Волчица и пряность. Том 3

Их отношения не были сколько-нибудь приятельскими, чтобы дружески поприветствовать друг друга. Однако они договорились о передаче денег после сигнала колокола об открытии рынка, и было бы неловко слишком подчёркивать их отношения. Лоуренс колебался одно мгновение, но Амати успел первым с лёгкой улыбкой кивнуть ему. Удивление Лоуренса длилось недолго, он тут же понял причину подобной любезности — рядом с Амати он увидел Хоро.

Хоро почему-то оделась не как городская девушка, а как монахиня, к её капюшоны было прикреплено три больших белоснежных пера, издали бросавшиеся в глаза. Её взгляд был прикован к лавке, она не пыталась посмотреть в его сторону.

Лоуренс ощутил, как внутри у него от улыбки Амати начинал понемногу разгораться огонь. Однако, когда Хоро что-то сказала Амати, и тот стал ловко пробираться к нему через скопление торговцев, Лоуренс притворился спокойным, словно у него вообще не было чувств. И он мог гордиться тем, что ему удавалось почти никогда не позволять скрывавшемуся внутри его чудовищу прорвать его кожу. Если, конечно, рядом не было Хоро.

— Доброе утро, господин Лоуренс, — произнёс с улыбкой Амати.

— Доброе утро.

Всё же спокойный вид перед Амати давался Лоуренсу с трудом.

— Когда прозвонит колокол к открытию рынка, людей станет гораздо больше. Я подумал, что мне стоит поспешить с передачей тебе этого.

И Амати вынул из кармана мешочек. Совсем маленький, со шнуром, его можно было назвать, скорее, кошелем.

— Что это?

Лоуренс думал, что Амати принёс серебряные монеты и не мог не спросить. Кошель был слишком мал для трёхсот серебряков.

— Это то, я тебе обещал, — сказал, тем не менее, Амати.

Лоуренсу оставалось лишь принять протянутый ему кошель, сколь недоверчиво он бы к увиденному ни относился. Затем он развязал кошель, и его глаза округлились.

— Возможно, с моей стороны своевольно предлагать тебе это, но тебе будет тяжело таскать триста серебряных монет с собой, так что я плачу тебе золотыми монетами лима.

Лоуренс не представлял, где и как Амати мог выменять эти монеты, но они, несомненно, были золотыми. Уступавшие по стоимости румионам, золотые лима были широко распространены в западной, прибрежной части Проании, включая и Кумерсун, эта монета стоила примерно два десятка серебряных трени.

Но всё равно было непросто выменивать золотые монеты, которых всегда не хватало, к тому же за обмен надо заплатить сбор. Однако Амати не пожалел усилий и денег, стараясь впечатлить и потрясти Лоуренса тем, что у него было так много денег.

И с Хоро он пришёл неспроста, он ожидал, что Хоро будет отвлекать внимание Лоуренса.

Воздействие на Лоуренса оказалось столь сильным, что он не смог совладать с собой совладать и скрыть своё потрясение.

— Я их подготовил по текущей цене рынка. Четырнадцать золотых Лима.

— Понятно... Я подтверждаю получение.

— Ты уверен, что не будешь пересчитывать?

На самом деле Лоуренсу следовало бы сейчас с вальяжным видом расслабленно произнести: 'В этом нет необходимости', но он так натужно выдавил эти слова, что скрыть то было невозможно.

— Тогда я хотел бы получить договор на сумму в триста серебряных трени.

Лоуренс должен был сделать это без напоминания. Амати каждый раз оказывался на шаг впереди него.

Обмен денег на договор, касавшийся части оговоренных денег, состоялся, и Амати сказал напоследок: 'Подтверждаю'.

А потом Лоуренс смотрел в спину уходящему Амати, и плохие предчувствия прокатывались в его голове одно за другим.

