Не то чтобы здесь вообще было много людей, насколько могли видеть энсины. Однажды они мельком увидели кого-то, работающего в лаборатории, заставленной блестящим металлическим оборудованием и безымянными белыми коробками. За огромными виртуальными схемами того, что выглядело как молекула ДНК, Пириус даже не мог разглядеть, мужчина это или женщина.
— Нас нужно не так много, — сказала Файя Парц. — Нас всего двадцать три человека, включая Люру Парц. Но она сейчас много путешествует.
Торек вздрогнула. Пириус знал, о чем она подумала. Для флотского отродья, привыкшего к толпам в Казарменном шаре, это было ужасно мало, это было ужасно отдаленное и изолированное место: подумать только, на миллиарды километров вокруг было не более двадцати двух других людей...
— Машины выполняют почти все — даже большую часть аналитической работы. Люди здесь для того, чтобы направлять, ставить цели, обеспечивать окончательный уровень интерпретации.
Торек спросила: — Вам не бывает одиноко? Как вы живете?
Файя улыбнулась. — Ты не поймешь. — Это был взгляд, к которому Пириус привык среди искушенного населения Земли, но он с тревогой подозревал, что здесь это может быть правдой.
Файя сказала: — Полагаю, мы всегда были странной компанией. Ледяной спутник — маленькое место, где не хватает ресурсов. Нас всегда было немного, даже в великие дни. Мы отправлялись на другие спутники для торговли, культурного обмена, поиска партнеров — и до сих пор это делаем. Но свободного места не было; численность населения всегда приходилось жестко контролировать. Таким образом, брак и дети были вопросами, которые решало сообщество, а не влюбленные. — Ее голос был задумчивым, и Пириус задумался, какие древние трагедии скрывались за этими мягкими словами. — Знаете, в старину существовали плавучие города. Там были танцы.
Странно, но ее голос звучал так, как будто она сама помнила такие времена — как будто она когда-то танцевала среди этих разрушенных дворцов. Файя казалась тяжелой, неподвижной, темной, изношенной временем, как каменная глыба с Луны. Было трудно представить, что она когда-либо была молодой, когда-либо танцевала.
Торек спросила: — Чем вы здесь занимаетесь?
Файя сказала: — Мы изучаем темную материю.
— Почему?
— Потому что Люру Парц стремится понять вмешательство инопланетян в эволюцию Солнечной системы.
Торек и Пириус осмелились обменяться взглядами. Они все сумасшедшие.
Теоретически Пириус знал о темной материи. Это была невидимая тень обычной, "светлой", материи, состоящей из протонов и нейтронов. Темная материя взаимодействовала с обычной материей только через гравитацию. Ее нельзя было сжечь, оттолкнуть или собрать, кроме как с помощью гравитационного колодца. И она была безвредна, проходя сквозь светлую материю, как будто ее там и не было. Пилотов и штурманов учили распознавать ее присутствие; иногда большие скопления этой субстанции вызывали гравитационные аномалии, которые могли повлиять на ваш курс.
Помимо этого, темная материя не имела никакого значения. Пириус не мог понять, зачем кому-то изучать ее.
Но Файя показала им виртуалы. Солнечная система образовалась из диска материала, который когда-то простирался намного дальше орбиты самых дальних планет. Большая часть массы диска теперь была заключена в телах планет, но если вы размажете массы планет, то получите довольно плавную кривую, показывающую, как равномерно уменьшалась масса диска по мере увеличения расстояния от Солнца, как и следовало ожидать.
— Пока не доберетесь до Нептуна, — сказала Файя. На краю пояса Койпера фактическое распределение масс резко падало. — Здесь много тел, некоторые массивные. Плутон — одно, Порт-Сол — другое... Но в сумме они составляют лишь около пятой части массы Земли. Там должны были быть тысячи планет размером с Плутон или больше. Что-то убрало все эти планетезимали — и давным-давно, когда Солнечная система была очень молодой.
Она обобщила теории. Возможно, пропавшие мирки были столкнуты со своих орбит миграцией молодого Нептуна через Солнечную систему, когда он направлялся к своей конечной орбите. Возможно, там, в темноте, была еще одна крупная планета, нарушающая орбиты объектов, но такой планеты обнаружено не было. Или, возможно, проходящая звезда лишила облако Койпера большей части его богатства. И так далее.
— Все это звучит не слишком убедительно, — сказал Пириус.
Файя Парц сказала: — Если человечество чему-то и научилось в ходе своей экспансии к звездам, так это тому, что первым объяснением любого маловероятного явления является жизнь.
Люру Парц прибыла в это место, чтобы изучить следы того древнего грабежа. Ее первой теорией было то, что это может быть как-то связано с темной материей. Темная материя была относительно редкой в плоскости Галактики и, действительно, в сердце Солнечной системы. — Но это предстоит выяснить здесь, — сказала Файя, — где Солнце находится далеко, а барионной материи мало.
Пириус попытался соединить это воедино. — И вы думаете, что в темной материи есть жизнь. Разум.
