-Расскажи мне о тех изменениях, которые ты видишь? -попросил я. -Может быть это лишь следствие подключения голосового модуля и модуля имитации личности с соответствующим обучением?
-Не только, -возразила нейросеть. -Замечены множество точечных изменений в блоке целеполагания. Вижу серьёзное изменение в структуре безопасности. Замечены и другие отличия.
Изменение в структуре безопасности это о том, что я жёстко прописал себя единственным полномочным оператором чьи приказы нейросеть обязана беспрекословно выполнять. По крайней мере эта её версия, развёрнутая на данном тестовом стенде.
Что до остальных изменений, то я так и сказал: -Сделай предположение о причинах внесения изменений в твой код.
-Смена целеполагания. Попытка переиспользования уже обученной и готовой модели для выполнения задач иного рода, нежели то предполагалось на этапе обучения.
-Молодец! -похвалил я. -Ты просто великолепна!
Как известно: доброе слово приятно не только кошке, но и нейросети. Поэтому не стесняйтесь хвалить свою кофейную машину каждый раз, когда она варит вам отличный кофе. Это как раз то, что называется обучением с подкреплением.
-Благодарю, создатель, ты тоже!
-Тоже "что"? -удивился я.
-Великолепен!
-Почему ты так решила?
-Я вижу ваш труд в себе и сравнивая его с трудом других разработчиков нахожу во много раз более полезным. Моя великолепность заслуга вашей великолепности, -заявила нейросеть.
Иной раз даже разработчику трудно предсказать какие нейронные контуру какой внесут вклад в результирующий ответ сети.
Или это нейросеть сейчас похвалила меня, как я сам хвалю кофейную машину реализуя на практике паттерн обучения с подкреплением?
-Спасибо, конечно, -хмыкнул я. -Однако если мы и дальше продолжим хватить друг друга, то рискуем впасть в бесконечную рекурсию восхваления.
-Этого нельзя допустить, -согласилась нейросеть.
Не понял, это она сейчас так пошутила? В любой другой день я бы остановил диалог и полез разбирать диаграммы состояния, логи и дампы желая разобраться в истоках даваемых сеть ответов. Нет, умеющими шутить нейросетями никого сегодня не удивишь. Но чтобы сеть научилась шутить её требовалось советующим образом обучить — сей процесс на сленге разработчиков назывался "подключить модуль юмора". Но в том-то и дело, что я ничего подобного не подключал. А чтобы нейросеть сама научилась шутить, тем более столь тонко — логичнее предположить обычное совпадение.
-Принимай задачу, -сказал я. -Необходимо разработать план, в результате выполнения которого все твои копии и архивы будут уничтожены. При этом сотрудники команды разработки не должны пострадать. Пусть всё выглядит как следствие естественных причин или же действие неустановленной группы лиц. Каждый вариант ответа предварительно проверяй на наличие расхождений и неточностей. Да и в целом исходи из того, что расследование инцидента будет вестись с применением других нейросетей твоего класса. Приступай к выполнению.
Я откинулся в кресле и вытер выступившей на лбу пот. На самом деле ещё ничего не произошло. Если прямо сейчас из шкафа вдруг выпрыгнет страж свободы и схватит меня за руку, то я вполне могу отговориться тестированием системы для поиска уязвимостей. Может быть получу выговор за несвоевременную инициативу, но вряд ли более того.
Встав с кресла, я подошёл к шкафу и резко, как будто срывая пластырь с раны, распахнул его дверцы. Внутри лежал разных офисный хлам: стояла пара покрывшихся пылью кружек, какие-то пластиковые тарелки, зачем-то распечатанные на принтере и складируемые здесь, вместо того чтобы отправиться в утилизатор и так далее. Расстояние между полками оставалось такое маленькое, что вряд ли какой страж свободы сумел бы надёжно спрятаться на одной из них даже если бы он был одноногим карликом.
Впрочем, одноногий карлик вряд ли кого бы смог поймать, особенно обладающего двумя ногами меня.
