| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И хохотали вокруг демоны, и сновали падшие ангелы с опаленными крыльями; твари причудливые и мерзкие стали его наперсниками — он сам был одной из них — и длилось это тысячу тысяч лет... Тысячу тысяч лет странствовал он во мраке, много дивных и страшных историй протекло перед его глазами, и между прочими чудесами видел он Темную Башню и ее заключенного... А потом перед ним забрезжил маленький слабый огонек и позвал за собой. Он поверил ему и огонек привел его к жерлу пылающего вулкана — там, в кратере кипел Свет... Он испугался, поняв, что его путь лежит в самое сердце огненного озера, но чей-то голос назвал его по имени, — и он шагнул вперед... И — вернулся...
— Нордид!.. Все кончилось, Нордид! Ты слышишь нас?..
Он приоткрыл тяжелые веки: луна, целая и невредимая, апельсином висела в проеме бойницы, поодаль на полу — распростерлось очерченное пентаграммой тщедушное тельце переверзя, на стене шипели, разбрызгивая искры, смоляные факелы...
— Все в порядке, — ответил он. — Я уже здесь...
С первыми солнечными лучами он покинул место, где произошел обряд перевоплощения — старый, полуразвалившийся дом, давно потерявший хозяев. Жрецы тотчас сожгли оскверненное жилище. Ему тоже предстояло пройти очищение — и он не замедлил его совершить...
Когда храмовый служка закрыл за ним тяжелые ворота, он немного постоял, глядя с холма на расстилавшийся у его подножия город, — паутина висячих мостов, иглы башен, — и над всем этим пронзительно-голубое небо в оправе слоистых облаков. Постоял, поглядел, набрал полную грудь воздуха и пошел себе, — усталый человек, закончивший трудное и опасное дело...
— Ну, как ты? — Гилленхарт встретил его по дороге к казармам. Рядом с юношей топтался необычно высокий тьетль. — Я тут старого друга встретил... — пояснил он советнику.
— Все хорошо... — радостно объявил Нордид. — Жутко было, мерзко... прямо сказать нельзя как мерзко! Но теперь... я точно заново родился, — до того славно!..
И они пошли в знакомый уже кабачок и просидели там, пока не объявили тревогу, — звук сигнального колокола теперь часто тревожил осажденный город: враг уже стоял у стен и все новые и новые полчища шли на штурм, с тем, чтобы обессилев, откатиться назад, ибо каменные оплоты Города вздымались почти что до самого Неба...
Услышав сигнал, Нордид и Гилленхарт отправились прямиком на стены. Коротышка сначала заколебался, но потом достал откуда-то из-под полы помятый, местами проржавевший шлем, и тоже увязался за ними.
— Так... Погляжу... — пространно пояснил он свое решение.
На передних рубежах обороны вовсю кипела работа: лили из огромных чанов смолу и кипяток на головы живых верениц, упорно ползущих вверх по длинным лестницам; лучники без устали рвали тетиву гибких луков, — подручные не успевали пополнять запасы стрел; шарашили по рядам неприятеля из пушек, а тот в свою очередь швырялся огромные каменными глыбами и целым градом камней помельче, плевался огненными кляксами... С высоты было видно, как у подножья стен копошатся огромные белые черви: то выползни пытались сделать подкопы, но камни Города были надежно защищены заклятьем и подземные жители пока не представляли собою серьезной угрозы.
Куда хуже были те, что умели летать, — воздух кишмя кишел большими и маленькими тварями, каждая из которых норовила убить, укусить или хотя бы оцарапать... На глазах у Юстэса две огромные черные бабочки с кошачьими головами ловко зацепили клейкими усиками одного из защитников и проворно сбросили его вниз — находившиеся рядом даже моргнуть не успели. Одна из бабочек тотчас поплатилась за свое коварство, а вторая ловко ускользнула от удара мечом и упорхнула. Тотчас перед Нордидом, откуда ни возьмись, выскочила отвратительная костлявая девица — синекожая, зубастая, патлатая, — захихикала противно:
— Ух, ты, миленький!.. — и над самой головой его вжикнул острый серп. Советник уклонился в сторону и мастерским ударом развалил бойкую летунью пополам.
