Аина решительно поднялась и пошагала к фургону. С неё хватит. Пусть "королева" говорит, что хочет, но больше Аина "герцогиней" не будет. Пусть хоть обидится и перестанет покровительствовать. В крайнем случае, можно сбежать. Сейчас, как раз удобный момент — они уже в большом городе. Девочка не знала, куда податься, но если, скажем, спереть это платье, то можно разжалобить кого-нибудь, мол её похитили злые кочевники, ей удалось вырваться, а кто она — и сама не помнит из-за пережитого страха...
Занятая своими переживаниями Аина шла, не разбирая дороги. И поплатилась за невнимательность — её снова поймали за руку, заставив вздрогнуть от испуга. Причём, вырваться сходу, несмотря на злость и умение, не получилось. Её держала рука взрослого.
Аина подняла глаза. Перед ней стоял синеглазый мужчина. Девочка замерла. Под этим взглядом, казалось, невозможно было почувствовать оторопь или стыд. Он видел её насквозь и... не сопереживал, а принимал. Ощущение оказалось неожиданно болезненным. Точнее не оно само, а та пустота в её жизни, которую оно обозначило. Так мог бы смотреть отец...
И тут Аина вспомнила! Ей раньше часто снились эти глаза! Она и думала, что это отец с того света передаёт весточку. Почему она так решила — непонятно, наверное, из-за тепла во взгляде. Растерявшись, девочка смотрела на знакомого незнакомца во все глаза, совершенно открытая и беспомощная. А его захват на руке перешёл в мягкое пожатие и губы произнесли всего два слова:
— Вспомни себя, — настойчивые, как приказ.
У Аины в душе, отзываясь, натянулась и зазвенела какая-то струна, угрожая лопнуть. И пока она пыталась её усмирить, даже не заметила, как мужчина исчез. Оглянулась — его нигде не было видно.
Струна затихла, оставив ощущение внутреннего напряжения. Девочка не замечала его раньше, однако, теперь поняла, что оно присутствовало, сколько она себя помнила. Словно в доме её души был тайный чердак, о существовании которого она не догадывалась, пока не подул сильный ветер, отворивший слуховое окно, и не потянуло в жилые комнаты сквозняком с непонятно волнующим запахом. Дверь чердака задрожала, но не открылась. Видимо, была заперта на ключ.
Постояв ещё с полминуты, Аина окончательно пришла в себя и уже неспешно пошла к фургону, размышляя, как бы донести до Морены, что с неё забав хватило — убедительно, но не нарываясь на ссору. Сбегать ей пока расхотелось. Слишком много опасностей подстерегало девочку её возраста. И хотя какого-нибудь одного извращенца она, возможно, одолеет, против нескольких взрослых ещё слишком мала и слаба отбиваться.
Барама перед поездкой рассказывала, что таких, как она, похищают Отступницы Похоти, чтобы сделать наложницами для этих ненавистных Воинов Смерти. После чего дороги назад, к нормальной жизни для женщины нет. Она уже не сможет жить с обычным мужчиной. А если заживёт, тот быстро погибнет. Проклятие какое-то хитрое. Уж Барама-то в таком понимала.
Нет, лучше уже взрослой и полностью обученной уйти. Только надо поднажать на работу с оружием — меч, кинжал и метательные звёздочки. А ещё она видела у Ху интересные серповидные клинки "когти тигра", которые можно вращать на пальце и вскрывать ими вены противника в ближнем бою... Или не в бою. Их легко спрятать в подобном платье и, в случае необходимости, нанести смертельную рану обидчику так, что никто не поймёт и не поверит, что убийца — благородная леди...
С тех пор и пустила в Аине корни идея со временем покинуть кочевников. Изрядно облегчив дальнейшее пребывание с ними. Ведь это стало всего лишь игрой, притворство в которой естественно, как способ достижения цели. И поскольку эта цель лежала за пределами нартского мирка, отпала необходимость искать настоящего наставника и выбирать стезю из предложенных. Достаточно сделать вид, и в этом не будет ничего нечестного. Ведь пока другого выхода нет.
