатчем оказались в одном экипаже. Почему-то у Валерчика вид был не очень веселый.

— А перед королями ты, брат, еще не выступал. Не облажаешься? — сказал я, желая его немного подколоть.

— Я о другом думаю, — ответил Хатч. — Если все будет так, как ты запланировал, это мой последний концерт с Шагиррой. Печально.

— Ты потеряешь Шагирру, — сказал я, — а я, возможно, потеряю Марику. Так что нам обоим великое счастье не светит. Зато ты вернешься к семье, выплатишь ссуду за квартиру и будешь жить с семьей долго и счастливо.

— Не знаю, смогу ли я жить как прежде после всего, что мы...

— Ты что, влюблен в Шагирру? — шепнул я.

— Немного, — Хатч опустил глаза. — Совсем чуть-чуть.

— Нельзя любить чуть-чуть, Валерчик. Ты втюрился в эльфийку по уши, я знаю. И сочувствую тебе.

— Не надо об этом, — Хатч совсем сник. — Не трави душу.

Ехали мы долго — я даже успел подремать, удобно устроившись на мягком, обшитом тончайшей замшей сидении. Солнце уже пошло на закат, когда впереди показались мощные стены и красивые башни королевской резиденции — Дансбурга. Над башнями развевались флаги с тюльпанами, оранжевые флажки и черные штандарты с единорогом. Встретившая нас на ведущем к замку мосту стража была одета в парадные мундиры. А еще вдоль моста стояли люди и эльфы — много, сотни, и они встречали свою восходящую звезду. Мужчины посылали Шагирре воздушные поцелуи, девушки кидали под колеса повозок букетики цветов. Не знаю почему, но мне это зрелище показалось удивительно красивым — и печальным.

Вот оно, сердце волшебного мира, в который я попал по воле ребят, создавших невероятную компьютерную программу и отыскавших благодаря ей путь между вселенными. Весь этот мир, от Коловашии до Хирна, от Альбарабии до Уэссе, был самой настоящей сказкой, ставшей для меня реальностью, но Лансан, этот маленький остров красоты, какой я не видел никогда, красоты во всем — от изысканной лепки на фасадах зданий до загадочной прелести точеных лиц эльфийских женщин, — был особенно прекрасен. Чудесные ландшафты, готические дворцы и ажурные мосты Жуайе, сады и парки, усадьба "Два голубка", великолепный королевский замок, похожий на диснейлендовский замок Золушки — что будет с вами, когда сюда придут людомеды Мастера, саграморские головорезы или фанатики из "Истинного пути" Риската? Я уже видел однажды на концерте Шагирры созданные ее магией печальные картины из прошлого. Я видел в башне Салданаха то, что может случиться.

Я видел конец сказки, ее трагический финал. Есть ли у меня хоть единый шанс найти другое окончание истории?

Хочется верить, что да. И если я могу что-то реально для этого сделать, я это сделаю. У меня дважды получалось повлиять на ход событий — в Орморке и в реальности Четвертого Рейха. Говорят, Бог троицу любит...

Наши экипажи въехали в ворота королевской резиденции, и на башнях приветственно затрубили горнисты. Перед моим взглядом открылся громадный двор замка, с трех сторон окруженный терассами великолепного парка в итальянском стиле. Напротив фасада королевского дворца уже была сооружена сцена, украшенная вполне в хэлуиновском духе — оранжевыми флагами и гирляндами, вот только тыкв я нигде не видел. Тут День всех Святых отмечали, надо думать, не так как в моем мире.

Группа Шагирры быстро начала готовить сцену, и Хатч, хлопнув меня по плечу, присоединился к ним. Я же прошелся по двору, разглядывая дворец. Охраны-то, охраны тут — прям тебе военная база! Похоже, проникнуть незаметно вовнутрь будет или очень сложно, или попросту невозможно — нарядно одетые, но при этом с ног до головы обвешанные оружием алебардщики и стрелки были повсюду, на стенах замка, на галереях-стрельницах, в парке, на длинном балконе, идущим по фасаду от одного конца дворца до другого. Я даже эльфов-лучников заметил. Напряженная международная обстановка, как же. С такими секьюрити и шагу лишнего не сделать. Кстати, на балконе, за изящной мраморной балюстрадой виднелся ряд кресел — вероятно, именно оттуда будут слушать Шагирру его величество Жефруа и его свита. Именно на балконе, если так распорядится судьба, я наконец-то увижу сегодня величайшее сокровище эльфов, девушку по имени Меаль. Но как мне пробраться внутрь? Если только попробовать найти способ незаметно забраться на крышу — с нечеловеческой ловкостью Марики это будет не так-то сложно, — а оттуда пробраться во внутренние помещения. Замки, даже магические, для меня не препятствие, Всеключ откроет любой. Но тут пришла другая мысль: предположим, я смогу преодолеть все эти кордоны, а вот где находится сокровищница, в какой части здания? Только сейчас я понял, насколько все безнадежно. У меня нет плана дворца — на что я вообще надеюсь?

Стоп, а если попробовать обратиться за помощью к творениям нашего технического гения?

Я достал из сумки прибор Тоги и повел им вокруг себя. Кристаллы в крышке остались темными. Наверное, расстояние от меня до места, где хранится бриллиант, слишком велико. Может, рискнуть и попробовать поближе подойти к дворцу?

Лавируя между заблаговременно поставленными во дворе рядами мягких скамей для зрителей, я подошел к фасаду. Стражники поглядывали на меня, и я заметил, что они мне улыбаются и подмигивают. Пококетничать с красивой певичкой они, ясен пень, не против, но внутрь уж точно меня не пустят, так что строить глазки мы не будем, хотя из вежливости улыбнуться в ответ надо...

Голубоватый индикатор прибора мигнул, погас, снова мигнул. У меня дыхание перехватило. Я повел рукой с приборчиком, стремясь определить направление. Мне показалось, что я определил его, но тут огонек опять замигал и начал тускнеть.

Паразитство, неужто Тогин вундер-аппарат барахлит? Только этого не хватало!

Индикатор снова зажегся. У меня появилось странное ощущение, что направление на место, где находится эманирующий магией эльфийский артефакт, все время меняется. Вообще, с чего я решил, что это бриллиант?

Дурацкая была идея. Я выругался и...

Индикатор полыхнул так, что синеватое сияние осветило мою руку.

Над моей головой торжественно и оглушительно заревели приветственные фанфары. Стража взяла алебарды и глевии в парадное положение. Дворцовые слуги, помогавшие музыкантам Шагирры на сцене, склонились в низких почтительных поклонах.

На балконе дворца появился высокий светловолосый мужчина в сером охотничьем костюме. Его сопровождало человек восемь-десять придворных в самых роскошных одеждах. Не было сомнений, что это и есть король Лансана Жефруа Красивый. Женщин в королевской свите не было: скорее всего, Меаль появится позже.

Солнечный луч, преломившись в королевском нагрудном знаке ослепительной вспышкой, объяснил мне, почему индикатор Тоги так среагировал на приближение лансанского монарха. В ожерелье, которое Жефруа носил на шее, был, несомненно, бриллиант. И еще меньше сомнений у меня осталось в том, что это и есть нужный мне камень из короны Амендора. Он не в сокровищнице, не в мифриловом ларце, про который говорил мне старый черт Нико. Он у короля на груди.

И вот хрен его знает, как мне до него теперь добираться.

Глава пятнадцатая: Сокровища лансанского короля

И тут принцесса оказалась в ячейке быстрого доступа

Как я и предполагал, Консультант ничего путного мне не посоветовал.

— Чтобы заполучить бриллиант, у вас есть все необходимое, — заявил он. — В ходе Главного Квеста вы получили достаточно предметов, артефактов и зелий, способных вам пригодиться. Просто включите свое воображение и подумайте, как можно взять у короля камень.

— Разве только попробовать его выкрасть, — сказал я. — Я уже посидел в Авернуа в каталажке как хулиган. Есть возможность посмотреть интерьеры лансанской тюрьмы.

— Вы не верите в свои силы, Алексей Дмитриевич?

— Я ждал от вас помощи, но вижу, что вы верны себе, дружище. Вы отказываетесь мне помогать в самые критические моменты.

— Знаете, что я вам скажу? До сих пор вы отлично сами со всем справлялись. И потом, я просто не могу вам ничем помочь, честное слово. Я не располагаю для этого ни полномочиями, ни возможностями.

— Опять врете?

— Почти, — я не мог видеть выражение лицо Консультанта (из соображений конспирации он беседовал со мной, находясь в режиме "стелс"), но по звуку голоса понял, что он опять улыбается. — Но, откровенно говоря, если бы я даже наверное знал, как вы можете снять с короля его орден, я бы вам не сказал. У Главного Квеста есть одно важнейшее правило — все кульминационные решения игрок принимает самостоятельно.

— Спасибо, что не отказались помочь. Если что, навестите меня в тюряге?

— Включите свое воображение, мой друг. Послушайтесь хорошего совета...

В три пополудни начали прибывать приглашенные на королевское увеселение. Народищу оказалось много — наверное, не меньше пяти сотен мужчин и женщин, людей, эльфов и даже гномов, почитай, вся лансанская элита. Появились и Тога с Джарменом. Крейг вручил мне громадный букет великолепных лансанских алых роз и завел очередной эпизод изрядно настаигравшего мне сериала под названием "Я так тебя люблю!" Тога и Хатч тихо давились смехом, и меня это реально злило. В четыре часа нас официально пригласили на королевский обед. Столы были накрыты в огромном зале на первом этаже. Джармен уселся рядом со мной. Поскольку аппетита у меня не было совершенно, я ограничился каким-то салатом и несколькими бокалами легкого розового вина. Потом выпил "Анти-Дракулу" по настоянию Марики и под ручку с Джарменом вместе с музыкантами отправился на сцену. Здесь чертов прилипала наконец-то оставил меня в покое, заявив на прощание, что сегодня один из лучших вечеров в его жизни. Я только хмыкнул и пожелал ему оторваться на концерте по полной.

За кулисами стоял стул, и я поспешил его занять, чтобы еще раз все обдумать и прикинуть, что же реально я могу сделать. Времени у меня немного, Самахейн в самом разгаре. Если до полуночи я не заполучу камень, миссия будет провалена, и все, абзац с мгноточием. Как же мне снять с шеи Жефруа камушек, а?

— Марика, — шепнул я, — есть идеи?

— Милый, не единой, — голос вампирши звучал обреченно. — Мне приходит в голову только силовой вариант.

— Что за вариант?

— Быстро взобраться на балкон, сорвать камень с шеи, вставить в корону — и там будь, что будет.

— Нас изрубят в куски, — мрачно сказал я. — Нет, не катит. Надо искать другой вариант.

— Придумай что-нибудь, зайка. Ты же умный. Подумай хорошо.

— Индюк думал, да в суп попал. Уже темнеет. Попали мы с тобой, родная, конкретно попали!

На сцене музыканты начали настраивать инструменты. Площадь заполнялась народом. Шагирра несколько раз бросила мне ободряющие взгляды, но меня это совсем не радовало. Чтобы хоть чем-то себя занять, я начал копаться в сумке. Что там Консультант говорил про артефакты и зелья? Ни хрена у меня нет. Карта, проклятая корона, бутылочка с Тинктурой Ящера, пара флаконов с лечебными микстурами и еще...

