Сама Тевос и хотела бы лишить и Сарена и Найлуса звания и статуса Спектра, но... Если бы у обоих турианцев за плечами не было активной и, надо признать, положительно-результативной работы на Идене... Это было бы сделать легче. А сейчас, когда Экстранет едва ли не ломится — во всяком случае, в отдельных своих сегментах — от всё новых и новых подробностей воспринимаемой исключительно в восторженных цветах и красках деятельности турианцев-Спектров в пределах этой человеческой колонии. Идти на слишком резкие движения, пусть и чиновничье-бюрократические. Как-то не слишком оправданно это. Не доводить же, в самом деле, ситуацию до экстренного уровня. Тогда вообще можно потерять управление. И получить гору неприятностей самого разного характера.
М-да. Тут есть о чём подумать. И о том, что протеанин категорически откажется передавать на Цитадель Маяк — так, кажется, называется этот артефакт — тоже следует подумать очень серьёзно, как и о том, что же тогда делать-то придётся.
Тевос задумалась, привычно поднимая из глубин памяти отдельные моменты, факты, взаимосвязи, события. Минута уходила за минутой, а матриарх азари сохраняла полную неподвижность.
Полчаса прошли. Мельком глянув на часовое табло, Тевос выключила ридеры. Как бы там ни было, придётся предпринять определённые усилия. Для того чтобы хотя бы попытаться забрать Маяк. Надо также сделать всё, чтобы попытаться лишить Сарена и Найлуса статуса и звания Спектра, а также... Также нужно сделать всё, чтобы заставить фрегатовцев выдать Службе Безопасности Цитадели матриарха Бенезию. Что бы там ни было, как бы там ни было — она виновна по ряду статей как расового, так и межрасового законодательства. Составы преступлений ясны не только юристам, но и неспециалистам в области права. Потому...
Потому надо постараться упредить ситуацию, насколько это вообще возможно. А для этого... Для этого придётся пообщаться сначала со Спаратусом — всё же он — Советник от Иерархии, а Сарен и Найлус... Кроме того, что они Спектры, они ещё и офицеры Армии Иерархии. Сейчас — не до точности названий — ухватить бы ситуацию в целом и не дать ей развернуться 'не в ту' сторону. А до деталей... время дойдёт. Позже.
Выключив ридеры и сложив их аккуратной стопкой, Тевос вышла из квартиры и направилась в гараж.
Можно было бы и пройтись пешком, конечно, но... Не время сейчас показываться на глаза многим разумным. Надо занять кабинет в хорошем ресторане и пригласить Спаратуса туда. От еды и выпивки турианец-Советник не откажется. Возможно, что и беседа тогда пройдёт в нормальной обстановке. В официальных кабинетах о таком разговаривать как-то не хочется, а вот в ресторанном кабинете — почему бы и нет?!
Усевшись в кресло двухместного флайера — своего, личного, не служебного какого-нибудь, Тевос помедлила, занеся руку над панелью управления.
Торопиться не хотелось. Почему-то подумалось, что Советник-Саларианец тоже захочет принять участие в разговоре. Он умный, мыслить любит и умеет очень нестандартно, потому... можно и не предупреждать.
Задав маршрут и подождав, пока машина, повинуясь автопилоту, вылетит за пределы гаражного отсека, Тевос поудобнее устроилась в кресле и стала рассеянным взглядом шарить по окрестностям.
Она любила летать вот так, одиноко и свободно. Ей тогда легче и лучше думалось. Сейчас, пока флайер, следуя по сильно удлинённому маршруту — сама выбрала, так что пенять не на кого — летел над жилыми районами — промышленные были далеко в стороне, где-то слева, у края лепестка — Тевос снова ощутила внутренний, едва заметный укол. Для себя она обозначила его 'как напоминание о возрасте'.