Глава 12
Клед: Отступницы Похоти
Перейдя в старшую группу, Клед оказался на другом участке монастыря, с другими наставниками. Только Тесак над всеми был один. Здесь занятия шли жёстче. Клинки выдали уже настоящие, затупленные из отживших своё боевых. Было больше поединков, часто командных. Верховая езда. Расширение арсенала оружия. Другие упражнения. Чего стоила одна только обкатка кувырков на щебёнке или падения вниз головой с высокого сука. Теперь про плоскости объясняли всем: как вкручиваться при падении, при кувырке, при ударе, чтобы не пораниться. Занимались в защитных длинных рубахах, связанных из пеньки, называвшихся вырвицами. Но всё равно травм было намного больше.
Под лазарет было даже отведено здание с несколькими палатами, которые никогда не пустовали. Здесь и проводил основную часть времени Ланцет. Клед успел познакомиться с больничными порядками, растянув руку при падении с лошади. Травмированным давали задания на поиск и отработку возможных в их положениях боевых действий. В специальном зале стояли снаряды, позволявшие тренировать отдельные части тела, чтобы не сидеть в праздности. Например, брусья разной высоты для накачки живота и поясницы или деревянные шары в специальных полозьях для разработки ног.
Однако много нагрузки брать не позволяли для скорейшего выздоровления. Кому-то полчаса, кому-то час утром на боевые приёмы и столько же после обеда на зал. Остальное время будущим воинам приходилось... вязать!
Когда Клед увидел крючки, у него глаза полезли на лоб: неужели воинов унижают чисто женским занятием?
— Это наказание? — спросил он у Ланцета.
— Можешь и так считать, — согласился врач. — Но вырвицы на деревьях не растут. А главное, вязание вырабатывает терпение и улучшает способность совершать мелкие точные движения. Первое понадобится при слежке и в засадах, а второе поможет незаметно проникать в стан врага. Хотя шпионскими заданиями чаще занимаются Стилеты Смерти, куда отбирают тех, кто уже имел, скажем так, склонности. От обычного же Воина Смерти требуется умение хотя бы быстро расшнуровать нартскую юрту. А это уже ювелирная работа — не клинками мясо кромсать!
После такого объяснения Клед подошёл к непривычному занятию с некоторым интересом. В конце концов, шить их уже заставили — каждый из старших Когтей мастерил себе кожан-непробивайку на будущее, закрепляя металлические квадратики с изнанки куртки. Но вязать оказалось сложнее из-за необходимости использовать более хитрый инструмент, чем игла. Можно было и пальцами, как некоторые, но по младшей группе парень помнил, как ссаживается кожа при кручении пеньковых верёвок, а в старых перчатках, как тогда, делать петли было неудобно. Осложнялось всё тем, что рука была потянута правая — пришлось осваивать крючок левой. Поначалу получалось ужасно, и кривое полотно приходилось раз десять распускать. Но постепенно Клед приспособился и к выписке даже связал целую пару рукавов.
Вернувшись в строй, он хотел наверстать упущенное время. Чувствовал, что засиделся без полноценной нагрузки и не хотел отставать от товарищей. В седьмицу, когда после обеда у Когтей было свободное время, все куда-то разбежались, а парень вышел на площадку — хотя бы ногами поработать по мешку и покувыркаться.
Однако вскоре к нему подошёл Ларис — один из наставников.
— Эй, Ворон, ты что тут делаешь? Завтра день отдыха, все у Отступниц.
— Я хотел позаниматься, наверстать...
— Так, ты мне это дело бросай! — жёстко сказал немолодой горбоносый Кинжал. — Мы достаточно занимаемся целыми днями. Будешь перерабатывать — выгоришь. Тебе что, девки не милы?
Клед против воли зарделся. Он силился что-то ответить, но не мог сложить и два слова.
— Ты у нас ещё девственник что ли? — Ларис внимательно воззрился на него с прищуром, даже ближе подошёл.
