— Она исчезнет, когда я этого захочу, — негромко ответил протеанин. — Поскольку мы ещё не стабилизировали фрегат на выделенном нам участке внешнего рейда... Я должен завершить некоторые работы, — с этими словами воин древней расы повернулся 'на месте кругом' и покинул БИЦ.
Три экрана мерцнули и высветили изображения пятерых 'художников', весьма бурно реагирующих на столь необычные дополнения к своему внешнему облику. Реакция была разная — от ступора до истерики, но, в общем-то, предсказуемая.
— Весело. В кавычках, — сказал первый полисмен-десантник, переведя взгляд с экрана, на котором демонстрировалась часть 'мозаики' из кадров, иллюстрирующих 'постфактную' реакцию 'творцов', не ожидавших такой 'ответки' на своё внешне вроде бы даже очень безобидное 'самовыражение'. — Ингвар... Жестоко это как-то.
— Жестоко, — не стал отрицать Темпке. — Но вы сами видели — эти граффити начали покрывать стены и прочие плоскости интерьеров станции сравнительно недавно. И мы едва успели остановить переход этих граффити на внешние поверхности станции. Фактически...
— Да я понимаю... Мораль... рушится. По самым разным причинам, — произнёс первый полисмен-десантник. — Но всё равно — это же дети. Недостаточно разумные, согласен. И кто знает, когда наш сокомандник сочтёт необходимым снять с их тел эти рисунки. Этак и два-три года они должны будут ходить в таком виде.
— Если у нас будут эти два-три года, — ответил Ингвар. — Спокойных года. А то ведь у нас их вообще может не быть. Ни спокойных, ни бурных. Явятся Жнецы и... — махнув рукой, руководитель службы РЭБ направился к своему пульту и через несколько секунд был окружён помощниками. Работа продолжалась, а то, что произошло с художниками — это уже стало историей.
— Даже если не будет у нас этих двух-трёх лет, — произнёс первый полисмен-десантник. — Всё равно. Жестоко так поступать, — он посмотрел на экранчик своего наручного инструментрона — там засветился значок напоминания о стрелковой тренировке. — Может Ингвар и прав. А может — и не прав, — пробормотал он, выходя из БИЦ, и неспешно спускаясь в трюм фрегата.
— Будет. Не будет, — задумчиво сказал второй полисмен-десантник. На Станции, уверен, найдётся предостаточно разумных, умеющих сложить 'два и два' и понять, что такое воздействие — нестандартное, быстрое и жёсткое — связано с фактом нашего приближения к станции. Поймут... И... Будет у нас встреча... 'На причале'. И неудобные вопросы журналюг, прибежавших прямо туда — тоже будут. И осложнения, когда начнём работу — тоже будут. Влезли, называется, — он посмотрел, как мерцнув, экраны сменили 'картинки' и, ощутив вибрацию браслета инструментрона, почти бегом направился к выходу из БИЦ — служба властно призывала его.
Шепард подошёл к Звёздной карте. Андерсон работал в своей каюте — он решил не смущать своим присутствием сокомандников и редко появлялся в БИЦ. Остановившись у Карты, Шепард посмотрел на вирт-пространство, отметив, что и здесь детализация выросла на несколько порядков, чем, конечно, вовсю пользовался вахтенный офицер. Цифры часового табло едва заметно мерцали, отмечая уход в прошлое очередных секунд.
— Вахту по фрегату 'Нормандия' — сдал, — произнёс протокольную фразу вахтенный офицер, поворачиваясь к поднявшемуся на постамент Карты остановившемуся у третьего кресла старпому.
— Вахту по фрегату 'Нормандия' — принял, — сказал капитан-спецназовец, ещё раз оглядывая карту, экраны дополнительных 'рамочных' пультов и садясь в своё 'старпомовское' кресло.
Вахтенный офицер сошёл с постамента и вышел из БИЦ, намереваясь пообедать. А затем — поспать обычные восемь часов. Пока ещё можно давать себе столь длительный отдых.