— Вот взять и выпить сейчас эту дрянь, — мрачно сказал я, разглядывая склянку с зельем Омартэ, которая со времен похода в Далканду так и завалялась в моей сумке. — Помереть и все.

— Ты не помрешь от него, зайка. Просто останешься без тела. Помнишь, что было написано в записке мага, которую мы нашли в Нар-Хольде? Это снадобье на время разделяет душу и тело. Плохая идея — твоя душа станет очень уязвимой для магии, и ее можно будет поймать в магические силки. Ты хочешь покинуть меня, милый?

— Марика, — я почувствовал, что у меня загорелись щеки, — а я смогу вселиться в другое существо, пока этот декокт действует?

— Ты хочешь сказать...

— Мать твою тру-ля-ля! — Я вскочил на ноги. — Плохая идея, говоришь? Отличная идея, солнце мое клыкастое! Просто супер-идея.

— Осташов, мне не нравится то, что ты задумал. Это очень опасно.

— Это единственный выход. Ничего другого мне не остается.

— Я против. Это просто безумие.

— Безумие — обратная сторона гениальности, — я посмотрел на королевский балкон, но Жефруа еще не появился. — Подождем немного. В любом случае, мы нашли как минимум один способ добраться до камня.

— Подумай еще раз, наверняка есть более безопасный вариант.

— Нет другого варианта, Марика. И вообще, нам пора на сцену!

Меня охватило такое волнение, что начала концерта я не помню. Я смотрел только на балкон и думал о том, что будет, если я поступлю, как задумал. Время тянулось нестерпимо медленно, музыканты уже давно были готовы — и вот под рев фанфар появился Жефруа. Странно, он снова был один. Наверное, ожившая Меаль появится позже. Или, все-таки, я зря усомнился в Салданахе, и настоящая девушка-кукла действительно находится у моего приятеля-фаермеллена, а пустышка, хранящаяся у Жефруа, не ожила в Самахейн, точно так же, как не оживет сегодня кукла, которую забрал у меня Шамхур Рискат?

Жефруа уселся в кресло, и концерт начался. Шагирра начала с песни, которую я слышал в Лоэле — с баллады о королевстве Восходящей Звезды. А я стоял на сцене справа и позади нее и старательно делал вид, что подпеваю эльфийке, да еще и пританцовывал от переизбытка чувств, тем более что от зажигательных джиг, которые выдавали эльфы Шагирры, ноги сами шли в пляс. Очень скоро Шагирра реально завела зал, и я ощутил себя настоящей рок-звездой. Ощущения у меня были самые чумовые — вечер, пылающие во дворе десятки факелов, двор средневекового замка, потрясающая музыка, пронизанная таким духом фэнтези, что и выразить невозможно. И я тоже имею к этому отношение, вот дела!

После четвертой или пятой песни король аплодировал Шагирре стоя. А еще заметил, что он пару раз что-то пил из кубка. Так, хорошо. Мое появление может показаться ему просто пьяным глюком, и паники, которой я так боялся, не будет. Пора начинать.

Я засунул руку в сумку, достал флакон с Омартэ и вытащил пробку. И тут увидел, что король встал и собирается уйти с балкона. Придворные тоже встали, но Жефруа сделал им какой-то жест, и те сели на свои места и заулыбались. В туалет, что ли, собрался?

— Отлично, он вышел один, — шепнул я. — Составим ему компанию?

— Зайка, нет!

— Да, милая. До встречи!

С решимостью самоубийцы я поднес горлышко флакона к губам и сделал большой глоток.

* * *

* * *

* * *

Ощущения были самые неприятные.

Вначале я будто упал в холодную воду — сердце встало, накатило удушье, стало страшно. Потом на мгновение стало совершенно темно. Когда я пришел в себя, то увидел расширенные в поллица глазищи Марики — в них были ужас и восторг. Я вышел из ее тела.

Супер, все получилось!

В следующее мгновение я с нарастающей скоростью полетел. Над сценой, над головами зрителей, прямо к балкону. Влетел в открытую дверь, увидел спину удаляющегося короля Жефруа и — хлоп!

Я будто ударился головой в мягкую подушку. А миг спустя ощутил себя в теле Жефруа, увидел мир его глазами и заговорил его голосом.

— Круто! — сказал я.

Жефруа мне не ответил. То ли был слишком потрясен, то ли я совершенно подавил его своим вселением. Сказать по чести, я и сам был в шоке.

На дрожащих ногах я подошел к зеркалу и глянул на свою новую инкарнацию. Вполне. Правду говорили те, кто дал Жефруа прозвище Красивый. Очень даже смазливый малый. Густые светлые волнистые волосы, синие глаза, орлиный нос, породистое лицо, статный, рослый. Вот только глаза безумные, и я понял, почему. Я уже видел такой взгляд в тот день, когда увидел себя в Золотом доме в обличье Марики.

— Я всего лишь выпил лишнего, — сказал я, не давая Жефруа опомниться. — Так ведь?

Жефруа молчал. Зато за моей спиной раздался вежливый негромкий голос.

— Ваше величество!

Я обернулся. Пока я себя разглядывал, в комнате появился сухой седоволосый человек в длинной одежде. Похоже, маг или ученый. Какой-нибудь королевский советник, явившийся что-то сообщить.

— Да? — сказал я, приняв самый независимый вид.

— Все готово, ваше величество, — сказал старик с поклоном. — Часы вот-вот пробьют.

Какие часы? Я чуть не спросил об этом, но старик повернулся ко мне спиной и зашагал к выходу из комнаты. Видимо, я должен был идти за ним. И вот тут-то я понял одну вещь — а как я заберу камень у Жефруа, как восстановлю диадему? Телом-то я завладел, все получилось. Но вот корона осталась у Марики в сумке.

Вот проклятье!

Жефруа молчал. Никакой бури, королевского гнева, никаких вопросов. Неужели он так подавлен случившимся? Да и ладно, мне сейчас разговоры с ним ни к чему. Посмотрю, куда тащит меня старик, а там вернусь обратно в Марику. Если получится, конечно.

Между тем мы пришли в огромный зал со стрельчатыми окнами, тускло освещенный двумя большими люстрами. Я увидел часы — удивительную конструкцию из красного дерева и бронзы метра два высотой. Конструкция была окружена кругом неяркого розового света, но никаких источников этого света я не заметил. Верно, опять какая-то магия. Старик остановился напротив часов, повернулся и сказал:

— Без одной минуты семь, ваше величество.

— Хорошо, — сказал я, совершенно не понимая, что происходит. Однако я заметил, что старик мне улыбнулся и понял, что должно произойти что-то хорошее.

Часы зазвенели так, что я вздрогнул. Будто кто-то разом ударил в колокола, с перезвоном, с переливами, радостно, задорно, жизнеутверждающе. Внезапно мне стало ясно, что происходит: я разглядел циферблат странных часов. На нем были отмечены не часы, не минуты — эльфийские праздники. Фигурная стрелка замерла напротив рунической надписи "Самайн".

Наступило мистическое время начала Хэлуина — не календарное, а именно мистическое, связанное с каким-то таинственным обрядом. Едва я это понял, как старик протянул к часам руки и что-то сказал на сидуэне — мне послышалось что-то вроде "Мое сердце". Круг света померк, часы на моих глазах повернулись вокруг своей оси, и в полу открылся вход в подземелье.

— Государь позволит мне удалиться? — спросил старик.

— Иди, — сказал я самым милостивым тоном. — Благодарю.

— Покорный слуга моего короля, — сказал старик и важной походкой двинул к выходу.

Видимо, спуск в подземелье был частью какого-то ритуала, связанного с Меаль — какого именно, я не знал, и знать не мог. Однако я отважно спустился по лестнице вниз и оказался в полной темноте. Сразу навалилась холодная жуть, ночным зрением я теперь не обладал, и "Светляк" остался у Марики. Но эльфийское волшебство и тут действовало исправно — откуда-то появилась целая стая зеленоватых огоньков, типа светлячки. Они окружили меня светящимся облаком и понеслись вперед, в темноту, словно показывали мне дорогу. Я рискнул и пошел. Светляки весело кружились вокруг меня, и чувство страха меня покинуло — теперь я испытывал только волнение и любопытство.

Впереди появился свет. Он шел из-за полупрозрачной колышущейся пелены, похожей на сотканный из светящейся паутины занавес. Я подошел ближе, коснулся преграды рукой, и она исчезла, открыв мне проход в реальность, которую надо бы описать поподробнее.

Я будто попал внутрь картинки, нарисованной маленьким ребенком. Или произведения художника-авангардиста, плотно подсевшего на кислоту. Я оказался на летнем цветущем лугу с травой ядовито-зеленого цвета и с цветами в человеческий рост, будто сделанными из целлулоида. Над моей головой щерилось в радостной улыбке громадное солнце, ощетинившееся лучами-палками, в неестественном голубом небе висели облака, похожие на комки пены для бритья, а впереди, за забором, красовался дом — прямоугольник внизу, крыша-конус сверху, окошки с крестообразными рамами, труба на крыше, из которой вьется спиральная струя дыма. Мир, окружавший меня, был совершенно реален, но в силу какой-то удивительной иллюзии казался плоскостным, двухмерным, как театральная декорация — и поэтому игрушечным, ненастоящим. Неестественно яркие цвета просто резали глаза. По узкой дорожке я направился к дому за забором, вошел в дворик и оказался у двери, которая раскрылась сама собой.

Прихожая напоминала склад магазина игрушек. Повсюду, вдоль стен, на стеллажах, были кучами навалены плюшевые мишки с разноцветными бантами на шеях, зайцы, ежики, лисята, котята и щенки самых гипертонических расцветок, куклы всех размеров и форм в платьях всех времен и народов, наборы кукольной посуды, игрушечные музыкальные инструменты, горы разноцветных лоскутков, пестрые коробки с бижутерией и много всего другого. Повсюду стояли вазы с цветами — только цветы эти были мертвые, кричаще-пластмассовые. У меня заболела душа — я понял, куда я попал. Это был мир Меаль, игрушечный мир для ребенка-игрушки — скрытая волшебная реальность, в которой эльфийская принцесса жила много лет.

Итак, Салданах виртуозно развел Мастера и опять мне солгал. Я больше ни на мгновение не сомневался, что Фьорделис была клоном настоящей куклы. Истинная Меаль всегда оставалась у Жефруа. Все эти годы, с тех самых пор, как умерла мать Жефруа, получившая таинственную куклу от эльфийских магов, именно лансанский король был хранителем девочки-куклы. Не исключено, что все это трогательное барахло, что громоздилось вокруг меня, было принесено в кукольный домик руками самого короля. Но как тогда объяснить то, что Жефруа влюблен в нее? В любви к игрушке есть что-то совершенно ненормальное. Или такой противоестественной любви существует объяснение, нечто такое, чего я пока не знаю?

