— А как же идеалы Революции?
— Сразу после Первой Мировой войны, Революции и Гражданской — в обществе скопилась достаточно большая прослойка "окситоцинщиков". Ленин и его команда, похоже решили, что достаточно взять под контроль образование и пропаганду. После нескольких лет тотальной мозгомойки, видя перед глазами примеры процветающих коммун — население охотно примет "коммунистические идеалы". На самом деле — созданной "большевиками" машиной пропаганды воспользовались личности, высокие идеалы, мягко говоря, не разделяющие... Смена курса на укрепление государства (и удушение коммун) — моментально превратила обе столицы страны в гнезда махрового паразитизма на "централизованном снабжении".
— А как же "окситоцинщики"?
— Во-первых, их оказалось меньше, чем требовалось. Во-вторых, они не обладали ни необходимыми для поддержания работы машины пропаганды знаниями, ни нужными для этого знакомствами в "культурной элите" страны. Их оттерли сразу. А потом — началась Великая Отечественная и большая часть "окситоцинщиков" погибла на фронтах. Чудо, что запала первых лет Советского Проекта хватило так надолго... Ну, а после войны — сложилась и окрепла классическая бюрократическая структура, где каждый знает в лицо только маленький кусочек общества вокруг себя. Для пропаганды каких-то высоких идеалов — среда предельно не благоприятная.
— Очень уж цинично звучит...
— Время было жестокое. Требовался очень быстрый гарантированный результат. История Древнего Рима — уже готовый набор хорошо работающих "шаблонов". История разных европейских коммун, даже в виде вполне благополучной Швейцарии, сравнительно надежных "инструментов", переживших века, не накопила. Лично Ленину — нравился "швейцарский проект". Он всю свою жизнь боролся за свободу и справедливость для обычных людей... Беда в том, что большинству его соратников, уже к началу 20-х годов — нестерпимо захотелось власти и почестей. Положения патрициев во главе "красной империи".
— Всё равно неожиданно...
Филологиня снова подняла руку, прося слова.
— Там вышло интересно! — кто бы сомневался, — Наука управления людьми преподается только в гуманитарных вузах. На языке оригинала. Для рубежа XIX-XX веков — это греческий и латынь.
— А в чем проблема?
— Октябрьский переворот совершила небольшая кучка профессиональных революционеров, поддержанных технической интеллигенцией и разного рода "выдвиженцами-практиками". С точки зрения гуманитарно образованного слоя общества — наглыми недоучками. Грех было упустить возможность взять реванш за поражение в Гражданской войне, воспользовавшись крайним невежеством победителей. Вот и...
— Где-то читал, что в 40-х годах советских школьников опять начали обучать латыни.
— Совершенно верно. Пусть запоздало, но спохватились, что она — не только древний язык "межнационального общения", но и возможность читать в оригинале довольно откровенные античные тексты... — Ленка сделала многозначительную паузу, — Которые на русский язык никогда не переводили и после Революции — ни разу не переиздавали. Сразу рассовали по в "спецхранам". А там — было такое!
— Например?
— Знаете, сколько в "старом фонде" любой центральной библиотеки хранится книжек на "мертвых" языках, издания XVIII-XIX века? Для будущих помещиков-крепостников — это было главное настольное чтение. Вы думаете, они устарели? Древнеримские руководства по правильному обращению с рабами, между просим — актуальны до сих пор.
— В каком смысле? — поперхнулся каудильо.
— Современные корпорации, идейно и организационно, на новом историческом уровне — реинкарнация античных латифундий. А современные наемные специалисты, работающие по "аутсорсинговой схеме", со своими "компьютерами на дому" — почти полный аналог древнеримских "рабов с хижинами", — интересно, зачем ей понадобилось так нагло улыбаться мужикам в почти полной темноте? — Правильно организованная "вертикаль власти" — не столько силовые структуры или тайная стража, сколько наука, позволяющая ненавязчиво заставить рабов любить (!) своих угнетателей и стараться угождать господам без понукания, по собственной инициативе...
— ???
— Если в двух словах, то идеальное Универсальное Государство (по Тойнби) — требует создать и поддерживать особенную "осевую нищету" (удобный термин, объясняющий принцип современного рабства). Никто физически не может (и не имеет права "по закону") самостоятельно обеспечивать себя всем необходимым для жизни. Лично или в компании единомышленников. Ну, разве нищие... или бандиты. Всё стройненько. У обычных рабов — всегда есть хозяева (полноправные граждане). У рядовых граждан — всегда есть начальство. У нижестоящего начальства — ещё более вышестоящее. И все они — в кулаке у всемогущего государства, распределяющего кары и милости, подобно божеству. Его символ — император. Универсальному Государству — вообще не нужны охранники, колючая проволока и пулеметные вышки вдоль периметра. Все оковы — "виртуальные" и правильным воспитанием — вбиты в головы подданных. Различие между "рабами" и "свободными гражданами" сводится к тому, что "рабы" принадлежат частным лицам, а все остальные (включая высших сановников) — непосредственно государству. Нам до римских технологий управления — ещё расти и расти...