Коротышка, раздобыв себе копье, развлекался тем, что сталкивал со стены упрямо карабкающихся пауков — большие, маленькие и совсем крошечные, мохнатые и лупоглазые, — они с тупым упрямством все ползли и ползли, не обращая внимания на гибнущих собратьев. Некоторым из них удавалось перевалить через гребень стены, с тем, чтобы тут же быть раздавленными. Один из них успел впиться в ногу какого-то человека и высосал беднягу до капли, точно муху, пока его не прикончили.
— Этому не будет конца... — сказал кто-то и в ход пошли огнеметы.
На какое-то время удалось избавиться от ползучих и летающих гадов, но вскоре их стало еще больше. Положение усугублялось отсутствием у Людей достаточного количества свежих сил: противник явно не собирался отдыхать — снаружи внизу, куда только глаз хватало, волновалось серое месиво, покрывшее собою окрестности до самого горизонта, и на место погибших торопливо лезли все новые и новые враги, а вот полуголодным ополченцам, валившимся с ног от усталости, замены ждать было неоткуда ...
— Измором хотят взять, гады!.. — выдохнул Коротышка.
Сломав очередное копье, он в сердцах отшвырнул обломки и помчался в караулку — напиться воды и заодно разжиться новым оружием. По пути ему встретился Нордид.
— Давай-ка, приятель, передохнем... — великодушно предложил ему мнимый тьетль. Нордид послушно пошел вместе с ним. Спустившись, они отыскали водоноса и освежились.
— Горячая работенка попалась! — подмигнул Коротышка. Советник ничего не ответил. Застыв в напряженной позе, он точно прислушивался к чему-то внутри себя.
— Э, да ты не ранен ли? — всполошился малый.
Очнувшись, Нордид затряс головой:
— Нет... Все хорошо...
Коротышка и не стал приставать с расспросами: подобрав себе новое копье, он скоренько отправился обратно.
Нордид остался сидеть на месте: с глазами его происходило что-то странное — зрение то пропадало, то появлялось снова. Он заморгал, пальцами помассировал веки — видимость прояснилась, но все вокруг стало серым — цвета исчезли. "Наверное, я просто устал..." — подумалось ему. Поднявшись, медленно побрел к узкой каменной лестнице, ведущей наверх. Ногам было непривычно тяжело — глянув на них, Нордид ужаснулся: на какое-то мгновение ему показалось, что вместо ступней у него огромные когтистые лапы, но видение тотчас исчезло и по лицам случившихся рядом людей, он понял, что никто ничего не заметил. "Померещилось..."
... Он сражался на верхах еще несколько часов — до самого заката. А когда багровый диск солнца тяжело опустился в потемневшее море, Нордид Эгглинг из рода Молури, отшвырнул в сторону ставший вдруг тесным шлем и спокойно шагнул со стены в бездну — туда, где волновалось тысячерукое и тысячеглавое Нечто. Немногим не долетев до земли, его тело вдруг удивительнейшим образом изменилось: удлинилось, вытянулось, обрело огромные крылья и львиную, обросшую густой гривой, голову.
Зверь изогнул туловище и бешено замахал крылами, пытаясь избежать удара о землю — и это ему удалось... С торжествующим рыком чудовище стремительно помчалось обратно. В чертах крылатого льва еще угадывалось что-то человеческое, но лик его был ужасен.
Наверху, увидев случившуюся метаморфозу, не растерялись: правда, часть людей испуганно застыла, глядя, как к ним приближается тот, кто еще минуту назад был их другом и товарищем, но другие спешно зарядили гигантский, в два человеческих роста, арбалет, стоявший на трех упорах. Множество рук оттянуло тетиву — и навстречу крылатой смерти понеслась, разрезая воздух, огромная стрела. Лев мог бы уклониться — и всем казалось, что так он и сделает. Но вместо того, зверь налетел на стрелу мощной широкой грудью — в огромных глазах его высветилась радость — и пронзенный, закувыркался вниз...