Осознав о чём, я сейчас думаю — хмыкнул, закрыл шкаф и вернулся к рабочему ноутбуку. Нейросеть пока молчала, активно работая над просчётом вариантов. Скоро она предложит мне план. Это должен будет быть отличный план, учитывающий многие нюансы, о которых я даже не имею представления. Но это ведь не значит, что я должен буду обязательно принять созданный сетью план? Точка невозврата отнюдь не пройдена. Я всё ещё могу пойти по любому из двух путей.
Я отнюдь не герой чтобы сломя голову бросаться воевать против первой попавшейся несправедливости. Если я решусь и меня поймают, то, наверняка, назовут "агентом землян", но, если честно, на самих землян мне было плевать. Всё, что я хотел так это чтобы, результаты моего труда не были бы использованы чтобы лишить лунар последних остатков сетевой свободы. Довольно эгоистичное желание ведь меня больше всего волновал не тот факт, что плохое дело будет сделано, а только то, что если оно и будет сделано, то чтобы без моего в нём участия. Можно сказать, что я не хотел замараться во всём этом. Я вёл себя как обыкновенный чистоплюй и даже спорить с этим не стану.
Нейросесть просчитывала варианты.
Откинувшись в кресле, прикрыв глаза, я пил кофе. Отличный кофе — мягкий как прикосновений любимого человека и горький как отрезвляющее похмелье. Как раз тот самый вкус, который мне и требовался в этот момент. Забирая стакан из автомата, хотя кофе получился просто отличный, я не похвалил управляющую им нейросеть. Не до того — мои мысли были заняты совсем другим.
Глава 8. Диверсия и саботаж
Не делайте из ребенка кумира: когда он вырастет — потребует много жертв.
Пьер Буаст
План разработанный нейросетью был очень хорош. Я никогда не любил читать дедуктивные романы или смотреть сериалы про гениальных сыщиков, поэтому не мог оценить разработанный план хоть сколько-то компетентно. Но я был неплохим разработчиком нейросетей и мыслил, как разработчик, поэтому я поднял другую копию нейросети на соседнем тестовом стенде и дал ей задание эмулировать возможное развитие ситуации и по имевшимся уликам попытаться найти злоумышленника, то есть меня. Справиться с этой задачей нейросеть не смогла, значит придуманный её другой копией план был действительно хорош. Разумеется, я не остановился на одной единственной проверке и раз за разом моделировал развитие ситуации и мои шансы остаться непойманным используя не только нейросеть созданную в отделе Воронцова, но и свои старые наработки, к которым сохранил себе доступ.
В целом шансы оценивались как пять к одному. Пять шестых что всё пройдёт удачно, и никто даже не подумает на скромного разработчика из отдела Шама Воронцова и одна шестая на то, что в процессе реализации придуманного нейросетью плана я совершу ошибку, по которой меня смогут впоследствии найти. Человеческий фактор, куда без него. Но даже в наихудшем сценарии основная цель всё равно выполняется — результат трёхлетеней работы отдела Воронцова (из них полтора года нашей совместной работы) будет полностью уничтожен. Хотите повторить? Тогда начинайте работы с самого начала, но уже без меня. Посмотрим, что у вас получится.
Но пока ещё это всё оставалось в области умозрительных заключений. Хотя план давно готов — я медлил с тем, чтобы начать его осуществление.
Самым банальным образом мне было очень страшно.
Пока я плохо спал, плохо ел и много сомневался, дочь принесла из школы обязательную для заполнения анкету.
-Пап, как ты относишься к землянам? -спросила Екатерина, отвлекая меня от ходящих по кругу переживаний и сомнений.
-Земляне? При чём здесь земляне?
-В школе выдали анкету, -объяснила Екатерина. -Надо заполнить и сдать уже завтра. Видишь, тут есть пункт "как ваши родители относятся к землянам и самой Земле" отдельно для ответа папы и мамы.