— О, да. — Глаза Файи были прикрыты. — Во Вселенной в шесть раз больше темной материи, чем барионной. Куда бы мы ни посмотрели, барионная материя кишит жизнью. Почему не темная материя? В прошлом люди изучали это. У нас есть некоторые записи. Люру даже верит, что идет конфликт между разумами темной и светлой материи — невидимый конфликт, более фундаментальный, чем даже наша война с ксили. Кваксы уничтожили большую часть нашего наследия, но в сохранившихся записях, относящихся к периоду до оккупации, есть намеки...
— И это как-то связано с недостающей массой Пояса Койпера?
— Мы не исключаем этого. Но тем временем мы обнаружили кое-что еще более странное. — Файя щелкнула пальцами. В воздухе закружилось виртуальное изображение. Пириус увидел, что это был тетраэдр, четыре треугольные грани, прямые края. Оно медленно поворачивалось, и неуловимый золотистый свет мерцал на его гранях. Но изображение было зернистым.
— Что это?
— Это называется аномалия Койпера. Очевидно, артефакт, предположительно инопланетного происхождения. Он был обнаружен в поясе Койпера давным-давно — еще до того, как люди впервые покинули Землю. Он был размером с небольшую Луну.
— Был?
— К тому времени, когда люди, наконец, запустили зонд для его изучения, он исчез. — Она щелкнула пальцами; тетраэдр выскочил и пропал.
Пириус сказал: — Так что, возможно, пропавшие планетезимали были использованы для создания этой аномалии.
— Это не исключено. Потеря массы выглядит примерно такой, что мы знаем о гравитационном поле объекта. Но если это так, то она, должно быть, существовала долгое время, с момента образования самой системы.
Торек сказал: — Для чего это было?
— Мы понятия не имеем.
— Куда это делось? Было ли это связано с темной материей?
Файя улыбнулась. — Этого мы тоже не знаем. Мы здесь для того, чтобы отвечать на такие вопросы. — Больше она ничего не сказала.
Пириусу показалась глубоко тревожной мысль о том, что какой-то инопланетный разум построил такого молчаливого стража на окраине системы задолго до появления человечества, даже когда солнце порывисто вспыхивало к жизни. На самом деле, он чувствовал себя обиженным из-за того, что кто-то использовал этот огромный ресурс в своих собственных целях. Это были наши ледяные спутники, подумал он, понимая, что поступает нелогично.
Они завершили обход котлована, вернувшись к тому, с чего начали. Им хотелось пойти дальше — увидеть больше героических разработок Майкла Пула или даже найти легендарный Лес Предков, где местные формы жизни в своих сидячих формах пережидали вечность. Но у них была работа.
С сожалением они вернулись в конференц-зал. Оказалось, что он расположен высоко на платформе, откуда открывается вид на шахту "Мэйфлауэра". Вид на порталы и подъемные краны, которые когда-то строили звездолеты, был потрясающим.
Но никого в конференц-зале не заинтересовал открывшийся вид. Они были слишком заняты грандиозным скандалом.
Люру Парц расхаживала взад-вперед, маленькая, холодная, решительная.
— В свое время Коалиция служила определенной цели. Нужны были рамки, руководство, которые помогли бы нам оправиться от ужасных последствий оккупации кваксов. Но мы быстро впали в интеллектуальный паралич. Разве вы не видите этого, министр? Даже сейчас мы оглядываемся через плечо на прошлое, оккупацию, близкое к вымиранию человечество. Доктрины Друза — это не что иное, как рационализация той великой травмы. И с тех пор, одержимые историей, мы, как лунатики, вступили в галактическую войну.
— Но это не может продолжаться вечно. Нилис понимает это. Мы не можем бесконечно поддерживать блокаду Ядра. Теперь Нилис предлагает нам шанс победить, захватить Галактику. Я нисколько не удивлена, что вы, Грэмм, и ваши своекорыстные коллеги пытаетесь саботировать его усилия. На самом деле удивлена, что вы оказываете ему такую большую поддержку. Но этого недостаточно. Грэмм, вам придется оказать Нилису всю необходимую поддержку — вплоть до центра Галактики.
Грэмм усмехнулся. — Мадам, у этого шута ничего нет. Неужели ты еще этого не поняла? Он заблокирован! У него нет возможности победить сверхсветовое предвидение или нанести удар по самому главному радианту.
Файя Парц сказала: — Тогда мы должны помочь ему. Там могут быть ответы.
Грэмм огрызнулся: — Какие ответы?
— Человечество очень древнее; прошлое хранит много секретов... Это сокровище, которое Коалиция предпочитает игнорировать. Мы верим, что где-то в этом глубоком наследии мы вполне можем найти ключ к разгадке последних загадок.
Нилис ударил кулаком по ладони. — Вы правы. Да! Вот куда мы должны отправиться дальше.
Пириус спросил: — Куда?
Нилис сказал: — Ну, на Марс. В секретный архив Коалиции.
Торек прошептала Пириусу: — В какой секретный архив? Мне не нравится этот разговор.
— И мне тоже.
Пила, советница Грэмма, проявляла растущее раздражение. Теперь она, казалось, теряла терпение. — Почему мы слушаем этот еретический бред? Какую власть имеет над нами эта женщина, министр?