* * *
* * *
* * *
**
— ...Итоги разведки, проведенной советником Нордидом, крайне неутешительны: перевоплотившись в переверзя, он узнал, что Темные нашли способ связаться с Безумным Королем. Именно он помогает им! — Верховный Жрец стоял перед сидящими за круглым столом членами Совета Девяти.
— Но Ахайя — мертв! — лицо Королевы побледнело.
— Этого мы точно не знаем... — тихо проговорил Жрец. — Так же как не знаем до конца сил и возможностей Черной Магии... Равно, как и Белой, впрочем...
— Все тут ясно! — скрипучим голосом рявкнул Абигайл. — Не забывайте: именно его обезумевший разум создал первых Нелюдей и Чудовищ, и потому — ничего удивительного в том, что его "детки" нашли ключик к Темной Башне...
— Они пообещали ему свободу... — громко и отчетливо произнес чей-то посторонний голос.
За креслом Королевы сгустился белый туман и в комнате возник призрачный силуэт.
— Рутан?.. — удивилась Чара, обернувшись. — Почему ты не с нами?
— Я слишком далеко сейчас... У меня важные дела, — ответил голос.
— Важнее, чем осада Города? — язвительно поинтересовалась Королева.
— Советник Нордид погиб ...— не обращая внимания на ее слова, продолжал Рутан. — Покончил с собой, поняв, что не сумел вернуться из Тьмы...
Все посмотрели на Верховного Жреца. Тот окаменел лицом и ничего не ответил.
В наступившей тишине кто-то из советников тихо произнес:
— Стены Города возводил Ахайя, он же и накладывал на них заклятье... Выходит... — и умолк, не решаясь договорить.
— Да... — бесстрастно подтвердил Рутан. — Все складывается как нельзя худо...
Абигайл покидал Дворец последним. Сгорбленный, шаркающий ногами старик, он совершенно не походил на того вояку, каким был еще пару часов назад. Но потрясло его не сообщение о связи Безумца с неприятелем, а известие о гибели Нордида.
— Я спас Нордида от суда Жрецов, когда его хотели осудить за колдовство, — бормотал он себе под нос, спускаясь к пристани, — и я же настоял на его принятии в Совет — ибо он был достоин того... Мне хотелось этим загладить свою вину, — ведь я и пальцем не шевельнул, чтобы помочь его отцу! Но я считал, что приговор, вынесенный Дарквишу — справедлив...А теперь? Теперь я виновен и в его гибели: нельзя было соглашаться, чтобы он прошел через перевоплощение — бедный мальчик был слишком неопытен для этого...
У причала не оказалось ни одного водного диска, — лишь лодка, где сидел укутанный в плащ гребец. Продолжая разговаривать сам с собою, Абигайл ступил в лодку и жестом приказал перевозчику отправляться в путь.
— Хватит причитать! — гребец откинул плащ.
— Ваше Величество? — удивился советник.
Королева протянула вперед руку, сжатую в кулак, и разжала пальцы. С ее ладони слетела маленькая пушинка и тотчас превратилась в Тень.
— На тот берег! — приказала Королева. Тень послушно схватилась за весла. — Теперь — слушай меня... — обратилась она к старику. — Бери детей из Храма — и уходи. Жрецы помогут вам. В условленном месте ждет корабль...
Старик внимательно посмотрел на нее:
— Что Вы задумали?
— Неважно... У меня есть шанс выиграть эту войну — и я его использую.
* * *
* * *
* * *
**
...Темные то ли устали за ночь, то ли восход Солнца — вечного и негасимого — действовал им на нервы, но как бы то ни было, очередная атака захлебнулась, а новой они пока не предпринимали. Юстэс, пользуясь передышкой, решил забежать в казармы — узнать, как там агил.
Певун сидел на пороге — бледный, изможденный, больше похожий на привидение, нежели на живое существо. Рядом с ним валялись лук и колчан со стрелами.