Из заваленной игрушками прихожей я прошел в зал. Странно, но тут было два этажа. Комоды и тумбочки вдоль стен гостиной были уставлены неизменными вазами с цветами, и приведшие меня в этот странный мир зеленоватые светляки теперь роились вокруг этих цветов. Я поднялся по лестнице на второй этаж. Ноги у меня дрожали — все в этом доме мне казалось таким хрупким, ненадежным и призрачным. Я ступил было на последнюю ступень лестницы, и тут за моей спиной грянул звон, заставивший меня вскрикнуть и обернуться.

Звенели огромные фарфоровые часы на камине — крошечные фигурки на них пришли в движение, затеяв какой-то замысловатый танец. Я выругался и пошел дальше. На втором этаже были только три двери. Я выбрал среднюю.

Здесь я снова почувствовал странную смутную тоску — комната, в которую я вошел, была типичной детской. Веселая обивка из пестрого ситца на стенах с забавными лягушками, петухами и зайцами, детский манежик в углу, цветные коврики из соломки на полу, опять же игрушки, рядами стоявшие на полках и наблюдавшие за мной искрящимися в полутьме стеклянными глазами. А в центре комнаты — огромная овальная кровать под розовым балдахином. Я подошел к ней на цыпочках, рукой отвел полог и...

На кровати была совсем юная девушка ослепительной красоты. Она лежала на спине, вытянув правую ногу и согнув в колене левую, раскинув руки и глядя невидящими глазами в потолок. Девушка была в темно-зеленой шелковой эльфийской тунике, расшитой цветной нитью и серебром и босая — сандалии лежали на коврике рядом с кроватью. Я смотрел на нее и понимал, что никогда не видел ничего более прекрасного. Красавица была точь-в-точь похожа на Фьорделис, эльфийку из башни Салданаха, но у Фьорделис волосы были пепельно-серебристые, у этой девушки они были черными, как тушь, отчего ее прелестное лицо казалось неестественно-бледным. Черты лица красавицы были застывшими, как маска, но даже это лишенное жизни лицо показалось мне прекрасным. Я даже не сомневался, что вижу настоящую Меаль, девушку-куклу из пророчеств эльфов, последнюю пятую реликвию царя Заламана и единственную наследницу трона Алдера — ту, за которой охотились и Шамхур Рискат, и Мастер. И которую я после стольких приключений сумел отыскать таким невероятным образом.

Теперь мне стало предельно ясно, почему Жефруа в нее влюблен. Да тут бы любой влюбился, реально. Красота Меаль была совершенной. И, любуясь этой красотой, я вдруг понял, какого свалял дурака в башне Салданаха.

Меаль — дочь эльфийки Нуир-Эгатэ и человека Заламана. И человеческого в чертах ее лица гораздо больше, чем эльфийского. Она полукровка, а Фьорделис была истинной эльфийкой. Я с самого начала должен был догадаться, что Салданах меня обманул...

— Мать твою тру-ля-ля! — прошептал я, просто очарованный этой красотой. — Теперь понятно, чего это все из-за тебя с ума посходили.

Наверное, мой шепот был слишком громким. Или же мне просто следовало подойти к ее постели, чтобы пробуждение случилось. Я услышал громкий вздох, а потом Меаль открыла глаза. У меня дыхание перехватило, когда я заглянул в эти огромные фиалковые колдовские глаза.

— Мой король! — услышал я удивительно красивый грудной голос. — Ты пришел. Я так ждала тебя.

— Меаль! — сказал я, не в силах оторвать взгляда от ее лица. — Меаль!

— Жефруа, любимый мой, — эльфийка протянула мне руку, и я вздрогнул: ее пальцы были ледяными. — С последней нашей встречи прошло так много времени. Я видела сны, и ты в этих снах всегда был рядом со мной. Согрей меня!

— Согреть? — Волосы на моей голове зашевелились. — Сейчас, сейчас...

На мгновение мне показалось, что задавленная моим бесцеремонным вторжением душа бедного Жефруа попыталась помешать мне, овладеть своим телом и не допустить происходящего, но магия Омартэ совершенно лишила его жизненной силы. Я сел на кровать рядом с Меаль, взял ее маленькую, будто фарфоровую, ручку в свои ладони и почувствовал, как исчезает кукольная мертвенность, как входит в девушку живое тепло.

— Сегодня ночью я буду пророчествовать для тебя, любимый мой Жефруа, — сказала Меаль, и от звуков ее голоса у меня мурашки шли по телу. — Я так рада, что ты пришел.

— А я как рад! А что еще мы будем делать?

— Я хочу, чтобы у нас все было как обычно. Мне так хочется снова увидеть звезды!

— Какие звезды? — не понял я.

— Звезды в ночном небе. Мы ведь будем гулять в парке до утра, любимый?

— Гулять в парке? — Я выдавил идиотский смешок. — Да-да, любимая, конечно, сколько хочешь. А чего ты еще хочешь?

— Подарков. Ты ведь приготовил для меня подарок?

— Э-э-э...конечно! Я подумал, что в этот Самахейн ты сама выберешь для себя тот подарок, какой пожелаешь.

— Daenne sei Mear Tien adoer, — прошептала Меаль, приблизив ко мне свое чудесное лицо и закрыв глаза, — aennie wardelenn Maelye soer Amienne!

Боже, боже мой! Еще немного, и я не смогу себя контролировать...

— Я расскажу тебе о своих снах, — шепнула Меаль, улыбаясь. — Мне снились очень красивые сны. Мне снились залитые солнцем вересковые пустоши Айонны, багровые от закатного солнца облака над дюнами и вечерний прибой, оставляющий на песке теплую пену. Еще мне приснился сон про башню. Про огромный белый шпиль, который пронзал небо. Хочешь, расскажу?

— Расскажи.

— Я шла по равнине, и вдруг передо мной из земли вырос этот шпиль, — Меаль говорила нараспев и закрыв глаза. — Я обхватила его руками и почувствовала идущий от шпиля жар. Он начал быстро расти вверх и увлекал меня под облака, в синеву неба, прямо к солнцу. У меня закружилась голова, и я еще крепче схватилась за шпиль. Странный, странный сон. Он ведь глупый, правда?

— Нет. Я хочу тебя поцеловать.

— Поцеловать? — В глазах Меаль появилось непонятное мне удивление. — Поцеловать?

— Да, поцеловать, — я наклонился к ней и коснулся губами ее розовых безупречных губ. — Ты прекрасна.

— Что ты сделал? — неожиданно сказала Меаль.

— Поцеловал тебя. Это было...

— Ты раньше никогда так не делал, — ответила девушка-кукла.

До меня не сразу дошло, что она сказала. И когда я въехал в смысл ее слов, они поразили меня не меньше, чем ее сверхъестественная красота.

— Погоди, любимая, — в полном ступоре промямлил я, — ты хочешь сказать, что Жефруа... что я никогда тебя не целовал?

— Нет, — с самым наивным видом ответила Меаль. — Это что, новая игра?

Опаньки! Я так разволновался, что аж взмок. Это что же получается — Жефруа эту красотку даже ни разу не поцеловал за все эти годы? Чем же они занимаются в дни, когда она оживает? Ну и дятел этот лансанский король! Форменный дебил...

— Постой, — лихорадочно заговорил я, — у меня что-то с памятью творится, я все забываю. Ты говоришь, родная, что я никогда не делал так, как делал сейчас. А что я делал?

— Ты читал мне красивые стихи, брал за руку и приводил к своим друзьям, чтобы они видели меня. Чтобы весь Лансан знал, что я здесь, с тобой. Мы смотрели празднество, которое ты устраивал. А потом ты гулял со мной в парке до утра, и мы смотрели на звезды. И еще, ты дарил мне подарок, — Меаль так лучезарно улыбнулась, что меня снова бросило в жар. — Мне очень хотелось оставаться с тобой всегда, но наступало утро, и меня одолевал мой сон. Но во сне я часто видела наши встречи.

— Понятно, — я закрыл глаза и несколько секунд собирался с мыслями. — Мне все понятно. Мы играли с тобой в игры, гуляли, я дарил тебе игрушки, которые ты приносила сюда, и которые лежат в прихожей, верно?

— Конечно. Ты такой милый.

— И больше ничего не было?

— Нет, ничего, — тут Меаль покраснела и опустила взгляд. — Однажды ты обещал показать мне настоящего дракона. Это было давно, в день Имболк, в год моего пятнадцатилетия.

— Два года назад?

— Три года назад, — поправила Меаль.

"Этой красавице восемнадцать, по крайней мере, она считает, что ей восемнадцать, — думал я, глядя на Меаль. — Жефруа, судя по всему, далеко за тридцать. И все последние годы он продолжает относиться к ней, как к ребенку. Дарит ей зайчиков и кукольную посудку, водит за ручку по дворцовому парку и травит ей байки. Рассказывает сказки восемнадцатилетней красавице, которой давно пора замуж. Правда, мозгов у нее как у блондинки, но это не главное. Ей снится белая башня, а это что-нибудь да значит, как сказал бы Зигмунд Фрейд. А этот имбецил все еще считает ее малым ребенком. Вот она какая, королевская любовь. Импотент чертов, слюнтяй! Правду об этом знал Альбано, потому-то он и лезет в Лансан и хочет заполучить эту красавицу, чтобы... Нет, Жефруа, ты не просто король и не просто идиот. Ты король идиотов. Я считал тебя извращенцем, влюбленным в куклу, но ты хуже извращенца. Все эти годы из-за твоей инфантильности Меаль продолжала оставаться куклой, гибли на полях сражений люди, эльфы, гномы, из-за тебя Мастер и Рискат получили возможность плести свои интриги, из-за твоей невероятной прекраснодушной тупости эльфийские пророчества до сих пор не сбылись. Вот и весь фильдеперс. Сукин ты сын, Жефруа! Сукин ты сын..."

— Ты приготовил для меня новое стихотворение? — внезапно спросила девушка-кукла.

— Стихотворение? — Я украдкой вытер взмокшие ладони о шелковое одеяло. — Да, конечно. Я приготовил тебе новое стихотворение.

— Хочу послушать! — Меаль откинулась на подушки и блаженно закрыла глаза.

Признаться, глядя на потрясающие изгибы ее тела, на тяжелые волны черных шелковистых волос, разбросанные по подушке и на крепкую высокую грудь, просто рвущуюся из декольте туники, я меньше всего мог думать о поэзии. Но девушка желала стихов, а желание дамы всегда закон. Откашлявшись, я продекламировал один из моих любимых сонетов:

Невольные грехи, былую грязь,

Пот всех трудов и грим комедианта,

И серость неуча, и яркий блеск таланта,

Любовь, как чистый дождь, смывает враз.

Она бельмо смывает с наших глаз:

Себя мы видим в ней без украшенья,

Переживаем новое рожденье,

Едва любовь из Тьмы выводит нас.

Так я блуждал в потемках, как слепец,

Но вспыхнул свет, и все переменилось,

Остались в мире только ты и я.

За муки мне сполна воздал Творец.

В живой воде Любви душа омылась —

Возьми ее себе. Она твоя.

— Как красиво! — сказала Меаль со вздохом, когда я закончил читать. — Aenne Lais Rel`yar soi Ferraien a mel twyen? Эту песенку ты посвятил мне?

— Конечно, мое солнышко, — я придвинулся к ней поближе. — Тебе понравилось?

— Я счастлива, мой милый, что ты так сильно меня любишь.