— Я выражусь проще, — захрипел из своего угла Ахинеев, — Для устойчивости власти — дворовые холопы обязательно должны быть наряднее одеты и лучше питаться, чем "оброчные". Что бы те постоянно видели, куда им следует в жизни стремиться и что можно в этой жизни добиться. Ради пущей надежности — холопы должны чувствовать себя неуверенно. Бороться за внимание хозяина... С треском сталкиваться лбами, при каждой попытке первым лизнуть барский сапог. Древний Рим на этом моменте и прогорел, кстати. Столица была одна. В отсутствии здоровой конкуренции люмпен-пролетарии зажрались и оборзели. С учетом печального античного опыта, в СССР подстраховались — "образцово-показательных столиц" учредили сразу две.
— Это шутка?! — упоминания всякого рода социальных катастроф Соколова раздражают.
— Ни разу... Много столетий "республиканские", а затем "императорские" власти, без стеснения грабили страну, ради поддержания в столице "социальной стабильности". Десятки поколений (!) потомственных безработных (куда там американским "велферщикам") — содержались за счет казны. В критический момент истории, однако, 9 сентября 5903 года от сотворения мира — городские люмпены не пожелали терпеть тяготы осады и открыли ворота Вечного города готам. Интеллигенты, мать их так... Кюлютурные люди... В сытое время — стучали на неугодных, в военное — на недостаточно восторженных, а как захотелось жрать — мгновенно переметнулись на сторону врагов. И? Варвары грабили и жгли Рим два дня, а на третий покинули обреченный город, но ни крошки хлеба туда не завезли. И все сдохли...
— Тогда, зачем? — вопрос риторический...
— Кастовая система — самая прочная основа "вертикальной стратификацию общества"... При ней никакая "пролетарская солидарность" не пляшет. По ходу "советского эксперимента", в Москве и Ленинграде — попробовали "с нуля" вырастить "касту холуев". Наподобии "потомственной прислуги" в UK... Ничего личного. Маленькая превентивная мера, на случай внезапного политического кризиса. Ну, для мирного времени — сгодится. А для военного — есть "кризисные варианты". Галина подтвердит.
— Примерно так, — согласилась Ленка, — Контраст — обязательное условие успеха. За пределами МКАД, уровень жизни "не сумевших пробиться" должен понижаться очень резко. А ещё дальше — царить полная нищета. Что бы каждый "коренной москвич" больше всего на свете боялся оказаться "за 101-м километром". А из-за "заповедной черты" — рвались в "оазис благополучия" толпы претендентов на его место. Для пресечения "вывоза благ" из столицы в провинцию — любую частную торговлю следует объявить вне закона, её участников — сажать "за спекуляцию" или "нетрудовые доходы". Это не в СССР придумали. Ещё в Древнем Риме — всё уже было. И какое-то время — оно работало!
Фонарь, который Ахинеев продолжал крутить на ощупь, вдруг ожил, упершись в потолок снопом ослепительного, после вынужденого "затемнения", белого света. Вот и славно. Не война же...
— Боитесь довести мысль до конца? — от возмущения филологиня потеряла дар речи, — Сами подняли тему "кастового столичного расизма", так договариваете! — силен электрик-потьмушник...
— ??? — в принципе, её смятение понятно — "нет места темнее, чем под светильником".
— Вы когда-нибудь задумывались, какими бесстыжими скотами надо быть, что бы в 1930 году (посреди ужасов "раскулачивания" и бессудных депортаций, навстречу голодной смерти, миллионов невинных людей) дать своей новорожденной дочке супермодное тогда имя Коллективизация? — У Ахинеева это больная тема, уже раз сталкивалась... — Они бы ещё сыночка Геноцидом окрестили, для симметрии.
Соколов сдавленно хмыкнул. Не удержался и явно с трудом удержал открытый смешок...
— Вам весело?!
— В каждой шутке есть доля шутки. Пересекался я, при расследовании ЧП во Фрязино, с одним бывшим жителем Ленинграда. Как раз по имени Геноцидбуржуазии... Вполне вменяемый дедок, на доске почета предприятия, кстати, он значился как Гена. Полное имя — на табличку не влезло. Но, по паспорту и в "Свидетельстве о рождении" — точно, как вы предположили. В те времена — обычная вещь.
— Вы вообще сарказмом фонтанируете, или применительно к чисто столичной публике? — так, погасить конфликт каудильо — не сумел и Ленка приняла подачу (это очень хорошо, что меня пока оставили в покое, пусть красотка-москвичка отдувается первой), — Уточните, плиз!
— Хе, насколько я в курсе, кроме особо прикормленных жителей Ленинграда и Москвы — настолько вычурно своих детей в СССР никто не обзывал. Хотелось столичным товарищам, хоть дешевым эпатажем, но выделиться из массы "отсталого быдла".