Фрегат приближался к Цитадели. Осталось не так уж и много времени до входа в зону ближних маяков Станции. Тогда, как предполагал Моро, к кораблю устремятся яхты, катера и челноки с 'любопытствующими' и журналистами, желающими узнать подробности, детали и насытиться новыми впечатлениями.
Пройдёт несколько десятков минут после входа на 'внешний рейд' — и с борта 'Нормандии' к причалам Станции пойдут челноки. Техники как раз заканчивают их отладку и проверку. Начнётся работа. Теперь уже — станционная.
Явик. Трудный и долгий разговор с Сареном и Найлусом. Передача турианцам информации о Корпусе
Явик не лукавил, когда сказал сокомандникам, собравшимся у настенных экранов, что ему надо завершить некоторые работы.
В своей каюте протеанин, едва войдя внутрь, закрыл дверь на замок, прошёл к большим настенным экранам, расположенным на противоположной от входа стене, активировал их, несколько минут потратил на уяснение изменений.
Автоматика сработала штатно — все четыре направления держались в 'допустимых секторах', сбоев не было зафиксировано. 'Ручная' проверка подтвердила их отсутствие. Информация собиралась, обрабатывалась, складировалась.
Цитадель — сложный участок работы, отмеченный в общем плане как 'перспектива', потому несколько часов тому назад на системы, ответственные за слежение за ним, Явик направил дополнительные ресурсы. Сейчас воин древней расы знакомился с наиболее существенными 'отметками', сделанными автоматикой и требовавшими осмысления.
Иден оставался позади и в прямом и в переносном смыслах. Там всё равно всё будет так, как позволят местные условия. Смешно и глупо было бы надеяться, что вмешательство одного протеанина сможет что-то кардинально изменить — для этого иденцам придётся проделать свой собственный, уникальный путь, в том числе и под обстрелами, десантами, бомбёжками. Предстоящая война будет не похожей на предшествующие, потому что в этой войне поставлена задача: добиться сначала паритета, потом — перевеса, а затем — победы над разумными гигантскими кораблями и их пилотами.
Да, повторяться приходится. Иначе — не убедить, не заставить задуматься, не привести к мысли о необходимости изменений. Мысль материальна, она — основная движущая сила в Галактике, во всяком случае — в той, какая была известна протеанам. Может быть, иннусанонцы и думали как-то по-иному, но у них и стартовые и 'ходовые' условия были иными, в чём-то — принципиально другими. Наверное, и нынешние разумные органики, независимо от расы, тоже мыслят не так, как протеане. Причины этого понятны — другие стартовые условия, другая эволюция.
И с себя, как представителя ключевой расы предшествующего Цикла, ответственность снимать нельзя. Да, протеане вмешались в эволюцию ряда рас. Пусть учёные строят свои схемы, пусть выдвигают гипотезы, пусть формируют теории и даже создают учения — это всего лишь частный взгляд на очень сложную многоуровневую систему, какую определяют часто просто и кратко — 'окружающая действительность'.
Не свойственно разумным органикам глубоко задумываться о своём прошлом. Многие и своего раннего детства не помнят — разве что отдельные детали, моменты, события. А так — тёмная пелена. И без спецметодов её преодолеть не получится: самоделки здесь не сработают.
Если протеане вмешались в эволюцию ряда рас — что-ж, придётся это признать и попытаться использовать это в интересах победы над 'креветками'. Да, раньше изменения были необходимы, чтобы Жнецы 'не заметили' слишком молодые расы разумных органиков и не посчитали их для себя угрозой, а теперь... Теперь пришло время 'вскрыть пакеты', дать возможность проявиться их новым способностям и возможностям, в том числе и заложенным протеанами.
