мы из Бреста. часть 4

К моему приезду в бригаду все уже было решено, согласовано и одобрено. Не зря же говорят, что в кадрах решают все. Капитан Иванов сразу же мне сообщил, что на основании Приказа НКВД СССР от 18 января 1942 года Љ 00145 из 2-го отдела Наркомата создано IV-е управление НКВД СССР, куда теперь бригада и входит. Во главе Управления стоит Судоплатов. Реорганизация коснулась и нас. Мой батальон был официально выведен из состава бригады, прошедшей очередное переформирование. Батальон оставался воинской частью подчиненной лично Наркому и начальнику IV-го управления НКВД СССР. Он сохранял свой номер и оставался в списке Действующей армии, а я оставался его командиром, поэтому удостоверение мне менять не стали. Неизвестно по какой причине батальон теперь по всем официальным документам будет числиться в качестве четвертого батальона Московского мотострелкового истребительно-диверсионного полка УНКВД Москвы и Московской области. При этом вся батальонная корреспонденция и текущие вопросы в рабочем порядке будут решаться через ОМСБОН. Печать и штампы в батальоне остаются старые. Представляться руководству полка и УНКВД мне было не обязательно, они об этом предупреждены.

Почему и зачем нужны эти организационные перетрубации в родном ведомстве, лично мне и кадровику были непонятны. Но раз так сделано, значит надо, а раз так, то приказы не обсуждаются, они выполняются.

— Сергей Алексеевич, вы не в курсе, что с мои бойцами, оставшимися в Минске?

— Бригада, сформированная на базе вашего батальона, продолжает сражаться в Белоруссии. В подразделениях были большие потери и ее пополняли за счет бывших военнопленных прошедших "фильтр". Поэтому в феврале она передана из НКВД армейскому командованию. Раненые бойцы вашего батальона и прикомандированные к вам из истребительных батальонов после выздоровления возвращаются на вашу базу. Сколько сейчас продолжают сражаться под Минском ваших бойцов, точно сказать не могу, так как сведения из НКО и из наркомата Белоруссии к нам не поступают. После вашего ранения бригадой командовал Акимов, затем Григорьев. Оба ранены и находится на лечении в госпиталях. Сегодня получили сообщение, что Григорьев находится в госпитале под Воронежем.

— Не знаете, а где Акимов?

— Его тяжело ранили, приблизительно через неделю после вас и он был эвакуирован в Брянск. Последнее сообщение о нем получено оттуда из эвакогоспиталя. Насколько я знаю, всех прибывших из Белоруссии отправляют на лечение в Тамбовскую область, так что вполне возможно вы с ним там разминулись...

В разговоре коснулись мы и вопросов переформирования батальона. Со слов Иванова выходило, что этот вопрос перед руководством наркомата с начала октября прошлого года неоднократно поднимался командованием 2-й МСДОН. Довольно долго удавалось этого избежать, так как против этого выступали полковник Третьяков и лично товарищ Берия. В январе поступил приказ Ставки о формировании смешанной авиадивизии на базе АГОН Паршина, под это дело и началось растаскивание батальона. Делалось это под благовидным предлогом укомплектования дивизии необходимыми строевыми подразделениями тяжелого вооружения, в том числе танковыми и артиллерийскими, улучшения подготовки специалистов и необходимостью передачи боевого опыта личному составу 2-й МСДОН. Особенно оно ускорилось после гибели во время авианалета полковника Третьякова и большой группы бойцов, подготовленных для действий в тылу врага...

Иванов был так любезен, что ознакомил с новым штатом батальона. Ограбили всего. Ну не совсем конечно, но тем не менее. Согласно нового штата утвержденного Наркомом в конце февраля этого года мой батальон становился "Отдельным штурмовым батальоном войск НКВД". Теперь он состоял из — управления; штаба; 4-х рот (1 егерская, 2 штурмовые и рота тяжелого вооружения); подразделений управления; взводов связи и автотранспортного; отделений: химиков, саперов, материального обеспечения. Численность батальона была определена в 856 человек, в том числе 31человека комсостава, 27 человек политсостава, 14 человек начсостава и 108 чел. младшего комсостава, 676 человек рядового состава. Кто-то основательно поработал в определении, что нам нужно из вооружения и техники. Все, то о чем я еще осенью говорил Берии, было полностью учтено и творчески доработано. Одних грузовиков (да не каких-то там, а ЗиС-5 или трофейных трехтонных) нам было предписано иметь 23. Пушечных бронемашин — 5, бронетранспортеров "Ракушка" ( переделанных из БТ) в различном исполнении — 36, противотанковых орудий на механической тяге — 4. станковых пулеметов ДШК -12, ручных пулеметов -72, автоматических гранатометов — 18, ЗПУ ПВО на базе тех же ЗиС-5— 4 шт, снайперских винтовок — 72, ППД — 177 и много-много другого стреляющего и не очень имущества. За нами оставалась база (теперь содержавшаяся по отдельному штату). Кроме того к батальону прикомандировывались на постоянной основе 2 отдельные штурмовые роты (комендатуры Московского Кремля и УНКВД по Москве и Московской области), отдельные учебная и комендантская роты. Все эти подразделения раньше были наши, но теперь были выведены в центральное подчинение. А я-то на начальство обижался!