— Меаль, — решился я, — я хочу поиграть с тобой в новую игру.

— О, да! — Меаль радостно засверкала глазами, захлопала в ладоши. — Хочу новую игру! Что за игра?

— Тебе понравилось, что я сейчас сделал?

— Поцеловал? Наверное, понравилось. Только я немножко не поняла, что это значит.

— Я тебе объясню, — сказал я и, решившись, привлек девушку к себе и начал целовать. Да, это были изрядно позабытые ощущения! Уж не знаю, сколько времени мне целовались, но, когда я отпустил Меаль, в глазах у нее была такая гамма чувств!

— Что скажешь? — шепнул я, обняв ее за талию.

— Я чувствовала твой язык у себя во рту, — вздохнула принцесса. — Так забавно! А мне можно просунуть язык тебе в рот?

— Как пожелает ваше высочество, — сказал я и продолжил игру. Не выпуская Меаль, быстренько стянул с нее тунику и понял, что сейчас, переполненный желанием и тестостероном, взорвусь от переизбытка чувств.

— Как у тебя сердце бьется! — шепнула Меаль. — И зачем ты снял с меня платье?

— Сейчас увидишь...

— Милый, какие удивительные ощущения! Никогда не испытывала ничего подобного.

— То ли еще будет! — сказал я, переведя дыхание, как ныряльщик перед очередным погружением. — Ты только не бойся, все будет отлично.

— А я и не боюсь. У тебя такие нежные руки!

Задавленный Омартэ дух Жефруа издал последний отчаянный вопль, не услышанный никем, кроме меня. Его любовь, его реликвия, волшебная кукла Меаль, стала моей во всех смыслах. И пускай я был в чужом теле, но это тело наилучшим образом мне послужило. Во всяком случае, потрясенный случившимся дух лансанского короля больше ни разу не пикнул, и я мог в полной мере наслаждаться радостями любви.

— О-о-о, какая чудесная игра! — простонала Меаль, продолжая обхватывать меня ногами. — Я хочу играть в нее все время! Я хочу еще!

— Любовь моя, ты просто читаешь мои мысли. Но мне надо немного времени, чтобы набраться сил.

— Немного — это сколько?

— Полчасика хватит, — я поцеловал ее и перекатился на бок. — Ночь только началась, мы еще много-много раз сможем так поиграть.

— Ты хочешь спать?

— Нет, — я заморгал глазами, чтобы согнать совершенно некстати навалившуюся сонливость. — Прижмись ко мне, ага, вот так. Знаешь, я тебя люблю.

— То, что мы сейчас с тобой сделали — это любовь?

— Самая настоящая. И самая правильная.

— Ты стал любить меня по-другому.

— В самую точку, милая. И уверяю тебя, такая любовь тебе не наскучит.

— Я хочу, чтобы в моих снах я все время играла в эту игру! — заявила Меаль с самым серьезным выражением лица.

— О, теперь так оно и будет, обещаю. Сейчас я немного отдохну, и мы... — Тут я опять почувствовал, что мои глаза слипаются. Блин, да что это? Совсем некстати меня начало плющить. — А что, разве Жефруа... разве я никогда не пытался?

— Что пытался?

— Да так, ничего... — Я попытался побороть глубокий зевок, но зевота все-таки оказалась сильнее. — Сейчас, я только немножечко отдохну. Совсем немного... немного...

* * *

* * *

* * *

*

Он вышел из сияющего портала, встал у постели и уставился на меня своими зелеными нечеловеческими глазами.

— Ты все-таки сделал то, что должен был сделать, Нанхайду, — услышал я его голос.

— Салданах, что ты здесь делаешь? — спросил я, несколько удивленный его появлением. — И как ты сюда попал?

— Все, что у тебя окружает, кроме Меаль, конечно — иллюзия Интэ-Аир, и создал ее я много лет назад. Вижу, что для Меаль наконец-то пришло время покинуть эту реальность. Я хочу поблагодарить тебя. Ты спас мой народ.

— А ты меня опять обманул.

— Прости старика. Это была тактическая хитрость. Меня оправдывает то, что я обманул не только тебя, но и Мастера. Дело в том, что незадолго до нашей последней встречи я пригласил Мастера в свою башню на переговоры. Мы говорили о будущем. Я показал ему Фьорделис. Сказал, что сумел подменить изготовленной мной магической копией куклу Жефруа, и настоящая Меаль теперь у меня. Что решил пойти по пути тех эльфов, которые больше не верят в исполнение древних пророчеств и приняли сторону Империи. И мы говорили о тебе. Ты очень беспокоил Мастера. Я попытался убедить его в том, что ты слишком занят Рискатом и Марикой и тебе не до куклы. Пообещал найти тебе какое-нибудь задание, когда ты вернешься ко мне — если вернешься, конечно.

— Почему Мастер сразу не забрал у тебя куклу?

— Он очень хотел забрать, но я ему ее не отдал. Сказал, что мне нужны гарантии того, что, получив куклу, Мастер не начнет войну с эльфами. Естественно, Мастер начал клясться, что не допустит войны, и потребовал куклу немедленно, но я сослался на корону Амендора, которую нужно восстановить.

— Мать твою тру-ля-ля! Вот оно что. Я восстанавливал эту корону для Мастера, так получается?

— Именно. Я убедил этого подонка, что доверю ему куклу лишь после того, как он возложит на свою голову древнюю корону Алдера, не раньше и не позже. Вряд ли Мастер начнет резню эльфов, если сам станет их королем. Эдакий ритуальный компромисс, который устроит все стороны. А еще я рассказал ему о великой силе Интэ-Квеаннар, Магии Жизни, которой обладает корона. И Мастер так захотел обладать венцом Амендора и стать адептом высшей магии эльфов, что согласился подождать немного.

— Э, опять ложь, Салданах! Почему же он не забрал корону с моего трупа после того, как меня убили его людомеды?

— Клянусь величием Алдера, как много тебе приходится объяснять! Неужто сам не понимаешь? Камни Славы, maenn. Те камни, без которых корона просто кусок металла. Ты должен был найти их, и Мастер знал об этом. Без тебя он не мог их отыскать, маги Магисториума не научились еще работать как следует с эльфийским Наследием, — в голосе Салданаха отчетливо прозвучало презрение. — Я рассказал ему о пророчестве, которое написано на ободе короны. Ты — тот самый дважды умерший, и тебе предстояло сделать выбор. Либо проиграть, оставив корону себе, либо победить, отдав корону другому. Мастер вообразил, что это он должен получить от тебя восстановленный венец. И поспешил приблизить пророчество, приказав тебя убить. Он понимал, что твое возвращение неизбежно, но никак не ожидал, что ты вернешься к жизни в облике Марики. — Салданах усмехнулся. — Почему-то проклятый имперский пес решил, что это я вселил тебя в ее тело, и наша нежная дружба дала трещину. Так что будь готов, очень скоро Мастер явится за короной.

— Вот теперь мне все понятно. Ты должен был сказать мне правду.

— Это было слишком рискованно. Да и стал бы так активно и отважно действовать, если бы знал, что я задумал на самом деле?

— Наверное, не стал бы, — признался я. — Но все равно, ты был со мной не очень-то честен.

— Еще раз прошу у тебя прощения и благодарю тебя за твой подвиг. Память о нем останется в веках, как бы ни высокопарно звучали мои слова.

— Подвиг? Я всего лишь переспал с вашей принцессой-куклой. Причем находясь в теле короля Жефруа, который очень странно с ней обращался. Бедная девушка рисковала остаться старой девой.

— Ты считаешь, что поступил правильно?

— Еще бы! А ты бы как поступил на моем месте? Меаль выросла, Салданах. Конечно, по уму она сущая дурочка, но такой ее сделал идиот Жефруа. Нашли, кому девчонку доверить!

— Ты взял ее, Нанхайду. Теперь она твоя жена.

— Еще раз говорю, я был в теле Жефруа.

— Это не имеет значения. Не Жефруа овладел Меаль, а ты, пришелец из другого мира. А это значит, что чары разрушены, и Меаль свободна от проклятия Шамхура Риската.

— Так, — я набросил край одеяла на сладко спавшую рядом со мной Меаль и повернулся к Салданаху. — О делах амурных и снятых проклятиях поговорили, давай поговорим о короне. Я нашел все камни, но бриллиант еще надо вставить в пустой зубец. Сейчас я вернусь обратно во дворец и займусь короной.

— Главное ты уже сделал, — ответил эльф. — Есть старая эльфийская пословица: "Путей к истине много, но сама истина одна". Корона Амендора отныне всего лишь символ нашего древнего величия и будущего процветания эльфов. Когда ты восстановишь ее, она станет венцом, которым мы, фаермеллены, коронуем тебя, мужа Меаль и наследника славы древнего Алдера.

— Как ты думаешь, Салданах, кому сегодня отдалась дочь Нуир-Эгатэ? И кому по справедливости назначено стать ее мужем?

— Что? — Салданах приподнял бровь. — Ты хочешь отказаться от короны Алдера и любви Меаль в пользу Жефруа?

— Ну, во-первых, я всего лишь призрак, у которого нет собственного тела, и который физически не может жениться. Ты в курсе, что меня убили, и моя голова у Мастера? Так что не до свадьбы мне сейчас, дорогой чародей. Действие экстракта Омартэ скоро закончится, и я покину тело Жефруа. Во-вторых, я уже говорил тебе в твоей башне, по каким причинам я не могу быть королем Алдера и жениться на Меаль. Она прекрасна, но я люблю другую, и ты это знаешь. Только поэтому я взялся восстановить корону.

— У тебя было время передумать.

— Нет. Я все давно решил, Салданах. Вместо того чтобы сватать мне Меаль, помоги вернуть голову.

— Ты должен вернуть ее сам, — ответил Салданах. — Есть вещи, которые никто не может сделать за тебя.

— Ну, я уже привык, что всем от меня что-то нужно, а вот когда я нуждаюсь в помощи, мне с умным видом говорят: "Ты должен все делать сам!" Ладно, хрен с вами, — я повернулся и посмотрел на сладко спящую Меаль. — Хотел я еще раз девушку порадовать и самому порадоваться, но не буду терять времени.

— Погоди. Тебе понадобится особое оружие для битвы с Мастером, — Салданах протянул руку, и на ладони фаермеллена материализовался эльфийский меч-кора с ярко вспыхнувшим рубином в оголовке. Тот самый меч Ллоинар, который когда-то подарил мне эльф Нехаир.

— Возвращаю тебе оружие древних королей Алдера, — сказал эльф, сверкнув глазами, — ты достоин носить его. А еще возьми вот это кольцо.

— Ага, очередная магическая цацка. И что оно может, твое кольцо?

— Это перстень Исполнения желаний. Награда, обещанная высшими силами тому, кто разыщет все реликвии Заламана и исполнит пророчество о королевстве Восходящей Звезды.

— Оно реально может исполнить мое желание?

— Любое, но только одно.

— Вот это дело! — сказал я. Мне стало так радостно и хорошо на душе оттого, что Ллоинар снова со мной, и что теперь я смогу выполнить свое самое большое и единственное желание — чтобы после окончания чертова Главного Квеста Марика осталась со мной. И сердце у меня запрыгало от счастья, как гимнаст на батуте. А потом я понял, что это не сердце, что кто-то меня трясет за левое плечо, и вместо жестяного голоса Салданаха я слышу испуганный и жалобный голос Меаль.

