Флайер опустился на посадочную площадку перед рестораном. Подождав, пока крыша салона поднимется на достаточную высоту, Советник отстегнулся, встал с кресла и вышел из машины, привычно прогибаясь.
— Можете возвращаться, лейтенант, — коротко распорядился Спаратус, полуобернувшись к адьютанту. — Разберитесь с документами, с сообщениями, со звонками. Для всех, кто будет интересоваться, где я и чем занят — я на встрече с другими Советниками Цитадели. Когда вернусь — вы не знаете. Вопросы?
— Никак нет, — лейтенант выжидающе посмотрел на Спаратуса.
— Возвращайтесь в офис, лейтенант, — повторил Советник и нажал на крышу машины, давая автоматике флайера приказ закрыть салон.
Крыша пошла вниз, лейтенант включил двигатели, поднял машину в воздух. Посмотрев на Советника, направившегося ко входу в ресторан, лейтенант положил машину на курс возврата и включил полуавтоматический режим.
Да, Советник изменился. Непонятно только, причём — в очередной раз, в лучшую или худшую сторону. А что сейчас можно определить как лучшую сторону? Или — что можно однозначно определить, как худшую. Чем ближе момент начала Противостояния — тем подобных вопросов у лейтенанта-турианца и, вероятнее всего, не только у него, возникало всё больше и больше.
Вернув машину в гараж, лейтенант поднялся на этаж офиса Советника от Турианской Иерархии, вошёл в приёмную, уселся за свой рабочий стол. Экраны настольных инструментронов почти одновременно осветились. Советник оказался прав: было много входящих сообщений, записей о зарегистрированных звонках, извещений о ждущих рассмотрения документах. Взглянув на дверь кабинета шефа, молодой турианец принялся 'разгребать завалы'.
— Тева. — Спаратус вошёл в кабинет, кивнув метрдотелю и, убедившись, что сопровождающий ушёл, подошёл к азари, сидевшей в кресле. — Ты взволнована больше обычного. Это из-за того фрегата?
— И из-за него — тоже, Спарат, — не стала отрицать Советница. — Садись, подождём Валерна. Думаю, он придёт сам, не будет присылать помощников. Что бы там ни говорили далатрессы, он — работает. И достаточно много.
— Если ты так полагаешь... — задумчиво сказал Спаратус, усаживаясь в кресло, стоящее рядом с тем, в котором восседала Советница-азари. — Может, так оно и есть на самом деле, — он придвинул своё кресло к столу. — Эк сколько приготовили здешние повара. Считаешь, что всё это мы съедим? — он повернул голову влево, взглянул на собеседницу.
— Если не съедим, Спарат... То попросим отвезти в офисы, — ответила Тевос. — Часть отдадим помощникам — пусть тоже порадуются, а часть заложим в холодильники. Чувствую, у нас впереди — очень напряжённая работа, — азари набрала на засветившейся виртуальной клавиатуре несколько команд. — Вот. Если мы не съедим — всё будет упаковано и затем — доставлено в офисы. А там — разберёмся.
— Если Валерн не будет задерживаться... Я вполне могу и подождать, — сказал Спаратус, обозревая блюда, стоящие на столе. — Я понимаю, мне многое нельзя из этого разнообразия, но даже то, что мне подходит... Выглядит очень привлекательно. И я с трудом заставляю себя не протягивать руку и не хватать аппетитный кусок, — признался он.
— Понимаю. Сама тоже с трудом сдерживаюсь, но... Когда сложности увеличиваются — я стараюсь не давать себе воли, — едва заметно усмехнулась Тевос.
Когда долго работаешь рядом с кем-нибудь, поневоле начинаешь воспринимать его не только как некую 'трудовую функцию', не только как исполнителя какой-то определённой работы. Начинаешь интересоваться им, как личностью. У Спаратуса, как знала Тевос, было немало проблем. В основном личных. Он держался, но... Всему, очевидно, есть предел. И сейчас азари видела перед собой турианца, который на несколько минут позволил себе сбросить всегдашнюю маску Советника и стать тем, кем он был — пожилым разумным органиком. Ощущающим всё сильнее и бег безжалостного времени, и ограниченность собственных сил, и невозможность успеть сделать всё как можно лучше.
Спаратус молчал, вертя в пальцах правой руки бокал и глядя на 'батарею' сосудов с напитками резко расфокусированным взглядом. Тевос знала этот взгляд. Он появлялся у Спаратуса тогда, когда тот был в растерянности.