Бенезия — матриарх, член Матриархата, религиозный лидер расы. Ей-то хорошо известна проблема ардат-якши, 'демонов ночного ветра', убивающих своих сексуальных партнёров из-за генетического сбоя. В последние несколько сотен лет эта проблема проявилась, а в последние несколько десятков лет — стала обращать на себя внимание представителей почти всех ключевых рас. Если к такому 'вниманию' подключатся периферийные расы — быть беде. Потому... Придётся вмешаться.
Цитадель — первый населённый мир, в котором земляне пока что не играют сколько-нибудь заметной роли. Да, они присутствуют, участвуют, но не более того. Всем руководят азари, турианцы и саларианцы.
Бенезия боится. Она очень боится. И — страдает. Потому что здесь, на Станции, у неё нет столь мощного прикрытия, какое она имела на Идене — там люди составляют численное, а временами — и качественное большинство, всё же это — человеческая колония. А Цитадель — нет, здесь земляне на пятых-шестых ролях. Иногда по своему значению они даже опускаются ниже ханаров и кварианцев. Есть особенности, есть. Нельзя этого отрицать, но нельзя также заниматься самоуспокоением.
Матриарх уверена и, может быть, даже убеждена в том, что нормандовцы её защитят во время пребывания на Станции. Но... Она также знает и понимает: цитадельские обитатели, в первую очередь — Советники — не будут вникать в мелочи и детали. Да, Бенезия виновна во множестве преступлений и правонарушений, которые она совершила, находясь под полным управлением Жнеца. Но само это основание. Оно настолько пионерно, непривычно и необычно. Стандартные 'смягчающие обстоятельства', принятые в нынешнем писаном законодательстве — хоть расовом, хоть межрасовом — здесь почти бессильны.
Медленно, слишком медленно изменяется письменное законодательство. Чиновники не любят напрягаться, утруждать себя рутинной работой. Можно назвать ещё минимум десяток причин, по которым межрасовое законодательство не является примером для расового, хотя, в принципе, оно и должно быть лучшим, чем любое расовое — такое количество разнообразнейших прецедентов не в каждом расовом можно найти. А тут...
Почему мысли пошли в сторону законодательства? Да потому, что надо поговорить с турианцами-Спектрами. Серьёзно поговорить. О многом. Придётся говорить о стратегии и тактике, о политике, экономике, социальной сфере и многом другом.
Разговор предполагался трудный. Хорошо ещё, что Цитадель была поставлена 'под мониторинг' вскоре после старта фрегата с Иден-Прайма и к настоящему времени мало того, что был накоплен богатейший фактический материал, но и сделаны — где полностью автоматически, а где и вручную — ценные и важные выводы.
Основываясь именно на них, Явик предполагал инициировать преобразование Корпуса Спектров в структуру, которая займётся только правоохранительной деятельностью. Не секрет, что она ею занималась и раньше, но, как могли бы вполне аргументированно доказать многие разумные органики, Спектры очень часто занимались тем, что внезаконными способами, средствами и методами исправляли ошибки, допущенные членами Совета Цитадели. А это уже серьёзное основание для того, чтобы данную структуру боялись, а не уважали.
Любить Спектров не требуется, но их следует... подкорректировать. Иначе в предстоящем Противостоянии со Жнецами Специальный Корпус Тактической Разведки Цитадели ждёт крах и ликвидация. В большинстве спрогнозированных вариантов развития событий — жестокая и принудительная. А это — судьбы слишком многих разумных органиков, это их личное, семейное, родовое, клановое будущее. Да какое угодно по уровню будущее. Допустить крах Спектров — значит ослабить силы разумных органиков тогда, когда любое преимущество, любой ресурс становятся критически важны.
Сарен — понятно, пятьдесят лет или чуть меньше его практически редко кто из разумных органиков видел, а если и видел, то издали или в последний момент своей собственной жизни. Артериус успел приобрести славу Спектра, известного, прежде всего своей жестокостью и стремлением добиваться результата любой ценой, даже самой страшной.