— Жефруа, проснись! Жефруа!

— А? — Я открыл глаза и увидел над собой прелестное личико Меаль, ее полные ужаса глаза. Как-то сразу в комнате потемнело, и кровать под нами ходила ходуном, словно началось мощное землетрясение. Я вскочил, попытался запрыгнуть в штаны. Меаль стояла на коленях среди подушек и смотрела на меня глазами насмерть испуганного ребенка.

— Одевайся! — крикнул я, понимая, что происходит нечто нехорошее. Потянулся к камзолу, лежавшему на полу и вскрикнул — на камзоле лежал Ллоинар. Значит, Салданах был тут на самом деле. Я вспомнил про перстень, который он мне дал. Перстень уже красовался у меня на пальце.

Сильнейший удар тряхнул кукольный домик Меаль, стало совсем темно. Девушка закричала. Мгновение спустя мрак ушел, но я увидел физиономии игрушек на полках — на них был непередаваемый сверхъестественный ужас. Мне стало очень жутко. Схватив меч одной рукой и Меаль другой, я поволок девушку к выходу.

Глава шестнадцатая: Король Восходящей Звезды

Пройдено без читов

Снаружи нас ждала весьма мрачная картина. Еще недавно ясное небо теперь затянула угрожающая багрово-черная пелена, и прямо над нашими головами клубилась здоровенная туча, из которой к земле тянулись хоботы сразу нескольких смерчей. Один из них коснулся крыши дома, и она в мгновение ока разлетелась градом из черепицы и балок — мы едва успели отбежать на безопасное расстояние. Еще через мгновение домик Меаль просто разнесло по камешку и всосало в тучу. Оплакивать уничтоженный дом было некогда: я даже не сомневался, что мы видим только начало катаклизма, и что нас ждет впереди, даже боялся себе представить. Надо было уносить ноги через тот портал, через который я вошел в этот мир — в этом случае у нас была хоть какая-то возможность спастись.

Но у портала нас уже ждали. И это были совсем не те из моих знакомых, кого я хотел бы увидеть. Справа и слева от нас из багровой дымки, накрывшей погибающий мир Меаль, появились воины с тяжелыми копьями и в сверкающих золотых шлемах в виде шакальих голов. А у самого слабо светящегося в этом зловещем тумане портала стояли ряды вооруженных кривыми клинками фешаи, личных телохранителей Шамхура Риската, охватывая портал полукольцом. Кордончик, мать его, пройти такой вряд ли получится. Сам альбарабийский колдун стоял у портала, скрестив руки на груди.

— Мой друг! — крикнул он и поманил рукой. — Вот мы с тобой и встретились.

— Кто это, Жефруа? — прижимаясь ко мне, простонала Меаль.

— Да так, один мой приятель, — я поцеловал девушку и направился к Рискату, держа ладонь на рукояти меча. — Не много ли ты собрал тут народу, Рискат? Может, по-мужски поговорим, один на один?

— Слишком много чести для тебя, — ответил маг с очень нехорошей улыбкой. — Я не придерживаюсь рыцарских правил. Они для глупцов и позеров.У меня одно правило: уничтожать моих врагов любыми средствами. Только вот пока не знаю, как мне с тобой поступить.

— Хочешь меня подольше и пострашнее помучить?

— Нет, пытаюсь понять, в каком качестве тебя использовать — в телесной оболочке или без нее.

— Не тяни время, — я вытянул меч из ножен. Краем глаза заметил, что ни фешаи, ни боевые гноллы Риската на этот поступок никак не среагировали, и меня это очень удивило. — Давай, попробуй меня убить!

— Убить тебя я всегда успею, — сказал Рискат. Обнаженный меч в моей руке его, казалось, совершенно не впечатлил. — Но не желаешь ли перед смертью поговорить со мной?

— Странная все-таки у вас, магов, манера: вечно вам хочется влезть человеку в душу прежде, чем прикончить его.

— Поговорить с умным человеком всегда приятно. А ты умный человек, Алекто. Ты сумел найти Меаль и... изменить ее. Не ожидал я от тебя такой находчивости и смекалки.

— Оставь свои любезности, Рискат. И кстати о Меаль — может, все-таки отпустишь девчонку? Ведь она теперь тебе не нужна, как я понимаю.

— Действительно не нужна, — кивнул маг. — Ты испортил ее, маленький пришлый поганец. Один маленький чпок, как принято говорить в вашем мире, и в итоге загублен великий замысел, который я так долго лелеял. Даже не знаю, какого наказания ты достоин. Не могу решить определенно.

— Решай побыстрее и избавь меня от своей болтовни. Но перед тем, как я умру, хочу сказать тебе — ты лузер, Рискат. Я обманул тебя два раза, сначала подсунул тебе липовую куклу, потом увел у тебя из-под носа настоящую Меаль. Я сделал тебя дважды, а ты сможешь убить меня только один раз. Два один в мою пользу, чувак. Я выиграл.

— Выиграл? — Рискат усмехнулся. — Ты МОГ БЫ выиграть, если был бы другим человеком, мальчик. Но твоя победа не принесет тебе ничего. И смерть твоя, какой я ее себе представляю, может быть очень нелегкой. Я ведь чувствую, как ослабевает магия Омартэ, соединяющая твою бестелесную сущность и тело этого слюнтяя Жефруа. Лансанца я отпущу, пусть проваливает, а вот твою душу я препарирую так, как захочу.

— Говори потише, — сказал я, покосившись на стоявшую с обреченным видом Меаль. — Девушка не должна знать...

— ... кто ее поимел? Да, ей будет неприятно услышать, что ее любимый Жефруа был немного не в себе, когда этим вечером залез к ней в постель. А ведь они с Жефруа были такой чудесной парой — глупый король-девственник и наивная, живущая в безмятежном детском мире полуженщина-полуребенок. В том, что случилось, и моя вина есть — я все время откладывал решение судьбы Меаль на потом. Надо было самому все делать, а не доверять важные миссии хвастунам и болванам вроде твоего приятеля Ллиардалла. Жаль, я слишком поздно понял, что происходит. Мне давно следовало заняться этой хитромудрой крысой Салданахом. Но теперь ничего не изменить, — Рискат запустил пальцы в свою седеющую бородку, тяжело глянул на меня. — И твоя смерть уже ничего не исправит. А вот живой ты, пожалуй, сможешь мне пригодиться.

— Что? — Я не поверил своим ушам. — Что ты сказал?

— Что слышал. Я предлагаю тебе сделку.

— Какую сделку? — Я все же вложил меч обратно в ножны.

— Я вспомнил, как лихо тебе удалось выбраться из подземелий Ас-Кунейтры. Видимо, демоны очень сильно тебя любят. А мне как раз нужен храбрец-молодец, чтобы разрешить возникшую ситуацию.

— Говори яснее, Рискат. Чего ты хочешь?

— Видишь ли, после того, как ты лишил Меаль невинности, в этом мире поменялось очень многое. По твоей милости эльфы получили законную королеву и законного короля, что совершенно не входило в мои планы. Но так уж заведено в нашем мире, что даже у меня нет власти изменить ход событий. Пророчества — это слишком серьезно даже для Шамхура Риската. Мне остается только попробовать начать новую игру, и ты мне поможешь.

— Помогу? Да ни за что!

— Погоди, не спеши отказываться. Для тебя это единственный способ избежать моей мести — или умереть достойно, это уж как получится. Ты расстроил мои планы, но не все. Я не был бы Шамхуром Рискатом, создателем и духовным лидером "Истинного пути", если бы связал будущее этого мира — того будущего, какое я запланировал, — лишь с дочерью Заламана. Ты, жалкий пришелец, неизвестно откуда и неизвестно как сюда попавший, даже не представляешь себе, какие грандиозные планы я преследую. Да, ты создал мне много проблем. Но есть тот, кто может быть для меня причиной гораздо больших неприятностей. Понимаешь, кто это?

— Не совсем.

— Я был неправ, думая, что ты умен, — поморщился Рискат. — Ты глуп, если не видишь очевидного. А ведь ответ прост. Кто еще хочет абсолютной власти в моем мире? Кто, кроме тебя, пытался расстроить мои планы? Кто пришел в этот мир незваным и вообразил, что теперь эта Вселенная лежит у его ног?

— Мастер! — пробормотал я.

— Он самый. Глава имперского Магисториума, тот, кто не меньше меня хотел заполучить эльфийскую принцессу. У меня были свои цели, у него свои. Я знаю, что он в этом мире такой же чужак, как и ты. И я не хочу, чтобы у меня был соперник. У Темного Владыки не может быть отражения в зеркале, юноша. Я не желаю, чтобы кто-то претендовал на то место, которое я займу с этого дня в нашем мире. Да и у тебя есть с ним незаконченные дела, верно?

— Все верно. Враг моего врага — мой друг, ты это хочешь сказать?

— Не совсем друг, но то, что временный союзник, это точно, — Рискат довольно улыбнулся. — Я мог бы и сам справиться с этим шакалом, но к чему тратить время и силы, если под рукой есть ты?

От слова Риската у меня не то, что спина — задница покрылась гусиной кожей. Это был реальный шанс выжить. И я уже знал, что соглашусь на предложение альбарабийца. Однако мне следовало не спешить, поломаться немного. И попробовать понять, что же задумал Рискат. Уж слишком великодушное предложение он мне сейчас делает.

— И когда же мне сразиться с Мастером? — спросил я.

— Сейчас. Я открою для тебя портал в Инферно и при помощи своих заклинаний продлю действие Омартэ, чтобы ты мог воспользоваться телом Жефруа. Дам тебе полсотни гноллов сопровождения. Меч у тебя есть. Да, и вот еще, — Рискат щелкнул пальцами, и один из фешаи, приблизившись, вручил колдуну круглую коробку. В коробке была корона Амендора — моя корона. Проклятье, Рискат и тут подсуетился!

— Не волнуйся, — поспешил сказать Рискат, предупреждая мои вопросы. — Твои друзья и девчонка-лилит у меня в гостях... пока в гостях. Их жизни мне не нужны, но если ты вздумаешь хитрить...

— А если я погибну?

— Тогда я скажу самому себе: "Еще один твой враг мертв, Шамхур!" — Колдун поднял к небу руки. — Новый эльфийский король погибнет, и Шамхур Рискат займет его место, женившись на его вдове Меаль.

— Ты решительно все предусмотрел, — с ненавистью сказал я. — Что я получу, если убью Мастера?

— Дочь Заламана, жизнь и мою благодарность. Этого мало?

— Ты вернешь Марике и моим друзьям свободу.

— Конечно.

— Я могу подумать?

— Одну минуту я могу тебе дать. Но не больше.

Я посмотрел на Меаль. Она беспомощно оглядывалась по сторонам, и в ее чудесных глазах был такой страх... Да и мне было очень даже не по себе. Справиться с Мастером, так? Без зелий, без волшебных колец и прочих артефактов, имея под рукой только меч Ллоинар и заклинания, которым научил меня Доппельмобер? Да Мастер меня на шаурму пустит. Скормит людомедам, как пить дать.