Хоть это было и необязательно, но я съездил и представился своему номинальному полковому начальству.

Командовал полком майор Сергей Яковлевич Сазонов, пришедший на полк с должности командира Балашихинского районного истребительного батальона НКВД СССР. На своем посту он сменил полковника Махонькова, отозванного в аппарат регионального УНКВД. С Сергеем Яковлевичем, с комиссаром полка батальонным комиссаром Кузнецовым и начальником штаба майором Казначеевым Сергеем Ивановичем общий язык нашли быстро они тоже не раз рейдовали по немецким тылам и участвовали в боях, так что поговорить и вспомнить было о чем. Неплохо пообщались за чашкой чая.

Истребительный мотострелковый полк УНКВД по г. Москве и Московской области был создан 17 октября 1941 года из истребительных батальонов Красногвардейского р-на (469 чел.), Коминтерновского (498 чел.) и из работников УНКВД г. Москвы и Московской области. По состоянию на 25.10.1941 года общая численность личного состава составляла 1914 человек. В составе Действующей армии с 15 ноября 1941 года. В ноябре 1941 года дополнительно из бойцов, поступивших из районных отделов УНКВД, а также истребительных батальонов Подольского района Московской области, Калининской и Ивановской областей был сформирован 4-й батальон, а позже — кавалерийский эскадрон. Как и мы, они участвовали в параде на Красной площади 7 ноября. Правда, в отличие от нас они практически сразу же убыли на фронт. Основной задачей полка была рейдовая разведывательная и диверсионная деятельность в тылу врага. Полком было сформировано и направлено в тыл врага 135 диверсионно-разведывательных групп и отрядов общей численностью 4065 чел., которыми только в ноябре-декабре 1941 года уничтожено около 1500 солдат и офицеров противника. В ходе несения службы заграждения на важнейших стратегических коммуникация в Московской зоне задержано свыше 200 агентов немецко-фашистской разведки. В боях и рейдах подразделения и отряды полка понесли большие потери. Из-за этого полк в соответствии с приказом начальника УНКВД Москвы и области от 27 января 1942 г. был переформирован в трехбатальонный. В него вошли отдельный кавалерийский эскадрон УНКВД, все истребительно-диверсионные отряды и разведывательные группы, действовавшие за линией фронта на территории Московской области. Большой неожиданностью для командования полка стал приказ о прикомандировании к ним нашего батальона и последующие за этим распоряжения о нашей "самостийности". В принципе никаких лишних вопросов в связи с этим у командования полка не возникло, мало ли что в жизни бывает и что начальство придумает. Так что к этому оно отнеслось философски.

С марта подразделения полка действуют на территорию Смоленской, Калининской и Орловской областей. Часть бойцов, вернувшихся из тыла врага, обучалась в спецшколе подрывников УНКВД, располагавшейся в Покрове Московской области. Выделялись люди и для обучения у нас на Базе по программе штурмового отряда. Как по секрету сказал Иванов, Журавлеву (начальник УНКВД Москвы и области) очень понравился наш СОБР вот и решил подстраховаться, на случай если нас вновь куда-либо отправят, создать такой же отряд при своем Управлении...

Короче говоря, расстались мы друзьями. Из полка я уехал к себе в батальон. Дел там в мое отсутствие накопилось море.

* * *

* * *

5 марта 1942 года Франц Гальдер записал в своем дневнике: "Потери с 22.6.1941 года по 28.2.1942 года: Ранено — 22 119 офицеров, 725 642 унтер-офицера и рядового; убито — 8321 офицер, 202 251 унтер-офицер и рядовой; пропало без вести — 792 офицера, 46 511 унтер-офицеров и рядовых. Итого потеряно 31 232 офицера и 974 404 унтер-офицера и рядовых. Общие потери сухопутных войск (без больных) — 1 005 636 человек, то есть 31,40 процента средней численности сухопутной армии на Восточном фронте (3,2 миллиона).

Обстановка. Без существенных изменений. В Крыму — затишье из-за распутицы. На Украине атаки противника отбиты. К югу и юго-западу от Сухиничей усиливается натиск противника. На флангах 4-й танковой армии и на северном участке 23-го армейского корпуса противнику удалось вклиниться в наше расположений, но не глубоко. Группа армий "Север". Никаких изменений. Натиск русских против 2-го армейского корпуса не ослабевает."

Глава.

Тихо ночь опускается в горы,

Солнцу месяц выходит вослед.

Покидает гранитные норы

В это время чечен-маджахет.

Притаится в ночи за скалою,

Средь знакомых, изведанных гор,

И готовясь к смертельному бою,

Передернет упругий затвор.

И начнётся в ущелье потеха.

Что ж солдат, выпал жребий тебе:

Вдруг зальётся кавказское эхо,

Вторя в такт автоматной стрельбе.

Затрещит вскоре дробь пулемёта,

Смерть взметнётся в подлунную муть,

И из наших конечно кого-то

Пуля тронет в славянскую грудь.