Не исключено, что Амати ловчил, предложив вчера при заключении договора трёх лошадей взамен недостававших у него денег. Основное правило всех торговцев — всегда держать под рукой наличные деньги. К тому же Амати вполне мог собрать пирит тем же способом, что и Лоуренс с Марком, причём даже ещё до наступления темноты. А чем больше запас пирита был у Амати, тем меньший рост цены был для него достаточным.

И когда Амати, приняв от Лоуренса договор на часть суммы, с изяществом поклонился и развернулся на каблуках, это не показалось Лоуренсу просто рисовкой.

Неизвестно, столько пирита было у него накоплено. Лоуренс поднёс руку к лицу, делая вид, что почёсывает нос, и принялся грызть ноготь большого пальца.

Изначально замысел состоял в том, чтобы до полудня следить за положением на торгах пиритом с тем, чтобы в нужный момент начать продажи достаточных для сдерживания роста цены объёмов пирита. Сейчас же ему в голову пришёл вопрос, не стоит ли с этим поторопиться?

Но посланник от Дианы ещё не пришёл. Невозможно торговцу двигаться вперёд, не зная, будет ли большее количество товара.

Если Лоуренс побежит покупать пирит за золотые монеты, полученные только что от Амати, не ожидаясь исхода переговоров Дианы, получится не очень хорошо, если переговоры будут успешными и принесут пирита на четыреста серебряков. Серебряных монет, чтобы заплатить Диане, у Лоуренса хватит, но у него на руках окажется слишком много пирита. Пирит ему был нужен, чтобы вызвать падение цены, но это падение нанесёт ему убыток тем больший, чем больше у него будет пирита. Ограничив количество пирита на руках, он мог бы ограничить убыток до терпимого уровня.

Если бы Лоуренс всё же пожертвует буквально всем, чтобы ради Хоро сорвать намерения Амати, она, может, и оценит решимость Лоуренса. Но всё на этом не закончится, ему надо будет на что-то жить дальше.

Действительность накладывает ограничения более тяжёлые, чем золотые монеты, которые он держал в руках.

Цены на доске лавки камней опять изменились. Похоже, кто-то сделал крупную покупку, из-за чего и цена, и число желающих купить пирит выросли.

И неизвестно, насколько выросла стоимость пирита на руках Амати после этого роста. Эта мысль не покидала головы Лоуренса. Но если он утратит хладнокровие, то проиграет.

Лоуренс закрыл глаза , убрал руку от лица и сделал медленный, глубокий вдох.

На всё, о чём он только что подумал, можно было посмотреть, как на ловушки Амати, который мог пытаться заставить его думать в таком ключе. В конце концов, рядом с Амати была Хоро. Эту ситуацию надо просчитывать намного дальше.

В этот момент над головами людей ударил колокол — сигнал к началу торговли на рынке.

Сражение началось.

Можно было подумать, что люди более склонны подчиняться правилам, находясь в состоянии необычного возбуждения. Хотя толпа собралась у лавки камней задолго до удара колокола, но все пришли в движение именно по этому сигналу.

Если присмотреться повнимательней, можно было заметить людей, по виду путешественников или селян, которые тайком, будто делали что-то предосудительное, продавали пирит. Впрочем, небольшие продажи лишь подогревали общий ажиотаж.

Пока серьёзных продаж не будет, в выигрыше останутся только держатели пирита.

Но пока были хоть какие-то продажи, были и те, кто пирит приобретал, и потому народ, волнуясь, теснился у прилавка. Когда знаешь, что и ты можешь получить прибыль, ты будешь держаться за эту возможность.

Как Лоуренс и ожидал, ограниченные продажи пирита вряд ли могли разорвать текущую тенденцию. Лоуренса от прилавка отделяла плотная толпа, но доска с ценами, возвышавшаяся над людьми, служила показателем того, насколько разогревалась ситуация на рынке. И она становилось всё горячее.

А посыльного от Дианы всё не было. Если на её переговорах не будет достигнуто успеха, Лоуренс мог упустить свою возможность, если не будет действовать быстро.