— Да, — потупился Клед.
До сих пор он умудрялся избегать разговоров на непристойные темы, которые время от времени вели между собой другие Когти. Мальчик старался их даже не слушать, полагая подобное неуместной темой для досужей болтовни, а тем более шуточек. Впрочем, поскольку воспитанники Смерти ходили только к специально обученным женщинам чисто для плотских утех, судить он их тоже не брался. Похвалялись же некоторые своими успехами в ратном деле, так почему и не в этом, если они воспринимали его, как подвиг?
Сам Клед всегда полагал, что встретит девушку, которую полюбит, женится на ней, и тогда уже у них всё случится. Правда, это были устаревшие представления, ещё от баронской жизни. Но и сейчас, когда избранная стезя может провести его мимо супружества, парню хотелось, чтобы первый раз произошёл с кем-то особенным, кто придётся ему по душе. Конечно, иногда ему снились жаркие сны, после которых он просыпался весь мокрый. Это началось после первого патруля на ярмарке в Астене, где он насмотрелся всякого разного: и на девиц лёгкого поведения с наполовину оголёнными прелестями, и на лобызающиеся парочки... Но в голову ни разу не приходило последовать совету товарища, как-то заставшего его за неурочной стиркой простыней — пойти и "поиметь бабу". Это даже звучало отвратительно.
Ларис, какое-то время молча разглядывавший его, наконец хмыкнул:
— Теперь понятно, почему ты так упариваешься в тренировки. Дурная силушка вся не туда пошла. Значит так, сейчас быстро помылся, в выходную форму оделся, и я отведу тебя в Красный дом ради первого раза. А потом ты будешь ходить туда сам каждую седьмицу вечером. Понял?
Кледу казалось, что лицо стало краснее варёного рака, но он кивнул. Не думал парнишка, конечно, что Смерть залезет даже в такие сокровенные дела. Но ежеутреннее повторение ученической присяги в краткой форме не давало забыть, что он вверил всю свою жизнь в Ладони Смерти. Как и остальные люди, впрочем, только Воины Смерти — сознательно.
— Считай это предписанием Ланцета, — усмехнулся Кинжал. — Если не веришь, он подтвердит. Марш приводить себя в порядок!
Парень на рефлексах стукнул себя кулаком в сердце, потом выбросил раскрытую ладонь в сторону земли, салютуя положенное "Всё живое станет прахом", и развернувшись, побежал выполнять приказание. Но, пока он ополаскивался под душем, на душе скребли кошки. Лишение невинности с женщинами для утех казалось ему в высшей степени недостойным.
А с другой стороны, старшие ученики рассказывали, что посвящённый Воин Смерти уже не сможет быть с обычной женщиной. То есть, быть-то он сможет, вот только она после этого умрёт. Так не лучше ли сразу отказаться от детской мечты, взявшейся из какой-то книжки — однажды полюбить и вкусить сладкий плод с тем, кто дорог? В конце концов, у него есть долг чести перед родом. И неизвестно, выживет ли он, исполняя его. Сможет ли он его исполнить без полного посвящения. Если же нет, то к чему обрекать хорошую девушку на страдания или на смерть? Да и себе душу рвать на части?
Конечно, будь его воля, парень, возможно, и вовсе не стремился бы открыть эту главу своей жизни, но раз уж так распорядились те, кому он себя поручил... Чёрт с ним, судя по обрывкам рассказов искушённых товарищей, которые нет-нет, да и долетали до ушей, это было довольно приятным занятием.
Клед стряхнул нерешительность вместе с водой, метнулся из душа в барак, отжал и промокнул волосы, заново заплёл косу, которая доходила уже до середины лопаток, хотя и лишилась недавно пряди у правого виска. Впервые надел мягкую кумачовую выходную рубаху и такие же панталоны, натянул сверху кожаный костюм, предназначавшийся для любого дела за стенами монастыря. Внутри воспитанники чаще всего ходили в некрашеных посконных "парах", которые каждый вечер стирали. Но сейчас некогда — Кинжал его ждёт, благо завтра выходной — успеется.