Вот так сразу узнать о том, что выжил Сарен Артериус... Получить все доказательства — документальные, неопровержимые и... знать, что именно ему, Советнику от Иерархии предстоит окончательно засвидетельствовать перед Примархом, что Сарен Артериус действительно жив и вернулся... Это — сложно, трудно, тяжело и... больно.
Турианцев... учат смиряться с потерями. Многими. Очень многими. И Спаратус смирился, что Артериус, его соплеменник, кадровый офицер Армии Иерархии и Спектр — не пропал, а погиб. И вот теперь... Несвойственно, очень несвойственно разумным органикам встречаться с теми, кого они уже давно считают погибшими, умершими, пропавшими. Так, вероятно, устроена психика, что она старается не акцентировать внимание на том, что сейчас, в этот момент, не так уж важно.
— Я не нахожу оснований, Тева, чтобы требовать снятия с Артериуса и Крайка статусов и званий Спектров, — негромко сказал Спаратус. — Из того, что я знаю, следует, что... Найлус Крайк не мог выполнить приказ Совета Цитадели по независящим от него причинам. Если бы не протеанин... Можно было бы говорить о невыполнении приказа Совета, а так... Не может нынешний турианец, к тому же — самый молодой Спектр Совета, выстоять и составить любую конкуренцию протеанину, — с горечью заметил Спаратус. — Не может, — повторил он. — Если... если подтвердится то, о чём продолжают талдычить в своих статьях самые 'отвязные' умники-разумники...
— То, что протеане ели живых и мёртвых турианцев, Спаратус? — спросила Советница-азари. — Так я тоже поинтересовалась. Протеане и азари ели. Как живых, так и мёртвых. Наверное, они и саларианцев... употребляли.
— Употребляли. — Советник-саларианец Валерн появляется, как всегда, неожиданно и тихо.
Тевос бросила на пришедшего в кабинет внимательный взгляд: снова он обрядился в этот плащ с капюшоном. Ладно там далатрессы — им это положено по возрасту, но Валерн... Он что, намеренно себя старит? Или как?
— Или как, Тевос, — кидает саларианец, усаживаясь в свободное кресло и пододвигаясь к столу. — Я и опоздал-то только потому, что хотел добиться от разведки Саларианского Союза хоть какой-нибудь внятности. Единственное, чего я смог добиться — заверений, что все сколько-нибудь способные мыслить спецы находятся в глубоком шоке от того, что успел учинить протеанин на Иден-Прайме. А ещё больше от того, что им так и не удалось ничего противопоставить влиянию, которое протеанин оказывает и продолжает оказывать. Как на обстановку на Иден-Прайме, так и на сбор информации о происходящем на Станции. На таком фоне я... — саларианец залпом выпивает стакан воды, ставит сосуд на блюдце и несколько секунд внимательно смотрит на лицо Спаратуса. — Я не нахожу оснований для того, чтобы потребовать лишить статусов и званий Спектров Совета Сарена Артериуса и Найлуса Крайка. Они... Каждый по-своему, конечно, но — не виноваты в том, что ничего не могут противопоставить протеанину. В первую очередь не может противопоставить, конечно, Найлус Крайк, — уточнил Валерн. — О Сарене Артериусе... Это — более сложная ситуация. Мне, перед тем, как я сумел сесть в свой флайер, пришлось выслушать немало гипотез. От самых предсказуемых даже для моего уровня образованности и понимания до самых пионерных. Вполне можно подтвердить, что он воскрес из мёртвых. Если информация о... индоктринации, используемой Жнецами, подтвердится... То вряд ли даже ГОР в её нынешнем... распределённом состоянии... сможет что-либо противопоставить протеанину, его силе, возможностям и способностям. Мне раз пятнадцать заявили, что даже слежку за ним не смогут организовать... полномасштабную. Пришлось связаться с далатрессами. Те обещали... нажать. А потом, после разговора с главами их сообществ... — Валерн помедлил. — Я и сам понял, что мы... Не сможем ничего противопоставить протеанину. Ни-че-го! Чувствовать себя отодвинутым на... Нет, не на второй план! На пятый или на десятый! — воскликнул Валерн. — Это... Это невыносимо больно!