Люру Парц улыбнулась. — Почему бы вам не сказать ей, Грэмм?
Грэмм выглядел грозным, но ничего не ответил.
Люру спокойно сказала: — О, я просто еще один из маленьких секретов Коалиции. Просто еще одно нарушение доктрины, терпимое, потому что я полезна. У меня были непростые, э-э, рабочие отношения с Грэммом в течение многих лет, и с его предшественниками, задолго до него. До этого... Ну, моя жизнь иногда была сложной. Но в наши дни все цивилизованно. Коалиция терпимо относится к нашим исследованиям здесь, на Порт-Соле, до тех пор, пока мы делимся результатами. Конечно, она может уничтожить нас в любой момент. Но, с другой стороны, я могла бы причинить большой вред Коалиции. — Она широко раскрыла рот, обнажив почерневшие зубы.
Нилис, казалось, внезапно понял. У него отвисла челюсть, и он сглотнул, прежде чем смог заговорить снова. — Все эти разговоры о глубинах времен... Порт-Сол всегда был печально известным притоном беженцев ясофтов. И не все они были уничтожены, не так ли? И вы одна из них, Люру Парц. Вы — ясофт.
Пила вздрогнула, как будто ее ударили; ее мягкое, миловидное личико скривилось от отвращения — самое сильное выражение, которое Пириус когда-либо видел на ее лице. Нилис просто смотрел, совершенно очарованный, его интеллект возобладал над эмоциями, как это часто бывало.
Пириус был ошеломлен. Он уставился на Файю, которая провела их вокруг ямы. Она тоже была древней? Она говорила о танцах среди плавучих дворцов Порт-Сола, но ледяной спутник был практически заброшен в течение двадцати тысяч лет. Возможно ли, что это был не просто сон?
Рука Торек скользнула к нему. В этом холодном месте, вдали от дома, окруженном таким количеством ужасных тайн, прикосновение теплой плоти было успокаивающим.
Пила повернулась к своему начальнику. Казалось, она больше расстроена нарушением ортодоксии, чем холодной биологической реальностью ясофтов. — Министр, если это правда — почему терпят этих чудовищ?
Грэмм ничего не сказал, его круглое лицо стало пунцовым.
Люру сказала: — Ну, видите ли, я полезна. И знаю слишком много, чтобы от меня можно было отказаться. Не так ли, Грэмм?
— Ты старая ведьма, — жестко сказал Грэмм.
— Ведьма? Если так, я привела вас сюда, чтобы напомнить о моем заклинании, — сказала она мрачным тоном.
Грэмм сверкнул глазами. Но было ясно, что у него не было выбора, кроме как дать ей то, что она хотела.
Когда собрание закончилось, Торек подошла к Люру. Она была явно очарована.
— Но как вы живете?
Люру подмигнула ей. — Большую часть дня я много сплю. — Она положила руки на плечи энсинов; ее кожа показалась Пириусу теплой и мягкой: человеческой, совсем не странной. Она сказала: — Вы, дети, должно быть, так же голодны, как и я. Нам предстоит много работы. Великая миссия — завоевать Галактику. Но сначала мы поедим. Идемте! — И она увела их прочь.
Глава 18
На поверхности Скалы кадеты учились наступать за артиллерийским заградительным огнем.
Это была еще одна зверски простая, невероятно древняя тактика. Позади наступающих войск стояла батарея монопольных пушек, самое эффективное оружие человечества против технологии ксили. Орудия открывали огонь еще до начала наступления, стреляя боевыми патронами поверх голов войск. Идея состояла в том, что град снарядов сравняет с землей огневые точки противника, а войска бросятся вперед и займут позиции без боя. Затем заградительный огонь продвигался вперед, огненная завеса всегда была прямо перед наступающими войсками, неуклонно уничтожая сопротивление еще до того, как войска добирались туда. Так что теория всегда была такой.
Но на практике Пириус Блю обнаружил, что лежит в прилипшей астероидной пыли, когда налетел шквал, такой густой, что над его головой образовалась завеса света, а снаряды искаженного пространства-времени падали менее чем в полукилометре от него. Грохот снарядов, казалось, сотрясал весь астероид. Ощущение физической энергии, извергающейся вокруг него, было ошеломляющим, как будто все неистовство центра Галактики сосредоточилось на этой одной потрепанной старой скале.
Приказ наступать, фактически броситься в огонь, почти лишил его мужества.
Успех этой тактики зависел от точного выбора времени, координации действий артиллерии и пехоты и чрезвычайно точной стрельбы артиллеристов. Но пушки были всего лишь машинами, артиллеристы — всего лишь людьми, пехота была напугана и сбита с толку, а в несовершенной вселенной все подвержены ошибкам. Стратегия во многом зависела от простой удачи. И сегодня удача отвернулась от его взвода.
Пириус действительно видел приближающийся смертоносный снаряд. Это было похоже на метеор, несущийся вниз от заградительного огня, пролетевшего над его головой. По каналам связи он слышал, как офицеры выкрикивали предупреждения. Но тем, кто находился непосредственно под траекторией полета снаряда, никакие предупреждения не могли помочь.