Раздражённо посматривая на доску, он заметил стоявшего у прилавка Амати. Лоуренс почувствовал, как его волосы встают дыбом, он чуть не рванулся к прилавку со своим пиритом.

Но если Амати специально его провоцировал, результат мог оказаться обескураживающим. Если выставленный им пирит не окажет решающего воздействия на рынок, он ещё больше разогреет ожидания людей, что они смогут купить пирит, выставив заявку. И чем больше будет таких заявок, тем выше поднимется цена.

Каким-то чудом Лоуренс устоял на месте, молясь Богу, что это было лишь провокацией Амати.

Потом он вдруг заметил одну подробность: Хоро не было на прежнем месте. Оглядевшись, Лоуренс понял, что Хоро, прежде чем он это успел заметить, вышла из разгорячённой особенным жаром толпы и теперь смотрела в его сторону. Когда их взгляды встретились, она недовольно прищурилась, повернулась к нему спиной и пошла прочь.

Когда Лоуренс это увидел, его прошиб пот. Наверное, это была ловушка Хоро. Сам Амати вряд ли бы подумал о ловушке для Лоуренса, он лишь объяснил Хоро ситуацию с пиритом. При такой дотошливой голове, как у Хоро, она могла легко увидеть многое, что ускользнуло даже от внимания Амати. Более того, Хоро прекрасно читала мысли людей. И потому в этой ситуации не было никого сильнее Хоро.

При этой мысли Лоуренсу показалось, он стоит посреди сплошного болота. И куда бы он ни шагнул, везде застрянет напрочь, а чьё бы поведение он бы ни рассматривал, он бы не распознал истинных намерений.

Он подозревал, что всё могло бы оказаться ловушкой Хоро для него. Страх, что хитрая волчица была сейчас его противником, плотно и мягко обволакивал его тело.

И всё же Лоуренс не мог терять надежду, что Хоро всё это делала лишь из-за её своеволия.

Яд смеси предположений и сомнений пропитывал голову Лоуренса. Его безразличный взгляд на доску с ценами и заказами не был игрой. У него не было выхода.

Цена на пирит постепенно росла. Хорошо, что рост был достаточно медленным, ведь цена уже успела вырасти слишком сильно. Однако даже при таком медленном росте к полудню цена без труда поднимется на пятую часть. А ведь известный Лоуренсу запас пирита у Амати уже соответствовал восьмистам серебрякам. Если к ним добавить пятую часть, до тысячи не хватит лишь сорока монет.

Сорок монет, если постараться, найти не так сложно. И тогда, Лоуренс в этом не сомневался, Амати немедленно реализует свои запасы и выполнит условия договора. И тогда яд продажи в долг, на что рассчитывал Лоуренс, не сработает.

'Если бы Диана уже прислала кого-нибудь', — пробормотал Лоуренс, от нетерпения его желудок чуть не выворачивало наизнанку.

Трудно сказать, сколько ещё бросится сейчас покупать пирит, видя рост цены. Если ночью, когда рынок был закрыт, оставалась неопределённость с ценой после открытия торгов, то сейчас неуклонный рост цены стал очевидностью. И не было похоже, чтобы кто-нибудь стал бы продавать своё денежное дерево.

В таком случае, как Лоуренс и предполагал, была вероятность, что его замысел сработает только, если будет получен пирит от Дианы.

Однако, если просто ждать, в то время как события развиваются в таком направлении, Лоуренс рисковал получить сильный удар от продажи пирита в долг Амати.

Лоуренс закрыл глаза и стал думать. Он полагал, что уверенно идёт вперёд к чётко обозначенной цели, но сейчас чувствовал, что зашёл в тупик.

Нет, пришла новая мысль. Он знал причину.

Рост и падение цены на пирит — это вторичные факторы. А поверх них — Хоро, она была причиной испытываемой им безнадёжности.