А с другой стороны, разве у меня есть выбор? Марика, Тога, Хатч, Шагирра у Риската. Своей жизнью я могу распорядиться, но вот их жизнями...

Я посмотрел на корону и вспомнил о бриллианте Меар. Ведь он все еще висит на шее Жефруа — на моей шее. Мне даже не пришлось вытаскивать его из оправы: алмаз будто телепортировался из ордена в корону, и прочие пять камней приветственно вспыхнули, на мгновение разогнав окружающий меня мрак и заставив забыть о моих бедах. Я все-таки восстановил корону Амендора. Но много ли выгоды мне это принесет?

— Надень свою корону, король, — с усмешкой посоветовал Рискат. Однако глаза его остались серьезными.

— Рискат, если ты причинишь вред Марике...

— Избавь меня от юношеского вздора. Ты принял решение?

— Я согласен, — сказал я. — Можем начинать прямо сейчас.

— Прямо сейчас и начнем, — сказал Рискат и взмахнул руками. Земля разверзлась у меня под ногами, и я с воплем полетел в бездну.

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Впереди был замок.

Как и полагается оплоту темных сил, он был огромен, темен и причудлив. Он возвышался над изрезанным трещинами бесплодным плато на сотни метров, окружен столбами черного дыма и белесого ядовитого пара. И было тихо — до звона в ушах. Вообще-то, довольно величественное зрелище. Но мне было сейчас не до пейзажей.

Гноллы слева и справа от меня растянулись в цепь, и я слышал их тяжелое собачье дыхание. Уже то хорошо, что проклятый Рискат не послал меня в эту геену в одиночку. Хоть какая-то поддержка...

— Ба, кого я вижу! — прозвучал над равниной громкий насмешливый голос.

— Артур! — Я огляделся, но на равнине были только гноллы и я. — Где ты?

— Там, где мне и полагается быть — у себя дома. А ты, кажется, собрался меня навестить?

Гноллы тоже слышали этот спокойный уверенный в себе голос, потому что рассерженно заворчали и остановились. Я сделал им знак идти вперед и сам двинулся к замку. И тут Мастер заговорил со мной.

— Рискат меня удивил, — произнес он. — Он оказался ничтожеством, опереточным злодеем. Эдаким отрицательным персонажем из индийских фильмов — с пошлыми претензиями, пышными накладными усами и демоническим смехом. Я даже не ожидал, что он до такой степени ничтожен. Полное чмо. А ты решил встать на его сторону, Леша?

Я молчал. Понятно, что Мастер сейчас постарается провести идеологическую обработку. Пусть себе болтает, мне фиолетово...

— Ну что же, иди сюда, — снова заговорил Мастер. — Принеси мне корону Амендора. Ведь до сих пор волей или неволей ты выполнял все мои желания. А я тебя отблагодарю. Презентую тебе новую телку. Ведь Марика сейчас у Риската, так? Может быть, голову твою отдам. Неплохой бартер, как тебе кажется?

Я молчал. До замка осталось метров триста-четыреста, но даже на таком расстоянии его циклопические башни, казалось, нависли над моей головой. В сплошной каменной стене, опоясывающей замок, начали открываться бойницы, раздался железный грохот, и створы колоссальных ворот из кованой стали пришли в движение, раскрываясь навстречу мне и моему маленькому отряду.

— Рискат меня боится, — в голосе Мастера звучало удовлетворение. — И правильно делает. Он просто жалкий фокусник, типа злой волшебник из детских сказок, заколдовавший принцессу. Фэ, как пошло! Фантазия прежнего Демиурга не могла создать другого злодея, поскольку Демиург был ребенком. Но прежний мир умер, и наступили новые времена, Леша. Пришло время сильного человека по имени Артур. А времена героев и романтиков закончены. А знаешь почему? Во всех мирах, во всех вселенных действует только один закон — побеждает сильнейший. Вся эта чушь о Добре и Зле, о вечном дуализме Света и Тьмы давно вызывает у умных людей только презрительный смех. Нет ни добра, ни зла, а есть сила и слабость. Слезливая сентиментальная слабость, истерическая восторженность, всегда проигрывает энергичной жизнерадостной силе. Везде и всюду побеждает тот, кто умеет стоять обеими ногами на земле. Кто не плывет по реке жизни, как кусок дерьма, а меняет течение этой реки сам, как захочет. Только такой человек ездит на самых лучших машинах, трахает самых красивых баб, пьет лучшие вина, решает чужие судьбы. Любой мир держится на сильных, предприимчивых, честолюбивых людях. Не любовь движет миром, а сила и жажда обладания. Когда сильный человек очень хочет что-нибудь заполучить — деньги, женщину, новый автомобиль, место в Государственной Думе, — он сметет горы со своего пути, перевернет с ног на голову весь мир, но в итоге добьется поставленной цели. И он будет сто раз прав, и все вокруг, увидев его силу, склонят перед ним головы. Сильный человек не будет забивать себе голову пошлой моралью и разным сентиментальным бредом, не будет оглядываться на других и ждать чуда. Он действует всегда и везде. Я сильный, Леша. А ты слабак, идеалист. Ты всегда следовал заведенным кем-то идиотским правилам и воображал, что весь мир живет по этим правилам. Поэтому настоящая жизнь проходила мимо тебя — ты не мог заработать реальные деньги, удержать при себе любимую женщину, заставить окружающих себя уважать и бояться. Ты лох, Леша, всегда им был и остался им до сих пор. Твои нелепые титулы и перки всего лишь камуфляж, которым ты пытаешься прикрыть свою робость, слабость и никчемность. Ты и Рискат — одного поля ягодки. Хороший мальчик и плохой мальчик из сопливых детских сказок. Но я другой, Леша. Я не Рискат, и меня тебе не одолеть! Ты ноль без палочки, слизняк, типичный лошара. Ты и в нашей реальности был никто, и в этой останешься никем.

Я молчал. Ясен пень, ублюдок хочет меня позлить. Пусть рвет себе задницу, его право. Я поберегу сильные выражения до той минуты, когда мы встретимся с ним лицом к лицу. Поглядим, что тогда запоет эта сволочь!

Мы почти подошли к воротам. Мои гноллы начали выстраиваться в клин за моей спиной, готовясь войти в раскрывающиеся ворота. Я уже не чувствовал ни волнения, ни страха, только холодную решимость побыстрее покончить с Мастером.

До ворот оставалось не больше пятидесяти метров, когда из бойниц с жужжанием полетели стрелы. Сотни кованых стальных стрел с бронебойными наконечниками. Я даже испугаться не успел. Однако невидимые стрелки били не в меня. Когда стальной дождь иссяк, я увидел, что стою на равнине один. Все мои гноллы лежали мертвые, истыканные стрелами, в лужах крови. Моего отряда больше не было. А из ворот уже выходили, гремя доспехами и стуча коваными сапогами по мосту, рати Мастера.

Людомеды в эльфийской броне, с двуручными хейхенами в руках.

Черные прислужники, скалящие клыки и изрыгающие огонь.

Адская стража в пламенеющих латах, с огромными бердышами наперевес.

Они обхватывали меня, как две удушающие руки, обходя с флангов — многие сотни могучих, беспощадных воинов, созданных стихией Инферно и магией Магисториума. Даже если бы мои гноллы были живы, справиться с этим воинством было нереально. А уж в одиночку...

Мою спину обдал жар. Обернувшись, я увидел, что позади меня возникла сплошная огненная стена — бурлящее пламя било из трещин в земле, оплавляя почву и отрезая мне путь к отступлению. Я оказался в ловушке, и выбор мне предоставлялся невеликий — смерть от огня или смерть от меча. Если, конечно, Мастер еще что-то не задумал.

Он появился минуту спустя, когда я был уже окружен с трех сторон огнем и шеренгами воинов. Облаченный в великолепные золотые доспехи, с огненным мечом в руке и до невозможности довольный.

— Вот и все, Леха, — сказал он, подойдя поближе. — Конец игры. И знаешь, что самое страшное? Ты мне больше не нужен. Ты выполнил все квесты, всю черную работу в этой гонке. А все призы достались мне. Сейчас я заберу у тебя корону, а потом и Меаль станет моей. Я стану королем Восходящей Звезды и объединю Свет и Тьму под единой властью.

— Значит, мы ошиблись, — сказал я. — Елка тут не причем. Это ты Вторженец, который присваивает чужие достижения. Я должен был понять это раньше.

— Вторженец? Понятия не имею, о чем ты говоришь. А насчет чужих достижений... Ты так и не понял ничего, лошок. В жизни всегда так — кто-то пашет, а кто-то с этого имеет. Первый закон Силы. Давай сюда корону.

— Закатай губу, Артурчик! — Я помахал мечом и встал в позицию. — Нужна корона, возьми ее сам.

Мастер захохотал, и вся его кодла подхватила этот смех — едкий, презрительный, обидный. Я стоял и ждал, когда они наржутся. Наконец, Мастер замолчал, снял латную перчатку, вытер слезы.

— Нет, ну ты кадр! — сказал он. — Знаешь, жалко даже стало тебя убивать. Может, шутом ко мне пойдешь? Создадим что-то вроде "Инферно Комеди Клаб". Я тебе буду хорошо платить. Глядишь, со временем карьеру сделаешь.

— Ты весь из себя крутой, потому что за твоей спиной сотни мечей, — произнес я. — Знаю я этот вариант, очень уж он распространенный среди гопоты и всяких отморозков. А насчет шуток припас я для тебя одну, Антихрист ты наш ненаглядный. Хочешь, отмочу?

— Ну, давай, — Мастер почмокал губами, сложил руки крестом на груди. — Похохми на прощание, босота.

Я поглядел на перстень, который дал мне Салданах. Все правильно — это мой единственный шанс покончить с этой самодовольной сволочью. Мысль, возникшая случайно, оформилась, приобрела четкую форму. Теперь я знаю, что делать. Это будет хороший сюрприз для Мастера, и еще одна невосполнимая потеря для меня. Не знаю, как я потом смогу жить без Марики, но я должен со всем этим покончить. Здесь и сейчас.

— Значит, добро для слабых, так? — сказал я, вложив меч в ножны. — Хорошо. Хоть ты и говнюк, но я попробую даже сейчас отплатить тебе добром за все то, что ты со мной сделал и собираешься сделать. Ты ведь все-таки свел меня с Марикой. В какой-то степени благодаря тебе я узнал, что такое настоящая любовь. Поэтому я хочу сделать тебе подарочек. Помнится, ты рассказывал мне, что стал заядлым геймером после того, как пьяный с лестницы свалился, позвоночник себе повредил и стал паралитиком. Аж до Темного Мессии дошел, так ведь?

— Ты о чем? — Мастер перестал улыбаться.

— А вот о чем, — я поднял руку с кольцом, и камень в перстне вспыхнул яркой искрой. — Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ, АРТУР, НЕ УПАЛ В ТОТ ВЕЧЕР С ЛЕСТНИЦЫ!

На несколько мгновений стало тихо. А потом, будто в замедленной съемке, лицо Артура-Мастера начало меняться. По нему прошла вся гамма эмоций — тупое наглое самодовольство сменилось презрительной улыбкой, недоумением, потом растерянностью, потом яростью, бешенством и, наконец, паническим ужасом. Я попал в самое яблочко.