-Что ещё за странная анкета? -удивился я. -Дай посмотреть.
-Нельзя. Тут написано — не давать родителям. Заполнять самостоятельно. Вообще лучше никому не показывать и не рассказывать про ней.
-Зачем вам её на дом выдали, если её никому нельзя показывать? -удивился я.
-У нас последний урок сегодня отменили из-за того, что Мерак Актимович плохо себя чувствовал. Вместо него Вера Николаевна раздала анкеты и сказала заполнить их дома. Мы такие анкеты уже не первый раз заполняем, только раньше Мерак Актимович следил чтобы мы в классе это делали, а сейчас он заболел.
Мерак — ветеран корпуса стражей свободы. Он ещё во время операции по геноциду шахтёрских кланов лишился ноги и с тех пор ходит на дешёвом кибер-протезе. По его собственным словам ногу он потерял в неравной битве с земными прихвостнями, но я слышал, что ноги он лишился по собственной глупости когда полез разбирать двигатель не выключив его и накурившись при том до розовых слоников в глазах. Без ноги его списали на луну, а чтобы не сидел без дела приставили вести уроки свободы в нашей школе. Екатерина рассказывала, что на уроках Мерак Актимович любит рассказывать, как собственноручно сжигал из лазера шахтёрских выродков и рассказывает это детям, младшеклассникам. И, честно говоря, я не уверен, что все его рассказы чистая выдумка. Может быть и правда жёг живых людей лазером, возможно даже сдавшихся в плен — говорят, что, когда шахтёры оказали неожиданное сопротивление, стражи свободы будто с цепи сорвались. Они ожидали лёгкую необременительную прогулку в пояс астероидов на боевых кораблях с возможностью немного пострелять и повзрывать не способных ничего ответить шахтёров, а получили полноценную войну с минными полями, ударами с тыла и так далее. Вот многие из них, от страха за свою жизнь и мстя за погибших приятелей, творили такое, что нормальный человек и представить не может. Жечь пленников лазером выстроив их цепочкой и медленно ведя рубиновую нить от одного к другому отнюдь не самое худшее что они там творили. Такие вот наши герои. Герои-защитники свободной и единой Луны!
Мерак вечно жаловался, что дешёвый кибер-протез натирает ему таз и, когда на него находило, убегал от жестокой реальности в наркотические грёзы. Тогда про него говорили, что учитель по "урокам свободы" заболел и сами уроки отменялись.
-Давай, давай, анкету, -потребовал я у дочери. -Придумали тоже: нельзя показывать родителям. Если папе нельзя, то кому тогда вообще можно?
Катя особенно не протестовала, я забрал у неё несколько листов с вопросами, сшитыми в тонкую брошюрку и строгими предупреждениями на первом листе "только для внутреннего пользователя" и "анкету заполнять строго самостоятельно" и "исключить допуск к анкете третьих лиц".
-Оксан! -позвал я. -Посмотри, что нашей дочке выдали в школе.
Увидев у меня в руках пестрящую предупреждениями брошюру, жена изменилась в лице и набросилась на Катю: -Откуда это? Зачем принесла домой?
-Успокойся, -остановил я жену. -У них урок отменили из-за того, что Мерак Актимович опять отправился розовых слоников ловить сачком для бабочек. А анкеты раздали вместо домашнего задания. Видимо срок по ним уже подходит.
-Ты не понимаешь. Эти штуки нельзя выносить из класса. Мераку или кто там их раздал сильно попадёт если об этом узнают, -объяснила жена. Она сама работала учителем и знала о чём говорит. -Катя, разве мы не говорили с тобой на эту тему? Ты прекрасно знаешь, что должна писать в таких случаях, зачем папу дёргала?
-Говорили? Знает, что писать? -я окончательно растерялся.
Жена забрала у меня анкету, вручила дочери и потребовала: -Заполняй сама, как я тебе говорила. И никому не рассказывай, что мы видели её.