Она с раннего утра была вместе с Амати, вполне можно было ожидать, что они не встретились утром, а провели вместе ночь. Не стоило удивляться, если бы Амати, заключив договор с Лоуренсом, поспешил бы снова к Хоро. Нельзя было даже отвергать возможность того, что Хоро показала ему хвост с ушами и открыла свою истинную природу. Не стоило считать это невозможным, ведь Лоуренсу она запросто открыла свою суть. Было бы самонадеянно считать себя единственным, кто мог бы к Хоро отнестись непредвзято, и что Хоро это предвидела.

Амати увлёкся Хоро, и она была в состоянии решить, можно ли открыться тому или иному человеку. И Амати мог принять истинную природу Хоро.

Перед Лоуренсом молнией сверкнула улыбка Амати.

Хоро боялась, что останется одна. Однако Лоуренс не мог быть уверенным, что она захочет остаться вдвоём только с ним.

Лоуренс ощутил, как у него ослабели и задрожали ноги, и понял, что он зря обдумывал всё это. Он лишь по чистой случайности сохранил равновесие.

— А-а-а!.. — взревела в этот момент толпа, вернув Лоуренса к действительности.

Он взглянул на доску и увидел, что самая высокая цена на лучшие по качеству куски пирита значительно выросла. Кто-то сделал заявку, предложив такой рост. Увидев это, другие последуют его примеру. И теперь помешать Амати выполнить условия договора, возможно, уже не удастся.

И то, что известий от Дианы нет, можно было признать доказательством неуступчивости её партнёра в переговорах. А если цена продолжит рост, вероятность получения пирита от Дианы станет ещё меньше. Возможно, вполне разумным следует признать, что его замысел провалился, и действовать дальше с учётом этого.

В таком случае рассчитывать на успех его замысла будет сродни надежде на чудо Господне.

Всё его оружие — это пирит примерно на четыреста серебряных трени и слух, который Лоуренс собирался распространить с помощью Ранто.

Оружие — на смех курам. Прежде всего, у Лоуренса стала вызывать сомнение действенность задуманного им слуха, вчера эта мысль вполне серьёзно воспринималась им как дельная. Что это тайное его оружие было основано на солидном опыте торговли. Теперь он прекрасно осознал, насколько был опьянён собственными замыслами.

Он попытался взглянуть на ситуацию с иной стороны.

Если всё пойдёт, как идёт сейчас, тысячу серебряков, по крайней мере, он получит от Амати, доход получится вполне достаточным даже за вычетом убытка от продажи в долг.

В этот миг ему сразу стало легко, но в то же время и тоскливо. Слова Хоро: 'из-за тысячи серебряков тебе можно будет уже ни о чём не сожалеть' вдруг начали сбываться.

Лоуренс подумал про письмо Дианы, лежавшее в его кармане. Письмо со сведениями, которые должны были помочь в поисках Йойцу, родины Хоро. Возможно, Лоуренс уже был недостоин хранить его при себе. В конце концов, он был всего лишь торговцем.

Он думал об этом, а его глаза искали Хоро.

И всё, что случилось в портовом городе Паццио и в церковном городе Рюбинхайгене, всё это было не более чем сном.

Его попытка взглянуть на ситуацию иначе привела его к странным мыслям.

Стоя посреди объятой горячкой и безумной жаждой толпы, Лоуренс с неестественной улыбкой на лице продолжать озираться. Так и не найдя Хоро, он немного отошёл от скопления людей, чтобы было легче её искать.

Рынок открылся уже давно, до продолжения праздничного представления ещё оставалось время, так что народу здесь собралось куда больше, чем утром. Отыскать Хоро было сложной задачей.

В его памяти внезапно всплыло то, что могло вспомниться только в такие моменты.

Встретившись глазами с Лоуренсом, она пошла прочь. Что, просто так взяла и куда-то ушла?

Сразу возникает вопрос — куда?

Может быть, увидев, что поражение Лоуренса неизбежно, она поспешила вернуться в свою комнату.

Это вполне естественно.

Лоуренсу оказалось так легко согласиться с этой смиренной мыслью, что он ощутил, что с ним что-то не так. Сразу захотелось напиться.