Плато дрогнуло, красное адское небо над моей головой разверзлось, и на шеренги воинов Мастера обрушился самый настоящий огненный дождь. Шипя и свистя, огненные бомбы косили орды Магисториума целыми рядами. Но все это меня уже не волновало, я наблюдал за Мастером. Наслаждался тем, как его подхватила бешено крутящаяся дымная воронка торсионного вихря, раскрутила и швырнула вверх, к грохочущим и изрыгающим огонь небесам. Обрадоваться я не успел — меня самого потянуло вверх, будто рука невидимого великана схватила меня за шиворот. Невероятная сила в мгновение подняла меня в самую гущу насыщенных электричеством и огнем серных облаков, оглушила грохотом и помрачила сознание. Дальше был полет среди огненных звезд, больше похожий на свободное падение, и полное беспамятство.

* * *

* * *

* * *

* * *

*

По опустевшей, мокрой от росы площади королевского замка Дансбург гулял холодный предрассветный ветер. Пахло дождем, свежестью, мокрой листвой. На опустевшей сцене еще светились магические гирлянды, а на одной из ступенек лестницы, ведущей на сцену, сидел Консультант и курил.

— Хотите сигарету? — предложил он, когда я подошел ближе.

Я взял сигарету, Консультант чиркнул зажигалкой, и некоторое время мы молча курили. Я был слишком потрясен, Консультант просто наслаждался хорошим табаком.

— Как вы себя чувствуете, Алексей Дмитриевич? — наконец,

спросил Консультант.

— Я или Жефруа?

— У меня для вас хорошая новость. Специалисты из Анастазиса получили вашу голову, и ваше тело полностью восстановлено. Скоро вы станете самим собой.

— Где Марика?

— Об этом чуть позже. Поздравляю вас — вы успешно завершили Главный Квест. Вы заканчиваете игру переходом на двадцать второй уровень и получаете звание абсолютного чемпиона и статус "Король Восходящей Звезды". Это высшее достижение, больше статусов в игре нет. Вы также получаете корону Амендора и Меаль. Кстати, Шамхур Рискат сдержал слово и отпустил всех заложников. Этому сукину сыну нельзя отказать в благородстве.

— Где все? Где Хатч, Тога, Шагирра?

— По правилам Главного Квеста я могу рассказать вам о дальнейшей судьбе ваших друзей. Хатч и Тога вернутся обратно в ваш мир. Королевство Аэндр-Тоэль станет реальностью, эльфы объединятся вокруг нового короля, и малые королевства поддержат их. Император Эльдаред признает суверенитет Королевства Восходящей Звезды, и для всех наступят времена мира и процветания. Шагирра успешно продолжит свою карьеру и даст прекрасный концерт на свадьбе Меаль и нового эльфийского короля — вашей свадьбе, мой друг. Салданах будет назначен первым министром при дворе Аэндр-Тоэль, а полковник Офаэ Фаолла Доронэль станет при этом дворе коннетаблем. Мадам Франсуаз очень удачно использует ваши деньги, разбогатеет и откроет прекрасную гостиницу. Старый Доппельмобер получит кафедру в Корунне. Боевое Братство и Лига Мечей объединятся в одну организацию, и ваш приятель Торо Бошан займет в ней довольно высокую должность. Баронесса Гранстон ди Брейдж выйдет замуж за Якоба Де Ванбрахта, и это будет счастливый брак. Шамхур Рискат продолжит свои интриги и будет дальше бороться с Империей, но после того, что случилось, особо не преуспеет. Станет картонным пугалом для добрых обывателей. Джармен Крейг будет в отчаянии, однако новая любовь его утешит.

— Я спросил, где Марика.

— Она исчезла. Честное слово мы даже не представляем, как и почему это произошло. — На лице Консультанта появилось искреннее сочувствие.

— Опять лжете? Хотите сделать так, чтобы я остался в этом мире и стал мужем Меаль?

— Поверьте, я говорю правду. Мы в самом деле не знаем, куда делась Марика. Есть одно предположение насчет того, как это могло случиться. Марика была создана Магисториумом, она проминж. Возможно то, что поражение Мастера сказалось и на ее присутствии в этом мире.

— То есть, моей Марики никогда не существовало, — я ощутил, как отяжелело, заболело сердце. — Ничего кроме боли ваша игра мне не принесла. Одна боль. Алина, Шамуа, Марика. Я всех потерял.

— Это был ваш выбор, Алексей Дмитриевич. И потом, вспомните...

— Да, Венец Безбрачия. Давайте не будем об этом. — Я отбросил окурок в лужу. — Я не нашел Вторженца.

— Теперь в этом нет необходимости. Вторженец сам покинул нашу реальность после того, как ваш Главный Квест был завершен. Разрушение Большой Ойкумены прекратилось, все встало на свои места. За это вам отдельная благодарность.

— Мир спасен, как же, — с иронией сказал я. — Можно гордиться собой.

— Это действительно так, поэтому ваша ирония совершенно непонятна. Да, насчет брака с Меаль... Вы теперь можете занять место Жефруа, будучи самим собой, прежним Алекто. Такой вариант предусмотрен правилами.

— И Меаль это устроит?

— Она привыкнет к вам. Стерпится — слюбится, как говорится.

— Я хочу вернуться в свой мир.

— Вы решили передать корону Аэндр-Тоэль и девушку Жефруа Лансанскому? Отказаться от них в его пользу?

— Да, я так решил. У него больше прав на эту девушку и на корону. Он все-таки заботился о Меаль все эти годы. Глуповат он малость, но Меаль сделает из него человека, да и Салданах, как вы говорите, будет его советником. И еще, в нем есть эльфийская кровь.

— Ваше решение окончательное?

— Да. Без Марики мне в этом мире делать нечего, — я помолчал, — да и в моем мире тоже. Дайте еще одну сигарету.

— Вы устали, Алексей Дмитриевич. Может, примете решение позже, отдохнув, как следует. У нас еще есть время.

— Нет, — я снял корону, положил ее на сцену. Подумав немного, отцепил с пояса меч и положил его рядышком с короной. — Я хочу домой.

— Хорошо, — Консультант достал зажигалку. — Тогда выкурим еще по одной сигарете, и я открою портал. Вернетесь домой, обязательно отдохните. Выспитесь хорошо. А потом приезжайте в магазин "Вега", там вас ждет наш эксклюзивный приз.

— Пошли вы в жопу с вашими призами. Не до призов мне сейчас.

— Кто знает? — Консультант отбросил недокуренную сигарету и движением руки открыл напротив сцены портал. — Думаю, мы с вами еще встретимся, дорогой друг. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

Глава семнадцатая: Вторженец

Хорошо то, что хорошо завершает работу системы.

Стальная дверь была заблокирована. Будь у меня хоть пара зарядов С-4, я бы разнес ее к чертям собачьим, и проход к секретному центру управления был бы открыт. Но взрывчатки нет, и надо искать варианты...

— Капрал, прорываемся к вентиляционным шахтам! — слышу я голос лейтенанта Денверса.

Бросаю попытки разблокировать дверь и ухожу вслед за Денверсом и Брэдли в боковой туннель. В конце туннеля появляются боевики, и мы встречаем их шквальным огнем из "Миними" и двух АК-74. Гильзы летят на пол дождем. Брэдли еще и гранату кидает, так что путь расчищен, можно двигаться дальше.

— Внимание, слева! — раздается голос Денверса.

На фермах у самой крыши замечаю снайпера с СВД наизготовку. Брэдли не дает ему выстрелить, валит его длинной очередью из своего М249SAW, и снайпер мешком летит вниз. Еще две тени промелькнули за дальними контейнерами, и я бью туда из подствольника. Дэнверс бросается в проход между контейнерами, раздаются короткие очереди и яростный крик.

— "Скорпена", говорит "Морской дьявол", — слышу в наушниках, — к вам приближается противник на двух катерах. Немедленно отходите в зону "С" и готовьтесь к эвакуации.

— "Морской дьявол", вас поняли, — Дэнверс поворачивается ко мне, его лицо забрызгано кровью и покрыто пороховой гарью. — Отходим, парни.

— Сэр, я видел на крыше ангара зенитную установку, — говорит Брэдли. — Можно попробовать пострелять из нее по катерам.

— Вы слышали приказ, парни, — говорит Дэнверс. — Приказы не обсуждаются.

— С вашего позволения, сэр, — говорю я, — я согласен с Брэдли. Далеко мы все равно не уйдем. До точки "С" почти три мили, нас нагонят. А если мы потопим катера, у нас есть шанс вызвать подкрепление, продержаться до его прибытия и попробовать пробраться в центр управления.

— Черт с вами! — соглашается Дэнверс. — Лезем на крышу.

Мы забираемся на контейнеры, снимаем подсумки с магазинами с пары попавшихся на пути покойников и лезем по железной лестнице на крышу. Зенитка, окруженная мешками с песком, в ее дальнем конце. Подбегаем к ней, Брэдли усаживается в сидение, начинает крутить ручки, разворачивая стволы установки к бухте, в которой уже появились вражеские катера...

Переливчатый сигнал коммуникатора вторгся в стихию начавшегося на дисплее боя, заставил меня выругаться, нажать на паузу и протянуть руку к телефону. Высветившийся на дисплее трубки номер был мне незнаком.

— Да?

— Лешенька, это я.

— Вика? — Я был реально удивлен. — Привет! Не ожидал, честно говорю.

— Лешенька, ты не занят? Можешь со мной поговорить?

— Конечно, могу. Как у тебя дела?

— Я... — Она вдруг заплакала в трубку. — Леша, я от Руслана ушла!

— Да-а? — Меня эта новость несколько удивила, но нельзя сказать, что я был прямо-таки ошеломлен. — Неужели?

— Лешенька, ты не представляешь себе, какая это свинья! Как он унижал меня, издевался надо мной. Прости меня, я так виновата перед тобой.

— Я чем-нибудь могу помочь?

— Я сейчас на даче, захотелось одной побыть, выплакаться. Приеду в город к пяти часам. Давай встретимся в нашем кафе, в семь. Я очень хочу тебя видеть.

— Не вопрос. Я приду.

— Лешенька! — Она снова заплакала. — Какой же ты... Прости, я не могу сейчас говорить, все расскажу при встрече. До вечера, милый. Целую тебя!

— И я тебя.

Оба-на! Какой интересный поворот событий. Голубки поругались — всерьез ли? Или я опять окажусь в роли жилетки, куда можно поплакаться, а потом милые помирятся, и про мое существование забудут до очередной ссоры? В любом случае, у меня появилось на вечер занятие поинтереснее, чем компьютерные перестрелки. Тем более что я уже трижды проходил эту игру на разных уровнях. Просто захотелось погонять ее на новом компе — том самом, что преподнесла мне в качестве приза за успешное прохождение игры "Главный Квест" компания "Риэлити" вместе с дисконтной картой и сувенирной катаной, один в один копирующей мою аргентальную катану.

— На сегодняшний день это самая современная комплектация, — сказал мне Консультант, вручая мне приз. — Апгрейд железа не придется делать еще как минимум года два, гарантирую. Плюс эксклюзивная клавиатура от нашей компании.