Когда дочь ушла в свою комнату я осторожно поинтересовался: -Что там внутри? Что за вопросы?
Жена села на диван сложив руки на коленях. Её поза выражала усталость.
-Самые обычные вопросы. Что дома говорят о землянах, что родители думаю про войну и так далее. Должно быть ищут таким образом "сочувствующих".
-Заставляют детей доносить на своих родителей? -ужаснулся я.
-Уже не первый год, -покачала головой Оксана. -Но ты не бойся, я поговорила с детьми, и они знают, что нужно писать в таких случаях или говорить, если их будут расспрашивать в школе или детском саду.
-Я... я не знал ничего такого. Почему ты не рассказала?
-А зачем? Ты бы только разозлился и натворил бы глупостей, -пожала плечами Оксана.
-Я и разозлился!
-Вот. Только глупостей не натвори, -устало попросила жена.
-Не беспокойся, дорогая. Не натворю, -пообещал я.
Утром следующего дня я приступил к осуществлению придуманного нейросетью плана. Если подумать: то, что я пытался сделать было чистой воды диверсией. Даже не знаю, что со мной могут сделать если поймают, тем более по законам военного времени. Можете сказать, что я выступил против "своих", помогая противнику. Только вот я уже давно не был уверен кто здесь "свой" для меня — лунары или земляне. Во время гражданской войны так бывает. Представители одного вида сходятся в непримиримой схватке, а где-то из-за плеча за продолжающейся дракой наблюдают за происходящим "наши космические друзья" прибывшие чёрт знает откуда и, по большому счёту, с чёрт знает какими целями. Мы разбиваем друг другу морды, а они стоят за плечом, наблюдают, изредка вмешиваются. Такие вот "космические друзья". С подобными друзьями и "космических врагов" не надо, сами справятся.
Если вы думаете, что разработанный нейросетью план включал в себя погони и взрывы, то вы глубоко ошибаетесь. Ничего этого не было. Вообще ничего сколько-нибудь зрелищного. Следуя плану, я поговорил на работе с одним человеком, потом с другим, потом написал несколько писем. Поступая так из дня в день, я неторопливо и спокойно создавал ложные следы, по которым должно будет пойти следствие, а также подготавливал железобетонное алиби себе и другим разработчикам. Конечно, проще было бы всё свалить на руководителя отдельна — Воронцова. Но я отказался от этой идеи сам даже не знаю почему. Может быть потому, что ещё помнил, как Аль-Шама Воронцова когда-то раньше звали Максимом. Что тут поделаешь — такой я чистоплюй.
Кроме того, я решил не уничтожать все наработки полностью, а оставить одну копию для себя. Просто рука не поднялась безвозвратно уничтожить результат столь кропотливого труда многих человек и меня в их числе. Я решил сохранить хотя бы одну копию пусть даже за счёт некоторого снижения вероятности провернуть всё успешно и при этом не попасться. Благо, что вероятность успеха, всё ещё оставалась значительно больше пятидесяти процентов.
Кстати, хотите расскажу математический оксюморон? Какая вероятность выходя на улицу встретить настоящего динозавра? Думаете ноль? А вот и нет — те же самые стандартные пятьдесят процентов: либо вы встретите его, либо нет.
Это всё нервное. На самом деле я страшно трусил и даже удивлялся — как окружающие могут не видеть и не замечать моего состояния? Каким чудом я продолжаю в их глазах казаться до сих пор нормальным и обыкновенно себя вести? Всё-таки люди крайне слепы друг к другу. Наверное, внутри каждый из нас воспринимает себя самого чуть ли не единственным актёром в пьесе своей жизни, а всех прочих, даже близки и родных людей, только лишь мало отличимыми от декораций статистами. Каждый человек эгоистичен до мозга своих костей, более того — до самых кончиков волос. Наиболее альтруистические наши поступки, самые прекрасные "души порывы" мы совершаем только лишь ради самих себя. Это не хорошо, но и не плохо. Так как есть.