После в общем успешного боя

(Враг отбит и почти без потерь)

В гроб уложат солдата— героя,

Чтоб отправить куда-нибудь в Тверь.

Похоронку семейству солдата

Военком перешлёт, что родной

Был убит мол тогда-то, тогда-то,

Мол погиб, как боец и герой...

А солдата схоронят, как многих,

Уж солдат схоронили окрест:

Водрузят средь крестов одиноких

На кладбище ещё один крест.

А потом и другие, другие

Так же примут в кровавом бою

Смерть за родину — смерть за Россию —

За Россию святую свою!

Павел Иванов-Остославский

Не успел я, как следует заняться батальонными делами, как поступило указание из Наркомата срочно прибыть к начальнику 2-го Управления НКВД комиссару госбезопасности 3 ранга Федотову. Честно говоря, меня, как и всякого человека, которому есть, что скрывать охватила тихая паника.

Из прошлой жизни я знал, что 2 Управление НКВД это контрразведка на которое возложены следующие задачи: учет и разработка германских разведорганов и осуществление контрразведывательных операций; выявление, разработка и ликвидация агентуры спецслужб противника в Москве; оперативная работа в лагерях военнопленных и интернированных; наблюдение и контроль за разработками местных органов НКВД; учет и оперативный розыск агентуры противника, предателей и пособников фашистских оккупантов; охрана дипломатического корпуса, обеспечение очистки освобожденных от оккупантов городов и районов от оставленной здесь агентуры противника и организация в них оперативной работы.

Вот только где я, а где контрразведка! Нет, в своей деятельности мне, конечно, постоянно приходилось пересекаться с "контриками". Как-никак по немецким тылам "шарились" и со всякой "швалью" общались, захватывали предателей и сотрудников спецслужб Германии, секретные документы и т.д. и все это передавали контрразведчикам. Да и проверкой бойцов в батальоне после выхода с оккупированной территории "контрики" занимались. Здесь в Москве осенью прошлого года вместе активно работали и по охране центра города и по бандитам и по диверсантам. Уровень общения был соответствующим с моим званием и должностью. А тут вызов и куда — к самому начальнику контрразведки! Как мне не заволноваться и не запаниковать. Дела в батальоне вроде были в порядке. Сведений о том, что кого-то из бойцов задержала контрразведка, не поступало. Утраты секретных документов, что мной что бойцами и командирами не было. Так что зачем меня вызывать да тем более так "высоко" непонятно. Если я где только наследил! Был за мной такой грешок и не один. Одно письмо Сталину чего стоило. Да и потом не по-детски чудил и когда в Бресте служил, и когда по тылам шли, и тут в Москве, если честно натворил дел. Если меня раскрыли, то могли бы и пониже кому поручить решить со мной вопрос, а не дергать на самый верх. Уклоняться от встречи не имело смысла опасность надо встречать в лицо. Так что будет то и будет...

В установленное время я чисто выбритый, в повседневном обмундировании был в указанном кабинете. Там меня ждал мужчина лет сорока. Очки в тонкой металлической оправе на слегка полноватом, интеллигентном лице, задумчивый взгляд делали его больше похожим на университетского профессора, нежели на высокопоставленного руководителя Лубянки. Вот только "иконостас" говорил о другом. На гимнастерке комиссара госбезопасности 3 ранга поблескивали ордена "Боевого Красного Знамени", "Красной Звезды", "Знак Почета", медаль "ХХ лет РККА", знаки "Заслуженный работник НКВД" и "Почетный работник ВЧК — ГПУ".

— Присаживайтесь Владимир Николаевич. Разговор у нас с вами будет долгим. Как вы себя чувствуете? Вошли в курс дел своего батальона? — Первым начал разговор комиссар 3 ранга.

— Чувствую себя хорошо. Готов выполнить любое задание партии и правительства. — Ответил я.

— Это неплохо. Возвращаться в Минск вам с вашими подчиненными не придется. После падения "Лидского угла" и оставления нашими войсками Докшицы положение войск 1-го Белорусского фронта осложнилось, тем не менее, им пока удается удерживать занимаемые позиции. И это не смотря на то, что против них действует 6 дивизий врага и 3 дивизии их союзников. Это связано с тем, что немецкие войска там не проявляют особой активности. В первую очередь они заняты удержанием занятых рубежей и охраной своих коммуникаций в Литве и Белоруссии. Во вторых тем, что основные усилия ГА "Центр" и "Север" сейчас направлены на отражение наших атак в районе Суража, Велижа, Ржева, Сычевки, Вязьмы и решения вопроса с "Демянским котлом". Для того чтобы остановить наше продвижение командованию вермахта срочно нужно изыскать резервы и избежать больших потерь в людях и технике. В противном случаи в результате действия наших войск в окружении может полностью оказаться вся ГА "Центр", а это около 1 мил. человек из наиболее подготовленных войск Германии. Именно поэтому немецкое командование и вынуждено, в какой-то степени мириться с положением в Белоруссии. Но ненадолго. Как только немецкое командование соберет достаточно сил и средств оно обрушится всей своей мощью на 1-й Белорусский.