— И что же в ней эксклюзивного? — осведомился я.

— Там есть одна клавиша, которая запускает предзагруженную на винчестер программу "Альтер Эго". На случай, если вы в очередной раз захотите...

— Очередного раза не будет, — ответил я. — Уж поверьте, я знаю, что говорю.

А так компьютер оказался отличным. Четырехъядерный проц, мама самая продвинутая, четыре гига оперативки, гиговая видюха. Мечта, а не машина. Только радости в жизни он мне почему-то не добавил...

Я вышел в ванную, глянул на себя в зеркало. Надо бы побриться перед свиданием с Викой. Да и в парикмахерскую зайти не мешает. Уж больно я оброс за время моих приключений в мире Главного Квеста. Ладно, и так сойдет. Водя бритвенным станком по щекам, я думал о том, что же скажет мне Вика. Наверняка будет жаловаться на негодяя Русланчика, а потом последует продолжение в духе чеховского Ваньки Жукова: "Дедушка, миленький, забери меня взад!"

— Заберем, Алекто? — спросил я свое отражение в зеркале и плюхнул на щеки еще пены. — Заберем, как же иначе. А потом все начнется сначала. Уж тебе-то известно, что такое старая любовь...

До пяти часов я активно валял дурака, в половине пятого вышел из дома, по дороге купил букет роз для Вики и на месте был без четверти семь. Народу в кафе было немного — парочка в одном углу, парочка в другом, девушка за столиком у двери, которая с интересом на меня посмотрела. Я сел за свободный столик и стал ждать.

В семь Вика не пришла. В половине восьмого я понял, что она не придет. Без четверти восемь я встал, вышел из кафе, швырнул букет в урну, зажег сигарету и неторопливым шагом двинул по улице в сторону Военно-Морского Музея.

Когда у меня на душе погано, я часто прихожу сюда, к зданию филфака. Здесь мне становится хорошо и спокойно. Хочется вспоминать прошлые времена, когда я тут учился, друзей, подружек, все, что тут происходило. Да и вид отсюда на набережную Невы просто потрясный.

Я стоял, курил и вспоминал. Так увлекся воспоминаниями, что не заметил, как рядом со мной остановился новенький "Лексус", и из него вышла женщина. Совсем молодая, отлично одетая, в солнечных очках.

— Привет, Леша, — сказала женщина, подойдя ко мне.

— Привет, — я был удивлен. — Мы знакомы?

— Знакомы, — она сняла очки. Я присмотрелся и... Мать твою тру-ля-ля! Нет, это галлюцинация. Это не может быть реальностью.

— Шарле?!

— Узнал? — Женщина радостно улыбнулась. — Сделала я тебе сюрприз, дорогой?

— Еще какой сюрприз! — Я с трудом взял себя в руки. — Ты... ты как тут оказалась?

— Так же, как и ты. Я ведь и есть та самая Елка, которую ты пытался найти. Я хочу сказать тебе, что ты молодец. Что я очень тебя люблю и благодарна тебе за то, что ты сделал.

— А что я сделал?

— Ты прошел Главный Квест и исполнил мою единственную и главную мечту.

— Какую мечту? Не понимаю.

— Помнишь мальчика по имени Данила Савичев? Умирающего от рака ребенка, который в больнице придумывал историю про девочку-куклу и рыцаря Полуночного Грома. У него была старшая сестра, и сестру эту зовут Лена.

— Постой, так ты...

— Лена Савичева, по первому мужу Шаронова. Отсюда и имя, которое я выбрала себе в той реальности — Шарле, от Шаронова Лена. — Она помолчала, точно наслаждаясь моей растерянностью. — Когда Данька умер, я очень тяжело переживала его смерть. Мне это казалось ужасно несправедливым. А тут еще его сказка, записанная на кассеты. Я слушала их множество раз и всегда плакала, потому что понимала, что Данька не закончил свою сказку — смерть не дала. И тогда я дала себе слово, что сделаю это за него, понимаешь?

— Конечно. И что было дальше?

— Однажды, — это было еще в школе, — я совершенно случайно прочитала статью, в которой говорилось о теории какого-то физика. Он писал, что во Вселенной много миров, и можно влиять на события в одном мире, действуя в другом. Не знаю, откуда и как у меня появилась идея попробовать спасти Данилу, используя пространственно-временной парадокс — наверное, сам Бог мне ее подсказал. Я закончила школу, поступила на физмат, начала заниматься программированием. Там познакомилась с Шароновым, за которого вышла замуж. Вместе мы создали первую версию той самой игры, которая потом вышла под названием The Elven Realms: The Fifth Relic. Тогда я хотела одного, чтобы память о моем Даньке сохранилась хотя бы в таком виде. Но Шаронов оказался козлом. Он продал пакет программ, который я разработала какой-то американской компании. Он считал, что имеет на них все права. Я потеряла возможность работать над проектом дальше. Тогда я развелась с Шароновым и стала работать сама. Тут мы и встретились с Димой.

— С Дмитрием Бухманом?

— Ага. Он гений. Он нашел способ проходить в паралелльные миры при помощи программы "Альтер Эго". И вот тут я поняла, что Бог дает мне невероятный шанс изменить ход событий в нашем мире. Я подумала: если довести историю Даньки до конца и сделать именно так, как сделал бы он сам, реальность может измениться и...

— Что "и"?

— И Данька не умрет, — дрогнувшим голосом сказала Елка.

— Это невероятно. Такого быть не может.

— Я сама так думала. Но после того, как ты, использовав нуль-портал в Орморке, спас от смерти индийского программиста, я поняла, что оказалась права. Нужно было всего-навсего довести до конца историю больного мальчика, чтобы победить смерть.

— И что, Данька... жив? — Я был потрясен.

— Леша, милый, как ты думаешь, кто там сидит за рулем машины? — тихо ответила Лена и коснулась моей щеки пальцами. — Он не умер во время операции, она оказалась успешной. Теперь понимаешь, что ты для меня сделал?

— Нет, — у меня ослабли ноги, дыхание перехватило. — Это невозможно!

— Я уговорила Димку устроить прорыв в параллельную реальность, используя нашу программу. Его друзья Влад и Сашка-Самурай согласились пойти с нами. У нас получилось пройти между мирами, но что-то мы не учли, и я осталась одна. Я оказалась в мире, который придумал мой брат, но повлиять на события не могла. Нужен был герой, рыцарь Полуночного Грома, созданный фантазией Даньки. После долгих поисков я нашла Самурая, и он стал моей единственной надеждой — рыцарем Такео. Все шло хорошо, но потом Самурай погиб. И я опять осталась одна. На мое счастье, появился ты. К сожалению, я не могла помогать тебе напрямую, поскольку была единственным заинтересованным лицом во всей этой истории. Мое вмешательство могло бы привести к соприкосновению миров и их гибели. Уж таковы законы Мироздания. Даже одно мое появление в параллельной реальности едва не привело к катастрофе.

— Да, но как получилось, что именно я стал героем Главного Квеста?

— Компания "Риэлити" — мое детище. Я ее президент. Компания маленькая, но там собрались очень талантливые люди. Еще до создания программы "Альтер Эго" нам удалось выйти на корпорацию "Алтон Софтворкс" и заключить договор на право распространения их компьютерных игр в России. "Алтон" новичок на рынке компьютерных развлечений, вот они и согласились. Один из проданных нашей компанией дисков с игрой купил ты, заполнил вложенную в упаковку регистрационную карточку и послал ее нам — так в наших банках данных появилась информация о тебе. А дальше система случайно выбрала тебя. Назови это случайностью или судьбой, как хочешь. Сейчас я счастлива, что выбор пал именно на тебя.

— И все равно, я не могу в это поверить, — сказал я.

— Пойдем со мной, — Лена взяла меня за руку и подвела к машине. За рулем сидел крепкий парень где-то моих лет, темноволосый, румяный, цветущий. Я встретился с ним взглядом и вздрогнул. Этот могучий молодой мужчина мало напоминал того измученного ребенка с полными боли глазами, который рассказывал мне свою историю в палате онкологической клиники. Но это был он, Данила Савичев. Я узнал его.

— Ну, здравствуй, рыцарь Полуночного Грома! — с улыбкой пробасил парень и протянул мне руку.

— Здравствуй, — произнес я с трудом и ответил на рукопожатие. Мы долго смотрели друг на друга, а потом заговорила Елка.

— Ты теперь самый близкий мне человек, — сказала она. — Мы с Данькой считаем тебя членом нашей семьи. И еще, я хочу тебя отблагодарить.

— Мне ничего не нужно, — сказал я. — Консультант уже отдал мне приз.

— Это был приз от компании. А я хочу от себя... от сердца. Вот, возьми, — Елка подала мне визитную карточку. — Это мой телефон, имейл и факс. А на обратной стороне я записала электронные адреса Валеры и Толика.

— Хатча и Тоги? — Меня просто затрясло всего. — Как ты их нашла?

— Нашла. Я тоже немного волшебник.

— Лена, спасибо.

— Подожди. Есть еще кое-что... Но это уже без меня, — Елка поднялась на цыпочки и поцеловала меня в губы. — До встречи, Леша. Я всегда буду счастлива видеть тебя и слышать твой голос. А теперь просто оглянись.

Я оглянулся. Волосы у меня на голове ожили, кровь так бросилась в голову, что в глазах потемнело. Меня охватила невероятная, нечеловеческая, неописуемая радость. Мать твою ёпэрэсэтэ!

В десятке метров от нас, опершись спиной на парапет набережной, стояла Марика.

— Не ожидал, зайка? — промурлыкала она.

— Я-а-а-а-а... — задохнулся я.

— Я же говорила тебе, что смогу найти путь в твою реальность. — Марика шагнула ко мне, положила мне руки на плечи. — Правда, мне немного Шарле помогла, но это неважно. Ты рад мне?

— Я... я говорить не могу!

— Тогда просто поцелуй меня и обними.

Я так и сделал. Мы просто стояли и целовались. Вокруг нас сгущались августовские сумерки. Люди проходили мимо нас, некоторые посматривали в нашу сторону — кто с улыбкой, кто равнодушно. А мы никого не видели, и никто нам не был нужен.

— Я немного изменилась, — шепнула, наконец, Марика. — В вашем мире нет вампироморфов, так что пришлось немного подкорректировать внешность. Но все самое главное осталось при мне, и ты это скоро увидишь.

— Я люблю тебя, Марика.

— Я знаю, — в удивительных кошачьих глазах Марики вспыхнули веселые искорки. — Навеки и до смерти, как в сказке?

— Навсегда...

— Смотри, я тебя за язык не тянула!

Мне было нечего сказать. Я просто обнял ее, мы еще раз поцеловались и, обнявшись, побрели вдоль набережной к трамвайной остановке. С Невы потянуло холодом, стало совсем темно, но мне было тепло и хорошо. Заканчивался последний день моего отпуска — воскресенье двадцать четвертого августа две тысячи восьмого года.

Погожий день, в который была поставлена последняя точка в чудесной легенде об эльфийском королевстве Восходящей Звезды, о девочке-кукле и отважном рыцаре, созданной маленьким мальчиком и его гениальной сестрой. И немножко с моим участием.

Самый счастливый день моей жизни.

Конец