— А попробуйте себе представить, каково жить в эпицентре тотальной "мозгомойки"? С рождения впитывать поток верноподданической пропаганды, гремящей из каждого утюга... В школе и на производстве. Дома, в кино и на любом общественном мероприятии. Галина — не даст соврать. Её хоть и краем, но точно задело. Видно же! Даже сейчас, при полной демократии. А в 30-х и 40-х годах, все питерские газеты, каждый день, выходили с "передовицами" в стиле — "Любовь ленинградцев к товарищу Сталину безгранична!"
— Оправдываете земляков, значит?
— Поясняю. Бессмысленно требовать от обычных обывателей идейной упертости "святых подвижников". Лишние мысли большинство людей от себя привычно гнали. Принимали жизнь, как она есть.
— Полагаете, жители обеих советских столиц не знали и не понимали, откуда берется их вопиющее для полуголодной страны бытовое процветание? Мыслили исключительно в духе официальных новостей? Были твердо уверены, что "хлеб и мясо в магазинах — будут всегда"? — ого, это же калька с лозунга любимого в США, между прочим... и откуда он его только раскопал? — Что сдобные булки из магазина — готовыми падают с неба...
— Как все, я думаю... — пожала плечами филологиня, — И вообще подозреваю, что вам, в моем возрасте, — вот же язва, — из потока новостей была интересна разве "зарубежная хроника". А занудные "вести с полей" — пропускали не читая. Ну, кроме случаев подготовки к "политинформации".
— Типа "это всё далеко и неправда"? — Ахинеев раскраснелся и заметно начал звереть.
— Разве сами не помните? — ох, зря она его так жестко осадила, что-то сейчас будет!
— Про движение "двадцатипятитысячников", организованное осенью 1929 года — слышали?
— Слышала, разумеется... — ну, вот и начинается скандал. Мало кто про них помнит...
— Всего несколько лет беззаботной жизни, в условиях "особого снабжения" — и каков эффект! Обыкновенные обыватели с ленинградских и московских предприятий, добровольно (!), взяли в руки наганы и отправлись проводить сплошную коллективизацию. Насильно загонять крестьян в колхозы. Раскулачивать, ссылать, убивать... Метаморфоз, из "сознательных советских пролетариев" — в "боевые холопы" государства, это по-вашему нормально? Мог кто-нибудь такое представить у начале 20-х годов?
— Зря вы себя распаляете, — Ленка непробиваема... — У Бруно Беттельгейма — описаны наблюдения за заключенными концентрационного лагеря. Метаморфоз из забитого "кацетника" в сытого и наглого "капо" (способного послать своего соседа по бараку на виселицу за "антисанитарное" питание картофельными очистками из мусорного бака у пищеблока) — редко занимает больше двух-трех недель... Именно так начальство производит рекрутирование "управленческих кадров" в случае внезапной нужды. Для того и создавали в СССР регионы с "особым" централизованным снабжением. Всё придумано до нас. С наганами тоже не всё так однозначно. "Двадцатипятитысячникам" во время коллективизации доверили совершенно особую роль — "козлов-провокаторов"... Основную массу будущих "колхозанов" они уболтали!
— ???
— Старый, как мир, психологический прием. Через десять лет после "Декрета о земле" деревенское общество разделилось на "преуспевших" и "пролетевших". Начав с "равных позиций" (в 18-м году землю поделили честно, "по едокам"), одни — сумели поднять свои личные хозяйства, другие — объединились в крепкие коммуны, третьи (кулаки) — нашли себя в той или иной форме "патриархальной эксплуатации". Однако, подавляющее большинство — осталось на бобах. Причем, без какой-либо внятной перспективы... Проворонили данный судьбой шанс выбиться в люди. Бывает. И тут — появляются хорошо одетые "городские". Богатые и успешные (ну, на фоне сельской местности) агитаторы. С разговорами, что личная хозяйство — это давно отстой. Что сила в государстве, которое всех прокормит, обеспечит и организует. Вот, посмотрите, как мы в Москве и Ленинграде живем, где все заводы государственные. И главное, рецепт спасения — простой. Богатеев, коммунаров и прочих не желающих вступать в колхоз — раскулачить и сослать. Что бы никогда не вернулись. Их добро обобществить. Жизнь сразу наладится!
— А почему — "козлы-провокаторы"?
— Потому, что в отличие от ранее знакомых по временам "продразверстки" горлопанов, посланные в село "двадцатипятитысячники" — заявили о готовности лично (!) налаживать новую жизнь. Все они поселились в деревне. Как власть и новое начальство. Все они вошли в правление создаваемых колхозов. Кто-то попал в руководители служб, а кто-то и в председатели. Бедноте хотелось верить! И они поверили. Самим агитаторам и пославшему их государству. Как бараны, перед воротами скотобойни. И понеслось... К середине 1930 года "великий перелом" отечественной деревни состоялся. К 1931 году все "двадцатипятитысячники" вернулись домой. Навсегда переехать в деревню никто даже не собирался! Некоторых из них — "благодарные" селяне успели прибить. За "подставу". На чем и закончилось. Фарш невозможно провернуть назад... В самый критический момент — власть поставила последний грош ребром и сняла банк. Без заранее прикормленных городских провокаторов — фокус бы не удался. Вопросы есть?