'Возможно, что я — дипломат и даже — любитель компромиссов, но есть вещи, которые я никогда не оставлю без своей защиты и поддержки, — подумала матриарх. — Слишком рьяные 'мастера клавиатуры и стилуса', особенно из числа землян... Всё же тридцать лет прошло с того момента, как эта раса вошла в пределы Большого Космоса... Они считают, что я эти вещи буду защищать как... как пантера, вот. Советник-саларианец Валерн... По-своему он — опытен, но... ясно, что в их расе всем рулят не саларианцы, а саларианки. Это, если следовать человеческой логике, соответствует некоторым признакам матриархата, хотя... всё условно. Пусть он тоже скажет своё слово, а то 'триумвират' ещё чего доброго начнут считать 'дуумвиратом', а это уже будет плохо для стабильности. Не люблю платить стабильностью. Я всё же дипломат и именно стабильность для меня — цель и основа'.
Флайер плавно снизил скорость, мягко притёрся к плитке посадочной площадки. Ресторан был старым — мало кто в Президиуме помнил, когда и кем, а также при каких обстоятельствах он был основан. Выйдя из машины, Тевос привычно внимательно огляделась по сторонам, пока крыша салона вставала на своё место.
Тренькнул сигнал, сообщивший владелице, что охранная система включена и Тевос неспешно направилась ко входу. Она любила этот ресторан, хотя, если совсем честно, крайне редко в нём бывала. Сейчас он казался ей лучшим местом для серьёзного разговора с Советником-турианцем и Советником-саларианцем.
Далеко не все беседы следует вести в официальной обстановке. Надо иногда давать понять и почувствовать, что Советники — разумные органики, а уж потом — чиновники и политики.
Двери плавно распахнулись, точнее — разъехались в стороны, открывая широкий проход. Старая система, очень старая. У людей, кстати, она тоже есть и, если не изменяет память, пользуется большой популярностью.
Можно, конечно, не вспоминать о людях столь часто, но сейчас придётся, потому что основу экипажа фрегата 'Нормандия', уже наделавшего много шума в информационном пространстве Экстранета и планетных Интернетов, составляют именно земляне.
Приветливо кивнув метрдотелю, Тевос прошла следом за турианцем к двери отдельного кабинета, подождала, пока сопровождающий приоткроет створку, убедилась, что столик на три персоны уже приготовлен и, передав в руки метрдотеля кредитный чип с беловатой каймой — аналог 'иридиевой карты' у землян, вошла внутрь.
Дверь она оставила приоткрытой — незачем от кого-то прятаться, встреча деловая, никаких вольностей не планируется и не предвидится. К тому же не все участники предстоящей встречи пришли, незачем им осложнять жизнь — пусть поймут, что, несмотря на тему предстоящего разговора, вокруг всё же не стены официального правительственного учреждения, а вполне доступный для простых разумных органиков ресторан. Да, да, здесь было специальное меню для малоимущих цитадельцев и их, если они, конечно, не выходили за строгие общепонятные рамки, никто не гонял и не преследовал. Это не воспринималось как популизм: цитадельцы считали, что так и должно быть. Потому что это — нормально.
Тевос прошла к столу. Особо что-то в сервировке поправлять не пришлось: официанты — саларианцы, азари, турианцы — сделали всё очень хорошо.
Усевшись в одно из кресел — полумягких, не располагающих к расслабленности, Тевос посмотрела на часовое табло, цифры которого мерцали над входом в кабинет. Надо подождать остальных.
Советник Спаратус встал из-за стола, прошёлся по кабинету. Если бы не сообщение от Тевос, он бы уехал к себе на квартиру и предался бы... расслаблению. С вином и обильной пищей. Всё равно, что о нём подумают. Он воспринимал свою роль Советника не как честь, а как ссылку, как изгнание. На территории Иерархии он нашёл бы себе более достойное занятие, а тут... Здесь, на Станции больше лентяев, бездельников и глупцов, чем где-либо ещё в исследованной разумными органиками части галактики.