— А Шепард? — спросил Спаратус, до этого момента спокойно и молча взиравший на сильно нервничавшего саларианца-Советника. — Каково мнение Саларианского Союза об этом... феномене?
— Не надо, Спаратус. — Валерн с мольбой во взгляде посмотрел на турианца. — Не надо! Не добивайте меня! Я и так уже не слишком-то и молод и здоров. Землянам... Землянам, которых мы, саларианцы, не считали способными на что-нибудь стоящее, неожиданно достались одни из главных призов, если, конечно, в данной ситуации можно так выразиться.
— Можно, можно, — мягко и негромко заявил Спаратус.
— Найлус... Я уверен, не от него зависело назначение Шепарда старшим помощником командира фрегата 'Нормандия', — заявил Валерн. — Потому...
— Найлус — не ребёнок, — сказал Спаратус. — Спектр Совета. Воин. Потому должен был держать ситуацию мёртво. И отслеживать — в деталях.
— Легко рассуждать, — вздохнул Валерн. — Очень легко рассуждать, находясь за миллионы километров от места событий. Найлус — молод. Да, он — не ребёнок, согласен. Но он и не патриарх-турианец, умудрённый богатейшим жизненным опытом. А резать и расстреливать всех глупцов... Это — не выход.
— Иногда — требуется, — заметил Спаратус.
— Иногда, — снова вздохнул Валерн. — Согласен. — Но не тогда, когда всё следует сделать так, чтобы не привлекать излишнего внимания. Сами знаете, набегут журналисты с воплями 'Общественность имеет право знать!' — и все наши ошибки — будут вытащены на свет. А мы будем... глупо и жалко выглядеть. Оно нам надо?! — воскликнул Валерн. — На нас же отыграются! Будто мы — боги. А мы — обычные разумные органики.
— Нам дана власть, Валерн, — рыкнул Спаратус. — Большая власть. Политическая — в первую очередь. Затем — экономическая, финансовая.
— Ага, — кивнул саларианец. — И для чего нам вся эта власть, если вон там, — он неопределённо махнул рукой куда-то в сторону, — летит космический корабль землян, на котором такой квартет проблем и вопросов собран, по сравнению с которым рахни и кроганы выглядят невинными детьми, играющими в какой-нибудь песочнице. Идиллия — закончилась, — с горечью выдохнул Валерн и замолчал.
— Проблемы и вопросы были всегда, Валерн. — Спаратус неодобрительно посмотрел на саларианца. — А вы — размякли. Вы, сумевшие обуздать кроганов.
— Кроганов мы обуздали, — согласился Валерн. — Тут вы правы, Спаратус. А вот Шепарда-землянина и протеанина мы, саларианцы, обуздать не сможем. Потому что за ними стоит что-то внегалактическое, по сравнению с чем даже Жнецы выглядят бледновато. Мягко говоря, — подчеркнул Советник.
— Коллеги, — мягко вступила в разговор Тевос. — Дело не в том, кто сейчас бледно выглядит. Дело в том, что без протеанина и без землянина Шепарда мы не сможем эффективно противостоять Жнецам.
— Чего? — Спаратус развернулся в кресле к Советнице-азари, сохранявшей полное спокойствие и уже тянувшейся рукой к бокалу с чем-то очень ароматно пахнущим. — То есть...
— Можно подумать, коллеги, что мы с вами втроём что-то там решаем, — заявила Тевос. — Особенно — сейчас, — она помолчала несколько секунд. Кварианцев мы объявили изгоями?
— Объявили, — согласился Спаратус. — Даже оформили это Законом Цитадели.
— Вот. И до сих пор мы не вытурили кварианцев за пределы Станции, — заявила Тевос. — Какова цена, коллеги, нашему общему решению, если оно до конца не исполнено?
— Было бы оно единственным таким... — недовольно пробурчал Валерн. — А оно ведь — не единственное.
— Да, я помню. Второе наше решение — запрет на разработки в области ИИ. — Тевос отпила глоток из бокала, поставила сосуд на столешницу. — И кто этому запрету полностью подчинился? Да никто! Разведка Матриархата Азари, разведка Совета однозначно доказывают... Доказывают, коллеги, что работы в области совершенствования искусственных интеллектов про-дол-жа-ют-ся! Какова цена нашему решению?! Ноль кредитов! Впору заявлять о том, что наше решение и не начали выполнять. Каждая раса — и моя в том числе — продолжают работы в области ИИ. Потому что не считают возможным останавливать их по самым разным причинам. И этих причин гораздо больше, чем причин запрещать и останавливать эти работы.