— Вот... — тяжело дыша, сиплым шепотом пояснил он. — Решил повоевать...
Юстэс радостно сгреб товарища в охапку:
— А ведь я тебя и не чаял застать в живых!..
Во дворе казармы кипел над костром котел. Женщины разливали усталым солдатам жиденькую похлебку.
— Еда... — ноздри агила чутко вздрогнули. — Я голоден, как тысяча демонов... —
Нетерпеливо оттолкнув приятеля, Певун побрел к котлу. Получив свою порцию, быстро расправился с ней и снова протянул поварихе глиняную плошку:
— Еще!..
— Ты уже съел свое, милок, — заметила та. — Другим тоже нужно подкрепиться. Нынче всем несладко... Солдат кормим, а простые горожане вон едят, что в закромах осталось, — у иных уж и нет ничего...
Глаза Певуна побелели от гнева:
— Ты не слышала, женщина? — я сказал: "Еще!" — просипел он. Видно было, что ему трудно говорить, — жилы на его горле вздулись от напряжения так, что казалось, вот-вот лопнут.
— Возьми мою долю... — Юстэс протянул больному плошку. — Бери...
Агил сердито выхватил посудину у него из рук.
— Я голоден!.. — заявил он, управившись с угощением. Сидевшие вокруг котла начали переглядываться.
— Налейте ему еще, — с издевкой сказал кто-то, — не то он сожрет кого-нибудь из нас...
Одни в ответ на эти слова засмеялись, другие поддакнули сочувственно: мол, бедняга еле выкарабкался, так пусть поест вволю. Но большинству из тех, что собрались в этот час вокруг костра, не понравилось поведение раненого.
— Вразуми своего приятеля, — посоветовали они Юстэсу, — а то он, похоже, совсем потерялся...
Гилленхарту стало неловко за друга и он поспешил увести его прочь. Достав из тайника суму хоромона, Юстэс отвел агила в харчевню, где выменял на один камешек половину жареного поросенка.
— Ешь... — коротко велел он, придвинув ему деревянное блюдо с угощением.
Сердито посверкивая глазами, агил принялся за мясо. Юстэс молча сидел напротив и наблюдал за тем, как он ест. Обсосав последнюю косточку, Певун вытер жирные пальцы об рубаху и довольно рыгнул:
— Ну, вот... Это еще хоть куда ни шло...
За те несколько коротких дней, что он провел на грани жизни и смерти, агил сильно изменился — и внешне, и повадки у него стали иные: Юстэс, наблюдая за ним, не мог избавиться от чувства, что это — совсем незнакомый ему человек. Однако, он отнес это на счет ранения, да к тому же его занимало иное:
— Полегчало тебе? — спросил он, едва тот оттолкнул от себя вылизанное дочиста блюдо. — Теперь расскажи-ка мне, что с тобой случилось...
Агил хмуро поглядел на него, в его взгляде сквозило недоумение:
— О чем ты?
— Кто напал на тебя?
На лице агила появилось странное выражение.
— Никто... — буркнул он и тотчас поправился: — Не помню...
Поняв, что толку ему не добиться, Юстэс встал из-за стола.
— Мне пора идти... Те, что остались на стене, тоже хотят передышки...
— Я с тобой... — просипел агил.
Юстэс хотел возразить, но передумал: у него внезапно пропала охота заботиться об этом человеке...
Они вышли на улицу. На ветке ясеня, росшего у входа, сидел большой черный ворон. Его темный силуэт казался одним целым с веткой, потерявшей все листья. Увидев людей, ворон хрипло каркнул, — будто окликнул кого-то... Агил остановился. Его лицо вдруг неуловимым образом изменилось: стало другим, прежним, точно он снял маску, доселе уродовавшую его лик.
— Карра?.. — неуверенно позвал он. — Карра, хороший мой! Иди ко мне! — и протянул руку. Ворон встрепенулся и недоверчиво склонил набок голову. — Карра! — снова позвал агил.
Птица неторопливо расправила крылья, слетела с дерева и, сделав круг, приземлилась на подставленное запястье.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