Теперь эта ситуация с прибывающей на внешний рейд Цитадели 'Нормандией'. Она уже усугубляется. Взволновала она обитателей Цитадели. Очень взволновала — этого отрицать нельзя: все станционные СМИ пестрят статьями, заметками, комментариями, видеороликами. Мнения — самые разные, можно найти на любой вкус, под любое настроение. И — никто в действительности не знает ничего существенного. Да, знают, как повели себя нормандовцы на Иден-Прайме, почти всё понимают, что к чему и почему. Почти всё. А то, что не понимают — домысливают.
И теперь... Теперь Иден-Прайм стремительно, иного слова и не подберёшь — меняется. Мало того, что азари — эти синекожие красотки — пришли в местные школы читать курсы своей расовой истории и культуры, так теперь туда же, в местные школы подтянулись и турианцы. И многие другие расы, включая таких экзотов, как ханары и волусы. Земные дети, потомки фермеров, крестьян берут новых преподавателей в осаду, просят и даже требуют рассказывать подробности. Учат, запоминают, находят такие взаимосвязи, что наставники изумляются — им самим такое и представить было сложно... Другой взгляд, со стороны — и такое. Поневоле задумаешься: а так ли необходимо было отряжать сразу флот для того, чтобы наказать землян?
И многое, многое другое. Сейчас ни о чём другом не хочется думать, кроме как о предстоящей беседе с Тевос. Возможно, и Валерн придёт — он любит посидеть с глубокомысленным видом. Любит на себя напялить плащ с капюшоном — ему кажется, что тогда он выглядит более привычно, поскольку капюшон скрывает рога. Бывают же безрогие саларианцы? Бывают. А у Валерна это — пунктик.
Остановившись у окна, Спаратус чуть обернулся и гаркнул:
— Лейтенант!
Две-три секунды — и молодой турианец в повседневном мундире появляется на пороге, вытягивается. Ждёт указаний, приказов. Взгляд — не то что бы очень тупой, но и исполнительной готовности в нём найти можно не много. А это — плохо. Адъютант всё же, у Советника Цитадели служит, а не на блок-посту каком-нибудь на Духами забытом астероиде.
— Подготовьте машину. Отвезёте меня в пункт двадцать восемь, — посторонним совершенно не обязательно знать, куда направляется Советник-турианец, а лейтенант уже выучил многочисленные таблицы кодовых обозначений — это было первое, что потребовал от новоназначенного адьютанта Спаратус. — Затем вернётесь и продолжите работу в приёмной. Вопросы?
— Никак нет, — вытягивается молодой офицер ещё больше.
Спаратус отметил, что исполнительной готовности в глазах подчинённого стало чуть больше, но всё равно — недостаточно.
— Выполняйте. У вас — восемь минут. Время — пошло, — говорит Спаратус, цедя слова командным тоном, не оставляющим никаких сомнений в их официальной значимости.
Лейтенант-турианец исчезает за дверью. Спаратус подходит к столу. Ничего с собой брать не нужно — предстоит обмен мнениями, а для этого никаких ридеров и тем более пластобумаг не потребуется. Отойдя от стола и повернувшись к окну лицом, Спаратус замирает. Дал подчинённому восемь минут — не следует торопить и стоять над душой. Лейтенант сам проверит машину, подготовит её к полёту, ему тоже надо собраться — не по тревоге ведь, пусть не спешит, но... Время у него всё равно ограничено.
Он не знал, что лейтенант, закрыв за собой начальственного кабинета и выйдя из приёмной, прошёл по коридору, спустился по лестнице — лифта ждать было слишком долго, да и не хотелось. Всю дорогу он пытался успокоиться.
Не так молодой офицер себе представлял службу у соплеменника, старшего офицера, Советника Цитадели от Турианской Иерархии. Совсем не так представлял. Он, конечно, знал о некоторых проблемах, вопросах, с которыми как-то придётся совладать, но... Советник в обращении с адьютантом оказался очень сложным и неровным. Он, конечно, слюни не распускал и не лез с распростёртыми объятиями и словесными заверениями в вечной дружбе и полном расположении, а среди старших офицеров ВКС Турианской Иерархии, как знал лейтенант, были и такие 'кадры', но...