— ИИ поставят нас, разумных органиков, 'в угол' и оставят там, — проскрежетал Валерн. — Я, поскольку моя раса занимается пионерными разработками, несколько больше осведомлён. В том числе и о последствиях. Кварианцы тоже побаловались с ИИ. И где они теперь? На кораблях скитаются по Галактике. Фактически, советница Тевос, — саларианец кинул недовольный взгляд на азари. — Триста лет тому назад геты — создания кварианцев уже выполнили наш закон о придании кварианцам статуса изгоев. У нас нет другой расы разумных органиков, которая бы несколько сотен лет обитала не на планете, не на станции, а на космических кораблях, — подчеркнул он. — И сейчас не важно, сколько у кварианцев кораблей. Сейчас не важно, в каком эти корабли техническом и ином состоянии. Сейчас важно то, что мы должны были действенно запретить работы над ИИ, а мы этого не сделали. Я и мои предшественники предупреждали вас, Советница. Предупреждали о том, что запрет на разработки в области ИИ нельзя ограничивать только формальными рамками. Вы же помните о том, что мы предлагали реализовать целую программу.
— Помню, — не стала возражать Тевос. — Отлично помню. Но и вы, Валерн, помните, что я и вам, и вашим предшественникам объясняла и доказывала, что невозможно весь личный состав Корпуса бросить только на решение этой проблемы.
— Говорили и доказывали, — Валерн откинулся на спинку кресла, посмотрел на Советницу.
Азари передёрнуло от взгляда этих больших водянистых глаз. Неприятное ощущение. Очень неприятное.
— Корпус немногочисленен, — продолжил саларианец. — Он и должен быть немногочисленен. Иначе мы, Советники, не сможем эффективно его контролировать. А если...
— Так или иначе, ясно, что если мы затеем хотя бы что-нибудь похожее на процедуру лишения Сарена и Найлуса званий и статусов Спектров — это не удастся скрыть, — сказал Спаратус. — Журналисты рыщут по станции. Как будто им прижгли — всем и каждому — одно неназываемое вслух в приличном обществе место. Я ещё раз повторяю — сейчас это скрыть не удастся.
— Уж не готовы ли вы, Спаратус... — начал было Валерн.
— Я — готов, — повернулся к саларианцу-Советнику турианец-Советник. — Я — готов. Я готов признать, что мы сглупили, когда поверили Сарену и отказались принять в ряды Спектров Дэвида Андерсона. Нынешнего командира фрегата 'Нормандия'. Прошлое имеет обыкновение быть рядом и возвращаться. В самый неподходящий момент возвращаться, — подчеркнул Спаратус. — А два таких 'возврата'... Я имею в виду...
— Мы поняли, Советник, что вы имеете в виду, — произнесла Тевос. — Андерсона и Сарена, — она помолчала, снова потянувшись к бокалу. Только сейчас Спаратус увидел, что тот пуст только на четверть. — Согласна, такой 'возврат' игнорировать нельзя. Ясно, что выбор у нас, коллеги, небольшой. Лишить Сарена и Найлуса званий и статусов Спектров мы не сможем: Станция бурлит, все — ну, почти все — настороже, внимание к нашим действиям и словам — резко повышенное. В такие времена даже только озвученные голосом слова могут быть очень быстро и точно приравнены к действиям. Потому... Думаю, никаких движений в сторону попыток лишения Артериуса и Крайка званий и статусов Спектров предпринимать сейчас не следует. Я подчёркиваю, коллеги, сейчас. — Азари сделала большой глоток, отодвинула бокал от губ, но ставить на столешницу не стала. — Как бы нам ни хотелось всевластия и всемогущества, у нас сейчас выбор очень ограничен. Одну возможность мы уже использовать не сможем. Или нас... сметут. Быстро и эффективно. Хорошо, если оставят в живых. Могут и не оставить, — уточнила Тевос. — Никто из нас не молод, а в такие времена... Стариков очень легко и быстро убивают. Полагаю, вы знаете причину такого отношения? — она посмотрела сначала на Спаратуса, потом на Валерна и перевела взгляд на бокал, чуть-чуть покачав его в пальцах, любуясь игрой света на гранях.