С Найлусом — сложнее. Ученик Сарена, фактически приведённый в Корпус Артериусом, бывший наёмник, а к таким, с позволения сказать, персонажам, профессиональные воины, работающие преимущественно на государство или ему подобные структуры, относятся, мягко говоря, негативно. Может быть, ему было легче, чем Сарену, но... Хорошо ведь известно, что оценочные суждения редко бывают однозначно-справедливыми.
Потому... То, что Спектры-турианцы, столь разные и в то же время — тесно связаны между собой, составляет одну из ключевых особенностей, обусловливающих тяжесть, трудность, сложность и конфликтность предстоящего разговора.
Надо дать возможность младшему и старшему Спектрам обдумать свою роль в изменившихся условиях. Нельзя их отпускать с борта фрегата без подготовки, в том числе — и 'накачки': иначе 'съедят' их обитатели Цитадели, как выражаются земляне-имперцы, 'и фамилии не спросят'.
Найлус всерьёз увлёкся историей Российской империи, сидит в Экстранете, постоянно что-то скачивает, перечитывает, пишет заметки. Нет, о воинском ремесле и подготовке Спектра он не забывает — Сарен им доволен, но... Крайк молод и это накладывает существенный отпечаток на его поведение и мышление. Да ещё и возвращение наставника из почти что небытия... Тоже встряска для психики — значительная.
Нет, крейсер 'Волга' в ближайшие две-три декады у Цитадели не появится — его маршрут, зона работы находятся далеко в стороне от главной станции исследованной части галактики. Так что... придётся справляться своими силами.
Шепард больше думает о Дэйне и Бенезии, чем о Светлане Стрельцовой. И он прав: как там ещё сложатся эти отношения, станут ли они действительно близкими — неясно.
Бенезия изредка видится с Шепардом, но чаще он ходит к ней в салон, чем она к нему. Поведенческие стандарты. Считается, что женщина — а для Шепарда матриарх азари Бенезия — безусловно, является женщиной, не должна часто ходить к мужчине, пусть даже формально-официально холостому. Да и лучше, когда Шепард сам, сообразуясь со своим, весьма напряжённым рабочим графиком, приходит к Бенезии, а не она отвлекает его от работы с экипажем и командой корабля, от решения множества больших, средних и малых проблем.
Конечно же, Шепард строго уважает право матриарха на уединение в салоне, потому старается сначала отправить текстовое сообщение — запрос, а потом, получив согласие, придти минута в минуту, да и не задерживаться уж слишком надолго
Азари тоже работает — пишет книги, думает, вспоминает, готовится к встрече с мужем и дочерью, а прежде всего — к тому, как она появится перед цитадельцами. Одни воспримут её как члена Матриархата, другие — как религиозного лидера азарийской расы, третьи — как пожилую азари-матриарха — холодную и немногословную, четвёртые — как правонарушительницу, которую неплохо бы привлечь к серьёзной ответственности за содеянное.
Потому... Сложно сейчас старшей Т'Сони. Она нервничает, волнуется и... да, боится. Потому что Шепард совершил настоящее чудо: подарил азари возможность вернуться к обычной полноценной жизни из жестоких объятий 'хаскококона'. И, конечно же, он любит Бенезию. Любит как личность, а потом уже — как женщину. И пожилая азари расцветает, чувствуя такую любовь, позволяющую относительно легко преодолеть разницу в возрасте, в психологии, в культуре, во многом другом.
Она рада общаться и видеться с Шепардом, активно интересуется его жизнью и работой и старается, стремится ему помочь всем, чем возможно.
Могут ли у Шепарда и Бенезии быть более близкие взаимоотношения? Те самые, которые предполагают рождение и воспитание детей. Да, азари, но и Шепард и Т'Сони не на словах, а на деле доказали, что для них это не является препятствием. Могут, конечно, почему нет?! Чаквас подтвердила, что если Шепард применит свои особые способности, пусть даже в минимальной степени, матриарх сможет стать счастливой многодетной мамой.