Чем острее ощущалась угроза Жнецов — а её ощущал уже сейчас так или иначе практически любой разумный органик, тем Спаратус становился... мягко говоря, неуравновешеннее. К его стремлению хорошо поесть и выпить лейтенант уже научился относиться более-менее спокойно. К его командно-распорядительной интонации, столь обычной для общения с теми соплеменниками, кто был намного ниже его по званию — тоже пришлось как-то привыкнуть. Но к его страху и неготовности вспомнить о том, что он не просто носит форму старшего офицера Армии Турианской Иерархии, но и принимал присягу и прослужил достаточно много лет 'в рядах'... Лейтенант привыкнуть не мог, как ни пытался.
И вот сейчас Спаратуса надо везти в ресторан. Со стороны распоряжение Советника-турианца выглядит пристойно — офицер отдаёт своему младшему коллеге ясный, точный и чёткий приказ, который, если разобраться, не требует пояснений. Но если знать, что скрыто под кодовым обозначением... Вряд ли останешься спокойным: в ресторан? В рабочее-то время? А у Советника-турианца оно всегда считается рабочим, он — офицер и потому на службе пребывает не восемь-десять часов, а полные сутки. У него нет неслужебного времени, оно у него, формально конечно, всё служебное.
И — ресторан? Мало Спаратусу наедаться по четыре раза в сутки, запершись в своём служебном кабинете. Теперь ещё и ресторан добавился. И эти повелительные интонации, сделавшие бы честь какому-нибудь бандитскому вожаку...
Делать нечего, приказ надо выполнять, да и время поджимало. Благо невысоко, в здании, занимаемом аппаратом Советника от Турианской Иерархии, было не больше девяти надземных и трёх подземных этажей.
Спустившись на первый подземный, лейтенант прошёл в гараж, открыл крышу двухместного флайера, быстро проверил машину, включил двигатели и приборный комплекс на прогрев. Можно было бы, конечно, связаться со Спаратусом по аудиоканалу, но сейчас Советник в таком состоянии, что лучше доложить лично. Значит, придётся проделать путь по гаражу, лестнице и коридору в обратном порядке.
Вздохнув, лейтенант закрывает крышу салона флайера и направляется к выходу из гаража.
Ровно через семь минут с момента отдачи приказа молодой офицер открывает дверь советнического кабинета:
— Машина готова, — докладывает лейтенант стоящему у окна старшему офицеру.
Хорошо, что в таких условиях можно воспользоваться правом на безличное обращение.
— Идёмте, лейтенант. — Спаратус поворачивается. Секунда — и он стоит рядом с адьютантом. — Идёмте, — повторил Советник, переступая порог своего кабинета и выходя в приёмную.
Спустившись в гараж, офицеры-турианцы подошли к машине. Спаратус подождал, пока лейтенант откроет салон, уселся в кресло и пристегнулся, проверил, как защёлкнут механический замок привязных ремней, посмотрел на лейтенанта, набиравшего на клавиатуре пилотского пульта команды:
— Полетели, — коротко бросил он. — Не гони. Обычная скорость. Торопиться, слава Духам, нам пока некуда.
— Слушаюсь, — лейтенант поднял машину в воздух.
Всю дорогу до ресторана Спаратус молчал, глядел куда-то за ветровое стекло флайера. У лейтенанта, изредка поглядывавшего на своего начальника, создалось впечатление, что Советник смотрит в одну точку и о чём-то глубоко задумался. Может, так оно и было на самом деле. Спаратус часто 'выключался' из реальности, но в этот раз, возможно, он 'выключился' особенно глубоко и полно.
Не решившись помешать Спаратусу остаться наедине со своими мыслями, лейтенант-турианец рулил флайером, радуясь возможности воспользоваться ручным режимом управления. Автоматический режим в машине тоже был, но сейчас младший офицер не хотел его включать, почему-то полагая, что Спаратус этого не одобрит.