Мандраж начался уже за калиткой. Клед ещё ни разу не выходил наружу по каким-либо собственным нуждам. Не было их у него. Да и эта — не то, чтоб по собственной воле... Хотя дело, конечно, в другом. Сейчас он пересекал границу, ступая в неизвестность: не только между монастырём и Красным домом, но между юношей и мужчиной. И пересекать её вот так буднично, с кем попало, потому что, по мнению старших, пришла пора... казалось неправильным.
Однако, простую истину, которую Клед усвоил ещё со слов дяди, теперь вколотили в каждого: страх — это граница, и лучшее, что может сделать Воин Смерти, чтобы победить первое — перешагнуть последнее. Это необходимо для победы — как над собой, так и над любым противником. Суть любой стратегии сводилась именно к тому, чтобы не поддаться страху. И сейчас парень привычным усилием воли нацелился на прорыв.
За резными дверьми на памятном крыльце скрывалась прихожая, где Клед, повинуясь примеру Кинжала, сдал куртку странной бабушке, чьи глаза плотоядно блеснули при взгляде на него. Ларис, видимо, заметил, что парня потряхивает, и хлопнул его по плечу:
— Не дрейфь, страшно только в первый раз. Потом тебя за уши не оттащишь! — и твёрдой рукой направил ученика в витражные двери справа.
Войдя, они оказались в огромной гостиной, освещённой множеством свечей. Кругом стояли диваны и кушетки, на которых располагались старшие Когти, каждый в компании откровенно разодетой красотки или даже нескольких. Лица женщин и девушек были вызывающе размалёваны. В воздухе витал какой-то мускусный аромат, а из угла неслись звуки лютни, игравшей легкомысленную мелодию. Пара товарищей, давно зазывавших Кледа в сие заведение, приветствовали его появление задорными возгласами.
— Какие люди! — привстала навстречу им из резного кресла напротив входа, немолодая женщина.
Она была накрашена чуть меньше и одета чуть скромнее всех прочих. Кресло роскошью превосходило всю остальную мебель и предназначалось для одного человека. Всё это, как и особая аура властности, подсказали Кледу, что перед ними хозяйка заведения.
Ларис подошёл, и они обменялись совсем нескромным объятием. Он прижал женщину к себе слишком тесно, а она хлопнула его по заду, но поцеловать себя в губы не дала — изогнувшись, умудрилась подставить ухо, и судя по смешку, услышала что-то приятное.
— Позволь представить, Жани, это наш новичок, — указал Кинжал на Кледа, застывшего посреди комнаты.
Жани грациозно подплыла к парню, внимательно оглядывая его с ног до головы с одобрительным видом, приблизилась вплотную, подняла веером подбородок, заглянула в глаза.
— Как тебя зовут, милый?
— Клед, — хрипло сообщил парень.
Он ощущал себя странно. Эта женщина годилась ему в матери, но то, как она смотрела... Животный предмет её интереса был сразу понятен, и это отозвалось неожиданным возбуждением...
— Поздний что ли? — обернулась она к Ларису. Тот кивнул. — Сколько ему лет? Семнадцать?
— С хвостиком.
— Ну и ну!
Жани снова обернулась к покрасневшему Кледу и всмотрелась в глаза уже более человеческим взглядом. Задумчиво похлопала веером по ладошке, и вскоре изрекла вердикт:
— Тут нужна Абель. Девочки, позовите её! А ты пока присядь, милый, выпей, расслабься. Красотки, обслужите новичка!
К Кледу сразу же подошли две девушки, взяли за руки и подвели к большому креслу, с которого вспорхнули целых четыре прелестницы. Усадив его, провожатые пристроились рядом и тут же принялись массировать ему плечи. Третья налила кубок у буфета и поднесла его парню. Все они радостно улыбались ему, и, хотя Клед понимал, что такая у девушек работа, было очень приятно.
